Рукопись несбывшихся ожиданий. Поступление

Глава 1. Академия распахивает свои двери

Последняя неделя июля выдалась солнечной, тёплой, но никак не жаркой. То жуткое пекло, что царило в начале месяца, прошло и уже вряд ли бы вернулось. Не вернулось бы в стены Первой Королевской Академии магических наук и спокойствие, которым это же самое время было наполнено. Во всяком случае, не было бы здесь тихо аж до января, а всё из-за местной традиции. Так уж сложилось, что в Первой Королевской Академии учёба прерывалась всего дважды в году: один раз летом и один раз зимой. Но зато сразу на тридцать один день. Такой срок позволял студентам и преподавателям вернуться в родные края, чтобы по полной насладиться семейным отдыхом. Ведь многие из них жили достаточно далеко, а дорога дело не только нелёгкое, но и времязатратное.

«Зачем же тратить время, не лучше ли выбрать место учёбы поближе?» – может задуматься кто-то из вас читателей.

Увы и ах, но несмотря на то, что в королевстве Верлония существовало достаточное количество академий как таковых, обеспечивающая профессиональное магическое была только одна… Зато какая!

Помимо различных учебных корпусов, на территории Первой Королевской Академии разместились фонтаны и сады, маленький городок для преподавателей и коттеджные домики для состоятельных слушателей, арена для магических поединков и даже зверинец, в котором можно было увидеть настоящего дракона.

Да-да, территорию академия занимала огромную! Такую, что её можно было бы признать самым настоящим городом, если бы не одно «но» – она сама стояла в черте города и причина такого обстоятельства была проста. Некогда основатели академии всерьёз обеспокоились тем, что без привычной инфраструктуры учёба не задаётся. И преподавателям, и студентам для поддержания быта требовались лавки самых обычных товаров, им плохо жилось без мест для отдыха, а без девиц лёгкого поведения аж в паху свербело в конце‑то концов. Но впускать всех столь полезных людей за стены святая святых – тогда зачем академию в такой глуши возводили? Поэтому маги пошушукались между собой и вскоре впритык к высоким стенам появилось первое питейное заведение. А вслед за тем даже городок вырос – Вирград. И нетрудно представить каким стал сей дивный город, раз уж большая часть слушателей академии финансовыми проблемами отнюдь не страдала.

Почему не страдала?

Что же, об этом несколько позже. Покамест, перед тем как перейти к нашей истории, стоит упомянуть следующее. Первую Королевскую Академию окутывали чары, секрет которых давно был утрачен и именно это сделало её первой и единственной в своём роде. В королевстве Верлония, разумеется, так-то на свете ещё несколько аналогичных стояло. В частности, Алсмогская и Вирградская академия в соседних странах располагались, а потому между собой эти академии то ли тесно сотрудничали, то ли жёстко соперничали. Тенденции менялись так быстро и неожиданно, что порой даже сотрудники путались и не понимали какой нынче период. Но если перейти к более важному моменту, а именно описанию сути академических чар, то они замедляли старение. Да-да, для всех, кто находился внутри высокой каменной ограды, время начинало течь где-то раз в пять медленнее. Сделано это было по двум причинам. Первая, обучение занимало целую дюжину лет. Всё же магия это сложная наука. А, во-вторых, магия – наука опасная. Можно было бы набрать талантливых подростков или даже совсем детей, но… как показал жизненный опыт, их незрелые умы вкупе с исключительными возможностями частенько подводили мир к катастрофам. Поэтому уже около полутысячи лет в правилах приёма значилось, что принимать в академию положено лиц от двадцати шести до тридцати девяти лет от роду включительно и психологическое тестирование в комплект к вступительным документам подсовывалось.

Но что и говорить, если бы никаких замедляющих старение чар не существовало, то покидали бы сии стены маги с основательной сединой в волосах и желанием не подвиги во благо королевства своего единственного и неповторимого совершать, а преспокойно попивать чай в уютной гостиной. О слушательницах женщинах и вовсе говорить не приходится. Их и так было крайне мало, так как обычно к двадцати шести годам острое желание познавать неизведанное у женщин само по себе тает как мираж. Откуда подобному быть в характере матери семейства, если изо дня в день приходится строгим голосом поучать отпрысков не совершать всякие глупости? А уж если бы перед слушательницами стояла перспектива двенадцать лет самого прекрасного возраста, пика красоты, на муторную учёбу променять, то и вовсе бы они про вход в Первую Королевскую забыли.

Ну, а теперь ближе к повествованию.

Подходила к концу середина лета, когда покой Вирграда оказался нарушен. Но этому мало кто удивился. Раз в два года, а именно в последние три дня июля, академия открывала свои массивные ворота для будущих слушателей, а потому в городе царил редкий ажиотаж. Торгаши всех мастей наперебой предлагали товары, зазывалы приглашали посетить то паб, то приезжий цирк, а местные гостиницы не знали отбоя от хороших клиентов. Вирград гудел как растревоженный улей, и атмосфера веселья кожей чувствовалась, как вдруг на одной из улиц раздался визгливый крик.

– Ах, что же ты творишь, проклятый!

Столь возмущённо заголосила жена пекаря, так как её ненароком сбил с ног какой‑то рыжеволосый мужик с разбойничьей харей. Вряд ли бы такой тип извинился в принципе, а тут он и вовсе на столкновение внимания не обратил из-за спешки. Но сварливая дородная баба подобного стерпеть не смогла. Покуда хам застопорился из-за проезжающей телеги, она поднялась, смело ухватила мужика за руку и, развернув его к себе, плюнула ему прямо в лицо. Рыжий от такого оторопел, а после неистово рассвирепел, но, так как на улице было людно, орудовать заткнутым за ремень мясницким ножом не стал. С силой оттолкнув бабу от себя так, что она снова рухнула на землю (да ещё прямо в лужу), он обернулся и начал выискивать кого‑то взглядом. На истошно, словно свинья, голосящую жинку пекаря этот рыжеволосый разбойник не поглядел даже.

– Врёшь, не уйдёшь! – зашипел он мгновением позже и сорвался с места так, что его, пожалуй, только бы эльфийская стрела и догнала.

Наблюдающий за городской суетой с высоты своего балкона старичок привстал на цыпочки, желая рассмотреть «куды ж бандюга спешит так». И вскоре ему стало понятно, что гонится тот за тощей девкой, неприлично заткнувшей край подола потрёпанной юбки за пояс. Сделано это было для удобства, чтоб не запнуться ненароком из-за длины. Ведь девка бежала куда‑то со всех ног и при этом всё прижимала руку к правому боку. То ли устала изрядно, то ли из‑за чего‑то другого нутро у неё заболело, но что-то старичок сей девице нисколько не посочувствовал.

– Тьфу, – только сплюнул. – Дожил, бабы совсем стыд потеряли. Срам-то какой, аж ляху видать.

Девица тем временем добежала до креста дорог и прошмыгнула на главный проспект. Народу там было ещё больше, и, видно, она хотела затеряться среди толпы. Но желания с возможностями редко совпадают. Рыжий мужик девку всё же нагнал.

– Ах ты, тварь! – вместе с этими словами он врезал девице под дых, и та, взвыв от боли, упала ему под ноги. – Я тебе за брата, гадина…

– Остановитесь! – вмешался какой-то одетый с иголочки чудак лет двадцати пяти. По одному его виду можно было сделать вывод, что он из благородных, а, значит, воспитание требовало от него вмешаться… вот только умный человек так ни за что не поступил бы. Рожа у рыжего разбойника от гнева аж кровью налилась.

– Я? Я тебе остановиться должен?! – вконец разъярился он от приказа.

– Должны! Я баронет Дэ Ля Нотр, и ты, смерд, обязан склониться передо мной.

Бандюга отвесил шутовской поклон и мгновением позже врезал баронету в живот. Люди в толпе возмущённо заахали, кто-то громко завопил: «Стража! Стража! Тут благородного господина убивают!». И, быть может, дело взаправду бы дошло до убийства: покуда бедный баронет пытался вытащить меч из ножен, рыжий разбойник пнул его по руке так, что раздался хруст. Следующий его удар пришёлся в кадык. Баронет даже выпучил глаза и, прижимая ладонь к горлу, упал на одно колено от испытываемой им боли. Но рыжему разбойнику всё было мало. Его губы искривила надменная злобная улыбка, а там он сжал руку в кулак и грозно замахнулся в желании наподдать помешавшему ему дворянину так, чтобы тот до конца своих дней эту встречу запомнил. Вот только к этому моменту стражники подоспели.

– Вяжи лиходея! Хватай! – раздались азартные крики в толпе, когда служители порядка вытащили дубинки.

Покуда шла потасовка (а драться рыжий разбойник умел), тощая девица вроде как очухалась. Её пошатывало, но она поднялась сперва на четвереньки, а потом и на ноги. При этом она украдкой подняла и спрятала меж складок юбки мясницкий нож. Его стражники из руки рыжего разбойника во время драки выбили, но из-за того, что нож ненароком в лошадиные яблоки упал, покамест оставили валяться. Да и наперёд они хотели от души тумаков беспредельщику отвесить и таким образом удаль свою перед баронетом выставить напоказ. Вдруг монетой звонкой щедро одарит? Однако, девица свой шанс обзавестись оружием не упустила. Не став брезговать, она ловко спрятала грязный нож от глаз толпы, а после юркнула в сторонку. Там, в укромном уголке, эта девушка обтёрла нож о ткань юбки и заткнула его за пояс. После чего складками одежды лезвие прикрыла, приводя тем свой вид в более приличный. Она вмиг сделалась похожей на сотни других нищих горожанок, и после, стараясь не корчиться от боли, принялась упрямо переставлять ноги. Правда, придерживалась девушка размеренного шага недолго, вскоре она побледнела и замерла так, будто смерть перед собой увидела. И то было вот из-за чего – с боковой улочки на проспект выскочил одноглазый детина при мече.

– Вот ты где! – глядя на девицу, радостно и громко выкрикнул он, вот только из-за царящей атмосферы гуляний почти ничьего внимания не привлёк. Несколько людей смерили этого опасного мужчину настороженным взглядом, но, оценив его грозный вид, поспешили отвернуться. Недаром девушка от вида одноглазого громилы тоже резко спала с лица. – Теперь никуда от меня не уйдёшь, ведьма!

Кстати, о ведьмах. Нет, несомненно, ведьмой наша героиня не была. Во-первых, на лбах таких деревенских чаровников завсегда знак выжигали, чтобы простые люди видели, с кем связываются. А, во-вторых, уж тогда бы она не убежать пыталась, как‑либо иначе от преследователя своего постаралась бы избавиться. Ведь, судя по всему, жить ей оставалось недолго. Зелёные глаза, в которых читались отчаяние и боль, суетно осмотрелись по сторонам, но… бежать этой девушке было некуда. Искать спасения тоже не у кого. Проспект как раз окончился площадью, и на ней народ столь весело галдел, что нисколько чужой беды не заметил бы. Все вокруг свистели и кричали, радостно пихали друг дружку. В такой толкучке даже не побегаешь, хорошо если протиснешься…

Только куда протискиваться?

– А ну прочь! Прочь говорю, а не то хлыста, суки, отведаете! Здесь вам проезжая часть, а не бульвар для променадов. Я самого виконта Мейнецкого, Антуана Грумберга везу, так что пошли-ка вы все вон, хари немытые. Никого не пожалею! Пусть вас кони затопчут, пусть…

Несмотря на то, что эти гневные крики прозвучали совсем близко, в зелёных глазах девушки загорелся огонёк надежды. Дело в том, что благодаря воплям сердитого кучера компания крепких мужиков вынужденно отпрянула в сторону, и нашей героине ненадолго стали видны высокие ворота академии, а именно стоящие на помосте подле них люди в форме городской стражи.

Да-да, стражи! Оказывается, не так уж далеко находился целый десяток стражников! Они были поставлены следить за порядком на площади, битком набитой желающих стать магами. И, само собой, девушка поспешно двинулась в их сторону. У неё появилась цель. Шанс!

Однако, пока наша героиня протискивается к воротам, автор упомянет следующее. Стражники на площади понадобились по причине, что далеко не все желающие могли на территорию Первой Королевской Академии магических наук попасть. Прямо перед воротами трое суток назад, то есть как раз перед началом отбора, была установлена на помост огромная конструкция, представляющая собой высокую, метра в три с половиной, арку. Арка эта была цельнометаллической, но с шестью встроенными кристаллами разных цветов. Служила эта арка для одной единственной цели – определить склонность человека к тем или иным стихиям… или же, напротив, дать понять, что никакого таланта к магии у кое-кого нет в принципе. Определялось подобное просто. Стоило кому-либо через арку пройти, как некоторые кристаллы либо начинали светиться, либо же никак не реагировали. И если происходило второе, то незадачливого абитуриента просили освободить место.

Но ох, сколько же скандалов из-за этого порой возникало! И потому стража возле арки не расслаблялась ни на минуту.

Собственно, стоило нашей героине к этой самой арке протиснуться, как нечто такое возьми и произойди. Девушка нисколько не успела взмолиться: «На помощь, спасите!». Её просьба за громоподобными требованиями мужика, решившего доказать своё право на обучение кулаками, была бы не слышна. Кроме того, чтобы утихомирить громилу стражникам пришлось приложить усилия и процессом они изрядно увлеклись. Дабы не попасть под горячую руку народ даже с оханьем от арки отпрянул. Непоколебимым остался только некий черноволосый господин, которому предстояло следующим пройти испытание. Ранее он подъехал к академии в экипаже с крикливым кучером и, будучи недовольным тем сколько вокруг черни собралось, брезгливо огляделся вокруг.

… Да, простолюдинов на площади было полным-полно. Не только горожане, но даже жители близлежащих окрестностей столпились поглядеть на отбор, и причиной такого обстоятельства служила традиция. Чтобы не смешивать чванливое дворянство с чернью, для второсортной массы был выделен свой собственный день для поступления – последний день июля. До этого никто из простого народа на площадь без пропуска не допускался. Собственно, вот отчего нынче собралась такая толпа. Оборванцы всех мастей намеревались либо силы свои испытать (а вдруг?), либо в порыве обычной людской жестокости осмеивали всех желающих из грязи в князи выбиться. Колких насмешек удостаивался каждый второй, так как арка реагировала на проходящих через неё крайне нечасто. А ещё в тех, кто огрызался из-за шутих, щедро летели гнилые фрукты и овощи, а то и вообще конские яблоки. Это делало происходящее непотребство чем-то сродни цирковому представлению. Или, другими словами, чернь развлекала себя со свойственной ей жестокостью, когда к академии (вернёмся к этому моменту) вдруг подъехал вычурный экипаж. Вышедшего из него аристократа здесь не очень-то ожидали, поэтому глумления враз поутихли. Народ принялся внимательно глазеть, что же дальше будет. А аристократ уверенно направился к арке. Увидевший его маг‑старшекурсник, вымученно следящий за тем, как испытание проходит, тут же приосанился и грозным голосом потребовал очередь расступиться. Указание было исполнено беспрекословно, только один крепкий детина возмутился.

– Я тут шо, зря битый день стою? – упёр он руки в бока и, нагло ступив на помост, прошёл арку насквозь. После чего, даже не глядя на результат, протянул руку в сторону контролирующего процесс отбора мага-старшекурсника.

– Пропуск гони давай.

– Вам не положено.

– Чего-о? – набычился детина, но всё-таки оглянулся. Ни один из кристаллов на арке нисколько не засветился, но это обстоятельство его не образумило. – Ничего не знаю, мне гадалка сказала шо я маг сильный. Так что брешет ваша образина.

– Уступите следующему место, – сквозь зубы процедил маг‑старшекурсник и виновато взглянул на аристократа. Последний вынужденно остановился у края помоста и принялся с брезгливым высокомерием смотреть на происходящее безобразие.

– Да никуды я не пойду. Пропуск гони давай и живо! Я не из терпеливых.

– Идите-ка вон! – грозно потребовал студент и украдкой дал знак страже вмешаться.

Собственно, с этого события драка возле арки и началась. Лучше бы старшекурсник вместо своего тайного знака сразу нужное заклинание применил, а так детина успел ему по лицу кулаком съездить. Да ещё столь «удачно», что студент повалился назад себя и начал захлёбываться кровью. Тут уж стражники живо подключились! И кое-кому из них даже досталось тумаков, бедный старшекурсник только придя в себя всё же паралич на бойкого громилу наложил.

Аристократ на то, как верзилу уносят, взирал с каменно-недовольным лицом и при этом не шевелился. Лишь руки на груди скрестил. Не иначе он ждал, что сперва ему принесут свои извинения за произошедшее безобразие, а потом он уже начнёт проходить испытание. Вот только это обстоятельство послужило причиной тому, что некая тощая девица нагло прошмыгнула вперёд него. Точнее, ей даже не удалось толком осознать, какую наглость она совершила. Одноглазый головорез всё же настиг свою жертву и, цепко ухватив девушку за запястье, злобно прошипел:

– Попалась, цыпочка.

Худенькая девушка до смерти испугалась. Страх читался в её округлившихся зелёных глазах и, не иначе, именно испуг придал ей силы вырвать руку из крепкой хватки. А дальше она, несмотря на ручейками текущий по коже пот, побежала туда, где ещё имелась возможность спастись – она со всех ног бросилась в академию.

– Что за наглость! – тут же возмутился аристократ.

Дело в том, что наша героиня ещё и ненароком его толкнула. Благородный Антуан Грумберг был вынужден отпрянуть назад, иначе бы он потерял равновесие и позорно упал у всех на виду. Но бедовая девица этого не заметила. Она, по‑прежнему держась за бок, на всех парах пробежала арку насквозь и даже почти заступила за ворота академии, как вдруг уткнулась в невидимую стену. Из-за этого она ушиблась, упала на четвереньки и, хотя нос вроде как не сломала, задышала совсем тяжело. Казалось даже, что она вот-вот задохнётся.

– Ах ты! – между тем раздосадовано выкрикнул одноглазый. Азарт погони в нём был не настолько силён, чтобы через всякие магические арки соваться, но, подумав, он всё же двинулся с места. Глаза его при этом сверкали жаждой убийства, однако расправиться с девушкой ему помешал аристократ.

– А ну стой, где стоишь, смерд! – в грозном тоне осадил головореза благородный мужчина, и меч, что висел на его поясе, из ножен вынул да лезвие к груди одноглазого разбойника приставил. – Достаточно быдла я наперёд себя пропустил.

Тут ясные голубые глаза Антуана Грумберга с неприкрытым недовольством уставились на помешавшую ему девицу. Все черты его надменного лица при этом выражали желание отомстить, однако от горячих слов и поступков его отвлёк голос мага‑старшекурсника.

– Ох-хо-хо, – продолжая утирать кровь с лица, изумлённо выдохнул тот. – Никогда я ещё такого не видывал.

Чего там маг-старшекурсник «никогда не видывал» узнать захотелось многим. В мгновение ока взгляд толпы сосредоточился на налившихся цветом кристаллах. Ярко засветились белый и чёрный, тусклее проявился цвет у синего и ещё слабее у серого.

Понимающие в магии тут же начали с энтузиазмом перешёптываться, и некий мужчина с нашитыми на мантию регалиями, позволяющими определить в нём декана факультета Огненной Стихии, заметив это, остановился. Вместе с коллегой он проходил со стороны внутреннего двора мимо раскрытых ворот академии, но заинтересовался произошедшим и оттого внимательно поглядел на арку, а после и предположил:

– Наверное, сбой из-за того, что Арку Стихий эта особа словно на крыльях дракона пролетела. Пусть бы она ещё разок прошла для достоверности… правда, коллега?

Коллега, к которому декан факультета Огненной Стихии обращался, человеком явно не был. И пусть граждане Верлонии редко когда тыкали пальцем в проходящих мимо них эльфов, гномов и орков (чай цивилизованная страна, а не варварские предгорья), от вида этого существа многие люди ощутили, как по их коже пробежал холодок. Дело в том, что это был легендарный тёмный эльф. Последний из дроу. И узнать его по внешнему виду было легко. Прежде всего, статью он походил на обычного эльфа, а те завсегда были высоки, стройны и крепки. Имелись у него и остроконечные уши, правда не такие длинные, они больше напоминали орчьи. Но основное отличие заключалось в цвете кожи. Она была странного серо-голубого оттенка и сильно констатировала с красными глазами, только что не горящими как угольки. Из-за этой особенности чёрные волосы вкупе с такой же мрачной мантией некроманта делали дроу жутким для человеческого восприятия.

– Да, я считаю, что это будет правильное решение, – ответил тёмный эльф с некой рассеянностью. Судя по хмурой складочке на лбу, он увидел что-то, чего никак не ожидал увидеть. Однако, его эмоции были короткими. Вновь вернув на лицо бесстрастие, эльф посмотрел на девицу и потребовал. – Пройдите через Арку Стихий ещё раз.

Зелёные глаза вмиг уставились на дроу так, словно он их обладательнице нечто непристойное предложил да ещё на пару с кем-то. А затем наша героиня привычным движением поправила выбившуюся из короткой косички прядь русых волос и, хмыкнув, нагло произнесла:

– Не-а. На кой ляд мне это делать‑то? Арка меня как мага определила, так что давайте, впускайте меня.

При этих словах девушка нервно перевела взгляд на ранее преследовавшего её головореза, и будь кто-либо в курсе погони, то он вмиг понял бы с чем связано девичье хамство. Вот только об этом только разбойник осведомлён был, а потому много кого в толпе от таких речей покоробило. Лицо дроу так и вовсе стало выглядеть зловещим. Он сделал шаг вперёд и, не отрывая от девицы взгляда своих жутких красных глаз, грозно сказал:

– Я декан факультета Чёрной Магии, профессор некромантии Найтэ Аллиэр. У меня есть полное право требовать повторения испытания, если есть сомнения в его результатах. И они у меня в настоящий момент имеются. Так что если вы, – тут он сурово нахмурил брови, – не готовы пройти через Арку Стихий вновь, то убирайтесь отсюда!

Вынужденно девица прикусила язык. Она, правда, скорее испугалась не самого дроу, а того, что её действительно прогонят, но всё равно вынужденно поднялась на ноги и несмело вернулась на помост. Одноглазый головорез при этом внимательно следил за каждым её шагом. Он напоминал готового к прыжку зверя, но покамест ни во что не вмешивался. Не с руки было. И тощая, словно девчонка-подросток, девушка на дрожащих ногах снова прошла через арку. Впаянные в металл погасшие кристаллы опять засветились, причём ровно так же, как ранее.

– Как же это так может быть? – поразился маг‑старшекурсник, когда, в очередной раз утерев текущую из носа кровь, вопрошающе уставился на деканов. – Нет, я понимаю, что таланты бывают разные. У кого-то склонность к одной стихии, у кого-то к двум, а у кого‑то ярко выражены даже сразу три… Но две противоположные априори в одном существе совмещаться не могут. Тут либо белая, либо чёрная магия.

Судя по всему, студент говорил об обстоятельстве, что одновременно засияли сразу белый и чёрный кристаллы.

– Вы ведь Луиз Стоун?

– Да.

– Даже немного завидую вам, аир1 Стоун. Быть всего лишь старшекурсником – это значит удивляться каждой ничтожной мелочи долгие‑долгие годы, – свысока заметил дроу и продолжил с искренним равнодушием. – Наслаждайтесь своей юностью. К моему возрасту с лёгкостью принимаешь, что в природе иногда возникают отклонения, от которых этой самой природе не всегда удаётся избавиться своевременно.

После этих презрительных слов дроу пошёл по своим делам дальше, но его спутник, декан факультета Огненной Стихии, подумав, задержался. И первым делом он тихо зашипел на некоего Луиза Стоуна.

– В каком виде я вас застаю? Отличник, перспективный артефактор… Тьфу! Идите и немедленно приведите себя в порядок, пока никто профессору Каттильскому ничего про вас не донёс.

– Профессор Флай, но я не могу оставить пост. Аир Сноу ещё не вернулся.

– Да почему как только наступает очередь факультета Водной Стихии организацией приёма заниматься, так сразу проблема на проблеме вырисовывается? – едва слышно заругался декан огненного факультета, но выдохнул напряжение и сказал. – Я, надеюсь, ваш напарник проявит благоразумие и появится с минуты на минуты. Заместо вас дольше четверти часа я стоять здесь не буду, так и знайте.

Гнев кипел в глазах декана, а потому студент резко сник и с хмурым видом зашустрил к воротам.

– Аир Стоун, особе этой сперва её пропуск выдайте, – вслед ему донеслось грозное указание. Вынужденно маг‑старшекурсник вернулся, и наша героиня, получив в своё распоряжение подвешенный на бечёвку простецкий деревянный кулон, беспрепятственно скрылась за стенами академии. А декан огненного факультета состроил на своём лице приветливую улыбку и, подойдя ближе к едва не позабытому нами аристократу, произнёс:

– Я Ричард Флай, декан факультета Огненной Стихии, от лица академии приношу вам извинения за возникший беспорядок. Надеюсь, вы не пострадали?

– К счастью, нет.

– Хм… А позвольте предположить, никак вы лорд Грумберг?

– Верно. Я Антуан Грумберг, виконт Мейнецкий.

– Какое удивительное семейное сходство! Я словно вижу перед собой не вас, а вашего отца в дни его юности, – внимательно разглядывая лицо аристократа, с воодушевлением сообщил декан.

– Глаза мне достались от матери.

– Но во всём остальном вы вылитый он. Кстати, до меня доходили слухи, что вы намереваетесь поступить к нам в этот год, но я думал, вы всё же решили отложить своё поступление. Всё-таки Грумберги обычно дожидаются тридцатилетия.

– Три дня назад мне исполнилось двадцать шесть, и я считаю это подходящим возрастом для учёбы. Не в моих намерениях терять время, и поэтому очень жаль, что сегодня я вынужден заниматься только этим, – достаточно грубо ответил лорд Грумберг, и понявший причину его недовольства Ричард Флай миролюбиво произнёс:

– Да, последний день приёма бывает преподносит не самые приятные сюрпризы… Ну, да чего о том? Прошу вас, проходите через Арку Стихий.

Аристократ смело ступил на помост и, уверенно пройдя через арку, остановился в строго положенном на то месте.

– Чёрный, красный и серый. Всё как всегда в вашем роду, – с мягкой улыбкой сообщил Ричард Флай. – Полагаю, факультет Чёрной Магии, а в качестве специализации выберете некромантию?

– Разумеется, – ответил лорд, но уже с неким довольством.

– Жаль. Я бы очень хотел увидеть одного из Грумбергов на своём факультете. Быть может, вы станете первым в роду, кто предпочтёт стихию огня? Тем более, некромантия становится всё менее востребована. С тех пор, как ваш дед разрешил проблему появления нестабильных порталов, связывающих наш мир с соседним мёртвым, актуальным это направление не назовёшь.

– У нас семейная традиция, – снисходительно отказался лорд, после чего, перемолвясь с деканом ещё несколькими фразами, уверенной походкой прошёл за ворота.