Русалка по соседству

— Ну, я знаю, но…

— Никаких «но», — отвечаю я окончательным тоном. — Нам повезло быть одинокими женщинами, которые не полагаются на мужчин. На самом деле, мы не полагаемся ни на кого, кроме самих себя, и мы должны оставаться такими.

Венди фыркает, въезжая на место, которое, как я узнала, называется автострадой, и мы возвращаемся в сторону Шелл — Харбор.

— Может, тебе пора познакомиться с кем — нибудь из мужчин из Шелл — Харбора, — говорит она.

— Если ты настаиваешь, хотя, раз я еще не встречала других мужчин, еще слишком рано.

Венди смеется, а затем вздыхает, даря мне широкую улыбку.

Затем мы на несколько секунд замолкаем, я смотрю в окно и наблюдаю за проходящим мимо миром. В такие моменты, когда я не занята разговором или действием, я ловлю себя на мысли о том, как я счастлива, как мне повезло, что я избежала ужасного будущего.

— Думаю, пришло время познакомить тебя с некоторыми из моих друзей, Ева.

Я сразу же чувствую, как учащается сердцебиение, и я тяжело сглатываю. Встреча с другими людьми заставляет меня нервничать, потому что я знаю, что выделяюсь, как ушибленный палец, этой фразе меня научила Венди.

— Не знаю, — начинаю я, качая головой. — Я нервничаю…

Она смотрит на меня и гладит мою руку.

— Тебе будет хорошо. Все в этом городе очень милые, и если ты собираешься пожить здесь какое — то время, ты должна, в конце концов, встретиться с ними, верно?

— Думаю, да.

— Это нормально, что ты другая и ты из другой страны, Ева, — продолжает она. — Как только ты улыбнешься и откроешь рот, люди увидят, какая ты замечательная и на самом деле не так уж отличаешься от них.

Тут она очень неправа, но я не берусь говорить об этом, потому что она не поймет.

Рассеянно улыбаясь, я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю в переднее окно. Мысль о том, чтобы жить здесь постоянно, с другом, завести новых друзей и остепениться, прекрасна. Судя по тому, что я видела в Шелл — Харборе, мне здесь очень нравится.

Венди хмыкает.

— И, может, нам стоит начать думать о месте, где ты будешь жить… твоем доме?

По тону ее голоса я могу сказать, что она обеспокоена тем, что могла обидеть меня. Но я не обижаюсь. Я знала, что жизнь с Венди была временной. Я смотрю на нее и делаю глубокий вдох. Несмотря на то, что мне нравилось оставаться с ней, я знаю, что она предпочла бы вернуть свою личную жизнь, и я тоже хотела бы иметь свое жилье.

— После того, как ты продашь все свои сокровища, как ты это называешь, — продолжает Венди. — Я почти уверена, что у тебя хватит денег на первый взнос за собственный дом.

— Я смогу купить собственный дом? — спрашиваю я ее в шоке. — Как женщина я могу владеть собственностью?

Она смеется.

— Конечно, можешь.

Чувствуя волнение, я киваю.

— На родине женщины не могли ничем владеть. Вся земля принадлежала их мужьям.

— Что ж, к счастью для тебя, ты там больше не живешь.

Более правдивых слов я еще не слышала.

Глава девятая

Шумно.

Это заставляет меня проснуться от крепкого сна, и, когда я открываю затуманенные глаза, я тут же смотрю на часы на комоде. Зловещим зеленым светом они объявляют, что сейчас два часа ночи.

Том внезапно встает и подходит к окну, хрипло лая. Хотя, из — за чего, я не знаю, потому что длинные шторы закрывают вид за окном.

И тут я слышу их — шаги. Они звучат за моим окном, будто кто — то пытается заглянуть внутрь.

Том снова лает, на этот раз громче.

Я снова слышу шаги, они идут к другой стороне окна. Шаги тяжелые, будто принадлежат довольно крупному мужчине. И звучит так, будто человек в сапогах.

Становится тихо, пока я не слышу царапающий звук в окно, и Том немедленно подходит к нему, ставит лапы на шторы, рычит и лает на всех, кто находится снаружи.

Тут же я слышу, как шаги глухо стучат по земле и становятся тише по мере того, как человек отступает.

Как только я перестаю их слышать, я встаю и иду по коридору, чтобы разбудить Венди. Когда я рассказываю ей, что слышала, мы обе слушаем из ее комнаты, но ничего не слышим, и она говорит, что хочет вернуться в постель, и говорит разбудить ее, если я снова это услышу или если Том снова начнет лаять.

Но ничего не происходит.

* * *

Дни пролетают быстро.

После многократных посещений различных ломбардов и с помощью моих убедительных способностей русалки мне удалось продать остаток сокровища, пока у меня не стало достаточно денег, чтобы выжить в течение длительного времени. По крайней мере, так мне говорит Венди. И поскольку она знает о финансах гораздо больше меня, я ей верю.

Как только я получаю все деньги из сокровищницы, Венди помогает мне открыть банковский счет и учит, как вносить и снимать деньги, и объясняет, для чего используются чеки и кредитные карты.

Теперь, когда у меня есть деньги и безопасное место для их хранения, возникает тема, которая, как я знаю, не за горами — переезд в свой дом. Несмотря на то, что я счастлива жить с Венди и Томом, я знаю, что она ценит свою личную жизнь, и, по правде говоря, я чувствую, что слишком сильно на нее полагаюсь. В какой — то момент мне нужно будет встать на ноги.

Когда поднимается вопрос жилья, Венди объясняет, что я могу арендовать дом у кого — то и ежемесячно платить ему, или я могу купить дом и ежемесячно платить банку. Объяснив «за и против» каждого варианта, она говорит, что, по ее мнению, аренда была бы лучшим вариантом для меня, поскольку мне нужно увеличить свой кредит.

Я предпочитаю идею аренды, потому что, если что — то пойдет не так, мне лучше не думать об этом. Меня Венди не назвала бы «умелой». Венди, с другой стороны, мастер на все руки. Она починила протекающий кран, болтавшуюся дверную ручку и построила Тому собачью будку (не то чтобы он ею пользовался. Он предпочитает мою спальню).

— Какое бы решение ты ни приняла о том, хочешь ли ты арендовать или купить дом, придется подумать о том, чтобы устроиться на работу, чтобы у тебя были деньги, — объясняет она.

— Работа? — повторяю я, качая головой. Несмотря на то, что Венди объяснила, что такое работа, я не могу придумать, чем бы я могла заниматься, за что мне захотели бы платить. Кроме того, у женщин на Корсике нет работы — ну, если только не считать материнство работой, а я полагаю, что так оно и есть — и, вероятно, очень тяжелая работа. Но даже в этом вопросе я невежда. — Разве у меня недостаточно денег сейчас, когда мне не нужна работа? — спрашиваю я.

Она кивает, затем качает головой.

— Да, но это твоя заначка, Ева, а значит, не стоит к ней прикасаться. Стоит сохранить ее на тот случай, когда ты станешь слишком стара и не сможешь больше работать. А пока тебе нужно решить, что у тебя хорошо получается, что также может приносить доход.

— Я ни на что не годна.

Она качает головой.

— Это не правда. Ты должна быть хороша в чем — то.

Я кусаю нижнюю губу, потому что не могу придумать ничего, в чем бы я преуспела, и в этом мне стыдно признаться.

— На самом деле у меня нет никаких навыков, за которые мне могли бы платить, — тихо говорю я, отказываясь смотреть ей в глаза. Просто это звучит так… слабо.

— О, да ладно, я уверена, у тебя есть кое — что, в чем ты хороша, — ободряюще отвечает Венди с той широкой улыбкой, которую я так люблю. — Каждый в чем — то хорош, — она протягивает руку и ободряюще хлопает меня по спине. — Подумай об этом.

На ум приходит только одно.

— Плавание, — я смотрю на нее и чувствую новое чувство решимости. — Я хорошо плаваю.

Глаза Венди загораются.

— Идеально! В городе есть общественный центр, который предлагает уроки плавания, и они всегда ищут инструкторов.

— Хм, — говорю я, снова удрученная, потому что вскоре понимаю, что быть инструктором по плаванию мне не подходит, потому что, как только мои ноги окажутся в воде, мое человеческое прикрытие сорвется. Так что нет, это не сработает. — Я бы лучше…

— Или ты могла бы открыть собственную школу плавания! — говорит Венди, поворачиваясь ко мне лицом, и в ее огромных глазах читается волнение.

— Моя школа плавания?

— Конечно! Все, что нужно, это дом с бассейном, — она начинает грызть ногти, что она делает, когда глубоко задумалась. — Если бы у тебя была собственная школа плавания, ты могла бы сделать ее более креативной и веселой, чем общественный центр, которым в любом случае управляет кучка старых придурков.

Я не знаю точно, что такое «придурки», но я решила, что это звучит не очень хорошо.

— Не знаю, — начинаю я, но Венди уже подхватила эту идею.

— Твоя школа плавания могла бы быть намного интереснее и веселее, Ева! И кроме общественного центра, у тебя не было бы конкурентов! С твоим воображением ты могла бы сделать свою школу творческой, и таким образом ты понравилась бы детям, — она смотрит на меня и кивает. — Это идеальная идея для тебя! То есть… посмотри на себя! С этими длинными светлыми волосами ты выглядишь как русалка!

Я чуть не подавилась языком. А потом, поняв, что ее комментарий был просто совпадением, я смеюсь и пытаюсь отогнать ее заявление, хотя мое сердце продолжает биться чаще.

— Это нелепо.

— Не для кучки маленьких детей с активным воображением. Подумай об этом! Ты могла бы назвать это школой плавания русалок!

Чем больше я думаю об этом, тем труднее спорить с этой идеей. Мне это нравится. В основном потому, что плавание — это единственное, в чем я хороша. Но есть одна пустяковая деталь, которая выделяется, как мозоль, и это мой хвост.

— Хм, — начинаю я, опечаленная мыслью, что эта замечательная идея не сработает. Школа плавания русалок… в этом определенно есть что — то особенное, и я почти увлеклась волнением Венди.

— Но прежде всего нам нужно купить тебе машину.

— Я не умею водить.

Она смеется.

— Я научу тебя, глупая, — затем на ее лице появляется отсутствующее выражение, и она снова начинает грызть ногти. — Мне нравится эта идея со школой плавания, — признается она, поворачиваясь ко мне. Ее волнение почти заразительно, пока я не напоминаю себе не волноваться, потому что это никогда не сработает. — Ты даже можешь найти фальшивый хвост русалки и носить его, пока будешь учить детей! В нем можно плавать, понимаешь? — спрашивает Венди, когда в моей голове начинает формироваться идея.

Поддельные хвосты русалки…

— Держу пари, детям бы понравилось, если бы ты была похожа на русалку!

А настоящую русалку они, наверное, полюбили бы еще больше…

* * *

На следующий выходной Венди мы решаем начать поиски дома, который я могу арендовать. Венди обращается к местному агенту по недвижимости по имени Джанет, которая стала ее подругой (Венди спасла кошку женщины от смерти). Мы встречаем Джанет в первом из двенадцати арендованных домов.

Первый дом, который мы видим, находится в нескольких милях от дома Венди, за ним — сосновый лес. Дом в стиле бунгало стоит на плоской травянистой лужайке, а рядом с ним сверкающее озеро. От дома к воде вьется тропинка, и все в этом просто прекрасно.

— В нем нет бассейна, но можно легко учить детей плавать в этом озере, — говорит Венди, указывая на водоем. И мне нравится эта идея. Безмерно. В озере с более темной водой, чем в бассейне, будет легче скрыть подлинность моего хвоста.

Но я все еще не уверена, что идея с этой школой плавания настолько хороша. Просто… столько всего может пойти не так.

Красивая не только территория, но и дом. Это растянутый, единственный этаж с закругленным крыльцом. Дом окрашен в серый цвет, а крыльцо и оконные проемы — в белый цвет. У него красная дверь, которая сочетается с горшками на окнах, полными красных гераней. Подъездная дорожка огибает гигантское дерево, которое Венди зовет дубом.

Внутри дом очень похож на дом Венди с широкой открытой планировкой. У него скатная крыша, которая делает его внутри еще больше, а потолок покрыт деревянными досками. Мы заходим в прихожую, с одной стороны гостиная, с другой кухня. Вместо ковра, как в доме Венди, здесь широкие деревянные доски пшеничного цвета. В нем окна от пола до потолка, которые открывают красоту окрестностей снаружи, особенно озера.

— Что думаешь? — Венди шепчет мне, пока Джанет дает нам минутку поговорить наедине.

— Мне очень нравится, — отвечаю я, улыбаясь от уха до уха, глядя на нее. — Тебе нравится?

Она кивает.

— Мне это нравится, и я думаю, что это идеально для тебя, так как озеро так близко… если ты решишь стать инструктором по плаванию.

— О, — говорит Джанет, возвращаясь в комнату. — Я забыла кое — что упомянуть, — начинает она, сверяясь с листом бумаги в руках, и кивает. — Очевидно, этот дом принадлежал матери хозяина, которая недавно умерла, и он надеется сдать его как есть — со всей мебелью.

— С мебелью! — Венди нежно толкает меня локтем в руку, улыбаясь еще шире. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, и хмурюсь.

— С мебелью? — повторяю я, качая головой, потому что не понимаю этого слова.

— Это означает, что в доме уже есть вся мебель, так что не придется покупать свою, — объясняет Венди, улыбаясь еще шире. — Все, что ты здесь видишь, остается здесь, Ева. Это сэкономит кучу денег!

— И домовладелец не требует повышения арендной платы или залога за мебель, — добавляет Джанет, кивая. — Это довольно хорошая сделка… наверное, потому что он не хочет утруждать себя перемещением всего этого, — она смотрит на меня и улыбается. — Я бы сказала, что это положительно для вас, тем более что вы только переехали сюда и у вас нет собственной мебели.

Я киваю, потому что она права.

— Что думаешь? — спрашивает Венди, глядя мне в лицо.

— Я думаю… это довольно прекрасно, — отвечаю я и сияю, представляя, что живу в этом прекрасном доме и купаюсь в столь же прекрасном озере.

— Ладно, я думаю, она решила! — говорит Венди, поворачиваясь к Джанет.

Джанет смотрит на меня.

— Хотите оставить заявку?

Я не знаю, что это такое, и по тому факту, что Венди встает передо мной, она может сказать, что я не уверена.

— Да, она хотела бы подать заявление.

Джанет кивает.

— Нам понадобится только письмо от вашего последнего арендодателя, банковские выписки, и мы должны будем проверить ваш кредитный рейтинг.

— О, — говорит Венди, и все волнение вытекает из нее, сменяясь хмурым взглядом. Я не знаю, почему она разочарована, потому что я не поняла ни слова из того, что только что сказала Джанет, но я все равно чувствую себя разочарованной. — Дело в том… — начинает Венди, снова глядя на женщину. — Как вы знаете, Ева только переехала сюда из другой страны, и мы только открыли для нее банковский счет. Мы можем получить распечатку баланса ее счета, без проблем, но у нее нет предыдущего домовладельца, и у нее нет кредита… пока.

— О, — говорит Джанет и пожимает плечами, выглядя слегка обеспокоенной. — Ну, я не знаю, что подумает об этом хозяин, но я могу с ним поговорить.

— Пожалуйста, — говорит Венди. — И, пожалуйста, дайте ему знать, что я могу поручиться за Еву. В самом деле, ее банковский счет должен ручаться за себя.

Агент кивает.

— Я не знаю, как это пройдет, но все, что мы можем сделать, это попытаться, верно?

Мы обе киваем, и Джанет упоминает, что идет к следующему пункту проката.

* * *

После долгого дня просмотра арендованных домов Венди и я устали. Несмотря на то, что мы просмотрели в общей сложности двенадцать, меня интересует только первый — дом у озера. Пока Венди пытается убедить меня в положительных качествах других вариантов, говоря, что я не должна возлагать надежды на первый, я ничего не могу с собой поделать. Мои надежды уже высоки, и я не заинтересована в аренде другой недвижимости.

Позже тем же вечером Венди звонит Джанет, которая говорит, что общалась с владельцем дома у озера. Внезапно меня охватывает нервозность, пока я жду, что мне вынесут вердикт по аренде дома. Вскоре я узнаю, что владелец хотел бы встретиться со мной, прежде чем он примет решение. Венди, кажется, в восторге и записывает адрес мужчины, назначая встречу на следующий день в полдень.

Когда она вешает трубку, она улыбается от уха до уха. И я сияю, пока не осознаю, что это значит — получу я этот дом или нет, зависит от того, что этот мужчина подумает обо мне.

Что, если я ему не понравлюсь… Я начинаю, но тут же останавливаюсь, как только вспоминаю о своей тайной способности.

«Ты можешь уговорить его сдать тебе дом, — отвечаю я себе, и у меня перестает колотиться сердце. — С Песней Сирены».

— Не нервничай, Ева, — говорит Венди, откусывая от пиккаты с курицей, которую я только что научилась делать. — Хозяин полюбит тебя!

— Ты этого не знаешь, — начинаю я.

Она качает головой.

— Я знаю это. Просто будь собой, и все будет хорошо.

Я молча киваю и откусываю кусочек, вкус которого не чувствую.

Меня удивляет, что еще две недели назад мне суждено было выйти замуж за Каллена. Как сильно изменилась моя жизнь за такое короткое время!

Это самое прекрасное чувство, которое у меня когда — либо было.

Глава десятая

На следующий день Венди отвозит нас по адресу, где мы должны встретиться с владельцем дома у озера. Венди говорит, что рада встретиться с ним вместе со мной, и это помогает успокоить мои нервы, по крайней мере, немного.

— Хм, это кажется странным, — говорит Венди, подъезжая к магазину, где продаются старые и сломанные автомобили. Она снова проверяет листок бумаги в своих руках, а затем смотрит на ветхое здание с кладбищем старых автомобилей впереди.

— Что не так? — спрашиваю я.

— Это правильный адрес, — отвечает она, пожимая плечами, переводя взгляд с бумаги на здание и снова на бумагу. — Думаю, я просто ожидала, что это будет дом или что — то в этом роде.

Она выключает двигатель и расстегивает пряжку ремня, открывает дверь и выходит. Я следую примеру, и мы обе идем вперед к странному месту, но ни один из нас не делает ни малейшего движения, чтобы войти. Мы просто стоим и смотрим на все «дерьмо», как назвала бы это Венди, вокруг нас.

— Что это за место? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней лицом.

— Это мастерская механика.

— Значит, он продает сломанные машины?

Она смотрит на меня и смеется.

— Нет, он их чинит.

— О.

— Ну, пойдем и убедим его, что ты будешь отличным арендатором! — Венди практически поет, прокладывая путь через беспорядок из машин, запчастей и инструментов, разбросанных по всему району. По всей подъездной дорожке огромные черные пятна, но Венди, похоже, это не беспокоит, поскольку она идет прямо по ним.

В магазине нет входной двери, но есть гигантская металлическая гаражная дверь, которая поднимается до упора. На заднем плане играет громкая музыка, и звук режет уши.

— Привет! — кричит Венди, звоня в колокольчик снаружи стены. Громкий звон прерывает ужасную музыку, и мгновение спустя кто — то выключает музыку.

— Секундочку! — раздается низкий мужской голос за несколько секунд до того, как из задней части магазина появляется мужчина.

Когда я впервые вижу его, у меня перехватывает дыхание и внезапно учащается сердцебиение. Я должна стряхнуть эту странную реакцию, даже несмотря на то, что я озадачена ею, потому что ни один мужчина, русал или человек, никогда раньше так не влиял на меня.

Я почти думаю, что он русал, потому что он… потрясающе красив. Он высокий, широкий в груди и плечах, мускулистый, с невероятно темными глазами, почти черными. Его волосы густые, темно — каштановые и вьются вокруг ушей, достигая шеи. На его лице тоже есть волосы — щетина, покрывающая челюсть, подбородок и область над губами. Он одет в серый комбинезон, весь в грязи и мусоре.

Он старше меня, возможно, ему под сорок, так что ненамного старше. Очевидно, что ручная работа по уходу за всеми этими машинами поддерживала его в хорошей форме.

— Привет, — здоровается с ним Венди, тяжело сглатывая, явно впечатленная его лицом и телосложением, как и я. Она машет ему рукой — я видела, как это делают другие люди, поэтому я подражаю ей и улыбаюсь, когда мужчина выпрямляется и широко улыбается нам обеим. Его зубы белые и совершенные в столь же совершенном рту. На самом деле, я не думаю, что когда — либо видела такого красивого мужчину. И это о чем — то говорит.

— Доброе утро, — отвечает он, вытирая грязь с рук о штаны. Я обнаружила, что не могу оторвать от него глаз, и каждое его действие более заманчиво, чем предыдущее. Это не имеет смысла, учитывая, что он весь в грязи. Несмотря на это, он почти… завораживает.

— Что я могу сделать для вас? — спрашивает он, переводя взгляд с нас обоих.

— Мы пришли поговорить с вами о доме, который вы сдаете, — отвечает Венди.

— О, верно! Джанет сказала, что вы придете, — говорит он и снова улыбается нам обеим. — Почему бы вам не войти, — продолжает он, разворачиваясь и заходя в небольшой офис рядом с гаражом. Он начинает убирать два стула перед столом, открывая нам прекрасный вид на его заднюю часть в процессе. Венди смотрит на меня, и ее глаза широко раскрыты. Я отвечаю тем же. Его зад… искусно вылеплен.

Он обходит стол, садится на крутящееся кресло и ставит свои огромные сапоги на стол, откидываясь на спинку стула, будто у него есть все время мира. Мы обе просто стоим там, молчим, пока мы смотрим на него. Он указывает на два стула перед ним.

— Присаживайтесь, дамы, — говорит он.

— Спасибо, — отвечает Венди, когда мы обе делаем то, что нам говорят. Кажется, я до сих пор не могу найти свой голос, и мое сердце так сильно колотится в груди, что у меня кружится голова. Я никогда раньше не нервничала перед русалом, поэтому понятия не имею, почему я нервничаю перед этим человеческим мужчиной. Может, потому что он может решить, что не хочет сдавать мне свой дом?

«Нет, не поэтому, ведь ты очень легко можешь его уговорить сдать его в аренду», — спорю я с собой.

Тогда почему я так нервничаю?

У меня нет ответа, и это меня беспокоит.

— Кто из вас хочет снять дом? — спрашивает мужчина, глядя сначала на Венди, а потом на меня. — Или вы обе хотите его арендовать?

— О нет, не обе. Только Ева, — отвечает Венди и кивает мне. Она нервно смеется, и мне интересно, а у этого странного мужчины такая же реакция на нее? Возможно, он какой — то плотский демон, замаскированный под мужчину? Я читала, что такие существа существуют, в новостных фолиантах на кассах продуктовых магазинов.

— Только я, — говорю я, когда мужчина смотрит на меня, и мне вдруг хочется, чтобы он снова смотрел на Венди.

— Сегодня я пришла с Евой, потому что она из другой страны, английский не ее родной язык, и она… она немного… нервничает, — продолжает Венди, снова смеясь.

— Ева, — говорит мужчина, переводя взгляд на меня, и я чувствую, что сейчас потеряю сознание. Что у меня реакция на этого мужчину? Я никогда не испытывала ничего подобного раньше! И мне это ни капельки не нравится. Глупо, правда, потому что я не молодая и неопытная русалка. Мне сорок лет, я была замужем, и мне не чужды мужчины и их… интересы. Но стоит этому мужчине только взглянуть на меня, и меня покрывает холодный пот.

Да, он должен быть эротическим демоном. Я позабочусь о том, чтобы моя бдительность оставалась наготове.

— Я Сойер Рэй, — говорит он. — И нет причин нервничать.

Когда глаза Сойера встречаются с моими, я чувствую бешеную дрожь в шее и по бокам, там, где были бы мои жабры, если бы я была в воде. Мое сердце внезапно замирает, и на мгновение мне становится трудно дышать. Такое ощущение, что я нахожусь в воде, будто пытаюсь вдохнуть воздух через жабры и воду через легкие.

Я прочищаю горло и протягиваю руку, как меня учила Венди.

— Я Ева, — говорю я. — Рада встрече с вами.

Его рука огромна, когда он сжимает мою, мозолистая и немного потная. В ответ мою кожу начинает покалывать, и я немедленно хочу убрать руку. Этот человек, э — э, демон, просто заставляет меня… нервничать.

— Итак, расскажи мне о себе, Ева, — говорит он.

Голос у него тихий, он мягок и вежлив, но выражение его глаз способно растопить лед. И он смотрит на меня так… будто представляет меня голой.

Посейдон!

Он — один из самых крупных людей, которых я когда — либо видела, но, в отличие от самцов моего вида, у меня такое ощущение, что он не верит в то, что ему нужно показывать свой вес или пытаться использовать размер, чтобы доминировать над теми, кто меньше его. Может, он нежный великан?

Нет, он демон, помнишь?

Но его глаза не светятся красным, и у него нет клыков… насколько я знаю.

— Ева, — тихо говорит Венди краешком рта, толкая меня локтем, и я понимаю, что должна была на что — то ответить. Я быстро вспоминаю, что это была за тема.

— Рассказать о себе? — повторяю я, когда мое сердце начинает колотиться, и я ищу, что сказать. Он смотрит на меня и кивает, ободряюще улыбаясь, от чего мне только хочется отрыгнуть свой завтрак. — Ну, я родом из места под названием Корсика…

— Корсика, — повторяет он, качая головой, словно слышал это название, но не может вспомнить. — Это в Греции?

Я сразу киваю. Греция звучит хорошо для меня, хотя я понятия не имею, где она находится.

— Греция, — говорит Венди, глядя на меня с улыбкой, будто она только что добавила еще одну часть головоломки, которая является моим прошлым.

— Я только переехала сюда.

— Две недели назад, — добавляет Венди.

— Забавно, но твой акцент не звучит как греческий, — говорит Сойер, осматривая меня. — Но это определенно не звучит и по — американски.

— Я думала о том же, — улыбается Венди.

Я кашляю.

— Ну, я из маленького городка.

Венди смеется и, кажется, нервничает.

— Диалекты, знаешь?

Сойер смотрит на нее и кивает.

— Ева жила у тебя с тех пор, как пришла сюда?

Венди кивает.

— Да, и она отличный гость дома. Очень ответственная и аккуратная.

Внимание Сойера возвращается ко мне.

— Джанет сказала мне, что у тебя нет кредитной истории с тех пор, как ты только переехала сюда, но ты не могла бы предоставить выписки со своего банковского счета?

Я киваю.

— Да, я могу это сделать.

Он замолкает на несколько секунд, откидываясь на спинку стула и покачиваясь, просто глядя на меня. Я чувствую, как румянец на моих щеках становится все горячее с каждой минутой.

— У тебя есть работа, Ева?

— Она собирается открыть собственную школу плавания, — отвечает за меня Венди, когда я киваю. Похоже, единственное, чем я могу заниматься, это инструктор по плаванию, поэтому я полагаю, что это единственное, чем я должна заниматься.

— Школа плавания? — повторяет Сойер.

— Да, я была… инструктором по плаванию на Корсике… в Греции, — вру я сквозь зубы.

— А где ты планировала проводить эти уроки? — спросил он.

— Ну, я подумала, что озеро рядом с домом будет идеальным, — говорю я.

— Думаю, немного холодно, — отвечает он, склонив голову набок. — Но озеро не глубокое и достаточно маленькое, чтобы было легко присматривать за детьми, — он пожимает плечами. — Я думаю, это было бы веселое место, чтобы научиться плавать.

Я чувствую, как мои губы раскрываются в широкой улыбке.

— Я о том и думала. Я собиралась назвать ее «Школой плавания русалок» и даже собиралась носить фальшивый хвост…

Он смеется, звук глубокий и счастливый.

— Уверена, Ева сможет хорошо зарабатывать в своей школе плавания, потому что у нее не будет конкурентов, — добавляет Венди. — Только общественный центр, и какой ребенок захочет учиться у этих старых приятелей?

Я рада, что она поддерживает разговор, потому что все, чего я хочу, это смотреть на Сойера. Я хочу любоваться им, как свежей жемчужиной, и прикасаться к его мышцам, чтобы увидеть, так ли он силен, как кажется. Я хочу знать, на что похожа его щетина, я никогда раньше не чувствовала растительность на лице мужчины, потому что у русалов нет растительности на лице. Моя шея болит от того, что жабры пытаются открыться, будто в комнате не хватает кислорода.

— Справедливо, — говорит он Венди, выгибая бровь, когда снова смотрит на меня. — Так уж получилось, что у меня двое детей, и я планировал научить их плавать. Может, вы могли бы избавить меня от проблем.

— Могла бы, — сразу говорю я.

— Как их зовут? — спрашивает Венди.

— Тейлор и Хизер, — отвечает он. — Они шестилетние близнецы. И им обязательно нужно научиться плавать, учитывая, как часто они просятся на пляж, — он оглядывается на меня. — Если бы Хизер узнала, что может научиться плавать у русалки, она бы не угомонилась, — он снова хихикает, а затем несколько секунд осматривает меня. — Ты определенно выглядишь соответствующе.

— Спасибо, — говорю я, а потом задаюсь вопросом, действительно ли он делает мне комплимент или я просто веду себя самонадеянно.

— Еве еще нужна машина, — говорит Венди, удивляя меня. — Мы еще не успели ее купить.

— О? — спрашивает Сойер и снова переводит взгляд с нее на меня. Я просто киваю.

— Я подумала, может, вы знаете хорошую подержанную? — спрашивает Венди.

Мысль о том, что я буду владеть одной из этих гигантских грохочущих машин, вызывает у меня некоторую тревогу, но походы пешком, безусловно, скажется на мне.

Сойер поглаживает свою квадратную челюсть.

— Какая машина?

— Конечно, только что — то маленькое и автоматическое. На самом деле она… раньше не водила.

Он смотрит на меня широко открытыми глазами.

— Разве ты не училась водить в своем родном городе?

Я качаю головой и тяжело сглатываю.

— Как я уже говорила, я из очень маленького городка, и у нас были только… — но потом я забываю слово, которое ищу, и поворачиваюсь к Венди. — Как назвать тех существ, которые очень упрямы и громко ревут?

— Ослы? — Венди отвечает, хмурясь, будто ей интересно, почему я упоминаю их.

Я киваю и снова смотрю на Сойера.

— У нас были только ослы.

Его глаза становятся еще шире, и я надеюсь, что он мне верит. Я знаю, что в мире есть места, где нет автомобилей, и я верю, что в этих местах есть ослы или, может, лошади. Тем не менее, я видела такое на канале Discovery.

— Вау, — говорит он.

— Представь себе, — добавляет Венди и выглядит так, будто ей хочется смеяться.

Брови Сойера все еще тянутся к потолку, когда он переводит взгляд с Венди на меня.

— На данный момент у меня нет ничего на продажу, кроме старого грузовика, но я знаю людей, поэтому поспрашиваю, — обещает он. Он смотрит на меня виновато.

В воздухе витает запах нефти. Я знаю запах нефти, когда он появляется в океане. Я никогда не считала запах приятным, но сейчас он меня не особо беспокоит. Здесь это как — то естественно.

Так же, как океан пахнет солью и рыбой, Сойер пахнет нефтью.

— Вернемся к дому, — начинает он.

— Да, — одновременно отвечаем мы с Венди, присаживаясь на края стульев.

— Есть еще пара заинтересованных сторон, одна из которых только что посетила дом и хочет подать заявку, а другая все еще хочет посмотреть, — говорит он, и весь воздух выходит из меня.

— О, — говорит Венди.

И тут я понимаю, что еще не применила к нему свою Песню Сирены. И сейчас как раз самое время сделать это. Я делаю глубокий вдох и ловлю его взгляд, щурясь, когда он смотрит на меня. Я хватаюсь за обе стороны стула и наклоняюсь, а Сойер смотрит на меня со странной ухмылкой. Черные круги в его глазах не расширяются, что мне кажется странным, но я не думаю об этом слишком долго.

— Ты хочешь сдать мне свой дом, — говорю я твердо, но мягко, не прерывая нашей связи. — И только мне.

Может, проходит секунда или две, прежде чем он начинает смеяться. Я теряюсь, потому что в его глазах не было того остекленевшего выражения, которого я ожидала, и теперь… теперь кажется, что мои попытки абсолютно ничего не дали! Но как это вообще возможно? Моя Песня Сирены сработала на всех остальных людях, на которых я пробовала, и она работает безупречно на мужчинах!

Почему же не сработало на этом? Я сделала что — то не так? Но нет, я делала то же самое, что и в последние несколько раз, когда пыталась это сделать… с отличными результатами.

Это должно означать… Сойера я не привлекаю?

Я чувствую, как мое сердце падает до кончиков пальцев на ногах, а жар разливается по моему лицу, от чего щиплет щеки.

— Мы здесь так не делаем, Ева, — говорит Сойер.

Я сажусь на стул и хмурюсь, мое сердце колотится.

— Ева! Что ты делаешь? — спрашивает Венди и нервно смеется, глядя на Сойера. Она краснеет так же сильно, как и я. — Как я уже сказала, она из другой страны и не понимает наших… обычаев. Пожалуйста, прости ее.

Я тяжело дышу, и мне очень неловко. Не говоря уже о том, что моя гордость была задета. Из всех мужчин, которых я не привлекала, Сойер — единственный мужчина, который меня когда — либо привлекал! Я кашляю.

— Я… я сожалею. Иногда меня путают ваши… обычаи.

— Все в порядке, — говорит Сойер и встает. — Я свяжусь с Джанет по поводу вашей заявки и дам знать, если найду подходящую машину.

— Спасибо, — говорю я и тут же встаю.

— Вообще — то, — продолжает Сойер, глядя на меня, и я боюсь, что он скажет мне, что я больше не кандидатка после моей нелепой попытки контролировать его разум. — Почему бы тебе не дать мне свой номер, и тогда я смогу позвонить тебе напрямую.

— О, — говорю я, удивленная. Хотя в его словах нет ничего кокетливого или многообещающего, они волнуют меня, хотя я не знаю почему.

Тем временем он вытаскивает из кармана свой мобильный телефон, нажимает несколько кнопок, а затем снова смотрит на меня, явно ожидая, когда я назову свой номер.

Я сглатываю. Несмотря на то, что Венди помогла мне достать мобильный телефон, и я запомнила номер, я внезапно не могу его вспомнить. Я смотрю на Венди и почти шепчу:

— Я не помню свой номер телефона.

— О, — говорит Венди и кивает, достает телефон из сумочки, нажимает на мою информацию и чеканит номер Сойеру, который улыбается мне, будто его забавляет мой полный идиотизм с тех пор, как я зашла в его магазин.

— Сохранил, — говорит он и убирает телефон. — Мы будем поддерживать связь.

— Спасибо, что встретились с нами, — говорит Венди, и мы обе следуем за ним к входу в магазин.

— Да, спасибо, — добавляю я.

Он улыбается нам и тянется к нашим рукам, пожимая их своими гигантскими ладонями. Когда он прикасается ко мне, по моей руке пробегает еще одна покалывающая искра. Я тут же отдергиваю руку, не желая показаться такой резкой, но ничего не могу с собой поделать. Мне нужно уйти от этого человека, чтобы я снова могла ясно мыслить.

— Было приятно, и я надеюсь, что вы обе хорошо проведете остаток дня.

— И вы, — говорит Венди.

Я ничего не могу сказать, потому что язык не слушается, и я и так чувствую себя глупо. Этот визит пошел вразрез с тем, на что я надеялась.

Венди берет меня за руку и ведет из магазина. Как только мы оказываемся на солнце, я чувствую, что снова могу дышать. Все это взаимодействие с Сойером было странным. Я никогда раньше не чувствовала себя так рядом с кем — то другим, не говоря уже о человеке.

— Ты не хитрая, — смеется Венди, закатывая глаза.

Я моргаю и качаю головой.

— Я только что разрушила все свои шансы на получение этого дома.

Венди просто снова смеется.

— Что это был за трюк с промыванием мозгов, который ты провернула с ним?

— Я не знаю, что я делала… Просто я видела, как люди делают это дома, и подумала, что это может сработать, — объясняю я, пожимая плечами, чувствуя, что хочу плакать.

— Ну, видимо, не сработало.

— Я тоже так не думаю, — вздыхаю я.

— Вероятно, нам следует продолжить поиск жилья для аренды, — говорит Венди, качая головой.

Я чувствую, как мои плечи опускаются, когда я киваю.

— Хорошо.

Глава одиннадцатая

Я сплю в своей постели и слышу шуршание занавесок. Том встает, чтобы разобраться, и подходит к окну, хрипло лая. Я сажусь прямо и замечаю силуэт тени на занавесках в лунном свете.

Пока я смотрю, тень приближается к окну. И тут я вспомнила, что забыла запереть его! Когда окно открывается, я говорю:

— Кто там?

Но ответа нет.

Вместо этого тень внезапно исчезает, оставляя окно открытым, и занавески качаются на ветру. Я наблюдаю за ними несколько минут, гадая, вернется ли тень. Но тени не видно, и я больше не слышу звука шагов сапог.

Я снова ложусь, а Том возвращается к изножью моей кровати и делает несколько кругов, прежде чем снова плюхнуться и заснуть. Я закрываю глаза, но потом что — то слышу. Слабый звук — звук дыхания. И оно приближается.

Я открываю глаза и кричу, когда вижу склонившегося надо мной Каллена, его лицо в нескольких дюймах от моего.

Я резко просыпаюсь и обнаруживаю, что сижу прямо, пытаясь отдышаться. Том поднимает взгляд со своего места, где он спит рядом с моей кроватью, и я провожу руками по лбу, понимая, что это был всего лишь сон.

Да, это был просто кошмар, а Каллена здесь нет.

Он за много миль отсюда, под океаном, где ему и место.

«Ты в безопасности, Ева», — говорю я себе, делая глубокий вдох и ложась обратно, пытаясь снова закрыть глаза.

* * *

Два дня спустя я сижу на диване Венди, смотрю по телевизору канал о природе и жду, когда она вернется с работы, когда у меня звонит телефон. Я не узнаю номер (обычно мне звонит Венди), но я все равно отвечаю.

— Алло?

— Ева?

— Да?

— Это Сойер Рэй.

Я чувствую, как мое сердце начинает колотиться.

— О. Привет.

— Привет, я, э — э, я нашел машину, которая, думаю, тебе может понравиться.

— О, ты это сделал? — спрашиваю я, слегка удивленная тем, что он позвонил мне, потому что я была уверена, что он больше не захочет иметь со мной ничего общего после того, что я сделала в его магазине.

— Да, — он издает смешок. — Она в магазине, и я подумал, что тебе, возможно, захочется на нее взглянуть.

— Я хотела бы ее увидеть… но я не смогу это сделать, пока Венди не вернется домой с работы.

— Круто. Я буду здесь до семи сегодня.

— Хорошо, Венди обычно возвращается домой около пяти.

— Отлично… тогда увидимся.

— Тогда и я тебя увижу.

Он снова смеется.

— Хорошего дня, Ева.

— Спасибо, и тебе, — отвечаю я. Потом вешаю трубку и смотрю на часы над камином. Венди научила меня числам и тому, как работают часы, но мне по — прежнему требуется минута, чтобы вычислить, что сейчас двадцать минут третьего пополудни.

Я звоню Венди.

— Сойер только что звонил, чтобы сказать, что у него есть машина, которая, по его мнению, мне может понравиться, — объясняю я. — Я сказала ему, что не могу прийти и посмотреть, пока ты не закончишь работу, в пять. Ничего, если мы пойдем туда сегодня вечером? Наверное, я должна была сначала спросить тебя.

Венди мгновение молчит, и я слышу всевозможные звуки на заднем плане. Она кажется занятой.

— Черт возьми… Сегодня мне придется работать допоздна, потому что у меня было несколько посетителей, из — за которых график сдвинулся. Может, перезвонить ему, сказать, что я работаю допоздна, и попросить забрать тебя?

— Это… немного самонадеянно с моей стороны?

— Не с тем, как он смотрел на тебя все время, пока мы были там, — отвечает она и удивляет меня, потому что раньше не упоминала об этом. Не говоря уже о том, что моя Песня Сирены с треском провалилась на нем, а это значит, что я его не привлекаю. — И если он не может подвезти тебя, я могу подвезти тебя завтра.

— Хорошо, спасибо.

— Дай знать, что происходит.

— Хорошо.

Мы прощаемся, и я вешаю трубку. Потом просто сижу несколько секунд. Мысль о том, что я останусь наедине с Сойером, без Венди, которая поможет исправить мои неизбежные ошибки,… пугает.

Я вздыхаю, мое сердце подскакивает к горлу, и я беру телефон, чтобы перезвонить Сойеру. Телефон звонит несколько раз. И звонит.

— Ремонтная мастерская Сойера, — отвечает он после пятого звонка.

— Привет, Сойер, это Ева из… Греции.

Он смеется.

— Привет, Ева из Греции, как дела? — он торопится. Мое сердцебиение учащается еще больше, потому что я не хочу задерживать его дольше, чем следовало бы.

— Гм… я поговорила с Венди, и она сегодня работает допоздна…

— Хорошо, я могу забрать тебя примерно через час, если тебя это устраивает?

Я совершенно ошарашена и молчу несколько секунд.

— Это устроит тебя? — повторяет он.

— Да, — сразу говорю я. — Да, это устраивает меня.

— Отлично, какой у тебя адрес?

Я называю его.

— Хорошо, скоро увидимся.

— До скорого, — отвечаю я. — И большое спасибо.

— Рад помочь, — отвечает он тем тихим голосом, от которого я ерзаю, ощущая, как все переворачивается глубоко внутри тела. Я краснею, когда вешаю трубку, и кусаю нижнюю губу, желая, чтобы мое сердце успокоилось. Я просто так нервничаю — нервничаю из — за того, что со мной не будет Венди, нервничаю из — за того, что скажу или сделаю что — то не то. Нервничаю, снова увидев Сойера. Нервничаю, потому что мои способности русалки на него не действуют. Нервничаю, потому что я ему не нравлюсь.

Что на меня нашло? Я обычно не такая! Обычно я спокойна и контролирую ситуацию, и меня нелегко смутить. Обычно мне плевать, что обо мне думают, тем более глупый мужчина, да еще человек! Обычно я — независимая Ева, которой никто не нужен. Ну, может, кроме Венди.

Том пробирается на кухню и лает на меня, вырывая меня из мыслей. Я глажу его по голове, а затем встаю и направляюсь в свою спальню. Сейчас я одета в спортивные штаны и футболку. Я хочу одеться во что — то более красивое, но не слишком.

Еще на Корсике, когда был брачный период, незамужним самкам не полагалось искать самцов. Но, конечно, некоторые из них это делали. Я не была одной из них, будучи воспитанной леди, но я была свидетельницей тех, кто это делал. Они втыкали жемчуг и ракушки в волосы и покачивались на хвостах, чтобы сделать их ярче и красочнее. И то, как они прихорашивались рядом с русалами, всегда интересовало меня, потому что это было похоже на отдельный язык.

Люди, вероятно, делают что — то подобное. Я видела по телевизору женщин, накрашенных косметикой и в блестящей одежде, щеголяющих собой рядом с мужчинами, которые им интересны. Я не хочу изо всех сил стараться казаться привлекательной, особенно если Сойера я не привлекаю, может, он женат и не ищет себе другую жену. Мгновенно я расстроилась, когда вспомнила, как Венди говорила мне, что человеческие мужчины берут только одну жену. Хм, может Сойер другой?

В любом случае, я хочу хорошо выглядеть и посмотреть, как он отреагирует.

В конце концов, я выбираю платье цвета мелководья в солнечном свете, блестящее, сине — зеленое. Оно свободно ниспадает с моих обнаженных плеч и стягивается вокруг талии, расширяясь, а подол ниспадает до середины бедра.

Мои волосы были собраны в пучок, и когда я их распускаю, они падают свободными волнами на обнаженные плечи. Одевшись, я смотрюсь в зеркало и достаю несколько косметических средств, которые Венди помогла мне выбрать в универмаге. Она научила меня наносить тональный крем и румяна, что я и делаю в первую очередь. Затем я наношу небольшое количество жемчужно — белых переливающихся теней на веки и укладываю брови, а затем закрепляю их гелем для бровей. Я подвожу глаза, а затем размываю линию кончиком карандаша, наношу несколько слоев туши. Я все еще не совсем привыкла к макияжу глаз, и от средств у меня слезятся глаза, но Венди говорит, что мне нужно привыкнуть к этому, потому что это делает мои голубые глаза еще заметнее, чем они уже есть. Наконец, я завершаю образ светло — розовой помадой и улыбаюсь своему отражению.

Не знаю, почему, но надеюсь, что на этот раз Сойер найдет меня привлекательной. Это чувство вызывает у меня некоторую тревогу, потому что какая — то часть меня восстает против него. Какое мне дело, привлекаю ли я глупого человеческого самца? Это не должно иметь значения для меня. Все, что должно иметь значение, это то, что я найду себе место для жизни, открою школу плавания и создам себе жизнь в Шелл — Харборе.

Хм, да, именно так я и должна думать.

Так я и думаю.

Я снова подхожу к своему шкафу в поисках пары туфель, которые подошли бы к моему платью. Венди научила меня основам сочетания одежды с обувью и сказала, что я быстро учусь, что, видимо, хорошо.

Большую часть своей обуви я легко надеваю и снимаю, и хотя обувь сама по себе не самая удобная вещь в мире, у меня есть несколько пар, которые я могу носить какое — то время. Я выбираю пару черных сандалий с ремешками и небольшим каблуком. Венди говорит, что они удлиняют мои ноги. Я вообще не привыкла носить обувь, а та, что на каблуках, еще больше затрудняет ходьбу. Но мне нравится, как туфли смотрятся в паре с моим платьем.

* * *

Том поднимает голову за секунду до того, как раздается стук в дверь. Я встаю, внезапно чувствуя себя взволнованной и нервной, что на миг раздражает меня. Том бежит к двери, тихонько гавкая и виляя хвостом. Когда я открываю дверь, Том тут же выскакивает на Сойера, который ловит его, охая.

И я огорчена.

— О, мне так жаль! — говорю я, дергая Тома за ошейник. — Он очень грубый!

— Все в порядке, — усмехается Сойер. Он приседает, гладит Тома за загривок и немного борется с собакой, Том шумно дышит и виляет всем телом. — Ты просто защищаешь свою даму, да? Хорошая работа, приятель.

Я хихикаю. Не знаю почему, но мне нравится тот факт, что Сойер называет меня «дамой», как бы глупо это ни звучало. Любовь расцветает в моей груди, когда я смотрю на них вместе. Кажется, Тому нравится Сойер, что, по моему мнению, хороший знак.

— Готова? — спрашивает Сойер, вставая и разглядывая меня. Я знала, что он высокий, но я удивлена, увидев, насколько он высок по сравнению со мной. Он на голову выше меня, а я не маленькая женщина. Чувствуя, как мои нервы начинают сдавать, я киваю, хватаю сумку и запираю дом, а Том скулит из — за двери, призывая взять его с собой.

Сойер ведет к своей… очень большой машине. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что на самом деле это не машина, а…

— Как ты зовешь этот тип машины? — спрашиваю я, указывая на его машину.

— Грузовик, — отвечает он, посмеиваясь.

Мои глаза расширяются, когда я смотрю на монстра. Сойер открывает передо мной дверь и протягивает руку, помогая мне сесть на свое место, что немного сложно, потому что грузовик невероятно высокий и не на что наступить, кроме пола внутри.

Мою кожу покалывает, когда Сойер прикасается ко мне, и как только я сажусь, меня окутывает его запах. Это аромат, который мне очень нравится. Бензин и пот, земля и человек.

Сойер закрывает мою дверцу и обходит грузовик спереди. Он открывает дверцу и легко усаживается рядом со мной — очевидно, высота грузовика ему не помеха.

Он включает зажигание, и машина оживает с грохотом, который я ощущаю до кончиков пальцев ног. Я втягиваю воздух и сжимаю пальцы на коленях, костяшки пальцев белеют. Этот грузовик намного громче, чем маленькая машина Венди, и гул двигателя также намного заметнее.

— Ты выглядишь нервной, — говорит Сойер, поворачиваясь ко мне.

Я киваю.

— Я еще не привыкла к… автомобилям.

Он снова смеется, и это милый звук.

— Не нервничай. Я не допущу, чтобы с тобой что — то случилось.

Может, дело в том, как он произносит слова, или в самих словах, но мне приходится сделать глубокий вдох, когда меня наполняет тепло. В этом человеке есть что — то такое… что — то, что сбивает меня с толку и притягивает. И еще тот ошеломляющий факт, что мои способности русалки не сработали на нем, и что он, скорее всего, не интересуется мной в романтическом плане.

И все же… есть что — то, что кажется неправильным в этом образе мышления. Когда Сойер смотрит на меня, я замечаю что — то в его глазах — они сверкают так, что мне кажется, что я ему нравлюсь.

Так почему…

— Спасибо, — говорю я, желая прервать своенравные мысли. Я чувствую его взгляд краем своего лица и чувствую, как мои щеки горят под весом его взгляда.

— Расслабься, Ева, ты сидишь так прямо, что выглядишь как труп, переживающий трупное окоченение.

Я смотрю на него, и мои глаза расширяются. Он только что сравнил меня с трупом? Это из — за моего выбора в одежде? Может, от этого я выгляжу особенно бледной? Как труп? Да, очевидно, я его не привлекаю… совсем.

Сойер что — то напевает, а затем включает передачу, выезжая с подъездной дорожки Венди.

— Спасибо, что заехал за мной, — говорю я, чувствуя необходимость нарушить молчание. Я все еще не уверена, что делать с комментарием о трупе, но и не хочу зацикливаться на нем.

— Пожалуйста, — говорит он и улыбается.

— Расскажи мне о своих детях, — почти прерываю я его, ища тему для разговора, чтобы заполнить тишину.

— Ну, они близнецы, как я уже говорил, — когда он думает о них, у него появляется счастливое выражение. — И им все еще нужно научиться плавать, как я уже упоминал. Я должен был уже научить их… — говорит он тихим голосом. Я смотрю на него с удивлением, узнав, что он проявляет интерес к обучению своих детей чему — либо. Русалы оставляют все заботы о детях женщинам.

— Почему ты их не научил? — спрашиваю я, поворачиваясь на своем месте, чтобы мне было удобнее смотреть на него.

Он вздыхает, проводя рукой по щетине на подбородке.

— Прошлый год был немного… лихорадочным и трудным для всех нас.

Я хочу спросить его, почему, но я также не хочу лезть.

— Мне жаль это слышать, — говорю я.

Он смотрит на меня и кивает, грустно улыбаясь. Он молчит несколько долгих секунд. Достаточно долго, чтобы тишина снова начала причинять мне дискомфорт.

— Ты давно живешь в Шелл — Харборе? — спрашиваю я его.

Он кивает.

— Я здесь всю свою жизнь.

— Ух, ты. Тогда тебе тут явно нравится.

Он снова кивает.

— Это все, что я когда — либо знал.

— Мне здесь тоже нравится.

— Думаю, ты поймешь, что это очень хорошее место для жизни. Все добрые и всегда готовы помочь.

Я киваю и смотрю, как город проносится мимо, когда мы сворачиваем с автострады и поворачиваем направо на улицу, которую я не узнаю. Не то чтобы это было таким уж сюрпризом, поскольку я до сих пор не знаю, как ориентироваться в Шелл — Харборе.

— Вот и приехали… — говорит он.

Я поворачиваю голову и вижу, что мы приехали в его магазин. Я не знаю, куда ушло время, но кажется, что нам потребовались считанные секунды, чтобы добраться.

Сойер подъезжает к магазину, глушит двигатель, выходит из машины и подходит ко мне, открывает дверь и помогает мне слезть с сидения. Ветер подхватывает мое платье и сдувает его вверх, и я чуть не падаю, пытаясь вернуть платье на место. Сойер ловит меня, и мне требуется время, чтобы сориентироваться, когда я смотрю на него, а он смотрит на меня сверху вниз, все еще обвивая меня руками.

Глава двенадцатая

— Спасибо, — говорю робко я, Сойер кашляет и отходит, закрывая за мной дверцу.

— Ветер может быть сильным, — говорит он, успокаивающе кладя руку мне на плечо. Я втягиваю воздух, еще одна вспышка тепла и электричества бежит по моей руке, будто меня ужалила медуза, только без боли. Я вздрагиваю, когда он отпускает меня и ведет к задней части главного, большого здания, которое открыто и содержит много машин внутри, некоторые из них только наполовину собраны.

Мы идем по длинной подъездной дорожке, которая ведет к огромной стоянке с несколькими машинами, разбросанными тут и там. Он внезапно поворачивается, останавливая нас на месте. Затем он указывает на маленькую серебристую машину, которая стоит перед ним.

— Вот она!

Я растерянно хмурюсь, глядя сначала на машину, а потом на него.

— Она?

Он смеется.

— Иногда мы называем машины и лодки «она», хотя у них явно нет пола.

Покачав головой, я смеюсь. Сойер подходит к двери со стороны водителя и открывает ее.

— Хочешь взглянуть на машину?

Я киваю и прохожу мимо него, садясь на мягкое сиденье. Автомобиль в довольно хорошем состоянии, без пятен и потертостей на обивке, за пластиком приборной панели тоже ухаживали.

Сойер улыбается и закрывает дверь, обходит машину, чтобы попасть на пассажирское сиденье.

— Это машина пожилой женщины, которая живет через дорогу от меня. Она недавно переехала в дом престарелых, поэтому больше не сможет водить машину. Я спросил ее вчера, и она сказала, что будет счастлива продать машину… подходящему покупателю.

Я не уверена, что являюсь «подходящим покупателем», но я не спрашиваю. Вместо этого я снова перевожу взгляд с него на машину.

— Она в хорошем состоянии.

— Да, это Хонда Аккорд 2013 года выпуска с пробегом всего тридцать тысяч миль. Она почти не водила машину.

— О, — говорю я, не совсем понимая, что все это значит, но Сойер, кажется, впечатлен этим, так что, полагаю, я тоже должен быть впечатлена.

— Хочешь завести двигатель? — спрашивает он.

Я просто киваю, и он берет ключ, вставляет его в прорезь под рулем и касается моей ноги, когда протягивает руку. Я тяжело сглатываю и надеюсь, что не краснею заметно. Затем он поворачивает ключ вперед, и двигатель запускается. В салоне и на приборной панели загораются лампочки, раздается слабый звуковой сигнал.

— Это автомат, поэтому не нужно беспокоиться об обучении ручному переключению передач, — говорит он.

— Хорошо, — говорю я, сжимая руль, как это делала Венди.

— Значит, ты не водила машину… никогда? — спрашивает он, выглядя удивленным.

— Никогда.

— Хочешь свой первый урок?

Я смотрю на него, и мои глаза расширяются.

— Я не уверена… стоит ли нам так рисковать в чужой машине? Когда я еще не купила ее?

Он машет мне рукой, не переживая.

— Ты справишься, и я хороший учитель. Я не беспокоюсь, — потом он широко улыбается. — И то, чего не знает миссис Хендерсон, не причинит ей вреда, верно?

Я предполагаю, что миссис Хендерсон была пожилой женщиной, которой принадлежит машина. Я глубоко вдыхаю.

— Хорошо.

— Итак, обо всем по порядку, — он указывает на зеркало возле моей головы, а затем на два зеркала по бокам машины. — Тебе нужно отрегулировать их и свое сиденье, пока ты не почувствуешь себя комфортно и не сможешь видеть позади себя и по обе стороны от себя, — он переводит дыхание, когда я тянусь к зеркалу над головой и поправляю его. Потом смотрю на дверную панель, пытаясь понять, как настроить боковые зеркала. Сойер протягивает руку через меня и указывает на маленькое устройство сбоку от двери. Я нажимаю кнопку, и зеркала начинают двигаться. — Что касается боковых зеркал, тебе нужно видеть небольшую часть своей двери и пассажирскую дверь, — я киваю и регулирую зеркала, как могу.

— Хорошо, — говорю я и поворачиваюсь к нему лицом.

— Теперь твое сидение. Колени должны быть немного согнуты, чтобы ты могла дотянуться до педалей, но не нужно слишком сильно отклоняться, — я сдвигаю сиденье вперед, и Сойер помогает мне поднять спинку. — Ну, как? — спрашивает он, и я сглатываю, представляя, как он задает мне тот же вопрос в совершенно другой обстановке и ситуации.

«Ева! — ругаю я себя. — Ты не должна так думать о мужчине, который вполне может быть женат и не искать себе другую жену!».

Я поворачиваюсь к нему лицом и, прежде чем успеваю остановиться, спрашиваю:

— Ты женат?

Кажется, он несколько ошеломлен моим вопросом, а мне вдруг хочется сжаться в комок и умереть.

— Да, но… — начинает он, все во мне сжимается еще больше.

Он женат… Я вдруг невероятно разочарована, хотя знаю, что не имею на это права. Конечно, еще может быть шанс, что…

— Сколько у тебя жен?

Его глаза становятся еще шире, когда он смотрит на меня так, будто я совершенно чокнутая женщина.

— Только одна, но…

— И ты не хочешь еще? — я не могу сдержать слова, вылетающие из моего рта. Что на меня нашло? Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что я жду его ответов.

— Еще? — повторяет он, качая головой и посмеиваясь, и я понимаю, что мне нужно объяснить.

Я сглатываю.

— Там, откуда я родом, мужчины нередко имеют более одной жены, — объясняю я.

— Это здесь не принято, — говорит он, когда я киваю, говоря, что понимаю. — И у меня не больше одной жены, — он делает глубокий вдох и выдыхает, а я хочу быть где угодно, только не здесь. Я только что выставила себя дурой… во второй раз. На самом деле это даже хуже, чем когда я пыталась контролировать его разум при нашей первой встрече. Он, должно быть, думает, что я совсем сошла с ума. — Моя жена умерла полтора года назад, — заканчивает он тихим голосом.

— О, нет, — говорю я, открывая рот, когда понимаю, в какую неловкую ситуацию я только что нас поставила. — Мне так… жаль.

Он кивает, но ничего не говорит.

— И прости, что я вообще затронула эту тему, — добавляю я, глядя на руль и качая головой, полностью злясь на себя. — Я не хотела поднимать ничего неприятного. Боюсь… Я все еще пытаюсь понять, чего нельзя говорить в беседах, и у меня плохо получается.

— Все в порядке, Ева, — говорит он и гладит меня по руке. Он ощущается таким теплым. Он оставляет свою ладонь на моей, когда смотрит на меня. — У тебя не было возможности узнать.

Я киваю.

— Несмотря на это, я все еще чувствую себя… плохо, — я прочищаю горло. — И я понимаю твою боль.

Он смотрит на меня с интересом.

— Да?

Я киваю.

— Мой муж тоже… умер.

— Мне жаль это слышать, — говорит он и слегка понимающе улыбается мне.

— Спасибо.

Он кивает и смотрит в окно перед нами, сосредотачиваясь на чем — то вдалеке, но я могу сказать, что его мысли где — то в другом месте.

— У меня было время справиться с болью, и, хотя она все еще поражает меня довольно часто, я становлюсь сильнее и лучше с каждым днем.

Я улыбаюсь ему в ответ.

— Я рада это слышать. Я, в основном, справилась с кончиной Эварда. Со временем становится легче.

Он кивает, и мы оба замолкаем на несколько ударов сердца.

— Что думаешь о машине? — спрашивает он.

Я рада перемене в разговоре.

— Мне нравится. Она удобная, — отвечаю я, ерзая на месте. — Хотя я боюсь водить.

Он смеется. У него приятный смех, низкий и рокочущий в груди.

— Нет причин бояться. Мы поедем медленно, и я не позволю тебе делать что — либо, что может подвергнуть тебя опасности, хорошо? — спрашивает он, глядя на меня. — Мы просто потренируемся на парковке моего магазина, чтобы тебе не пришлось беспокоиться о других машинах на улице.

— Хорошо, — говорю я, когда он пристегивает ремень безопасности, и делаю то же самое.

— Видишь педали у пола? — спрашивает он, я киваю. — Большая — это тормоз, это то, что останавливает машину. Меньшая — это газ, и она заставляет машину двигаться вперед. Нужно нажать на большую, тормоз и на этот переключатель передач в приводе, — говорит он, указывая на переключатель.

Я кладу руку на переключатель, дрожа от нервозности. Держу ногу на педали тормоза и переключаюсь в режим D. Эта машина намного меньше его, и он сидит так близко ко мне, что его запах наполняет мой нос. Это почти единственное, о чем я могу думать.

— Хорошая работа, — хвалит он, заставляя меня краснеть. — Теперь руки на руль, на десять и два, как на часах, — я подчиняюсь ему, но он протягивает руку и поправляет мои руки, улыбаясь мне. Очевидно, я не сильна в часах. — Теперь мы отпустим стояночный тормоз и начнем двигаться вперед, хорошо?

Я киваю, у меня сердце подпрыгивает к горлу.

— Хорошо.

Он указывает между нами, на маленькую ручку с кнопкой на конце.

— Нажми на кнопку и опусти рычаг, — я делаю это. Кнопка тугая, и это занимает у меня минуту, но я справляюсь.

— Ты нажмешь на педаль газа чуть — чуть и медленно, пока не освоишься, хорошо?

Я сжимаю губы, пробуя педаль газа. Машина немного набирает обороты и кренится вперед, и я тут же убираю ногу с педали газа, но машина не останавливается.

— Нажми на педаль тормоза, — быстро говорит он, и я так и делаю.

Я смотрю на него широко раскрытыми и испуганными глазами. Он усмехается.

— Все в порядке, попробуй еще раз.

Я делаю глубокий вдох и убираю ногу с тормоза, снова нажимая на газ. Машина кренится вперед, и я поворачиваю руль в сторону пустой части стоянки. Даю еще немного газа, и машина продолжает движение вперед.

Сойер усмехается.

— Хорошо, — говорит он, откинувшись на спинку стула.

Я улыбаюсь, обретая уверенность, пока маневрирую машиной по стоянке. Я еду в том же темпе, что и краб — отшельник, но машина все еще движется, и мы делаем круг по стоянке.

— Ты ведешь машину, Ева, — говорит Сойер с ноткой гордости в голосе.

— Это я, да? — спрашиваю я, и широкая улыбка расползается по моему лицу, от чего болят щеки. — Я не могу в это поверить! Я действительно делаю это! — добавляю я, даже отказываясь смотреть на него, потому что не хочу отрывать взгляд от стоянки передо мной.

Я объезжаю парковку еще несколько раз, прежде чем Сойер учит меня, как парковать машину. Ставлю машину на «парковку» и нажимаю на тормоз. Затем я смотрю на него и вижу, что он улыбается мне.

— Ты проделала отличную работу, — тепло говорит он. Я улыбаюсь в ответ, довольная и гордая собой.

— Я не могу отблагодарить тебя в достаточной мере, — говорю я. — Ты был так добр ко мне, и я очень ценю это.

Он отмахивается от моего беспокойства своей огромной рукой.

— Пустяки. И это было весело, — говорит он, открывая дверь и выходя. Я поворачиваю ключ и вытаскиваю его из замка зажигания, а Сойер подходит ко мне и открывает передо мной дверь. Он настоящий джентльмен. Он протягивает мне руку, и я беру ее, позволяя ему поднять меня. — Итак, что ты думаешь о машине? — спрашивает он.

— Мне нравится, и я думаю, что она идеально подходит для моих нужд.

— Значит, ты ее хочешь?

Я киваю.

— Хочу, — отвечаю я. — Если ты считаешь, что это хорошая сделка, я имею в виду.

— Я думаю, что это, вероятно, лучшее предложение, которое есть в Шелл — Харборе.

— Тогда я не могу с этим поспорить, — говорю я, когда мы возвращаемся в его магазин.

— Уверен, миссис Хендерсон будет очень рада узнать, что ее машина достается очень милой женщине, — говорит Сойер, заходя в свой кабинет и указывая на один из пустых стульев перед ним. Я сажусь, пока он копается в куче бумаг на своем столе, пока не находит то, что ищет.

— Как мне вернуться к Венди? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня.

— Я подброшу тебя.

Я киваю, но потом думаю, как он вернется домой. Прежде чем я успеваю спросить его, он показывает мне бумагу, которую начал заполнять.

— Нам просто нужно заполнить несколько пунктов, а затем мне нужно получить от тебя чек, и машина будет твоей.

— Хорошо.

Затем он смотрит на меня, и его улыбка становится шире.

— О, и, Ева…

— Да? — спрашиваю я, удивляясь его хитрому выражению лица.

— Как ты относишься к тому, чтобы быть моим арендатором?

Я не могу вспомнить, что означает это слово, хотя Венди использовала его раньше.

— Эм… — начинаю я, чувствуя, как мои брови сходятся на лбу.

Сойер снова смеется, и я чувствую себя глупо.

— Я пытаюсь сказать, что хотел бы дать тебе возможность арендовать дом у озера, — объясняет он.

Я не понимаю почему, но вдруг слезы наворачиваются на мои глаза, и все, что я могу сделать, это моргнуть. Я не могу говорить минуту или две, меня так переполняют эмоции.

— Ты в порядке, Ева? — спрашивает Сойер, пока я вытираю глаза. Я молча киваю, чувствуя себя некомфортно из — за того, что он видит мою слабость.

— Спасибо, — выдавливаю я, и он протягивает мне платок.

Глава тринадцатая

К тому времени, когда Сойер подвозит меня к Венди, уже темно. Венди все еще нет дома, и когда я ей пишу, она говорит, что будет в кабинете еще как минимум час.

Сойер паркует мою «Хонду» перед домом, затем глушит двигатель и выходит, чтобы открыть мне дверь.

— Теперь у тебя нет возможности вернуться домой, — говорю я, беру его за руку, и он помогает мне подняться на ноги.

— Я могу дойти. Ничего страшного, — отвечает он, пожимая плечами. — Я живу не так далеко. Может, несколько миль.

— Или, если ты подождешь… Я уверена, Венди не против подвезти тебя, как только вернется домой.

Он качает головой.

— Ева, все в порядке, — говорит он, улыбаясь, и провожает меня до входной двери. — Я не против прогуляться, сегодня прекрасная ночь. И я не хочу утруждать Венди, особенно после того, как она проработала весь день. Она точно устала.

— Ну… могу я пригласить тебя что — нибудь поесть или выпить? — спрашиваю я. Почему — то я не хочу, чтобы он уходил прямо сейчас. Будто между нами что — то есть — какая — то невидимая нить, которая соединяет нас друг с другом, как бы безумно это ни звучало. На самом деле, я начинаю сомневаться в своем здравом уме, когда дело касается этого человека. Я просто делаю и думаю о вещах, которые настолько не соответствуют характеру… о вещах, о которых я никогда раньше не думала и не чувствовала.

До приезда сюда я никогда не считала себя романтической женщиной. Я никогда не думала о таких вещах. Мужчины были более трезвой реальностью жизни, чем что — либо еще. Я никогда не чувствовала волнений любви и никогда не думала, что когда — нибудь буду. Не то, чтобы то, что я чувствую к Сойеру, является любовью, я определенно не зайду так далеко. Но эти чувства… что — то. Достаточно того, что они привлекли мое внимание, и я пытаюсь понять, что их вызывает.

Потому что правда в том, что мне не нравится то, что я чувствую. Я бы предпочла быть независимой, сосредоточенной и решительной Евой, которой была раньше. Той, кто не думала много о мужчинах. Той, которая восстала против статус — кво и пошла за тем, чего желала.

Ева, которой я стала, — это кто — то другой… и бывают моменты, когда я едва узнаю ее. Я просто чувствую себя… как — то моложе. Наивной и неопытной. Я чувствую, что испытываю то, чего у меня никогда не было возможности испытать раньше, а именно «влюбленность», как люди это называют. В любом случае, это не то чувство, которое мне нравится. Я просто чувствую себя такой… неуправляемой, будто мои мысли и эмоции не принадлежат мне и диктуют мою жизнь.

Сойер смотрит на меня, его темные глаза такие же бездонные и знакомые, как траншея, которую я раньше называла своим домом.

— Конечно, выпить — звучит неплохо.

Я отпираю входную дверь и включаю свет в доме, он входит и осматривается. Том немедленно встает, чтобы поприветствовать нас дома, и Сойер несколько раз гладит его по голове.

— Хорошее место, — говорит он.

Я киваю.

— Да, Венди была очень добра ко мне. Она помогла мне больше, чем я ожидала.

— Хорошо иметь таких друзей.

— Да, — соглашаюсь я, закрывая за ним дверь и направляясь на кухню. Не знаю, что у нас есть из напитков в холодильнике, но с удовольствием проверю.

Сойер усаживается на диван, а я открываю дверцу холодильника и понимаю, что нам с Венди нужно зайти в продуктовый магазин.

— Тут не так много, но есть апельсиновый сок, вода и пиво.

— Какое пиво?

Я смотрю на стеклянные бутылки, прежде чем покачать головой.

— Я не могу произнести название.

Он смеется.

— Я попробую.

Я киваю и, взяв бутылку, отдаю ее ему. Он смотрит на нее, а потом на меня.

— Мне нужно что — то, чтобы открыть ее, — говорит он с широкой улыбкой. — Если только ты не ожидаешь, что я воспользуюсь зубами.

— Боже, нет! — отвечаю я со смехом. — Прости, что я так… не в курсе… обо всем. Я уверена, что это утомляет.

— Не извиняйся, — говорит он, беря меня за обе руки. Я чувствую, как румянец заливает мои щеки, и я не хочу смотреть на него. Я просто… смущена, и я уверена, что он это видит. — Ева, — говорит он, побуждая меня посмотреть на него снизу вверх. Не видя другого выхода, я делаю это и нахожу его взгляд полным заботы и доброты. — Все это ново для тебя, — говорит он. — Ты не виновата, что никогда раньше не видела этих вещей.

Я улыбаюсь ему, оценивая его доброту. Я никогда не встречала такого человека, как он, и я решила рассказать ему об этом.

— Ты полная противоположность всех мужчин, которых я когда — либо встречала, — говорю я, что вызывает у него улыбку.

— И я могу честно сказать, что никогда не встречал такой женщины, как ты, — отвечает он, смеясь.

Мне приходится смеяться вместе с ним, потому что я уверена, что это правда. Он никогда не встречал женщину, которая не могла бы водить машину, открыть бутылку пива или запомнить названия обычных вещей… список можно продолжить.

— Боюсь, я не знаю, какой инструмент откроет бутылку, — признаюсь я, пожимая плечами, когда смотрю вниз и понимаю, что мы все еще держимся за руки. Я осторожно отпускаю его, а затем иду на кухню, понятия не имея, где мне начать искать что — то, с чем я незнакома.

Сойер встает и идет за мной на кухню, Том — следом. Том лает на нас, а затем ложится на собачью подстилку у раздвижных дверей, ведущих на крыльцо.

Тем временем Сойер открывает несколько ящиков, прежде чем находит подходящий инструмент, а затем снимает крышку с бутылки. Он делает большой глоток пива и издает звук, будто он доволен. Я наливаю себе стакан апельсинового сока (мой любимый напиток), а потом мы оба просто стоим, ничего не говоря.

Сойер оборачивается и смотрит на вид за окном. Луна стоит высоко, а звезды яркие, отражаются в океане в конце улицы.

— Я никогда не устану от этого вида, — говорит он.

Я киваю.

— Он прекрасен.

Мы стоим еще несколько секунд, прежде чем я снова нарушаю молчание:

— Не хочешь немного посидеть в гостиной?

Он кивает, и я веду его из кухни в гостиную, где он садится на диван, а я сажусь рядом с ним.

— Я очень ценю, что ты доверяешь мне свой дом, — начинаю я, улыбаясь ему.

— На самом деле это дом моей матери, — поправляет он меня. — Был им.

— А, я помню, что агент Джанет рассказывала нам что — то об этом.

Сойер кивает и смотрит на свое пиво, его глаза становятся немного грустными.

— Мама умерла несколько месяцев назад, и я пытаюсь решить, стоит ли мне просто продать дом или сдать его в аренду. В конце концов, я решил сдавать его.

— Мне очень жаль слышать о твоей матери, — говорю я, думая обо всех травмах, которые этот бедняга перенес за последние два года. Сначала жена, а потом мать. И теперь у него двое маленьких детей, о которых нужно заботиться… в одиночку.

Я хочу протянуть руку и обнять его, сказать, что все будет хорошо, но я знаю, что не могу этого сделать. Почему я чувствую побуждение, я не понимаю. Я никогда не любила Эварда. Мы были дружелюбны, да, и мы достаточно хорошо ладили, но на этом наши отношения заканчивались. Брак в морском мире — дело удобства — никто не женится по любви.

— В доме было так много… мусора, который пришлось перебрать, — продолжает он. — Целая жизнь… вещей. Я прошел через многое и пожертвовал гораздо большим. Потом со всей этой мебелью я понятия не имел, что с ней делать… Я рад, что ты можешь использовать ее всю, — он вздыхает. — Ты не представляешь, какой груз упал с моих плеч.

— Я тоже рада, что все получилось, — киваю я и делаю еще глоток сока. Я замечаю, что у него осталось около трети пива. Надеюсь, он захочет еще.

— Ты живешь далеко от дома своей матери? — спрашиваю я.

Он качает головой.

— Чуть дальше по улице. И, — продолжает он, поднимая взгляд от пива и прямо на меня. — Я многое умею, поэтому, если что — то когда — нибудь сломается, просто позвони мне, и я сразу приду.

— Спасибо, — говорю я, быстро кивая.

Затем между нами наступает тишина, прежде чем Сойер спрашивает:

— Почему ты уехала из Греции?

Я тяжело сглатываю. Мне не нравится тот факт, что я лгу ему, но от этого никуда не деться. По крайней мере, теперь я могу сказать ему частичную правду.

— Я убегала от… брака по расчету, которого не хотела.

Его глаза расширяются.

— Я не знал, что так устраивают браки в Греции.

— Маленький город, — отвечаю я, пожимая плечами. Кажется, это мой ответ на все, что не соответствует шаблону.

— Кто устроил этот брак между тобой и твоим избранником?

— Ну, я была замужем раньше, и мой муж умер, — начинаю я.

— Я помню, ты говорила мне об этом раньше, — говорит он.

— Тогда брат моего мужа, Каллен, решил, что я должна принадлежать ему, потому что, когда умирает старший брат, все его имущество переходит к младшему брату.

— Но жена вряд ли является собственностью, — пытается возразить Сойер.

Я качаю головой.

— Она именно такая… по крайней мере, там, откуда я родом, на Корсике.

— Звучит ужасно.

Я киваю.

— Так и было.

— Есть ли что — то еще в этой истории?

Я снова киваю.

— Каллен считал, что я должна выйти за него замуж после смерти Эварда, хотя у Каллена уже было шесть жен…

— Шесть жен? — повторяет Сойер и чуть не падает с дивана.

— Да, шесть жен — это много, и это много, даже там, откуда я…

— Тем не менее, он хотел сделать тебя своей седьмой?

— Верно, — я чувствую, что должна объяснить. — У Каллена всегда была эта… одержимость мной. Он ухаживал за мной до Эварда, но поскольку Эвард был старшим братом, он смог выбрать жену первым, и он выбрал меня.

— Хм, — говорит Сойер и делает еще один большой глоток пива. — У тебя есть дети от этого Эварда?

Я качаю головой.

— Я не смогла забеременеть.

Сойер кивает.

— В данном случае это могло быть благословением, потому что было бы гораздо сложнее сбежать с детьми.

— Верно, — говорю я, делая еще глоток сока и продолжая свой рассказ. — В любом случае, Каллен гадкий, — моя челюсть сжимается, и я чувствую, как пальцы впиваются в стекло, когда я думаю о мужчине, который чуть не стал моим мужем. — Он подлый и всегда злой. Моя жизнь с ним, как его седьмой жены, была бы несчастной.

Сойер кивает.

— Нужно много мужества, чтобы сделать то, что ты сделала, Ева.

Я склоняю голову набок.

— Это был единственный ответ для меня.

— Что ж, я рад, что ты уехала, и, надеюсь, ты наслаждаешься своей новой жизнью в Шелл — Харборе.

Я смотрю на него, и его улыбка такая искренняя, его глаза такие заботливые.

— Да, очень.

— Ты когда — нибудь скучала по своей прежней жизни или своему городу?

Я обдумываю вопрос.

— И да, и нет, — отвечаю я. — Я скучаю по своей ближайшей подруге Маре и скучаю по некоторым аспектам своего дома. Это красивое место. Но я не скучаю по другим. Это совсем не то, что здесь — там женщины — собственность, как я упоминала ранее. Имущество, как в… мужчины на самом деле владеют ими. Но здесь я могу делать все, что захочу, или быть такой, какой захочу. Для меня нет никаких ограничений из — за того, что я женщина.

— Конечно, нет, — говорит Сойер. — И не должно быть. Ты так же способна, как и мужчина. Такая же умная.

— Мне это нравится, — мягко отвечаю я, улыбаясь ему и думая о том, какой он невероятный человек.

— Как думаешь, ты останешься здесь на некоторое время или захочешь посмотреть, что могут предложить другие города? — спрашивает он, и в его глазах появляется что — то обнадеживающее. А, может, мне это только кажется?

— Я не вижу причин покидать Шелл — Харбор, — отвечаю я с широкой улыбкой. — По крайней мере, пока что. Я обустраиваюсь здесь, и у меня есть прекрасная подруга Венди, а теперь милый… как мне тебя называть еще раз?

Он смеется.

— Либо домовладелец, либо механик.

— Или и то, и другое, — заканчиваю я, делая еще глоток сока.

— И друг, Ева.

— Спасибо, — говорю я и удивляюсь тому, как застенчиво я говорю.

— Что ж, я рад, что ты здесь, — говорит он, глядя на меня своими проницательными глазами. — И если тебе когда — нибудь что — нибудь понадобится, я хочу, чтобы ты сразу же позвонила мне. Не медли, ладно?

Я киваю.

— Хорошо. И спасибо.

Снова становится тихо, и мы оба сосредотачиваемся на звуках, которые Том издает, когда чешется. Наконец, Сойер прерывает неподвижность.

— Как думаешь, когда ты откроешь школу плавания?

— Как только смогу, — отвечаю я. — Может, когда я перееду, — потом я смотрю на него. — Мы не говорили о том, когда это может быть.

Он пожимает плечами.

— Как только захочешь. Дом пустует.

— Я поговорю с Венди, но я очень хочу переехать, и я думаю, что она хочет вернуть себе свой дом. Тяжело, когда кто — то постоянно вторгается в твою личную жизнь.

— Это я могу понять, — он допивает пиво и держит его на коленях. — Ну, как только ты откроешь школу плавания, мои дети будут первыми, кто туда поступит.

Я широко улыбаюсь.

— Я хочу познакомиться с ними.

Глава четырнадцатая

Неделю спустя

Тейлор и Хизер худы как угри и полны жизнерадостной энергии. Они, видимо, похожи на свою мать, потому что у них нет общих темных глаз, темных волос и каких — либо черт лица Сойера. Вместо этого они златовласые, с янтарными глазами и округлыми лицами. И они совершенно очаровательны.

Я живу в доме у озера уже несколько дней. Как только я заплатила Сойеру арендную плату за первый месяц (он не попросил «гарантийный депозит»), я смогла свободно въезжать, когда захочу. Так что я сразу же поселилась не желая засиживаться у Венди, ведь уже и без того задержалась.

К счастью, Венди сказала, что я могу оставить Тома, чтобы облегчить переход. И Тому, кажется, нравится жить со мной.

Мы «родственные души», как называет нас Венди.

Сегодня мой первый урок плавания с Тейлором и Хизер, и я говорю Сойеру, чтобы он встретил меня на озере, потому что я не хочу, чтобы он или дети увидели, как мой хвост материализуется, когда я промокну. Я думаю об этом как о хорошем пробном забеге для моей школы плавания — мне нужно выяснить все тонкости входа в воду и выхода из нее, не выдавая своего секрета.

Пока они идут к озеру, я смотрю, как Сойер смеется со своими детьми, и от этого зрелища у меня в груди становится тепло, когда я вижу, какой он любящий и внимательный к ним. Он держит их за руки и по очереди уделяет им все свое внимание. Несмотря на то, что до озера осталось всего несколько секунд, я все еще поражена его нежным сердцем. Его отношения с детьми, кажется, сильно отличаются от тех холодных и далеких отношений, которые были у меня с моим отцом — мужчиной, который никогда не проявлял ко мне никакого интереса, кроме как для того, чтобы объединить нашу семью с гораздо более престижной семьей Эварда.

Мне кажется интересным, что я очень редко ловлю себя на мыслях о своих родителях, которые теперь оба мертвы. Возможно, потому, что они не оказали большого влияния на мою жизнь, как бы странно это ни звучало.

Сойер идет вперед, улыбаясь мне с того места, где я прислоняюсь к берегу озера.

— Хизер и Тейлор, это Ева… — начинает он, одаривая меня широкой и красивой улыбкой, от которой кажется, будто рой рыб деловито взбалтывает содержимое моего желудка.

— Ева — русалка, — поправляю я его, глядя на его маленькую девочку, Хизер, с широкой улыбкой.

— Ты действительно русалка? — спрашивает она.

Маленький мальчик, Тейлор, немедленно отвечает.

— Нет никаких русалок.

Я ничего не говорю, но понимающе улыбаюсь Сойеру, ныряя под воду, а затем взмахиваю хвостом, когда всплываю. Когда я смотрю на детей, их глаза широко раскрыты — так же широко, как и их рты.

— Боже мой! — говорит Хизер, переводя взгляд с меня на отца. — Она действительно русалка!

— Конечно, да, — отвечает Сойер, глядя на меня потрясенно. Конечно, он считает, что это фальшивый хвост, и я хотела бы, чтобы эта уловка продолжалась.

Я улыбаюсь. Оба ребенка одеты в купальные костюмы и, кажется, очень хотят залезть в воду.

— Заходите, — говорю я, жестом приглашая их пройти по мелководью, ведущему к озеру. — Тут не глубоко.

Они отпускают руки своего отца и идут ко мне, каждый из них немного застенчив. Тем временем Сойер стягивает свою футболку, обнажая скульптурный пресс, выступающие грудные мышцы и бицепсы, равных которым я никогда не видела. Я тут же сглатываю, понимая, что он хочет пойти с нами в озеро. Надеюсь, он не поймет, что… мой хвост настоящий.

— Я подумал, что ты могла бы провести урок для нас троих, — говорит он со смехом, подходя к детям и снова беря их за руки, побуждая идти вперед, в озеро.

— Конечно, — отвечаю я.

— Мы давно не купались в этом озере, — говорит Сойер, пока дети дрожат, когда вода обволакивает их лодыжки. Немного прохладно.

— Как только вы начнете двигаться, будет не так холодно, — обещаю я.

Они прижимаются к отцу и делают еще несколько нерешительных шагов вперед, пока он обнимает их. Его тело действительно потрясающее — такое же потрясающее, как и его лицо, и мне трудно оторвать от него взгляд.

Я вдруг задаюсь вопросом, каково это быть женой такого мужчины — такого, казалось бы, заботливого и любящего мужчины. Эта мысль немного сбивает меня с толку, и вдруг мне это не нравится. Я не знаю, почему.

Вместо этого я сосредотачиваюсь на том, как они втроем пробираются в середину озера, где я плаваю. Сойер может дотянуться до дна озера, а дети нет, и когда они это понимают, они цепляются за него еще крепче. Когда я смотрю их, у меня немного болит сердце. Впервые в жизни мне грустно из — за того, что я так и не смогла зачать собственных детей. Любовь между ними не похожа ни на что, что я когда — либо видела раньше, и мне вдруг захотелось узнать такую ​​любовь. Ощутить такую ​​любовь.

— Кто — нибудь из вас когда — нибудь раньше плавал? — спрашиваю я у детей, отгоняя бесплодные мысли, плывущие в моей голове. Они не принесут мне никакой пользы, так что бесполезно думать о них.

Они оба качают головами, и я ободряюще улыбаюсь им.

— Хорошо, все в порядке. Мы начнем с основ. Кто хочет первым?

— Я! — говорит Хизер, поднимая руку. Я улыбаюсь ей и беру ее за руку, жестом предлагая ей держаться за меня, пока мы плывем в более глубокую часть озера, чтобы я могла использовать свой хвост, чтобы держаться на плаву. Сложнее пытаться балансировать на кончиках хвоста на дне озера.

Хизер прижимается ко мне, а Сойер смотрит на нас с веселым выражением лица. Я смотрю на его маленькую девочку и широко улыбаюсь ей, поскольку она держится за меня изо всех сил.

— Я хочу, чтобы ты легла на спину, и мы научимся плавать, хорошо? Я буду держать тебя все время, так что тебе не нужно бояться.

— Хорошо, — кивает Хизер, и я восхищаюсь ее мужеством. Я уверена, что она немного напугана всем этим.

— Раздвинь руки и ноги, как маленькая морская звезда, — продолжаю я, полностью осознавая, что Сойер все еще смотрит на меня с улыбкой на губах. Я стараюсь уделить внимание своему уроку, но трудно, когда он стоит так близко, еще и полуголый.

— Хорошо, — говорит Хизер и делает, как я говорю.

— Тебе нужно привыкнуть покачиваться на воде. Это первый шаг. Я буду держать тебя все время, и когда тебе станет удобно, ты скажешь мне, хорошо?

Она кивает.

Она не выглядит испуганной, и мне становится легче. Я никогда раньше не учила кого — то плавать. В этом никогда не было необходимости, потому что на Корсике мы буквально рождаемся в океане и сразу можем плавать.

Хизер переворачивается на спину и качается в воде. Я просовываю руку ей под плечи, а другую под ноги, чтобы поддержать ее, позволяя ей привыкнуть к ощущению, что она должна держаться на плаву.

— Держу, — я делаю вдох и продолжаю уговаривать ее. — Ключ к плаванию в том, что сначала нужно расслабиться. Если обнаружишь, что немного нервничаешь, просто начни делать глубокие вдохи, пока тело не расслабится, хорошо?

Хизер кивает.

— Посмотри на небо и глубоко вдохни, представляя, как твое тело парит в облаках, — она смеется над этим. — Задержи дыхание на секунду или две и представь, что тело совершенно невесомо.

Я чувствую, как она постепенно расслабляется, пока привыкает к воде, делает глубокие вдохи, а затем задерживает дыхание.

— Медленно расслабь шею, плечи и голову в воде, будто лежишь в постели. И просто продолжай дышать. Глубокие вдохи и выдохи.

Еще через несколько секунд я решаю попробовать и посмотреть, насколько она хороша сама по себе.

— Я уберу руку от твоих ног, хорошо? Помни… ты не утонешь. Я здесь.

Она кивает, и я убираю руку из — под ее ног. Она немного тонет, в основном только нижняя часть тела.

Я пока не кладу руку ей под ноги. Я хочу, чтобы она исправлялась сама, чтобы она училась.

— Представь, что к пупку привязана веревка, и эта веревка тянет твое тело к поверхности воды, — она все еще борется, поэтому я меняю направление. — Двигай ногами очень осторожно. Это поможет сохранить равновесие. И оставайся расслабленной.

Я вижу, как ее бледные худые ноги слегка двигаются, и вода рябит, когда движения ее ног заставляют воздушные пузыри двигаться, и она всплывает на поверхность.

— Ты отлично справляешься! — говорю я, вспоминая, как Сойер подбадривал меня, когда я учился водить «Хонду» (с тех пор у меня не было ни одного урока, потому что Венди в последнее время была занята работой). Мне было приятно, когда Сойер хвалил меня, так что я решила, что должна делать то же самое. Это хороший способ поощрить тех, кто учится новому.

— Ты молодец, Хизер, — говорит Сойер низким и гордым голосом.

— Конечно, — добавляю я, улыбаясь ей, и она отвечает тем же. — Хочешь попробовать сама?

Она хмурится.

— Я не знаю.

— Я буду здесь, и если я тебе понадоблюсь, так и скажи.

— Хорошо, — говорит она.

Я киваю и убираю руку из — под ее спины. Она снова тонет, а затем не забывает двигать ногами, пытаясь удержаться на плаву. Ее глаза расширяются, и я могу сказать, что она нервничает.

— Ты в порядке, — успокаиваю я. — Я здесь. Просто продолжай бить ногами и делай глубокие вдохи, пока не почувствуешь, что тело парит на поверхности, хорошо?

Она делает глубокий вдох, задерживая дыхание, ее бледные брови сосредоточенно сдвинуты, она сосредотачивается. Ей удается держаться на плаву целых две минуты, прежде чем она устает и тянется ко мне. Я обхватываю ее руками и поднимаю. Сойер улыбается нам обеим.

— Это было фантастически! — говорю я и поднимаю руку, как люди делают в телевизоре. Она хлопает своей ладонью по моей, широко ухмыляясь, и с нее стекает вода, когда она поворачивается лицом к Сойеру.

— Ты видел меня, папа? — кричит она.

— Конечно, тыковка, и ты выглядела эффектно!

Я смотрю на Тейлора.

— Хочешь попробовать? — спрашиваю я.

Он кивает, и следующий час мы занимаемся плаванием, пока дети не устают, замерзшие и проголодавшиеся, и Сойер говорит, что им пора идти. Они втроем выходят из озера, и когда Сойер тянется ко мне, чтобы помочь, я говорю ему, что хочу поплавать еще немного, чтобы избежать всей проблемы с превращением хвоста в ноги.

Я смотрю, как они вытираются, и не могу не испытывать гордость. Мой первый урок прошел гладко. Впервые я чувствую, что действительно хороша в чем — то — я была терпелива и чувствовала, что мои указания были правильными и краткими. Я могу пойти на это, и я верю, что я могу добиться успеха. Это чувство приносит мне огромное счастье и облегчение.

— Спасибо, Русалка Ева! — говорит Хизер, улыбаясь от уха до уха. Тейлор немного менее восторжен, но машет мне. Сойер подходит к берегу озера и с улыбкой смотрит на меня.

— Ты сегодня отлично поработала, Ева, — говорит он мягким тоном. — Думаю, детям это очень понравилось, и я могу сказать, что Хизер очарована тобой. Она действительно думает, что ты русалка, — затем он смотрит на мой хвост, который почти полностью скрыт мутной водой. — Этот хвост выглядит как настоящий!

— Спасибо, — говорю я и улыбаюсь ему в ответ.

— Что я должен тебе за сегодняшний урок?

Я качаю головой.

— Этот «за счет заведения», как вы, американцы, говорите.

— Ева, — начинает он, но я прерываю его:

— Это был первый урок в моей жизни, и я хотела убедиться, что это ощущается правильно, и что эта школа плавания — это то, чем я могу и хочу заниматься, — объясняю я.

— И? — спрашивает он. — Это то, что ты хочешь делать?

Я с готовностью киваю.

— Думаю, да! Я действительно наслаждалась этим.

— И ты отлично поработала. Ты был так терпелива, — он останавливается на мгновение и просто смотрит на меня. — Думаю, ты очень хорошо ладишь с детьми.

— Папа! — Хизер зовет его. — Нам холодно!

Он смеется и машет мне рукой.

— Я лучше верну этих монстров домой.

— Спасибо, что пришли, — говорю я, машу в ответ и наблюдаю, как они втроем направляются к его грузовику, припаркованному у дорожки. Я думаю о том, что это самое веселое времяпрепровождение, которое у меня когда — либо было.

После того, как Сойер загружает детей в грузовик, он поворачивается и машет мне рукой, на что я отвечаю. Я смотрю, как он открывает дверцу, устраивается внутри, а затем включает двигатель, и грузовик исчезает за стеной дома.

Как только они исчезают из виду, я ныряю и плаваю по озеру, довольная прогрессом дня. Мне очень нравится в этом маленьком городке. Я уверена, что мир — захватывающее место, и, может, однажды я увижу его своими глазами, но пока я довольна своим маленьким пузырем, этим озером, этим лесом, этим домом и моими новыми друзьями.

В конце концов, солнце полностью садится, и я достаточно устала, чтобы вернуться внутрь.

* * *

Середина ночи, и я решаю, что на сегодня достаточно посмотрела телевизор. Зевнув, я выключаю телевизор пультом, устраиваюсь на подушках и переворачиваюсь на бок. Том толкает меня носом, словно поправляет одеяло, а затем пару раз крутится, прежде чем плюхнуться на ковер рядом со мной.

— Спокойной ночи, мой пушистый друг, — говорю я, когда он смотрит на меня.

Я смеюсь и выключаю лампу на столике рядом с кроватью, закрываю глаза и засыпаю.

И тут я слышу их — шаги. Они звучат тяжело и будто прямо за моим окном. Точно так же, как шаги, которые я услышала в ту ночь у Венди.

Я тут же открываю глаза и прислушиваюсь, просто чтобы убедиться, что звук мне не кажется. Но нет. Я слышу, как кто — то ходит туда — сюда за окном моей спальни, шаги эхом разносятся на деревянном крыльце.

Том, видимо, тоже слыша человека, встает и подходит к окну, нюхая воздух. Он вскакивает, его лапы царапают опущенные жалюзи, полностью закрывающие вид снаружи.

Я сажусь, когда Том начинает лаять. Кто бы там ни был, он напугался, потому что я слышу, как вдалеке затихают тяжелые шаги.

Я встаю, мое сердце колотится.

Кто мог быть там? И был ли это тот же человек, который был возле дома Венди?

Если так, это будет означать, что он последовал за мной сюда… в мой новый дом. Но почему? И как?

Может… это Каллен? Пока я задаюсь вопросом, меня одолевает дурное чувство.

Нет, думаю я. Это невозможно. Каллен понятия не имеет, где я, и он никогда не был на земле. Кроме того, он никогда не покинет свое королевство, чтобы преследовать меня.

Или покинул бы?

Глава пятнадцатая

Следующий день прекрасен, ярко светит солнце. Сегодня суббота, и, поскольку Венди не работает, она приходит после обеда, чтобы дать мне урок вождения, в чем я очень нуждаюсь. Да, я могла бы пойти на курсы, но ближайшие в двадцати милях от Шелл — Харбора, и у меня нет возможности туда добраться. Кроме того, я бы предпочла, чтобы друг учил меня. По правде говоря, я бы предпочла, чтобы Сойер учил меня, но он был занят в магазине, так что я не могла выбирать. Значит, Венди.

Я рада ее видеть, потому что с тех пор, как я переехала в этот дом, я скучаю времени с ней. Хотя я ценю свое свободное время, бывают моменты, когда мне становится одиноко, и после вчерашней ночи с жуткими шагами за окном я счастлива, что она здесь.

Что касается шагов, я не знаю, что с ними делать. Половина меня думает, что я просто вообразила их, но потом я вспоминаю лай Тома, что заставляет меня задуматься.

Как бы то ни было, я не хочу волновать Венди, поэтому ничего ей не говорю. Вместо этого я решаю поговорить с Сойером о возможной установке снаружи камер, если я заплачу за них. По крайней мере, тогда я бы точно знала, действительно ли шаги — это всего лишь шутки моего разума…

* * *

Попрактиковавшись в вождении «Хонды» в течение трех часов, я чувствую себя за рулем намного комфортнее. Венди — терпеливая учительница, и она говорит, что я быстро учусь.

После того, как день закончился, я чувствую себя довольно комфортно, двигаясь вперед, задним ходом, используя поворотники, чтобы подать сигнал, когда я хочу повернуть и припарковать машину. Венди говорит, что наш следующий урок будет включать в себя параллельную парковку, что, по ее словам, будет сложнее.

Когда Венди уходит, солнце только садится. Я кормлю Тома ужином, а потом решаю принять ванну и часа два или около того валяюсь в ней, читая книгу, которую мне подсказала Венди. Она называет ее «любовным романом», и книга полна напряженности между мужскими и женскими персонажами. Как только я дохожу до сцен размножения, я понимаю, что не могу оторваться от книги, поэтому провожу более двух часов в ванне.

Книга многому учит меня о «сексе», как его называют, и о том, как люди совершают этот акт. Меня увлекает эта тема, и, конечно же, я представляю, на что был бы похож этот «секс» с Сойером.

Я никогда не видела пенис человека, но, как он описан в книге, я думаю, что он должен быть очень похож на угря или миногу. И, откровенно говоря, мысль о том, что он мог войти в меня, мне не нравится. И, тем не менее, книга гласит, что это довольно приятно для женщины.

Мне придется спросить Венди, каков ее опыт с мужскими миногами, пытающимися войти в ее «горшочек с медом», как это называется тут.

Мои мысли прерываются, когда я слышу звук, доносящийся из гостиной. Что — то разбивается, и мне интересно, в какие неприятности попал Том. Я слышу, как он лает, поэтому вылезаю из ванны и вытираю хвост, наблюдая, как моя чешуя и плавники превращаются в человеческую кожу. Обернувшись полотенцем, я открываю дверь ванной и выхожу в коридор.

— Том, что ты сделал? — начинаю я, надеясь, что ущерб не слишком велик. Звучит так, будто собака опрокинула одну из ваз матери Сойера. Надеюсь, нет.

Когда я захожу в гостиную, я сразу же теряюсь. Мне требуется мгновение или два, чтобы просто поверить, что то, что я наблюдаю, реально. А потом мое сердце начинает колотиться в груди, и меня охватывает паника.

— Ева, ты думала, что сможешь избежать своего долга? — спрашивает Каллен, стоя в моей гостиной, одетый в человеческую одежду и с человеческими ногами. Окно за его спиной разбито, и осколки покрывают пол у его ног.

— Как… как ты меня нашел? — спрашиваю я, качая головой от осознания того, что он на самом деле здесь… что он пришел за мной.

Том стоит рядом со мной и рычит на Каллена, который почти не обращает на него внимания.

Глаза Каллена злые, прищуренные. Такие же, как они всегда.

— С того момента, как Мара покинула Эвермор, один из моих следовал за ней. Она привела его к тебе, а потом он выследил вас обеих до затонувшего корабля. После этого он выследил тебя до берега, и как только он выяснил, где ты живешь… с этой человеческой женщиной, он вернулся ко мне и все объяснил, — он делает вдох, и его гнев волнами исходит от него. Все его тело трясется от гнева или… ненависти. Возможно от всего сразу. — Представь мое удивление, когда я узнал, что моя невеста не только сбежала от своих обязанностей, но и ушла на берег… единственное место, которое я всегда звал запрещенным!

Том продолжает рычать и лаять, вставая между Калленом и мной.

— Почему ты здесь? — спрашиваю я ледяным тоном, потому что знаю, почему он здесь.

Он качает головой.

— Чтобы вернуть то, что принадлежит мне по праву.

— Я не твоя, — настаиваю я сквозь стиснутые зубы, плотнее оборачивая полотенце вокруг тела.

— Законы Корсики гласят, что ты — моя собственность, — настаивает он, его руки сжимаются в кулаки. Он все еще трясется от ярости, а выражение его лица пугает.

— Законы Корсики правят океаном, — отвечаю я ему, качая головой и надеясь, что смогу вразумить его. — Но мы больше не в океане, Каллен. А когда мы на суше, правят человеческие законы.

— Люди и их правила не имеют никакого значения для русалов. Мне плевать, что говорит человеческий закон.

— Я не вернусь с тобой.

Он делает шаг ко мне, и я делаю шаг назад, сглатывая. Мое сердце колотится, и я в ужасе от того, что он может сделать со мной. Каллен намного крупнее меня и физически сильнее. Не говоря уже о том, что он опытный боец, я не могу одолеть его. Он мог бы напасть на меня или сделать со мной всякие ужасные вещи, если бы захотел. Да, я могу драться с ним, но если дело дойдет до мускулов, я проиграю.

И если он заставит меня вернуться в океан, все будет кончено. Как только мы вернемся на Корсику, он будет иметь право делать со мной все, что захочет — заставить меня стать его женой или убить. Это не имеет значения.

Я не могу этого допустить.

Несмотря ни на что, мне нужно сразиться с ним — мне нужно найти что — то, чем можно вооружиться, но, оглядываясь вокруг, я понимаю, что поблизости ничего нет — ничего между нами двумя. Потом я вспоминаю свой мобильный телефон, который лежит у меня на кровати.

Сойер.

Мне нужно позвонить Сойеру.

— Ты можешь пойти со мной добровольно, Ева, или я могу заставить тебя, — говорит он ровным голосом, слова медленные. — Тебе решать. В любом случае… ты пойдешь со мной.

Помедлив мгновение, я думаю, смогу ли я добраться до своей спальни и телефона до того, как Каллен доберется до меня. Сейчас он в двадцати футах от меня, но он быстрее меня. И мои ноги босые, что только замедлит меня. Конечно, Каллен не привык к своим сухопутным ногам, не то, что я. Так что, возможно, по скорости мы равны.

Не знаю, но рискнуть стоит.

Не говоря ни слова, я делаю глубокий вдох и оборачиваюсь, заставляя себя двигаться вперед. Мне кажется, что я двигаюсь в замедленной съемке, когда бегу по коридору. Я слышу, как Том лает и снова рычит, а затем слышу, как он скулит, когда Каллен ругается на него. В наступившей тишине я вдруг беспокоюсь, что Каллен причинил Тому боль, потому что он больше не лает.

«Беги, Ева!» — говорю я себе.

Сзади раздается тяжелый стук шагов Каллена. Может, еще мгновение, и я вбегаю в спальню и кричу на телефон, чтобы он позвонил Сойеру.

Я слышу гудки, и чувствую, как Каллен хватает меня за волосы, тянет меня назад и прижимает к своей твердой груди. Я борюсь с ним, брыкаюсь руками и ногами, но его хватка подобна железу.

— Отпусти меня! — кричу я, пока он тащит меня в коридор. Я протягиваю руку и хватаюсь за дверной проем, чувствуя, как мои ногти вонзаются в дерево.

Каллен оттягивает мое туловище изо всех сил, пытаясь убрать мою хватку с дверного косяка, но я крепко держусь — мои руки, кажется, вот — вот будут вырваны из суставов.

— Привет, Ева, — говорит Сойер в телефоне, отвечая на мой звонок.

— Сойер! — кричу я, уже из коридора, продолжая бороться с Калленом, который ударяет кулаком по моей руке, и я тут же отпускаю дверь. — Мне нужна помощь, Сойер! — кричу я, моя рука излучает боль, и Каллен отцепляет другую руку, прижимает меня к себе и выталкивает в коридор.

— Ты дома? — кричит Сойер в трубку.

— Да! — снова кричу я, прежде чем Каллен зажимает мне рот рукой.

Я не слышу ответа Сойера, но я уверена, что он слышит, как я борюсь, когда я пинаю стену, пытаясь вырваться из хватки Каллена, и продолжаю кричать в его руку, хотя мой голос приглушен. Когда мы проходим мимо фотографий в коридоре, я тянусь к одной и швыряю ее, пытаясь попасть ему в лицо. Рамка разбивается о стену позади нас, не попадая в цель. Каллен едко смеется.

Я вижу Тома, и он лежит грудой в углу гостиной. Я могу только надеяться, что Каллен не убил его, но пока я смотрю, грудь Тома вздымается и опускается от его дыхания. Он все еще жив… слава богу.

Каллен все еще держит меня за рот и тянет в гостиную. В панике я кусаю его пальцы так сильно, что ощущаю вкус крови. Он тут же отпускает меня, а затем бьет меня по лицу так сильно, что я теряю равновесие и падаю на землю. Мне требуется минута, чтобы прогнать звезды перед глазами и перевести дыхание.

— Я не хочу причинять тебе боль, Ева, — говорит Каллен, когда я смотрю на него снизу вверх, согнувшись на четвереньках, пытаясь прогнать головокружение.

— Ты мог бы… обмануть меня, — выдавливаю я.

— Ты не оставила мне выбора, — говорит он, осматривая свою руку и вытирая кровь о штаны. — Ты должна понять, что я могу легко одолеть тебя, так что перестань драться со мной. Ты должна принять свою судьбу.

— Ты — не моя судьба! — возражаю я. Именно тогда я понимаю, что я совершенно голая — должно быть, полотенце упало, когда он вытащил меня из спальни.

Каллен смотрит на меня, и его глаза пугают меня, потому что я вижу его интерес, его возбуждение. Но он должен понимать, что время имеет решающее значение, потому что он подходит к одному из окон и, потянувшись к занавеске, срывает ее со стержня. Затем он возвращается ко мне, держа ее, как сеть.

Я тут же пытаюсь уйти от него, но это сложно, когда я стою на четвереньках, а мозг все еще не оправился от удара, который он нанес мне по лицу. Он легко оборачивает вокруг меня занавеску, поднимая меня на руки, когда я начинаю понимать, что бороться бесполезно. Я не могу победить.

А потом я замечаю блок ножей на кухне.

Могу ли я это сделать? Думаю, да. Могу ли я убить его?

Да. Ответ ясен как божий день.

Единственная проблема… как заставить его пойти на кухню?

— Меня сейчас стошнит, — говорю я и начинаю мотать головой. — Отведи меня к кухонной раковине!

Я даже не уверена, знает ли Каллен, что значит «стошнит», но он смотрит на меня с сомнением, пока я притворяюсь, что мне так плохо. Затем он несет меня на кухню, и, когда мы проходим мимо блока ножей, я протягиваю руку и пытаюсь схватиться за ручку самого большого из них. Каллен шлепает меня по руке, а затем швыряет в противоположную стену.

— Я больше не пытаюсь избавить тебя от боли, — шепчет он язвительным тоном.

Затем он отводит руку назад и вытягивает ее вперед, хлопая ею по моей щеке, в то время как входная дверь чуть не срывается с петель. Сойер стоит в дверях, видит, как рука Каллена касается моей щеки, и на его беспокойном лице появляется гнев.

Глава шестнадцатая

Сойер ничего не говорит. Вместо этого он бросается вперед, приближаясь к Каллену, и что — то держит в руках. Мне требуется секунда, чтобы понять, что это пистолет.

Каллен немедленно отпускает меня и готовится к встрече с Сойером, глядя на другого мужчину с неприкрытой яростью. Физически они схожи. Оба одинаково высокие и широкие. Но это только визуально, и это ничего не значит, потому что я знаю, что сверхчеловеческая сила Каллена легко превзойдет силу Сойера. Не говоря уже о том, что Каллен обучался боевым действиям в качестве солдата до того, как стал королем Корсики. Слава богу, Сойер вооружен, иначе это был бы нечестный бой.

Если Сойер сможет направить пистолет на Каллена, с ним все будет в порядке, потому что, насколько мне известно, Каллен не вооружен.

Конечно, он не вооружен, напоминаю я себе. Он даже не знает, что такое оружие!

Я прислоняюсь к стене, пытаясь отдышаться, так как головокружение грозит захватить меня. Опасаясь, что потеряю сознание, я сползаю по стене, пока не оказываюсь грудой на полу.

Том недалеко от меня, поэтому я преодолеваю разделяющее нас расстояние и нахожу его тяжело дышащим, но все еще живым. Я глажу его лицо и шепчу, что все будет хорошо, хоть и сомневаюсь, что так будет.

Я поднимаю голову и вижу, что двое мужчин передо мной стоят примерно в пяти футах друг от друга.

— Кто ты? — спрашивает Сойер.

— Ты не хочешь нажимать на курок, — спокойно объясняет Каллен, слегка подняв руки в воздух, будто сдается. Но я знаю лучше — Каллен никогда не сдастся. Кроме того, я удивлена, что он вообще знает, что такое пистолет и что у него есть курок. Очевидно, Каллен знает о человеческом обществе больше, чем он раскрывал, по крайней мере, мне.

— Скажи мне, почему, черт возьми, нет, — кипит Сойер.

— Потому что я — законный муж Евы, и она принадлежит мне. Ты лезешь в ситуацию, которая тебя не касается.

— Ева беспокоит меня, — отвечает Сойер, глядя на Каллена и направляя пистолет ему в грудь. Все, что ему нужно сделать, это нажать на курок, и Каллен больше не будет моей проблемой. Эта мысль меня, конечно, привлекает, но в то же время я не хочу, чтобы Сойер оказался втянутым в ситуацию, которая, честно говоря, его не касается. Это мой бардак, и это я должна убирать, а не Сойер. Нечестно и неправильно, что он вообще вмешивается. — Ева никуда с тобой не пойдет, — заканчивает Сойер.

— У нее нет выбора, — несколько безмятежно отвечает Каллен. — Ты не понимаешь, как работает закон океана.

— Океан? — повторяет Сойер, хмурясь, когда на его лице появляется замешательство.

— Я король Корсики.

— Плевать, даже если ты король Египта, — выплевывает Сойер, качая головой.

Каллен смеется.

— Возможно, ты не знаешь, что такое Ева…

Я чувствую, как мое сердце колотится о ребра, когда я пытаюсь понять, почему Каллен говорит Сойеру — или почти говорит ему — откуда мы пришли и кто мы такие. Зачем ему это делать? А потом я думаю, не пытается ли он сбить Сойера с толку… заставить его усомниться во мне… заставить Сойера понять, что я ему солгала…

— Все, что меня волнует, это чтобы ты убрался к черту с моей собственности, — говорит Сойер сквозь стиснутые зубы.

— Ты не дал мне закончить мою историю, — говорит Каллен с широкой улыбкой, будто ему все равно, что Сойер направил пистолет на его лицо. — Мы только добрались до хорошей части, где я сообщаю тебе, что такое Ева, помимо моей собственности.

— А я как раз говорил тебе, что мне плевать, что ты о ней думаешь, потому что она остается там, где она есть.

Каллен качает головой и смеется.

— Она не человеческая женщина, а нечто совершенно другое.

Сойер хмурится, на его лице появляется сомнение.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Она — наполовину женщина, наполовину рыба, — отвечает Каллен, пожимая плечами, а затем указывает на себя. — А я — наполовину мужчина, наполовину рыба. Твой вид знает нас как русалок.

— Пожалуйста, не слушай его, Сойер, — говорю я, мое сердце начинает колотиться в груди, и я внезапно боюсь, что Сойер набросится на меня, если поверит Каллену. Если Сойер узнает, что я — не человеческая женщина, как он считал, возможно, он передаст меня Каллену. Может, он больше не будет заботиться обо мне.

Сойер не смотрит на меня, и Каллен тоже.

— Ты сошел с ума, — говорит Сойер и делает шаг ближе к Каллену, не выпуская из рук пистолет. — А меня тошнит от этого разговора.

— Разве ты не раскрыла свою истинную личность этому человеку, Ева? — спрашивает Каллен, поворачиваясь ко мне лицом и прищурившись. — Он никогда не видел твоего хвоста?

— Хвост, — повторяет Сойер, и его глаза расширяются, когда на его лице появляется понимание. Он, без сомнения, вспоминает наш урок плавания в озере и, что более важно, вспоминает, насколько настоящим выглядел мой хвост.

— Пожалуйста, не слушай его, — говорю я снова, но мой голос срывается, и я вижу в глазах Сойера что — то, чего раньше не было — сомнение.

— Меня не волнует, что, черт возьми, ты о ней думаешь, она не покинет этот дом, — настаивает Сойер, стиснув зубы.

Каллен кивает, а затем вздыхает, будто все это одно большое недоразумение. Затем, через долю секунды, он бросается на Сойера. Каллен настолько быстр, что я даже не вижу, как он двигается, и, моргая, замечаю, как Каллен выбивает пистолет из руки Сойера, прежде чем он отводит руку и наносит удар кулаком по щеке Сойера, отчего Сойер отлетает к стене.

Пистолет издает лязг, когда падает на пол, но, к счастью, не стреляет.

— Сойер! — кричу я, когда Каллен бросается на Сойера, прислонившегося к стене, и еще раз бьет его кулаком по лицу. Сойер защищается от удара поднятой рукой, а затем ударяет этой рукой Каллена локтем в челюсть. Удар на мгновение оглушает Каллена, и он делает несколько шагов назад, пока Сойер использует момент, чтобы оторваться от стены.

Каллен бросается на него и впечатывает в стену еще одним сверхчеловеческим ударом, и я понимаю, что он убьет Сойера, если ему представится шанс.

Я должна вмешаться.

Я смотрю на кухню, пытаясь решить, что я могу использовать против Каллена. Нож не сработал, но может… Я вспоминаю про сковородки в нижнем шкафу. Они тяжелые и сделаны из железа. Я ползу вперед на четвереньках, пока не добираюсь до шкафа. Открыв его, я хватаю одну из сковородок, а затем, глубоко вдохнув, поднимаюсь на ноги. Я немного шатаюсь, но полна решимости встать на защиту Сойера. Обернув вокруг себя занавеску, чтобы не споткнуться, я иду вперед.

Каллен стоит ко мне спиной и бьет кулаками Сойера, который пытается отражать удары поднятыми руками. Но я вижу, что он слабеет. По правде говоря, он никак не может защитить себя, поскольку сила Каллена намного превосходит его силу.

— Ева принадлежит мне! — кричит Каллен, обрушивая на Сойера дождь ударов, звуча как сумасшедший. — Как ты смеешь угрожать моим притязаниям на нее!

Я молча подхожу к нему сзади, поднимаю сковороду над головой, поднимаюсь на носках, а затем направляю сковороду вперед и вниз так сильно, как только могу. Она ударяет Каллена по затылку с громким стуком, и он тут же падает на пол.

Я смотрю на него, чтобы убедиться, что он без сознания, и как только верю в это, бросаю сковороду рядом с Сойером. Опустившись на колени, я касаюсь его лица.

— Сойер, — говорю я. Он еще дышит и в сознании, хотя лицо его окровавлено и местами уже в отеках и синяках. Он смотрит на меня и делает глубокий вдох.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я киваю и собираюсь спросить его о том же, когда слышу звук шагов позади меня. Я оборачиваюсь и вижу две фигуры за разбитым окном в свете луны. Я узнаю в них двух русалов Каллена — Дарсда и Грека — теперь уже в человеческом обличье. Они входят в дом через обломки окна, а затем просто стоят там. Их внимание падает на распростертого на полу Каллена.

— Бери пистолет, — удается сказать Сойеру, когда я замечаю пистолет на полу, может, в двух футах от меня. Я ныряю за ним, а затем, схватив его, вскакиваю на ноги, целясь в обоих мужчин.

— Я пристрелю вас, если подойдете ближе, — говорю я.

Дарсд поднимает руки.

— Мы всего лишь хотим вернуть Каллена на Корсику, — говорит он.

Грек кивает.

— Король ранен, и наша первая обязанность — обеспечить лечение его травм.

Я сглатываю, но киваю, они идут к распростертому телу Каллена, футах в трех от того места, где я стою перед Сойером.

— Берите его и уходите, — говорю я, все время держа на них пистолет. Я понятия не имею, как стрелять из этой штуки, но им и не нужно этого знать.