Россия, которой не было

О том, что известно всем

Классическая, то есть признанная современной наукой версия «монголо-татарского нашествия на Русь», «монголо-татарского ига» и «освобождения от ордынской тирании» достаточно известна, однако нелишне будет еще раз освежить ее в памяти.

Итак… В начале XIII столетия в монгольских степях смелый и чертовски энергичный племенной вождь по имени Чингисхан сколотил из кочевников огромное войско, спаянное железной дисциплиной, и вознамерился покорить весь мир, «до последнего моря». Завоевав ближайших соседей, а потом захватив Китай, могучая татаро-монгольская орда покатилась на Запад. Пройдя около пяти тысяч километров, монголы разгромили государство Хорезм, затем Грузию, в 1223 г. вышли к южным окраинам Руси, где и разбили войско русских князей в сражении на реке Калке. Зимой 1237 г. монголо-татары вторглись на Русь уже со всем своим неисчислимым войском, сожгли и разорили множество русских городов, а в 1241 г. во исполнение заветов Чингисхана попытались покорить Западную Европу – вторглись в Польшу, в Чехию, на юго-западе достигли берегов Адриатического моря, однако повернули назад, потому что боялись оставлять у себя в тылу разоренную, но все еще опасную для них Русь.

И началось татаро-монгольское иго. Огромная монгольская империя, простиравшаяся от Пекина до Волги, зловещей тенью нависала над Русью. Монгольские ханы выдавали русским князьям ярлыки на княжение, множество раз нападали на Русь, чтобы грабить и разбойничать, неоднократно убивали у себя в Золотой Орде русских князей. Нужно уточнить, что среди монголов было много христиан, а потому отдельные русские князья завязывали с ордынскими властелинами довольно близкие, дружеские отношения, становясь даже их побратимами. С помощью татаро-монгольских отрядов иные князья удерживались на «столе» (т.е. на престоле), решали свои сугубо внутренние проблемы и даже дань для Золотой Орды собирали своими силами.

Окрепнув со временем, Русь стала показывать зубы. В 1380 г. великий князь московский Дмитрий Донской разбил ордынского хана Мамая с его татарами, а столетием спустя, в так называемом стоянии на Угре сошлись войска великого князя Ивана III и ордынского хана Ахмата. Противники долго стояли лагерем по разные стороны реки Угры, после чего хан Ахмат, поняв наконец, что русские стали сильны и у него есть все шансы проиграть сражение, отдал приказ отступать и увел свою орду на Волгу. Эти события и считаются «концом татаро-монгольского ига».

Версия

Все вышеизложенное – краткая выжимка или, говоря на иностранный манер, дайджест. Минимум того, что должен знать «всякий интеллигентный человек».

Честно говоря, автор этих строк никоим образом не считает себя интеллигентным человеком – вслед за А.П. Чеховым, К.П. Победоносцевым, Ф.М. Достоевским, авторами известного сборника «Вехи», а также Л.Н. Гумилевым, в ответ на вопрос, причисляет ли он себя к интеллигентам, восклицавшего: «Да Боже упаси!» Вопрос о том, что представляет собой так называемая интеллигенция, чересчур обширен и не укладывается в данную книгу. Это уточнение автор делает исключительно для того, чтобы подчеркнуть: именно непричисление собственной персоны к интеллигенции («образованщине», по Солженицыну) как раз и выработало привычку не следовать рабски «общепринятым теориям», а искать свою собственную дорогу. Я, понятно, имею в виду не стремление «из чистого принципа» писать поперек линованной бумаги, а свое право высказывать сомнения в «общепринятых теориях» – в тех случаях, когда эти теории, на мой взгляд, страдают полнейшей нелогичностью, натяжками и закоснелостью.

Можно было пойти по избитой дорожке авторов иных детективов: долго интриговать читателя, чтобы потом огорошить сенсацией. Лично мне гораздо более близок метод, который Конан Дойл отдал на вооружение безупречному логику Шерлоку Холмсу: сначала излагается подлинная версия случившегося, а потом – цепочка рассуждений, которые и привели Холмса к открытию истины.

Именно так я и намерен поступить. Сперва изложить собственную версию «ордынского» периода русской истории, а потом на протяжении пары сотен страниц методично обосновывать свою гипотезу, ссылаясь не столько на собственные ощущения и «озарения», сколько на летописи, работы историков прошлого, оказавшиеся незаслуженно забытыми.

Итак. Я намерен доказать читателю, что вкратце изложенная выше классическая гипотеза напрочь неверна, что происходившее на самом деле укладывается в следующие тезисы:

1. Никакие «монголы» не приходили на Русь из своих степей.

2. Татары представляют собой не пришельцев, а жителей Заволжья, обитавших по соседству с русскими задолго до пресловутого «нашествия».

3. То, что принято называть татаро-монгольским нашествием, на самом деле было борьбой потомков князя Всеволода Большое Гнездо (сына Ярослава и внука Александра) со своими соперниками-князьями за единоличную власть над Русью. Соответственно, под именами Чингисхана и Батыя как раз и выступают Ярослав с Александром Невским.

4. Мамай и Ахмат были не налетчиками-пришельцами, а знатными вельможами, согласно династическим связям русско-татарских родов имевшими права на великое княжение. Соответственно, «Мамаево побоище» и «стояние на Угре» – эпизоды не борьбы с иноземными агрессорами, а очередной гражданской войны на Руси.

5. Чтобы доказать истинность всего вышеперечисленного, нет нужды ставить с ног на голову имеющиеся у нас на сегодняшний день исторические источники. Достаточно перечитать многие русские летописи и труды ранних историков вдумчиво. Отсеять откровенно сказочные моменты и сделать логические выводы вместо того, чтобы бездумно принимать на веру официальную теорию, чья весомость заключается главным образом не в доказательности, а в том, что «классическая теория» просто-напросто устоялась за долгие века. Достигнув стадии, на которой любые возражения перебиваются железным вроде бы аргументом: «Помилуйте, но ведь это ВСЕМ ИЗВЕСТНО!»

Увы, аргумент только выглядит железным… Всего пятьсот лет назад «всем известно» было, что Солнце вертится вокруг Земли. Двести лет назад Французская Академия наук в официальной бумаге высмеяла тех, кто верил в падающие с неба камни. Академиков, в общем, не стоит судить слишком строго: и в самом деле «всем известно» было, что небо представляет собою не твердь, а воздух, где камням неоткуда взяться. Одно немаловажное уточнение: никому не было известно, что за пределами атмосферы как раз и летают камни, способные частенько падать на землю…

Об истории, историках и фактах

Известный английский историк и философ Р.Дж. Коллингвуд, строчка из книги которого справедливо взята эпиграфом к данной главе, оставил интереснейшую работу как раз по интересующему нас вопросу: как оценить степень достоверности тех или иных исторических фактов? [89]

Коллингвуд писал: «Критерием истины, оправдывающим его (историка – А.Б.) утверждения, никогда не служит тот факт, что их содержание было дано ему источником». Считая, что, кроме механического восприятия запечатленных древним хронистом фактов, историк должен еще учитывать «достоверность» в качестве пробного камня, с помощью которого мы решаем, являются ли эти факты истинными, Коллингвуд приводит пример: «Светоний говорит мне, что Нерон одно время намеревался убрать римские легионы из Британии. Я отвергаю это свидетельство Светония не потому, что какой-нибудь более совершенный источник противоречит ему, ибо, конечно, у меня нет таких источников. Я отвергаю его, ибо, реконструируя политику Нерона по сочинениям Тацита, Я НЕ МОГУ СЧИТАТЬ, что Светоний прав… я могу включить то, о чем поведал Тацит, в собственную связную и цельную картину событий и не могу этого сделать с рассказами Светония».

Проще говоря, любой вдумчивый исследователь имеет право на построение собственной версии – при условии, что она не противоречит логике, здравому смыслу, тому, что нам в общих чертах известно о данной эпохе. Скажем, можно с большой степенью вероятности утверждать: человек, исповедующий христианство, никогда не прикажет казнить другого человека за отказ поклониться языческим богам. Однако в повествованиях о «злых татаровьях» мы еще столкнемся с этим парадоксом: христианин-хан из Золотой Орды вдруг велит казнить русского князя-христианина за отказ поклониться языческому кумиру…

Выводов здесь может быть только два: либо летописец напутал и хан – вовсе не христианин, либо эта история – выдумка…

Но не будем забегать вперед, вернемся к Коллингвуду.

«…любой источник может быть испорчен: этот автор предубежден, тот получил ложную информацию, эта надпись неверно прочтена плохим специалистом по эпиграфике, этот черепок смещен из своего временного слоя неопытным археологом, а тот – невинным кроликом. Критически мыслящий историк должен выявить и исправить все подобные искажения. И делает он это, только решая для себя, является ли картина прошлого, создаваемая на основе данного свидетельства, связной и непрерывной картиной, имеющей исторический смысл».

В самом деле, мы порой с излишним почтением относимся к полуистлевшим летописям, забывая, что писали их люди. Обуреваемые всеми человеческими страстями – от желания написать лишнюю, высосанную из пальца гадость про нелюбимого боярина до умышленного искажения истины по приказу своего князя, с которым не больно-то и поспоришь. Предубеждения и ложная информация… Любопытно, что на родине Коллингвуда, в Англии, во время Первой мировой войны родился любопытный миф о полках регулярной русской армии, которые, высадившись где-то на севере Британии, походным маршем прошли к Ла-Маншу, спеша помочь союзникам, после чего переправились во Францию и ринулись в бои с «проклятыми бошами».

Никогда ничего подобного не было. Русские части попадали во Францию морем, без захода в Англию. И тем не менее британские писатели и журналисты не единожды сталкивались с «очевидцами», своими глазами зрившими, как шагали с бодрой незнакомой песней русские усачи-союзники…

А погибни в каком-нибудь катаклизме правдивые документы? И попади запись о «проследовавших через Англию русских» к историку следующей цивилизации, веке в XXIII разбирающем жалкие остатки письмен предшественников? Ведь внесет в свой ученый труд – и академика, глядишь, получит…

И наоборот. В Ипатьевской летописи, которой историки склонны доверять больше, чем некоторым другим, стоит краткая запись: «В лето 6750 не бысть ничтоже» – то есть, «не было ничего». Меж тем лето 6750 – это 1242 год! Тот самый год, когда Александр Невский разбил на Чудском озере псов-рыцарей! Представьте, что из всех русских хроник до нас дошла бы одна, Ипатьевская… То-то.

Вновь слово Коллингвуду «Мы уже знаем, чем не является свидетельство. Оно – не готовое историческое знание, которое должен поглотить и низвергнуть обратно ум историка. Свидетельством является все, что историк может использовать в качестве такового… Обогащение исторического знания осуществляется главным образом путем отыскания способов того, как использовать в качестве свидетельства для исторического доказательства тот или иной воспринимаемый факт, который историки до сего времени СЧИТАЛИ БЕСПОЛЕЗНЫМ… В истории, как и во всех серьезных предметах, никакой результат не является окончательным. Свидетельства прошлого, находящиеся в нашем распоряжении при решении любой конкретной проблемы, меняются с изменением исторического метода и при изменении компетентности историков. …Каждый новый историк не удовлетворяется тем, что дает новые ответы на старые вопросы: он должен пересматривать и самые вопросы».

Справедливость последнего утверждения блестяще подтвердилась за последние десять лет нашей с вами истории. Сначала дошло до того, что молодые люди году в 1986-м даже не знали, кто такие Бухарин и Берия (факт, зафиксированный в печати). Потом, с возвращением многих вычеркнутых из не такой уж давней истории имен какое-то время «диссиденты», «демократы» и «либералы» внушали обществу, что все беды происходят от злодея Сталина, исказившего благостные и гуманнейшие «ленинские заветы», к которым следует непременно вернуться[17]. И лишь впоследствии, не так уж давно, отважились признать, что эти «ленинские принципы» на деле – свод палаческих установлений, и самый кровавый террор творился как раз при «дедушке Ильиче». Причины таких зигзагов лежат на поверхности: чересчур уж многие «демократы» и «диссиденты» были детьми и внуками ленинских палачей, а на Сталина злобились главным образом из-за того, что он, наводя глянец на красную историю России, без малейшей жалости перестрелял «комиссаров в пыльных шлемах», ибо их дальнейшее существование никак не сочеталось с «приличным» вариантом советских мифов…

Вернемся к летописям и хроникам. Как уже говорилось, их авторы могли о чем-то не знать, что-то пропускать умышленно, что-то исказить (не обязательно умышленно). Далеко не все летописи и хроники дошли до нашего времени – вспомним Татищева и десяток разных вариантов одной и той же древней хроники. Мало того, мы подчас не можем быть уверены, что под теми датами, что указаны в летописях, подразумеваются именно те, которые приняты нами…

Простой пример. Древнерусские летописи датируются нынешними историками исключительно на основании «византийского» варианта летосчисления, где дата сотворения мира – 5508 г. до нашей эры.

Меж тем, кроме этой даты, именуемой либо «византийской», либо «константинопольской», имелись и другие. Приведем лишь некоторые:

5969 («антиохийская», или «дата сотворения мира по Феофилу»)

5493, 5472, 5624 (разные точки отсчета так называемой александрийской датировки, или «эры Анниана»)

4004 (еврейская, Ашер)

5872 (датировка «70 толковников»)

4700 (самаринская)

3761 (иудейская)

3941 (Иероним)

5500 (Ипполит и Секст Юлий Африканский)

5515 (Феофил)

5507 (Феофил)

5199 (Евсевий Кесарийский)

5551 (Августин).

Список далеко не полон – историкам известно около двухсот различных версий «даты сотворения мира». Так что, вполне возможно, автор Ипатьевской летописи ничуть не ошибся. Просто-напросто его 6750 год от сотворения мира – вовсе не наш 1242 год… Просто-напросто он отсчитывал не от той точки, что принята нами. И в том году (неизвестно теперь, в котором) и впрямь не произошло ровным счетом ничего интересного, достойного упоминания…

И не стоит воображать, будто только наша история требует дополнительных расследований. Один из самых ярких примеров – нынешняя Англия. Вот уже триста лет меж историками, писателями и просто теми, кто знает и любит свою историю, идет самый ожесточенный спор: кто виноват в убийстве двух малолетних детей Эдуарда IV – Ричард III или победивший его в междоусобной войне Генрих VII?[18] И спор этот отнюдь не келейный – в 1980 г. британский парламент был вынужден принять специальную поправку к так называемому закону о защите доброго имени исключительно потому, что сторонники реабилитации Ричарда принялись таскать по судам своих оппонентов…

Итак, до наших времен не дошли иные летописи, которые, вполне возможно, выражали совершенно другую точку зрения на некоторые исторические события. Ни один ученый новейшего времени не держал в руках (и никогда уже не сможет этого сделать) так называемый Летописец Затопа Засекина). Выше говорилось, что бесследно пропали летописи, послужившие основой для трудов Мавро Орбини, Бельского и Стрыйковского – исчисляются они многими десятками…

Кроме того, при исторических расследованиях необходимо учесть и другие немаловажные факторы.

Во-первых, иные «знакомые» географические названия частенько носили в Средневековье совсем не те города и местности, которые мы знаем сегодня. Какой маршрут возникнет у вас перед глазами, когда вам доведется прочесть строчку из летописи X века: «Сим летом витязь Гремислав поехал из Москвы в Краков обвенчаться с невестою»? Ручаться можно, решите, что Гремислав ехал из нынешней Москвы в нынешний Краков…

И ошибетесь! Когда-то в Германии существовала вторая Москва (сообщение об этом было сделано еще в 1958 г. на международном конгрессе славистов). А кроме овеянного дыханием веков польского Кракова существовал еще один – замок в Чехии, именовавшийся до XII века, когда был разрушен, то «Краковец», то «Краков». Вот и получается: без дополнительных данных ни за что не определить, из которой Москвы в который Краков скакал наш витязь…

Во-вторых, не следует забывать, что у многих наших предков (точнее, у всех) было по нескольку имен. Даже простые крестьяне носили как минимум два имени: одно – мирское, под которым человека все и знали, второе – крестильное.

Один из самых известных государственных деятелей Древней Руси, киевский князь Владимир Всеволодич Мономах, оказывается, знаком нам под мирским, языческим именам. В крещении он был Василием, а его отец – Андреем, так что звался Василий Андреевич Мономах. А его внук Изяслав Мстиславич согласно своему и отца своего крестильным именам должен зваться – Пантелеймон Федорович!) Крестильное имя порой оставалось тайной даже для близких – зафиксированы случаи, когда в первой половине XIX (!) столетия безутешные родные и близкие лишь после смерти главы семьи узнавали, что на надгробном памятнике следует написать совсем другое имя, которым покойный, оказывается, был крещен… В церковных книгах он, скажем, значился Ильей – меж тем всю жизнь его знали как Никиту…[19]

То же касается и людей известных – князей, бояр, воевод. В Разрядной книге (официальном государственном документе Московского царства, куда на протяжении полутора столетий вносились имена всех, командовавших полками), воевода И.М. Пронский значится еще и как «Турунтай». «Турунтай» – его прозвище. Разрядную книгу вполне можно сравнить с сегодняшней картотекой Министерства обороны – а теперь представьте, что в картотеке значится запись: «Грачев П.С. – генерал армии, он же Паша-Мерседес».

Впрочем, мы уклонились от темы. Представим, что ни один экземпляр Разрядной книги не дошел до наших дней. Зато есть два сообщения в хрониках: «В лето сие Пронский со своим полком воевал с крымцами» и «Нынче Турунтай зело добро бил свеев». Вполне может оказаться, что наш воевода попадет в учебники, как два разных человека…

Еще пример. Перед нами несколько русских военачальников допетровской поры: И.В. Ногавица-Пестрый, Засекин-Сосун, Солнцев и Черный-Совка. Как по-вашему, что их объединяет?

Да принадлежность к древнему княжескому роду. Фамилия у каждого одна и та же: Засекин. Но в документах своей эпохи они сплошь и рядом обозначаются прозвищами.

Князь и воевода, славный победой над ханом Сет-Гиреем на реке Проне в 1534 г., значится в одном русском историческом труде под именем… «Тать Иван». Достаточно небольшого недоразумения, чтобы сей воевода угодил в современную книгу по истории как предводитель разбойничьей шайки. Ну как же – «тать Иван», общеизвестно, что «тать» означало разбойника…

Тура, Темер, Туратемирь… Это – один и тот же человек, золотоордынский мурза Тукатемирь, известный тем, что был союзником Городецкого князя в войне против переяславского.

Тамерлан, Тимурленг, Темир-Аксак – опять-таки один и тот же человек. Он же – Темир-Кутлу…

Как видим, особенно полагаться на географические названия и имена опасно. Первые сплошь и рядом «странствуют» по карте, а вторых у одного-единственного человека порой оказывается так много, что он вполне способен раздвоиться, а то и растроиться в последующих трудах ученых… Кстати, эта тенденция удерживалась и в последующие века: тот, кто не силен в истории, вряд ли поймет, что за воителя описывают турки под именем Топал-паши. Меж тем речь идет о фельдмаршале Суворове…

Как мы увидим в дальнейшем, ничего невероятного нет в том, что один из персонажей древнерусской истории мог быть известен современникам как «Александр Ярославич Невский по прозвищу Батый». Особенно если учесть, что у половцев было когда-то распространено имя Бастый…

Географические названия (не только городов, но и стран!) перемещаются по карте, один и тот же человек может быть известен под несколькими разными именами (что иногда вносит путаницу), точные датировки тех или иных событий нам сплошь и рядом неизвестны (поскольку наши предки и мы пользуемся разными системами отсчета исходных дат). Летописец был пристрастен, а то и выполнял прямой заказ…

Есть и оборотная сторона медали. Для тех случаев, когда летописец был стопроцентно честен. У современных историков порой проявляется крайне непонятное стремление «поправить» очевидца события, которое сами они наблюдать никак не могли. Однако отчего-то считают, будто «знают лучше».

Несколько простых примеров. Доктор исторических наук Ю.А. Мыцык поправляет историка XVII века: «Первый крупный поход за пределы Монголии был совершен Чингисханом не в 1209 г., а в 1162». Читатель может подумать, будто за последние триста лет в руки ученых попали некие документы с точными датами…

Нет никаких документов. Просто-напросто в последнее время ученые договорились считать, будто дата «первого крупного похода Чингисхана» была другой. Следовательно, историк, живший гораздо ближе ко времени описываемых им событий… ошибается.

Почему же ошибочно? Быть может, прав как раз «автор», у которого были перед глазами кипы неизвестных нашим историкам рукописей? А не историки – это ведь они постановили считать, что против баскаков попер черный народ с выдернутыми из плетня кольями…

Одним словом, сплошь и рядом с исторического Олимпа пудовым камнем падают презрительные приговоры: «Летописец ошибался», «автор хроники был не прав». Очевидец события, изволите ли видеть, был не прав. Не понимал, что он видел – пока в XX столетии не разъяснили…

Я не преувеличиваю. До сих пор можно наткнуться на утверждение, будто западноевропейские путешественники, своими глазами видевшие татар-христиан… ошибались. По невежеству своему. Видели какой-то шаманский обряд, но из глупости, а может, спьяну описали его как христианское богослужение. Историки двадцатого века знают лучше, им с горы виднее… У них – метод.

Хотите ближе познакомиться с иными «методами»? Извольте.

Перед вами – древние изображения лабиринтов. Несведущему глазу ясно, что фигуры (рис. 1.1 и 1.2) похожи как близнецы-братья. Однако первый лабиринт ученые почему-то относят к «этрусским изображениям VII века до н.э.», а второй – к «мегалитической плите середины VI тысячелетия до н.э.». То же – и со второй парой. Снова сходство, которое никак нельзя объяснить случайностью (или все же признать, что древние мастера пять тысяч лет держали в памяти классические образцы?). Однако рис. 1.3 – по мнению ученых, вновь мегалитическое изображение VI тысячелетия до н.э., а рис. 1.4 – аверс древнегреческой монеты 450 г. до н.э.

Ученые историки откалывают номера и похлеще… Вот что пишет черным по белому некий В. Янин: «Если в слое, обнаруженном при раскопках, встречаются изделия из стекла и шифера, сердоликовые бусы, ювелирные вещи, украшенные эмалью, сканью и зернью, – значит, перед археологами остатки домонгольского периода. Если всего этого нет – мы вошли в следующий исторический период».

Каково? В переводе на нормальный человеческий язык сие означает следующее: наш историк и подобные ему умники однажды договорились считать, что монголо-татарское нашествие привело к полному истреблению всех древнерусских ювелиров и исчезновению изящных ремесел. А посему никто не проводит экспертиз, радиоуглеродных анализов – возраст находок определяется гораздо проще: есть ювелирные изделия – дело было до татар, нет ни единой сережки или браслетика – значит, раскопки вскрыли слой XIV века… Поразительная точность датировки!

По-моему, это больше напоминает школьные ухищрения, когда нерадивый Вовочка украдкой заглядывает в конец учебника, а потом подгоняет задачу под известный ему результат.

В этом и состоит ахиллесова пята истории как науки – в отличие от других дисциплин, здесь совершенная однажды ошибка может продержаться столетиями. Кто-то однажды сделал ошибочный вывод (а мешающие его концепции древние памятники попросту отбросил) – и ошибка за долгие века обрастает сотнями толстых томов, чьи авторы лишь добросовестно ПЕРЕСКАЗЫВАЮТ некогда изреченную «мудрость», не внося ничего своего. Потом подключаются писатели, поэты, художники. Концепция обрастает сотнями романов, картин, а в нашем веке – еще и фильмов… В результате она становится чем-то столь священным, что одна мысль о пересмотре устоявшихся канонов выглядит жутчайшей ересью.

Между прочим, автор выше процитированных строк о «бусах и ювелирных вещах» тут же попал в собственную ловушку – обычно так оно и случается… Я прошу читателя набраться терпения и внимательно прочитать следующий текст, который ради чистоты эксперимента привожу полностью, без малейших изъятий [173].

«О, светло-светлая и прекрасно украшенная земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами божьими и князьями грозными, боярами честными и вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о православная вера христианская!

Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга, где обитают поганые тоймичи, и за Дышащее море; от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордцы – все с помощью божьею покорено было христианским народом, поганые эти страны повиновались великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю киевскому, деду его Владимиру Мономаху, которым половцы своих малых детей пугали. А литовцы из болот своих на свет не появлялись, а венгры укрепляли каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а немцы радовались, что они далеко – за синим морем. Буртасы, черемисы, вяда и мордва бортничали на великого князя Владимира. А император царьградский Мануил от страха великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьград у него не взял.

И в те дни – от великого Ярослава, и до Владимира, и до нынешнего Ярослава, и до брата его Юрия, князя владимирского, обрушилась беда на христиан…»

Я привел весь древний документ, дошедший до нашего времени. Теперь попытайтесь отгадать, как он именуется в нашей официальной историографии. Точнее, о чем повествует. Повторяю, перед вами – весь документ, целиком.

Так вот, именуется этот текст «Слово о погибели русской земли» и в каждой публикации объявляется «отрывком из не дошедшего до нас в целости поэтического произведения… О ТАТАРО-МОНГОЛЬСКОМ НАШЕСТВИИ!

Перечитайте документ еще раз, не поленитесь. Сами сделайте выводы: есть ли в нем хоть слово, которое можно истолковать как сообщение о татаро-монгольском, вообще иноземном нашествии?

Нет там ничего подобного. Кроме горестной констатации: «…обрушилась беда на христиан». Но ни словечком не упоминается о том, какая это беда…

Именно этот памятник древнерусской литературы и стал для меня одной из отправных точек. Именно с него и следует начать наше историческое расследование, набраться смелости и признать: что-то нечисто с «татаро-монгольским» нашествием.

Тот самый В. Янин, чертовски насмешивший рассказом о столь потрясающем воображение методе датировки древних раскопов, чуть ниже написал следующее: «Историк не может взять в руки половину обгоревшей страницы и сказать: другая половина сожжена в годину монголо-татарского разорения. Потому что книги и документы сгорают целиком и ветер развевает их пепел».

Вот тут он, по-моему, прав на все сто. Либо сгорают целиком, либо… «Слово о погибели русской земли» (по некоторым предположениям, служившее введением к «Житию Александра Невского»), известно только в двух списках – в том виде, в каком вы его только что прочитали. Больше всего это похоже не на «половину сгоревшей страницы», а на документ, который аккуратно и умышленно разорвали пополам, оставив то, что работало на определенную версию, и уничтожив (боюсь, навсегда) остальное… Вряд ли в уничтоженной части речь шла о «нашествии монголов». Скорее уж о неких сведениях, напрочь противоречивших официальной версии, – а потому ветер и развеял пепел…

Логика сторонников «классической версии» проста. Князья, упомянутые в «Слове», Ярослав Всеволодович и его брат Юрий, как раз и жили во времена монголо-татарского нашествия. Следовательно, «беда», о которой идет речь, может быть истолкована исключительно как татаро-монгольское нашествие. Что ж, в известной логике отказать нельзя.

Однако такая логика действует до строго определенных пределов. До тех пор, пока не начались поиски других кандидатов на роль мифических «монголо-татар»…

Где монголы?

В самом деле, где «лучшая половинка» навязшего в зубах выражения «монголо-татарская» орда? Где собственно монголы, согласно иным ретивым авторам, составлявшие некую аристократию, цементирующее ядро накатившегося на Русь воинства?

Так вот, самое интересное и загадочное в том, что ни один современник тех событий (или живший во времена довольно близкие) не в силах отыскать монголов! Их попросту нет – черноволосых, раскосоглазых людей, тех, кого, не мудрствуя, антропологи так и именуют «монголоидами». Нет, хоть ты тресни!

Удалось проследить лишь следы двух безусловно пришедших из Центральной Азии монголоидных племен – джалаиров и барласов. Вот только пришли они не на Русь в составе армии Чингиза, а в… Семиречье (район нынешнего Казахстана). Оттуда во второй половине XIII века джалаиры откочевали в район нынешнего Ходжента, а барласы – в долину реки Кашкадарьи. Из Семиречья они «…пришли в какой-то мере отюреченными в смысле языка. На новом месте они настолько уже были отюречены, что в XIV в., во всяком случае, во второй его половине, считали своим родным языком тюркский язык» (из фундаментального труда Б.Д. Грекова и А.Ю. Якубовского «Русь и Золотая Орда» (1950).

Всё. Каких бы то ни было других монголов историки, как ни бьются, обнаружить не в состоянии. Русский летописец среди народов, пришедших на Русь в Батыевой орде, ставит на первое место «куманов» – то есть кипчаков-половцев! Которые жили не в нынешней Монголии, а практически под боком у русских, которые (что я докажу позднее) имели свои крепости, города и деревни!

Арабский историк Эломари: «В древности это государство (Золотая Орда XIV в. – А.Б.) было страною кипчаков, но когда им завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они, то есть татары, смешались и породнились с ними, и все они точно стали кипчаками, как будто одного рода с ними».

О том, что и татары ниоткуда не приходили, а испокон веков жили поблизости от русских, я расскажу немного погодя, когда взорву, честное слово, нешуточную бомбу. А пока что обратим внимание на крайне важное обстоятельство: никаких монголов нет. Золотая Орда представлена татарами и кипчаками-половцами, которые относятся не к монголоидам, а к нормальному европеоидному типу, светловолосые, светлоглазые, ничуть не раскосые… (И язык у них схож со славянским.)

Как Чингисхан с Батыем. Древние источники рисуют Чингиза высоким, длиннобородым, с «рысьими», зелено-желтыми глазами. Персидский историк Рашид ад-Дин (современник «монгольских» войн) пишет, что в роду Чингисхана дети «рождались большей частью с серыми глазами и белокурые». Г.Е. Грумм-Гржимайло упоминает «монгольскую» (монгольскую ли?!) легенду, согласно которой предок Чингиза в девятом колене Бодуаньчар – белокурый и голубоглазый! А тот же Рашид ад-Дин пишет еще, что само это родовое имя Борджигин, присвоенное потомкам Бодуаньчара, как раз и означает… Сероглазый!

Кстати, точно так же рисуется и облик Батыя – светловолос, светлобород, светлоглаз… Автор этих строк всю свою сознательную жизнь прожил не так уж и далеко от тех мест, где якобы «создавал свое неисчислимое войско Чингисхан». Уж кого-кого, а исконно монголоидного народа насмотрелся достаточно – хакасов, тувинцев, алтайцев, да и самих монголов. Нет среди них светловолосых и светлоглазых, совсем другой антропологический тип…

Между прочим, ни в одном языке монгольской группы нет имен «Бату» или «Батый». Зато «Бату» имеется в башкирском, а «Бастый», как уже говорилось, – в половецком. Так что само имя Чингизова сына произошло определенно не из Монголии.

Интересно, что писали о своем славном предке Чингисхане его соплеменники в «настоящей», нынешней Монголии?

Ответ неутешителен: в XIII веке монгольского алфавита еще не существовало. Абсолютно все хроники монголов написаны не ранее XVII столетия. А следовательно, любое упоминание о том, что Чингисхан и в самом деле вышел из Монголии, будет не более чем записанным лет триста спустя пересказом старинных легенд… Которые, надо полагать, очень понравились «настоящим» монголам – несомненно, очень приятно было вдруг узнать, что твои предки, оказывается, когда-то прошли огнем и мечом до самой Адриатики…

Итак, мы уже выяснили довольно важное обстоятельство: в «монголо-татарской» орде не было никаких монголов, т.е. черноволосых и узкоглазых обитателей Центральной Азии, которые в XIII веке, надо полагать, мирно кочевали по своим степям. На Русь «приходил» кто-то другой – светловолосые, сероглазые, синеглазые люди европейского облика. А собственно, пришли они и не из такого уж далека – из половецких степей, не далее.

Сколько было «монголо-татар»?

В самом деле, сколько их пришло на Русь? Начнем выяснять.

Российские дореволюционные источники упоминают о «полумиллионной монгольской армии».

Отнюдь небесталанный писатель В. Ян, автор знаменитой трилогии «Чингиз-хан», «Батый», «К последнему морю», называет чуточку меньшее число – четыреста тысяч.

Простите за резкость, но и первая, и вторая цифра – бред собачий. Поскольку измышлены горожанами, кабинетными деятелями, видевшими лошадь только издали и совершенно не представлявшими себе, каких забот требует содержание в рабочем состоянии боевого, а также вьючного и походного коня.

Любой воин кочевого племени отправляется в поход, имея три лошади (как необходимейший минимум – две). Одна везет поклажу (небольшой «сухой паек», подковы, запасные ремни для уздечки, всякую мелочь вроде запасных стрел, доспеха, который нет нужды надевать на марше, и т.д.). Со второй на третью время от времени нужно пересаживаться, чтобы один конь все время был чуточку отдохнувшим – мало ли что стрясется, порой приходится вступать в бой «с колес», т.е. с копыт.

Примитивный подсчет показывает: для армии в полмиллиона либо четыреста тысяч бойцов необходимо около полутора миллионов лошадей, в крайнем случае – миллион. Такой табун сможет продвинуться самое большее километров на полсотни, а вот дальше идти окажется не в состоянии – передовые моментально истребят траву на огромном пространстве, так что задние сдохнут от бескормицы очень быстро. Сколько овса для них ни запасай в тороках (да и много ли запасешь?).

Напомню, вторжение «монголо-татар» в пределы Руси, все главные вторжения развернулись зимой. Когда оставшаяся трава скрыта под снегом, а зерно у населения предстоит еще отобрать – к тому же масса фуража гибнет в горящих городах и селах…

Могут возразить: монгольская лошадка прекрасно умеет добывать себе пропитание из-под снега. Все правильно. «Монголки» – выносливые создания, способные прожить всю зиму на «самообеспечении». Я сам их видел, чуть-чуть проехался однажды на одной, хотя наездник никакой. Великолепные создания, я навсегда очарован лошадьми монгольской породы и с превеликим удовольствием обменял бы свою машину на такую лошадку, будь возможность держать ее в городе (а возможности, увы, нет).

Однако в нашем случае вышеприведенный аргумент не работает. Во-первых, древние источники не упоминают о лошадях монгольской породы, имевшихся «на вооружении» орды. Наоборот, специалисты по коневодству в один голос доказывают, что «татаро-монгольская» орда ездила на туркменах – а это совсем другая порода, и выглядит иначе, и пропитаться зимой без помощи человека не всегда способна…

Во-вторых, не учитывается разница между лошадью, отпущенной бродить зимой без всякой работы, и лошадью, вынужденной совершать под седоком длительные переходы, а также участвовать в сражениях. Даже монголки, будь их миллион, при всей своей фантастической способности пропитаться посреди заснеженной равнины, перемерли бы с голоду, мешая друг другу, отбивая друг у друга редкие былинки…

А ведь они, кроме всадников, вынуждены были нести еще и тяжелую добычу!

А ведь у «монголов» были с собой еще и немаленькие обозы. Скотину, которая тащит повозки, тоже надо кормить, иначе не потянет повозку…

Одним словом, на протяжении всего двадцатого века число напавших на Русь «монголо-татар» усыхало, как знаменитая шагреневая кожа. В конце концов историки со скрежетом зубовным остановились на тридцати тысячах – опускаться ниже им просто не позволяют остатки профессионального самолюбия.

И еще кое-что… Боязнь допустить в Большую Историографию еретические теории вроде моей. Потому что, даже если принять число «вторгшихся монголов» равным тридцати тысячам, возникает череда ехидных вопросов…

И первым среди них будет такой: а не маловато ли? Как ни ссылайся на «разобщенность» русских княжеств, тридцать тысяч конников – чересчур мизерная цифра для того, чтобы устроить по всей Руси «огнь и разорение»! Они ведь (даже сторонники «классической» версии это признают) не двигались компактной массой, всем скопом наваливаясь поочередно на русские города. Несколько отрядов рассыпались в разные стороны – а это снижает численность «неисчислимых татарских орд» до предела, за которым начинается элементарное недоверие: ну не могло такое количество агрессоров, какой бы дисциплиной ни были спаяны их полки (оторванные к тому же от баз снабжения, словно группочка диверсантов в тылу врага), «захватить» Русь!

Получается заколдованный крут: огромное войско «монголо-татар» по чисто физическим причинам не смогло бы сохранить боеспособность, быстро передвигаться, наносить те самые пресловутые «несокрушимые удары». Небольшое войско ни за что не смогло бы установить контроль над большей частью территории Руси.

От этого заколдованного круга может избавить лишь наша гипотеза – о том, что никаких пришельцев не было. Шла гражданская война, силы противников были относительно небольшими – и опирались они на собственные, накопленные в городах запасы фуража.

Между прочим, кочевникам совершенно несвойственно воевать зимой. Зато зима – излюбленное время для военных походов русских. Испокон веков они отправлялись в поход, используя в качестве «торных дорог» замерзшие реки – самый оптимальный способ ведения войны на территории, почти сплошь заросшей дремучими лесами, где мало-мальски большому военному отряду, особенно конному, передвигаться чертовски трудно.

Все дошедшие до нас летописные сведения о военных кампаниях 1237–1238 гг. рисуют классический русский стиль этих битв – сражения происходят зимой, причем «монголы», которым вроде бы положено быть классическими степняками, с поразительным мастерством действуют в лесах. В первую очередь я имею в виду окружение и последующее полное уничтожение на реке Сити русского отряда под командованием великого князя владимирского Юрия Всеволодовича… Столь блестящая операция никак не могла быть проведена обитателями степей, которым просто некогда, да и негде было научиться сражениям в чащобе.

Итак, наша копилка понемногу пополняется весомыми доказательствами. Мы выяснили, что никаких «монголов», т.е. монголоидов среди «орды» отчего-то не было. Выяснили, что «пришельцев» никак не могло быть много, что даже то мизерное число в тридцать тысяч, на котором историки закрепились, словно шведы под Полтавой, никак не могло обеспечить «монголам» установление контроля над всей Русью. Выяснили, что лошади под «монголами» были отнюдь не монгольскими, а воевали эти «монголы» отчего-то по русским правилам. Да и были они, что любопытно, светловолосыми и голубоглазыми.

Не так уж мало для начала. А мы, предупреждаю, только входим во вкус…

Куда пришли «монголы», придя на Русь?

Именно так, я ничего не напутал. И очень быстро читатель узнает, что вынесенный в заголовок вопрос только на первый взгляд представляется бессмыслицей…

Мы уже говорили о второй Москве и втором Кракове. Есть еще и вторая Самара – «Самара град», крепость на месте нынешнего города Новомосковска, в 29 километрах к северу от Днепропетровска…

Словом, географические названия средневековья отнюдь не всегда совпадали с тем, что мы сегодня понимаем под каким-то названием. Сегодня для нас Русь обозначает всю тогдашнюю землю, населенную русскими.

А вот тогдашние люди считали несколько иначе… Всякий раз, едва доведется читать о событиях XII–XIII столетий, необходимо помнить: тогда «Русью» называли часть населенных русскими областей – киевское, переяславское и черниговское княжества. Точнее: Киев, Чернигов, река Рось, Поросье, Переяславль-Русский, Северская земля, Курск. Сплошь и рядом в древних летописях пишется, что из Новгорода или Владимира… «ехали в Русь»! То есть – в Киев. Черниговские города – «русские», а вот смоленские – уже «нерусские».

Историк XVII века: «…славяне, прародители наши – москва, россиане и прочие…»

Именно так. Не зря на западноевропейских картах очень долго русские земли разделялись на «Московию» (север) и «Россию» (юг). Последнее название продержалось крайне долго – как мы помним, обитатели тех земель, где ныне располагается «Украина», будучи русскими по крови, католиками по религии и подданными Жечи Посполитой, именовали себя «русской шляхтой».

Таким образом, к летописным сообщениям вроде «такого-то года орда напала на Русь» нужно относиться с учетом того, что сказано выше. Помнить: это упоминание означает не агрессию против всей Руси, а нападение на конкретный район, строго локализованный.

Калка – клубок загадок

Первое столкновение русских с «монголо-татарами» на реке Калке в 1223 г. довольно подробно и детально описано в древних отечественных летописях – впрочем, не только в них, есть еще так называемая «Повесть о битве на Калке, и о князьях русских, и о семидесяти богатырях» [173].

Однако изобилие сведений не всегда вносит ясность…

В общем-то, историческая наука давно уже не отрицает того очевидного факта, что события на реке Калке – не нападение злых пришельцев на Русь, а агрессия русских против соседей. Судите сами. Татары (в описаниях битвы на Калке монголы никогда, ни разу не упоминаются) воевали с половцами. И прислали на Русь послов, которые довольно дружелюбно попросили русских в эту войну не вмешиваться. Русские князья этих послов… убили, а по некоторым старым текстам, не просто убили – «умучили». Поступок, мягко говоря, не самый пристойный – во все времена убийство посла считалось одним из самых тяжких преступлений. Вслед за тем русское войско выступает в дальний поход. Покинув пределы Руси, оно первым нападает на татарский стан, берет добычу, угоняет скот, после чего еще восемь дней движется в глубь чужой территории. Там, на Калке, и происходит решающее сражение, союзники-половцы в панике бегут, князья остаются одни, три дня отбиваются, после чего, поверив заверениям татар, сдаются в плен. Однако татары, разозленные на русских (вот странно, с чего бы это?! Никакого особого зла те татарам не сделали, разве что убили их послов, напали на них первыми…) убивают пленных князей. По одним данным, убивают просто, без затей, по другим – наваливают на связанных доски и садятся сверху пировать, негодяи.

Показательно, что один из самых ярых «татарофобов», писатель В. Чивилихин, в своей почти восьмисотстраничной книге «Память», перенасыщенной руганью в адрес «ордынцев», события на Калке несколько смущенно обходит. Упоминает мельком – да, было что-то такое… Вроде бы там и повоевали малость… [212]

Понять его можно: русские князья в этой истории выглядят не самым лучшим образом. Добавлю от себя: галицкий князь Мстислав Удалой не просто агрессор, но и форменный подонок – впрочем, об этом погодя…

Вернемся к загадкам. Та самая «Повесть о битве на Калке» отчего-то не в состоянии… назвать противника русских! Судите сами: «…из-за грехов наших пришли народы неизвестные, безбожные моавитяне, о которых никто точно не знает, кто они и откуда пришли, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татарами, а иные говорят – таурмены, а другие – печенеги».

В высшей степени странные строки! Напоминаю, написанные гораздо позже описываемых событий, когда вроде бы уже полагалось точно знать, с кем же сражались на Калке русские князья. Ведь часть войска (хотя и малая, по некоторым данным – одна десятая) все же вернулась с Калки. Мало того, победители, в свою очередь преследуя разбитые русские полки, гнались за ними до Новгорода-Святополча (не путать с Великим Новгородом! – А.Б.), где напали на мирное население – так что и среди горожан должны быть свидетели, своими глазами лицезревшие противника[20].

Однако этот противник остается «неведомым». Пришедшим неизвестно из каких мест, говорящем на бог весть каком языке. Воля ваша, получается некая несообразность…

То ли половцы, то ли таурмены, то ли татары… Это заявление еще больше запутывает дело. Уж половцев-то к описываемому времени на Руси знали прекрасно – столько лет жили бок о бок, то воевали с ними, то вместе ходили в походы, роднились… Мыслимое ли дело – не опознать половцев?

Таурмены – кочевое тюркское племя, в те годы обитавшее в Причерноморье. Опять-таки были прекрасно известны русским к тому времени.

Татары (как я скоро докажу) к 1223 г. уже как минимум несколько десятков лет жили в том же Причерноморье.

Короче говоря, летописец определенно лукавит. Полное впечатление, что ему по каким-то чрезвычайно веским причинам не хочется прямо называть противника русских в том сражении. И это предположение ничуть не надуманное. Во-первых, выражение «то ли половцы, то ли татары, то ли таурмены» никоим образом не согласуется с жизненным опытом русских того времени. И тех, и других, и третьих на Руси прекрасно знали – все, кроме автора «Повести»…

Во-вторых, сразись русские на Калке с «неизвестным», впервые увиденным народом, последующая картина событий выглядела бы совершенно иначе – я имею в виду сдачу князей в плен и преследование разбитых русских полков.

Оказывается, князья, засевшие в укреплении из «тына и телег», где три дня отбивали атаки противника, сдались после того… как некий русский по имени Плоскиня, находившийся в боевых порядках противника, торжественно целовал свой нательный крест на том, что пленным не причинят вреда.

Обманул, паскуда. Но дело не в его коварстве (в конце-то концов, история дает массу свидетельств того, как сами русские князья с тем же коварством нарушали «крестное целование»), а в личности самого Плоскини, русского, христианина, каким-то загадочным образом оказавшегося среди воинов «неведомого народа». Интересно, какими судьбами его туда занесло?

В. Ян, сторонник «классической» версии, изобразил Плоскиню этаким степным бродягой, которого изловили по дороге «монголо-татары» и с цепью на шее подвели к укреплению русских, чтобы уговорил их сдаться на милость победителя.

Это даже не версия – это, простите, шизофрения. Поставьте себя на место русского князя – профессионального солдата, за свою жизнь вдоволь повоевавшего и со славянскими соседями, и со степняками-кочевниками, прошедшего огни и воды…

Вас окружили в далекой земле воины совершенно неизвестного доселе племени. Три дня вы отбиваете атаки этого супостата, чей язык не понимаете, чей облик вам странен и противен. Вдруг этот загадочный супостат подгоняет к вашему укреплению какого-то оборванца с цепью на шее, и тот, целуя крест, клянется, что осаждающие (снова и снова подчеркиваю: неизвестные вам доселе, чужие по языку и вере!) вас пощадят, если сдадитесь…

Что же, вы сдадитесь в этих условиях?

Да полноте! Ни один нормальный человек с мало-мальским военным опытом не сдастся (к тому же вы, уточню, совсем недавно убили послов этого самого народа и пограбили вдоволь стан его соплеменников).

А вот русские князья отчего-то сдались…

Впрочем, почему «отчего-то»? Та же «Повесть» пишет совершенно недвусмысленно: «Были вместе с татарами и бродники, а воеводой у них был Плоскиня».

Бродники – это русские вольные дружинники, обитавшие в тех местах. Предшественники казаков. Что ж, это несколько меняет дело: сдаться уговаривал не связанный пленник, а воевода, почти что равный, такой же славянин и христианин… Такому можно и поверить – что князья и сделали.

Однако установление подлинного социального положения Плоскини лишь запутывает дело. Получается, что бродники в сжатые сроки сумели договориться с «народами неизвестными» и сблизились с ними настолько, что ударили совместно на русских? Своих братьев по крови и вере?

Снова что-то не складывается. Понятно, бродники были изгоями, сражавшимися только за себя, но все равно, как-то очень уж быстро нашли общий язык с «безбожными моавитянами», о которых никто не знает, откуда они пришли, и какого они языка, и какой веры…

Собственно говоря, одно можно утверждать со всей определенностью: часть войска, с которым рубились русские князья на Калке, была славянской, христианской.

А может, не часть? Может, и не было никаких «моавитян»? Может, битва на Калке и есть «разборка» меж православными? С одной стороны – несколько союзных русских князей[21], с другой – бродники и православные татары, соседи русских?

Стоит принять эту версию, все встает на свои места. И загадочная дотоле сдача князей в плен – сдавались не каким-то неведомым чужакам, а хорошо знакомым соседям (соседи, правда, нарушили слово, но тут уж как повезет…)[22] И поведение тех жителей Новгорода-Святополча, что непонятно почему вышли навстречу татарам, преследующим бегущих с Калки русских… с крестным ходом!»

Такое поведение опять-таки не укладывается в версию с неведомыми «безбожными моавитянами». Наших предков можно упрекнуть во многих грехах, но вот излишней доверчивости среди таковых не числилось. В самом деле, какой нормальный человек выйдет ублаготворять крестным ходом некоего неизвестного пришельца, чей язык, вера и национальная принадлежность остаются загадкой?!

Однако, стоит нам предположить, что за бегущими остатками княжеских ратей гнались некие свои, давно знакомые, и что, особенно важно, такие же христиане – поведение жителей города мгновенно теряет всякие признаки сумасшествия или нелепости. От своих, давно знакомых, от таких же христиан и в самом деле был шанс оборониться крестным ходом.

Шанс, правда, на сей раз не сработал – видимо, разгоряченные погоней всадники были чересчур уж обозлены (что вполне понятно – их послов убили, на них самих напали первыми, рубили и грабили) и с ходу посекли тех, кто вышел навстречу с крестом. Замечу особо, подобное случалось и во время чисто русских междоусобных войн, когда разъяренные победители рубили направо и налево, и поднятый крест их не останавливал…

Таким образом, битва на Калке – вовсе не столкновение с неведомыми народами, а один из эпизодов междоусобной войны, которую вели меж собой христиане-русские, христиане-половцы[23] и христиане-татары. Русский историк XVII века суммирует итоги этой войны так: «Татары после этой победы до основания разорили крепости и города и села половецкие. И все земли около Дона, и моря Меотского[24], и Таврики Херсонской (что после перекопания перешейка меж морями до сего дня именуется Перекопом), и вокруг Понта Евксинского, то есть Черного моря, татары под свою руку взяли, и тамо поселились».

Как видим, война шла за конкретные территории, меж конкретными народами. Кстати, крайне любопытно упоминание о «городах, и крепостях, и селах половецких». Нам долго втолковывали, что половцы – степняки-кочевники, но кочевые народы не имеют ни крепостей, ни городов…

И напоследок – о галицком князе Мстиславе Удалом, вернее, о том, за что он как раз и заслуживает определения «подонок». Слово тому же историку: «…Храбрый же князь Мстислав Мстиславич галицкий… когда прибежал к реке к лодьям своим (сразу после поражения от «татар» – А.Б.), переправившись через реку, повелел все лодьи потопить, и порубить, и пожечь, убоявшись погони татарской, и, страха исполнен, пеш в Галич добрался. Большая же часть полков российских, бегучи, достигла лодий своих и, узревши их до единой потопленными и пожженными, от печали и нужды и голода не смогла через реку переплыть, там же умерли и погибли, кроме некоторых князей и воинов, на плетеных таволжаных снопах через реку переплывших».

Вот так. Между прочим, эта мразь – я о Мстиславе – до сих пор в истории и литературе именуется Удалым. Правда, далеко не все историки и литераторы восхищены сей фигурой – еще сто лет назад Д. Иловайский подробно перечислил все промахи и нелепости, совершенные Мстиславом в качестве князя галицкого, употребив примечательную фразу: «Очевидно, под старость Мстислав окончательно лишился здравого смысла». Наоборот, Н. Костомаров ничтоже сумняшеся считал поступок Мстислава с лодьями прямо-таки само собой разумеющимся – Мстислав, дескать, этим «не дал переправиться татарам». Однако, простите, они ведь все равно как-то переправились, ежели «на плечах» отступающих русских домчались до Новгорода-Святополча?!

Благодушие Костомарова по отношению к Мстиславу, по сути, и погубившему своим поступком большую часть русского войска, впрочем, объяснимо: в распоряжении Костомарова была лишь «Повесть о битве на Калке», где о гибели воинов, которым не на чем было переправиться, не упоминается вовсе. Историк, которого я только что цитировал, Костомарову определенно неизвестен. Ничего странного – эту тайну я раскрою чуть погодя.

Супермены из монгольских степей

Приняв классическую версию «монголо-татарского» нашествия, мы и сами не замечаем, с каким скопищем нелогичностей, а то и откровенной глупости имеем дело.

Для начала я процитирую обширный кусок из труда известного ученого Н.А. Морозова (1854–1946):

Золотые слова. Истории и впрямь неизвестны случаи, когда рассеянные на огромных пространствах кочевники вдруг создали бы если не могучее государство, то могучую армию, способную завоевывать целые страны.

За одним-единственным исключением – когда речь заходит о «монголо-татарах». Нам предлагают верить, что Чингисхан, якобы обитавший в нынешней Монголии, каким-то чудом, за считанные годы создал из разбросанных улусов армию, превосходившую по дисциплине и организованности любую европейскую…

Любопытно бы знать, как он этого добился? При том, что у кочевника есть одно несомненное преимущество, хранящее его от любых причуд оседлой власти, вообще не понравившейся ему власти: мобильность. На то он и кочевник. Пришелся не по нраву самозванный хан – собрал юрту, навьючил коней, усадил жену, детей и старую бабушку, взмахнул плеткой – и подался за тридевять земель, откуда добыть его чрезвычайно затруднительно. Особенно, когда речь идет о бескрайних сибирских просторах.

Вот подходящий пример: когда в 1916 г. царские чиновники чем-то особенно допекли кочевников-казахов, те преспокойно снялись и откочевали из Российской империи в соседний Китай. Власти (а речь идет о начале двадцатого века!) просто-напросто не смогли им помешать и воспрепятствовать!

Между тем нас приглашают поверить в следующую картину: степные кочевники, вольные, как ветер, отчего-то покорно соглашаются следовать за Чингизом «до последнего моря». При полном, подчеркнем и повторим, отсутствии у Чингисхана средств воздействия на «отказников» – немыслимым делом было бы гоняться за ними по протянувшимся на тысячи километров степям и чащобам[25].

Пять тысяч километров – примерно такое расстояние преодолели до Руси отряды Чингиза по «классической» версии. Писавшие подобное кабинетные теоретики просто-напросто никогда не задумывались, чего стоило бы в реальности преодоление подобных маршрутов (а если вспомнить, что «монголы» достигли берегов Адриатики, маршрут увеличивается еще на полторы тысячи километров). Какая сила, какое чудо могло бы принудить степняков пуститься в этакую даль?

Вы поверите, что кочевники-бедуины из аравийских степей однажды отправились бы завоевывать Южную Африку, дойдя до мыса Доброй Надежды? А индейцы Аляски в один прекрасный день объявились в Мексике, куда по неведомым причинам решили откочевать?

Разумеется, все это – чистейшей воды вздор. Однако, если сопоставить расстояния, выйдет, что от Монголии до Адриатики «монголам» пришлось бы пройти примерно столько же, сколько аравийским бедуинам – до Кейптауна или индейцам Аляски – до Мексиканского залива. Не просто пройти, уточним – по дороге еще и захватить несколько крупнейших государств того времени: Китай, Хорезм, опустошить Грузию, Русь, вторгнуться в Польшу, Чехию, Венгрию…

Историки предлагают нам в это поверить? Что ж, тем хуже для историков… Если вы не хотите, чтобы вас называли идиотом, не совершайте идиотских поступков – старая житейская истина. Так что сторонники «классической» версии сами нарываются на оскорбления…

Мало того, что кочевые племена, находившиеся на стадии даже не феодализма – родового строя – отчего-то вдруг осознали необходимость железной дисциплины и покорно потащились вслед за Чингисханом за шесть с половиной тысяч километров. Кочевники еще в сжатые (чертовски сжатые!) сроки вдруг обучились владеть лучшей военной техникой того времени – стенобитными машинами, камнеметами…

Судите сами. По достоверным данным, первый крупный поход за пределы «исторической родины» Чингисхан совершает в 1209 г. Уже в 1215 г. он якобы захватывает Пекин, в 1219 г. с применением осадных орудий берет города Средней Азии – Мерв, Самарканд, Гурганж, Хиву, Ходжент, Бухару – а еще через двадцать лет теми же стенобитными машинами и камнеметами уничтожает стены русских городов.

Прав был Марк Твен: ну не мечут гусаки икру! Ну не растет брюква не дереве!

Ну не способен степняк-кочевник за пару лет освоить искусство взятия городов с применением стенобитных машин! Создать армию, превосходящую армии любых государств того времени!

Прежде всего потому, что ему этого не надо. Как справедливо замечал Морозов, нет в мировой истории примеров создания кочевниками государств или разгрома государств чужих. Тем более в столь утопические сроки, как нам подсовывает официальная история, изрекающая перлы вроде: «После вторжения в Китай армия Чингисхана взяла на свое вооружение китайскую военную технику – стенобитные машины, камнеметные и огнеметные орудия».

Это еще ничего, бывают перлы и почище. Мне доводилось читать статью в крайне серьезном, академическом журнале: там описывалось, как монгольский (!) военный флот в XIII в. обстреливал суда древних японцев… боевыми ракетами! (Японцы, надо полагать, отвечали торпедами с лазерным наведением.) Словом, к числу искусств, освоенных монголами за год-другой, нужно отнести еще и мореплавание. Хорошо хоть, не полеты на аппаратах тяжелее воздуха…

Бывают ситуации, когда здравый смысл сильнее всех ученых построений. Особенно если ученых заводит в такие лабиринты фантазии, что любой фантаст восхищенно разинет рот.

Кстати, немаловажный вопрос: как жены монголов отпустили своих мужей на край света? Подавляющее большинство средневековых источников описывает «татаро-монгольскую орду» как войско, а не переселяющийся народ. Никаких жен и малых детушек. Выходит, монголы до самой смерти странствовали в чужих землях, а их жены, так никогда и не увидев мужей, управлялись со стадами?

Не книжные, а настоящие кочевники всегда ведут себя совершенно иначе: преспокойно кочуют долгие сотни лет (нападая изредка на соседей, не без этого), им и в голову не приходит покорить какую-нибудь близлежащую страну или отправиться за полмира искать «последнее море». Пуштунскому или бедуинскому племенному вождю просто не придет в голову строить город или создавать государство. Как не придет ему в голову блажь насчет «последнего моря». Хватает чисто земных, практических дел: нужно выжить, не допустить падежа скота, искать новые пастбища, выменивать на сыр и молоко ткани и ножи… Где уж тут грезить об «империи на полмира»?

А нас меж тем всерьез уверяют, что степняк-кочевник отчего-то вдруг проникся идеей государства или по крайней мере грандиозного завоевательного похода до «пределов мира». И в ударные сроки каким-то чудом объединил соплеменников в могучую организованную армию. И за несколько лет обучился обращаться с довольно сложными по тогдашним меркам машинами. И создал военный флот, который палил ракетами по японцам. И составил свод законов для своей громадной империи. И переписывался с Римским Папой, королями и герцогами, уча их жить.

Покойный Л.Н. Гумилев (историк не из последних, но порой чрезмерно увлекавшийся поэтическими идеями) всерьез полагал, что создал гипотезу, способную объяснить подобные чудеса. Речь идет о «теории пассионарности». Согласно Гумилеву, тот или иной народ в определенный миг получает некий загадочный и полумистический энергетический удар из Космоса, после чего преспокойно сворачивает горы и добивается невиданных свершений.

В этой красивой теории есть существенный изъян, идущий на пользу самому Гумилеву, а вот его оппонентам, наоборот, до предела осложняющий дискуссию. Дело в том, что «проявлением пассионарности» легко объяснить любой военный или иной успех любого народа. А вот доказать отсутствие «пассионарного удара» практически невозможно, что автоматически ставит сторонников Гумилева в лучшие, нежели их оппонентов, условия – поскольку не существует надежных научных методов, равно как и аппаратуры, способной зафиксировать на бумаге или пленке «поток пассионарности».

Одним словом – резвись, душа… Скажем, рязанский воевода Балдоха во главе доблестной рати налетел на суздальцев, вмиг и прежестоко разбил их войско, после чего рязанцы охально изобидели суздальских баб и девок, ограбили все запасы соленых рыжиков, беличьих шкурок и медов ставленных, накостыляли напоследок по шее некстати подвернувшемуся иноку и победителями вернулись домой. Всё. Можете, многозначительно прищурив глаза, произнести: «Рязанцы получили пассионарный толчок, а вот суздальцы пассионарность растеряли к тому времени».

Прошло с полгода – и вот уже суздальский князь Тимоня Гунявый, горя жаждой мести, напал на рязанцев. Фортуна оказалась переменчива – и на сей раз «рязани косопузой» вломили по первое число и отобрали всё добро, а бабам с девками оборвали подолы; что до воеводы Балдохи, над ним поглумились вволюшку, пихнув голым задом на некстати подвернувшегося ежа. Картина для историка гумилевской школы насквозь понятная: «Рязанцы потеряли прежнюю пассионарность».

Возможно, ничего они не теряли – просто-напросто похмельный кузнец не подковал вовремя Балдохиного борза коня, тот потерял подкову, и дальше все шло в соответствии с английской песенкой в переводе Маршака: не было гвоздя, подкова пропала, не было подковы, лошадь захромала… А основная часть Балдохиной рати вообще не принимала участия в битве, поскольку гонялась за половцами верстах в ста от Рязани.

Но попробуйте вы доказать правоверному гумилевцу, что дело в гвозде, а не в «утрате пассионарности»! Нет, право, рискните ради любопытства, только я вам тут не товарищ…

Словом, и «пассионарная» теория для объяснения «феномена Чингисхана» не годится по причине полнейшей невозможности как доказать ее, так и опровергнуть. Мистицизм оставим за кадром.

Тут есть еще один пикантный момент: составлять суздальскую летопись будет тот самый инок, которому рязанцы столь неосмотрительно надавали по шее. Если он особо злопамятен, представит рязанцев… и не рязанцами вовсе. А некими «погаными», злокозненной антихристовой ордой. Неведомо откуда вынырнувшими моавитянами, жрущими лисиц и сусликов. Впоследствии я приведу кое-какие цитаты, показывающие, что в Средневековье порой примерно так и обстояло…

Вернемся к оборотной стороне медали «татаро-монгольского ига». Уникальным отношениям меж «ордынцами» и русскими. Вот здесь уже стоит отдать должное Гумилеву, в этой области он достоин не зубоскальства, а уважения: он собрал огромный материал, наглядно свидетельствующий о том, что отношения меж «Русью» и «Ордой» нельзя обозначить иным словом, кроме симбиоза.

Честно говоря, мне не хочется эти доказательства перечислять. Слишком много и часто писали о том, как русские князья и «монгольские ханы» становились побратимами, родичами, зятьями и тестями, как ходили в совместные военные походы, как (назовем вещи своими именами) дружили. При желании читатель и сам может без всякого труда ознакомиться с подробностями русско-татарской дружбы. Я остановлюсь на одном аспекте: на том, что отношения такого рода уникальны. Отчего-то ни в одной разбитой или захваченной ими стране татары так себя не вели. Однако на Руси доходило до непонятного абсурда: скажем, подданные Александра Невского в один прекрасный день побивают до смерти ордынских сборщиков дани, но «ордынский хан» реагирует на это как-то странно: при известии об этом печальном событии не только не принимает карательных мер, но дает Невскому дополнительные привилегии, разрешает ему самому собирать дань, а кроме того, освобождает от необходимости поставлять рекрутов для ордынского войска…

Я не фантазирую, а всего лишь пересказываю русские летописи. Отражающие (наверняка вопреки «творческому замыслу» их авторов) весьма странные отношения, существовавшие меж Русью и Ордой: форменный симбиоз, братство по оружию, приводящее к такому переплетению имен и событий, что просто-напросто перестаешь понимать, где кончаются русские и начинаются татары…

А нигде. Русь и есть Золотая Орда, вы не забыли? Или, если точнее, Золотая Орда – это часть Руси, та, что находится под властью владимиро-суздальских князей, потомков Всеволода Большое Гнездо. И пресловутый симбиоз – всего лишь не до конца искаженное отражение событий.

Гумилев так и не отважился сделать следующий шаг. А я, простите, рискну. Если мы установили, что, во-первых, никаких «монголоидов» ниоткуда не приходило, что, во-вторых, русские и татары находились в уникально дружеских отношениях, логика диктует пойти дальше и сказать: Русь и Орда – попросту одно и то же. А сказки о «злых татаровьях» сочинены значительно позднее.

Вы никогда не задумывались, что означает само слово «орда»? В поисках ответа я для начала закопался в глубины польского языка. По очень простой причине: именно в польском сохранилось довольно много слов, исчезнувших из русского в XVII–XVIII столетиях (когда-то оба языка были не в пример более близки).

В польском «Horda» – «полчище». Не «толпа кочевников», а скорее «большое войско». Многочисленное войско.

Двигаемся далее. Сигизмунд Герберштейн, «цесарский» посол, побывавший в Московии в XVI веке и оставивший интереснейшие «Записки», свидетельствует, что на «татарском» языке «орда» означало «множество» либо «собрание». В русских летописях при рассказе о военных кампаниях преспокойно вставляют обороты «шведская орда» или «немецкая орда» в том же значении – «войско» [43].

Академик Фоменко указывает при этом на латинское слово «ordo», означающее «порядок», на немецкое «ordnung» – «порядок».

К этому можно добавить англосаксонское «order», означающее опять-таки «порядок» в смысле «закон», а кроме того – воинский строй. В военном флоте до сих пор существует выражение «походный ордер», то есть, построение кораблей в походе.

В современном турецком языке слово «ordu» имеет значения, опять-таки соответствующие словам «порядок», «образец», а не так уж давно (с исторической точки зрения) в Турции существовал военный термин «орта», означающий янычарское подразделение, нечто среднее меж батальоном и полком…

В конце XVII в. на основании письменных донесений землепроходцев тобольский служивый человек С.У. Ремезов вместе с тремя сыновьями составил «Чертежную книгу» – грандиозный географический атлас, охватывавший территорию всего Московского царства. Казачьи земли, примыкающие к Северному Кавказу, именуются… «Земля Казачьей Орды»! (Как и на многих других старорусских картах.)

Одним словом, все значения слова «орда» вертятся вокруг терминов «войско», «порядок», «законоустановление»[26]. А это, я уверен, неспроста. Картина «орды» как государства, на каком-то этапе объединявшего русских и татар (или просто армии этого государства), гораздо удачнее вписывается в реальность, нежели монгольские кочевники, удивительным образом воспылавшие страстью к стенобитным машинам, военному флоту и походам на пять-шесть тысяч километров.

Просто-напросто когда-то Ярослав Всеволодович и его сын Александр начали жесточайшую борьбу за господство над всеми русскими землями. Именно их армия-орда (в которой и в самом деле хватало татар) и послужила позднейшим фальсификаторам для создания жуткой картины «иноземного нашествия».

Еще несколько схожих примеров, когда при поверхностном знании истории человек вполне способен сделать ложные выводы – в том случае, если знаком только с названием и не подозревает, что за ним стоит.

В XVII в. в польской армии существовали кавалерийские части, именовавшиеся «казацкими хоругвями» («хоругвь» – воинская единица). Настоящих казаков там не было ни одного – в данном случае название означало лишь то, что эти полки вооружены по казацкому образцу [246].

Во время Крымской войны в составе высадившихся на полуострове турецких войск была часть, именовавшаяся «оттоманские казаки». Вновь ни единого казака – только польские эмигранты и турки под командованием Мехмеда Садык-паши, он же бывший кавалерийский поручик Михал Чайковский [246].

И, наконец, можно вспомнить о французских зуавах. Название эти части получили от алжирского племени зуазуа. Постепенно в них не осталось ни единого алжирца, одни чистокровные французы, однако название сохранилось на последующие времена, пока эти подразделения, своеобразный спецназ, не прекратили свое существование.

Свидетель без маски

Настало время рассекретить источник, который я довольно долго уклончиво именовал «одним историком XVII века».

Речь идет об авторе труда под названием «Скифийская история», несправедливо забытом русском историке Андрее Ивановиче Лызлове [114]. Родился он предположительно около 1655 г., в семье служилых дворян. Его отец, думный дворянин и патриарший боярин, позаботился, чтобы сын получил хорошее образование – Лызлов знал польский и латинский языки, был начитан в русской истории, сведущ в архитектуре, общался со знаменитым фаворитом царевны Софьи В.В. Голицыным, одним из образованнейших людей России того периода. Участвовал в войнах с турками и крымцами, был в Пензенском крае товарищем (заместителем) воеводы. В 1692 г. закончил главный труд своей жизни, «Скифийскую историю». После марта 1697 г. его имя больше не упоминается в документах, так что на этот год, вероятно, и приходится его кончина.

«Скифийская история» в печатном виде появлялась всего трижды – в 1776 г. в Санкт-Петербурге вышло первое издание, в 1787 г. в Москве – второе. Третье появилось лишь в 1990 г. убогим тиражом в пять тысяч экземпляров. Современным историкам эта работа практически неизвестна, в чем я имел случай убедиться.

А жаль. Труд Лызлова написан на основе как не дошедших до нас русских летописей (вроде поминавшегося «Летописца Затопа Засекина»), так и работах польских и итальянских историков XVI–XVII веков: Стрыйковского, Бельского, Гваньини, Барония, опять-таки использовавших огромное количество утраченных ныне материалов из русских, польских, литовских архивов. Известно, что Лызлов пользовался монастырскими библиотеками, хранилищем московской Патриаршей ризницы – не исключено, еще и документами из Казанского и Астраханского архивов, которые, как мы помним, столетием спустя натолкнули Татищева на «еретические» выводы, кое в чем противоречившие «официальной» истории.

Впрочем, сплошь и рядом то, что пишет Лызлов, рисует перед нами опять-таки нечто еретическое – совершенно другую историю, коренным образом расходящуюся с той, что мы привыкли считать единственно верной…

Все фрагменты из труда Лызлова переведены мною на современный литературный язык. Желающие могут сами ознакомиться с оригиналом по указанному в библиографии изданию.

Итак, устраивайтесь поудобнее и приготовьтесь встретиться с сенсацией…

Начнем с того, что у Лызлова татары предстают… народом, безусловно родственным славянам, кроме того – европейским!

Требуются ли комментарии?

Не стану приводить эти имена полностью. Меня в данный момент интересует лишь одно имя, к которому мы будем не раз возвращаться – тауросы.

Вот и отыскался след монголов! Однако сторонникам «классической» версии радоваться не стоит. «Монгаили» или «монгаилы», описанные Лызловым, явно не имеют отношения к нынешним монголам. Чуть дальше говорится: «От тех татар – монгаилов и произошли те татарове, что к нам, савроматам, пришли, а именно: крымские, монконские, перекопские, белгородские, очаковские и все те народы, что обитают возле озера Палюсмеотис, то есть Азовского моря».

Другими словами – тюрки. Крымские и перекопские татары – определенно тюрки, этого никто и никогда не покушался опровергнуть. Кроме того, оказывается, существовали еще и «белгородские татары» (но Белгород, как известно, считается исконно славянским городом?!). А ведь, не забывайте, есть еще «европейские татары», которых Лызлов помещает среди славянских племен: москвы, россиян, литвы… Что, кстати, не сам придумал, а шел вслед европейским историкам, которые, как я упоминал выше, отчего-то считали и «татарский», и «половецкий» языки родственными… славянским! Так и пишет Стрыйковский: «И печенеги, и половцы, и ятвяги есть та же литва, разве что имеют в наречии своем некоторые отличия, подобно полякам и россиянам».

Книга Лызлова написана в 1692 г. Простой арифметический расчет показывает: 1692–500 = 1192! Именно в этом году и появились в «азиатской Скифии», т.е. неподалеку от русских рубежей, татары! А может, и раньше – Лызлов сам пишет: «Пятьсот лет назад, а то и более». Так что никаких «неведомых народов», якобы внезапно нахлынувших в 1223 г. из глубин Азии, попросту не было!

Лызлов упоминает и Чингисхана, однако в его изложении перед нами предстают два варианта возникновения Чингизова государства. По первому, в 1162 г. от Рождества Христова «Хингис Великий» с частью воинов ушел из царства некоего Ункама и создал свое собственное государство. По второму, «Цынгис» основал Заволжскую орду и покинул отчие земли не вследствие «перенаселения», как в первом варианте, а оттого, что его, рожденного вне брака, кто-то хотел убить.

Это доказывает, что и триста лет назад не было точных сведений о личности Чингисхана – только противоречащие друг другу легенды. Что, как мне представляется, работает на мою версию.

Однако вернемся к «татарам». Вернее, к основанной якобы «Чингизом» Заволжской орде, чтобы показать на ее примере, со сколь беззастенчивым нахальством наши профессиональные историки «поправляют» своих коллег из далекого прошлого.

Уже поминавшийся кандидат исторических наук Ю. Мыцык делает к книге Лызлова следующее глубокомысленное примечание: «В Заволжскую орду вошли земли в бассейне Сырдарьи, степи и города на восток от Аральского моря».

Чтобы оценить должным образом наивный цинизм этой «правки», нужно процитировать самого Лызлова: «Татары, именующие себя Заволжской ордой, живут по реке Волге пониже болгарских границ вплоть до Каспийского моря». И далее, в другом месте: «Орда татар Заволжских названа так от реки Волги, за которой татары и обитали; а с востока ограничена та орда Хвалынским морем».

Хвалынское море – Каспийское. Как видим, Лызлов дважды привел точные границы Заволжской орды. Однако современный комментатор по неведомым причинам «перенес» Заволжскую орду на сотни километров восточнее. Почему? Да, видимо, оттого, что ясные и недвусмысленные указания Лызлова противоречат той самой классической версии.

Уж если современные комментаторы поступают подобным образом с печатным текстом, не допускающим двойного толкования, легко представить, сколько натяжек, умолчаний и передергиваний наворочено вокруг рукописных документов…

Та самая Азиатская Скифия, повествует далее Лызлов, как раз и называется Великая Татария. С одной стороны – Азовское море, с другой – Каспийское, а с юга – «Гора великая, именуемая Быкова, по-латыни – Монс Таурус, куда приставал Ноев ковчег после потопа».

То есть – Арарат, по библейской традиции. Обратите внимание на странное, многозначительное созвучие: Таурус – Таврия – Тартария – Татария. Очень похоже, что слово «татары» – это искаженное «татауросы», что татары каким-то самым тесным образом связаны с Таврией и Таурусом-Араратом[27].

Если кому-то не понравится эта моя версия, горячо рекомендую другую – официальную, по которой «татары произошли от некоего племени «та-та» или «да-да». Правда, в этой версии есть небольшая неувязочка: никаких таких «та-та» или «да-да» историки, как ни бились, не обнаружили. И тогда – от бессилия, должно быть – измыслили очередную эпохальную гипотезу: «татарами» монголы называли тех, кого побеждали. Победят какое-то племя – и назовут его татарами. Еще одно победят – и его так же окрестят…

Не подумайте, что я шучу. Своими глазами читал это в одной ученой книге…

Кстати, это Лызлов пишет о том, что у половцев были «города, и крепости, и села». А поскольку он на триста лет ближе к описываемым им событиям, нежели виртуозы-эквилибристы вроде фокусника Мыцыка, верю лично я как раз Лызлову, а не современным «комментаторам»…

Между прочим, Лызлов прямо пишет о том, что половцы и есть готы. Те самые готы, которых «официальная» историография относила к III в. нашей эры и причисляла к германским племенам.

Утверждение это родилось не на пустом месте – о том же самом пишет и Мавро Орбини, приводя в подтверждение своей точки зрения длиннейший список западноевропейских историков, подробно обосновавших этот тезис. Большинство их трудов до нас, увы, не дошло: кто слышал об Иоанне Великом Готском, Иеремии Русине?

И еще. Весьма любопытный факт. Ученые той самой реалистической школы (Орбини, Лызлов и др.) отчего-то ни словечком не упоминают о «великом» Несторе, который, по нынешним представлениям, творил не позднее XII века, когда и создал якобы «Повесть временных лет».

Почему? Да потому, что в XVI–XVII веках о Несторе и не слыхивали. Не существовало еще его трудов, только и всего. Даже имени такого историки не знали…

Далее Лызлов недвусмысленно упоминает о том, что не только половцы были, оказывается, не кочевым народом, а вполне оседлым: «И поселились татары в тех двух странах, что звались Болгария[28] и Золотая Орда: по обе стороны реки Волги, от места, где впоследствии встала Казань, до реки Яика и моря Хвалисского. И возвели они там многие города: Болгары, Былымат, Кумань, Корсунь, Тура, Казань, Ареск, Гормир, Арнач, Сарай Великий, Чалдай, Астарахань».

Обратите внимание: Лызлов ни единым словом не упоминает о каких-то завоеваниях татар в Китае, Хорезме или Грузии – и уж тем более в Центральной Азии… Говорится, что татары «ходили в Индию и царя Индийского убили» – но под «Индией» здесь понимается Персия: среди разоренных татарами «земель царя индийского» называются области «при реке Ефрат и у моря Перского».

Дело в том, что первоначально слово «Индия» означало в русском языке не знакомую нам Индию, а попросту «далекую страну». Термин этот произошел от старославянского «инде», т.е. «далече»[29]. Именно в таком значении употребляется это слово в русской летописи 1352 г., повествующей об эпидемии некоей заразной болезни, лютовавшей в тот год на Руси: «Говорят иные, что тот мор пришел из-Ындейской страны». То есть попросту – издалека. Потому что меж реальной Индией и Русью располагалось много стран, а по воздуху этот «мор» никак не смог бы перенестись… «Ындейской» страной в данном случае может оказаться и Персия, и Крым, и Хива…

Примечательно, что Лызлов (как многие современные ему или жившие незадолго перед тем историки) ни единым словом не упоминает о «великой монгольской державе» с центром в городе Каракоруме, находившемся якобы на территории нынешней Монголии. Ни словечком. Понять это легко: «великая держава монгольских ханов», раскинувшаяся вольготно от китайских морей до русских пределов, существовала только на бумаге и в воображении позднейших историков. Реалистическая школа XVI–XVII веков, к которой принадлежал и Лызлов, смотрела на вещи более трезво: уж тогда-то прекрасно знали, что Золотая Орда граничила на востоке с Каспийским морем, а далее на восток никакой империи не было…

Кстати, «исчезнувшие» якобы печенеги, по Лызлову, самым спокойным образом… живут рядом с половцами, болгарами и Крымской ордой.

Кстати, по Лызлову, «татары» и обитатели Казанского ханства – отнюдь не одно и то же, поскольку не только память о многих «казанских царях», но и сами их имена ушли в небытие как раз благодаря непрестанным набегам татар…

И, что любопытно, в книге Лызлова есть места, позволяющие с большой долей уверенности говорить, что Великая Татария, она же Заволжская Орда, именовалась давным-давно… Китаем!

Это прекрасно сочетается с разысканиями академика Фоменко, обратившего внимание на то, что Афанасий Никитин четко разделял Чину (China)[30] и Китай: «А от Чины до Китая идти сушей шесть месяцев, и морем четыре дня».

Если Чина – это современный Китай, а Китай – Заволжская Орда, все сходится. Сначала полугодовой путь по суше, потом – четыре дня по Каспийскому морю! К тому же Никитин, написав приведенную выше фразу, добавляет: «А иду я на Русь…» То есть – из нынешнего Китая на Русь, через Великую Татарию, или Заволжскую Орду. Все сходится.

Справедливости ради нужно уточнить, что Лызлов в вопросе о нашествии Батыя точно так же придерживается версии, которую я назвал «официальной» и методично пытаюсь опровергнуть. Впрочем, нет гарантии, что Лызлова не правили сторонники «классической» версии. То-то и оно, что правили – еще в конце XVIII века, когда его книга готовилась к печати. Есть точные сведения, что рукопись Лызлова побывала в руках того самого Миллера, который искромсал «неправильный» труд Татищева…

Гораздо важнее другое: после знакомства с книгой Лызлова можно уверенно заявлять: в старые времена, до Петра Первого, существовал не какой-то единственный вольнодумец, а целая историческая школа (причем представленная и русскими, и поляками, и итальянцами), которая придерживалась качественно иной точки зрения на татар. Согласно ее воззрениям, татары (или, по крайней мере, значительная часть татар) были народом, близко родственным славянам, как русским, так полякам и литвинам. Говорили на языке, родственном славянскому. И появились на южных рубежах Руси значительно раньше мнимого «нашествия монголов из Центральной Азии». Там же обитали – практически в то же время! – и родственные славянам половцы (жившие в городах, имевшие крепости!), и якобы «исчезнувшие» печенеги.

Напрашивается вывод: а может быть, татары – никакие не тюрки? И представляют собою тот же этнос, что и русские?

Л.Н. Гумилев считал, что именно так и обстояло. Академик Фоменко указал на двуязычие Афанасия Никитина: временами Никитин в середине фразы легко и непринужденно переходит с русского на тюркский. А известный писатель Олжас Сулейменов в книге «Аз и я» обнаружил много тюркизмов и в «Слове о полку Игореве».

Неизвестно точно, представляют русские и «татары» два разных этноса или один. Однако можно с уверенностью говорить, что русские прекрасно владели тюркским, а тюрки – русским. То есть до известного времени, до некоторого времени это двуязычие было просто необходимо – потому что жизнь русских и татар была чересчур тесно связана. Переплетена, если можно так выразиться. А это возможно в одном-единственном случае: если история Руси и история Орды – одно и то же.

Итак, каковы же краткие выводы? Книга Лызлова, несправедливо забытая[31], лишь доказывает, что на Калке русские князья дрались не с «неведомыми народами», сию минуту вынырнувшими из мглы неизвестности, а с кем-то достаточно близким по речи, по вере, по целям и задачам…

Если история Руси и история Орды – одно и то же, скажет читатель, то цели и задачи у русских и ордынцев просто обязаны быть одинаковы?

Совершенно верно. Они и были одинаковы. Что в следующих главах я и постараюсь доказать.

Хаос и порядок

Начнем с того, что «вторжение Батыя» удивительнейшим образом совпадает с пиком острейшего управленческо-политического кризиса, прямо-таки бушевавшего на Руси…

Согласно формулировке профессора Владимирского-Буданова (чья работа о древнерусском праве сто десять лет назад считалась лучшим университетским курсом по этому предмету), «в начале XIII века дробление княжеств достигло крайней степени» [40].

Вызвано это было тем, что на Руси, говоря современным языком, произошло форменное перепроизводство князей. Предложение превышало спрос, то есть, князей стало слишком много, а столов никак не хватало на этакую ораву. Кроме того, старинный принцип наследования стола по старшинству перестал работать…

Попытаюсь объяснить подробнее. Наследование стола, княжения шло по старшинству, то есть старший сын правящего князя становился наследником еще при жизни отца, каковое право получал с момента рождения. И после смерти родителя занимал стол.

Эта простая и эффективная система сохраняла простоту и эффективность лишь в первое столетие. Пока Рюриковичей было мало. Пока мало было городов, уделов, земель. К XIII веку Рюриковичи, цинично выражаясь, расплодились неимоверно. «Старшинство» столкнулось с казусами, которых предки просто не смогли предусмотреть…

Представьте, что у некоего правящего князя, ну, скажем, Всеслава, есть сын Изяслав – лет так двенадцати (по меркам того времени, почти взрослый). Естественно, именно он считается наследником.

Внезапно, на ту беду, у Всеслава рождается брат Ярослав. В этом нет ничего удивительного – в средневековье женили и выдавали замуж довольно рано, так что самому Всеславу всего-то лет двадцать шесть, а его матери – около сорока[32].

Мгновенно возникает сложнейшая проблема: кому наследовать Всеславу? По годам Изяслав, конечно, старше своего юного дяди. Зато по правилам старшинства дядя, конечно, «старше» племянника. Представьте теперь, что Всеслав неожиданно погиб, ну, хотя бы в схватке с половцами. У Изяслава есть свои сторонники, в том числе среди дружины, у крошки-Ярослава – опекуны, которые желают посадить на стол именно своего подопечного: пока он придет в совершеннолетие, можно управлять от своего имени, как душа пожелает…

Вот так и начинались «княжеские усобицы». Не подумайте, что я измыслил чисто умозрительную ситуацию – согласно летописям, именно такие коллизии возникали в XIII столетии…

Возникло наследование «по завещанию», то есть правящий князь сам выбирал себе наследника, уже не оглядываясь на старые обычаи. Легко понять, что находилось много обойденных – и, если под рукой у них оказывалась военная сила, начиналась война…

Возникло наследование «по избранию» – жители той или иной земли сами приглашали того князя, который им больше нравился. Естественно, вновь появлялись обойденные, обиженные, просто завистники.

Возникло «возложение старшинства» – собравшиеся на совет князья договаривались возложить на одного из них права «старшего брата», т.е. наследника. И снова, как вы легко догадаетесь, – обиженные, обойденные, зависть, набег, война…

Непременно нужно упомянуть об одной каверзной детали: в случае, если какой-либо князь, имевший «права старшего брата», то есть дожидавшийся смерти правящего князя, чтобы самому занять стол, умирал первым, так и не покняжив, все его потомки по мужской линии автоматически, по тогдашнему закону, навсегда лишались права занять какой-либо стол. Грубо говоря, им предлагалось убираться ко всем чертям и жить, как знают. Что отнюдь не прибавляло им голубиной кротости и христианского смирения…

Одним словом, к XIII веку «все смешалось в доме Рюриковичей». Все описанные системы наследования действовали одновременно. И каждый, стремившийся к власти, сплошь и рядом выбирал ту, которая ему больше нравилась. Русь погрузилась в огонь и кровь. Исключительно по недостатку места я не могу привести длиннейший список сражений и убиений. Стольные города прогоняли правящих князей и приглашали новых – изгнанные, собрав подмогу (у соседей, а то и у половцев), пытались под звон мечей и посвист стрел «восстановиться» на понравившемся престоле. Князья свергали друг друга, ослепляли и убивали друг друга (причем никакие родственные узы сердца не смягчали – брат шел на брата, дядя на племянников, а те – на него), годами и десятилетиями держали конкурентов в «порубах», подземных темницах. В Киеве горожане, взбунтовавшись против князя Игоря Ольговича, так увлеклись, что нечаянно убили его до смерти. В Галиче в 1208 г. бояре, устроив заговор против князей Игоревичей, призвали мадьярских наемников, каковые князей и убили… Когда Юрий Долгорукий провозгласил, что Киев принадлежит ему по праву наследования, захвативший там власть Изяслав Давыдович, не моргнув глазом, заявил: поскольку лично его киевляне провозгласили князем «по избранию», стол он освобождать не намерен. Конечно, кончилось кровью.

Новгород и Псков заявили, что отныне намерены признавать только избранных ими князей, а все прочие правила на их территории больше не действуют[33]. Дошло до того, что в Галиче княжеский стол захватил под шумок некий «боярин Владислав». По меркам того времени, это было вопиющим нарушением всех и всяческих обычаев: впервые на столе сидел правитель не княжеского рода… Свергали с превеликим шумом, призвав на помощь венгров и поляков. Свергли. Надо полагать, не зажился…

Как легко догадаться, все эти усобицы и войны сопровождались погромами, разорением, убийствами и насилиями. И дело, отметим, не ограничивалось борьбой князей друг с другом. Роман Галицкий, предвосхищая практику Иоанна Грозного, зарывал живьем в землю и жег на кострах своих бояр, рубил «по суставам», сдирал с живых кожу. По Червоной Руси разгуливала банда князя Владимира, выгнанного с галицкого стола за пьянство и разврат. Как свидетельствуют летописи, эта удалая вольница «тащила на блуд» девиц и замужних женщин, убивала священников во время богослужения, а в церквах ставила коней…

Вот вам веселые будни князей, охватывающие каких-то два-три года: Ярослав, брат суздальского князя, в начале 30-х годов XIII в. захватывает Киев. Ярослава изгоняет Владимир Рюрикович. Владимира изгоняет Михаил Черниговский. Даниил Галицкий изгоняет Михаила…

А потом появляются «татары» и наводят порядок!

В самом деле, если охарактеризовать результат «татарского» нашествия двумя-тремя фразами, мы получим следующую нехитрую формулу.

В годы, непосредственно предшествовавшие «татарскому» вторжению, Русь погрязла в бесконечных войнах, смутах, кровавой неразберихе. С появлением татар все меняется самым кардинальным образом: воцаряется определенный порядок, среди множества русских князей один становится старшим, получив так называемый ярлык на «великое княжение». На тех, кто пробует выступать против такого порядка вещей и по старинке развязывать междоусобные войнишки, с завидной и загадочной регулярностью обрушивается «ордынская» конница…

Здесь не нужно ничего измышлять и притягивать за уши. Подробное знакомство с деятельностью «ордынцев» на Руси поневоле приводит к крамольным выводам: создается впечатление, что у «ордынцев» словно бы и нет других забот, кроме одной – поддерживать порядок на Руси. Вновь, в который раз, мы сталкиваемся с чем-то уникальным: татары ведут себя так только на Руси. В других странах они отчего-то нисколько не заботятся о поддержании порядка и создании стройной системы великого княжения…

Конечно, при наведении порядка гибнут люди. Конечно, при усмирении провинциальных сепаратистов трещат пожары и кони несутся по засеянным полям. Но это – издержки. Неизбежные. Сын и внук Всеволода Большое Гнездо попросту наводят порядок. А впоследствии именно стоны и печалования провинциальных летописцев будут приняты за рассказ о разорении всей Руси. Хотя на деле слова «…и нагрянула Орда на Русь» означают нечто совсем другое – в котором-то году отряды великого князя утихомирили очередного окраинного князька, вспомнившего времена вольницы…

Честное слово, доказывать тут нечего. Достаточно кропотливо перелистать сборники русских летописей и подсчитать, сколько раз упоминаются «ордынские полки», обязательным образом сопутствующие владимиро-суздальским князьям и их потомкам в наведении порядка.

Вот вам биографии нескольких «ордынских» военачальников – для примера. Нужно уточнить: в русской истории они остались как участники исключительно тех событий, о коих рассказано ниже.

Алын – «ордынский мурза». Упоминается в летописях как участник похода князя Андрея городецкого на князя Дмитрия Переяславского.

Ектяк – «царевич казанский». В 1396 г. командует частью войск суздальского князя Симеона при нападении последнего на муромских сепаратистов.

Кавгадый – «ордынский чиновник». Участвует в походе городецкого князя на переяславского (1281). Уговаривает князя Михаила Тверского уступить великое княжение князю московскому Юрию Даниловичу (1317), командует частью московской рати при нападении на Тверь. Присутствует при суде русских князей над Михаилом Тверским.

Менгат – «воевода Батыев». В 1239 г. пытается уговорить киевского князя Михаила сдать город без боя – и после убийства киевлянами его послов уходит от города.

Неврюй – «царевич татарский». Командует войсками Александра Невского, посланными против княжеского брата Андрея, пытавшегося развязать очередную усобицу. В 1296/1297 гг., по сообщениям Никоновской, Симеоновской и Лаврентьевской летописей, проводит княжеский съезд.

Интересно, что же все эти люди делали для Орды? Неизвестно. Все упоминания о них касаются лишь их участия в русских делах. Участия, замечу, всякий раз направленного на усиление великокняжеской власти. Так кто же они такие, эти «ордынские» воеводы? Коли уж ничегошеньки не делают для родной Орды?

Далее я приведу длинный список «ордынских» царевичей и воевод, живших в XVI столетии – снова то же самое, «татары» верой и правдой служат московским государям (уже не великим князьям, а царям), и количество их столь велико, что вновь перестаешь понимать, где кончаются русские и начинаются татары.

И вновь приходишь к выводу: стоит лишь признать, что Русь и Орда – одно и то же, как волшебным образом исчезают все до единой странности, нелогичности, непонятности. Все укладывается в стройную систему: «орда» – всего-навсего войско Владимиро-суздальских князей, силой вводивших на Руси единоначалие. И не более того.

Кстати, есть интересные сведения о том, что в результате «монголо-татарского» нашествия русские княжества не «приходили в упадок», а, наоборот… усиливались! Рязанское княжество (о чем пишут сторонники официальной версии) даже… расширило свои территории за счет половецких земель и Чернигово-Северского княжества. Любопытные последствия имело порой «татарское нашествие»…

Александр Батыевич и другие

Отчего-то принято считать, что все поголовно русские князья испытывали к «ордынским татарам» лишь враждебность, злость, обиду, ненависть. Правда, при этом не уточняется, откуда это стало известно. Мемуаров князья не оставили, а уж «ордынцы» – тем более. Источником, как легко догадаться, служило воображение историков «классического» направления и перенос ими на древних князей своего собственного образа мышления.

Мы же постараемся повернуть вопрос несколько иначе, с долей некоторого цинизма поинтересуемся: были ли в русской истории личности, с приходом «татар» резко усилившие свое влияние, приобретшие конкретные блага? И еще: похожа ли деятельность «татар», как ее описывают в летописях, на политику кого-то из русских князей?

Да как две капли воды!

Судите сами. Как учит нас официальная история, Всеволод Большое Гнездо первым попытался объединить русские земли вокруг своего княжества, т.е. Владимиро-Суздальского. Он овладел Владимиром и взошел на великокняжеский стол, ходил походами на волжских болгар и мордву, на Рязань, подчинил Киев, Чернигов и Галич.

Что делает «хан Батый» через четверть века после смерти Всеволода? Представьте себе, идет походами на волжских болгар и мордву, подчиняет Рязань, Киев, Чернигов и Галич, овладевает Владимиром, а потом… передает ярлык на великое княжение внуку Всеволода Александру Невскому.

Как вам совпадения? Если трудолюбиво перелопатить самую что ни на есть официальную, классическую историю, без всяких натяжек приходишь к ошеломляющему выводу: если отбросить все ритуальные стенания о «татарских зверствах» и оценить происшедшее согласно железному римскому правилу «Кому выгодно?», всё, что совершил Батый, было, во-первых, повторением политики Всеволода по укреплению своей власти, во-вторых, открыло дорогу Ярославу Всеволодовичу и Александру Ярославичу к великому княжению. Впоследствии именно потомки Александра стали великими князьями московскими, царями Руси.

Несмотря на все ужимки, оговорки, искусственные усложнения и откровенный вздор, современные историки не в силах отринуть столь очевидный факт:

1. Батый продолжал политику Всеволода.

2. Чуть ли не вся деятельность Батыя как «ордынского хана» свелась к усилению Александра.

Нам, конечно, внушают, что причиной всему – поразительные дипломатические таланты Александра. Что ему удавалось «крестом и пестом» пробивать в Золотой Орде именно те решения, которые шли на пользу ему лично. «Хитроват наш дон Тамэо, да и политик изрядный».

Вот только классическая историография до сих пор не в силах ответить на коварные вопросы: почему Невскому всегда удавалось пробивать те решения, что были ему выгодны, а его соперникам это никогда не удавалось? Почему то же странное, необъяснимое везение всегда сопутствовало потомкам Невского, медленно, но верно идущим к единоличной власти над Русью, а вот соперники их всегда оказывались в немилости у «татар»?

Да потому, что не было никакого «нашествия». И «Батый» – своего рода псевдоним, под которым действовали Ярослав Всеволодович и его сын Александр.

Вернемся к событиям 1238 г. До «вторжения татар» Ярослав Всеволодович пребывает, полное впечатление, в унижении и безвестности. Княжит в городке Переяславле-Залесском, который тогда был глухой дырой и входил в состав Владимиро-Суздальского княжества, которым правил брат Ярослава Юрий. Как я ни копался в трудах историков и сборниках летописей, не мог найти сведений о каких бы то ни было свершениях Ярослава до 1238 г., кроме участия в нескольких междоусобицах. Совершенно бесцветная жизнь третьестепенного князька, осатаневшего от скуки в богом забытой провинции…

И вдруг все меняется – рывком!

По Владимиро-Суздальскому княжеству молниеносно проносится «ордынская» конница, один за другим падают города. С тем самым удивительным проворством, о котором мы уже говорили, степняки в считанные дни обучаются войне в лесных чащобах, где, на реке Сити, и уничтожают князя Юрия с его дружиной. В разоренный Владимир прибывает Ярослав…

И собирает рать, чтобы возглавить отпор безбожным татарам?

Да ничего подобного! Приказывает оставшимся в живых жителям хоронить убитых и прибирать город, а сам начинает распоряжаться оставшимися без хозяина уделами: брату Ивану дает Стародуб, Святославу – Суздаль, внучатому племяннику Василию – Ярославль. Сам, понятно, садится на княжеском столе…

Как хотите, но это поведение человека, который делит добычу!

Мало того – отсюда и начинается возвышение Ярослава, прозябавшего дотоле в безвестности. Сам Батый, как пишут русские летописи, приглашает его в «Орду» и встречает с почестями, поставив «первым над князьями». Как сообщает итальянец Плано Карпини, именно Ярослав… становится представителем Батыя в столице «монгольской империи» Каракоруме, где происходят выборы верховного хана.

Насчет последнего – явная ошибка итальянца. Мы наглядно убедились, что никакой «великой империи» нет, а город Каракорум, как я намерен доказать впоследствии, располагался не в Монголии и не в Китае, а где-то на Волге. Однако как в таком случае истолковать сообщение Карпини?

Да очень просто. Никаких пришельцев нет. В результате хорошо спланированной военной операции князь Ярослав захватывает власть над значительной частью Руси, выполняя «программу» своего отца Всеволода. Громит рязанцев, галичан, киевлян, черниговцев. Наверняка в его войске есть татары – но это не пришельцы из дальних степей, а старые добрые знакомые, жители Заволжской орды. Впоследствии Ярослав, его сыновья и внуки безжалостно, в стиле того времени расправляются с любым соперником в борьбе за великое княжение…

Эта версия вас не устраивает?

Что ж, пользуйтесь классической: дикий степняк Батый, встретившись с князьком из глухого захолустья, о котором прежде и не слыхивал, вдруг очаровался им, как юная школьница – душкой-офицером. Настолько возлюбил, что ни с того ни с сего вручил ему главенство над всей Русью, а потом отправил представлять собственную персону в столицу империи, где высшие вельможи выбирали великого хана…

Воля ваша, но я в эту чепуху поверить не в состоянии. Поскольку возвращаются все те же проклятые вопросы: почему «ордынцы» нигде, ни в одной стране, завоевание которых им приписывает классическая версия, не относились с таким доверием и радушием к местным князькам? Почему «Батый» прощает Ярославу и Александру поступки, за которые любой нормальный владыка снес бы голову своему подданному? Почему «Батый» в точности повторяет свершения Всеволода и делает потомков Всеволода владетелями всей Руси, т.е. осуществляет давние стремления Всеволода?

Да потому, что Батый – вымышленная фигура, которой частью приписаны деяния Ярослава, частью – Александра. Кстати, Батый в нашей историографии выглядит удивительно бесцветно. Если разобраться вдумчиво, сам он ничем и никак себя не проявляет, завоевание Руси и все последующие меры по наведению порядка происходят как бы сами собой, без его участия…

Стоит лишь допустить, что Батый – чистейшей воды вымысел, как все становится на свои места. Прослеживается и умелое, жесткое руководство «татарскими ордами», и продуманная система борьбы с соперниками, претендентами на великое княжение. Снова возникает стройная система, основанная на строгой логике. Уже нет ничего удивительного в том, что потомки Невского методично прибирают к рукам власть над Русью.

Так и было задумано с самого начала Ярославом и Александром, из которых летописцы позднейшего времени сотворили «Батыя». Между прочим, Александр отчего-то именуется не единожды «приемным сыном» Батыя. Снова перед нами навязшая в зубах уникальность – ни в одной из покоренных им от Китая до Руси стран Батый отчего-то не спешил обзаводиться приемными сыновьями, а вот ради Невского отчего-то изменил привычкам.

Повторяю, история не знает примеров, когда вторжение жестокого иноземного супостата вдруг помогло бы одному из вельмож подвергшейся нападению страны стать полновластным хозяином этой самой страны. Однако в нашем случае «безбожный моавитянин» Батый отчего-то заложил основы для возвышения Ярослава Всеволодовича и его потомков… Как будто своих задач у него не было.

Конечно, не было. Откуда им взяться, если за прозвищем «Батый» как раз и скрываются Ярослав с Александром?

Еще раз подведем итоги.

Ярослав. До «татарского нашествия» княжит в крохотном городке на окраине богатого княжества, где хозяином – его брат. После: великий князь, «старший над прочими».

Александр. До «татарского нашествия» княжит в Новгороде, откуда его в любой момент могут выставить, если это взбредет в голову жителям. После: получает в полное распоряжение Киев, после смерти отца становится великим князем владимирским, ставит своего сына князем в Новгороде, приобретает огромное влияние на дела Руси.

Комментарии излишни.

Могут спросить: что же, вы пытаетесь доказать, что князь Ярослав сверг и убил родного брата?

Что ж, именно так и получается. Однако в этом поступке нет ничего, противоречащего средневековым нравам, когда самые близкие по крови люди становились в борьбе за власть злейшими врагами и убивали родственников столь же легко, как чужих…

И бысть умучен от злых татаровей…

В этом разделе мы рассмотрим столь печальные события, как «убийства русских князей в Орде злыми татаровьями». И сразу столкнемся с массой интересного и загадочного…

Смерть «убиенных от татар за православную веру» князей Дмитрия Черниговского, Иоанна Путивльского, Александра Новосильского, Сергея Александровича, Димитрия Курского, княгини его Феодоры и сына их Василия, а также братьев Давида и Глеба Игоревичей предметом расследования не станет по одной простой причине: все они известны исключительно по церковным поминаниям и былинам. Ни в одном древнерусском летописном источнике отчего-то нет ни единого упоминания о ком-либо из перечисленных.

Перейдем к «документированным» фактам.

1270 г. В «Орде» убит рязанский князь Роман Ольгович. Летописным свидетельствам об обстоятельствах его гибели доверять нельзя, поскольку летописцы пытаются уверить нас, что Роман замучен «за отказ принять бесерменскую веру».

Это не просто странно – предельно странно. Потому что все без исключения историки «классического» направления сходятся на том, что «татары» предоставили Русской православной церкви прямо-таки уникальные (снова это словечко всплыло!) привилегии и льготы. Вплоть до того, что существовал особый указ Батыя, согласно которому смертной казнью карался всякий, посягнувший бы на церковное имущество, на неприкосновенность церковных земель, на право церкви в иных случаях судить виновных своим судом[34].

Более того – как мы помним, «татары» в значительной части своей были христианами. В Сарае Великом существовали христианские храмы, а при «ханской ставке» был православный епископ.

В этих обстоятельствах убийство князя Романа Рязанского за отказ принять «бесерменскую веру» выглядит предельно странным. Гораздо больше это похоже на состряпанную позже, довольно неуклюжую дезинформацию. Особо подчеркну: этот Роман был единственным, которого «татары» казнили по столь неправдоподобному поводу…

Не в пример ближе к реальности другой вариант: рязанский князь был убит владимиро-суздальцами, поскольку был их серьезным соперником и конкурентом в борьбе за главенство.

1318 г. В «Орде» казнен князь Михаил Тверской. Вот здесь информации гораздо больше…

Одно время бытовала убогая версия, будто Михаила «татары» казнили за отказ выполнить языческий очистительный обряд, пройти меж двух костров. Ее нелепость поняли довольно быстро: татары, с нескрываемым уважением относившиеся к христианству, вряд ли стали бы казнить человека за оскорбление языческого обряда – при том, что язычниками была ничтожно малая часть «ордынцев»… Можно ли представить, что инквизиция арестовывает кого-то по обвинению в «непочтении к мусульманству»? Нереально. То же и с шитой белыми нитками сказкой об «оскорблении священного огня».

К счастью, есть подробные описания смерти Михаила…

Оказывается, он смертельно враждовал со своим родственником Юрием Даниловичем (Михаил был племянником Александра Невского, а Юрий – внуком), княжившим в Москве. После одного из сражений в плен к Михаилу попала жена Юрия, крещеная половецкая княжна Агафья Кончаковна. Будучи в заточении в Твери, она странным образом умерла. Естественно, возникли слухи об отравлении, в которых и в самом деле может оказаться зерно истины – отчего, право, вдруг скончалась внезапно молодая, здоровая женщина?!

Как бы там ни было, происшедшее лишь усугубило ненависть Юрия к родственнику-сопернику. Вскоре Михаил оказался перед судом. Согласно классической версии, его «призвали на расправу в Орду». Согласно моей (которая прекрасно согласуется с обстоятельствами смерти князя) – его попросту удалось принудить предстать перед своеобразным «третейским судом».

Как же выглядел этот суд?

Семь русских князей обвинили Михаила в попытках взимания дани с их городов и отравлении Агафьи Кончаковны. После чего князя выставили на правеж – исполняя исконно русский обычай[35]. На шею ему надели тяжелую колоду, и семь стражников – по одному от каждого князя – караулили его.

Потом увели в кибитку, куда вскоре подъехал со своими людьми Юрий Данилович. Один из сопровождавших московского князя, русский по имени Романец[36] убил Михаила ударом ножа в сердце. Мертвого князя раздели догола и швырнули труп за кибитку…

Как видите, судили Михаила русские за причиненные русским обиды. И казнил его русский. Вы спросите, где же «ордынцы»? В самом деле, получается какая-то нелепость: русские князья посреди Золотой Орды судят и рядят по своим обычаям, а после приводят в исполнение приговор…

Представьте себе, «ордынцев» и близко нет! Нет, и все тут! Присутствует лишь тот самый «ордынский чиновник» Кавгадый, о котором я писал выше. Кавгадый, чья зафиксированная летописцами деятельность странным образом связана исключительно с русскими внутренними делами.

Его поведение крайне странно. Летописец пытается внушить нам, что Кавгадый, дескать, тоже был членом суда, но дальнейшее поведение «ордынца» этому противоречит. Кавгадый… посылает своих слуг поддерживать колодку на шее Михаила, чтобы тот не так мучился. (Обратите внимание: он не может снять эту колодку вовсе. Видимо, не располагает такой властью. Это ордынец-то, находящийся у себя дома?!)

После убийства Михаила Кавгадый довольно робко говорит Юрию, что покойник как-никак был тому родственником, старшим по годам, так что негоже мертвому валяться позорно голым…

И вновь это не приказ – просьба-пожелание. Юрий, однако непреклонен: он лишь разрешает накинуть на тело плащ. Не более того. Бояре Юрия увозят тело в Москву… и бросают там в хлеву. Там же говорится, что ордынцы «колебались», но Юрий настоял на приведении приговора Михаилу в исполнение.

Спрашивается: кто хозяин в Орде, Юрий Московский или Кавгадый? Хозяином держится скорее Юрий – обвиняет, возглавляет суд над тверским князем, люди Юрия и убивают приговоренного. Кавгадый же в состоянии лишь чуточку облегчить страдания выставленного на позор Михаила, а потом попросить, чтобы с его телом обращались пристойнее (однако никто не спешит эту просьбу выполнить).

Вскоре сын покойного Михаила, Дмитрий, убил Юрия. Как нас уверяет летописец – «убил в Орде». Однако отчего-то не приводит ни малейших подробностей – в противоположность убийству Михаила, описанному как раз крайне подробно. Потом и Дмитрия «убивают в Орде» – но подробностей вновь нет.

1339 г. Князя Александра Михайловича Тверского и его сына Федора убивают «в Орде». На сей раз судят и выносят приговор вроде бы «ордынцы» – однако по странному стечению обстоятельств летописцы не приводят никаких мотивов, заставивших «ордынского хана» так поступить. Хан казнил Александра и Федора «ни с того, ни с сего». Заступничество ярославского и белозерского князей отчего-то не возымело действия.

Многое проясняется, когда обнаруживаем, что в момент казни тверских князей в Орде находился… брат покойного Юрия Иван Калита. Тот самый, знаменитый «собиратель земли Русской». По версии летописцев, Калита и «оговорил» тверичей.

А может, не «оговаривал», а попросту сам приговорил к смерти? Казни тверичей предшествовали довольно многозначительные события: тверские бояре, оказалось, к тому времени «отъехали» от своего князя в Москву. А после казни Калита, нагрянув в Тверь с войском, торжественно сбросил колокол с церкви Спаса и увез его в Москву.

Кстати, имена палачей, казнивших Александра и Федора, звучат странновато: Беркан и Черкас. Больше похоже на прозвища. Как мы помним, «черкасами» именовали предков нынешних казаков, то есть опять-таки славян…

Как видим, все три случая подчиняются строго определенным закономерностям. Всякий раз гибнут соперники и конкуренты владимиро-суздальской династии и ее потомков. Всякий раз их смерть приписывается «коварству ордынцев». Всякий раз не приводится хотя бы подобия мотивов, которыми могли бы руководствоваться татары. Зато в случае с Михаилом «ордынцев» и близко нет, а единственный из них, Кавгадый, ведет себя так, словно он не хозяин, а лицо подчиненное…

Выводы? Не было никакого «ордынского суда». Всякий раз устранялись соперники владимирско-суздальской московской династии, продолжателей «линии Всеволода Большое Гнездо». О временах Ивана Калиты сохранилась любопытнейшая запись: «Сел на великое княжение Иван Данилович, и настал покой христианам на многие лета, И ПЕРЕСТАЛИ ТАТАРЫ ВОЕВАТЬ РУССКУЮ ЗЕМЛЮ».

Все совпадает. Все логично. Зачем «татарам» воевать, если единоличной власти Ивана Калиты никто не угрожает? Если нет ни вдали, ни вблизи соперников-конкурентов?

С 1328 года – года, когда утвердился Калита – и до времен войн с Мамаем ТАТАРСКИХ НАБЕГОВ НА РУСЬ ПРАКТИЧЕСКИ НЕ ЗАФИКСИРОВАНО. Что полностью противоречит классической версии о «диких степняках, привыкших жить набегами». Отчего-то в данном случае «дикие степняки» напрочь отказываются от своих привычек.

Есть, правда, исключение – вторжение в русские пределы военачальника, который именуется то «Арапша», то «Араб-шах». Однако это была не агрессия, а ответ на рейд русских войск, которые в 1376 г. вступили в пределы Волжской Болгарии, обложили один из городов булгар и заставили его жителей принести присягу на подданство.

Интересно, что при этом русские назначили в захваченный город своих чиновников, которые звались «даруга» и «таможник» – первый собирал налоги, а второй был чем-то вроде таможенного инспектора.

Термины «даруга» и «таможник» обычно считаются «монгольскими»! Спрашивается, почему русские ими воспользовались? Неужели за столетия не придумали своих слов для обозначения чиновников со схожими функциями?

Вывод прост: поскольку никаких «монголов» не существовало, «ордынские» термины и есть русские.

Между прочим, история прелюбопытнейшая. С одной стороны, Русь вроде бы является «вассалом» Золотой Орды. С другой – русские вдруг нападают на Волжскую Болгарию, т.е. часть Золотой Орды, и вынуждают тамошний город принести вассальную клятву!

В нашей версии, где Русь и Золотая Орда представляют собой одно и то же, это как раз выглядит вполне логичным и не содержит никаких загадок. Очевидно, русские на окраине своих владений попросту боролись с какими-то сепаратистами, которых и представлял Араб-шах.

Самое время вернуться к одному из загадочнейших событий времен «монгольского вторжения». Глава Русской церкви Киевский митрополит Иосиф после взятия Киева «Батыевой ратью» пропал без вести. Исчез столь загадочно и надежно, что по сию пору ученые разводят руками, не в силах пролить свет на это темное дело. Летописцы и историки более семисот лет отделываются невнятной скороговоркой – либо погиб в развалинах Киева, либо «удалился в другое место и сгинул там безвестно».

А соль здесь в том, что владыка Иосиф… был греком из Царьграда, поставленным царьградским патриархом и прибывшим в Киев буквально перед самым «Батыевым нашествием»!

Много и подробно писалось о том, что к XIII веку Русь уже недвусмысленно тяготилась зависимостью от константинопольского патриарха, предпочитая церковных иерархов русского происхождения… Впоследствии, в 1243 г., «бесхозная» киевская митрополия как раз и досталась русскому игумену Кириллу, родом с Южной Руси. Управление митрополией он принял «по выбору князей».

Вновь, в который уж раз, «злые татаровья» совершают поступок, полностью совпадающий с русскими интересами. Бесследно пропадает неудобный грек, митрополитом становится свой. А на все вопросы посланцев Царьграда русские с самым что ни на есть невинным видом разводят руками и сетуют на злых татаровей, коварно изничтоживших греческого иерарха по врожденной своей кровожадности…

Не исключаю, что царьградцы верили.

Загадки «Батыева похода»

Возвращаясь к событиям зимы 1237–1238 года, пресловутому «Батыеву нашествию» (а на самом деле борьбе Ярослава и Александра с соперниками), мы опять-таки сталкиваемся с изрядным количеством загадок.

Прежде всего, пресловутая «дикая орда» действовала с непонятной (но не для нас) избирательностью. Волховские князья (обитавшие в Южной Волыни) отчего-то не подверглись разгрому вовсе. Преспокойно присягнули Батыю на верность, и их владения остались в полной неприкосновенности.

По нашей версии истории, ничего удивительного или непонятного тут нет. Сообразили вовремя, что с Ярославом и Александром шутки плохи, не лезли поперек батьки в пекло, сиречь не пытались стать конкурентами – вот и остались целехоньки…

Не в пример более загадочной выглядит история с Козельском. Летописцы в один голос твердят, что «Батыева орда» на семь недель задержалась возле крохотного городка Козельска и все это время штурмовала его с необъяснимым упрямством, пока не добилась своего.

Это и в самом деле странно. Никакого стратегического значения городишко не имел – и тем не менее «ордынское войско» полтора месяца топталось у его стен…

Здесь возникает сразу несколько вопросов:

1. Почему «степняки», вроде бы к тому времени обучившиеся мастерски владеть китайскими камнеметами и стенобитными машинами, в случае с Козельском это свое умение как-то сразу растеряли? (Напоминаю: практически все крупнейшие города Руси держались не более шести-семи дней.)

Чтобы объяснить этот феномен, покойный В. Чивилихин измыслил какие-то невероятные, суперблагоприятные географические условия – если верить ему, Козельск был расположен так удобно для осажденных, стоял на таких непреодолимых кручах, был окружен столь глубокими рвами, что все китайские машины оказались бесполезными.

Возможно. Но, даже если так и обстояло[37], это не снимает проблемы, наоборот, усложняет ее дополнительными загадками.

2. Почему, столкнувшись со столь неприступной крепостью (напоминаю, крохотной, не имевшей военного значения в рамках большой стратегии), завоеватели не махнули рукой и не умчались поискать добычи полегче? Почему проторчали возле нее семь недель, пока не взяли-таки?

Гипотез, объясняющих «загадку Козельска», пока имеется на белом свете три:

1. Классическая версия.

2. Теория Гумилева.

3. Моя гипотеза.

Классическая версия, собственно, представляет собой… полное отсутствие версии. Монголо-татары просто взяли и задержались у Козельска. Захотели и задержались. Искать в их поступках логику бессмысленно – Азия-с…

Гипотеза Гумилева, надо признать, более логична и убедительна. Гумилев считал, что татары мстили Козельску. Князь черниговский и козельский Мстислав пятнадцать лет назад, будучи на Калке, принял участие в убийстве татарских послов. И, хотя к тому времени он уже умер, татары считали, что его подданные несут «коллективную ответственность» за убийство князем их послов…

Вообще-то, это гораздо больше похоже на версию, нежели ничего не объясняющие апелляции к «азиатской логике», какими грешат историки «классического» направления.

Увы, есть обстоятельство, которое не оставляет от версии Гумилева камня на камне…

В числе других на Калке воевал, принимал участие в убийстве татарских послов (да и погиб там же) смоленский князь Мстислав-Борис Романович Старый. Следовало бы предположить, что, руководствуясь тем самым принципом «коллективной ответственности», татары не с меньшей яростью обрушатся на Смоленск, мстя его обитателям за преступление князя…

Так вот, Смоленск вообще не подвергся татарскому удару. Ни в 1237–1238, ни после! Он никогда не сталкивался с «ужасами ордынских приступов». В пределах Смоленского княжества татары иногда показывались, но на сам стольный град Смоленск не нападали никогда.

«Коллективная ответственность» выглядит какой-то странной. За одно и то же прегрешение козельцы заслуживают самой суровой кары, зато жителей Смоленска можно и оставить в покое…

В жизни ничего подобного случиться не могло. Либо есть обычай, либо его нет. Либо «коллективную ответственность» несет всякий, кто посягнет на послов, либо…

Либо гипотеза Гумилева неверна.

Тогда в чем же загадка?

Да в том, что в Козельске сидел князь из ЧЕРНИГОВСКОЙ династии. Той самой, с которой Ярослав и Александр боролись упорно и яростно, как с одними из конкурентов. Изгнанный «татарами» из Чернигова Мстислав Глебович закончил дни на чужбине, в Венгрии. Князья-соперники истреблялись безжалостно, благо повод был самый удобный – многое можно списать на кровавую неразбериху штурма. В Рязани погибли не только князь, но и его жена с малолетним ребенком («Повесть о разорении Рязани Батыем», как мы убедимся позже, представляет собой чисто литературный вымысел, а следовательно, утверждения, будто рязанского князя «убили в Орде», а его супруга в отчаянии покончила с собой, никак не могут выглядеть достоверными).

Таким образом, сгранно затянувшаяся осада Козельска и упорство, с которым «татары» семь недель добывали город, получает вполне разумное объяснение: Невский стремился уменьшить число возможных соперников, насколько удастся…

Если Батый – «дикий татарин», предводитель жаждавшей добычи орды, совершенно непонятно, почему его войска внезапно повернули от Новгорода. Одно время господствовала теория, будто все произошло из-за ранней распутицы, охватившей огромные пространства и превратившей их в сплошное болото. Однако эту гипотезу безоговорочно опроверг В. Чивилихин, раскопавший весьма интересные подробности. Во-первых, в XIII веке в северном полушарии как раз наблюдалось повсеместное похолодание, которое климатологи даже именуют «малым ледниковым периодом». Во-вторых, несколькими годами спустя, в том же месяце марте, младший брат Александра Невского Андрей в кратчайшие сроки прошел тысячу километров, спеша с ратью на помощь брату. Такое возможно в одном-единственном случае: если конница шла по замерзшим рекам и озерам…

Так что погода здесь ни при чем – она как раз благоприятствовала конным походам. Тогда?

Если «Батый» – это Александр Невский, нет ничего странного в том, что он не пошел на Новгород. Не было никакой необходимости. К чему брать приступом свой же собственный город? При всем своенравии новгородцев (не раз Александра допрежь выгонявших), в то время отношения князя и горожан были как раз нормальными. Как сообщает одна из летописей, еще Всеволод Большое Гнездо добился от Новгорода обещания избирать впредь князей только из числа его потомков.

То же самое – и со Смоленском. Если Батый – степной пришелец, озабоченный лишь грабежом, совершенно непонятно, почему татары так никогда и не сделали ни единой попытки овладеть Смоленском – одним из самых больших, благополучных и богатых городов Руси.

Если Батый – это Александр Невский, его желание оставить в покое Смоленск может иметь достаточно веские причины.

Смоленск, по торговле и богатству уступавший лишь Великому Новгороду, в год «татарского нашествия» представлял собой не такую уж легкую добычу не только потому, что был нетронут многочисленными междоусобицами, а значит, укрепления его оставались в целости. Смоленск был центром международной торговли. Там было множество торговых дворов и складов, принадлежавших иностранным купцам. А купцов из «фряжских и варяжских» стран обитало в Смоленске столько, что для них были выстроены храмы «латинского обряда». Как написано в «Договоре» 1229 г., русские купцы держали образцы употреблявшихся в торговле весовых мер (т.е. гирь, аршинов, других эталонов) в православном Успенском соборе, а иноземные купцы – в храме «Немецкой богородицы».

Отсюда вытекает: нападение на столь значимый центр международной торговли имело бы для виновника нехорошие последствия. Против него немедленно ополчились бы не только купцы Русской земли, но и иностранные государства, чьи подданные и их добро неминуемо пострадали бы при штурме (обязательно сопровождавшемся бы пожарами и грабежом). Могли последовать ответные меры против русских купцов за границей – примеров предостаточно.

Могли бы такие соображения остановить степняка-Батыя?

Ни в коей степени – что ему «мировое общественное мнение»?

Могли бы такие соображения остановить Батыя-Александра?

Обязательно. В конце концов, его целью была не добыча, а усиление своей власти над Русью. А это требовало и умения вести сложные политические игры, учитывать многие факторы. Александр ни за что не стал бы ставить под удар внешнюю торговлю Руси.

А потому «злые татаровья» так никогда и не появились под Смоленском…

Между прочим, есть любопытное предание о «подвижнике Меркурии». Уверенно утверждается, что он пришел откуда-то с Запада, первоначально принадлежал к «латинской» церкви, потом перешел в православие и поступил на службу к смоленскому князю. «По словам предания, Меркурий отразил от столицы татарское полчище; но при этом пал и был погребен в Успенском соборном храме» (Д. Иловайский). После этого Меркурия долго почитали в качестве своего, местного святого (которые так и назывались – «местночтимые»).

Позвольте, но в истории вообще неизвестны подобные события – приход к Смоленску татарской рати и ее отступление!

Чертовски трудно сказать, какие события реальной жизни Смоленска нашли отражение в легенде о Меркурии. Однако кое-что все же прослеживается:

1. От татарского нашествия Смоленск избавился каким-то мирным путем.

2. В этом участвовали люди, связанные с «латинской» церковью, вообще с Западом.

3. Среди тех, кто дипломатическим путем избавился от татарской угрозы, были единичные жертвы.

Как все это можно интерпретировать? Возможно, Невскому был сделан некий ультиматум и наглядно обрисованы возможные последствия. Возможно, кто-то из участников переговоров, вряд ли протекавших в «теплой, дружественной» обстановке, стал на голову короче… Однако ультиматум, надо полагать, возымел действие. В летописях встречаются туманнейшие упоминания о некоей стычке татар со смолянами, происшедшей километрах в 30 от Смоленска, после которой татары ушли. Но деталей отыскать невозможно…

Перейдем к еще одной интереснейшей проблеме: почему самые крупные, стольные города держались против «татар» считанные дни? Рязань пала уже через шесть дней. Примерно так же обстояло и с другими городами. Между тем не только маленький Козельск держался семь недель, но и столь же небольшой Торжок пал только на третью неделю…

Ответ прост: Торжок и Козельск не пострадали в результате внутренних междоусобиц, сохранили и укрепления, и большое количество людей, годных для ратной службы. А вот стольные города ко времени «татарского вторжения» были как раз в самом плачевном состоянии…

Особенно ярко это проявляется на примере Киева, который «татары» взяли все за те же несколько дней. А это очень странно – Киев был одним из крупнейших городов не только Руси, но и всей Европы, его сравнивали с Царьградом, в нем, по свидетельству Титмара Марзебургского, гостя из Германии, было «восемь рынков и более четырехсот церквей»…

Столь быстрое падение Киева было настолько загадочным для иных историков, что они сочинили байку про то, что осада Киева длилась… девяносто три дня.

На самом деле историки чуточку лукавят. Девяносто три дня – это срок не меж началом и концом штурма, а первым появлением «татарской» рати и взятием Киева. Сначала у киевских стен появился, как вы уже знаете, «Батыев воевода» Менгат и пытался уговорить киевского князя сдать город без боя, но его послов киевляне убили, и он отступил.

А через три месяца пришел «Батый». И за несколько дней взял город. Именно промежуток меж этими событиями и называют иные исследователи «долгой осадой»…

Почему Киев пал так быстро, вы сейчас поймете…

Титмар был в Киеве в XI в., когда город, «мать городов русских», еще не вступил в черную полосу княжеских усобиц…

Посмотрим, как они протекали.

1169 г. Андрей Боголюбский, суздальский князь, послал на Киев войска под командованием одиннадцати князей. 8 мая город был взят, и два дня победители его грабили. Вот что об этом пишет Ипатьевская летопись: «…грабили же два дня весь град, и гору Подол, и монастыри, и Софию, и Десятинную богородицу, и не было милости никому: ни церквам горящим, ни крестьянам убиваемым, ни всем, кого вязали; жен гнали в полон, разлучая с мужьями своими, и младенцы рыдали, видя уводимых матерей своих. Смоляне, и суздальцы, и черниговцы, и Олегова дружина забрали множество добра, и церкви опустошили от икон и книг, и ризы с колоколами все вынесли; и Печерский монастырь Пресвятой Богородицы зажгли, но Господь его уберег. И были в Киеве стенания великие жителей его, и печаль, и скорбь неутешная…»

Напоминаю, это не «злые татаровья» так себя ведут, это русские христиане бесчинствуют…

1174 г. Киев захватывает Ярослав Луцкий.

1174 г. Ярослава выгоняет Роман Ростиславич.

1174 г. Возвращается Ярослав. На него нападет Святослав Ольгович, прогоняет, грабит приверженцев Ярослава.

Все эти перипетии, конечно, не влекли за собой столь страшных разрушений и повального грабежа, как в 1169 г., но без пожаров, погромов и убийств, ясно, не обходилось (летописец констатирует: «Стоит Киев пограблен Ольговичем»).

1204 г. В Киев нагрянул Рюрик Ростиславич с половецким войском и, говоря современным языком, предложил свою кандидатуру на безальтернативной основе. Когда киевляне не проявили особого энтузиазма, начался штурм…

Лаврентьевская летопись: «Сотворилось великое зло в русской земле, какого не было со времен крещения Киева; случались и прежде напасти, но такого зла доселе не свершалося: не только Подол взяли, а после сожгли, но и Гору взяли, и митрополию Святой Софии разграбили, и Десятинную святую церковь Богородицы разграбили, и монастыри все; и иконы захватили, и кресты честные, и сосуды священные, и книги, и платье блаженных первых князей, что висело в церквах святых памяти ради… Монахов и монашенок почтенных годами изрубили, а попов старых, и слепых, и хромых, и иссохших в трудах – всех тож изрубили, а иных монахов и монахинь, и попов с попадьями, и киевлян с сынами их и дочерями похватали и в полон увели…»

Представляете, что творилось в городе, как он пылал от края и до края? Как легко вспыхивали целые улицы?

На этом киевские невзгоды отнюдь не заканчиваются. Рюрик сел-таки на киевский стол и занимал его какое-то время, но потом в одном из военных походов его изловил князь Роман и насильно постриг в монахи. Однако через год, когда Роман погиб в битве с поляками, неугомонный Рюрик «чернические одежды скинувши», собрал дружину, вновь после боев и грабежей воссел в Киеве…

Дальнейшее больше напоминает ожесточенную и многолюдную кабацкую драку. Рюрика несколько раз вышибают из Киева князья Северской земли, он зализывает раны, собирает силы и вновь является под киевские стены, берет город, его выгоняют, он возвращается… Обе стороны старательно опустошают земли своих противников и мстят горожанам, наверняка вконец уже осатаневшим от такой неопределенности бытия…

В конце концов Киевом (не без насилия, понятно) овладевает Всеволод Большое Гнездо, но в 1212-м его военной силой изгоняют смоленские князья и сажают на стол Мстислава Романовича (замечу, нарушая все и всяческие правила, о которых выше говорилось так подробно).

Думаю, теперь читателю понятно, что «татарские» полки подошли к разоренному, полуразрушенному городу, где в стенах зияли проломы, а защищать эти стены оказалось крайне затруднительно из-за нехватки людей. К тому же Киев, нужно уточнить, был брошен князем Михаилом – едва узнав о приближении «татар», он поспешил скрыться. Прослышав о «бесхозном» столе, в Киев прискакал Даниил Галицкий, поставил там своего тысяцкого Дмитрия и уехал… Воинов, кстати, не оставил.

Именно Дмитрий, человек в Киеве совершенно новый, и был вынужден возглавить оборону полуразрушенного, обезлюдевшего города, где на стенах стояли не профессиональные воины, а неумелые жители.

Любопытно, что Дмитрий, взятый в плен раненым, не был ни казнен, ни пытан. Наоборот, как в полном согласии пишут несколько летописцев, «Батый» приблизил тысяцкого к своей особе, и Дмитрий участвовал в походе «татар» на Венгрию. Как ни в чем не бывало. Ему предложили новую службу – и Дмитрий ее принял.

Не есть ли это дополнительный аргумент в пользу версии, согласно которой Киев просто-напросто в очередной раз взяли русские?

Меч над Европой

Вторжение «татар» в Европу в 1241 г. таит в себе множество загадок, несообразностей, темных мест и, наконец, откровенных нелепостей – но это опять-таки только в том случае, если придерживаться классической версии об «орде диких кочевников». Ниже мы убедимся, что существует и другая версия, и она-то (как сплошь и рядом случается, стоит только отступить от «канонической гипотезы») выглядит не в пример более логичной и лишенной противоречий…

В исторической литературе «монгольское вторжение», конечно же, именуется «завоевательным» походом. Рассмотрим, как он проходил.

В марте 1241 г. «татары», вторгшись на территорию Польши двумя большими группами, захватили Сандомир, Вроцлав и Краков, где учинили грабежи, убийства и разрушения. После того как под Опольем были разбиты силезские отряды, оба крыла татар соединились и двинулись к городку Легница, где девятого апреля им преградил дорогу с десятитысячной армией Генрих II Набожный, герцог силезский, малопольский и великопольский. Завязалась битва, в которой поляки понесли сокрушительное поражение.

Как раз Легницкая битва и сопровождается загадками.

Прежде всего, именно там татары применили какие-то загадочные «дымопускательные орудия». Именно дымопускательные. Летописцы твердят об этом с редким единодушием. Современный польский историк Зыгмунт Рыневич, недавно выпустивший интереснейшую книгу с описанием около 800 битв и сражений всех времен, назвал это «боевыми дымами», которые и вызвали замешательство в рядах поляков, переросшее в паническое бегство… [250]

Мне встречались мнения, согласно которым под Легницей как раз и был применен «греческий огонь». Однако верить этому не следует – все без исключения хроники упоминают именно о дыме.

Что это был за дым, подробно описывает А.И. Лызлов, пользовавшийся материалами польских историков XVI в.:

«И когда узрели татарина, выбежавшего со знаменем – а знамя это имело вид «X», и на верху его была голова с длинной бородою трясущейся, поганый и смрадный дым из уст пускавшей на поляков – все изумились[38] и ужаснулись, и кинулись бежать кто куда мог, и так побеждены были».

Вот это и есть «боевые дымы». Воля ваша, что-то тут не вытанцовывается, как говаривали герои Гоголя. Выбежал один-разъединственный татарин с небольшим знаменем (оно было небольшим, раз его без усилий нес один человек), на котором пускала дым бородатая голова… Согласен, такое зрелище может и удивить, но потрясти настолько, чтобы опытные воины напрочь ополоумели и кинулись врассыпную?!

Есть более правдоподобная версия возникновения паники. По ней, затесавшиеся в боевые порядки поляков коварные татары вдруг начали вопить во всю глотку что-то вроде: «Все пропало, мы разбиты, бежим!» И польские ряды рассыпались…

Вот это как раз – чертовски правдоподобно. История Средневековья (и Западной Европы, и Восточной) прямо-таки пестрит подобными примерами, когда из-за панических воплей какого-нибудь малодушного труса целые рати кидались врассыпную, хотя обстановка складывалась вроде бы в их пользу…

Однако автоматически возникает неувязочка… Вы не забыли, что с поляками воевали «дикие монголы»? «Безбожные моавитяне», обликом и языком ничуть не схожие с поляками?

Представьте себе осень 1941 г. Красноармейцы держат оборону, внезапно среди них появляется личность в вермахтовском мундире со всеми регалиями и, метаясь меж стреляющими, вопит истошным голосом на ломаном русском: «Тофарищи! Ми, большевики, есть распит! Бьежим!»

Как по-вашему, найдется идиот, который ему поверит и примет за своего и пустится наутек? Да нет, конечно. Хрястнут прикладом по башке, и вся недолга…

Однако под Легницей, если верить официальной истории, имело место что-то чертовски схожее…

Так не бывает. Чтобы поляки приняли татар за своих, поверили им и разбежались, татары непременно должны отвечать трем условиям:

1. Не отличаться от поляков обликом.

2. Не отличаться от поляков одеждой, доспехами и оружием.

3. Владеть польским достаточно хорошо, чтобы быть принятыми за своих.

«Дикие монголы» из Центральной Азии, равно как и среднеазиатские тюрки подчеркнуто восточного облика не отвечают ни одному из этих требований. Зато все три условия соблюдены, если поляки сражаются с… русскими!

В этом случае нет никаких несообразностей. Русские не отличаются от поляков ни лицом, ни одеждой, ни доспехами (обратите внимание на портрет польского короля Болеслава Кривоустого, жившего незадолго до описываемых событий, и сами определите, легко ли спутать его, не зная заранее, кто здесь нарисован, с русским витязем?). А русский и польский языки в те времена – очень близки… (рис. 1.5).

Выводы делайте сами, разжевывать не собираюсь.

Интересно, что на западноевропейской миниатюре «Смерть Чингисхана» падающий из седла Чингисхан изображен в шлеме, крайне напоминающем шлем Болеслава, – именно тогда носили такие и в Польше, и на Руси, и по всей Европе. Кстати, практически все русские старые миниатюры изображают «татар», которых по внешнему виду и вооружению прямо-таки нельзя отличить от русских дружинников… (рис. 1.6).

Далее. Как свидетельствует писатель В. Чивилихин, он своими глазами в кафедральном соборе польского города Сандомира видел тридцать три огромные картины, изображающие исторические подробности нашествия орды. На каждом из полотен – новые изощренные способы умерщвления, которым подверглись здешние священники и монахи.

Есть такие картины. И есть недвусмысленные сообщения польских хроник о страшной резне, которую учинили «татары» католическим священнослужителям. Речь идет не об убийствах, совершенных в горячке штурма (таким грешили практически все христианские народы, рассвирепевшие солдаты не делали различия меж мирянином и монахом), а об умышленной, методической резне, последовавшей после взятия города, после того, как отгремел бой…

Вам не кажется это странным? А ведь должно. Мы вдоволь наслушались о веротерпимости монголов, а также о распространившемся среди них христианстве. И вдруг они, при завоеваниях подчеркнуто уважительно относящиеся к местным религиям, учиняют среди священнослужителей жуткую резню…

Монголы так поступить не могли. А кто же мог? Об этом чуть погодя.

Итак, поляки понесли поражение, в чем не сомневаются ни тогдашние летописцы, ни современные историки. Перед «ордой» открыта дорога на Запад, в Германию. Перед ними – равнинные местности, самой природой предназначенные для успешных действий конных полчищ. Логично предположить, что татары во исполнение завета Чингиза двинутся дальше.

Но дальше они не идут!

Наш великий поэт А.С. Пушкин оставил проникновенные строки: «России определено было высокое предназначение… ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Россию и возвратились на степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией…»

Бог ты мой, как нелегко опровергать высказывания самого Пушкина… Но придется. Поскольку в данном случае Александр Сергеевич кругом не прав.

Во-первых, в сравнении с теми землями, что «татары» якобы завоевали согласно «классической» версии, просторы тогдашней Руси вовсе не выглядят «необозримыми».

Во-вторых, как рассматривалось выше, русские при отражении «Батыева нашествия», уж простите, не показали каких-то из ряда вон выходящих военных талантов, заставивших бы особенно опасаться именно их. К тому же великий князь Ярослав, как мы помним, в наилучших отношениях с Батыем.

В-третьих, «монголы» ведут себя как-то странно. Вторгаться в Польшу они отчего-то не боялись. Но, победив поляков, разбив их наголову, отчего-то испугались за свои тылы…

В-четвертых – «татары» после битвы с поляками… вовсе и не возвращались в свои степи.

Наоборот. «Татарская» конница поворачивает на юг, идет в Чехию, Венгрию, Хорватию и Далмацию. Вплоть до конца 1242 г., не считаясь с потерями, «татары» прорываются к Адриатическому морю, и в конце концов выходят на его берега. Они проходят по Чехии почти без боев, не особенно долго задерживаются в Венгрии. «Татарская» конница рвется к Адриатике.

А что она там забыла? Почему, вместо того, чтобы вольготно рассыпаться лавой на германских равнинах, татары с упорством недоумков стремятся в горные районы, где конница сразу оказывается в проигрышном положении. Вместо того, чтобы вволю грабить большие и богатые германские города, татары идут в гораздо более скудные земли… Зачем-то проходят сотни километров вдоль морского берега – от Рагузы-Дубровника до Каттаро.

И вновь в который раз перед нами – совершенно не свойственное орде грабителей-степняков поведение.

Мало того, поход в европейские страны не носит никаких признаков завоевательного. Трофеи, конечно, берут, но нигде – ни в Польше, ни в Чехии, ни в Венгрии, ни в Хорватии, ни в Далмации – «татары» не делают попыток как-то подчинить себе страну. Они никого не облагают данью, не заботятся о том, чтобы посадить свою администрацию, никого не приводят к вассальной присяге. Завоеванием тут и не пахнет – перед нами чисто военный поход, имеющий перед собой какую-то конкретную цель. Какую?

Об этом – чуть погодя. Вернемся к Польше и Венгрии.

В своей книге «Империя» Носовский и Фоменко приводят рисунок гробницы Генриха II Набожного, убитого на Легницком поле. Надпись такова: «Фигура татарина под ногами Генриха II, герцога Силезии, Кракова и Польши, помещенная на могиле в Бреслау этого князя, убитого в битве с татарами при Лигнице 9 апреля 1241 г.» (рис 1.7).

Оставим в стороне вопрос композиции – поскольку не герцог убил татарина, а татары герцога, изображению следовало бы быть несколько иным… Но в данный момент это несущественно.

Присмотритесь к попираемому благородной герцогской стопой «татарину». Совершенно русское лицо, русский кафтан, русская окладистая борода, русская шапка, какую впоследствии носили стрельцы. В руках у «татарина» – не кривая и узкая среднеазиатская сабля, а оружие под названием «елмань», в свое время перенятое русскими у турок.

Сабли этого типа, видоизменяясь, долго состояли на вооружении русской кавалерии, даже во времена Павла I. Кроме того, схожее оружие использовалось немцами и итальянцами (тесак типа «фальчионе», изготовлявшийся в Брешии в XVI в.).

Так с кем же сражались поляки на Легницком поле?

Венгрия. По свидетельствам историков, во время своего пребывания там «дикие татары» распространяли… поддельные грамоты, написанные от имени венгерского короля Белы IV. Чем вносили смуту и неразбериху в ряды венгров, сбитых с толку противоречащими друг другу распоряжениями – теми, что исходили от короля, и теми, что были делом рук татарских фальсификаторов.

Поистине, «дикари из Центральной Азии» проявляют какую-то фантастическую способность в мгновение ока овладевать самыми разными искусствами. Пришли в Пекин – «переняли» у китайцев стенобитные машины и понаделали себе военных кораблей. Пришли в Польшу – смогли в два счета «прикинуться» поляками и без акцента изъясняться на польском языке. Пришли в Венгрию – с ходу научились фабриковать поддельные королевские грамоты, которые тамошние жители не могли отличить от настоящих… Не многовато ли для «степных дикарей»?

Все встанет на свои места, если мы предположим, что в Европу вторглись не «дикие татаровья», а русское войско. Русские как раз могли заслать в польские ряды своих паникеров, по внешнему облику совершенно неотличимых от поляков. Русским гораздо проще было осуществить операцию с подложными грамотами, нежели неграмотным кочевникам.

И вновь встает вопрос: почему русские избрали столь странный маршрут – на германских рубежах повернули к югу и около года прорывались к Адриатическому морю?

Чтобы на этот вопрос ответить, нужно сначала задаться другим: а не отыщется ли в Европе того времени какого-нибудь военного конфликта, в рамках которого движение русской армии, дальний военный поход к Адриатике выглядит вполне объяснимым и не вызывает ни малейшего удивления?

Представьте, найдется!

И не какой-то локальный конфликт, а события, без всяких преувеличений, общеевропейского масштаба, в которые были втянуты едва ли не все тогдашние державы и монархи…

Речь идет о вражде меж римским папой Григорием X (а после его кончины – папой Иннокентием IV) и Фридрихом II Гогенштауфеном, императором Священной Римской империи германской нации и королем Сицилии (в Сицилийское королевство тогда входила и Южная Италия).

Само по себе противостояние папства и германских императоров, их многолетняя борьба – тема отдельной книги, которая наверняка получилась бы толстенной и увлекательной. В нашу задачу не входит подробно рассматривать эту тему.

Сосредоточимся на другом: если признать, что в Европу в 1241 г. вторглись не «дикие монголы», а русское войско (как мы помним, в его рядах находился киевский тысяцкий Димитрий, на что прямо указывают русские летописи), стремившееся на стороне Фридриха II выступить против папы, то объяснение находится буквально всему.

И рисунку на гробнице Генриха II (изображающему самого что ни на есть типичного русского воина). И «странному» поведению поляков, поверивших «засланным казачкам» (потому и поверили, что обмануться было чертовски легко). И сандомирской резне (для православных «папежские» священники к тому времени были лютыми врагами). И мастерству «татар» в подделке венгерских королевских грамот (хватало среди русских образованного народа). И тому, что в Германию русские не пошли (к чему им разорять земли союзника, с которым объединяет общая цель?).

И, наконец, выходу к Адриатике. Именно оттуда проще всего было перебросить войска в Италию – морем.

Напомню, что в те времена противостояние меж папой и Фридрихом достигло наивысшего накала. Папа отлучил от церкви как императора, так и города, владетельных князей и епископов, оставшихся верными Фридриху. Фридрих в ответ укрепился в Италии и стал методично захватывать земли вокруг Папской области. Конфликт достиг стадии, когда какое бы то ни было мирное решение уже невозможно…

Стоит заметить, что Русь давно уже поддерживала самые тесные связи с Германией. Внучка Ярослава Мудрого Евпраксия в свое время стала женой германского императора Генриха IV – того самого, что известен многолетней враждой с папой Григорием VII. Выше уже говорилось о тесной дружбе, связывавшей Всеволода Большое Гнездо, деда Александра Невского, и императора Фридриха I Барбароссу, деда Фридриха II. Одним словом, нет ничего удивительного в том, что Русь вступила в конфликт на стороне Фридриха – папство было и ее противником, а вот Фридрих Гогенштауфен, наоборот, был потомком старых друзей и союзников русских князей.

Между прочим, Польша, Чехия и Венгрия – все три страны, разгромленные и опустошенные «татарами», – в конфликте меж папой и Фридрихом были… твердыми сторонниками папы! Дополнительный штрих, завершающий картину. Версия «диких татар» полна вопиющих противоречий и нелогичностей – зато гипотеза о русском войске, вторгшемся в Европу, чтобы поддержать Фридриха, гораздо более логична и обоснованна.

Сегодня нам, наверное, никогда уже не удастся определить, что помешало русским войскам переправиться в Италию. Что-то, должно быть, не сложилось. Видимо, тщетно ожидая корабли, которые должны были перевезти их в Италию, «татары» и дефилировали пару сот километров вдоль моря (есть упоминания, что в то же время часть «орды» появилась неподалеку от Вены, но не брала городов, а словно бы чего-то ждала).

Не сложилось. Пришлось возвращаться назад, не делая ни малейших попыток установить где-либо в Чехии, Польше, Венгрии свою администрацию, поскольку это с самого начала не входило в стратегические задачи военного похода, подчиненного конкретной цели…

Между прочим, и последующие события укладываются в эту версию. Если набраться смелости и признать, что вторжение крестоносцев на Русь в 1242 г. – ответ на глубокий рейд русских в Европу. Не зря нападение «псов-рыцарей» носило все черты крестового похода. Папа попытался отомстить, как мог и умел.

(Особо отмечу: эта версия никоим образом не меняет сложившихся исторических акцентов, т.е. не признает за крестоносцами никакой «правоты», а русских вовсе не делает «неправыми». Крестоносцы своей долголетней агрессией причинили славянам столько бед, что правыми оказаться не могут ни в какой ситуации.)

Есть ли косвенные подтверждения нашей гипотезе?

Хватает. В тогдашней Европе широко было распространено убеждение, что Фридрих II… тайно сносился с «татарами» и пытался с их помощью сокрушить папскую власть! В нашей историографии[39] принято считать, что римские папы «измыслили ложное обвинение». А если не измышляли? Если это была чистейшая правда? Тем более что, по нашей версии, «татары», вернее воины Александра Невского, вели себя так, словно в малейших деталях выполняли общий план, направленный на сокрушение папства. И слишком многое связывало Александра с Фридрихом – от «наследственной» дружбы до общего желания «свалить» мешавшего им ватиканского властелина…

Посмотрим, как развивались события после возвращения русских на родину. На Русь в 1242 г. напали крестоносцы, а против Фридриха также двинулось «крестоносное войско», которое штурмом взяло столицу город Аахен, чтобы короновать там своего императора.

Война эта не стихала еще четверть века. В конце концов четырнадцатилетний внук умершего к тому времени Фридриха Конрадин был взят в плен сторонниками папы и обезглавлен, что полностью противоречило принятым тогда рыцарским правилам ведения войны (касавшимся дворян и монархов). Мало того – род Гогенштауфенов был истреблен полностью. В 1273 г. на императорский трон взошел австрийский герцог Рудольф Габсбург, положив начало «эре Габсбургов», столь печально закончившейся в нашем веке.

Должно быть, папа пережил в свое время нешуточный страх, что и вызвало столь лютую ненависть к Гогенштауфенам, вырезанным под корень…

В этой связи нелишне вспомнить итальянские хроники XIII в., где прямо пишется о «татарском» посольстве, отправленном к Фридриху, и преподнесенных императору дарах. А другие исследователи отмечают многозначительный факт: при известии о вторжении в Европу «татар» страх охватил все державы и всех государей… кроме Фридриха! (Это и понятно: ему-то чего было бояться?! Уж он-то знал, кто движется, куда и зачем.) И наоборот: спешно отправленные к «татарам» папские гонцы встретили самый нелюбезный прием (а как же хваленая «монгольская» веротерпимость? – А.Б.).

И поневоле закрадываются определенные подозрения насчет обстоятельств смерти Александра Невского, которую тогдашняя молва объясняла отравлением. Подозревали в этом «ордынцев», но поскольку мы знаем, что главой «ордынцев» как раз и был Невский, вряд ли стоит верить, что он отравил сам себя. А вот в тогдашней Италии отравление развилось в настоящее искусство…

Очень уж близки во времени загадочная смерть Невского и истребление Гогенштауфенов. И, если принять версию о «глубоком рейде» русской армии в Европу, направленном против папы, гораздо легче понять форменный шквал «антитатарской» пропаганды, забушевавший в Европе…

Об этой насквозь лживой, насыщенной самыми несообразными фантазиями «татароведческой литературе» мы подробнее поговорим позднее. А пока что рассмотрим еще один неимоверно любопытный аспект проблемы – дальнейшую судьбу необозримой «монгольской державы»…

Но сначала – небольшое дополнение. Уже дописав этот раздел, автор, к своему удивлению, обнаружил, что оказался в положении героев романа «Дочь времени». Помните, как они, успешно реабилитировав короля Ричарда III и гордясь собой, вдруг обнаруживают, что схожие попытки, оказывается, делались еще триста лет назад?

Так вот, в одном из солидных исторических трудов, чуть ли не на самой последней странице, в «примечаниях к примечаниям», мельчайшим шрифтом напечатано, что польский историк Мартин Кромер (1512–1589) упоминал… об участии войск галицко-волынских князей в походе «ордынцев» на Сандомир и Краков!

Я не мог, конечно, в сжатые сроки раздобыть труд Кромера, но дополнительные сведения о нем отыскал. Это был не бедный монах, трудившийся в отдаленной обители, а известный хронист и писатель, секретарь короля Зыгмунта Августа, епископ области Вармия. Следовательно, имел доступ к лучшим архивам и библиотекам своего времени…

Мираж «Великой Империи»

3. «Врет, как очевидец…»

Интересно, что пишут о монгольских ханах и о граде Каракоруме средневековые путешественники?

Массу интересного…

Вот путевые заметки монаха Гийома Рубрука, участника посольства к «великому хану монголов», отправленного французским королем Людовиком Святым (1253 г.).

Начнем с маршрута Рубрука. В Каракорум он едет… через Черное море, Тавриду и Донские степи. Возвращается – через Дербент и Армению. Совершенно нормальное направление, если Каракорум располагается где-то на Волге или в Северном Крыму. Если Каракорум в монгольских степях – такой дорогой в него ни за что не попадешь…

На Дону Рубрук попадает в русское селение, жители которого переправляют на лодках путешественников в Орду. У Батыя моментально находятся переводчики, которые переводят письмо короля с латинского на… персидский, татарский и славянский[43]. Там же Рубрук видит христианское богослужение, но его попытки вести дискуссии о латинском каноне тут же натыкаются на неприятие.

Каракорум: «О городе Каракоруме да будет вашему величеству известно. Там имеются два квартала: один – сарацин, в котором бывает базар, и многие купцы стекаются туда из-за двора, который постоянно находится вблизи него, и из-за обилия послов. Другой квартал – китайцев, которые все ремесленники. Вне этих кварталов находятся большие дворцы, принадлежащие придворным секретарям. Там находятся 12 храмов различных народов, 2 мечети, в которых провозглашают закон Мухаммада, и христианская церковь на краю города. Город окружен глиняной стеной и имеет четверо ворот: у восточных продается пшено и другое зерно, которое, однако, редко ввозится, у западных продают баранов и коз, у южных – быков и повозки, у северных – коней».

Во-первых, эти строки начисто опровергают «официальную» точку зрения на Каракорум как на кочевой город, якобы состоявший из множества юрт и повозок. Прямо упоминаются стены, церкви и дворцы, недвусмысленно говорится, что ханский двор и послы находятся там «постоянно».

Во-вторых, никаких таких «монголов» и близко нет. Каракорум – столица оседлого народа. Правда, далее Рубрук вскользь упоминает, что поблизости есть и кочевники. Но они ни над кем не властвуют, никем не управляют, ведут себя так, как испокон веков и принято у кочевников: время от времени приходят к городским воротам, чтобы продать немного скота и купить себе необходимые в хозяйстве вещи.

В-третьих, пшено – это просо. Просо сеют как раз русские и тюрки…

В-четвертых, «китайцы» – это, несомненно, русские (вспомните значение слова «Китай» в XIII в. и во времена Афанасия Никитина!).

Вот какие диковины встречаются в ханском дворце:

«При входе в него мастер Вильгельм Парижский сделал для хана большое серебряное дерево, у корней которого находилось четыре серебряных льва, имевших внутри трубы, причем все они изрыгали белое кобылье молоко. И внутри дерева проведены были четыре трубы вплоть до его верхушки, отверстия этих труб были обращены вниз, и каждое из них сделано было в виде пасти позолоченной змеи, хвосты которых обвивали ствол дерева. Из одной из этих труб лилось вино, из другой – каракосмос, то есть очищенное кобылье молоко, из третьей бал, то есть напиток из меда, из четвертой рисовое пиво, именуемое террацино. Для принятия всякого напитка устроен был у подножия дерева между четырьмя трубами особый серебряный сосуд. А на дереве ветки, листья и груши серебряные…»

Обратите внимание: мед. Значит, где-то поблизости и пасеки. Вернее, не «пасеки» в нашем понимании (каких тогда еще не было), а «борти» – лесные ульи пчел, устроенные ими в дуплах, откуда и добывали мед славяне.

Неужели это серебряное дерево, столь сложный механизм парижской работы (подобными, кстати, увлекались первые русские цари), таскали следом за ханом на тряских повозках?

Конечно, нет. Каракорум – не кочевье, а самый настоящий город. Вот и описание ханского дворца, ничуть не похожего на юрту:

«И дворец этот напоминает церковь, имея в середине неф, и две боковые стороны его отделены рядами колонн, во дворце три двери, обращенные к югу… Перед средней дверью внутри стоит описанное дерево, а сам хан сидит на возвышенном месте с северной стороны, так что все его могут видеть. К его престолу ведут две лестницы, по одной подающий ему чашу поднимается, а по другой спускается… сам же хан сидит там вверху, как бы некий бог. С правого от него боку, то есть с западного, помещаются мужчины, с левого – женщины… Рядом с колоннами, у правого бока, находятся возвышенные сиденья, наподобие балкона, на которых сидит сын и братья хана. На левой стороне сделано так же, там сидят его жены и дочери. Одна только жена садится там, наверху, рядом с ним, но все же не так высоко, как он…»

Ну конечно, настоящий дворец – колонны, балконы… Если не считать того, что о «женах» хана упоминается во множественном числе, описание это ничуть не отличается от описания какого-нибудь русского дворца. Серебряное дерево (у Ивана Грозного – рычащие серебряные львы), «хан», сидящий на «престоле» высоко над всеми, женщины по одну сторону, мужчины по другую – именно так, как мы видим на русских рисунках XVI века…

Даже если это и не русские, а заволжские татары или какой-то другой оседлый народ – в любом случае не найти ничего похожего на «монгольское кочевье».

Частенько упоминается, что в Каракоруме жило большое количество русских ремесленников, что его охрану несли русские воины. Даже русских огородников туда переселяли.

Все это лишний раз доказывает, что Каракорум располагался не так уж и далеко от Руси. Глупо думать, что «пленных ремесленников» гнали до Китая, на расстояние больше пяти тысяч километров. Мировая история просто не знает подобных примеров – разве что австралийские каторжники, но это совсем другая история…

Есть документ, написанный примерно в то же время, что и отчет Рубрука, – комментарии к «Анналам Бертонского монастыря». Так вот, среди других титулов Чингисхана, приводимых там, есть и такой: Cecarcarus.

Наиболее правдоподобный его перевод на русский – «Кесарь-Царь». Если есть другие толкования, интересно будет послушать…

Не в пример меньше доверия вызывает так называемая Хроника Плано Карпини, написанная францисканским монахом, посланным к «татарам» папой Иннокентием IV.

Путешествие Карпини по Руси как раз изобилует верными деталями. Посольство попыталось уговорить князя Василько Волынского, брата Даниила Галицкого, вернуть свои земли под власть «латинского закона» – но безуспешно. Что ж, вполне отвечает реалиям того времени… Киев по Карпини – «бедный городок», где насчитывается не более двухсот домов – так и должно быть после всех предыдущих бедствий. Властвует в Киеве, конечно же, отец Александра Невского Ярослав Всеволодович, но сам он в Киеве не живет, управляет городом тот самый тысяцкий Дмитрий, что, как мы помним, был «обласкан» «Батыем»[44].

«Татары», по Карпини, в своих походах доходят до страны «самоедов» и Ледовитого океана.

«Татары» в те места никогда не забирались, а вот русские как раз ходили туда частенько…

Описание ставки «Батыя» у Карпини напоминает как книгу Рубрука, так и быт русских царей более позднего времени: «Батый живет великолепно, у него привратники и всякие чиновники, как у императора, и сидит он на высоком месте, как будто на престоле, с одной из своих жен». Вновь мужчины сидят справа, женщины слева, в точности, как у русских, «татары» «в собрании не пьют иначе, как при звуке песен или струнных инструментов». Кстати, и престол, и золотую печать для хана изготовил «золотых дел мастер Козьма».

А вот дальше начинается полет буйной фантазии… В войске Батыя – 600 000 человек («150 000 татар, 450 000 других неверных и христиан»)[45].

«Владея огромными стадами овец и баранов, «варвары» от чрезмерной скупости редко едят здоровую скотину, а более хворую или просто падаль».

Полнейший вздор. Ни у одного кочевого народа столь дурацкой «скупости», заставляющей их есть падаль, не отмечено…

«Употребляют в пищу не только лошадей, но и собак, волков, лисиц, а по нужде даже человечье мясо».

Полнейший вздор – лисье мясо повсеместно в Азии издавна считалось ядовитым, поймав на охоте лисицу и содрав шкуру, тушку не отдавали даже собакам, а зарывали в землю. Быть может, и ели собак с волками, но только в голодные годы, при массовом падеже скота. Ну, а насчет употребления в пищу человечины или заявления «Свирепость их простирается до того, что иногда сосут кровь пойманного врага» – обычные байки. Соседи татар отчего-то ни разу не упоминают о их людоедстве или кровопийстве – одни лишь западноевропейские источники[46].

И завершает свои побасенки Карпини… рассказом о ужасной «магнитной горе», якобы состоящей из алмазов, обладающих магнитными свойствами, возвышающейся где-то на землях «монголов». Что автоматически переводит его записки в разряд откровенных баек.

Нечто подобное писал о «татарах» в своей «Великой хронике» в 1240 г. Матфей Парижский: «Они люди бесчеловечные и диким животным подобные. Чудовищами следует называть их, а не людьми, ибо они жадно пьют кровь, разрывают на части мясо собачье и человечье и пожирают его… Когда нет крови, они жадно пьют мутную и даже грязную воду».

Комментариев не будет. Замечу лишь, что подобный «творческий подход» применялся не против одних лишь татар. Посмотрите, как лихо «припечатывает» всех и всяческих иностранцев французский ученый книжник Жан Ле Бувье в своей «Книге описания стран», вышедшей примерно в 1450 г.: «Англичане жестоки и кровожадны, к тому же они скупые торговцы; швейцарцы жестоки и грубы; скандинавы и поляки вспыльчивы и злы; сицилийцы очень ревнивы по отношению к своим женам; неаполитанцы толсты и грубы, плохие католики и великие грешники; кастильцы яростны, плохо одеты, обуты, спят на плохих постелях и плохие католики». Потрясающая широта обобщений…

Гораздо более верные сведения об «Орде» дают итальянцы. Сведения, которые заставляют задуматься…

А. Альфиери, чья рукопись издана в Генуе в 1421 г., уверял, что в «землях татар» живут… белые медведи! А его книга к тому же проиллюстрирована рисунками типично русских телег.

К этому труду примыкают заметки венгерского монаха Иоганки. Означенный Иоганка рисует «ордынские земли» так:

«Страна Сибур, окруженная Северным морем. Страна эта обильна съестным, но зима там жесточайшая до такой степени, что из-за чрезвычайного количества снега зимой почти никакие животные не могут ходить там, кроме собак: четыре большие собаки тащат сани, в которых может сидеть один человек с необходимой едой и одеждой…» [118].

Совершенно реалистические описания северных земель: белые медведи, суровые зимы, ездовые собаки… Но помилуйте, при чем тут «ордынцы»? Никто и никогда не набирался смелости утверждать, что «монголо-татары» доходили до Северного Ледовитого океана… Это русские земли!

И верно. Дальше сам Иоганка сообщает, что в «стране Сибур» живут, проповедуя свою веру, «русские клирики»…

Наконец, «авторитетнейший и беспристрастнейший» свидетель, много лет проживший в Китае и сам видевший «монгольских ханов» – мессир Марко Поло…

Якобы семнадцать лет проживший в Китае (1275–1292).

Я смело употребляю слово «якобы», поскольку в последнее время практически одновременно и в России, и на Западе серьезные ученые пристальнейшим образом изучили труды «первопроходца», после чего схватились за головы и поделились своим ошеломлением со всем остальным миром…

Оказывается, по какой-то странной причине Марко Поло ни разу не привел ни одного собственно китайского имени – только тюркские и персидские.

Оказывается, человек, якобы проживший в Китае семнадцать лет, ни словом не упоминает:

1. О китайском чае.

2. О китайских иероглифах.

3. Об уникальном китайском обычае бинтования ног женщинам.

4. О книгопечатании.

Современный комментатор чешет в затылке: «Возникает впечатление, что в Китае Марко Поло общался в основном с иностранцами». А также в жизни не пробовал чая, не видел иероглифов и печатных книг…

Френсис Вуд, директор Китайского департамента Национальной британской библиотеки: «Он доехал только до Константинополя, а затем скрылся в окрестностях Генуи, где и описал свои вымышленные путешествия».

Это симптоматично перекликается с тем, что писал первый биограф Марко Поло, живший в XVI в. в Венеции: «Его книга, содержащая бесчисленные ошибки и неточности, в течение долгих лет рассматривалась как баснословный рассказ, преобладало мнение, что названия городов и стран, которые в ней приведены, все выдуманы и являются воображаемыми, не имеющими под собой никакой реальной основы, или, другими словами, они являются чистым вымыслом».

Российские исследователи Носовский и Фоменко пошли дальше. И обнаружили массу других загадок. Во-первых, неизвестен даже язык, на котором была впервые написана книга Марко Поло. Первое ее печатное издание появилось в 1477 отчего-то не в Италии на итальянском, а в Германии на немецком.

Во-вторых, в XVI веке, когда впервые заинтересовались биографией Марко Поло, никаких его следов в Италии обнаружить не удалось. Считается, что знатный род, из которого происходил Поло, «исчез к XV веку».

В-третьих, Марко Поло, есть такая вероятность, не Марко Поло вовсе, а поляк по имени Марк. Те, кто выдвинул эту версию, опираются на портрет Поло из первого издания его книги, под которым стоит следующая подпись:

Das ist der edel Ritter, Marcho polo von Venedig.

То есть – «благородный рыцарь, Марк поляк фон Венедиг». Слово «поло» написано с маленькой буквы. То ли Марк из Венеции, то ли Марк из Венедии – западноевропейской славянской области…

Вот этому лично я верю вполне. У поляков есть удивительная способность обнаруживаться в самых неожиданных местах[47]. Один польский летчик (я пишу о реальном случае), ненароком застряв в только что образовавшемся государстве Пакистан после окончания Второй мировой войны, совершенно случайно стал… организатором и первым командующим ВВС Пакистана (не было под рукой других специалистов). Похоронен в персональном склепе, в звании Главного маршала авиации Пакистана и кавалера всех высших пакистанских орденов. Другой случай. В начале 70-х гг. ХХ в., если кто помнит, область Биафра пыталась отделиться от Нигерии и провозгласить себя самостоятельной державой. У мятежников был единственный самолет, с грехом пополам приспособленный для бомбометания. Летал на нем тип, чье происхождение ясно из его прозвища – Чокнутый Поляк…

Наши тоже не подкачали. В 1848 г. восстание индейцев в Калифорнии возглавил некий Прохор Егоров. В конце XIX в. некий одессит Малыгин стал вождем индонезийской повстанческой армии, боровшейся против голландских колонизаторов. А в 1934 г. бывшие офицеры белой гвардии, в немалом количестве осевшие в Парагвае, как раз и обеспечили победу в парагвайско-боливийской войне, командуя дивизиями, полками и ротами[48].

Ну, а если серьезно – сегодня накопилось достаточно веских аргументов, позволяющих уверенно говорить, что Марко Поло, он же, не исключено, Марк Поляк, в Китае не был вовсе…

Где же он был? Неужели так и просидел в Константинополе, как уверена г-жа Вуд?

Быть может, и нет. В книге Носовского и Фоменко «Империя» подробно и убедительно доказывается, что Марко Поло как раз и путешествовал по Золотой Орде, но Ордой этой была Русь…

По недостатку места не могу привести здесь эти убедительные и многочисленные доказательства, отсылаю любопытного читателя к книге «Империя». Однако не в силах удержаться, чтобы не воспроизвести одну из иллюстраций к первым изданиям книги Марко Поло.

Как указано, она изображает «ханский дворец в столице монгольской империи Ханбалыке» (считается, что Хан-балык – это якобы и есть Пекин). (Рис. 1.8).

Что здесь «монгольского» и что – «китайского»? Вновь, как и в случае с гробницей Генриха II, перед нами – люди скорее славянского облика. Русские кафтаны, стрелецкие колпаки, те же окладистые бороды, те же характерные лезвия сабель под названием «елмань». Крыша слева – практически точная копия крыш старорусских теремов…

Так где был Марко Поло и кого он описал под видом Золотой Орды?

Обязательно нужно упомянуть, что книга Марко Поло о его путешествиях известна нам, согласно устоявшейся версии, не в его собственной рукописи, а в записях, сделанных неким венецианцем Рустичиано. Когда Марко Поло сидел в генуэзской тюрьме (историки, как ни бились, так и не выдвинули мало-мальски убедительной гипотезы, объяснявшей бы, почему «известного путешественника», «посла» и «потомка знатного рода» по возвращении в Италию в 1298 г. вдруг упрятали за решетку)[49], Рустичиано-де старательно записал его рассказы (а сам «знатный посол» писать не умел?! И потом, что это за тюрьма, где заключенных снабжают стопой бумаги и чернилами в немалых количествах?) – и после освобождения стал распространять книгу. Между прочим, сплошь и рядом Марко Поло… упоминает о себе в третьем лице: «…сеньор Марко Поло отправился… Марко Поло видел…»

Остается добавить, что, по данным того времени, Рустичиано пользовался самой скверной репутацией мошенника и фальсификатора.

И, наконец, не столь уж сложные и совсем недолгие поиски позволяют найти документы, послужившие для Поло (или, что вернее, Рустичиано) тем бесценным источником, откуда черпались «личные впечатления»!

В 1290 г. Папа Римский Николай IV послал на Восток священника Джованни Монтекорвино (в отличие от Марко Поло насквозь реальную личность). Монтекорвино тринадцать месяцев прожил в Индии, на Коромандельском берегу, в общине тамошних христиан, последователей св. Фомы. В отличие от Поло, падре Джованни и не пытался рассказывать байки о «Китае» – зато отправил в Рим обширный доклад, по словам современных комментаторов-исследователей, представлявший собой прямо-таки прорыв в изучении географии. Впервые вместо слухов и откровенных сказок в Европу поступила точная информация.

Монтекорвино впервые поведал Европе, что в Индии Полярная звезда едва-едва видна над горизонтом, а в южной части небосвода горит совсем другая «полярная звезда». Впервые сообщил о равнинности Индии, о сухости ее климата, о разнообразии растительности, о пряностях (перец, имбирь, красящее дерево «берзи», коричные деревья), о меняющих в течение года свое направление ветрах-муссонах.

Практически все эти сведения вошли позже в «книгу Марко Поло»!

Которая четко распадается на три части:

1. Весьма достоверные записки о Руси-Татарии и Восточной Европе.

2. Материалы об Индии, явно заимствованные из послания Монтекорвино.

3. Тогдашнюю «научную фантастику» – собрание завлекательных сказок вроде легенды о топившей корабли камнями исполинской птице Рух или невероятном, невообразимом множестве островов в Индийском океане (которых, если верить «Поло», насчитывается… 12 700!).

Другими словами, то ли Рустичиано, то ли кто-то еще собрал старательно самые разные материалы, от расхожих сказок до отчетов реальных странников, кое-как объединил общим сюжетом и фигурой Марко Поло – и «путевые записки» отправились гулять по миру…

Необходимо подчеркнуть, что даже эти самые «сказки» являются порой ценнейшим материалом, откуда можно почерпнуть немало полезного. Например, мы получаем дополнительный аргумент в пользу утверждения, что термин «Индия» никогда не привязывался к конкретной стране, а «кочевал» по всему известному тогда миру.

«Индий» было несколько!

В XIII в. их насчитывалось целых три. «Средняя Индия», или «Абасия» – это территория современных Судана и Эфиопии. «Великая Индия» – это и есть Индия нынешняя. «Малая Индия» – это Индокитай.

Впоследствии термины меняются. На так называемой Круглой карте Фра Мауро, составленной в 1457–1459 гг., «Первая Индия» – район, примерно соответствующий современным Афганистану и Пакистану, «Вторая Индия» – Индия нынешняя, «Третья Индия» – опять-таки Индокитай. Наглядно можно судить, как «кочевало» по карте слово «Индия», кочевало долго, несколько столетий, пока из многочисленных Индий не осталась только одна…

После этого уже не видишь ничего удивительного в том, что на Меровингской карте (720 г.), составленной французскими монахами, и английской Герефордской карте (1260 г.) «Индия» расположена как раз по соседству с землями, где обитают русские…

Кстати говоря, о картах. Английский комментатор Марко Поло Генри Юль, пытавшийся составить в 1875 г. карту «Мир по представлениям Марко Поло», как ни бился, как ни старался – а город Каракорум у него все-таки «уехал» и из Северного Китая, и из Монголии, оказавшись далеко от них, где-то возле гор.

Есть «Каталонская карта мира». Под этим названием понимается не одна карта, а целый географический атлас, составленный в 1375–1377 по поручению португальского наследного принца Жуана, отца знаменитого впоследствии короля Энрике Мореплавателя.

На одной из карт этого атласа присутствует и город Карахора. Расположенный далеко за пределами Индии, Китая и Монголии, опять-таки возле гор. Не нужно особенно напрягаться, не нужно заниматься натяжками, чтобы отождествить Карахора с Каракорумом, располагавшемся, никаких сомнений, где-то неподалеку от русских рубежей…

И напоследок, чтобы повеселить читателя, быть может, слегка заскучавшего от сухости изложения, приведу несколько отрывков из книги Марко Поло, посвященных его впечатлениям от Китая и прилегающих земель.

Вот что Марко Поло пишет о России: «Страна это не торговая. Страна большая, до самого моря-океана, и на этом море у них несколько островов, где водятся кречеты и соколы-пилигримы…»

Русские к тому времени занимались торговлей с сопредельными странами лет триста – а в Северном Ледовитом океане, разумеется, нет никаких «островов с кречетами». Да и на более теплых морях, примыкающих к русским областям с юга, никакие кречеты на островах не водились – за полным отсутствием таковых островов…

Так был ли Марко в России вообще?

О странствиях по пустыне. «Но есть там вот какое чудо: едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей, поспать или за другим каким делом, и как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи заводят его туда, откуда ему не выбраться, так он там и погибает. И вот еще что, и днем люди слышат голоса духов, и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах и словно на барабане».

О том, как работают придворные метеорологи монгольского хана Хубилая: «Чуть не забыл рассказать вам о чуде. Когда великий хан живет в своем дворце и пойдет дождь, или туман падет, или погода испортится, мудрые его звездочеты и знахари колдовством да заговорами разгоняют тучи и дурную погоду около дворца; повсюду дурная погода, а у дворца ее нет».

О том, какие расторопные официанты у хана Хубилая: «Бакши (знахари – А.Б.), о которых я вам рассказывал, по правде, знают множество заговоров и творят вот какие великие чудеса: сидит великий хан в своем главном покое, за столом; стол тот повыше осьми локтей, а чаши расставлены в покое, по полу, шагах в десяти от стола; разливают по ним вино, молоко, и другие хорошие пития. По наговорам да по колдовству этих ловких знахарей-бакши полные чаши сами собою поднимаются с полу, где они стояли, и несутся к великому хану; а никто к тем чашам не притрагивался. Десять тысяч людей видели это: истинная то правда, без всякой лжи. В некромантии сведущие скажут вам, что дело то возможное».

О местном способе варить яйца: «Здесь, скажу я вам, очень жарко; солнце палит так, что еле-еле вытерпишь; опустишь яйцо в реку, не успеешь отойти, оно сварилось».

О птице Рух. она же гриф: «Те, кто его видел, рассказывают, что он совсем как орел, и только, говорят, чрезвычайно большой. Схватит слона и высоко-высоко унесет его вверх на воздух, а потом бросит его на землю, и слон разобьется; гриф тут клюет его, жрет и упитывается им».

О том, как добывают алмазы. В горные расщелины и глубокие пропасти, куда человеку не дают проникнуть ядовитые змеи, бросают куски сырого мяса, к которым прилипают драгоценные камни. «В этих горах водится множество белых орлов, что ловят змей; завидит орел мясо в глубокой долине, спустится туда, схватит его и потащит в другое место, а люди меж тем пристально смотрят, куда орел полетел; и как только он усядется и станет клевать мясо, начинают они кричать что есть мочи, а орел боится, чтобы его невзначай не схватили, бросит мясо и улетит. Тут-то люди подбегают к мясу и находят в нем довольно-таки алмазов. Добывают алмазы и другим еще способом: орел с мясом клюет и алмазы, а потом ночью, когда вернется к себе, вместе с пометом выбрасывает те алмазы, что клевал; люди ходят туда, подбирают орлиный помет и много алмазов находят в нем».

«В Маабаре есть чародеи, что заколдовывают рыбу, чтобы не вредила она людям, ныряющим в воду за жемчугом». «Жители острова Скотра – искусные чародеи, повелевающие бурями и ураганами».

Узнаете источник, послуживший «правдивому очевидцу»? Да это же «Тысяча и одна ночь», рассказы Синдбада-морехода!

Разница только в том, что сказочного Синдбада никто не пытался произвести в «великие географы», сочинить ему убедительную биографию и в качестве реальной личности внести в энциклопедии…

Интересное свидетельство дают два американских автора капитального труда по истории географических идей: «Он (Марко Поло – А.Б.) ничего не говорит о своем отношении к географическим представлениям предшествующих времен. Нам теперь ясно, что его книга принадлежит к числу тех, в которых повествуется о великих географических открытиях. Но в средневековой Европе она воспринималась как одна из многочисленных и заурядных книг того времени, заполненных самыми невероятными, но интересными историями».

Быть может, у средневековых европейцев попросту было больше здравого смысла и критического подхода к фантастическим романам с географической канвой, нежели у иных современных ученых?

Правда ли, что монголы завоевали Китай?

Впрочем, вопрос поставлен неверно. Его безусловно следует расширить и довести до логического конца: правда ли, что в 1237 г. вообще существовало китайское государство?

Именно так. Представляю, какое смятение чувств может вызвать такая постановка вопроса у читателя, привыкшего бездумно повторять почерпнутые из учебников сведения о «четырехтысячелетней» истории Китая. Якобы самого древнего государства на Земле.

Для затравки – простой вопрос: как вообще могло получиться, чтобы дикие кочевники, едва-едва сведенные Чингизом в боеспособную армию, захватили «одно из самых старых на Земле» государств? Государство, где знали порох, боевые ракеты, где на вооружении, если верить иным историкам, состояли мощные зажигательные и осколочные снаряды, «выжигавшие все вокруг на 60 шагов»? Не забывайте: монголы, вторгаясь в Китай, еще не успели «позаимствовать» у китайцев стенобитные и камнеметные машины. Обходились стрелами и саблями. Как же им удалось сокрушить огромные, укрепленные города?

В реальности, такое впечатление, не существовало ни «монгольских полчищ», ни «китайских городов»…

Еще Н.А. Морозов в 6-м томе своего труда «Христос» занялся скрупулезной проверкой «древнейших» китайских астрономических хроник, якобы бравших начало в 2650 г. до нашей эры.

Выяснились любопытнейшие вещи. У китайцев, оказалось, нет документов, написанных ранее XVI века нашей эры. Более того, у них нет описаний астрономических инструментов, а на территории Китая не отыскалось следов древних обсерваторий. Впервые китайские списки появления комет опубликованы европейцами в XVIII–XIX веках, эти списки носят явные следы переписывания друг из друга и, как указывал Морозов, дополнения их самими европейцами – то есть, европейские ученые пополняли китайские источники европейскими материалами, «подгоняя задачу под ответ»…

Далее. «Древние и подробные» китайские списки солнечных затмений оказались, мягко говоря… фантазией. Морозов отметил по поводу одного такого манускрипта, повествовавшего, что затмения якобы наблюдались в Китае в 992, 994, 998, 999, 1002, 1107 годах: «полных или хотя бы хорошо заметных солнечных затмений с такой частотой на одной и той же территории не бывает».

Примерно так же обстояло и с гороскопами – описаниями расположения звезд на небе, связанных с конкретными датами. Описания таковые довольно легко поддаются расшифровке. Был исследован гороскоп, составленный во времена первого китайского императора Хуан-Ди, якобы жившего около 2637 г. д о нашей эры.

Оказалось, что такое положение звезд и планет – равно как и отправная точка введенного на его основе летосчисления – могли иметь место не ранее… 1323 г. нашей эры! Получается, что ошибка в астрономических датировках отбросила реальную историю Китая на три с половиной тысячи лет назад, в прошлое.

Всем известен «древнейший» 60-летний китайский цикл: пять групп по 12 лет – год Петуха, Собаки, Крысы и т.д. Оказалось, что он основан на периодических сближениях Юпитера и Сатурна, однако существуют определенные расхождения в положении двух планет. Снова проведены скрупулезные расчеты, показавшие, что… цикл этот мог быть принят только в промежутке меж 1204 г. и 1623 г. нашей эры.

Ситуацию усугубила еще и коварная особенность китайских иероглифов: в отличие от европейского алфавита, здесь благодатнейшая почва для недоразумений и ошибок. Прочтение старой иероглифической записи полностью зависит от того, кто ее читает – японец, кореец, северный китаец, южный китаец. У всех четырех получатся совершенно разные тексты.

Не зря историки грустно констатировали, что в китайских хрониках царят «хаос и бессистемность». К тому же имена написаны не звуками, а рисунками. Вот и выходит, что «императоры Чжао-Ле-Ди, Вен-Ди и Да-Ди», якобы правившие в один год, – на самом деле Ясно-Пылкий Царь, Литературный Царь и Великий Царь. А имя У-Ди означает… «военный царь». Что больше похоже на длинный список титулов одного человека. В точности как русский царь: «Властелин Великия, и Малыя, и Белыя Руси, царь Казанский и Астраханский…» И нет ничего удивительного в том, что родилась экстравагантная на первый взгляд, однако аргументированная теория: за «древнюю китайскую историю» приняты переведенные некогда на китайский язык европейские хроники. Очень уж поразительное сходство открылось…

В одно и то же время в «древнем Китае» живут хунну, а в Европе – гунны. В Китае – шивеи, или свеи, в Европе – свеи-шведы. В Китае – «таинственно исчезнувшие» сирби – в Европе сербы. В Китае – «чеши», в Европе – чехи.

Параллели меж Римской империей и Китаем порой удивительны.

Начало III в. нашей эры: Римская империя прекращает свое существование в междоусобных войнах. Настало время «солдатских императоров».

В те же годы в Китае… в междоусобных войнах гибнет империя Хань, «к власти пришли безграмотные, морально разложившиеся солдаты».

Римская империя: в середине III в. н.э. власть в Риме переходит к родственнице императора Каракаллы Юлии Месе, чье правление названо «кровавым». В конце концов ее убивают.

В те же годы в Китае… к власти приходит жена одного из императоров, «энергичная и свирепая». Правит, направо и налево проливая кровь. В конце концов ее убивают.

Начало IV в. н.э.: Римская империя делится на Восточную и Западную. В те же годы в Китае империя Цзинь делится на две части – Восточную и Западную.

Римская империя воюет с гуннами. Китай в те же годы – с хунну.

V в. н.э.: Западная римская империя завоевана германцами и гуннами. Китайская Западная Лян… завоевана хунну. И в Риме, и в Китае на престоле в это время «очень юный император».

И так далее… Вот что происходило в Китае с 1722 г.:

Совсем недавно астрономические расчеты Морозова были проверены с использованием современных ЭВМ группой математиков Московского государственного университета под руководством академика Фоменко. Результаты те же. О том, что происходило на территории Китая ранее 1368 г., нам попросту не известно.

«Монгольские полчища», существовавшие лишь на бумаге, завоевали столь же нереальную «державу» – только и всего.

Поговорим о Великой Китайской стене – якобы неоспоримом доказательстве древности китайской цивилизации, построенной, как нас уверяют, для защиты от диких кочевников.

Слово Н.А. Морозову: «Одна мысль о том, что знаменитая Китайская стена вышиною от 6 до 7 метров и толщиною до трех, тянущаяся на три тысячи километров, начата была постройкой еще в 246 году до начала нашей эры императором Ши-Хоангти и была окончена только через 1866 лет, к 1620 году нашей эры, до того нелепа, что может доставить лишь досаду серьезному историку-исследователю. Ведь всякая большая постройка имеет заранее намеченную практическую цель. Кому пришло бы в голову начинать огромную постройку, которая может быть окончена лишь через 2000 лет, а до тех пор будет лишь бесполезным бременем для населения. Да и сохраниться так хорошо Китайская стена могла лишь в том случае, если ей не более нескольких сот лет».

Фоменко дополняет: «Нам скажут – стену ЧИНИЛИ две тысячи лет. Сомнительно. Чинить имеет смысл лишь не очень давнюю военно-оборонительную постройку, иначе она безнадежно устареет и просто развалится… А ведь нам говорят, что Китайская стена как была построена, так и стояла две тысячи лет. Не говорят же, что «современная стена построена недавно на месте древней». Нет, сегодня мы видим якобы именно ту стену, которую возвели две тысячи лет назад. По нашему мнению, это чрезвычайно странно, если не сказать больше».

Л.Н. ГУМИЛЕВ: «Стена протянулась на 4 тыс. км. Высота ее достигала 10 метров, и через каждые 60–100 метров высились сторожевые башни. Но, когда работы были закончены, оказалось, что всех вооруженных сил Китая не хватит, чтобы организовать эффективную оборону на стене[50]. В самом деле, если на каждую башню поставить небольшой отряд, то неприятель уничтожит его раньше, чем соседи успеют собраться и подать помощь. Если же расставить пореже большие отряды, то образуются промежутки, через которые враг легко и незаметно проникнет в глубь страны. Крепость без защитников не крепость».

Фоменко далее обращает внимание на очередную странность: за две тысячи лет, якобы прошедших со времени постройки стены, китайцы отчего-то не построили других, действительно нужных каменных сооружений – крепостей, городских стен, укреплений…

Доказав, что Великая Китайская стена никак не могла быть построена две тысячи лет назад, не могла служить мало-мальски надежной защитой против кочевых орд, группа Фоменко выдвигает гипотезу, по которой стена возведена лишь в XVII веке – против неприятеля, который располагает пушками, в годы военных столкновений Московского царства и Маньчжурии.

Сразу признаюсь, что у автора этих строк догадки еще более еретические. У меня понемногу начали зарождаться подозрения, что Великой Китайской стены еще не существовало и в XIX веке…

Во-первых, я просмотрел множество фотографий стены. И пришел к выводу, что она на многих своих участках не может служить и средством обороны от пушек. По той простой причине, что протянулась в горах, по столь крутым склонам и узеньким ущельям, где чисто физически невозможно протащить пушки или провести хотя бы сотню солдат. По этим кручам, пожалуй, могут пройти только особо подготовленные группочки диверсантов-рейнджеров, которых в XVII веке просто не могло быть. Всякие другие перемещения войск и техники либо невозможны, либо бессмысленны – в этих узеньких ущельях один затаившийся наверху стрелок эффектно сможет отражать атаку целого батальона, паля из укрытия по головам столпившихся внизу солдат противника… Положительно, на многих своих участках стена не может нести никакой другой функции, кроме декоративной…

Во-вторых, в 60–70-годах прошлого столетия по северным областям Китая путешествовал архимандрит П.И. Кафаров, глава Русской Православной миссии в Пекине. Живо интересовавшийся историей Китая и легендами о Великой стене, он старательно, долго ее ищет… и не находит!

НИКАКОЙ ВЕЛИКОЙ СТЕНЫ НЕТ!

Кафарову оказывают содействие высокопоставленные чиновники, он проделывает долгий, долгий путь… Стены нет!

Возле крепости Шаньхайгуань Кафаров осматривает кирпичную стену – но она тянется на несколько сотен метров. И ничуть не напоминает ту, легендарную. (А построена, кстати, веке в XV и постоянно подновлялась.)

На вершинах каменистых сопок – древние кумирни. По склонам сопок – земляные (недлинные!) валы. Кое-где на холмах – остатки постаментов, где в старину разжигали огромные костры, сигнализируя в глубь страны, что появились кочевники.

Великой стены нет. Все о ней слышали, но никто не в силах показать хотя бы ее остатки. Кумирни, земляные валы, старые сторожевые башни, укрепленьица – вот и все…

Правда, некое подобие Великой Китайской Стены все же удается обнаружить. Около реки Ляохэ – старинный земляной вал, когда-то защищавший китайцев от набегов воинственных обитателей Приморья. Он тянется на несколько километров, но не на «тысячи», даже не на «десятки». Схожие валы строили повсюду – корейцы ими заслонялись от чжурчженей и китайцев, китайцы – от всех сразу, чжурчжени – от киданей и монголов, японцы на своих островах – от айнов.

А Великой стены – нет! Правда, существует так называемая Ивовая изгородь, как раз и построенная маньчжурскими императорами веке в XVII для защиты от вторжений из Приморья и Приамурья. Это – высокий земляной вал, который протянулся на сотни километров. Укрепление-межа, и в самом деле надежно защищающая от конных и пеших набегов, подобно знаменитым Змиевым валам на Руси. В нем проделаны двадцать проходов, у каждого стоит застава с охраной и караулами. На вершине вала были посажены сотни ив – отсюда и название.

Между прочим, возвести такое укрепление, пусть даже протянувшееся на сотни километров, в тысячу раз легче, нежели нашу «Великую стену». Особенно при извечном китайском многолюдстве.

Обратите внимание: на французских картах XVIII (рис. 1.9 и 1.10) ясно видно, что восточный участок стены (т.е. Ивовой изгороди) защищает в первую очередь от Кореи.

Спрашивается, отчего же Кафаров всего сто двадцать лет назад не нашел и остатков каменной, кирпичной, протянувшейся на 4000 километров Великой стены с ее многочисленными башнями? Хотя искал старательно.

Да потому, позвольте высказать наглую мысль, что ее и тогда еще не существовало! Иначе любознательный монах непременно что-то да отыскал бы!

Мне кажется, на тех картах, что в своей книге «Империя» приводят Носовский и Фоменко, на французской и голландской картах второй половины XVIII века, где в виде жирной черной линии изображена «китайская стена» – как раз и значится Ивовая изгородь.

Если допустить, что китайцы две тысячи лет строили и чинили сооружение, не имевшее ни малейшего военного значения – Великую Китайскую стену, – следует признать, что целый народ страдал шизофренией в тяжелой форме…

Слава богу, ничего подобного в реальности не было. Китайцы, конечно же, не идиоты. Они строили земляные валы, порой довольно длинные. Устраивали на вершинах сопок и гор каменные платформы для сигнальных костров. Возводили «вэй» – крепости, где гарнизон состоял из 5600 солдат, и «со» – крепости поменьше, где по штатному расписанию насчитывалось 1120 вояк. Строили еще «лу-тай» – придорожные башни, где могли укрыться застигнутые налетом кочевников странники. Но никому никогда не пришла бы в голову идея Великой стены – эта сомнительная честь, есть все основания думать, принадлежит председателю Мао…

Великая Китайская стена, какой мы ее видим сегодня, в самом деле грандиознейшее сооружение, построена во времена Мао Цзе-Дуна. У которого хватало и амбиций, и многомиллионного резерва рабочей силы, чтобы реализовать подобный проект. Не зря столь часто упоминается о «реставрации Стены», которая как раз и началась после прихода к власти коммунистов.

Разумеется, я готов отказаться от столь еретической гипотезы. Если мне предъявят достоверные свидетельства людей, видевших Великую Китайскую стену во всем ее сегодняшнем величии в те годы, что лежат между путешествием Кафарова и вступлением армии Мао в Пекин (примерно 1880–1949), если найдутся соответствующие фото– и киноматериалы.

Ведь Кафаров отчего-то же не нашел Великую стену? Как ни старались помочь уважаемому гостю китайские губернаторы…

Несколько любопытных фактов из других областей науки, прямо работающих на нашу версию.

Я не буду подробно приводить пересыпанную лингвистическими терминами аргументацию языковеда и писателя, покойного Л.В. Успенского – тот, кто не убоится сложностей, пусть заглянет в его книгу «Слово о словах». Упомяну лишь о выводе, который недвусмысленно следует из построений Успенского (сразу оговорюсь, это мой, а не его вывод): «Китайский язык по своей структуре – молодой язык. И развивается по тем же правилам, что английский, русский и др. И, следовательно, ему никак не может быть четыре тысячи лет». (Цит. изд., стр. 318–330.)

Известный кораблестроитель академик Крылов еще в 30-е годы вспоминал скандальную историю с мнимым «изобретением» китайцами таблицы логарифмов, о чем поторопились возвестить миру иные горячие головы. Когда эти «древнекитайские» таблицы вновь перевели с китайского, оказалось, что они целиком списаны с первого издания таблиц Дж. Непера, шотландского математика, как раз и выпустившего сей труд в 1614 г. – естественно, в Европе. Доказательства плагиата железные, поскольку в китайском тексте обнаружились все те же опечатки, что были в книге Непера…

Еще одна примечательная история, взятая из книги С. Валянского и Д. Калюжного «Новая хронология земных цивилизаций»:

Я добавил бы схожий вопрос: каким иероглифом записано имя европейского изобретателя шелка?

Как гласят то ли летописи, то ли легенды, шелковичный червь был открыт императрицей Линьчи, супругой китайского владыки Хуань Ти в 2640 г. до нашей эры. Именно она якобы всерьез заинтересовалась необычными шелковыми коконами гусениц, растущих у нее в саду. И первая начала разводить гусениц в «домашних» условиях. Императрицу провозгласили Богиней шелка, а китайцы берегли свой секрет, как зеницу ока… аж до VI столетия нашей эры. То есть 3200 лет!

Потом пронырливые христианские монахи, добравшиеся до Китая, увезли несколько яиц в полых бамбуковых посохах и доставили их в Константинополь императору Юстиниану (богами шелка их, конечно, не провозгласили, что обидно). И с 550 г. нашей эры в Европе стали разводить шелковичных червей…

Во всей этой истории правдоподобна только вторая половина – то, что шествие шелка по Европе началось с Византии в христианские времена. Возможно, какие-то монахи и украли яйца – не зря у японцев есть схожая история, только вместо монахов там выступает влюбленная в японского императора китайская принцесса, его невеста, которая, уезжая сочетаться браком с нареченным, спрятала яйца в высокую прическу.

Быть может, обе истории очень близки к правде. Невероятно одно – то, что китайцы могли три тысячи лет держать в тайне какой-то производственный секрет. Я перечитал немало книг по истории промышленного шпионажа, но не нашел примеров, когда какая-то важная новинка (не имеет значения, в какой области науки, техники или производства) оставалась секретом для конкурентов в течение не то что «тысяч», а хотя бы десятков лет. Кстати, японцы не в пример честнее – они-то свою историю не «опрокидывали» в прошлое на многие тысячи лет. Легенду о влюбленной принцессе они относят веку к VII–VIII нашей эры. Когда как раз и шло зарождение японского государства.

О «потрясающих достижениях» китайцев в области артиллерии и ракетной техники мы подробно поговорим чуть погодя…

…Когда эта глава была давно написана (да и сама книга почти готова), мне попала в руки новая работа российского «Двуликого Януса», Булычева-Можейко. Как фантаст Булычев, «Янус», естественно, вправе выдвигать самые оторванные от реальности версии и идеи – но как доктор исторических наук Можейко строжайше придерживается исторической правды. Именно о второй ипостаси и пойдет речь – я имею в виду книгу И. Можейко «7 и 37 чудес», посвященную самым знаменитым памятникам архитектуры и искусства.

«Изображения Китайской стены, известные каждому с детства, создают не совсем правильную картину. Они все относятся к участкам неподалеку от Пекина, где стена хорошо сохранилась или подреставрирована. Это – позднейший ее участок… Однако вдали от больших городов, не на главных направлениях, стена не выглядит так внушительно, как у Пекина. Кое-где она представляет собой просто полуразрушенный земляной вал. Особенно это относится к ее отросткам и ветвям, построенным тысячу, а то и две тысячи лет назад. Лучше всего сохранились части стены из голубоватого кирпича и камня с земляным наполнением. Но и в тех местах, где стена осыпалась, стоят башни… сейчас их насчитывают около двадцати тысяч».

Все сходится. Нет никакого «грандиозного сооружения», могучего и поражающего воображение единого целого. Потому и не нашел Великую стену старательный Кафаров. Есть подреставрированные участки возле столицы, которые принимают за всю стену, полагают, что вся она так и выглядит. А кроме них – множество ветхих башен, полуразрушенных земляных валов, остатков кирпичных и каменных стен…

Коли уж никакого «грандиозного сооружения» не существует, быть может, и «великая древняя цивилизация», якобы воздвигшая в седой древности Великую стену, все же не более чем сказка?

«Давай дэнги! Дэнги давай!»

А сейчас затронем вроде бы известную во всех подробностях, однако столь же любопытную и, как увидим, загадочную историю – появление на Руси баскаков, зловредных сборщиков татарской дани, и их бесславную кончину.

Фольклорная традиция породила немало ужасов. У меня и сейчас в памяти оживает нечто вроде: «Нет денег – татарин добро возьмет, нет добра – жену возьмет, нет жены – самого уволочет». Словом, ужас и беспросветность. Ограбление Русской земли в потрясающих масштабах.

Кстати, еще один примечательный аспект… Казалось бы, после столь долгого и систематического грабежа где-то в «монгольской» столице, пусть даже кочевой, где-то в китайских городах должны были скопиться горы ценностей: не только русских, но и хорезмских, польских, венгерских, чешских, грузинских. Брали в первую очередь, конечно же, драгоценные металлы. Даже если допустить, что все изделия из золота и серебра тут же злодейски переплавляли, в «монгольской столице» должно было скопиться нереально много золота. Как в Испании, куда целые караваны судов везли и везли американское золото.

Однако в последующие века, когда в Сибирь пришли русские, а в Китае появились европейцы, это «сверхнормативное» золото отчего-то так нигде и никогда не всплыло. Следуя «официальной» истории, где-то должны существовать поражающие воображение груды добычи, собранной с полумира. Но ни малейших ее следов не прослеживается. В Китае было, в общем, как раз примерно такое количество золота, какое можно объяснить накоплениями в результате собственной золотодобычи, торговли и походов на ближайших соседей. В Монголии – реальной Монголии – не нашлось и этого. Кое-какие накопления в буддийских храмах, пара-тройка золотых украшений у жены зажиточного скотовода, горшок с золотом, зарытый под порогом купца… Всё. Та самая «великая», «потрясающая», «грандиозная» добыча, которая просто обязана была проявить себя, как-то обозначиться в последующей истории – самым волшебным образом куда-то сгинула. Как не было.

Ну разумеется, ее не было. Поскольку никакие «монголы» никого и не грабили…

Вернемся к баскакам. Официальная история с какой-то комической важностью гордится тем, что ей удалось чрезвычайно точно определить год первого появления баскаков на Руси – 1257-й. Лызлов, кстати, называет более поздний срок – 1261 г., но суть не в этом…

Суть в том, что первые баскаки появились в русских княжествах спустя девятнадцать лет (а по Лызлову даже – спустя двадцать три года) после страшного и опустошительного «татаро-монгольского» нашествия. Объяснения этому историки не дали и, похоже, давать не собираются.

Но ведь должно же существовать какое-то объяснение? Почему наши «монголо-татары», хищники, безжалостные грабители, алчные «моавитяне» не разослали по Руси своих сборщиков дани сразу после установления «ига»? Момент был выгоднейший: военного сопротивления ждать неоткуда, население в ужасе. Исторический опыт учит нас: любой завоеватель, едва завладев какой-то территорией, в кратчайшие сроки начинает создавать аппарат по выкачиванию ценностей, или, пользуясь современной терминологией, разветвленную и отлаженную налоговую службу.

Ничего подобного на Руси не произошло. Только девятнадцать лет (двадцать три года?) спустя после завоевания Руси новые хозяева наконец-то сообразили, что следует переписать население и обложить его податями.

Снова в который раз что-то у нас не вытанцовывается. Конечно, можно сослаться на то, что «монголо-татары»-де не умели собирать дань и проводить перепись. Но верится этому плохо. Вернее, не верится вовсе. Слишком много стран разбили и покорили наши «монголы», давно должны были научиться…

И, наконец, сами баскаки выглядят как-то странно с точки зрения «канонической» версии. Из книги в книгу кочует история о неких «бесерменских»[51] купцах, якобы бравших дань на откуп – что, конечно же, позволило наиболее клиническим «патриотам» довести эту байку до логического конца и кричать о «жидах-ростовщиках», мгновенно покумившихся с «монголами».

Вот только ни «бесермены», ни «жиды» отчего-то так и не прослеживаются. Зато…

Баскаком в Ярославле служит русский монах (!) Изосим. В Устюге – русский, христианин по имени Иоанн. Суздальская летопись 1303 г., упоминая о кончине баскака Кутлубуга, вдруг употребляет слово «преставился» – то есть речь идет опять-таки о христианине, единоверце! Никаких «монголов» и близко нет. А отдельные смелые исследователи начинают ехидно уточнять, что пресловутый «ханский ярлык на княжение», якобы выдававшийся татарами русским князьям, связан скорее не с «монгольскими», а с европейскими обычаями. Поскольку аналогов слова «ярлык» не найдено ни в монгольском, ни в татарском языках, зато в немецком их сколько угодно. «Jahrlicke» – «вассальное обязательство», «jahrlich» – «почетное звание», «jahrlish» – «годичное ленное обязательство». В современном немецком «jahrlich» до сих пор означает «годичный», «ежегодный»…[52]

Второе. «Ордынцы» отчего-то нисколько не озабочены судьбой своих же чиновников, направленных для сбора дани. Когда сразу в нескольких городах, ударив в набат, старательно перебили всех тамошних баскаков, карательной экспедиции почему-то так и не последовало. Как уже вскользь упоминалось, Александр Невский оперативно съездил в Орду и мало того, что добился отмены наказания для виновных, вдобавок еще вынудил татар взять назад свое решение о наборе русских рекрутов для «ордынской» армии…

Явная неправдоподобность ситуации давно уже заставляет историков «классического» направления проделывать слабые телодвижения в попытках хоть как-то сгладить нелепости и нестыковки. После долгих умственных мук родилось нечто похожее на версию: дескать, поскольку баскаки были не чистокровными татарами, а «бесерменами», их истребление, в общем, как-то и не оскорбило татар, и они, благодушно выслушав Невского, вместо карательных мер добавили дополнительные льготы.

Давайте представим себе эту встречу. В юрту к свирепому татарскому хану (который, как нам внушают, ранее сжег город Козельск только за то, что покойный князь этого города убил пятнадцать лет назад монгольских послов) входит Александр Невский.

– А, Искандер! – хмыкает хан, почесывая спину. – Как доехал? Что там нового в моем улусе, на Руси?

– Да так, пустяки… – отвечает Невский. – Баскаков вот твоих побили… До смерти.

– Всех? – удивляется хан.

– Да пожалуй что, и всех… – пожимает плечами Невский.

– Копек-оглы, эшшек баласы! – в сердцах ругается хан на своем моавитянском языке. – Надо карательный отряд посылать. Эй, орда, на-конь!

– А стоит ли, великий хан? – почтительно настаивает Невский. – Все равно были те баскаки – бесермены заезжие, не твои татары, чай…

– И верно! – ошарашенно восклицает хан. – Что ж это я осерчал, дурак такой? Эй, орда, расседлывай! Мое величество погорячились… В самом деле, Искандер, за бесерменов и наказывать-то не стоит… У тебя, может, еще просьбы есть?

– Да вот не хотят мои русские рекрутов тебе в войско давать…

– Не хотят? И не надо! – машет рукой хан. – Подумаешь, безделица какая – рекруты… Обойдусь, не первый раз. Эй, кто там! Несите кумыс, да зовите Зульфию с Фатимой, друг Искандер приехал, гулять будем…

Как по-вашему, можно поверить в подобный диалог? Ни в коем случае! Кто бы там ни были баскаки, они представляли власть, Орду, хана, монгольский порядок. По всем обычаям и установлениям следовало дать укорот так, чтобы никому неповадно было…

Укорота не дали. А вот дополнительных льгот добавили…

Несколько осовременим ситуацию.

В горницу к Петру Первому входит Меншиков и, помявшись, сообщает:

– Дело, мин херц, в следующем: в Ярославле злоумышленным образом побили до смерти немца-канцеляриста, что послан был туда налоги счесть и собрать. И просят теперь, чтобы ты им прощение объявил, да вдобавок снял рекрутскую повинность…

Какова будет реакция Петра? Сколько дней после того будут в Ярославле вздергивать на деревьях виновных? Долгонько…

Одним словом, стоит только смоделировать ситуацию в виде диалога или сцены из реальной жизни – всякий раз получается столь неправдоподобная фантазия, что веры ей – никакой…

Кроме того, истребление баскаков было не просто стихийным бунтом, а, как подчеркивают летописи, скоординированной акцией, проведенной самими князьями: «…повелеша князи убивать ханских баскаков…» То есть, «татарам» следовало бы отнестись к происшедшему еще свирепее – коли перед нами не обычный стихийный бунт, а самый настоящий заговор…

В чем тут загадка? Есть ли объяснение в рамках нашей версии истории?

Пожалуй.

Есть крайне многозначительное совпадение – получается, что княжеский заговор, в результате которого были истреблены баскаки, последовал сразу после смерти Александра Невского. А смерть эта не так уж и далеко отстоит от кончины Батыя. По нашей реконструкции, это один и тот же человек. А разные даты (1255 – смерть Батыя и 1262 – смерть Александра) – результат разночтений, которых немало в летописях. То есть – ошибок. Мы видели, что и само введение системы баскачества на Руси датируется разными источниками по-разному – 1257-й и 1261-й. Так обстоит и со многими другими событиями, в разных летописях имеющими разную датировку.

Между прочим, давняя традиция приписывает кончину насильственной смертью не только Александру Невскому… но и Батыю! Да-да, я не оговорился. Если кончину Александра современники связывали с отравлением, то смерть Батыя – с гибелью его в бою в Венгрии от руки «короля Владислава» (причем непонятным образом в роли союзницы Батыя выступала… сестра этого самого короля).

Истории неизвестен венгерский король по имени Владислав, во времена вторжения «татар» в Венгрии правил Бела IV. Однако ценна здесь в первую очередь тенденция – убежденность многих средневековых источников, что Батый умер не своей смертью. Процитированная чуть выше летопись, памятник, известный в современной историографии как «Хронограф Русский», так и сообщает: «По убиении Батыеве повелеша князи убивать ханских баскаков…»

Быть может, дела обстояли следующим образом?

После боев 1237–1238 гг., когда Ярослав и Александр обрели реальную власть над значительной частью Руси, последовало вторжение русской армии в Европу, на помощь боровшемуся с папой Фридриху II. По причинам, которые, скорее всего, так и останутся для нас неизвестны, русские не смогли переправиться в Италию, пришлось возвращаться. Столь масштабная военная кампания, ясно, требовала огромных расходов. Году к 1257-му княжеская казна опустела.

И Александр Невский (Ярослав к тому времени уже умер) вводит перепись населения, новые подушные налоги, направляет повсюду баскаков. Баскаки, конечно же, христиане. Позднейшие историки пытались поддержать «ордынскую» версию (Изосим, мол, вероотступник и супостат, а Иоанн принял крещение, уже будучи баскаком), но странная реакция Орды (точнее, удивительное благодушие) работает в пользу именно нашей версии истории.

Можно с уверенностью сказать, что возмущение вызвали не сами баскаки, а то, что налог был новым. Дополнительным, какого прежде не было. Европейская история прямо-таки пестрит примерами, когда новые налоги как раз и вызывали ожесточенное сопротивление. По свидетельству королевских юристов в Бордо, когда там вспыхнули волнения в 1651 г., причиной было «неприятие жителями новшеств» – т.е. новых налогов. В Перигоре в 1637 г. бунтовщики прямо заявили: нововведенные подати «необычные, невыносимые, незаконные, чрезмерные, НЕИЗВЕСТНЫЕ НАШИМ ОТЦАМ». Когда губернатор Бретани в 1675 г. огласил королевский указ о новых налогах, бунтовщики заявили прямо: «Мы не против налогов, которые платим шестнадцать лет, но мы оспариваем введение НОВЫХ налогов».

А для того, чтобы показать, насколько схожим было мышление «простого народа» в разных концах Европы, приведу показательный пример.

Известно, что когда в Российской империи в 30-х годах XIX века прокатилась эпидемия чумы, крестьяне повсюду убивали докторов, вообще всех, кто походил на медиков, объясняя это тем, что «доктора разносят чуму, и их надобно извести». Порой эти печальные события вспоминали, чтобы доказать «извечную дикость и отсталость русского народа».

Хотите знать, что произошло во Франции в те же примерно годы?

Эпидемия чумы в южных районах. И французские крестьяне… повсюду убивают тех, кто похож не только на докторов, но и на парижан. Оказывается, среди тамошних пейзан распространилось убеждение, что «парижане умышленно распространяют чуму, дабы извести крестьян и захватить их земли»! Как вам сходство менталитета?

Налоги вызывали ненависть с тех самых пор, как были придуманы. У Дюма в каком-то из романов есть великолепные строки: «Народ не любил его: во-первых, он был министром финансов, а министров финансов всегда не любят…»

И потому нет ничего удивительного в том, что после смерти Александра Невского (вполне может оказаться, как раз и последовавшей в результате отравления) все его вассалы-князья, все подвластные ему земли дружно поднялись бунтовать против введенных совсем недавно новых налогов. Князья, как о том недвусмысленно пишут летописцы, устроили заговор и организовали повсеместное убийство баскаков.

«Орда» потому так благодушно к этому отнеслась, что никакой «Орды» не существовало. В противном случае карательные отряды непременно разделались бы с ослушниками. Любая власть пуще всего стервенеет как раз от покушения на ее карман, то бишь неуплату налогов. Способна спокойно переносить печатные пасквили, вопли оппозиции и газетную критику – но попробуйте ударить власть по карману, будь то карман татарского хана или президента суверенной державы…

Существуй «монгольское иго» в реальности – ордынские ханы просто обязаны были послать войска и покарать виновников убийства баскаков. Однако в нашем варианте событий обстояло иначе – просто-напросто наследники Александра Невского-Батыя предпочли спустить дело на тормозах, поскольку сила, такое впечатление, была не на их стороне. Не зря летописцы сообщают, что после истребления баскаков налоги для «Орды» отныне собирали сами князья. Возможно, мы наблюдаем чертовски знакомое явление, которое в наши дни называется «борьба федеральной власти с местной за налоговую политику». Проще говоря, «федеральный центр» в лице Александра-Батыя предпочитал собирать подати самолично и все их оставлять себе, а удельные князья, аки нынешние губернаторы, желали отстегнуть себе жирный процент. И воспользовались смертью Невского, чтобы побороться за свой вариант…

Ну, а то, что о баскаках летописцы отзываются с применением самых ругательных эпитетов, удивлять не должно ни капельки – покажите мне такую страну и назовите такую эпоху, когда сборщиков податей не сравнивали с саранчой и прочими казнями египетскими…

И еще. На протяжении всего «монголо-татарского владычества» русская церковь сохраняла какую-то странную индифферентность к «захватчикам». Еще в начале века Е.Е. Голубинский, профессор Московской духовной академии, чуточку растерянно писал: «Если полагать, что обязанность высшего духовенства – епископов с соборами игуменов – долженствовала при данных обстоятельствах состоять в том, чтобы одушевлять князей и всех граждан к мужественному сопротивлению врагам для защиты своей земли, то летописи не дают нам право сказать, что епископы наши оказались на высоте своего призвания. Они не говорят нам, чтобы, при всеобщей панике и растерянности, раздавался по стране этот одушевляющий святительский голос».

К этому стоит добавить, что, по летописным данным, подавляющее большинство церковных владык вовсе не пострадало от «Батыева нашествия». Если не считать митрополита Иосифа. Епископ черниговский загодя уехал в отдаленный городок, как и ростовский епископ Кирилл. С рязанским епископом обстоит еще загадочнее – он уехал… «когда орда окружила град»! Полное впечатление, что всех их либо заранее предупреждают, либо не трогают…

А если вспомнить все те льготы, что русская церковь получила от «татар»?

По нашей реконструкции и это объясняется предельно просто. Поскольку «Батыем» были Ярослав с Александром, церковь они, понятно, не трогали.

Есть, правда, одно исключение – владимирский епископ Митрофан при невыясненных обстоятельствах погиб во время штурма города.

Однако это никоим образом не может служить доказательством «монголо-татарской» версии. Подобное случалось в 1569 г., когда в Твери задушили митрополита Филиппа Колычева. Однако татары тут ни при чем – по приказу Ивана Грозного с митрополитом собственноручно разделался Малюта Скуратов. Причем никто не пытался свалить убийство на «ордынцев» – в те времена уже не существовало столь удобного «громоотвода», каким была вымышленная Золотая Орда, на которую и сваливали чохом свои грехи, надо полагать, немало русских князей…

И, наконец, кое-какие стенания о «разорении и разграблении» могут иметь совершенно неожиданную подоплеку…

Уже в XX столетии западноевропейские историки «задним числом» вскрыли случаи крупного казнокрадства среди чиновников испанской колониальной администрации – увы, виновных уже никак нельзя было притянуть к суду, поскольку они благополучно скончались лет четыреста назад, вдоволь попользовавшись ворованными денежками.

Дело в том, что историки скрупулезно сравнили рапорты губернаторов американских колоний Испании об ущербе, понесенном от пиратских налетов англичан и… технические характеристики кораблей рыцарей удачи вроде Дрейка, сэра Кевендиша или Уолтера Рэли. Корабли, принимавшие участие в пиратских рейдах, известны поименно. Так вот, если бы на «Золотую лань» Дрейка было погружено именно столько золота и серебра, сколько указали в качестве «украденного английскими собаками» испанские идальго, судно просто не смогло бы выйти в море. Оно отправилось бы на дно, как утюг, приняв непосильную для себя ношу. Кто-то из чиновников вовремя сообразил, что подворачивается удобный случай списать на пиратов собственные грехи…

Подозреваю, что иные древнерусские сообщения о «дочиста пограбленном татарами добре» вызваны к жизни тем же хитроумием «материально ответственных» лиц…

Сказка сказывается…

Как легко догадается проницательный читатель, речь в этом разделе пойдет о наиболее фантастичных подробностях «Батыева нашествия», о самых сказочных повествованиях.

Начать, конечно, следует с поразительных китайских ракет и пороховых снарядов, якобы перенятых «монголами» и с успехом использованных в завоевательных походах.

Чтение увлекательнейшее. Иллюстрации и того поразительнее – на рис. 1.11 «монгольский ручной ракетомет», на рис. 1.12 – прямо-таки древнекитайский прообраз «Катюши». А уж подробности…

Этот леденящий кровь в жилах рассказ два чешских автора почерпнули из «старинных китайских книг». Тех самых, о чьей «древности» подробно говорилось выше…

Отечественные авторы, прямо скажем, тоже не ударили лицом в грязь. Солидный журнал «Химия и жизнь», всегда кокетничавший своим академизмом, не столь уж и давно опубликовал не менее поразительные описания китайских ракет: «„Огненные ястребы“ представляли собой деревянные сосуды с порохом или глиняные горшки, наполненные расплавленным легкоплавким металлом. Против живой силы противника использовались осколочные снаряды, начиненные порохом и разбрасывавшие при взрыве железные колючки, осколки железной или фарфоровой оболочки. Взрыв такого снаряда мог быть слышен на расстоянии 50 км, а осколки пробивали латы».

Химическое оружие, тоже, оказывается, придумано древними китайцами: «„шары ядовитого дыма“, заполненные порохом с примесью сильнодействующих растительных ядов». «Армия Чингисхана успешно применяла гранаты с нефтью… В 1206 г. монголами был ими сожжен флот одного из китайских флотоводцев. В 1225 г., осаждая Хорезм, монголы обстреливали город ракетами и пороховыми разрывными снарядами». Разрывные снаряды, «снабженные соломенным хвостом для стабилизации в полете». И, конечно же, «ракеты», которыми «монголы обстреливали со своих кораблей японский флот».

Между прочим, «древнекитайский рекорд», то есть расстояние в девять километров, которое пролетала древняя ракета, был побит только в XX веке – с применением не порохов, а жидкого горючего, не «бамбуковых трубок», а тугоплавких сталей. Что позволяет безоговорочно зачислить в разряд самых беззастенчивых фантазий «руководства» по ракетной технике вроде «книги Чин Яо-Цзу», якобы написанной в 809 г., или «учебника ракетного дела Ченг Кун-Лиана», будто бы составленного в 1045 г.

Я уж не говорю о вопиющих нелогичностях в «древних» текстах – с одной стороны, монголы якобы захватили Китай в 1212 г., с другой – в 1232 г. «тридцатитысячное монгольское войско» все еще совершает набеги на китайские города. Кстати, автор статьи в «Химии и жизни» – не инженер или военный историк, а кандидат психологических наук, как выясняется, попросту переписавший эти сказки из труда некоего С.Я. Школяра «Китайская доогнестрельная артиллерия», вышедшего в 1980 г. в издательстве… «Наука» (!).

Любопытно было бы полистать этот труд, представляю, с какими еще откровениями можно столкнуться…

Почему все эти жуткие россказни представляются сплошной сказкой?

Во-первых, «ученые», переписывавшие друг у друга всю эту околонаучную фантастику о летящих на девять километров ракетах XIII в. (!), ручаться можно, в детстве никогда не баловались с шутихами, поджогами, ракетами из горючей фотопленки 60-х гг. и прочими опасными игрушками. Автор этих строк как раз отдал дань тогдашнему всеобщему увлечению «огненными потехами» – и, благополучным образом не лишившись ни пальцев, ни глаз, ни каких-либо еще деталей организма, набрался определенного опыта. Можно говорить со всей уверенностью: «корзинный ракетомет», изображенный на рис. 1.11, скорее всего, взорвется в руках у стрелка, да так, что мало ему не покажется. Тут просто не может быть безопасной системы последовательного воспламенения «ракет». И, что существеннее, пороховая стрела, выпущенная из подобного устройства, полетит не по прямой, а к черту на кулички – из-за малой начальной скорости и полной невозможности такую стрелу стабилизировать. То же относится и к устройству с рис. 1.12. Стрела с прикрепленным к ней пороховым ускорителем еще способна лететь долго и прямо, если будет выпущена из лука, что как раз и придаст необходимое начальное ускорение – но во всех других случаях станет кувыркаться и метаться, как ярмарочная шутиха, представляя опасность в первую очередь для тех, кто ее выпустил… Наконец, «соломенный хвост» в роли стабилизатора ракеты – чепуха в кубе.

Во-вторых, есть косвенное, но весьма весомое доказательство того, что в средневековом Китае подобных «страшилок» на вооружении никогда не состояло. Доказательством служит полное отсутствие подобного оружия в Японии вплоть до первых контактов с европейцами.

Военные новинки секретом остаются недолго. В руки противника попадают либо несработавшие образцы, либо умеющие обращаться с новинкой специалисты – а ведь есть еще и разведка, охотящаяся в первую очередь за изобретениями, которые можно применить в военном деле…

Вопреки расхожему мнению, государство ацтеков в Южной Америке погубили как раз внутренние распри и сепаратизм – но никак не пресловутый мистический страх перед «молниями бледнолицых богов». По достовернейшим испанским источникам, уже в первый год вторжения Кортеса у индейцев оказались и аркебузы, и кузнечные инструменты, поскольку к ним просто-напросто сбежали иные недисциплинированные кортесовы солдатики, прихватив с собой и ружья, и порох, и кузнечный инструмент. Нечто похожее наблюдалось и во времена освоения русскими Сибири – местные племена (порой находившиеся на уровне развития каменного века), захватив парочку казацких пищалей с боеприпасом, поразительно быстро научались с ними обращаться. И, в свою очередь, палили по казакам, не испытывая и тени мистического трепета перед «молниями»…

Известно – первые японские мечи под названием «кэн» с прямыми обоюдоострыми клинками были заимствованы из Китая. Только столетие-полтора спустя заработала местная оружейная пытливая мысль, появились классические, чисто японские мечи «тати», «катана» и «вакадзаси» – односторонней заточки, слегка изогнутые. Японцы заимствовали с континента и рукопашный бой, и кольчуги, а в середине XVI в. после знакомства с европейскими доспехами оперативно наладили у себя производство «гузоку» – доспехов, не собранных из гибко соединенных пластинок как прежде, а цельноклепанных, типа кирас.

Как видим, военные новинки в Стране восходящего солнца перенимались довольно оперативно. Однако японцы, столь восприимчивые к новому, отчего-то не переняли у континентальных соседей ни стенобитных машин, ни камнеметательных, ни пороховых ракет, ни «разрывных осколочных снарядов», ни «гранат с нефтью». Почему? Да потому, что перенимать было нечего! В средневековом Китае попросту не существовало ни всевозможных «ракет и гранат», ни даже арбалетов (которых японские самураи тоже отчего-то не знали).

В-третьих, есть определенные закономерности в распространении того или иного оружия. Как уже говорилось, оно недолго остается тайной. В мировой истории просто не бывало случаев, чтобы одна-единственная страна даже не сотни, а десятки лет оставалась монополистом во владении неким новым оружием, в особенности таким, что качественно отличалось от всего прежде известного.

Посмотрим, как распространялось огнестрельное оружие в Европе.

1300 г. – во Франции появляются «каноны» – первые, весьма примитивные ручные огнестрельные орудия.

1305 г. – в Италии появились «пушки из металла».

1324 г. – венецианский сенат поручает должностным лицам заготовить для защиты города «пушки и ядра».

1338 г. – огнестрельное оружие появляется в Англии.

1342 г. – огнестрельное оружие появляется в Испании.

1372 г. – в Германии действует отлаженное производство пушек. За один этот год мастер Петер Аарау отлил в Аугсбурге двадцать орудийных стволов.

1382 г. – москвичи обстреливают из пушек осаждающие город войска хана Тохтамыша.

Словом, к концу XIV века в Европе просто нет страны, не имеющей огнестрельного оружия. Турция, кстати, тоже им вооружается – благодаря некоему оружейнику Петеру Бригге, «оловянщику», в 1346 г. изготовившему для одного из сельджукских правителей бронзовое орудие под двухфунтовые свинцовые ядра. Из Турции, надо полагать, пушки распространяются на Восток – приплыв в Индию в XVI в. и поссорившись с тамошними мусульманскими султанами, европейцы начали было обстреливать прибрежный город Момбасу из пушек, но в ответ раздалась еще более мощная канонада…

Вот так выглядит реальность, естественный процесс победного шествия технической новинки. Ничего похожего на сказочки о китайских ракетах, якобы столетиями остававшихся военной тайной.

Самая страшная тайна – та, которой не существует. Располагай китайцы в XIII в. столь страшным оружием, сравнимым по ударной силе с современными осколочными и зажигательными гранатами, с тактическими ракетами средней дальности (9 км!), никакие степные кочевники не смогли бы завоевать их города – были бы уничтожены в два счета…

Кончено, нельзя исключать, что какие-то светлые личности, немного опередившие свое время, проводили эксперименты с разнообразными пороховыми снарядами. Примеров в истории предостаточно. Однако «в серию» эти игрушки ни за что не могли бы пойти при убогом техническом уровне XIII в. Между изобретением револьвера и массовым его производством – примерно триста лет. Не зря одна из китайских легенд повествует об ученом, который, решив полетать по воздуху, прикрепил к воздушному змею немалое число пороховых трубочек, сел в «седло» и велел слугам поджечь ракеты – но рвануло так, что ни остатков изобретателя, ни остатков его аппарата не отыскалось вовсе…

В XIII веке, кстати, чем-то подобным баловались и арабы. Французский историк де Жуанвиль упоминает, что во время 7-го крестового похода (1248–1254), во время сражения за город Джимият на Ниле сарацины «выстрелили снаряд, который попал в речной берег и отскочил к рыцарям, преизрядно дымя». Речь, конечно же, идет о каком-то «экспериментальном образце» вроде «сухопутной ракетной торпеды», которую изобразил в своем трактате (конец XIII в.) сирийский ученый Аль-Хасан Аль-Раммах. Самое беглое знакомство с рисунками этого дива убеждает, что оно никоим образом не могло бы двигаться целенаправленно, в первую очередь уничтожив тех, кто осмелился бы поджечь фитиль… [234]

К чести арабов стоит добавить – они не сочиняли сказок о своих бравых полководцах, которые бы побеждали врагов с помощью многих сотен подобных снарядов. И «торпеда» Аль-Хасана, и «бомба из Джамията», и «ракетная повозка» Итало де Фонтенуа, и «реактивная торпеда» де Фонтени оставались либо рабочими чертежами, либо единичными экспериментальными образцами, как правило, смертельно опасными в первую очередь для самих экспериментаторов. Только в восемнадцатом веке стали появляться более-менее перспективные разработки боевых ракет – и то во второй половине столетия, когда в Англии над ракетами стал работать В. Конгрев, в России – майор Данилов и А.П. Денисов, а в Индии – мастера майсурского раджи Хайдара Али. Но и впоследствии ракетное оружие не стало массовым – и во время англоамериканской войны 1814 г., и при подавлении русскими венгерского мятежа в 1848-м, и в Крымскую войну оно оставалось третьестепенной экзотикой, не игравшей особой роли.

А посему побасенки о средневековых китайских ракетах побасенками и останутся…

Что до стенобитных и камнеметных орудий, с ними подчас связаны не менее головоломные загадки. Оставаясь в плену «классической» версии о монголо-татарском нашествии, известный русский фортификатор, профессор В.В. Яковлев в своем труде «История крепостей. Эволюция долговременной фортификации» (издан в 1931 г. для слушателей Военно-технической академии РККА) написал примечательные строки:

После того, как мы, смею думать, доказали, что, во-первых, никакие «татары» на Русь не вторгались, а во-вторых, что никаких «заимствований» в Китае не могло быть сделано, можно со всей уверенностью несколько переделать вышеприведенные строки:

«ПОСЛЕ 1237 г. РУССКИЕ В ШИРОКОМ МАСШТАБЕ НАЧИНАЮТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ОСАДНЫЕ МАШИНЫ ПРИ ВЗЯТИИ ГОРОДОВ».

Так оно будет вернее…

Со стенобитными машинами, или «пороками» связана одна из наиболее известных и фантастических побасенок, сочиненных русскими книжниками о «Батыевом нашествии». Речь идет о смелом витязе Евпатии Коловрате, который, напав на «злых татаровей», был уничтожен в чистом поле… с помощью стенобитных машин!

«Повесть о разорении Рязани Батыем»[53] описывает это так: «И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его» [173].

В. Ян в своем талантливом романе «Батый» описывает это не в пример образнее:

Вам не взгрустнулось? А если взгрустнулось, позвольте спросить напрямик: неужели вы считаете своих предков полными и законченными идиотами?

Дебилами, которые беспомощно стоят на холме, даже не делая попыток уклониться от камней, летящих довольно медленно, видимых издали?

Ну конечно, наши средневековые предки идиотами не были. Эта история вымышлена от начала и до конца. Поскольку является единственным в мировой истории описанием того, как осадные машины были использованы в сражении на открытом поле против воинов противника…

Тот же Ян несколькими страницами ранее пишет, что бравое воинство Евпатия атаковало конницу «монголов», находившуюся на марше. То есть двигавшуюся куда-то нормальным походным аллюром.

Меж тем тяжеленные камнеметы, на каких бы там «полозьях» они ни были, передвигались даже медленнее пешехода, поскольку их таскали не лошади, а быки. Конный отряд просто не мог тащиться по-черепашьи, соразмеряя свой аллюр со скоростью едва плетущихся быков, с натугой волочащих камнеметы и повозки с «громадными камнями».

Предположим, «бой длился долго». Настолько, что татары успели все же подтащить камнеметы, оказавшиеся, как пресловутый «рояль в кустах», где-то поблизости. Однако невозможно «накрыть» камнями пешего, перемещающегося по полю противника. Элементарная логика подсказывает, что любой военный человек не стал бы «стоять выпрямившись, тесно прижавшись друг к другу», скорее постарался бы контратаковать – все равно погибать, так лучше уж в бою, а не стоять покорной овечкой, подставив лоб камню… Камнемет – не пулемет, его невозможно в мгновение ока поворачивать так и сяк, целясь вслед активно перемещающемуся по полю человеку. Камнемет – изрядная махина. Достаточно перебежать на пару десятков шагов, чтобы пришлось «перенацеливать» громоздкое сооружение…

Однако должно же быть какое-то рациональное объяснение?

По-моему, я его отыскал в цитате из Татищева: «Пороки имяновались снасти стенобитные (или артиллерия): великие бревна, на концах обиты железом и на козле повешены перевесом. Оное называется баран. Иные были как пожарные крючья и вилы, чем бревна ломали… камение же метали перевесами, самострелами великими…»

Ключ, скорее всего, в этих двух словах: «или артиллерия». Вполне возможно, что первые огнестрельные орудия по старой памяти именовались «пороками». И Евпатий (очень может быть, реально существовавший) погиб значительно позже XIII в., не исключено, и в бою с какими-то татарами. И расстреляли его с его воинством, конечно же, из пушек или пищалей.

В этом варианте все логично и убедительно. Никто не выглядит идиотом – ни татары, зачем-то плетущиеся шагом вслед за медлительными камнеметами, ни русские, покорными овечками стоявшие на месте и подставлявшие лбы под летящие булыжники.

Та же «Повесть о разорении Рязани Батыем» рисует абсолютно неправдоподобную версию гибели в 1237 г. рязанского князя Федора Юрьевича. Якобы сластолюбивый Батый, прослышав о потрясающей красоте супруги Федора, вызвал его к себе и потребовал привести жену, а когда князь отказался, велел убить и его, и всю его свиту.

Во-первых, эта «Повесть», неизвестно когда написанная. – единственный источник, поведавший о сексуальных бесчинствах Батыя и воспоследовавшей из-за них гибели князя Федора. Во-вторых, свидетелем выступает некий Апоница, пестун князя. Который, изволите ли видеть, «укрылся» где-то во время истребления русского посольства (это – посреди ханской ставки!), а потом ухитрился тут же, посреди татарского лагеря, неподалеку от Батыевой юрты… похоронить убитых и выбраться из татарского лагеря незамеченным!

Воля ваша, но таким «свидетелям» не поверил бы и туповатый инспектор Лестрейд…

Если уж зашла речь о фольклорных преувеличениях, невозможно не упомянуть о «принципе Тоунипанди», открытом теми же героями Джозефины Тей. Заключается он в том, что последующая устная традиция значительно преувеличивает масштабы незначительного, в общем-то, события, которое впоследствии попадает в научные труды и учебники как раз в качестве масштабного. Пример, тут же приведенный писательницей, – так называемая «Бостонская резня», которая на самом деле была всего лишь нападением хулиганов на британский военный патруль. Солдаты, когда их стали забрасывать камнями, открыли в ответ пальбу. Трое или четверо американцев были убиты. «Резней» это никак не может считаться…

В средневековой русской истории «Тоунипанди» нередки. Взять хотя бы сражение Александра Невского со шведами на Ижоре в 1240 г. В любой мало-мальски серьезной книге по русской истории обязательно уточняется, что зловредные шведы явились на ста кораблях под предводительством зятя короля Эрика ярла Биргера, что русские, потеряв всего около 20 человек, накрошили столько врагов, что лишь телами знатных рыцарей нагрузили два корабля, а простых воинов закопали в ямы бесчисленно…

Эта сказка перепевалась чуть ли не семьсот лет – пока за нее не взялся в начале нашего века один из крупнейших русских историков Д. Иловайский. И установил поразительные вещи. Оказывается, автор «Сказания об Александре» писал свой труд значительно позже, по рассказам «отцов». Оказывается, в наиболее старых летописях имя предводителя шведов не упоминалось вообще, его именовали попросту «королем Римским». Оказывается, Биргер (Бергель, как его называют немногочисленные «уточняющие» летописи)… в 1240 г. еще не был ярлом. Сей высокий титул он получил лишь в 1248 г. Иловайский заключил: «Рассказ об этой битве обилует явным преувеличением относительно врагов. Не более 20 убитых с русской стороны показывает, что битва вообще не имела больших размеров» [77].

В самом деле, столь явное несоответствие потерь у русских и шведов никак нельзя объяснить «внезапностью», благодаря которой-де русские витязи и застали врага врасплох, смогли невозбранно искрошить его в капусту. Тогдашние шведские воины, как и воины любой другой страны, вряд ли были нервными институтками, которых можно застать врасплох, навалившись с дикими воплями. А оружие все держали при себе – меч висел на поясе, топор лежал рядышком. Считанные секунды требовались, чтобы при виде выбежавших из леса врагов опомниться и начать драться всерьез… Располагая огнестрельным оружием, и впрямь возможно при внезапном нападении, потеряв всего два десятка своих, положить в несколько раз больше застигнутых врасплох кинжальным огнем супостатов. Но в эпоху мечей, топоров и копий такие номера не проходят.

Не было никаких «ста кораблей». Очень может быть, и Биргера на берегах Ижоры не было вообще. Сотня-другая воинов Невского налетела на равный примерно по численности шведский отряд. И только.

Что, понятно, отнюдь не лишает русских воинов смелости и отваги – как-никак победу одержали они, а враг позорно бежал…

Самое забавное, я отыскал в прошлом и случаи, когда «принцип Тоунипанди» применялся «навыворот». То есть, не крохотные стычки раздувались до масштабов эпохальных сражений, а масштабные события замалчивались вообще…

Дальнейшее – главным образом для тех, кто любит и хорошо знает творчество Чарльза Диккенса. Те, кому Диккенс безразличен, могут переходить к следующему разделу.

Итак, «Посмертные записки Пиквикского клуба». Смешное и очень уютное чтение – милые, эксцентричные чудаки, красивые барские усадьбы, покой и благодать, ненавязчивый английский юмор, тишайшая английская глубинка…

Некая старая дева сгоряча решила, что друзья мистера Пиквика решили всерьез драться на дуэли с ее женихом. Не тратя времени, дама кинулась к местному судье и наябедничала.

Судья отчего-то приходит в нешуточное возбуждение. Он намерен распорядиться, чтобы перед бунтующей толпой, отчего-то мгновенно представшей его воображению, прочитали так называемый закон о мятеже, своего рода «последнее предупреждение», после которого представители власти могут на законном основании открыть огонь по мятежникам; он срочно собирает всех штатных и внештатных сотрудников полиции, приказывает арестовать возмутителей спокойствия, намерен даже вызвать войска…

Одним словом, ведет себя, как комический придурок из оперетты. Наши отечественные комментаторы Диккенса так и написали в своих примечаниях: поступки судьи, дескать, лишь подчеркивают его глупость, «закон о мятеже» выглядит жуткой архаикой… одним словом, посреди той самой уютной тишины и благолепия английской провинции мечется сдуру невесть чего испугавшийся дурачок…

Так вот, нет ни тишины, ни покоя, ни благолепия! И судья – вовсе не дурак, он умен и деловит!

Время действия романа четко определил сам Диккенс – 1827 г. Это были годы, когда страну давно уже сотрясали события, во многом не совпадающие с образом «доброй старой Англии», где испокон веков царила тишь, гладь и божья благодать… события, которые известный государственный деятель и писатель Дизраэли в одном из своих романов охарактеризовал так: «Христианство учит нас любить ближнего своего, как самого себя, современное общество не признает ближних как таковых».

Продолжалось планомерное уничтожение крестьянской общины, начавшееся еще в XIV в. – с 1770 по 1830 «свободные земледельцы» лишились более чем 6 миллионов акров общинных пашен и выпасов. Об условиях жизни наемных сельскохозяйственных рабочих дает представление свидетельство современника: «Их жилища мало чем отличаются от свинарников, и питаются они, судя по их виду, не намного лучше, чем свиньи… За всю свою жизнь я нигде и никогда не видел столь тягостного человеческого существования, как это – даже среди свободных негров в Америке». (Уильям Кобетт, «Сельские прогулки верхом».)

Тех, кто по примеру Франции пытался организовать первые профсоюзы, бросали за решетку и обвиняли в государственной измене. А случалось, и отправляли на австралийскую каторгу, как «толпаддлскую шестерку» в 1834 г.

1816 г. – около тысячи человек организовали марш протеста, борясь за парламентскую реформу, давшую бы избирательные права гораздо большему числу англичан. Рассеяны вооруженными солдатами и «добровольцами».

1817 г. – трое руководителей так называемого пентрихтского восстания (инспирированного полицейскими провокаторами) повешены, через час тела сняты с виселицы и публично обезглавлены.

В те же годы началось луддистское движение (большинство его руководителей так и не были обнаружены, их личности навсегда остались тайной). Люди врывались на фабрики, ломали и жгли станки. Владельцы защищались с помощью вооруженных охранников, были жертвы с обеих сторон. В деревне повстанцы, рассылавшие письма с угрозой поджогов от имени некоего «капитана Свинга», поджигали амбары с зерном, риги и сельскохозяйственные машины зажиточных фермеров из тех, что особенно жестоко обращались с батраками.

Тех, кого властям удавалось схватить, сажали за решетку и отправляли на каторгу. Наборщиков газеты «Таймс» посадили за «попытку создать незаконное объединение», то есть профсоюз. Многочисленный митинг в Манчестере разогнан отрядом армейской кавалерии – 11 убитых, 400 раненых (в том числе 113 женщин). На юге Англии дороги большинства графств патрулировали отряды солдат при оружии, сотни «специальных констеблей», кое-где даже выставлялись легкие орудия.

Чуть позже, в 1831 г., в Бристоле, повстанцы ворвутся в тюрьму и освободят заключенных, сожгут дворец епископа и здание ратуши, вызванные войска откроют огонь, убив 12 человек…

Теперь-то и становится ясно, что диккенсовский судья не был дураком, а «закон о мятеже» в 1827 г. ни капли актуальности не потерял. Просто-напросто судья слегка перегнул палку – услышав о неких «возмутителях спокойствия», сгоряча вообразил, что охватившие полстраны беспорядки добрались и до его тихого захолустья, поднял на ноги всех, кого мог…

Между тем прилежный читатель Диккенса никогда не заподозрит, что описываемая им английская действительность была далеко не столь безоблачной. Джентльмены викторианской эпохи, как и положено, старались не замечать особенно вульгарных сторон жизни, опасаясь излишних неприятностей с власть имущими…

Коли уж мы говорим об Англии, можно заодно развеять и еще одну устоявшуюся легенду – о работе знаменитого писателя Даниеля Дефо в британской разведке. Дефо своим присутствием украшал ряды совершенно другой конторы…

Разведка – это добыча сведений за пределами страны. «Соответственно, контрразведка – борьба с агентурой других держав на территории собственной. Интересы мистера Дефо лежали совсем в другой области…

Согласно его собственной докладной записке, поданной спикеру палаты общин, он предлагал создать в юго-восточной Англии сеть секретных агентов, которые доносили бы о малейших признаках антиправительственных настроений.

Когда этот план был принят, Дефо сам и претворял его в жизнь.

1704 г. – Дефо под именем Александера Голдсмита совершил долгое путешествие, слушая разговоры в гостиницах, тавернах, омнибусах, пытаясь выяснить политические симпатии и определить шансы кандидатов правительства на парламентских выборах.

1706 г. – Дефо послан в Шотландию, чтобы определить отношение населения к готовившемуся тогда объединению с Англией, а также выявлять и ликвидировать любые заговоры, направленные против объединения.

1708 г. – Дефо вновь в Шотландии, выведывает настроения и планы сторонников свергнутой королевской династии Стюартов…

Это не разведка и не контрразведка. Подобное называется иначе – тайная политическая полиция. А заграничная сеть агентов во Франции была создана Дефо опять-таки для слежки за эмигрантами, главным образом шотландцами…

О бунчуках, ямщиках и монетах

Одним из доказательств того, что «монголо-татарское иго» действительно существовало, историки «классического» направления считают многочисленные монеты с двуязычными, русско-татарскими надписями. И.Г. Спасский так и пишет: «Татарские надписи, зачастую бессмысленные или даже нечитаемые, на ранних русских двуязычных монетах в прошлом рассматривались как результат даннических отношений». И тут же уточняет, каким образом появлялись на свет эти двуязычные монеты: «…в качестве образцов для копирования брались любые татарские монеты без разбора, часто старые, с именем давно умершего хана».

Интересные дела… Официальная наука с завидной регулярностью продолжает удивлять экстравагантностью суждений. Попробуем по уже знакомому нам методу перевести идею г-на Спасского на язык киносценария, диалога из жизни.

Несомненно, всем эскизам монет давал «путевку в жизнь» князь той или иной области – как оно испокон веков и обстояло везде, где чеканили деньги. Итак, князь восседает на «столе», глядя соколом. Входит денежных дел мастер Козьма и грустно сообщает:

– Новые деньги чеканить пора, княже. Поистерлись старые-то, никакого виду…

– Добро, – решает князь. – Пораскинул умом, как новая деньга выглядеть должна? На одной стороне придется по-нашенски писать, а вот на другой – по-татарски, ничего не поделаешь…

– Не первый год тружусь, княже, – со спокойной гордостью профессионала сообщает Козьма. – Вот, изобразил на пергаменте обе стороны, и лицевую, и, стало быть, оборотную…

Князь разглядывает рисунок, морщится:

– Непонятно что-то. Откуда взял такие загогулины? Вроде и по-татарски, а не поймешь ничего…

– А это, княже, подручный мой, Ивашко, расстарался, – поясняет Козьма. – Глаза молодые у парнишки, углядел в хламе татарскую монетку, старую-престарую. И не поймешь, какой хан ее чеканил, что на ней выбито, всей мастерской думали, да так и не дошли своим умом. Каракули, прости господи… Однако ж надо нам новые деньги чеканить али нет? Разреши, княже, я на оборотной-то стороне, на татарской, эти загогулины как раз и начертаю?

– А что! – подхватывает князь. – Золотая голова у тебя, Козьма. Непонятно, говоришь, какой хан чеканил? И когда? Ну да нам наплевать, коли денежки срочно выпускать нужно… Чекань по сему образцу, такова моя воля!

Вы способны поверить такой сцене? Гораздо более похожа на правду другая версия. Вот именно, угадали. О том, что никакой Орды не существовало, а двуязычны монеты по той же простой причине, по какой Афанасий Никитин в своем повествовании столь свободно переходил с тюркского на русский и наоборот…

Двуязычным было тогдашнее население Руси (она же – Золотая Орда), что и нашло отражение в монетном деле. Не произошло еще утверждения в качестве государственного только одного языка – русского. (Вспомним, что и на советских деньгах были надписи на языках союзных республик.)

С превеликой натяжкой еще можно объяснить «татаро-монгольским игом» тюркские надписи на монетах XIII в. Однако и в последующие эпохи, когда ни о каком иге не шло уже и речи… двуязычие сохранялось по-прежнему! Монеты Ивана Грозного, кроме русской надписи, несут арабскую, где Иван именуется «Ибан». На московских монетах, кроме того, попадаются татарские надписи. Москов акчасы будыр» – «Это деньга московская». От «ига» давным-давно пропал и след… А татарские надписи на монетах остались! Что же, снова верить сказочкам о невежественных мастерах, которые хватали первую попавшуюся старинную монету и переносили непонятные им надписи на новые державные деньги?

И вновь в мировой практике не встречается примеров столь шизофренического поведения денежных дел мастеров.

Зато есть другие примеры. Монеты норманнских мдетелей, правивших Сицилией, – с надписями по-латыни и по-арабски. Оказывается, в Сицилии жило много арабов, и потому тамошние деньги в определенные периоды были двуязычны.

О «нечитаемых» монетах. В их число относят и деньги типа, изображенного на рис. 1.14.

Надпись на монете с рис. 1.13 гласит: «Государь всея Руси». Быть может, на «нечитаемой» стоят те же слова, но изображенные иным, забытым алфавитом, вариантом русской «скорописи»? Человеку, незнакомому со старинной русской «вязью», «скорописью», литореей, они могут показаться форменной «китайской грамотой», шифром, каббалистическими знаками…

На рис. 1.15 изображена тайнописная вязь, какой иногда писали свое имя и титул государственные деятели. Сложность подписи давала определенные гарантии от подделки.

На рис. 1.16 – замысловатая вязь, приближающаяся к тайнописи. Так иногда писали имя и титулы российских царей.

Любопытно, что именно с Суздальским княжеством (которое, по нашей реконструкции, как раз и стало центром «Золотой Орды») историки связывают примечательный факт: именно там дольше, чем во всех иных славянских землях, удерживались подражания ордынским монетам. Другими словами, именно там дольше всего чеканили двуязычную монету, суздальские мастера тщательнее остальных придерживались неких «эталонов»…

Сторонники глупой идеи о «бездумном заимствовании» первых попавшихся татарских надписей, имен давно умерших ханов, правы в одном-единственном: порой монеты с именем того или иного властителя чеканились не при его жизни. В Смутное время, когда бояре признали русским царем польского королевича Владислава и стали выпускать деньги с его именем, в Ярославле, где власть оказалась в руках Минина и Пожарского, «в противовес» этим деньгам чеканили монеты старого образца, с именем Федора Иоанновича, умершего пятнадцать лет назад…

Во времена совместного правления Петра и Ивана Алексеевичей для каждого из них чеканились особые монеты – отдельно с именем «государя Петра», отдельно с именем «государя Ивана». При плохом знании истории, при отсутствии надежных сведений о том времени возможны ошибки.

В герцогстве Варшавском при Фридрихе Августе I (1807–1814) из-за ошибки мастеров часть «тиража» монет в один грош вместо 1811 г. была датирована… 1311-м. Хорошо, что сохранились совершенно идентичные монеты в три гроша, пять и десять с правильными датами, но все равно нельзя ручаться, что какого-нибудь богатого, но несведущего коллекционера не надули, подсунув «древность»…

Мне известен только один пример, когда неграмотные мастера копировали надписи, смысла которых не понимали. В 20-х – 40-х годах ХХ века китайские оружейники, несведущие в иностранных языках и эмблемах европейских фирм, клеймили свои изделия самым фантастическим образом. Встречаются пистолеты с надписью «Браунинг» и фирменной эмблемой… «Маузер»! При этом сам пистолет являет собою некий уродливый гибрид.

Однако в данном случае речь идет о неграмотных кустарях, работавших в примитивных мастерских. Меж тем изготовление денег – дело государственное, там подобных курьезов просто не бывает.

Вернемся к нашим татарам. Одним из доказательств «ига» принято также считать изображение на русских и золотоордынских монетах так называемой тамги, которую считают сугубо татарским знаком. Однако схожие «тамги» появляются то там, то здесь на всем протяжении русской истории, причем впервые – задолго до «монголов». Рис. 1.17 – разные формы тамги на русских монетах, 1.18 – та же тамга, но с росписи на колоннах Успенского собора Московского Кремля. 1.19 и 1.20 – символические знаки на бронзовой арке и русских женских украшениях XII в. 1.21 – символы с киевского ритуального браслета XII в. 1.22 и 1.23 – символы земли и воды на браслетах XII–XIII вв.

Даже во времена Александра III и Николая II почти идентичная «татарская тамга» в качестве декоративного узора присутствовала на медных деньгах Российской империи – рис. 1.24 и 1.25.

Как ни удивительно, но двуглавый орел, по официальной версии заимствованный русской геральдикой из Византии, в 1472 г., впервые явился на Руси… столетием раньше, с монетами Джанибек-хана, якобы «золотоордынскими». Любопытно, что время правления Джанибека считается «периодом расцвета денежного обращения в Золотой Орде»…

Что позволило группе академика Фоменко высказать дерзкую, крамольнейшую мысль: а не являются ли одним и тем же человеком Джанибек-хан и Иван Калита? Учитывая принятое в те времена обилие имен у одного и того же человека – крестильные, мирские, обиходные прозвища.

С уверенностью, конечно, утверждать трудно. Однако есть не менее любопытный факт: А.И. Лызлов в своей «Скифийской истории»… вообще не упоминает Ивана Калиту!

«Скифийская история» пестрит именами третьестепенных, ничем особенно не примечательных воевод, мурз, ханских детей, князей. Однако почему-то не упомянут вовсе великий князь Иван Данилович Калита – один из крупнейших государственных деятелей XIV века, с чьим именем справедливо связывается становление русского централизованного государства.

А может, упомянут? Только под другим именем, которое было хорошо известно современникам великого князя, а вот нами никак не связывается с Иваном Калитой? Нелишне уточнить, что прозвище «Калита» – гораздо более позднего происхождения, при жизни князя его так не называли…

Еще о «заимствованиях», якобы сделанных русскими у татар. Принято считать, что бунчук – исконно «монгольское» знамя. Кто, кроме степных кочевников, мог обзавестись в качестве штандарта конским хвостом на шесте?

Однако при вдумчивом изучении древних летописей внезапно обнаруживается русское знамя под названием «багряная чолка», существовавшее самое малое за полсотни лет до первого появления «монголов». Это выкрашенные в багряный цвет конские хвосты, прикрепленные к наконечнику воинского знамени. Как раз под «багряной чолкой» выступает на бой с половцами в 1185 г. князь Игорь…

Многие помнят, что в обиходе монголов широко использовалась так называемая пайцза – золотая, серебряная, медная или просто деревянная пластинка с рисунками и надписями. Пайцза служила чем-то вроде удостоверения личности, мандата, наделявшего его обладателя широкими полномочиями, подорожной – все вместе. Ее вручали послам, гонцам, чиновникам особых поручений, шпионам. В романе С. Бородина «Звезды над Самаркандом» есть смешнейшая сцена, когда у ордынского шпиона в бане кто-то ненароком взял его штаны с зашитой в ней пайцзой, надел вместо своих – и незадачливый шпион, не смея, конечно же, объяснить прямо, беспомощно бродит по предбаннику, украдкой щупая мотню у штанов, похожих на его собственные – что, понятно, вызывает массу недоразумений…

Считается, что саму идею пайцзы монголы заимствовали в Китае. Однако и здесь мы определенно имеем дело со случаем, когда мифическим «монголам» приписали нечто, не имеющее к ним никакого отношения. Во-первых, ничего похожего на пайцзу европейские путешественники, попав в Китай позже, не видели. Во-вторых, есть точные сведения, что за сотни лет до мнимого «монгольского нашествия» аналог пайцзы использовался в… древней Персии: «…идущий первым верблюд (его каравана) имел золотую пластину на лбу в качестве знака для всех встречавшихся, что путешественник был одним из друзей хана и ехал по воле хана». «Монгольская» пайцза – за сотни лет до монголов!

«Татарским заимствованием» считается и отлаженная система почтовых трактов, «ямской гоньбы», якобы устроенная в покоренной Руси как раз монголами – чтобы их гонцы в кратчайшие сроки и без помех могли домчаться до родной Монголии, до стольного города Каракорума.

Вот только, как уже упоминалось, этот тракт «Волга – Каракорум» волшебным образом исчезает, навсегда проваливается в небытие уже в последней трети XIII в., сразу после смерти Батыя. Вместе со всей «империей на полмира»…

Зато обнаруживается, что налаженная система почтовой связи и дорог, по которым гонцы могли нестись с приличной для своего времени скоростью, заложена как раз первыми русскими князьями…

Сильвестровская летопись сообщает о том, как княгиня Ольга предприняла в 947 г. путешествие в Новгород, во время которого повсюду благоустраивала дороги, строила мосты-«перевесища» через Днепр и Десну, а кроме того, устраивала «повозы».

«Повоз» – это как раз и есть налаженная система доставки грузов и сообщений, при которой любой гонец, обладавший особыми полномочиями, мог получать в любом городе или селе княжества лошадей, еду, фураж, имел право без очереди переправляться через реки, пользуясь услугами гребцов. Обязанность поддерживать «повоз» в постоянной готовности – чинить мосты и дороги, содержать лодки, паромы и конюшни – возлагалась на местное население.

Которому, конечно, такие нововведения были не по нраву, потому что отрывали от привычных занятий. Восстание новгородцев в 1209 г. вызвано как раз «повозной повинностью». Страсти накалились до того, что горожане сбросили с моста в Волхов посадника Дмитрия и спалили его дом, а потом вели долгий торг со Всеволодом Большое Гнездо, пытаясь отвертеться от докучливых новшеств.

Как бы ни сопротивлялись местные жители, уже в X в. система «повозов» стала повсеместно распространенной и отлаженной. (Заметим в скобках, что она и в самом деле была «заимствованной», но – от Византийской империи.) В 1021 г. Ярослав Мудрый с дружиной погнался за вторгшимся в его земли полоцким князем Брячиславом. От Киева до реки Судомирь, где полочане были настигнуты и разбиты, – около восьмисот километров. Конница Ярослава преодолела это расстояние за неделю, что возможно только при отличном состоянии дорог и переправ.

Летом 1015 г. в Киеве умер Владимир Святославич, и к его сыну Ярославу в Новгород тут же помчались гонцы. Летописи сообщают, что скакали они и днем, и ночью – опять-таки это подразумевает отличное состояние дорог, ни один нормальный человек, какая бы нужда ни гнала, не поскачет посреди ночной темени по буеракам и колдобинам, где конь быстренько сломает шею, и поручение останется невыполненным…

В 1097 г. слуги великого князя Святополка Изяславича везут во Владимир-Волынский из Киева взятого в плен и ослепленного князя Василька Ростиславича. Летопись особо подчеркивает, что в ноябре дороги были неважные: «…по неровному пути…» Но даже по «неровному пути» телеги преодолели около 500 километров за шесть дней!

Кстати, гонцы, вообще те, кто торопился, ездили с запасными, «заводными» лошадьми – хотя нас хотят уверить, что этот обычай опять-таки позаимствован у татар. В своем «Поучении детям» Владимир Мономах пишет: «Всеслав Смоленск пожег, и я с черниговскими верхом с поводными конями помчался». То есть ехал с двумя-тремя лошадьми, временами пересаживаясь с одной на другую, благодаря чему и преодолевались без остановок большие расстояния.

Уже в XI в. на этих трактах появились постоялые дворы. В качестве курьезной подробности стоит упомянуть, что местные жители, несшие «повозную» повинность, недолюбливали все ее виды, кроме… паромных переправ. Секрет в том, что лошадьми, гребцами, едой и сеном для коней скакавшие по «казенной надобности» гонцы пользовались бесплатно, а вот за переправу на пароме все без исключения обязаны были платить, и часть платы шла «повозникам». Поэтому, когда переправу переносили в другое место, «повозники» били челом, прося, чтобы на новое место переселили именно их, а не возлагали столь доходную обязанность на тамошних обитателей.

Таким образом, «ямская гоньба» была не перенята от «татар», а заведена самими русскими еще в X веке.

Ипатьевская летопись, рассказывая о встрече с королем Венгерским и императорскими послами в 1249 г. Даниила Галицкого, сообщает интереснейшие подробности: «Немцы же дивились оружью татарскому: кони в личинах и в коярах кожаных, а люди во ярыцех…» То есть галицкие кони – в больших налобниках и кожаных попонах, а люди – в доспехах особого вида. Татар, заметим особо, в свите Даниила нет, ни одного.

Неужели после вторжения «татар» русские (в особенности ярый и постоянный противник «татар» Даниил) в кратчайшие сроки отказались от своего, проверенного парой-тройкой столетий вооружения, доспехов, конской сбруи, заменив все это на «татарское»? Нигде не упоминается, что «ордынцы» в приказном порядке требовали от «покоренных русских» срочно перенимать их сбрую и оружие. Да и в описаниях чисто кочевых народов ни разу не встречаются упоминания о том, чтобы их кони носили «личины» или кожаные попоны.

Вывод прост: русские и есть «татары». А потому сбруя галичан, все-таки немного отличавшаяся от западноевропейской, и была названа последними «татарской»…

С тем же Галичем связаны интереснейшие (и предельно достоверные сведения) о так называемых галицких ордынцах.

Кто же это такие? Чистокровнейшие русские, составлявшие нечто вроде деревенской общины, несшие определенные повинности. К «орде» мог присоединиться любой, но при этом обязан был принять на себя пожизненную обязанность служить там. Руководили «ордой» «тивуны» (нечто вроде судей, термин явно произошел от древнерусского «тиун») и «предводители», которые именовались… «витаманы»!

На «галицких ордынцах» лежали следующие обязанности: предоставлять запряженные повозки для перевозки грузов по первому требованию князя; постоянно держать смену лошадей в ближайшем замке, чтобы облегчать продвижение повозок; перевозить княжескую почту на расстояние не далее десяти миль; выставлять четырех всадников в полном вооружении для любого похода, в котором принимает участие князь или каштелян (комендант ближайшего замка) или местные дворяне; пасти и охранять княжеский скот; следить за плотинами на княжеских мельницах; обеспечивать повозками княжеских посланников и гонцов; сопровождать в качестве охранников проходящее через их земли княжеское посольство, направлявшееся в другие страны.

Когда Галич вошел в состав Великого Княжества Литовского, ничего не изменилось – еще в начале шестнадцатого века (когда и слуху не было уже ни о каких «монголах») «галицкие ордынцы» жили в пяти деревнях галицкого округа и в десяти деревнях львовского округа. Как и их деды-прадеды, они работали исключительно для русских, а впоследствии и литовских феодалов.

Достаточно убедительный пример, чтобы понять, чем же на самом деле были «орда» и «ордынцы». Чисто русские термины, обозначавшие русских, служивших русским. И не более того. Ни о каких повинностях «галицких ордынцев» по отношению к «татарам» не встречается в документах того времени ни строчки…

Более того, точно такие же «ордынцы», выполнявшие те же самые функции, существовали и на Руси. Впервые в московских документах они упоминаются в договоре меж Дмитрием Донским и его двоюродным братом князем Владимиром Серпуховским. Из этого и последующего договоров недвусмысленно явствует, что «ордынцы» во всех смыслах этого слова принадлежали московскому князю, были на положении его холопов.

По своему обыкновению, я припас напоследок маленькую сенсацию. Нас приучили считать, что упоминание в летописях слова «поганые» непременно означает сообщение о кочевых «нехристях».

Так вот, ничего подобного!

В Западной Европе, как выясняется, слово «паганус» – «поганые» означает не только «язычника», но и «крестьянина». Дело в том, что христианство распространялось в первую очередь в городах – и лишь потом в деревнях. Поначалу язычников-крестьян именовали в Италии «паганусы»=«поганые», а потом, когда христианство достигло самых глухих уголков и «стерлись грани» меж городом и деревней, «паганус» стало обозначающим названием для крестьянина, пускай уже и не язычника.

Кто-то скажет, что это не аргумент. И будет прав.

Но пойдем дальше. Выше, рассказывая о разорении Киева, учиненном в 1169 г., я умышленно выпустил из текста летописи одно-единственное слово. Теперь привожу фразу целиком:

Грабя и поджигая Киев, в том числе монастыри и церкви, ПОГАНЫЕ подожгли и Печерский монастырь. Но позвольте, в войске Андрея Боголюбского, разоряющем Киев, нет ни единого «нехристя» или иного «степного кочевника». Только русские дружинники одиннадцати князей!

Вывод однозначен: СЛОВОМ «ПОГАНЫЕ» НА РУСИ ПОРОЙ НАЗЫВАЛИ НЕ ТОЛЬКО КОЧЕВНИКОВ-ИНОВЕРЦЕВ, НО И ПОПРОСТУ «ПРОТИВНИКА». Который сплошь и рядом был таким же русским, таким же христианином. А потому иные сообщения типа «налетели поганые и город пожгли» безусловно следует трактовать как нападения соседей, «иногородних», таких же славян. Вот только вели они себя сплошь и рядом не лучше «диких степняков» – но это уж общая беда того времени, когда до понятия «национальное государство» оставались еще долгие века, что в России, что в Западной Европе. Вдали, во Франции, известный историк Филипп де Коммин, рассказывая в своих мемуарах о войне меж бургундцами и подданными короля, прямо-таки небрежно роняет фразы типа: «Герцог Бургундский подошел к городу Э, который был ему сдан, как и Сен-Валери; он велел сжечь все вокруг вплоть до самых ворот Дьеппа. Он взял и сжег Нефшатель, предал огню большую часть области Ко…»

Совершенно мимоходом предал огню – дело житейское… Кстати, в Средневековье противника сплошь и рядом именовали «отродьем антихриста» и другими, столь же нелестными прозвищами – хотя он и был таким же христианином, как те, чьи земли «антихрист» привычно предал огню и мечу…

Так где же «заимствования»? Их попросту нет по одной простой причине – во-первых, многое из того, что считается «заемным», изобретено и устроено самими русскими, а во-вторых, во времена Средневековья четкой границы меж русскими, татарами, половцами и печенегами не существовало. Не было противостояния, возникшего в более поздние века. Объяснялись меж собой без всякого труда, перенимали оружие, наряды и обычаи, роднились и без всяких церемоний переходили на службу от князя к хану, и наоборот.

Простой пример: в войске Игоря Святославича, в 1185 г. столь неудачно сразившегося с половцами, шел боярин Ольстин Олексич, который всего за год до того… воевал против Игоря в составе половецкого войска. Однако никто не вздумал ставить ему это в строку. На дворе стоял феодализм, и дело было насквозь житейское. В точности так же обстояло и в Западной Европе: сегодня два барона рубятся с рассвета до заката, завтра осушают бочку вина, празднуя свадьбу одного с дочкой второго (что не мешает им через месячишко снова схлестнуться). Феодализм. Понятия государства нет. Английский рыцарь может со спокойной совестью податься на службу французскому королю, и наоборот. Никто не назовет его предателем. Преступником он будет считаться только в строго определенном случае: если ушел служить другому королю до того, как истек срок данной им вассальной присяги.

Про Упыря и Чёрта

Пугаться не стоит – никаких «ужастиков» я в этом разделе рассказывать не буду. Просто целиком посвящу его средневековым именам.

Так вот, прослеживается многозначительная тенденция: сплошь и рядом, не имея дополнительных подробных сведений, прямо-таки невозможно определить, с кем имеет дело исследователь – с русским, половцем или татарином, – если в старинных документах приведено только имя.

Среди половцев обнаруживаются ханы по имени… Глеб Тириевич, Юрий Кончакович, Роман Кзич, Данило Кобякович. Они могут быть только христианами, и никак иначе. Сразу ли поймешь, о ком идет речь, если о них повествуется без отчества?

Помните «ордынского царевича» Неврюя? Того самого, чья деятельность отчего-то связана с сугубо русскими делами вроде проведения княжеских съездов или усмирения мелких сепаратистов силами русских же отрядов? Хотите знать, как его звали?

Извольте. Заядлый «татарофоб» В. Чивилихин обильно и подробно цитировал летописи, повествующие о «нападениях злых татаровей». И настолько подчинил себя одной идее, что даже не заметил, с чем столкнулся…

Летопись от 1297 г. «В лето 6805 бысть рать татарская, прииде ОЛЕКСА Неврюй».

Оказывается, «татарский царевич» носил христианское имя Олекса, то есть, вне всякого сомнения, был крещеным («Олекса» – так не только в Средневековье, но и в последующие столетия звучало имя «Алексей». Еще в XIX веке крайне распространена ласковая его форма «Олёша», «Олёшенька»).

Кем же тогда был Олекса Неврюй? «Ордынским царевичем» или, что вернее, русским боярином?

Кем были «татары»? Особым народом или попросту войском? Прочтите летописное сообщение от 1284 г. и судите сами:

Князь пожег волости, обратите внимание. Татары никоим образом не выступают в качестве самостоятельной силы – они ратники князя, не более того…

Тремя годами ранее тот же князь Дмитрий Александрович собрал войско в Переяславле и стал укреплять город. Далее, по летописям, «Орда послала на него рать многую, Туратемира и Алтына и многих татар». Сражения не было, князь отказался от своих неведомых замыслов.

Неведомых? Туратемирь нам уже знаком. И Алтын знаком. И описанные события знакомы по другим, более подробным источникам. Более того, прекрасно известно имя предводителя той рати, в составе которой были Туратемирь с Алтыном. Это – русский князь Андрей Городецкий!

Следовательно, «татары» вновь выступают в качестве простых ратников. Надо полагать, князь Дмитрий, как многие, попытался поиграть в сепаратизм. И ему объяснили, что он не прав.

После всего этого ничуть не удивляешься, когда узнаешь, что историю с «наездом» Ивана Калиты на Новгород в 1332 г. русский летописец излагает в следующем виде: «Великий князь Иван пришел из Орды, и воспылал гневом на Новгород, прося у него серебра закамского».

Новгород в те годы получал много серебра с Урала, с Камы. Калита, как ныне экс-министр Лифшиц, полагал, что «надо делиться». Вот и пришел «из Орды», то есть из своей ставки. Пришел, конечно же, «с татарами», то есть с войском – попробуйте без войска заставить кого-то поделиться серебром…[55]

Вновь, в десятый, сотый раз мы сталкиваемся с тем же – НЕТ НИКАКОЙ ОРДЫ. Вернее, Орда – и есть Русь, а татары – не более чем княжеское войско. «Татарский» налог, требующий отдавать десятую часть дохода, – знакомая нам и по западноевропейской «десятине» практика, налог на содержание армии. А требование «отдать в Орду каждого десятого» – обыкновенный рекрутский набор. Каковые на Руси с древности и до наших дней сопровождались плачем и стенаниями…

Имеется в списке «вторгавшихся ордынцев» и чуточку загадочный «царевич Мазовша». Простите, но что это за странный ордынец, чье имя полностью совпадает с названием одной из исторических областей Польши – Мазовша-Мазовия? Быть может, это попросту мазовшанский шляхтич на русской службе?

Вот что писал девяносто лет назад Д. Иловайский о происхождении казаков:

Позднее и половцы начали переходить в христианство, не говоря уже об оседлых татарах. Так что на южных рубежах Руси не было ни абсолютно чужой «Орды», ни какого бы то ни было заклятого врага. Только вассальные и полувассальные области, где русские князья при нужде набирали дружины точно так же, как в исконно славянских землях.

Еще примечательное сообщение. В 1490 г. в Москву из Герата с просьбой о «любви, дружбе и союзе» прибыл посол султана Хуссейна-Мирзы, потомка Тимура. Посла звали Урус-богатырь, т.е. русский богатырь! Другое значение тюркского слова «урус» мне попросту неизвестно.

Впрочем, тут нет ничего удивительного, если вспомнить, что знаменитые турецкие мамлюки набирались вовсе не из крохотного горного племени черкесов, а из черкасов, т.е. казаков, а также «кипчаков» – половцев, родственных славянам.

И совсем уж ничего удивительного нет в том, что «татары» при первой же возможности поселялись оседло в самых разных государствах. Далее мы подробно поговорим о Касимовском царстве на территории Руси. Не менее известны и «татарские» племена липеков-липков, осевшие в северо-восточной Польше и несшие службу по защите границ, которую можно охарактеризовать одним словом – «казацкая». Поселились «татары» и в Венгрии. Везде они подозрительно быстро забывают кочевые привычки, поскольку и не имели таковых никогда… Для сравнения стоит напомнить, что настоящих кочевников практически нигде и никому не удавалось «посадить на землю – ни бедуинов, ни пуштунов…

Вывод? Татары никогда и не были кочевым народом – ну, быть может, на заре своего появления, в «доисторические» времена…

Теперь посмотрим на проблему имен с другой стороны. Поближе познакомимся с русскими именами.

Уже говорилось о новгородце по имени Чёрт. Под пару ему – новгородский священник по имени… Упырь Лихой! Отмечены в истории и поп Лихач (1161), поп Угрюм (1600), поп Шумило (1608).

Имя Волчий Хвост без всякого смущения носил… один из воевод Владимира Красное Солнышко. Вот вам несколько новгородцев: Гюрги Собышкинич, Ратмир Нематович, Гнездило Савин, Юрята Пинещинич, Намест, отчего-то летописцами отчества не удостоенный. Вот семейка XVI столетия: «А руку к сему приложили монастырский детеныш Медведко Филиппов, да дети его Тимофей, да Кот, да Комар Медведковы». Вот сыновья новгородского рыбака Линя: «Сом Линёв, Ёрш Линёв, Окунь Линёв, Судак Линёв» (то-то шутником был, несомненно, батька Линь!).

Невероятно переплелись крестильные и мирские имена, к тому же снабженные прозвищами: «Митрополит волынский Никифор, а по прозвищу – Станило». «Преставился князь Михаил, зовомый Святополк». «Аз есмь великий князь Гавриил, нареченный Всеволод, самодержец Мстиславович». «И нарекли княжну при святом крещении Пелагия, звать же ее – Сбыслава». «Сын мой Остафий, который прозван был Михаилом». «Карпуша Ларионов, а прозвище Ивашко». «Ивашко, прозвище – Агафонко». «Казак Богдан, а имя ему – бог весть».

А еще в Средневековье без малейших насмешек со стороны окружающих жили-поживали люди по имени Шуба, Суббота, Дорога.

Помните воеводу по прозвищу Тать Иван? А воеводу по прозвищу Турунтай, залетевшему в важнейшие государственные документы! Кстати, Богдан Хмельницкий в крещении вовсе и не Богдан, а – Зиновий…

Примечательно, что схожие порядки царили в Западной Европе. Во-первых, имена переводились. Рыцарь Блюм из Германии, поступив на французскую службу, стал именоваться и в документах, и в обиходе «де Флер». Оба слова, и немецкое, и французское, означают «цветок».

Во-вторых, во времена Столетней войны, когда ни английский, ни французский языки еще не «устоялись», отмечены многочисленные курьезы. Скажем, в Англии до XIV века говорили на искаженном французском, и пивовары Лондона стали составлять деловые документы своего цеха на английском только… в 1422 г. Имена в документах писались разнообразнейше, их начертание зависело от того, кто взял в руки перо – английский писарь в Англии, французский во Франции, французский писарь на службе английской армии во Франции. И потому один из английских рыцарей значится в документе той эпохи как John of Pothe, Jehan Avothe, John Abote. Прибавит это в последующие столетия неразберихи, путаницы и головной боли будущим исследователям? Еще как…

Я привел все эти примеры, чтобы защитить не особенно сложный тезис: пестрота и разнообразие тогдашних «мирских» имен и прозвищ, сплошь и рядом употреблявшиеся вместо «крестильных» даже в делопроизводстве, как раз и привело к усугублению ошибок, когда скупые записи о действиях русских князей и русских ратей впоследствии принимались за свидетельства о «вторжении безбожных татар». Трудно ли истолковать запись «Ныне же поймал поганый Угрюм князя Юрия и умучил его прежестоко» как очередное воспоминание о «татарских зверствах»? Хотя в действительности подоплека была совершенно иной: некий русский по имени Угрюм убил половецкого хана Юрия, сводя какие-то счеты. А поскольку при этом Угрюм непочтительно накостылял по шее некоему иноку и забрал у него из погреба все меды, расположенный к Юрию инок, занося на пергамент последние новости, в сердцах обозвал Угрюма «поганым» – в точности как это сделали с дружинниками Андрея Боголюбского киевские летописцы, натерпевшиеся при погроме Боголюбским Киева…

Последний русский король

Вернее говоря, первый и последний. Речь идет о Данииле Галицком, единственном из русских князей, на законных основаниях носившим королевский титул, пожалованный Папой Римским. О личности, особо замечу, проявлявшей в политике фантастическую неразборчивость (правда, когда речь заходит о владетельных особах, то, что в характере простого обывателя именуется «подлостью», касаемо титулованной особы называется уже «искушенностью в политических интригах»…).

Так вот, судьба этого короля, вся история общения Галицко-Волынского княжества с «татарами» полностью укладывается в нашу реконструкцию происходившего.

Рассмотрим более-менее подробно. Во время «татарского вторжения» Даниил скрывается в Польше и Венгрии (с владетелями этих стран он находился и в родстве, и в старой дружбе, так что гораздо больше внимания уделял чисто «европейским» делам, нежели русским). Когда угроза миновала, возвращается. Любопытное и многозначительное обстоятельство: возвращается не в стольный город Галич (из довольно туманных сообщений того времени можно и сделать вывод, что разрушены только стены и укрепления Галича, а сам город цел. Запомним это и вскоре вновь вспомним…).

Даниил не доверяет Галичу. Почему? Да потому, что его бояре славятся постоянными «изменами» – и «измены» эти частенько заключаются в том, что бояре входят в союзы не с какими-то сторонними супостатами, а… с иными русскими князьями. А болховские князья, вассалы Даниила, как мы помним, мгновенно нашли общий язык с «татарами», от которых не потерпели ни малейшего урона.

Даниил, как показывает вся его последующая жизнь, – стойкий и постоянный ненавистник «татар» (правда, отчего-то щеголяет в «татарских» доспехах и сбруе, но этот казус мы уже подробно рассмотрели). С чего должен начать свою деятельность князь, решивший открыто, вооруженной рукой сопротивляться «татарам»?

Естественно, с поиска союзников в Русской земле. Однако вот вам нелепейший на первый взгляд парадокс: после «Батыева нашествия» Даниил прожил еще двадцать шесть лет, однако никогда не пытался заключить союз против татар ни с одним русским князем. Объяснить это можно лишь при помощи нашей реконструкции истории: потому и вел себя так странно, что русские князья и были Ордой…

Маленький штришок к общей картине: вернувшись в свои владения, Даниил мгновенно поссорился с галицким епископом Артемием, открыто поддержавшим в борьбе за престол Даниилова племянника Ростислава. Церковь тоже отчего-то была против Даниила. И разыгралась примечательная сцена: епископ (которому не причинили ни малейшего зла напавшие на Галич «татары») вынужден был бежать, а в погоню за ним бросились конники Даниила. Самого епископа не поймали, но разграбили его обоз, захватили слуг.

В 1245 г. Даниил, как пишут летописи, «ездил поклониться Батыю», то есть, надо полагать, Александру Невскому. И получил от «Батыя» тот самый «ярлык на княжение».

Однако втихомолку вступил в переписку с Папой Римским и повел тайные переговоры о возможном присоединении княжества к «латинской» церкви. В конце 1253 г. (или в начале 1254 г.) прибыл папский легат и торжественно возложил на Даниила королевскую корону. Ипатьевская летопись об этом сообщает так: «Он же венец от Бога принял, от церкви святых апостолов и от стола св, Петра и от отца своего папы Накентия[57] и от всех епископов своих».

Вскоре новоиспеченный король начинает «борьбу с татарами». Я не случайно заключил эти слова в кавычки, потому что боролся с татарами Даниил довольно своеобразно… Он напал на русские города в верховьях Южного Буга и Случи, на русские города в Киевской земле, на русское Болховское княжество. В довершение всего взял город Возвягл на Случи, сжег его дотла, а жителей (русских, естественно!) отдал «в подарок» своему брату и сыновьям. На этом «борьба с татарами» закончилась, король Даниил распустил войско… которое так ни разу и не вступило в стычку с собственно татарами.

Так уж и не вступило?! По-моему, этот случай лишний раз доказывает, кем была на самом деле Золотая Орда. Теми, против кого Даниил и воевал. Волховские князья, другие русские области, опустошенные Даниилом, – это и есть Орда.

Немного погодя «татары» все же сделали ответный ход. К владениям Даниила приблизилась их рать…

Только не думайте, что она стала жечь, грабить, опустошать. Вызвав представителей Даниила на переговоры (сам он идти к «татарам» по вполне понятным причинам побоялся), «ордынцы» потребовали… срыть укрепления Галича и других городов. То есть применили тот же метод, который был в столь большом ходу несколько сот лет спустя – когда короли и цари, борясь с феодалами, прежде всего заставляли удельных князьков срывать укрепления.

Стены разрушили. Валы срыли. Сам Даниил, что интересно, вместо того, чтобы организовать сопротивление «татарам», с частью дружины воевал в это время в составе венгерского войска против чехов. После чего «татары» мирно ушли, а галицко-волынская рать… отправилась помогать другому «ордынскому» военачальнику в войне против поляков.

Н. Костомаров, историк вдумчивый и отличавшийся железной логикой (и, между прочим, разоблачивший сто лет назад иные устоявшиеся в официальной истории мифы), порой, мне представляется, попадал впросак из-за нежелания расстаться с некоторыми догмами. Рассказ о разрушении укреплений в Галицкой земле он сопроводил таким комментарием: «Брать укрепленные города осадою было не в духе татар, и потому-то татары так настаивали, чтобы в покоренной ими земле не было укрепленных мест».

Решительно не представляю, чем Костомаров руководствовался, когда писал эти строки. Во-первых, по «классической» версии, до того, как прийти в Галицкое княжество, «монголы» как раз и «взяли осадою» превеликое множество городов от Пекина до Киева. И вдруг оказывается, что осады городов – совершенно не в татарском духе! Во-вторых, на Руси ни прежде, ни после «татары» никогда и ни от кого не требовали разрушать укрепления, пример с Галичем остается единственным исключением.

Воля ваша, но в данном случае Костомаров что-то не продумал как следует…

В последние годы жизни Даниил, вместо того, чтобы попытаться, наконец, найти союзников среди русских князей в борьбе с «татарами», занимался совершенно другим: по-прежнему впутывался в польско-венгерско-чешские дела, воевал с литовцами, старательно заселял свое княжество переселенцами из Германии и Польши. Умер первый и единственный русский король в 1254 г.

Что происходило дальше? Сын Даниила Лев никогда с «Ордой» не воевал, наоборот, пребывал с ней в самых теплых отношениях. В 1274 г. по его просьбе «ордынский хан Менгу-Тимур», чтобы поддержать Льва в его войне с литовцами, отправил татарское войско. Вновь, как и в рассмотренных нами прежде случаях, «татарское» войско состояло… из дружин Романа Брянского, Глеба Смоленского[58] и других русских князей. В 1277 г. «ордынская» рать вновь выступает на стороне Льва против литовцев, а в 1279-м – против одного из польских князей. В 1291 г. Лев с помощью неизменных «татар» отвоевал у поляков ненадолго город Люблин. Как писал впоследствии историк, «дружба Льва с татарами простиралась до того, что он держал при себе татарских телохранителей».

Соответственно, «татары» так никогда и не вторгались в Галицко-Волынское княжество, и все обиды, которые якобы галичане потерпели от «ордынского» войска, заключаются в том, что «орда», проходившая по княжеству во время похода на Венгрию, разграбила несколько лавок, у кого-то отобрала коней, у кого-то – одежду, что можно считать обычным бесчинством, какое позволяли себе проходящие по чужой земле войска, независимо от веры и национальности.

Одним словом, вся эта история может иметь одно-единственное объяснение: под именем «Золотой Орды» как раз и скрывалась Русь, а «татарами» были русские. Только в рамках этой гипотезы и поведение Даниила со Львом, и поведение «татар» выглядит вполне осмысленным, логичным, лишенным нелепостей, странностей, несуразностей…

О косвенных уликах

Речь пойдет не о косвенных уликах, а как раз об их полном и донельзя загадочном отсутствии.

Известно, что чужеземное вторжение в ту или иную страну, если только завоеватели были не примитивными грабителями, спешившими поскорее скрыться с добычей, а стремились установить свое господство и остаться в качестве правящей элиты, отличалось некоторыми особенностями. Всегда в стране, попавшей под владычество иностранцев, вводились некие новшества, отличавшиеся от прежних порядков, установлений, обычаев.

Норманны Вильгельма (Гийома) Завоевателя[59] в самый короткий срок построили в Англии множество укрепленных замков, ничуть не похожих на прежние укрепления саксонских танов. Подавляющее большинство земельных владений поменяли своих хозяев, перейдя от саксов к норманнам[60]. Соответственно, изменились отношения меж податными сословиями и сеньорами, став больше похожими на «континентальные». Пришел новый язык, изменились даже границы церковных епархий.

Примеров в истории множество. С приходом завоевателей бывшую элиту сменяла новая, принадлежащая сплошь и рядом к другому этносу (Англия, Хорезм), пресекались старые династии королей и падишахов, менялась структура администрации (новые должности и их названия), количество и границы провинций, порой велась яростная борьба даже с безобидными старыми обычаями, порой менялись и вера, и само название страны.

Одним словом, всегда и везде новшества, вносимые завоевателями, были весьма обширны и качественно отличались от прежних установлений.

Всегда и везде… кроме подвергшейся «татаро-монгольскому нашествию» Руси.

Как ни бьешься, невозможно обнаружить ничего, хотя бы отдаленно похожего на занесенное завоевателями новшество. Ни в одной области жизни. Даже пресловутая «дань», которую пришлось выплачивать «татарам», не есть для Руси совершенно новым явлением. Испокон веков либо русские платили дань соседям, либо соседи русским, либо одни русские земли – другим.

Религия? Никаких покушений на нее не предпринималось, наоборот, «татары» наделили церковь еще большими льготами, чем имевшиеся прежде, а священники, за редчайшими исключениями, не пострадали.

Штурм и разорение городов? И здесь можно с уверенностью сказать, что «татары» ни в чем не превзошли прежних агрессоров – как мы помним, не гнушавшихся «обдирать» иконы в храмах, хотя сами были христианами, гнать на продажу монахов и монахинь помоложе и покрепче…

Вот примечательный случай из времен войны Новгорода с соседями. Зимой 1170 г. после военной победы новгородцы «наловили столько суздальцев, что продавали их за бесценок, по 2 ногаты» (в гривне было 20 ногат). Интересно, кстати, кому новгородцы сбывали живой товар? Летописцы об этом молчат. Вполне может быть, что и «бесерменам»…

Впрочем, тот, кто вздумал бы жалеть бедных суздальцев, столь безжалостно продаваемых в рабство, поторопится. Дело в том, что это как раз суздальцы заявились под новгородские стены в поисках добычи – и, надеясь на победу, заранее бросали жребий у себя в лагере, разыгрывая конкретные новгородские улицы, женщин и детей (так, между прочим, они годом ранее поступили и в Киеве). Делили шкуру неубитого медведя, а вышло совсем наоборот…

Кстати, будучи тогда в Киеве, ратники Андрея Боголюбского грабили всех подряд – «весь Киев, и игуменов, и попов, и чернецов, и латинян, и купцов чужестранных».

Чем отличаются от описаний «татарского нашествия» следующие строки из летописи: «От княжьих усобиц век людской сократился. Тогда в Русской земле редко пахарь ступал, но часто вроны граяли, павших деля, и галицы перекликались, спеша на еству»? Сообщение Киевской летописи о нападении на один из русских городов князя Игоря Северского (того самого, кому посвящено «Слово о полку Игореве»!): «…не щадя христиан, взял мечом город Глебов у Переяславля, и немало зла приняли тогда безвинные христиане: разлучен был отец с детьми своими, брат с братом, друг с другом, подруга с подругою, и дочери от матерей отняты были, и пришло все в смятение от полона и печали, живые мертвым завидуют, старцы печалуются, юноши изранены люто, немилосердно».

Если убрать из этой записи имя русского князя, совсем не трудно присовокупить и эту летопись к сообщениям о «татарских зверствах…»

Коварство «татар», нарушивших на Калке данное князьям честное слово, оказывается, имеет достаточно аналогов в русской истории.

В 1095 г. два половецких хана, Итлар и Китан, приехали в Переяславль, чтобы заключить мир с Владимиром Мономахом, которого историки называли впоследствии «наиболее рыцарственным из русских князей того времени, наиболее уважавшим клятвы и договоры».

Интересно, как же вели себя тогда «менее» рыцарственные? События разыгрались следующим образом: хан Итлар со своими людьми вошел в город и остановился на подворье воеводы Ратибора. Китан стал возле городских валов, по тогдашнему обычаю приняв к себе в качестве заложника сына Мономаха, Святослава.

Ночью Ратибор, его сыновья, киевский боярин Словята и дружинники стали уговаривать Владимира перебить половцев. «Рыцарственный» князь поначалу колебался, напоминая, что дал половцам клятву, однако оппоненты выдвинули железный довод: известно, что половцы частенько нарушают клятвы, а значит, и эти двое ханов могут оказаться клятвопреступниками, так что следует убить их раньше, чем успели проявить коварство…

Надо полагать, такая логика князя убедила быстро. Потому что дальнейшее разворачивалось в бешеном темпе: еще до рассвета воины Словяты подкрались к стану Китана, выкрали молодого княжича, а потом перебили хана со всеми его людьми. Надо полагать, это было проделано достаточно тихо – в городе никто и не встревожился. Итлар и его люди утром как ни в чем не бывало отправились в дом Владимира позавтракать и обогреться. Едва они вошли в горницу, вылетело несколько потолочных досок, и прятавшиеся на чердаке русские воины засыпали половцев градом стрел, уничтожив всех до единого.

На этом, знаете ли, не кончилось. Русские войска помчались в степь, к кочевьям убитых ханов, и застали половцев врасплох, не встретив ни малейшего сопротивления, – в кочевьях полагали, что их ханы сидят на честном пиру у Владимира, стоит мир, и опасаться нечего. Победители захватили богатую добычу – скот, добро, пленников.

Нужно ли удивляться, что на следующий год половцы в отместку дотла выжгли город Юрьев-на-Роси?

«Татар» принято упрекать в том, что они злодейским образом убили нескольких русских князей.

Снова – ничего нового. Лет двести до того русские князья убивали друг друга, в том числе – родных братьев. И не всегда просто убивали – в 1098 г. внуки Ярослава Мудрого Святополк и Давид обманом захватили своего племянника Василько Ростиславича, которому в ту же ночь княжеские конюхи выкололи глаза. Когда Владимир Мономах принялся упрекать Святополка с Давидом (то, что они сделали, даже на фоне тогдашних буйных нравов было чем-то исключительным), братья, не моргнув глазом, заявили: Василько-де «замышлял» против них, вот они и опередили…

В 1153 г. великий князь Изяслав вступил в сражение с галичанами. К вечеру он велел своей дружине поднять галицкие стяги. Обманутые этой хитростью рассеявшиеся по полю галичане стали собираться к ним – и попадали в плен. Прикинув, что число пленных даже превосходит его собственную дружину, князь Изяслав велел перебить пленных, всех до единого (спаслись только немногочисленные бояре). По словам позднейшего историка, «такое вероломство и варварство против русских людей со стороны одного из наиболее любимых народом князей киевских вызвало у киевского летописца только следующее краткое замечание: «Великий плач был по всей земле Галицкой»».

На фоне всего этого сущим ангелом и голубиной душой выглядит старший сын Мономаха Мстислав. Враждуя с полоцкими князьями, он каким-то образом ухитрился захватить большинство из них вместе с женами и детьми. И, посадив на ладьи, отправил в Царьград к своему родственнику императору Иоанну Комнину. Там князья, по некоторым известиям, поступили на императорскую службу и отличились в походах против сарацин. А ведь мог и потопить в Днепре всех поголовно…

(Столь же кротким нравом отличался князь Владислав II, сын польского короля Болеслава Храброго. Прогневавшись на одного из своих бояр, он велел отрезать бедняге язык и выколоть глаза, но не препятствовал покалеченному сбежать на Русь. А мог бы и повесить…)

В этой связи стоит отметить, что в «Повести о битве на Калке» есть место, которому решительно нельзя доверять. Я имею в виду строки: «Собравшись, богатыри решили, что если они будут служить князьям в разных княжествах, то поневоле перебьют друг друга, поскольку между князьями на Руси постоянные раздоры и частые сражения. И приняли они решение служить одному великому князю в матери всех городов Киеве».

Увы, эта сцена, якобы относящаяся к 1223 г., вовсе не подтверждается сведениями из реальной жизни. Дружинники, то есть профессиональные воины, жившие исключительно захваченной в битвах добычей и «данями», никак не могли, подрывая основы собственного благополучия, собраться все вместе и провозгласить «вечный мир». Более жизненна другая сцена: когда один из русских князей пошел в поход на русский же город и уже готов был покончить дело миром, его собственные дружинники, настроившиеся на добычу, резко этому воспротивились, заявив: «Мы их не целовать пришли». И форменным образом вынудили князя начать приступ…

Особо подчеркиваю: все вышеизложенное ни в малейшей степени не отличается от общеевропейской «практики». Такие уж времена стояли. Во Франции, скажем, идея национального государства, где обитают «французы», родилась только во второй половине XVII века. Только к 1445 г. удалось ввести практику, когда все официальные документы королевства писались исключительно на французском языке. До того во многих провинциях их составляли на местных наречиях. Собственно французский употреблялся только в Париже и примыкавшей к нему области Иль-де-Франс. На юге был в ходу «романский язык», или «разговорная латынь». В Лимузене говорили на «лемози», а в Провансе – на «пруенсаль». На севере был в ходу диалект «ойль», на юге – «ок». Эти диалекты до сих пор в ходу. Можно вспомнить роман Мерля «Мальвиль» – его герои с юга Франции то и дело вынуждены переходить с местного языка на французский, потому что их друг-парижанин местного попросту не понимает…

Вполне естественно, что люди, говорившие на разных языках, ощущали себя «иностранцами» по отношению к тем, чей язык был непонятен. На Руси не было столь углубленных языковых различий, но, как видим, новгородцы без всякого внутреннего сопротивления торговали пленными суздальцами, а рязанцы – киевлянами (за долгие века до «невольничьих рынков Крыма»!).

Милый штришок, свидетельствующий о нравах той эпохи: москвичи частенько именовали рязанцев «полоумными людищами», а те, в свою очередь, любили говаривать, что «против московских трусов надобно брать не оружие, а веревки, чтобы вязать их».

Стоит ли удивляться, что сам Владимир Мономах, рассказывая о взятии Минска, в котором принимал участие, сознается: во взятом городе не осталось в живых «ни челядина, ни скотины»?

Между прочим, в глазах современников тех событий вся эта череда осад, захватов городов и безжалостного грабежа выглядела несколько иначе, чем в наших. Несмотря на писаные законы вроде «Русской правды» и «Салического кодекса», от Бискайского залива до Уральских гор действовало так называемое право обычая (в Италии – «сейзина», в Германии – «гевер»). Грубо говоря, свершившийся факт как раз и становился законным аргументом. Если у западноевропейского герцога или русского князя хватало сил захватить какой-то город – сие автоматически и давало ему права владения. С этим обычаем в свое время оказались бессильны справиться даже римские папы…

Доходило, как водится, до курьезов, когда некое событие, совершившись два-три раза, превращалось в обычай. В начале IX в., когда в королевских погребах однажды не хватило вина, несколько бочек попросили у монастыря Сен-Дени. А потом… стали требовать такое же количество каждый год в качестве обязательной повинности. Чтобы ее отменить, понадобился особый королевский указ…

В Ардре какой-то сеньор завел у себя медведя. Местные жители, которым нравилось смотреть, как мишка дерется с собаками, неосмотрительно предложили его кормить. Косолапый вскоре помер, но сеньор требовал, чтобы ему и впредь приносили пищу в таких же количествах. Неудивительно, что распространилась даже особая формула «о ненанесении ущерба»: когда король просил денег у вассалов, а епископ недолгого приюта у коллеги, тот, кого просили об услуге, непременно подсовывал на подпись договорчик со стандартным оборотом: «Оказываемая мною любезность не должна быть впоследствии обращена в постоянную повинность с моей стороны»…

Мы, кажется, отвлеклись… Вернемся к «татарам».

Итак, дополнительным аргументом в пользу того, что «вторжение» насквозь выдумано, является еще и то, что мнимое «вторжение» не внесло в русскую жизнь ничего нового. Все, что творилось при «татарах», существовало и раньше в той или иной форме. Нет ни малейших следов присутствия иного этноса, иных обычаев, иных правил, законов, установлений. Погромы, грабежи, клятвопреступления и убийства – всему этому с небывалой легкостью находятся аналоги в прежней русской истории. Вплоть до торговли пленниками.

А примеры особо отвратительных «татарских зверств» при ближайшем рассмотрении оказываются вымышленными. Как это было с В. Чивилихиным, сделавшим потрясающее открытие: оказывается, при осаде Козельска татары рубили павших на куски, вытапливали из них жир и этим жиром как раз спалили город…

Откуда же взял Чивилихин эти сенсационные факты?

Оказывается, позаимствовал из труда нашего старого знакомого, известного сказочника Плано Карпини. Это Карпини посреди прочих фантазий воткнул и такую: «…они обычно берут иногда жир людей, которых убивают, и выливают его в растопленном виде на дома, и везде, где огонь попадает на этот жир, он горит, так сказать, неугасимо».

О «неугасимости» человеческого жира – конечно же, наврано. Излишне добавлять, что ни один автор, кроме Карпини, о столь экстраординарном обычае «монголов» не сообщает.

Кстати говоря, обнаружились любопытные совпадения книги Матфея Парижского о «зверских нравах диких татар» и… древних пропагандистских трудов русских книжников о половцах. И там, и здесь «дикие кочевники» взахлеб пьют кровь, за обе щеки наворачивают человечину, едят собак, падаль, волков, лисиц… И там, и здесь не приводится никаких конкретных примеров – хотя бы раз назвали имя бедняги, которого «дикие кочевники» слопали по своему обычаю. Нет подробностей. Не уточняется, кого съели кочевники, где, когда и при каких обстоятельствах. Повторяю, сходство столь поразительное, что я отныне подозреваю, что Матфей попросту прочитал старые русские рукописи, зачеркнул повсюду «половцев» и вписал на их место «татар»…

Даже Чивилихин, ненавидевший «татаровей» столь люто, словно они спалили его собственную дачу и охально изобидели его собственную супругу, однажды расслабился интеллектом настолько, что вывел примечательные строки: «народная память хранила имена и деяния богатырей, олицетворявших сопротивление грабителям и захватчикам, которые слились в СОБИРАТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ «татар»…»

«Татар» заключил в кавычки не я, а Чивилихин, невзначай написавший истинную правду. Собирательный образ – в этих словах и кроется загадка…

А уважаемый мною Д. Иловайский написал следующее: «Жестокие пытки и кнут, затворничество женщин, грубое отношение высших к низшим, рабское низших к высшим и тому подобные черты, усилившиеся у нас с того времени, «суть несомненные черты татарского влияния».

Можно подумать, что Западная Европа, где фальшивомонетчиков варили в масле, заговорщиков разрывали на куски лошадьми, а малолетних детей вешали за мелкие кражи, когда-то переживала «татарское иго». Можно подумать, это «татары» пустили в обращение в Европе приветствие «сервус» (продержавшееся в иных странах до XX столетия), которое в буквальном переводе означает даже не «ваш слуга», а «ваш холоп». Можно подумать, в Европе «низшие» фамильярно хлопали «высших» по плечу, встретив на улице, а «высшие» угощали «низших» табачком и расспрашивали, как идут дела с уборкой брюквы…

(Зато я согласен с Иловайским в другой его фразе. Там, где он пишет, что татарское иго оставило следы своего влияния «и в некоторых государственных учреждениях». Вот здесь все верно. Экс-министр финансов Лифшиц – сущий баскак из русских сказаний. Вспомните удалое: «Надо делиться!» Ну чисто Иван Калита под стенами Новгорода. Немногим уступает и Евгений Ясин, во время своего визита в Красноярск в июле сего года заявивший с кровожадным простодушием ханского баскака: «Налоги надо ДРАТЬ с богатых. Возьмите, например, и опишите все коттеджи в Красноярске, и взимайте с владельцев налоги». Быть может, это у них генетическая память вещует? Баскак-прапрадедушка о себе заявил?)

Известна поэтическая легенда о трагической смерти юного княжича Владимира Юрьевича – перед штурмом Владимира-города «злые татаровья», взявшие княжича в плен, убили его на глазах осажденных. Эта легенда самым удивительным образом во многом перекликается с реальными обстоятельствами смерти одного из знатнейших чешских магнатов, Завиша Фалькенштейна. История его любви к королеве, столкновения с королем, история, где причудливо (как водилось в Средневековье) смешались измена, ратная храбрость, романтика и подлость, слишком длинна, чтобы ее тут пересказывать. Перейдем сразу к финалу.

В самом конце XIII в., когда Завиш попал в плен к людям короля, его долго возили по стране, объезжая один за другим замки родственников и друзей Фалькенштейна. И каждый раз повторялась одна и та же картина: неподалеку от стен палачи устанавливали плаху и призывали защитников замка сдаться, грозя, что в противном случае Завишу отрубят голову. Замки сдавались.

Замков было много, и продолжалось это долго. В конце концов Завиш, видимо, понял, что ему в любом случае не сносить головы, и возле крепости Глубокая стал кричать ее защитникам, что сдаваться ни в коем случае не следует.

Глубокая так и не сдалась. Завишу, естественно, снесли голову. Видимо, эта история, попав на Русь, под пером какого-то книжника позднейших времен и превратилась в сказание о княжиче Владимире…

Закончу этот раздел напоминанием об одном любопытном направлении средневековой мысли. Оказывается, средневековая Западная Европа… отчего-то была убеждена в «существовании на Востоке огромного царства некоего христианского властителя «пресвитера Иоанна», чьими потомками и считались в Европе ханы «монгольской империи»!

Это убеждение держалось чрезвычайно стойко – на протяжении более чем двухсот лет, сохраняясь еще в XV столетии!

Многие европейские хронисты «отчего-то» отождествляли пресвитера Иоанна с Чингисханом. Чингисхана, кстати, «отчего-то» именовали и «царем Давидом» (на Руси хватало князей с именем Давид).

«Некто Филипп, приор провинции Святой земли доминиканского ордена, – пишет современный историк, – принимая желаемое за действительное, отписал в Рим, что христианство господствует везде на монгольском востоке».

Почему же – «принимая желаемое за действительное»? Так и обстояло. «Монгольским востоком» была Русь, вполне христианская страна.

Знаете, с кем, согласно европейским авторам, поддерживал «пресвитер Иоанн» особо теплые и доверительные отношения?

С Фридрихом II Гогенштауфеном! Тем самым, что стал единственным из европейских монархов, кто не испытывал ни малейшей тревоги при известии о вторжении «татар» в Европу. Единственным, кто переписывался с «татарами» – и, как показывает наша реконструкция, вел совместно с ними военные действия против папы.

А некий аббат Одо из монастыря Сен-Реми в Реймсе (1118–1151) писал своему знакомому графу Томасу, что находился в Риме, когда там пребывал патриарх из царства пресвитера Иоанна.

Слишком много совпадений, вернее, взаимно подтверждающих друг друга доказательств. В сочетании с тезисом о том, что никаких монголов из Центральной Азии никогда на Руси не появлялось, а «Орда» была не более чем русским войском, информация о «царстве пресвитера Иоанна» как раз и становится завершающим штрихом картины.

Иначе не объяснить, почему Европа более чем двести лет не сомневалась в реальности «Иоаннова царства». Можно допустить, что в Западной Европе XIII–XV вв. плохо знали о происходящем в ОТДАЛЕННЫХ краях вроде Индии, Индокитая, Индонезии. Так и было.

Но невозможно поверить, что западноевропейцы в те же времена получали в корне неверную информацию о том, что творилось на пространстве от польско-русской границы до Уральских гор. Не забывайте: начиная века с десятого, в Киеве, Новгороде и Смоленске обосновались довольно крупные общины купцов чуть ли не из всех западноевропейских стран. То есть жили там постоянно на протяжении столетий. А любой купец в те времена (да и в более поздние) – это всегда еще и разведчик, обязанный поставлять не сплетни и сказки, а точную информацию – политическую, военную, торговую. Можно ли допустить, чтобы Западная Европа, располагая столь старой и отлаженной осведомительной сетью, двести лет принимала за «царство пресвитера Иоанна» орды диких кочевников?

Ни в коем случае. Вспомните о священнике Монтекорвино, еще в 1290 г. побывавшем в Индии, – он сообщал не вымыслы, а точные сведения. Так что не следует переоценивать «темноту» европейцев.

Между прочим, самым загадочным образом сгинул бесследно отчет королю Людовику IX его посла, французского монаха Андре Лонжюмо, как раз и ездившего в Каракорум. Известно лишь, что Лонжюмо побывал… на южном и восточном берегу Каспийского моря. НАСТОЯЩИЙ Каракорум, как помните, располагался либо в Крыму, либо на Волге. Возможно, в последующие века отчет Лонжюмо стал неудобен как раз тем, кто запустил версию о Каракоруме, стоящем посреди монгольских степей. Иногда рукописи горят…

Вообще, «классическая» теория, живописующая приход «диких монголов» из глубин Центральной Азии, захват ими Руси и прорыва их к Адриатическому морю плоха еще и тем, что постоянно заставляет нас считать идиотами обитателей чуть ли не всех стран, так или иначе соприкасавшихся в XIII в. с «татарами». В самом деле, сторонники «общепризнанной» версии приглашают нас верить, что:

1. Русские были идиотами, потому что даже после битвы на Калке не в состоянии внятно объяснить, с кем сражались князья.

2. Западноевропейцы были идиотами, потому что двести лет принимали диких кочевников за христианских подданных пресвитера Иоанна.

3. «Монголы» были идиотами, потому что лишь девятнадцать лет спустя после покорения Руси сообразили устроить перепись населения и разослать сборщиков дани.

А заодно с ними идиотами были: епископ Кромер, утверждавший, что на Польшу напала русская рать; мастер, изобразивший на надгробии герцога Генриха русского вместо «дикого татарина»; все русские и западные историки, причислявшие татар к европейским народам; летописцы, нарекавшие «ордынских ханов» христианскими именами; Батый, отчего-то скрупулезно продолжавший политику Всеволода Большое Гнездо вместо того, чтобы заниматься собственными делами; ученейший Лызлов, ни словом не упомянувший о «великой монгольской империи от Волги до Пекина»; и многие, многие другие.

Лично я в столь повсеместное и тотальное распространение идиотизма в строго определенный временной период поверить просто не в состоянии. Наша реконструкция событий хороша хотя бы тем, что не усматривает в прошлом столь несметного скопления идиотов, какое расплодили сторонники «классической» версии. У нас все как раз весьма логично, лишено нелепостей и несуразностей…

Север и Юг

В том, что со временем слово «татары» перестало означать «вооруженную силу», «войско» и прилепилось к конкретному народу, нет ничего удивительного. Почти схожие примеры в истории прекрасно известны: когда военный термин приобретал характер политического ярлыка, синонима. А то и наоборот…

«Мамелюками» в Венгрии в XIX веке звались приверженцы одного из тогдашних политических течений, а также группа депутатов парламента. Слово «янычар» сплошь и рядом становилось синонимом необузданности, зверства, вольницы – хотя термин «ени чери» на деле означает «новое войско». (В свое время войско янычар и в самом деле было «новым» по сравнению с существовавшей до того пехотой «яя».)

От слова «всадник» образовано французское и немецкое «дворянин», то есть «шевалье» и «риттер». «Улан» в турецком языке первоначально означало что-то вроде молодого холостого парня – из таких набирались особые конные полки. Впоследствии стало названием рода войск практически во всех европейских странах, как и «гусар» (первоначально «хусар» – что-то вроде удальца, сорвиголовы). Гусары участвовали еще в Первой мировой войне, а уланы дали свои последние бои в сентябре 1939-го…

Но самый яркий пример – «запорожец». Этот термин объединял людей любой национальности и любой прежней веры. В Запорожской Сечи мог остаться (при условии, что, каково бы ни было его вероисповедание допрежь, отныне он принимает православие) кто угодно – москвитянин, польский шляхтич, турок, степной кочевник, европейский искатель приключений. Постепенно этот плавильный котел превратил запорожцев в часть украинского народа.

Видимо, то же самое происходило и с татарами…

Кажется, настало время переходить к отточенным формулировкам и обобщающим гипотезам.

В моем представлении, дело обстояло примерно следующим образом. От Новгорода до Северного Кавказа[61] и восточных берегов Каспийского моря обитали если и не стопроцентно родственные по крови народы, то жившие в некоем симбиозе, опять-таки порождавшем многовековые родственные связи, соучастие в делах друг друга, полностью отвечавшее обычаям феодальной эпохи: когда вчерашние враги завтра объединяются против общего противника, а послезавтра этот противник становится союзником кого-то из тех, с кем только что воевал. Феодализм не знает непримиримых враждующих лагерей как меж родственными народами, так и внутри одного народа. Непримиримость, национальная или религиозная, некие четкие рубежи, по обе стороны которых обитают постоянные, заклятые враги – изобретение более позднего времени.

В этой причудливой смеси столь же причудливо формировались союзы, коалиции, браки, дружба и вражда. Москвитяне, русские, волжские болгары, половцы, печенеги, южные татары и «татары европейские», по большому счету, были обитателями одной огромной коммунальной квартиры, где хватает и пьяных драк, и умиленных лобызаний. Не стоит забывать, что в те времена религии были еще неустоявшимися, не обретшими тех четких «рубежей распространения», с которыми мы сталкиваемся в более поздние времена. А потому половцы и татары были христианами, а в северных русских землях все еще шла упорная борьба с остатками язычества. Ислам понемногу проникал в южные области «Золотой Орды», т.е. огромного региона, объединявшего все вышеназванные народы. Но не стал еще автоматически связываться с понятием «татары». Словом «татары» по старой памяти назывались войска.

Первоначально я полагал, что безоговорочный разрыв меж Севером и Югом и в самом деле связан с именем хана Узбека, который в XIV в. железной рукой ввел на юге мусульманство, вынудив татарских приверженцев христианства массами бежать на север, на Русь. Однако углубленное изучение летописей и книг ранних историков вроде Лызлова показывает, что все гораздо сложнее, и процесс был не в пример более длительным…

При словах «Крымское ханство» в сознании у нас прямо-таки автоматически возникает образ лютых супостатов, то и дело совершавших набеги на Русь, чтобы уводить вереницы пленных и потом продавать их на невольничьих рынках.

Все верно. Вот только образ этот стал соответствовать истине лишь после… 1506 г. До этого обстояло совершенно иначе. Даже верные сторонники «классических» версий вынуждены сквозь зубы признавать: врагом России Крымское ханство стало лишь в начале XVI в.

Ранее этого времени мы сталкиваемся все с тем же симбиозом.

В VIII–XV вв. в Крыму преспокойно обитают генуэзцы и славяне. «Татарского» владычества, в общем, не чувствуется – одни «татары» кочуют по крымским равнинам с табунами, зато у других – свои города[62]. На Руси тем временем потомки Александра Невского строят централизованное государство, опираясь на «татар», т.е. на войско, содержащееся на средства, собранные в виде «татарского» налога-десятины и состоящее из рекрутов, призванных по «татарскому» варианту мобилизации – т.е. служить обязан каждый десятый.

Управляющие Крымом ханы сплошь и рядом выступают как верные союзники славян. Более того, они частенько – вассалы славян…

Примеров множество. В 1421 г. крымчане – союзники великого князя Василия в походе на Казань[63]. Чуть позже помогают князю в его борьбе с печально известным Дмитрием Шемякой. В 1491 г., наоборот, русские войска появляются в Крыму, чтобы помочь хану Менгли-Гирею в его борьбе со своими сепаратистами. 1499 г. – Москва и Крым выступают на Литву, позже совместно воюют с той же Казанью и Польшей.

Когда в 1443 г. умирает бездетным крымский хан Девлет-Гирей, послы крымских татар в поисках нового владетеля отправляются… в Польшу, к королю Казимиру! Дело в том, что именно в Польше, точнее в Литве, обитает Ачи-Гирей, имеющий больше всего прав на крымский стол. Литовский великий князь пожаловал Ачи-Гирею целый город, там он и обитает… Король Казимир, рассмотрев просьбу татар, утверждает Ачи-Гирея крымским ханом, и чтобы ввести его во владение, в Крым с ним вместе отправляется приближенный Казимира, «маршалек» Радзивилл.

(Между прочим, в Литве с завидным постоянством находят убежище крымские, золотоордынские и казанские ханы, потерпевшие поражение в междоусобной борьбе. Не на юг отчего-то бегут, к мусульманам, а в христианскую Литву…)

В 1444 г. под Рязанью внезапно появляется некий «ордынский царевич Мустафа» с «татарской» ратью. И просит… впустить его в город, чтобы перезимовать. Его впускают – как пишет в растерянности один из историков, «неизвестно почему».

Да, скорее всего, потому, что Мустафа не какой-то там дикий ордынец, а свой. Странны дальнейшие события – узнав, что Мустафа пребывает в Рязани, московский князь Василий Темный отчего-то разгневался и послал двух воевод с дружиной. Мустафа вынужден уйти из города, на него нападают с двух сторон: с одной – московская пешая рать, с другой лыжники-мордвины и рязанские казаки. (Впервые в русских летописях появляется это слово – «казаки».)

В конце концов Мустафу вместе с его отрядом уничтожили. История довольно грязноватая, не укладывающаяся в обычные штампы «злых ордынцев» и «защищающих отчизну русских»…

Давайте посмотрим список крымских, казанских и астраханских вельмож, выехавших на службу к московским государям.

1. Байтерек – астраханский царевич (при Иване III).

2. Царевич Исуп, как и Байтерек, племянник хана Шахмата-Ахмата (при Иване III).

3. Царевич Кайбул (при Иване IV).

4. Царевич Касим (при Василии Темном).

5. Царевич Кумы-Гирей – это уже несколько позже, при Федоре Иоанновиче.

6. Царевич крымский Мурат-Гирей – при Федоре Иоанновиче.

7. Крымский хан Нурдаулат (Нур-Даулет-Гирей). В 1478 г. получил от московского великого князя в удел Городец.

8. Шигалей, крымский хан (при Василии III).

9. Царевич Эгуп (при Василии III).

Список далеко не полон, охватывает лишь наиболее знатных, а всего их за двести лет были многие десятки, положившие начало русским дворянским, а то и княжеским родам. Как, по-вашему, могли бы все они так легко быть приняты в России, смогли бы так легко адаптироваться там, будь все эти люди «чужаками»? Да никогда в жизни! Здесь мы наблюдаем практически стопроцентную аналогию западноевропейской практике – когда англичане служили французскому королю, французы – английскому, а немцы – тем и другим. Все были свои, соседи, люди одного менталитета, спаянные общей историей, генеалогией, широко разветвленным родством и свойством.

(Между прочим, судьба царевича Шигалея – готовый сюжет для пухлого приключенческого романа. Судите сами. Выехал на русскую службу из Астрахани. Потом возведен Василием III на казанский престол. Свергнут сторонниками крымского хана. С русской ратью взялся разорять казанские земли, выстроил на них в 1523 г. город Васильсурск. 1531 – получил во владение Каширу и Серпухов. Вскоре «перед государем провинился гордостным своим умом и лукавым промыслом». О чем конкретно шла речь, сейчас неизвестно – но Шигалея отправили в ссылку на Белоозеро. 1535 – из ссылки его вернула княгиня Елена Глинская. 1539 – во главе русской рати разгромил под Костромой казанское войско. Вновь стал казанским ханом, но против него составили заговор, хотели убить, и Шигалей едва спасся. Участвовал в походе русских на Казань (1547), в строительстве города-крепости Свияжска (1551), награжден «золотым»[64] и посажен на казанский престол, освободил 60 тыс. русских пленников. Вновь казанская знать составляет против него заговор – Шигалей, узнав об этом, устраивает пир, приглашает на него заговорщиков, и его охрана прямо за столом приканчивает 70 человек. Не пожелал лично сдавать русским Казань, но в тайной переписке предлагал разрушить оборонительные укрепления города, чтобы Иван Грозный сам его взял. В 1552 г. покинул престол и удалился в Свияжск. Кончил дни касимовским царем.

Как вам биография?)

Вот о Касимовском царстве следует поговорить подробнее. Пример примечательный…

Около 1453 г. Василий II Темный пожаловал тому самому царевичу Касиму, выехавшему на Русь и помогавшему в войне против Шемяки, земли по левому берегу Оки. Разоренный Мещерский городок был отстроен вновь и получил название Касимов, а сам удел стал именоваться Касимовским царством. Просуществовало оно в составе Московского государства свыше двухсот лет. Касимовские цари, нужно обязательно отметить, впоследствии были вернейшими вассалам Москвы. Кстати, первыми на призыв Минина и Пожарского пришли как раз касимовские «татары», а Лжедмитрия II убил касимовский дворянин с «татарским» именем Петр и «татарской» фамилией Урусов, т.е. Русский.

Как видим, вновь перед нами то, что можно называть исключительно «симбиозом». Не исключено, кстати, что Касим был христианином – исторически достоверные сведения гласят, что мечеть в Касимове построена лишь в XVIII веке.

Другими словами, Север, т.е. Русь, и Юг, т.е. Крым, Казань и Астрахань до определенного времени действуют как некая общность. Все войны и раздоры, возникающие меж Севером и Югом, ничуть не отличаются от тех войн и раздоров, что имели место в «исконно русских» областях.

Ситуация резко меняется к концу XV века, и объяснение этому найти легко – часть Юга оказывается прочно привязана к исламскому миру. Турки в 1453 г. берут Константинополь, а в 1475 г. их сильный флот появляется в Крыму, покоряет тамошние итальянские города и мелкие княжества вроде Мангупского. Возникают новые «горячие точки», новая система военно-политических союзов. И возникает непримиримость. Название «Золотая Орда», отделившись от Руси-Татарии, становится обозначением одного Юга. Теперь это и в самом деле – «бусурманская» Золотая Орда, противостоящая христианской России, вообще славянскому миру. Теперь это – заклятый враг, с которым можно разговаривать только на языке силы.

Последние сторонники былой общности продержатся еще несколько десятков лет, но в конце концов всем им придется искать спасения на Руси. Меж Севером и Югом пролегла невидимая черта. Тут-то, такое впечатление, и начинает создаваться обширная пропагандистская литература, живописующая чужеземное, «ордынское» нашествие, случившиеся якобы в XIII в.

1506 г. Сразу несколько примечательных событий. Под Казанью разгромлено русское войско, причем один из русских воевод, боярин Шеин, попав в плен, был замучен, что полностью противоречиво прошлой практике. Последний крымский хан, еще пытавшийся как-то договариваться с Москвой, Шахмат, был свергнут, бежал в Литву, там оказался за решеткой и как-то очень уж кстати скончался по неустановленной причине (его приближенные, содержавшиеся под стражей в разных литовских городах, тоже вдруг поспешили умереть…).

Черта! После 1506 г. крымчане, казанцы и астраханцы уже всегда и во всем выступают в качестве заклятого врага России. Начинаются крымские набеги, жестокое противостояние… Память о прошлом понемногу размывается, начинает казаться, что «татары» всегда, с начала времен были лютыми ворогами. Польские историки XVI в. еще помнят, кто вторгался в Польшу, а Лызлов помнит, что татары вовсе не приходили из Монголии, но впоследствии версия о «нашествии монголов» начнет победное шествие…

Вот только загадки останутся. К примеру, тайна хана по имени Нагой (Нагай). Есть такая, крайне таинственная фигура. Считается, что этот хан по имени Нагой жил во второй половине XIII – начале XIV веков, был потомком Чингисхана, почти сорок лет правил Золотой Ордой. Со «степняком-кочевником» отчего-то поддерживали отношения многие тогдашние владыки – русские князья, польские и венгерские короли, правители Болгарии (не Волжской, а европейской), Сербии, а византийский император Михаил Палеолог даже выдал за хана свою побочную дочь Ефросинью (в юрту отправил? Кочевать с диким степняком? Утонченную византийскую даму? Что там насчет брюквы и дерева, гусаков и икры?).

Считается, что от хана Нагая как раз и пошло наименование народа ногайцев. Не знаю. Быть может. Однако, во-первых, даже официальная историография признает, что ногайцы впервые появились на исторической арене столетие спустя после смерти хана Нагая, а во-вторых, на Руси прекрасно известен старинный боярский род по фамилии Нагие. Мария Нагая была третьей женой Ивана Грозного, матерью незадачливого царевича Димитрия. Вот здесь созвучие имен Нагой-Нагие гораздо более многозначительно…

Не поискать ли нам в русской истории конца XIII в. могущественного князя, с которым поддерживали отношения польские и венгерские короли, правители Болгарии и Сербии, а византийский император даже выдал за него свою побочную дочь? Князя, правившего около сорока лет, распоряжавшегося другими русскими князьями, как своими вассалами? Причем сведения о нем в русской истории будут крайне скудными, подобно рассматривавшейся раньше нами паре: удивительно бесцветный, ничем себя не проявивший Батый и его современник, невероятно деятельный Александр Невский.

Пожалуй, подходящая кандидатура имеется – сын Александра Невского Даниил, которого историки считают «первоначальником» идеи собирания русских земель под руку Москвы. Несмотря на столь почетное звание, сведения о нем в русской истории крайне скудны. Его сын, знаменитый Иван Калита (который отчего-то совершенно неизвестен Лызлову) продолжал дело отца. Вместе они как раз и правили около сорока лет: сначала один, потом – другой, причем с занятием престола Калитой, как мы помним, «татары» отчего-то «перестали воевать русские земли».

Я вовсе не утверждаю, что «хан Нагай» – это собирательный образ Даниила Александровича Московского и Ивана Калиты (прежде всего потому, что не производил скрупулезного расследования). Всего-навсего подробно обрисовываю выбранный мной метод расследования. Очень уж настораживают эти странные «пары» – «татарские чаны», о чьей деятельности рассказывается крайне подробно, и сопутствующие им по времени русские князья, весьма незаурядные, но отчего-то удостоенные в русской истории лишь скупых упоминаний. Или наоборот – напоминающий скорее бледную тень Батый и средоточие энергии – Александр Невский, объединенные как раз общностью взятых на себя задач и целей, общими интересами. Если присовокупить к этому удивительное разнообразие мирских и крестильных имен, прозвищ… Словом, если кто-то другой потом возьмется изучать родословную Даниила Московского и Калиты и обнаружит, что женой кого-то из них была византийка, я особенно и не удивлюсь.

Гораздо больше меня увлекает другая загадка, на которую я не могу найти ответ по недостатку информации: почему традиция приписывает убийство хана Нагая «ордынцу» Тохте, но при этом прямо упоминается, что Нагая зарубили русские всадники?

Почему Узбек, этот якобы ревностный приверженец ислама, сделавший его единственной религией Золотой Орды, в то же время, по сведениям русских летописей, выдает митрополиту Петру грамоту, в которой подтверждает все «Батыевы» привилегии церкви, а также… письменно просит митрополита молиться за него самого, его семью и его царство? А потом преспокойно позволяет своей дочери Кончаке выйти замуж за Юрия Даниловича Московского и принять христианство?

А еще меня привлекает интереснейший вопрос: с кем сражался на Куликовом поле Дмитрий Донской и кому в 1480 г. противостоял на Угре государь всея Руси Иван III?

Север против Юга: старая династия?

В «классической» историографии битва на Куликовом поле объясняется традиционно: «злой ордынец», татарин Мамай коварно вознамерился если не изничтожить Русь под корень, то по крайней мере «истребить веру христианскую, дабы заменить ее магометанской». Соответственно, Дмитрий Донской выглядит защитником Отчизны и христианства, а причины, побудившие его схватиться с Мамаем на Куликовом поле, предстают исключительно светлыми и благостными.

Вот только при любом мало-мальски скрупулезном расследовании мгновенно выплывают недоуменные вопросы…

За два года до Куликовской битвы, в 1378 г., московские полки воевали на реке Воже с «татарским мурзой» Бегичем, якобы подручным Мамая. С этой битвы и начинаются вопросы…

Оказывается, после битвы на Воже русские захватили в подвергшемся разгрому татарском стане какого-то ПОПА «с мешком зелий и трав». Отчего-то этого попа мгновенно связали с весьма интересной личностью того периода – «мятежником и заговорщиком» Иваном Васильевичем Вельяминовым. Отец этого Ивана был последним, кто занимал в Москве высокую должность тысяцкого – нечто вроде градоначальника или мэра (но этот пост был наследственным). Дмитрий решил, должно быть, что «двум медведям в одной берлоге не ужиться», и пост тысяцкого отменил. Обиженный Иван, немало интриговавший против Дмитрия, бежал сначала в Тверь, потом… в Орду, то есть на Юг, уже почти отделившийся от Севера-Руси. И попа с ходу заподозрили в том, что он как раз и подослан отравить великого князя Дмитрия.

Таким образом сразу возникает интересная коллизия: выходит, события, именуемые «битва на реке Воже», каким-то боком были связаны со сложной интригой против Дмитрия, в которой участвовали тверичи, московские «эмигранты» и Орда… Бедного попа пытали и сослали в отдаленный монастырь, а в следующем 1379 г. Ивана Вельяминова, каким-то образом выманенного на Русь, захватили в Серпухове агенты Дмитрия, привезли в Москву и 20 августа казнили при большом стечении народа. Летописцы отметили, что у «многих смерть Вельяминова вызвала слезы» – очевидно, в этой интриге, во многом так и оставшейся для нас загадкой, симпатии немалой части москвичей были не на стороне своего князя. После этого долго и старательно охотились за сообщниками Вельяминова, казня их одного за другим, – все они, повторяю, были русскими.

А потом на Русь двинулся Мамай…

Во главе татарского войска, скажете вы?

Не угадали!

«Татар» в войске Мамая как раз и не наблюдается. То есть, по традиции его воины именуются «татарами», но состав их иной:

1. Ясы и аланы (то есть православные аланы и осетины!).

2. Черкасы (то есть казаки!).

3. Половцы и печенеги (славяне!).

4. «Фряги» (генуэзские наемники).

Вскользь упоминаются еще некие «бесермены», но, судя по тому, что это название чересчур общее, скорее расхожее клеймо вроде «злых татаровей», особо верить в них не следует.

Что любопытно, Сергий Радонежский поначалу уговаривает князя Дмитрия уступить «татарским» требованиям. Мог бы он вести себя так, будь целью Мамая уничтожение христианской веры, вообще Руси? Вряд ли. Значит, у Мамая была какая-то совершенно другая цель…

Князь Дмитрий все же собирается на битву. Логично будет предположить, что, прослышав о грозящей Руси и православию беде, на помощь ему придут другие князья?

На подмогу к Дмитрию не пришел никто! Ни один независимый, владетельный князь! Даже тесть Дмитрия и его тезка, Димитрий Константинович Нижегородский, не прислал ни единого человека. Уникальнейший случай. Мог смалодушничать один, отвернуться другой, из-за каких-то своих соображений не участвовать третий, но чтобы все до одного князья отказались помогать в отражении нашествия «безбожных татар», включая родного тестя Дмитрия, – такого на Руси не бывало ни до, ни после…

В чем же дело? Быть может, все прекрасно отдавали себе отчет, что это не «нашествие безбожных татар», а некое дело, касающееся одного Дмитрия? Другого объяснения я что-то не вижу…

Потом, правда, прибыли четверо князей – два Ольгердовича, Андрей Полоцкий и Дмитрий Корибут Брянский. Все четверо – литвины. Ни один русский князь так и не появился. Только несколько мелких вассалов Дмитрия.

И вновь, как в случае с «Повестью о битве на Калке», я намерен пользоваться исключительно первоисточником – «Сказанием о Мамаевом побоище».

Н. Костомаров обозвал его «множеством явных выдумок, анахронизмов, равным образом и преданий, образовавшихся в народном воображении уже позже». И добавил в сердцах: «Эта повесть никак не может считаться достоверным источником».

Я же как раз и полагаю ее достовернейшим источником, при внимательном изучении работающим как раз против «классической» теории…

«Повесть» приписывает Мамаю интересное заявление: «Я не хочу так поступать, как Батый, но когда приду на Русь и убью князя их, то какие города наилучшие достаточны будут для нас – тут и осядем, и Русью завладеем, тихо и беззаботно заживем».

После этого Мамай рассылает своим «татаровьям» следующий приказ: «Пусть не пашет ни один из вас хлеба, будьте готовы на русские хлеба».

Каково?! «Пусть никто из вас не пашет». Мамай обращается к своим подданным – следовательно, его подданные занимаются землепашеством. И никакие они не «дикие кочевники». Какое, к черту, землепашество у скотоводов-степняков?

Похоже, автор «Сказания», как ни обличал Мамая, попросту не сообразил, что иные подробности как раз и противоречат образу «дикой кочевой орды»…

Далее. Дмитрий, отправляясь на битву, заранее позаботился о «пропагандистском обеспечении». Он берет с собой десятерых купцов-сурожан (сурожанами звали тех, кто постоянно торговал с городом Сурожем в Крыму, имея там, говоря современным языком, «торговые представительства»). Все десять купцов перечислены поименно: Василий Капица, Сидор Алферьев, Константин Петунов, Кузьма Ковря, Семен Антонов, Михаил Саларев, Тимофей Весяков, Дмитрий Черный, Дементий Саларев, Иван Шиха. Особо уточняется: князь взял их для того, чтобы они «рассказали в дальних странах, как люди знатные». Рассказали о грядущей битве с Мамаем.

Снова перед нами нечто уникальное, не встречавшееся ни прежде, ни после. К чему, казалось бы, принимать заранее такие меры, если в других странах и так узнают, кто с кем дрался, кто победил? Нелепица какая-то…

А если – «лепица»? Если Дмитрий был как раз озабочен тем, чтобы в «дальних странах» узнали именно его версию событий? Сражение еще не состоялось, но уже готовы люди, которые должны были поведать Европе о нем…

Значит, существовала опасность, что «дальние страны» узнают не ту версию? Неправильную? Значит, для будущего сражения меж Дмитрием и Мамаем уже есть разные версии? У Мамая своя, у Дмитрия своя, у кого-то, возможно, третья?

Если это предположение – сплошная чушь, зачем Дмитрий заранее позаботился о людях с репутацией, именем и весом, которые должны рассказать как следует?

Что-то это мне напоминает… Ага, 1 сентября 1939 года, когда «коварные поляки» напали на радиостанцию в немецком городе Глейвице. И трупы «нападавших» готовы для обозрения, и репортеры как из-под земли выскочили, и свидетели имеются.

Можно вспомнить и советско-финскую войну. Не успели разорваться на советской территории «финские» снаряды, как с нашей стороны неведомо откуда появилась и армия вторжения, и даже настоящее «рабоче-крестьянское финское правительство».

Короче, что-то тут с князем Дмитрием нечисто, что-то он хитромудрое крутит…

Тогда же случилась загадочнейшая история, которую можно объяснить исключительно в рамках нашей гипотезы.

Иеромонах Даниил, ранее служивший при храме в «Орде», давно и долго ссорился с Дмитрием Донским. Он резко выступал против попытки Дмитрия назначить митрополитом всея Руси своего кандидата протопопа Митяя (это отдельная, прямо-таки детективная история, Митяй умер при загадочных обстоятельствах, когда плыл в Константинополь за благословением тамошнего патриарха).

Так вот, Даниил, покинув «Орду», обосновался в Троице-Сергиевой лавре и развернул бурную деятельность, призывая русских князей оставить распри и совместно выступить против «Орды». Продолжалось это довольно долго. Логично будет предположить, что Даниил, известный своей несгибаемой антиордынской позицией, окажется при Дмитрии Донском, когда тот двинется на Мамая.

Однако происходит фантастический вираж, которому историки до сих пор не могут подыскать вразумительных объяснений, – потому что увязли в плену «классической» версии. Когда полки Дмитрия приходят на Куликово поле, Даниил вдруг обнаруживается в стане… великого литовского князя Ольгерда, союзника Мамая, идущего на подмогу «татарам»! (Ольгерд немного опоздал и, узнав о поражении Мамая, благоразумно отступил.)

Так кто же был «Ордой»? Если признать, что Дмитрий Донской, поведение Даниила как раз логично и вполне объяснимо…

Между прочим, в воинстве Дмитрия, оказывается, есть и… разбойники. Основание? Цитирую «Повесть»: «…некий муж, именем Фома Кацибей, РАЗБОЙНИК, поставлен был в охранение великим князем на реке…» Князья, значит, с Дмитрием не пошли, а вот разбойники пошли. Интересно…

А вот Мамая, кстати, сопровождают не «разбойники», а князья и бояре…

Далее. Выехавший драться с Пересветом «татарин», обычно именуемый «Челубеем»… вовсе не татарин, а печенег, как сообщает нам «Сказание». Что ж, ничего удивительного, мы уже подробно рассмотрели этот вопрос и убедились, что никуда половцы и печенеги не «исчезали», а спокойно жили и в XIII веке…

Крайне загадочным выглядит и поведение самого Дмитрия на поле Куликовом. Если называть вещи своими именами, он прячется. Отдает свои доспехи и коня ближнему боярину, ставит его под великокняжеское знамя, а сам в облике простого воина становится в ряды. Не для того ли, чтобы легче было скрыться при неудаче? Как я ни рылся в описаниях разных и всяческих битв, аналогии поведению Дмитрия подворачивались исключительно… гм, не самые благородные. Предводители, старшие командиры, офицеры меняют свой наряд на одежду рядового солдата только для того, чтобы скрыться от победителей в облике «сиволапой пехтуры», с которой все взятки гладки. Если у кого-то есть другие версии, по которым поведение Дмитрия выглядит благородным, интересно будет их выслушать…

И, наконец, вот что говорится о Мамае: «Безбожный же царь Мамай, увидев свою погибель, стал призывать богов своих…»

Знаете, каких? Ну, Магомета, конечно. Однако Магомет на самом последнем месте…

Вот так. Отчего-то Мамай призывает старых богов, и Перун с Хорсом – уж точно славянские… Кто такой Салават, мне попросту неизвестно – но уж никак не мусульманский святой… А Раклий, по некоторым сведениям, – другое имя Семаргла, а Семаргл опять-таки языческий бог Древней Руси.

Между прочим, имя «Мамай» частенько встречается у казаков Запорожья. Более того, «казак Мамай» – один из любимых героев украинского фольклора.

Забегая вперед, упомяну о том, что теперь мне как-то по-иному представляется смерть Мамая в Кафе – после того, как в окружении Дмитрия замаячили сразу десять купцов, тесным образом связанных с Крымом, впору задаться вопросом: быть может, мы зря обвиняем в убийстве Мамая генуэзцев?

Так кто же с кем воевал на Куликовом поле? Почему и за что?

Каждый, разумеется, волен держаться своих предположений – принимать «классическую» версию либо выдвигать собственные. Дело это сугубо добровольное. Однако я сам отныне не в силах отделаться от впечатления, что на Куликовом поле столкнулись две династии – старая и новая. Быть может, существовали некие неизвестные нам династические связи, давшие в свое время «ордынцам», то есть жителям Южной Руси, повод претендовать на власть над всей Русью. Быть может (учитывая упоминание о «старых», языческих богах), это была последняя попытка «староверов», под которыми в данном случае понимаются славяне-язычники, взять верх над христианами. В любом случае веры в «классическую» версию о диких кочевниках, «злых татаровьях» и благородном князе Дмитрии у меня больше нет ни на грош…

Если Мамай (интересно, под каким еще именем он был известен современникам?) представлял людей, имевших какие-то законные права на московское княжение – сам был обладателем такого права, – все несуразности и нелепости, неизбежные при «классической» трактовке событий, как раз получают логичное объяснение. Понятно теперь, почему князья оставили Дмитрия один на один с проблемой, почему Сергий Радонежский отговаривал Дмитрия от сражения, почему в Мамаевом войске вдруг обнаруживается русский поп, а в его ставке – «политэмигранты» из Москвы, наконец, почему подданные Мамая – оседлые землепашцы.

Не было никаких «злых татаровей». На Куликовом поле сошлись единокровные враги. «Спор славян между собою» шел из-за московского престола – и только. А это коренным образом меняет дело…

Быть может, имеет смысл посмотреть другими глазами и на не менее известное событие – «сожжение Москвы Тохтамышем» в 1382 г.

Классическая версия незатейлива, она гласит: получив известия о приближении к Москве Тохтамышевой орды, Дмитрий Донской покинул город и отправился в свою «летнюю резиденцию» Кострому, где принялся собирать рать. Позже к нему присоединились его супруга, великая княгиня Евдокия, и глава русской церкви митрополит Киприан. Татары, обманом ворвавшись в город, устроили жуткий разгром…

В который раз обращение к подробностям приносит немало загадок…

Во-первых, в Москве в это время происходил охвативший весь город бунт. Простолюдины громили дома богачей, разбивали винные погреба, убивали и грабили. Великую княгиню выпустили из города, но не разрешили взять с собой драгоценности и казну. После чего грабители собрали свое вече и провозгласили воеводой неизвестно как оказавшегося в городе литовского князя Остея, которого Никоновская летопись называет внуком Ольгерда (напоминаю, в те годы Литва была злейшим врагом и соперником Москвы).

Во-вторых, митрополит Киприан поехал не в Коломну, а в… Тверь (опять-таки к врагам и соперникам Дмитрия).

После этого в город и ворвался Тохтамыш… В город, где давно уже свирепствовали грабежи и резня.

Как же поступил Дмитрий, собрав под Коломной войско? Догнал татар и обрушился на них, мстя за разорение Москвы?

Ничего подобного. Рать Дмитрия обрушилась… на Рязань, не сделав ни малейшей попытки преследовать татар!

Быть может, никаких татар и не было? А имел место примитивный бунт москвичей против ДМИТРИЯ. Дмитрием же и подавленный с обычной для тех времен жестокостью? Более того, не просто бунт, а заговор против князя Московского со стороны Рязани, Твери и Литвы?

В эту гипотезу очень уж хорошо укладываются все известные нам факты. И то, что воеводой был избран чужак-литовец. И то, что митрополит Киприан уехал в Тверь (летописи сообщают, что практически сразу же меж ним и Дмитрием возник острый конфликт, митрополит надолго перебрался в Киев, а Киев тогда находился под властью литовских князей…). И то, что Дмитрий не пытался преследовать татар, зато ударил на Рязань.

Любопытно, что историки в один голос пишут: сразу после «сожжения Москвы Тохтамышем» Рязань и Тверь отказались впредь признавать старшинство Дмитрия – другими словами, перед нами явная и недвусмысленная попытка очередного сепаратистского выступления. Удавшаяся попытка, которая, надо полагать, и началась с бунта в Москве – а последующие события на какое-то время притормозили процесс собирания русских земель под руку Москвы, под власть потомков Невского-Батыя.

И, наконец, как писал Г.В. Вернадский: «…из персидских источников известно, что в 1388 г. русские войска составляли часть великой армии Тохтамыша».

Часть? Или все войско? Снова перед нами примелькавшийся факт: войска под командованием «ордынского хана» на поверку оказываются состоящими из русских.

И последнее. Оказывается, и Дмитрий Донской, и Тохтамыш разбивали Мамая через три года после Куликовской битвы. В одно и то же время. Даже описания разгрома кое в чем совпадают.

И вновь возникает вопрос: Дмитрий Донской и Тохтамыш – два человека или один?

Не удивлюсь, если верно как раз последнее… Нелишне будет вспомнить, что в то же самое время на противоположном конце Европы происходили, в общем, схожие события – уже более шестидесяти лет продолжалась англо-французская война, которой суждено было длиться еще примерно столько же и войти в историю под названием Столетней (хотя воевали около ста шестнадцати лет).

Причины как раз династического порядка. Английский король был женат на французской принцессе и некоторые французские сеньоры были его вассалами. Когда во Франции пресеклась очередная королевская династия, английскому монарху хватило двух вышеупомянутых обстоятельств, чтобы претендовать на французскую корону. И началась война, конца которой дождались лишь правнуки тех, кто ее развязал…

Мы вновь сталкиваемся с несуразностями, недомолвками и откровенными умолчаниями, когда речь заходит о «стоянии на Угре». Как помнят те, кто получали хорошие отметки по истории, в 1480 г. войска великого князя московского Ивана III, первого «государя всея Руси» (т.е. властителя объединенной державы) и «орды» татарского хана Ахмата (Шахмата) встали на противоположных берегах реки Угры. После долгого «стояния» татары отчего-то пустились в бегство – и это считается концом «ордынского ига» на Руси.

Темных мест в этой истории – несказанное множество…

Начнем с того, что знаменитая картина, попавшая даже в школьные учебники, – «Иван III топчет ханскую басму» – написана на основе не подлинного события, а легенды, сочиненной лет через семьдесят после «стояния на Угре». Никакие ханские послы к Ивану не приезжали, и никакую ханскую грамоту-«басму» он в их присутствии торжественно не рвал…

Но это – запев, присказка, сказка будет впереди…

И вновь на Русь идет супостат, иноверец, грозящий, если верить современникам, самой вере христианской, самому существованию Руси. Что же, все в едином порыве готовятся дать супостату отпор?

Да ничего подобного… Снова, как и в случае с Дмитрием Донским, мы сталкиваемся с удивительной пассивностью и разбродом мнений. При известии о приближении Ахмата на Руси, полное впечатление, что-то происходит. Нечто, до сих пор непроясненное до конца. Реконструировать его можно попытаться лишь по скудным, отрывочным сведениям…

Оказывается, Иван III вовсе не горит желанием идти сражаться с супостатом. Ахмат еще далеко, в сотнях километров, а супруга Ивана, великая княгиня Софья… бежит из Москвы, за что удостоилась от летописца самых обличительных эпитетов. Мало того, параллельно в княжестве разворачиваются некие загадочные события. «Повесть о стоянии на Угре» повествует об этом так: «В ту же зиму вернулась великая княгиня София из побега, ибо она бегала на Белоозеро от татар, хотя никто за ней не гнался». И далее – более чем таинственные слова о тех самых загадочных событиях, единственное упоминание о них: «А тем землям, по которым она бродила, стало хуже, чем от татар, от боярских холопов, от кровопийц христианских. Воздай же им, Господи, по коварству их поступков, по делам их рук дай им… …ибо возлюбили они больше жен, нежели православную христианскую веру и святые церкви… и согласились они предать христианство, ибо ослепила их злоба…» [173].

О чем идет речь? Что сотворили бояре? И зщесь, и в других местах обличительный пафос летописцев достигает такого накала, что становится ясно: с такой яростью могут выражаться только современники событий, свидетели, очевидцы. Слишком свежа и неподдельна злость…

Что происходило в стране? Какие поступки бояр навлекли на них обвинения в «кровопийстве» и отступничестве от веры?

В точности неизвестно до сих пор. Немного света проливают, правда, сообщения о «злых советниках» великого князя, которые советовали не биться с татарами, а… «бежати прочь»!

Известны даже имена «злых советников» – Иван Васильевич Ощера Сорокоумов-Глебов и Григорий Андреевич Мамон. Самое любопытное, что сам великий князь, в отличие от исходящего злобой летописца, не видит в поведении двух ближних бояр ничего предосудительного – и впоследствии на них не ложится ни тени немилости, и после «стояния на Угре» оба до самой смерти своей пребывают в фаворе, получая новые пожалования и должности…

В чем же дело? Вовсе уж глухо, предельно туманно сообщается, что Ощера и Мамон, защищая свою точку зрения, упоминали о необходимости соблюдать какую-то «старину». Иными словами, великий князь должен отказаться от сопротивления Ахмату, чтобы… соблюсти какие-то древние традиции!

Вот это поворот! Выходит, Иван нарушает некие старые традиции, решив сопротивляться! Но тогда Ахмат, соответственно, предстает в своем праве? Иначе эту загадку объяснить невозможно.

Что, если, как и в случае с Дмитрием Донским, перед нами чисто династический спор? Вновь на московский престол претендуют двое – представители относительно молодого СЕВЕРА и более древнего ЮГА, и право Юга, такое впечатление, более весомо… У Ахмата больше прав, а у его соперника, соответственно, меньше, и последний сам это понимает, находясь в полной растерянности, а ближайшие советники лишь укрепляют в нем это намерение…

И тут в игру вступает ростовский епископ Вассиан Рыло… Именно его яростные, неистовые усилия переламывают ситуацию, именно он, если позволено будет употребить вульгарные обороты, прямо-таки выпихивает великого князя в поход. Не поленитесь, найдите «Послание на Угру Вассиана Рыло» и почитайте внимательно – оно много раз издано в переводе на современный русский язык…

Накал страстей и ораторского таланта потрясает. Епископ Вассиан увещевает, умоляет, взывает к совести князя, приводит массу исторических примеров, меж строк легонько грозит, что вся русская церковь может и отвернуться от Ивана, настаивает, прямо-таки вопиет… Напоминаю, что вся эта бездна красноречия, логики, эмоции направлена на то, чтобы убедить великого князя все-таки выйти на защиту своей страны… Чего великий князь отчего-то упорно не хочет делать, поддерживаемый в этом решении ближайшими советниками, упорно требующими соблюдать некую «старину» и уйти из Москвы…

Так у кого больше прав на московский престол, у Ахмата или Ивана III? Положительно, это в последний (или в предпоследний, о чем речь пойдет ниже) раз заявляет о своих правах старая династия…

Русское войско все-таки, к торжеству епископа Вассиана, уходит к Угре. Впереди – долгое, в несколько месяцев, «стояние». И вновь начинаются странности…

Завязываются переговоры меж русскими и Ахматом. Предельно странные переговоры, сразу скажем.

Ахмат хочет вести переговоры с самим великим князем.

Русские отказывают.

Ахмат идет на уступку – просит, чтобы прибыл брат или сын великого князя.

Русские отказывают.

Ахмат вновь уступает – теперь он согласен говорить с «простым» послом, но отчего-то этим послом непременно должен стать Никифор Федорович Басенков. (Почему именно он? Загадка…)

Русские… вновь отказывают. Даже в столь пустяковой вроде бы просьбе!

Получается, что в переговорах они нисколько не заинтересованы. Это Ахмат делает уступку за уступкой, это ему отчего-то необходимо договориться, но русские отвергают все его предложения…

Современные историки объясняют: Ахмат-де «намеревался требовать дань». Воля ваша, но нарисованная выше картина ничуть такой версии не соответствует. Если Ахмат был заинтересован лишь в вульгарной дани, к чему столь долгие переговоры? Достаточно было послать какого-нибудь мурзу, «злого татарина». Тот, не ломая шапки, нахально потребовал бы заплатить дань и отправился восвояси… Нет, все свидетельствует за то, что перед нами некая большая и мрачная тайна, не укладывающаяся в привычные схемы.

Наконец, о загадке отступления «татар» от Угры. На сегодняшний день в историографии существуют три версии даже не отступления – поспешного бегства Ахмата с Угры:

1. Череда «ожесточенных сражений» подорвала боевой дух татар.

(Большинство историков это отвергают, справедливо заявляя, что никаких «сражений» не было. Имели место лишь мелкие стычки, этакие «огневые контакты разведгрупп на нейтральной полосе», выражаясь современными терминами.)

2. Русские применили огнестрельное оружие, что привело татар в панический ужас.

(Полнейший вздор. К этому времени у татар уже было свое огнестрельное оружие. Русский летописец, описывая взятие московской ратью города Булгар в 1378 г., упоминает, что жители «пускали громы со стен».)

3. Ахмат «убоялся» решительного сражения.

Последнюю версию я комментировать не буду – просто-напросто жаль тратить время. Коли уж и так ясно, что все три версии истине, мягко говоря, не соответствуют…

А теперь – получайте сенсацию. Настоящую. Оглушительную. Звонкую. Ослепительную. Сейчас вы прочитаете о подлинных причинах бегства Ахмата с Угры, прочитаете то, что двести лет таилось в пыльных запасниках…

Слово – Андрею Лызлову!

Каково?! Для этого, надо полагать, русская сторона и затянула переговоры – пока Ахмат долго пытался добиться своих, уже неизвестных нам целей, делая уступку за уступкой, русские войска по Волге приплыли в столицу Ахмата и рубили там женщин, детей и стариков, пока у командиров не проснулось что-то вроде совести. Обратите внимание: не сказано, что воевода Гвоздев воспротивился решению Уродовлета и Обляза прекратить резню. Видимо, тоже пресытился кровью.

Естественно, Ахмат, узнав о разгроме его столицы, отступил от Угры, спеша домой со всей возможной скоростью…

А дальше?

Год спустя на «Орду» нападает с войском «ногайский хан» по имени… Иван! Ахмат убит, его войска разгромлены.

Не являются ли великий князь Иван и «Иван, хан ногайский» одним и тем же человеком? Стоит задуматься… Чтобы затушевать столь многозначительное совпадение, позднейшие историки перекрестили «ногайского хана» из «Ивана» в «Ивака», а его самого объявили… тюменским ханом. Вопреки тому, что четко написано в книге Лызлова, пользовавшегося, напоминаю, огромным количеством не дошедших для нас летописей.

(Между прочим, есть еще один вариант гибели Ахмата. Согласно ему, некий приближенный Ахмата по имени Темирь, получив от великого князя московского богатые подарки, убил Ахмата. Версия эта имеет русское происхождение.)

Обратите внимание на то, что воинство царя Уродовлета, устроившее погром в Орде, недвусмысленно именуется «православным». Похоже, перед нами – еще один лишний аргумент в пользу версии о том, что служившие московским князьям «ордынцы» были отнюдь не «бесерменами», а православными. Не один Гвоздев именуется православным, а все войско, пусть даже наполовину состоящее из «служилых татар» Уродовлета и Обляза…

И еще на одном крайне примечательном аспекте стоит остановиться. Ахмат, по Лызлову, – «царь». И Уродовлет, пусть он всего лишь вассал Ивана, – «царь». Зато Иван III – всего лишь «великий князь»?

Не следует думать, будто Лызлов употреблял титулы наобум, что в его время существовали некие вольности в обращениях с титулами, и всякий историк мог писать, как ему взбредет в голову. Ничего подобного. Во-первых, когда Лызлов писал свою историю, титул «царь» уже прочно закрепился за самодержцами российскими, то есть имел «конкретную привязку» и конкретное значение. Во-вторых, во всех других случаях Лызлов никаких таких «вольностей» себе не позволяет. Западноевропейские короли у него всегда «короли», турецкие султаны – всегда «султаны». Падишах – «падишах». Кардинал – «кардинал». Разве что титул эрцгерцога дан Лызловым в переводе – «арцыкнязь». Однако именно в переводе, а не в искажении!

Следовательно, в Средневековье существовала некая система титулов, отражавшая некие политические реальности, – и мы сегодня об этой системе осведомлены плохо. Нам уже непонятно, почему два вроде бы одинаковых ордынских вельможи именуются один «царевичем», а другой «мурзой», почему «татарский князь» и «татарский хан» – отнюдь не одно и то же. Почему среди татар так много обладателей титула «царь», а московские государи упорно именуются «великими князьями». Только в 1547 г. Иван Грозный впервые на Руси принимает титул «царь» – и, как пространно сообщают русские летописи, сделал он это только после… долгих уговоров патриарха.

С чего бы вдруг? Иван Грозный никогда не страдал излишней скромностью, нерешительностью, не маялся самоуничижением… Создается впечатление, будто он прекрасно понимал, что титул «царь» ему по каким-то скрытым от нас причинам носить как бы и «невместно»…

Не объясняются ли походы Мамая и Ахмата на Москву тем, что согласно неким, прекрасно понятным современникам правилам «царь» был выше «великого князя» и имел больше прав на престол? Что заявляла о себе какая-то династическая система, ныне совершенно забытая?

Существование такой системы подтверждается и наблюдениями академика Фоменко. Исследуя надписи на гробницах в Архангельском соборе Кремля, он выявил интересную особенность: есть просто «великий князь» – и «благоверный великий князь». Просто «князь» – и «благоверный князь». Дмитрий Донской, к примеру, «благоверный», но не «великий». Иван III – «великий», но не «благоверный». В чем тут разгадка? Боюсь, сегодня нам уже не доискаться…

Любопытно, что в 1501 г. крымский царь Шахмат, потерпев поражение в междоусобной войне, отчего-то всерьез ожидает, что киевский князь Дмитрий Путятич выступит на его стороне… Какие реалии того времени давали царю основания так думать? Неизвестно…

И, наконец, одна из самых загадочных сцен русской истории. В 1574 г. Иван Грозный отчего-то разделяет русское царство на две половины, одной правит сам, а другую… передает касимовскому царю Симеону Бекбулатовичу – вместе с титулами «царя и великого князя Московского»!

Историки до сих пор не придумали убедительного объяснения. Одни уверяют, что Грозный, по своему обыкновению, чудил, другие, не столь наивные, но более циничные, считают, что Грозный таким образом «перенес» на нового царя свои собственные долги, промахи и обязательства, третьи бормочут что-то о «веселой шутке».

Все эти версии не учитывают самого существенного – психологии человека тогдашней эпохи. Грубо говоря, были вещи, с которыми шутить не полагалось. С которыми просто не пришло бы в голову шутить. Среди таковых вещей, безусловно, были царский титул и царский престол.

Быть может, речь идет о совместном правлении, к которому пришлось прибегнуть в силу тех же забытых нами старых династических систем? Возможно, последний раз в русской истории эти системы заявили о себе…

Симеон отнюдь не был, как пытаются уверить историки, «безвольной марионеткой» Грозного – наоборот, это один из крупнейших государственных деятелей и военных того времени. И после того, как два царства вновь соединились в одно. Грозный отнюдь не «ссылал» Симеона в Тверь. Симеон был ПОЖАЛОВАН в великие князья Тверские. Стоит добавить, что Тверь во времена Ивана Грозного была «горячей точкой», едва усмиренным очагом сепаратизма, за которым требовался особый присмотр, и тот, кто управлял Тверью, непременно должен был быть довереннейшим лицом Грозного…

И, наконец, очень уж подозрительны те беды, что обрушились на Симеона после смерти Грозного. С воцарением Федора Иоанновича Симеона «сводят» с тверского княжения, ослепляют (мера, которая на Руси испокон веков применялась исключительно к владетельным особам, имевшим права на стол!), насильно постригают в монахи Кириллова монастыря. Но и этого оказывается мало – И.В. Шуйский отправляет беспомощного инока, слепого старика на Соловки. Чересчур уж много для «марионетки», «совершенно незначительной личности». Полное впечатление, что московский царь таким путем избавлялся от опасного претендента, обладавшего весомыми правами. Претендента, к которому относились крайне серьезно, – отсюда и чрезвычайные меры… По крайней мере, можно сделать вывод, что права Симеона на русский трон, как минимум не уступали правам Шуйского и других Рюриковичей…

(В заключение нужно упомянуть, что крепкий старик Симеон пережил всех своих мучителей. Возвращенный из соловецкой ссылки по указу князя Пожарского, он скончался лишь в 1616 г., когда в живых не было ни блаженненького Федора Иоанновича, ни загадочного Лжедмитрия I, ни поганца Шуйского…)

Итак, все эти истории – Мамая, Ахмата и Симеона, – стоит лишь отрешиться от догматического взгляда, крайне похожи на эпизоды борьбы за трон, а никак не войны со «злым супостатом». Поскольку чрезвычайно напоминают аналогичные схватки вокруг того или иного трона в Западной Европе, и не только там. Догматики как-то совершенно не принимают во внимание, что психология русских князей и европейских королей ничем особенным не отличалась. И те, кого мы с детства считали «избавителями земли русской от злых татаровей», на деле решали свои, династические проблемы – сиречь боролись с соперниками.

А чтобы показать, насколько схож менталитет разделенных многими тысячами километров народов (и закончить на веселой ноте после всех описаний зверств и коварства), приведу два случая из жизни – русской и китайской. Оба они считаются «полулегендарными», но это нас в данном случае волновать не должно…

Русь, XI в. В Суздальских землях завелся языческий волхв и стал, собирая толпы, проповедовать о необходимости возвращения к старой вере, причем имел у слушателей определенный успех. Когда его, говоря современным языком, рейтинг заметно вырос, встревоженный князь направил туда воеводу Яна.

Ян, как явствует из дальнейшего, был человеком сообразительным. Вместо того, чтобы с бряцаньем оружия и бравыми воплями рубить встречного и поперечного, он решил действовать тоньше – полагаясь на логику. Спрятав под плащ боевой топор, он стал в толпу и долго слушал, как волхв распинается о своей способности творить чудеса, прорицать будущее. Потом вышел вперед и спросил:

– Мил человек, вот ты тут нам красиво расписываешь, а скажи-ка лучше, что с тобой будет завтра?

Волхв, гордо подбоченившись и не подозревая подвоха, уверенно отвечал:

– Завтра я чудеса великие сотворю!

– А вот те хрен! – сказал Ян на чистейшем древнеславянском.

Вряд ли он сказал именно так, но смысл, надо полагать, был схожий. Вслед за тем извлек топор и от всей души почествовал оппонента по голове. Оппонент, естественно, преставился. Тогда Ян вопросил слушателей: может ли считаться чудотворцем и предсказателем этакий вот субъект, который не способен предсказать даже собственное ближайшее будущее?

Трудно определить, безукоризненная логика воеводы Яна убедила слушателей, или присутствие вооруженных дружинников Яна. Как бы там ни было, вольнодумцы «устыдились и отпали от ереси»…

Примерно те же времена, Китай. В городе Гумбуме жили гэгэны, то есть монахи. Когда-то они были самыми что ни на есть праведниками и святыми подвижниками, но со временем впали в «соблазн и разврат, забросили служение богу, ублажали свою грешную плоть всеми способами, какие только имелись в их распоряжении, словом, опустились до последней степени. Местное население их по старой памяти побаивалось (так как они объявили себя великими чудотворцами) и лишь бессильно скрежетало зубами, исправно поставляя в монастырь дары своих полей и огородов. Гэгэны, стервецы, блаженствовали.

До тех пор, пока не умер старый император. Его сын, вступивший на престол, по молодости лет был скептиком и вольнодумцем, а потому нисколько не боялся гэгэнов из Гумбума, овеянных зловещей славой магов и колдунов. Зато до него помаленьку стали доходить слухи, сплетни и письменные доносы о том, что на самом деле эти «святые отцы» давно уже опозорили высокое звание монахов-подвижников и занимаются черт-те чем.

Император велел скрупулезнейше проверить слухи и доносы. Проверили. Все подтвердилось.

Тогда юный император собственной персоной прибыл в далекий Гумбум. Весь город собрался вокруг главной площади. На площадь согнали гэгэнов, коих тут же взяли в кольцо императорские телохранители.

Восседавший в золоченом кресле юный император благожелательно и ласково улыбнулся гэгэнам, после чего медовым голосом изрек:

– О великие гэгэны! Я наслышан, что для вас нет тайн ни на земле, ни на небе, что вы превзошли все науки и высшую мудрость, что будущее вам открыто. Не скажете ли, высокомудрые гэгэны из Гумбума, когда вам суждено умереть? Что на сей счет вещуют звезды? Когда вы умрете, гэгэны из Гумбума?

На площади стояла мертвая тишина. Гэгэны, уже давно почуявшие, что дело пахнет керосином, проглотили языки, не зная, что тут можно соврать. Наконец какой-то отчаянный, стуча зубами, сообщил

– 3-з-завтра!

– А вот и нет! – радостно воскликнул юный император, окончательно убедившись, с кем имеет дело. – А вот и сегодня! А вот прямо сейчас! Рубай их, молодцы!

Телохранители императора, получив ясный и конкретный приказ, воспрянули духом и моментально порубали гэгэнов в капусту. С тех пор в китайском языке появилась насмешливая поговорка: «Он предвидит свое будущее, как гэгэн из Гумбума…»

Вместо эпилога

Я вовсе не настаиваю, что именно моя гипотеза стопроцентно верна. Всего-навсего хочу защитить несколько нехитрых тезисов…

Во-первых, порой совершенно не учитывается, что оставшиеся о т старых времен летописи – лишь вершина айсберга. На одно описанное, дошедшее до нас событие должно приходиться несколько десятков других, наверняка не менее значимых и масштабных, сообщения о которых до нас попросту не дошли. Следовательно, в полном соответствии с тем, что говорил Роберт Колингвуд, исследователи имеют полное право искать те самые «косвенные улики», домысливать что-то, исходя из логики, здравого смысла.

Можно привести любопытнейший пример того, как совсем недавняя история начисто переписывалась.

В XVI в. по повелению Ивана Грозного была создана многотомная «всемирная история» – чуть ли не от сотворения мира и до середины его собственного царствования. Это – так называемый Лицевой свод. Его последний том, в историографии обычно именующийся Синодальным списком (потому что когда-то находился в библиотеке Синода), Иван Грозный лично изуродовал многочисленными поправками на полях, причем эти поправки были направлены как раз на фальсификацию иных реальных событий.

Одна из таких приписок сообщает, что в 1542 г., во время набега крымцев, трое русских воевод сдали город крымскому хану. Однако давно уже установлено по Разрядным книгам (где имеются полные записи о всех назначениях и перемещениях военачальников), что во время набега все трое находились в других местах и никакого города не сдавали. Дело в том, что, когда была сделана приписка, все трое угодили в немилость к царю, и на них задним числом сваливали чужие ошибки…

Ни в одной русской летописи нет рассказа о столь заметном, казалось бы, событии, как боярский мятеж 1533 г. во время опасной болезни Грозного. А вот в приписках Грозного о «воровском коварстве» бояр как раз пишется очень подробно. И потому всерьез подозревают, что и эту историю Грозный выдумал, чтобы отяготить лишними обвинениями попавших в немилость бояр.

Первоначально в рассказе о вражде меж князьями Шуйскими и Бельским упоминается, что в этой распре пострадал боярин Михаил Васильевич Тучков, которого Шуйский сослал в деревню. Однако впоследствии Грозный собственной рукой превращает Тучкова из жертвы боярской распри в ее… зачинщика. Причина? В промежутке меж двумя записями, в 1564 г., Грозному изменил и сбежал в Литву боярин Курбский. М.В. Тучков, дед князя Курбского, стал «членом семьи врага народа», а потому историю следовало изменить…

В 1547 г. московская взбунтовавшаяся толпа учинила в церкви самосуд над дядей Грозного, боярином Юрием Глинским. В 1564 г. Грозный вносит в Лицевой свод «редакторскую правку»: теперь оказывается, что это был не просто бунт, а заговор «по наущению мятежников-бояр»… Естественно, тех, которые в этом году попали в немилость.

А если бы сохранился только «новый» вариант истории?

Ради курьеза можно рассказать и об одном из крайне многочисленных примеров создания «античных древностей».

Бенвенуто Челлини, гений в своем ремесле, а одновременно, как водилось в ту интересную эпоху, виновник многих уголовных преступлений, вспоминает в своих интереснейших мемуарах, как однажды к нему в Рим приехал «превеликий хирург», маэстро Якомо да Карпи, и заказал молодому в ту пору ваятелю несколько серебряных вазочек. Увезя их в Феррару, почтенный лекарь (славный в том числе, как вспоминает Челлини, и лечением венерических болезней), выдал вазы за античные, после чего продал за приличные деньги. Бенвенуто уверяет в записках, что понятия не имел, как коварный медик использует творение его рук, однако почему-то, даже узнав о случившемся, долго молчал о проделке, якобы для того, чтобы «не лишать вазочки их славы». А чуть ниже пишет прямо: «На этом маленьком дельце я много приобрел». Чем-чем, а излишней щепетильностью великий мастер не отличался.

Так переписывают историю, так создают «античность»…

Во-вторых, следовало бы почаще проветривать окна в здании Официальной Истории и впускать свежий воздух. Практически во всех без исключений точных науках – от физики и химии до биологии с палеонтологией – идет совершенно естественный и понятный процесс изменений. Постепенно отказываются от устоявшихся заблуждений, на основе новой информации выдвигая более соответствующие времени теории. История же, к сожалению, иногда напоминает замшелый бастион, наглухо отгородившийся от внешнего мира и происходящих в нем изменений.

А потому все, что хоть малейшим образом не укладывается в окостенелые концепции, отвергается с порога. Посмотрите, как не раз поминавшийся мною Мыцык резвяся и играя расправляется с неугодными ему местами из книги Лызлова…

Лызлов, рассказывая о крымских ханах, упоминает некоего Анди-Гирея. Следует комментарий Мыцыка: «В специальной литературе крымский хан под таким или близким именем не отмечен; указанные Лызловым данные относятся к Девлет-Гирею».

Не знаю, чего здесь больше – цинизма или высокомерной тупости (уж позвольте не выбирать выражений). Если перевести указанную фразу на нормальный человеческий язык, она означает следующее: «Поскольку в современной научной литературе о хане Анди-Гирее не содержится никаких упоминаний, Лызлов ошибался, и все им сказанное относится к хану Девлет-Гирею». Именно так, и никак иначе. Прикажете называть это научным подходом?

Зато рассказ Лызлова о русской рати, отправившейся по Волге и разгромившей в отсутствие Ахмата его ставку, современные историки попросту… замалчивают. Только мельчайшим шрифтом, в «комментариях к комментариям» этот рассказ назван «исторической легендой». Спрашивается: почему одна летописная запись, не подтвержденная никакими материальными доказательствами, безоговорочно объявляется «исторической правдой», другая точно такая же – «исторической легендой»? По какому праву историк сам определяет, что считать правдой, что – сказкой?

Да потому, что в противном случае пришлось бы менять концепцию – а за создание либо защиту этой концепции уже получены конкретные материальные блага, да и годы уже не те, чтобы, перечеркнув прошлые достижения, остаться на голом месте и строить научную карьеру заново…

Посему уже не удивляешься, когда в толстенном восьмисотстраничном историческом труде, который должен играть роль справочника и учебного пособия, авторы страницами шпарят (иного слова не подберешь) отрывки из художественных произведений. Забыв предупредить читателя о том, что версия писателя далеко не всегда совпадает с былой реальностью [71].

Скажем, известный Лабиринт на острове Крит долгое время считался дворцом критских царей, где они обитали, судили и рядили. Эта версия нашла отражение в романах (в том числе и написанном автором этих строк двенадцать лет назад). Однако в последнее время было неопровержимо доказано, что Лабиринт – не место жительства критских владык, а огромная усыпальница. На художественные достоинства написанных согласно прежней, ошибочной концепции романов это может и не повлиять, но вот в исторические труды непременно следует внести поправки.

Иногда их вносят. А иногда – и нет, цепляясь когтями и зубами за «устоявшуюся» точку зрения.

Простой пример. Уже более ста лет назад русские историки (Костомаров, Срезневский, Иловайский) начали сомневаться в личности автора «Повести временных лет», приписывая ее не «скромному иноку» Нестору, а игумену Сильвестру Выдубецкому. В своей книге «Становление Руси» Иловайский обобщил все возражения против авторства Нестора и весьма доказательно отстоял гипотезу авторства Сильвестра. Однако и сто лет спустя из книги в книгу кочует именно Нестор…

Кстати, по сведениям того же Иловайского, «Повести» предшествовал некий «Начальный летописный свод». Но до наших времен он не дошел – как Летописец Затопа Засекина и многие другие апокрифы…

Кое-что, конечно, меняется. Как ни безраздельно царствовала на протяжении сотен лет версия о том, что князей Бориса и Глеба убил их злокозненный брат Святополк, за это преступление и припечатанный навеки прозвищем Окаянный, в некоторых книгах, вышедших в последние годы, отдается должное и другой версии, по которой Бориса и Глеба убил другой их брат, Ярослав Мудрый. Потребовалось шесть-семь лет, чтобы она вошла, пусть на правах гипотезы, в серьезные обзорные труды, но вошла все-таки! По крайней мере, открыто признается, что могут существовать несколько версий исторического события, а это на нашем безрыбье – нешуточный прогресс…

Читатель, возмутившийся предложенной мною гипотезой и с ходу отметающий ее без особой мотивировки, должен уяснить себе одну простую вещь: подавляющее большинство якобы «несомненных свидетельств» монгольского нашествия из далеких степей являет собой добросовестное переписывание авторами трудов предшественников. И не более того.

Д. Иловайский в начале века назвал всего семь основных источников о монголах и Чингисхане. Рассмотрим их…

1. «Древнекитайские летописи».

(О «древности» китайских летописей читатель уже имеет некоторое представление.)

2. «Персидский летописец Рашид Ад-Дин».

(Рашид Ад-Дин работал в начале четырнадцатого столетия и очевидцем описанных им событий не является. Именно на книге Рашид Ад-Дина основывался хивинский хан Абульгази, когда в XVI веке написал свою «Родословную историю о татарах», которая тем не менее порой опять-таки считается СВИДЕТЕЛЬСТВОМ.)

3. «Буддийско-монгольская летопись «Алтан-Тобчи»». (Написана опять-таки гораздо позже описываемых в ней событий.)

4. Армянская «История монголов инока Магакии. XIII век».

(Вот здесь я смущенно умолкаю – не ознакомился.)

5. «Европейские путешественники XIII века – Плано Карпини, Аспелин, Рубруквис и Марко Поло».

(За прошедшие сто лет мы уже разглядели во всех деталях, что собою представляют эти субъекты как «свидетели»…)

6. «Византийские историки Никифор Грегора, Акрополита и Пахимер».

(Умолкаю – не знаком.)

7. «Западные летописцы, например Матвей Парижский».

(Ну, с брехуном Матвеем мы тоже знакомы…)

Итак! За время, прошедшее с тех пор, как Иловайский перечислил эти «важнейшие источники», то есть почти сто лет, их число не особенно и увеличилось. Проще говоря, не увеличилось вообще. Наоборот, всплыли новые сведения о том, что «Яса», свод законов, якобы составленный лично Чингисханом, в действительности представляет собой произведение гораздо более позднего времени. Как и пресловутое «Сокровенное сказание монголов». Не может похвастаться особенными достижениями и археология – более того, в ходу до сих пор совершенно дикие «методы датировки» вроде примера с украшениями, который я приводил, когда ученые договорились считать, что наличие украшений указывает на домонгольский период, а их отсутствие – на более поздние века. Наконец, никто так и не смог подтвердить методами точных наук подлинность гумилевских «всплесков пассионарности» (экстрасенсов, контактеров, уфологов и тому подобную публику лично я обхожу за версту).

Вернемся лучше к более интересному вопросу. Как произошло, что возникла и утвердилась легенда о приходе «татар» из Центральной Азии? О Каракоруме, расположенном именно в монгольских степях?

Лично мне процесс представляется проходившим примерно так…

По мере того как Север и Юг «Золотой Орды» все дальше удалялись друг от друга, потому что на Севере укреплялось христианство, а на Юге, соответственно, мусульманство, прошлые события на Руси все чаще представлялись в искаженном виде – как «вторжение злых татаровей». Нельзя исключать и того, что потомки Александра Невского умышленно подстегивали этот процесс – гораздо привлекательнее свалить многие кровавые события как раз на «злых татаровей» (подобно тому, как сегодня Октябрьскую революцию иные убогонькие умом объявляют «происками жидомасонов»). Много раз бывали «чистки истории», когда правители умышленно избавлялись от фактов и документов, рисовавших их предков или предшественников в неудобном свете. Массированный террор Сталина против «старых большевиков» как раз объясняется еще и тем, что эта амбициозная и неуправляемая вольница, слишком много знавшая и помнившая, самим своим физическим существованием противоречила благостной, отглаженной, глянцевой картинке, официальной истории Октября, которую как раз начинали писать. Грабивший банки Камо и Уншлихт с Радеком, раздававшие в 1923 г. винтовки «германским товарищам» прямо во дворе советского посольства в Берлине, никак не вязались с легендами о «победоносном шествии идей марксизма по Европе». И потому их, равно как и дубоподобных командармов, умевших лишь махать шашкой, пришлось «утилизировать».

Книга Лызлова неопровержимо доказывает: к концу XVII века уже верили, что «Батыево нашествие» было налетом «злых татаровей», но сказка о «монгольской империи со столицей в Каракоруме» еще не утвердилась. Вероятнее всего, она расцвела пышным цветом во времена Петра Первого, когда на Руси получили широкое распространение западные теории и труды западных «очевидцев» вроде Марко Поло с его жрущими слонов грифами и официантами-телекинетиками, Карпини с его «магнитной горой». Тогда все окончательно и оформилось. Татищев еще имел возможность пользоваться «неудобными» архивами, но вскоре эти архивы перестали существовать. А книга Лызлова не переиздавалась двести лет (быть может, тут и нет злого умысла, а есть обыкновенное русское разгильдяйство).

Между прочим, в литературной русской традиции попадаются блестящие примеры неумышленных ошибок. История убийства «в Орде» Михаила Черниговского и его сына Федора под пером книжников «уехала» из 1339 г. в 1245-й, мало того, Федор из сына Михаила превратился в его «ближнего боярина»…

Между прочим, в Хорезме «нашествие монголов» странным образом, как и на Руси, совпало с великой смутой, охватившей всю страну, когда население поднялось против иноплеменных кипчаков, ставших правящей элитой, и даже ближайшие родственники хорезм-шаха стали его противниками. Не исключено, что и тамошние летописцы свалили на «диких монголов» свои собственные грехи. Иначе как прикажете объяснять такой, к примеру, казус? Город Мерв поначалу называется в числе мест, уничтоженных «монголами» дочиста. Однако всего через пару лет там, согласно хроникам, вспыхивает восстание против «монголов», а еще через год «разрушенный до основания» Мерв выставляет против «монголов»… десятитысячное войско…

Между прочим, «диким кочевникам» совершенно нечего было делать в горной Грузии, где скотоводы не найдут ничего для себя полезного. Так что «монгольское нашествие» на Грузию требует столь же тщательного расследования.

И еще. Любой, кто пожелает выступить противником моей гипотезы, обязан, простите за наглость, сделать две непременных вещи. Во-первых, изучить те же исторические труды, которыми пользовался я, во-вторых, ответить на тридцать каверзных вопросов:

1. Почему в «монгольском войске» не было монголоидов, а Чингисхан и Батый описаны людьми с обликом европейцев?

2. Почему «монгольская» конница ездила на лошадях не монгольской породы?

3. Почему «Слово о погибели русской земли», якобы повествующее о «монгольском нашествии», оказалось оборванным как раз там, где следовало начаться подробностям?

4. Почему «монголы», якобы прирожденные степняки, так уверенно воевали в лесах?

5. Почему «монголы», вопреки обычаям кочевников, вторглись на Русь зимой?

6. Зачем степным кочевникам понадобилось бессмысленное вторжение в горную Грузию?

7. Почему Лызлов, один из образованнейших людей своего времени, ни единым словом не упоминает о Несторе и «Повести временных лет»? А также о «великой монгольской империи», некогда простиравшейся от Пекина до Волги?

8. Почему «монголо-татары» – единственный известный в истории кочевой народ, за считанные годы обучившийся обращению с самой сложной военной техникой того времени, а также взятию городов?

9. Почему многие русские и западные историки настойчиво твердят о принадлежности половцев и татар к европейцам, к славянам, к оседлым народам?

10. Почему действия Батыя почти во всем повторяют действия Всеволода Большое Гнездо?

11. Почему татары, столь благожелательно относившиеся к христианству (и сами в значительном числе христиане), казнили русских князей за «оскорбление языческих обрядов»?

12. Почему Батый передоверил представлять свою персону на важнейшем ордынском мероприятии, выборах великого кагана, одному из множества покоренных им мелких удельных князьков?

13. Почему «ордынские вельможи» сплошь и рядом занимаются исключительно русскими делами?

14. Почему «жадные до добычи татары», озабоченные в первую очередь грабежом, теряли долгие недели на осаду крохотных бедных городков вроде Козельска, но так никогда и не потревожили богатейшие Смоленск с Новгородом?

15. Почему татары, вторгшиеся в Европу, воевали только с теми странами, что поддерживали папу в конфликте меж папой и германским императором? Почему татары, якобы терпимые ко всем религиям, так нелюбезно встречали посланцев папы?

16. Что заставило татар вместо равнинной Германии, где гораздо удобнее действовать коннице, повернуть в гористую и гораздо более бедную Хорватию?

17. Почему Даниил Галицкий, «воюя против татар», разорял и жег исключительно русские города?

18. Почему Даниил Галицкий за двадцать шесть лет так ни разу и не попытался найти среди русских князей союзников в борьбе с татарами?

19. Почему «ордынские мурзы» сплошь и рядом носили русские, христианские имена?

20. Почему баскаки появились в русских городах только через 19 лет (а то и 21 год) после завоевания Руси?

21. Куда исчезла со смертью Батыя великая империя, якобы простиравшаяся от Волги до китайских морей? Где ее архивы, добыча, дворцы, крепости, потомки многочисленных пленников?

22. Почему во время «Батыева нашествия» не пострадал ни один церковный иерарх – кроме «чужака»-грека?

23. Как объяснить появление двуглавого орла на монетах Джанибека?

24. Чем объяснить удивительную стойкость легенды о «царстве пресвитера Иоанна», державшейся на Западе более двухсот лет?

25. Почему «ярый насаждатель ислама» Узбек письменно просил православного митрополита молиться за него, его родных, его царство?

26. Почему в «орде Мамая» практически не было татар, а подданные Мамая – определенно оседлый народ?

27. Почему на битву с Ахматом Ивана III пришлось прямо-таки выталкивать с превеликими усилиями?

28. Почему титул «царь» несколько сот лет считался татарским?

29. Почему определение «поганые» комментаторы относят только к татарам, хотя видно, что его употребляли и в отношении русских грабителей?

30. Почему «безобидная марионетка» Симеон Бекбулатович после смерти Грозного подвергся столь жестоким преследованиям?

Подыщете другие логичные и убедительные объяснения – что же, как пел Высоцкий, «вот тогда и приходите, вот тогда поговорим…»

Согласно нынешним законам, любой продаваемый товар должен иметь сертификат качества. Применительно к истории это означает: всякий, пытающийся доказать ту или иную гипотезу, обязан опираться не на компилятивные труды, а на источники.

И, право же, не моя вина, что эти первоисточники при вдумчивом их изучении позволяют выдвигать другие гипотезы – еретические, крамольные, непривычные, однако имеющие право на существование…