Россия и Польша. Противостояние в веках

Глава 1 Послевоенная Польша

Формально в тысячелетнем территориальном споре Руси и Польши поставил точку «Советско-польский договор о государственной границе», подписанный в Москве 16 августа 1945 г. и ратифицированный Президиумом Верховного Совета СССР 13 января 1946 г. и Крайовой Радой Народовой 31 декабря 1945 г.

В 1-й статье договора говорится: «Установить государственную границу между СССР и Польшей согласно решениям Крымской конференции по т. н. «линии Керзона», но с отступлением от нее на 5–8 км на восток, т. е. в пользу Польши.

Дополнительно Польше уступается территория к югу от г. Крылов с отклонением на восток до 30 км в пользу Польши, часть территории Беловежской Пущи на участке Немиров – Яловка, включая Немиров, Яловку, Беловеж, с максимальным отклонением в пользу Польши на 17 км, к востоку от «линии Керзона»[150].

В СССР и даже в РФ практически некто не знает, что в августе 1945 г. Польше была отдана половина Беловежской Пущи, включая развалины дворца Александра III, и больше половины Брестской крепости, как по площади, так и по числу фортов.

Такая граница была определена еще в Ялте в феврале 1945 г. в ходе конференции трех великих держав. На той же конференции Польша получила большие территориальные приращения на севере и западе за счет германских земель. Ну а СССР не получил ни пяди земли, населенной этническими поляками.

Взамен Польша получила огромные территории, никогда не входившие в состав Речи Посполитой и заселенные в подавляющем большинстве этническими немцами. Депортация немецкого населения из земель, отошедших к Польше, проводилась польскими властями методами, несовместимыми с международным правом и нормами морали.

В 1946–1947 гг. польские войска произвели депортацию и сотен тысяч этнических украинцев, оказавшихся на территории Польши в границах 1945 г.

Согласно договору, подписанному 9 сентября 1944 г. Польским комитетом национального освобождения с правительствами УССР и БССР о переселении в эти советские республики проживавших в Польше лиц русской, украинской и белорусской национальностей, а также о переселении с их территории в Польшу лиц польской национальности, переселение должно быть исключительно добровольным. Так, из СССР поляки насильно не выселялись. А вот украинцы из Польши в значительной части выселялись насильно. Заодно с украинцами поляки подвергали депортации русинов и лемков, которые до 1939 г. официально считались поляками. Часть лемков насильственно ввезена в СССР, а около 50 тысяч отправлено в Силезию и Поморье взамен депортированного немецкого населения.

На германских землях, которые по Ялтинскому соглашению отошли к Польше, в 1944 г. проживало 12 млн человек. Из них к 1948 г. только около 1 миллиона получили польское гражданство, а остальные были вынуждены бежать перед наступающими частями Красной армии и были насильственно выселены поляками. Сейчас в Германии проживает около 20 миллионов (!) депортированных и их прямых потомков. Для сравнения, все население Германии – всего 82 млн человек (на 1988 г.).

Сколько точно депортировано немцев из Польши в 1945–1949 гг., до сих пор неизвестно. По одной оценке, около 5 миллионов. Любопытно, что помимо немцев в Германию польское правительство депортировало и славян – часть кашубов, шлензаков (силезцев) и мазуров.

Советское правительство в принципе не возражало против депортации немцев поляками, но их возмущал произвол ляхов. Так, советский советник В. Г. Яковлев 1 декабря 1945 г. в беседе с польским министром иностранных дел В. Жимовским специально поднял вопрос о депортации немцев: «Далее я сообщил Жимовскому о беспорядке и неорганизованности в отправке высылаемых из Польши немцев.

Я сказал Жимовскому, что о прибытии поездов с немцами на польско-советскую границу советские военные власти в Германии не уведомляются.

Перевозка немцев совершается в самых антисанитарных условиях. Немцы прибывают ограбленные и больные от недоедания. Честь эвакуированных не выдерживает тяжелых условий и умирает в дороге»[151].

Разумеется, Яковлеву ничуть не жалко немцев, его возмущают «затруднения работы советских оккупационных властей по приему и размещению немецкого населения», а также то, что «часть этих немцев будет попадать в зону англо-американской оккупации. Их рассказы о тяжелых условиях эвакуации создадут трудности польскому правительству и будут использованы для антипольской агитации реакционными кругами за границей»[152].

Весной 1945 г. целые польские деревни специализировались на грабежах депортируемых немцев, «…мужчин убивали, женщин насиловали. Ну, грабили, само собой…» В зиму 1945/46 г. смертность в лагерях депортированных немцев достигала 50 %… В лагере Потулице в период между 1947 и 1949 гг. от голода, болезней и издевательств со стороны охранников погибла половина заключенных. По оценкам Союза изгнанных немцев, общие потери немецкого населения в ходе изгнания из Польши составили около 3 миллионов человек[153].

Любопытно, что и наши, и польские либералы, уже 40 лет проливающие крокодиловы слезы по поводу «депортации народов» – крымских татар и чеченцев, никогда не упоминали о массовых депортациях в Польше в 1945–1948 гг.

Несколько слов стоит сказать о политической истории послевоенной Польши. 28 июня 1945 г. было создано коалиционное Временное правительство национального единства. Его премьер-министром стал Осубка-Моравский, но вице-премьером (наряду с генеральным секретарем Польской рабочей партии Владиславом Гомулкой) являлся премьер эмигрантского правительства Миколайчик.

С другой стороны, в Лондоне остался президент Польской Республики Владислав Рачкевич, правительство премьера Томаша Арцишевского, а также подчиненные ему Польские вооруженные силы. 5 июля 1945 г. западные союзники отказались признавать лондонское правительство Польской Республики.

К 1947 г. остатки польских сил в Западной Европе были окончательно распущены.

Любопытно, что до 1979 г. Ирландия, Испания и Ватикан признавали эмигрантское правительство законной властью в Польше.

Интересна оценка послевоенной ситуации в Польше современным польским официальным антисоветским изданием: «В конце войны получило распространение также убеждение, что в будущем Польша должна провести глубокие социальные реформы. Почти все признавали необходимость радикальной аграрной реформы. Во многих политических кругах считали необходимой национализацию основных отраслей тяжелой промышленности. Это соответствовало духу изменений в послевоенной Европе. Никто не желал возвращения к проблемам межвоенного периода, который характеризовался затяжным экономическим кризисом, повлекшим за собой политическую дестабилизацию, победу экстремистских движений и приход к власти немецкого национал-социализма. Ответственность за это была возложена на частный капитал. Новая коммунистическая власть имела в этом отношении много преимуществ. Уже 6 сентября 1944 г. ПКНО издал декрет о проведении аграрной реформы, в котором разделу без возмещения подверглись все имения, превышавшие 50 га пахотных земель. Формально национализация еще не проводилась, но, поскольку к государству перешла вся собственность, оставшаяся без владельцев (прежде принадлежавшая евреям, немцам, крупным польским и иностранным капиталистам), под государственным управлением оказалась значительная часть промышленности…

Зарплата в условиях разрухи не могла быть высокой, но вводились в строй фабрики и заводы, восстанавливались города, строились шоссе и железные дороги, начались занятия в школах и вузах…

Прагматизм имел решающее значение и в отношениях с католической церковью. Польская рабочая партия подчеркивала свой нейтралитет по отношению к религии и свою готовность признать важную роль католицизма в Польше. Представители правительства появлялись на церковных торжествах. Вопреки сопротивлению более догматичных в этом смысле социалистов, Польская рабочая партия голосами своих членов добилась в сейме, чтобы президент Берут завершил присягу традиционной формулой «Да поможет мне Бог»[154].

30 июня 1946 г. в Польше был проведен всенародный референдум (опрос): население высказалось за однопалатную систему сейма (68,2 % голосов), за социальные реформы (77,3 % голосов) за границу по Одеру – Нейсе (91,4 %).

19 января 1947 г. прошли выборы в сейм. Польская рабочая партия договорилась с Польской социалистической партией (ППС) вместе с другими партиями, близкими к коммунистической, войти в единый избирательный блок. Они получили на выборах свыше 80 % голосов.

Вскоре лидер ПСЛ (Польской крестьянской партии) Миколайчик бежал из Польши в США. Замечу, что во Франции и Италии политическая борьба являлась зеркалом, отображавшим события в Польше. Там тоже после войны правые силы, пришедшие к власти не без как минимум моральной поддержки англо-американских войск, поначалу включили в свое правительство министров-коммунистов, а к 1949 г. избавились от них. В Италии и Франции советские представители протестовали против ущемления их прав даже в получении политической информации, не говоря уж об участии в политических делах. То же делали и британские представители в Польше.

После бегства Миколайчика руководство Польской крестьянской партии объединилось с Крестьянской партией, и в ноябре 1949 г. была создана новая партия – «Объединенная крестьянская партия» (ЗСЛ). К 1980 г. в ее рядах насчитывалась 482 тыс. членов[155].

Кроме ЗСЛ в Польше была еще одна некоммунистическая – Демократическая партия, созданная в 1939 г. Ее поддерживала часть интеллигенции и городских обывателей. 9 июля 1950 г. Демократическая партия слилась с Партией труда. К 1980 г. она насчитывала 110 тыс. членов.

Демократическая партия и ЗСЛ печатали свои ежедневные газеты и еженедельники.

Естественно, что партией, определявшей политическую и экономическую политику государства, была Польская объединенная рабочая партия (ПОРП). Она была создана 15 декабря 1948 г. в результате объединения Польской рабочей партии (ППР) и Польской социалистической партии (ПСП). Число ее членов быстро росло. Так, в 1955 г. их насчитывалось 1400 тыс., а в 1979 г. – 3700 тыс. членов и кандидатов в члены партии, то есть за четверть века партия возросла более чем в 2,6 раза.

Главной молодежной организацией Польши стал Союз социалистической молодежи. Хотя существовали и другие молодежные организации: Союз сельской молодежи, Объединение студентов, Союз католической молодежи и Союз польских пионеров.

По крайней мере, в 1948–1956 гг. ПОРП была действительно рабочей партией. Вот только один факт: с 1945 г. по март 1951 г. на руководящую партийную и государственную работу только из Домбровского угольного бассейна ушли более 18 тысяч горняков[156].

22 июля 1952 г. была принята конституция Польской Народной Республики, а 14 мая 1955 г. Польша подписала Варшавский договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между восемью европейскими государствами.

Несколько слов стоит сказать и об экономическом росте ПНР. В 1937 г. 63 % основного капитала всех акционерных обществ страны приходилось на долю иностранных монополий. Наивысший уровень промышленного производства, достигнутый в 1938 г., составлял 99,5 % уровня 1913 г.

В 1947 г. объем промышленного производства в Польше превысил уровень 1937 г. в 1,8 раз, а в 1953 г. – в 4 раза. По добыче каменного угля Польша в 1955 г. в 2,5 раза превысила довоенный уровень и вышла на пятое место в мире.

Основными производителями сельскохозяйственной продукции в Польше являлись мелкотоварные хозяйства. Так, в 1953 г. доля мелкотоварных хозяйств в общем числе хозяйств составляла 88,2 %, кулацких – 6,2 %, кооперативных – 5,6 %. В 1955 г. удельный вес мелкотоварного хозяйства в государственных заготовках основных зерновых культур составил 70 %, а в общем производстве зерна – 71 %.

С конца 1940-х гг. КПСС и Польская объединенная рабочая партия (ПОРП) предприняли попытку построить советско-польские отношения на основе общности идейных, политических и экономических целей, дружбы и сотрудничества. Польша стала частью советского блока: в 1949 г. – членом Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), а в 1955 г. – членом Организации Варшавского договора (ОВД). Варшавский договор не случайно был именно «варшавским», а не «пражским» или «будапештским». От контроля над Польшей для социалистического лагеря во главе с СССР во многом зависел возможный исход военного противостояния с Западом.

Для реализации масштабного плана индустриализации ПНР, целью которого было превращение страны из сельскохозяйственной в промышленно-аграрную, что соответствовало общеевропейской тенденции того времени, Советский Союз предоставил огромный кредит в объеме 450 млн долл. (в 1945–1955 гг. советские кредиты составили 625 млн долл., из которых Польша использовала к концу 1955 г. более 375 млн).

С 1945 по 1989 г. СССР являлся первым внешнеэкономическим партнером Польши. Так как ПНР стала составной частью социалистического лагеря, развитие ее экономики подчинялось интересам этого лагеря, в первую очередь Советского Союза. На протяжении многих лет Польша занимала 2-е – 3-е место в советской внешней торговле. На Советский Союз приходилась до середины 1980-х гг. треть польской внешней торговли (во второй половине 1980-х гг. – около четверти), а на Польшу в 1950—1980-х гг. – около 10 % советской внешней торговли.

В период индустриализации (1949–1955) Советский Союз оказал ПНР большую финансовую, техническую помощь, поставил машины и оборудование для 30 крупных промышленных предприятий, в том числе и оборонных. Благодаря Советскому Союзу возник ряд отраслей польской промышленности – судостроение, авиационная и автомобильная, нефтеперерабатывающая и химическая, меднорудная и медеплавильная и др.

В 1948–1989 гг. при советском техническом содействии было построено свыше 150 промышленных предприятий (построено и реконструировано более 350 хозяйствующих субъектов). В их число входят металлургические комбинаты в Кракове и Катовице, завод качественных легированных сталей «Варшава», нефтеперерабатывающий комбинат в Плоцке, автозаводы в Варшаве и Люблине, ряд электростанций, метро в Варшаве и др.

В 1950–1980 гг. структура советско-польской торговли существенным образом изменилась. Если в 1950–1960 гг. в советском экспорте в Польшу преобладали машины и оборудование, то в 1970–1980 гг. – энергоносители и сырье. В 1950–1960 гг. экспорт советских машин и оборудования увеличился с 36 млн руб. до 579 млн руб., то есть в 16 раз. В то же время советский экспорт нефти и нефтепродуктов возрос с 122 тыс. т в 1946 г. до 14 млн 871 тыс. т в 1983 г., то есть в 122 раза, природного газа – с 88 тыс. куб. м до 6007 млн куб. м, железной руды – с 212 000 т до 8 835 000 т.

В структуре польского же экспорта в СССР наблюдались противоположные тенденции. В 1950–1984 гг. доля топлива, сырья и материалов уменьшилась с 40 до 18 %, сельскохозяйственно-пищевых товаров – с 12 до 2 %. Доля же машин и оборудования в 1950–1989 гг. возросла с 26 до 64 % или с 36 млн руб. до 3,2 млрд руб., то есть в 98 раз.

В 1950—1980-х гг. Советский Союз бесплатно передал Польше сотни лицензий и комплектов технической документации на производство вооружения и военной техники, польским партнерам бесплатно оказывалась помощь мощных советских конструкторских бюро, что позволило производить самолеты Ан-2, Як-12, МиГ-15бис, МиГ-17 Ф/ПФ, МиГ-19; вертолеты Ми-1, Ми-2, В-3, Ми-4 и др., а также танк Т-55 и др. ПНР хорошо зарабатывала на продаже лицензионной советской техники третьим странам. В частности, Польша превратилась в ведущее государство в мире, экспортировавшее танки.

Советский Союз стал главным поставщиком сырья и материалов для польской экономики. В 1970—1980-х гг. импортные потребности Польши в нефти, газе и чугуне удовлетворялись поставками из СССР на 100 %, нефтепродуктах – на 68 %, в железной руде – на 85 %, марганцевой руде – на 88 %, в хлопке – на 60 %.

Однако основная часть польского общества считала, что послевоенное экономическое сотрудничество ПНР и СССР было выгодно только Советскому Союзу. Для определения выгодности торгово-экономических отношений необходимы специальные исследования (они затруднены тем, что отсутствует полная документация, к тому же цены и курс валют устанавливались административным образом). Однако известно, что в 1970—1980-х гг. цены на поставляемые Советским Союзом Польше и другим странам СЭВ советские энергоносители, на железную руду и др. были существенно ниже мировых (например, на нефть в 2 раза).

Выгодности экономических отношений с СССР способствовали и устанавливаемые на строго определенный период неизменные цены, независимые от колебаний мирового рынка. В то же время, по оценкам американских экономистов, цена, по которой СССР покупал машиностроительную продукцию из Польши и других стран СЭВ, была в два-три раза выше мировой.

Правда, в 1970—1980-х гг. ПНР поставляла в Советский Союз машины и оборудование, компонентом которых были части, приобретенные на Западе за «твердую» валюту, но и Польша реэкспортировала на Запад часть советской нефти, приобретенной за переводные рубли. Поэтому, скорее всего, польский тезис о невыгодности торгово-экономических отношений с СССР вряд ли соответствует действительности. По подсчетам американских экономистов, в 1960–1984 гг. Польша получила в торговле с СССР выгоду в 23 млрд долларов[157].

На территории Польши была расквартирована Северная группа войск (СГВ) – оперативно-стратегическое военно-территориальное формирование Вооруженных сил СССР.

Размещение советских войск в Силезии и Померании, передаваемых от Германии, в связи с решениями Ялтинской конференции союзников, в состав Польши, было определено договором между СССР и ПНР от 21 апреля 1945 г.

Создана была СГВ на базе 2-го Белорусского фронта. Согласно этой директиве штаб должен был расположиться в городе Лодзь (временно в районе Бромберг).

Позже штаб СГВ расположился в городе Легница (до 1945 г. немецкий город Лигниц), в котором он находился до 1984 г. В Польше Легницу называли «малой Москвой». Из Легницы штаб был передислоцирован в город Свидницу, в котором находился до августа 1990 г., а затем передислоцирован снова в город Легница, где находился до момента вывода СГВ на территорию Российской Федерации.

После создания 14 мая 1955 г. Организации Варшавского договора в нее вошли 8 восточноевропейских стран – Народная Социалистическая Республика Албания, Народная Республика Болгария, Венгерская Народная Республика, Германская Демократическая Республика, Польская Народная Республика, Румынская Народная Республика (позднее Социалистическая Республика Румыния), Чехословацкая Социалистическая Республика и СССР. Руководство Объединенными вооруженными силами Организации Варшавского договора осуществлял Главнокомандующий, являвшийся одновременно 1-м заместителем министра обороны СССР.

СГВ первоначально имела в составе несколько армий – 19-ю, 43-ю, 52-ю, 65-ю общевойсковые, 5-ю гвардейскую танковую, вывод которых производился в 1946 году на Украину, при этом 52-я и 65-я общевойсковые армии были преобразованы в 8-ю и 7-ю механизированные. Все оставшееся время основу СГВ составляли две дивизии (20-я и 38-я/90-я гвардейская танковые – позднее 6-я гвардейская мотострелковая), которые были во второй половине 1980-х годов переоснащены с танков Т-62 на Т-80.

Части СГВ размещались в 180 военных городках. Военно-воздушные силы СГВ были представлены соединениями и частями 4-й воздушной армии, 10 января 1949 г. переименованной в 37-ю воздушную армию.

В конце 1990 г. СГВ располагала 45 тыс. военнослужащих, 598 танками, 820 боевыми машинами пехоты и бронетранспортерами, 354 артиллерийскими орудиями, минометами и реактивными системами залпового огня, 300 самолетами и 134 вертолетами.

На апрель 1991 г. СГВ насчитывала 56 тыс. военнослужащих (38 000 – Сухопутные силы, 13 000 – ВВС, 500 – ВМФ) и 7,5 тыс. гражданских служащих, располагавшихся в 59 гарнизонах в 29 воеводствах. СГВ насчитывала 20 пусковых установок оперативно-тактических ракет Р-17, 599 танков, 485 боевых бронированных машин, 390 артиллерийских установок, 202 самолетов, 114 вертолетов.

В условиях прекращения оккупационного режима в отношении Германии и образования в 1955 г. ОВД вопросы пребывания советских войск на территории Польши были регламентированы договором между СССР и ПНР от 17 декабря 1956 г.

Приказом от 21 августа 1984 г. одновременно с Главным командованием Западного направления сформирована 4-я воздушная армия Верховного главнокомандования.

В Польше на побережье Балтийского моря также находились части и соединения дважды Краснознаменного Балтийского флота.

26 октября 1991 г. был подписан договор о выводе частей и подразделений Северной группы войск из Польши до конца 1993 г. 5 мая 1992 г. начался вывод войск (к тому моменту уже не советских, а российских). 15 сентября 1993 г. СГВ была расформирована. 17 сентября 1993 г., спустя 54 года после ввода советских войск в Польшу, последний российский солдат покинул пределы Республики Польша.

Глава 2 Польша – благосостояние растет и русофобия тоже

В 2008 г. случайно в местечке Оссово недалеко от Варшавы было найдено захоронение 22 красноармейцев, погибших в 1920 г. в ходе советско-польской войны. Кто-то из членов правительства пожелал возвести небольшой памятник погибшим и сделать символом примирения и общего понимания судеб российского и польского народов. Но жители предместья Оссово заявили, что на польской земле «не должно быть памятника захватчикам», «это оскорбление для поляков». Открытие монумента не состоялось, о новой дате церемонии польские власти не сообщают.

В 110 км от Смоленска в Могилевской области в Беларуси в деревне Ленино есть мемориал погибшим полякам. Речь идет о 1-й пехотной дивизии Войска польского, принявшей под Ленино первый бой с немцами. 12–13 октября 1943 г. польская дивизия имени Тадеуша Костюшко, по официальным данным, уничтожила 9 танков и САУ и до полутора тысяч солдат противника. В Ленино похоронены 502 польских солдата и 1711 красноармейцев. В 1968 г. там был открыт Мемориал и Музей советско-польского боевого содружества.

Увы, с 1990 г. поляки практически забыли этот мемориал. Дошло до того, что командир этой дивизии полковник Зигмунт Берлинг объявлен… изменником. Он «изменил чести польского мундира, вступив в чужую армию без согласия на то правительства в изгнании». Замечу, что это обвинение можно равно предъявить и ко всем остальным офицерам Войска польского.

Ну что ж, нынешним правителям Польши и ее СМИ виднее. Но если они отреклись от Зигмунта Берлинга и других командиров Войска польского, то на каком основании они присваивают себе лавры Войска польского? Пусть его вклад в победу над Германией был невелик по сравнению с Красной армией, но все же Войско польское – наш союзник и победитель. А если сейчас польские власти считают себя наследниками правительства Бека и эмигрантского правительства в Лондоне, существовавшего на деньги англичан, то тогда Польша однозначно является проигравшей стороной Второй мировой войны.

Паны проиграли войну дважды. Первый раз немцы за две недели разогнали полуторамиллионную армию в сентябре 1939 г., а второй раз – в 1944–1947 гг. советские части и Войско польское наголову разгромили Армию Крайову, контролируемую Лондоном.

Польшу в ее нынешних границах создало не лондонское правительство, а Сталин с помощью лояльно относившихся к России поляков. Именно Сталин в феврале 1945 г. в Ялте настоял на передаче Польше земель, веками принадлежавших Германии. Строго говоря, земли до Одера – Нейсе в начале I тысячелетия были населены славянами, но к моменту возникновения державы Пястов (Х век) там уже стояли германские города и замки.

Нетрудно догадаться, что Сталин отдал немецкие земли не панской Польше, а дружественному государству и границы по Одеру и Нейсе в течение 45 лет гарантировались советской армией. Сейчас же западные границы Польши гарантирует самая мощная армия НАТО – бундесвер. Видимо, в Варшаве совсем утеряно чувство юмора.

К сожалению, не только поляки, но и некоторые российские политики и иерархи РПЦ в своих публичных выступлениях ставят знак равенства между Гитлером и Сталиным и утверждают, что они являются зачинщиками Второй мировой войны. Ошибочность их взглядов очевидна, но, к сожалению, у нас в стране мало кто задумывается о последствиях таких безответственных заявлений.

Когда московский журналист напомнил польской делегации в Катыни, почему они не желают заодно посетить и мемориал в Ленино, то получил короткий ответ: «Там – быдло, здесь – шляхта».

Нечто подобное я услышал и в июле 2010 г. от польской туристки в Новгороде Великом: «Там – элита, а там…» какое-то польское слово типа «быдло».

Увы, до сих пор ни один польский или российский историк не удосужился поименно узнать, чьи же имена высечены на польском памятнике в Катыни. Польские деятели культуры, включая Анджея Вайду, уверяют нас, что расстрелянные в Катыни польские офицеры – это инженеры и учителя, мобилизованные в армию в 1939 г. А у нас никто не хочет задать им вопрос, куда делись десятки тысяч польских офицеров, лично участвовавших в нападении на смоленские и киевские земли в 1918–1920 гг., лично убивавших советских военнопленных в 1920–1921 гг., участников карательных операций против украинских крестьян на захваченных в 1920 г. территориях России?

А где польские паны офицеры, которые вместе с немцами в 1938 г. вторглись в Чехословакию и аннексировали ее Тешинскую область? Готов держать пари, что большинство из убитых принимали участие как минимум в одном из этих преступлений.

Российские власти в начале 1990-х раскрыли многие секретные документы, компрометирующие государство Российское, зато по сей день тщательно хранят материалы, обличающие преступления польской военщины. Поляки с 1920 по 1930 г. планировали нападение с помощью химического оружия на СССР и Германию. Но об этом молчали и молчат все советские и нынешние демократические историки. Я набрал в Интернете «польское химическое оружие» и обнаружил там лишь статьи о том, что польские солдаты искали в Ираке химическое оружие Саддама Хусейна, кстати, об этом передавало и «Эхо Москвы». Никакой информации о химическом оружии Пилсудского, Бека и К° нет и в помине. «А был ли мальчик?»

Я располагаю лишь одним, но весьма неопровержимым фактом. В сентябре 1939 г. крошечная польская речная Пинская флотилия имела две баржи – К-13 и «Матва» (бывшая К-5), где хранились химические боеприпасы. Представьте себе, сколько их было во всей польской армии? Кстати, Пинская флотилия должна была действовать исключительно против СССР. Господа депутаты Государственной думы, не пора ли сделать запрос о рассекречивании архивных документов, связанных с планами химического нападения Польши на СССР? А заодно выяснить и фамилии офицеров, готовивших применение этого химического оружия и расстрелянных в Катыни.

Между прочим, после сентября 1945 г. в СССР прошли судебные процессы над японскими генералами и офицерами, планировавшими использовать химическое и бактериологическое оружие против СССР. Им были вынесены крайне суровые приговоры, которые до сих пор никем не оспариваются.

Смоленская земля пережила несколько десятков польских нашествий. Буквально каждый метр земли полит кровью русских людей, убитых поляками. Но, увы, ни в городе, ни в области нет ни одного памятника защитникам земли русской от польско-литовских захватчиков. Мало того, городские власти Смоленска не отметили в 2009 г. 400-летие начала героической обороны Смоленска и не отметили в 2011 г. взятие и разгром города поляками.

Зато смоленских школьников чуть ли не в принудительном порядке возят на мемориал в Катынь кланяться праху злейших врагов русского народа.

Замечу, что в той же Смоленской области есть памятник знаменитому поляку – путешественнику Николаю Михайловичу Пржевальскому. Его предки-шляхтичи служили верой и правдой польским королям четыре века. Да и у поляков с путешественниками небогато.

И вот в поселке Пржевальское на берегу фантастически красивого озера Сапшо стоит памятник Николаю Михайловичу и его дом-музей.

Ничего общего у шляхтича Пржевальского с большевиками не было, разве что ходят слухи о его внебрачном отцовстве одного из большевистских лидеров.

Так почему ж не сделать это курортное место символом польско-русского примирения? Я там был в ноябре 2011 г.: музей капитально отремонтирован, там представлена уникальная экспозиция. Но, увы, о польских туристах местные жители и слыхом не слыхивали.

История с памятниками и мемориалами – не мелочь, как кажется на первый взгляд, а большая политика. Начну с того, что многие десятки, если не сотни памятников жертвам Катыни, Варшавского восстания, Сибири и т. д., сооруженные за последние 20 лет по всей Польше, служат обоснованием материальных претензий к России.

Уже организовались родственники четырех тысяч расстрелянных в Катыни, а их набралось свыше 800 тысяч (!), которые требуют материальной компенсации. В Польше организован «Союз сибиряков», который требует от РФ заплатить за работу более чем полумиллиона поляков в лагерях и спецпоселениях в СССР. В это число они записали и поляков, депортированных из Западных Белоруссии и Украины в 1939–1947 гг. Мотивировка: мол, немцы платят за репрессированных евреев и за труд насильно вывезенных в Германию в 1941–1945 гг. людей. Почему бы не платить и русским? Ряд исков поляков уже рассматриваются Страсбургским судом. Досужий польский журналист посчитал, что каждый россиянин обязан выплатить полякам миллион рублей.

При этом никто не вспоминает, что Польша и Чехия отвергли иски немцев, депортированных из этих стран в 1919 и 1945 гг. После войны правительства СССР и Польши (причем не коммунистическое, а пока еще коалиционное) подписали договор о взаимной депортации поляков с территории СССР в Польшу, а украинцев с территории Республики Польша – в СССР. Любопытно, какая неразбериха начнется в государственных отношениях стран Восточной Европы, если депортированные с обеих сторон, а речь идет о многих сотнях тысяч граждан, а также их потомки начнут требовать материальную компенсацию.

Основная же причина ненависти поляков к России – это захват «Восточных Кресов». А что это такое? Действительно, 99,99 % россиян никогда ни о каких Кресах и не слыхивали. Польские министры и дипломаты в России подобных непристойных слов не произносят, а наши «правдивые» СМИ фильтруют все информацию, исходящую от нашего западного соседа.

Кресы – это территории Беларуси и Украины, отогнутые москалями от Речи Посполитой! Чтобы быть точным, скажу, что умеренные польские деятели считали Кресами только Правобережную Украину, ну а менее умеренные – все территории «от можа до можа», которые принадлежали или были вассальными в XV веке при Витовте.

Обида за незаконно отнятые Кресы впитана каждым поляком с молоком матери. Тот же Феликс Эдмундович Дзержинский в 1922 г. говорил, что в детстве он мечтал иметь шапку-невидимку, чтобы убивать всех проклятых москалей.

Мне трудно описывать эмоции поляков. Только психиатр может дать точную характеристику обиженного жизнью человека, у которого отняли самое дорогое, исконно принадлежавшее ему и его предкам. Да еще когда об обиде нельзя сказать прямо, а только иносказательно. Невозможность открыто сказать о своих претензиях, о своей боли удесятеряет ненависть к русским.

В самом деле, после развала СССР физически невозможно предъявить к России претензии на Кресы – это теперь территория незалежных Украины и Беларуси. А ссориться с ними рано. С этим согласны все – от президента республики до последнего польского люмпена. Территориальные претензии к Украине и Беларуси лишь толкнут их в объятия Москвы, да и с Европой можно серьезно испортить отношения.

Несколько слов стоит сказать о претензиях поляков на город Калининград с областью. Пока претензии на город Крулевиц предъявляют только отдельные второсортные политики и СМИ. Но попробуем задуматься. Запад не зря предпринимает усилия по отделению Калининградской области от России. Кому же он достанется? В РФ патриотические СМИ указывают на Германию. Однако нетрудно догадаться, что отдать Кенигсберг немцам не захотят ни в Лондоне, ни в Париже, ни в Вашингтоне. Ну а Варшава, естественно, закатится в истерике.

Делать Калининград вольным городом нецелесообразно как по политическим, так и по экономическим причинам. Кое-кто в Литве уже претендует на часть Калининградской области. Но литовская экономика едва держится на плаву, и присоединение новых земель для нее будет катастрофой. Методом исключения можно предположить, что на Западе существуют планы передачи Крулевиц Польше.

Чего хотят поляки от России? В польской газете «Газета выборча» опубликована статья «Комплекс России». Ее автор – журналист-международник Петр Сквечиньский является председателем Польского агентства печати (ПАП).

В статье автор признает, что, по сути, какие бы позитивные шаги в польско-российских отношениях ни предпринимались российской стороной, они все равно не получат одобрения в Польше. «Что же касается российского правительства, то может создаться впечатление, что единственным его решением, которое могло бы удовлетворить поляков, стало бы провозглашение роспуска собственного государства и призыв к собственным гражданам в массовом порядке покончить с собой. Тогда бы над Вислой все были удовлетворены. Но, наверное, и это стало бы поводом для комментариев о российских традициях саморазрушения», – иронизирует автор.

«Невозможно представить себе такую Россию, на существование которой милостиво согласилось бы большинство поляков. Ну, может быть, если бы ее уменьшить до размеров Великого княжества Московского XIV века. Но при этом такого княжества, которое глобально и радикально порвало бы с российским патриотизмом, чтобы трудно было признать, что это – российское национальное государство»[158].

Мнение польской «рафинированной интеллигенции» на предмет улучшения отношений с Россией четко сформулировал известный диссидент и общественный деятель Ян Платер-Гаевский еще в 1988 г.: «Пока психологический подход поляков к Советскому Союзу не изменится, любые позитивные изменения будут недолговечными. Пока не будет полностью признана моральная, юридическая и экономическая ответственность Советского Союза за действия, совершенные в период с 1939 г. по 1960-е годы, пока этого не будет сделано, даже самая лучшая система не будет достаточно хорошей»[159].

Как видим, речь идет об «экономической ответственности» не только за Катынь и Варшаву, но и «по 60-е годы».

Девяностолетний патриарх польской литературы, нобелевский лауреат Чеслав Милош публикует в журнале «Новая Польша» (№ 7/2001) свой короткий, но блестяще написанный фрагмент под названием «Россия» из книги «Родина Европа». Милош хочет разобраться в истоках нашей нелюбви друг к другу. «Начало всему – шестнадцатый и семнадцатый век. Польский язык – язык господ, к тому же господ просвещенных, – олицетворял изысканность и вкус на востоке до самого Полоцка и Киева, Московия была землей варваров. С которыми – как с татарвой, вели на окраинах войны…»[160].

Но поляков с детства учили, что русские – это монголоиды. Древнерусского государства, созданного потомками Рюрика, для поляков не существовало. Почему? Да потому, что история была таковой, каковой в данный момент нравится пану. Никаких русских княжеств в Червонной, Белой и Малой Руси никогда не было. История там начинается в XVI веке с приходом панов.

Да и вообще, для большинства панов Русь – это Кресы. А там жили русские схизматики. Замечу, что до разделов Речи Посполитой поляки практически не использовали слов «украинец» и «белорус». Их ввели в употребление с корыстными целями уже после вхождения в состав Российской империи. А до этого Малороссия была Русью, и управлял ей воевода русский.

А за пределами Кресс русских не было, там жили какие-то москали, то ли угро-финны, то ли монголоиды. В XIX веке некоторые «политкорректные поляки» переименовали москалей в россиян.

Публицист Олег Неменский писал: «Поляки не помнят русского «золотого века», они не помнят русского единства и для них его просто нет. А то, что оно есть для самих русских, вынуждает их к активному отрицанию русскости. Русских нет, есть россияне, украинцы и белорусы. Русской земли нет, есть российская и польская, на которой живут украинцы и белорусы. И т. д. Так, даже в самом польском языке невозможно выразить существование русского народа. Например, как перевести на польский язык фразу «70 % россиян составляют русские»? Дословный перевод невозможен. Для поляков русских просто нет»[161].

А вот редкий архивный документ – обращение к царю Александру II польского шляхтича из Подолии: «Августейший монарх! … Русь соединилась с Польшей торжественным и добровольным Люблинским договором, целыми поколениями принимала формы родственной цивилизации. Образованность и общественная жизнь ее, с незапамятных времен запечатлены характером исключительно польским! Источником силы и сохранения польского элемента, независимо от последовавших политических переворотов, есть лежащая в основании его идея народного представительства и гражданской свободы! В продолжении последнего полувека политика, противная господствующему в этом отношении духу, бывала причиной непрерывного раздора, которого безвыходное положение глубоко беспокоит всякого благомыслящего гражданина. Дворянство Подольской губернии всеподданнейше просит Ваше Императорское Величество об устранении упомянутого положения Августейшею Волею Своею! Исключительное ведущее к этому средство Дворяне Подольской Губернии усматривают в восстановлении Административного единства Польши со включением в состав ее Западного края, и с полным уважением прав вызванного в настоящее время на поприще общественной деятельности местного сельского населения»[162].

Обратим внимание, не Белая с Малой Русью вошли в состав Речи Посполитой в 1569 г., а просто Русь, вся Русь!

Недавно в Польше издали альбом фотографий «Культура Кресов». Так там изображены памятники исключительно польской культуры – и ничего, напоминавшего бы о непольском культурном наследии этих земель.

О каком примирении с поляками может идти речь, когда много поколений русских людей считали главными противниками в деле восстановления Русского единства ляхов, а, по мнению ляхов, главными противниками восстановления Речи Посполитой в границах 1772 г. всегда были русские.

Польское руководство постоянно твердит о диалоге с Москвой, но фактически идет разговор о том, что, мол, позволено Юпитеру (пану), то не позволено быку (хлопу). Панам позволено заключать пакт о нападении с Гитлером, а русским – нет. Паны могут пригласить Геринга в Варшаву, а Беку можно ездить в Берлин и делить Украину с Гитлером, а вот русские – преступники, они пригласили Риббентропа в Москву, а Молотов ездил в Берлин.

Надо ли говорить, что если диалог Москвы и Варшавы пойдет на равных, то все польские претензии автоматически рухнут как карточный домик.

На мой взгляд, лучшим проявлением польского реваншизма является фильм Анджея Вайды «Катынь». О том, что офицеры Красной армии и войск НКВД представлены там дегенератами, я уж не буду говорить – это норма для поляков. Интересно другое, чего не заметили ни российские полонофилы, ни патриоты.

В фильме действие происходит в собственно Польше, оккупированной немцами, и в Кресах, то есть в Белоруссии и на Украине, занятых Красной армией. Так вот в Кресах снято два десятка массовых сцен, в которых действуют одни поляки и ни одного украинца или белоруса. Представим себе немецкий фильм об оккупированном Смоленске в 1942–1943 гг., где на улицах города будут исключительно немцы. В Германии никогда не снимут подобную чушь. Зато Вайда показывает, как по улицам неизвестного города в Кресах ездит советский агитационный автомобиль с громкоговорителем и на польском языке обращается к полякам. Да с какого перепугу? Там и до войны поляков было не более 20 %, а после 17 сентября 1939 г. и тех половина разбежалась.

То есть никогда не было Западных Украины и Белоруссии, а было лишь Польское государство, незаконно захваченное Советами.

На мой взгляд, фильм Вайды следует в обязательном порядке прокрутить во всех классах белорусских и украинских школ и спросить: а где там ваши деды и прадеды? И вообще, на чьей земле вы все живете – на польской или на своей собственной?

Польские политики, интеллигенция и СМИ буквально вне себя от того, что они теперь, боясь Евросоюза, не могут предъявлять претензии на Кресы и выливать всю свою желчь на Россию за все прошлые ошибки. Нам их просто не понять. У них совсем иная история, чем у нас.

Вот совсем простой пример. Перед нами две картины XIX века: польского художника Яна Матейко и российского Карла Брюллова. Обе они посвящены одному и тому же событию – осаде Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 г.

Посмотрим внимательно на польскую картину. Огромный красивый шатер. Гордо восседающий король Стефан. Перед ним стоит на коленях иерарх Русской православной церкви и протягивает золотое блюдо. (Уж не с ключами ли от Пскова?) Один русский боярин стоит на коленях и молит о пощаде, а другой бьет лбом о землю.

Что же было на самом деле?

26 августа 1581 г. к городу подошли основные силы поляков во главе со Стефаном Баторием. Король приказал поставить свой шатер недалеко от стен Пскова на московской дороге у церкви Николы Чудотворца.

Как говорилось в «Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков»: «Государевы же бояре и воеводы не велели стрелять по шатрам днем, но все орудия для этого велели днем приготовить. Когда же были поставлены многие шатры и наступила ночь, приблизительно часу в третьем, повелели ударить по ним из больших орудий. Наутро же не увидели ни одного шатра, и, как рассказывали языки, многие знатные паны были тут убиты»[163]. Есть сведения, что король сказал по этому поводу: «В Литве нет ни одной такой пищали, которая бы так далеко стреляла!»

Какой прекрасный сюжет для господина Матейко. На фоне того же шатра выбегающий, пардон, без порток король, громко проклинающий русских за столь дальнюю стрельбу, да еще ночью.

Несколько польских штурмов были отражены с большими потерями. А в ночь на 3 ноября пьяные поляки проспали проход в Псков стрелецкого полка Федора Мясоедова. Замечу, не прорыв с боем, а мирный проход, да еще с большим обозом с продовольствием и боеприпасами. Поляки заметили отряд, лишь когда арьергард стрельцов проходил через городские ворота.

В 3 часа ночи 6 ноября польские войска начали тихо отволакивать осадные орудия из туров и траншей. К рассвету укрепления осаждающих были пусты.

Так как же историческая правда вяжется с картиной Матейко? Очень просто. История должна нравиться полякам, а если нет, то тем хуже для истории. Она у нас разная с поляками с V века нашей эры, когда польский (!) князь Кий из династии князя Леха основал город Киев.

Спору нет, Карл Брюллов на своей картине несколько идеализировал русских. Но такая степень идеализации свойственна всем художникам-баталистам, начиная с барельефов Древнего Египта и Ассирии. Но представьте себе русского художника, написавшего картину «Александр I под Аустерлицем» или «Адмирал Рожественский в Цусиме», где перед царем стоял бы на коленях плачущий Наполеон, а перед Рожественским бил поклоны адмирал Того!

У нас такого художника если не упекут в психушку, то он станет героем многочисленных анекдотов и шуток. А картина Матейко и поныне экспонируется в Национальном музее в Варшаве. Именно по ней юные поляки изучают историю русско-польских отношений.

Все, что ни говорится в истории Польши, является ложью. В Западной Европе, да и у нас сложилось впечатление, что поляки чрезвычайно набожны. Но насколько глубоки их религиозные чувства?

Вспомним, как в XVIII–XIX веках тысячи просвещенных панов перешли из католиков в ислам только для того, чтобы воевать вместе с турками против русских.

Отечественная «рафинированная» интеллигенция чуть не ежедневно клянет большевиков за разрушение православных храмов. Но большевики были атеисты. А вот как набожные поляки раньше большевиков устроили массовое уничтожение православных храмов по всей Польше образца 1920 г.

Собор Александра Невского в Варшаве был построен в конце XIX века на добровольные пожертвования. Стены и своды украшали мозаики, выполненные под руководством В. М. Васнецова. Самая большая мозаика «О Тебе радуется» имела площадь 1000 кв. м. Интерьер украшали 16 яшмовых колонн, подаренных Николаем II. Собор вмещал до 3000 молящихся. Колокольня, напоминавшая московскую Ивана Великого, возвышалась над городом на 73 м. Наверху ее была устроена популярная у туристов смотровая площадка. И вот с 1920 по 1926 г. поляки с большим трудом разломали этот величественный храм. Украшения собора были разворованы. Позже несколько мозаичных фрагментов украсили костел Марии Магдалины в предместье Праге, а яшмовые колонны собора, в конце концов, установили над могилой маршала Пилсудского в Кракове.

Замечу, что собор Александра Невского, в отличие от храма Христа Спасителя, никому не мешал. И в 1926 г. противником польских панов была не царская Россия, а атеистический Советский Союз. Разумные политики могли сделать этот собор символом борьбы против «безбожного большевизма», местом общения белогвардейских элементов и т. д. Но ненависть ясновельможных панов к православию и всему русскому затмила политическую целесообразность.

Снос такого огромного капитального здания – мероприятие довольно дорогостоящие, тем более для разоренной войной страны. Но варшавский магистрат нашел выход: он выпустил специальный заем с тем, чтобы «каждый поляк мог стать причастным к этому делу». Заем был обеспечен стоимостью материала, полученного в результате сноса. Иными словами, социал-националист Пилсудский, стоявший за этими процессами, желал повязать коллективным преступлением весь народ.

Страшные гонения обрушились на православную церковь. По данным польских историков Дарьи и Томаша Наленча, настроенных, кстати, весьма патриотично, «…некогда униатские, а более ста лет православные церкви на Волыни были превращены в католические костелы и целые деревни стали польскими. Только на Волыни к 1938 г. были превращены в костелы 139 церквей и уничтожено 189, осталось лишь 151»[164].

Вот вам и набожная нация!

А какой бизнес делают поляки на костях?! Я не о Катыни, это само собой. Поляки на весь мир раструбили, что немцы в 1939–1944 гг. уничтожили 6 миллионов их соплеменников. Под эти 6 миллионов они даже требуют себе значительные льготы в Евросоюзе.

Увы, историки и этнографы неопровержимо доказали, что максимально возможная цифра потерь населения Польши – 2,6 млн человек. А главное, свыше 75 % из них составляют… евреи. Причем поляки участвовали в массовых убийствах евреев как совместно с немцами, так и в инициативном порядке!

И, увы, пока никто не решается схватить лгунов за руку!

Главу я хотел бы завершить цитатой из статьи Владислава Шведа «Польские грабли» для России»: «…в Польше политические деятели во многом являются заложниками общественного мнения. Что, к сожалению, пока не учитывается российской дипломатической службой.

К сожалению, современные российские отношения с Польшей в какой-то мере напоминают советскую практику. Тогда межгосударственные отношения с народной Польшей строились практически без учета национального менталитета, традиций и истории этой страны. Главным считалась «дружественная» позиция польского руководства, которая представлялась «вечной и нерушимой». Время показало, что это совсем не так.

России в Польше противостоит не столько политическая элита, сколько мифологизированное коллективное сознание, заложниками которого являются как польский президент, так и польский обыватель. Согласно сформированной системе исторических мифов, все проблемы добропорядочных и благочестивых поляков связаны с внешними врагами, прежде всего, с Россией.

Наиболее образно эта ситуация изложена в статье главного редактора польского журнала «Nie» Ежи Урбана «От ляхопровода до трубопровода» (30 апреля 2007 г.). «Польская историческая политика произрастает из трагизма польской истории. Когда польский народ слезал с дерева, то зацепился шерстью за ветку и упал под машину. Скорее всего, на голову упал. Это стало началом множества неудач, из которых и состоит наше прошлое. Наши исторические несчастья – это Россия, Германия, Франция, Швеция, Литва, магнаты, наводнения, потопы и разливы, либерум вето, коммунизм, гитлеризм, Наполеон, сентябрьское поражение… Обиды и страдания предков дают Польше вечное моральное преимущество над другими, обычными странами…»[165]

Глава 3 А мы их любили…

В предыдущей главе я показал иллюзорные взгляды польских политиков и обывателей. Но в том, что они столь далеко вышли за грань реальности, виноваты и наши отечественные полонофилы. Замечу, что настоящих русофилов в Польше никогда не было и нет. Там нет людей, восхищающихся Россией, любящих ее. Ну а русофилами в Польше называют людей, просто трезво оценивающих проблемы внешней политики.

Наших же полонофилов я условно делю на обывателей-потребителей и политических шулеров.

Начнем с потребителей. Сейчас либералы утверждают, что СССР был страной хронического дефицита. Во многом они правы. Действительно, в послевоенные годы нам не хватало одежды, предметов широкого потребления, западных кинофильмов и многого другого. В послевоенное время история, преподаваемая в школах и вузах, до предела была мифологизирована, причем на мифы начала 1920-х годов накладывались мифы 1930-х и 1940-х годов. Тут стоит заметить, что это вина не столько советского руководства, сколько бездарных советских историков и журналистов, не умевших грамотно довести до населения сведения из истории и современной политики.

В таких условиях именно Польша стала для советской интеллигенции «окном», а точнее, форточкой в Европу. Тут стоит привести несколько цитат из статьи Татьяны Косиновой «Польский миф 1956 года». Вот воспоминания Александра Лавута: «Политика» хотя и была партийной газетой – ее издателем считался ЦК ПОРП, – но с очень широкой информацией и свободой изложения, сравнимой с нашими изданиями 1987 года. Читая, я начал понимать и устную речь. И потом уже все время старался следить за тем, что происходило в Польше. Массового интереса к польским событиям 1956 г., тем более массовой полонофилии, в то время я не наблюдал. Круг интересующихся был достаточно узким – в основном интеллигенция»[166].

Советские ученые мужи выхолостили историю русско-польских отношений. Они постарались вырезать из нее негативные моменты, а там, где этого физически нельзя было сделать, сваливали все на царское самодержавие и на польских феодалов. А поскольку русский народ избавился от царя в 1917 г., а польский народ от феодалов – в конце 1940-х гг., то теперь отношения между народами должны быть братскими. Так, кстати, думали около 90 % населения России – и никто (!) – в Польше.

В 1970—1980-х годах в СССР ежегодно издавались до 100 названий польских книг.

Польская косметика, шампуни, «тряпки», духи, цветы, мороженое, овощи и фрукты пользовались огромных успехом у советских женщин. Благоухать духами «Пани Валевская» (стоившими, кстати, как французские «Клима» – 25 рублей) считалось высшим шиком. В столичных магазинах «Польская мода» и «Ванда» ежедневно стояла очередь из «ителлигенток», большая часть которых регулярно сбегала на 2–3 часа с рабочих мест в НИИ, КБ и министерствах.

Многие звезды польской эстрады 1960—1970-х гг. получили международное признание именно в Советском Союзе. У нас их любили почти как своих артистов, а Анну Герман и вовсе считали своей. С нетерпением ждали гастролей польских певцов, болели за них на международных конкурсах. Наверно, в каждом доме были грампластинки с голосами Анны Герман, Веславы Дроецкой, Ирены Сантор, Рены Рольсокой и др.

Польские кино и гастроли театров вызывали огромный интерес у нашей интеллигенции, подавляющее большинство которой не разбиралось в драматургии и кинематографии. Причин интереса к ним было две – антисоветчина или, по крайней мере, «фига в кармане» и секс. Почему-то партаппаратчики считали, что советский человек, увидев в кино сиськи шестнадцатилетней красотки, немедленно кинется продавать Родину оптом и в розницу. Зато ходить в картинные галереи и смотреть Пластова, Кустодиева, Рембрандта и Пуссена или в музеях мраморных Венер и вакханок, наоборот, поощрялось. Любопытно, что на Кубе эротики больше, чем в США и европейских странах, но социализм там существует и поныне, а в СССР закончился в 1991 г. Кстати, и сейчас у нас, начиная с 2000 г., «голые сиськи» запрещено показывать по ТВ.

Роль польского кино и польское влияние на российского обывателя в целом хорошо иллюстрируют два анекдота 1970-х гг. Поляк говорит русскому: «Мы с вами из одного социалистического лагеря, но в нашем бараке повеселее».

Армянское радио спрашивают, что такое секс. Радио отвечает: «Секс по-шведски – это когда шесть мальчиков и шесть девочек развлекаются на одной большой кровати, а 13-й снимает фильм. Секс по-польски – это когда шесть мальчиков и шесть девочек смотрят этот фильм. А секс по-русски – это когда шесть мальчиков и шесть девочек, разинув рты, слушают 13-го, который, будучи в Польше, смотрел фильм, снятый в Швеции».

Помимо секса и политики польские фильмы привлекали нас (и меня, грешного, тоже) красивыми актрисами и актерами. Пусть каждый сравнит внешность и возраст наших «героинь-любовниц» из фильмов «Три плюс два», «Приходите завтра», «Верные друзья», «Девчата» и т. д. с польскими кинозвездами и даже исполнительницами ролей второго плана.

Да и польские красавцы актеры чего стоят. Вот маленький пример: моя 23-летняя подруга Люда К. разошлась с мужем из-за… Даниэля Ольбрыхского. Нет, я, ей-богу, не шучу. Она восемнадцать (!) раз смотрела фильм «Пан Володыевский», а затем подала на развод. Кто-то поморщится – сельская дурочка! Увы, нет, она – выпускница МГУ, дневного отделения факультета психологии, а ее мама – доцент-историк, зам. секретаря райкома партии.

Кстати, Володыевский – реальный исторический персонаж. Звали его не Михал, а Ежи. «Он был просто помешан на идее выгодной женитьбы. История умалчивает, почему бабы долго не интересовались «первой саблей Речи Посполитой». Осуществить свой «проект» Володыевскому удалось только в сорок два года, покорив сердце некой Кристины Езерковской. К тому времени «роковая женщина» уже успела похоронить трех мужей, унаследовав их имущество. «Маленькому рыцарю» это очень нравилось, так как он смог наконец стать богатым человеком и ротмистром в Каменецкой крепости.

В фильме «Пан Володыевский» пан Михал геройски взрывает крепость, чтобы она не досталась туркам. Но все это брехня – крепость стоит до сих пор. Если не верите, поезжайте в Каменец. А весь «героизм» Володыевского состоит в том, что он дал себя укокошить доброй порцией турецкой картечи в тот самый момент, когда уже собирался позорно сдать врагу Каменец. Спаслась только его жена, ничуть не похожая на храбрую Басю Езерковскую из романа Сенкевича – накануне осады она дала деру из крепости, став после смерти очередного мужа рекордсменкой – четырежды вдовой»[167].

Самое забавное, что пан Володыевский по национальности… русский. Бедный род волынских дворян Володыевских в начале XVII века раскололся после того, как часть их приняла католичество. Кстати, и в городе Каменец-Подольском «во времена пана Володыевского» русских было раза в 3–4 больше, чем поляков. Другой вопрос, что сейчас в Киеве их обзовут украинцами. Но в Каменец-Подольском были Русские ворота, Русский фольварк и т. д., а вот украинских топонимов – нэма. Стал ротмистром пан Ежи, только набрав три десятка наемников, а деньги на них он как раз получил от панны Езерковской.

Какой-нибудь полонофил попеняет мне: мол, придрался к художественному фильму. Так, пардон, реальный Ежи Володыевский – национальный герой Польши. В честь него устраиваются даже спортивные турниры, как, например, «Сабля Володыевского». О подобном польском эпосе метко выразился тот же Олесь Бузина: «Чем хуже дела, тем ярче сказка о них».

Конечно, помимо «сексуально-антисоветского» польского кино были милые аполитичные фильмы и телепередачи, так горячо любимые нами.

Так, целое поколение наших мальчишек и девчонок выросло на польских телесериалах «Четыре танкиста и собака» и «Ставка больше, чем жизнь». Кстати, с 2006 г. показ этих фильмов в Польше запрещен. «Липовая» причина – польские школьники прогуливают уроки, чтобы посмотреть любимый сериал. На самом же деле, по мнению ветеранов Армии Крайовой, фильмы эти крайне вредны для подрастающего поколения, «поскольку лживо преподносят недавнюю историю, являются продуктом коммунистической пропаганды, и вообще были созданы в интересах Советского Союза». Вот так!

Да и сам автор романа о танкистах Януш Пшимановский, ушедший от нас в 1988 г., не внушает доверия нынешним польским властям – ведь он освобождал Европу от фашизма в составе Войска польского, сформированного на территории СССР.

Хотя есть информация, что по одному из польских каналов, где крутят старые фильмы, можно еще увидеть и «Танкистов», и «Ставку», но перед каждой трансляцией обязательно выступает какой-нибудь пан профессор, разоблачающий «страшные злодеяния кровавого режима».

Артист театра и кино Александр Белявский, много снимавшийся в Польше, в свое время предложил режиссеру московского Театра сатиры Георгию Зелинскому инсценировать на телевидении юмористические миниатюры, печатавшиеся в польских журналах.

Так родился «Кабачок «13 стульев», в течение 14 лет, с осени 1966 г., радовавший наших телезрителей. Каждую последнюю пятницу месяца миллионы наших людей с нетерпением ждали встречи на телеэкранах с полюбившейся веселой передачей и актерами, многие из которых – Ольга Аросева, Борис Рунге, Роман Ткачук, Рудольф Рудин, Юрий Соковнин, Зоя Зелинская, Зиновий Высоковский – приобрели популярность именно в «Кабачке». Пани Моника и пани Тереза были образцом высокой моды для советских женщин.

«Зрители нас в основном хвалили, давали дружеские советы. Это была первая народная телевизионная передача с постоянными героями, с единством места и стиля. Для большинства телезрителей наши дурашливые, порой наивные сценки и репризы служили своего рода отдушиной в их зарегламентированной жизни. Аромат какого-то «не нашего», большинству не знакомого уюта и комфорта. «Кабачок» для советских зрителей был маленьким «окном в Европу», а тяжелый «железный занавес» превращался в бамбуковую занавеску, легко раздвигаемую руками», – вспоминал бессменные ведущий «Кабачка» Михаил Державин[168].

Полюбилась передача и Леониду Ильичу Брежневу. Но вот летом 1981 г. «Кабачок» закрыли. Стал ли причиной тому кризис в Польше? Возможно, если даже всемогущий генсек не смог ничего сделать.

В центре Москвы рядом со зданием Моссовета (ныне Мэрии) был большой магазин «Дружба», где имелись отделы всех социалистических стран. Сейчас там продают итальянскую обувь. Догадайтесь с трех раз, где больше всего было покупателей? Разумеется, в польском отделе. Там продавались великолепные издания по искусству, технике, медицине, кулинарии, роскошные календари и т. д. Помню, как наши женщины давились в очереди за книгой «Ева всегда молода» (о том, как оставаться молодой и привлекательной на долгие годы). В советской же литературе ничего и рядом не лежало, ведь, как писал журнал «Здоровье», «советская женщина не теряет своей сексуальной привлекательности и в 60 лет», так что стройная фигура и свежая кожа ей вроде как и не к чему.

В СССР сотни тысяч, если не миллионы мужчин увлекались военной историей и военной техникой. Ну а советские партаппаратчики их не замечали. Военно-технические издания появлялись редко. Узкоспециальные книги о кораблях «Очаков», «Марат», «Новик» и т. д., на 90 % посвященные описанию устройства их корпусов и строительным работам, при тираже 90—150 тыс. экземпляров расходились за месяц-два. Но и таких скучнейших изданий было крайне мало.

О событиях же на Западном фронте и о войне на море в 1939–1945 гг. в СССР издавалось сравнительно мало книг, и выбор их был беспорядочен. И дело было не столько в партийной цензуре, сколько в глупости и малограмотности чиновников. Так, в СССР еще в конце 1950-х годов издали большим тиражом пятитомник «Большая стратегия» – огромный труд, излагающий историю войны с точки зрения правительства Великобритании. Но при этом книгу Уинстона Черчилля «Вторая мировая война» издали с грифом «секретно». Я долго гонялся за книгой Черчилля, но, прочитав несколько фрагментов, понял, что в «Большой стратегии» на порядок больше информации и, если читать внимательно, антисоветчины там куда больше, чем во «Второй мировой войне».

Зато поляки издали по действиям на Западном фронте и войне на море значительно больше книг, и они были прекрасно иллюстрированы. Из-за близости языков перевод не вызывал особых трудностей. Лично у меня и сейчас на дальних полках пылятся несколько десятков книг по военной тематике на польском и русском языках, изданных в Польше в 1960–1989 гг.

Не буду лукавить, не имея практически никакой информации о негативных моментах взаимоотношений с поляками из советских источников и регулярно слушая западные радиостанции и читая польскую литературу, я сам был до 1990 г. умеренным бытовым полонофилом, то есть неадекватно оценивал взаимоотношения русских и поляков. И кстати, зазорного тут ничего не вижу. Вот, например, археолог нашел стелу с текстом, посвященным успешному походу какого-либо египетского фараона или ассирийского царя, и он, естественно, публикует этот текст, считая оного владыку величайшим полководцем древности. И лишь когда находятся более достоверные источники, опровергающие похвальбу фараона, то только тогда ученый может начать анализировать материалы и давать свои умозаключения.

А почему польская военная литература «пылится» у меня на полках? Да потому, что в начале 1990-х гг. на Запад, Юг и Восток распахнулись не только окна, но и двери, и сейчас на передних полках польские книжки заменили отечественные, немецкие, английские, американские и другие книги о войне и военной тематике. Ну а новых польских военных изданий я не вижу ни в книжных магазинах, ни на «толкучках». Нет, в Польше они издаются и в еще большем ассортименте, чем при социализме, но в России они уже никому не нужны. А у нас рынок, где спрос рождает предложение. При открытых настежь дверях никто не лазит в форточку.

Равно как теперь мало кому нужны польская косметика, тряпки и даже кинофильмы. Недавно я по работе искал польские фильмы 1960—1980-х гг. Зашел на «Горбушку» и в ряд других магазинчиков, где продают диски с фильмами. На вопрос о польских комедиях 1960—1980-х гг. продавцы на меня смотрели, как в афишу коза. Вот, мол, французские, итальянские, советские, но эти… спросом не пользуются.

Как бы наши дипломаты и СМИ повежливее намекнули бы полякам, что «золотые» для Польши 1960—1990-е гг. минули, и теперь Россия не нуждается ни в польских товарах, ни в польской культуре. Слишком сильное утверждение? Так это не я говорю, а рынок!

А вот панове без российских углеводородов и вообще без торговли с Россией вряд ли обойдутся. Не пора ли впервые за тысячу лет отношений с Россией забыть про польский гонор и пораскинуть мозгами, как жить дальше.

Ну а от полонофилов поневоле перейдем к полонофилам-конъюнктурщикам, точнее, к просто интеллигентам-шулерам.

«Любовь к Польше – неизбежность для русского интеллигента», – так писал один не самый известный поэт Давид Самойлов. В том, был ли «русским интеллигентом» Давид Самуилович Кацман, живший и умерший в Эстонии, я спорить не буду. Знал ли он, что делали поляки с его соплеменниками в 1939–1944 гг., не говоря уж о прошлых временах, я не знаю.

Но если он прав, то можно ли считать интеллигентами Александра Пушкина, Михаила Лермонтова, Федора Достоевского, Федора Тютчева, Николая Некрасова, Петра Чаадаева, Константина Леонтьева, Василия Жуковского, Владимира Даля, Николая Лескова, Константина Аксакова, Алексея Хомякова, Вильгельма Кюхельбекера?

Цитировать «Клеветников России» или «Бородинскую годовщину» я не буду. Думаю, их наизусть должен знать каждый русский человек. Я говорю «русский» в широком смысле слова, то есть и татарин, и чуваш, и др.

Но наши мудрые пушкинисты утаили от народа, что поручик Пушкин в составе драгунского Финляндского полка усмирял в 1831 г. буйных панов. Александр Сергеевич лично хлопотал, чтобы брата Льва зачислили в этот полк, и в письме от 6 апреля 1831 г. поэт наставлял братца, застрявшего в Чугуеве: «Ты мог уже быть на Висле. Немедленно поезжай в полк»[169]. За операции в Польше поручик Лев Пушкин был произведен в капитаны.

Полонофилами же у нас, за редким исключением, были поэты и писатели, широко известные в узком кругу. Как уже говорилось, бытовым полонофилам искренне нравились польская культура, книги, кино, тряпки и милые мордашки Збигнева Цибульского и Даниэля Ольбрыхского. Ну а полонофилы-политики использовали поляков исключительно в своих целях, при этом были безразличны к их интересам и в большинстве случаев не пытались разобраться в конечных целях своих польских союзников.

Впервые политические полонофилы реально заявили о себе в ходе польского восстания 1830 г. Поляков поддержали Герцен и Огарев, кое-кто из декабристов, а из более-менее известных фигур – князь Вяземский.

Богатый русский барин Петр Андреевич в молодые годы любил фрондировать. В польских делах он мало что понимал, но зато обожал выступать в салонах. И по салонам разошлось мудрое княжеское высказывание: «Наши действия в Польше откинут нас на 50 лет от просвещения Европейского»[170].

Вяземский пишет письмо Пушкину, в котором ругает Жуковского: «Охота ему было писать шинельные стихи (стихотворцы, которые в Москве ходят в шинелях по домам с поздравительными обедами) и не совестно ли «Певцу во стане русских воинов» и «Певцу на Кремле» сравнивать нынешнее событие с Бородином? Там мы бились один против 10, а здесь, напротив, 10 против одного»[171]. Обличая Жуковского, он пытается оскорбить Пушкина. Однако, написав mot[172], Петр Андреевич задумался о вспыльчивости Александра Сергеевича, вызывавшего к барьеру за одно обидное слово, и счел за лучшее письмо не отправлять.

А днем позже князь занес в свою записную книжку: «Стихи Жуковского навели на меня тоску… Мало ли что политика может и должна делать? Ей нужны палачи, но разве вы будете их петь… Как ни говори, а стихи Жуковского – une question de vie et de mort [вопрос жизни и смерти (фр.). – А.Ш.], между нами… я предпочел бы им смерть… Будь у нас гласность печати, никогда Жуковский не подумал бы, Пушкин не осмелился бы воспеть победы Паскевича…

Неужели Пушкин не убедился, что нам с Европою воевать была бы смерть. Зачем же говорить нелепости и еще против совести и более всего без пользы?»[173].

В 1993 г. последние фразы «историк литературы» Вадим Гершевич Перельмутер прокомментировал: «Историческая оценка, данная Вяземским происшедшему, точна и однозначна… Сам того не ведая, он предрекает – за четверть века! – военную катастрофу 1855 года»[174].

Вот классический образец современного полонофила – «рафинированный интеллигент», много эмоций, зато познания в истории на уровне десятиклассника. В 1854 г. Англия и Франция начали войну с Россией, после Синопа опасаясь, что Николай I захватит Босфор и Дарданеллы, чего боялись все без исключения страны Европы.

А почему, кстати, поляки не взбунтовались в 1854–1855 гг., когда Россия отражала нападение четырех держав на Черном море, Балтике, Севере и Дальнем Востоке? Как же, панство встрепенулось. Но тут последовал грозный «цык» из… Лондона. Обратились к Наполеону III, и тот велел сидеть смирно. Взбунтовались бы в очередной раз поляки, и Австрия из союзника Англии и Франции обратилась бы в их врага. Ну а благожелательный к России нейтралитет Пруссии превратился в военный союз. И вот тогда-то русские и прусские гренадеры прошлись бы церемониальным маршем по Елисейским Полям, а Австрия проучила бы зарвавшихся пьемонтцев.

Ну а в 1831 г. о Проливах и речи не было. Но полякам до смерти хотелось интервенции Европы. В манифесте польского сейма от 6 декабря 1830 г. говорилось: «…не допустить до Европы дикой орды Севера… Защитить права европейских народов».

Через тридцать с лишним лет, во время польского восстания 1863 г., немецкий историк Ф. Смит издевается над авторами манифеста: «Не говоря уже о крайней самонадеянности, с которою четыре миллиона людей брали на себя покровительство 160 миллионов, поляки хотели еще уверить, что предприняли свою революцию за Австрию и Пруссию, дабы «служить им оплотом против России»[175].

Так что, может, Вадим Гершевич и разбирается в русской литературе, но в истории… Так и вспоминается пушкинское: «Суди, дружок, не выше сапога».

Кстати, о Пушкине. 1 июня 1831 г. он пишет из Царского Села в Москву Вяземскому: «Здешние залы очень замечательны. Свобода толков меня изумила. Дибича критикуют явно и очень строго… Но все-таки их [поляков. – А.Ш.] надобно задушить, и наша медленность мучительна. Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря»[176].

Сие писание дошло до Петра Андреевича, но он нисколько не возмутился. Мало того, случайно увидев во французском журнале статью о корректном поведении русских войск в Польше, князь побежал с ней к… шефу жандармов Бенкендорфу. И статью, и Петра Андреевича заметили. Вяземскому поручили перевести статью на русский язык для публикации, и в том же году «безработный» князь Вяземский был назначен «чиновником для особых поручений по министерству финансов».

Когда в 1848 г. паны вновь попытались побузить, Вяземский ответил стихотворением «Святая Русь»:

Ну а в 1863 г. князь напишет в брошюре «La Question Polonaise et M. Pelletan» («Польский вопрос и г-н Пеллетан»): «Русское правительство заслуживает некоторого порицания за проявленные им вначале терпимость и непредусмотрительность: крутые меры, принятые вовремя, избавили бы от суровых мер, к которым силою обстоятельств вынуждены были прибегнуть позднее».

Короче, мало панов били!

Ну а теперь перейдем к еще одному известному полонофилу Александру Герцену. Узнав о восстании 1830 г., он повесил у себя в комнате портрет Фаддея Костюшки.

Прибыв в Лондон, Герцен сблизился с членами Польского демократического общества (группа дворян-эмигрантов). На средства Герцена и Огарева в одном и том же доме с мая 1853 г. по декабрь 1854 г. функционировали две «вольные типографии» – русская и польская.

20 июля 1853 г. Герцен пишет статью с характерным названием «Поляки прощают нас», вышедшую отдельной брошюрой и перепечатанную в декабре 1853 г. в двух парижских газетах – как-никак шла Крымская война.

В 1854 г. Герцен писал: «Освобождение Польши – половина освобождения России. Свободная Варшава – смерть для имперского Петербурга».

На революцию 1861 г. Герцен ответил статьей «Vivat Polonia!», перепечатанной во многих европейских газетах.

Однако постепенно издатель «Колокола» стал понимать, что целью польских панов были не социальные перемены, а захват Кресов и порабощение живших там хлопов. В итоге 29 апреля 1867 г. он признает, что поддержка поляков в 1861–1863 гг. «Колоколом» была «колоссальной ошибкой». Теперь он убежден «в совершенной неспособности, опасности, тупости этой доблестной и глупой нации», из-за которой он и Огарев «сгубили свое положение»[177].

В советское время широко рекламировалось участие в восстании 1861–1863 гг. офицерских организаций в русской армии. Однако на деле подавляющее большинство этих офицеров были этническими поляками. Хотя по своим названиям эти тайные организации могли сойти за русские: «Комитет русских офицеров» и «Земля и воля». Вот текст прокламации «Земли и воли»: «Офицеры и солдаты русской армии, не обагряйте рук своих польской кровью, не покрывайте никогда неизгладимым позором чести и правоты русского народа! Вместо того чтобы позорить себя преступным избиением поляков, выйдите из Польши, возвратившей похищенную свободу, и идите к вам, в свое отечество, освобождайте его от виновников всех народных бедствий – императорского правительства».

Как видим, текст убогий. Мог ли он заставить изменить присяге русского солдата или офицера?

Как хороша фраза: «Идите к вам, в свое отечество». Угадайте с трех раз национальность автора прокламации.

Шло время. В конце XIX века фрондирующего барина а-ля князюшка Вяземский сменил рафинированный интеллигент. Он, так же как и Петр Андреевич, мало смыслил в истории и политике, но считал хорошим тоном похлопывать по плечам русофобов, что малороссийских, что польских, что кавказских.

Типичный пример полонофильских настроений русской интеллигенции приведен в послесловии к воспоминаниям профессора Петербургского университета Николая Герасимовича Устрялова его сыном Федором: «Я помню один из рассказов отца, как на экзамене по русской истории один из студентов взял билет и, весь бледный, подошел к столу.

– Какой у вас билет? – спросил отец.

– Присоединение Польши, – ответил студент, – но я отвечать не стану.

– Отчего?

– Оттого, что я – поляк.

– В таком случае возьмите другой билет, – хладнокровно заметил мой отец, – и расскажите его.

Студент взял другой билет, ответил отлично и к величайшей своей радости получил высший балл – пять. Этот случай надолго остался в памяти университетской молодежи»[178].

Давайте представим, что студент – уроженец Великого Новгорода – отказался бы отвечать на вопрос «Присоединение Новгорода» или татарин – о взятии Казани. Нетрудно догадаться, что господин Устрялов поставил бы новгородцу и казанцу по «неуду», а перед поляком можно и раскланяться.

После войны 1920 г. полонофилы в СССР попритихли. Правда, советские ученые уверяли, что суть мировой истории – это классовая борьба, и всячески затемняли конфликты между поляками и русскими.

Волна полонофилии в СССР поднялась после XX съезда КПСС и последующих разоблачений «культа личности Сталина».

Волнения в Польше в 1956 г. были восприняты антисоветски настроенной частью интеллигенции как манна небесная. Ведь в своей стране они были одиночками. Спросите любого старика, и он вам скажет, что в 1953–1983 гг. человека, вышедшего на улицу провинциального города с антисоветским плакатом, немедленно начали бы бить случайные прохожие. И громче всех «Милиция!» кричал бы сам диссидент

А тут целый народ испытывает те же чувства к «большевистскому режиму», как тут не возлюбить правдолюбивых и вольнолюбивых панов!

Борис Пустынцев говорил: «Это было невероятно интересно. Практически мы знали, стремились знать все о тех событиях, пристально следили за ними. Это казалось началом трансформации большевистского режима. Польша всегда была оплотом оппозиции русскому режиму: и до большевизма, и после. Сравнительно большая страна с развитой культурой, не Болгария и не Венгрия по масштабу, такой перекресток Европы – Восток – Запад…

Мы прекрасно знали польскую историю. Отношение к Польше, к другим соцстранам – это, по-моему, очень важная составляющая часть мироощущения человека. Имперский период я перерос, когда мне было лет 14–15. Года через два я совершенно серьезно воспринимал лозунг «За нашу и вашу свободу», понимал, что мы делаем одно общее дело – их оппозиция режиму и наша. Борьба Армии Крайовой с советской оккупационной армией для некоторых из нас, для меня в частности, была примером, моделью. Я постоянно слушал Би-Би-Си на английском и всю ситуацию искренне воспринимал с подачи Лондона.

Я был белой вороной среди своих приятелей, ориентированных на прогрессивную модель социализма, потому что мне было интересно все, что касалось польского правительства в Лондоне, армии Андерса, гражданской войны в Польше после 1944 года. Я проникся польским духом сопротивления, у меня был мощный комплекс вины уже тогда, не только перед поляками, но и перед другими народами, которым мы учинили столько кривды. Он основывался главным образом на знании истории: я знал, что эти страны оккупированы моей армией. Нет, я не считал ее своей, я всегда говорил «они», а не «мы»[179].

Особых комментариев к интервью Пустынцева, думаю, не требуется. «Они» – это 250 миллионов людей, работающих на страну, а «мы» – это сотни две диссидентов, которым по должности положено быть полонофилами.

Но вот развалился Советский Союз. У власти оказались Ельцин и К^о. Все, что связано с советским периодом истории нашей страны, предается анафеме. Конфликты с поляками до 1917 г. или переписываются в пользу поляков, или предаются забвению.

Полонофилы 1992–2010 гг., подобно Вяземскому, Герцену, Бакунину и всяким там Устряловым, очень плохо разбираются в истории, а сами по себе поляки им безразличны. Полонофилия – не цель, а лишь средство достижения собственных целей. Так, например, и политику, и университетскому профессору выгодно разглагольствовать о Катыни, Варшавском восстании, пакте Молотова – Риббентропа и т. д. для дискредитации своих левых оппонентов и конкурентов в борьбе за власть и гранты в своем университете.

Бизнесмены и журналисты, демонстративно славящие поляков, надеются на выгодные коммерческие сделки и приглашения в Польшу.

Создается впечатление, что рафинированные интеллигенты и журналисты не читают газет Германии, Англии, Франции, Италии и других государств и не видят «вровень противства» Польши в объединенной Европе. Там давно смеются над польскими претензиями.

Ну а надежды Кремля на установление дружественных отношений с Польшей, мягко говоря, беспочвенны. Любая уступка Варшаве лишь увеличивает аппетит как политиков, так и обывателей. Заглянув в Интернет, любой желающий может составить большой список уступок, сделанных Кремлем Варшаве с 1991 г. Ну а что поляки дали нам взамен? Братские объятия и заявления: мол, не все русские плохие… А что еще?

Российские премьеры и президенты становятся на колени в Катыни. В буквальном смысле! Ну а поляки устраивают «съезды чеченского народа», то есть кавказских бандитов. А что, поляки всегда так вели себя со слабыми. То ли еще будет!

А что делать? Ну, во-первых, политикам и СМИ пора прекратить поливать грязью историю своей страны, как советского, так и царского периода. Пусть об опричнине и Гулаге издаются солидные монографии. Пусть будут открыты все архивы ОГПУ – НКВД (я сам в десятках статей требовал этого от властей). Но в выступлениях государственных деятелей потоки грязи на своих далеких предшественников как минимум неуместны.

Как я уже писал, в торговом и культурном обмене РФ заинтересована в куда меньшей степени, нежели Республика Польша. Посему пора предложить очистить торговые и культурные отношения от дешевой русофобии, даже при том, если ее маскируют под видом критики царизма или большевизма. Не хотите, так нам ничего вашего и не надо, и вам же, панове, будет плохо.

Давно пора каждого заезжего поляка, начиная с Анджея Вайды и кончая президентом, спросить: «Чьи Кресы?» Причем даже не спорить, а только спросить и смотреть, как лях корчится, будто уж на сковородке. Признать Кресы исконно польскими землями, в чем уверено подавляющее большинство поляков, никак нельзя. Прямые или даже косвенные территориальные претензии на Кресы вызовут бурю возмущения в Литве, Беларуси и на Украине, и даже гневные окрики из Брюсселя и Вашингтона.

Сказать «нет» также нельзя. Признать, что Червонная, Белая и Малая Русь еще в IX веке объединилась в Древнерусское государство, когда польского государства еще не существовало? Признать, что православие в эти земли пришло раньше, чем католицизм в Польшу?[180]

Но тогда как карточный домик рассыпятся все польские претензии и обиды, накопленные за пять последних столетий. Ведь ни Алексей Тишайший, ни Екатерина Великая, ни Сталин не взяли ни одной пяди земли, где коренным населением были поляки, или, как говорят историки, земель Пястов. Они вернули лишь исконно русские территории.

Таких примеров в истории Европы предостаточно. И никому не приходит в голову называть испанских монархов агрессорами за то, что они в ходе пятивековой Реконкисты отвоевали Пиренейский полуостров у мавров, или французских королей, которые во время 100-летней войны вернули себе земли, захваченные англичанами. Хотя и испанцы, и французы совершили множество жестокостей, в том числе по отношению к пленным и мирному населению.

И какие могут быть претензии к России за деяния Алексея Михайловича, Екатерины II и Сталина? Ах, они не с теми дружили, когда выгоняли поляков из Кресов! Так если на Руси вор стащил кошелек, то никто и никогда не спрашивал паспортов у людей, отзывавшихся на клич «держи вора!». Великая царица и великий вождь вернули России свое! А что они не просили у Фридриха Фридриховича и Адольфа Алоизовича характеристик из парткома о благопристойном поведении, так уж не обессудьте, панове.

Рискну показаться наивным, но считаю, что точку в «давнем споре славян» могут поставить и должны сделать это наши независимые историки и журналисты. Надо писать правду, правду и только правду. Тыкать ляхам документы XI, XII … XIX и XX веков. Никогда не давать полякам переводить конкретный спор в слюни и эмоции. Не в силе Бог, а в правде!

Я надеюсь, что в конце концов найдутся поляки, которые отбросят в сторону жульническую польскую мифологию.

Интересна фраза Леха Валенсы в беседе с польской журналисткой о крушении польского самолета под Смоленском:

«Агнешка Кублик: Это какая-то символика, что вторая такая великая трагедия нашего народа происходит в одном и том же катынском лесу?

Лех Валенса: Это знак, это нам пальцем погрозили. Мы все должны над этим задуматься. Я, наверняка, буду думать. Мы все должны проявлять больше любви друг к другу»[181].

Глава 4 Гданьская комедия

Сразу после поражения «Пражской весны» в 1968 г. западные разведки стали искать новое «слабое звено» среди государств Варшавского пакта. Им стала ПНР, причем не последнюю роль в этом выборе сыграл менталитет поляков.

Как писал польский публицист Ежи Брониславский: «Именно в 70-е годы на авансцену политической жизни Запада были выдвинуты деятели польского происхождения, известные отнюдь не в качестве защитников социализма: в США – Збигнев Бжезинский и Ричард Пайпс, главные внешнеполитические советники в администрациях Дж. Картера и Р. Рейгана. Дж. Гронуски – председатель Совета международного радиовещания, политический куратор радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа», президент американского «Польского научного института»; во Франции – архиепископ Парижа Ж. М. Люстингер; в Ватикане – Кароль Войтыла, краковский кардинал, ставший папой-неитальянцем впервые за последние четыреста лет существования святейшего престола»[182].

Вряд ли мы теперь узнаем, кому из западных аналитиков или разведчиков пришла в голову смелая мысль свергнуть социализм в Польше руками рабочих Гданьской судоверфи и католической церкви.

14 августа 1980 г. на судоверфи в Гданьске началась забастовка. Первые три дня ей руководили Анджей Гвязда и Анна Валентович. А затем на верфи появился рабочий-электрик Лех Валенса, уволившийся с верфи еще три года назад.

А 17 сентября 1980 г. в Гданьске был создан «свободный профсоюз» во главе с тем же Валенсой.

Поначалу «Солидарность» выдвигала самые умеренные требования. В октябре 1980 г. председатель «Солидарности» Лех Валенса говорил: «Мы должны наводить порядок, не ниспровергать социализм, не подрывать союзы [с братскими странами], а создавать независимые самоуправляемые профсоюзы».

Другой профбосс, Анджи Гвязда, тогда заявил: «Мы не хотим, чтобы профсоюзы были платформой провозглашения политических взглядов отдельных лиц или целых групп».

«Под лозунгом забастовок, направленных на повышение заработной платы и дополненных другими требованиями, прошла осень 1980 г.

Такого рода действия являлись первым этапом ослабления экономики страны. Тех, кто предупреждал, что возрастающий поток денег, хлынувших на рынок, не найдет товарного обеспечения, часто высмеивали, добавка к зарплате, так называемая «валенсовка», широко пропагандировалась как большое достижение «Солидарности»[183].

В ход пошло все: от религиозной нетерпимости до обнаженных женских прелестей. Краковский епископ Кароль Войтыла совершенно случайно становится римским папой Иоанном Павлом VI. Ну, мол, лучше не нашли. Притом что за полторы тысячи лет до него и потом кандидатуры поляков на святейший престол никогда даже не рассматривались. Малограмотный электрик без высшего образования Лех Валенса в 1989 г. тоже случайно стал нобелевским лауреатом.

25-летняя студентка Анета Креглицка в июле 1989 г. становится «Мисс Польша». Догадайтесь с трех раз, откуда она? Правильно – из Гданьского университета. Надо ли удивляться, что через четыре месяца она становится «Мисс Вселенная» и целый год ездит по миру, выступая с речами вполне определенной политической направленности.

Так начался развал ПНР. И вот в августе 1989 г. в Польше было создано первое в стране Варшавского договора правительство, возглавляемое противником коммунистической системы, бывшим с 1980 г. главным советником «Солидарности», – Тадеушем Мазовецким.

В марте 1991 г. были расформированы военные структуры Организации Варшавского договора, в июне – Совет экономической взаимопомощи, а 1 июля перестал действовать Варшавский договор. В октябре того же года Польша и СССР подписали соглашение о выводе из Польши к концу 1993 г. советских войск.

Лех Валенса стал самой популярной фигурой в Польше. О нем Анджей Вайда даже снял художественный фильм «Человек из железа». В 1990 г. его даже избрали президентом Польши с большим перевесом – 74,25 % голосов. Но король оказался голым, и в 1995 г. Валенса проиграл выборы Александру Квасьневскому.

Любопытно, что ни в 1980-х гг., ни теперь никто не писал, откуда взялась знаменитая Гданьская судоверфь. Ведь в Польше в 1939 г. никакой судостроительной промышленности не было. Все корабли малочисленного польского флота были построены за границей. Даже малые речные мониторы были построены в Данциге.

Я долго искал в Интернете «строительство Гданьской судоверфи» и нашел лишь одно упоминание: «…создана после войны на месте двух старых верфей». Подумал, были какие-то полукустарные предприятия, а польские инженеры и рабочие построили там огромную современную судоверфь, на которой уже к 1955 г. было построено 170 морских судов, а к 1991 г. – около 900.

Однако у меня, грешного, давно появилась привычка перепроверять невразумительные источники. Поэтому я беру в руки 8-й том «Военной энциклопедии», изданной в Петербурге в 1912 г., и на 604-й странице читаю статью «Данциг»: «Имеются как правительственные, так и частные судостроительные верфи; между последними главная, ф. Шихау, имеет 7 больших эллингов, в которых построено много миноносцев для нашего флота; 2-я по величине, Клавиттерская верфь имеет 2 плавучих дока с подъемной силой до 3 т. тн. и 7 эллингов, из них 2 Мортоновых. Правительственный плавучий док имеет размеры 322 × 70 × 20,5 фт., а сухой в Нейфарвассере – 322 × 43 × 15 фт.».

В Данциге к 1912 г. были построены сотни боевых и коммерческих судов. А для России строились не только миноносцы, но и сухогрузы, например, «Симбирск» (переименованный в СССР в «Ленин»).

25 марта 1945 г. Красная армия начала штурм Данцига. В боях погибло свыше 10 тысяч бойцов и командиров, но на следующий день германский гарнизон Данцига капитулировал. Немцы сдали свои первоклассные верфи целыми и невредимыми. К этому времени в Данциге на верфи Шихау помимо прочих кораблей строилось 95 (!) больших подводных лодок XXI серии (U-3501 ÷ U-3595). Это были лучшие в мире подводные лодки, обогнавшие советские, американские и британские аналоги на 10–20 лет. Из них 40 лодок (U-3531 ÷ U-3571) были почти готовы.

Нужны ли какие-либо еще данные о возможностях данцигских верфей и их техническом уровне?

Город и крепость Данциг был построен в начале XII века. В середине XV века он «перешел под покровительство Польши» (фраза из той же энциклопедии), но оставался фактически германским городом, подавляющее большинство населения которого составляли немцы. С конца XVIII века Данциг вновь стал прусским.

И вот СССР, заплатив 10 тысячами жизней своих солдат за Данциг, дарит его вместе с верфями Польше. Поляки выселяют оттуда почти все население. Рабочие-судостроители занимают комфортабельные дома немцев. Польские коммунисты делают судостроителей элитой рабочего класса Польши. Зарплата квалифицированного рабочего-судостроителя уступает максимум в 1,5–2 раза зарплате министра или члена ЦК ПОРП. Плюс бесплатное здравоохранение, 100 % бюллетень по болезни, бесплатные путевки в санатории и на курорты, большая пенсия.

Но западные специалисты не забывают и про польский гонор. Рабочим внушают, мол, партаппаратчики вас обижают – требуйте побольше и все получите.

И действительно, польские судостроители стали жить как на Западе… в странах третьего мира. Из польской элиты они превратились в бедняков. Соотношение их доходов к доходам «новых поляков» – один к тысяче и более.

Производство на верфях резко упало, ведь основным заказчиком судов был Советский Союз.

Уже в начале 1990-х гг. было уволено свыше 30 тысяч рабочих Гданьской судоверфи.

К 2008 г. из трех основных верфей (Гдыньская, Щецинская и Гданьская), которые всегда были флагманами польского судостроения, функционировала только Гданьская.

Гданьскую судоверфь подкармливало и польское правительство, и Запад. Ну а в начале 2008 г. ее мажоритарным собственником стала компания «ИСД Польша», входившая в группу «Индустриальный Союз Донбасса» (Украина). Новые собственники представили в Европейскую комиссию план реструктуризации.

В 2008 г. портфель заказов Гданьской судоверфи, принадлежавший украинским акционерам «Индустриального союза Донбасса», до июня 2011 г. составлял около 110 млн долларов.

Гданьский судостроительный завод, согласно заключенным контрактам, выполнение которых началось в июле 2008 г., должен был построить два парома, рыболовецкое судно, судно для обслуживания нефте– и газодобывающих платформ и два блока к нему, а также поставить металлические конструкции для реконструируемого аэродрома в Гданьске. На 6 июля 2012 г. на Гданьской судоверфи работало около 1700 человек и, разумеется, никакого профсоюза «Солидарность» не было.

Дальнейшие планы владельцев верфи – строительство яхт.

Ну а согласно данным наших СМИ, «человек из железа» оказался сотрудником польской госбезопасности по кличке «Болек». Правда, надо отдать должное Леху Валенсе, с ним работала не только польская разведка.

Анна Валентович тоже не так проста. 13 декабря 2005 г. в Вашингтоне президент США наградил ее «Медалью Свободы». В Гданьске она приобретает большой дом. 10 апреля 2010 г. она оказалась в одном самолете с Лехом Качиньским.

Как пророчески сказал Семен Фарада в фильме «Превратности любви»: «Все враги России гибнут под Смоленском».

Глава 5 Даешь восточные кресы!

12 марта 1999 г. Польша вступила в НАТО. 1 мая 2004 г. Польша официально стала членом ЕС.

НАТО официально считается оборонительным союзом. А ЕС официально высказывается за нерушимость европейских границ. Казалось бы, о Восточных Кресах пора бы забыть навсегда.

Увы, в XXI веке агрессивность Польши по отношению к восточным соседям растет из года в год. А с другой стороны, впервые за всю тысячелетнюю историю Россия принципиально не вмешивается ни в какие польские дали и желает развития экономических и культурных связей с Варшавой. Примерно такую же политику вели до 2013 г. Украина и Беларусь.

А вот Польша с конца XX века ведет активную антироссийскую внешнюю политику. Внутри страны правительство поддерживает русофобию и финансовые претензии к РФ частных лиц, связанные с событиями середины XX века. Официально территориальные претензии к РФ не выдвигаются, но политические партии и СМИ открыто говорят о необходимости ухода России из Калининградской области и передаче ее Польше.

Не только журналисты, но и действующие польские политики используют в своих речах название Крулевиц вместо Калининград. Хотя так этот город никогда не назывался за всю свою историю, начиная с основания в 1255 г. После Грюнвальдской битвы 1410 г. город несколько лет принадлежал Польше, но затем был возвращен немцам. В Семилетнюю войну Кенигсберг два года принадлежал России.

«Польские инвесторы, которые предложили Калининграду проект реконструкции старого немецкого форта, в ходе презентации назвали Калининград «Крулевец». Губернатору Николаю Цуканову это не понравилось. На заседании Совета по культуре при губернаторе 9 июля [2014 г.] он попросил польских партнеров в дальнейшем называть город Калининградом. Когда поляки ответили, что это «одно и то же», Цуканов напомнил: когда литовские коллеги на въезде в Калининград на границе на табличке написали «Королявичус», дорожные службы Калининграда в ответ на указателе на Вильнюс написали старое название города – «Вильно». «Это вызвало большое раздражение с литовской стороны», – отметил Цуканов. И добавил, что наверняка подобная реакция была бы со стороны поляков, назови, допустим, их Гданьск изначальным названием – Данциг»[184].

В польских СМИ периодически появляются статьи, где доказывается, что польской армии достаточно двух дней, чтобы захватить Калининградскую область.

«Важным шагом по возрождению Речи Посполитой от «Можа до можа» стало решение о введении Карты поляка.

В 2007 г. президент Польши Лех Качиньский заявил: «С великой гордостью, удовлетворением и одновременно с большим волнением я подписал один из самых важных документов – Закон о Карте поляка. Польские власти выполняют великий долг по отношению к нескольким миллионам соотечественников, которые в результате послевоенного сдвига границ на запад оказались за границами родины».

В законе о Карте поляка особо подчеркивается, что она предоставляется только полякам, проживающим на востоке от Польши. Карта дает право легально работать, заниматься предпринимательской деятельностью, бесплатно получать образование и некоторые другие льготы на территории Польши.

Для ее получения достаточно иметь в своем роду польских прабабушку или прадедушку. Но и такого дальнего родства иметь совсем не обязательно. Можно просто представить письменную справку от польской организации, подтверждающую активное участие в деятельности в пользу Польши»[185].

К 2014 г. Картой поляка на Украине воспользовались свыше 60 тысяч человек.

Варшава с начала XXI века активно вмешивается во внутренние дела Украины и Беларуси. Так, в Беларуси проживает менее 3 % этнических поляков. Варшава взяла их под покровительство. К 2005 г. в так называемом «Союзе поляков» в Беларуси состояло около 25 тысяч членов.

В 2005 г. «Союз» разделился на две части. Лидером ярых националистов стала Анжелика Борис, а лидером поляков, считающих себя гражданами Беларуси и лояльных к ее правительству, – Тадеуш Кручковский. Занимая пост председателя «Союза», Кручковский прекратил все связи с белорусской оппозицией. Тогда Варшава сделала Тадеуша Кручковского невъездным, так как он мог представлять угрозу безопасности Польши.

Польша стала базой для белорусской оппозиции. В 2012 г. Варшава выделила «неправительственным организациям» Беларуси 11 миллионов долларов. В 2007 г. в Польше была создана финансируемая правительством телевизионная компания «Белсат», ведущая телепередачи на Беларусь и на белорусском языке.

В польских СМИ, кинофильмах и художественной литературе Беларусь по-прежнему рассматривается как часть Речи Посполитой.

Политика Варшавы, в отличие от Минска, привела к тому, что в ходе российско-белорусских учений «Запад 2009», согласно «легенде», военные действия начались из-за территориального спора Польши и Беларуси и вторжения на ее территорию поляков при поддержке США. Однако на помощь белорусской армии быстро пришла Россия и восстановила статус-кво на границе. Не менее агрессивно Варшава вмешивается и в украинские дела. Произошло немыслимое для психически здорового человека. Польша начала поддерживать Правый сектор и бандеровцев. Тех, которые в ходе «Волынской резни» 1943 г. убили от 50 до 100 тысяч мирных граждан только за их национальную принадлежность.

С одной стороны, 15 июля 2013 г. Сейм Польши принял резолюцию, посвященную 70-летию «Великого преступления» (Волынской резни). Так, деяния ОУН и УПА квалифицировались как «этнические чистки с признаками геноцида». В резолюции сейма указано число поляков, ставших жертвами бандеровцев в 1942–1945 гг. на территории Волыни и Восточной Галиции – «около 100 тыс. человек».

А с другой стороны, польское правительство и спецслужбы в 2000–2014 гг. финансировали и обучали боевиков из украинских и националистических организаций.

Известный французский журналист и писатель Тьерри Мейсан опубликовал в польском еженедельнике «Nie» («Нет») шокирующие свидетельства того, что самые агрессивные бойцы киевского Евромайдана были подготовлены в Польше. Как утверждает Мейсан, «министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский в сентябре 2013 года лично пригласил в свою страну 86 боевиков «Правого сектора». Якобы в рамках программы сотрудничества между университетами. На самом деле, приглашенные давно не были студентами. Более того, многим из них было более 40 лет.

Естественно, боевики посещали вовсе не Технический университет Варшавы, который значился участником официальной программы. Они интенсивно занимались в учебном центре полиции Легионово, что в часе езды от польской столицы. Там гостям с Украины четыре недели интенсивно преподавали науку управления толпой, распознавания лиц, тактику ведения уличного боя. Учили, как вести себя в условиях политического кризиса, методам защиты от слезоточивого газа, постройке баррикад. И особенно – меткой стрельбе. В том числе – с использованием снайперских винтовок.

Обратим внимание – все это происходило задолго до того, как вспыхнули якобы стихийные протесты на киевском Майдане. Там волнения начались, напомним, только после 21 ноября, когда премьер-министр Украины Николай Азаров подписал распоряжение о приостановке переговоров по соглашению об ассоциации с Европейским Союзом.

Польский еженедельник располагает фотографиями, подтверждающими обучение боевиков «Правого сектора» под Варшавой. На них видны украинцы в нацистской униформе вместе с их польскими преподавателями в гражданской одежде»[186].

Ассоциация Украины с ЕС казалась манной небесной для польских реваншистов. Через ЕС Польше легче было проводить экономическую и политическую экспансию на Украину.

Неслучайно в 2012 г. руководство Евросоюза назначило своим послом на Украину поляка Яна Томбинского. Перед началом Майдана Томбинский официально заявил, что в дискуссии об ассоциации Украины с ЕС «нет места для третьей стороны». То есть РФ вообще не должна иметь права голоса.

Надо ли говорить, что в конце 2013 г. Томбинский активно поддерживал Майдан и шантажировал законного президента Януковича санкциями ЕС.

Любопытно, что подписание Украиной соглашения об ассоциации с Евросоюзом предусматривает обязательную реституцию для всех членов ЕС, даже ассоциированных. (Реституция – восстановление, отозвание, возвращение прежних прав и преимуществ.)

Основание для реституции – статья 1 Конвенции Совета Европы 1950 г.: «Защита собственности физических и юридических лиц».

Мало кто знает, что в городе Львове в 1938 г. (то есть до присоединения к СССР) проживало 63,5 % поляков и только 7,8 % украинцев. Таким образом, опираясь на законы ЕС о реституции, наследники поляков, проживавших во Львове, могут потребовать себе практически весь город.

И вот в 2013 г. в Польше возникла организации «Реституция Кресов», которая планирует заняться возвращением польского имущества на территории Западной Украины (или получением соответствующей компенсации). По информации главы партии «Змяна» Матеуша Пискорского, все очень серьезно, имеется база данных утраченного имущества, создается группа юристов для отработки правовых коллизий. Разумеется, эта инициатива соответствует духу и букве Соглашения об ассоциации с Евросоюзом, подписанного Украиной летом 2014 г.

В польскую организацию входят несколько сотен человек, и это лишь начало. По предварительным оценкам, около ста тысяч граждан Польши способны доказать, что являются наследниками или правопреемниками людей, владевших имуществом на территории нынешней Западной Украины.

С самого начала Майдана там появились многочисленные польские журналисты, политики и агенты спецслужб. В декабре 2013 г. в ходе практически любой стычки демонстрантов с «Беркутом» оказывались побитыми и поляки. Они бежали в польское посольство и демонстрировали журналистам синяки и разбитые носы.

4 декабря 2013 г. в Киев прибыл бывший премьер Ярослав Качиньский и немедленно отправился на Майдан. Там же постоянно околачивались высокопоставленные поляки из числа служащих ЕС, в том числе вице-президент Европарламента Яцек Протасевич и бывший президент Европарламента Ежи Бузек.

Представим на секунду, что в американском городе, где начались выступления афроамериканцев против кровавых расправ полиции, в ночном столкновении примут участие несколько российских дипломатов. Да это станет мировой сенсаций! Может дойти до разрыва дипотношений. А вот в Варшаве уверены, что полякам все дозволено.

20 апреля 2015 г. кандидат в президенты Польши депутат Европарламента Януш Корвин-Микке заявил, что расстрел митингующих на Майдане в феврале 2014 г. был провокацией ради благосклонности США.

Януш Корвин-Микке заявил, что снайперы, которые стреляли во время событий на Майдане в феврале 2014 г., были обучены в Польше. Об этом он рассказал в интервью изданию «Wiadomosci»: «Майдан – также наша работа. Снайперы были обучены в Польше. Террористы расстреляли на Майдане 40 демонстрантов и 20 полицейских, просто чтобы спровоцировать беспорядки. Правда в конце концов выходит наружу… Я сидел в Европарламенте рядом с Урмасом Паэтом, министром иностранных дел Эстонии, который в разговоре с Кэтрин Эштон признал, что это наши люди стреляли на Майдане, а не люди Путина или Януковича. Обученные у нас, на Западе».

В Киеве произошел кровавый переворот, убиты сотни людей. Десятки политиков, включая депутатов Рады, бежали из столицы Украины. Бандеровцы расклеили на всех вокзалах и в аэропорту фотографии депутатов Рады. Они призывали граждан хватать их и доставлять на Майдан, где после соответствующей обработки их отправят голосовать в Раду. А тем временем в Варшаве министр иностранных дел Р. Сикорский заявил: «В Киеве нет государственного переворота… Власть законно перешла в руки Турчинского».

Киевская хунта приступила к диким расправам с инакомыслящими в Одессе, Харькове, Николаеве и других городах Новороссии. Началась гражданская война.

Казалось бы, какое дело полякам до войны в Донбассе, находящемся более чем в 1000 км от границ Польши? Донецкая и Луганская области никогда не входили в состав Речи Посполитой, и на них не претендуют даже самые ретивые польские политики. В обеих областях, включая территории, контролируемые Киевом на июнь 2015 г., проживало не более 400 обладателей «карты поляка».

Тем не менее поляки приняли самое активное участие в так называемой «антитеррористической операции» (АТО), начатой хунтой 14 апреля 2014 г. При этом Варшаве и Киеву пока удается скрыть от общественности подлинные масштабы польской агрессии. Спецслужбами обеих стран предприняты особые меры для скрытной доставки людей и военной техники на Украину. Жесткая цензура в украинских СМИ, а также бардак в рядах украинских силовиков и Нацгвардии способствуют этому.

Однако, как говорят и в России, и на Украине, «шила в мешке не утаишь».

В ночь на 14 июня ополченцы сбили военно-транспортный самолет украинской армии Ил-76 при заходе на посадку в аэропорт Луганска. Погибли все 49 человек, находившихся на борту самолета: 9 членов экипажа из Мелитопольской авиационной транспортной бригады и 40 десантников 25-й отдельной Днепропетровской воздушно-десантной бригады. По факту уничтожения самолета возбуждено уголовное дело. Президент Украины Петр Порошенко объявил 15 июня днем траура.

По данным украинских военных, на Луганский аэродром должны были сесть три Ил-76, причем сведения об этом оказались у «террористов». По второму Ил-76 были выпущены две ПЗРК «Игла», еще одна «Игла» не вышла из трубы и была брошена.

Тут возникает несколько вопросов. Во-первых, почему был сбит второй самолет, а не первый и не третий? При наличии трех ПЗРК логичнее было стрелять по первому или третьему. Во-вторых, почему на самолете вместимостью 150–200 пассажиров оказалось только 40 десантников?

Судя по всему, ополченцы разгадали эту загадку после обнаружения на месте гибели Ил-76 ряда обгорелых документов на польском языке. Ополченцы утверждают, что на борту сбитого самолета было не менее 40 наемников из Польши и Литвы. Понятно, что факт их гибели Киев никогда не признает.

Согласно неофициальной версии вполне компетентных людей, в июле – августе 2014 г. в бомбардировках Донбасса участвовали и польские летчики на польских истребителях. Три из них были сбиты, а пленных летчиков поляки выкупили по цене 300 тысяч долларов за голову. По понятным причинам обе стороны решили не афишировать сделку.

«26 июня в районе стратегической высоты Саур-Могила была убита женщина-снайпер из Польши, пользовавшаяся новейшей американской винтовкой калибра 12,7 мм. В ночь на 12 июля в районе Иловайска была уничтожена застава украинских военных, среди трупов обнаружены убитые в форме с польскими знаками различия. 2 сентября и.о. министра госбезопасности Донецкой народной республики Леонид Баранов заявил, что ополченцы взяли в плен польских наемников. Еще несколько боевиков из Польши, согласно тому же источнику, сдались в плен ополченцам в ходе боев за аэропорт Донецка 3 октября. По свидетельствам очевидцев, наибольшую фанатичность и жестокость среди польских наемников на Украине проявляют американские поляки.

«Роль Польши в событиях на Украине, повлекших за собой государственный переворот, почти не привлекает внимания из-за того, что она стремится действовать тайно…» – писала на сайте Op Ed News в июне 2014 г. Deana Stryker. – Но по мере того как конфликт на Юго-Востоке расширяется, появляется все больше и больше доказательств польского участия. Польша не только активно участвовала в подготовке активистов для евромайдана, но и отправила наемников воевать против ополчения Донбасса.

В Интернете уже появилось фото Ежи Дзевульского, обучавшегося «воевать с терроризмом» в США и Израиле, владельца частной военной компании, снятого рядом с и.о. президента Украины Александром Турчиновым во время боев под Славянском». Фигура Дзевульского примечательна тем, что он – советник по безопасности бывшего президента Польши Александра Квасьневского. А тот входит в Совет директоров компании Burisma Holdings – крупнейшего частного экспортера/производителя газа на Украине. В апреле, перед началом карательной операции против Донбасса, наряду с Квасьневским в Совет директоров Burisma Holdings вошли сын вице-президента США Роберт Хантер Байден и Девон Арчер – близкий друг семьи госсекретаря США Джона Керри. Burisma Holdings планирует организовать сбыт в Европу энергосырья из Днепровско-Донецкого бассейна, обладающего, как утверждается, «огромными запасами» сланцевого газа»[187].

В августе 2014 г. появились публикации польских СМИ, в которых говорилось: «Главные организации поляков – Федерация польских организаций на Украине, а также Союз поляков Украины – осознанно защищают целостность страны против деятельности пророссийских сепаратистов». Польские организации начали выступать в этой роли задолго до начала боевых действий на Донбассе.

В Польше на деньги, собранные для киевского майдана, были закуплены бронежилеты и амуниция для боевиков «Правого сектора». В Интернете имеются свидетельства участников, упоминающих коробки с польской маркировкой, в которых были запечатаны шевроны подразделений «самообороны майдана», составившей костяк карательных отрядов Нацгвардии. Опять же из Польши шли соответствующего содержания листовки, печатная продукция, газеты и даже часть «украинского» сала, которым подкреплялись майданщики. В польских СМИ можно встретить восторги по поводу того, как «польское оружие делает фурор в Киеве».

Киевский режим в конце лета обратился к Варшаве с официальной просьбой о поставках оружия, но информация о таких поставках стала достоянием гласности еще раньше. Так, стало известно о произведенной 16 июля 2014 г. в порту Одессы в обстановке повышенной секретности разгрузке 12 самоходных колесных артиллерийских установок – 152-мм пушек-гаубиц VZ-77 «Дана» чешского производства, состоящих на вооружении ВС Польши, а также штабных автобусов и грузовиков. После выгрузки артдивизион, входящий предположительно в состав 1-й Мазурской артиллерийской бригады, полностью укомплектованный польскими военнослужащими, своим ходом проследовал на железнодорожную станцию Раздельная для погрузки на платформы»[188].

К 14 марта 2015 г. поляки потеряли в Донбассе 394 человека. Причем речь идет только о наемниках из польской ЧВК «ASBS Othago».

11 декабря 2014 г. источники ополченцев распространили сенсационную новость: в Донбассе уничтожено целое подразделение армейского спецназа Республики Польша. Причем речь идет не о наемниках, не об операторах ЧВК, а именно о военнослужащих польской армии.

Согласно появившейся в сети информации, 8 декабря операторы РЭБ Вооруженных сил Новороссии (ВСН) несколько раз перехватывали разговоры на польском языке. Удалось определить место, где эти переговоры велись, и направить туда контрдиверсионные подразделения ВСН.

И в ночь на 9 декабря ДРГ противника была обнаружена, заблокирована и уничтожена в районе Никишино (ДНР). Всего на месте боя было обнаружено 8 трупов вражеских диверсантов – два «квартета» по натовским стандартам. При осмотре останков было выяснено, что погибшие одеты в польскую военную униформу с шевронами Jednostka Wojskowa Komandosów, – специального полка коммандос вооруженных сил Польши.

О происшедшем немедленно было доложено в штаб Армии ДНР и лично Александру Захарченко.

Ранее сообщалось, что огнем артиллерии ВСН у села Богдановка был уничтожен штаб польского ЧВК с приданными силами ВСУ и склад боеприпасов. Причем потери неприятеля превысили 100 человек. Сколько из них было поляков, а сколько – украинцев, сказать сложно. Факт уничтожения штаба польских наемников подтвердил глава военной разведки ДНР генерал Сергей Петровский.

Российские и европейские СМИ уже два года талдычат нам о размещении американских сухопутных войск, авиационных частей, средств ПВО и ПРО, и т. д. в странах Балтии и Польши.

8 июня 2015 г. глава британского МИД Филип Хаммонд заявил, что Великобритания готова рассмотреть вопрос о размещении на своей территории ядерных ракет США на фоне обострения отношений с Россией. «Мы бы рассмотрели данный вопрос. Если бы он стоял на повестке дня, решение мы бы принимали совместно с США. Нам необходимо послать России четкий сигнал о том, что мы не позволим им переходить «красную черту», – сказал министр.

Ранее в СМИ утекли выдержки из доклада американского генерала Мартина Демпси, которые свидетельствуют о том, что Вашингтон рассматривает возможность размещения в Европе или Азии крылатых и баллистических ракет наземного базирования, нацеленных на российский ядерный потенциал. Это делается в ответ на якобы допущенные российской стороной нарушения договора о сокращении ракет средней и малой дальности.

Увы, никто не пишет, зачем проводятся сии мероприятия. Начну с размещения американских сухопутных сил вблизи границ с Россией. Они мол, должны запугать Кремль, чтобы тот не посмел напасть на прибалтийские лимитрофы и Польшу. Но ведь РФ и не собиралась этого делать!

Ну, предположим, что в Пентагоне у министра обороны чуть-чуть поехала крыша. У них это бывает. Так 22 мая 1949 г. министр обороны США Джеймс Форрестол с криком «Русские идут!» сиганул из окна 16-го этажа.

Но ведь американские войска в Восточной Европе должны иметь какие-то планы, инструкции о ведении боевых действий. Не будем вникать в детали, а просто спросим американских генералов: «А к какой войне вы готовитесь?»

Согласно планам Пентагона, с 1945 г. до начала 1950-х гг. единственным вариантом войны с СССР было «массированное ядерное возмездие». А в самом начале 1950-х гг. в дополнение к нему в Пентагоне разработали доктрину локальной ядерной войны. Иногда в США использовали и другую терминологию – «ограниченная ядерная война на театре военных действий».

Ядерная война на театре войны, по взглядам военно-политического руководства США, уменьшала вероятность вовлечения Соединенных Штатов во всеобщую ядерную войну при выполнении обязательств перед союзниками. В то же время она могла явиться средством достижения определенных региональных политических целей и в этих условиях станет предпочтительнее стратегической ядерной войны.

Важнейшим условием предотвращения перерастания ядерной войны на театре войны во всеобщую ядерную считалось применение ядерного оружия только в зоне боевых действий и только по военным объектам.

Согласно военной доктрине США, возникновение ядерной войны на театре войны наиболее вероятно в Европе.

Руководство США и НАТО ни разу официально не уточняло, какие страны Европы попадут в зону локальной ядерной войны. Но подразумевалось, что это будут ФРГ, ГДР, Чехословакия, Польша, возможно Италия и т. д.

В локальной ядерной войне возможность использования даже тактического ядерного оружия на территории СССР и США не рассматривалась.

С началом спецоперации резко усилились поставки польского оружия на Украину. Так, уже 27 февраля поляки передали ВСУ сто 60-мм минометов ЛМП-2017 и к ним полторы тысячи мин. Кроме того, поляки поставили 8 дронов-разведчиков.

10 апреля Польша передала Украине более 230 единиц танков Т-72М, 20 единиц РСЗО БМ-21, то же количество самоходных гаубиц 2С1 не менее 40 БМП-1.

29 мая из арсенала Войска польского переданы 18 САУ AHS «Krab». 13 июля Украина получила вторую партию данных САУ.

25 июля спикер агентства вооружений Министерства национальной обороны Польши Кшиштоф Платек сообщил о передаче Украине польских танков PT-91 «Twardy».

С 23 февраля по середину июня 2022 г. на Украину прибыл 1891 поляк. К 18 июня 378 человек из них были убиты, а 272 убыли на родину.

К сентябрю 2022 г. Польша заключила контракт с Южной Кореей на 180 южнокорейских танков K2 и 212 южнокорейских 155-мм САУ K9А1. Их или переправят на Украину, либо они пойдут на замену польских танков и САУ, посланных на Украину.

К середине октября 2022 г. Польша сосредоточила большую часть своей армии на границе Украины и Белоруссии. Политики всех уровней призывают провести миротворческую миссию на Украине. А если верить польским СМИ, то свыше 50 % поляков выступают за проведение такой миссии.

История показывает, как гонористые паны постоянно затевали войны и всегда были биты. Сейчас они надеются на НАТО. Подобное регулярно случалось в польской истории. В 1706 г. паны надеялись на Карла XII, в 1734 г. – на Людовика XV, в 1780-х гг. – на Людовика XVI, в начале XIX века – на Наполеона I, в 1863 г. – на Наполеона III, в 1939 г. – на Лигу Наций. И чем каждый раз дело кончалось?