Руины Камелота

Глава 8

Визит был короткий и не совсем приятный. Более того, после встречи со странными волшебниками Габриэлла ощущала себя еще более одинокой, когда ей пришлось вновь отправляться в путь в одиночку. Даже за короткое время своего путешествия, такие мирские удобства, как стул, горячий чай, и дружелюбные голоса стали, казалось бы, далекими воспоминаниями. Неожиданно получив все это в полумраке пещеры, она только почувствовала, как остро тосковала по дому.

Еще больше усугубляло осознание того, что в данный момент у нее не было дома, куда она могла бы вернуться. Ее замок теперь был практически пуст, также как улицы и дома вокруг него. Возможно, они вскоре заполнятся снова, и жизнь продолжится, как всегда, но Габриэлла не очень-то верила в это. В самом глубоком, потаенном уголке своего сердца, она боялась, что все изменилось безвозвратно и навсегда.

Она шла дальше, ее шаги теперь были единственным звуком в пещерной темноте.

Гудрик и Елена дали ей несколько вещей, которые могли бы помочь в пути. Первой из них был огонь, который наколдовал Гудрик. Гоблинский огонь, так он назвал его. Волшебник водрузил его на корягу, чтобы получился факел. Пламя, пояснил Гудрик, будет гореть долго благодаря магии, не истощаясь до тех пор, пока она не намочит его. Похоже, что даже волшебный огонь не мог выстоять против воды. Факел, казавшийся совершенно невесомым в руке, отбрасывал мерцающее сияние вокруг нее, пока она двигалась вперед. Единственной странностью в гоблинском огне, по мнению Габриэллы, было пламя, которое двигалось намного медленнее, чем обычный огонь, словно во сне. Его искры поднимались вверх и, кружась, уносились вперед. Девушка неотступно следовала за ними.

— Искры приведут тебя к Колруту, — объяснила Елена. — В конце концов, каждый огонь стремится найти собственный путь. Следуй за искрами, и ты найдешь то, что ты ищешь.

Порхание крыльев сопровождало Габриэллу на всем ее пути. Перышко парил впереди нее, выписывая дуги из стороны в сторону в неподвижном воздухе. Он решил отправиться с ней, по-видимому, по своей собственной воле. Гоблинский огонь и Перышко, однако, были не единственными, что Габриэлла получила от встречи с волшебным народом.

— Вот, возьми, — сказал Гудрик, когда она повернулась, чтобы уйти. Когда девушка оглянулась, он протянул ей тонкую деревянную палочку. Это была волшебная палочка, хотя и не его собственная.

— Но я не волшебница, — ответила Габриэлла, встретившись с ним взглядом. — Я всего лишь человек.

— Ты не простой человек, — возразил Гудрик. — Прими ее. Магия твоей сигилы слишком рассеянна. Эта старая палочка может послужить своего рода ориентиром для нее, если когда-либо возникнет такая необходимость. Я полагаю, что она и так будет работать, но в случае, если тебе потребуется некий… — тут он пожал плечами неопределенно, — магический поток, ты можешь попытаться воспользоваться палочкой.

Габриэлла приняла палочку, а затем с любопытством ее рассмотрела. Внешне она ничем не отличалась от простой деревяшки.

— Как это возможно? — спросила она, взглянув на волшебника.

Он лишь покачал головой и загадочно улыбнулся.

— Я не могу сказать. Желаю тебе удачи в твоей миссии, принцесса. Я испытываю соблазн присоединиться к тебе, но увы… — Здесь, он глубоко вздохнул и оглянулся на Елену, которая с мрачным видом наблюдала за происходящим. — Мы поклялись не вмешиваться в дела людей. Боюсь, у нас достаточно работы, чтобы управлять миром волшебников.

Габриэлла искренне поблагодарила их, хотя и с грустью. Затем, не говоря ни слова, она отправилась в путь.

Это был долгий переход через подземный мир Пустоши. Габриэлла быстро поняла, что если бы она не столкнулась с волшебниками и не получила бы от них указания, она бы, в конце концов, безнадежно потерялась в бесконечных лабиринтах пещер и туннелей. Ее факел давал достаточно света для глаз, создавая золотистый купол тепла вокруг нее, а сопровождающее ее порхание Перышка приносило гораздо больший комфорт, чем она могла бы ожидать.

В первый раз, когда он уселся ей на плечо, царапнув когтями о ее доспехи, она была так напугана, что чуть не уронила факел. Вскоре, однако, она привыкла, чтобы оценить его почти неощутимый вес и тепло его перьев, когда они касались ее щеки.

Габриэлла заговорила с ним.

— Я даже не знаю, какое сейчас время суток, — мрачно заметила она. — Утро сейчас или ночь снаружи. В таких условиях легко идти дальше и дальше, не осознавая, что ты устал, пока не упадешь от утомления.

В ответ Перышко взъерошил перья на груди, а затем принялся начищать свой клюв о крыло, делая вид, что его это не заботит.

В течение долгого времени Габриэлла не чувствовала голод. Она размышляла о том, что возможно постоянная темнота имела какое-то странное влияние на ее аппетит, но решила не беспокоиться по этому поводу. Ее запас пищи почти иссяк. Девушка была рада всему, что помогло бы ей сохранить то немногое, что у нее осталось.

Тогда, впервые, она задумалась о соколе. Должна ли она кормить и его тоже? Вскоре, однако, птица сама ответила на этот вопрос.

Сокол резко сорвался с ее плеча, устремляясь вниз к земле. Еще один взмах крыльев, и он, похоже, схватил что-то с каменистого пола. Птица сделала круг назад, и Габриэлла увидела в ее сжатых когтях извивающееся серое тело крысы. Девушка вздрогнула, когда сокол, приземлившись на соседнем валуне, опустил клюв и с удовольствием стал потрошить несчастное создание. Она ждала, пока он ел, но старалась не смотреть в ту сторону. Она всегда ненавидела крыс.

— Фу, — сказала она, содрогаясь. — Я все слышу. Она еще пищит, что ли?

Перышко щелкнул клювом, а затем снова вцепился в крысу, явно наслаждаясь едой.

Путешествие продолжалось, минуя всевозможные места в подземельях под Пустошью.

Иногда Габриэлле приходилось следовать за течением подземной реки, даже когда та прорывалась через скалистые пороги и обрушивалась водопадами или внезапно останавливалась в жутком спокойствии. Ее воды всегда изобиловали множеством светящихся рыбок. В какой-то момент река образовала огромное озеро, настолько широкое, что его дальние берега были невидны в темноте. Здесь, некие полупрозрачные, голубоватые формы бороздили бездну медленно и ритмично, своими движениями напоминая шелковые шарфы, развевающиеся на весеннем ветру. Из-за своей неподвижности озеро было словно стеклянное, так что Габриэлла могла четко разглядеть существа, несмотря на его очевидную глубину. Позади форм виднелись узкие ленты темно-фиолетового цвета, образующие плетевидные щупальца. Казалось, их там сотни, исчезающих в невообразимой глубине.

В других случаях, однако, Габриэлла и Перышко отклонялись в сторону от реки, следуя за бесконечными искрами гоблинского огня. Они то оказывались в узких шахтах таких тесных, что Габриэлла легко касалась обеих стен, и таких низких, что ей приходилось передвигаться на корточках. А то стены вдруг поднимались на сотни футов вверх, открывая огромные залы сталактитов и сталагмитов, стоящих царственно словно колонны и возносящихся в недосягаемую темноту.

Один раз искры привели их в нечто вроде коридора с неестественно ровным полом и какими-то странными очертаниями, выступающими на стенах. Подняв факел, Габриэлла увидела, что на стенах были фактически вырезаны ряды дверных проемов и окон, лестниц и входов, образуя безмолвную картину забытой цивилизации. Она задумалась, насколько древним был этот странный подземный город. Над дверями виднелись слова, но они были незнакомыми и совершенно непонятными. Ближе к концу коридора масса сталактитов сформировала жуткий нарост прямо на фасаде здания. Там, внутри древнего жилища лежала полускрытая россыпь костей. С содроганием Габриэлла заметила, что там было несколько скелетов, хотя определенно ни один из них не был человеческим. Головы были слишком большими, а тела слишком маленькими. Скорее всего, гномы, подумала она. Однако нельзя было сказать наверняка. Девушка поспешила дальше.

В конце концов, она остановилась, почувствовав голод. Перышко приземлился на соседний уступ, а Габриэлла открыла свой мешок. У нее осталась последняя корочка черствого хлеба и полоска оленины. Повинуясь безотчетному чувству, она съела большую часть оставшейся пищи. Последние несколько кусочков она завернула в тряпочку и положила обратно.

— Вот и все, — сказала она соколу, со вздохом глядя на гоблинский огонь. — Еды осталось только на один раз.

Похоже, ей больше нечего было сказать.

Усталость навалилась на нее. Она еще не планировала спать, но теперь это казалось неизбежным.

Не вставая, она просто перекатилась на бок, подсунула свой мешок под голову и закрыла глаза. Прошла минута, а затем две. Ее дыхание замедлилось.

В темноте из-под камней высыпали пауки, они спускались с тусклых потолков, используя сталактиты, как дорожки. Они приблизились к Габриэлле (многие были бледны как кости, некоторые из них — размером с мужскую руку) и окружили ее. Перышко наблюдал за происходящим с опаской, его золотистые глаза неотрывно следили за спешащим сборищем, чтобы быть готовым нанести удар.

Наконец, собравшись в несколько десятков, пауки отвернулись от Габриэллы. Они образовали вокруг нее кольцо, выкатив свои чужеродные глаза во тьму пещеры.

Перышко увидел это. Через мгновение он расслабился.

В конце концов, он тоже уснул.

На следующий день Габриэлла, наконец, нашла Колрута.

Она провела утро (не то, чтобы она могла сказать, было это действительно утро или нет), спускаясь в длинную прямую шахту все глубже в землю. Стены туннеля стремительно поднимались выше и становились уже, так что она чувствовала себя мышью, ползающей в стенах дома. Воздух постепенно становился теплее, по мере того как она продвигалась дальше, и теперь уже было довольно жарко. Пот проникал в глаза, и она вытирала его внутренней стороной запястья.

Впереди завиднелся свет. В отличие от любого другого свечения, которое Габриэлла встречала в пещерах, этот свет был ни голубоватым, ни холодным. Он был обжигающе красным, постепенно становясь ярче по мере ее приближения. Искры ее факела летели вперед, следуя за ходом туннеля, как будто подхваченные сильным ветром несмотря на совершенную неподвижность воздуха.

— «Что бы ни случилось, — повторяла себе под нос Габриэлла, — ни слова о сокровищах. Это единственное правило. Чем меньше скажешь, тем лучше…» Мы сможем это? Как думаешь, Перышко?

Перышко приподнялся у нее на плече, взмахивая крыльями в попытке охладить себя. Габриэлла почувствовала на щеке жар от его крыла.

— Давай улетай, — прошептала она, слегка шлепнув его рукой. — Из-за тебя мне еще жарче.

Сокол взвился в воздух и раздраженно заклекотал. Он кружил вокруг нее, явно не желая улетать слишком далеко вперед.

Где-то вдалеке между стенами туннеля обозначилась вертикальная полоса ярко-красного цвета. В ее глубине было заметно слабое движение, словно медленно движущееся пятнышко.

— Думаю, мы уже близко, — сглотнув, произнесла Габриэлла, — судя по словам Елены и Гудрика, Колрут расскажет то, что нам нужно знать. Пока мы не произесем что-нибудь неправильное…

В воздухе запахло серой. Гоблинский огонь задрожал и ярко вспыхнул, устремляясь к красноватому свету впереди. Расщелина постепенно увеличивалась.

Послышался какой-то звук. Габриэлла догадалась, что он продолжается уже в течение некоторого времени, просто он был чуть ниже уровня слышимости. Это был глухой рокот, как будто сама земля неуловимо двигалась вокруг нее.

Перышко снова приземлился на плечо. Он щелкал клювом и яростно крутил головой, взъерошив крошечные перья на лбу.

— Я знаю, — ответила Габриэлла. Она и сама нервничала.

Наконец, спустя, казалось бы, слишком много времени они достигли конца туннеля. Прямо позади его высоких стен открывались светящиеся красным недра земли, которые тяжело ворочались словно грозовые облака на закате. Запах серы был просто ошеломительный. Габриэлла остановилась и сделала глубокий вдох через рот. Затем, взяв себя в руки, она шагнула в красный свет.

Пещера была невероятных размеров. Ее полом служила разрушенная долина, раздробленная и изрезанная, усыпанная валунами. Дым сочился из трещин, затемняя воздух, и в то же время пространство заполняло алое сияние, распространяющееся на сотни футов вверх до самого конуса потолка.

В центре пространства, на переднем плане, находилось нечто, что Габриэлла просто не могла осознать. Оно было подобно скрученному дереву, настолько великому, что могло бы затмить размером весь замок Камелот. Оно было черное, как уголь, испещренное выступами, глубокими трещинами и бороздами. Его ветви выдавались во все стороны, такие широкие словно дороги и уходящие далеко в потолок пещеры. Далеко внизу корни дерева раскинулись словно каменные щупальца, пронизанные трещинами. Трещины эти светились оранжевым светом, как будто сердцевиной ​​каждого корня был чистый огонь. Хуже того, в центре ствола находилась зияющая пасть, пылающая ярко-красным, как будто выложенная углями. Это и был источник красноватого света, который заполнял пещеру.

Перышко вцепился в плечо Габриэллы, его когти сильно царапнули край ее брони. Медленно, уставившись широко раскрытыми глазами на невероятное создание, Габриэлла ступила на разрушенную равнину.

«Габриэлла Ксавьер».

Голос, который произнес ее имя, не был человеческим. И едва ли его можно назвать голосом. Казалось, он был создан грохотанием самой земли, проникая глубоко в уши и отзываясь во внутренностях. Этот звук был практически бесшумным и одновременно невыносимо оглушительным.

— Да, — ответила она. Ее собственный голос вырвался хрипом, казалось, она никак не могла заставить себя говорить громче.

«Габриэлла Ксавьер… Ксавьер… Габриэлла… авьер… элла…»

Голос прокатился раскатами, разделяясь на несколько отзвуков, десятки, а может и сотни. Отголоски затихали где-то вдали, вызывая у Габриэллы жуткое ощущение, что они продолжают передаваться в каждом темном уголке подземелья.

— Гхм! — внезапно окликнул ее тонкий голосок. На фоне удаляющегося чудовищного эха, этот новый голос был крошечный и веселый, словно колокольчик в грандиозных просторах пещеры. Габриэлла огляделась в поисках его источника.

Среди змеящихся корней дерева сидел маленький человечек. Его спина была согнута от возраста, а его лысая голова задвигалась, когда он махнул ей. Вопреки всем законам, человечек, казалось, сидел в старом кресле-качалке. Он ликующе раскачивался взад-вперед на изогнутых дугах кресла. Даже на расстоянии Габриэлла могла увидеть, что он весело ухмыляется ей, подзывая к себе.

— Что это за… — пробормотала девушка с широко раскрытыми глазами.

Осторожно и аккуратно Габриэлла начала продвигаться по направлению к этой сморщенной фигуре. Она шла медленно из-за чудовищно разрушенного пола и столбов удушающего дыма, которые прорывались сквозь трещины. Когда она обогнула их, то увидела, что дым исходил из светящихся расщелин, таких же глубоких как каньоны. Гул земли был все еще слышен. Она ощущала его через подошвы своих сапог. Перед ней все больше вырисовывались ужасающие очертания дерева. Волны жара, поднимающиеся от его иззубренной поверхности, обжигали ее. Перышко беспокойно крутил головой из стороны в сторону, все еще цепляясь за край доспехов.

— Хи-хи! Иди сюда, принцесса! — тоненько подзывал крошечный старичок, не переставая махать. — Иди поздоровайся со мной. Давай поговорим! О, да! — захихикал он нетерпеливо и весело.

Пол вокруг извилистых корней был разбит на острые, неровные участки, каждый из которых был выше предыдущего. Габриэлла осторожно взбиралась по ним, приближаясь к человечку. Огромные, черные корни дерева были теперь повсюду вокруг нее, каждый выглядел обуглившимся, покрытым глубокими трещинами как уголек. Там, где они погружались в землю, камни светились огненным мерцанием. Скрученный ствол возвышался над ней, выжженный дочерна и покрытый глубокими, острыми бороздами.

— Вот умничка! — радовался старичок. Его голос был почти таким же надломленным, как камни вокруг него. Он улыбнулся ей слащаво, пожевал губами, но его блестящие глазки были острые и голубые, как лед в зимнем пруду. — Подойди ближе. Отдохни и погости немного. Задавай свои вопросы, принцесса и расскажи мне свою историю.

Габриэлла была уже достаточно близко к старику, так что ему теперь не было необходимости повышать голос, чтобы его услышали. Она приблизилась к нему с опаской, а он просто взирал на нее снизу вверх, его голова подпрыгивала на щетинистом стебле шеи. Он был одет в грубую, бесформенную рясу, капюшон лежал позади его шишковатых плеч. Между сплетенных рук виднелся набалдашник черной трости явно сделанной из камня, ее кончик утыкался в трещину перед его босыми ногами. Он энергично раскачивался, наблюдая за своей гостьей, видимо, ожидая, когда она заговорит.

Габриэлла изучала его хмуро, застыв в оцепенении. Наконец, она спросила:

— Это ты… Колрут?

Старик усмехнулся вдруг, вытягивая морщинистые губы и показывая свой беззубый рот. Он закачался немного быстрее. Этого, вероятно, было достаточно для ответа.

— Что это был за голос, который я слышала ранее? Тот, который звучал, как сама земля и произнес мое имя?

— Хм-м-м! — старик таинственно рассмеялся, в его глазах затанцевали искорки. Он поднял руку и коснулся пальцем носа, потом кивнул и захихикал.

Габриэлла еще больше нахмурилась.

— Меня послали сюда, — объявила она. — Мне сказали, что ты мог бы помочь мне в моей миссии. Это правда?

— Может быть! — ответил старик, кивая. — Все зависит, не так ли?

— Зависит от чего? — спокойно спросила Габриэлла.

Глаза старика прояснились на мгновение.

— Будут ли твои вопросы правильными.

Габриэлла вздохнула. У нее не было времени на загадки от помешанных стариков. Она оглядела алые своды пещеры.

— Что это за место? — спросила она, любопытство постепенно одолевало ее. — И кто ты?

— Ага! — просиял старик. — Вопрос, на который я могу ответить! Это неупокойная могила Чаоренвара, также известного как Лорд Вулкан, бесспорного правителя расплавленных глубин. Это, — старик поднял руку, указывая над головой на обугленные очертания дерева, — его застывшие кости!

— Чаоренвар, — повторила Габриэлла медленно. — Древняя огненная гора?

— Точно, — с жаром воскликнул человечек, — древняя, но никогда не находящая покоя. Эта пещера — то, что осталось от горного пика, который когда-то был его очертаниями! Увы, разбитые склоны его могучих плеч спали, оставив только тень в этой земляной могиле, но кости огненного ядра Чаоренвара остались. Не позволяй его древоподобному виду себя одурачить! Его ветви — это скважины, выходящие на поверхность, чтобы излить реки камней. Его корни — это желоба, ведущие к расплавленному океану сердца земли. А его ствол — адское горло его ярости, которую он когда-то изрыгнул жидким огнем высоко в облака, проливая пепельную смерть на много миль в каждом направлении.

Габриэлла была потрясена. Она взглянула на окаменелые кости мифического вулкана. Его расплавленное сердце все еще светилось, доказывая, что он не был мертв, а только спал. Старик качался и что-то бормотал про себя радостно. Потом захихикал. Через минуту Габриэлла снова опустила взгляд на него.

— Значит, ты, должно быть, дух вулкана, — рискнула она предположить. — Я читала о таких вещах в мифах. На самом деле ты не такой, как кажешься, а меняешь свою форму для каждого, кого ты встретишь. Я права?

Старичок усмехнулся в ответ и пожал костлявыми плечами, не то, чтобы он не знал ответа, но, как будто он не имел намерения его давать. Синева его глаз, казалось, вспыхнула в зловещем мраке. Он склонился к ней.

— Ты можешь называть меня Колрутом, — внезапно прошептал он, словно делился вкусным секретом.

Габриэлла продолжила:

— Что ты знаешь обо мне, кроме моего имени?

Колрут задумчиво покачал головой назад-вперед.

— Я знаю твое прошлое и будущее, но твое настоящее мне не ведомо. Такова природа моего существа. Время для нас является противоположным вашему, поскольку вы, наоборот, знаете настоящее, но не видите будущее и едва помните прошлое. О да. Гх! Многим суждено прийти ко мне через сотни лет, но я все равно чувствую их приближение. Мне известно также, как они уйдут. Если, конечно… — здесь его глаза встретились с ней, приняв резкое выражение, — им позволят уйти. Гх!

Он притворно вздохнул, а затем с грустью добавил:

— Но, увы, я никогда не знаю, что они могут сказать или сделать в те моменты, когда они со мной. Возможно, они приходят, чтобы искать свое будущее. Или, возможно, они приходят, чтобы украсть мои сокровища! Очень многие приходят с этим намерением, потому что я собрал множество сокровищ из забытых глубин земли! Больше, чем можно себе представить. Это меня забавляет! — он снова хихикнул с еле слышным хрипом, а потом спросил с заговорщической ухмылкой:

— Тебе известно о моих сокровищах, Габриэлла Ксавьер?

Габриэлла осторожно покачала головой.

— Я пришла за знанием, — ответила она. — И все.

Колрут пожевал губами, пока обдумывал ее слова, кивая головой с умным видом. Его пальцы крепко сжали набалдашник трости, костяшки рук резко выдались вперед.

— У меня очень много сокровищ, — подмигнул человечек одним глазом, глянув на нее снизу вверх. — Прямо позади меня, в огромной пещере. Золото сияет как солнце в свете моих огней. Ты ведь хочешь взглянуть, разве нет?

— Нет, — настороженно ответила Габриэлла, страх змеиными кольцами уже разворачивался у нее в животе.

— Я здесь, чтобы задать вопросы. Единственное, что я ищу, это знание.

Глаза Колрута сузились, и его улыбка захлопнулась, как капкан. Он перестал раскачиваться и уставился на нее. После очень долгой паузы, он начал качаться снова, более медленно на этот раз.

— Я помню, зачем ты пришла ко мне, — признался он.

Габриэлла выдохнула с облегчением.

— Тебе известно, что я ищу? И в чем состоит моя миссия?

Колрут медленно пожал плечами, его глаза были все еще сужены. Она должна была спросить, конечно. Существа, подобные ему, никогда ничего не давали охотно. Она выпрямила спину и сделала глубокий вдох.

— Я ищу кое-кого по имени Меродах, — отчетливо заявила она. — Я должна найти его и противостоять. Мне сказали, что ты знаешь, где он находится.

Губы Колрута растянулись в хитрой улыбке.

— Я знаю, где он был вчера, и я знаю, где он будет на следующий день, таким образом, я могу предложить вполне достойную догадку о том, где он находится сейчас. Но ты должна знать, Габриэлла Ксавьер, что такое знание имеет цену.

Габриэлла взглянула на него. Жар пещеры окутывал ее, высушивал пот на лбу мгновенно, если он появлялся.

— Мне почти нечего предложить, — ответила она. — Что ты хочешь от меня?

— О, это не такая цена, — усмехнулся Колрут, его раскачивание снова ускорилось. — Цена знания, принцесса, больше самого знания. Ты не сможешь взять только то, что ты желаешь знать. Тебе придется взять с собой бремя полной ясности. Это единственный путь.

Лоб Габриэллы наморщился с сомнением.

— Ты имеешь в виду, — уточнила она, — что ты расскажешь мне больше, чем я прошу? Это все?

Кудахтанье Колрута заполнило горячий воздух, поднимаясь, словно летучие мыши в темноту. На плече Габриэллы Перышко яростно взъерошил перья и защелкал клювом.

— Да! — ликующе прохрипел Колрут. — Да, это все! Но будь осторожна, принцесса! Это действительно цена, которую многие не желают платить! Полная ясность может уничтожить человека точно так же, как и любой меч! Многие из них решили остаться и умереть под тяжестью знаний! Гх! Их кости разбросаны среди камней там внизу, вместе со скелетами тех, кто пришел в поисках моего сокровища! В действительности, немногим из тех, что пришли увидеть меня, удалось покинуть меня! — он пронзительно, восторженно засмеялся.

Габриэлла мужественно стояла перед лицом безумного ликования старика. Она попыталась представить себе, какого рода знание могло привести ее к смертельному отчаянию, но не могла ничего придумать. Когда хихиканье Колрута наконец утихло, она повернулась к нему с бесстрастным видом.

— Скажи мне, что я хочу знать, — заявила она, — и я приму бремя всего, что ты дашь мне.

Колрут все еще хихикал про себя, даже когда его глаза остановились на ней, сузившись.

— Как пожелаешь, принцесса, — согласился он. — Тот человек, Меродах, не участвует в походе, как ты предполагала. Он будет в том же месте завтра, где он был вчера. Он ожидает в Разбитой Короне, как раз за северной окраиной Штормовой Пустоши. Там умер твой муж, и там Меродах установил свою крепость.

Габриэлла впитала это с растущей путаницей у себя в голове.

— Он ждет…? — спросила она слабым голосом, озабоченно. — Но чего?

Старичок хихикнул сквозь закрытые губы, наклоняясь вперед в своем кресле, хотя продолжал качатся.

— Он ждет нечто, — признал он, — но не тебя.

Габриэлла нахмурилась в недоумении.

— Значит, он не идет на Камелот?

— Он — нет, — лукаво подмигнул Колрут. — Но его войска движутся, и их много! О да! Действительно, много! Они дальше, чем ты можешь предположить, уже близко к своей добыче! Гх!

Сердце Габриэллы налилось свинцовой тяжестью внутри нее. Она медленно кивнула, сжав челюсти.

— Я пойду к нему, несмотря ни на что. Зверь должен умереть. Отмщение настигнет его, а его армии будут рассеяны.

Колрут не стал смеяться над этим. Вместо этого он остановился в кресле и наклонился еще дальше вперед, его глаза превратились в ледышки, когда он впился в нее взглядом.

— Дойдешь ли? — многозначительно спросил он. — И рассеятся ли они?

Габриэлла смотрела в его холодные глаза. Дрожь пробежала по ней, несмотря на жару пещеры. Она уже начала ощущать, насколько крутой может быть цена за ее сведения.

Девушка сделала шаг назад от пронизывающего взгляда старика.

— Да, — выдохнул он. — Ты начинаешь видеть, не так ли? Твой Дэррик понял это в самый последний момент, с последним предсмертным вздохом. Даже твоя мать, она знала правду, когда она лежала на полу своей комнаты со стекленеющими глазами, истекая кровью, чувствуя, как жизненная сила медленно утекает из ее тела. Тебе был дарован драгоценный подарок, Габриэлла Ксавьер. Ты будешь знать то, что другие узнают, лишь когда уже будет поздно что-то изменить. Ты будешь знать нити судьбы и увидишь, насколько ты мала в сравнении с ними…

Габриэлла хотела отшатнуться, но ее ноги крепко засели в камне. Перед лицом этого безумного блеска, она пожалела о своем выборе. Она отчаянно хотела вернуть назад свои вопросы. Внезапно, знание, которое она приобрела, показалось маленьким и ничтожным по сравнению с тем, что может произойти в будущем. Глаза Колрута, казалось, стали больше, расширились в ледяные ямы, глубокие, как пещерное озеро, которое она встретила на своем пути. Ворчание земли повторяло его слова вместе с ним, образуя разрушительный унисон.

— Ты отправишься к человеку по имени Меродах в его крепость, и ты столкнешься с ним. Это твоя судьба, — зазвучали голоса, заполняя пещеру, их слова падали, как тяжелые камни. — Но… ты потерпишь неудачу в своей миссии. Королевство твоего отца уже в руинах. Камелота больше не будет. Его имя будет предано забвению, сократится до мифа, станет легендой. Все те, кого ты любишь… умрут. Они отправятся в преисподнюю. И вскоре, Габриэлла Ксавьер, ты присоединишься к ним.

Эхо слов Колрута зазвенело сквозь темноту, отчетливое, но звонкое, как железо, сотрясая пещерные своды. Он продолжал смотреть на нее, вглядываться прямо в нее, оценивая урон, который он нанес ее воле и, похоже, находил в этом удовольствие. Его улыбка была смертельно опасной, острой, как кремень.

Наконец, спустя, казалось, несколько минут, отголоски его речи угасли, удаляясь в скрытые глубины подземелья Пустоши. Габриэлла стояла, обдаваемая жаром, алый свет отражался от ее брони.

Медленно, она кивнула.

— Так тому и быть, — прошептала она про себя.

Колрут смотрел на молодую женщину, его улыбка исчезла. И он сделал то, чего не делал в течение многих столетий, возможно, даже тысячелетий.

Он моргнул.

Остаток подземного путешествия шел, в основном, в гору.

Жар пещеры Чаоренвара постепенно уменьшался, пока Габриэлла и Перышко взбирались по длинным подземным склонам, заканчивающимся каменными площадками, безмолвными, как склепы. Здесь не было сокрытых рек или озер и все реже попадались сталактиты и сталагмиты. Пещерный камень был сухой, как кость, так что из-под сапог Габриэллы поднимались облачка пыли. Сам воздух казался мертвым, как будто он был иссушен каким-то невообразимым жаром много тысячелетий назад.

По мере их продвижения, у Габриэллы понемногу складывалось представление о подземной географии Пустоши. Пещера Чаоренвара была самой глубокой точкой, и, вероятно, находилась в самом центре, прямо под Зубчатыми скалами. Возможно, предположила она, вулкан и был ответственен за происхождение скал. Может быть, в каком-то далеком прошлом он извергнулся с такой силой и такой внезапностью, что разрушил самые кости земли, расщепив землю на две части и сместив массы одну над другой.

Кроме того, что, если извержение было не совсем естественным событием? Ведь ходили легенды о том, как самые могущественные армии волшебников применили разрушительные заклинания, чтобы вызвать такие силы, как землетрясения, ураганы, молнии и наводнения. Даже сам великий Мерлин, по слухам, приложил к этому руку.

В пещере окаменевшей армии, волшебница Елена ссылалась на некоего «корыстного колдуна», по вине которого вся армия была превращена в камень. Что если тот же колдун вызвал гнев вулкана Чаоренвара и спровоцировал его неестественную мощь? Возможно ли, что сам великий колдун, Мерлин Амброзиус, действительно, был еще жив где-нибудь? Было ли течение времени отличным для таких существ, как он? И если да, то могло ли быть правдой, что великий волшебник, чьи советы принесли пользу самому королю Артуру, знал о Габриэлле и принимал участие в ее судьбе? Мог ли быть рассказ Елены об оборотне и полуночном спасении в заснеженном домике у озера быть правдой?

Каждый раз, когда она сомневалась в этом, она вспоминала о подвеске у себя на шее. Она была все еще теплой.

Дэррик носил другую половину, пока Меродах не забрал ее.

Габриэлла мрачно размышляла об этих вещах, занимая свои мысли, пока проходила тоннели бесконечной ночи.

Она и Перышко спали дважды в течение этого отрезка пути. Еда у нее уже кончилась, а ее фляжка наконец опустела. Последние несколько глотков она вылила в ямку на каменном полу для Перышка. Он пил, методично окуная клюв, а затем откидывая голову, позволяя воде стечь в горло. Когда вода кончилась, он легко вспарил в воздух и приземлился на ее плечо.

— Вот и все, — вздохнула Габриэлла, стараясь не чувствовать безнадежности. — Будем надеяться, что мы приближаемся к концу нашего подземного похода.

Голодные, томившиеся от засушливого окружения, эти двое продолжали путь.

Наконец, на третий день их постепенного восхождения, Габриэлла заметила слабый отблеск света где-то впереди. Она остановилась, расширив глаза, наполовину уверенная, что это был мираж.

— Ты видишь это, Перышко? — спросила она. — Мне это действительно не кажется?

Перышко слетел с ее плеча и захлопал крыльями вперед. Через некоторое время он исчез из сияния гоблинского факела. Его крик вернулся к ней эхом. Потом она снова увидела сокола — черную тень на чуть менее темном фоне. Свет был вполне реальным, хотя настолько слабым, что едва создавал пятнышко серого цвета.

Габриэлла направилась к нему, ускоряя темп, несмотря на свою усталость. Так давно она не видела дневного света, что обещание его было почти невыносимым. Она побежала. Свет от факела прыгал на неровных стенах, бросая дикие тени во всех направлениях. Ее собственное дыхание резкими неровными толчками вырывалось из нее, эхом отзываясь в сводах туннеля.

Перышко снова заверещал на некотором расстоянии впереди, ведя ее за собой.

Свет рос медленно, но зрелище было восхитительное. То, что когда-то было лишь белеющим пятнышком, теперь являло собой устойчивое свечение, представляющее разительный контраст среди грубых очертаний стен и пола. Пока Габриэлла двигалась к свету, она наслаждалась постепенным его увеличением. В течение нескольких дней она жила в мире, который был едва ли больше, чем круг от ее факела. Вот, наконец, перед ней открылся туннель, он становился шире, выше. Стали видны обрамляющие его камни и выступы. Свет исходил из точки за следующим поворотом. Внезапно ослепительный луч с кружащимися частицами пыли пронзил туннель слева направо, освещая под углом остатки разрушенной скалы. На фоне этого, расположившись на одном из крупных валунов, сидел и ждал сокол, с тревогой вертя головой из стороны в сторону.

— Мы почти выбрались, — воскликнула Габриэлла, догоняя Перышко. Лежащие позади него камни образовывали широкий разлом, по-видимому, обвалившийся в огромную пещеру, наполненную белым светом. Габриэлла взволнованно улыбнулась, обходя завал, и направилась в свет, окунаясь в его лучи.

Это действительно был дневной свет. Огромная, неровная расщелина освещалась впереди на несколько сотен шагов. Мир за пределами входа в пещеру был беспрерывно и ослепительно белый. Холодный воздух пробивался сквозь разлом, издавая низкий стон среди скал. Пол последней пещеры, устланный щебнем и гравием, был пересечен огромными бороздами, как будто что-то очень большое неоднократно тащили по пещере.

И еще запах.

— Фу-у, — сморщила нос Габриэлла, передвигаясь по пещере. — Что это такое? Как во время потопа в лаборатории профессора Тофа. Но во много раз хуже…

Было хуже, потому что это был не просто запах горелых химикатов и гниения. Это был запах свежей смерти. Пурпурное зловоние крови ясно ощущалось в холодном воздухе. Перышко захлопал крыльями, направляясь к ближайшей стене слева. Он уселся на то, что на первый взгляд казалось сплетением вырванных с корнем деревьев. С замиранием сердца Габриэлла поняла, что это была груда очень больших костей, черных с гниющими хрящами. Сокол приземлился на ребро и клюнул его клювом. Он затряс головой, по-видимому, от отвращения.

— Перышко, — обеспокоенно позвала Габриэлла. — Я думаю, нам лучше уйти отсюда побыстрее…

Позади нее послышался сильный шум, что-то вроде протяжного скрежета. Его сменил звук, похожий на шипение воздуха в гигантских мехах, который закончился еле слышным сопением. Химический запах внезапно стал острее.

Габриэлла застыла на месте с широко раскрытыми глазами и колотящимся сердцем. Затем, когда снова воцарилась тишина, она повернулась, стараясь не производить шума на усыпанном гравием полу.

К противоположной стене пещеры прижималась чудовищная фигура. Она была похожа на бурый комковатый холм, покрытый сплошь чешуей. Ряд зубчатых пластин торчал их него, как забор, который уменьшался в размерах, спускаясь вниз с костлявого хребта. Там, где хребет приближался к полу пещеры, он отделялся от существа и становился длинным, сужающимся хвостом, покрытым тремя рядами зубчатых шипов.

Пока Габриэлла смотрела, гора слегка увеличилась, а сопящий звук раздался снова. Не было никаких сомнений в том, что это было, хотя Габриэлла никогда не видела такое создание прежде. Она замерла на месте, окаменев от ужаса.

Медленно, величественно вся фигура стала приходить в движение. Хвост заскользил по гравию в сторону, вновь создавая тот хрустящий звук. Пара горбов возле вершины оказалась лопатками, зашевелившимися под чешуйчатой ​​кожей. Последовал глухой удар, и гигантская, мускулистая нога показалась из-за убравшегося хвоста. Резко выступающие кости отмечали суставы лап. Крючковатые когти царапнули пол пещеры.

Дракон не спеша вставал во весь рост, его шумное дыхание заполняло пещеру и отдавало вонью.

Габриэлла, наконец, стряхнула оцепенение, когда увидела, как разворачивается змеиная шея. Она опустила факел и попятилась назад, в ужасе отвернувшись от монстра, но отчаянно пытаясь найти укрытие. Она бросилась сломя голову за груду гниющих костей. Перышко все еще был там, бесстрашно восседая на массивных ребрах. Запах разложения был такой, что Габриэллу едва не вырвало, но она присела на корточки и закрыла рот рукой, сдерживая приступ тошноты.

Она все еще видела дракона через гущу хрящеватых костей. Он поднялся медленно, лениво, грациозно вытягивая голову. Позвонки на шее и спине заходили ходуном, все суставы выровнялись, и пластины в его хребте встали торчком. Дракон был такой огромный, что его туша заполняла почти пятую часть пещеры. Внезапно, с обескураживающей изящностью, эта громадина повернула большую, змеевидную шею и изогнула рогатую голову низко над землей, выдувая из ноздрей ленты дыма. Он с подозрением оглядел свое жилище, его оранжевые глаза деловито стрельнули по сторонам, как будто он учуял что-то неладное. Он остановился, и Габриэлла была уверена, что он заметил ее.

Что-то заурчало, и Габриэлла с тревогой поняла, что этот звук издавал желудок дракона. Дракон фыркнул, и отрыгнул пламенем. Габриэлла проглотила комок в горле и заставила себя не двигаться. Над ней, на своей жердочке из костей невозмутимо прихорашивался Перышко.

Дракон приготовился, сощурил глаза и рванул вперед. Огромные, кожистые крылья развернулись за его спиной и поймали воздушную струю, как паруса, поднимая зверя с земли, когда он сделал бросок. Челюсти распахнулись, и наклонив голову в сторону, он резко выкинул длинную шею вперед. У Габриэллы не было времени среагировать. Она зажмурилась и уткнулась головой в руки, когда тень чудовищного зверя упала на нее.

Дракон приземлился на все четыре лапы с массивным грохотом, и челюсти его захлопнулись как ловушка. Последовал ужасный хруст ломающихся костей и разрывания плоти, смешанный с клокочущим звуком, наполовину ревом, наполовину рычанием.

Габриэлла разняла руки. Она все еще была цела, все еще сидела среди груды гниющей туши. Она выглянула через кости, едва не лишившись чувств от облегчения.

Дракон стоял прямо перед ней, яростно разрывая оставшееся мясо. Труп в его челюстях был похож на того зверя, которого Габриэлла встретила ранее в своем путешествии. Приплюснутая голова с изогнутыми рогами отвалилась, когда дракон оторвал одну из задних ног, пожирая ее целиком, с шумным хрустом костей. Зрелище было крайне отвратительное, дракон неистово изрыгал из пасти огонь, поджаривая пищу своим пламенным дыханием. Воздух наполнился зловонием от горелой шерсти.

Внезапно дракон отскочил назад и бешено замотал головой. Труп чудовищного быка, все еще зажатый в пасти дракона, разломился при этом пополам. Передняя половина полетела обратно в гнездо дракона, таща за собой нити внутренностей. Она ударилась о землю и покатилась. Дракон набросился на нее с злобным рычанием, как будто жалкая половина трупа пыталась убежать. Массивные когти дракона царапали и рыли землю, раскидывая камни во все направления. Его хвост поднимался к потолку, а затем со стуком обрушивался вниз, сотрясая землю и посылая вверх большое облако песка.

Габриэлла была в ужасе. Она отвела взгляд от неистовствующего дракона, и тут заметила выход из пещеры в тридцати шагах от себя. Чувствуя себя безнадежно медленной и неуклюжей, она выкатилась из-под груды костей, едва не споткнувшись о рыхлый пол пещеры, выпрямилась и со всех ног кинулась бежать.

Позади нее взревел дракон, его дыхание пускало вспышки голубого огня, освещающие всю пещеру вокруг. Камень и гравий отлетали от его когтей, осыпая Габриэллу с головы до ног. Она бежала дальше, приближаясь к выходу из пещеры. Что-то тяжелое пролетело через плечо и приземлилось со шлепком на каменистом полу прямо перед ней. Это была голова мертвого быка. Его череп был раскроен и измазан кровью. Его выпученные глаза смотрели в разные стороны. Сама голова была почти размером с Габриэллу.

Позади нее, ужасающе близко, дракон испустил протяжный рев. Жар его дыхания задувал волосы Габриэллы на лицо, они хлопали ее по щекам на бегу.

Девушка перепрыгнула через оторванную голову, используя один из изогнутых рогов в качестве рычага. Приземлившись с другой стороны, она подскользнулась на камнях и упала.

Гора чешуйчатых ​​мышц неслась за ней, поднимая голову убитого зверя в воздух. Брызги крови попали на Габриэллу. Она рванула вперед, онемев от ужаса, и выскочила из пещеры наружу. Свет обрушился на нее, ослепляя ее, но она побежала дальше, спотыкаясь, скользя, выпрыгивая в морозную белизну.

Она упала, врезаясь лицом в сугроб, и кубарем полетела вниз по крутому склону. Блестящий белый свет окружил ее, не делая различия между небом и землей. Наконец, она приземлилась на спину, заскользила вниз по оставшемуся склону и, влетев в покрытую снежной коркой желтую траву, остановилась.

Габриэлла поспешно вскочила на ноги и оглянулась. Высоко над ней черной трещиной виднелось устье пещеры, окруженное заснеженными валунами. Дракон все еще бушевал внутри, его рык эхом доносился до нее, земля дрожала от его беснования. Габриэлла с трудом держась на ногах, выбралась на мерзлую землю и отбежала подальше от пещеры. Она нашла огромный валун, нырнула в его тень и рухнула от истощения, вызванного страхом.

Сначала девушка тряслась от испытанного ужаса, но тряска быстро перешла в мелкую дрожь от холода. Она обхватила себя руками и попыталась привести в порядок свои мысли.

Через некоторое время шум дракона стал слабым и исчез. Тишина окутала снежный пейзаж. Первым пришло чувство облегчения. Потом Габриэлла начала опасаться, что дракон унюхает ее. Возможно, он уже выслеживал ее, полз за ней по замерзшей траве.

Осторожно она перекатилась на колени и тихонько выглянула из-за камня, заставив себя осмотреться.

Никаких признаков дракона на склоне холма не было. Снег нарушали только зигзагообразные следы ее собственных ног. Тогда она напомнила себе, что драконы могут летать. Она вгляделась в ослепительно белое небо.

Что-то действительно летело наверху, но оно было намного меньше, чем дракон. Это был Перышко, кажется, он что-то нес, с трудом удерживая дополнительный груз. Он кружился в небе, высматривая ее, и заметив, наконец, испустил отдаленный крик. Молча, он начал спускаться вниз к ней, и тогда Габриэлла увидела, что он нес в когтях факел. Гоблинский огонь продолжал гореть в холодном воздухе, почти невидимый в ослепительной белизне.

Габриэлла протянула руки и поймала факел, когда сокол подлетел ближе.

— Ты должо быть считаешь себя настоящим храбрецом, — заметила девушка с благодарностью, стуча зубами от холода.

Он приземлился на вершину камня и встряхнулся, распушив перья. Тонко заверещал и обвел взглядом холодные белые холмы. Габриэлла проследила за его взглядом.

Они были по другую сторону Зубчатых скал. Здесь земля была разбита на круглые холмы, вершины некоторых венчали черные скалы и обнажившиеся из-под снега кусты и деревья. Дальше на север, будто бледно-синие зубья пилы на фоне белого неба, вставала горная цепь. В центре, самой большой из них, была гора Скелтер. Габриэлла знала, что там, в ее тени, она найдет необычную, круглую долину, окруженную неровными предгориями, носящую имя Разбитой Короны. Девушка была всего в нескольких днях от нее. Ее миссия, какой бы безнадежной она ни была, приближалась к концу.

— Может, Колрут ошибался, — сказала она себе, глядя вдаль на едва видимый, неровный пик. — Может…

Но она не верила в это. Вот почему Елена настаивала на том, чтобы она, Габриэлла, посетила дух вулкана.

— Он расскажет все, что тебе нужно знать, — загадочно объявила она.

Теперь Габриэлла точно знала ее намерение. Елена хотела отговорить ее, показать ей смертельное безрассудство ее миссии. Это не сработало, конечно.

Потому что Колрут не сказал ей ничего нового, чего бы ей, в самой глубине сердца, уже не было известно.

После короткого отдыха, согретая магическим огнем своего факела, Габриэлла начала заключительный этап своего путешествия.