Руал Амундсен

Доктор Кук — спаситель

Переломилась, наконец, страшная зима. В полуденные часы на горизонте появлялось белое пятно, предвещавшее приход солнца. С каждым днём пятно росло всё больше и больше, становилось ярче, и через какую-нибудь неделю показалось, наконец, солнышко: в первый раз оно выглянуло из-за горизонта только краешком на несколько минут и тут же скрылось. Но встречал его весь экипаж. Амундсен приказал вынести на палубу больного капитана и сумасшедшего матроса Вильямса. Все приветствовали солнце такими радостными криками, словно уже пришло спасение.

Однако Амундсен и Кук понимали, что до этого ещё далеко. На следующий день солнце поднялось выше и светило дольше. В сумерках экипаж собрался в кают-компании, и доктор Кук сказал:

— День избавления близок. Нам нужно теперь же обследовать все льды вокруг корабля. Завтра мы пойдём посмотрим, нет ли где выхода. Может быть, «Бельгике» удастся выбраться.

Ранним утром Кук и Амундсен спустились на лёд. Заря только занималась, небо на востоке покрылось белой пеленой. Они прошли километра два, но нигде не заметили ни трещины, ни полыньи, — всё было плотно закрыто льдами. Взошло солнце, и Амундсен увидел трёх матросов, шедших им навстречу с запада. Ещё издали они кричали:

— Мы видели полынью! До неё не будет и одного километра.

И действительно, не прошли они за матросами и километра, как открылась полынья. Она была похожа на длинный язык и тянулась далеко к северу. Конец её терялся во льдах. Доктор обрадовался:

— Как раз то, что нам надо. Если судно провести сюда, мы вырвемся из плена.

— Вряд ли, — усомнился Амундсен. — Вероятно, полынья с севера закрыта.

— А это мы сейчас проверим, — сказал доктор и пошёл к ледяной горе, высившейся справа от полыньи.

Поднявшись на неё, он посмотрел вдаль. Полынья кончалась километрах в трёх, а вдали, по горизонту, стеной поднимались большие ледяные горы. Но за ними, несомненно, был открытый океан.

За обедом доктор сказал:

— Кажется, всех нас можно поздравить с большим открытием. Мы нашли полынью. Нам необходимо как можно скорее вывести в неё корабль.

— Полынья закрыта со всех сторон, — тут же откликнулся один из матросов, который был с Амундсеном и Куком на разведке. — Всё равно в открытое море мы не попадём. Полынья не поможет.

— Вот именно через эту полынью мы и попадём в открытое море, — твёрдо сказал доктор. — Когда подойдёт весна и подуют тёплые ветры, лёд начнёт трескаться, и трещина обязательно пройдёт по самому слабому месту, то есть там, где сейчас полынья, и нам уже легко будет вывести корабль в открытый океан.

Амундсен кивнул головой.

— Доктор прав. Такие случаи в полярных экспедициях бывали не раз.

— Но как же вы проведёте корабль через лёд? До полыньи целый километр, — сказал второй штурман.

— Мы пропилим во льду канал, взорвём лёд и по каналу проведём «Бельгику».

Механик Виктинг рассмеялся:

— А где вы возьмёте такие пилы? Ведь у нас только четыре маленькие пилы и всего лишь несколько фунтов динамита.

— И с этими пилами при желании можно сделать проход. Я уверен, работа удастся.

Матросы угрюмо переглянулись. Было видно, что они не верят доктору.

— Мы замёрзнем на такой работе, — сказал Бруль. — У нас нет даже тёплых пальто.

— Зато у нас есть одеяла, — сказал Амундсен. — Сегодня же мы начнём шить из них тёплые пальто.

После обеда Амундсен отправился в трюм корабля, где в ящиках лежали толстые грубые одеяла красного цвета. Их притащили в кают-компанию. Все посмеивались, что экипаж «Бельгики» будет щеголять в таких странных нарядах.

Один матрос, исполнявший обязанности портного, разрезал одеяла и скроил из них нечто похожее на халаты. Тут же все, не исключая Амундсена и Кука, принялись за шитьё. Кают-компания превратилась в портновскую мастерскую.

Три дня спустя на утренней заре экипаж спустился на лёд и пошёл к полынье. Это было забавное зрелище: все были одеты в красные неуклюжие халаты, а на головах торчали самодельные шапки. Доктор Кук и Амундсен провели длинную прямую черту от ближнего края полыньи к кораблю. Они показали, какой ширины должен быть канал, и матросы нехотя приступили к работе. По совету Кука они прицепили к одному концу пилы тяжёлые гири, привязав их проволокой, и этот конец спустили в воду. На другом конце пилы была укреплена длинная ручка; груз тянул пилу вниз, в воду, а двое матросов, уцепившись за ручку, поднимали пилу вверх. Так началась пропилка льда.

Доктор приказал выпилить во льду длинные треугольники, и когда обе пилы сошлись в вершине такого треугольника, Кук вырыл небольшую ямку, положил в неё динамит, провел шнур и поджёг его. Все поспешно отбежали в стороны. Раздался взрыв, и отпиленная глыба льда поплыла в полынью. Удачный взрыв ободрил всех. Матросы с большей охотой продолжали работу. В первый день они отпилили десять больших треугольников. Канал наметился сразу, — он был шириной в двадцать пять метров.

Утомлённые, но бодрые духом, матросы вернулись на корабль. Работа первого дня показала, что канал сделать можно. Значит, и спасение возможно. И теперь от желающих пилить лед не было отбоя.

Канал подвигался быстро. На четвёртой неделе прошли половину пути. Дни стали длиннее. Истомлённые долгою ночью, люди были рады свету и движению. Работали очень дружно: одни пилили лёд, другие проталкивали его баграми по каналу в полынью. В начале девятой недели работа была окончена. Экипаж проколол вокруг корабля лёд, и поздно вечером все, усталые, но очень довольные, легли спать. Они надеялись, что на рассвете им удастся провести корабль по каналу на канатах в открытую полынью.

Рано утром Амундсен проснулся, разбуженный тревожными криками. Он поспешно поднялся наверх. На палубе собрался почти весь экипаж. Матросы что-то кричали, грозили кому-то, кого-то проклинали.

— В чём дело? — спросил Амундсен.

Матросы закричали, перебивая друг друга:

— Канал закрыт! Работали мы, работали, гнали вы нас, гнали, и всё пошло прахом.

Амундсен поднялся на мостик. Канала не было: льды сомкнулись, и небольшие кучки мелких льдин виднелись как раз там, где вчера тянулась широкая водная полоса. Вышел на палубу и доктор Кук, с ним капитан и начальник экспедиции, — все угрюмо смотрели на льды.

С запада, всё усиливаясь, дул ветер. Это он сдвинул льды, закрыл канал.

— Надежда рухнула, — мрачно сказал капитан.

— Ну нет, капитан! — живо откликнулся Кук. — Ветер отнял у нас канал, но он может и вернуть его нам. Посмотрим, что будет к вечеру.

День тянулся томительно. Мало кто выходил на палубу, — все сидели в каютах, озлобленные и мрачные. Только Амундсен и Кук, о чём-то тихо переговариваясь, ходили по льду вокруг корабля.

Перед заходом солнца льды стали подозрительно потрескивать, задвигались, и скоро от корабля к полынье протянулась трещина. С каждой минутой она становилась всё шире и шире. Доктор торопливо вышел на палубу, зазвонил в сигнальный колокол.

Все выбежали, одеваясь на ходу, и, увидев широкую трещину, разразились радостными криками.

— Скорей, скорей! — торопил доктор.

Ещё накануне к бортам корабля были прикреплены длинные канаты. Экипаж разделился на две группы: одной командовал Амундсен, другой — Кук. Капитан стоял на мостике. Он подал сигнал, матросы потянули канаты, и корабль медленно пошёл по каналу. Через два часа он достиг полыньи и закачался на вольной воде. С корабля были спущены шлюпки; матросы и Амундсен проехали на место старой зимней стоянки, собрали все оставшиеся здесь вещи и вернулись обратно.

Этот день был большим праздником для экипажа. На трёх шлюпках матросы долго плавали вдоль берегов полыньи. Они отвыкли от вёсел и были рады поразмяться. И поразмяться с пользой: на льдах было много тюленей и пингвинов. Охотники, сидевшие на шлюпках, убили несколько животных. Сейчас уже никто не отворачивался от тюленины.

Но выхода в открытое море всё ещё не было. По-прежнему на пути «Бельгики» лежали непроходимые льды, а за ними, далеко на горизонте, ледяная стена, преграждающая выход в океан.

Прошла неделя, другая — всё оставалось без изменения. Лишь канал, по которому прошёл корабль, то плотно закрывался льдами, то открывался снова. На корабле воцарилось уныние.

Наконец, в начале сентября, подул северный тёплый ветер. Лёд стал трескаться, раздвигаться, и трещины, как и предвидел доктор Кук, проходили именно через полынью. Амундсен приказал приготовить машину, чтобы в любую минуту можно было двинуться вперед. А тёплый ветер продолжал дуть неустанно.

Однажды лёд разошёлся настолько, что корабль мог пройти из полыньи в открытое море. Тотчас же «Бельгика» быстро начала продвигаться вперёд. Она была уже совсем близко к цели, когда две огромные ледяные горы стали на её пути. Проход между ними был совсем узкий, однако Амундсен, всё ещё продолжавший командовать судном, решил рискнуть. Он ввёл судно в проход, который местами был так узок, что борта «Бельгики» касались ледяных стен. Корабль с силой продирался меж ними. Вдруг на палубе кто-то отчаянно закричал:

— Назад! Горы сдвигаются!

«А вдруг горы сомкнутся и раздавят корабль?» — подумал Амундсен. И тут же услышал резкое шуршание льдины по правому борту «Бельгики». Корабль затрещал... И в эти роковые минуты на выручку пришла опытность доктора Кука. Он быстро созвал матросов, приказал вытащить из трюма шкуры тюленей, набить их шкурами пингвинов, — получились толстые, мягкие мешки, которые тотчас же были укреплены по бортам корабля.

И как раз вовремя! Ледяные горы сдвинулись, напирая на «Бельгику». Но сейчас ей был не так страшен этот напор, потому что мешки защищали её борта. Постепенно горы отодвинулись, и корабль вышел, наконец, в бескрайный простор океана. В ледяной ловушке он пробыл тринадцать месяцев.

Теперь все почувствовали себя спасёнными. Опасность осталась позади! Корабль, правда, был потрёпан, но цел, и в его трюме сохранилось ещё достаточно угля для того, чтобы добраться до ближайшего порта.

Празднично украшенная флагами, «Бельгика» пошла полным ходом к северу. Свободные от работы матросы часами стояли на палубе. Амундсен с капитанского мостика смотрел на них. Грязные, небритые, измученные, они мало походили на тех бодрых, сильных людей, которые тринадцать месяцев назад вошли во льды. Страшная зима вымотала всех. Два матроса вывели под руки Вильямса: мутными глазами он неотрывно смотрел на морской простор, на волны и что-то мычал.

В штурвальной рубке послышались тревожные голоса. Амундсен вошёл туда. Капитан громко ругал второго штурмана, а тот смущённо в чём-то оправдывался.

— Что случилось? — спросил Амундсен.

Капитан сердито повернулся к нему.

— Вы испортили инструменты!

— Инструменты, должно быть, испортились от тряски, когда нас давили ледяные горы, — сказал второй штурман.

Амундсен осмотрел инструменты. Все они действительно были испорчены.

— Конечно, это неприятно, капитан, но не стоит волноваться, — сказал он. — Путь мы теперь найдём.

— На вашу ответственность! — буркнул капитан.

— Да, да, на мою ответственность.

Амундсен понимал, какой опасности подвергался корабль, идя вслепую. Но что было делать?

И он повёл корабль наугад, приказав держать курс на восток: там лежали острова Огненной Земли.

Семь дней «Бельгика» плыла в полной неизвестности. Вахтенные матросы, сменяя друг друга, наблюдали с верхушки корабельной мачты за горизонтом. Наконец на восьмой день с верхушки мачты раздался радостный крик:

— Земля!

Амундсен сейчас же взобрался на мачту. Вдали виднелось чёрное пятнышко: да, это была земля!

Через десять часов «Бельгика» подошла к неизвестному острову. Как ни гадали штурман, капитан и начальник экспедиции, но не смогли определить, что это за остров. Он представлял собой совершенно пустынную гору, на вершине которой лежали снега. Невдалеке от него встретили другой остров, с виду похожий на храм, — и все сразу узнали так называемый Церковный остров. Он был точно нанесён на карты, и теперь «Бельгика», определив своё местоположение, могла уверенно идти дальше. Путь был известен.

Ещё через неделю корабль прошёл Магелланов пролив и направился в Европу. В начале ноября 1899 года «Бельгика» вернулась в Антверпен.

Всё путешествие заняло около двух лет.