Румынские мифы. От вырколаков и фараонок до Мумы Пэдурий и Дракулы

Глава 1. Мир румынского фольклора: ориентиры для первооткрывателей

С точки зрения этнографии румыны – группа носителей румынского языка, проживающая преимущественно в Центральной и Восточной Европе. Относительно этногенеза (происхождения) румын существуют разные теории с соответствующей интерпретацией исторических и археологических источников, но все они вызывают полемику, в том числе и в связи с воздействием политического фактора и влияния могущественных империй и культур, с которыми румыны взаимодействовали в разные исторические периоды.

До XIX века румыны были известны за пределами региона проживания как влахи, валахи или волохи, а язык, соответственно, назывался валашским. Происхождение термина «влах» традиционно связывают с конфедерацией кельтских племен под названием «вольки» (лат. Volcae). В разное время и в разных регионах он мог применяться к кельтам в целом или к романским народам в частности, а проживающие на Балканах меглениты (мегленорумыны) до сих пор сами себя называют «влахами» (vlași).

Название rumân/român в период Средневековья обозначало зависимого от феодала крестьянина (серва), но с течением времени два указанных термина перестали быть синонимами: rumân сохранил смысл «серв» и после отмены крепостной зависимости господарем Константином Маврокордатом вышел из употребления, а român остался в качестве обозначения национальной принадлежности. Любопытно, что в русском языке сохранился именно вариант «румын», и при этом потерялось явное указание на то, что румыны – romaнизированный народ.

Самый старый документ, в котором зафиксировано название Цара Ромыняскэ, Румынская Страна, – написанное кириллицей письмо боярина Някшу от 29–30 июня 1521 года (дату установили приблизительно, путем соотнесения текста и реальных исторических событий).

Формирование румынского народа началось с романизации даков и закончилось появлением румынского языка. Указанные процессы охватили в первую очередь бывшую римскую Дакию, а также территорию между Черным морем, Балканами и долиной реки Тимок. Впоследствии оказались вовлечены регионы Кришана, Мунтения и Молдова (Западная или Румынская Молдавия). Надо отметить, что в Трансильвании на заре первого тысячелетия обитали также кельты и позднее гепиды, что подтверждается многочисленными археологическими находками и свидетельствами историков. Неудивительно, что даже в наше время этот регион Румынии отличается значительной самобытностью с культурной точки зрения. В период VI–VIII веков произошла миграция славянских племен, пришедших с севера. Взаимодействие народов повлияло на культуру и язык (и по сей день в румынском существует немало славянских заимствований на уровне целых тематических пластов), но в итоге славяне, поселившиеся бок о бок с предками современных румын и не продолжившие путь на юг, были в основном ассимилированы.

Таким образом, в самом кратком из возможных изложений современный румынский народ сформировался на дакском/фракийском/кельтском/древнегерманском субстрате, который сперва подвергся влиянию римлян, а позже – славян.

Обратимся к истокам: пантеон даков и фракийцев

Историческими предками современной румынской нации были даки (или гето-даки, как их называют некоторые историки) – народ индоевропейского происхождения, часть более широкой совокупности фракийских племен. Сохранившиеся артефакты дакийских времен и свидетельства древних историков, в частности Геродота, Страбона и Плиния Старшего, позволили многое узнать о том, как жил этот народ, но с нематериальным наследием – включая фольклор – все гораздо хуже. Проблема в том, что после завоевания Дакии, полутора веков римского владычества с соответствующей романизацией и прихода христианства в начале IV века от религиозных воззрений даков мало что осталось, поэтому их верования исследователи нашего времени и недавнего прошлого восстанавливали буквально по крупицам. Получившийся результат содержит немало спорных выводов и вопросов, ответы на которые, возможно, уже не найдутся. Поскольку о ряде дакийских богов и мифических героев сохранилось ничтожно мало упоминаний, некоторые авторы склонны считать их имена титулами каких-то других сверхъестественных сущностей; есть боги, заимствованные даками – или фракийцами в целом – у греков и римлян на раннем этапе взаимодействия народов, но также есть орфизм, зародившийся на фракийской территории (да, да, знаменитый Орфей был фракийцем!) и распространившийся за ее пределами. Иными словами, в вопросах религиозных воззрений и мифотворчества даков существует прискорбная путаница, и все же необходимо выделить хотя бы основные божественные персоналии, чтобы отследить их предполагаемое влияние на сформировавшийся позже румынский фольклор.

Мраморная статуя дакийского воина на Триумфальной арке императора Константина в Риме

Jolanta Wojcicka / Shutterstock

Фракийский бог молнии Зибелфюрдос и богиня Ямбадула

Прорисовка Анны Коноваленко

Прежде всего, есть основания предполагать, что от даков румыны унаследовали культы волка, земли и солнца, что косвенным образом подтверждают некоторые фольклорные источники, включая балладу «Миорица», и греческие историки во главе с Геродотом. Религия даков была генотеистической, то есть во главе пантеона стоял один бог, который удостаивался максимального почтения и обладал всей полнотой власти, но при этом существовали и другие божества, которым тоже поклонялись.

Главой пантеона был, вероятно, Гебелейзис – бог молнии, всегда изображавшийся верхом на коне, в сопровождении сокола/ястреба и змеи. Очень часто главным богом даков называют Залмоксиса, но более обоснованной представляется версия, согласно которой тот предстает скорее пророком – подлинным историческим лицом, последователем Пифагора (по некоторым данным, рабом или учеником), внесшим в религиозные догматы соплеменников важные перемены. Впрочем, Геродот считал Гебелейзиса и Залмоксиса одной и той же фигурой. После прихода римлян все следы культа Залмоксиса старательно уничтожались (этому помог тот факт, что культ был наиболее распространен среди военной элиты, которая по объективным причинам сменилась), взамен насаждались вера в римских богов и – гораздо успешнее – культ Митры, о котором расскажем позднее. Постепенно распространялось также христианство, ставшее впоследствии доминирующей религией. Постулаты Залмоксиса включали бессмертие души, вегетарианство (напомним, что Залмоксис был последователем Пифагора, которого иногда называют «первым вегетарианцем»), чтение по звездам, взаимосвязь с потусторонним миром через пещеры и подземелья и т. д. В румынской мифологии от его идей осталось незначительное количество региональных ритуалов – к примеру, обряд Калоян, символизирующий вечное обновление.

Вероятно также, что Гебелейзис – дакийская версия фракийского бога молнии Зибелфюрдоса.

Бендида (слева) и Аполлон. Изображение на кратере. 380–370 годы до н. э.

Jastrow / Wikimedia Commons

Бендида или Бендис (Мендис) – богиня луны, лесов и ночных магических практик, защитница женщин, которые в основном и поклонялись ей. Греки идентифицировали ее с Артемидой, римляне – с Дианой. В V веке до н. э. Бендиду почитали в Афинах в рамках праздника под названием Бендидея, а на горе Мунихия воздвигли храм в ее честь. Культ Бендиды существовал и в других регионах, например в Вифинии, которая в настоящее время представляет собой часть Турции. На сохранившихся рельефах и изваяниях Бендида одета и причесана по обычаям фракийцев (на кратере 380–370 годов до н. э. она изображена во фракийском колпаке). После завоевания Дакии культ Бендиды был полностью поглощен культом Дианы (хотя авторитетный румынский историк-религиовед Йоан Петру Кулиану предпочитал отождествлять Бендиду с греческой Артемидой). У южных фракийцев она достигла статуса Великой Богини. В румынской мифологии сохранились следы культа луны, поэтому Бендида в каком-то смысле повлияла на нее сильнее, чем другие божества.

Дерзелас. Голова терракотовой статуи. III–II века до н. э.

Прорисовка Анны Коноваленко

Дерзелас или Дарзалас – хтонический бог здоровья, физической силы, изобилия и подземного мира. Дерзеласу поклонялись в греческих колониях Гистрия и Одессос, а еще он считался верховным богом даков в эпоху верховного жреца Декенея, претворившего в жизнь ряд религиозных реформ и вдобавок к пифагорейскому вегетарианству Залмоксиса вынудившего даков отказаться от вина. Фигуры Дерзеласа и Залмоксиса в итоге слились в одно главное божество.

Гестия – богиня семейного очага и священного огня, заимствованная у греков и наделенная теми же функциями.

Кандаон – равнозначный Аресу или Марсу бог войны, которому, по свидетельству готского историка Иордана, геты приносили в жертву военнопленных, считая, что божество разгневается, если его не ублажить пролитием человеческой крови.

Дабатопиенос – равнозначный Гефесту бог кузнечного ремесла.

Фракийский всадник. III век до н. э.

Vassia Atanassova – Spiritia / Wikimedia Commons / CC BY-SA 3.0

Герос, Герон – владыка смерти и исцеления. Известен также как Фракийский всадник и в этой ипостаси представлял собой объект поклонения довольно популярного культа в древней Фракии. На территории нынешней Болгарии его называли Дарзаласом. Римляне отождествляли его с Асклепием, Аполлоном, Дионисом, Сильваном и т. д. На сохранившихся изображениях всадник обычно скачет слева направо к дереву, обвитому змеем. В первой половине IV века н. э. культ Фракийского всадника трансформировался в почитание святого Георгия, поражающего дракона.

Ритуальный предмет, используемый в рамках культа Сабазия. I–II века н. э.

Mike Young / Wikimedia Commons

Сабазий – рогатое божество, которое греки и римляне отождествляли то с Дионисом/Вакхом, то с самим Зевсом, то с Атисом, Кибелой, Корибантом или другими фригийскими божествами. У фракийцев божество имело хтонический атрибут в виде змеи, хотя в то же время считалось солярным покровителем лошадей. Его горные храмы имели вид ротонд без крыши, чтобы солнце могло беспрепятственно освещать алтари. Ночью на этих алтарях жгли священные костры. Поскольку Сабазий отождествлялся с Дионисом, или Вакхом, ему поклонялись сторонники орфизма и участники элевсинских мистерий, а как солярный бог он удостаивался других видов почитания, являясь таким образом одновременно сыном и мужем Богини-Матери, возобновляющим цикл времен года и властвующим над небесным сводом. Возможно, именно присутствие Сабазия в пантеоне фракийцев сделало митраизм такой популярной религией после прихода римлян.

Рельеф с изображением оргиастического праздника. III век н. э.

Dima Moroz / Shutterstock

Котис или Котитто – фракийская богиня-покровительница плотских утех, которую иногда называют богиней плодородия. Культ Котис подтверждают несколько античных авторов (Вергилий, Гораций, Страбон и Эсхил). Он пользовался широким распространением не только на фракийской территории, но также в Афинах, Коринфе, на Хиосе и Сицилии. Котис особенно поклонялись эдоны, фракийское племя, которое в древности владело территориями между реками Нестос и Стримон – регионом, который тогда назывался Мигдония. В Афинах и Коринфе, в частности, в честь Котис устраивали оргиастический и весьма непристойный ночной праздник котиттия.

Культы Римской Дакии

После двух войн с римлянами Дакия была завоевана и стала частью Римской империи на период 106–271 годов н. э., то есть почти на 170 лет. Не будем вдаваться в экономические, политические и социальные аспекты римского владычества, поскольку они выходят далеко за рамки интересующей нас темы, но все же отметим, что эти и другие факторы, связанные с влиянием римлян, обусловили выход римского пантеона на передний план. Юпитер стал в провинции главным божеством, чье имя запечатлено на многих археологических находках. Соответственно, Юнона сделалась главной богиней, хотя в отдельных городах и регионах больше поклонялись Минерве. Другими римскими – и греческими – богами, которым удалось заполучить последователей в Римской Дакии, стали Марс, Сильван, Диана, Фортуна, Асклепий, Меркурий, Аполлон, Нептун и т. д. Нашлось место и для божественных существ более низкого ранга, связанных с культом Диониса-Сабазия, а также для нимф, ларов и некоторых других духов.

Но проникновение римской религии вместе с ее греческими корнями в мифологический пейзаж Римской Дакии представляет собой лишь часть процесса, который имел место на захваченной территории. Возникновение новых торговых путей – а также в буквальном смысле новых путей, то есть дорог, – привело к усилению связей с Востоком, откуда прибывали товары, купцы и подразделения римской армии, неся с собой иных богов, которые многим пришлись по нраву. Отношение властей к этим богам и культам бывало разным, но никто не пытался их вытеснить, по крайней мере пока доминирующей религией не стало христианство, также прибывшее в Дакию благодаря римлянам.

В частности, из Сирии в Римскую Дакию попал культ Юпитера Долихена – бога молнии из местности Долихия, – чьи следы сохранились в таких городах, как Апулум (совр. Алба-Юлия), Потаисса (совр. Турда) и Ульпия Траяна (после ухода римлян пришла в запустение и больше не возродилась). Взлет и падение популярности этого культа связывают с политикой в самом Риме и событиями, происходившими в Сирии во II–III веках н. э. Он был популярен среди римлян, сирийцев и греков, которые жили в Дакии. Другие сирийские боги, упоминания о которых хоть изредка встречали румынские археологи: Атаргатис, она же Дея Сирия, Юпитер Гелиополитан, Юпитер Турмасгад, Балтис (древняя арабская богиня, эквивалент месопотамской Иштар).

Скульптура Юпитера Долихена из Археологического музея Джердап в Кладово

BGStock72 / Shutterstock

Из Пальмиры в Дакию попали культы Белуса, которого исследователи отождествляют одновременно с Юпитером и вавилонским Мардуком; следы поклонения ему обнаружены в Поролиссуме и Тибискуме. Из Египта – культы Изиды и Сераписа, а из Персии – культ Митры, бога света, истины и справедливости. Как и многие другие, это был мистериальный культ, требующий семи ступеней инициации. Богослужения осуществлялись под землей. Попали в Дакию и некоторые кельтские боги – к примеру, Эпона, покровительница лошадей, которую также отождествляли с богиней-матерью.

Итак, даже самая краткая из возможных характеристик позволяет увидеть, что религиозный и мифотворческий пейзаж Римской Дакии представлял собой удивительно сложную мозаику, отдельные фрагменты которой, как мы увидим дальше, сохранились в преображенном виде.

Одна из особенностей космогонической стороны румынской мифологии, отмеченная почти всеми фольклористами, заключается в том, что мир в этой картине извечно дуален: в начале времен повсюду была только вода, и по водам ступали Бог и дьявол, как пишет, например, Елена Никулицэ-Воронка. Однажды их пути пересеклись, и дьявол сказал, что имя ему – Nifărtache или Nefârtatul, что можно перевести как «враг» или «недруг», но следует отметить, что это слово встречается только в религиозном контексте, для обозначения врага рода человеческого (стоит отметить, что слово «сатана» на иврите и некоторых других языках в буквальном смысле означает «противник»). Господь же назвался Fărtache или Fârtatul, и можно догадаться, что у этого слова противоположное значение – «друг», причем толковые словари уточняют, что имеется в виду закадычный друг или даже так называемый frate de cruce (букв. «брат по кресту») – побратим. Бог предложил дьяволу создать землю, для чего второму надлежало дотянуться до дна морского и вытащить горсть «во имя Божие». Он попытался, но во имя самого себя – и вся земля утекла у него сквозь пальцы. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом, потому что поверхность воды замерзла (по велению Господа) и, пока дьявол ломал ледяную корку, опять же, от земли осталось лишь воспоминание. В третий раз Бог обратил внимание дьявола на то, что он больше не может стоять на воде, как на суше, а погружается в нее: сперва по колени, потом по пояс… «Осторожнее, – предупредил Господь, – а не то захлебнешься». И послушался дьявол, невзирая на все сомнения и страстное желание сделать по-своему. Во имя Господа он достал со дна морского чуть-чуть земли: она осталась только под ногтями. Бог взял соломинку, вычистил землю из-под ногтей дьявола и сделал из нее лепешку. Положил на ладонь, дохнул, похлопал другой рукой сверху. Когда убрал руку, появился островок размером с кровать. Бог пустил его на воды и сказал: «Ну, теперь нам есть где ночь скоротать». И легли они спать вдвоем, только дьявол всю ночь толкался, хотел Бога спихнуть в воду. Ничего у него не вышло, а когда рассвело, то оба увидели, что земля-то стала большой, какая она и есть сегодня: всякий раз, когда дьявол пихался и толкался, земля под Господом все прирастала и прирастала!

Впрочем, есть и другая версия легенды, тоже основанная на идее изначального дуализма созидающих сил. В начале не было ничего, кроме воды, и Господь парил над нею в облике голубя, а нечистый, у которого было три пары крыльев, взбивал воду в пену.

– Что ты делаешь? – спросил Бог.

– Хочу создать твердь, чтобы мне было на чем сидеть.

– Не надо так, добра не выйдет. Сделай, как я велю: ступай на дно морское и принеси земли, да сделай это от моего имени.

Как и в предыдущей версии, нечистый принес землю только с третьей попытки, под ногтями, и Бог сотворил из нее остров, на котором оба легли спать.

– Завтра, – сказал Господь, – мы землю благословим.

Когда нечистый увидел, что Господь заснул, он взял его тихонько на руки, чтобы бросить в море, но земля начала расти, а вода – отдаляться. Дьявол бросился бежать, насколько хватало сил, но берег уносился прочь быстрее. Побежал он сперва на восток, и возникло столько земли на востоке, сколько есть сегодня; потом вернулся к изначальному месту ночлега, думая, что другая часть берега все еще там, близко. Побежал на запад, но и тут земля начала расти под его ногами, и не было ей ни конца ни края. Нечистый еще дважды пробежался на север и юг, столь же безрезультатно, а потом уложил Господа на то же место, откуда его взял. А тот, оказывается, знал о случившемся. Когда настало утро, дьявол сказал Богу:

– Ну, давай теперь будем благословлять землю.

– А мы уже это сделали! – ответил Господь. – Ты же чем этой ночью занимался – ты совершил крестное знамение, да со мною на руках!

Есть и менее почтительный вариант той же легенды, который Елене Никулицэ-Воронке рассказал «один цыган из Михалчи»: дескать, нечистый не на руках носил Господа, а таскал его во все четыре стороны, ухватив за лодыжку. Как-то больше похоже на то, что мог сделать враг рода человеческого (в этой ипостаси назвать его князем тьмы язык не поворачивается – поступок совсем не княжеский), но результат в любом случае не изменился: землю благословили, и началась новая эра. Точнее, началось само Время, сама История!

Еще детали, которые пересказывает Елена Никулицэ-Воронка: нечистый изначально был уткой (в той версии, где Господь был голубем), мог ходить по воде, и потому теперь утиную голову человеку не следует употреблять в пищу. Там, где по новой земле ступал Господь, появлялись трава и цветы, а там, где ступал нечистый, – камни и песок. Место, где Господь и дьявол улеглись спать в первую ночь после сотворения земли, – как нетрудно догадаться, Иерусалим. В продолжение истории о сотворении мира уместно упомянуть также о том, что человека (точнее, мужчину) в румынской мифологической версии создал нечистый, но вышла у него просто кукла из глины, которую пришлось передать Господу (именно передать, со словами «Да будет он твой!»), и тот вдохнул в дьявольское творение святой дух, наделил речью. Еву он создал позже, то ли классическим способом – из ребра, – то ли весьма нетривиальным, о чем пойдет речь в разделе, посвященном сотворению человека.

Дальнейшие легенды об эпохе Адама и Евы в той же степени поразительны и непохожи на большинство привычных нам библейских историй. Например, что рассказывается о событиях непосредственно после сотворения мира? То, что Господь удалился на девятое небо, а нечистый остался на первом, и Господь сотворил себе двенадцать помощников очень простым способом: намочил руки и встряхнул ими, так что каждая капля превратилась в архангела. Нечистый сделал то же самое, и чертей появилось несчетное количество – столько же, сколько листвы и травы. Они устроились на своем первом небе, стали строить дома, города, ярмарки, а потом спросили Господа, можно ли им стрелять из пушек. Господь позволил, и они попытались выстрелами достать его на девятом небе. В ответ он… пальнул из собственной пушки всего один раз, и черти все с первого неба на землю упали, многие погибли, а выжившие так с той поры среди людей и ходят.

Можно пересказать немало других историй, которые сохранил румынский фольклор, но главное уже сказано: Господь и нечистый существовали в начале времен как равные силы, и без участия дьявола мир никогда бы не был сотворен. Это определенно не христианский взгляд на мир, под привычными терминами замаскировано – иногда лучше, иногда хуже – нечто иное. Возможно, следы все той же римской религии? Если уж культ Митры так пришелся по нраву обитателям Дакии, что из него (по одной из версий) вырос фольклорный персонаж Фэт-Фрумос, то почему бы не случилось то же самое с каким-то другим религиозным течением? Вопрос довольно сложный, потому что, хоть мы знаем достаточно много о Митре и его поклонниках, нам гораздо меньше известно о религии и мифологии даков, которые стали плодородной почвой для митраизма, пустившего глубокие корни.