России пора распрощаться с Внешним управляющим

Восстание мира. Большая и малая миссии

Посмотрим теперь на развитие международной ситуации.

В 90-е годы XX века казалось, что однополярный (американоцентричный) мир в среднесрочной перспективе прочен и непоколебим. На рубеже столетий стало понятно, что это отнюдь не так.

Первым, кто это осознал, были сами США. Экспансия американских ценностей захлебнулась. _ человечества дали понять, что не собираются жить под флагом победившего чизбургера, — американизация последних десятилетий затронула материю и стиль, но не глубинные основы бытия наций. Чёрная дыра Китая, не поморщившись, проглотила и переварила эскадрилью американских цивилизационно-культурных звездолётов, как прежде — всех других завоевателей (монголов, маньчжуров, японцев). На Востоке начал расти второй полюс мира.

Тут ещё, как на беду, стала слабеть и американская нация. Гибель советской Империи Зла сыграла с ней злую шутку. Гедонистические клинтонианские годы донельзя расслабили сверхдержаву. Америка стала слишком изнеженной, слишком открытой, чересчур привыкла к неосновательному, не подтверждённому дымными полями сражений обогащению. Героика страны-спасителя человечества растворилась в сладком сиропе всепроникающей политкорректности.

В такой ситуации 11 сентября 2001 года стало неизбежным. Необходимо было взбодрить нацию, напомнить ей об Американской Миссии / Американском Призвании, равно как и о том, что белые булки с неба не падают прямо в рот — сверхдержавное право можно обрести лишь в постоянной борьбе со Злом. Нашлось сразу же и новое вселенское Зло — Терроризм. Американская элита поняла, что ресурс мягкого обволакивания Земного шара цивилизационными путами исчерпан — необходима прямая военная экспансия. Самолёты бен Ладена, старого агента ЦРУ, оказались в нужное время и в нужном месте. (Намедни не кто-нибудь, а сам Пол О’Нил, бывший глава американского Минфина, признал, что проектирование иракской операции началось сразу же после прихода Дж. Буша-младшего к власти, задолго до 9/11).

Сегодня Соединённые Штаты несут миру уже не просто Кока-Колу и Мэрилин Монро — новую религию. И религия эта — отнюдь не христианство. Это — учение о растворении человека во всемогущей техносфере, председателем верховного совета которой и является новый бог — антропоморфное существо с американским паспортом, бесконечно высоким IQ и знанием секретных Кодов Доступа. В техносфере — все начала и конца, в ней нет ничего потенциального, всё — актуально. Она назначает и снимает с должности бога и всех подручных его. Новую религию Америки (назовём ее Религией Матрицы) можно считать и своего рода результатом радикальной модернизации протестантизма, приведшей в конце концов, как и следовало ожидать, к развенчанию Единого Бога (вспомним пастора Бонхёфера: Бог как моральная, политическая, естественнонаучная гипотеза отменён, преодолён). Лишь одно роднит религию Матрицы с иудаизмом: новая вера дана избранному народу — американскому; техносфера существует для всех представителей биологического вида homo sapiens, но не постижимая обычным разумом начинка её — made in USA. Deus ex Matrix перманентно порождает зло, чтобы неизменно бороться с ним — таково его загадочное свойство. Стоило Джорджу Бушу-младшему (очевидно, одному из наиболее высокопоставленных лиц в американской иерократии) столкнуться с нелюбезным приемом в Лондоне (ноябрь 2003), как террористы взорвали в Стамбуле именно британское консульство и офисы британских компаний. Рука US-бога не промахнулась. Матрица напомнила англичанам: не надо критиковать антитеррористическую коалицию, потому что вы в любой момент можете стать жертвой теракта. Когда это понадобится для оправдания очередного этапа Интервенции Добра. Нельзя не отметить, что техносфера и её безличный и. о. бога превратили террористический акт в бессубъектное деяние: типовые «Аль Каеды», берущие на себя ответственность за любые проявления Зла, более не воспринимаются как реальные группы товарищей. Теракт случился — значит, так было угодно техносфере. Убедительных же для слабого человеческого сознания ответов на вопросы «почему?» и «кто на самом деле взорвал?» отныне не существует.

Впрочем, и Интервенция Добра уже захлёбывается. Афганистан и Ирак, да и Сербия, где только что победили на выборах жертвы Гаагского трибунала, — тому живые примеры. Религиозное и цивилизационное сопротивление оказываются мощнее военного натиска. Для дальнейшего утверждения своей новой религии Соединённым Штатам придётся перманентно наращивать давление и площадь поверхности войны. (Не случайно в конце 2003 года Вашингтон яростно вспомнил про необходимость напрямую управлять постсоветским пространством и поддержал перевороты в Грузии и Литве. А в январе 2004 — анонсировал программу колонизации Луны и Марса стоимостью в триллион долларов). И здесь сверхдержава сталкивается со стремительно растущим дефицитом ресурсов. В первую очередь — того главного неизреченного ресурса, который, вопреки всему земному, обеспечил когда-то очень давно спасение еврейского народа и торжество Христианства. Ресурса априорной легитимности вероучения.

Нам всю эту бучу с лёгкой восточной иронией смотрит премудрый Китай. Поднебесная уже почти готова к глобальному перевороту, к прорыву конфуцианства, подкрепленного даосизмом, легизмом и коммунизмом, на мировые просторы. Просто час X пока не пробил. Китай ещё немного подождёт Америку, вся миссия которой, с точки зрения восточных властителей, состоит в том, чтобы дать Поднебесной повод перейти в новое качество. Понятен и шаг, которым Китай обозначит своё превращение в сверхдержаву — захват малонаселённой, плохо охраняемой и богатой природными ресурсами азиатской части России. Что бы ни говорили галантные поклонники вечной стабильности, любители прекрасных эпох, такой сценарий вполне осуществим хотя бы потому, что он уже реализуется — последовательно и неуклонно. Просто китайцы, в отличие от русских, планируют на многие годы вперёд и культивируют в настоящем будущее, а не фантомы и обманки. Захват Сибири и нашего Дальнего Востока станет возможен тогда и только тогда, когда: 1) КНР будет восприниматься значительной частью земных народов как защитник от обезумевшей американской машины — и значит, позиционируется как легитимный агрессор; 2) китайское население восточных регионов нынешней РФ сравняется по численности с докитайским. И то, и другое может случиться между 2007 и 2010 годами.

Итак, во чреве мира зарождается мощное антихристианское (шире — антимонотеистическое) восстание. Земля авраамической традиции оказывается зажатой меж американо-китайских жерновов. Какова же здесь роль России? Есть ли у неё шанс выжить и выстоять?

Бесспорно, есть. Но лишь при условии, что в международной политике мы тоже вернёмся из виртуального в реальное и прекратим попытки экспорта русской гиперреальности — откажемся от привычки к псевдодействиям, которые мир не воспринимает всерьёз в силу их изначальной неискренности и стратегической бессмысленности. (Сначала обещаем отвоёвывать Крым и бомбить Панкисское ущелье — потом бросаем на произвол судьбы верных сторонников в Украине и не делаем ничего, чтобы предотвратить переворот в Грузии. Бушуем по поводу транзитных виз для калининградских жителей и никак не воздействуем на развитие политического кризиса в Литве. Предаём Приднестровье и носим на руках президента Молдовы Воронина, отлично понимая, что ни одно наше важное условие им принято и выполнено не будет. И так далее.).

Для понимания пути выживания необходимы два действия, которые следует признать приоритетными для Второго Срока:

1. осознание миссии России в мире (что, в свою очередь, невозможно без обсуждавшегося нами восстановления национально-государственной субъектности);

2. инвентаризация национальных ресурсов.

Большая миссия России в постновейшей истории ясна из глобального контекста: организация христианско-исламского сопротивления антиааврамическому путчу.

В пределах большой миссии просматривается и другая, малая: Россия — хранитель стабильности постсоветского пространства. И, как бы странно это ни звучало, гарант национальной независимости стран бывшего СССР. Сегодня мы видим вполне отчётливо, что, променяв старшего партнёра — Россию на прямое подчинение американской сверхдержаве, послесоветские государства стремительно превращаются в банальные колонии США. Можно предполагать и даже утверждать: чем дальше, тем меньше Вашингтон будет считаться с суверенными правами и жизненными интересами наций, складированных у него в заднем брючном кармане. (Прокладка нефтепровода через заповедную долину Боржоми в Грузии — один из сотни наличных примеров колониального цинизма). Мы имеем дело с зеркальным отражением ситуации 1985-91 гг.: те страны, что захотят сохранить свою субъектность и удержать независимость, будут испытывать острую потребность в альтернативной Соединённым Штатам геополитической опоре. Кроме России, кандидатов на эту роль пока нет — и до захвата Сибири Китаем не предвидится. Это значит, что те пласты элит в бывших союзных республиках, которые захотят отстоять национальную самость и целостность, логично изберут пророссийскую ориентацию. И уже сегодня эти пласты должны получить от России неброскую, неконъюнктурную, зато вполне ощутимую поддержку.

Перейдем теперь к инвентаризации. Её объект состоит из четырёх типов ресурсов:

1. ресурсы национального духа и воли;

2. институциональные ресурсы;

3. интеллектуальные ресурсы;

4. материальные ресурсы.

Все эти ресурсы, заключённые в оболочке России, могут быть востребованы нашими вероятными партнёрами — теми, кто не хочет полного раздела мира между США и Китаем. В первую голову:

— Старой Европой (странами — основателями ЕС) и Ватиканом;

— исламским миром (с оговоркой про его неизбывную неоднородность);

— бывшим «третьим миром» (частью Латинской Америки и Юго-Восточной Азии), где в последние годы мы наблюдаем расцвет католицизма.

Для названных субъектов мировой политики христианская Россия, по-прежнему занимающая территорию (пусть и обглоданную) между Балтикой и Тихим океаном — необходимый соратник. Без России им будет значительно труднее устоять. И потому они могут согласиться с особой нашей ролью на просторе Российской Советской Империи. К потенциальным стратегическим союзникам надо отнести и некоторые страны, лежащие за пределами иудеохристианского мира, — например, Индию, для которой смертельно опасно дальнейшее, переходящее черту регионального динамического равновесия усиление Китая.

Гарантами же того, что Россия окажется готова к реализации миссии, могут быть только её внутренние институции. В первую очередь, Церковь и армия.

Важнейший вопрос Второго Срока — качественное повышение политико-социальной роли Русской Православной Церкви как несущей конструкции национальной мобилизации. РПЦ (а не партии или иные политические структуры) должна стать стратегическим партнёром главы государства — национального лидера. Обретение церковью новой роли невозможно без мощной инъекции властной воли и государственных возможностей. И разумеется, на протяжении Второго Срока не удастся избежать постановки вопроса о существенной модернизации церковной элиты. Важно и ещё одно обстоятельство: учитывая роль Ватикана в мировом раскладе, России, а значит, и РПЦ в среднесрочной перспективе придётся пойти на дружбу и альянс со Святым Престолом. И только в рамках этого альянса можно будет решить проблему католического прозелитизма на территории, вверенной попечению Православной Церкви.

Армия была и остаётся одной из главных головных болей Внешнего Управляющего — потому что реальные Вооружённые силы гетерономному государству просто не нужны. Однако разогнать Советскую армию в одночасье ВУ не мог — такой проект казался слишком рискованным и затратным. Поэтому был взят курс на медленное, мучительное убиение, в основе которого — полная дискредитация человека в погонах, уничтожение представлений о том, что служить Родине — сладостно и почётно. Провозглашённый элитой 90-х переход к комплектованию армии исключительно на контрактной основе означал нарочитое желание поставить точку в российской военной истории.

Потому один из базовых вопросов Второго Срока — создание новой армии. Требуется не гальванизация трупа, который уже разлагается и смердит, но формирование национальных Вооружённых сил. Опирающихся на военную традицию и новую военную доктрину, адекватную большой и малой миссиям России в постновейшей истории.

Здесь важно не только найти деньги, которые будут инвестированы в проект новой армии. (Эти инвестиции, замечу, должны подразумевать масштабный внутренний оборонный заказ, который даст новый стратегический импульс нашему ВПК, а значит, и фундаментальной науке, и образованию). Необходимо определить статус Вооружённых сил как опоры нации и общества. Создать, если угодно, культ армии. Частичный переход к добровольческой армии, вероятно, неизбежен. Но те, кто отказываются служить, должны терять в социальном статусе и общественном уважении — например, через механизм запрета гражданам, не прошедшим армию, занимать определённые государственные должности. В таком случае представления об армии и её внутренний дух — будут совершенно иными.

Хочу особо отметить, что концепция большой и малой миссий отнюдь не подразумевает прямого конфликта с США. Некоторым читателям может показаться, что это утверждение противоречит всему сказанному выше. Попробую убедить читателя, что это не так. В современной ситуации Россия — не только тактически, но и даже стратегически — тоже нужна Америке. В качестве противовеса Китаю. Распад РФ многократно ускорил бы реализацию глобальных амбиций КНР. А значит, есть условия, на которых США и Россия могут договориться. Речь, разумеется, не идёт о «стратегическом партнёрстве» чёрта с младенцем, обсуждаемом взахлёб прекраснодушными теоретиками, а о реальных интересах, описание каковых Россия должна: а) составить; б) предъявить Америке в лёгком — учтивом, но не заискивающем, — полупоклоне. США сегодня заинтересованы в ослаблении России — но лишь до определённого предела, за которым китайская экспансия становится несдерживаемой. (Олигарх Ходорковский, предлагая американцам осуществить ядерное разоружение России за $150–160 млрд. и одновременно проектируя нефтепровод Ангарск-Дацин, не совсем понял, что такие откровенно прокитайские по сути своей шаги Вашингтону сейчас совсем не требуются. Потому-то глава ЮКОСа в решающий момент своего конфликта с Путиным и не получил осязаемой поддержки со стороны республиканской администрации).

Годы Второго Срока сулят немалые и нашим вероятным стратегическим партнёрам. Усугубится стимулируемый Вашингтоном конфликт между Старой Европой и неофитами Евросоюза — не исключено, что всего через пару лет нам придётся говорить о системном кризисе идеи и институтов паневропейской интеграции, а Соединенёные Штаты Европы будут состоять из 6–7 государств. Обострятся внутренние противоречия и в исламском мире. Смена Верховного Понтифика может привести к пересмотру ряда положений доктрины, и, следовательно, — внешней политики Святого Престола. Всё это — вызовы для России, к которым мы должны быть готовы. Но вызовы — это и возможности на пути реализации большой и малой миссий. Исторические шансы, которыми мы можем научиться пользоваться.

Правда, времени до последнего звонка в нашей исторической школе осталось очень немного.