Руки, полные дождя

4

Дороги говорили с Анубисом.

Город говорил с Анубисом.

Хотя он не сомневался, город заговорит с любым, кто захочет выслушать. Не побоится свернуть в переулок, пахнущий жареными каштанами. Последует за светящимися вывесками цвета свежей крови. Осмелится коснуться шероховатых стен зданий.

Анубис любил гулять пешком почти так же сильно, как ездить на мотоцикле.

Холодок забирался под куртку, но Анубис застёгивал молнию повыше и продолжал шагать, грея руки о картонный стаканчик с пряным кофе.

Он помнил время, когда от Темзы несло нечистотами так сильно, что невозможно подойти, не спрятав нос за платком. Теперь же от реки пахло… водой. Да нынешний ветерок казался прохладнее, чем когда-то, трепал волосы и проходился по короткому ёжику на затылке. Может, выбривать его и виски по осени было и не самой лучшей идеей.

Чужая смерть взвилась рядом, ткнулась в грудь, и Анубис остановился, повёл головой, словно принюхивался или прислушивался. Его не волновал шум машин, он быстро ощутил, что это старик в двух домах от набережной. Он выбрал загробным миром Дуат, и Анубис чувствовал его, потому что был рядом.

Он – врата.

Как и Гадес. Но тот открывал их и пропускал души, Анубис же не мог это контролировать, души постоянно скользили сквозь него, он даже не замечал. Поэтому его беспокоило, если границы сбоили, а мертвецы начинали утаскивать. Кто знает, как отразятся подобные вещи на Дуате.

Он – проводник.

Прибавив шагу, Анубис подошёл к клубу Сета и нырнул внутрь. Здесь оказалось гораздо теплее, чем снаружи, и Анубис понял, что подмёрз. Так что не стал торопиться снимать куртку, отогреваясь.

Посидел немного на высоком барном стуле, рассматривая пустой зал, походивший на притихшего хищника. Прибранного, с аккуратным повязанным бантиком, но это всего лишь видимость.

С тех пор как умер Осирис, а царство мёртвых перешло к Анубису, никто не обязывал его торчать там постоянно. Мир людей привлекал, но куда-то уезжать не хотелось, так что Анубис остался и решил, стоит поработать.

Смешивать напитки ему нравилось. А жить за чей-то счёт желания не было.

Анубис переоделся в футболку и накинул рубашку в красную клетку. Успел поставить свой плей-лист и даже привести всё в порядок за барной стойкой, прежде чем пришла Джилл. Она была обычным человеком, работала в клубе уже несколько лет.

С Биллом, вторым администратором, Анубис в первый же день разругался в пух и прах, так что Сет заявил, что пусть они лучше работают в паре с Джилл – та куда спокойнее.

Анубису она нравилась. Может, потому, что не настаивала на своей музыке. Он сделал кофе, американо себе и капучино с воздушной пенкой для Джилл. Она уселась за барную стойку, начиная их традиционный ритуал.

– Майк хочет на Хэллоуин съездить к его родителям, – сказала она, аккуратно отпивая кофе. – Говорит, его мать готовит чудесный тыквенный пирог.

– Это же в пригороде?

– Пара часов езды. Настоящая деревня! Но Майк говорит, Дэнни тоже понравится. Он сможет нарядиться призраком и сходить с друзьями за конфетами.

Дэнни – маленький сын Джилл и Майка. Анубис даже встречал его один раз: Джилл тогда задержалась, отвозя отца в травмпункт (боялись, сломал руку, упав с лестницы, но обошлось) и попросила забрать сына из школы. Она, конечно, предупредила учителей, но те всё равно позвонили ей при Анубисе и отдали семилетнего мальчика после её подтверждения.

Дэнни пришёл в восторг от пирсинга, а вот татуировка на затылке его не впечатлила. Он заявил, что у родителей тоже есть картинки на теле. Но к тому моменту, как они дошли до дома, решил, что проколет бровь.

– Подрасти сначала, – хмыкнул Анубис. – Не шокируй маму.

– Ты так делал? – проницательно спросил Дэнни.

Анубис закатил глаза, но отвечать не стал, только крепче перехватил руку мальчика, чтобы тот не потерялся. Иначе Джил точно голову оторвёт, никакой Дуат не поможет.

– Не хочется бросать вас на Хэллоуин, – вздохнула Джилл. – Тогда тебе придётся работать с Биллом.

– Ой, пусть Кевин с ним общается, – отмахнулся Анубис. В некоторые особо занятые ночи, каким наверняка будет Хэллоуин, они всё же пересекались, но предпочитали находиться на разных концах стойки.

Когда закончили пить кофе, Джилл открыла клуб, а к шести часам подтянулись первые посетители. Молодая пара, люди, уселись за стойкой и попросили что-то из коктейлей, на вкус Анубиса. Он думал всего мгновение, потом легко смешал и испытал ни с чем не сравнимое удовлетворение, когда парень и девушка улыбнулись: им понравилось.

В выходные работы больше, в уик-энд клуб не закрывался до утра, по будням походил на обычный бар.

В этот день посетителей было необычайно много, так что Анубис едва успевал отдавать заказы и следить, чтобы посуда оставалась чистой, алкоголь не заканчивался, а посетители не скучали за пустыми бокалами.

Иногда он и здесь ощущал себя проводником. Для живых.

Они видели отражение мягкого неона в пузатых бутылках и истёртую барную стойку. Для Анубиса изнутри открывался стол и маленькие полочки, раковина и закатанное в ламинированную плёнку меню, криво прилепленное скотчем и отрывающееся с одного края.

Боги любили приходить в его смену, потому что Анубис знал, кто они. И доставал другие запасы, которые притаились за дверцами шкафчиков: те напитки, которые могли действовать и на богов. Настойки на водах Стикса и южноамериканских кактусах.

Когда выдался свободный момент, Анубис сполоснул руки и краем глаза заметил нового посетителя. Он привычно улыбнулся и направился туда. Его улыбка не дрогнула, когда он понял, что это Луиза.

В чёрной одежде, с длинными тёмными волосами и губами цвета перезрелых ягод:

– Привет. Можно обычный кофе?

– Какой?

– На твой вкус.

Анубис растерялся, впервые за вечер. С Луизой он и так уже сделал слишком много «на свой вкус». Но руки привычно засыпали зёрна, нажимали кнопки.

Луиза покрутила поданную чашку в руках, так и не отпив ни глотка.

– Отец рассказал, что ты здесь.

Гадес. Последнее время Луиза почти постоянно оставалась в Подземном мире, Анубис старался не лезть к ней без необходимости. На самом деле, её звали Макария, богиня блаженной смерти. Она предпочитала Луизу.

Большую часть времени она жила с людьми. Плод не любви, а короткой связи жрицы из Средневековья – она молилась своим богам, а ответил ей Гадес.

Макария не была богиней в полном смысле, как остальные. Её тело не старело и регенерировало как божественное… но после его смерти она и сама умрёт, как обычный человек, а не вернётся подобно богам.

– Как твой брат? – спросила Луиза.

– Нормально. Умирает.

В этом и проблема. Смертные переходят в загробное царство, которое им ближе. Существа, подобные Макарии, тоже могут выбирать, у них душа, как у людей.

Человеческие души не умирают. Божественные сущности исчезают навсегда.

– А ты как?

Она неопределённо пожала плечами.

– Тебя давно не было видно, – продолжил Анубис.

– В Подземном мире мне оказалось… удобнее. Когда заканчивается твой рабочий день?

– В полночь. Потом ещё час привести бар в порядок.

– Я подожду.

Анубис кивнул. Они пробовали поговорить после всего, что произошло, но выходило не очень. Может, на этот раз получится лучше.

К ночи людей стало меньше, они расходились, чтобы выспаться перед рабочим днём. Боги оставались дольше, но бар закрывался, так что они перемещались в ВИП-зону со столиками. Луиза тихо исчезла, и Анубис убрал так и не тронутую чашку с кофе. Он прибирался за стойкой, но так рассеянно, что Джилл, закрывавшая кассу и пересчитывающая выручку, погнала его.

Уходить Анубис не торопился. Он сделал себе кофе, щедро сыпанув корицы. Устроился на стуле рядом со стеной бутылок. Терпко-вяжущая пряность оседала на языке, пока Анубис думал, смотря на опустевшую барную стойку.

– Тебя вроде девушка ждёт? – спросила Джилл.

– Что? А, да.

– Ты не особо торопишься.

– Не знаю, что ей сказать. Я… напортачил.

Хмыкнув, Джилл вернулась к протиранию барной стойки. Бросив:

– Ты ей изменил?

– Эээ… нет. Вовсе нет.

– Сделал что-то не то?

– Можно и так сказать.

– Помиритесь. Или расстанетесь. Я в твоём возрасте тоже заморачивалась.

Джилл было чуть больше тридцати, Анубис не знал точно. И предпочёл промолчать.

– Давай уже, иди! – Джилл замахнулась на него тряпкой. – Нечего тут прятаться.

Выйдя в осеннюю ночь, Анубис поёжился и застегнул куртку под самое горло. Когда от стены отделилась тень, он невольно вздрогнул – но это была всего лишь Луиза. В огнях вывесок и фонарей она представала призраком: бледная кожа и тёмные волосы, небрежно распахнутая куртка цвета запёкшейся крови. Лицо без особого выражения. Взгляд Луизы соскальзывал, отражал электрический свет, но сам мало что выражал. Хорошо хоть, глаза снова обычные, а не чернильная мгла.

Конечно, напомнил себе Анубис. Всё так, потому что она умерла.

Тогда Кронос достал её, убил тело, отправив душу в один из загробных миров… Анубис не смог отпустить и позвал обратно. Использовал все способности проводника и вернул, пока не начались необратимые процессы в умершем мозге.

Это походило на клиническую смерть. Но Анубис прекрасно понимал, что вернуть не может ни один бог, он позвал ка Луизы, часть её души. И теперь она здесь, но не совсем. Вернувшаяся, но не до конца. Не мёртвая и не живая толком.

Анубис не врал сам себе. Он не позвал. Он заставил её душу вернуться.

– Я без мотоцикла, – сказал Анубис.

– Жаль. Прогуляемся.

– Куда?

– К тебе.

Идти было прилично, Анубис устал после рабочей смены на ногах, но не возражал.

Бо́льшую часть пути они проделали в молчании. Луизу окутывал холодный электрический свет, к Анубису льнули тени. Мертвецы клубились вокруг них обоих.

– Я давно не гуляла, – наконец сказала Луиза.

Они стояли у дороги, и она смотрела на лужу, в которой отражался светофор и огни.

– Почему?

– Я не совсем принадлежу этому миру. Больше не принадлежу.

Человечек замигал зелёным, и Луиза двинулась вместе с толпой, Анубис ещё пару мгновений смотрел ей в спину, потом поспешил следом.

В воздухе витала осенняя морось, оседала на волосах и одежде. Пропитывала пространство лифта, пока они поднимались.

В квартире Сета горьковато пахло полынным дымом, значит, Нефтида точно дома и жгла какие-то травы. С кухни раздавались приглушённые голоса, но Анубис не вслушивался. Амон пока остался здесь, Гор тоже часто заходил. Отдельная гостевая комната пустовала, чтобы хранить Врата в Подземный мир, через которые проходили Гадес и Персефона.

Через них наверняка днём пришла Луиза. И уйдёт обратно?

За тысячи лет Сет и Нефтида сменили множество домов, хотя чем-то они неуловимо походили друг на друга, будь это глинобитное строение, заносимое песками пустыни, или викторианская гостиная, полная тяжёлых тканей, с кричащим попугаем в золочёной клетке.

Везде и всегда они оставляли одну комнату пустой – для Анубиса. Поэтому, когда Осирис отпускал его из царства мертвецов, он знал, что может прийти. Чаще всего так и делал.

Комнату он предпочёл небольшую: окно напротив двери, прямо под ним широкая кровать. Уютная спальня с плакатами и кактусом на подоконнике, который не засох благодаря усилиям Нефтиды.

По сторонам от кровати стояли высокие тонкие лампы, светившие холодным неоном. Над окном вилась гирлянда из звёзд, тёплая и уютная. Луиза аккуратно подвинула одеяло и села на кровать поверх него. Анубису сразу стало стыдно, что постель не прибрана, но гостей он не ждал.

Интересно, Луиза вспоминает, что они делали здесь? Её лицо ничего не выражало, и свет от гирлянд и ламп причудливо ложился на него, подчёркивая тени.

Анубис остался стоять, прислонившись спиной к стене. Он не знал, что сказать.

– Так как ты? На самом деле.

Она пожала плечами:

– Словно меня выдернули из тела, а теперь впихнули обратно, но собственная кожа теперь не по размеру. Я не понимаю, что здесь делать. Как будто я мертва.

– Прости, – это слово мало что выражало, но хотя бы попытаться. – Я не должен был возвращать тебя.

– Не должен был. Мёртвое должно оставаться мёртвым. Иначе становится таким… как я. Живым мертвецом.

Луиза помолчала, провела рукой по одеялу:

– Ты знаешь, что когда я умерла, моя душа должна была попасть в Дуат?

– Да. Поэтому смог позвать тебя.

– Почему не отпустил в свой мир?

– Не мог позволить тебе умереть. Это было эгоистично, – прошептал Анубис, опуская голову.

– Да.

Она поднялась бесшумно. Приблизилась и кончиками пальцев заставила посмотреть на её лицо. Бесстрастное и непроницаемое. Когда-то Луиза насылала на Анубиса хорошие сны, чтобы он не мучился от кошмаров. А он воскресил её, когда она умерла.

Нет, поправил он себя. Позвал обратно её часть. Теперь она не принадлежит ни тому миру, ни этому.

И виноват только он.

Луиза приподнялась, её губы коснулись губ Анубиса. Почти как при жизни, но теперь от них веяло холодом. Не тем морозным ощущением осени, что стояла за окном, а отсутствием тепла. Нежизнью.

Терпкая нежность быстро сменилась чем-то другим, яростным, всепоглощающим. Анубис ощутил, как вдоль его рук взметнулись мертвецы, зашевелились.

Почувствовали, как Луиза тянет из Анубиса то, чего ей так не хватает – жизнь.

Тонкие струйки его божественной сущности, не силы, а именно жизни, энергии. Внутрь Анубиса запустили руку и пересчитывали его рёбра изнутри.

Луиза не хотела его уничтожать. Она жаждала всего лишь ощутить себя живой.

В ушах звенело, даже мертвецы перестали чувствоваться. Анубис слышал, как в комнату кто-то настойчиво стучал. Перед глазами плыло, и слабость накатывала, грозя захлестнуть, но Анубис не отстранялся. Он позволял Луизе щедро черпать его собственные силы.

В конце концов, это его вина, что они ей требуются.

Это стало последней мыслью, прежде чем Анубис соскользнул во тьму.

Он очнулся на собственной кровати. Голова слегка гудела, и Анубис приподнялся. Огоньки и лампы ещё светили, он был в той же одежде.

Потерев глаза, глянул за окно: небо над крышами светлело.

Анубис не ощущал себя ни выспавшимся, ни отдохнувшим. Он почти сполз с кровати и приоткрыл дверь. К его удивлению, кто-то уже не спал, с кухни раздавались голоса.

Пол холодил босые ступни, Анубис шагал бесшумно, а увидеть его было нельзя, пока он не появится на пороге. Но он застыл не доходя, потому что узнал голоса Сета и Гадеса, и говорили о нём. Хотя бы частично.

– Она хотела забрать жизненные силы Инпу.

– Бывало и хуже. Выспится.

– Да, но это проблема. Ты знал, что такое вообще возможно?

– Никто не знал.

– Может, ей стоит посидеть в Подземном мире, пока не разберёмся?

– Может, ещё на цепь посадить? У меня Цербер без поводка бегает!

Анубис никогда не слышал, чтобы Гадес и Сет ссорились. Но сейчас в голосах обоих отчётливо слышался яростный рокот песка и сдерживаемое ворчание тысяч мертвецов.

– Извини, но мы не можем бросить всё на самотёк, как сделал… – Сет осёкся. – Как Зевс.

– Как я, – поправил Гадес. – Именно поэтому я не могу её ограничивать. Иначе она опять исчезнет и проблем станет ещё больше. Но я попробую помочь ей. А тебе нужно поговорить с Анубисом.

– О чём?

– Он мог сдержать её. Оттолкнуть. Но он этого не сделал. И это тоже проблема.

Анубису не требовались специальные проходы, он проникал в Дуат из любой точки. Поэтому шагнул назад, мгновенно соскальзывая в другую реальность, которая принадлежала ему.

Царства мёртвых были разными. У Гадеса за ленивым Стиксом возвышались каменные башни города, утопающие в фиолетовых искрах. Дуат оставался постоянными дорогами.

И он, будто верный пёс, откликался на мысли и желания хозяина.

Поэтому Анубис оказался в осеннем лесу. Меж полуголых деревьев с остатками рыжей листвы тянулся туман. Мокрая земля пружинила влажным ковром, и Анубис пожалел, что не успел надеть ботинки.

Он в задумчивости тронул ветви ближайшего дерева, и они качнулись, роняя высохшие листья. Анубис улёгся прямо на землю, спиной чувствуя её влагу. Он был в футболке и джинсах, так что по рукам тут же прошла дрожь, но он не обратил внимания.

Тянуло влагой и болотом, царила неестественная тишина. Не поднимаясь, Анубис залез рукой в карман и с удовлетворением нащупал смятую пачку сигарет. По возможности выпрямил одну и зажёг с третьей или четвёртой попытки.

Дым путался в ветвях и устремлялся к небу, которого здесь попросту не было. Иллюзия, низкие плотные облака.

Неопределённое время и три сигареты спустя Анубис подумывал о том, чтобы вернуться или хотя бы подняться, пока окончательно не продрог, когда почувствовал, что недалеко появился Гор, и услышал ругательства в стороне.

Брат не мог ощущать, где именно находится Анубис, но сам Дуат считал нужным их соединять. Как и на этот раз.

Первым в поле зрения Анубиса показался Амон. Он наклонился, прищурившись:

– Прохлаждаешься?

– А ты что тут делаешь? – искренне удивился Анубис.

Он сел на земле, ощущая, как листья налипли на спину. Амон заявил:

– Мы не нашли тебя в комнате, и Гор предположил, ты в Дуате. Если помнишь, твой брат тоже может сюда перемещаться. И прихватил меня за компанию.

– Помню, – буркнул Анубис.

Гор молча протянул ему руку, помогая подняться, небрежно отряхнул листья со спины. Амон оглядывался вокруг:

– Тут что, больше нет ничего, кроме леса?

В землях мёртвых его солнечная сила почти не ощущалась, лишь лёгкое, едва заметное покалывание. Но особых неудобств Амон не испытывал, по крайней мере, если не оставался тут надолго.

– О! А мне нравится ваш мир.

Амон первым направился к возникшей из ниоткуда кафешке. Анубис глянул на Гора, но тот пожал плечами. Оставалось гадать, на чьё желание так быстро ответил Дуат.

Любимое место братьев: маленькое помещение, справа длинная стойка со стульями, слева места со столиками. На первом же лежала красная клетчатая рубашка, которую Анубис надел, и его куртка, которую трогать не стал.

Амон уже унёсся к дальнему концу кафешки, где стоял телевизор и приставка:

– И во что вы тут играете?

– Смотрю, он полностью пришёл в себя, – вполголоса сказал Анубис.

– Посидел пару дней на солнце, – хмыкнул Гор. – Но я что-то уверен, его исчезновение мы ещё вспомним.

– Ты долбаный пессимист.

Проворчав, Анубис зашёл за стойку и нажал на кнопки приёмника, который тут играл исключительно Depeche Mode. Наверняка из-за Гора, он любил такую музыку. Кофе не нашлось, зато были задорные молочные коктейли.

Анубис поставил два рядом с Амоном и Гором, но они уже увлеклись какой-то игрушкой, где пиксельные человечки били друг другу морды. Никто из них не спрашивал, что произошло, и Анубис этому радовался. Чуть позже он сам всё расскажет.

Себе он коктейль делать не стал. Зевнув, улёгся на место за одним из столиков и накрылся курткой. Пришлось свернуться, зато сразу ощутилось тепло, а музыка не мешала, убаюкивала.

Хотя проспал Анубис недолго. Вроде едва задремал, когда что-то выдернуло его из сна. Нехорошее ощущение. Он поднялся, поведя плечами, куртка съехала. Амона и Гора не было, лежали джойстики да пустые стаканы из-под коктейлей.

Скинув куртку, Анубис вышел на улицу.

Амон был летним мальчиком, с насмешливо прищуренными глазами и вихрами, выжженными солнцем. Гор же больше походил на осень: тепло в волосах и бледная кожа первых заморозков.

Испуганный Амон стоял рядом с Гором, а тот на коленях на мокрой земле, и его выворачивало на слежавшиеся пожухлые листья. Молочным коктейлем и, кажется, всем, что он съел за долгую жизнь.

Именно здесь и сейчас Анубис ощутил то, о чём ещё давно говорила Персефона, остро чувствующая жизнь и смерть. Может, потому, что Гору становилось хуже или в Дуате ощущалось ярче. Но его сила бога оставалась прежней, а вот сущность разрушалась, жизнь утекала тоненькой струйкой.

Совсем не похоже на то, что сделала Луиза, короткий рывок, от которого усталость, но не более того.

Жизнь Гора вытекала постоянно, сочилась вовне и однажды иссякнет полностью.