Розалинда. Детектив

Из личного дневника Александра Магса

«А я так долго искал ее…

Впрочем, здесь красиво. Бесконечные пшеничные поля, да бледно-алый горизонт. Такое ощущение, будто я нахожусь где-то на конце света. Но это не так. Я в окрестностях Альмана — города ведьм. Здесь мало кто живет. Крестьяне — бояться. Маги — не любят местной компании. Ведь Альман известен как самый «развратный» и «мрачный» город королевства. Это правда. Причем чистейшая. В Альмане живут ведьмы, воры, чернокнижники, а еще куча бродяг, куртизанок и тех, кто скрывается в этом городишке от законов Гор. В свое время в Альмане жил и я. Смешно — я ведь так дорожу своей «честью». Но, как всем известно, «честь» — это лишь маска, которую надевает на себя человек в миру. Какой же он на самом деле — лучше многим и не знать…Впрочем, моя жизнь в Альмане уже кончена. Я приехал в него по делам. Я отдавал Грэйс Арон ее ребенка. Это — было частью моего соглашения с ней. Иначе — мы все могли бы погибнуть тогда- на аукционе. И все же я нервничал, отдавая матери ее дитя.

— Ну-ну, Александр, я не съем его, — улыбнулась мне Грэйс, принимая на руки малыша.

Мальчик — круглощекий симпатичный брюнет — расплакался, увидев незнакомую тетю, но Грэйс это не смутило. Она достала из сумки какую-то игрушку и показала ее мальчишке.

— Тсс. Тихо, мы подружимся, — сказала она, — Видишь? — и она снова завлекла его яркой погремушкой в виде птички.

Малыш отвлекся на эту ерунду и замолчал.

— Ты изменилась, — сказал я Грэйс.

Это было правдой. Грэйс носила алое платье, волосы ее были распущены. Я догадывался, что она занимается ведьмовством, но точно ничего не мог сказать.

— Александр, — внимательно посмотрела на меня Грэйс, — Я осталась прежней. Просто теперь я четко знаю, кто я. А ты?

— Прощай, Грэйс. Следи за своим ребенком и воспитай его хорошо, — ответил я.

Отвечать на ее вопросы я не считал нужным.

Знаю ли я себя? Что за глупости… Конечно нет.

Долгое время я считал отца своего тираном, а себя — бунтарем. Но все было не так. Я просто не помнил, или не хотел помнить часть своей жизни.

Да, на памяти моей стояла печать, но делал ли я что-нибудь, чтобы разбить ее?

Нет. До последнего времени — ничего. Все изменилось со смертью отца.

Моя мать нашла меня, и указала мне на семейный долг. Долг быть тюремщиком для знатных. Я не хотел этого всей своей душой, но поделать ничего не мог — на мне, как на племенном жеребце, стояло клеймо — печать рода — и я должен был повиноваться ей.

И тогда я встретил(Или же меня свели?) Альфреда. Вора, специализирующегося на вскрытии магических печатей. Он обещал помочь мне. Это был странный, тихий человек. Не маг, но обладающий большими познаниями. Не детектив, но способный увидеть человека насквозь. Отличный стратег. Настоящий друг для тех, кто показал себя достойным его дружбы. У Альфреда был внук — мальчишка лет двенадцати. Я познакомился с ним на базаре Альмана — откупил его от торговца, уверявшего, что Френк украл его яблоки. Украл их Френк или нет — так и не узнал, но мы с мальчиком подружились, и именно он и познакомил меня с дедом, когда мне нужна была помощь того.

Альфред внимательно выслушал меня, осмотрел мою печать, и сказал — что родовое клеймо не снять без наличия магии, но вот другую печать он уберет одной рукой.

— Другую печать? — удивился я. Я никогда не знал о ней.

Я попросил Альфреда провести ритуал. Печать, о которой я даже не знал, сломалась и я все вспомнил.

Вивиен Эствуд. Моя первая любовь. Мой лучший друг. Та, ради которой, думал я — я готов на все. Но увы…

Когда отец узнал о нас, и о том, что у нас будет ребенок, он пришел в ярость. Он избил меня до полусмерти, наложил мне в беспамятстве печать, а потом он пошел за Вивиен…

Что стало с ней? Что стало с нашим ребенком? Я был в ужасе. Но самым страшным было то, что я не понимал, как я мог забыть ее…? Я ведь любил ее, да? Так почему же память моя не скинула оковы сама? Разве не должно быть так при сильных чувствах? Альфред долго объяснял мне что-то про печати, и как они работают, но я не слушал. Я должен был найти Вивиен. Должен был узнать, что с нею случилось.

Я поехал туда, где жили ее родители, но нашел лишь могильные холмы — их унесла чума. Я расспрашивал о ней всех, кто мог знать, и всех, кто не мог… Но Вивиен словно исчезла. Меня радовало одно: отец не убил ее. Односельчане сказали, что после скандала она еще прожила месяц с родителями, но после того, как она покинула их дом, о Вивиен никто ничего не слышал. Тем временем приближалась пора аукциона. Мать хотела, чтобы его проводил я. Так я должен был перенять наследие семьи. Но, так же, она хотела разобраться с «проблемами» возникшими на последних двух аукционах. Я, к тому времени уже проведший один аукцион вместе с матерью, просил ее доложить королю, что мы не можем больше проводить их. Это не безопасно для жизни людей. Но матушка была непреклонна. Вместо, она решила нанять детектива, чтобы, по ее словам: «просто найти убийцу и продолжить жить дальше». Что ж, с печатью на руке я не мог перечить ей. В то же время Альфред прислал мне письмо, что некая Астра — его лучшая ученица — скоро поможет мне в моем вопросе. Все, что ей нужно — один семейных перстней, переданный добровольно, и немного магии. Но магия у Астры скоро будет, так что дело оставалось за перстнем. И я буду свободен от «уз» своей сумасшедшей семьи тюремщиков.

Мы с Альфредом договорились, что Астра приедет к матушке под видом того самого детектива, и что перстень должен будет послужить оплатой ее услуг, и я был доволен сделкой пока не приехала она.

Вивиен Эствуд.

Я узнал ее. Сразу же.

Да, у нее были рыжие волосы, и эти дурацкие веснушки, когда я помнил ее очаровательной шатенкой, но сомнений быть не могло. Вивиен была Астрой. Спасая свою жизнь, она стала профессиональной мошенницей. Астра-Вивиен- представилась матушке как Розалинда.

Признаться, я был в бешенстве. Я столько искал ее, я хотел ей все рассказать, молить ее прощения, и Альфред знал об этом, но… Теперь она была здесь, и я не знал, что мне делать. Люблю ли я ее до сих пор? Помнит ли она меня? И как теперь быть с делом, ради которого она приехала?

Пока матушка проводила интервью, я думал. И в голову мне шло лишь одно решение: Вивиен не должна участвовать в аукционе. Я вышел из тени, в которой скрывался, и… Все слова мои были напрасны. Вивиен получила работу. Так начался мой персональный ад.

Я не мог рассказать матери, кто эта женщина, и что она для меня значит — это было слишком опасно, учитывая поведение моего отца по отношению к ней. Так же, я не увидел в Вивиен и тени воспоминаний обо мне. Возможно, на ее памяти так же лежала печать. Я должен был это проверить. Но до этого я должен был помешать Вивиен попасть на аукцион.

Однако, все мои попытки защитить ее, чуть не погубили всех. Какой я был дурак…

Что же до Вивиен (или же Розалиды?), то были моменты, когда я мог поклясться, что и она помнит меня. Но, едва мы подходили близко к этой тонкой черте, как все разрушалось, и мы снова становились чужими. И чем дальше шел аукцион, тем опаснее было подтверждать наши «воспоминания». Так, мы расстались «друзьям». Я проводил ее до дилижанса, и это был последний раз, когда я видел Розалинду Шаллоу.

Сразу по завершению аукциона, был тайный королевский совет, посвященный тому, что делать дальше с «опасным» наказанием.

После него моя мать была в бешенстве. Или мне так показалось?

Она кричала королю(!), что он совершает ошибку, но, когда я вечером заглянул к ней, мама была спокойнее статуи.

— Ты доволен, Александр? — спросила она меня, рукой указывая присесть.

— Да, — честно ответил я.

Матушка рассмеялась.

— И что ты теперь будешь делать?

Какой прекрасный вопрос. Ответ на него я знал уже давно, и он не зависел от решения суда, или же мнения моей матери. Я собирался поехать к Вивиен. Хотел поговорить с ней. Рассказать все. Тем более, что теперь я точно знал, как отношусь к ней.

Матушка понимающе посмотрела на меня.

— Александр, — тихо сказала она, и, впервые, я увидел, какая она усталая, — Ты должен знать, что я- не твой отец.

Я кивнул.

Матушка вздохнула.

— Это Я привела ее к тебе, и теперь выбор лишь твой. Я не буду отнимать его у тебя, как это было сделано много лет назад.

— Благодарю.

Я подошел к матери и поцеловал ее в лоб. Мне показалось, что в этот момент она плакала.

И вот я в окрестностях Альмана.

Пройдоха Альфред, не говоря ни слова, дал мне адрес, и вот уже скоро я увижу ее. Ее дом уже на горизонте — среди всех этих колышущихся, словно живые, колосьев.

— Привет, — вдруг я услышал возле себя голос.

Это был Френк. Я потрепал мальчишку по голове.

— Что ты делаешь здесь? — спросил я его.

— Я ловил куропаток, — Френк показал мне дичь у себя за спиной, — К тому же, вопрос: что Вы здесь делаете?

— Я пришел навестить старую знакомую, — сказал я.

— Здесь? — удивился Френк, — Кроме мамы и меня здесь никто не живет.

Я рассмеялся. Тяжело, хрипло, но, вместе с тем, я был счастлив.

Наконец мы подошли к небольшому кирпичному домику. Его хозяйка хлопотала во дворе, развешивая белье. Френк сразу побежал внутрь: готовить курапаток, как он мне сказал, и я остался наедине с женщиной, чье прощение мне было никогда не заслужить.

— А! Господин Магс! — улыбнулась Розалинда, увидев меня, — Какими судьбами?

— Я ехал к Вам, — ответил я.

— Большая честь…

Некоторое время мы молчали. Потом Розалинда спросила:

— Каково было решение тайного королевского суда?

— Ну, не столь уж он и тайный, если о ем все знают, — вздохнул я.

— И…? — она ждала.

— Наш род лишили права заниматься аукционом.

Повисла тишина. Розалинда посмотрела на меня с неким сожалением в глазах. Неужели она думала, будто аукцион что-то для меня значит?!

— Нет! Нет! Я рад этому, — поспешил разубедить ее я, — Вы…ты же знаешь, как не хотел я быть тюремщиком.

— Да, я знаю, — тихо сказала Розалинда.

Я подошел к ней ближе. Взглянул в ее глаза.

— Ты простишь меня? — спросил я.

— За что, господин Магс? — ответила она. И по ее глазам, я понял: она не помнит меня. Печать или нет, но она не помнила меня.

Я взял ее руки в свои, поднес их к губам.

— Прости меня за все, — произнес я, — За то, что помнишь, и за то, что забыла. А больше всего, за то, что забыл Я. Прости.

Я поцеловал ее пальцы. Слезы текли из моих глаз, и мне было невыносимо больно. Я любил ее. Любил…

— Я прощаю, — услышал я голос Розалинды, — И Вивиен тоже прощает.

Я резко поднял на нее глаза.

— Ты помнишь меня?

— Конечно…, но это не мешает тебе быть засранцем, — вздохнула Розалинда.

Я горько рассмеялся, а потом поцеловал ее в губы.

А я так долго искал ее… "