Русская кровь

Глава 1

Проволочное заграждение выросло поперёк дороги. Кажется, на вон тех столбиках – сенсоры движения.

– Дави на газ, – посоветовал я Ксюхе.

– А ты уверен? – поёжилась она.

– Не спорь с командиром!

Она хмыкнула.

Так и не удалось её спровадить. Может, это и к лучшему? Я чересчур слаб, чтоб самому садиться за руль.

Джип проломил ограждение. Взрыкнул мотором, подмял колючую проволоку. И вырвался на ту сторону.

Мы нырнули в туман.

Свет луны померк, растёкся бесполезным пятном.

– Темно, – сказала Майя.

– Ага, – кивнул я, – Ты не волнуйся – здесь и в «ночниках» много не разглядишь. Если б нас ждали – постарались взять ещё за «колючкой».

– Я не боюсь, – ответила она.

Это правильно. Бояться уже поздно. Я ведь предлагал ей брать Ксению в охапку и мотать в какое-нибудь тихое место. Отказалась – терпи.

У меня в команде – ребёнок и баба. Курам на смех.

Хотя… Сейчас я и сам – беспомощнее ребёнка.

– Что видно? – уточнил я у «водителя».

– Дорога совсем заросла. Тут никто не ездил, – спокойно ответила Ксюха.

– Дома уже различаешь?

– Не-а…

– Хоть что-то похожее на руины?

– Ничего.

– Скажешь, когда увидишь.

– Угу.

Я молчу. Жду.

Несмотря на влажную одежду мне тепло. Машина идёт мягко. В воздухе – густые ароматы луговых трав. Странно, и туман им не помеха. Будто сейчас не ночь, а раскалённый полдень…

Сколько уже времени едем в кромешной мгле?

Не меньше четверти часа.

А города всё нет.

Плохо.

Перед глазами у меня ясно всплывает лицо Фомина. Тонкие губы кривятся: «Снаружи туда не проникнуть… Словно кусок пространства вырезали и склеили всё заново.»

Но ведь я там был.

Был!

– Ксения, давай-ка поменяемся местами.

– Ещё чего! Не хватало нам куда-нибудь врезаться!

– Не угомонишься – пойдёшь пешком.

– Знаете, – вдруг вмешалась Майя, – Лучше бы нам всем идти пешком.

Я удивлённо обернулся на её голос:

– Почему?

– Мой друг… он говорил, так безопаснее.

– Он здесь был?

– Вместе со мной. Перед тем, как меня взяли…

Да. Не я один такой уникум.

Это радует.

– Спасибо за информацию. Но… хуже не будет. И так едва тащимся. Если на своих двоих – до утра не успеем.

– Ксюха, тормози. Я сажусь за руль.

Она не послушалась. Вместо этого прибавила газу. Джип подпрыгнул на выбоине.

– Эй! Не шали. Сбрасывай скорость!

– А что я по твоему делаю?! – растерянно отозвалась она.

Чёрт!

– Жми на тормоз!

– Не работает, – в голосе звенит отчаяние.

Я протиснулся между передними сиденьями. В кромешной тьме нащупал что-то рукой. Ага, ксюхин ботинок. На вжатой до отказа педали…

Толчок. Бьюсь головой о какую-то железку.

Девочка крутит руль.

Слишком резко.

Дура! Перевернёмся!

Опять удар.

И следом – невесомость.

«Кажется, летим с обрыва», – услужливо сообщает подсознание.

Я успеваю повернуть голову.

Туман вдруг рассеивается.

В небе надо мной опрокинутая вокзальная площадь. Вниз кронами растут деревья. Черными крышами тянутся вниз дома. Кое-где в стеклянных глазницах отражается лунный свет. Самой луны не видно. Она далеко под нами, на дне бездонной пропасти…

Как раз туда мы падаем.

Серая мгла.

Визг Ксюхи.

Хруст. Скрежет металла.

Удар.

Джип последний раз вздрагивает. И вдруг становится удивительно тихо.

Наверное, я провалился в забытьё.

Когда очнулся – уже серело. Густая тьма превратилась в белёсый туман. Прямо над собой я увидел лицо Майи.

– Где болит? – с тревогой уточнила она.

– Везде, – хмуро ответил я. И кое-как приподнялся, отодвинув упиравшийся в грудь ботинок Ксении.

Сама девочка сидела рядом. На рассеченном лбу запеклась кровь. А её пальцы мёртвой хваткой сжимали руль.

– Эй! – осторожно позвал я.

Она не шевельнулась. Только моргнула.

Разбитые «ночники» валялись на кресле рядом.

– Давно так сидит?

– С тех пор, как её увидела, – вздохнула Майя.

– Ксения, – тихонько позвал я, – Ты ничего не сломала?

Она промычала что-то неопределённое. Потом устало прикрыла веки и разразилась многоэтажным словосочетанием. Таким длинным, что я расслабился.

– Ей плохо? – насторожилась Майя.

– Нет, мне хорошо! – пробурчала Ксюха, – Просто замечательно!

Слегка шатаясь, я выбрался из машины.

Джип покоился на дне оврага. Позади было сломанное дерево. Наверное, то самое, благодаря которому приземление вышло удивительно мягким.

Уже светает.

– Машину угробили, – мрачно констатировал я, – И всё без толку.

– Я предупреждала, – терпеливо напомнила Майя.

– Да! – огрызнулся в ответ. Голова болела и всё вокруг казалось удивительно мерзким – влажная от росы травка, крутой склон оврага, а главное – я сам.

– Нам ещё повезло.

– Очень, – проскрежетал я зубами. Тьфу! Зубы тоже ноют… Хочется сказать ей какую-нибудь гадость. И не выходит.

Большие голубые глаза смотрят на меня с сочувствием.

Но что толком о ней известно?

Какого хрена она до сих пор вместе с нами? Зачем рискует?

Из благодарности? Смешно.

– Майя… А где сейчас твой друг?

– Его… уже нет. Когда возвращались – угодили в засаду.

Понятно. Не смогли взять его живым.

– И что вы здесь делали?

Молчание в ответ.

– Я думал, ты мне доверяешь…

– А кто ты такой, чтоб ставить вопросы? – нахмурилась она, – И кстати, зачем тебе самому в Болхов?

Спросила б чего полегче.

Я прислонился к джипу.

Майя отвернулась и нервно теребила прядь волос.

Хорошая ты девушка. Но я уже привык везде искать врагов. Совсем, как Фомин…

А что? Жизнь – причудливая штука.

Если «айболит», Тэдди и Майя – одна шайка… Тогда, есть определённая логика. Виртоман грохнул доктора, прежде, чем тот успел проговориться. А Майя умело изображала несчастную жертву…

Даже воды наглоталась – там, в реке. Всё, чтоб меня одурачить.

Я сел на траву и сжал виски ладонями.

Бред.

Полный, клинический…

Но разве моя реальность чем-то лучше?

Я покосился на девушку.

Кто ты, Майя?

Что прячешь в этой изящной головке?

Может, ты и не была с ними заодно… Может, у тебя свои, особые планы. Знать бы какую ты мне отводишь позицию?

– Эй! – донёсся решительный голосок, – Хватит рассиживаться. Валим отсюда!

Я повернул голову.

Ксения уже достаточно оклемалась, чтоб самостоятельно выбраться из машины. И рассуждает вполне логично.

– Пошли, – согласился я.

Мы навьючились оружием и боеприпасами. Два «лишних» АК швырнули в кусты. Запечатанные в пластик бутылки с минералкой, доставшиеся от прежних хозяев джипа, Ксения обернула в какую-то дерюгу. Связала надёжным узлом и повесила себе на плечо.

Мы вскарабкались по крутому склону.

Наверху я сел передохнуть.

Оглянулся.

Вдруг дошло, что овраг какой-то неправильный.

Вон там, левее – виднеется в тумане дерево. Растёт на почти отвесном скате. Ствол торчит под прямым углом. На нём подтягиваться можно, будто на турнике! Деревья так не растут…

Я всмотрелся. И обнаружил метрах в десяти от разбитого джипа едва угадывавшуюся колею просёлка. Отвесно спускавшуюся по крутизне. И так же круто взбиравшуюся на противоположный склон оврага.

Блин. Чертовщина.

– Видишь? – указал я Ксюхе.

– Ну, – кивнула она, – Я ведь нормально вожу! Но только идиот мог проложить такую дорогу! С обрыва и мордой в землю. Убила бы!..

– Знаете, – сказала Майя, – Когда-то здесь было ровное место.

Я растерянно кашлянул.

Угу. Похоже на то…

Будто неведомая сила свернула земную поверхность вместе с дорогой и деревьями – так, словно это тонкий лист бумаги. Кое-где, в местах перегиба, видны глубокие трещины…

– Паршивый пейзаж, – озвучила Ксюха и голосок её чуть дрогнул.

Если даже с землёй тут творится чёрте что – каково будет нам, двуногим букашкам?

– Майя, прошлый раз вы двигались этим же путём?

– Мы не доехали. Спрятали мотоциклы в лесу и пошли в обход. Проволочное заграждение пересекли северо-западнее. Километрах в десяти отсюда. Там нет дорог.

– А овраг был?

– Точно не скажу. Там – сплошные рвы и котлованы. Кажется, раньше что-то строили…

– Хорошо знаешь местность?

– Друг знал. А я просто запомнила наш путь.

Жаль. Мы все – как слепые котята…

Я закрыл глаза.

– Денис, – хлопнула меня по плечу Ксения, – Идти-то сможешь?

– Смогу… – кивнул без особой уверенности, – Слушай, ты видела что-нибудь необычное… когда мы вниз загремели?

– Я? – удивилась девочка, – Да, я чуть не уписалась! – она покраснела и добавила, – В следующий раз не уговаривай. Сам будешь крутить «баранку»!

– А я… увидел Болхов. Вокзальную площадь. Как на ладони.

– Хм-м… – сочувственно моргнула девочка, – Неудивительно. Если хорошо приложиться башкой…

– Ты видел город? – вскинула брови Майя.

– Да. Очень ясно. Только он был вверху, – я ткнул пальцем в небо.

– Хочешь водички, Денис? – встревоженно предложила Ксюха.

– А нет чего покрепче?

Коньяку я б сейчас выпил. Хорошего, французского. Налил бы как «Крокодил»-Геннадий полный стакан. И едва чувствуя вкус, осушил до капли – в пару глотков…

– Думаешь, мы уже внутри? – спросила Майя.

– Мне кажется, да.

Глава 2

В детстве я любил туман.

Всё размыто в памяти. Но это встаёт откуда-то из подсознания… Окутанный белым покрывалом сад. Загадочные силуэты деревьев. И кажется, если долго-долго идти сквозь молочную дымку – впереди обязательно откроётся что-то удивительное…

Ветка хрустнула у Ксении под ногой.

Я вздрогнул, возвращаясь к яви.

Поёжился.

Чёрт бы взял эти сопливые грёзы! Лучше б я вспомнил что-то полезное…

Где-то над нами сияло утреннее солнце. Пшеничные волосы Майи шевелил ветер. Только пелена и не думала таять.

Кругом светло. А уже за десяток шагов ни хрена не разберешь.

Это не так плохо.

Нас ведь тоже не видно.

А всё таки – муторно. Начинает мерещиться бог знает что… Хочется передвигаться перебежками – от одного куста до другого. Ползти, вжимаясь в изгибы рельефа…

– Далеко ещё? – пробормотал Ксения.

– Не знаю, – честно ответил я.

Мы следуем вдоль заросшей колеи просёлка.

Чтоб устроить ловушку, дорога – подходящее место. Но кто может ждать нас здесь, внутри?

Не так-то просто сюда попасть…

Успокаиваю себя этими рассуждениями. И продолжаю шагать вперёд. Сворачивать в сторону не рискну. Не хватало ещё заблудиться в тумане.

– Смотри! – толкнула меня Ксюха.

– Тс-с, – приложил я палец к губам.

Втроём мы свернули в придорожные кусты.

Замерли, вглядываясь.

Сквозь белую пелену проступает тёмный силуэт. Одноэтажное здание. Недалеко от того места, где «наш» просёлок упирается в подобие шоссе.

Я затаил дыхание.

Тихо кругом. Даже воробей не чирикнет.

– Идём отсюда, – шепнула Ксения, – от греха подальше…

Я качнул головой. Любая крупинка информации – сейчас на вес золота.

Ещё раз окинул взглядом свою «команду»… Ну, уж нет! Раз увязались со мной – никаких скидок на возраст и пол. Абсолютное равноправие.

– Ты – слева, – коротко приказал Майе, – Ты – туда, – махнул рукой Ксении, – Я иду прямо. Если что-то не так – сидите тихо. И просто ждёте. Если услышите стрельбу – атакуете.

Они расходятся в стороны.

Я… Нет, прямо не иду.

Осторожно следую за Майей.

Поглядим, что будет делать…

Может у меня бред. Но живой параноик – лучше дохлого дурака.

Сквозь туман едва угадывается фигурка девушки.

Ага.

Присела, смотрит вперёд.

А я смотрю на неё.

Фигурка у неё – ничего. То есть, наоборот – ладная фигурка. Даже мешковатые джинсы и камуфляжная куртка этого не скрывают…

Вдруг вспоминаю вкус её губ. Там у реки, когда я делал ей искусственное дыхание…

Откуда-то из тёмных глубин мозга накатывает горячим валом – запахи, звуки, прикосновения. Чья-то бархатистая кожа под моими ладонями, аромат волос…

Тёмных волос…

Раньше мне не везло с блондинками?

Fuck!

О чём я думаю?

Майя поднялась.

Короткой перебежкой – опять вперёд.

Ладно.

Хватит с меня игр.

Я делаю крюк. Обхожу здание с тыла. Подползаю придорожной канавой. Вскакиваю и в несколько прыжков оказываюсь у стены. Ещё шаг. Ударом ноги распахиваю дверь…

Палец на спуске замирает.

Это блок-пост.

Почти у такого же, мы раздобыли машину. А главное, здесь тоже – одни мертвецы.

Шагаю через комнаты.

У распахнутого окна едва не сталкиваюсь с Ксенией. К счастью, выстрелить она не успевает. Делает страшное лицо и крутит пальцем у виска. И правда, чего я так разволновался?

– Здесь чисто, – сухо объявляю я и говорю в дымку, – Хватит прятаться, Майя!

Голова закружилась. Я опустился на пыльный стул. Рядом, на соседнем стуле отдыхал мертвец. Я глянул в провалившиеся черные глазницы и зевнул. Внутри у меня ничего не колыхнулось. Наверное, привык. Живых боюсь – куда сильнее.

Ксения перелезла через подоконник и брезгливо поморщилась.

Исходя из обыденных понятий, здесь – грязновато.

– Фу, – сказала девочка, – Какая гадость… вяленые «скорпионы»…

Она верно заметила. Сероватая пергаментная кожа обвисла на телах «фоминских». Здешние трупы – будто высушенные… Судя по слою пыли – упокоились они давно. Запаха разложения почти нет. И кстати, следов насильственной гибели тоже.

Судя по их позам, смерть застала охранников внезапно и практически одновременно.

Мой сосед с сержантскими нашивками вероятно изучал какие-то бумаги. Сейчас листки лежат перед ним – под толстым слоем пыли на столе. А вон тот «скорпион» – так и остался отдыхать в углу на кушетке. В пивной бутылке, зажатой скрюченными пальцами, еще что-то осталось…

– Майя! – опять позвал я. Где она лазит?

Длинная автоматная очередь.

Я свалился со стула. И Ксению дернул вниз.

Стреляли вроде не по нам. Где-то снаружи, в той стороне, куда двигалась Майя.

– Эй! – послышался звонкий голос, – Ребята!

– С кем ты там воюешь? – сердито поинтересовалась Ксюха.

– Вы целы?

– Прекрати палить, дура! Здесь нет никого!

– Они везде!

– Майя, иди к нам, – как можно спокойнее предложил я. После всего, неудивительно, что нервы у неё – словно струны.

– Бегите оттуда!

– Вот истеричка! – удивилась Ксюха, – Щас приведу её, – вскочила и, не дожидаясь моего решения, бросилась в соседнюю комнату, к выходу.

– Стой! – рявкнул я. Повезло мне – командовать психованными девками…

– А-а-а! – отчаянно заорала Ксения.

Я сам чуть не заорал. У дверей стоял мертвец. Тот самый, что недавно с комфортом отдыхал на кушетке.

Чёрные высохшие глазницы не могут видеть. Но костлявая рука метко посылает пивную бутылку – прямо мне в голову. Едва успеваю увернуться.

А другая его рука уже держит нож. Уверенным хватом профессионала. Шаг, замах… Ксюха отскакивает и упирается спиной в дверной косяк между комнатами. Она не стреляет, будто нет сил поднять АК106, зажатый в белеющих пальцах.

Да, что ж такое! Девочка остаётся на линии огня. А труп ловко маневрирует, прикрываясь её телом.

И делает ещё один шаг.

– Отойди! – ору я. Она будто не слышит.

Замах! Быстрый почти, неуловимый… Мой палец сам давит на спуск. И очередь проходит в дюйме от щеки Ксении.

Отстреленная рука с ножом падает на пол.

Где-то за спиной грохочет «калашников». Рывком оборачиваюсь.

Серыми ошмётками разлетается на куски голова мертвого сержанта. Пистолет вываливается из его раздробленной руки. А из окна торчит Майя с автоматом – бледная и решительная.

Безголовый сержант и не думает падать. Левая его рука слепо шарит по столу, тянется к стеклянному графину. Майя прыгает через подоконник и ударом ноги отбрасывает ходячий труп в угол.

Оживает «калаш» в руках Ксении. Разлетается кусками мастер ножевого боя.

Но вместо него в дверях уже возникли другие.

– Уходим! – кричит Майя.

АК в её руках быстро расходует остаток магазина.

Мы бежим к распахнутому окну.

Мертвецы палят вслед. Автоматные очереди свистят над головой, мебель разлетается в щепки…

Прыжок.

Лицом в мокрую траву. Ксюха и Майя – уже снаружи.

Не оборачиваясь, я швыряю в окно гранату.

Грохнуло так, что уши заложило.

Пару секунд ничего не видать из-за пыли. Но мы не ждём. Вскакиваем, бежим, прыгаем в придорожную канаву. Стреляем по вырастающим из дымки силуэтам. И опять бежим.

Дорога растворяется в тумане.

Сейчас не до ориентиров.

Лишь бы оказаться где-то далеко-далеко…

Когда в груди становится невыносимо сухо и больно, я падаю на землю в чахлой рощице.

– Привал… девочки…

Они тоже едва дышат.

Несколько минут, мы – как выброшенные на берег рыбы. Ни говорить, ни двигаться нету сил.

– Пить… охота. – первой нарушает молчание Ксюха.

– Да, – хватает меня на то, чтобы кивнуть.

Щека у неё чуть покраснела. Кажется, её обожгло. Моя очередь прошла слишком близко. Но девочка не жалуется:

– Я – дура. Воду потеряла, – вздыхает и слизывает росу с листочков пустырника.

– Осторожнее, – шепчет Майя, – Кто его знает, какая здесь экология…

– Угу, – бормочу я, – Не пей, козлёночком станешь.

Ксюха испуганно застывает.

– …Или превратишься в зомби, – я наклоняю травинку и жадно глотаю капельки влаги. Роса тает на языке.

– Шутник, – качает головой Майя. Достаёт из кармана пластиковую бутылочку – трофейную, как и оружие. Отпивает глоток воды, передаёт Ксюхе. Укоризненно на меня смотрит:

– Лучше не рисковать.

– Выбираешь здоровый образ жизни?

– Угу. Курить я бросила ещё в пятнадцать лет. Теперь борюсь за чистоту природы. – её пальцы обнимают АК106.

– Жаль, что рядом нет Фомина. Ему бы понравилось.

– Да, – хмуро усмехается Майя, – Ему тут самое место.

Ксения отдаёт мне бутылочку. Я делаю глоток. Изучаю этикетку. Сколько стоит такая бутылка? Максимум полдоллара. Всё в этом «свободном» мире имеет цену. Интересно, намного ли дороже сейчас наши жизни?

– Эй, Денис, – шепчет Ксюха, – Ты такой умный. Офигенно умеешь объяснять… Скажи, что здесь происходит?

Она храбрится. Но заметно, как дрожат её руки.

Я скупо улыбаюсь.

Милая девочка… А что происходит в остальной России? Разве там лучше? Всё отличие: здесь – мёртвые подонки, а там живые.

– Нормально, Ксюха. Прорвёмся.

– Нормально? Тогда, от кого мы удирали?

– Обыкновенные уроды, – успокаиваю я, – Моральные и физические трупы.

– А стреляют… будто живые.

– А нам-то какая разница?

– Угу, – торопливо соглашается она, – Никакой.

– Главное, чтоб патронов хватило, – уточняет Майя.

Погони нет.

Кое-как утолив жажду, мы проводим инвентаризацию.

По одному запасному магазину – для наших АК. Два магазина – для импортного «машинен пистоля». Три наступательные гранаты натовского образца.

Вот и всё. Мелочь, вроде пистолетов ПММ и ножей – лучше не считать.

Блин, для такой активности – ресурсы не очень богатые.

– Слушай, Майя, а как вам удалось… прошлый раз?

– Мы на рожон не лезли. Тимур знал, где расположены блок-посты. Он ведь работал в Болхове – когда город ещё не закрылся.

– Работал?

– Завалы расчищал. Уволился до того, как всё произошло. Успел изучить систему охраны.

– А эти… разложенцы – они только на старых блок-постах?

– Не всегда. Мы нарвались – уже когда шли назад. Неделю здесь торчали и сильно ослабели. Тимура ранило. Меня зацепило… – она показала старую дырку на штанине, – Иначе «скорпионы» б меня не взяли!

Губы её решительно сжались.

Что ж… Верю. Убедился в её навыках на собственном опыте.

Та дрянь, которой её пичкали в замке, уже выветрилась. Передо мной – полноценный боец. И кстати, симпатичный…

– Пора, – сказал я.

Мы поднялись.

– Дорога, кажется, была там. Значит, в город – это туда.

Никто не пытался спорить.

Куда-то надо двигаться. Авось, и ориентиры появятся…

Выходим из рощи, пересекаем длинный пустырь. Белый туман, как вата, глотает звуки…

Я вслушиваюсь. Кругом удивительное безмолвие.

– Как ты думаешь, – ёжится Ксения, – Они идут за нами?

– Не знаю, – честно отвечаю я.

– Вряд ли, – успокаивает Майя, – Для этого они – слишком тупые.

– Одного не пойму. Почему ты нас не предупредила – хотя бы там, перед блок-постом?

Она морщится:

– Командир хренов! Я думала, ты знаешь, что творишь… Ты ведь тоже бывал внутри!

Бывал. И теперь понимаю – легко отделался.

– Майя… Конспирация – не дороже жизни. Давай без игр… Зачем вы ходили в Болхов?

– А ты?

Я облизываю сухие губы. Упрямая.

Ладно.

– Просто драпал от «оборонщиков». Как оказался внутри – не помню. Похоронил друга. Утром очнулся за периметром. Там меня и взяли.

– Ясно, – кивает она, – А мы с Тимуром установили приборы.

– Какие? – удивляюсь я.

– Разные.

– На фига?

– Чтобы понять, из-за чего закрылся город.

– Любопытство одолело?

– Дурак ты, Денис. Это же идеальный щит! Если б можно было повесить это над каждым городом…

– Ни один «юсовский» бомбер, ни одна ракета! – горячо кивает Ксения.

Ей тоже понравилось.

– Идеальное укрытие, – усмехаюсь я, – И доблестные зомби в роли верных защитников.

Майя молчит. А Ксения глядит серьёзно и строго. Как смотрят взрослые на детей, ляпнувших глупость.

Мне вдруг становится неуютно.

Она, и правда, взрослее меня. Почти на тринадцать лет.

Что мне известно? Только последняя неделя. И всю эту неделю, я «работаю» по специальности: удираю и убиваю.

Словно и не было другой жизни…

Иногда не помнить – легче.

Я ведь не знаю, как это – когда всё кончается. Чужие самолёты парят в твоём небе, чужие солдаты маршируют по улицам… Страна умирает – у тебя на глазах. И единственное, что остаётся – надежда. Хотя бы призрачная, похожая на чудо…

– Извини, Майя. Ты права. Ради этого стоит рискнуть.

– А ты, Денис? Ради чего рискуешь?

– У меня нет ответов. Я сам сюда пришёл за ответами.

– Ты – удивительный тип, – вздыхает она.

– «В безумном мире я смиренный путник.»

– Не бойся его, – переводит на прозаический Ксения, – Он – парень хороший. Только на голову контуженный.

Глава 3

Тёмная штука – человеческая психика.

Я двигаюсь, обвешанный оружием. Местность вокруг поганая – дьявол его знает, на что или кого тут ещё можно напороться? А я иногда чувствую себя кем-то вроде отца семейства.

– Одень куртку, Ксения!

– И так жарко, – отмахнулась она.

– Знаешь, что бывает с теми, кто кашляет?

Она мечтательно прищурилась:

– Сидят дома и пьют чай с медом.

– Угу. Чай с зомби.

Ксюха скривилась, но куртку надела.

Да, одному мне было бы спокойнее… Меньше ответственности. Хотя… Все равно бы за неё переживал.

Кириллович погиб и она – единственная, кого я знаю. А после того, что было, мы, вообще – почти родственники…

С Майей – всё иначе. Как именно я пока не разобрался.

Сейчас – шагает рядом. В мою сторону не смотрит. Обиделась? Трудное это дело – общаться с женщинами. Легче завалить десяток уродов.

Мы спустились в низину. Остановились у ручья. Тут Майя уже не спорила. Все равно другой воды нет. Мы опять утолили жажду, наполнили бутылку.

Пока я караулил на стрёме, «бригада» старательно умывалась. Кажется, общение с зомби произвело на них сильное впечатление. Логики тут мало. Обычная девичья мнительность. Ведь, если ходячие мертвяки до сих пор не истлели – значит, и трупного яда там не было.

Всё таки, я терпеливо ждал.

На водные процедуры ушло минут пять.

Перепрыгнули ручей. Поднялись косогором. Наверху, среди кустарника, обнаружили старую просёлочную дорогу.

Хорошо. Только куда она ведёт?

Город вроде там. А просёлок сворачивает куда-то влево. Хотя мы вполне могли сбиться с направления.

Болхов близко. И все дороги просто обязаны следовать именно туда…

Я шагнул, раздумывая.

Майя поймала рукав моей куртки.

Что такое?

Мы отступили за дерево.

Кажется, тихо. Ничто не шелохнётся в тумане.

– Не надо туда идти, – шепнула она.

Я глянул непонимающе:

– Ты чего, Майя?

– Видишь, – указала куда-то вверх.

Ничего особенного я там не увидел. Плотные заросли тянутся справа и слева. Кажется, терновник. Здесь он удивительно густой. А над дорогой высокие деревья почти сплетаются, будто арка…

И правда, как-то неуютно. Словно туннель впереди. Через эти кусты не пробьёшься в обход. Но в такой чащобе и прятаться трудно.

– Майя… Думаю, там нет никого.

Она решительно качнула головой:

– Когда мы шли вместе с Тимуром – всегда избегали таких мест.

– Подумаешь, – неуверенно пробурчала Ксюха, – У Дениса своя голова…

И глянула на меня, растерянно моргая.

Угу. Своя. А голову я берегу…

– Тимур ничего не объяснял?

– Просто говорил, что нельзя.

Я почесал затылок. Дорога – это всё таки ориентир. Не хотелось бы его терять.

– Остаётесь здесь. А я проверю…

– Денис, – глаза Майи испуганно расширились, – Не надо туда ходить…

Переживает за меня. Это радует.

– Ничего. Я быстро.

В конце концов я так стремился в это проклятое место. Не для того, чтобы шарахаться от каждой тени. Надо же понять, что здесь происходит…

Автомат наизготовку. Ступаю легонько. Смотрю не только по сторонам, но и под ноги. Вряд ли здесь кто-то минировал. Но мало ли… Вдруг какой-то шутник установил растяжку.

Пока всё нормально.

Трава вдоль дорожной колеи непримятая.

Тишина. Удивительная – до звона в ушах. Кажется, могу различить скрип отдельных песчинок под своими подошвами…

Ещё шаг.

Я замираю.

Вокруг – так же тихо и пусто. Но холодок бежит по коже.

Боковым зрением улавливаю что-то слева. Медленно поворачиваю голову.

И вижу скелет.

Он будто вплетен в терновник. Ветки растут сквозь глазницы черепа. Белые, как фарфор, кости просвечивают между листьями и крупными темно-синими ягодами.

Я всматриваюсь. И замечаю остатки одежды. Лучше всего сохранилась эмблема с надписью «Territorial defense». Наверное, потому что из синтетики…

Я медленно отступаю.

Шаг, другой… И будто спотыкаюсь. Смотрю вниз.

Длинная ветка зацепилась за щиколотку.

Я дёргаю ногу.

Вот херня! Второй отросток держит мою штанину. Вырываю её из объятий. Трещит ткань.

Рядом доносится мягкий шелест. Хотя ветра нет…

Резко поворачиваю голову. И цепенею.

Куст терновника тянется ко мне, подрагивая листочками от нетерпения. Зелёный, ласковый – словно воплощённая мечта «гринписовца». Ветки изгибаются легко, по-змеиному…

Fuck!

Вскидываю автомат. Длинная очередь размётывает листья и ягоды…

Бегу, падаю, стреляю.

Опять вскакиваю.

Густая трава цепляется за кроссовки – как живая.

Спотыкаюсь, ползу на четвереньках. Дрожащими пальцами нащупываю в кармане гранату. Оборачиваюсь.

Что-то огромное, тёмное с хрустом и скрипом надвигается из дымки…

Я выдёргиваю кольцо и швыряю гранату.

Ударило звуковой волной. Хлестнуло землёй и щепками по спине.

В отчаянном рывке я бросился вперёд.

Навернулся о колдобину. И выкатился из тумана прямо под то дерево, откуда начал разведку.

– Денис! – взвизгнула Ксюха.

– Ты цел? – робко поинтересовалась Майя.

Я приподнялся. Ощупал драную штанину. И хмуро буркнул:

– Знаешь, ты была права. Не стоило туда ходить.

Общаться рядом с кустами терновника – выше моих сил.

– Вниз, – махнул я рукой.

Мы опять спустились по косогору. И только тогда я кратко поделился впечатлениями.

– Ой-ой-ой, – пробормотала Ксюха, – То есть, ягоды рвать нельзя?

Я смерил её внимательным взглядом.

Нет, не издевается. Глазки блестят взволнованно.

– С ягодами лучше потерпеть, – мрачно кивнул я.

– Тимур был прав, – вздохнула Майя.

– Слушай… откуда он знал так много?

– После того, как Болхов закрылся, он был там три раза.

– Без тебя?

– Без меня. Те, кто ходил с ним раньше – не вернулись.

Я качнул головой:

– Упрямые вы…

– Когда есть цель – сделаешь ради неё всё.

Говорила она без малейшего пафоса. Мне бы такую уверенность…

Я отвёл глаза.

Кириллович не ошибался. Подполье существует.

Только от этого не легче.

Никто мне не поможет. Кроме меня самого.

– Идём вдоль оврага, – сказал я, – Не думаю, что эта дрянь растёт везде.

Оставался реальный шанс в безопасном месте снова выйти на тот же просёлок.

Мы брели молча.

Я двигался впереди, осторожно ступая в высокой, по пояс траве.

Страха не было. После всего – лишние чувства притупились. Только слух и зрение работали на 100 %. А ещё мысли лезли в голову…

Пока что, Майя ничего обо мне не знает. А когда узнает?

Кто для неё Денис Воронин?

В лучшем случае – свихнувшийся эмигрант. В худшем – опасный провокатор…

Как ей доказать?

Никак.

Я ведь даже себе ответить не могу.

Столько часов уже внутри… И ничего. Туман снаружи, туман – в голове.

Ради чего я сюда тащился? Чтобы с деревьями воевать?

Идиот!

Оглянулся.

Майя шла замыкающей.

А Ксюха была второй. Двигалась, как и велено, в пяти шагах от меня. Девочка выглядела необычно задумчивой.

Блин, втянул её во всё это. Думал, что здесь будет хорошее, тихое место…

– Устала?

– Нет.

– Давай махнёмся. Ты мне – «калаш», а я тебе «ганс» – он легче.

– Обойдусь.

– Небось жрать хочешь… бельчонок?

Так звал её Инютин.

– А ты сбегаешь в ближайший супермаркет? – она улыбнулась и вздохнула, – Теперь понятно, отчего здесь нет птиц.

– Есть, – возразила Майя, – Только их немного.

Словно в ответ, быстрая тень возникла над нами.

Большая чёрная птица мелькнула и опять растворилась в дымке.

Глава 4

Нам повезло.

Достигнув вершины оврага, выбрались в чистое поле.

Протопали ещё с километр и наткнулись на шоссе. Точнее – его подобие из растрескавшегося асфальта.

Дорога – куда хуже, чем та, у которой мы воевали с зомби.

Вероятно, «фоминские» не успели её починить. А может, и не собирались. Между островками асфальта густо колышется сорняк.

Такое впечатление, что последние три года дорогу вообще не использовали. Как там говорил Юрий Петрович? «Главные коммуникации разбомбили ещё в начале войны…»

– Теперь я должна идти первой, – вдруг сказала Майя.

– Это почему? – удивился я.

– Город близко. Здесь всё по-другому.

– Терновника тут нет, – заметила наблюдательная Ксюха.

– Бывает и кое-что интереснее, – криво улыбнулась Майя.

– Ещё интереснее? – моргнул я.

Спорить не стал. Пропустил её вперед.

Майя права. Кой-какой опыт у неё имеется.

И все равно, за её спиной чувствую себя неловко. Будто прикрываюсь ею от опасности.

Вдоль такой «трассы» я не ожидал блок-постов. Но спустя полчаса из тумана вырос силуэт здания.

Майя продолжала упрямо шагать. Даже прибавила ходу. Я нагнал её, поймал за плечо.

– Спокойно, – шепнула она, – Там чисто. Мы бывали здесь с Тимуром.

Новость – хорошая.

Мы не бредём вслепую, а движемся к цели.

Но рисковать глупо.

– Идём в обход. Уже не заблудимся.

– Нет, – прищурилась она, – Кое-что надо захватить. Там, внутри…

Сказала и двинулась прямиком к дому.

Я поплёлся следом. Ей виднее. Только, что за тайны? Мы ведь друг другу доверяем…

У входа я её опередил.

Она сердито насупилась. Я приложил палец к губам. И первым вошёл внутрь.

Не знаю, что здесь было до войны.

Придорожное кафе? Магазинчик?

Уже не разберёшь.

Внутренности здания сильно выгорели. Часть верхнего этажа обрушилась. Но лестница каким-то чудом сохранилась.

Майя к ней не пошла. Присела в углу и стала разгребать битый кирпич. Ксения бросилась ей помогать.

А я нервно вертел головой по сторонам.

Что—то было не так…

Хлопнул Ксюху по плечу. Ткнул пальцем вверх.

Она кивнула и застыла с АК наизготовку.

Легко и бесшумно я взбежал по ступенькам.

Не ошибся.

– Привет! – чумазое существо дружелюбно кивнуло. Так, словно не было нацеленного ему в голову автомата.

– Привет, – буркнул я, шаря взглядом по комнате.

Вроде, пусто. Только куча грязного тряпья слева от входа. Я слегка пнул тряпки ногой.

Ничего.

– Ты вовремя. Успел к обеду! – существо указало на открытую банку тушёнки. В руке у него была вилка. Охотничий нож лежал на кирпичах в стороне.

Всё оружие?

Слабо верится.

– Руки за голову! – скомандовал я.

– Ты чего, как не родной? – обиделось существо. Оно явно было женского пола. Хотя черты лица трудно разобрать под слоем пыли и сажи. А подробности фигуры скрывает мешковатое, грязное одеяние.

– Меня, кстати, Лери зовут, – уточнило существо. И как ни в чём не бывало, подцепило вилкой большой кусок тушёнки.

Ох.

Не хочется тратить патроны…

– Брось вилку. И подними руки!

Шорох слева за спиной – там, где лежит куча тряпья. Обернуться я не успел. Какой-то предмет мелькнул у моего виска.

– Эту, что ли? – виновато спрашивает Лери. Железная вилка подрагивает, воткнувшись точно между кирпичами.

Я не выстрелил. Не очень удобно палить, когда сзади тебе в бок упирается чей-то ствол.

Лери тянется к ножу.

Её пальцы останавливаются в воздухе.

– Замри, сука! – доносится злой голосок. Ксения успела. Держит незнакомку на «мушке».

И все мы застываем в немой сцене.

Откуда-то снаружи – нарастающий гул автомобильного мотора.

Fuck!

Кого это принесло?

Внутри должно оставаться до фига техники. Но Майя говорила, что зомби – слишком тупые…

Может, она не всё знает?

Сколько их было, когда город закрылся? Несколько сот? Тысяча?

Вдруг из тысячи наберётся десятка три «интеллектуалов»… Нам хватит.

Я смотрю в глаза Лери.

Она тут как-то завязана?

Вряд ли.

Тоже напряглась.

Хотя и не ясно, что больше её волнует. Приближающийся грузовик или нацеленный в неё автомат Ксюхи.

Гул мотора совсем рядом.

Ещё секунда и начинает удаляться.

Я осторожно поворачиваю голову. Интересно, всё таки, кто держит меня на стволе. Кто-то достаточно маленький, чтоб его не заметили в куче тряпья…

– Не дёргайся, – советует Лери.

– Сама не дёргайся! – огрызается Ксюха.

Я скашиваю глаза и обнаруживаю внизу, у себя за плечом, чью-то коротко стриженную макушку.

Гул мотора растворяется вдали.

Сейчас. Левым локтем и ногой…

– Жан, убери пистолет, – вдруг говорит Лери.

– Да, слушай старших, – кивает Майя, высовываясь из пролома в полу. Целится она в того, кто у меня за спиной.

«Старших?»

Доносится сердитое сопение. Я перестаю чувствовать ствол у поясницы. А потом и вижу «противника».

Тьфу! Совсем ты ослабел, Денис…

Передо мной – щуплый мальчуган лет одиннадцати.

– Медленно положи пистолет и отойди вон туда.

Пацанёнок выполнил. Я отфутболил оружие подальше в угол.

– Надеюсь, тушёнка была вкусная? – хмуро уточнила Майя.

– Супер. Ещё есть маленько, – успокоила Лери.

– Нехорошо брать чужое! – праведно возмутилась Ксения.

Ага. Кто бы говорил…

– И что дальше? – весело оскалилась Лери. Белозубая улыбка выделялась на чумазой физиономии.

– Разберёмся, – пробормотал я, мрачно рассматривая «Жана». Странная у мальчонки кликуха. Не очень идёт к русым волосам, грязной курточке и драным джинсам.

Майя окинула пленников долгим взглядом и сказала мне:

– Отойдём на пару слов, – сухо добавила для Ксении, – Будут рыпаться – стреляй.

Я спустился по лестнице.

Майя спрыгнула с груды обломков. Взволнованно шепнула:

– Это «газель» проезжала… И кажется, я её знаю.

– Кто внутри – мертвецы?

Она раздражённо поморщилась:

– Здесь нет таких машин. И номера… Через туман плохо видно… Но я…

– Говори толком.

– Это наши, понимаешь?!

Я моргнул. В окрестностях Болхова становится почти многолюдно. К чему бы это?

Майя сомнений не разделяла:

– Денис… Теперь у нас всё выйдет!

Отчаянный крик со второго этажа.

Мы вздрогнули, холодея.

Я первым бросился вверх по лестнице.

Глухой удар. Выстрел.

Когда я метнулся через дверной проём – всё уже было кончено. То есть, злая Ксения сидела на полу и, размазывая слёзы кулаком, материлась в пустой комнате.

Рядом валялись её автомат без магазина и початая банка тушёнки. Пистолет, вилка и нож исчезли.

Я замер, напрягая слух.

Где-то снаружи, в тумане хрустнула ветка.

Шаги удалялись.

Глава 5

Я прицелился на звук.

– Не надо! – шепнула Майя.

– Не буду, – хмуро кивнул, опуская автомат.

Вдруг вспомнил того пацана, который был с Кирилловичем. Они с Жаном – почти одногодки…

Раздосадовано буркнул:

– Теперь не догоним.

– Зачем гнаться? – пожала плечами Майя. – Всего лишь бездомные.

– Какого хрена они здесь делали?

– На несколько километров – единственное уцелевшее здание. Тем более – рядом с дорогой. Они тут ночевали, – Майя ковырнула ботинком груду тряпья: рваное одеяло, какие-то обноски.

– Думаешь, случайное совпадение? Это ведь не Москва! Здесь на зомби легче наткнуться…

– Денис, оставим их в покое, ладно?

– Не понимаю.

– Что именно? – сердито нахмурилась она, – В России сейчас миллионы таких… И если нельзя помочь, хотя бы не будем травить их, как зверей. Тем более, что аппаратуру они не тронули. Только тушёнку сожрали.

– Гады! – всхлипнула Ксюха, – Я не виновата… Этот мелкий – такой быстрый.

– Слишком, – кивнул я, – Они оба – чересчур ловкие.

– Станешь ловким, – вздохнула Майя, – Если захочешь выжить.

Я смолчал.

Что-то такое есть в её прошлом. О чём я не буду задавать вопросов…

– Уходим отсюда.

– Постой…

«Аппаратуру», невзрачную пластмассовую коробочку, Майя вернула на место. Только карту памяти вытащила и спрятала во внутренний карман. Опять упаковала «закладку» в кулёк. Присыпала осколками кирпича.

Я спросил:

– Оставляешь? Может в другой «точке» пригодится?

– Нет, – качнула головой, – Там ещё хватит памяти. Запись будет идти дальше. Так планировал Тимур. Это – словно сеть. Мы набросили её на город и регистрируем поля. Каждая «закладка» – на своём месте. Потом сольем данные и получим единую картину…

Майя умолкла, глядя куда-то в треснувшие кирпичи. Тонкие пальцы теребили кусок пластиковой обёртки.

– Тимур… был твоим парнем?

– Что? – вскинула ресницы.

– Думаешь о нём.

Майя прищурилась язвительно:

– А тебе какое дело?

Я опустил глаза. Согласился:

– Никакого…

– Может хватит? – не выдержала Ксюха, – Кое-кто собирался успеть в город до темна!

Иногда младший боец нашей команды удивляет хладнокровием. Совсем недавно она размазывала слёзы. А теперь уже прищёлкнула новый магазин. И деловито передёргивает затвор АК.

Я выглянул наружу.

Вроде чисто.

Тихо…

Сколько у нас времени?

Бог знает. Часов-то нет. Те кварцевые, которые Ксения ещё за периметром успела реквизировать у заурядного, не ходячего покойника – стоят намертво. Хотя корпус – без единой царапинки.

Я первым шагнул из дома.

Стоп.

Что-то чернело в траве недалеко от дороги.

Всмотрелся. И поднял автоматный «рожок». Тот самый, которого не хватило Ксении.

Повертел в руках и отдал хозяйке:

– Кажется, твоё?

Девочка скривилась. А Майя улыбнулась:

– Они – добрые. Могли и бы дальше выкинуть.

– Угу, – буркнула Ксюха, – Симпатичные, интеллигентные люди. Но если опять сунутся – застрелю!

Где-то через километр решили сделать привал.

Майя возражала. Я почти с ней согласился. Но глянул на усталое лицо Ксюхи и понял, что отдых нам нужен. В конце концов, если ещё кто нагрянет – пусть застанет нас в лучшей форме.

Отошли от дороги. Выбрали подходящую прогалину в кустах сирени.

Пользуясь ножами вместо ложек, доели остатки тушёнки. Кроме этого были овощной паштет, сухари и треть бутылки минеральной воды. Парочка «бомжей» тоже из неё пила, но сейчас не до брезгливости.

– Маловато, – сказала Ксения, выскребая сухарём банку из-под тушёнки.

– Терпимо, – усмехнулась Майя, – Когда догоним наших – отоваримся у них.

– Слушай, а почему ты сразу не тормознула «газель»?

– Боялась ошибиться.

После завтрака (или обеда) Ксения хотела вздремнуть:

– Детям полезен сон!

Жалко её. Всё таки полночи провела за рулём. Я глянул на Майю. В этот раз девушка была твердой:

– Нет.

После того, как проехала «газель», что-то изменилось в её интонациях – куда больше уверенности.

– Твои уже в городе, – капризно напомнила Ксения, – Сами справятся.

– Только я знаю места закладки аппаратуры.

– Радиодатчиков не ставили? – уточнил я.

– С радио тут – полный песец. Даже за сотню метров нет устойчивого сигнала.

– Интересный феномен, – пробормотал я, – Хорошо, хоть свет здесь проходит…

А каково будет ночью?

Без луны и звёзд. И где-то рядом – толпы ходячих мертвецов…

– Отправляемся, – решил я.

– Ещё пару минуток, – заныла Ксюха.

– Можешь дрыхнуть. Заберем на обратном пути.

– Нашёл идиотку! – пробурчала она, торопливо вскакивая.

Походный порядок оставался без изменений.

Майя – впереди. Я следом. Держусь ближе – всего в двух шагах…

Приятно, когда перед тобой – хрупкая, милая девушка. Которая даже с автоматом в руках движется плавно и грациозно. Сплошное удовольствие – наблюдать.

Но не сейчас, в предательском тумане…

– Майя, сколько отсюда до Болхова?

– Пару часов ходу.

– А сколько таких «точек» надо обойти?

– Мы сделали восемнадцать «закладок».

Ксения присвистнула.

– Тимур всё рассчитал, – добавила Майя, – У него была хорошая, подробная карта. Когда нарвались на «скорпионов» – успел её уничтожить, но я помню маршрут. Думаю, всё можно отыскать. И я… мы должны завершить операцию.

Я вздохнул.

Говорит о деле, а думает все равно о нём.

– Этак мы месяц тут проползаем, – буркнула Ксюха.

– Месяца у нас нет, – отозвалась Майя, – Но… успеем. Главное, наших найти.

Полчаса спустя неясный силуэт нарисовался из дымки.

Майя вздрогнула и застыла. Я её догнал. И хорошо разглядел то, что было впереди.

– Номера… те самые?

– Да, – выдохнула она.

«Газель» лежала у дороги – с нелепо задранными колёсами и смятой в лепёшку кабиной. Тонкая струйка дыма или пара поднималась над изувеченным радиатором, уходила вверх и сливалась с туманом. Если б не это – можно было подумать, что старенький грузовичок целую вечность валяется в заросшем сорняками кювете.

Никаких признаков жизни.

Я шагнул чуть ближе. Майя дёрнул меня за рукав:

– Не подходи.

– Тут мины? – шепнула Ксюха.

И правда, какая ещё сила могла это сделать?

Хотя… почему мы не слышали взрыва?

От фугаса такой мощности, кабину должно было разнести. А её наоборот – будто огромным кулаком припечатало сверху. И воронки – не видно. Только в зелёную кашу размазанная трава и осколки асфальта.

– Мины? – выдавила Майя, – Почти…

Присела и поискала что-то в дорожной пыли. Камешек.

Швырнула его.

Тот упал в зарослях репейника.

Подняла ещё один и опять бросила.

– Ты чего? – изумлённо пробормотала Ксюха. Майя не ответила. Девочка переглянулась со мной и покрутила пальцем у виска.

Я молча указал ей вперёд.

– Что? – удивилась она, – Там же ни фига…

Осеклась. Тоже заметила.

Это – на полпути между нами и «газелью». Листья лопуха кажутся огромными, неестественно изогнутыми. Словно отражёния в кривом зеркале. Так бывает, когда марево колышется над раскалённым асфальтом. Только это – не колеблется в потоках воздуха. А стоит неподвижно.

Что-то вроде линзы около полуметра в обхвате. Или прозрачного шара, зависшего над землёй.

Совсем безобидное.

Но именно туда хочет попасть камешком Майя. Только рука у неё дрожит.

Ксения спросила:

– А нельзя шагнуть ближе? Или вообще… ну его к чёрту! Плюнуть и обойти стороной…

– Нельзя. Обычно они висят гроздьями. Где-то рядом есть и мелкие.

Майя опять промахнулась и выругалась сквозь зубы.

Тут у меня лопнуло терпение. Я вскинул автомат и нажал спуск.

Глава 6

…Очнулся мордой в траве.

Приподнялся. Тряхнул головой. В ушах звенело. Глаза слезились.

Я оглянулся и увидел Ксюху. Ползёт на четвереньках. Что-то бормочет, только мне ни фига не слышно. Кажется, она в порядке…

– Майя! – позвал я. Собственный голос глухо вибрировал, будто кричишь в трубу, – Эй! Ты где?!

Кто-то схватил меня за шиворот. В чём дело? Я повернул голову и сильный удар опять уложил меня на травку.

– Кретин! Сумасшедший идиот!

Надо мной стоит Майя. И глаза её не обещают ничего доброго.

Я смотрю растерянно. В голове оживают причинно-следственные связи.

Автоматный выстрел. Вспышка света, бьющий по ушам хлопок. И рёв тёмной воронки, куда потащило Майю. Я едва успел схватить её за куртку. Дёрнул, оттолкнул. Упал, захваченный смерчем…

А сейчас эта милая девушка смотрит без всякой благодарности. Ещё и спрашивает:

– Почему ты такой идиот, Денис?

Что тут скажешь? Вопрос не из лёгких.

– Я ведь просила не соваться!

Она морщится. Умная блондинка. Но кажется, сейчас ей не хватает достаточно крепких слов.

Зато слова есть у Ксюхи:

– Мать вашу! Охренеть… Что это было?

– Тимур называл их «хлопушками». Неустойчивые гравитационные аномалии… Ты цел, Денис? Идти сможешь?

Трогательная забота. Особенно, после того, как сама дала мне по физиономии.

– Нормально, – выдавил я, вновь осваивая прямохождение.

Шагнул вперёд – туда, где совсем недавно болтался чёртов «пузырь». Что-то скрипнуло под кроссовками. Я присмотрелся и ощупал свою «разгрузку».

Так и есть. Из кармана вывалился запасной рожок к АК. Сейчас он лежит у меня под ногами. Неузнаваемый, раскатанный в блин. Патроны тускло блестят крупными «дынными семечками».

Тьфу. Был бы я ближе на пару метров…

Даже думать противно.

Я обошёл стороной огромную вмятину в земле. И увидел, что Майя – уже возле опрокинутой «газели».

– Эй! – забеспокоился я.

– Здесь чисто, – махнула рукой, – Благодаря тебе, сдетонировали все «хлопушки» в округе.

Во как! Можно собой гордиться.

Только на душе – неуютно.

– Странно, что мы не услыхали… когда их приложило.

– А внутри звуки вообще быстро гаснут. Уже за сотню шагов – тишина, – холодно объяснила Майя. И посмотрела в крытый брезентом кузов.

Там кто-то шевелится.

Ксюха подошла. Таращится любопытно и настороженно.

– Будь здесь и гляди в оба! – приказал я.

– Угу.

Вместе с Майей мы вытащили из кузова человека. Вроде дышит. Хотя вид у него не очень. Половина лица обожжена. Не сейчас, а давно… Рубцы и шрамы успели затянуться, сгладились и обросли кожей.

Ещё один раненый с забинтованной грудью – почти холодный. Неизвестно, авария тут причина или он и так был не жилец.

Угу. Поперёк борта – дырки. Свежие. Автоматная очередь…

Пока Майя возилась с пострадавшим, я аккуратно обошёл грузовичок.

Кругом пусто. А в раздавленную кабину и заглядывать не хочется.

Думаю, они въехали прямиком в аналогичный «пузырь». Что после такого останется?

Малосимпатичное зрелище…

Я вздрогнул.

Послышалось?

Нет. Кто-то застонал. Совсем рядом.

В кабине.

Я шагнул ближе. Сквозь деформированное окно высунулась рука. Дрожащая, в крови… Беспомощно заскребла по капоту.

– Эй, ты живой? – конечно, вопрос риторический. Чтоб понять, слышит он меня или нет.

– Помоги…

В сплюснутом окошке возникло бледное лицо. Небритый мужик лет пятидесяти. По контрасту со щетинистым подбородком, макушка у него гладкая, без единого волоска.

– Помоги… браток, – зрачки – внимательные. Но смотрит без вражды.

И правда, чего нам враждовать. Его заклинило внутри. Без посторонней помощи – фиг выберется.

– Руки-ноги целы?

– Кажется… Ногу чем-то прижало.

Удивительно, что его всего не придавило. И размазало.

Думаю, в последний миг водитель успел дёрнуть руль вправо. Это и спасло пассажира. Самому водителю повезло гораздо меньше…

Я сморщился, отворачиваясь. Проглотил комок в горле и хрипло обнадёжил незнакомца:

– Ты, это самое… Потерпи чуток.

Вернулся к Майе. Она проверяла кузов. Там больше никого.

Только ящики с продуктами. И оружие.

Оружия, кстати – до хрена.

Интересные люди путешествовали на этой «газели».

– Ты их знаешь? – кивнул на мёртвого и живого.

Майя качнула головой.

– Идём к кабине.

Пассажир был на месте. А куда ему деться? Тоскливо таращился изнутри.

– Привет, – вяло улыбнулся девушке.

– Знакомый? – шепнул я.

– Первый раз вижу, – она растерянно кусала губы.

– Ребята… У меня нога совсем онемела.

– Тебе как зовут?

– Владимир.

– А меня – Денис… Сейчас что-то придумаем.

– Там, в кузове… под скамейкой… есть инструмент.

Майя осталась. А я пошёл за орудиями труда.

Мужик не соврал.

Оснащены они богаче нас.

Лопата, топор, монтировка, молоток. И главное, «болгарка», электропила по металлу – на аккумуляторах, лезвие с алмазным напылением…

Зачем им это? Прямо не герои «подполья», а строительная артель.

«Вооружённый» до зубов, я вернулся к кабине.

Майя с Владимиром мило беседовали. Хорошая у неё выдержка…

Но что-то не так.

Какая-то острая складка пролегла в уголках её губ.

Майя глянула на меня и кивнула Владимиру:

– Извини… Мы сейчас.

Уже в сторонке, склонилась к моему уху и зашептала:

– Он – чужой!

– В смысле?

– Никого не знает! Понимаешь? Никого из наших.

Я прищурился:

– Может тебе не доверяет? Есть у вас… пароли?

– Какие там пароли! «Газель» – Лёшки Соловьева. А он про Лёшку и не слыхал. Несёт всякую чепуху…

– Это не доказательство. Мало ли, что ты несла, когда угодила в лапы к «фоминским».

Девушка хмурится. Воспоминание не из приятных.

– Всё не так, Денис… Какого чёрта они гнали? Ведь Тимур уже здесь бывал. Он составил карту для наших. Тут полно «пузырей». Самое поганое место на всей дороге. А этот… Владимир… ни хрена не знает!

Я оглянулся на кабину:

– Ладно. Сначала вытащим. Потом разберёмся.

Операция – почти хирургическая. Во-первых, желательно лишний раз не травмировать «пациента». Во-вторых, вся кабина забрызгана кровью. И тем, что осталось от водителя. О, господи! Словно куски фарша… Густой запах держится в воздухе.

Спокойно.

Работай, Денис, не от отвлекайся.

Искры летят из под лезвия «болгарки». Металл кабины режется без особых усилий. Инструмент – что надо. Таким и броневую сталь возьмёшь…

Ещё чуток…

Главное, не принюхиваться. И не смотреть куда не надо.

Вот и хорошо.

Уже не мутит.

– … а вы пешком? – пытается поддерживать беседу Владимир.

Я отмалчиваюсь. Сейчас – не до разговоров.

Майя, которая гуляет в стороне с автоматом наизготовку, отвечает односложно:

– Угу. Пешком.

– Знаете эти места?

– Немного.

– А мы… сунулись, как лохи. Думали, проскочим.

– Куда ж вы торопились?

– Не куда, а от кого… Налетели на здешних… Мерзость. Ходячие покойники… Вам они попадались?

– Тут много всего… разного, – уклончиво отзывается Майя.

– А мы чуть в портки не наложили. Так по нам шмаляли! Едва ноги унесли…

Интересно, это из-за нервов его на болтовню пробило? Или все таки пытается отвлечь Майю?

Я продолжаю возиться с «болгаркой». И краем глаза наблюдаю за «пациентом». Взгляд у него цепкий. То и дело косится куда-то в дымку.

Нехорошо, братан. Тебе помогают, а ты…

Надеешься на третьего выжившего?

В кузове имеются окурки – «Chesterfield». Свежие.

Раненому явно было не до курения. Обожжённый инвалид в ветхих обносках?

Вряд ли.

Был и третий.

Хотя… Почему был?

Он есть.

Последний росчерк лезвия. Кусок кабины вываливается. Владимир ещё скрючен в неудобной позе.

– Готово! – объявляю я. И поднимаю «болгарку» вверх. Теперь диск вращается в сантиметре от его шеи. Одно движение и…

– Ты чего? – Владимир испуганно моргает.

– Зови своего друга. Хватит ему отсиживаться в кустах. Места здесь поганые. Трудно одному. Держаться лучше вместе.

– Правду говоришь, – скалится Владимир и хрипло добавляет, – Эй, Индеец, выходи!

Трещат ветки. Из сизой пелены проступает фигура. Высокий, длинноволосый парень с худым, обветренным лицом. В руках у него «калашников». Парень небрежно кивает:

– Мой почтение!

– Здравствуй, – фальшиво улыбается Майя.

Оба держат друг друга на прицеле.

– Хватит, – морщится Владимир, – Индеец, убери автомат.

– Пусть сперва она…

– Обязательно, – недобро щурится Майя, – Только расскажи, что вы сделали с Лёшкой Соловьёвым?

– С кем?

– Под дурачка не коси!

– Не знаю я таких, – бормочет Владимир. Физиономия у него удивлённая, – Эй, Денис, уйми свою девку.

– Соловьёв – это хозяин машины!

– Вот оно что… – понимающе лыбится, – Извини, милая. Машину мы взяли… на время. Хозяина пальцем не тронули. Слово даю!

Правду говорит? Или врёт?

Не люблю гадать.

Лезвие – у его шеи.

Одно движение и…

– Индеец, опусти автомат! – повторяет приказ Владимир. Что-то другое в его голосе. Льдистые, колючие нотки.

И длинноволосый выполняет. Ствол – в землю.

Я выключаю «болгарку».

– Давно бы так! – Владимир нервно потёр шею.

– Не люблю, когда подкрадываются, – я дал ему руку, помогая выбраться из остатков кабины.

– Индеец? Он – такой… – кивнул «пациент», приглаживаю лысину. Мы опустились на травку. Владимир с наслаждением вытянул ноги – кажется, кости у него целы. Обернулся к длинноволосому:

– Не маячь! Сядь!

Тот подчинился. Ясно, кто в этой компании главный.

– Странное у него имечко, – прищурился я.

– Кликуха, – с усмешкой поправил Владимир, – Имена – пережиток тоталитаризма. Меня, например, кличут Султаном.

– Царственная особа?

– Нет. Простой бригадир.

Ага. «Бугор», «пахан»… И куча милых синонимов.

Повезло нам с кампанией.

Неизвестно, кто лучше… «зомби» или эти. Может, я ещё пожалею, что его освободил. Но сперва – информация.

– Почему вы взяли именно лёшкину машину? – хмуро поинтересовалась Майя.

– Выбор был не богат. В Оладьино не так много целых грузовиков.

– А что с Лёшкой?

– Понятия не имею.

Султан наблюдает за мной сквозь ласковый прищур.

Мой АК106 лежит на травке рядом. Сижу я удобно. Прикрыт от Индейца бригадиром. Кстати, хитрая девочка Ксения выглядывает из-за кузова. Если, что подстрахует.

– Как там остальные мои ребятки? – покосился Султан.

– Один – готов.

– Тот, что был ранен?

– Да.

– Лось. Мир его праху. А второй?

– Жить будет.

– Молодец, – улыбнулся бригадир, – Крот – умный мужик.

– И зачем такие умные люди сунулись в такую паршивую дыру?

– За тем же, что и вы.

– Серьёзно?

– Ты – сметливый парень, Денис… Раскинь мозгами. Почти двести штук на пятерых – это прилично.

– Штук чего? – вмешалась Майя.

– Странная она у тебя, – подмигнул Султан, – Баксов, девочка. Родных, зелёненьких…

Кое-что проясняется.

Вот откуда грандиозный наплыв общественности. Сначала бомжи… Теперь эти.

Едва разбежалась фоминская охрана – мародёры хлынули, будто грязь из помойного ведра. Этак, скоро и зомби перестанут справляться.

– Пить дайте, – попросил Султан.

Я махнул Ксении. Она притащила бутылку – одну из тех, что были в кузове.

Щетинистый кадык жадно вздымался и опадал. Минералка булькала, стремительно исчезая в лысом. Капли воды стекали ему за воротник.

Я выдержал паузу и удивлённо вскинул брови:

– Откуда тут взяться деньгам? Ты не ошибся, Султан?

Он вытер рот рукавом:

– Давай без понтов, ладно? Даже если б я не знал, всё просчитывается на раз. В Болхове торчало шестьсот «скорпионов», около тысячи – строителей-турок… Успели открыть два продуктовых магазина и кафе. Плюс вполне активный бордель. Всё – за наличные. А пятого числа у «фоминских» была зарплата – как раз в тот день, когда это случилось. Броневик с деньгами успел доехать. БТР сопровождал их до самого города. И та же машина должна была увозить выручку… Деньги остались внутри. Все – до цента!

– Значит, ты ждал удобного часа…

Он усмехнулся:

– Ты тоже клювом не щёлкал.

– Когда сюда ехали, у периметра – никто не маячил?

– Фоминским теперь не до того.

– А других… там не было?

– Кто там может быть? Денис, если и проворачивать дела – то сейчас! В районе такое творится… – он качнул головой, – Полиция и «оборона» – все на ушах. Им некогда охранять мёртвые города.

– А что творится в районе? – уточнила Майя.

– Дорогая, ты с луны упала? Война кругом – будто три года назад. Всё с Устюгино началось. Потом – фоминская крепость. И в соседней области тоже… Будто кто у бензина чиркнул спичкой, – он плюнул на траву, – Осень будет жаркой. Проснулись, мать их, партизаны.

– С Фоминым разобрались не они, – коротко уточнил я.

– Откуда знаешь?

– Слыхал.

– А кто ж тогда? В этот раз они серьёзно взялись. Утром в Плещеевске напали на комендатуру. Комендант, как резаный, визжал по рации – требовал подкреплений.

– У тебя есть полицейская рация?

– Была… – вздохнул Султан. И покосился в сторону разбитой «газели».

– Они освободят Плещеевск! – пробормотала Майя. В глазах у неё плясали радостные огоньки.

– Освободят? – хмыкнул Султан, – Да. Может быть. Дня на два. Пока «юсовцы» не перебросят туда «морпехов».

– А если начнётся в другом месте? – раздался низкий незнакомый голос, – Морпехов ведь может не хватить…

Я повернул голову.

Обожженный бандит стоял, придерживаясь за кузов машины. Рядом переминалась растерянная Ксения.

– Крот, мерзавец, очухался? – улыбнулся Султан.

– Не могу пропустить интересный разговор, – странная у него манера. Глядит куда-то сквозь собеседника единственным глазом. На втором глазу у него большое бельмо, – Здравствуйте. Вы тоже думаете – что-то настоящее будет?

Майя неуверенно пожала плечами. А Султан вздохнул:

– Расслабься. Если не хватит «морпехов», тогда пригонят поляков. Или украинцев. Мало у «янкесов» пушечного мяса?

– А если вся страна запылает?…

– Не надейся, – буркнул бригадир, – Человек – трусливое животное.

– Человек – не животное, – сухо заметила Майя.

– Оригинальная мысль, – улыбнулся Крот. Шагнул ближе и едва не упал. Споткнулся на ровном месте. Беспомощно зашарил перед собой руками.

Я вдруг понял, что он не видит. Ничего.

Слепой уголовник?

Какого хрена они его сюда притащили?

– Извините, – выговорил Крот, снова обретая опору в опрокинутой «газели», – Человек – не животное… но иногда так хочется быть зверем – сильным и ловким.

Султан поморщился, отвернулся. Нацелил в меня пристальные зрачки:

– Ну что, Денис, договорились?

– Двести штук на пятерых? А ведь нас шестеро.

– Кто ещё? – усмехнулся бригадир.

– Она, – кивнул я на Ксюху.

– Ты серьёзно?

– Эй, девочка, кажется тебя хотят обидеть!

– Пусть только попробуют, – хмуро ответила Ксения. И выразительно дёрнула автоматным стволом.

Глава 7

Втроём – я, Индеец и Султан – занялись разгрузкой «газели». Майя дежурила с АК наизготовку. То косилась в сторону машины, то нервно всматривалась в туман.

А Ксюха выглядела беззаботной. Сейчас отдыхала на травке рядом с Кротом. Слепой бандит делился взглядами на жизнь:

– … Компьютеры – бич нашего времени. Дети воспитаны на «стрелялках», а сами даже таблицы умножения не знают.

– Калькуляторы – бич нашего времени, – с усмешкой уточнил Султан.

– Не лезь. У нас тут серьёзная беседа.

– Я знаю таблицу умножения! – обиделась Ксюха, – Двести штук на шестерых – это будет… где-то… тридцать три тысячи баксов каждому.

– Умная девочка, – похвалил Султан.

– Испортили ребёнка, – вздохнул Крот, – Скажи, милая, ты хоть одну нормальную книжку в жизни осилила? «Гарри Поттеры» и другая лабуда не в счёт!

Ксения насупила брови:

– Я читала… этого… Толстого.

– Неужели «Войну и мир»? – обрадовался слепой бандит, – Как тебе понравился образ Болконского?

– Мне понравился образ Буратино.

– Хм-м…

– А чё? Нормальный пацан, – удивилась Ксюха.

– Даже не человек!

– Ну и что? Он – вроде Терминатора. Только деревянный.

– Да он за пять монет родного папу Карло чуть не продал!

– Когда это?

– Букварь барыге толканул? На Поле Чудес отправился, разбогатеть вздумал, сопляк!

– Ты – злой, – осуждающе вздохнула Ксения.

– Я – умный… Хочешь расскажу историю?

– Сказку?

– Нет, то, что сам видел.

– Но ты же…

– Да. Сейчас. А когда-то… Однажды весной я шёл по Москве. На углу Дурова и проспекта Мира была огромная толпа… Сначала решил – «гуманитарку» раздают. Но толпа была необычная – одни здоровые мужики. Они теснились, ругались и записывали номерки на ладонях. Кто-то даже подрался. Я спросил и мне ответили: «Пятьсот баксов в месяц. А ещё паёк. Но ты, инвалид, даже не пытайся. Все равно не возьмут. Тут конкурс больше, чем в МГИМО!»

– Пятьсот баксов – это много, – пробормотала Ксюха.

– Они тоже так думали, – улыбнулся Крот, – И все хотели оказаться в Стране Чудес…

– Что это было?

– Очередь в вербовочный пункт полиции.

Ксения озадаченно шмыгнула носом.

Султан хихикнул:

– В детстве они все фанатели от сказок. И потому, выросли дебилами… Крот, не грузи ребёнка!

– Да я не гружу… Так воспитываю помаленьку.

– Не надо меня воспитывать. Я уже взрослая!

– А «Золотой Ключик» – не читай. Лучше найди…

– Журнал «Плэйбой»! – вставил Индеец.

– Это скучно, – вздохнул Крот, – «Незнайка на Луне» – куда интереснее.

Длинноволосый заржал.

Майя скривилась.

Поманила меня рукой. Сердито шепнула:

– Зря ты с ними связался. Отморозки! И лёшкину машину угробили…

– Тихо, – я дружески провел ладонью по её волосам.

– Ты что? – растерянно моргнула.

– Просто, ты – моя девушка.

– С каких это пор?

– Не дёргайся. Индеец смотрит.

– Получит пулю.

– Расслабься. Здесь, внутри – они нам нужны. И мы им – тоже.

Еда, боеприпасы – то, чего не было у нас – у «бригады» имелось в избытке.

Рассовали добро по рюкзакам. Кое-что из инструмента тоже взяли. Пять рюкзаков вышли довольно увесистыми. А на долю Ксюхи будет подсумок с патронами и гранатами.

Разумеется, ещё и оружие – у каждого.

Султан окинул задумчивым взглядом груду барахла.

– Чего тянем? – пробурчал Индеец, – Пора сваливать!

– Лося надо похоронить.

– Ему теперь все равно.

– А нам – нет.

Юноша нервно сплюнул:

– Дождёмся на свою голову!

По очереди работая лопатой, вырыли рядом с опрокинутой машиной неглубокую яму. Положили тело и присыпали землёй.

– Хватит, – решил Султан. И воткнул в изголовье ветку.

Мы навьючились рюкзаками.

Когда проходили мимо кабины, Индеец скривился:

– Хоть этого не надо закапывать.

Султан глянул на останки водителя, багровевшие среди расплющенного металла:

– Зачем? У него и так – крепкая гробница…

Дальше двигались молча.

Майя – во главе колонны. Следом – Султан. Крот придерживался за рюкзак «бригадира». Индеец – впереди нас с Ксюхой.

Я покосился на девочку. Несмотря ни на что, выглядела она бодро. Ещё бы, наши скитания обрели долгожданный материальный смысл. Хотя вряд ли сейчас думает о деньгах. Скорее о тех банках тушёнки, которыми набиты рюкзаки…

Темп взяли хороший.

Его задавала Майя. Она, единственная, знала маршрут.

Спустя полчаса из тумана выросло ограждение. Высокое – метра три. И сплошное. Колючая проволока тянулась поперёк дороги – вправо и влево, теряясь где-то в дымке.

А ещё впереди маячили смутные очертания домов.

Мы залегли, всматриваясь.

– Это уже Болхов? – шепнул Султан.

– Южная окраина, – кивнула Майя.

– «Скорпионы» тут есть?

– Не должны. Ближайший блокпост – в километре. До того как город закрылся, округу облетали вертолёты. Теперь их нет. Ещё, вдоль всего периметра – датчики движения. Но электроника давно сдохла.

– «Трупы» не уходят с блокпостов?

Майя смерила Султана оценивающим взглядом:

– Иногда можно напороться.

– А ты давно здесь бывала?

– Не твоё дело.

Он хмыкнул.

– Не спорь с женщиной, – вмешался я, – Лучше скажи, броневик – у центральной конторы? Там же – толпа зомби.

– Не думаю… Доехать они не успели. Город закрылся около восьми утра. А в контору прибывали в 8.15. Ездили, точно, как по расписанию… Искать надо где-то на улицах.

– Денежки-деньжата, – прошептал Индеец, будто мантру. Глаза у него плотоядно блеснули.

Среди этой троицы угадывать его мысли легче всего. Да, что там гадать – читай, словно в книге. Простые и незамысловатые, как фразы из армейского разговорника…

Я отвернулся.

Двести штук – жирный куш.

Что будет, когда найдём чёртов броневик?

Наши «друзья» перестанут в нас нуждаться?

Очень возможно.

Такой волнующий момент лучше не торопить…

За пару десятков шагов от дороги, обнаружилось аккуратное отверстие в изгороди – почти незаметное среди высокой травы.

– Хорошо, – одобрительно прищурился Султан.

Один за другим мы стали переползать на ту сторону. И только тогда разглядели… нечто.

– Ух ты, – удивилась Ксюха.

Больше всего оно похоже на серебристую паутину.

От верха изгороди едва различимые нити тянутся к земле и ближайшему дому. Ажурное плетение заполняет воздух между колючей проволокой и стеной. Лишь у самой изгороди есть свободные промежутки. В одном из них мы и находимся…

Удивительно.

Ветер играет стебельками, а тончайшая паутина даже не шелохнётся.

– Это опасно? – спросил Султан.

– Не знаю, – пробормотала Майя, – Раньше здесь такого не было.

– Вернёмся, – решил я, – Проделаем другую дыру в заборе…

Хрустнула ветка.

Где-то далеко.

В тумане, у нас за спиной.

Я оцепенел. И явственно разобрал нарастающий гул.

– Машина? – предположил Султан.

– Не похоже, – качнул головой Крот.

В следующее мгновенье, рёв ударил по ушам. Огромный зыбкий силуэт колыхнулся в белой пелене. И стал приближаться – с противным чавкающим звуком.

– Что за херня? – побледнел Индеец.

– Не знаю, – выдавила Майя.

Опять донёсся рёв – низкий и тоскливый до жути.

Тут у длинновоосого сдали нервы. Он бросился к дому – прямо на «паутину».

Майя едва успела поймать его за куртку. Подсечкой уложила на траву. Только ствол автомата в руке бандита задел тончайшую нить. И отвалился – будто срезанный лезвием.

– Мать вашу… – вырвалось у Султана.

По ту сторону изгороди возник еще один силуэт. Этот не ревел. Что-то огромное, тёмное надвигалось из тумана – с вполне конкретной целью.

Целью были мы.

– Уходим, – шепнула Майя.

– Куда? – буркнул Султан. Его винтовка М16 сейчас выглядела беспомощной «пукалкой».

– Там можно проползти.

Майя скинула вещмешок, легла на траву, поднырнула под ажурную вязь…

Я затаил дыхание. Ксюха сжала мою руку.

А секунды спустя мы уже ползли следом, втискиваясь в изгибы рельефа.

Трава пахнет едко и пряно. Старые загрубелые стебли царапают лицо.

Это мелочь. Плохо, что «паутина» растёт неровно. Иногда зазор – широкий, хоть на корточки становись. А чуть дальше – боишься дыхнуть глубоко. Врастаешь в суглинок. И мечтаешь стать плоским, как камбала…

Рюкзак, примотанный лямкой к ноге, я волоку за собой.

– Ай! – доносится голосок Ксении. Она – впереди.

– Что с тобой?

– Нормально.

– Осторожнее, – шепчу я, – Успеем.

Позади трещат ветки.

Земля подрагивает, будто что-то тяжелое катится за нами….

Я не оглядываюсь.

Дальше «паутины» оно не сунется.

Не должно.

Чуть правее, я слышу дыхание Султана. Кажется, Крот с ним… Он его не оставил.

До стены дома ещё пара метров.

Майя уже одолела это расстояние. Поднялась, развернулась с автоматом наизготовку. Всматривается куда-то поверх наших голов.

Индеец извиваясь, как червь, проползает последние метры. Свой рюкзак он давно бросил. Выныривает из-под «паутины» и бежит.

Скрылся за углом, сучонок…

Ксюха тоже выбирается на свободу. Рукав её куртки лишился изрядного лоскута материи.

Девочка занимает позицию рядом с Майей.

Противный хруст – где-то за моей спиной.

Кажется, хрустят столбы проволочного ограждения…

Автоматы в руках девчонок оживают одновременно.

«Паутина» слегка колыхнулась.

Последняя ажурная арка над моей головой – красивая и смертельная. Я одолеваю её, подарив напоследок кусок клапана рюкзака. Вскакиваю, разворачиваюсь…

Ничего.

Чуть покосившееся ограждение с провисшей кое-где «колючкой».

След на примятой траве.

И удаляющийся шелест где-то в тумане.

Султан и Крот последними выбираются на волю. У слепого бандита не хватает изрядного куска шевелюры. Но кажется, остальное – цело. Я даю ему руку, помогая встать.

– Вы видели? – хрипло спрашивает Султан.

– Угу, – кивает Ксения.

– На что это похоже?

– Не знаю, – честно отвечает она. И зябко передёргивает плечами.

Майя добавляет:

– Что-то бесформенное. Блестит, как грязь… И очень-очень большое.

– Крупнее, чем грузовик?

– Неизвестно. В дымке мало что разглядишь. Кажется, большая его часть была скрыта… А к забору тянулось что-то вроде щупальца.

– Пули его остановили?

– По-моему, оно их даже не заметило.

– Значит, дело в «паутине».

Мы смотрим на прозрачную вязь. В тумане она едва угадывается.

– Полная ерунда, – бормочет Султан, – Это ж противоречит законам физики…

– Ты и в этих законах разбираешься? – усмехается Майя.

– Не надо язвить, детка. Я по образованию инженер-электронщик.

– Проклятое место! – доносится рядом ещё один голос – Поганое…

– А-а, – недобро мигает Султан, – Вернулся… – и коротко, почти без замаха бьёт Индейца в живот. Вроде не очень сильно. Но длинноволосый беззвучно складывается пополам.

Хороший удар. Особенно для инженера-электронщика.

Индеец, корчится, оседая на землю. Султан несколько раз пинает его башмаком.

– За… что?

– Ты знаешь, падаль!

И опять башмаком – в морду.

– Перестань! – кричит Ксюха. Она хватает Султана за рукав.

Куда ты лезешь, девочка?!

Я шагаю ближе. Если он хоть пальцем её тронет…

Бригадир оглядывается и вдруг становится спокойным – будто, он и раньше внутри был холодным, как лёд.

– Глупышка… Можно пожалеть врага – нельзя труса и предателя.

– Прости… Султан, – хрипит, выплёвывая кровь Индеец, – Я искуплю… За тебя… кого хочешь порву!

– Увидим, – сухо кивает бригадир, – А пока… тащи сюда рюкзак – тот, что бросил.

Юноша ползёт назад под «паутину». Кажется, он даже рад, что так всё закончилось.

Остальные отдыхают на скамеечках у дома.

После того, что было – заурядные деревянные скамейки с облупившейся краской выглядят почти фантастически.

– Знаете, – говорит Крот, – Интересная мысль не даёт мне покоя…

– Точно, – торопливо кивает Ксения, – И мне жрать охота!

– Я не об этом. Я о взаимосвязи всего сущего.

– Тьфу, – морщится девочка.

– Так устроена природа – каждый занимает в ней отведённое место. Кроме человека, конечно. У разумного существа всегда есть выбор…

– …Помойка или кладбище, – с усмешкой подсказывает Султан.

– Хотя бы так, – кивает Крот, – Если проанализировать то, что мы… вы видели… Где для этих тварей место в биоценозе?

– Какие ты умные слова знаешь, – удивляется Ксюха.

– Им ведь тоже надо жрать. Чем крупнее размеры, тем больше надо еды.

– А вдруг они вегетарианцы?

– Хочешь проверить? – улыбается Крот.

– Фигушки! – ёжится Ксения.

– А мне по барабану, чем они питаются, – вздохнул Султан, – Главное – чтоб не нами.

Глава 8

Индеец приволок не только свой рюкзак – ещё и оставленный в ходе отступления пулемёт РПК, с диском на 75 патронов. Раньше его нёс Крот. Сейчас пулемёт достался самому Индейцу. Это в придачу к его «узи».

Клочья волос и одежды, угробленный «калашников» Индейца – общие потери не такие уж большие.

Но впереди – целый город.

Оказывается, зомби с автоматами – не самое худшее в этой жизни.

Размеренным, неторопливым шагом мы двигались по тротуарам с обоих сторон улицы. Старались смотреть под ноги. И обходили траву, пробивавшуюся через трещины в асфальте.

Тут, у окраины, Болхов казался пустым и давно заброшенным. Чёрные окна с треснувшими от морозов стёклами. Грязь, мусор… Иногда попадались выгоревшие изнутри бетонные коробки.

Машин на улицах почти не было. Вероятно, движение в городке не отличалось особой интенсивностью. Но у перекрёстка мы увидели две столкнувшиеся легковушки. Поношенная «тойота» и «ваз» – изрядно помятые.

Случилось это тогда – больше трёх лет назад. Оба автомобиля укрывал толстый слой пыли.

Я осторожно подошёл ближе.

Так и есть. Внутри – пусто. Дверцы аккуратно вырезаны…

Странно. Вряд ли у жителей было время убирать раненых. Американский десант высадился сразу после «спец-бомбардировки».

И, кстати, где воронки от бомб?

Дома стоят практически целые. Чертовщина…

Может, бомбили только отдельные строения?

Тогда почему нет следов эвакуации? Я ведь знаю, что бывает в таких случаях: оставленный на улицах домашний скарб, у обочин – заглохшие машины и везде разбросанные ветром бумажные клочья…

Этого нет.

Так же, как и останков людей. Куда делись тридцать тысяч?

Будто город аккуратно «почистили» – американцы или ценитель экологии Фомин. Кто-то убрал почти всё, что напоминало о жителях.

Вроде, правильно. Но муторно от этой «санитарии».

Болхов выглядит огромным, запылённым надгробием. И совсем не похож на город из моего сна…

– Уже смеркается, – сказал я, – Пора искать ночлег.

Султан не хотел откладывать главное с его точки зрения:

– Доберёмся ближе к центру. Там и заночуем.

Небо нас рассудило.

Оно стало тускнеть. Почти на глазах.

Султан выругался, рассматривая циферблат своих механических часов:

– Ещё же есть время!

– Часам здесь лучше не доверять, – сказала Майя, – Давайте, вон в тот дом. Оттуда хороший обзор.

Кругом – обычные жилые кварталы. Точнее, были жилыми. Когда-то…

Мы двинулись к крайнему подъезду панельной девятиэтажки.

Тут притормозили. Стальная дверь с вырезанным кодовым замком была распахнута. В тамбуре – темно. Майя посветила внутрь фонариком. Кажется, никакой «паутины» или «пузырей».

– Чисто, – сказала девушка.

По привычке она хотела идти первой.

Султан поймал её за плечо:

– Отойди-ка… И вы – тоже!

Достал гранату, выдернул кольцо, швырнул её внутрь и захлопнул железную дверь.

Взрыв показался не очень сильным.

Но когда мы опять глянули внутрь, сквозь клубы пыли в луче фонарика обнаружили разбрызганную по стенах и потолку зеленоватую жижу. Будто какую-то студёнистую дрянь вдребезги разнесло гранатой.

– Вот херня, – выругался Султан.

– Что там такое? – заинтересовался Крот.

– Уверяю, ничего хорошего.

– Надеюсь, что оно не нас поджидало? – пробормотал я.

– Надейся, – подмигнул Султан. И глянул на Майю, – А хвасталась, что всё здесь знаешь.

Она поморщилась и выдавила:

– Спасибо.

На лестнице было светлее. Поднимались мы медленно. Остановились на площадке третьего этажа.

– Выше нет смысла, – решил Султан, – Если что, придётся драпать через балконы. А альпинисты из меня и Крота неважные.

Двери квартир были открыты. У металлических – аккуратно вырезаны замки. Деревянные – выбиты вместе с петлями.

Мы выбрали стальную дверь. Окна квартиры должны были выходить в сторону центра.

На этот раз обошлись без гранаты.

Посветили фонариками в прихожую. И первым пустили внутрь Индейца.

– Тебе полезно, – усмехнулся Султан, – Тренировать храбрость.

Тот слегка изменился в лице. Но всё таки шагнул вперёд.

– Никого, – доложил изнутри.

Квартира была трёхкомнатная. Хотя не слишком обширная – стандартной советской планировки. Мы проверили все комнаты. Без сюрпризов. Толстый слой пыли и ни единого следа.

– Уютно, – сказал Султан. Смахнул пыль и опустился в просторное кресло. Мебель и вся обстановка были нетронуты – даже тарелки остались целёхонькие на столе. Будто хозяева на минутку выскочили из дома. Да так и не вернулись.

Индеец открыл сервант. Порылся внутри и обнаружил серебряные ложки. Радостно взмахнул ими в воздухе:

– Смотри, Султан!

Тот лениво зевнул:

– Угу. Оставь себе.

Индеец торопливо сунул ложки в карман:

– А красиво жили. Богато. Видео-панель на полстены… Неужели до нас тут никто не шерстил?

– При Фомине? На фиг ему твои ложки и панели.

– А раньше?

– Раньше – «юсовцы». Но у них были свои заботы. Обнесли город «колючкой». И долго обеззараживали территорию. Говорят, при бомбёжке какие-то химикаты взорвались…

Да, «химикаты».

Хорошая версия для местных…

– Это что, юсовцы квартиры вскрывали? – удивился Индеец.

– Наверное, – кивнул Султан, – Какая нам разница? Ты не мельтеши… Расслабься. Мы своё возьмём.

– И чужое – тоже, – съязвила Майя.

– Неправда. Больше, чем судьбой определено – не урвешь. Тут у каждого свои цифры, – прищурился бригадир, – У кого миллиард. А кому и рваного бакса не видать.

– Ты даже судьбу деньгами меряешь?

– Не я – её. Она. Взвешивает и отмеряет.

Мы заклинили внутреннюю деревянную дверь шкафом из прихожей. Сверху водрузили эмалированную миску. Если кто-то начнёт к нам ломиться, миска будет вместо сигнализации. Загремит так, что мёртвого разбудит.

– Это для подстраховки, – объяснил я, – Все равно надо выставить караул.

– Конечно, – согласился Султан, – Полночи – твой, полночи – мой.

– Я – первая! – вызвалась Майя.

– Вторым будет… Индеец.

Кто бы сомневался.

– Мы слегка нашумели гранатой, – пробормотал Крот, – Нас не будут разыскивать?

– Вокруг – никого, – успокоила Майя, – А звуки быстро гаснут. Уже за квартал ничего слышно.

– А если всё таки услышали?

– Разложенцы – они ведь не люди. Причинно-следственных связей не строят… Главное, не попадаться им на глаза.

Ксения подошла к окну. Осторожно высунулась из-за шторы:

– Смотри-ка, туман стал реже… И небо видно. Чуть-чуть.

– Это бывает, – кивнула Майя, – К ночи.

– Там есть звёзды? – вдруг спросил Крот.

– Угу. Пару штук проглядывает, – ответила Ксюха, – Но ещё слишком светло.

Слепой бандит шагнул к окну. На ощупь повернул ручки и приоткрыл створку. Вдохнул прохладный вечерний воздух:

– А улица?… Расскажи, что ты видишь.

– Что тут рассказывать? Обыкновенная. Кафешка вон – «Тополёк». Скверик с детской площадкой. Качели, горка… Магазин «Продукты»… Смешно. Там на вывеске одна буква – кривая. Эй, ты чего? Чего плачешь… дурак?

– Извини, – улыбнулся Крот, – Я точно… старый дурак. А это – мой город.

Глава 9

Ужин был не слишком изобильный, но сытный. Тушёнка, хлеб, немного свежих огурцов. Индеец нашёл в кладовке банку консервированных помидор. Более чем трёхлетней давности, но внешне довольно аппетитные.

Индеец сглотнул слюну. Но Султан вздохнул:

– Не будем рисковать. Тем более на ночь.

– Хоть продегустируем, а?

– Дегустатор выискался. Что б ты потом полгорода обгадил?

Индеец притих. Видимо, было что вспоминать.

А вот найденная там же свиная тушёнка, исходя из даты, была вполне годная. Её сразу определили к остальным нашим запасам.

Бутылку коньяка «Коктебель» беречь не стали. Выпили на четверых. Шоколада и лимона не было. Поэтому закусили варёными яйцами с луком. Майя от коньяка и лука отказалась.

– Зря, – удивился я, похрустывая луковицей, – Тебе полезно. Тут ведь сплошные витамины.

Иногда мне сложно уловить женскую логику.

Или запах ей не приятен? Чтоб его отбить, я пополоскал рот медицинским спиртом. Султан поделился содержимым фляги.

Спирт я уже не закусывал. Запил водичкой.

К окончанию ужина, на улице стемнело.

Всех клонило в сон.

Бригадир и его люди остались в гостиной. Для нас отвели спальню в конце коридора. А Майя заняла пост. Присела на стул рядом с входными дверями. АК106, пара гранат – что ещё нужно девушке, чтоб скоротать время.

– Зови, если чего, – шепнул я.

– Обязательно.

Кажется, отвык я от спален. Ночую бог знает где… Стога сена, подвалы, а то и вовсе под открытым небом.

Устал я от романтики.

Меланхоличным взглядом окинул комнату. Паркет, ковры на стенах и на полу, обои в цветочек – такое всё обыкновенное. И уютное. Бра тут не включишь, но даже в свете фонарика, комната выглядит, как ожившая мечта. Мечта о покое.

Если смахнуть пыль и забыть обо всём. Представить, что там, за окном обыкновенный город… Наверное, я бы неделю отсыпался.

– Тут мило, – озвучила Ксюха.

Плотные шторы мы задёрнули. Снаружи высокое дерево, но лучше не рисковать.

Под покрывалами, одеяла и простыни оказались довольно чистыми. Конечно, это было не так уж критично – спать мы собирались одетыми. А все равно приятно.

Из соседней комнаты я приволок ещё один матрас, одеяло и подушку. Разложил на полу у входа. Это для меня.

Ксюха расшнуровала ботинки, скинула их и поставила у кровати. С удовольствием вытянулась на белой простыни:

– Супер! Прямо, как дома… – замолчала, глядя в потолок. Может, вспомнила о своём настоящем доме. Которого давно уже нет.

Мне захотелось сказать ей что-то доброе. Но подходящих слов так и не нашлось.

– Спокойной ночи, – пожелал я. И выключил фонарик.

Думал, сразу провалюсь в сон. Ведь вымотался за день. Ноги – свинцовые, голова – чугунная. Под конец ужина веки сами слипались…

А теперь, в плотных объятьях темноты, я вдруг остался наедине с мыслями. И сон куда-то ушёл…

Бандиты, наверное, давно дрыхнут без задних ног. По-моему, здесь, в городе, они чувствуют себя увереннее. В своих грёзах уже делят добычу. А я… почему мне так муторно? Неужто надеялся, что Болхов будет другим?

Разве он мог выглядеть иначе?

Давно не город. Скорее, археологический памятник…

Глупости… Не бери в голову, Денис.

Я перевернулся на другой бок.

– Эй, – шепнула Ксюха, – И тебе не спится?

Я промолчал.

Она вздохнула:

– А Крот, оказывается, здесь жил. Где-то рядом.

– Городок – маленький. Тут всё было рядом.

– Знаешь, если б я сейчас вернулась в свой московский двор… Мне б тоже, наверное, стало тоскливо. Так тоскливо, хоть волком вой…

– Всегда трудно возвращаться в своё прошлое.

– А я… иногда об этом мечтаю.

– Это хорошо. Когда есть о чём мечтать.

Что-то скрипнуло за окном. Я встал и осторожно глянул между шторами. Чёрное дерево плавно покачивалось в лунном сиянии.

– Что там?

– Ветер. Спи, Ксюха. Завтра – тяжёлый день.

– Разве у нас бывают лёгкие? – улыбнулась она.

Огонёк теплится в темноте. Тревожный, багровый…

Я иду к нему.

Пламя растёт.

Мне становится жутко – так, что руку сводит судорогой. В этой руке у меня теннисная ракетка.

Я хочу убежать. А вместо этого иду вперёд.

Ещё ближе…

И огонь взрывается, расплёскивается яркими волнами.

Будто целый мир полыхает.

Но горит только старенький «форд».

Я бросаюсь в пламя, захлёбываюсь криком. От жара перехватывает дыхание. Чьи-то сильные руки оттягивают меня назад.

Кажется, волосы и одежда на мне тлеют.

Но боли я не чувствую.

Я уже ничего не чувствую…

– Денис! – шёпот над ухом, – Что с тобой?

Луч фонарика бьёт в глаза. Всё расплывается радужными кругами…

– Ты стонал во сне, – испуганный голос Майи, – Тебе плохо?

– Мне… плохо.

– Где болит?

Вот, дура…

Почему она не оставит меня в покое?

Не хочу… не хочу никого видеть.

Я закрываю лицо ладонями. Щёки мокрые…

– Денис, – растерянный шёпот Майи, – Ты должен мне помочь.

– В чём?

– Тут, в округе, несколько наших датчиков. С них, вся информация идёт на записывающее устройство. Радиоволны внутри быстро гаснут, помнишь? И мы с Тимуром сделали главную «закладку» на верхней точке рельефа.

– От меня… ты что хочешь?

– «Закладка» – на крыше дома.

– Какого… дома?

– Этого дома. Пожалуйста, просыпайся, Денис!

– Мы что… прямо сейчас полезем на крышу? Ночью?

– Пока те дрыхнут! Я не хочу, чтоб они знали. Там аппаратура… Она – секретная!

– Майка… кажется, ты спятила.

Её брови сошлись под хмурым углом:

– Поможешь или нет?

Мы проскользнули мимо гостиной. Оттуда доносилось равномерное похрапывание. Я убрал железную миску со шкафа и бесшумно отодвинул его от выхода из квартиры. По очереди мы протиснулись через освободившуюся щель между косяком и дверью.

На лестнице было холодно. Я застегнул куртку.

Разбуженная, недоумевающая Ксюха куталась в одеяло.

Майя кратенько объяснила ей задачу. Пока мы проворачиваем «одно важное дело» – она караулит у дверей. Если бандиты вздумают идти следом – поднимает шум. А на вопросы отвечает: Денис и его подруга «вышли погулять».

– Куда это? – с подозрением уточнила Ксюха.

– Скажешь – у них свидание.

– Чего-чего?

– Интимное, поняла? Так и объяснишь. Дескать, не захотели тревожить остальных «квартирантов».

Глаза у Ксюхи округлились.

– Мы ненадолго, – успокоил я.

Молча шёл следом за Майей. Холод прогонял остатки сна. Развеивалась тоска. Вместо неё была привычная, гулкая пустота…

Луч фонарика жёлтой бабочкой порхал по ступеням.

Вот и верхняя площадка…

Железная лесенка и люк в потолке. Там, над головой, болтается навесной замок.

– И что дальше? – спросил я. Инструмента мы не захватили. Только оружие.

Вместо ответа, Майя вскарабкалась по лесенке. Слегка поднатужилась и откинула вверх крышку люка. Я понял, что стальная петля на крышке аккуратно разрезана.

Вслед за девушкой, поднялся наверх.

Ледяной ветер швырнул в лицо пыль.

Я выбрался из крохотной «мансарды».

Низкие облака клубились совсем рядом над головой. Между ними выглядывала яркая луна. Даже без фонарика светло.

Я выпрямился. Где же Майя?

Ага, вот она, за трубой вентиляции. Присела и возится с плоским металлическим ящиком. Извлекает карту памяти, прячет её в пластмассовую коробку и суёт в карман.

Я шагнул ближе:

– Порядок?

– Да. Здесь информация с трёх «закладок».

Голос Майи звучит взволнованно. Для неё это, и правда, маленькая победа. А для меня…

– Сколько ещё таких точек? Пятнадцать?

– Надо обойти не меньше одиннадцати. Тогда можно будет строить диаграмму – хотя бы в первом приближении.

Она шагнула ко мне. Внимательно посмотрела в глаза:

– Спасибо, что помогаешь.

– Не за что. Ты и сама хорошо справляешься.

– Без тебя не сумела бы…

– Ну ещё бы. Какое же «интимное свидание» – в одиночку.

Она тронула мою руку:

– Что с тобой?

Я отвернулся. Подошёл к краю плоской крыши, огороженному невысоким бетонным бортиком. Перекинул ногу и удобно разместился на нём.

– Ты чего? – испуганный шёпот Майи. Её пальцы вцепились в мою куртку.

Вот, глупая.

– Перестань. Я не собираюсь прыгать.

Глянул вниз. Сквозь дымку, в лунном свете угадывались кроны деревьев. На детской площадке колыхались пустые качели…

Я перекинул вторую ногу.

– Денис! – всхлипнула Майя.

Ветер обдувал лицо. Было немного зябко. Но хорошо.

Я закрыл глаза:

– Майка… ты когда-нибудь хотела летать?

– Идиот! – её пальцы разжались, – Прыгай!

– Зачем?

– Тогда идём отсюда!

Я открыл глаза. Звёзды подмигивали мне сквозь облака. И ничего не хотелось. Только сидеть, свесив ноги в пустоту… Что-то удерживало меня на краю. Сам не знаю, что.

– Денис, нам пора. Эти… козлы… могли нас хватиться.

– Иди.

– Ты рехнулся, придурок?! – её голос дрожал от гнева.

– Извини. Просто мне некуда спешить.

Она встала. Лёгкие шаги удалялись… Я глянул на луну и подумал, что волосы у Майи такого же цвета.

Сейчас скрипнет крышка люка…

Она вернулась.

Я удивлённо повернул голову. А Майя села на край рядом. И перекинула ногу через бортик.

– Спасибо, – сказал я.

– Подвинься, – ответила она.

– Тебе мало целой крыши? – я улыбнулся и погладил её руку.

– Твои… здесь погибли?

– Вряд ли. Город был совсем другой. Я так и не вспомнил название.

– А остальное… вспомнил?

– Да… – я замолчал, глядя вдаль. Вдруг почувствовал: рвущая сердце тоска, притупилась. Может, оттого, что Майя сидела рядом. Это так важно, когда кто-то тебя слышит.

– Будто вчера… Летний вечер. Отец бросил автомобиль за несколько кварталов от дома. Машина была чужая… А наша – так и осталась у подъезда.

– Он боялся слежки?

– Наверное. Пришёл очень взволнованный и сказал, что мы уезжаем. Мама хотела собрать вещи. А он сказал, что не надо. Взяли чуть-чуть продуктов, деньги… И всё. Уже садились в машину, когда я… В общем, хватился теннисной ракетки. Отличная была ракетка, мне её подарили… Отец рассердился. А я выскочил из машины. Туда-обратно… Не успел.

– Бомбёжка началась?

– Там не было бомб. Это случилось давно. Лет десять назад. Я тогда ещё сопляком был. Упрямым и тупым…

– Их застрелили?

– Нет. Машина взорвалась. Так быстро всё произошло…

– У тебя на глазах?

– Да…

Мы умолкли. Минуту сидели в тишине. Я поёжился:

– Знаешь, что обидно? Чёртову ракетку помню. А их лица и голоса – нет…

– Память ещё вернётся.

– Может быть. А может… лучше без неё. Недавно встретил одного… Ему хорошо. Он до сих пор ждёт. Смотрит выключенный телевизор. И верит, что всё плохое вот-вот кончится.

– Не кончится, Денис. Если мы сами не остановим.

– Ты в это веришь?

– Если бы нет – тогда бы точно сиганула с крыши.

Я перекинул ноги назад через бортик. Встал и подал руку Майе:

– Сидеть холодно. Ещё заработаешь насморк.

– А ты меня согрей…

Мы отошли от края и я её обнял. Заглянул в глаза. А потом наши губы встретились…

Мои руки скользят по её плечам. Опускаются ниже. Расстегивают пуговицы. Там, под грубой тканью и вылинявшей футболкой – её кожа. Такая бархатистая, нежная…

Мои ладони плывут по ней – будто по реке.

Задерживаются на двух крутых утёсах. Ласкают их вершины. И уходят вниз. По изгибам бёдер, как по волнам. Туда, к горячей глубине…

Глава 10

Не знаю, сколько прошло времени.

Мы выныриваем. Садимся рядом, прислонившись спиной к вентиляционной трубе.

– Хорошо, – шепчет Майя, застёгивая ремень и куртку – Правда?

– Да.

Молчим, взявшись за руки. Слова не нужны.

Мы и так понимаем друг друга.

– Пойдём? – спрашивает она.

– Ага.

Уходить не хочется. Но надо ещё выспаться.

Майя вздыхает:

– Если б можно было свалить отсюда. Пока те дрыхнут…

– Нельзя. Они нам нужны.

– Зачем?

– Слыхала, что говорил Султан? В Болхове имелось шестьсот вооружённых охранников. И теперь – столько же агрессивных зомби. А нас всего шестеро. Каждый боец – на счету.

– И тот, слепой?

– Тоже для чего-нибудь сгодится.

– Им нельзя доверять!

– Что мне надо – ещё хотя бы сутки. Я до сих пор не оклемался…

– После фоминского замка?

– Да.

Она кусает губу:

– Времени у нас нет.

– Почему?

– Я ведь рассказывала. Прошлый раз, когда была тут с Тимуром… мы задержались. И под конец едва двигались. Это не от голода.

– А от чего?

– Не знаю. Тут плохое место. Оно вытягивает из тебя силы. Ты не сможешь восстановить их, пока мы внутри.

– Тогда надо спешить. Искать «закладки» несколькими группами. Договоримся с Султаном…

– Это вряд ли.

– Значит, разойдёмся, как в море корабли. Половина боеприпасов и продуктов – наши. Думаю, бригадир не будет возражать.

– Угу. И при первой же оказии – сдаст нас полиции.

Я вздохнул – в её словах была доля истины, очень веская.

– Что ты предлагаешь?

– Избавиться от него. И от остальных.

Я удивлённо моргнул:

– Ты… серьёзно?

Нет, она не думала шутить.

Ветер глотал слова и Майя повысила голос:

– Сейчас… пока они спят. Одной гранаты хватит.

Я поёжился, застегнул куртку.

Всё логично и разумно, милая девушка с лицом ангела… Жаль, ангелы в аду не выживают.

Что я знаю о тех троих? Грубоватая философия Султана, бесстыжая наивность Индейца и слёзы на щеках Крота: «Мой город…»

Этого мало. И много.

Лучше б мы прикончили их ещё там, у разбитой «газели»…

– Сперва попробуем договориться, – выдавил я.

Майя встрепенулась. Я поднял «ганс» наизготовку.

Кто-то взбирался по железной лесенке – нарочито громко ступая на перекладины.

– Чудесная ночь, – донеслись знакомые интонации.

В лунном свете тускло блеснула лысина. Султан с кошачьим проворством вылез из люка.

Fuck!

Почему Ксюха не предупредила? Даже звука не издала.

Бригадир вооружён, но М16 болтается на ремне через плечо. Правая рука отдыхает на ствольной коробке. А взгляд – внимательный и колючий.

Догадался?

Если он стоял у открытого люка… Говорили мы тихо. И ветер… Лишь один раз Майя повысила голос…

Слышал или нет?

– Где девочка? – я чуть опускаю МП-9.

– Там, – машет он вниз.

– Что с ней?

– Она – в порядке.

Мой палец – у спускового крючка.

А ствол «калашникова» Майи едва заметно движется. И застывает. Потому, что над краем люка возникает голова Ксении. Позже – и всё остальное. Включая АК106 в её тонких руках.

– Девочка, я же тебя просила… – вздыхает Майя.

– А пошла ты! – огрызается Ксюха и волком смотрит на блондинку. Чёрт, да ведь она ревнует!

Я – дурак. Забыл, что она – только по внешности ребёнок. Когда борешься за жизнь – быстро взрослеешь. Особенно, если в руках у тебя оружие.

– Ксения!

– Зачем ты с ней связался? – морщится она, – Зачем, Денис?

– Убери автомат, дура! – сердито встряет Майя. Лучше б молчала.

– Им хватит одной гранаты? А тебе, стерва – одной пули!

Я поднимаюсь. И делаю шаг.

Ксения всхлипывает. Но автомат не опускает.

Султан хладнокровно жмёт плечами:

– Обидно, да? Она тоже слышала. И вся педагогика летит к чертям. Самые благие принципы…

– Оказывается ты моралист? – кривится Майя.

– А что, только вам говорить красивыми фразами? О долге, о Родине… И стрелять в спину. Конечно, если долг велит.

– Не тебе нас учить!

– Партизаны… Герои – все, как один. Жаль, поздновато о Родине вспомнили…

– Ты и не вспоминаешь?

– Иногда, – вздыхает Султан, – И молюсь за упокой души.

– Врёшь! Она – живая.

– Нет её. Давно. Ещё до американцев, свои всё распродали. Остались золотые орлы на башнях и старухи у мусорных баков – великое «россиянское» государство.

– Такие, как ты, и продали!

– Я? – его брови изумлённо лезут вверх. Султан трясётся от смеха, – Не подскажешь… где могу получить свою долю?

– Хватит, – встаю между ними.

– Повезло тебе, Денис. С ней не соскучишься… – запинается, не договорив.

Из люка раздаётся чей-то приглушенный вопль. И хриплая ругань. Я узнаю голос Индейца.

Бригадир хмурится.

– Какие-то у него проблемы? – спрашиваю я.

– Наверное, потерял любимые серебряные ложки, – бурчит Майя.

Султан раздражённо моргает:

– Я ведь и поднимался, чтоб сказать… Там едкая гадость прёт из канализации. В туалете весь пол залит этой дрянью. Надо сменить квартиру.

С третьего этажа – ещё один вопль.

– Что-то сильно он разоряется, – язвительно замечает Майя.

Султан бросает на меня короткий, внимательный взгляд:

– Беседу мы потом продолжим, – и спускается по лестнице.

Ксюха остаётся на крыше.

Я трогаю её плечо. Она отшатывается.

Внизу, что-то громыхает.

Трудно разобрать. Ветер гудит в вентиляционной трубе.

Я вхожу в «мансарду» и приседаю у люка. Вслушиваюсь. Два взволнованных голоса. Султан и Крот о чём-то спорят. Отнюдь не о Майе:

– … не успеем.

– Полный абзац!

Я оглядываюсь на девушек. Ох, и не вовремя эти разборки!

– Кажется, дело серьёзное, – говорю Майе. Та молчит. Обиделась, что я не принял её сторону?

Спрашиваю у Ксюхи:

– Ты там видела что-нибудь?

– Не скажу!

Вот, глупая.

Снизу опять долетает ругань Индейца.

– Спускаемся, – командую я. Оба моих «бойца» приказ игнорируют.

– Ну вы, кобылицы необъезженные… Вот заклиню люк и уйду. Хоть до самого утра выясняйте отношения!

Майя первая идёт к железной лесенке.

Ксюха топчется на месте. Сердито зыркает исподлобья.

Я спускаюсь вторым. И уже на лестничной площадке слышу торопливые шаги за спиной:

– Эй, ты кого обозвал кобылой?! Я тебе этого не прощу!

На уровне седьмого этажа остановился:

– Вроде чем-то воняет?

– Майкиными духами! – буркнула Ксения.

– Перестань, – я посветил фонариком под ноги. Так и есть. Зеленоватая жижа сочится из под дверей квартиры. Растекается мутным пятном.

– Пора сантехников вызывать, – сказала девочка.

– Обойдёмся. Паршивые из зомби коммунальщики, – голос у меня бодрый. А предчувствия – нехорошие.

На уровне пятого этажа мы встретили бригаду Султана – в полном составе. Все были навьючены рюкзаками и оружием.

– Решили переехать? – спросил я, – Или так, гуляете?

– Дышим воздухом, – буркнул Крот и закашлялся. Снизу поднимался едкий смрад.

Я скривился:

– По-моему, лучше дышать где-то в другом месте.

– Неужели? – буркнул Султан, – А мы и не догадывались… Глянь вниз, умник!

Я спустился на пару пролётов. Луч фонарика упёрся в густое мутно-зеленое облако. Оно целиком заполняло пространство подъезда – от лестницы до потолка. Облако чуть заметно росло – грязноватые клубы тянулись над ступенями.

– Может удастся проскочить вниз?

– Уже пытались, – сердито ответил Индеец и указал мне на свою левую штанину – дырявую, будто чем-то разъеденную. Сквозь дыры была заметна красная, обожженная кожа:

– Болит, сука!

– Едва успели вынести шмотки и оружие, – кивнул Султан, – Сначала эта дрянь текла из ванной. А потом вообще стало не продохнуть…

– Удивительное явление, – пробормотал Крот и опять затрясся в долгом изнурительном кашле.

– Он что, глотнул газа? – спросил я.

– Лёгкие у него больные, – бригадир открыл окно на площадке перед девятым этажом. Помог Кроту опереться на подоконник, – Дыши, друг. Ничего. Переждём, пока осядет.

– Не осядет, – пробормотала Майя. Она впервые нарушила молчание. Тронула моё плечо:

– Там что-то капает. Посвети-ка, Денис…

Я направил луч фонарика вверх. У дверей на последней площадке растекалась грязно-зелёная лужа.

Отступать дальше некуда. Мы выбрались на крышу.

– Странно, – вздохнул Султан, – Газ явно тяжелее воздуха. Он должен выливаться через окна, через двери подъезда… – заглянул в люк, – А он продолжает подниматься.

– Это не совсем газ, – сказала Майя.

– А что?

– Один мой друг считал – это вроде живого организма.

– Кошмар Менделеева– Клапейрона…

– Говорите по– человечески, – взмолился Индеец, – И так нога болит!

– Вонючая хрень лезет куда желает. А всякие законы ей по фиг! – от избытка чувств Султан матернулся.

– Хорошо иметь высшее образование, – уколола Майя.

– Специальность у меня не та. С детства не люблю биологию. Хомячки – не мой конёк.

– Сейчас мы сами – вроде хомячков.

– Думаешь, оно пытается до нас добраться? – спросил Крот.

– Похоже, что так.

– Наверное, это обитает в канализации, – пробормотал Султан, – А мы его растревожили…

– Не надо было взрывать ту гранату, – кивнула Майя.

Ветер усиливался. Сдувал с крыши пыль и швырял в лицо.

Бригадир хмуро смотрел в люк.

– Ещё поднимается?

– Да, – он длинно витиевато выругался.

Я глянул на соседнюю «мансарду». Там – выход в другой подъезд.

– Идём, – кивнул Султан.

Достали инструмент. После минутной возни вскрыли люк. Бригадир посветил туда фонариком и хрипло засмеялся.

У подножия стальной лесенки колыхалось тёмно-зелёное облако.

Мы проверили ещё один люк.

С тем же результатом.

– Оно нас не выпустит, – вздохнула Майя.

– И какого лешего этому надо? – буркнула Ксюха.

Никто ей не ответил.

Алмазным резаком я вскрыл последнюю крышку. Майя глянула внутрь и отшатнулась:

– Посмотри… – её голос дрогнул.

Я взял у неё фонарик и увидел внизу два почернелых, людских костяка. От одежды ни хрена не осталось – только металлические пуговицы. Рядом валялись разъеденные коррозией автоматы «калашникова» – оба без пластмассового цевья и приклада.

– Мы тут не первые гости…

– Не повезло им, – вздохнул Султан, – Тоже хотели выбраться на крышу. А инструмента у них не было.

– Мама дорогая, – выдавил Индеец.

– Кажется, оно питается органикой, – хмуро озвучил я.

Султан вытащил гранату.

– Зачем? Мы ведь уже пробовали – там, у входа… Только раздраконили.

Он сердито отмахнулся:

– Вдруг, одной было мало!

Выдернул кольцо и швырнул гранату в люк. Та ударилась о площадку девятого этажа, покатилась по бетонным ступеням.

Оттуда ухнуло – так, что камешки брызнули по стенкам «мансарды».

Повеяло ароматом жжёной резины.

Когда опять глянули вниз – облако чуть приблизилось. И уже целиком закрывало нижнюю перекладину лесенки.

– У вас ведь есть верёвка, – вспомнил я.

– Её хватит максимум до четвертого этажа.

– А дальше как? – испугался Индеец, – Крылья отращивать? Я на такое не подписывался!

– Можно спуститься по балконам, – предложил я.

Мы с Султаном перегнулись через бортик у края.

– Хм-м… Видишь? – указал он мне. Ближайший балкон окутывали мутные клубы. И ниже – всё было аналогично.

Ксюха заскрежетала зубами.

– Если это обитает в канализации, – напомнил Крот, – То открытый воздух ему явно противопоказан.

– Думаешь, на крышу не поднимется?

– Надеюсь. А ещё оно не любит свет.

Я спросил у Султана:

– Который час?

Бригадир глянул на циферблат и чертыхнулся:

– Стоят!

– Все равно скоро восход.

– Подождём, – кивнула Майя.

Ждать пришлось недолго. Около четверти часа. Грязно-зелёные клочья проросли через люки. Ветер размётывал их. А они всё росли и росли… Густели и сливались в плотную массу. Облако было тонким – всего пару сантиметров над уровнем крыши. Но с каждой минутой тёмные языки расползались. Ширились и жадно тянулись в нашу сторону.

Мы медленно отступали к краю крыши.

– Абзац, – прошелестел сухими губами Индеец.

Я покосился на «мансарду». Если залезть на неё… возможно, удастся продержаться. Какое-то время.

– Смотри! – вдруг толкнула меня в плечо Ксения, – Там – человек!

– Что?

Я обернулся.

Девочка таращилась в сторону ближайшего дома. До него было метров пятнадцать. В лунном свете на его крыше, и правда, угадывалась одинокая фигура.

Зомби в одиночку не шастают. Значит, кто-то живой?

Хотя, нам сейчас всё равно…

Фигура помахала рукой.

– Очень приятно, – буркнул я. Отвернулся.

В эту секунду что-то мелькнуло у моего плеча. И ударило в вентиляционную трубу.

Короткая стрела.

А к концу её была привязана крепкая верёвка.

– Твои люди? – весело мигнул Султан, – Очень вовремя!

Понятия не имею, кто это. Но не буду его разочаровывать.

Извлекать металлическую стрелу не пытались. Кажется, она имела широкий наконечник и плотно засела в мишени. Верёвка была длинная и нам удалось надёжно обмотать её вокруг вентиляционной трубы.

– Должна выдержать, – кивнул Султан.

Другой конец уже закреплён на крыше соседнего дома. Неизвестный друг постарался. Верёвка туго натянута между домами. И вообще это не сложно – каких-то пятнадцать метров.

– Ксения, ты – первая! – приказываю я.

– Почему это? – вздрагивает девчонка.

– Во-первых, ты самая лёгкая. А во-вторых… без разговоров!

Едкий газ уже плещется рядом с вентиляционной трубой. Кто его знает, сколько у нас времени.

Ксения дрожащими руками хватается за верёвку. Я помогаю ей закинуть ноги. Из груза у неё подсумок с боеприпасами и «калашников».

Где-то на полпути между домами её начинает сильно раскачивать. Ксюха испуганно обвивает тонкую опору.

– Вперёд… бельчонок! Вниз не смотреть!

Она зажмуривает глаза. И так преодолевает оставшиеся метры.

Неизвестный на соседней крыше помогает ей разжать судорожно скрюченные пальцы. Кажется, она ещё не верит, что под ней вместо бездны твёрдая опора.

Следом – ползёт Индеец.

Удивительно, что Султан пустил его вперед. Может, не доверяет «моему» человеку?

Навьюченный тяжёлым рюкзаком и пулемётом Индеец добирается без приключений. Уже освободил «дорогу».

Теперь черёд – Майи.

Наши взгляды встречаются. Лишь на мгновенье. Касаюсь её плеча:

– Давай! – самое нежное на что я сейчас способен.

Через пару минут она уже у соседнего дома.

Крот хладнокровно одолевает дистанцию. Только алюминиевая ложка вываливается из рюкзака. Порыв ветра швыряет её куда-то на балкон. Зеленоватые языки жадно глотают серебряную искорку.

А здесь наверху, они окутали основание вентиляционной трубы. Начинают медленно взбираться к верёвке.

Успеем или нет? Мы с Султаном остались вдвоём.

– Лезь! – подмигнул он.

– После тебя.

– Я не гордый, – усмехается бригадир. И обнимает верёвку.

Он проворно движется к соседнему дому. А мутно-зелёные клубы уже тянутся к моим ногам. Я отступаю. Взбираюсь на ограждающий крышу бортик.

Пока Султан в пути, не рискну лезть следом. Наша точка опоры, вентиляционная труба, и так накренилась. Двоих – вряд ли выдержит.

Тёмные языки газа уже почти заполнили крышу. Начинают тускло светиться откуда-то изнутри. Подрагивают рядом, словно живые. Но мне не страшно. Только к горлу подкатывает комок. Мерзкое чувство. Будто к тебе слизняк ползёт – огромный, голодный, мечтающий тебя переварить…

Султан благополучно соскакивает с верёвки.

И в ту же секунду, я за неё хватаюсь.

Пальцы коченеют. Ветер свистит в ушах. Рюкзак и оружие тянут вниз.

Пустяки.

Главное – я всё дальше от зеленой мерзости.

Руки и ноги работают автоматически. Кажется, для меня такое упражнение не в новинку.

Половина пути пройдена.

Ещё немного…

Верёвка обрывается.

Наверное, её разъело газом.

Я шмякаюсь о соседний дом. Перевернуться не успел – с размаху ударился боком. В глазах потемнело, но главное, рук я не разжал.

Несколько секунд болтаюсь в воздухе – как кукла на ниточке.

Потом в голове яснеет.

Ага. Я завис где-то на уровне седьмого этажа. Окон тут нет. Торцевая глухая стена. Значит, единственный путь – наверх. Главное, чтоб там опора выдержала.

Чёрт.

Вертикально взбираться куда труднее.

Пальцы, как чужие.

Рюкзак – будто камнями набит. Хотя внутри – боеприпасы и продукты. Если его уронить…

Нет, ронять нельзя.

Я одолеваю метр за метром.

Странное чувство заставляет глянуть вниз.

Там, подо мной маячит зеленоватый «огонёк». Ползёт вверх по верёвке – будто пламя по фитилю. И она съёживается. Развеивается по ветру чёрными лохмотьями. Между мной и «огоньком» остаётся уже каких-то три метра целой верёвки.

Я расстёгиваю лямки и скидываю рюкзак.

Быстрее…

На ладонях кровь.

Ещё быстрее…

Плечи немеют.

В груди колет острыми иголками.

Что-то обжигает ногу.

Fuck!

Бортик, ограждающий крышу – совсем рядом. Оттуда смотрят взволнованные глаза Майи. И Ксюха кусает губы:

– Давай, Денис!

Остался последний рывок.

Резкая боль в ладонях. Будто верёвка превратилась в огонь.

Я теряю опору и падаю.

Долю мгновенья.

Султан схватил меня за руку. И тянет, тянет…

Он сильный. Пальцы – будто железные.

Майя дотягивается до левой моей руки.

Вдвоём они втаскивают меня на бортик. Я переваливаюсь. И неуклюже распластываюсь на крыше.

Рядом, отдуваясь, лежит Султан.

Майя склоняется надо мной и шепчет мне что-то ласковое. Через гулкие удары сердца не могу разобрать, что именно…

Ксюха беззвучно шевелит губами. Кажется, ругается матом. На щеках у неё – две влажные полоски.

Из-за спин Индейца и Крота возникает новая фигура. Я её сразу узнаю – Лери. Девушка-бомж.

– Привет, – по-свойски здоровается она.

– Привет, – шепчу непослушными губами.

Всё-таки хорошо, что я её не застрелил.

Майя помогает мне сесть. Я делаю несколько жадных глотков из фляги с водой.

Рассматриваю Лери.

Она – в том же грязноватом прикиде. Только в руках – небольшой, но вполне убойный арбалет. Вот откуда стрела.

– Кажется, раньше у тебя был «стечкин»…

– И сейчас есть, – усмехается она.

– Как ты нас нашла?

– Городок – маленький. А гранат вы не экономите.

– А где этот…? – спрашивает Ксюха, – Ну… который мелкий…Жан?

– На самом деле он – Женька. Я его отпустила.

– Куда?

– Домой. Здесь становится слишком горячо.

– Правда? – щурится Султан.

Лери внимательно его рассматривает и коротко отвечает:

– Правда.

Повисает тишина.

Султан оборачивается. Глядит на меня:

– Мы не закончили разговор…

Отдаю ему флягу с водой:

– Всё очень просто. Мы помогаем вам найти броневик. Берём себе пять штук – на текущие расходы. Остальное – ваше. До цента.

Он недоверчиво вкидывает брови:

– Что хотите взамен?

– В городе есть кой-какая аппаратура. Поможете нам собрать информацию.

– Больше ничего?

– Машем друг другу ручкой и расходимся в разные стороны.

– Думаешь, не обойдусь без вас?

– Можем хоть сейчас разбежаться. Но ты не бывал внутри. Ориентируешься хреново. А здесь хватает милых сюрпризов.

– Вы тоже не о многом догадываетесь.

– Уже забыл? Это не нас, а тебя пришлось выковыривать из «газели» – как кильку из банки.

Султан смеётся. А Майя вдруг нарушает молчание:

– Я знаю, где броневик с деньгами.

Глава 11

– … улицу помнишь?

– Нет. Могу указать путь.

– А чего тут указывать? Березинская или Чешко – две основные здешние магистрали.

– Ошибаешься. Это – в стороне от главных улиц. На Чешко ремонтировали дорогу. И они поехали в обход, переулками. Без меня – долго будете рыскать.

– Ты уверена? Вдруг это не та машина?

– В Болхове на каждом шагу валяются опрокинутые броневики?

Султан хмыкнул. Глаза Индейца опять загорелись жадным блеском.

Только Крот выглядел равнодушным. Ему что, и правда, все равно?

Заветная цель так близка. То, ради чего они рисковали…

Я покосился на Лери. Оборванка сидела в стороне. Жевала сухарь и запивала водой из пластиковой бутыли. Словно ей не было дела до всех богатств мира. Но ведь зачем-то она пришла в город?

Щеголяет в лохмотьях, а арбалет у неё не похож на грубую самоделку. Работа – хоть кустарная, но вполне профессиональная…

Ксения бинтовала мне ладони.

Султан продолжал выпытывать детали:

– … Подполью не нужны доллары? Вы даже не пытались его вскрыть?

– У нас и без него были хлопоты…

Ага, хлопоты.

Я глянул на соседнюю крышу. Сейчас большая её часть – уже под слоем зеленого газа. Отсюда это даже красиво. Внутри газа пробегают искорки. Будто кто-то решил устроить иллюминацию. Искры сплетаются в узоры…

Интересно, сколько требуется времени, чтобы голодная мерзость через канализацию просочилась в ближайший дом?

– Пора отсюда линять, – озвучил я.

Бригадир повернул голову:

– Да, мы засиделись.

Девятиэтажку покинули без проблем. Я обошёл её с торца и обнаружил свой рюкзак. Ткань кое-где порвалась. Автоматные магазины из пластика раскололись. А жестяная банка с тушёнкой лопнула. Её тут же я разделил с товарищами. Ели прямо руками – некогда было искать ложки. Потом вытерли пальцы об траву.

Больше нас ничто не удерживало.

Миновали несколько кварталов. Майя указывала путь. Если она не ошиблась, до броневика километра полтора. Двигались, пока не зашла луна.

Сразу стемнело. А восточный край неба едва начинал сереть. Решили ждать рассвета.

Мы выбрали подходящее место для привала. В этот раз – предпочли частный сектор. Первый этаж и удобства во дворе иногда здорово скрашивают жизнь.

Пока остальные размещались внутри, Ксения ткнула меня острым кулачком:

– Надо поговорить.

Вдвоём отошли в коридор.

– Денис, – шепнула она, – Ты, конечно, прав. Если надо для дела… В общем, я тоже «за»…

– Ты о чем?

– Двести тысяч – сумасшедшие деньжищи!

Ага. Зря я удивлялся, что тогда она промолчала.

– И что ты предлагаешь?

Она шмыгнула носом и затеребила мою куртку:

– А нельзя как-нибудь иначе договориться?

Я вздохнул.

– Денис… Хотя бы десять штук! Мы ведь теперь на нелегальном положении. Придётся менять квартиры, костюмы… парики.

Я почесал затылок. И буркнул:

– Парики – нынче в цене.

– Вот! – горячо кивнула она, – Значит лучше – двадцать «косых». Даже двадцать пять!

Последнюю фразу Ксения озвучила довольно громко.

Из-за дверей донеслось:

– Правильно, говорит. Чем больше – тем лучше.

Я заглянул в комнату. Султан усмехнулся:

– Обожаю идеалистов. За их идеалы всегда кто-то другой расплачивается. А как же детская слезинка?

Ксения немедленно шмыгнула носом.

– Она получит свою долю, – сказал Султан.

Девочка взвизгнула от избытка чувств. Потом спохватилась и ответила:

– Спасибо, – как и положено воспитанному ребёнку.

Мы с Майей заняли спальню. Кровати оказались слишком близко к окну. Я сбросил матрасы на пол. Пока доставал из шкафа чистые простыни, Майя уже легла. И тут же уснула. Неудивительно. Она и так едва держалась на ногах – ведь всю ночь глаз не смыкала. Я не стал её тревожить. Тихонько укрыл и сам разместился ближе к дверям в гостиную, где отдыхали остальные.

Лёг прямо на полу. Замотался в одеяло. Свободный матрац оставил для Ксении. Но она почему-то не шла. До сих пор сидела в гостиной и болтала с Индейцем. Тот хихикал. Иногда доносился голос Лери:

– … морковка – в выхлопную трубу это не так прикольно. Лучше – петарду.

– А ты откуда знаешь?

– Один мой друг любил ставить опыты на всяком зверье.

– На кроликах?

– Нет, на полицаях.

«Правильно, – подумал я, – Кроликов – жалко.»

Зевнул.

В гостиной опять хихикали. И чего Султан их не угомонит?

Ведут себя, как дети.

Ладно Ксения. Хотя… Индеец – ненамного старше. Сколько ему? Максимум лет девятнадцать.

Толку, что вымахал метр девяносто. В этом возрасте мозги ещё не успевают за общим развитием. А Лери – такая же…

Хватит. Сейчас встану и прикрою этот ночной клуб.

Вот только повернусь…

Сейчас…

Белая башня высится над городом, упирается в звёздное небо. Каменная лестница опоясывает её, уходит к самой вершине.

Я поднимаюсь затёртыми ступенями.

Ветер бьёт в лицо.

Так и норовит сбросить вниз.

Лестница – слишком узкая. Ни перил, ни ограждения…

Зато Болхов отсюда – как на ладони. Тумана и следа не осталось. Чернеют глазницы домов. В лунном свете тускло блестит асфальт. На детской площадке колышутся пустые качели…

Птица. Одинокая тёмная птица парит, раскинув крылья.

Если бы я тоже мог… Шагнуть к краю, оттолкнуться посильнее. И кружить, опускаясь к земле и взмывая к небу. Это так просто.

Но я не умею летать.

Ускоряю шаг.

Звёзды всё ближе.

А ступени вдруг начинают трескаться.

Я бегу.

«Пламенный мотор» колотит о рёбра.

Там, у меня за спиной, лестница крошится и осыпается – будто выстроенная из песка.

Скорее!

Ступени едва выдерживают мои шаги.

Вершина так близко. Но не успеваю – опора уходит из-под ног. Я распластываюсь вдоль стены. Цепляюсь за выступы в кирпичной кладке.

Наверху – оборванка Лери:

– Дай руку, Денис!

Я тянусь к ней – изо всех сил. И холодею.

Две фигуры выросли у края башни. Женщина в зелёном свитере – похожа на учительницу или домохозяйку. Только лицо её – как мёртвая маска. А незнакомыйстарик в ветхом камуфляже улыбается:

– Зови меня просто – Михалыч…

Над ним сверкающие нити – будто пауки оплели небо. И ласковая тьма колышется в глазах:

– Так всё сложно, Денис, – улыбка острая, как боль.

– Дай руку! – умоляюще смотрит Лери, – Пожалуйста! – тянется ко мне.

Но я отдёргиваю кисть. Подошвы соскальзывают с опоры.

– ДАЙ РУКУ!

Я не умею летать…

Вздрагиваю. Открываю глаза.

Утираю холодный пот.

Что?

Где я?

Ага…

Рядом мерно посапывают Майя и Ксения. Через узкую щель между шторами белеет утренний свет.

В соседней комнате звучит голос Крота.

Кажется, всё в порядке.

Я встал и выглянул в гостиную.

– С добрым утром, – сказал Султан.

Я не ответил, окидывая взглядом комнату. Хрипло уточнил:

– Где она?

– Кто? – бригадир зевнул, потягиваясь.

– Лери.

– Эта чумазая? – улыбнулся бригадир, – Куда-то вышла.

– Давно?

– Не знаю, сам только проснулся.

– Минут пятнадцать назад, – уточнил Крот, – Мы с ней так интересно беседовали…

– Не сказала, куда? – я тяжело опустился на пыльный стул.

– Искать «замок». А «ключ» – уже у тебя.

– Конспирация, – подмигнул Султан.

Я взял бутыль с водой. Жадно сделал глоток. Опять посмотрел на Крота:

– И о чём вы с ней беседовали?

– О разном. О жизни. Она – умная девушка. Султан говорил, вид у неё непрезентабельный. Но ведь главное – то, что внутри.

– Да, – сухо кивнул я, – Главное – внутри.

Вернулся в спальню и растолкал Ксюху с Майей:

– Нам пора!

Торопливо проверил оружие.

– Спокойнее, – усмехнулся Султан, – Ещё успеем позавтракать.

– Потом!

– Ага! – в дверях возникла сонная мордочка Ксении, – Сначала денежки!

Индеец с автоматом в обнимку курил на крыльце. Удивлённо обернулся, когда мы вывалили всей толпой.

– Куда пошла Лери?

– Туда, – махнул он рукой, – А в чём дело?

– Ни в чём, – буркнул я, – Всё нормально.

Объяснять не стану.

Мы навьючились рюкзаками и покинули двор.

Было прохладно. Но вполне терпимо.

Хуже то, что дымка опять сгустилась. Силуэты деревьев – как наброски на белом холсте. Верхние этажи домов растворяются в близком небе…

Султан тронул меня за плечо:

– Что-то не так? А, Денис?

– Пустяки.

– Не темни.

– Слушай, а может, к дьяволу его – этот броневик? Столько возни…

Глаза Султана округлились:

– Ты чего? У нас ведь уговор.

– Я помню. Но есть ещё кафе, магазин… бордель. Там до фига «налички»…

– Ты спятил? Это же в центре – там кругом ходячие мертвяки!

Разумеется.

Убедить его невозможно. Особенно сейчас, когда до заветных баксов – рукой подать.

– Тогда идём быстрее! – буркнул я, перепрыгивая через канаву.

– Нервы шалят? – усмехнулся Султан.

– Вдруг, кто-то ещё обнаружит машину…

– Кто? Трупы?

– Живые. Не одному тебе известно о броневике.

– Ну и что? – усмехнулся Султан, – Они не знают секрета.

– Какого?

– Без которого сюда не войдёшь.

– Ты о чём?

– Конспиратор хренов, – он сердито моргнул, – Раз мы внутри – значит, оба знаем: кто-то должен быть из Болхова. Для кого город – не чужой!

Из Болхова?

Я оглянулся. Крот шёл чуть позади, придерживаясь за плечо Индейца. Слепой, беспомощный. И незаменимый.

Теперь ясно, для чего он в бригаде.

С моей «уникальностью» – тоже всё понятно.

Кое-что удалось выцарапать из биографии Дениса Воронина. Когда-то я здесь жил. Хотя бы это – знаю наверняка.

– Весь секрет? – удивился Индеец, – Так просто?

– Не очень, – хмыкнул бригадир, – Даже, если кто догадается – пусть попробует отыскать хоть одного местного. В Болхове обитали тридцать тысяч – и почти все сгинули. А тех, кто уцелел – давно отсюда выселили.

– Да, – пробормотал я, – Фомину была нужна земля.

– Пусть ей подавится… А мне нужны его деньги!

В главном Султан прав.

Болхов изолирован от остального мира не хуже крепости. Или лучше… Даже радиоволны здесь не проходят.

Мальчуган… Тот, что был с Лери… Вероятно, именно он – её пропуск в город. А сейчас, она его отослала. Или отрядила с сообщением? Ну, да. Ведь связь тут не работает. Только гонец со срочной депешей.

Пока он доберётся. Пока вернётся назад… Уже не один. Вместе с «быстрыми»? По мою душу?

Все равно, ещё есть время. Должно быть…

– Далеко ещё? – уточняю у Майи.

– Будет перекресток, а потом налево…

– Смотрите! – выпаливает Ксюха.

Мы цепенеем. Что-то странное происходит впереди. Туман тает на глазах. Улица светлеет, но очертания домов – какие-то неправильные.

А потом дымка исчезает. И мы видим фигуры людей.

Незнакомцы вскидывают оружие.

Мы падаем на землю. Откатываемся в придорожные канавы. Грохочут «калашниковы». Короткими, в три патрона, очередями работает М-16.

Несколько минут беспорядочной пальбы.

Наконец всё стихает.

Враги тоже залегли. Это не зомби – соображают быстро. Ни одного тела не осталось на дороге. Такие дерьмовые из нас стрелки?

Султан пытается вступить переговоры:

– Эй! Может разойдёмся по тихому?

Противник молчит. Остаётся последний аргумент – граната РГД-5.

Султан швыряет её, не рискуя высовываться из канавы.

Впереди громыхает.

Пока пыль не рассеялась, мы с Султаном атакуем. Остальные прикрывают.

Стремительный бросок. И я замираю посреди улицы. Нелепая фигура в разгрузочном жилете поверх спортивного костюма. На штанине – проеденная кислотой дырка.

Кто-то, точно такой же, смотрит на меня. И так же целится в упор.

Да ведь это зеркало!

Мы таращимся на свои отражения. И чувствуем себя полными идиотами. Подтягиваются остальные члены «бригады».

Майя держит автомат на изготовку – будто всё ещё не верит. Глаза у неё испуганные. А Ксюха вертится вправо-влево изучая внешность. И деловито поправляет причёску. Подходит ещё ближе, достаёт носовой платок и смахивает пыль с мордашки.

– Назад! – говорю я.

– А что такое? – недоумевает она. Я бесцеремонно хватаю её за плечо.

Вместе мы отступаем.

По «зеркалу» пробегает рябь. Оно движется следом. Надвигается неотвратимо, как огромная стена.

– Мотаем отсюда! – шепчет Индеец.

Мы бежим по дороге. А в спину бьёт ветер – будто дыхание великана.

Крот спотыкается. Падает.

Вместе с бригадиром я помогаю ему встать на ноги.

Оглядываюсь.

Это похоже на гигантское кривое зеркало. Или на цунами из жидкой ртути. Кривые дома, зеленоватые кляксы деревьев и наши мелкие карикатурные фигурки – всё это ползёт вдоль улицы. Подминает кусты. Асфальт начинает трескаться…

Вершина вала теряется в низких облаках. Он стремительно набирает скорость.

– Во двор! – кричу я.

Мы свернули с дороги. Проскакиваем между домами. Мчимся через скверик.

Я успеваю повернуть голову.

Тут зеркальная волна катится медленнее. Вдали от улицы, образованной плотно стоящими высотками, она – ниже.

И все равно – двигается быстрее нас!

Ветер превращается в ураган.

Как подрубленные, кренятся деревья. Мчатся по воздуху листья и обломанные ветки.

Шквальный порыв сбивает Ксюху с ног. Будто невидимая рука поднимает её в воздух и швыряет о стену. Я хватаю девочку в охапку и ныряю в подъезд.

За мной бегут остальные.

Мы взлетаем по ступеням. Сердце колотит в висок. И вдруг замирает. Будто само время останавливается. Воздух тяжелеет. Горячёй смолой вливается в лёгкие.

Над нами площадка между этажами. Не знаю, какая по счёту.

В ушах – монотонный гул. Сквозь него доносится скрежет. У меня на глазах деревянные рамы проминаются внутрь. Осколки окон летят хрустальными брызгами.

Падаем, вжимаясь в лестницу. Плечом я закрываю голову Майи.

Наши тела подбрасывает вверх.

Будто лестница ожила и стряхнула людей, как букашек.

Нас крутит и бьёт о стены.

А потом, вдохом великана, подхватывает и тянет к выбитому окну. Мы с Султаном цепляемся за решётку перил. Более лёгкая Майя проносится мимо. Я вздрагиваю, едва успеваю поймать её за руку. И сам лечу следом.

Недолго. Кто-то держит меня за щиколотку.

Крот.

А его страхует Султан.

Круглые глаза Индейца блестят у нижней площадки. Белеющие пальцы намертво обнимают ручку стальной двери.

«Где же Ксения?!» – холодом обдаёт мысль.

И тут только я чувствую живой комок, повисший на левой моей ноге. «Комок» орёт от страха. Но все равно ничего не слышно.

Ещё один ураганный порыв.

Дыхание перехватывает.

В глазах темнеет.

Всё смешивается вокруг. Кажется, Индейца вместе с ручкой оторвало от двери. Пролетая, он ударил Крота. Тот разжал пальцы и меня швырнуло к окну.

Майя успела схватиться за антенный провод кабельного TV. А я вместе с Ксюхой вылетел в окно.

Последнее, что запомнил – дикий взгляд Индейца. Каким-то чудом юноша висел в оконном проёме. И мертвой хваткой держал за плечи мой разгрузочный жилет. Ткань медленно ползла по шву…

Глава 12

Тусклый свет пробивается сквозь веки.

Я открыл глаза. И обнаружил себя в обнимку с толстым суком.

До земли далеко.

Я – на дереве. Высокий клён посреди двора.

Как я здесь оказался?

Не помню.

Всё тело ноет. В ушах звенит.

– Эй, ты цел? – поинтересовался кто-то.

– Кажется, – буркнул я. И удивился: с кем тут, на дереве, можно разговаривать? Глянул вверх.

Ксения изобразила подобие улыбки.

Сейчас она – у самой верхушки клёна. И кажется, боится шевельнуться. Намертво вцепилась в тонкую ветку. Обвила её руками и ногами. Жаль, опора – более, чем сомнительная. Даже при слабом ветре Ксению качает.

– Наверное, трудно было туда залазить? – пробормотал я.

Девочка скривилась.

– Извини, – выдавил я. В голове слегка шумело. А мысли были неповоротливые и тягучие.

Я закрыл глаза. Моргнул. Опять посмотрел наверх.

Ксения оставалась в прежней позе.

– И что ты там делаешь?

– В смысле? – возмутилась она.

– Долго ещё собираешься там сидеть?

Она поморщилась и глухо озвучила:

– Не знаю. Я боюсь.

Хм-м.

Неприятно.

До земли – метров десять.

А если ветер усилится – тонкая опора может и не выдержать.

– Ксения, хватит. Давай, спускайся!

Она глянула вниз и зажмурилась:

– Я не могу!

Самому туда лезть? Но подо мной ветка точно обломится.

Завертел головой, озираясь по сторонам. Двор был безлюден. И в окнах никого не видать. Куда исчезли остальные?

Хотя… чем они помогут?

– Денис, – всхлипнула девочка, – Сними меня отсюда!

– Спокойно. Только не рыпайся! Я иду…

Вскарабкался выше. Здесь колебания клёна – куда заметнее. Верхушка раскачивается, словно маятник.

– Денис, – жалобно выдавила Ксюха, – Кажется, у меня морская болезнь.

– Чепуха. Тут даже озера нету!

Я остановился. Потёр саднившие под бинтами ладони. Ещё бы чуток ближе…

Нельзя.

Махнул ей рукой:

– Лезь, не бойся. Я подстрахую.

Она боязливо глянула на меня. И стала спускаться.

Упёрлась левой подошвой в сук. Тот хрустнул и обломился.

– Ой!

– Нормально, Ксюня.

– Ничего нормального! Я боюсь!

Порывы ветра крепчали.

Я приподнялся, насколько мог. Схватил её за ботинок. И дёрнул.

Звонкий вопль. Треск веток.

Всхлипы и проклятия.

Но главное, я крепко держу её за щиколотку. Хотя и болтается она вниз головой.

Спускаюсь.

Аккуратно транспортирую девочку к ближайшей толстой ветке. Ксения цепляется за неё. Обретает нормальное положение.

Через пару минут – мы оба уже на земле. Девочка переводит дух. Утирает слезы, сопли. И набрасывается на меня с кулаками:

– Ах ты, гад!

– Извини, больше не буду.

– Чего?! – злится она.

– Спешить не буду. Повисела б ты ещё часик…

Удар в живот.

Ай! Больно! Дерётся-то она не по-детски.

Одно радует: судя по такой активности она ничего серьёзно не травмировала. Разве что, ушибла кулаки о мои рёбра…

– Молодцы, – донёсся знакомый голос. Я оглянулся.

В дверях подъезда возник Султан:

– Воспитательный процесс в разгаре. Только не пойму – кто кого воспитывает?

– Взаимно, – ответил я и поймал руку Ксении в сантиметре от своей физиономии, – Что с остальными?

– Легко отделались, – пробормотал бригадир. Из царапины на его лбу сочилась кровь. И кровь была на его плече – вероятно, порезался осколками стекла.

– А где Майя?

– Я здесь, – донёслось из-за спины бригадира. Султан выбрался на крыльцо и я разглядел девушку. Майя шла вместе с Кротом – тот опирался на её руку и заметно хромал.

– Все в сборе, – вздохнул бригадир, – Только Индеец куда-то исчез.

– Может, его ветром унесло? – предположила Ксюха, – Мы вон вообще на дереве очнулись…

Она обошла вокруг уцелевших клёнов, придирчиво вглядываясь вверх: – Эй! Ау!

– Не меня ищете? – раздалось из тумана. У торца многоэтажки появился силуэт. Спустя секунду он обрёл знакомые черты Индейца.

– Где шляешься? – нахмурился Султан.

– Пока вы оклемались, успел сходить на разведку.

– И что интересного в мире?

– Новости хреновые. Сами увидите…

Индейца, Майю и Ксюху оставили собирать вещи. Наш скарб расшвыряло чуть ли не о всему двору.

Я и Султан отправились изучать обстановку.

– Ну, что, – через минуту выдавил бригадир, – Рельеф меняется прямо на глазах… Не успеваешь привыкать.

Рельеф – это мягко сказано. Поперёк улицы чернела широченная трещина с отвесными краями. Глубокая – дна не видно. Тянулась вправо, исчезая в тумане. А влево – она пронзала жилой дом. Кусок дома обвалился.

– Её не перепрыгнешь, – заметил я. До того края было метров пять.

– Ничего. Попробуем обойти.

Вернулись к остальным.

Сбор барахла до сих пор продолжался. Дело осложнялось тем, что почти весь двор был засыпан мусором из многоэтажек. Стекло, куски рам, шторы и разнообразное тряпье, вынесенное ураганом. Кухонная посуда, стулья… Были даже телевизоры и массивное кресло.

Ксения нашла кожаный пиджак с толстым бумажником. Пиджак и бумажник подарила мне. Рубли запорхали на ветру, доллары она сунула в карман.

Мой «калашников» так и не обнаружили. Хорошо, «ганс» остался при мне. А лопнувший рюкзак до сих пор болтался за спиной. Я его скинул. Все равно содержимое исчезло без следа. Взял рюкзак у Майи. Ксения отдавать свой подсумок отказалась:

– У меня тут по мелочи – зеркальце, платочек… пара гранат.

Детский набор.

Общие наши потери, кроме АК106 – несколько банок тушёнки, три гранаты, пара магазинов и одна коробка с патронами. Разодранная одежда, царапины – не в счёт.

Мы вышли в соседний двор и двинулись вдоль трещины. Была надежда, что скоро она станет достаточно узкой.

С этой надеждой мы топали минута за минутой.

Трещина всё не уменьшалась.

– Что за херня? – вздохнул Султан.

– Не ругайся, – урезонила его Ксюха, – Давай лучше срубим дерево. И перейдем по нему. Это плёвое дело. Я знаю!

– Интересно, откуда?

– Сотни раз в кино видала.

Кой-какой инструмент у нас имелся. Но подходящих деревьев рядом не было. А волочить тяжеленное бревно издалека не хотелось. Тем более, что способ его переброски через трещину и вовсе казался проблематичным.

– Удивительное явление, – озвучил Крот, – Хотел бы я это увидеть…

– Ничего. Зато ты успел ощутить, – буркнул Султан, – Как нога?

– Пустяки, просто ушиб. Такая мощь… Нам сильно повезло…

– Ещё бы! – кивнул Индеец, – Думал – уже кирдык!

– … повезло наблюдать уникальный выброс энергии.

– Тьфу! – скривился юноша.

– Энергия, – вздохнул бригадир, – Вот и я думаю, откуда её столько? С тех пор, как мы внутри, что-то или кто-то постоянно пытается нас угробить. Здесь жарче, чем в московских Развалинах!

Где-то спустя километр острый зигзаг трещины опять прошёл через панельный дом. И крупные обломки удачно застряли между её краями. Получилось что-то вроде мостика.

– Рискнём? – прищурился Султан.

Я с сомнением пнул ногой бетонную плиту. Она качнулась. Едва заметно. Несколько камешков сорвались вниз – в тёмную глубину. Судя по звуку, падали они очень долго.

Но мы же не камешки.

Огибая торчащие куски арматуры, я перебрался на ту сторону. И махнул рукой:

– Давай по одному!

Индеец, Ксюха и Майя одолели «мост» без проблем.

С Кротом оказалось сложнее. Ему пришлось идти без поводыря. В том месте, где бетонная панель накренилась, его нога соскользнула. Он повис, вцепившись в арматуру.

– Держись! – крикнул Султан и бросился через «мостик». Схватил товарища за куртку.

Хлипкое «сооружение» качнулось под ними. Одна из плит поехала. Следом – рухнул весь «мост». Только крайний обломок каким-то чудом держался лишнюю секунду. Султан и Крот успели на него вскарабкаться. Вдвоём с Индейцем мы втащили их наверх.

Последний осколок обвалился.

Бригадир вытер холодный пот. Лишь тогда снизу донёсся звук удара.

– Глубоко… – хрипло озвучил Крот.

– Энергия… мать её, – процедил Султан и подфутболил с обрыва кусок кирпича, – Врёшь, мы своё возьмём!

Глава 13

Но к броневику не успели. Хотя шли уверенным шагом – пустынными безопасными улицами.

Уже через несколько кварталов небо стало темнеть. Будто кто-то задёргивал его плотным покрывалом. Вечер стремительно опускался на Болхов.

– Опять начинается фигня, – моргнул Султан.

– Я предупреждала, – вздохнула Майя, – Время – категория относительная.

– Угу. Ещё про Эйнштейна вспомни… От рассвета прошло часа три не больше. Здесь так часто бывает?

– Так – нет. Думаю, Лери не ошиблась. С городом что-то происходит.

– А это хорошо или плохо? – робко уточнила Ксения.

Майя пожала плечами.

Она права. «Хорошо», «плохо» – смешные понятия. Все равно, что оценивать асфальтовый каток с точки зрения букашек. Каток их раздавит и даже не заметит…

Я поёжился:

– Надо искать ночлег.

– Потом, – отмахнулся Султан.

И всё таки нам пришлось задержаться.

Тёмная ночь овладела городом.

Мы вошли в панельный дом. На этот раз – не поднимались выше второго этажа.

Тут было чисто. То есть, пыли хватало. Зато никакой зелёной слизи.

Разместились в двухкомнатной квартире.

Умылись водой из бутылки. Роскошь в нашем положении. Но после сегодняшних приключений облик у нас – ещё тот. Хотелось хоть немного смахнуть грязь. А воду завтра пополним, где-то рядом имеется источник. Майя с Тимуром там бывали.

Вытирались чистыми простынями, которые обнаружили в шкафу. Удивительно, но простыни едва уловимо пахли лимоном. Они лежали под грудой белья и за три года сохранили аромат.

Я стоял целую минуту, вдыхая запах. Смутные ассоциации роились в голове. Будто тени детства вставали из памяти… Что-то далёкое, родное. Как голос мамы. Её улыбка…

Точно так же пахли простыни в нашем доме. В моём родном доме. Я стоял с закрытыми глазами и пытался вспомнить. Изо всех сил…

Наверное, вид у меня был дурацкий.

Майя тронула моё плечо:

– Идём ужинать.

В тёмной ванной я развесил на трубе влажную простыню. Зачем-то аккуратно её расправил…

Чтоб зря не садить фонари, Султан оборудовал импровизированный светильник. Отыскал банку с машинным маслом, вылил его в кружку и сунул внутрь фитиль из куска х/б тряпки.

Мы разместились на полу гостиной вокруг тусклого огонька.

Еда, как и прежде была не слишком разнообразной. Но отсутствием аппетита никто не страдал. Индеец обшмонал кухню и выявил заначку прежних хозяев – тушёнку и сухое вино. На дне бутылки колыхался осадок.

Мы откупорили и оценили – вино кисловатое, но вполне пригодное. Под тушёнку – очень даже неплохо.

– Класс! – прищурился Индеец, – Хоть месяц тут живи – одними старыми запасами. Делов-то! Лазь и собирай по квартирам!

– Хочешь здесь остаться? – подмигнул Султан.

– Нет, – испугался юноша, – Я не это имел в виду!

– Разве? А мне казалось, тебе здесь нравится… – бригадир взял плюшевого медведя, стоявшего в углу дивана. Повертел в руках и забросил с глаз долой.

– Не ссорьтесь, – сказал Крот, – Думаю, хозяева не стали бы возражать.

Султан молча разлил вино по кружкам.

– И всё равно, как-то гадко на душе, – вздохнула Майя.

– Выпей – полегчает, – усмехнулся бригадир, – Этим, в Болхове – ещё повезло.

– Что? – вздрогнула она.

– Говорю, всё случилось быстро. Загибаться от голода и летального гриппа – куда хуже…

– Ты сравнивал? – холодно моргнула девушка.

– По всякому бывало. Столько раз могли меня уложить в землю… А я цел.

– Ради чего?

– Просто так. Не тебе меня учить!

Бригадир сердито хрустнул сухарём и одним глотком допил вино.

– Нервничаешь? – спросил я, подливая ему в кружку.

– Обидно. Деньги – рядом. Как на блюдечке. А взять не можем.

– И что изменится? – спросила Майя.

– В смысле?

– Когда баксы получишь – жизнь станет лучше?

– Надеюсь.

– Куда-то денется Рыжий? Все полицаи разбегутся?

– Ты телевизор смотришь? – усмехнулся Султан, – Там каждый день талдычат: «Процесс реформ необратим».

– Тогда ясно, – кивнула Майя.

– Ни фига тебе не ясно! Этот мир слишком поздно менять.

– Никогда не поздно, – сказал Крот, – Если начинать с себя.

Султан окинул его хмурым взглядом. Ничего не ответил. Доел свою тушёнку, вытер губы салфеткой – тоже из хозяйских запасов. Глотнул спирта и предложил мне.

Я не отказался. Принял флягу и выпил грамм пятьдесят. Закусил особо ценным ресурсом бригады – свежим огурцом.

– А можно, мне глоточек? – оживился Индеец.

– Сначала повзрослей, – отрезал бригадир и завинтил флягу. Кроту предлагать не стал. Тот и своё вино едва пригубил.

Султан глянул на меня:

– Куришь?

– Нет.

– Я тоже. Недавно бросил. Хочу жить до ста лет. Но от такой жизни опять тянет на табак. Индеец, одолжи сигаретку.

– Сначала доживи до ста лет! – буркнул юноша.

– Остроумный, – кивнул бригадир, – Хотя невоспитанный, – замахнулся, собираясь отвесить подзатыльник. Индеец ловко увернулся и протянул ему пачку «Marlboro».

– Спасибо, – поблагодарил Султан, отбирая всю пачку. Помял её в руках, – Здесь дети, дымить неохота…

– Где дети? – искренне изумилась Ксюха.

Бригадир вопрос игнорировал. И посмотрел на меня:

– Составишь компанию?

Мы повесили на плечо автоматы, вышли из квартиры. Индеец пытался увязаться следом. Но ему коротко приказали:

– Жди внутри.

Спустились во двор. Тут был туман. Лишь бледное пятно напоминало о луне. Даже соседнего дома почти не видно.

– Может, зайдём в подъезд? – предложил я, – Неохота маячить…

– Расслабься. Это окраина. И до блокпостов далеко. На десятки кварталов ни одного ходячего трупа.

«Есть кое-кто и хуже…», – подумал я. Но вслух ничего не сказал. Интересно, гонец Лери уже добрался по назначению?

– Ночью тут приятнее, – заметил Султан, раскуривая сигарету.

– Приятнее?

– Кажется, что город спит… Придёт утро и появятся люди. Зазвучат голоса… Мамаши выйдут с колясками во двор… Так легко представить.

Я отвернулся. Что-то горячее шевельнулось внутри. Почти ощутимо сжало сердце.

– Ты заметил фотографию? – спросил Султан.

– Где? – вздрогнул я.

– В квартире, на стене. Мальчик и девочка. Похожие. Наверное, двойняшки…

– Наверное.

– Когда-то я тоже мечтал… – он усмехнулся, – Представляешь меня в роли многодетного отца?

– Ты для этого меня сюда вытащил? Обсуждать твои семейные планы?

– Нет никаких планов, – бригадир глубоко затянулся. Пустил кольцо дыма, – Человек надеется. А судьба решает… Пока я гнил в лагере, жена и сын умерли. Ещё в первую военную зиму.

– Извини.

Султан молча докурил сигарету. И щелчком отшвырнул окурок.

Поднял глаза:

– Странный ты человек, Денис.

– Обычный.

– Мозги варят. На идиота не похож…

– Спасибо за комплимент.

– Что общего у тебя с Майей? Большая и чистая любовь?

– Может быть, – усмехнулся я, – Тебя это беспокоит?

– Люби кого хочешь – на здоровье. Только думай своими мозгами. Видал я таких… Насмотрелся за эти годы.

– Каких?

– Себя она не жалеет. Но и других – тоже. Ни своих, ни чужих.

– Забавно, – прищурился я, – Ты и сам-то своих не шибко балуешь.

– Ты про Индейца? Разве плохому его учил?

– Тебе виднее. Рёбра у него целы – после этой учёбы?

– А как по другому? Уговаривать? – Султан качнул головой, – Не поможет.

– Ты пробовал?

– Я люблю его, как сына. И хочу сделать из него человека. Это трудно с теми, кто воспитан на рекламе пива и чипсов.

– Всё настолько фатально?

– Как ты думаешь, откуда берутся «полицаи»? Или «оборонщики»? Плохие янки сбрасывают их на парашютах?

Я не ответил. Вспомнил рассказ Крота об очереди в вербовочный пункт.

– Это хорошо, что молчишь, – вздохнул Султан, – У таких, как Майя, всегда найдётся пара звонких фраз. Они и на смерть идут с этими фразами…

– А куда ты идёшь?

– Никуда. Просто живу. Только это остаётся. Не биться головой о стену. И не быть пешкой в чужой игре.

– Игре?

– Кто-то рискует жизнью, а кто-то получает миллионы для борьбы с партизанами. Вы – тоже винтики в единой системе.

Не быть пешкой… Я поёжился. Вдруг отчётливо увидел холодные зрачки за квадратными стёклами. И ехидный голос, как наяву, уточнил: «Кому выгодна партизанская война в отдельно взятом Плещеевском районе?» Холёная физиономия радостно скалилась…

У тебя отличная память, Денис Воронин.

Что-то скрипнуло в темноте.

Я вздрогнул.

Оглянулся, вскидывая автомат. Звук повторился – в той же тональности. Далёкий, монотонный… И от сердца отлегло. Наверное, где-то сквозняком качает дверь.

Я представил себе ржавые петли на болтах. Ржавчина похожа на запёкшуюся кровь…

Механизм…

Сверкающая паутина в чёрном небе.

Нет. Винтиком быть не собираюсь.

Где же ты, Лери?

Приходи, я хочу задать тебе пару вопросов. Про «ключ» и «замок»…

Султан опустился на скамейку у подъезда. Достал ещё одну сигарету. И мял в руках.

Я сел рядом:

– Дай закурить.

– Разве ты куришь?

– Проверим…

Султан хмыкнул и протянул мне пачку. Я взял сигарету. Бригадир щёлкнул зажигалкой. Пламя лизнуло белый цилиндрик. Я вдохнул дым. И скривился. Затрясся от кашля.

Бригадир насмешливо качнул головой.

Я сплюнул:

– Кажется, отвык.

– Молодец. Только пить не бросай. А то будет скучно.

– Спасибо за совет. Больше нет конкретных предложений?

Он отобрал у меня сигарету. Затянулся и буднично ответил:

– Есть. Много. Дай Бог нам завтра раскурочить броневик. И выбраться отсюда целыми. У меня – несколько вариантов на подходе. Приличные деньги. И куда меньше экстрима.

– Ты серьёзно? – улыбнулся я, – Зовешь меня в свою бригаду?

– Считай, что зову.

– Я ведь не Индеец. Вряд ли поддаюсь воспитанию.

Он кивнул:

– Угу. На фига учить учёного? Будем применять знания на практике.

– Спасибо. Звучит оптимистично. Но… своих я не брошу.

– И не надо. Работа всем найдётся.

– Помню, Ксюхе ты уже обещал долю. А как быть с Майей?

Он пожал плечами:

– Ты мужик. Тебе и решать. Она – молодая. Иногда люди умнеют.

– А если мы – в розыске? Не боишься?

– Не смертельно. Будут баксы, будут и новые документы. Да, хоть пластическая операция!

Я передёрнул плечами. Новое лицо – тоже вариант. Хотя, я ещё и к старому не успел привыкнуть…

Султан подмигнул:

– Дружный коллектив – залог успеха. Хоть полицаев резать, хоть банки брать. Вместе мы такое осилим!

– Скажи, ты, правда, ни во что не веришь?

Он нахмурился. Уронил окурок и загасил его подошвой ботинка. Будто червяка раздавил. Сухо ответил:

– Верю. В себя и своих товарищей.

– И тебе нравится эта жизнь?

Он засмеялся:

– Нравится? Да я её обожаю! Когда в лагере под Тверью загибался от гриппа в ледяном бараке, дал себе слово: выкарабкаюсь – буду ценить каждое мгновенье. Вся долбаная система рассчитана, чтоб закатать меня в могилу. А я буду жить! Им назло. И буду брать от жизни всё, что хочу!

– А сломать систему?

Он качнул головой:

– Кто будет ломать? Мы вдвоём?

– Говорят, в Москве была крепкая заваруха…

– Была. Вспыхнула и погасла. Кто-то гибнет. Но миллионы помалкивают в тряпочку. Борются за кусок хлеба и вечерами таращатся в телевизоры… У них всё отняли. Даже страну. А они так и не поняли. Система работает. Давно работает… Знаешь, когда мы проиграли? Намного раньше, чем упали первые бомбы. Целому народу сделали лоботомию. А мы и не заметили.

Из подъезда донеслись шаги. Я оглянулся. Голос Крота мягко уточнил:

– Обсуждаете медицинские вопросы?

– Угу, – буркнул Султан, – Лечение слабоумия ампутацией.

– Радикальный метод.

– Зато рецидивов не бывает.

– Министру здоровья понравится. Большая экономия лекарств.

Рядом с Кротом – хрупкая фигура Майи:

– Вас долго не было. Я начала волноваться.

– Уже идём, – кивнул бригадир.

– А давайте ещё подышим, – попросил Крот, – Только не курите… Воздух здесь чистый. Хороший воздух… Совсем, как дома.

Глава 14

Вал за валом катят внизу. Океану – нет конца. А надо мной в тёмном небе летят клочья облаков. Золотыми проблесками мелькают звёзды. Лунное марево встаёт из-за горизонта.

Силы – уже на исходе. И волны – рядом. Почти захлёстывают, дотягиваются солёными брызгами… Но я ловлю крыльями порыв ветра и опять взмываю ввысь – над океаном, навстречу луне. Туда, где ждёт невидимый берег…

Ещё не проснувшись толком, сообразил, что ночь закончилась. Сколько она длилась в этот раз?

Я всё таки выспался.

Заворочался, разлепил веки и увидел пробивавшийся между шторами луч. Неужто, солнце выглянуло? За эти дни я успел от него отвыкнуть.

В полоске света клубились пылинки. Луч пересекал комнату и падал на маленькую книжную полку. Там, в углу, из вазы глядел засохший цветок… Кажется это была роза. Часть лепестков осыпалась. Оставшиеся – сморщились и почернели.

Но корешки книг были бодрыми и говорящими: «Тараканьи бега», «Время – московское». А на краю полки – яркими буквами «Война 2030. Красный рассвет».

Я откинул одеяло и шагнул к стеллажу. Взял книгу, посмотрел на обложку и улыбнулся. Фантастика. Жаль, читать некогда…

Майя уже встала. Постель аккуратно заправлена. А Ксения пока дремала. С фотографии над её кроватью таращился смешной котёнок.

Пора девочку будить. Но жалко. Когда она спит и не ругается матом – вид у неё просто ангельский.

Я замер, вслушиваясь.

В гостиной звучали голоса. Один – юношеский басок Индейца:

– … молодые и сильные выживут!

– А может, старые и хитрые? – насмешливо уточнил Крот.

– Не спорьте, – вмешался Султан и оптимистично объявил, – Выживут все. Кто занимается «нефтянкой» и «газом». Это целых десять миллионов! Уйма народу.

– Дешёвый популизм! – возразил Крот, – Вполне хватит и пяти. Остальные только зря расходуют ценный ресурс.

Ксения вскинула ресницы и зевнула:

– У них там что, выездное заседание правительства?

– Типа того, – ответил из гостиной Султан, – Соображаем на троих, как нам обустроить Россию.

– Привыкай, – усмехнулась Майя, возникая в дверях, – Это древний мужской обычай – решать за завтраком все мировые проблемы.

– До мировых мы ещё не дошли, – уточнил Султан, – Но завтракать точно пора!

– Э-э! – возмутилась Ксения, – Без меня не начинать!

И пулей выскочила в туалет.

Говорят, на Востоке приём пищи обставлен ритуалами. И даже выпить чаю – все равно, как вознестись к Будде. Мы – люди простые. Но теперь я понимаю тех, с Востока.

Пустеют консервные банки. В душу приходит безмятежность. Султан говорит:

– Пора! – но остаётся сидеть.

– Да, – соглашаюсь я. И тоже не двигаюсь.

Первой встаёт Майя.

Следом, нехотя поднимаюсь я.

Мы навьючиваемся рюкзаками, покидаем гостеприимный ночлег. Ксения вешает автомат на плечо и вдруг останавливается.

– Можно я его возьму? – кивает на плюшевого медведя.

– Бери, – с улыбкой пожимает плечами Султан.

– А они не обидятся?

– Думаю, нет…

Спускаемся по лестнице. Выходим во двор.

Как много зависит от простых вещей…

Крепкий и здоровый сон. А потом – сытная трапеза. И мир кажется другим.

Хотя, сегодня он, и правда, выглядит иначе.

Нет, чудес не бывает. Всё тот же вымерший город. Но обычная мгла куда-то рассеялась. Только лёгкая дымка, почти не ухудшающая обзор. И солнце… Оказывается, я так по нему соскучился. Горячий шарик то и дело выныривает из небесного коктейля и по летнему озаряет Болхов.

До броневика – меньше километра. Здорово, что Майя не утратила ориентиры. А для меня все улицы – одинаковые.

Заросший сорняками сквер. Футбольная площадка… Я тоже гонял здесь мяч?

– Симпатичный городок, – сказала Ксюха и тут же поправилась, – Был.

– Смотрите, а телефоны-автоматы совсем как новые, – удивился я. И раньше их замечал. Но только, когда туманная пелена рассеялась – разглядел, как следует. Уже вторая металлическая будка, сверкающая на солнце.

– Кажется, и ураган им не повредил…

– Это не телефон, – отозвалась Майя, – То есть, не совсем… Защищённые от прослушки пункты экстренной связи. Фомин расставил их по всему городу. Штук пятьдесят не меньше. Между ними оптоволоконный кабель – какой-то особый, с технологическими прибамбасами… А сеть замкнута на центральный пульт.

Ясно. Юрий Петрович делал всё капитально. Надолго думал обосноваться.

– Тут, вероятно, и систем слежения хватает? – уточнил Султан.

– Ещё бы. Мой друг рассказывал – с любой точки Болхова информация могла идти прямиком на личный «пальм» Фомина.

– Даже неуютно, – усмехнулся Крот, – Вдруг кто-то любуется нашими образинами?

– Вот им! – скривилась Ксюха и показала «телефону-автомату» неприличный жест.

– Зря стараешься, – огорчила её Майя, – Центральный пульт гробанулся, когда Болхов закрыло. А с внешним миром связи нет.

Да, удачное обстоятельство…

Гонец Лери вероятно уже добрался. Вызвал своих. Но все равно есть запас времени. Они лишь приблизительно догадываются, где броневик. Будут искать. Прочёсывать ближайшие кварталы.

Мы успеем скрыться.

Точнее, скроются мои товарищи… А я останусь. И буду ждать.

Многоэтажки закончились. Кругом – почти сельский пейзаж. Деревянные заборы, окна с резными ставнями. Лавочки у ворот и зелень в палисадниках…

Август – щедрый месяц. Наверное, это из детства картинка – ароматные яблоки. Тёмные гроздья слив. Они ещё зреют. Но попадаются и сладкие, как мёд. В воздухе гудят шмели…

Всё было где-то рядом?

Я так ничего и не вспомнил.

Теперь тут нет шмелей. Наверное, давно передохли. Даже комаров не осталось. За штакетником частной усадьбы – худосочные яблони. Они давно не дают плодов.

Не самое лучшее время я выбрал. Прошлое не хочет меня принимать…

А будущее?

Кое-что уже определилось…

Я глянул на Майю.

Рассказывать о «быстрых» я не буду – ни ей, ни Султану. Вся история так похожа на галлюцинацию. Тем более, что я не хочу упоминать об английском паспорте. А сказать половину – все равно, что солгать.

В лучшем случае – не поверят. В худшем – перестанут доверять.

Денис Воронин, ты – подозрительный тип с большим, тёмным прочерком в биографии. Чем меньше о тебе будут знать – тем лучше.

А мне так надо, чтобы поверили! И убрались, как можно дальше.

Лери видела их всех. Но главная цель – это я.

Значит, у остальных будет шанс.

Всё сплелось в тугой клубок…

Было бы разумнее, если прямо сейчас они дёрнули из города. Без оглядки! Но такое мне точно не под силу. Султану нужен броневик. И ради двухсот штук он станет рыть землю. Даже когда рядом затикает атомная бомба с часовым механизмом.

А Майя… Ночными кошмарами её не возьмёшь. Бреднями не испугаешь. Её жизнь и так – сплошной риск. Она не отступит.

И по-другому не будет…

Время.

Всё, что мне нужно – немного времени.

– Далеко ещё? – шепнул Султан.

– Нет, – коротко отозвалась Майя.

Мы молчим. Двигаемся, внимательно всматриваясь. Даже Ксения – непривычно серьёзная. Плюшевый медведь болтается на тесёмке за её спиной, а палец застыл у спускового крючка АК106.

В каждом окне чудятся взгляды.

Каждый шорох, каждый скрип под ботинками – оглушительно громкий.

Это удачно, что туман развеялся. Меньше вероятности налететь на засаду.

Пустынная улица далеко просматривается. Кажется, здесь до нас не ходили. Чужие следы отпечатались бы на пыльном асфальте…

Нет, за себя не боюсь.

Я устал бегать.

Это даже здорово – узнать правду.

И щедро её оплатить.

– Вон за тем поворотом, – чуть слышно озвучила Майя.

– Стоп, – я удержал её за рукав, – Расскажи, что там?

– Овраг. Кусты. Полуразрушенный дом.

– Броневик лежит в кустах?

– На дне оврага.

– Ждите. Я осмотрюсь.

– Иду с тобой, – возразил Султан.

Я кивнул. Вдруг ощутил уверенность. Да, так и не вернул себе нормальную форму. Майя говорила: «Тут плохое место. Оно вытягивает силы». Уворачиваться от пуль будет сложновато. Но кое-кому тоже придётся нелегко…

Лери двигалась быстро. Но тут не Устюгино. Она побоялась возиться со мной в одиночку. Каким бы слабым я не был. Выходит, в Городе Мёртвых наши возможности не очень разнятся.

У меня есть шанс.

И оружие в руках. Старое, доброе, огнестрельное. Вышибающее даже самые продвинутые, нечеловеческие мозги…

Ветерок гулял в кронах. Поскрипывал ставнями, оживляя улицу.

Мы обошли крайний дом.

Замерли, наблюдая.

Картина вполне ясная.

Развалины дома – отличная позиция. Господствующая высота. Овраг оттуда хорошо просматривается. И весь пустырь – как на ладони. Если делать засаду – именно там.

Открытое место пересекает разбитая дорога. Вдоль неё – редкий кустарник. А за ней маячат пятиэтажки. Они далековато.

Хотя, если разместить снайперов на крышах…

Я всмотрелся. Нужен орлиный взор, чтоб увидеть там кого-то. Оптика не блестит. Как и положено нормальной оптике. Это единственное о чём можно судить…

Мы вернулись к группе.

– Всем туда незачем лезть, – тихо объяснил я и глянул на Майю, – Остаёшься с Кротом и Ксюхой. Ждёте у крайнего дома и не высовываетесь.

– Я не согласна! – возмутилась девочка.

– А тебя и не спрашивают. Это приказ.

Она сердито ткнула меня кулачком.

– Всё нормально, – усмехнулся Султан, – Долго мы возиться не будем.

Короткими перебежками – от одного куста к другому – пересекаем открытое место.

Всё тихо.

Падаем в высокую траву рядом с руинами. Ползём. Сквозь чёрный провал окна забираемся внутрь. От двухэтажного дома остались только кирпичная коробка и бетонные перекрытия. Удачно, что лестница уцелела.

Внутри – никого.

На втором этаже – аналогично.

Добрый знак – выгодная позиция пустует. Мы и сами её используем.

Хлопнул Индейца по плечу:

– Ожидаешь здесь. И глядишь в оба.

Юноша кивает. Какой-то он бледный. Переживает? Ничего. У него РПК с дисковым магазином на 75 патронов. Ещё один диск – в запасе. Вполне достаточно, чтоб успокоить кого угодно на тысячу метров в округе.

А если что – Майя с Ксюхой помогут. Сам овраг им не виден. Но подступы к нему – от крайнего дома хорошо простреливаются.

Я гляжу вниз.

Точно.

Под крутым склоном чернеет из зарослей колесо. Матово блестит бок опрокинутой машины.

По лицу Султана скользит тень усмешки. Мы не зря сюда явились.

Ещё минута уходит, чтобы изучить окрестности. Я и Султан идём по разные стороны оврага от его вершины.

Нормально. В плотном боярышнике – чисто. Трава вокруг – росистая и непримятая.

Спускаемся.

Чёрный автомобиль – на дне. Сломанные кусты за эти месяцы успели подняться, обросли вокруг машины новыми побегами. Долго бы её пришлось искать, если б не Майя…

Султан скидывает рюкзак. Начинает извлекать инструмент.

Я уточняю:

– А не проще поискать ключи в кабине водителя?

– У них не было ключей. Фомин никому не доверял. В банке грузовой отсек закрывали и опечатывали. Открывали только в здешнем офисе.

Бригадир достаёт монтировку, алмазный резак.

Убирает ветки от фургона.

Начинается будничная работа.

А я с «гансом» наизготовку поглядываю по сторонам.

Яркими снопами летят искры. Лезвие вгрызается в металл. Интересно, сколько там миллиметров? Все равно, что передвижной сейф на колёсах…

Лишь бы аккумулятора хватило. Заряжать его негде. Тогда останется взрывчатка. А шуметь неохота…

Султан вполголоса матерится. Что такое?

Лезвие сломалось.

У нас есть запасное. Работа продолжается.

Плохо, что небо опять затягивает дымкой. Солнце скрылось. Дальние деревья начинают растворяться в белёсой пелене…

Какого лешего возится Султан?

Может устал?

– Отдохни. А я подменю…

Он сухо отвечает:

– Справлюсь.

Я нервно вышагиваю вокруг. Будто физически чувствую, как уходят минуты…

– Подай монтировку.

– Щас…

Где же она? В густой траве ни хрена не видать.

Ага. Вон куда закинули – торчит из кустов рядом с кабиной.

Я нагибаюсь… И где-то рядом – кажется прямо у виска – гремит выстрел.

Fuck!

Падаю. Вскидываю «ганс». Длинная очередь летит в бронестекло автомобиля. Оно змеится трещинами, но выдерживает. Лишь несколько пуль не уходят впустую. Перешибают почерневшую, скрюченную руку с пистолетом.

ПММ вываливается на траву. А кисть мумии свисает на ошмётках кожи. И до сих пор рефлекторно вздрагивает, шевелит пальцами – будто хочет нажать спуск…

Я сплёвываю.

Как мы о них забыли? Там, за тонированным треснувшим стеклом – будто пауки в банке – два оживших мертвеца с нашивками фоминской охраны. Царапают чёрными ногтями обивку, таращатся слепыми высохшими глазницами…

Мечтают выбраться наружу?

А единственную свободную дверь – левую, ту, что сейчас наверху – заклинило. Только узкая щель.

– Султан, дай гранату.

Поздно бояться шума.

Второй мертвец достаёт откуда-то из под сиденья автомат. Но я успеваю раньше – заталкиваю гранату в щель. И прыгаю в сторону…

В ушах звенит. Куски бронестекла разбросаны по тлеющей траве.

– Вот козлы, – говорит Султан, когда дым развеивается, – Мешают работать!

– Эй, вы целы? – встревоженный голос за спиной.

Я оборачиваюсь.

Майя, Ксения и Крот. Какого хрена они притащились?!

– Пустяки, – сердито бормочу, вытирая грязь с физиономии.

– А что тут творится? – искренне недоумевает Ксюха.

– А ты не видишь? Развлекаемся!

Майя хмурится.

– Всё нормально, – говорю чуть более миролюбиво.

Ну да, из их укрытия оврага не разглядишь. Когда началась пальба, все трое не смогли отсиживаться и поспешили на выручку.

– Уходите, – добавляю, – Мы тут сами разберёмся.

– Никуда я не уйду, – губы Майи решительно сжимаются.

– Пускай, – кивает Султан и подмигивает, – Осталось самое интересное!

Гудит резак. Сверкает в проблесках солнца диск с алмазным покрытием. Лезвие опять уходит в сталь.

И ломается. Когда дверца грузового отсека вот-вот готова пустить нас внутрь.

Султан краснеет от ярости. Колотит кулаком в бок машины и что-то беззвучно шепчет.

Даже в этом варианте ясно – жуткая матерная брань. У нас ведь не осталось запасных дисков.

Бригадир хватает монтировку. Сует в прорезанную щель. Повисает на металлическом рычаге. И пытается хоть на миллиметр расширить отверстие.

Увлёкся бедняга.

Я хлопаю его по плечу. Он резко оборачивается.

У меня на ладони – пластид и детонаторы.

Султан кивает.

Я вдавливаю мягкие брусочки в пропил. Втыкаю детонаторы.

Мы отбегаем подальше.

Жму кнопку радио-взрывателя.

Гулкий хлопок!

Везёт нам сегодня… Сплошные фейерверки.

А через минуту – будто неурочное рождественское гулянье. Лысый вспотевший Санта-Клаус с мешком из плотного брезента. Ликующий визг Ксюхи. И вместо конфет, в раскрытом мешке – зелёные пачки в банковской упаковке.

– Новенькие! – сказала девочка, рассматривая пачку. И даже понюхала, – Такие красивые, что не верится… Они хоть настоящие?

– Подделка, – улыбнулся Султан.

– Что? – вздрогнула Ксения.

– С виду – как настоящие. А возьмёшь в руки… мало радости.

– Это если денег мало! Я думала мешок крупнее будет! А может, пересчитаем – вдруг Фомин, сволочь, нас надул?

– Потом будем пересчитывать, – отмахнулся Султан.

– Пора отсюда сваливать, – кивнул я.

Туман густеет. Хорошо, хоть вечер не торопится.

Мешок с долларами опять стянули шнуровкой. Ксения взяла его в охапку. Быстрым шагом мы двинулись к вершине оврага. Туда, где до сих пор караулил Индеец.

Развалины дома нависали над нами.

Мы карабкались к ним, будто трудолюбивые муравьи с ценным грузом. Разумеется, банки с тушёнкой и боеприпасы – всего лишь материал для выживания. Самое ценное было у Ксении – зато самое лёгкое. Она меня обогнала:

– Чур, я первая! – и бросилась вверх.

Ребёнок – что с неё взять? Я улыбнулся:

– Погоди… – и замолчал, словно что-то оборвалось внутри – резко, до холодной иглы в сердце.

– Назад!

Одним прыжком я догнал Ксюху. Сгрёб, потащил вниз. Султан удивлённо на меня глянул. Но понял без вопросов.

Мы скатываемся по склону, бежим, запинаясь в густой траве. И будто о невидимую стену ударяемся…

Фигуры с автоматами выросли вдоль оврага. В своих серо-зелёных шлемах – как диковинная разновидность поганок. Только что, никого не было. И вот вымахали на нашу голову. Зрачки стволов таращатся пытливо, внимательно…

По инерции мы делаем ещё пару шагов.

– Куда же вы? – спрашивает сзади вкрадчивый голос, – Это так мило, что вы достали мои деньги.

Глава 15

Я оглядываюсь.

В окне дома – всё так же маячит Индеец. Дурак, почему ты не стрелял?

Ответ является без промедления.

Возникает в оконном проёме рядом с Индейцем. Дружески хлопает того по плечу. И смотрит на меня. Холёная физиономия с мягким оттенком загара. Глазки-буравчики светятся интересом:

– Какая встреча!

– Привет, – выдавливаю сквозь зубы.

Юрий Петрович улыбается:

– А теперь положите оружие.

Я улыбаюсь в ответ.

Лихорадочные мысли бьются, как птицы в силках.

Хотя ответ ясен заранее.

Сколько их? У оврага – человек десять с нашивками «территориальной обороны». В доме – не меньше пяти «скорпионов». РПК сейчас тоже нацелен в нашу сторону.

Вокруг – богатая экспозиция надёжных «машинок». Способных за считанные секунды переработать нас в кровавый фарш.

А лёгкий «ганс» в моей руке – кажется чугунным. У меня нет сил уворачиваться от пуль.

Султан и Майя застыли с помертвевшими лицами.

Ксюха – бледная, как полотно. Только Крот выглядит спокойным. Он давно привык к темноте. Даже если эта тьма умеет говорить…

– Оружие на землю! – резко повторил Фомин.

– А быстро вы нас нашли…

Тянуть время. Любой ценой.

– Ты кое-что забыл, Денис. Это мой город. И мой броневик с радиомаяком.

Ага.

Радио здесь не работает. Но когда работало – вся информация шла на его личный миникомп. Он знал маршрут. Знал в какой точке был броневик, когда город закрылся.

Только одного не ведал. Как попасть внутрь.

И я догадываюсь, кто помог Фомину.

Из памяти вырастает удивлённый голос Индейца: «Весь секрет?»

Только как он сообщил? Ведь связи-то не было… Или была?

Яркие металлические будки. Оптоволоконные кабели…

Fuck!

Я боялся нелюдей, сверхчеловеков. А всё так просто. До ужаса…

– Не испытывай моё терпение, – хмурится Фомин, – Шариков с краской больше будет.

Роняю «ганс» на траву. Иду вверх по склону. Ему нужен я. Денис Воронин готов к самому тесному общению:

– Они ничего не знают. Дай им уйти. И я расскажу…

Поведаю о чём угодно. Хоть о Бермудском треугольнике, хоть о тайнах разведения кроликов.

Лишь бы оказаться ближе…

Фомин сверлит меня взглядом.

Я иду к развалинам.

Дорогу преграждают двое в «скорпионском» камуфляже. Не зомби. Эти пока что живые.

А Фомин по лестнице спускается мне навстречу.

Милый, интеллигентный бизнесмен в охотничьей куртке, вполне годной для сверх-дорогого сафари. Вся-то разница, что сейчас он охотится на людей.

Юрий Петрович останавливается метров за десять. Командует:

– Обыщите его!

Осторожный. Удивительно, как он рискнул притащиться в такое поганое место? Или там, снаружи, земля горит у него под ногами?

Я медленно скинул рюкзак. И поднял руки.

Охранники выгребли из карманов всё: пистолет, нож, запасные обоймы.

– Он – чистый, – доложили Фомину.

– Рюкзак проверьте.

Развязали, вытряхнули содержимое на траву. Автоматные магазины, гранаты, тушёнка. И книга в яркой обложке. Я прихватил её с нашего последнего ночлега.

– Подайте, – скомандовал Юрий Петрович.

Повертел книгу в руках. Брезгливо озвучил:

– «Война 2030. Красный рассвет». Патриотическая агитка для умственно отсталых?

– Я знала, что вам понравится, – из оврага подтвердила Ксения, – Читайте на здоровье!

– Думал ты умнее, Денис. В этот раз, ты сам себя перехитрил. Связался с фанатиками. У них нет будущего.

– Это у тебя нет! – огрызнулась Ксюха.

Господи, хоть бы она молчала…

Я улыбнулся:

– Дура, что с неё взять.

– А ты умеешь выбирать друзей – террористка, уголовники и малолетняя преступница.

– Для вас они – безвредны. Дайте им уйти и я отвечу на любые вопросы.

– Ты и так на них ответишь, – подмигнул Фомин.

Один шаг. В грудь мне упирается автомат охранника. Левая моя рука хватает цевьё, а правая ложится на рукоять – поверх пальцев «скорпиона». Сдавить ещё крепче и будет выстрел…

– Дурак, – морщится Фомин.

– Или вы их не тронете. Или ничего не узнаете.

– Ладно, – усмехается он, – Переживу. В конце концов отыщем твою напарницу… Лери её зовут? От неё и услышим про «ключ» и «замок».

– Это вряд ли.

– Тогда сами справимся. Главное – мы в Болхове и у нас много времени.

– О главном вы и не догадываетесь.

– Да? – его брови настороженно ползут вверх.

– Сюда легко попасть. Но не так-то просто уйти.

Он щурится:

– Пытаешься меня испугать?

– Без меня вам отсюда не выбраться!

– Ты так думаешь? Твоя подруга – здесь не впервые.

Я киваю:

– Там, в замке, вы уже подробно с ней общались. Много она вам рассказала? Её напарника вы угробили. А сама она ни черта не смыслит! Кукла безголовая! – и я добавляю ещё пару крепких фраз.

Прости, Майя. Пусть ощутят, что ты для меня никто…

Фомин пожимает плечами. Что-то другое в его глазах. И тон – другой:

– Денис, здесь не ты диктуешь условия. Мы едва не гробанулись в том чёртовом вертолёте. Но я умею прощать…

Есть. Клюнул.

– Не тратьте слов, Юрий Петрович, – чей-то голос рядом.

Я вздрагиваю. Голос – знакомый. Даже слишком.

Во рту становится сухо. Я поворачиваю голову.

У меня за спиной – почти двухметровая фигура в камуфляже «оборонщика» и шапочке-маске. Здоровенные пальцы сдёргивают маску и я вижу лицо – будто наспех вытесанное из камня.

– Не ожидал? – щурится исподлобья Виталик– Мясник.

Я судорожно сглатываю.

Он кивает:

– Мир тесен. А бронежилет из армопласта – полезная вещь, – оглядывается на Фомина, – Хватит с ним чикаться. Он блефует!

Машет ладонью:

– Эй вы в овраге! Хотите жить – руки за голову и поднимайтесь без оружия. Считаю до трёх! Раз… Два…

У них не было выбора. Потому, что была надежда – на меня, идиота с приставленным к груди автоматом. Они не догадывались, что лимит надежды уже исчерпан.

Один за другим, вышли наверх – без оружия и рюкзаков. Первой была Майя. Её губы – сжаты до белизны. Крот опирался на плечо Султана. А Ксения упрямо не выпускала мешок с деньгами. Вот глупая… И плюшевого медведя не бросила. Он, как живой, болтается на алой тесёмке.

– Обыскать!

Пока охранники облапывали группу и выдирали банковский мешок из рук девочки, Мясник изучал меня исподлобья. Хрипло спросил:

– С кого начнём?

– Что?

– Туго соображаешь? Кого я убью первым?

Белый туман стелился над пустырём. Очертания мёртвого города становились зыбкими. А двухметровая фигура в камуфляже была грубой, реальной. Негромко щёлкнул предохранитель «макарова»…

– Э-э! – вдруг закричал Индеец, – Мы так не договаривались!

Он отпихнул ближайшего «скорпиона». Другой схватил его за плечо, но Фомин поморщился и махнул рукой. Охранники пропустили. Индеец шагнул к Султану:

– Я этого не хотел! Всё было не так!

– А чего ты хотел? – глухо выдавил бригадир.

– Двести штук в машине плюс сотня – за Дениса и его телку! И чистые документы – с ними хоть в Питер, хоть в Европу. Ты ведь сам говорил – лови удачу. Руками и зубами!

– Своих сдавать я тебя не учил.

– Да какие они свои?! Твари позорные! – заорал Индеец в лицо Майе, – Хотели нас грохнуть. Ночью, спящих!

Виталик-Мясник засмеялся.

А Индеец с надеждой глянул на Фомина:

– Я всё сделал. Всё, как вы хотели… Этих двоих – хоть на куски режьте, а моих отпустите! И соплячку тоже – она безобидная, только языком треплется.

Мясник подмигнул:

– А что? Здраво мыслит. Юрий Петрович, может, и правда, отпустим?

Фомин нахмурился.

Явно, они друг от друга – не в восторге. Это надо использовать.

– … Отпустим, – повторил Виталий, не дождавшись ответа, – Только сначала… – он вытащил обойму из «макарова». Высыпал семь патронов на ладонь. Последний оставил и опять щёлкнул обоймой. Протянул «макаров» Индейцу:

– Бери.

– Зачем?

– Докажи, что ты – правильный парень, – кивнул на Майю, – Завали сучку!

Индеец побледнел.

Я облизал пересохшие губы. Можно попытаться выдрать автомат из рук охранника. Но шансов никаких…

– Бери! – с нажимом повторил Виталий.

Индеец вздрогнул и потянулся к пистолету.

Я улыбнулся непослушным лицом. Протолкнул из горла хриплый комок:

– Юрий Петрович, кто здесь распоряжается? Вы или Мясник?

Фомин кашлянул.

Скривил рот.

Я почти физически ощутил, как ему противно.

Так хорошо и комфортно отдавать указания, наблюдая мир через экраны – отгородившись крепкой стеной и вышколенной охраной. Даже на лучших мониторах чужие кровь, смерть – кажутся спецэффектами. А когда тебя выдёргивают из уютного мирка гобеленов и резных панно… Выдёргивают и швыряют в страшную, грязную Россию… Наверное, это неприятно.

– Ты ведь сам не оставил мне выхода, Денис.

Я отпустил автомат охранника. Шагнул, разворачиваясь к Фомину:

– Задавайте свои вопросы.

Глава 16

Юрий Петрович моргнул – недоверчиво, удивлённо. И торопливо скомандовал:

– Обожди, Виталий!

Индеец уставился на меня почти с радостью.

Мясник поморщился.

Теперь меня крепко держали под руки. А в голове звенела пустота. Что я буду говорить? Какой бред сочинять на ходу?

Фомин открыл рот, задумался. И наконец озвучил:

– Ты выяснил, что здесь происходит?

Я кивнул. И ответил уверенными, точными фразами:

– Икс-бомба. Новейшая экспериментальная разработка. Гуманное оружие – ничего не разрушает. Только погружает в сон – всё живое, крупнее таракана.

Откуда я это беру? Слова будто сами рождаются из ничего.

– Гуманное? – усмехнулся Фомин.

– Да. Оно лишь кратковременно меняет структуру пространства. При этом нарушаются биоритмы, что-то там ещё отрубается в мозгу… Детали мне неизвестны. Если в течении суток вколоть стимулятор, летальных последствий не бывает – с вероятностью 93 %.

– Ты знаешь точные цифры?

– Это секретная информация. Но с вами я откровенен.

– В городе что-то пошло не так?

– Думаю, да. Яйцеголовые напартачили – с мощностью заряда или тут всегда была неоднородность… После бомбы не было релаксации. Остались изменения в структуре пространства… Неустойчивая система. Хватило одного возмущения – и Болхов накрыло…

– С меня тоже хватит, – скривился Виталий, – Я устал от болтовни.

– Заткнись, – резко оборвал его Фомин, – Это похоже на правду… Денис, а источник возмущения – он ведь здесь, внутри? Ты его нашёл?

О, господи…

Как же ему ответить?

Мне бы самому уловить смысл в этом бреду… Что-то смутное маячит в мозгах. Но зыбкие очертания не складываются в картину.

– Да, нашёл.

– Что-то из аппаратуры секретного института? – зрачки Фомина вспыхнули охотничьим азартом.

– Да.

– И где? В бывшем помещении института?

«Комплекс зданий на восточной окраине Болхова», – услужливо всплыло из памяти. Я решительно качнул головой:

– В том-то и дело, что нет. Это в центре города. Недалеко от вашего офиса. Оно было у вас под носом – а вы и не догадывались.

Нервные пальцы Юрия Петровича поигрывают брелоком – кажется, японская фигурка из слоновой кости. А в памяти у меня – выбеленный скелет в кустах терновника…

Удалось убедить? Или нет?

Жаль, что терновник тут не растёт. И красноречие моё почти иссякло…

– Ты уверен? – прищурился Фомин.

– Абсолютно. Я отведу вас туда.

– Сволочь! – выпалила Майя, – Тюфяк! Слюнтяй!

Я резко обернулся. Её лицо искажено гневом. Только глаза… Они выдают. Точно так Майя смотрела, когда вместе с Султаном тащила меня на крышу.

– Кто тебя просил?!

Она опять меня вытаскивает. Меня и остальных…

Фомин улыбнулся:

– Не девушка, а кобра. Как ты её терпишь?

– Вы получите аппаратуру. И отпустите моих помощников.

– Хорошо задумано, – кивнул Мясник.

– Ты о чем? – удивился Фомин.

– В центре, рядом с офисом… Там, где ждёт сотня-другая беспокойных трупов? Парень мечтает, чтоб мы влезли в самое пекло. А, Денис? Рассчитываешь, опять ускользнуть под шумок?

– Не ускользнёт, – осклабился Юрий Петрович, – Ты проследишь.

– Чего ради нам рисковать?

– Я плачу. И я решаю.

– У вас деньги. А у меня – стальная пластина в ключице. Знаете, из-за кого?

– Плевать на прошлые разборки! Мне нужен эмплифаер. А ты получишь миллион – дополнительно. Сразу, как выберемся.

– Щедро. Интересно, сколько стоит сам… эмплифаер?

– Пусть тебя не волнуют такие мелочи.

– То есть, когда мои ребята без вас найдут ту хреновину – вы не очень обидитесь?

Людей Мясника в несколько раз больше, чем «скорпионов». А вооружены они ничуть не хуже. Веко у Фомина дёрнулось:

– И что ты будешь с ним делать – толканёшь за пару косых своим ичкерийским друзьям?

– Что-нибудь придумаю. Не сомневайтесь.

– Хорошо… Три миллиона!

– Вы умеете убеждать, – оскалился Виталий, – Только сперва… избавимся от балласта.

Он снял с плеча М16.

Я хрипло выдохнул:

– Так не пойдёт!

Фомин поморщился:

– Мы с Денисом пришли к соглашению…

– Соплячку не тронем, – подмигнул Мясник, – Ему будет ради кого стараться…

«Оборонщики» волокут Ксюху в сторону. Она кусает одного за руку. Её бьют в лицо. Валят на траву и скручивают запястья пластиковыми браслетами.

– Чтоб вы сдохли, гниды! Чтоб вас ваши американцы трахнули!

– Современная молодёжь. Никакой благодарности… – морщится Виталий, – Заткните ей глотку! Только калечить не надо.

Фигуры в шапочках-масках делают своё дело.

А я цепенею.

Даже сердца не чувствую. Словно я сам уже умер…

Машины «оборонщиков» полыхнули, как свечки. Взорвался БТР в Устюгино… Что для этого надо? Гнев, страх?

Неужели меня не хватит хотя бы на простую вещь – взорвать патроны в автомате Мясника?

Стискиваю зубы… Только ничего не происходит.

Холодная бездна – внутри.

Я лечу в тёмной пустоте… Нет, не лечу.

Падаю.

Беспомощный придурок, возомнивший себя сверхчеловеком…

Мясник передёргивает затвор М16.

Я бросаюсь, опрокинув охранника, и почти достаю Виталия кулаком.

В следующую секунду меня сбивают на землю. Наваливается сразу человек пять. Молотят прикладами, башмаками…

– Хватит! – говорит Фомин.

Я лежу на траве. Во рту – солоно от крови. Руки скручены за спиной.

Виталий улыбается:

– Убить меня можно только один раз. И шанс у тебя был – неделю назад.

В ушах – гулкие удары сердца.

Я смотрю на Майю. И она смотрит на меня. Ветер колышет её пшеничные волосы. А в её глазах – нет страха… У Султана – каменное лицо. Крот щурится – будто в зрачки ему светит яркое солнце…

Пытаюсь подняться. Тяжёлый ботинок опять впечатывает меня в землю.

– Не тронь их… падаль.

– Ошибочка, – удар ногой под рёбра, – Это твои друзья станут перегноем – от таких, как вы, больше нечего взять. А я даю миру силу и радость. Хочешь, напоследок обрадую твою суку – отымею её у тебя на глазах?

Ещё удар. Я корчусь, задыхаюсь от боли.

– Это лишнее, – как через вату долетает голос Фомина, – Их, и правда, можно отпустить. В крайнем случае – сдать «охранке»… Нам они не нужны.

Холодный смешок в ответ:

– Чтоб был урожай, надо щедро удобрить почву.

– Стойте! – кричит Индеец.

– Желаешь к ним присоединиться? – спрашивает Виталий.

– Можно, я сам грохну девку?

– Откуда такое рвение?

– Я понял. Всё из-за этих тварей. Она и тот козёл… Ненавижу!

– Ладно, бери.

Протягивает Индейцу «макаров» – с одним патроном. Деловито объясняет:

– Чтоб быстро – целься ниже затылка, в шейный позвонок. Хочешь, чтоб мучилась…

– Избавь нас от таких деталей! – обрывает Фомин.

– Пусть тренируется. Вдруг это его призвание?

– Не юродствуй.

– Брезгуете? Легко быть чистеньким, когда кто-то разгребает для вас дерьмо. В этой долбаной стране именно я – оплот мировой культуры.

– Теряем время…

– Мы развлекаемся. И ждём ваших болванов. Если б у них не сломалась машина – давно бы отсюда убрались.

Виталий замирает, вслушиваясь:

– Кажется едут! Давай, мальчик, работай…

Индеец облизывает сухие губы. И поднимает пистолет – так будто к нему привязана тяжеленная гиря.

– Смелее. Это только первый раз трудно.

Что-то вроде улыбки расползается по лицу юноши:

– Куда, вы говорите, целиться?

– Куда хочешь!

Хлопает выстрел. И почти одновременно грохочет М16 в руках Виталия.

Индеец не успел.

Пуля даже не зацепила Мясника.

Виталий склоняется над телом юноши. Тот ещё жив. Судорожно дышит. Широко раскрытые глаза смотрят в небо.

– Слабак, – сплёвывает Виталий.

– Добей, смотреть тошно, – морщится Фомин.

Короткая очередь прорезает воздух.

Из тумана – нарастающий гул автомобильного двигателя. В голове у меня яснеет. И оживает надежда – муторная, смахивающая на бред. Если «быстрые» в городе – они вполне могли оказаться рядом. Стрельбы и взрывов было достаточно…

Более, чем достаточно.

Они найдут меня. Или уже нашли?

Может, это они едут сюда через туман?

Я так хочу, чтобы мои враги вцепились друг другу в глотки…

Силуэт автомобиля обрёл плоть. Тупорылый «хаммер» вильнул, закладывая на пустыре поворот. Бредовая надежда скончалась.

Распахнулась дверца и из машины выпрыгнул очкастый Баз – румяный, улыбающийся. Ну вот, теперь все мерзавцы – в сборе…

Я хотел выругаться. Но разбитые губы не слушались. Всё вокруг плавало, как в багровом мареве…

– Где остальные? – уточнил Фомин.

– Скоро будут, – ответил пресс-секретарь. И коротко глянул на тело Индейца:

– Развлекаетесь? Надеюсь, я не пропустил ничего интересного?

– Ничего, – буркнул Мясник, нажимая кнопку фиксатора. Пустой магазин вывалился на траву.

– Этот хиппи – минус первый?

– Ага, – кивнул Виталий, доставая из кармана новый магазин, – Сейчас будут ещё минус…

Договорить он не успел.

Баз выстрелил в него – прямо от бедра, почти не целясь.

Глава 17

Всё грохочет, озаряется вспышками. Будто целый мир кружится в диком водовороте… И мои затуманенные мозги не успевают понять.

Что происходит? Фигуры мечутся, падают…

Кажется, Баз выпустил в Мясника не меньше трёх пуль. Две – угодили в бронежилет. Одна – пробила шею.

Виталий хрипит, зажимая горло ладонями. А Баз продолжает стрелять. Он успевает достать ещё двух «оборонщиков». Прежде чем, автоматная очередь сбивает его с ног.

Только огонь не стихает. «Оборонщики» палят в «скорпионов». Те – палят в ответ. И некому их остановить. Мясник корчится на траве. А Фомин куда-то исчез. Кажется, прыгнул в канаву и боится оттуда высунуться.

Со второго этажа развалин, взметая фонтанчики пыли, долбит РПК.

Я цепенею от страха. Не за себя. Там, среди крови и свинцовой пурги – мои товарищи. Едва началась пальба, Султан дернул Майю и Крота – они все упали на землю. А сейчас вжимаются в траву, прячутся за тела скошенных «оборонщиков».

Ксюха испуганно таращится по сторонам. Прямо на неё свалился мёртвый охранник. Девочка не думает из под него выползать. Умница!

Её плюшевый медведь с распоротым брюхом лежит рядом. Иногда пули попадают в него и выбивают клочья ваты…

У «оборощиков» – подавляющий численный перевес. Они наступают, укрываясь за кустами и деревьями. А «скорпионы» заняли выгодную позицию в разрушенном доме. И пока держатся.

В какофонии грубых АК и злых отрывистых М16 прорезывается новый, низкий голос.

Я оглядываюсь. Из тумана вырастает угловатый силуэт – БТР с эмблемой Фомина. Пулемёт ПКМ в башне быстро вращается. И, словно диковинный сельхоз-агрегат, планомерно обрабатывает территорию. «Оборонщики» валятся, как снопы. Падают срезанные очередями сучья, брызгами разлетаются щепки и красные ошмётки из тел.

Такого натиска люди Мясника не выдерживают.

Бегут к оврагу. Скатываются вниз. Уцелевшие «скорпионы» лупят по ним со второго этажа развалин.

БТР выдвигается ближе. Спаренная с ПКМ автоматическая пушка начинает работать по дальнему склону оврага.

Он украшается дохлыми «оборонщиками». Лишь единицы успевают укрыться в тумане.

Всё. Тишина.

Я ползу к своим. Болят сломанные ребра.

В воздухе – острый запах крови и пороха. Кто-то стонет. Кажется, подстреленный «скорпион».

Сзади торопливые шаги. Я оглядываюсь. Фомин выбрался из канавы. Он не один. Из развалин выскочила пара его уцелевших «боди-гвардов». Сухо хлопают выстрелы. Добивают раненых.

Пока не обращают на меня внимания. Скорее… Браслеты врезаются в запястья. Если б кто помог мне от них избавиться…

Тут полно оружия! И в «мёртвой» зоне БТР меня не достанет!

Мы ещё сыграем…

Чьи-то ботинки выросли впереди. Я поднимаю голову. К ботинкам прилагается здоровенный урод со «скорпионом» на рукаве.

– Не рыпайся! – тёмный зрачок АК глядит в упор.

Другой верзила с автоматом стоит над моими товарищами.

Фомин склоняется у тела База:

– Эй… Ты жив, дружище?

Пресс-секретарь – в кевларовой броне. Но сейчас его жилет будто неряшливо вспорот. И куртка набухла, потемнела от крови. Тут всё ясно.

На что этот дурак надеялся? С такой дистанции очередь из М16 пробивает сантиметровую сталь, а уж тонкий кевлар…

– Потерпи, Базиль, – ласково бормочет Фомин, – Мы тебя вытащим…

Угу. Мог бы и добить. Один чёрт – не жилец.

Юрий Петрович суетится, что-то подкладывает раненому под голову:

– Ты малость погорячился. Но… сделал верно. Этого отморозка рано или поздно надо было убирать.

БТР медленно ползёт назад. Разворачивает башенку, словно изучает местность вокруг. И нацеливает пулемёт прямиком в «скорпионов».

– Эй! На борту! – недовольно морщится один с нашивками сержанта.

– Бросить… оружие, – хрипло, но внятно выговаривает Баз. Открывает помутневшие от боли глаза.

– Ты чего? – усмехается Фомин, – Расслабься. Их уже нет.

– Оружие на землю! – повторяет Баз. И двадцатизарядный «глок» в его руке оборачивается Фомину в лицо.

– Ты спятил?!

Короткая очередь из ПКМа – над головами «боди-гвардов». Те вздрагивают и послушно роняют автоматы.

– Руки за голову! – требует динамик БТРа. Голос – нечеловеческий, синтезированный. Но крайне убедительный.

«Скорпионы» и Фомин подчиняются.

Лязгает люк. Откуда-то с тыла машины выбегает вооружённый человек. Торопливо собирает автоматы. Я моргаю, не веря глазам. Только это не оптический обман.

Это – Андрей Инютин, несчастный псих из города Болхов.

Пока я растерянно соображаю, окрестности оглашаются ликующим воплем Ксюхи.

– Бельчонок! Ты цела?! – встревоженно шепчет Инютин.

– Угу. Давай, помоги!

Он разрезает пластиковые браслеты на её запястьях.

Конечно… Вот благодаря кому фоминским удалось войти в город. Им не пришлось долго разыскивать местного – он уже и так был у них в руках! Наверное, с той самой, «вертолётной» ночи…

Освободившаяся Ксения немедленно подбирает бесхозный АК.

Юрий Петрович кривит губы. Кажется, хочет улыбнуться, но это у него не выходит.

– К стене! – командует динамик БТРа.

«Скорпионы» и их хозяин выполняют.

Майя вскакивает. Что-то шёпотом объясняет Кроту и бежит ко мне.

Вместе с Ксюхой, переругиваясь от волнения, они режут мои «браслеты» и помогают мне обрести вертикальное положение. Стоять выходит – это радует. Кроме рёбер ничего не переломано.

Султан трезво оценивает обстановку. Поднимается и замирает, опасливо косясь вбок БТРа.

– Это со мной! – на всякий случай машет рукой Ксения. Бригадир торопливо вооружается М16.

Ни хрена не понятно, что здесь происходит. Главное, мы относительно целы и опять вооружены. Легко отделались…

Дьявол. Я стискиваю зубы. Кое про кого мы забыли.

Он так и лежит один…

Очки съехали вбок. Пальцы судорожно сжаты на рукоятке «глока». А голова бессильно откинута. И веки закрыты. Потерял сознание?

Чем мы сумеем ему помочь?

– Есть у нас обезболивающее? – спросил я у Султана.

Лязгнула, откидываясь, крышка люка. Да, был и третий – перед кем мы в долгу. Меткий стрелок из ПКМа.

Я обернулся. Над башней показались короткие грязные волосы. Следом – чумазая физиономия.

Лери.

Я ошеломлённо смотрел на неё. А она, будто не замечая, спрыгнула на землю. В руке у неё – серебристый чемоданчик с надписью «First Aid». Аптечка из БТРа?

Лери бросилась прямиком к телу База.

Через мгновенье, уже склонилась над ним. Расстегивает его куртку и «броню». Ножом распарывает рубаху.

Я шагнул ближе.

В открытом чемоданчике хватает всего. Фомин хорошо запасся. По-моему, это медицинский набор американского спецназа. Сначала – укол обезболивающего. Потом флакон с надписью «Wound-stop». Девушка заливает раны База светло-кремовой пеной. Я знаю – вместо перевязки. Бактерицидная пенка быстро схватывается, уплотняясь в пористую массу, и останавливает кровотечение.

– Помоги, – просит меня Лери.

Вместе мы аккуратно переворачиваем тело. Она обрабатывает сквозные раны со спины.

Готово. Но с «лечением» ещё не всё. Девушка достала из герметичной упаковки что-то вроде большого шприца уже заполненного густой, как молоко, жидкостью. Снимает с длинной иглы предохранительный колпачок. И аккуратно втыкает её в рану.

– Что она творит?! – растерянно шепчет Ксения.

Да, если не знать – зрелище отвратительное. Если знать – тоже мало хорошего…

– Репарационная нановзвесь, – тихо объясняю я, – Там, плавает много-много мелких частичек… Они заклеивают разрушенные сосуды. Уничтожают бактерии, грязь и кусочки ткани, попавшие в рану.

– Ему станет лучше?

Я пожимаю плечами.

Лери обрабатывает все «дырки» в теле База. Потом задирает рукав его куртки. Протирает кожу спиртом. Достаёт большой мягкий флакон с синеватым кровезаменителем. Иголка с трубкой в той же – упаковке. Лери подсоединяет трубку. Сжимает флакон, продувая воздух. Синеватые капли падают на запачканную кровью траву. А Лери втыкает иглу в вену База. Оглядывается и вручает флакон Ксюхе:

– Держи. Поработаешь капельницей.

– А дальше как? – хмурится Султан.

Он прав.

Если в ближайший час Баз не попадёт на операционный стол – шансов у него все равно никаких.

Мы сделали, что могли. Точнее, Лери сделала…

– Давайте перенесём его в БТР, – предлагаю я.

– Ещё пару минут…

Конечно. Она ждёт, когда схватится бактерицидная пенка. И «нано-коктейлю» требуется время…

А у меня ясное чувство – всем нам лучше оказаться как можно дальше от этого, пропахшего смертью места. И как можно скорее!

Лери вглядывается в лицо База – с надеждой и тревогой.

Кто она такая? Понятия не имею. Но наши интересы пока точно совпадают.

Я трогаю её плечо:

– Хуже ему не будет.

Ему и так хуже некуда.

Она оборачивается и кивает. Опять бежит к БТРу. Запрыгивает внутрь. Тяжелая махина взрыкивает мотором. Проезжает несколько метров, разворачивается к нам распахнутым кормовым люком.

Мы с Инютиным аккуратно поднимаем тело База и заносим внутрь. Укладываем на какие-то тряпки – Лери подстелила. В просторном салоне – а выглядит это именно, как салон, – никого кроме неё.

Значит это правда. Вдвоём с Базом – Инютина я не считаю – они сумели захватить две единицы техники.

Что-то темнеет на стенах и полу. Я присматриваюсь.

Кровь.

И на водительском кресле – тоже. Следы остались, а от тел избавились…

Ну, да.

Пока Фомин разбирался с нами – Баз и Лери успели разобраться с экипажем.

Только потом вышла заминка.

БТР слегка опоздал к главному веселью…

Я снимаю с себя куртку и подкладываю раненому под голову.

Он открывает глаза. Смотрит на меня. Сначала вроде не видит. Потом взгляд фокусируется. И становится неприязненным. Тьфу… Будто это я в него стрелял.

– Лери… – хрипло зовёт пресс-секретарь.

– Я здесь!

– Как ты?

– Нормально.

– Отдай мне пистолет.

«Глок» вывалился из руки База, когда мы его заносили.

– Тебе ни к чему, – говорит она, – Лежи спокойно.

– Дура… я же все равно загнусь.

Лери не отвечает.

– А что с этими? – доносится снаружи голос Султана.

Я выбираюсь из БТРа.

Бригадир держит «скорпионов» и Фомина на мушке. Майя нервно кусает губу:

– Чего тут думать? В расход!

Ксюха мрачно щурится. Она и бы сама исполнила приговор. Но все ждут моей команды. Почему-то именно сейчас, когда я едва держусь на ногах, все безоговорочно признали моё старшинство. Или они считают, что Лери и Баз – мои люди?

– Постойте! – выдавливает Фомин. Глаза его лихорадочно бегают, – Мы ведь можем договориться!

– Уже договаривались.

– Я знаю, как спасти Базиля!

Султан сплюнул.

– Врёт, – убеждённо констатировала Ксюха. Пальцы Майи сжались на рукояти «калаша».

– … я, правда, знаю! Эмплифаер его спасёт!

– Чего-чего?

– Денис, это серьёзно. Думаешь, почему я так хотел проникнуть в Болхов? Я не стал бы рисковать из-за выдумки! Бывали случаи. Как-то в городе шерстила группа мародёров. С ними шёл один – безнадёжный. Цирроз печени – последняя стадия. Его бросили, оставили подыхать. А ему стало лучше. Он единственный выбрался наружу…

– Сказка, – буркнула Майя, – Здесь ещё никому не становилось лучше. Даже здоровые теряют силы…

– Я сам видел его томограммы – до и после! У него полностью регенерировались органы. Это похоже на чудо. Но это правда!

– Вы чем-то больны? – сухо спросил я.

Фомин замялся. И хмуро выдавил:

– Онкология. Внешне пока не заметно… Но обычные средства я уже испробовал. Осталось только это.

– Не слушай его, Денис, – поморщилась Майя, – Он просто хочет спасти шкуру!

– Да, хочу, – слабо усмехнулся Юрий Петрович, – А кто бы из вас не хотел– в моей ситуации?

Я качнул головой:

– Нет никакого эмплифаера. Извините, я вас обманул. Вы зря сюда явились. Чудесных исцелений не бывает.

– Ты ошибаешься, – донеслось сзади.

Я растерянно обернулся.

Лери казалась совершенно спокойной:

– Он говорит правду. Это не чудо. В Болхове, действительно, есть такое место.

Глава 18

Смутные образы рождались у меня в голове. Отголоски кошмаров наслаивались на реальность…

«Ключ» и «замок»?

«Ключ» – у меня. А «замок» она нашла?

Бред.

– Ты сама там была? – уточнил Султан.

– Я знаю, где это.

Лери глянула на меня так же, как раньше смотрела в лицо База – с тревогой и надеждой. И добавила:

– Одна я не смогу туда войти.

– Далеко? – спросил бригадир.

– В центре.

Он задумчиво озвучил:

– «Эмплифаер». По-английски, просто: «усилитель». Термин из электроники…

– Да, усилитель, – горячо кивнул Фомин, – Но не электромагнитных, а спинорных полей.

– Из той же оперы, что и нуль-генератор? Похоже на псевдонаучную ахинею.

– Нуль-генератор – не выдумка. В Америке ведутся разработки… Я собирал косвенные данные… У меня есть кой-какие материалы. Я всё вам отдам!

– Да, знаю. Вы – щедрый человек, – мрачно усмехнулся Султан.

– Только это другой диапазон. Нуль-генератор – оружие. А усилитель – он работает в биологической полосе.

– Что это значит?

– Воздействует, главным образом, на живые организмы. Усиливает их собственные биополя.

– Чепуха, – пробормотала Майя. Без особой уверенности.

Я закрыл глаза.

«Исцеление» – хорошее слово. Вдруг выйдет? И не только с Базом, но и с несчастным контуженным придурком. Амнезия – ведь тоже болезнь…

Лишь одна паскудная деталь. Очень существенная.

Я глянул на Лери:

– Вокруг того места – полно зомби?

– Хватает, – честно ответила она.

Если бы имелось время – можно аккуратно просочиться несколькими группами. Наблюдать, выждать подходящий момент…

Ждать некогда.

Максимум через час Баз умрёт.

Он уже умирает.

Я это знаю.

«Нано-коктейль» и кровезаменитель дали лишь краткое облегчение…

Я покосился на БТР.

В каком-то смысле, это проще. Если нельзя быть осторожным, надо стать быстрым. И слегка ненормальным…

Шестьсот охранников…

– У ваших людей, здесь в Болхове, имелись гранатомёты?

– Да, – торопливо кивнул Фомин, – РПГ, ПТУРСы…

Можно было не спрашивать. Хотя они – давно не люди, стволов и прочего добра – у них в избытке.

Я обернулся к Лери:

– Еду с тобой.

Окинул взглядом свою маленькую «бригаду» и добавил для Султана:

– «Хаммер» в твоём распоряжении. И деньги – как договаривались. Выведи всех из города. Скоро здесь будет жарко.

Он нахмурился. А Майя шагнула ближе и схватила меня за руку:

– Никуда тебя не отпущу… одного.

– Я тоже с тобой! – подтвердила Ксюха, – Мы же всегда вместе…

– Заткнись, – резко её оборвал, – И слушай Султана.

Нет времени на уговоры.

– Денис… – пробормотал бригадир.

Что ещё?!

Я нетерпеливо дёрнулся.

В это мгновенье, автоматная очередь ударила в стену дома.

Один из «боди-гвардов» медленно оседает. Второй, вместе с Фоминым, падает на траву. Вжимается в землю, закрывая голову руками.

Пули лупят по стене, выбивая фонтанчики пыли.

Мы прячемся за БТРом. Стреляют откуда-то из тумана.

Лери уже исчезла в люке. Оживает ПКМ в башне. И начинает косить вырастающие из дымки фигуры.

А им хоть бы хны. Одни – разлетаются серыми ошмётками. Другие падают, но опять встают. Пули долбят по броне БТРа – бум-бум-бум! Словно невидимый дятел часто работает стальным клювом.

Мелочь. Пока не появился кто-то с гранатомётом…

Султан стреляет из-за колеса.

Майя и Ксюха – тоже не жалеют патронов. Трудно промахнуться по идущим в рост фигурам…

Но их не становится меньше. А главное – неясное движение в тумане по левому флангу. Кажется, нас пытаются обойти.

Черт. Раньше такого не было. Зомби умнеют на глазах…

– Хватит! – командую я, – Все внутрь!

Под защиту брони. Стоящий на отшибе «хаммер» точно отпадает.

Женская часть «коллектива» запрыгивает в БТР через кормовой люк. Вместе с собой втаскивают Крота. Рюкзак и мешок с деньгами – тоже не оставили. А Султан…

Где он?!

Замер у тела Индейца. Я не вижу лица бригадира. Только сгорбленную спину. Что-то он шепчет. И держит холодную руку.

– Султан! Ему не поможешь!

Хрипло отзывается:

– Уже нет…

Ползёт назад. Пули долбят землю рядом. А уцелевший фоминский «боди-гвард» целится Султану в спину из М16. И когда ведь успел подобрать, мерзавец!

Ликвидирую оплошность.

Остаётся Юрий Петрович. Губы его трясутся:

– Денис, я буду вам полезен!

Чем он может быть полезен?

Несчастный, больной человек. Слабый и безоружный…

– В машину! Живо!

Едва люк захлопнулся, БТР сорвался с места. В кресле водителя сидела Лери. Пулемёт продолжал работать – короткими экономными очередями, в автоматическом режиме. Бортовой компьютер стрелял по всему, что движется.

Да, эта машина только внешне выглядит неказистой. Она напичкана электроникой. Крохотные видеокамеры передают картинку на экраны. Бойницы можно держать наглухо закрытыми.

Мягкие кресла обтянуты настоящей кожей. И весь салон покрыт чем-то вроде пробкового дерева. Упругое, приятное на ощупь… Интересно, это всё горит?

Наверное, нет. Пропитано специальными химсоставами.

Фомин для себя готовил. Так что, заботился и о комфорте, и о безопасности. Броневик класса «люкс» – куда практичнее лимузина. Хотя, минибар тут имеется…

Султан достал бутылку коньяка. Хлебнул «из горла». Предложил мне. Под озабоченным взглядом Майи я отказался. Голова и так тяжелая…

– А мне можно коньяка? – донёсся снизу голос База.

– Ещё чего! – возмутилась Лери.

– Жизнь не удалась, – вздохнул пресс-секретарь, – И смерть тоже паршивая…

– Не болтай. Тебе вредно.

Он по-прежнему лежал на полу между креслами. Ему должно быть удобно – пол покрыт чем-то мягким, пружинистым. Хотя, «удобно» – не очень подходящее слово в его ситуации…

Ксюха таращилась на большой обзорный экран перед креслом водителя:

– Откуда их, уродов, столько набежало?

– Они чуют смерть, – спокойно объяснила Лери. И вырубила пулемёт. Молодец, патроны надо беречь.

Нас чуть подкинуло на выбоине. Не слишком сильно.

БТР легко, будто ветер, шёл через толпу ходячих трупов. Изломанные фигуры с глухим стуком разлетались вправо и влево. Только одному, слишком настырному удалось зацепиться. И почти две минуты мы крупным планом любовались на экране его засохшей физиономией. Тёмные глазницы смотрели в камеру, а челюсти шевелились.

– Красавец, – буркнул Султан. Едва вырвались с пустыря, бригадир не выдержал:

– Можно я его уберу?

– Сиди, – отозвалась Лери. И заложила крутой вираж. Активный мертвец слетел с брони.

– Так будет с каждым, кто забыл пристегнуться – объявила Ксюха и едко покосилась на Фомина, – А вы не забыли?

Вроде, ушли.

Пули уже не лупят по броне.

Шум мотора – ровный, приглушенный. В салоне – лёгкий цветочный аромат. Освежитель воздуха?

На экранах – окутанные дымкой пустынные улицы. Лери включила радар. В обычном тумане это помогает. Синтезированная картинка бывает куда отчётливей реальной.

Но не здесь.

Цифровое изображение вообще – сплошное «молоко». Удивительно, что остальная электроника пока работает без проблем.

Не стоит доверять технике. Надеяться надо на себя.

Инютин – молодец. Пока мы болтали с Фоминым – успел перетащить внутрь БТРа кучу оружия. Собрал с трупов запасные магазины и ручные гранаты.

У нас богатый арсенал. Включая пару подствольных гранатомётов.

Интересно, сколько зомби мы успели угробить?

На пустыре и вокруг было не меньше сотни.

Удачно вышло.

Даже, если часть из них опять сможет подняться…

Весь вопрос – сколько их будет впереди?

БТР резво перепрыгнул через канаву.

Скорость – это, то что надо…

Я украдкой окинул взглядом товарищей. Нет, не боятся. Насколько вообще можно не бояться в этом поганом месте.

Крот рассказывает Ксюхе что-то смешное. Инютин тоже прислушивается. И улыбка трогает его губы. Только Лери не отвлекается. Ни на миг не спускает глаз с экранов.

Как там говорил Султан: «Дружный коллектив – залог успеха»?

Лишь одному тут явно несладко. Фомин сидит, потупившись. Бледный, напряжённый. Вероятно, мечтает, чтобы о нём просто забыли…

Майя коснулась моего плеча. Шепнула:

– Зря ты его взял…

Я пожал плечами. Хотел ответить: мало ли, что – заложник нам пригодится. Не успел.

У Юрия Петровича – хороший слух. И сообразительность. Он понял и торопливо озвучил:

– Я вам не враг. Такие, как Мясник – враги. А я… просто бизнесмен.

– С хорошо оборудованной личной тюрьмой, – сухо подтвердила Майя.

– Такие времена…

– Угу.

– …Всё изменилось. Нет России. И нет прежнего мира. Государства, правительства… Скоро ничего не останется. Это – новый феодализм. А я – не злодей. Я лишь пытаюсь быть честным феодалом.

– Что-то, самое главное государство и не думает исчезать… – обернулся Султан.

– Америка – уже не страна. Это орудие мирового порядка.

– И вы его часть?

– Есть правила игры. Их надо соблюдать. Иначе тебя сметут.

– Как смели Россию?

– А вы вспомните, что она из себя представляла. Разваленная экономика, гнилое коррумпированное управление… Кто всем распоряжался, кому текли в карман миллиарды? Ничтожествам, гуляющим по Куршавелях с толпами проституток… Неужели вы думали, этот бардак мог продолжаться долго?

– Интересно, кто её развалил? – усмехнулся Султан, – И вы ведь не в Америке сколотили капитал.

– Да поймите же – есть объективные экономические законы!

– Понимаем. Грабить и разрушать – прибыльное дело.

– Кто бы меня упрекал… – скривился Фомин и зыркнул на банковский мешок с деньгами.

– Считайте, это плата за наше терпение, – хмуро ответил бригадир.

БТР резко подбросило. Я едва не вылетел из кресла.

Думал, очередная колдобина. Но машина накренилась и поползла, зарываясь носом в разбитую дорогу. Мотор натужно гудел. Только двигались мы медленнее пешехода.

Лери выругалась.

Я окинул взглядом экраны. Вроде чисто. Какой-то переулок между деревенского типа усадьбами и пятиэтажками.

– Глуши мотор, – скомандовал я, – А мы с Султаном прогуляемся.

На всякий случай добавил для остальной «публики»:

– Никому носа не высовывать!

– Очень надо, – буркнула Ксения.

Снаружи – тихо. Так что можно разобрать стрекотанье кузнечика – где-то далеко в заросших сорняком огородах, по ту сторону деревянных штакетников.

Откуда он здесь? Тонкий, беспечный голосок… За всё время – первое живое существо крупнее комара.

Остальные открытия не такие радостные.

– Полный кирдык, – вздохнул Султан. И пнул ботинком колесо. Вернее, то, что от него осталось.

Второе переднее – не в лучшем состоянии. И одно – из следующей пары.

Чертовщина. Это ведь не заурядные автопокрышки. Цельные катки из пористой резины, усиленной углепластовыми нитями. Их не всякий фугас возьмёт! А тут…

Полное впечатление, что колеса обглодал огромный жадный зверь. Хорошо обработал – почти до самой оси. А местами захватил куски металла из днища БТРа.

Я оглянулся. Ничего подозрительного. Лишь в десятке метров – ямка поперёк дороги. Через неё мы проскочили совсем недавно… Там что-то темнеет.

Но у меня нет желания туда заглядывать.

У Султана – тоже.

– А если переставить колёса с уцелевших пар?

– Это тебе не «газель», – пробурчал я.

– Ничего. Кой-какой опыт у меня есть.

– А инструмент?

– Внутри, кажется, был домкрат…

Мы оцепенели.

Из тумана явно слышался нарастающий гул. Едва различимый – он казался далёким…

Таковы законы человеческого восприятия. Но внутри звуки доходят иначе.

Спустя мгновенье из-за пятиэтажки вынырнул БТР. Почти копия нашего. С одним важным отличием – отрядом зомби верхом на броне.

Глава 19

Мы с Султаном притаились за машиной.

Думаю, и Лери увидала «гостей». Но пока не стреляла. Вдруг, не заметят? Подумаешь, разбитая техника стоит на дороге. Чтобы рассуждать, требуются мозги. А не то, что у них…

Чужой БТР пересёк улицу. Почти скрылся за соседним домом. Вдруг резко тормознул, разворачиваясь.

Мертвецы спрыгнули на землю. И редкой цепью двинулись в нашу сторону.

В ту же секунду, Лери открыла огонь.

Главная цель – чужой БТР. Первая очередь из автоматической пушки заклинивает его башню. Вторая – на поражение. Вероятно, снаряды угодили в боекомплект. БТР буквально разнесло изнутри.

Даже нам на головы посыпались камешки и куски земли. Я чихнул, щурясь от едкого дыма. Эффект превзошёл ожидания…

Фомин, что, специально запасся бронебойными снарядами?

Я хотел поделиться впечатлениями с Султаном.

Обернулся.

Как раз вовремя, чтоб увидать гранатомётчика.

АК106 подпрыгивает в руках. Целиться я не успеваю. Да этого и не требуется. С такого расстояния нельзя промахнуться. Особенно, если судорожно давить на спуск, не экономя патронов. Из тридцати – часть обязательно попадёт…

Живому и одной хватит.

А сколько надо, чтоб остановить того, кто уже умер?

Я различаю серую, сморщенную кожу, чёрные высохшие глазницы. И главное, хорошо вижу РПГ-29 у него на плече. Равнодушные фразы выплывают из памяти: «…тандемная боевая часть обеспечивает поражение техники с любым типом брони…»

Это значит – мои друзья в уютном салоне БТРа вот-вот превратятся в пылающие ошмётки.

Так уже было – у меня на глазах. Взрыв, горящая машина и внутри – самые близкие мне люди…

А я ничего не смог сделать.

Всё как во сне. В страшном сне…

Длинная очередь долбит кости, сухожилия. Подрубает руку, готовую нажать «спуск».

Патроны кончились. А он всё стоит. И тянется уцелевшеё конечностью к рукоятке.

В два прыжка я оказываюсь рядом с «трупом». Сшибаю его на землю. И пластмассовым прикладом бью по тому, что вместо лица. Хрустят кости, летят какие-то серые брызги… РПГ откатывается в сторону. Ногой я отшвыриваю гранатомёт и опять бью мертвеца прикладом.

Со всей силы. Будто хочу в кашу размазать его по земле…

Ещё и ещё… Словно это он подложил бомбу в тот лиловый «форд».

Султану едва удаётся меня оттащить:

– Денис, ты чего?

– Порядок…

В ушах – гулко колотят барабаны. Я оглядываюсь. Короткий бой закончен. Основную группу метким огнём уничтожила Лери. Султан ликвидировал двоих, пытавших обойти нас справа.

– Какие… потери? – глухо выдавливаю я.

– Тебя снова контузило? – хмурится он, – Очнись! Нет потерь!

Я отбрасываю автомат. И поднимаю тяжёлый тубус РПГ. Вешаю на плечо трофейный АК106.

Зомби ещё шевелится. Как и положено зомби. Но теперь он безвреден. А меня до сих пор захлёстывает ужас…

Свирепо гаркаю на бригадира:

– Чего уставился? Всем покинуть неисправную технику!

Они мешкают. Я распахиваю кормовой люк и ору:

– Немедленно!

Первым выпрыгивает Фомин. Он и сидел ближе других к выходу. Вдвоём с Инютиным, Султан выносит База. Укладывает в кустах у обочины. Ксюха выводит Крота. А Майя и Лери до сих пор возятся – собирают пожитки.

Да, что ж они творят, тупые бабы!

Я роняю РПГ на траву. Заскакиваю в БТР, хватаю обоих за шкирку и тащу к люку.

Выпихиваю наружу – одну, потом другую. Лери бросается на меня едва не с кулаками. И рвётся назад в машину:

– Аптечка!

Что-то мелькает в воздухе – у нас над головами.

Горячая волна бьёт меня в спину…

Очнулся в канаве. В ушах звенело. Подо мной шевелилось что-то живое. Я открыл глаза и увидел Лери. Она растерянно моргала и по щеке у неё текла кровь.

Я приподнялся, отползая. Выплюнул песок из рта. Оглянулся. Посреди улицы – густой дым и желтые языки пламени. Там горел наш БТР.

Я затряс головой – звуки доносятся, как через вату. Посмотрел на Лери:

– Цела?

– Нормально. Аптечки жалко…

Металлический чемоданчик с надписью «First Aid» остался внутри.

Ну и хрен с ним!

Майя помогает подняться. Хлопает меня по спине.

– Что ты творишь?!

Рёбра и так болят.

– У тебя куртка тлеет.

Лери встаёт сама. Кажется, кроме царапины на щеке, остальное у неё цело.

Инютин собирает наши пожитки. А Султан и Ксюха стреляют из автомата по окнам ближайшего дома. Где-то там был гранатомётчик. Чуть-чуть он опоздал – пока бежал в обход и поднимался лестницей.

Секундой бы раньше и тогда…

Навьючившись скарбом и оружием, мы уходим через дворы. Фомин с Инютиным на плащпалатке вдвоём несут База. Юрий Петрович пыхтит, но не жалуется.

Меня шатает.

Словно мир кружится. И иногда кренится куда-то вбок.

Я ловлю на себе тревожный взгляд Майи. Успокаивающе касаюсь её плеча.

Рядом – голос Султана:

– Тебе не кажется, они ведут себя иначе?

– Ещё бы… Раньше они патрулей не высылали.

– Такое впечатление – им удаётся действовать слаженно…

– У трупов появилось начальство?

– Их начальство – идёт с нами, – Султан кивает в сторону Фомина.

– А как они вообще могут действовать? – бормочет Ксюха, – Им давно положено гнить в земле!

– Твоими бы устами…

– Как люди, они умерли, – говорит Лери, – Но здесь, внутри… иная жизнь.

– В смысле?

– Кажется я понял, – вмешивается Крот, – Другая, нечеловеческая физиология. Низший энергетический уровень. Это, как у бактерий…

– Бактерии – не стреляют!

– Вероятно – самые главные навыки сохраняются. Они были солдатами – значит умели преследовать и атаковать…

– Чепуха! – бормочет Султан, – Для этого нужны мозги.

– Необязательно. Муравьи, термиты – каждый в отдельности – не шибко умные. Но вместе – они…

Бригадир вскидывает ладонь. Мы ныряем в кусты.

Где-то впереди – шум мотора. Пока, даже непонятно откуда. Справа, слева. Или прямо на нас…

Ксюха закрывает глаза. Ёжится будто от холода.

Звук нарастает. Слабеет. Исчезает вдали.

– Чтоб вы сдохли! – шепчет девочка.

– Уже, – криво усмехается Султан, – Бактерии, муравьи? Похоже, мы разворошили муравейник…

Чем ближе к центру – тем больше застывших посреди улицы машин. Некоторые – во вполне приличном состоянии. Хотя бы внешне…

– Может, попробуем? – выдохнул Инютин. Он заметно устал. И Юрий Петрович едва шевелит ногами. Баз – крупный мужик. Таскать его девяносто с лишним килограмм – задачка не для хилых.

Я глянул на микроавтобус. Удастся завести – как раз то, что нужно. Удобный, просторный…

А ещё – отличная мишень.

– Отдыхаем, – скомандовал я.

Тело База опустили в одноэтажных развалинах за сквером.

Я глянул на Лери:

– Сколько осталось?

– Полкилометра.

Мелочь. Если б не раненый – уже бы дошли.

«Эмплифаер», усилитель – интересно сколько он весит? Может, всё таки легче пресс-секретаря?

Неохота соваться в пекло всей командой. Мы ведь даже не взвод. Скорее, большое семейство с бабами, детьми, инвалидами зрения и психики…

Я глянул на Майю. Сухо объявил:

– Остаёшься за старшую. Мы трое, – кивнул на Лери и Султана, – идём на разведку.

Она встрепенулась. И ничего не сказала. Я добавил:

– Ждёте час. Потом уходите.

Вообще-то, решил действовать по обстоятельствам. Если сложится удачно – зачем остальным рисковать?

Миновали несколько кварталов. Пересекли овраг. Опять поднялись в гору.

Дальше – через когда-то нарядную, центральную улицу.

Обошли здание продуктового маркета «Пятёрочка».

Тут, между ржавым стальным забором и кирпичной кладкой гаража, мы нарвались.

Вряд ли, это была засада.

Едва свернули за угол – обнаружили мертвеца. И он «увидел» нас. Только с реакцией у него оказалось хуже.

Зомби дёрнулся, разворачивая автомат в нашу сторону.

Лери прыгнула. Взмах ножа и отхваченная рука валяется на земле. Мы с Султаном выдираем автомат из уцелевшей конечности. Добиваем труп прикладами.

Изо всех сил старались не шуметь. Но спустя мгновенье пули ударили рядом в кирпичную кладку.

Зомби по одному не ходят.

Бежим, петляя дворами.

Автоматные очереди.

Вспышки трассеров, озаряющие туман. Сбитые пулями ветки.

Мы не отвечаем.

Главное – оторваться от погони.

Кажется, нас окружают.

Отчаянный рывок. Пальба из трёх АК по выросшим из дымки силуэтам. Забираем круто влево – чтобы не вывести их на тот сквер, где прячутся наши.

Вперёд – между домами. Слетаем в овраг. Продираемся через крапиву.

Удары сердца звенят в ушах. Пот заливает глаза.

Я – слабый до отвращения.

Мы вернулись.

В сквере – пока тихо.

– Это мы, – на всякий случай сказал я. Чтоб не получить пулю от своих.

Никто не ответил.

В развалинах – пусто.

Лицо у Султана каменеет. Я беспомощно оглядываюсь: может, заблудились? Но вот же, та перекошенная лавочка…

Лери наклонилась. Хочет найти следы?

В кустах что-то хрустнуло.

Мы упали в траву, вскидывая оружие.

Размытое пятно сгустилось. Обрело очертания…

– Эй! – робко позвала Ксюха.

Я хрипло выругался.

– Где остальные?

– Там, – она неопределённо махнула рукой, – Мы перенесли База ближе к дороге. В тот дом…

– Я ведь здесь просил ждать!

Не хватало ещё нам потеряться. Или по ошибке стрелять друг в друга.

– Успокойся, – защебетала девочка, – Дальше поедем с комфортом. Инютин – молодец! Сначала автобус не заводился. Но он его починил!

Я криво усмехнулся. Стоило отлучиться и псих уже командует бабами.

– Куда ехать? – буркнул Султан, – Нас перебьют, как цыплят…

– Нет, – вмешалась Лери, – Автобус может пригодиться.

Опять все в сборе. Только Инютина послали выбирать второй исправный автомобиль.

– Ситуация хреновая, – объявил я, – Вокруг полно «трупов». Особенно там, куда мы должны попасть.

– Они вас ждали? – уточнила Майя.

– Типа того, – кивнул Султан.

– Все мертвецы – в боевой готовности, – подтвердил я, – Вероятно, собираются прочёсывать кварталы.

– Такое интересное явление, – незряче моргнул Крот, – Коллективный разум…

– Думаешь, они поняли, куда мы идём?

– Скорее всего.

– Моя вина, – вздохнула Лери, – Я слишком торопилась…

– Теперь знаем, что соединять две точки прямой они умеют, – мрачно выдавил Султан и покосился на бледного База. Тот лежал неподвижно: спал под действием лекарств или опять был в забытье, – Может, ещё не поздно по-тихому валить из города?

– Вряд ли, – сказал я, – Радио здесь не пашет, но у меня впечатление – они прекрасно общаются.

Крот кивнул:

– Этот организм… «муравейник», «улей» – зовите по любому – воспринимает нас, как угрозу. И не успокоится, пока не уничтожит.

– Тогда, все равно куда идти, – хмуро подытожил бригадир.

– Не все равно, – качнул я головой. И глянул на База.

Микроавтобус трясётся по разбитой улице. Здесь фоминские ещё не успели отремонтировать. То и дело ныряем в колдобины.

Лери сидит за рулём. Султан – справа от меня. Внимательно таращится в окно. Его пальцы отдыхают на автоматной рукояти.

Стёкла в кабине мы убрали. Чтоб лучше слышать и удобнее стрелять.

Жаль, что нет карты. Зато Лери хорошо ориентируется. Мы выписываем длинный вираж, чтоб сбить трупы со следа. Подъедем к «точке» с другой стороны.

Весь вопрос, как близко это удастся?

Иногда я бросаю взгляд на Лери.

Она кажется уверенной. А ещё от неё попахивает – что взять с девушки-бомжа? Грязноватый прикид обязан иметь аромат. Лишь белоснежные зубы не очень к нему идут. И волосы её уж чересчур напоминают замасленную паклю.

Но в целом – убедительно. Вполне достаточно, чтоб даже последний «оборонщик» не воспринял её в качестве объекта посягательств.

Она хорошо подготовилась.

Только мы спутали ей карты.

Чёрт, а ведь Баз имеет право меня не любить. И она – тоже…

Хотя виду не подаёт.

Где-то там – перекрёсток.

Ещё ничего не разобрать. Молочная пелена безмятежна…

Но Лери говорит:

– Здесь, – и поднимает в окно руку – так, чтоб увидели из второй машины.

Султан выскакивает в распахнутую дверцу. Следом – я.

Лери опять жмёт на «газ» и выпрыгивает из кабины на полном ходу.

Силуэт микроавтобуса гаснет вдали. А туман вдруг озаряется автоматными вспышками.

Вторая машина – объёмистый джип-«тойота» сворачивает влево. Уходит прямо через кусты, скрывается за домом. Лери мчится туда – она сядет за руль. А мы с Султаном бежим вдоль аллеи. Как и договаривались раньше.

Из тумана – глухо долетает пальба. Но вдоль аллеи никого.

Нашего джипа не видно и не слышно. Он идёт где-то параллельно – задворками и переулками.

Я и Султан движемся быстрым шагом.

Метров через сто это происходит.

«Хаммер» с патрулём вылетает навстречу. Они спешат туда, где скрылся наш пустой микроавтобус. А встречают нас.

Залп из двух подствольных гранатомётов.

«Хаммер» опрокинуло. Развороченный двигатель пылает. Трупы расползаются – те, кто ещё может ползти. Грохочут автоматы.

Мы отстреливаемся. И линяем.

Завязывать длительный бой глупо. Те более, что к ним спешит подмога.

Отрываемся от погони. Делаем резкий крюк и опять возвращаемся к аллее. Это удачно, что в тумане они видят не лучше нас.

Постепенно идём к цели.

Не очень быстро – зато враг сбит с толку. Он вынужден разбрасывать силы.

Огромный «улей» похож на медленного гиганта.

А мы – на юрких букашек.

Условная точка сбора. Магазин «ХОЗТОВАРЫ». Вывеска – перекошенная, оплавленная. За разбитой витриной – чернота.

Такое впечатление – в этом районе был пожар. И немаленький. Несколько ближайших домов выгорели дотла. Остались одни потемнелые бетонные коробки.

Где «тойота»?

Будто в ответ – гулкие хлопки очередей.

Мы успели вовремя.

Атакуем противника с тыла. Султан матерится во всё горло – даёт знать нашим, что помощь близка.

А «зомби» вдруг отступают.

На асфальте корчатся тела с разбитыми головами и конечностями. Султан обходит их и брезгливо сплёвывает:

– Заметил? Даже оружие собрали. Эти красавцы быстро учатся.

– Они вообще вели себя странно, – хмуро докладывает Майя, – Будто… хотели нас взять живыми.

– Пусть попробуют, – сухо говорит бригадир.

Другое неприятное открытие: «тойоте» – «песец». Над раздолбанным капотом вьётся серый дымок.

Инютин и Фомин уже вынесли База.

Дальше только пешком. Ксюха ведёт Крота. Мы с Султаном навьючились рюкзаками: там, в основном, боеприпасы – банки с тушёнкой пришлось бросить. Ещё я не забыл РПГ-29. А Султан не бросил мешок с деньгами.

Пересекаем открытое место – что-то вроде небольшой площади.

Петляем дворами.

– Поднажмите, – прошу я «санитаров».

– Не могу, – хрипло бормочет Фомин.

– Осталось чуток.

– Неужели вы не понимаете… это бесполезно!

– Заткнитесь, Юрий Петрович… Берегите дыхание.

Сзади растерянная ругань – Крот споткнулся. Ему неловко чувствовать себя обузой:

– Извините…

Майя помогает Кроту подняться. Лери тревожно оглядывается:

– Быстрее!

Мы с Султаном сменяем Инютина и Фомина – подхватываем тело. Кажется, недостаточно бережно. Баз поднимает веки и шепчет:

– Бросьте меня… Только пистолет верните…

– Будешь надоедать – сама тебя застрелю! – в отчаянии выпаливает Лери. И умолкает с напряжённым лицом.

Где-то рядом – гул мощных моторов.

Мы едва успели скрыться в сгоревшем доме. Взбежали по ступеням. Позади – лязг гусениц.

Оставили База на площадке второго этажа. Лери и Майя замерли с автоматами у окна на лестнице. Я и Султан проскользнули в квартиру. Осторожно выглянули в оконные проёмы.

Лёгкий, «городской» танк «Чейни». И редкой цепью – зомби. Неизвестно, сколько их. Вправо и влево концы цепи терялись в дымке.

Fuck!

Если они возьмутся за правильную зачистку кварталов…

Я пригнулся.

Скрипели камешки под десятками ботинок.

Хуже всего – ожидание.

Секунда… другая.

Палец немеет на спусковом крючке.

Гул становится глуше. Танк, кажется, повернул за угол.

Добрый знак.

А шаги…

Приблизились.

Тяжёлые, отчётливые… Сотня крепких башмаков натовского образца. Кажется, они идут прямо к тебе…

Нет.

Медленно удаляются.

Пока не зачистка. Только переброска. Выставят оцепление вокруг района. Чтоб потом ударным кулаком методично «обрабатывать» кварталы…

Ничего. Блохи даже из кулака умеют выскальзывать.

Я почти расслабляюсь.

В этот миг на лестничной площадке хлопает выстрел.

Fuck!

Я прикусил губу. У Инютина опять не выдержали нервы?

Звук был совсем негромкий. Может, «трупы» его и не услышали…

Я вскочил, бросился на лестницу.

Разобрал удаляющийся топот. И словно ударился о невидимую преграду.

На площадке у дверей квартир лежала Ксюха. А по её грязноватой куртке расползалось тёмное пятно.

Больше я никого не замечаю. Фигуры, голоса – сливаются в блёклую картину.

Бум-бум-бум! – колотит в висках.

Проскакиваю в распахнутую дверь. В воздухе кружится пепел.

Наискосок через выгоревшую квартиру…

Дальше – кусок комнаты. И пустота. Будто кто-то неряшливо откромсал одну из стен. Когда-то взорвался газ… Груда обломков до самой земли.

И ещё не осевшая пыль – там, куда только что выпрыгнул Фомин.

Его не видно. Кажется, успел повернуть за угол.

Обогнавший меня Инютин стоит у края. Чего он медлит, идиот?!

Я бросаюсь к провалу.

Сзади Султан хватает меня за плечо:

– Нельзя.

Все струсили?!

Я бью его по руке. У меня перед глазами – пятно на Ксюхиной куртке…

– Тихо, – шепчет бригадир.

В это мгновенье откуда-то из-за угла доносится вопль Фомина:

– Не стреляйте! Это я – ваш бывший хозяин!

Мы с Султаном переглядываемся. Я стискиваю зубы. Бригадир мрачно усмехается.

А дрожащий голос Фомина не смолкает. Верещит назойливой канарейкой:

– …Сдаюсь, слышите?! Остальные – прячутся в доме! Я покажу где!

Глава 20

Говорят, в минуту опасности – реальной, леденящей затылок – у человека мобилизуются скрытые резервы. Открывается второе дыхание, исчезает усталость…

Фигня.

А может, наши резервы были уже на исходе. Слишком длинный выдался день. Муторный, выматывающий…

Не наш.

Мы бежали вслед за Лери.

Инютин и Султан тащили База. Я нёс Ксюху. Крот держался за моё плечо. А Майя прикрывала наше бегство.

«Бежали» – это слабо сказано…

Выкладывались до предела, до горячего пота на загривке. Хватая ртом безвкусный, будто лишённый кислорода воздуха. И все равно двигались слишком медленно.

Нам оставалось каких-то пятьдесят метров.

Мы не успели.

Танк «Чейни» вынырнул из-за угла девятиэтажки. Не сбавляя хода, крутанул башней. И брызгами полетели куски асфальта. Тёмными фонтанами вычертилась борозда поперёк детской площадки. Комьями земли, бетонной крошкой взорвались клумбы.

Автоматическая пушка посылает шестьсот снарядов в минуту. Десять – каждую секунду.

Мы укрылись за кирпичным домом. По виду – царских времён. Значит, с крепкими, толстыми стенами. Я бережно опустил Ксению на траву. Снял с плеча РПГ-29.

И пополз за угол.

«Чейни» исчез. Но я его слышал – где-то в соседнем дворе. Кажется, хотят подобраться к нам из-за бетонной высотки.

Впереди сквозь туман прорастает цепь автоматчиков. Как раз между нами и конечным пунктом марш-броска. Он так близко – окутанный дымкой силуэт здания, в котором спрятан волшебный, исцеляющий «усилитель».

Я возвращаюсь к своим.

База и Ксюху уже занесли внутрь. Султан и Инютин ждут наготове с автоматами.

Остался последний рывок.

Майя тревожно на меня глядит.

– Не высовывайтесь, – приказываю я, – Мы возьмём чёртов «эмплифаер». Туда и обратно… Обещаю.

Хотя бы один из нас… Это мужская работа.

Лери кусает губы, будто вот-вот расплачется. И вдруг говорит:

– Нет никакого «эмплифаера»!

Мы растерянно моргаем.

– То есть… как? – хрипло спрашивает Султан.

– Простите. Я вас обманула.

– Зачем?

– Чтобы вы шли за мной.

– Куда?

– К точке максимальной флуктуации. Болхов – уже не город. Это Врата между мирами. Их надо уничтожить…

– Ты – свихнувшаяся дрянь, – почти без выражения бормочет Султан. Лицо у него каменное, только кулак яростно сжимается, – Из-за тебя…

– Да, – всхлипывает Лери, – Я лгала! Иначе Денис не пришёл бы сюда. А никто кроме него…

Лязг гусениц приближается.

– Все внутрь! – командую я, – И тихо!

Сам останавливаюсь в тёмном парадном. Снаружи меня почти не видно. Удобно укладываю на плечо тяжёлый тубус гранатомёта. Откидываю складную мушку и прицельную планку.

«Нижняя прорезь на планке – дистанция до 50 м.»

Жаль, что обзор из глубины парадного – хреновый. Всё, что мне видно – краешек панельной высотки. Танк мелькнёт передо мной лишь на секунду. Одно радует – стрелять он будет скорее всего по окнам.

Лишь бы мои не вздумали геройствовать…

Я прикидываю дистанцию, вспоминаю скорость гранаты…

Дьявол!

«Чейни» так не появился!

Гул мотора опять удаляется. Они будто что-то почуяли. Развернулись.

Я выскакиваю из дома и бросаюсь к высотке. Несколько пуль тут же бьют рядом в стену. Автоматчики держат улицу под прицелом.

Я прыгаю за угол.

Корма танка ещё выглядывает из-за многоэтажки. Я целюсь и нажимаю спуск.

Рвануло, взметнулось пламя.

Но танк продолжал двигаться. Скрылся за высоткой.

«Промазал!» – я с досадой отшвырнул тубус РПГ.

И тут рвануло второй раз. Так, что во всей округе со звоном посыпались треснувшие стёкла.

Улица кажется страшно широкой. Я бегу назад к древнему дому из красного кирпича. Всего десяток метров. Но сейчас они долгие, как путь до Марса.

И отлично простреливаются.

По мне палят из окон высотки, двора и боковых переулков.

Асфальт разлетается фонтанчиками.

Со стороны «красного» дома – грохочут АК и РПК. Моя команда «работает» по окнам высотки всеми наличными стволами.

Я одолеваю последние метры.

Ныряю в парадное. Тут спотыкаюсь – в левую ногу что-то ударило. Ползу по ступеням. Бригадир вытаскивает меня из зоны обстрела – в сумрачный коридор.

По тёмной лестнице чёрного хода взбираемся на второй этаж. Опять пришлось согнуться. Окно закрыто жалюзями, но лучше не рисковать.

Я опускаюсь на пыльный паркет и чувствую, как стекает по голени кровь.

Майя бросается ко мне. Ощупывает, будто не веря, что я живой. Распарывает штанину и начинает перевязывать.

– Да нормально, – говорю, как можно спокойнее, – Чуть-чуть зацепило.

Лери глядит иначе – словно мать на нашкодившего сына:

– Больше так не делай!

Она уже овладела собой. Утёрла слёзы. Только веки – покрасневшие и на щеках – грязные разводы. Меня вдруг осенило – если её отмыть, она будет симпатичная…

Симпатичная дура.

– Ага, – выдавил ухмылку, – Ты привела нас в тихое, безопасное место. А я и здесь ухитрился найти неприятности.

Её ресницы дрогнули:

– Простите… Я не хотела. Не думала, что город меняется так быстро.

– А что ты хотела? И на фига я тебе нужен?

– Надо закрыть Врата. Видали, что здесь творится? Ещё немного – и всё это выплеснется в наш мир!

– Хуже не будет, – мрачно усмехнулся Султан.

– Будет! Оно и сейчас просачивается. Понемногу. Спецбомбы использовали не только здесь. В московском метро живут кошмарные твари – когда-то они были обычными собаками!

– Да ну? И куда юсовцы смотрят?

– Им плевать – они думают: это останется только в России!

В коридоре загрохотала мебель. Султан и Инютин сооружали на верхней площадке лестницы импровизированную баррикаду. Среди прочего нашли сейф. Он тоже пошёл в дело.

– По-моему, тут была юридическая фирма, – объяснил Крот, – А до революции – купеческий особняк. Если так – мой дом совсем рядом…

Я его не слушал.

Смотрел на Ксюху. Она лежала за тяжёлым письменным столом, опираясь спиной на опрокинутое кресло. Скомканный пыльный коврик – под головой. Бинт на груди набух от крови. Рядом валялся пустой шприц. Последняя наша доза обезболивающего.

У нас ничего нет. Ни нано-коктейля, ни кровезаменителя. Только упаковка бинта – единственное, что осталось из ресурсов Султана. Да ещё, антибиотики.

Я придвинулся ближе, взял её руку и осторожно нащупал пульс – слабый, редкий. Жизнь уходила из неё – капля за каплей. С каждой минутой.

– Девочка… в порядке? – спросил Крот. Видеть он не мог, но понял.

– Ей… лучше, – зачем-то соврал я.

Не хотел его огорчать. Осталось не так уж много. Пусть живёт эти минуты с надеждой.

Хотя… Крот и без того – самый счастливый. Потому, что не видел ходячих трупов и мертвых улиц. Он до сих пор – в родном городе. Том городе, который сохранился лишь в его воспоминаниях.

А я… Я – идиот. И виноват не меньше Лери. Впустил Фомина в БТР, а опять обыскивать не стал. Конечно, он подобрал «макаров» именно там на пустыре – в общей суматохе, пока мы отбивались от зомби.

– Не надо её тревожить, – тихо сказала Лери, – Девочка спит…

Я повернул голову. «Нищенка» замерла у окна. Осторожно всматривалась через узкие щели в жалюзях.

О чём теперь думает?

Всё пошло не так…

Я закрыл глаза и хрипло спросил:

– История о чудесном исцелении – тоже враньё?

– Не совсем. В точках флуктации – подобное возможно. Но не мгновенно. Требуется время. Это долго…

– Насколько долго?

– Думаю, пару суток.

– Их у нас не будет, – донёсся голос бригадира, – Странно, что они ещё не атакуют.

Да. Ситуация из пособия по тактике – как не надо воевать. Мы в окружении. Господствующие высоты в руках противника. А «красный» дом – не крепость. Скорее ловушка. Даже если «улей» не рискнет использовать бронетехнику…

– Точка совсем рядом, – сказала Лери, – Мы должны попробовать.

– До сих пор не уймёшься? – скривился Султан.

– А ты всегда сдаёшься без боя?

– Эх, господа подпольщики…

– Мы не господа, – она полезла под куртку и вытащила металлический цилиндр – чуть меньше дорожного термоса. Аккуратно отвинтила крышку. Под ней – единственный тумблер. Возле него – красная стрелка.

– Бомба? – спросил я.

– Нет. Портативный спинорный генератор.

– И для чего? – заинтересовался Султан.

– Это «глушилка». Когда он работает – зомби не могут общаться. «Улей» распадается на толпу бестолковых кретинов.

– То, что нужно!

– А ещё, они плохо видят и слышат… К сожалению, радиус действия – всего сотня метров.

– Нормально. Какого лешего ты молчала?!

Лери вздохнула:

– У прибора есть недостаток. Его хватает только на пять секунд.

Султан нахмурился. А Крот осторожно уточнил:

– Ещё одной «глушилки»… у тебя нет?

– Я и эту едва заполучила.

– Пять секунд… – пробормотал бригадир, – Смешно.

– Мы не успеем добежать, – сказала Майя.

Я поморщился:

– Успели бы – и что толку? «Трупы» никуда не денутся. И размажут нас тонким слоем…

– Если удастся закрыть Врата – в городе не останется ничего живого.

– То есть, вообще?

– Система вернётся в устойчивое положение. При этом освободится энергия. Много энергии… Всё будет уничтожено. И ходячие мертвецы – тоже.

– А что будет с нами? – тихо спросила Майя.

– Думаю, ничего страшного, – ответила Лери как-то без особой уверенности.

– Конечно, – язвительно буркнул Султан, – Всего лишь аннигилируем – делов-то…

– Вокруг точки флуктуации – мёртвая зона. Там воздействие минимально.

– Ты ей доверяй. Она никогда не ошибается.

Лери потупила взгляд. Нервно царапнула паркет ногтём:

– Это наш единственный шанс.

– О чём тут спорить? – сухо сказал Крот, – Мы главного не знаем. Как их уничтожить – эти самые Врата?

– Пока зона контакта ограничена, она – неравновесна…

– Значит, требуется возмущение, – кивнул Крот.

– Да. Внешнее воздействие с обратным знаком.

– А объяснить по-русски? – вздохнул я.

– Могу, – Лери глянула на меня внимательно и строго, – Ты должен вернуться домой, Денис.

В соседней комнате – полупрозрачные шторы. Кое-где пробитые пулями, но все равно с улицы мало что разглядишь. Я не рискую. Подбираюсь вплотную. Лишь тогда распрямляюсь и осторожно выглядываю в окно.

За разбитым стеклом – двор. Тот самый, который нам не удалось пересечь. Автоматчиков-зомби теперь не видно. Деревья, клумбы, детская площадка. И тёмный силуэт дома. Кажется, его ещё больше затянуло пеленой…

Мой дом?

Обернулся к Лери:

– Почему именно я?

– В городе есть и другие точки…

– У Инютина и Крота – тоже?

– Да. У всех выживших. Но твоя флуктуация – максимальная. Я уверена, ты пришёл бы в город – рано или поздно. Это, как зов. Как голос внутри тебя…

– «Флуктуация»? – резко перебил я.

– Отклонение потенциала спинорного поля. Есть ещё куча терминов. Нет смысла о них говорить… Знаешь, что удерживает Врата? Почему эта нечисть ещё не хлынула наружу?

– Им и здесь неплохо, – хмуро вставил Султан, – Там, за периметром – своя нечисть. На фига им конкуренция?…

Лери качнула головой. Моё лицо отразилось в её зрачках:

– Людям кажется: миром правит грубая сила. Власть, оружие, деньги…

– А разве не так?

– Иногда то, что внутри нас – всё, что живёт в нашей памяти – куда сильнее.

– Отлично сказано. Только одна ма-аленькая проблемка. Я ни хрена не помню!

Повисла тишина. Мы с Лери смотрели друг на друга. А остальные ждали, словно боялись нас потревожить. Лишь Инютин в соседней комнате как-то странно ёрзал. Наконец не выдержал:

– По моему, там этот…

– Кто? – удивился бригадир и осторожно переместился к позиции Инютина.

– Атакуют? – вздрогнул я.

– Пока нет, – ответил Султан и моргнул, будто не веря глазам, – Очуметь! Они решили выслать парламентёра. Знаешь, кого?

Я скользнул к окнам, выходившим на многоэтажку, и увидел.

Юрий Петрович Фомин махал белой тряпкой и медленно двигался в нашу сторону. Коленки у него заметно подгибались. Думаю, он вообще упал бы на землю – если бы не второй парламентёр. Мертвец с почерневшим лицом крепко держал Фомина за руку.

– Сладкая парочка, – ухмыльнулся бригадир, – Кажется, Юрий Петрович нашёл родственную душу…

– Грохнуть бы его, – вздохнула Майя.

– Это успеется. Сначала пообщаемся.

– Да. Интересный человек, – пробормотал Крот, – Ему всегда есть, что сказать…

Парламентёры остановились метрах в пяти.

– Э-эй! – белый лоскут трепыхнулся в руке Фомина, – Не стреляйте! У нас к вам деловое предложение. Если сдадитесь – вам гарантируют безопасность! – голос у Юрия Петровича дрогнул. Он сипло добавил, – И будут хорошо обращаться!

– Кормить три раза в день? – уточнил Султан.

Фомин озадаченно глянул на мертвеца. Тот кивнул.

– Будут кормить!

– А что на десерт? – заволновался бригадир, – Я без десерта не могу!

– Всё будет, – мрачно ответил Фомин, – Это очень цивилизованные и гуманные существа.

Зомби улыбнулся. Лучше бы он этого не делал.

Султан сплюнул – зрелище было слишком отвратное.

– А как там насчёт европейских ценностей? – подал голос Крот, – Их они разделяют?

– Судя по рожам – полностью.

Фомин хмуро озвучил:

– У вас десять минут на обдумывание. Выходить с поднятыми руками. Без оружия.

– Конечно.

Мертвец двинулся, увлекая за собой Фомина.

– Куда же вы?

– Разговор… ок-кончен.

Капельки пота блестели на лбу Юрия Петровича. Я сообразил, что ему жутко – до холода в конечностях, почти до обморока. И боится он вовсе не нас.

– Good luck!

Зомби бодро шагал через улицу. Фомин волочился следом.

– Удачного вам бизнеса, Юрий Петрович!

Тут он не выдержал. Обернулся и заорал хриплым, срывающимся голосом:

– Рабы! Все – от ребёнка до старика. Тюрьму разрушили, а вы не умеете жить иначе. И потому дохнете миллионами – как паршивое стадо!

Он споткнулся. Упал. Но мертвец будто не заметил и тащил Фомина по асфальту. А тот продолжал отчаянно выкрикивать:

– Твари двуногие… Хотите опять вернуться в стойло? Не получится! Нету, вашей «России». И уже не будет! Азиатов и африканцев – вместо вас… Даже языка не останется… даже памяти!.. Всё вычистим – до основанья…

По щекам у Фомина текли слёзы.

– Можно? – тихо спросила Майя. Её палец замер на спуске.

– Не дождётся, – буркнул бригадир.

Пуля – это слишком легко.

Отошли от окна. Султан достал флягу со спиртом. Мужская часть бригады сделала по крохотному глотку. Запили водой.

Бригадир крякнул, переводя дух. Обвёл всех взглядом:

– На фига мы им понадобились?

– Хотят, чтоб мы стали частью «улья», – предположил Крот.

– Такое реально? – посмотрел я на Лери.

– Не знаю, – вздохнула она, – По-моему, они чувствуют, что Врата вот-вот распахнутся. И готовятся обживать новый мир…

– А нас рассматривают в качестве ценного приобретения.

– Вот им! – Майя стиснула зубы и показала в сторону окна неприличный жест.

«Десять минут. Или уже девять…» – я глянул на цилиндр излучателя. Лери не выпускала его из рук.

– Надо попробовать, – усмехнулся я, – Хуже не будет.

Рюкзаки решили бросить. Гранаты и магазины рассовали по карманам. Только с деньгами Султан не хотел расставаться. Половину зачем-то высыпал в прозрачный пакет. Остальное торопливо распихал в ксюхин подсумок и отдал мне:

– Для чего?

– Бери! Её доля.

Я повесил подсумок через плечо. Бережно взял девочку. Инютин и Султан понесли База. Пресс-секретарь так и не пришёл в себя.

С ранеными мы будем двигаться медленнее. Но мы их не оставим. Легче самому остаться…

Замерли в комнате первого этажа. Тут окна со шторами и без решёток. Лери выглянула и показала большой палец. Рядом с домом – никого. Возможно, эти первые секунды удастся проскочить без помех.

– Ну что, на счёт три?…

– Судьба – удивительная штука, – пробормотал бригадир, – Ты раскидываешь тузов. А она бьёт тебя джокером…

– Сейчас не до философии, – поморщился я.

– Правильно. Но дальше – нам не по пути.

– Что?

– Я иду сдаваться.

Все ошеломлённо на него глянули.

– Чего таращитесь? – подмигнул Султан, – Я – вольный человек. И богатый, – он тряхнул в воздухе пакетом с деньгами, – Иду куда хочу. Беру от жизни, что хочу.

– Ты сдурел?

– Не надо постных рож. Я от них устал. Мечтаю влиться в здоровый трупный организм.

Он запустил пальцы в пакет. Переворошил пачки. Под ними был кусок пластида с детонатором:

– А это мой вклад в процветание «муравейника».

Мы молчали.

Он спокойно отложил АК:

– Не понадобится. А это пригодится, – засунул «ганс» под куртку, – Гранаты, магазины, пистолет… Кажется, ничего не забыл.

– Султан…

– Что не понятно? Пять секунд – слишком мало! Если добавлю вам хоть чуток – у вас выйдет. Обязательно.

Мы смотрели друг на друга. На руке у Султана тикали часы. И тикало у меня в голове…

Он глянул на циферблат:

– Четыре минуты осталось. Наверное я пойду. Считаете до десяти и тогда врубаете излучатель.

– Я тоже иду с тобой, – вдруг сказал Инютин.

Бригадир смерил его недоверчивым взглядом:

– Спасибо, друг. Но я… справлюсь.

– Иду с тобой, – повторил «псих».

Я тронул Инютина за плечо:

– Кто-то и раненых должен нести …

– Ты справишься, – глухо ответил он, – А я остаюсь.

– Андрей…

– Остаюсь со своими. В моём городе.

– Тут никого нет.

– Я знаю… Был огромный ров. «Юсовцы» выкопали его на окраине, в парке. И заполнили его… Мужчины, женщины, дети – их привозили грузовиками и вываливали, как мусор. А они были ещё живыми. Некоторые очнулись. Но вдоль края рва стояли автоматчики… Я сидел в кустах, на пригорке. Оттуда хорошо видно… Утром бульдозеры засыпали всё землёй. Засыпали и разровняли.

– Живых людей? – выдавила Майя.

– Целый город, – шепнул я, – Значит, это правда. Икс-бомба. Я рассказал Фомину правду. Несмертельное оружие… Они его испытали.

Лери хмуро кивнула:

– Захватили важных институтских спецов – целыми и невредимыми. Остальные тридцать тысяч – побочный материал. И ненужные свидетели… Пять месяцев назад Фомин решил освободить место. В парке должны были вырыть котлован – под фундамент гостиницы. Подогнали технику. Стали копать… И Болхов закрылся.

Султан глянул на часы. Хрипло напомнил:

– Пора.

– Да, – безмятежно согласился Инютин, – Я иду.

Пальцы «нищенки» обнимают черный тумблер.

Шёпотом она ведёт отсчёт:

– … девять… восемь…

Раскатистый бас бригадира доносится с улицы:

– Я люблю этот город вязевый – пусть обрюзг он, и пусть одрях. Золотая дремотная Азия опочила на куполах!..

– четыре… три…

– А под вечер, когда месяц светит – когда светит, чёрт знает как, я иду, головой свесясь, переулком в знакомый кабак!

Тонкие пальцы Лери поворачивают тумблер. Ничего не происходит. Только странное чувство – что-то вроде лёгкой эйфории.

Я давно к этому готов. Стол придвинут к подоконнику, Баз – у меня за спиной. Ногой распахиваю окно и прыгаю.

Тут невысоко. Я даже сохраняю равновесие.

Из соседнего окна выскочила Майя. Крот подаёт ей Ксюху. Неловко прыгает сам. Чёрт! Подвернул ногу? Нет, поднимается!

Сзади со стороны многоэтажки грохнул взрыв. Затарахтели «гансы».

– Шум и гам в этом логове жутком! – объявляет Султан, – Но всю ночь напролёт до зари…

Ещё взрыв.

– …Я читаю стихи проституткам! И с бандитами жарю спирт!

Лери уже сунула излучатель под куртку. Стреляет куда-то. Хотя я никого не вижу. Майя держит Крота за плечо. Он несёт девочку.

Я едва поспеваю за ними. Всё таки, почти сто килограммов за плечами. И проклятая голень. Она не болит, а как-то странно немеет.

– Нельзя ли… аккуратнее, – бормочет голос над ухом.

– Потерпи, Баз.

– Кому Баз, а кому… Василий Андреевич!

Угу. А ещё кое-кому меньше надо было жрать фуа-гра. И сбросить вес.

Очертания дома яснеют, рождаются из пелены.

Пятьдесят метров.

Только пятьдесят… Большую часть из них мы уже одолели.

Чернеют окна.

Fuck!

Что если там, внутри – полно зомби? И сейчас они возьмут нас на мушку!

Второй от края подъезд. Рядом на стене – телефон-автомат под козырьком.

Именно туда бежит Лери.

Но вдруг останавливается. Бросается куда-то влево. Она сдурела? Почему не прямо, кратчайшим путём?!

Я делаю ещё шаг. И понимаю.

Серебристая, издали неразличимая в дымке «паутина». Она оплела весь дом. От первого этажа и почти до крыши. Густой, ажурной вязью. Только левее она выглядит не такой плотной.

Там есть проход!

Лери бежит к нему.

Гулкий хлопок и огонь – ярче тысячи солнц.

Резь в глазах. Багровая темнота.

«Светлячок». Граната-вспышка. А мы не успели отвернуться.

Никто.

Майя всхлипывает.

– В чём дело? – тревожно бормочет Крот. Сейчас мы с ним в одинаковом положении.

– Мы ослепли. Временно, – хладнокровно объясняет Лери. Только голос у неё дрожит.

«Улей» очнулся. И принял эффективное решение. Беспомощных нас возьмут голыми руками.

– В какой стороне дом? – спрашивает Крот.

– Там «паутина»! Мы не найдём проход.

– Держите Ксению. Дайте автомат. Руку положите мне на плечо. Остальные – следом, в цепочку.

У него что, контузия? Слепой поводырь зрячих.

– Я помню звук, когда «паутина» режет металл…

Глава 21

Чёрно-красная пелена не светлеет.

Моя левая рука на плече Майи. Правая – держит База. Он стонет. Вяло шевелится у меня за спиной. Наверное, кончилось действие обезболивающего.

Тихо, друг. Пожалуйста, тихо…

Шаги Крота – осторожные. Иногда он замирает. Вероятно, водит перед собой автоматным стволом.

Звук… Должен быть звук?

Ничего не могу разобрать. Наверное оттого, что гулко стучит сердце.

Вдали скрипят камешки.

Под чьими-то ботинками?

Их много. Всё ближе…

Это мертвецы.

Бегут к нам.

А стрельба стихла. Значит, Инютина и Султана – уже нет…

– М-м, – колеблется «поводырь», – Вроде бы, здесь…

Опять остановились.

Чего он тянет?!

– Точно здесь, – убеждённо говорит Крот.

Вновь двигаемся.

Чересчур медленно.

Топот башмаков – совсем рядом.

Не успеем.

Даже повернуться и выстрелить на звук…

В это мгновенье, гулкий грохот раскалывает воздух.

Что тяжелое заработало – не легче ПКМа. Меня ударило по ногам…

Больно. Но я продолжал двигаться. И понял, что это разлетавшиеся под очередями куски асфальта.

Стреляли не в нас.

– Я такой же, как вы – пропащий!.. – донеслось откуда-то издалека. Наверное, из окна высотки.

А потом пулемёт захлебнулся. И всё стихло.

Что-то горячее сжалось у меня внутри. Сжалось и хлынуло солёной теплотой из незрячих глаз.

– Осторожнее, – голос Крота дрогнул, – Тут низко. Надо пригнуться…

Проползли вдоль стены. Нырнули в подъезд. Я опустил тело База в тупичке у дверей квартир. Сел рядом на холодную плитку. Часто колотило в висках. Я никак не мог перевести дух.

Нам удалось.

Удалось– таки!

А ликования не было.

Только навалившаяся усталость, горечь и боль в ноге.

– Все… целы? – шепотом спросил я.

– Кажется, – ответила Майя.

Снова повисло молчание. «Бригада» ждала. Понятно, чего. Я ведь – внутри. В этом проклятом доме…

– Лери, – позвал, всё больше мрачнея, – Почему ни хрена не происходит?

Она не ответила. Хотя я слышал рядом её дыхание.

Нащупал её руку. Пальцы были горячие. И голос оказался взволнованный:

– Ты ощутил что-то, когда мы вошли?

– Ни фига – в том-то и дело.

Крот растерянно кашлянул. Он своё дело сделал. А я… Чёрт, ведь все на меня надеялись. Даже Лери!

– Чтобы вернуться, надо вспомнить.

– Этот дом для меня чужой! Как и остальные…

– Неправда, Денис.

– А ты не ошиблась адресом? – осторожно спросил Крот.

– Нет. И сейчас чувствую. Я могу это чувствовать!

– Почему же я… ничего?… – запнулся, вслушиваясь.

Снаружи пока было тихо.

– Они придут? – шепнула Майя.

– Не сразу – ответила Лери.

– Может, они уже здесь, – пробормотал я.

– Нет. Точки флуктуации их отпугивают. А ещё зомби боятся «паутины».

Багровая темнота. Не вижу лиц товарищей. Но будто кожей чувствую их взгляды. Что я могу? Лепетать всякую чепуху: «Простите, подвёл вас. Место – правильное. А я – нет…»

Тонкие пальцы Лери сжались на моём запястье:

– Это в тебе, я знаю.

– Ты о чём?

– Мы – это наша память. Ничто не уходит бесследно. Минуты, словно капли впадают в океан. Зачерпни и ты поймешь…

– Я не могу.

– Этот океан в тебе.

Глаза болели. Я опустил веки. Рядом не умолкал голос Лери:

– …Ухватись за кончик – и вытащишь остальное.

Пытается меня гипнотизировать? Ради бога. Жаль, не поможет. На меня не действует.

Скоро у подъезда тихо заскрипят камешки под ботинками… Тот сон оказался вещим. Живая тьма, захватившая город. Нам не вырваться с мёртвых улиц… «Улей», «муравейник». Сверкающие нити в черном небе… И «быстрые» – оттуда? Пришли через какие-нибудь Врата?

Чтоб овладеть миром и нами.

Фиг вам, суки! У нас ещё есть гранаты…

Достаю одну из кармана. Холодный ребристый металл действует успокаивающе. И волшебное колечко… Выдернуть его и тоже распахнутся врата. Другие – чтобы уйти…

Солнце, небо. Увидать бы их напоследок. Заглянуть в глаза Майи…

Проклятый «светлячок». Ещё несколько часов слепоты. Может и сутки. Так нереально долго. А жизнь измеряется минутами…

Стоп. Там, во сне ещё что-то было.

Цифры?

Да!

Их я помню!

– Три два один четыре два три, – озвучил вслух.

– Что это? – спросила Лери.

– Какой-то номер…

– Телефон?

– Возможно. Я не уверен…

– Хорошо, Денис! Знаешь, что… попробуй позвонить!

– Куда? Зачем?

– Набери этот номер.

Она думает, что я… Надо найти телефон! Вдруг сработает?

Ощупываю пальцами стену. Тихонько толкаю дверь. Обычно аппараты стоят в коридоре… Где-то здесь.

В квартиру ещё кто-то вошёл. Возится рядом. Крот?

Шарю в темноте среди пыли. Чихаю.

Fuck!

– Без толку. Ни хера здесь нет.

– Может и так, – соглашается он, – Городок был маленький… При Союзе не успели телефонизировать. А после – вообще денег не выделяли. Просто ставили на дома таксофоны…

Я кивнул:

– Там, снаружи есть один такой. Недалеко отсюда…

– Ну и что? – взволнованно бормочет Майя, – Надо обыскать другие квартиры…

– Некогда обыскивать. Толкаемся, как слепые котята. Вот-вот дождёмся гостей.

– Денис!

– Спокойно, – я нащупываю её кисть и мягко сжимаю, – Чуть-чуть подышу воздухом…

Иду вдоль стены. Впереди – световое пятно. Выход из подъезда. Хорошо. Кое-что я уже могу различать.

– Мы сдаёмся! – кричу в белёсо-багровую пустоту.

Поднимаю руки – так чтобы они могли видеть: я без оружия. Пистолет и граната – в карманах, но детали им знать необязательно.

– Не стреляйте, мы выходим!

Делаю шаг и застываю в дверном проёме. Пусть хорошо разглядят.

Медленно продвигаюсь спиной вдоль распахнутой двери. Теперь – наружная стена и ещё два шага. Чтобы не коснуться «паутины», надо прижиматься вплотную…

Есть! Уперся плечом в козырёк таксофона.

Осторожно поднырнуть. Нащупать трубку и диск с цифрами. Да, тут не клавиши. Именно диск… В каком порядке расположены цифры?

Ага. Кажется, так.

Несколько секунд у меня есть. Пока «улей» будет обдумывать…

Рука держит трубку. А палец вращает диск по часовой стрелке.

321423…

Нет никаких гудков. И быть не может.

Но сквозь глухую тишину долетает звонкий голосок: «Алло. Алло-о, слушаю!»

Я цепенею. Комок подкатывает к горлу.

«Опять ты, Денис?»

Ничего не осталось – ни города, ни девочки. Она выросла и давно сгинула там, в глубоком рву на окраине. А я до сих пор слышу её голос:

«Балда! Можешь не дышать в трубку – все равно я тебя узнала!»

Мутная пелена плывёт перед глазами.

Ещё нечёткие, будто смазанные силуэты…

Нам было лет по двенадцать. Она училась в параллельном классе. И почти каждый день я провожал её от школы – на расстоянии. Ближе подойти не решался. А потом я узнал её домашний телефон. И через день названивал – днём, когда её родители были на работе. Молчал, слушал. Так и не осмелился заговорить…

Наверное, она догадывалась. И однажды меня разоблачила. Я стоял здесь – у этого таксофона. Держал в потной руке трубку. Эту самую. Почувствовал, как наливаюсь пунцовой краской. И рывком нажал «отбой»…

Через день мы возвращались из школы – уже вдвоём.

А ещё через месяц я уехал из Болхова.

Навсегда…

Чужие солдаты на улицах и тёмный ров на окраине были потом. Без меня. И всё, что осталось – древний таксофон в двух шагах от подъезда…

«Хватит молчать. Это ведь ты?»

– Я, – хрипло выдавливаю и вешаю трубку на место.

Что-то изменилось. Могу видеть! Пока – словно через толстое, мутное стекло. Но оно яснеет – с каждым мгновеньем.

А ещё я чувствую. То, что не смог бы выразить словами. Так бывает, когда гроза надвигается. Воздух тяжелеет. Порывами налетает ветер. Вздрагивают, волнуются макушки деревьев. И всё сжимается у тебя внутри…

Только тучи нет. И «паутина» даже не шелохнётся.

Вяло переминается за ней редкая цепь зомби. Это кое-как вооружённые гражданские. Ну, да те самые турецкие строители… «Улей» стал беречь солдат. Сейчас из укрытий они держат дом под прицелом.

Медленно я перемещаюсь к дверям подъезда.

Ветер резко наливается холодом. Швыряет по воздуху тучи мусора и пыли. Туман клубится диковинными завитками.

«Трупы» идут ко мне – узким проходом среди «паутинной» вязи.

«Не успеют», – мелькает мысль.

Вероятно, «улей» тоже понимает. Или что-то чувствует. Несколько десятков стволов синхронно оживают.

У всех у них – единственная мишень.

Округа озаряется вспышками.

Нельзя уцелеть под таким огнём. Мгновенье и сползёт по стене – не человек – красный, шпигованный свинцом кусок мяса…

А я жив.

До сих пор.

Будто пчёлы летят на цветок… Я их вижу. Даже могу различить.

Вот, совсем рядом, вращаются те, что калибром 5.45. Заметно крупнее – «пчёлки» 7.62. Наверное, из ПКМа… Мелкие, но пузатые – 9-миллиметровые из «ганса». Они – аккуратные, мало дают рикошетов…

Я зачарованно не отвожу глаз. И сквозь тяжелеющий воздух отступаю к двери подъезда.

Странно. Вдали, по-прежнему колышутся кроны деревьев. Но фигуры зомби в трёх шагах от меня оцепенели, как примороженные…

Небо темнеет.

Ураган крепчает. По двору бешено вертятся клубы пыли. За ними – десятки фигур. Мёртвые стрелки выскочили из укрытий. Идут в атаку и не жалеют патронов.

Туман исчез. Целое мгновенье удивительной ясности.

Хорошо видны панельные высотки у горизонта, танк «чейни», выруливающий из дальнего переулка…

Потом, тёмное небо обрушивается на землю. Проходит сквозь дома, разбрызгивая стёкла и куски рам. Сбивает с ног автоматчиков-зомби и бросает их на идеально-острые нити «паутины». Клочья тел сухими листьями летят по воздуху.

А я не чувствую даже лёгкого дуновения. И ни единого звука – будто в немом кино.

Захлопываю стальную дверь.

Успеваю заметить: безупречно ровная вязь «паутины» теряет форму – оплывает, словно воск у огня…

Иду к своим, в коридорчик перед квартирами.

– Ты смог! – вскрикивает Лери.

– Надеюсь.

Внутри сумрачно, зато теперь я вижу их лица. Царапину на щеке Майи и открытые, очень серьёзные глаза Ксюхи:

– Где… ты… лазишь?

– Тут, рядом, – бережно касаюсь её руки.

– А где… Инютин?

– Его нет, – бормочу, вслушиваясь. В окнах квартир уже звенит, осыпаясь стекло.

– Как… нет? – тревожится девочка.

– Они с Султаном остались… Прикрывать.

Что-то тяжелое упало за ближайшей дверью.

– Началось, – шепнул Крот.

В подъезде – темнеет. Глухая дрожь идёт по всему дому. Побелка сыплется на головы.

Майя укрывает лицо Ксюхи полой куртки. Лери слоняется над Базом.

Откуда-то с верхних этажей – грохот. В проём лестницы начинают падать осколки кирпичей.

За шаг от меня обваливается тяжёлый ломоть штукатурки.

Стены берутся трещинами.

Хреново. Если и потолок не выдержит…

Я осторожно высовываюсь из коридорчика.

Железную дверь на входе давно сорвало и куда-то унесло. Снаружи – мутная круговерть. Трудно что-то разобрать. На миг мелькает танк – тридцатитонный «чейни» вертит, будто щепку в водовороте… Обрывки «паутины» – той, что крепче стали – полощутся, как заурядные нитки…

Вспышка.

Я испуганно жмурюсь.

Нет, нормально. Это ведь не «светлячок». Ослепительно-белые искры проскакивают в клубах пыли.

Оттуда явственно веет жаром.

Этого ещё не хватало. Я утираю пот. В воздухе пахнет озоном. Но свежести это не добавляет.

– Трудно… дышать, – шепчет Ксюха.

А Баз молчит. Из под его спины расползается по площадке тёмное пятно. Когда я волок его сюда, наверное сорвал бактерицидную пенку… Он понемногу истекает кровью.

Я достаю нож, отрезаю лоскут от своей рубахи. Начинаю кое-как перевязывать.

– Пить… дайте, – просит Ксения.

– Тебе нельзя, – Майя открывает флягу и смачивает девочке губы, – Потерпи…

Сильный толчок. Майя едва не роняет воду.

С грохотом обрушивается кусок лестничного пролёта.

А в подъезде вдруг светлеет.

Я выглядываю из коридорчика.

Fuck!

Худшие подозрения оправдались. Завеса белого пламени надвигается из окон и дверного проёма. Краска на стенах уже вспыхнула. Вверх тянутся плотные клубы дыма.

– Что там? – спрашивает Лери. Она же до сих пор не видит.

– Нормально, – выдавливаю я.

Угу. Совсем хорошо. Даже если не сгорим – задохнёмся.

«Выброс энергии…»

Обидно из-за такого пустяка терять жизнь. Особенно теперь, когда лишь начал её вспоминать…

Я затравленно оглядываюсь. Ксюха что-то шепчет, как в бреду. Майя и Лери тревожно переговариваются. У них, незрячих – ещё есть надежда. Только Крот молчит. Кажется, он понял…

В подъезде трещат объятые алыми языками остатки оконных рам. Ручейки дыма выползают из дверей квартир. Жар растекается по воздуху.

А я цепенею. Моргаю, не веря глазам. Подбегаю, щупаю.

Пальцы не чувствуют тепла.

Быть такого не может!

Весь дом – в ловушке пламени. Огненные смерчи – снаружи и внутри. А эта, в древние времена наглухо забитая дверь проходного подъезда – реально холодноватая на ощупь!

Я вздрагиваю. Бросаюсь за автоматом.

И начинаю колотить в деревянную дверь прикладом.

Крепкая – даже не шелохнётся.

Чёрт!

Она же ведёт на улицу. Как её без меня до сих пор не вынесло?!

Дым ест глаза. Першит в горле.

Я не останавливаюсь.

Без толку. Лишь вмятина на коричневой поверхности.

Fuck!

Приклад сломался.

Ещё удар.

Шатается!

Или это дом дрожит?

Опять летит на голову штукатурка. В клубах пыли и дыма – надсадный кашель Крота…

Я отбрасываю изуродованный автомат. С разбега, бью в дверь плечом.

Резкая боль.

Но это мелочь… Такая мелочь. Когда в лёгкие врывается свежий холодноватый воздух.

Прыгаю через висящую на одной петле дверь.

За ней – туман. Густой, как молоко.

Два шага…

Я будто спотыкаюсь. Глотаю сухой ком в горле.

Рывком бросаюсь назад. Ныряю в дым, в едкий чад.

– Эй, сюда…

Уже ни хрена не видать. Ощупью вдоль стены… Только бы не отрубились. Я могу не успеть…

– Все сюда!

Вот они, мои хорошие! Прикрыли лица, дышат сквозь влажные тряпки.

Я подхватываю База:

– За мной… Все за мной!

Поворот. Ещё несколько метров. Жутко длинных… Сверху падают дымящиеся головешки.

Перешагнуть через дверь. В молочный туман… И вынырнуть к яркому, слепящему с непривычки солнцу. Прямиком в волшебный, одуряющий аромат сирени…

Глава 22

За дверью – весна.

Наверное, тут конец мая. Ароматы, звуки… Разноголосое, цветное половодье…

Колышется на ветру сочная зелень. Птичий щебет долетает из сквера. А вдали за кустами и асфальтовыми дорожками – вопли ребятни. Футбольный матч – в самом в разгаре.

Я помню ту спортплощадку.

Я знаю, что там, за кустами.

Турники с облезлой краской. Кое-как скошенный газон. На краю всегда пробивалась упорная лебеда…

А если миновать футбольное поле и свернуть за панельный дом – увидишь трёхэтажное, из красного кирпича здание.

Школа… Моя школа.

Я опустил База на траву – молодую, яркую. Совсем не похожую на ту – из города мёртвых.

Рядом – выложенная камнем площадка. Посреди, в крохотном фонтане журчала струйка. Можно напиться и умыться.

Здорово!

Жаль, что мои друзья – до сих пор ослепшие. Но мне лучше. И им должно полегчать.

– Привал, – объявил я сиплым голосом, – Тут безопасно!

– Где мы? – прошептала Майя.

– Это сквер. А там, фонтан с водой… Здесь хорошо… Сирень цветёт.

– Вижу.

Я радостно вздрогнул. Оклемалась после «светлячка»?! Так быстро!

Притянул её к себе и поцеловал в запылённую щёку. Она мягко высвободилась. Смущённо моргнула:

– Это твой город?

– Наш, – кивнул на Крота, – И твой тоже…

Я схватил руку слепого. Мне хотелось, чтобы и он ощутил пусть малую часть всего нахлынувшего, невероятного:

– Слышите? Птицы поют… Мы вернулись! У нас получилось. Я отведу вас домой – только скажите куда.

– Не надо, – хрипло ответил Крот, – Сам дойду.

Я изумлённо на него уставился.

А Крот растерянно улыбнулся. Он смотрел на меня обоими глазами. Ясными, внимательными… На левом – уже нет бельма. И даже шрамы заметно разгладились.

Я молча пожал его руку.

Отошёл, кусая губы.

«Точка флуктуации». Лери не обманула.

Вокруг моего дома – не осталось тумана. За сломанной дверью не было дыма и пламени. Обычный густой сумрак подъезда. А в целых стёклах отражались солнечные блики.

Заглянуть бы туда… Подняться по лестнице на второй этаж… Дверь с овальной табличкой «27» – чёрные цифры на белом эмалевом фоне.

Вдавить кнопку звонка. И ждать шагов…

Нет.

Потом…

Мы пили воду из фонтана – удивительно вкусную. Привкус ржавчины совсем её не портил… А где-то вдали щёлкал соловей.

Баз – до сих пор в «отключке». Лучше его не трогать. Ксюхе опять смочили губы. Девочка лежит тихо. При ярком свете заметно насколько она бледная.

Нельзя ждать исцеления. Что-то надо делать. Искать врачей, лекарства…

Здесь ведь должны быть врачи?

Иногда дальними аллеями проходили люди. Странно, нас будто не замечали.

Может, мы просто их отпугивали? Картинка ещё та – грязные, закопчённые типы с автоматами. Один – раненый без сознания. И девочка в бинтах.

Она повернула голову:

– Денис…

Я помог ей сесть, опираясь на ствол клёна.

– Холодно, – шепнула Ксюха.

Сорвал с себя разгрузочный жилет, накинул поверх.

– Спасибо, – она жадно осмотрелась по сторонам. Глаза болезненно, лихорадочно блестели. Приоткрыла рот и сморщилась.

– Не надо говорить, – попросил я, – Знаешь, Крот опять может видеть. А мы оправились после «светлячка». Это такое место! Правильное… «Точка флуктуации». Здесь всем становится лучше. А говорить не надо… – я встал, вешая на плечо автомат, – Потерпи. Доктора, лекарства – всё будет!

– Там… Инютин.

Бредит. Кончилось действие обезболивающего.

– Спокойно, милая… Никого там нет.

– Дурак, – вздохнула Ксения и вяло шевельнула рукой, – Обернись!

По соседней аллее, правда, кто-то шёл. Мужчина, а рядом – мальчик и девочка со школьными рюкзачками.

Я присмотрелся. И узнал.

Он здорово помолодел – абсолютно без седины. Щурился на солнце и что-то терпеливо втолковывал детям. У девочки – серьёзное лицо, она – неуловимо похожа на Инютина. А пацан слушал невнимательно. Подпрыгивал и беззаботно размахивал фиолетовым рюкзаком.

Я стоял в пяти шагах от них. Улыбался, как идиот.

Все прошли мимо.

Никто даже не глянул…

Я бросился вслед – прямо через кусты сирени.

– Денис! – закричала Лери.

Догнала и вцепилась в куртку. Вот глупая!

– Ты что?!

Она качнула головой:

– Не надо…

– Ты перегрелась? Это Инютин! Он – живой!

– Они все – живые. Понимаешь? Все! Целый город!

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Я первым отвёл глаза. Кивнул и выдавил:

– Понимаю.

Те трое уходили по аллее. Пацан размахивал рюкзаком, смешно колыхался бант в волосах девочки. И ровный, спокойный долетал голос Андрея Инютина.

Теперь никто не сможет их разлучить.

Никогда…

Я отвернулся.

Чугунная тяжесть сдавила грудь…

В этом городе нам не было места.

Флуктуация.

То, что не может длится долго. Как марево в пустыне, блики на воде…

Реальность – по ту сторону миража. «Оборонщики», вертолёты с надписью «US NAVY». И холодной иглой в сердце – застарелая, неизлечимая тоска…

Крохотная серебристая точка плывёт в высоте. Белый след тянется за самолётом. Тянется и тает.

Вот уже ничего. Лишь небесная синь…

Я хотел бы стать пустотой. Раствориться в бескрайнем небе. Исчезнуть вместе с призрачным городом.

Но я не могу.

Всё, что я умею – убивать…

Кто ты, Денис Воронин?

Прожитые дни выплывают из забытья, как чёрные письмена на камне…

А Лери не умолкает.

– …Ты должен был прийти, – звенит её голос, – Чтоб исцелить их боль.

Смешно.

А кто исцелит мою?

– … Для этого ты здесь.

– Не только, – качаю головой. И вскидываю автомат.

Очередь отбрасывает Лери в кусты. Я шагаю ближе и два раза стреляю ей в голову. Алая кровь заливает тёмные, похожие на паклю волосы.

Чьи-то быстрые шаги – за спиной. Рывком оборачиваюсь и опять жму «спуск».

Крот упал.

Я подхожу, склоняюсь над ним. Полагается контрольный выстрел…

Но я стою. Вглядываюсь в лицо Крота.

Падаю на колени и хватаю его за руку. Пальцы – сухие, ещё теплые. Как у живого.

Только изменить ничего нельзя…

Что есть память?

Это яд, молнией пронзающий тело. Когда не можешь дышать, не можешь видеть проклятое безоблачное небо и чувствовать одуряющий аромат сирени…

А всё, что тебе остаётся – последнее, единственное лекарство.

Оно в кармане.

У него удобная ребристая рукоять. Чёрный, милосердный зрачок.

Надо приставить его к своему виску – не замечая раненого крика Майи.

Вот так…

Щёлкнуть предохранителем.

И надавить туговатый крючок спуска.

Глава 23

Тьма.

Спасительное забытьё…

Тут не должно быть света.

Откуда он? Пробивается через веки – тревожащий, невыносимый. Всё, что я хочу – лишь покоя… Неужто и этого не будет?

Открыл глаза.

Я – на земле. Надо мной стояла Лери. Изучающая, внимательная – как доктор у постели пациента.

Она – невредима.

Тёмные волосы, залитые кровью – я сам это видел! Автомат вздрагивал в руках, когда я выпустил в неё полмагазина. И контрольный выстрел…

Она не могла уцелеть!

– Тебе плохо? – голос у Лери – безмятежный.

– Тварь! – отчаянно пробормотал я.

– Опять хочешь меня убить?

– А ты отдай оружие – тогда узнаешь.

Сука. Ни «калаша», ни «макарова». Гранату – тоже забрала…

Кто-то ещё стоит рядом? Я повернул голову.

Майя. А рядом Крот. Живой.

Что-то странное – у них в глазах. Чужое. Словно автомат в моих руках до сих пор грохотал, выплёвывая огонь… И с резкой, болезненной ясностью я понял.

Они оба видели. Были со мной – последние минуты. И заглянули в тёмный колодец моей памяти.

Майя смотрела с ужасом.

А Крот – с отчаянием. Он тоже меня узнал.

Я приподнялся, сел. Обхватил голову руками.

Мне хотелось исчезнуть.

– Как ты мог? – тихо спросила Майя.

– Она – не человек!

– А ты… человек? – слабо донёслось из-за спины.

Угу, пресс-секретарь очнулся. Я повернул голову. Баз смотрел на меня с отвращением, как на раздавленного таракана.

– Хватит, – я поднялся с травы, – Поиграли и хватит!

– Что же с тобой сделали? – глухо выдавил Крот.

– Ничего… Ничего, отец. Просто тебя не было слишком долго…

Смешно. До слёз.

Я развернулся и пошёл к своему дому. Ледяная пустота колыхалась внутри. Этот весенний, пронизанный солнцем город был не для меня.

– Денис! – всхлипнула за спиной Ксюха.

– Ты ошиблась. Меня зовут Дэн Райан.

Я двигался медленно. Ноги подгибались.

Пускай. Куда мне спешить?

Хочу исчезнуть…

Вряд ли Таня Гольцова будет тратить на меня силы.

Кто из них выстрелит первый?

Она или Баз? Майя?

А может… отец?

Я ждал, спиной чувствуя взгляды.

Полумрак за дверью подъезда сгустился в черноту. На целую секунду я замер у входа, не оборачиваясь.

Они не стреляли.

Я шагнул во тьму.

Где вы ходячие трупы и смертельная «паутина»? Сгорели в белой плазме?

Иду к вам. В этом огне и для меня есть местечко…

Не чувствую жара…

Я опоздал? Испарились без меня?

Слишком темно здесь. И нет запаха дыма.

Ступеньки – их тоже нет.

Чёрт, да где же я? А не все ли равно…

Ещё шаг…

Я стою в подворотне. В совершенно незнакомой темной подворотне. С ароматом мочи, свежими окурками и плевками.

Тьфу. Для вечности и забытья – слишком поганое место.

Впереди проглядывал кусок улицы.

Я вышел из подворотни.

Обернулся и увидел вдали реку, одетую в каменные берега. А за ней – зеркальную громадину Бизнес-Центра. Облака плыли в тридцати ярусах бронестекла.

Я задрожал от смеха. И сел прямо на асфальт.

– … на московских изогнутых улицах умереть знать судил мне Бог.

Не знаю, сколько времени прошло.

Мимо двигались машины. Шли прохожие.

Обычная суматоха большого города. Не такая, как в прежние времена – из двенадцати миллионов жителей осталось меньше трёх. А всё таки необычно, после Болхова – хоть того, современного, хоть призрачного…

Щемящее чувство накатило, будто приступ малярии. И вглядываясь в незнакомые лица, я понял.

Одиночество…

Острее всего чувствуешь его именно в толпе.

Наверное, сидел я не очень долго.

Здесь, в центре хватает патрулей.

Подозрительные, вроде меня, не могут безнаказанно отдыхать на асфальте. Тут ведь не Развалины, а вполне приличный район…

Я встал.

Что мне ещё оставалось? Броситься под машину?

Хруст костей, брызги крови… И уличные зеваки.

Противно.

Вместо этого я подошёл к таксофону. Совсем не такому, как в Болхове. Новенькому, сверкающему никелем, вандалоустойчивому изделию «Дженерал Электрик».

Какой-то толстяк увлеченно общался, глядя в экран. Там маячила физиономия собеседника.

– … Нет, я не из офиса. Сам не видишь? У нас же везде прослушка, как в «охранке». Говорю, сбрасывай всё, что есть – дороже не будет…

– Извините, мне очень надо позвонить.

Пренебрежительный взгляд. Толстяк достал из кармана пару монет. Швырнул на асфальт. Кажется, он меня не расслышал.

– Извините… – повторил я.

– Да отвали ты, бомжара! Пока я полицию не вызвал!

А хотелось быть приветливым…

Я улыбнулся и легонько ударил его в живот. Толстяк будто переломился пополам – удивительно при его габаритах. Я схватил его за воротник замшевой куртки и оттащил вбок. Аккуратно усадил на тротуар, прислонил к стене дома. Казалось, толстяк хлебнул лишнего и его разморило на скупом августовском солнце.

Место у таксофона освободилось.

– А где Гарик? – удивился тип на экране.

Я вдавил кнопку «отбоя».

Карточка торчала в приёмной щели. Собственно, мне она и не нужна. Тот номер имеет опцию «звонок за счёт абонента».

Жму клавишу «Создать SMS». Пальцы быстро пробегают по кнопкам.

Всё моё сообщение состоит из цифр: 321423.

Тех же, что и в Болхове… Я сам выбирал себе позывные.

«Отправить».

На семизначный московский номер…

И почти сразу мелодичная трель. Надпись на экране: «Доставлено!».

Хорошо.

Теперь остаётся ждать.

Я хотел отойти в сторонку. Незачем тут торчать. Можно провести время и в подворотне. Скоро кого-нибудь за мной пришлют…

Таксофон вдруг опять ожил.

Торжественно заиграл что-то вроде «Breaking the Wall».

Я вернулся. И увидел на экране только что набранный номер.

Зачем?… Это против правил. Но если Брэдли сам их нарушает у него должны быть основания.

Я прикрыл глазок видеокамеры ладонью и нажал «ответить».

Экран остался пустым. А в трубке запиликали короткие гудки.

Тьфу…

Я повесил трубку. Хмуро переминаясь, изучал однотонно-синий дисплей.

Тишина.

Мимо двигались люди. На сидящего у стены толстяка мало кто обращал внимания. На меня – тоже. А те, кто обращал – ускоряли шаг.

Рефлексы большого города.

Чего ждать от небритого типа в грязных обносках?

Только проблем.

А вот и они… Уже на подходе.

Краем глаза я уловил новую турбулентность в людском потоке. Ощутил взгляды. И, не спеша, как бы с ленцой двинулся в сторону подворотни.

Двое полицейских ускорили шаг.

Я – тоже.

– Стоять! – заорал тучный сержант и потянулся к кобуре. Там у него был разрядник. В толпе его использовать не рекомендуется, но сержанту не хотелось бегать.

Я быстро нырнул в подворотню.

Остановился за углом, вслушиваясь.

Они торопились.

Рядовой обогнал сержанта и влетел во двор буквально через мгновенье. Наверное, они боялись, что я скроюсь в каком-нибудь подъезде.

Зря переживали.

Не люблю бегать от правосудия.

Рядового я встретил ударом в челюсть. Что-то хрустнуло под моим кулаком. Полицейский упал, как подкошенный. А сержант успел выстрелить из разрядника. Прежде чем сам отлетел, ударившись затылком о стену.

На голове у него был шлем. Только не помогло.

Сержант вырубился и сполз по стене.

Я отобрал у обоих оружие и разрядники. Ещё – документы и бумажники. Денег было мало – баксов триста. Но в моей ситуации лучше ничем не брезговать.

Такси подъехало минут через пять. Я услышал звук мягкого торможения и понял. Аккуратно выглянул из подворотни.

Обычный доисторическая «ваз». Водитель – крепкий молодой парень. Другой, постарше – на заднем сидении. Внешность у обоих – вполне неприметная. Поношенные джинсовые куртки, линялые футболки… Типичные москвичи.

Только глаза их выдавали.

Водитель косился по сторонам. А тот, что сзади, сидел с подчёркнуто-каменным лицом.

Оба слегка нервничали.

Я заколебался.

А потом, мысленно махнул рукой.

Я хочу убраться из страны. Для этого нужны деньги и документы. И больше мне некуда идти…

Номер машины заканчивался семерками.

Всё как положено. И как положено я обратился со смелым предложением:

– До Чертаново не подбросите? У меня всего десять баксов…

– Садись. Нам по пути.

Излишняя перестраховка. Меня узнали – я понял по взглядам.

Распахнул дверцу – заднюю.

Лысоватый мужик с серьгой в ухе услужливо подвинулся.

Я качнул головой:

– Не пойдет. Пересаживайся вперёд.

Лысоватый поморщился. Но вышел и занял место рядом с водителем.

Прямо на меня, от зеркальца таращилась крохотная видеокамера. Я быстро протянул руку и вырвал камеру с «мясом»:

– Извините. Так будет спокойнее.

Ехали молча. Конечно, не в сторону Чертаново. У Брэдли несколько конспиративных квартир. Всех адресов я не знаю. Но, кажется, сейчас мы двигались в сторону главной его резиденции.

Поездка не будет долгой.

Я осторожно глянул в заднее окно.

Fuck!

Эту «хюндаи» я уже видел у предыдущего поворота.

Хвост?

Или Брэдли решил перестраховаться?

От проспекта Мира двигались узкими старыми улицами. Совсем, как у Есенина… А «хюндаи» тащилась следом.

Свернули в тенистый дворик.

«Попутчики» наконец исчезли. А мы тормознули у самого подъезда.

– Приехали, – доложил водитель. Скорее мне, чем своему начальству. Те и так всё поняли. Конечно, в «вазе» есть радиомаячок.

– Тут уютно, – улыбнулся я, открывая дверцу. И выстрелил в водителя из разрядника.

Лысоватый с серьгой дёрнулся. Но в шею ему уже упёрся ствол – не разрядник, а штатный полицейский «макаров».

– Тихо, – попросил я.

– Ты что?! Мы же свои!

– И прекрасно. Значит сочтёмся… А теперь спокойно выходим из машины.

Во дворе было пусто.

Колыхались на ветру ветки клёнов. Так безмятежно, что даже неестественно…

Мы вошли в подъезд. Лысоватый – впереди. Я почти – вплотную за ним. Рука с «макаровым» была у меня в кармане. Палец – на спусковом крючке.

Поднялись на второй этаж. Здание – старое, этажи высокие. Плохо. Если придётся выпрыгивать – рискую что-нибудь себе сломать…

Рядом со стальной дверью – кнопка. Но звонить не пришлось. Лязгнул замок. В дверях стоял хмурый детина. Этого я тоже видел впервые.

– Привет, – улыбнулся, прикрываясь лысоватым.

– Добро пожаловать.

– Как там старый чёрт? Уже запасся моим любимым «бурбоном»?

– Конечно, – он улыбнулся в ответ – широко, по-американски.

– Чудесно, – я вошёл, захлопнул за собой дверь. И проходя мимо, ударил детину локтем.

Иногда мелочи важны. Брэдли терпеть не может спиртного. Все, кто с ним работают – это знают.

Лысоватый бросился по коридорчику. Мне пришлось выстрелить.

С двумя «макаровыми» я двинулся вперёд.

А куда же ещё?

Выскакивать на лестницу глупо. Меня уже ждут. И пробиваться к машине бессмысленно – выезды со двора давно заблокированы.

Шансов нет.

А если есть – исчезающе малые…

Но страха я не испытывал.

Только лёгкое возбуждение – как после стакана коньяка.

– Здравствуй, Дэнни! – послышалось из гостиной, – Тут нет врагов. Пожалуйста, опусти пистолет.

Я не ответил. Пусть «макаров» с ними общается.

– Можно с тобой поговорить, Дэнни?

– О чём?

– О важном. Я – Алан. Полковник обо мне не рассказывал?

– Выходи с поднятыми руками! Тогда и потолкуем.

– Сначала брось оружие, – Алан явно хорошо меня видел – в квартире полно «глазков» наблюдения.

– Тогда и толковать не о чём.

– Мы с Брэдли – партнёры. И в твоём деле – тоже. Хочу объяснить тебе ситуацию…

– Пусть он сам объяснит!

– Боюсь он слишком занят.

– Для меня он найдёт минутку.

– Хорошо. Он ждёт тебя в кабинете. Дверь – прямо перед тобой.

Это смешно – купиться на такую чепуху.

Я и не купился.

С двумя пистолетами наизготовку влетел в гостиную. И даже сделал несколько выстрелов. Прежде, чем меня сбили с ног заплясавшие вокруг тени. Спустя миг я ощутил укол в плечо – прямо через куртку.

Руки вывернули за спину. Надевают стальные браслеты.

Тени уже сгустились в фигуры. Одна знакомая – будто оживший кошмар. Он склонился надо мной. Чёрные зрачки – как два окна во тьму. И улыбка – острая, как боль:

– Что-то ты медленный, Денис… Трудности с рефлексами? Хочешь, исправим твои мозги?

Я плюнул ему в лицо.

Не попал.

Старик засмеялся.

А я ощутил, как тело охватывает сонливая слабость. Укол уже действовал.

– Поднимите его, – донёсся знакомый голос.

Они выполнили. И я наконец увидел Алана – темноволосого и загорелого, словно только что из Флориды, мужика лет пятидесяти.

Сухой приказ:

– Тащите его в кабинет!

– На фига?

– Пусть сам убедится.

Вязкая муть колыхалась перед глазами. Я моргнул. И увидел, как распахивается дверь.

Меня заволокли внутрь.

Это, и правда, кабинет. Но Брэдли сидит не за столом, а рядом с книжной полкой, в удобном кожаном кресле.

Голова чуть склонилась вбок. А рука с пистолетом безвольно свесилась. Нет, он не отстреливался. В кабинете нет следов борьбы. Все аккуратно и чисто – как он любил.

А единственный выстрел из «глока-17» – ничего здесь не нарушил. Разве что, замарал красным обивку кресла и светлую рубаху Брэдли. Дырка в виске уже не кровоточит. Все произошло от силы минут пятнадцать назад.

– Возникли новые обстоятельства… – долетает голос Алана, – А Брэдли не смог этого понять. Он всегда был идеалистом!

– Предателем он не был… – бормочу я.

– Игра закончилась, Дэнни. Пока ты бегал по бывшей России – кое-что изменилось. Наверное, ты не в курсе?

Суёт мне под нос газету – «New York Times» с аршинными заголовками: «АМЕРИКА В ТРАУРЕ. ПРЕЗИДЕНТ СКОНЧАЛСЯ ОТ РАН». Ниже – «Русский террорист, не приходя в сознание, умер в тюремном госпитале.» А ещё ниже «ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ УОЛЛЕС – НОВЫЙ ГЛАВА СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ».

– Тебе ясно?

– Да… Ловко получилось.

«Это будто метастазы. Уже не только в России, – выплывают из памяти слова Брэдли, – Чтобы ты понял, назову лишь одну фамилию – Уоллес…»

– И вы… готовы им служить? – шепчу я, проваливаясь в забытьё. Но вместо Алана отвечает Михалыч – со спокойной иронией:

– А какая тебе разница, кто сидит наверху? Для таких, как ты – ничего не изменится…

…Зноем дышит небо. Глиняные заборы и стены домов дрожат раскалённым маревом. А ветерок не приносит облегчения. Поднимая пыль, он гонит горячую волну вдоль узкой, кривой улицы.

Мы идём осторожно, будто на минное поле ступая. Мы – усталые и насквозь мокрые в своих комбезах с климат-контролем (Какой идиот решил, что здесь от них будет толк?).

Пить охота. Огромные запотевшие бутыли с минералкой и кока-колой чудесным миражом колышутся в мозгах. Но воду надо экономить…

Легчайшие автоматические винтовки – словно чугунные. Мы идём не сбавляя шага. Пока – без единого выстрела…

Сколько уже было этих дорог. Ливан, Ирак, Аравия… И всегда – пыль и песок. Всегда жара… А горячее всего – в сожжённых городах.

Рассказывают, в бывшей России – холодно.

Но туда никто не хочет. Из России везут гробы…

В моей памяти всё по-другому. Белая аллея. Огромные снежинки падают на ветки. Медленно, медленно… Покой, тишина. Беззвучно проминаются под ногами свежие сугробы.

Тьфу… Я встряхиваю головой, отгоняя наваждение.

Это не снег. Белая пыль.

Глава 24

Комната напоминала больничную. Только без окон. Будто в тюрьме?

Я сел на постели.

Не прикован к кровати – уже хорошо.

Только очень слабый. И не помню, как здесь оказался.

Мягкий свет. Лёгкий аромат освежителя воздуха… Все-таки больница. Хотя и со зрачками видеокамер у потолка.

На прикрученном к полу столике – еда. Сок в пластиковом стакане, запечатанная в термоупаковку тарелка овсянки, отварное мясо… Диетический завтрак. Или обед?

Особого аппетита не было. Но я разорвал упаковку и чуток поел. Выпил сок.

Голова кружилась.

Опять лёг.

На руках следы уколов – уже зажившие. И подбородок аккуратно выбрит… Сколько же я здесь торчу?

Явно не один день. А может, не первую неделю?

Дверь распахнулась. Крепкий санитар в белом халате забрал поднос с остатками еды.

– Hallo, buddy! Where am I?

Санитар не ответил. Но выправка у него была армейская.

Через минуту дверь опять открылась. В этот раз вошёл знакомый:

– Привет, Денни! Как самочувствие?

– Вашими молитвами.

– Извини, я за тебя не молился, – подмигнул Алан, – Я верю в докторов… – уверенно опустился на единственный стул.

– Что вам от меня надо?

– В прошлый раз нам не удалось пообщаться. Ты как-то сразу перешёл к упражнениям на меткость.

– Жаль, что не смог впечатлить вас результатами, – пробурчал я.

– Ещё бы. Ты ослабел, Дэнни… Досталось тебе за эти недели. Хотя в кое в чём и преуспел. Уничтожил изрядное количество борцов с экстремизмом. По-моему, ты их не щадил. Не любишь земляков, Дэнни?

– Они мне не земляки. Я – американский гражданин.

– Конечно, после того, что русская мафия сделала с твоими родителями…

– Мне плевать на ваше сочувствие.

– Я знаю. Просто даю понять, что хорошо информирован. Брэдли унёс в могилу код агентурных файлов. Но у меня – свои источники… Ты ведь был очень успешным драггером – последним из семи в команде «уай».

– Кем?

– Брэдли не использовал этот термин? «Драггер» – человек с химической стимуляцией мозга. Хороший способ. Только у него – крупный недостаток. С каждым разом требуются всё большие и большие дозы – уже не просто чтоб работать. Чтобы жить… Максимум за десять лет человек превращается в ходячую развалину. Конечно, если уцелеет, – тёмные глаза Алана насмешливо блёстят, – Неужто Брэдли тебя не предупредил?

Я улыбаюсь:

– Десять лет? Целая вечность…

…Передо мной стояла ополовиненная бутылка виски. Рядом лежал пистолет. Пистолет был хороший. Новенький, смазанный и не дающий осечек.

Остальное выглядело дерьмово. Ободранная поверхность стола, засиженная мухами настенная лампа и вся эта дешёвая комната.

Даже в казарме было уютней.

Я налил и глотнул из выщербленного стакана.

Скривился.

Виски – тоже гадость. Отдаёт аптекой. На лучшее у меня не хватило денег.

Я отодвинул стакан. Взял бутылку и, как горькое лекарство, влил в себя обжигающее пойло. До дна.

Комната вокруг поплыла. Медленно завращалась… Единственной неподвижной точкой была «беретта» передо мной на столе. Как ось моего мира, как последняя реальная ценность.

Дрожащей рукой я потянулся к пистолету…

В дверь негромко, но требовательно постучали.

Я вздохнул. Закрыл глаза, с трудом перебарывая желание пальнуть в ответ.

– Кто там? – хрипло уточнил.

– Полковник Брэдли, Армия Соединённых Штатов.

– Убирайтесь!

– Сынок, если не откроешь – я войду сам!

«Попробуй, урод…» Я взвёл курок «беретты» и медленно обрёл вертикальное положение. Шагнул через комнату и щёлкнул дверным замком.

Мы столкнулись почти нос к носу. И несколько секунд смотрели друг на друга. Глаза у незваного гостя были прозрачно-голубые. С лёгким стальным оттенком. Взгляд – жёсткий и пронзительный.

Я открыл рот, чтобы выругаться. Про «беретту» в своей руке как-то забыл.

А Брэдли надоело таращиться. Он уверенно отстранил меня с порога и вошёл. По-хозяйски расположился в продавленном кресле. Ещё и кивнул мне на стул:

– Ты присаживайся, сынок. Не маячь, как пугало.

– Сам ты… – выдавил я. И всё-таки расположился напротив. Долго балансировать на своих конечностях мне было трудно.

Полковник осуждающе зыркнул на батарею пустых бутылок:

– А ты не теряешь времени…

– Вы пришли читать нотации?

– Нет, – покачал головой. Снял пилотку и пригладил рыжую с сединой шевелюру:

– Ты нам нужен, сынок.

Я затрясся от смеха. Даже пистолет выронил.

– Разве я сказал что-то забавное? – нахмурился Брэдли.

– Вы ошиблись адресом, полковник.

– Нет, – он смерил меня острым, как бритва взглядом, – Всё точно, сержант.

– Да, интересно, – выдавил я, опуская глаза, – Но вряд ли буду вам полезен.

– Будешь. Я читал твоё досье. Бейрут, Дамаск, Тегеран… Две Серебряные Звезды. Такими людьми не бросаются.

– Я в отставке, Брэдли. В полной… – вытянул вперёд дрожащую руку, – Думаете это от виски?

– Знаю твою историю, – кивнул он, – В Тегеране было жарко…

– Ни хрена вы не знаете! Меня полгода собирали по кусочкам. А сейчас… я жалею, что не остался там. Вместе с другими…

– Тебе помогут, Дэнни. Медицина развивается. Врачи творят чудеса…

– К дьяволу ваших мясников!

Он вздохнул. Поднял с пола мою «беретту». И жёстко усмехнулся:

– Америка – свободная страна. Знаешь, что такое свобода, Дэнни? Можно жить на мизерную пенсию, хлебать виски, лапать дешёвых проституток. Только лапать – на большее ты не способен. Чтобы однажды вышибить себе мозги из пистолета… А можно использовать уникальный шанс. Свобода – это право выбора, Дэнни…

– … Кажется, ты не понял? – вздыхает Алан, – У тебя не будет этих десяти лет. Если мы не вколем тебе очередную дозу. Начнётся ломка. Ты же знаешь, как это бывает. Видал в юности, правда? До того, как завербовался в армию. У тебя – очень богатая, насыщенная событиями юность…

…Мы приковали Хорхе к трубе отопления. Он выл и бился в наших руках. А когда мы отошли, заплакал, размазывая грязь по лицу:

– Пустите… Больше не могу!

– Терпи, скунс несчастный, – хмуро ответил Мануэль, – Потом сам спасибо скажешь!

Мы поставили рядом – так, чтоб он мог дотянуться – две большие бутыли с минеральной водой, огромную упаковку кукурузных хлопьев и пластмассовое ведро – справлять нужду.

– Гниды! – всхлипнул Хорхе и подфутболил пачку с хлопьями.

… Когда мы вернулись – он был мёртвый. Остановилось сердце. А до этого, он несколько часов грыз свою прикованную к трубе руку…

Я мрачно смотрел на Алана:

– Чего вы от меня хотите?

– А что ты хочешь?

– Покоя. Убраться из этой страны… И больше её никогда не видеть.

– Покой, – усмехнулся Алан, – Хорошее желание. Знаешь, я сам иногда мечтаю оказаться где-нибудь на тропическом острове. Веришь? Три с лишним года не был в нормальном отпуске! С тех пор, как Штаты сюда вляпались, – он качнул головой, – Госдеповские умники не вылезают из своих кабинетов. А мы оплачиваем их ошибки… Кому была нужна эта война? Всё и без неё прекрасно получалось. Россия сама шла к своей судьбе. Надо было лишь подождать.

– У кого-то лопнуло терпение?

– В Москве объявилось Правительство Доверия. И у тех, в Вашингтоне, сдали нервы. Гражданские слюнтяи. Идиоты!

– А может, там, наверху, давно командуют нелюди?

– Хорошая версия, – прищурился Алан, – Логичная. Но теперь, что толку гадать? Вероятно, оно и к лучшему…

– Да, ситуация наладится, – хмуро кивнул я, – «Быстрые»… то есть, импланты, уже не заинтересованы в этой войне. Новый президент разберётся с русскими террористами. А потом наступит черёд остального мира.

– Не всё так легко… Скажи, почему ты не выполнил последнее задание?

– Уничтожить Гольцову? Разве ваши новые друзья вас не информировали?

По лицу Алана пробежала лёгкая гримаса:

– Интересно узнать твою версию.

– Двоих в Устюгино я «вычистил». Жаль, Михалыч не видел, как взорвалась башка у его подруги. Фантастический аттракцион… А Гольцова оказалась умнее.

– Вы встретились в аномальной зоне Болхова. Внутри – импланты теряют способности. Почему ты не справился, Денни?

– Она меня ждала. Понимаете? И скорее всего – сама дала «утечку» о том, что идёт в Болхов. Это была ловушка…

– То есть, она знала об агенте в Сопротивлении?

– Вероятно, так. Разве теперь это имеет значение?

– Девчонка тебя переиграла…

– Не девчонка. Киборг по имени Таня Гольцова. Машина для убийства в красивой обёртке. Тварь с биочипами в мозгах – такая же, как и все они!

– Она не из этих, – прищурился Алан.

– Что?

– Когда-то я тоже сделал ошибку… Ладно. Отдыхай. Завтра у тебя будет маленькая миссия. Ничего сложного.

– И вы не боитесь?

– Чего?

– Оставлять меня в живых. Я ведь много знаю – и про Уоллеса. И про остальных…

Алан колыхнулся от смеха – сухого, похожего на кашель:

– Кому ты думаешь этим повредить?

Уже серьёзно добавил:

– Я мог бы очистить твои мозги – будто апельсин от шкурки. Только зачем? Ты и не представляешь, как далеко всё зашло… Пару месяцев назад было иначе. Я сам так думал. Но не сейчас… Поверь, Дэнни. Бесполезно дёргаться.

– А если я попробую?

– Будешь дураком. Они сделают из тебя куклу. Марионетку, которую водят за ниточки… У них с самого начала была эта мысль. Я едва их отговорил.

– Пожалели?

– Жалость унижает, Дэнни. С ясной головой от тебя – больше толку.

– Вы с имплантами – одна команда…

– Разве это удивительно? Они ведь не с Марса свалились. Мы сами их создали. Они – тоже часть цивилизации.

– Я уже почти их люблю.

– Вот и славно. Их надо полюбить. Всем сердцем. Нет другого пути.

– И что это будет за мир – под их властью?

– Не хуже, чем нынешний. А может и лучше…

– Чем?

– Стабильностью.

Алан вплотную придвинулся ко мне со стулом. Он не боялся доверительного общения. Знал, что я безобидный, как овца – после всей дряни, которой меня пичкали.

– …Нам удалось расколоть Китай, откупиться от азиатов за счёт России. Но ситуация неустойчива – будто пирамида поставленная на вершину. Мы сами загнали себя в тупик. Что толку контролировать 90 % ресурсов, если с каждым годом их остаётся меньше? Ещё лет тридцать назад должен был случиться научно-технический рывок. Мы променяли его на мировое господство. Вбухали в это дело триллионы. А сами до сих пор сжигаем в моторах бензин – как и сто лет назад. Нет, мы не топчемся на месте – мы деградируем. Система прогнила изнутри. Уж я-то знаю – один толчок и всё рухнет. Но теперь появилась альтернатива…

– Скорее, похоже на капитуляцию.

– Всемирный хаос и обвал экономики – по твоему лучше? Мы с тобой – винтики. Лишь бы шестерёнки вращались. Мне плевать, кто наверху. И тебе…

– Это – не люди. Как вам ещё втолковать?

– А что есть человек? – хмуро усмехнулся Алан, – Не мне тебе рассказывать. Самая подлая и жестокая среди земных тварей. Он не стоит сочувствия.

– Вы тоже – не стоите.

– Да. И ты, Дэнни.

– И я… Весь долбаный мир не стоит ломаного цента.

– Молодец, что понял. Не нам сушить мозги над его проблемами. У мира есть новые Хозяева.

– Хозяева? А все остальные – кто?

– Остальные и не заметят. Ведь система будет работать…

… Вал огня поднимался в небо. Едкий дым стелился до самого горизонта.

Они успели поджечь завод. Только уйти не смогли. Один гражданский и десяток ополченцев – в мешковатой форме, с устаревшими винтовками ФН. Офицер погиб в перестрелке. А эти сдались. И теперь угрюмо таращились исподлобья – грязные, чернобородые, в просолённых потом куртках. Только гражданский был в светлом, безупречном костюме.

Увидел мои нашивки и торопливо, сбивчиво заговорил:

– Я не стрелять. Я – инженер!

– Окей. Разберёмся… – двинул его прикладом.

Ненавижу.

Их гортанный акцент, их пропахшую нефтью страну… Кажется, маслянистая жидкость сочится здесь прямо из под земли. Мерзкая, вонючая отрава! Это ради неё мы положили с утра едва ли не треть взвода…

Пленных загнали в спортзал поселковой школы. Там уже было человек сто. В основном – женщины, дети, старики. Те, кто не смог или не пожелал эвакуироваться.

– Это все? – уточнил лейтенант.

– Остальные сгорели вместе с заводом.

– Какие жадные люди. У них так много нефти, а они не хотят делиться. Мы бы и заплатили…

Никто не улыбнулся шутке.

– Пятнадцать минут на отдых и кормёжку, – подвел итог лейтенант.

– Что с пленными? – уточнил я.

– Туго соображаешь, Райан?

– Гражданских отпустим, а тех возьмём в Гечсаран?

– Тащить с собой вонючих придурков? В штабе полно этого добра…

Келли и дюжий мексиканец из второго взвода прикатили откуда-то целую бочку нефти.

– Пусть знают, нам чужого не надо, – усмехнулся лейтенант.

Бочку опрокинули в спортзале. Выбили пробку и чёрная, маслянистая жидкость растеклась по деревянному полу. Толпа испуганно залопотала по своему, теснясь в углы. Женский голос тонко вскрикнул, когда Юсуф, весёлый чикагский ниггер появился в дверях с «хелл-спарком» на плече…

Я отошёл и сел под акацией.

Плотно обхватил голову ладонями. Только это не помогло. Все равно услышал.

Терпел целую минуту.

Поднял М19, оттолкнул Келли и Юсуфа. Распахнул стальную дверь. Горячим воздухом обожгло лицо. Там, внутри метались фигуры. Уже не мужчины, женщины, дети – объятые огнём комки плоти. Они кричали и бились о каменные стены. Они до сих пор были живы…

Я вскинул автомат и вдавил спуск.

Один магазин. Второй…

От жара перехватывало дыхание. Кажется, волосы и одежда на мне тлели.

Но я не чувствовал боли. Я стрелял. Пока меня не оттащили от дверей…

Дернулся и открыл глаза.

Всего лишь сон.

Протянул руку к столику. Отвинтил крышечку бутылки и сделал огромный глоток минеральной воды. Тепловатой и противной на вкус…

Сердце ещё колотилось. Тусклое дежурное освещение казалось отсветами дальнего зарева…

Я повертел в руках пластиковый стакан. Его краем можно перерезать вены. Только это долго. Они заметят.

Привяжут к койке и опять вколют какую-нибудь дрянь…

Я поставил стакан на место.

Взбил подушку кулаками. Лёг…

Бедная, наивная девушка Таня с биочипами в мозгах. Ты так боялась, что Ад прорвётся через Врата между мирами.

А он уже здесь.

Созданный людьми.

И я – один из его винтиков.

Глава 25

День начинался пасмурно. Мелкий дождик окропил московские улицы. Облака ползли, едва не цепляя крыши высоток.

Но в машине было тепло.

Старенькая «тойота» кружила по центру города. Вероятно, уже с четверть часа. Так будто заблудилась.

МакДональдс на Красной площади. Памятник Ельцину на Лубянке. Роскошный бордель «Охотный Ряд»…

– У нас что, туристическая прогулка? – хмуро спросил я.

– Вы договорились встретиться в центре, – усмехнулся Алан, – А места он пока не уточнил.

– Умный… И как это он вам поверил?

– Не нам. А тебе.

– Использовать чужой голос и лицо – фу, как некрасиво… Могу я хоть узнать, кто он?

– Узнаешь… – Алан дёрнулся, поправляя наушник, – Есть… – и скомандовал водителю, – Давай на Тверскую.

Даже после всех потрясений Москва – немаленький городок. Около трёх миллионов жителей – включая две сотни тысяч обитателей Развалин.

Земля тут сильно упала в цене. Пожары освободили изрядный кусок кварталов.

Но конечно, самые бойкие места – в центре.

Правительство Гусакова это знает и идёт навстречу инвесторам…

Когда-то Пушкинскую площадь использовали нерационально. Маячил там одинокий поэт на постаменте.

Теперь площадь вокруг стала огромным холлом. Бронзовый памятник оказался аккурат напротив главного входа, среди киосков «фаст-фуда». А над ним выросла двадцатиэтажная громадина – магазины, рестораны, сауны, игровые залы – то, что вместе именуется торгово-развлекательным комплексом «Пушкин-PLAZA».

«СЮДА НЕ ЗАРАСТЁТ НАРОДНАЯ ТРОПА!» – горела вдоль фасада яркая вывеска.

Я вошёл через боковые двери. Вид у меня был приличный – новые куртка, кепка, джинсы. Охранники лишь скользнули равнодушными взглядами.

Тут всегда многолюдно. Но бездомных отсеивают ещё на входе. Сейчас ещё ничего, а зимой многие из бывших москвичей пытаются проникнуть внутрь. В «Пушкин-PLAZA» – тепло и можно долго гулять, маскируясь под покупателя. Или просто сидеть на скамеечке в холле.

На одну из таких скамеечек я и опустился. Рядом гудела компания темнокожих морпехов. Эти любят отдохнуть у памятника знаменитому ниггеру.

Я зевнул.

Чувствую себя куда лучше. Хотя голова до сих пор кружится…

Сколько мне тут маячить?

Паршивое дело – чувствовать себя приманкой. Да, именно так – бестолковой наживкой…

«Что мне делать?»

«Ничего. Отдыхать. Сидеть или гулять по холлу…»

Я глянул на моби-браслет. Половина десятого.

В гробу видел ваш «отдых». Особенно с таким украшением на запястье…

«Это для страховки, Дэнни. Уж извини. Контроль местоположения, запись. А если вздумаешь его снять или скрыться – ты сам понимаешь… Десять грамм пластида – достаточно, чтоб тебе оторвало руку…»

Угу, понимаю. Шок, кровопотеря… Далеко я не убегу. Меня спасут, мать их! И уж тогда за меня возьмётся «добрый» дедушка Михалыч…

Я поёжился. Встал, купил стакан воды.

Опять приземлился на скамеечку у бронзового Пушкина.

Морпехи допили пиво и развязной толпой двинулись к выходу. Стало куда спокойнее.

Я глотнул минералки и закрыл глаза.

Летнее утро.

Дом посреди сада – большой и красивый. Издали похожий на яркую, праздничную картинку. А если подойти – так здорово ощутить шершавую поверхность белого кирпича…

Сегодня под утро мне опять это приснилось. И как всегда, осталось удивительное чувство – трудно передаваемое словами. Покой, надежда. Мягкое прикосновение чего-то тёплого…

Когда вошёл Алан, всё исчезло. И теперь я пытался вспомнить то чувство. Идиотское занятие для почти тридцатилетнего отброса, у которого впереди ничего не будет…

– Здравствуй, Денис.

Я вздрогнул и открыл глаза.

Передо мной стоял отец.

Мы молча смотрим друг на друга. Целую вечность. Но скорее всего – долю мгновенья.

Я успеваю в мельчайших подробностях разглядеть его бороду – вероятно фальшивую. Тёмные очки в тонкой серебряной оправе. Костюм от «версаччи». И лёгкий кейс в правой руке. Всё, что вместе составляет заурядный образ среднеевропейского бизнесмена…

А ещё с болезненной ясностью понимаю, зачем я понадобился Алану – целый и относительно невредимый. И кому эти твари звонили от моего имени…

Отчаяние подкатывает к горлу. Вырывается сдавленным хрипом. Я роняю стаканчик с минералкой. Зажимаю моби-браслет рукой и шепчу:

– Уходи! Это ловушка!

Уже поздно. Они слышали его голос. И конечно, в холле есть люди Алана. Но по-другому я не могу.

– Уходи! – твержу, как заклинание.

Почему он стоит? Крикнуть, первым броситься к выходу? Что ещё я успею, прежде чем взорвётся браслет?

Глухой звук – как от падающего тела. Я резко поворачиваю голову.

И правда, толстяк упал с соседней скамейки. Да так остался лежать – с зажатым с пальцах бутербродом. Его спутница вяло откинулась на подлокотник. Из накренившейся бутылки льётся кока-кола – ей на джинсы. Но девушка даже не шелохнётся.

Странное творится не только на ближней скамейке.

Везде вокруг памятника, люди медленно оседают – будто сморенные крепким сном. Продавец хот-догов ложится на прилавок, роняя сосиску. Ловкий терьер подхватывает её. И валится, сжимая добычу в зубах – рядом с хозяйкой.

Я вскакиваю.

Невидимая волна пробегает по холлу. В радиусе десяти метров все отрубились!

Все, кроме нас. Хотя мы в самом центре…

Я гляжу на моби-браслет – экран пульсирует красным.

Вот он, источник!

Алан подстраховался. Но что-то пошло не так…

– Туда! – киваю отцу.

Слабый, крохотный шанс.

Выходы перекрыты. Значит, один путь – наверх. Там, на крыше – вертолётная площадка.

Мы мчимся к дверям лифтов. Охранник бросается наперерез. И будто спотыкается. Сползает по стене тяжёлой тушей. Рядом без крика валятся посетители.

Браслет продолжает действовать!

– Спасайтесь! Газ! – ору я на весь холл. Начинается паника. Крики, визг… Вне пределов мёртвой зоны люди мечутся и бегут к выходам. Сталкиваясь в дверях с типами в штатском.

Я отбираю у охранника пистолет и карабин. Мы перешагиваем через тела у лифта и ныряем внутрь. Жму кнопку. Створки сходятся. В этот миг по нам начинают стрелять. Кажется, работают снайперы. Целятся по ногам. Пуля пробивает мою штанину и слегка царапает кожу.

Мы нужны им живые.

Лифт идёт вверх.

А главная удача – в том, что имплантов до сих пор нет. Кто-то их здорово отвлёк в другом месте?

Тогда, у нас – несколько секунд. Прежде, чем на центральном пульте сообразят в чём дело.

Я смотрю на отца и отвожу взгляд. Когда-то во сне я разговаривал с ним и мамой – каждую ночь. Теперь он – рядом. И мне нечего сказать…

Интересно, помнит он дом из белого кирпича? Целая вечность прошла…

А спустя семь лет отец получил американский грант. Очень щедрый и выгодный – с намёком на ПМЖ и будущее гражданство. В институте тогда давно ничего не платили…

– Это было глупо.

– Что? – спрашивает отец.

– Приходить сюда. Не догадаться, что это ловушка.

– Ты меня позвал.

– Нет! Это все они устроили. Твари! Я и понятия не имел… – дьявол, какие-то не те слова. Мы же не виделись пятнадцать лет. И Болхов не в счёт.

– Я пришёл за тобой, Денис.

Сердце у меня замирает от жалости. Как можно быть таким наивным – в этом зубастом мире?

– …Перестань. Вот и маму довёл до слёз.

– Не хочу уезжать!

– И мы не хотим. Но ты – взрослый мальчик. Должен понимать. Тут мы никому не нужны.

– Значит, мы больше не вернёмся?

– Когда-нибудь, обязательно. Я тебе обещаю, Денис!

Табло высветило «9».

Пора.

– Пригнись, – сказал я. И выстрелил из карабина в крышу лифта – туда, где должен быть технический люк.

Удар прикладом. Готово. Калибр 23 мм имеет свои преимущества.

Я первым выбрался наверх. Подал руку отцу. В шахте тускло горело дежурное освещение. Лифт продолжал двигаться.

Ага, вот лесенка. А вон – дверца!

– Брось, кейс, – поморщился я, – Или там что ценное?

– Не очень, – ответил отец. Чем-то щёлкнул и кейс рассыпался. Осталась лишь ручка и то, что именуется пистолет-пулемёт «шелест» – из керамики и прессованного пластика. Ни один металлоискатель его не обнаружит. Раньше я видел такой лишь на фото – в обширном «русском» досье Брэдли.

Перебрались на лесенку. Вжались в стену, пропуская лифт.

Выстрел картечным боеприпасом и дверца в шахте поддалась.

А лифт обрушился вниз – стремительно набирая скорость. Мы едва успели нырнуть в узенький коридорчик. Я шёл вторым и меня чиркнуло по подошве – будто ножом срезало кусок. Испортили обувь, гады.

Впереди – служебные помещения. Патроны в карабине ещё есть, поэтому замки – не преграда…

Я украдкой бросаю взгляд на отца. Для гражданского он хорошо держится.

Как и тогда…

Он ведь, на самом деле, хотел вернуться в Россию. Отказался продлевать контракт. И с кем-то раздраженно говорил по телефону.

Я, сопляк, не понимал. А сейчас всё сложилось в логичную картину.

Его пытались остановить. Методы у них были. Подбросили мне в школьную сумку героин. Неделю мурыжили в участке. Только что-то не срослось. И выпал единственный вариант…

Потом в обгорелом «форде» полиция нашла остатки самодельной мины. Через месяц, русский «бандит» во всём сознался и удавился. Прямо в камере.

Алан солгал. Война началась не с бомбёжек Москвы. Куда раньше…

Fuck!

Последняя дверь за которой выход на крышу «Пушкин-PLAZA» – вполне сравнима с банковской. Её мы не осилим.

Я вспоминаю схему здания из «московского» досье.

– Туда!

Сворачиваем налево.

Выстрел.

Есть!

Мы – снова в ярко освещённом холле. А лестница наверх – там!

Плохо, что возникли осложнения. Визжащие посетители элитного ресторана «ДАНТЕС» – не в счёт. Толпа охранников с «помповыми» карабинами – более существенно. Откуда их столько набежало?

«Подарок» Алана уже не работает. Надеяться можно только на себя. А ещё на керамические пули «шелеста» и боеприпасы калибра 23 мм.

Разлетаются брызгами стеклянные витражи. Россыпью дырок берутся сосновые панели. Хорошо, что картечные заряды почти не дают рикошетов.

И здорово, что не все они летят мимо.

Перезаряжать некогда. Вечная беда систем с подвижным цевьём… Проще взять оружие с трупа.

Я успеваю сменить два карабина, прежде, чем мы выбираемся на крышу.

Свежий ветер бьёт в лицо. Можно расслабиться и подумать о чём-то приятном.

Тем более, что спешить некуда.

Вертолётов нет…

– Сюда! – хрипло говорю я.

Из-за вентиляционной трубы можно контролировать выход на крышу. А с тыла нас не обойдут. Позади – бортик и двадцатиэтажная высота. Отсюда отличный вид на Москву. И хорошая позиция для последнего боя…

Он будет коротким.

Пара зарядов в карабине. Плюс «макаров».

Тихий голос отца:

– Прости, Денис – я виноват перед тобой и мамой.

– Неправда. Ты сдержал обещание.

Времени слишком мало, чтобы тратить его на семейные разборки.

Лучше вдохнуть по-осеннему холодный воздух. Глянуть в небо. Это хорошо, что нет солнца. Так легче. Облака – низкие, тяжелые. Большая чёрная птица кружит, почти их касаясь. Плохо, что я не могу летать… Всё что я умею – убивать и самому оставаться в живых. Но второе – уже не актуально.

– Сколько у тебя патронов?

– Три, – ответил отец.

У «шелеста» – указатель боекомплекта. Удобная вещь…

Что ещё у нас есть? Я глянул на моби-браслет. Его экранчик матово темнел. Сломался?

– Всё таки странно…

– Что?

– Почему нас эта гадость не вырубила?

– Точка флуктуации, Денис. Мы там были.

Я поднял на него глаза – отец казался удивительно спокойным.

– А ещё Алан грозил, что взорвёт браслет… Десять грамм пластида. Наверное, обманул. Иначе, уже взорвал бы…

– Думаю, он пытался, – кивнул отец, – Но у него не вышло.

Легонько коснулся браслета. И тот ветхими крошками осыпался с моего запястья. Я потрясённо моргнул.

– У нас мало времени, Денис.

– Да…

Нарастающий гул полицейских вертолётов. Топот шагов по лестнице. Скоро здесь будет многолюдно. А патронов не хватит и на минуту…

Отец сунул «шелест» в просторный внутренний карман пиджака. Снял и положил туда же очки. Встал во весь рост. Пытливо на меня глянул:

– Дай руку, Денис. У нас должно получиться.

Это похоже на бред. На «окопный» психоз…

Я роняю карабин. Медленно заставляю себя выпрямиться. Тянусь к отцовской ладони.

В это мгновенье, мир раскалывает грохотом и огнём. Вертолёт возникает из-за ближней высотки. Пулемётные очереди взметают по крыше пыль и бетонные брызги, срезают верхушку вентиляционной трубы. А из дверей уже бегут фигуры в штатском. Гулко хлопают газовые гранаты.

Только один путь ещё свободен – двадцатиэтажная бездна за спиной.

Мы вскакиваем на бортик. Хватаемся за руки. И вместе шагаем в пустоту.

Время цепенеет.

Я оборачиваюсь.

Клубы слезоточивого газа кажутся нарисованными. Типы в штатском – будто примороженные. Только пули упорно клюют рядом бетон. И одна из фигур мчится в нашу сторону гигантскими прыжками.

Я узнаю Михалыча.

Вырываю из кармана пистолет – так, что бумажными клочьями расползается материя куртки. Несколько раз жму спуск. Девятимиллиметровые «шмели» летят импланту в голову.

Он легко уклоняется. В последнем, длинном прыжке вскидывает М19. И мчится к нам быстрее, чем мы проваливаемся сквозь вязкий, отяжелевший воздух.

Целится он не в меня.

Я успеваю это понять. Успеваю рвануться в загустевшей пустоте. И встретить грудью предназначенную отцу очередь.

Удар. Тьма.

Ветер свистит в ушах.

«Двадцать этажей… Мозги раскидает по асфальту.»

Но земля оказывается неожиданно близкой и мягкой. Мы катимся вниз травянистым склоном.

А потом я теряю сознание…

Чья-то ладонь легла на лоб. Это приятно.

Рядом звучали голоса:

– … До Луховицы – не довезём.

– Таня говорила, под Егорьевском есть резервная точка…

Я поднял веки. Меня плавно покачивало. Кажется, я – в крытом кузове машины. Лежу на чём-то удобном. Боли не чувствую. А в груди – словно кусок льда. Засел там, мешает глубоко вздохнуть. И противный, солёный вкус крови во рту…

– Дай ему ещё анестетика, – голос отца.

Майя склонилась с инъектором. Глаза у неё – красные, будто она недавно плакала. Осторожно закатала мне рукав…

«Не надо!» – озвучить не могу. Только мысль трепыхнулась мотыльком. К дьяволу, забытьё! Хочу видеть их лица. Даже если вернётся боль.

Они не могли меня слышать. Но отец тронул Майю за плечо:

– Обожди…

Мы с ним глянули друг на друга. Разговаривать можно и без слов.

«Хвоста» нет?»

«Хвост» остался в Москве.»

«Уроды с чипами в мозгах… Ты им сильно досадил, папа?»

«Просто знаю, как их победить.»

Я чуть повернул голову. Там, сзади проплывала зелень. Лесная дорога?

Обидно. Вокруг была свобода и свежий ветер, а всё, что мне доступно – узкий зазор между краем кузова и тентом.

Мир сжался почти в точку… Но это – точка флуктуации.

Им не удалось нас остановить.

Меня, отца, Майю. Смешную девочку Ксюху. База, Инютина, Султана. И ещё многих других…

Не героев.

Обычных людей. Которые верили, помнили и любили.

Иногда, этого хватает, чтобы удержать мир на краю.

«Потерпи, сынок. Скоро приедем.»

«Нормально…»

Машину подбросило на колдобине. А я вдруг взлетел. Увидел со стороны своё пробитое пулями тело, потемнелую от крови куртку. Остановившиеся зрачки…

Майя вскрикнула. Но я ничего не услышал.

Поднялся выше тента…

Там, внизу – старенький «Урал» трясётся по лесной дороге.

Здесь – яркие лучи бьют в просветы между облаками. И ветер подхватывает мои крылья. Несёт меня высоко-высоко…

Деревья сливаются в сплошной ковёр. Рядом отдельные лоскуты в тёмных росчерках – вспаханные поля. И бескрайние, заросшие сорняком просторы.

Я могу увидеть эту землю – мою страну. Огромную, растерзанную. От крымских берегов до чухонских пристаней, от Киева до сожжённого Омска.

Я могу увидеть её всю.

Или опуститься ниже, различить отдельный стебелёк на краю воронки…

Отыскать сад над рекой. И посреди него дом из белого кирпича – большой и красивый…

Мне шесть лет. Друзья отца оставили нам дачу – на целый месяц. Удивительный, пронизанный солнцем август. Малинник кажется мне джунглями… Внизу течёт медленная, спокойная река. Мы уже ходили с отцом на рыбалку. Ловили карасей – крупных, золотистых.

От реки тропинка ведёт к дому. Когда вырасту – построю себе такой же… Я иду вокруг, касаясь нагретых, шершавых стен. Уют и покой вливаются в меня с каждым прикосновением.

Зелёные ставни распахнуты. Солнечные лучи играют, отражаясь в окнах.

– Дениска! Ты где?

– Здесь, мама! – бросаюсь на голос.

Я – мальчик в линялой футболке и шортах.

И я – чёрная птица в небе…

Мальчик бежит к крыльцу. Обнимает светловолосую женщину в ситцевом платье. Чувствует тепло её ладоней.

А птица ловит крылом ветер, несется над лесом и камнем падает вниз, к «Уралу» на битой колее. Проваливается сквозь брезент, летит к неподвижному телу…

Красноватая тьма.

Гулкие удары в висках. Неужели это моё сердце?

– Держись, – голос отца, – Не сдавайся!

«Не дождутся», – я открываю глаза.

Майя всхлипывает. Её слёзы капают мне на лицо. Вот, глупая…

– Ничего, – успокаивающе шепчу.

Всё будет нормально.

Будет хорошо…

Теперь, когда я вернулся домой.