Россия в постиндустриальном мире

4. Историческая параллель

Так много фактов указывают в одном направлении, что вместе они приводят к единственному возможному выводу, который нам следует осознать: мы переживаем один из переломных моментов истории: угасание западной цивилизации. Около половины тысячелетия она с невиданной продуктивностью и энергией навязывала свой дух все большему числу народов земли. Как бы на нее ни смотреть: как на самое блестящее до сих пор реализовавшееся раскрытие возможностей человека или как на "раковую опухоль человечества" (а может быть, угрожающую гибелью и всего живого — такие взгляды высказывались на Западе), ясно одно: это бурное развитие стремительно тормозится на наших глазах и близко к тому, чтобы остановиться.

Пожалуй, наиболее близкая историческая параллель — это гибель античной, то есть греко-римской цивилизации. Оба процесса совпадают вплоть до мелких деталей. Укажем на главные совпадения, общие черты.

Прежде всего, это депопуляция: вымирание образующих государства народов. По поводу современного Запада много фактов приведено в предшествующей части работы. В античности на нее указывали многие авторы. Государство пыталось с нею бороться. Еще Август издал рескрипты, которые должны были способствовать рождению детей. Позже была создана система поддержки многодетных семей. В нее были вложены колоссальные капиталы. Еще раньше о том же явлении в Греции писал Полибий: "Люди не хотят воспитывать детей и обыкновенно воспитывают одного или двух".

Параллельно происходил упадок деревни (это общее явление, что население растет в деревне). Уже в I веке по Р.Х. богачи предлагали бесплатно землю — лишь бы предохранить ее от запустения. Население все более стекалось в города, где существовало благодаря бесплатным государственным раздачам хлеба — а эта мера усугубляла упадок деревни.

Другой общей чертой является рост сепаратизма. Сейчас в Великобритании Уэллс и Шотландия имеют независимые парламенты. Во Франции баски, эльзасцы и бретонцы требуют права на самоопределение, корсиканцы — независимости. В Италии существует Лига, ставящая целью отделение Севера от Юга, в Венеции есть партия, стремящаяся к отделению от Италии. В США президент "Лиги единения латиноамериканцев" заявил: "Калифорния станет мексиканским штатом. Все органы власти будут в наших руках. Если это кому-то не нравится — пусть уезжает".

Это можно сопоставить с постоянными попытками отделения той или иной части Римской империи. Так, в III веке пытается отделиться Галлия. На некоторое время отделяется Пальмира и даже захватывает Египет. После подавления этого движения происходит восстание в Александрии. Вождей подобных сепаратистских движений было несколько десятков: один историк III веке называет эпоху с 260-го по 270 год "эпохой тридцати тиранов".

Бросающимся в глаза общим признаком является распространение (в верхнем слое общества) противоестественных сексуальных отношений. Ведь, например, у Гомера мы еще не встречаем никаких указаний на них. Но уже у Платона в "Пире" Алкивиад совершенно спокойно рассказывает о своей попытке вступить в подобную связь с Сократом. А в эпоху императорского Рима мы уже читаем об этих извращениях у таких разных авторов, как апостол Павел, Светоний, Лукиан, Петроний и т.д.

В эпоху позднего Рима армия все в большей степени комплектовалась из наемников-варваров. Наиболее боеспособными были легионы, набранные в частях Империи, лишь недавно к ней присоединенных: Германии, Фракии, Иллирии. Большинство наемников происходило из наименее цивилизованных частей Империи: арабов, мавров, фракийцев, бриттов, германцев, сарматов.

Мы видим и сейчас на Западе утверждение принципа наемной армии. Великобритания сложилась как великая держава, обладая только наемной армией. Тот же принцип унаследовали США. Мы видим, как он навязывается и у нас, хотя из нашей истории можно было бы яснее всего видеть, что Россию много раз спасало всенародное войско, состоящее из людей, защищающих свою землю и свои дома.

Принцип наемной армии тесно сплетается с идеей о новом типе войны, где "наши" не будут умирать. Видно, как в последнее время Запад болезненно относится к потерям, казалось бы, составляющим неизбежную сторону войны. Они или влекут паническое отступление (Ливан, Сомали...), или вызывают глубокое беспокойство в обществе. Чувствуется, что война идет как-то "неправильно", и виновное правительство сталкивается с угрозой потери власти.

С аналогичным мироощущением жил и поздний античный мир. Этому восприятию жизни был нанесен жестокий удар, когда в 410 году Рим был взят и разграблен готами во главе с Аларихом. Вечное господство над миром "Вечного града" — Рима — было одним из основ тогдашнего мировоззрения. Его катастрофа казалась нарушением мирового порядка. Язычники утверждали, что Рим был непобедим, пока чтил своих древних богов, и вину за катастрофу возлагали на победившее не так давно христианство. Современником этой катастрофы был блаженный Августин и размышлял о ее причине. Собственно, эти размышления и составляют духовную основу его книги "О Божьем граде". Там он развивает другую концепцию истории, дающую и другое объяснение этого крушения Рима. Его причину он видит в некотором порочном принципе, заложенном с самого основания в истории Рима: страсти к властвованию, libido dominandi. Народу, подпавшему этому пороку, говорит Августин, очень трудно от него избавиться: властолюбие толкает его на завоевания, а каждый новый успех увеличивает властолюбие. Тут образуется подобие порочного круга.

Но ведь и западная цивилизация сейчас не имеет никакой другой духовной основы, кроме чувства силы и стремления к власти. Причем в гораздо более широком диапазоне, чем какая-либо существовавшая цивилизация: не только в отношении к другим народам, но и относительно всей природы. Лозунги "Знание— сила" и "Победить природу" были сформулированы еще в начале XVII века, когда эта цивилизация только формировалась. И с другой стороны, я еще в своем детстве, помню их повсюду развешенными.

После террористического акта 11 сентября 2001 года, столь же сокрушительного для западного мировоззрения, как и разграбление Рима в 410 году для античного, казалось бы, можно было ожидать роста критических настроений в США по адресу администрации, допустившей такой грандиозный просчет (или грандиозную провокацию). Но администрация сумела избежать такой критики, даже вызвать рост популярности за счет апелляции к этим коренным чувствам. Тогда сразу были указаны "страны-изгои" и декларирован "удар возмездия" (несколько дней спустя были найдены менее скандальные термины). Но это обещание падающих бомб, авиационных налетов вызвало воодушевление населения, прилив симпатий к правительству. И только постепенное увеличение потерь в Ираке вызвало упадок этого упоения силой и одновременно популярности правительства.