’НЕЙРОС’. Часть третья ’Черные слезы’

Глава 7. Нам бы в небо

Операцию по «хайджекингу», сиречь захвату летающего транспортного средства с целью угона его ко всем чертям, решил не откладывать. Я пока понятия не имею, зачем нам эта штука, но лучше её иметь, чем не иметь. А ещё лучше — чтобы её не было у тех, у кого она есть сейчас. А ну как обзаведутся пилотом? Только атак с воздуха нам не хватало…

Так что даже если Лендик в процессе угона леталку угробит, мы в прибыли. Правда, есть один нюанс — вместе с ней он может угробить и нас. Но никто ведь и не обещал, что будет легко? Зато отряд «Шуздры» наконец-то выйдет из похоронного настроения, воцарившегося после гибели Мерсаны.

Ребята от Лендика до сих пор нос воротят, демонстративно принюхиваются и кривятся, но это уже психология. В башне он отмылся и переоделся, привёл себя в порядок и выглядит нормально. Но остаётся изгоем и предателем, поэтому рвётся загладить. Если с леталкой получится, это определённо спишет ему часть грехов. Может быть, с ним даже начнут здороваться. В шестнадцать лет быть парией непереносимо, так что он хорошо мотивирован.

Тайный ангар — между Средкой и Окраиной, в той серой зоне, где неуверенно чувствуют себя и клановые, и городские. Вроде бы до Центра доплюнуть можно, но тишина и никого.

— Почему они расположились тут? — спрашиваю я Лендика.

— Да мне почём знать? — огрызается он нервно. — Меня привезли, дали полетать, увезли обратно. Никто не спешил раскрыть мне свои злодейские планы!

— Много их там?

— Я видел троих. Сколько людей в здании, понятия не имею.

— Ясно. Ну, Кери, что скажешь?

— Зайдём без проблем. У той эстакады есть техническая галерея внизу, с неё наверняка есть кабель-ферма прямо им на чердак.

— Наверняка? — уточнил я.

— Ну, отсюда не видно, но обычно так делают. Удобно же.

— Принято. Значит, заезжаем туда, высаживаемся и заходим сверху. Даже если их там полный дом, все останутся снизу. Правильно, Лендик?

— Да, ангар у них под самой крышей, открывается вбок, вылет горизонтальный.

— Это не проблема?

— Я уже оттуда вылетал.

— Лирка, ты возвращаешься назад на машине, а мы потом прибудем по воздуху.

— Но…

— Что я говорил про приказы?

— Так точно, командир, — отвечает она недовольно.

Лирания внезапно напросилась в отряд, меня этим шокировав.

— Ты же была категорически против? Это же не твоя война?

— И не твоя, Док. Но почему-то ты воюешь.

— Потому что я сентиментальный дурак.

— Старый сентиментальный дурак? — поддела меня она.

— Именно. Худший вид дурака, потому что нет надежды, что поумнеет.

— Видимо, у меня маразм начался досрочно.

— Я серьёзно, Лир, зачем ты в это лезешь?

— А тебе не всё равно?

— Нет. Я должен знать, насколько могу на тебя положиться.

— А тебе опять хочется на мне полежать?

— Прекрати, ты поняла, о чём я.

— Конечно, поняла, — вздыхает она. — Просто мне неловко. Я не самый популярный человек в коллективе. Пока ты не вернул этого говновоза, была лидером антипопулярности, так что спасибо, что теперь у нас есть Лендик.

— На здоровье. Продолжай.

— Они мне все вроде бы никто, но я отчего-то чувствую себя так, как будто предаю их, уклоняясь.

— Уклоняясь от чего?

— От… Не знаю… Войны? Да, звучит глупо, но до тех пор, пока не застрелили Мерсану, я не понимала, насколько это всерьёз. Раздражалась на пафос дутого патриотизма… Господи, да этот город сожрал их и высрал! Если бы не ты, они бы так и воняли в низах, среди помоек! Но десяток громких слов, красивая картинка — и все бегут за него помирать! Какого чёрта? Меня это люто бесило, поверь. Я-то видела, к чему это приводит.

— И что изменилось?

— Я поняла, что мне насрать на войну, на этот людоедский город, пропади он пропадом, на этот кем-то проклятый мир. Но мне не совсем насрать на ребят. Даже если они меня не любят и считают чужой и странной. Они правы — я чужая и странная. Но если их вот так поубивают одного за другим, пока я валяюсь на кровати с гитарой, значит, все мои песни — просто тупое пиздострадание, а сама я тупая… Ну, ты понял.

— Понял, чего не понять. Воюют не за страны и идеи, воюют за того, кто стоит рядом.

— Я не буду имплантироваться и таскать броню, это всё-таки чересчур. Я ещё надеюсь, что однажды это закончится, и можно будет свалить. Но я умею стрелять и драться. Я могу чем-то помочь.

— Ладно, — сказал я, подумав. — Будешь на подхвате. Но подчиняться беспрекословно! Если ты вступаешь в отряд, я твой командир.

— Как скажешь.

— Обещаешь?

— Клянусь сестрой! Мне больше нечем.

— Принято. Добро пожаловать в ряды. Снаряжение получишь у Шони, она по традиции квартирмейстер.

Лирания единственная, кроме меня, умеет водить. Не очень хорошо, но это лучше, чем никак. Надо бы натаскать ещё кого-нибудь, но времени чертовски мало, события катятся кубарем. В общем, польза от неё есть — отгонит машину и отвезёт Дженадин на базу. Колбочка ещё оглушена смертью матери и, на мой взгляд, не вполне адекватна. Ей нужно время. Кроме того, у Дженадин акрофобия, а мы сейчас идём по кабельной ферме шириной полметра на высоте этажей этак в двадцать. Отсюда падать — успеешь соскучиться. Зато прибываем прямиком на крышу, и от ангара нас отделяют только дверь, легко сдающаяся отмычке Кери, и короткая лестница в пол-этажа.

Леталку такую я уже видел и даже летал. Правда, на голове у меня тогда был мешок, а в голове мрачные предчувствия, но факт остаётся фактом.

— Заряд полный, — деловито сообщает Кери, отсоединяя кабель от зарядного порта. — Если этот придурок действительно умеет рулить, то можно сваливать.

— Умею, не сомневайся! — огрызнулся Лендик. — А вот ты бы лучше нашёл, где открываются ворота!

— Не командуй, вонючка! — возмущается Кери.

— Поищи рубильник, или что тут, — распоряжаюсь я. — Зоник, девочки, не расслабляемся, контролируем периметр. Вполне может быть, что где-то уже загорелась красная лампочка. И сюда бежит охрана. Лендик, бегом в кабину, прогревай там моторы.

— Зачем? — удивляется он.

— Если не нужно — не прогревай, — не стал спорить я. — В общем, проводи предполётную процедуру, задерживаться тут не стоит.

— У нас гости! — тихо и напряжённо говорит Тоха.

— Стоять, руки вверх! — командует Шоня. Её тактические очки взяли цель, а руки сервоброни не дают дрогнуть стволу, нацеленному в лоб растерянной женщине.

— Вы кто? Что вы тут делаете? — спрашивает она удивлённо.

— Руки подняла, ну! — Шоня настроена серьёзно. — Башку отстрелю!

Женщина медленно поднимает руки, явно не понимая, что случилось.

— Что происходит?

— Воздушная прогулка, — поясняю я. — И вы приглашены. Отказ не принимается.

— Но это наша леталка! — возмущается она. — Мы почти нашли пилота!

— Было ваше, стало наше! — смеётся Зоник.

— Почти не считается, — сообщает Тоха. — Кери, что ты там возишься?

— Готово! — рапортует он, и одна из стен ангара ползёт вверх, открывая панораму города.

Все ещё пытающуюся возражать женщину берут под локти и засовывают в салон аппарата. В броне Шоня с Тохой проделывают это без малейшего напряжения. Взвывают пропеллеры на выносных консолях, аппарат отрывается от пола и медленно плывёт к выходу.

— Наденьте мешок на голову, — мстительно командую я. — Не стоит ей видеть, куда мы летим.

— Откуда у нас мешок, командир? — удивляется Зоник.

— Господи, что ты за солдат, если у тебя даже мешка нет? — возмущаюсь я. — А мародёрствовать ты как собираешься?

— А разве можно мародёрствовать?

— Иначе в чём смысл. Ладно, шучу. Мародёрство — зло. Но сбор трофеев — дело святое. Найдите там чего-нибудь.

— Чехол с сиденья могу содрать! — деловито сообщает Кери. — Пойдёт?

— Вполне. Действуй.

Женщина бурно протестует, но я неумолим, и вскоре её крики начинают звучать приглушённо. Я перебираюсь в кабину и впервые смотрю на башни сверху.

С этой высоты город виден почти целиком, можно разглядеть, как он толстой подковой обнял широкий морской залив, в центре которого расположился идеально круглый остров. Ах да, не остров. Поплавок приливного привода.

— Странно видеть приморский город и ни одного корабля, — говорю я Лендику.

Он только плечами пожимает, напряжённо вцепившись в штурвал.

— Никогда в жизни не видел кораблей, только на картинках, — отвечает он наконец. — Куда тут плыть-то?

И то верно. Когда город один, то и корабли как бы ни к чему. Море вот оно, а плыть некуда. Странно всё это. Но Лендик и прочие не знают, что бывает по-другому, и не удивляются. Для них море — просто много воды.

На посадку заходим медленно и аккуратно, Лендик громко сопит, лоб его покрывается потом, руки, вцепившиеся в штурвал, белеют, но машину держит ровно, и она плавно вплывает в сумерки ангара, из глубины которого нам приветственно машут Лирания с Дженадин.

— Я Селанта, — сообщает нам раздражённо женщина, — и вы очень пожалеете, что меня похитили! Да вы вообще понимаете, кто я такая?

— Секунду, — просит Дмитрий, шурша пальцами по сенсорной клавиатуре. — Ага, вот. Селанта Корин, Владетельница Великого Дома Корин. Бывшая владетельница бывшего Дома, — уточняет он после паузы.

— Дом возродится! — отвечает она зло. — Узурпаторке осталось недолго!

— «Узурпаторка» — это Калидия? — интересуюсь я.

— А кто же ещё! — гневно сверкает глазами аристократка.

— Просто уточняю.

— Будь проклят Креон и семя Креоново! — заявляет она с драматическим надрывом.

Мы недавно обсуждали это с Дмитрием, увлечённо роющимся в притащенных Калидией архивах.

— Забавно, но Дома на дух не переносили Креона, — рассказал он. — Он единственный, кто пытался спасти город и даже добился в этом определённых успехов, но они видели лишь злостное нарушение священных традиций.

— Это каких же?

— Приглашение иномирцев, которые по определению зло, поскольку рождены не на святой земле Ушедших. Оплата ихором, каковой есть наследие Ушедших, а потому неприкосновенен. Попытки расширить круг носителей оболочек — лютое, невообразимое кощунство, ведь своим не хватает. Дочь, прижитая от иномирянки, на которой он, к тому же, в нарушение всех возможных укладов, женился. А главное — сотрудничество, хоть и тайное, со вторым городом. Креона постоянно пытались свергнуть, одну из таких попыток как раз отбивала ваша ЧВК, но он держался, как стойкий оловянный солдатик. Та ещё жопа, но характер — кремень!

— А что не так со вторым городом? — поинтересовался я.

— Точно не знаю, но это такой типа жупел. Думаю, это напрямую связано с тем, что здешние его практически уничтожили, а значит, он был очень плохой. Не могли же такие хорошие ребята уничтожить то, что не было воплощением Мирового Зла?

— Это понятно. Горе проигравшим. Но причина-то какая была?

— А кто сказал, что аристократы вообще умные?

— Нет, — вздохнул я, припомнив оборону башни, — никто не сказал.

— Простите, Селанта, — начинаю я. — Заранее извиняюсь, если мой вопрос покажется вам оскорбительным, но вы же бастард своего Дома? Не были близки к главной линии наследования?

— Это неважно, сейчас Владетельница — я!

— За неимением остальных, вероятно.

— Да с чего вы взяли?

— Первое, у вас платье с открытыми плечами.

— И что?

— Я вижу, что не имплантирован интерфейс оболочки.

— Это возмутительно! Какое вам дело!

— Второе, у вас правильные черты лица.

Селанта по инерции хотела возмутиться и на это, но женщина в ней пересилила Владетельницу, и она лишь рефлекторно поправила причёску. Родовая аристократия главных линий Домов изрядно выродилась в результате инбредной депрессии генофонда, вызванной длительным близкородственным скрещиванием, поэтому она явно к ним не близка. Слишком симпатичная.

— Это уже не имеет значения. Я старшая представительница рода Корин.

— И единственная? — уточнил я.

— Нет. У меня есть брат, он возглавляет промышленный комплекс! У нашей семьи есть ресурсы, чтобы покарать похитителей!

Логичное слияние ветвей — Дома подсовывали своих бастардов промам, те охотно роднились с аристократией, вот вам и власть, подкреплённая промышленным капиталом. Несколько поколений, и элиты бы слились, но пришла Калидия и устроила большую кадровую чистку. Мечом. Понятно, почему её не любят даже больше, чем папашу.

— И с чем вы связываете надежды на возрождение вашего Дома? — тётка косится на меня диковато, диссонанс внешности и поведения сказывается, но отвечает:

— Мы вернём власть той, у кого есть на неё право! Калидия — узурпаторша! Дома присягнули Креону, да. Это был тяжёлый момент, мы отбросили наши разногласия перед угрозой падения города. Но Калидия — не законный наследник Креона!

— А кто законный? — спрашиваю я, догадываясь об ответе.

— Супруга Креона, Берана!

— Он же, с ней, вроде как, развёлся? И даже женился снова? — удивляется Дмитрий.

— Это неважно! Она старейший представитель Дома! Её право быть Верховной неоспоримо!

— А разве иномирянка может…

— Не смейте повторять гнусные слухи, которые распускали про неё враги! Берана плоть от плоти города! Она свергнет узурпаторшу и восстановит Дома! Она вернёт нам Совет! Мы снова будем править городом!

Очаровательная наивность. А ведь ей лет тридцать на вид, не меньше. Впрочем, меня больше интересуют некоторые практические аспекты, нежели её планы на светлое будущее.

Селанта, к сожалению, не слишком умна и прискорбно мало информирована. Её, а также других «аристопартизан», на многочисленность и влиятельность которых она постоянно угрожающе намекала, Берана, похоже, просто использовала, снисходя к их интеллектуальной и организационной беспомощности. История с Лендиком тому пример — я никак не мог понять, причём тут я и моя корпа, зачем они требовали от Лендика сдать меня клану, хотя им всего-то нужен был пилот. Да он и так был бы им по гроб жизни верен, какого чёрта?

Всё оказалось до грусти банально: у Селанты на Средке был свой коммерческий интерес. Недоаристократка самым пошлым образом крышевала несколько бизнесов, в том числе зачищенный нами подпольный бордель, в котором так не повезло Тамэю. Кроме того, ей стало очень обидно, что не она первой заметила и освоила нишу с верховой молодёжью, и ей очень захотелось этот бизнес отжать. И заодно заполучить Лендика в пилоты, но это уже по приказу Бераны. А вся остальная фигня — её собственная инициатива. А я-то себе уже навоображал невесть какой конспирологии.

В общем, пользы от беседы оказалось не очень много. В настоящие планы Бераны Селанта не посвящена — не считать же за таковые обещанное «восстановление Домов»? Плевать Берана на них хотела, ей просто нужны исполнители. Даже вопрос «А зачем, собственно, нужна леталка с пилотом?» аристократка задать не додумалась. В общем, дав даме выговориться, вывезли её с мешком на голове на Средку и отпустили, попросив при случае передать привет Беране.

И всё же поболтали не совсем зря, прояснилась пара любопытных моментов. Первый — Берана со всей своей компанией где-то в городе. Я так и предполагал, учитывая, что кросс-локусы закрылись. Скорее всего, это означает потерю связи с Замком, а значит, все её специалисты тут, да и ей самой бежать некуда. Это открывает некоторые интересные перспективы.

Второй — я впервые получил хоть какую-то информацию о детских головах, встроенных в приборные шкафы.

Они всплыли в разговоре случайно. Селанта злобно упомянула, что мы наступили на яйца не только её подпольному борделю, но и другому, более серьёзному бизнесу. А значит, были обречены. Слово за слово ― обнаружилось, что речь шла как раз о том подвальчике, который я сдал Костлявой. Важные люди из-за этого пострадали и заимели на нас зуб.

Этот бизнес, оказывается, не просто крайм, как подпольные бои и бордели для извращенцев, а покушение на самое серьёзное, что тут есть — на монополию правящего дома. Технологией создания «биологических информационных кластеров» располагал один Креон, поскольку она импортирована из другого мира вместе со специалистами в рамках его «научного рекрутинга». Для чего использовал их владетель, никто не знает, но, когда его не стало, один из таких комплексов вывезли из-под носа у Калидии, не подозревающей об их существовании. Оставшиеся без покровителя иномировые спецы заработали себе выходное пособие. Они нашли покупателя, организовали бережную транспортировку, а главное — объяснили, что с помощью «биоментального криэйтинга» можно создавать уникальный видеоконтент: кино, рекламу, сериалы и так далее. Заливай в головы материал, а уж детская фантазия не подведёт.

Что за «серьёзные люди», Селанта уточнить затруднилась, но подтвердила, что дети для «биоментала» походят только клановые, и заверила, что деньги туда ввалены огромные.

— Мелкие вонючие мутантики идут чуть ли не на вес золота, — вздыхала она с сожалением. — Я пыталась влезть в схему, да куда там, не с моими капиталами…

— Тебе, кстати, привет передавали, — сказал я Нагме.

— Кто? — удивилась она.

— Дети из бывшего клана Синей улицы.

— Ух ты! Правда?

— Да, говорят, вы отлично играли, и они хотят ещё. Ох, колбаса, — покачал я головой с сомнением. — Не втравила ли ты нас в очередную хтонь?

— Ну, может быть… — признала она, — чуть-чуть. Понимаешь, они очень печальные. Им больно и трудно жить. Они никогда не повзрослеют и знают, что скоро умрут. Это так несправедливо! Я хотела, чтобы Аллах посмотрел их глазами.

— Ты учила их рисовать? — удивился я.

— Попробовала, — кивнула Нагма. — Но они совсем-совсем не умеют. Даже палка-палка-огуречик. Тогда я предложила игру — рисовать в голове. Смотреть друг на друга, потом закрывать глаза и представлять себе другого. Как будто рисуешь на другой стороне век, понимаешь? Я сама так делаю — сначала рисую в голове. Им очень понравилась игра, они часами сидели и жмурились! Так смешно! А потом я им сказала, что не обязательно рисовать в голове человека точно таким, какой он есть. Можно попробовать что-то в нём исправить. Например, нарисовать его не таким больным, понимаешь?

— Я-то понимаю, — сказал я серьёзно. — А вот ты, боюсь, не вполне представляешь, что натворила.

— Я знаю, пап, — когда речь заходит о вещах серьёзных, она апеллирует ко мне как к отцу. — Но, кажется, они действительно что-то смогли.

— Нагма, душа моя, если ты инициировала коллективный референс, то во что эти несчастные детишки превратят мир и себя, одному Аллаху известно. Который таки решил посмотреть их глазами.

— Боюсь, все ещё хуже, пап, — вздохнула Нагма. — Это оказался вовсе не Аллах.

Вечером впервые проснулся и потребовал внимания командирский планшет. Пришёл приказ о всеобщем сборе «Городского фронта» на Средке «с целью контроля боеготовности».

— Народ, — объявил я, собрав отряд в гостиной. — Не хочу, чтобы вы узнавали это из новостей. Всех вызывают на службу.

— Но нам же плевать? — уточняет Зоник.

— Формально наш статус позволяет игнорировать что угодно, кроме личного приказа Владетельницы. Поэтому я просто хочу обсудить ситуацию.

— А что за «контроль боеготовности»? — интересуется Шоня. — Будут проверять, не забыли ли мы надеть трусы под броню? Если что — я тут нашла классные, показать?

— Думаю, «Городской фронт» ожидает не смотр строя и песни, а кровавая резня, — сообщил я.

— Не поняла, — уточняет Дженадин.

— Нет никакого смысла собирать весь личный состав без учёта режима патрулирования. Любой «контроль боеготовности», в чём бы он ни заключался, можно было бы провести в рамках обычного графика патрулей.

— Ты думаешь, командование ждёт нападения? — напряглась Тоха.

— Думаю, командование его организует.

— В смысле? — озадачился Кери.

— Я практически уверен, что наше командование и командование кланов — одни и те же люди.

— У кланов есть командование? — сомневается Зоник.

— Формально нет, но фактически они управляемы. Хотя и не так прямо, как городские. Поэтому нет никакой проблемы свести обе силы в одной точке в одно время.

— Ты уверен? — спрашивает Лирания. — Война всегда омерзительна, но это уже какая-то запредельная подлость.

— Самая обычная, — не соглашаюсь я. — Во множестве войн бенефициар был один для обеих сторон конфликта. Это скорее правило, чем исключение. Хотя обычно реализация менее откровенная.

— Но кто эти люди? — возмущённо говорит Шоня. — Зачем это им?

— Я не знаю точно. Похоже, есть некая коллаборация между промышленной элитой, недобитой аристократией, Советом кланов и даже Калидией. Но кто именно жмёт на кнопки, даже Дмитрий понять не может.

— Думаешь, Верховная тоже в этом участвует? — спрашивает Тоха.

— Она, как минимум, не препятствует. Не забывайте, формально «Городской фронт» подчиняется ей, а кланы заблокировали жизненно важную логистику через пустоши. Так что, да, она не будет против, если ополчение города зачистит кланы, что и должно, как мне кажется, произойти сегодня ночью.

— То есть, — констатировала задумчиво Лирания, — война нужна всем.

— Так начиналось большинство войн. Осталось решить, ребятки, нужна ли эта война вам.

— Мы «Городской фронт», — говорит Шоня. ― Мы должны защищать город.

— Несмотря на то, что эта война срежиссирована тем, кому насрать и на город, и на кланы?

— Да, прем… то есть командир, — отвечает Тоха. — Если ты нам, конечно, ещё командир.

— То есть то, что я показал вам изнанку этой войны, не останавливает вас от участия в ней?

— Нет, — мотает головой Зоник. — Это всё полное дерьмо, но в «Городском фронте» такие же ребята с низов.

— Знаешь, Док, — сообщает Шоня. — То, что всё грандиозная наёбка, не означает, что нам можно забить и смотреть с балкона, как клановые режут наших.

— А они ваши? — уточняю я.

— Ну, не совсем прямо наши, — озадачивается рыжая. — Наши это Дженадин, Тоха, Зоник и так далее. Но это ребята с низов. На их месте могли быть мы.

— Да мы и так на их месте, — добавляет Дженадин, — просто у нас командир очень ушлый.

— Если ты, конечно, нам ещё командир, — повторяет Тохия, пристально глядя мне в глаза.

— Не Горфронту же вами командовать, — вздыхаю я.

— Ура, — тихо говорит Тоха.

— Ура! — поддерживает её Зоник.

— Ура, — подтверждает Кери.

— С тобой нам ничего не страшно, — добавляет Шоня.

— Хорошо, что ты нас не бросил, — вздыхает Дженадин.

— Дай вштыриться, пока тебя не убили, — просит практичная Лоля.

— Похоже, я скоро снова стану сиротой, — ехидно шепчет сидящий рядом Дмитрий.

Лендик мрачно молчит в углу. Ему никто в отряд вступить не предлагал, и своим его не считают.

А Лирания, отойдя в коридор, показывает жестом: «Надо поговорить».

— Мы же сегодня умрём, да? — спрашивает она совершенно спокойным голосом, когда за нами закрывается дверь её комнаты.

— Я сделаю всё, чтобы этого не случилось.

— Но?

— Но во многом это вопрос везения. Не всё во власти командира.

— Везение — это определённо не про меня. Вся моя жизнь тому надёжнейшее доказательство.

— Я как раз хотел попросить тебя остаться здесь. Приглядеть за детьми и…

— За ними не надо приглядывать, — перебивает она. — Они останутся с твоим… сыном же, да? Забыла уточнить в прошлый раз.

— Да, сыном.

— Уверена, он не выкинет Онию за шкирку с балкона, если со мной что-то случится.

— Нагма откусит ему руку раньше, — смеюсь я. — Они же подружки. Но это не значит, что тебе надо лезть на поле боя без брони и боевых навыков.

— Найди мне винтовку с оптикой, и ты удивишься.

— Серьёзно?

— Я была чемпионкой региона в своей возрастной группе.

— Стрельба, единоборства, стихи, гитара… Хорошо, что мне не шестнадцать на самом деле. Валялся бы сейчас у твоих ног в ожидании благосклонного взгляда.

— А я бы об тебя эти ноги вытирала, — фыркает она. — Всегда так поступала с хорошими мальчиками. Да, я была одарённым ребёнком. Но чёрта с два мне это помогло.

— Почему ты хочешь идти с нами?

— Потому что нельзя бежать от войны вечно. Она всё равно догонит. Даже в другом мире. Пора мне встретиться с ней с оружием в руках.

— Я найду тебе винтовку.

— Ни секунды не сомневалась. А теперь пошли.

— Куда? — удивился я.

— Собираюсь напоследок предаться безудержной геронтофилии.

— Ты же сказала, что тебя от одной мысли тошнит?

— Перед боем полезно очистить желудок. Да поцелуй меня уже, дурачок престарелый!

Говорят, на том свете возраста нет.