Рукопись из тайной комнаты. Криминальный исторический триллер

5. Густа. Столичное приключение

1.

Рождество пролетело, как всегда, в праздничных хлопотах.

Новые наряды, гости, музыкальный вечер…

Густа едва сумела вырваться к родным на праздник. Её ждали как дорогую гостью.

Герр Штайн, как оказалось, уже встречался с отцом и рассказал о новых обязанностях девушки. Родители очень гордились её достижениями. Оторва Петерис попытался, правда, пошутить по поводу того, чем именно помогает хозяину молодая девушка, но папа шутку пресёк быстро:

– Ну-ка придержи язык! Всё, что не я заработал, на деньги Густы куплено! Вот когда тебе будут платить, сколько ей, сможешь рот открывать.

Марта, заметавшаяся было между отцом и мужем, сориентировалась быстро.

– Да что вы! Петерис не то имел в виду. Он хотел сказать, Густа молодая, но хозяин её ценит.

Густе ничего не оставалось, как сделать вид, что именно так она шутку и поняла. А что оставалось делать? Не ссориться же с семьёй? Тем более что она прекрасно понимала – на самом деле Петерис действительно шутил. И вовсе не подвергал сомнению её нравственность.

Но шутка запомнилась. Густа отлично понимала, что не только у Петериса может возникнуть подобная мысль. Но что с этим делать, она не знала. Выход был только один – продолжать усердно работать и ждать, чтобы не упустить свой шанс.

Шанс подвернулся очень быстро и совсем неожиданно. В середине января пришла телеграмма – Густа сама принимала звонок с почты и сама снаряжала возницу, чтобы доставить хозяину послание – ожидалась большая партия товара. Что-то хозяина явно беспокоило, несколько дней он что-то считал, ничего не говоря своей помощнице. Наконец, как видно, решение было принято.

– Фройляйн Августа, – позвал герр Шварц.

И слегка закашлял.

Густа, уже успевшая выучить манеры хозяина, поняла, что разговор предстоит деликатный. Тут же встав из-за небольшого столика у окна и взяв блокнот и карандаш, она подошла к большому хозяйскому столу.

Герр Шварц, почесав по привычке живот, поднял на неё зорко глядящие над пенсне чёрные глаза.

– Скажите, фройляйн Августа, вы уже полностью разобрались со счетами за прошлый год?

– Да, герр Шварц. – Она была лаконична.

– То есть, с прошлым годом вы полностью закончили?

– Да, – Густе пришлось ещё раз кивнуть.

Ох, мысли бродили, как видно, не только в голове у фрау Шварц. К чему-то хозяин подбирался, неторопливо, но неумолимо. «Вот сейчас скажет: спасибо, вы хорошо поработали. Больше я в ваших услугах не нуждаюсь» – так и билось сердце Густы. Но на лице её по-прежнему сохранялась невозмутимость. Герр Шварц снова крякнул, почесался, как всегда это делал в минуты волнения, и решился:

– Я вот думаю, фройляйн Августа, с вашей методичностью и практичным умом… В общем, в понедельник мы едем в Ригу. Соберите с собой ваши платья и личные вещи. Возможно, понадобится задержаться там на несколько дней.

– Хорошо, герр Шварц, – наклонила голову Густа.

Как хорошо, что она с детства знала, что такое Ordnung и дисциплина. Не имело значения, что сердце едва не выскочило из груди от волнения и от предвкушения того, что сбывается её мечта, – внешне она оставалась спокойной.

Фрау Шварц обычно работой мужа не интересовалась. Но узнав о том, что Густа будет сопровождать её мужа, по всей видимости, встревожилась. Ещё бы – её муж едет в столицу с молоденькой девушкой… Ой, неспроста…

И хотя для ревности не было ни малейших оснований, Густа понимала – в голове фрау Шварц роятся всяческие мысли и подозрения.

Герр Шварц, как видно, тоже осознал всю интригу, вытекающую из положения Густы. Но, как умный предприниматель, тут же и придумал выход из кажущегося тупика.

– Дорогая, – сказал он за воскресным обедом словно бы невзначай. – Может быть, вам с Эмилией было бы интересно погулять по рижским магазинам? Я надеюсь, у меня найдётся время сопроводить вас, пока Густа будет работать.

Это полностью меняло дело. Теперь поездка Густы для фрау Шварц имела совершенно другое значение, она открывала для хозяйки массу возможностей. С энтузиазмом собравшись сама и собрав Эмилию, фрау Шварц даже снизошла до того, чтобы помочь Густе советом, что же именно стоит брать с собой в Ригу. И даже дала красивый, хоть и немного потёртый саквояж, с которым пару лет назад ездила на воды в Баден-Баден.

С саквояжем Густа почувствовала себя настоящей путешественницей.

С утра дав дополнительные наставления кухарке, горничной и герру Кляйну по поводу маленького Конрада, остающегося дома без родителей, фрау Шварц повернулась к мужу, терпеливо ожидавшему её в большом холле. Густа, давным-давно готовая, дисциплинированно стояла рядом, примостив у ног предмет её сегодняшней гордости – саквояж. Эмилия, тоже одетая в шубку, устроилась в кресле, рассеянно теребя в изящных пальчиках меховую муфту.

Наконец все были готовы. Возница, накрыв пассажиров большой меховой полостью, довёз их прямо до вокзала в Кандаве, откуда уже совсем скоро должен был отбыть поезд на Ригу.

Густа очень волновалась, никогда она не ездила на поезде. Конечно, поезд она и раньше не раз видела, но ездить на нем, к тому же в столицу, ей ни разу не доводилось. Густа знала, что путешествие будет долгим – больше трёх часов. Она немножко волновалась, удастся ли ей дотерпеть без туалета до конца пути, но в конце концов решила, что если остальные путешественники это могут, то и она справится. Но она обрадовалась, узнав, что в вагоне есть туалет. Также было приятно обнаружить, что в вагоне, куда они поднялись, есть отдельное купе – отгороженное от других пассажиров пространство с двумя расположенными друг напротив друга скамейками. Вчетвером, герр и фрау Шварц рядом на одной скамейке, Эмилия с Густой – на другой, они комфортно разместились и приготовились к поездке. Густа сидела спиной к ходу поезда и, пока хозяева с энтузиазмом планировали своё пребывание в Риге, смотрела в окно. Засыпанные январским снегом деревья, неутомимо убегавшие назад от мчащегося вперёд состава, оставались дома. А она – мчалась в новую, совсем другую жизнь.

2.

В Ригу они прибыли к обеду.

Машина с шофёром, заранее предупреждённым о приезде хозяина, уже встречала их на вокзальной площади. Свой саквояж Густа несла сама. Поклажу хозяев до машины нёс нанятый герром Шварцем носильщик – немолодой уже, высокий и очень жилистый латыш в синей форменной фуражке. Аккуратно поставив багаж у машины и получив полагающуюся монету, он отправился обратно, окинув Густу оценивающим взглядом. Густа слегка поёжилась – не то чтобы она не общалась с мужчинами. Просто на всех праздниках в центре внимания всегда была хозяйка дома – фрау Шварц. Она действительно была хороша собой и любила покрасоваться. Но в последний год, когда на семейном совете было принято решение представить в свете Эмилию, фрау Шварц слегка подвинулась на пьедестале мужского внимания. Густа же привыкла оставаться в тени. А в этот момент она почувствовала, что мужское внимание предназначалось именно ей.

Пока шофёр укладывал багаж, она быстро оглядела вокзальную площадь. Несмотря на зимний холод, народу было очень много. Особенно для непривычной к столичным меркам провинциальной девицы. Некоторые люди быстро направлялись вглубь здания вокзала, явно торопясь по делам. Но были и те, кто неспешным шагом прогуливались, посматривая по сторонам. Густа почувствовала ещё несколько взглядов, направленных на неё – крупную, высокую, статную.

С непривычки Густа поёжилась. «Нужно привыкать, – подумала она. – Я в Риге, где много мужчин. Но не для мужчин я сюда приехала». С этой мыслью она и села в машину, где шофёр уже устроил не только вещи, но и усадил семью хозяина.

Это была первая поездка на настоящем автомобиле! До этого Густа лишь только видела «Мерседес-Бенц», на котором приезжал в усадьбу мэр Кандавы, господин Даугулис. Да и по самой Кандаве, куда она время от времени попадала в сопровождении фрау Шварц, автомобили ездили. Но сама она впервые сидела в кабине, быстро – быстрее повозки с лошадью – движущейся по широким улицам, окружённым высокими, иногда даже по пять этажей, домами.

От обилия впечатлений буквально разбегались глаза. Густа не знала, куда смотреть. То ли разглядывать автомобиль, внутри которого было так много интересных блестящих ручек, то ли рассматривать дома, величественно возвышающиеся вокруг и поражавшие воображение разнообразием. А может быть, нужно понаблюдать за прохожими, которых, несмотря на зиму, было так много на улицах. И – вовсю сверкали витрины магазинов, где красовались всяческие красивые наряды и другие предметы.

Густа не успела принять решение. Автомобиль остановился, и шофёр уже принялся разгружать поклажу. Выйдя из авто, она огляделась. Hotel «Frankfurt am Main» – прочитала она вывеску на двухэтажном, с колоннами и портиком, здании. Герр Шварц, занятый женой и дочерью, непрерывно щебетавшими от избытка чувств, поймал растерянный взгляд Густы, не понимавшей, что ей нужно делать и как себя вести.

Фрау Шварц немедленно проследила за взглядом супруга и уставилась на девушку, так некстати зачем-то привезённую в Ригу. Но решения мужа в этой семье не оспаривались. И фрау Шварц, вовремя вспомнив об обязанностях хозяйки, распорядилась:

– Фройляйн Августа! Берите ваш Reisesack, я помогу вам получить номер.

И решительным шагом направилась к дверям отеля, пока герр Шварц отдавал распоряжения шофёру. Эмилия и Густа дисциплинированно пошли следом.

Номера, как оказалось, уже были заказаны – герр Штайн накануне позвонил по телефону и распорядился. Поэтому больших хлопот устройство не вызвало. Густа получила ключи от последней по коридору двери, на которой красовалась цифра «15». То, что лестница и коридор были изящно отделаны, Густу не удивило. Но открыв дверь в номер, она была изрядно удивлена. Номер был не таким просторным, как привычная ей комната в усадьбе. Но обстановка была очень богатой. К тому же – её очень удивил и обрадовал этот факт – туалет и умывальник, на котором уже лежало мыло, и стояла бутылочка с какой-то жидкостью – были в номере.

Быстро осмотревшись и развесив вещи на вешалках, предусмотрительно размещённых в шкафу, Густа, как ей было велено, спустилась на первый этаж, к стойке, за которой находился портье. Она пришла раньше всех, поэтому с интересом осматривалась по сторонам. Привычное время обеда за всеми хлопотами давно прошло, поэтому Густа очень быстро уловила аромат еды, доносящейся из-за закрытой двери недалеко от стойки. Restaurant «Alhambra» – прочитала она. До этого момента в ресторане она никогда не бывала. Иногда фрау Шварц под настроение заводила девочек в кофейню в Кандаве. Но там обычно подавали только кофий с пирожным. Здесь же доносился запах хорошо приготовленного мяса. Невольно сглотнув, Густа обернулась – не спускаются ли вниз хозяева. Они тоже уже должны были проголодаться.

Действительно, герр Шварц уже вёл под руку свою жену, а Эмилия, как и подобает послушной дочери, замыкала шествие.

– Где мы будем обедать, сердце моё? – фрау Шварц, судя по всему, готовилась к продолжительному застолью.

Но вопреки её ожиданиям герр Шварц отдыхать не собирался.

– Душенька моя. Нам с фройляйн Августой нужно поработать – подготовиться к приёму груза. Мы пообедаем в магазине. Вы с Эмилией можете отобедать в «Рококо». А в «Альгамбру» мы сходим вечером.

Фрау Шварц понимающе кивнула.

– Хорошо, сердце моё. До вечера.

– Ну что, фройляйн Августа, – жизнерадостность герра Шварца была заразительна, – вы же тоже хотите отобедать. Но время уходит. Вы не будете возражать, если я попрошу шофёра доставить нам обед прямо в магазин?

– Конечно, герр Шварц! – а что могла сказать Густа?

Магазин, куда их немедленно доставило авто, был совсем недалеко. Ей показалось, что и пешком здесь можно было бы дойти очень быстро. Главное – не заблудиться в этих огромных, нависавших над улицами домах.

«Товары для охотников» размещались в первом этаже массивного серого дома. Большая витрина, где были выставлены чучела птиц и головы оленя и нескольких косуль, была ярко освещена. Зайдя внутрь, Густа увидела длинную стойку с различными ружьями, отделёнными от посетителей широким прилавком. Крупный мужчина средних лет в жилете с множеством карманов, надетом поверх просторной рубахи, стоял за прилавком и что-то делал с одним из ружей. Увидев хозяина, он отложил ружье и почтительно поклонился:

– Здравствуйте, герр Шварц.

Потом взгляд его метнулся к Густе. Он уже было открыл рот, но вовремя понял, что это не жена и не дочь хозяина, и в нерешительности замер на полуслове.

– Это фройляйн Августа, мой секретарь. Она приехала помочь мне с бумагами. Фройляйн, это – Кристап, главный приказчик магазина.

– Здравствуйте, господин Кристап.

– Здравствуйте, фройляйн, – мужчина вежливо наклонил голову и вернулся к своему прерванному занятию.

Но Густа почувствовала испытующий взгляд, направленный на неё из-под бровей.

Магазин оказался очень большим. По лестнице, начинавшейся прямо в конце торгового зала, они спустились вниз, в полуподвал. Там были товары для рыболовов. За прилавком стоял другой, более молодой приказчик – Язеп. Несколько служащих, поклонившись хозяину, продолжили несколько суетливо переставлять, протирать и поправлять то, что было выставлено сегодня на прилавки.

После ритуала представления герр Шварц повёл Густу дальше. Отдельные двери вели в служебные помещения, где размещался склад, комната со столом и стойкой для бумаг, а также – небольшой туалет.

В комнатке с документами, куда шофёр принёс вскоре обед, они и расположились.

Кристап, подождав, пока, по его расчёту, тарелки обедающих опустеют, спустился вниз.

– Герр Шварц. Я подготовился к прибытию товара. А герр Дитер когда приедет?

– Герр Дитер не приедет. На его месте работает фройляйн Августа. А что ты хотел от Дитера? – поднял глаза от тарелки герр Шварц.

– Ничего, герр Шварц, я просто так спросил. Бумаги вам подать?

От Густы не ускользнула растерянность Кристапа. Возможно, он просто не был готов к тому, что в его вотчине будет хозяйничать барышня. Но на всякий случай она решила быть повнимательней.

В помещении для работы с бумагами окна не было. Но Густа догадывалась, что уже начало смеркаться – январские дни недолго бывают светлыми. Однако это не имело значения. Пусть фрау Шварц и Эмилия развлекаются, она приехала сюда строить своё будущее. И никакая тьма за окном её не остановит. Ведь она же – Брунгильда.

– Да, бумаги подай. – Герр Шварц, как видно, тоже почувствовал замешательство приказчика.

Распоряжение было выполнено незамедлительно. На столе тут же оказалась стопка бумаг. В этот момент в зале зазвенел колокольчик, возвещавший о том, что в магазин вошёл покупатель, и приказчик заторопился в лавку, снова бросив на Густу внимательный взгляд.

– Ну что, фройляйн Августа. Давайте входить в суть дела, – герр Шварц привык брать быка за рога немедленно.

И они погрузились в документы.

Пришлось потрудиться и задать немало вопросов, пока Густа разобралась, что к чему. Оказалось, что приехали они совсем даже не просто так. Во-первых, требовалось принять товар. Уже завтра в порт должен был прибыть пароход из Киля с большим грузом нового современного оружия.

Во-вторых, партия ожидалась не только большая, но и несколько необычная – в силу того, что выпуск гладкоствольных охотничьих ружей, ориентированных на гражданских охотников, на заводах «Зимсон» в Зуле резко сократился, а выпуск военного оружия возрос, стало значительно выгодней переориентировать торговлю на новые товары. Любой здравомыслящий человек увидел бы разницу – себестоимость охотничьей винтовки, например «Mauser 98k», была вдвое выше, чем себестоимость комплектного пистолета «Люгер» с двумя магазинами. А вес и габариты, а с ними и расходы на транспорт и таможенные пошлины тоже были меньше в разы. Как ни крути, получалось, что при тех же затратах на закупку и доставку пистолеты продавать стало куда выгоднее, чем ружья. При этом даже само назначение такого, например, оружия, как «Walther PPK» официально звучало, как пистолет для гражданского применения. То есть для самозащиты. Поэтому доминирующим грузом были именно немецкие пистолеты «Walther PPK», «Зауэр» восьмой модели и «Люгер» швейцарской сборки. Охотничьи гладкоствольные ружья составляли незначительную часть груза.

В-третьих, её не оставляло впечатление, что герр Шварц чем-то сильно озабочен.

Разобравшись с документами и разложив всё «по полочкам» в голове, Густа могла бы завтра, даже не заглядывая в бумаги, принять товар в полном соответствии с заказом. Так чего же волноваться? И она решилась задать этот, вертящийся на языке, вопрос.

Герр Шварц кивнул утвердительно, но, покосившись на дверь, отгораживающую комнатку от основного пространства магазина, отрицательно покачал головой. Густа только теперь сообразила: она настолько увлеклась работой, что практически забыла, где они находятся. Сейчас же, прислушавшись, она, как ей показалось, почувствовала за дверью чьё-то присутствие.

Она едва успела вдохнуть, чтобы на выдохе задать следующий вопрос, но герр Шварц её опередил. Предупреждающе подняв указательный палец к губам, он произнёс своим обычным ровным тоном:

– Ну как, фройляйн Августа. Я надеюсь, вы разобрались, что именно мы должны завтра принять. Я хочу, чтобы вы присутствовали при разгрузке, думаю, пора и на отдых.

И шумно отодвинул стул. Густа могла поклясться, что слышала тихие, быстро удалявшиеся от двери шаги.

– Что-то здесь не так, – подумала девушка, кинув взгляд на хозяина и поняв, что шаги послышались не только ей.

Поднявшись в залу магазина, они увидели Кристапа, по-прежнему начищающего очередной ствол. Остальные приказчики были заняты с покупателями, которых к концу дня явно прибавилось. Два господина выбирали снасть для подлёдной ловли, один перебирал ружья, аккуратно разложенные на прилавке, а элегантной даме – Густа даже не ожидала, что в таком магазине может быть дама – приказчик показывал маленький пистолет «Mauser HSc», вес и размеры которого вполне позволяли носить его в дамской сумочке.

Герр Шварц и Густа вышли из магазина на освещённую фонарями улицу. У витрины крутилось несколько мальчишек, оживлённо что-то обсуждавших. По булыжной мостовой прогромыхал конный экипаж. Несмотря на холод, мгновенно проникший под одежду, прохожих было много.

Хозяин, аккуратно подхватив её под локоток, задал направление.

– Нам тут недалеко идти, два квартала всего. Запоминайте дорогу.

И герр Шварц уверенно зашагал вперёд. Густа ускорила шаг, чтобы не отстать.

– Да, фройляйн Августа, – герр Шварц обернулся к девушке. – Вы тоже заметили, что в магазине что-то не так?

Густа только кивнула, не понимая, какого ответа от неё ждут.

– Так вот. Я вас взял с собой не просто так. Похоже, что Дитер – ваш предшественник, который получал груз осенью, совсем не такой простак, как я полагал. Вы не знаете, но цифры его отчёта и то, что нам передал Кристап, расходятся. И боюсь, тут не ошибка, а – заговор. Во всяком случае, то ли Кристап, то ли кто-то из приказчиков знает больше, чем мы. Вы же слышали, что нас подслушивают?

– Да, герр Шварц. – Густа изрядно растерялась.

– Я прошу вас соблюдать осторожность. Во-первых, даже не вздумайте проговориться фрау Шварц – уволю тут же. Семья должна чувствовать себя в безопасности.

– Да, герр Шварц. Я понимаю, – Густа действительно понимала: говорить что-либо домочадцам хозяина ни в коем случае не нужно.

– Во-вторых, вы, фройляйн, на удивление умны и сообразительны, несмотря на молодость. Поэтому, я надеюсь, у вас хватит ума разобраться с этим делом, не возбуждая ни в ком излишней подозрительности. Я же сделаю вид, что больше, чем делами бизнеса, интересуюсь семейными развлечениями с женой и дочерью. Вы меня поняли?

Густа кивнула.

– Что точно я должна сделать, герр Шварц?

– Вы должны изображать наивную, ничего не понимающую хорошенькую фройляйн, а сами постараться разузнать, что именно происходит в моём магазине.

3.

Вечером она вместе с хозяевами сидела в зале кабаре «Альгамбра». Фрау Шварц, возможно, и не пригласила бы Густу, но для Эмилии вопрос присутствия подруги в таком замечательном месте даже не стоял. Густа должна быть рядом. А поскольку и герр Шварц, очевидно, высоко ценил толковую помощницу, то другие варианты и не обсуждались. Так она впервые в жизни оказалась в известном на всю Ригу кабаре «Альгамбра».

Зал был двухэтажным.

Фрау Шварц позаботилась заранее, чтобы столик для четверых был заказан в ложе, отделённой от танцпола и столиков первого яруса роскошным подиумом с ограждением. Оттуда было видно и слышно всё. Густа просто онемела от окружающей её роскоши. Затянутые золотисто-жёлтым велюром стены, множество ажурных светильников, в которых переплетались всевозможные цветы и листья, светлые деревянные панели – в этом определённо был какой-то неповторимый изысканный стиль, никогда ранее Густой не виданный.

Пока хозяин с супругой обсуждали меню, поданное почтительно склонившимся официантом, она, совершенно позабыв о приличиях, созерцала это великолепие, переводя взгляд то на светильники, то на столики, украшенные не менее изысканными подсвечниками, то на танцпол, пока пустовавший и открывавший взгляду невероятной красоты резной паркет.

– Фройляйн Августа, вы уже выбрали себе блюдо? – ворвался в сознание голос хозяйки. – Может быть, вам помочь выбрать?

– Да, фрау Шварц, будьте так любезны, – едва выговорила Густа. – Я полностью полагаюсь на ваш вкус.

Фрау Шварц довольно кивнула. Ей нравилось, когда её вкусу доверяли. К тому же она действительно была хорошей хозяйкой и понимала толк в гастрономии. Она тут же вновь взяла бразды правления в свои руки и, обернувшись к официанту, добавила:

– И ещё одну такую же порцию.

Официант ушёл выполнять заказ, и хозяйка вновь взглянула на Густу, восторженно созерцавшую это невиданное ею ранее великолепие.

– Фройляйн, – окликнула она. – Похоже, вы не с нами.

– Ох, простите, фрау Шварц. – Густа с трудом вспомнила об учтивости. – Я действительно потрясена этой красотой.

– Не удивительно, – усмехнулся герр Шварц. – За такие-то деньги можно создать достойное зрелище.

– При чем тут деньги, mein Liebling, – фрау Шварц по-прежнему твердо держала бразды, – кроме денег должен быть и вкус. Жаль, правда, что владелец пригласил русского архитектора. Господин Антонов справился, но лично я считаю, что только немцы могут создавать настоящий Jugendstil.

– Простите, фрау Шварц, – Густа почувствовала, что вот-вот узнает что-то крайне важное и интересное. – Вы сказали «Jugendstil». Что это?

Она попала, что называется, «в десятку». Фрау Шварц обожала, когда к ней обращались, как к эксперту по красоте. У неё и в самом деле был вкус, но главное – она пристально следила за модой, чтобы быть в курсе всего нового и интересного.

– О! Jugendstil! – фрау Шварц села на своего конька.

Про Югендстиль она могла говорить часами. И надо отметить, была прекрасной рассказчицей. В данном же случае семена, что называется, упали на благодатную почву – и Густа, впервые увидевшая эту красоту, и даже Эмилия, уже бывавшая здесь, заинтересовались.

Увидев, что его спутницы заняты, и развлекать их нет нужды, герр Шварц откинулся на спинку стула и стал созерцать постепенно наполнявшийся зал. Уже пробило девять, и до начала вечерней программы оставалось меньше часа. Публика стремительно прибывала. Пару раз герр Шварц раскланивался с входящими, приветственно снимавшими шляпу и в свою очередь слегка кланявшимися ему.

Вскоре зал уже был заполнен до отказа. На небольшом возвышении появились музыканты и принялись негромко настраивать свои инструменты.

Официант, принимавший заказ, вновь появился у их столика.

– Позвольте? – вежливо обратился он к фрау Шварц, – демонстрируя ей принесённое блюдо. На тарелке лежала большая, запечённая в тесте отбивная, аккуратно поджаренные румяные ломтики картофеля и множество фигурно нарезанных овощей.

Фрау Шварц милостиво кивнула, и официант сноровисто расставил перед каждым их порции. Но удивила Густу не еда, а посуда, на которой был подан ужин. Невероятной красоты тарелки, расписанные цветочным орнаментом, поразили её в самое сердце. А поглядев на принесённые официантом столовые приборы, она поняла, что в жизни не видела ничего подобного. Есть этими произведениями искусства было кощунственно!

Но оглядевшись вокруг, Густа поняла, что это – именно посуда, которую присутствующие уверенно используют по назначению. К тому же от тарелки поднимался такой аромат, а та порция еды, которую им привозил шофёр, была так давно и такой маленькой, что, отбросив всяческие сомнения, она, наконец, приступила к еде.

Вдруг по залу пробежал шепоток, и наступила если не полная тишина, то по крайней мере затишье. К подиуму для музыкантов подходил невысокий слегка лысеющий мужчина в костюме в полоску и начищенных до зеркального блеска ботинках. «Строк, Строк» – пробежало по залу. Мужчина подошёл к роялю и поднял крышку инструмента. Затем он повернулся к залу. Публика, словно именно этого и ждала, буквально взорвалась аплодисментами. Выждав, пока овации начнут стихать, человек в костюме поклонился и, подойдя к банкетке, обтянутой таким же золотым, переливающимся в огнях люстр велюром, уселся на неё, положив руки на клавиши.

Тишина наступила тут же. Только официанты, бесшумно ступая, продолжали скользить по залу, обслуживая гостей.

При первых же тактах сердце Густы застучало так, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Она даже глянула вниз, чтобы посмотреть, не выпрыгивает ли оно в самом деле. Она знала эту музыку, она знала, кто перед ней, и теперь, она знала это точно, – она слышит самое лучшее из всех возможных исполнений – исполнение автора. Ибо за роялем сидел не кто иной, как Оскар Строк – король танго. А под его пальцами рождалась и покоряла души мелодия танго «Ах, эти чёрные глаза».

Мелодия была знакома. Недавно, на день рождения Эмилии, герр Шварц приобрёл немецкий патефон «Электро» – красивый красного цвета квадратный чемоданчик, отделанный уголками золотого цвета. Сбоку у него было отверстие, куда нужно было вставлять специальную, тоже золотистую, изогнутую ручку, чтобы заставить машину работать. К патефону прилагалась только одна пластинка, тоже в красной обложке. В ней были немецкие марши.

Но остальные гости, видимо зная заранее о подарке отца семейства, тоже пришли с пластинками. На одной из них и были целых два танго Оскара Строка – «Ах, эти чёрные глаза» и «Ожидание».

Это была одна из любимых пластинок фрау Шварц, и в доме она звучала часто. Хозяйка даже достала ноты, и они с Эмилией потратили немало времени, чтобы выучить партитуру. Но ни звучание пластинки, ни игра фрау Шварц не шли ни в какое сравнение с тем, что Густа слышала сейчас. Это было прекрасно!

А чудеса продолжались. Еда была съедена, бутылка красного вина, заказанная герром Шварцем, выпита, а музыка звучала и звучала. На танцпол стали выходить пары. Густа впервые видела, как люди, нимало не стесняясь, выходят из-за столиков и танцуют, то страстно прижимаясь друг к другу, то кокетливо двигая ножкой.

Герр Шварц, сытый и довольный, благодушно взирал на происходящее. А дамам – Густа это видела ясно – хотелось танцевать. Но, разумеется, никто не стал бы требовать от главы семьи публичного исполнения танго. Поэтому фрау Шварц вынужденно смотрела, как танцуют другие. Надо полагать, за долгие годы семейной жизни герр Шварц уже приспособился улавливать изменения настроения супруги.

– А что, mein Liebling, не заказать ли нам по случаю завтрашнего прибытия товара нечто фирменное? – он хитро посмотрел на жену.

– Что ты задумал, mein Herz? – фрау Шварц, похоже, была бы рада чему-то новому.

– Ты слышала о коктейле «Шорле-Морле»? Это их новая изюминка. Предлагаю попробовать.

Официант немедленно принял заказ. В приступе щедрости коктейль, в котором причудливо смешались сладкое красное вино, апельсиновый сок и газированная вода, был заказан всем. Газированные пузырьки били в нос, сладость, слегка разбавленная апельсином, разливалась по языку, звучала музыка, по паркету скользили пары, а свет от ажурных, слегка покачивающихся ламп менял оттенки, высвечивая или затеняя то один, то другой уголок зала.

Зазвучало новое, никогда раньше не слыханное Густой танго «Голубые глаза». Едва услышав первые слова, она тут же поняла – это про неё. Про её голубые глаза поёт певец. И тут же, как из-под земли, перед их столиком возник молодой человек в офицерском мундире.

Щёлкнув каблуками, он поклонился:

– Вы позволите пригласить фройляйн на танец?

Густа с ужасом поняла, что интерес офицера обращён именно к ней, и это её желает пригласить незнакомый офицер.

Уроки фрау Шварц даром не прошли, и танцевать Густа умела, но… Никогда в жизни не танцевала она в незнакомом месте с незнакомыми людьми. Более того, отчётливо понимая, что для неё жизненно важно ни в коем случае не обидеть и не оскорбить Эмилию, она всегда старалась держаться в тени подруги. Но не в этот раз. То ли коктейль, сладкими пузырьками взрывающийся во рту, то ли небывалая красота зала, то ли музыка, то ли звезды так сошлись, но почему-то желание танцевать пересилило мыслимые и немыслимые пределы и полностью заглушило голос здравомыслия.

– Ну что же, фройляйн Августа, вы примете приглашение?

Похоже, хозяин не возражал, и Густа, очертя голову, бросилась в омут танго.

Офицер оказался умелым танцором. Почувствовав, что партнёрша умеет двигаться, он осмелел и стал вести её более раскованно, предлагая более сложные па. Густа полностью отдалась танцу, музыке, мельканию света, призрачно колышущегося над головой, а главное – новому, незнакомому ощущению уверенной мужской руки, стремительно ведущей её по паркету. От офицера пахло коньяком и хорошим табаком. Это тоже было новым и невероятно волнующим.

Танец вскоре закончился. Партнёр не повёл Густу, как она ожидала, к столику.

– Не возражаете, фройляйн, если мы станцуем ещё один танец? – вежливо склонил он голову.

Густа едва успела кивнуть, как увидела, что сам король танго Оскар Строк с интересом глядит прямо на неё. На долю секунды словно задумавшись, Строк вдруг тряхнул головой, что-то решив, и объявил: «Танго «Брызги шампанского». Волшебный ритм танго подхватил окончательно потерявшую голову Густу, она даже не сразу поняла, что увлекает её в танец не только музыка, но и твёрдая рука этого уверенного мужчины. Полностью забывшись, утратив всяческую сдержанность, Густа танцевала страстно и яростно, как никогда в жизни. Три минуты танца пролетели, как одно мгновение. Когда музыка стихла, Густа с ужасом обнаружила, что они – она, скромница Густа, и незнакомый офицер – единственная пара на середине большого паркетного танцпола, и им аплодирует публика.

Кровь бросилась ей в голову, и не зная, куда деваться от затопившего её даже не смущения, а жуткого стыда, она попыталась вырваться из державшей её руки и убежать, убежать подальше от этих глаз и этих ужасных аплодисментов.

Офицер, как видно, понял, что творится с девушкой. Твердо удержав её ставшей будто железной рукой, он поклонился, звонко щёлкнув каблуками, и произнёс:

– Благодарю вас, фройляйн, за прекрасный танец.

После чего, продолжая удерживать совсем растерявшуюся, не способную поднять от стыда глаза Густу, чётко печатая шаг, подвёл её к столику, где сидели, тоже утратившие дар речи, хозяева.

Ещё раз поклонившись, офицер усадил Густу на стул, наконец-то отпустив её потную от страха ладошку и, оглядев присутствующих за столом, произнёс, обращаясь к фрау Шварц:

– Фройляйн чудесно танцует. Прекрасное воспитание, мадам!

После чего он поцеловал оторопевшей хозяйке руку и удалился.

Густа решилась поднять глаза.

Похоже, офицер сумел отвести грозу. Фрау Шварц пока хмурилась, но, видимо, по инерции. Она, поглядывая на руку, только что поцелованную офицером, вдруг задумчиво произнесла:

– Надо же, mein Herz, как быстро меняется столичная мода. Мы, провинциалы, не успеваем за современными манерами.

Но герр Шварц, по всей видимости, не разделял мнения супруги и не был готов гнаться за современными манерами. Угрюмо поглядев вслед мужчине, только что нагло целовавшего руку его жены, он распорядился:

– Утром мне рано вставать. Думаю, пора идти в кровать.

Фрау Шварц не стала спорить: в конце концов, мир в семье куда важнее, чем один поцелуй какого-то офицера. И она немедленно согласилась с мужем. Согласия девушек никто и не спрашивал, само собой разумелось, что одни они в кабаре не останутся.

По поводу поведения Густы никто ничего не сказал.

4.

Утро было не радужным. У Густы болела голова. Она теоретически знала, что такое – похмелье. Но испытать это состояние на себе, да к тому же в день, когда она должна наилучшим образом проявить себя, было крайне некстати. И отчего? Вино она пила и раньше по праздникам, а коктейль был совсем не крепким. Подумаешь, то же самое вино, только разбавленное соком и газированной водой.

– Вероятно, это пузырьки так в голову ударили, – решила она.

Но легче не стало.

Завтрак – её предупредили ещё вчера – накрывается внизу, в холле. Спустившись, Густа обнаружила герра Шварца, угрюмо сидящего над чашкой дымящегося кофию. В такую рань больше там никого и не было.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась Густа.

– Фрау Шварц плохо себя чувствует. И Эмилия тоже, – кивнув вместо приветствия, ответил на невысказанный вопрос хозяин. – У них голова болит.

Явно голова болела и у него, уж больно угрюмо он выглядел.

– Завтракайте, фройляйн, нам предстоит много работы.

Есть не хотелось, но Густа отлично понимала – еда необходима. Но как заставить себя, она пока не решила. Помог официант. Посмотрев на сумрачные физиономии гостей, он, видимо, принял решение. Подойдя и вежливо поклонившись, он тихо предложил:

– Могу ли я предложить господам на закуску мочёных яблочек? Отлично пробуждают аппетит. Мне мать с хутора прислала.

Герр Шварц хмуро посмотрел на скромно стоящего официанта. «Интересно, ему, наверное, часто приходится предлагать яблочки захмелевшим гостям» – подумала Густа. «К тому же это его дополнительный гешефт за отдельную плату. Но хорошо бы – хозяин согласился. Яблочко сможет вернуть меня к жизни».

Видимо, такие же мысли посетили не только Густу.

– Неси, – приказал герр Шварц.

Немедленно на столике перед ними возникла мисочка с хрустящими мочёными яблочками, обещавшими избавление от головной боли. И действительно, яблоки не только притупили боль, но и вызвали аппетит. Вследствие чего каша, принесённая официантом вместе с повторной чашкой кофию, была успешно съедена.

– Отличные яблочки! – похвалил герр Шварц, доставая бумажник. – Отнеси-ка их прямо в мой номер. Пусть и жена и дочь полакомятся. Отличная хозяйка твоя мать.

Получивший щедрые чаевые официант и не думал возражать.

Вернувшийся к жизни хозяин повернулся к Густе.

– Вы, надеюсь, помните, фройляйн, в чем заключается ваша работа? Вчерашнее приключение не повлияло на вашу память?

Густа вновь жарко покраснела. На её белой коже краснота была особенно видна. Поднимаясь откуда-то снизу, красная волна шла вверх по шее, окрашивала уши, щеки и скулы и заканчивалась где-то под волосами так, что даже пробор, разделявший её светлые густые волосы, покраснел. Скрыть это было невозможно.

– Ну ладно. – Герр Шварц понял, что Густа не знает, куда деваться от стыда. – Я не в упрёк. В конце концов, заказать коктейль была моя идея. Я знать хочу – вы понимаете, что нужно делать, или нет?

– Да, герр Шварц, – душная волна отхлынула, звон в ушах прошёл, и Густа вновь обрела способность ясно мыслить.

– Я понимаю. Мне нужно изображать дурочку, но смотреть внимательно, чтобы понять, если что-то идёт не так.

– Почти. Там уже что-то было не так, с прошлой партией. И вам нужно будет с этим разобраться.

Шофёр с машиной уже ждал у входа в отель. Получив указание ехать в грузовой порт, он только кивнул, отъезжая от тротуара. Машин на улице, как, впрочем, и повозок, было много, гораздо больше, чем в Кандаве. Да и расстояния здесь тоже были большими. Густа начала понимать, почему хозяин держит машину здесь, а не в усадьбе. Там вполне хватало повозки, здесь же, в этом представительном городе, для бизнеса нужна была машина. И для перемещений, и для соответствующего статуса в обществе.

В грузовой порт они приехали затемно. Но огромный корабль уже стоял у причала, и разгрузка шла полным ходом. Никогда Густа не видела таких громадин. Корабль, на борту которого Густа прочитала чётко выделявшиеся на белом фоне чёрные, выведенные готическим шрифтом буквы «Hamburg», был дизель-электроходом.

Кран, в клюве которого поднимались огромные тюки и ящики, тоже был гигантским. Наблюдали за разгрузкой они из окна второго этажа небольшого здания, которое было предназначено как раз для совершения торговых сделок. В обширном кабинете с двумя десятками столов и стульев, они и разместились. Ранний приезд играл им на руку – место было выбрано удачно, прямо у стены, и сбоку никто не мог ни отвлечь, ни подслушать. К тому же отсюда хорошо был виден не только корабль, но и часть портовой территории, где вовсю кипела работа. Грузчики – одетые в полотняные штаны мужчины, шли по сходням, неся на плечах большие тюки. Несколько работников в форме тоже перемещались по территории с какими-то бумагами.

В комнате постепенно добавлялся народ. Мужчины заполняли собой пространство, занимали столы и стулья. Кто-то был один, а некоторые явно принадлежали к одной компании и держались вместе. При этом люди стремились расположиться так, чтобы обособиться от других. Комната была одна, но все присутствующие явно стремились к максимально возможной конфиденциальности. Прибывшее торговое судно привезло немало самых разных грузов, от оборудования и авто до мелкой галантереи. И торговцы сидели в ожидании, когда можно будет получить свой товар. Густе казалось, что она была единственной женщиной не только в этом кабинете, но и во всём порту. Не оборачиваясь, сидя с прямой спиной, она прямо кожей чувствовала на себе взгляды мужчин, делавших вид, что они просто рассеянно смотрят по сторонам. От этого внимания было неожиданно приятно и страшно. Густе пришлось напомнить самой себе, что она – Брунгильда, валькирия-воин и бояться не должна. Ну или хотя бы не показывать того, что ей слегка боязно и неуютно от такого изобилия мужского внимания. Но, кроме как привыкнуть и научиться с этим справляться, ничего другого не оставалось. Крестьянская девочка, с малолетства попавшая в баронский дом, отлично знала, что такое приспосабливаться к окружению. «Ты же хотела в Ригу? Вот и привыкай теперь. Раз все дела в Риге ведут мужчины, значит, нужно научиться справляться и с вниманием, и с самими мужчинами». – Густа словно разговаривала сама с собой, вырабатывая хоть какой-то план действий. Герр Шварц будто и не замечал смятения юной помощницы. Его взгляд был прикован к окну. Да и с чего бы ему беспокоиться о каких-то чувствах? Справляться – это её дело, ему и своих забот явно хватало.

Густа заметила, что по сходням спускается высокий мужчина в белом кителе. В руке у него была тоненькая папочка в несколько листов. Он прошёл мимо грузчиков, не сбавляя шага, даже не глядя на них. Но от неё не укрылось, что грузчики-то как раз его отлично видели. И – предусмотрительно расступились.

– У такого лучше на дороге не стоять, – подумала Густа. И даже зябко поёжилась

Герр Шварц тоже заметил мужчину.

– Капитан Гюнтер! – прокомментировал он. – Скоро, значит, сюда придёт.

Вдогонку за капитаном шли трое мужчин в форме, каждый – с внушительной папкой бумаг.

Действительно, через несколько минут дверь в кабинет открылась, и на пороге показался капитан Гюнтер. Моргнув от контраста яркого освещения комнаты по сравнению с сумраком улицы, он быстрым взглядом обвёл помещение и резко, по-военному, щёлкнув каблуками, произнёс по-немецки:

– Приветствую вас, господа. Капитан дизель-электрохода «Hamburg» Ганс Гюнтер к вашим услугам. Сейчас моя команда поможет вам получить ваши грузы.

И капитан чуть отошёл в сторону, освобождая проход. При этом его взгляд двигался по лицам людей, заполнявших помещение, явно в поисках кого-то знакомого. Время от времени он кивал в знак приветствия, встретив знакомое лицо. Его брови слегка вскинулись вверх, когда он встретился взглядом с Густой, женщину он явно не готов был увидеть. Но это было лишь мимолётное удивление, он настойчиво продолжал кого-то искать. Остальные мужчины в форме тоже времени зря не теряли. Разложив на столе стопками бумаги, они по одному выкликали название компаний и выстраивали получателей груза в очередь, в зависимости от того, в каком из трюмов находился их товар. Было видно, что процедура эта давно всем известна и знакома, и многие присутствующие проходят её не в первый раз. Постепенно образовался некий порядок, когда каждый получатель начинал понимать, у кого именно и в какой очерёдности он сможет забрать товар.

Герр Шварц с нетерпением ждал, когда же назовут имя его компании – «Jagermaster». Названием он гордился, когда-то его придумала тогда совсем юная фрау Шварц, и означало оно что-то вроде «Меткий стрелок». Но «Jägermaster» никак не вызывали.

Капитан тем временем продолжал поиск. Но, как видно, окончательно уверившись в его безуспешности, открыл свою папочку.

– «Jägermaster», – слово прозвучало резко.

Герр Шварц, чью внушительную фигуру практически заслонила толпа стремящихся побыстрее получить свои грузы торговцев, привстал со стула:

– Капитан Гюнтер, я здесь!

Капитан решительным шагом направился к их столу. Густа заметила, что люди, случайно оказавшиеся у него на пути, даже незаметно для себя отодвигались в сторону, освобождая пространство. Капитан шёл сквозь толпу, словно раздвигая её и практически не соприкасаясь ни с кем. Он был как бы совершенно отдельным существом, не смешивающимся с окружением.

Остановившись в полуметре от их столика, капитан Гюнтер склонил голову в вежливом поклоне, прищёлкнув каблуками:

– Приветствую, герр Шварц. Я не заметил вас, я искал Дитера.

Он стоял, возвышаясь над столом в ожидании ответа.

– Приветствую вас, капитан Гюнтер! – рука герра Шварца уже пожимала руку моряка, а сам он весь лучился счастьем. – Я тоже не ожидал, что вы лично будете заниматься моим грузом. Позвольте представить вам фройляйн Августу Лиепа. Она служит моим помощником вместо Дитера. Да что же мы стоим! Присаживайтесь, капитан!

– Здравствуйте, фройляйн Лиепа! Приятно познакомиться.

Капитан поклонился ей персонально, и она, чуть замешкавшись, вскочила, готовая уже сделать книксен, но вовремя вспомнив, что это – не светская беседа, а деловой разговор, протянула руку:

– Здравствуйте, капитан Гюнтер.

Выдал её только румянец, быстро заливший щеки и особенно видный на фоне светлых, почти белых волос.

Она вновь заметила в его глазах лёгкое удивление, которое он тут же поспешил скрыть.

Когда церемония знакомства завершилась, и капитан расположился за столом, началась собственно та самая деловая часть, ради которой они и прибыли сегодня в порт затемно. Остальные торговцы, судя по всему, уже установили очерёдность, поскольку напряжение в комнате несколько спало. Кто-то изучал документы, кто-то уже пошёл выяснять ситуацию на складах. К телефону тоже образовалась очередь. Чёрный аппарат с блестящим латунным диском Густа видела на отдельном столике в коридоре. Теперь за столиком сидел пожилой мужчина в форме, который, по всей видимости, выполнял функцию телефониста, делая звонки по просьбам торговцев. Дверь в кабинет теперь постоянно открывалась, и Густа видела, как мужчины, соблюдая очерёдность, подходят к столику с телефоном.

– Герр Шварц, прошу понять меня правильно, – первый ход сделал капитан Гюнтер. – Я тоже не думал, что мне придётся самому заниматься вашим грузом. Но ситуация для меня выглядит неоднозначно, и, зная вас и вашу компанию не первый год, я решил выяснить сам, что происходит.

«Да, хозяин волновался не зря», – подумала Густа и аж напряглась вся, стараясь не упустить ни единого слова из беседы. Вскоре стало понятно, что неприятности ожидаются большие. То, что герр Шварц считал небрежностью и за что, собственно, и был уволен Дитер, небрежностью не было. Это было настоящее преступление. Пользуясь тем, что оружейный и охотничий бизнес – множество самых разнообразных товаров самых разных наименований и размеров, а каждый груз – своего рода мозаика из этих товаров, Дитер, судя по всему, умудрился наладить собственный бизнес внутри бизнеса герра Шварца.

– Вот что я обнаружил, – капитан Гюнтер, раскрыв папочку, достал оттуда несколько листков.

Немецкая педантичность сказалась не только на внешнем виде и на поведении капитана. Это был его стиль, его форма выживания. По-другому он не умел. И именно педантичность, стремление всегда и во всём добиваться правильности и совершенства, вели капитана по жизни. Поэтому при обнаружении любого отклонения от заведённого порядка для него было абсолютно естественным, более того, единственно возможным решением – непорядок устранить. А с грузом компании «Jägermaster» был явный непорядок! Вес упаковки с товаром наименования «пистолет марки «Walther PPK» не соответствовал, по понятиям капитана, количеству, заявленному в накладной. Да и объем, собственно, тоже.

– Смотрите, герр Шварц. По пути в Ригу мы попали в шторм и получили несколько незначительных повреждений. В том числе оказался повреждён воздуховод, по которому воздух поступает в машинное отделение – один из ящиков оказался плохо принайтовлен6.

Пришлось разобрать часть груза, чтобы исправить поломку. Так получилось, что именно ваш груз и оказался в месте повреждения. Поэтому его довелось на время ремонта переставить в другое место. Когда поломка была устранена и ящики стали возвращать на место, произошёл инцидент, в результате которого я и решил лично заняться вашим грузом.

У нас на судне очень чётко соблюдается порядок погрузки. Если груз весит менее 30 кг, то его может грузить один человек. Если вес упаковочного ящика превышает 30 кг, то по инструкции грузить его должны двое. Один из моих матросов потребовал помощника для погрузки вашего заказа, заявив, что ящик весит больше 30 кг. Возник спор. Боцман, который вмешался в конфликт, хотел наказать матроса, но, подняв ящик, засомневался. Он распорядился поставить ящик на весы, и оказалось, что вес его не соответствует весу в накладной. Боцман дал матросу помощника и доложил о несоответствии старшему помощнику. А старший помощник доложил мне. Когда мы с помощником спустились в трюм, то обнаружили, что несоответствие действительно имеет место. В накладной указано, что в ящике должно быть 45 единиц груза. Если учесть, что стандартный вес «Walther PPK» составляет всего 590 грамм, а вес стандартной упаковки не более полутора килограмм, то общий вес груза должен быть не более двадцати восьми килограмм. Здесь же для упаковки был использован ящик больших размеров, весом почти в 2,5 килограмма. Ну вроде того, что обычно используется для стрелкового гладкоствольного оружия. Я не смог объяснить себе, почему вес ящика на 5,8 кг превышает вес, указанный в накладной. Это – непорядок. И я намерен выяснить, что это за непорядок, в чем его причина и каким образом этот непорядок случился на моём судне.

Капитан Гюнтер был настроен крайне серьёзно

Хозяину – Густа видела это ясно – ситуация тоже явно не нравилась. Сам будучи человеком пунктуальным, он тоже был не согласен с таким вопиющим нарушением.

– А скажите, капитан Гюнтер, такой непорядок был только в одном ящике?

– Нет. – Капитан был лаконичен. – В двух. И я не знаю, что с этим делать.

Это действительно было дилеммой. Компания «Jägermaster», работавшая более пятнадцати лет, пользовалась огромным кредитом доверия в порту, и её товары таможенному досмотру обычно не подвергались. Понятно, что необходимые подписи собирались, но открывать ящики и считать поштучно товары – нет, такого герр Шварц не мог припомнить. Но почти 12 кг лишнего веса? С одной стороны, на фоне общего суммарного веса всей партии – более полутора тонн, эти двенадцать килограммов были совершенно незначительным отклонением, менее одного процента. Но с другой стороны, а именно с этой стороны и призывала смотреть извечная немецкая тяга к Ordnungу, это отклонение было непонятным и потому – совершенно недопустимым.

Но была и третья сторона, а именно – доброе имя коммерсанта. Именно эта сторона больше всего волновала герра Шварца, и, безусловно, Густу. При этом она отлично понимала, что весь дальнейший ход событий зависит исключительно от того, как сложится сегодняшний день, а точнее – этот разговор. Нужно было что-то делать, причём – срочно.

В отличие от мужчин она как-то сразу поняла, в чем именно может быть причина столь явного отклонения. Ей, с её склонностью к анализу, не составило труда мысленно тут же совместить то, что они считали небрежностью в финансовом учёте, и цифры, которые озвучил герр Гюнтер.

Два разрозненных факта, совмещённые вместе, составили чудесную мозаику.

Расчёт был прост. Если вес одного пистолета – 590 граммов, а разница в весе упаковки – около двух килограммов, то, стало быть, вероятней всего, что в двух ящиках контрабандой едут семнадцать неучтённых пистолетов. И сумма в сто шестьдесят одну с половиной марку, которую Дитер «потерял» в своей отчётности, совершенно замечательно делилась на семнадцать! И разница равнялась ни много ни мало, а именно оптовой цене пистолета «Walther PPK», отпускаемого с завода «Зимсон» – 9,5 марок.

Теперь Густа знала, что именно лежит в двух ящиках. Дело было за малым – устроить так, чтобы и хозяин, и капитан Гюнтер со всей их замечательной немецкой пунктуальностью приняли её версию.

И Густа решила рискнуть.

– Извините меня, пожалуйста, герр Шварц, – вежливо обратилась она к хозяину, от всей души надеясь, что он сумеет догадаться о её маневре.

Взгляды обоих мужчин обратились на Густу. Чувствуя, что краска вновь заливает её лицо, девушка, тем не менее, отважно продолжила:

– Я виновата, герр Шварц, я забыла вам сказать… – Она широко распахнула свои большие ярко-голубые глаза. – Вы вчера ушли, а я нашла ещё один бланк заказа, в той большой зелёной папке. Вероятно, Дитер сделал второй заказ, но бланк, наверное, забыл передать.

Герр Шварц вылупился на неё во все глаза, видимо, лихорадочно соображая, о какой зелёной папке и о каких бланках она говорит. По-видимому, сообразить он не мог, поскольку молчание затянулось. Капитан Гюнтер по-своему истолковал этот взгляд и, решив оградить симпатичную наивную девушку от гнева хозяина, вмешался:

– Ну-ну, – примирительно проговорил он тоном добродушного дядюшки, – не смотрите так строго на свою помощницу, герр Шварц, она пока очень молода, а у молодости есть право ошибаться.

Герр Шварц только непонимающе моргнул в сторону капитана и вновь уставился на Густу. Она же решила идти до конца.

– Я могу привезти этот бланк, – торопливо зачастила девушка, пытаясь достучаться до сознания расстроенного хозяина. – Вы только дайте команду шофёру, пусть он меня отвезёт, а то я сама дорогу не найду.

И повернувшись к капитану Гюнтеру, спросила, несколько раз взмахнув ресницами:

– Герр капитан, вы же не будете сердиться, если я привезу нужный бланк к обеду? К сожалению, пока у меня быстро не получается.

Что-то вроде понимания мелькнуло в глазах хозяина. Уж слишком хорошо была ему известна скорость, с которой работала Густа. Нерасторопной её назвать не мог бы никто. Да и глупой тем более. Поэтому он решил положиться на неё и подыграть, даже не понимая в чём именно.

– Фройляйн! – строго произнёс он. – Вам доверена честь работать в компании «Jägermaster», и я не потерплю такого разгильдяйства. Пусть этот раз станет первым и последним. Я надеюсь, вы сможете вспомнить, где вы видели этот документ.

И обернувшись к терпеливо ожидающему капитану, произнёс:

– Искренне сожалею, капитан Гюнтер, но вынужден просить вас проявить терпение и не разгружать мой груз, пока не будет доставлен документ. Я поеду вместе с фройляйн Лиепа, хочу лично убедиться, что вся документация компании в порядке, несмотря на смену помощников. Могу я рассчитывать на ваше понимание?

Разумеется, он мог. Капитан Ганс Гюнтер и сам, случись на его судне подобное безобразие, непременно лично навёл бы так милый его сердцу Ordnung. Уж ему-то было понятно стремление торговца самостоятельно поучаствовать в наведении долгожданного порядка. Пообещав позаботиться о том, чтобы груз не покинул трюма судна до прибытия нужной бумаги, капитан направился к выходу из комнаты, не забыв предварительно щёлкнуть каблуками.

Герр Шварц, проводив взглядом удалявшегося капитана, вновь уставился на девушку:

– Какая зелёная папка? Какой документ?

Несколько человек, работавших со своими бумагами в кабинете, подняли головы на громкий звук.

– Прошу прощения, герр Шварц. Могу я по дороге всё вам объяснить? – Густа, торопливо собираясь, уже натягивала рукавички, готовая покинуть помещение.

Сердито отдуваясь, хозяин запахнул тяжёлую полу шубы и, надвинув на голову тёплую шапку, пыхтя направился к выходу следом за настойчиво стремящейся к двери Густой.

– Что вы себе позволяете, фройляйн, – начал сурово возмущаться он, едва они сели в машину. – Что вы задумали?

Рисковать Густа не хотела. А вдруг шофёр подслушивает разговор? Допустить этого было нельзя, поэтому рассказывать о своей догадке в машине девушка не решилась. Ждать, пока они приедут, тоже было почти невозможно. Во-первых, хозяин страшно злился, его привычный Ordnung был вопиющим образом нарушен, а во-вторых, зная хозяйский нрав, она могла предположить, что едва она расскажет о своей догадке, как крику будет на весь магазин. Непонятно почему, но Густе не хотелось, чтобы приказчики узнали об этом инциденте. Нужно было срочно придумывать новую хитрость.