России пора распрощаться с Внешним управляющим

Белковский Станислав Александрович России пора распрощаться с Внешним управляющим

Владимир Путин — дай ему Бог здоровья, конечно, — уже выиграл очередные президентские выборы. Но чем обернется для страны эта заблаговременная победа, пока неясно.

Повестка дня второго срока правления Путина стала ныне предметом ожесточенных дискуссий политиков и экспертов. Дискуссии эти пока вызывают не столько прилив энтузиазма, сколько легкое замешательство, переходящее в раздражённое разочарование. Участники полемики о президентской повестке исходят из нескольких допущений, которые автору этих заметок кажутся излишне рискованными, как-то:

— Россия переживает этап стабильного развития, что позволяет нам строить планы на 10–15 долгих лет, отталкиваясь от политической реальности прекрасного новогоднего мгновения — 2004;

на протяжении 90-х годов РФ шла путем демократии и либеральных реформ, и с этого пути страна не сойдет; перерождаясь в горниле рыночной реформации, русский человек становится примерным воспитанником пансиона протестантской этики и все более измеряет свою жизнь в условных единицах, предпочитая их любым безусловным;

— путинское конституционное большинство в Государственной Думе и безоговорочная победа в первом туре президентских выборов позволяют главе государства проводить любую политику, которую он считает нужным — невзирая ни на кого и на что;

Путин, хоть и плохой демократ, и холодный рыбоглазый чекист по происхождению, обязан обеспечить окончательный либеральный прорыв, используя свою исключительную популярность и практически ничем / никем не ограниченные полномочия;

мы живем в мире, где со дня на день ожидается либеральный «конец истории» (по Фрэнсису Фукуяме), и всё сущее должно анализироваться с позиций неотвратимого глобального триумфа «западных» (в американской транскрипции) ценностей; только адепты либерализма и «Запада» (что суть практически одно и то же) будут своевременно восхищены на небеса— и смогут потому избежать страшных вселенских катаклизмов.

Следуя этим посылкам, почтенная публика выстраивает и сам контекст обсуждения. На пресловутой повестке монаршего дня оказываются забавные прикладные вопросы, например: с какой скоростью должна двигаться Ахиллес-Россия, чтобы догнать Португалию-Черепаху; перейдут ли за 5 лет коровники на бухгалтерскую отчётность по стандартам GAAP; наконец, сможет ли пореформенный монтёр Мечников уже в 2007 году взять ипотечный кредит на покупку коттеджа в Кавказских Минеральных водах. Во главу угла ставится экономический рост при том, что цели и подлинное содержание этого роста не определены, да и, похоже, нынешняя политико-интеллектуальная элита от формулирования целей хотела бы вовсе уклониться. (На поверку может оказаться, что рост сведётся к увеличению капитализации нескольких десятков акционерных обществ, подконтрольных оффшорным компаниям). К национальной повестке дня почему-то все время пытаются отнести вопрос «что будет с СПС и «Яблоком»?» — партиями, разгромленными наголову на недавних выборах (при этом судьба, например, КПРФ, получившей на тех же выборах намного больше голосов, чем СПС и «Яблоко» вместе взятые, почему-то никого не занимает).

В процессе такого обсуждения повестки рождаются странные ассоциации: то с призывами к XXVII съезду КПСС (в тех призывах тоже был сырой запах картонной недостоверной вечности), то с обещаниями сверхдержавного агрария М. С. Горбачёва к 2000 году дать каждому советскому человеку отдельную квартиру или дом. Вспомним, что и XXVII съезд незыблемой КПСС оказался, вопреки кремлевской футурологии, предпоследним, и Горбачёв на рубеже тысячелетий уже не благотворил 250-миллионному народу своему, а всего лишь рекламировал дешёвую пиццу, да ещё выл волком в детской музыкальной сказке.

Рассмотрим простую задача для 5-го класса общеобразовательной школы. Вы — единоличный владелец самолёта, совершающего нерегулярный рейс по маршруту Вашингтон-Пекин. Экипаж состоит из стопроцентно Ваших, преданных вам до гроба людей. Над Тихим океаном у самолёта отказали два двигателя из четырёх. Керосина почти не осталось, но все близлежащие аэропорты отказывают в посадке. Спасут ли Вас право собственности на воздушное судно и беззаветная личная преданность команды?

Что значат безразмерные путинские права перед лицом неумолимой Истории, страшных движений Земной Коры, кои не предотвратит и не сгладит ни одно МЧС?

Чтобы формировать повестку дня российского правителя, необходимо отринуть застойную логику и приблизиться к пониманию других — подземных и подводных, сокровенных — предпосылок нашего национального существования и развития. Второй срок Путина — это не просто очередные четыре года очередного избранного президента. Это годы определения участи огромного бездомного куска суши, на котором когда-то располагалась — и, может быть, куда еще вернется — Империя. Отталкиваясь от Фридриха Ницше, можно сказать, что для обозначения повестки дня потребно не теоретическое, но трагическое миросозерцание. Ничто банальное, ничто мелкобуржуазное не может доминировать в этой повестке. «… мне нужна будет лира, но Софокла уже, не Шекспира, на пороге стоит — Судьба». Страна вошла в особый период, который мы назовём постновейшей историей. Период ответа на главный гамлетовский вопрос. Потому и Второй Срок будет поименован со страхом и уважением (не к нему, но к его пока не известным нам результатам и следствиям) — с заглавных букв.

Каковы же основные предпосылки Второго Срока? Их можно выделить шесть.

Во-первых, России как полноценного субъекта политики, носителя суверенной воли уже — и пока что — не существует. На протяжении минувших 12 лет территория, обозначаемая на политической карте мира как «Российская Федерация», находилась под внешним управлением. Целью внешнего управления было полное удовлетворение стратегических требований «кредиторов» — США и транснациональных корпораций. Одним из результатов подобного режима управления явилась десакрализация российского государства, и, как следствие, фантомизация его основополагающих атрибутов — от гимна, слов которого так никто и не знает, до Вооруженных сил, превратившихся в миллионную банду непонятно чьих бесплатных наёмников.

Во-вторых, до сих пор не сформирована российская нация как народ, связуемый воедино судьбой и общим кругом врагов (определения Отто Бауэра и Теодора Герцля неоднократно приводились прежде, и потому повторять их не будем). Осколок постсоветского народа, населяющий территорию РФ, — это уже не нация и ещё не нация. Очертания нации либо проявятся на протяжении Второго Срока, либо навсегда исчезнут в глобальном тумане — ибо запас исторического времени исчерпан.

В-третьих, презюмируемая и превозносимая многими наблюдателями стабильность России абсолютно иллюзорна. И не только в силу того, что добровольно признавшее себя неисцелимым банкротом предприятие, управляемое в интересах внешнего субъекта, может быть по-настоящему стабильным лишь в реализуемой воле к гибели. Изношена национальная инфраструктура, которая не модернизировалась последние полвека. Интерференция на максимум локальных инфраструктурных кризисов в любой момент может привести к самым тяжким последствиям в масштабах страны. Наконец, — главное — Россия переживает период тяжелой национальной депрессии, вызванной, не в последнюю очередь, кризисом самоидентификации, а депрессия и стабильное развитие — вещи несовместные. Депрессия может привести к запою или самоубийству, но едва ли хороша как форма поддержания размеренного и поступательного мирного существования.

В-четвёртых, за минувшие 12 лет разрушены религиозные основания бытия русского народа и, соответственно, национального единства. Вероучение элиты девяностых годов — смесь культа Молоха и позитивного социал-дарвинизма — не было воспринято русским пространством. Впрочем, вероучение это обслуживало и обслуживает интересы внешнего управления (кредиторов), а потому никогда и не претендовало на роль фактора национальной мобилизации.

В-пятых, — и надо это признать со всей моментальной смелостью, — русский либеральный проект 90-х годов XX века потерпел крах. Здесь я сделал бы акцент на сочетании «русский — либеральный — 90-е годы», ибо говорить о всемирном крахе либерализма, конечно же, не приходится. Впрочем, как и о его всеобщем триумфе.

В-шестых, Россия, несмотря на слабость и расплывчатость ее национального образа, остаётся участником мировой политики, где в последние годы зреют роковые перемены, набирают силу поистине тектонические процессы. И никакая стратегия развития страны не может быть выстроена, если от этих процессов абстрагироваться. Интересно, каково будет второму президенту РФ ощутить себя между молотом Америки и наковальней Китая, особенно в преддверии момента истины, главного события мировой демократии, — выборов президента США (ноябрь 2004).

Эти шесть предпосылок придают второму сроку Владимира Путина совершенно иное, катастрофическое содержание. 2004–2008 годы не станут для властителя РФ, несмотря на его беспримерную популярность, увеселительной прогулкой. Путин сталкивается с концентрированным вызовом истории, и в этом смысле уже 2004-й может явиться для президента годом трагического выбора.

Отсюда — и повестка дня, которую, быть может, уместнее назвать повесткой бессонной ночи, которую мучительно проживает страна. Обессилевшая, он стоит на коленях, на разгромленном муравейнике. Она нервно курит, под глазами у нее пухнут сине-чёрные мешки, но когда и откуда придёт рассвет, страна не знает — потому что нет у неё ни компаса, ни часов. Что делать — подчиниться страху перед демонами ночи и умереть или найти в себе силы, преодолев инфернальные шумы и шорохи, усталость и бред, двинуться к рассвету на ощупь?

Сумрак исторической ночи наставлен на лидера тысячью тысяч воспалённых зрачков. В этой ночи повестка бытия и действия лидера определяется перефразированной кантианской тетрадой: что я могу знать? что я должен делать? на что я могу надеяться? что такое Россия?

Последний вопрос — самый сложный. Но к нему, в конечном счёте, всё и сводится. И ответить на него придётся в первую очередь.