Русская монетная система

Денежная система русского государства в XVI–XVII вв.

Реформа 1534 г. В 1534 г. возникла единая монетная система Русского государства, ознаменовавшая собой завершение длительного процесса объединения вокруг Москвы прежде разрозненных княжеств (так называемая «денежная реформа Елены Глинской», матери Ивана IV). С этого года началась чеканка новой общегосударственной монеты, вдвое более тяжелой, чем денга, — серебряной новгородки или копейки, в течение долгого времени оставшейся самой крупной русской монетой. Но сама-то московская денга стала легче: реформа сопровождалась наиболее обычным в таких случаях уменьшением веса новых монет. Из гривенки серебра теперь их чеканили уже не на 2,6, а на 3 рубля.

Уже в летописях, отметивших реформу 1534 г., новая тяжелая денга вследствие избранного для нее изображения (всадник с копьем), которое отличало ее от денги-московки (всадник с саблей), получила название «копейной денги», «копейки». Последнее название, сперва малоупотребительное, оказалось в конце концов более живучим, чем «новгородка», и дошло до наших дней, перенесенное Петром I с серебряной монеты на медную. Связь копейки с рублем отразилась в поговорке «копейка рубль бережет». Самой малой величиной в монетной системе 1534 г. была серебряная полушка, равная половине денги и четверти копейки; на ней находилось изображение птицы.

Монетная система. Новая монетная система была построена на основе предшествовавшего слияния двух наиболее мощных монетных систем конца периода феодальной раздробленности — московской и новгородской. Московская денга, получившая в дальнейшем название московка, вошла в нее из прежней монетной системы Московского княжества; самая малая единица была знакома Москве как полуденга, и Новгороду и Пскову — как четверетца. Но в качестве основной и наиболее крупной единицы над полушкой и московкой была поставлена упомянутая только что «копейка» — вдвое более тяжелая, чем московка, новгородская денга, или, попросту, новгородка. Это название сохранялось за ней вплоть до петровского времени, указывая лишь на происхождение номинала. «Новгородки» после 1534 г. чеканились на всех денежных дворах Русского государства — в Москве, Новгороде и Пскове. Относительной самостоятельности последних двух в области денежного дела пришел конец, а чеканка в Твери прекратилась в годы проведения реформы, оставив только полушки с надписью «тверская». Тогда же были выпущены полушки «новгородская», «псковская» и «московская», а в дальнейшем их чеканили только в Москве и без обозначения места чеканки. Денгу тоже выпускал только Московский денежный двор; лишь одна из ее наиболее ранних разновидностей — с лицевой стороной московского маточника, но с буквой «т» в конце надписи, может тоже принадлежать к тверской чеканке.

Только первая псковская «новгородка» в отличие от всех других имела изображение всадника с саблей, а не с копьем, и обозначение имени князя. Все другие ранние монеты Ивана IV были анонимными, как и последние монеты его отца. Надпись на копейках (князь великий и государь всея Руси) с неразделенными словами постоянно обманывала и до сих пор обманывает неопытных собирателей, которые принимают д за о.

Все следующие серии монет Грозного уже имеют обозначение имени князя (с 1547 г. — царя); на псковской царской копейке Грозного появилось обозначение денежного двора — пс, тогда как в Новгороде и Москве постоянный знак места чеканки (н, но, м, мо и т. п.) появился только на монетах следующего правления. На монетах Грозного, чеканенных в Москве и в Новгороде, знаком днеженого двора служили самые различные инициалы — фс, гр, ал, юр, к-ва и многие другие, по-видимому, знаки денежников.

В Москве денежный двор находился в Китай-городе на Варварке, в Новгороде — на Торговой стороне, где-то между церквами Святых отцов и Николы на Дворище, а в Пскове — в Большом городе над рвом между Трупеховскими и Петровскими воротами. Сравнивая состав кладов времени Грозного, можно установить последовательность выпуска его монет и приблизительно датировать их. Новгородские копейки устанавливаются только через исследование соотношений штемпелей (знаки ).

Весовое отношение новгородки к московке-денге определило то, что с 1534 г. в московском счетном рубле, уже и раньше делившемся на 10 счетных гривен, стало 100 реальных монетных единиц — новгородок, а в счетной гривне — 10. Создание копейки-новгородки окончательно определило десятичный строй московской счетно-денежной системы, заложив основу для построения в будущем русской десятичной монетной системы.

Рис. 71. Монеты княжения Ивана IV (1534–1547). 1–3 — копейки московской, новгородской и псковской чеканки; только на псковской обозначено имя князя, другие анонимные. 4, 5 — денги без имени князя, 6–8 — копейка и денги с именем князя, 9, 10 — московские полушки, 11 — новгородская, 12 — псковская, 13, 14 — тверские полушки.

В течение XVI в. стирались пережитки местного денежного счета. Новгород постепенно отказывается от счета на 216 денег в рубле и 14 в гривне и начинает привыкать к московскому счету на денгу, алтын и 200-денежный рубль.

После Грозного (1534–1547 — великий князь, 1547–1584 — царь) и его сына Федора Ивановича (1584–1598) менее выгодная по большей затрате труда чеканка монет двух меньших достоинств часто прекращалась на долгие годы, тогда как выпуск копеек не останавливался ни при одном правителе. Только чеканенными в серебре копейками множества разновидностей и всех трех монетных дворов представлены правления царей Бориса Федоровича Годунова (1598–1605), Федора Борисовича (1605) [1], Лжедмитрия — самозванца, выдававшего себя за сына Ивана Грозного под именем Дмитрия Ивановича (1605–1606), и Василия Ивановича Шуйского (1606–1610). Однако вплоть до начала XVIII в. народ и государственные учреждения признавали только старинный московский счет на денгу, никогда не упоминая копейку-новгородку как счетную величину. За денгою шел все тот же счетный алтын в 6 денег (т. е. в 3 копейки); 33 алтына и 2 денги составляли счетный 200-денежный рубль.

[1] Монеты Федора Годунова чеканились с использованием ранних именных штемпелей Федора Ивановича; на которых отчество последнего еще не было обозначено, и лицевых штемпелей времени Бориса, при Федоре Ивановиче еще не существовавших.

Рис. 72. Монеты царствования Ивана IV (1547–1584). 1–9 — Москва, копейки и денги, 10 — Псков, копейка, 11, 12 — Новгород, копейки

Фракции счетного рубля — полтина, полуполтина и гривна — в общем денежном счете не участвовали, однако сохранялись в качестве частных вспомогательных понятий, позволявших иногда проще выразить ту или иную сумму без помощи алтына и денги. Существовало еще одно счетное понятие — грош, соответствовавшее четырем денгам. «Грошовые» хлебы и калачи упоминаются в документе 1626 г.

Серебро долго оставалось единственным монетным металлом в Русском государстве. Как уже говорилось, в предшествующий период феодальной раздробленности в ряде княжеств, в том числе и в Московском, выпускались медные пулы, около 60 пулов в последний период их обращения приравнивались к серебряной денге. По мере падения веса денги ручная чеканка этих ничтожных по ценности монет стала настолько невыгодна, что к началу XVI в. была оставлена; монетная система 1534 г. опиралась уже на одно серебро.

Рис. 73. Монеты конца XVI и начала XVII в., чеканенные в Москве и в Пскове. Федор Иванович. 1,2 — копейки московские, 3 — псковская, 4,5 — денги (Москва). Борис Годунов, копейки. 6,7 — московские, 8 — псковская. Федор Годунов. 9 — московская копейка. Лжедмитрий, копейки. 10, 11 — московские, 12 — псковская. Василий Шуйский, копейки. 13, 14 — московские, 15 — псковская.

Копейка. В царствование Федора Ивановича впервые ненадолго появилось обозначение года выпуска на русских монетах, но только на копейках Новгородского денежного двора, тогда как на других монетных дворах этот обычай не привился. Известны самые ранние новгородские копейки с датами -104, т. е. 7104 г. «от сотворения мира», равный 1596 г. После -118 (7118=1610 г.) помещение дат на монетах надолго прекратилось. Лишь на одном виде новгородской копейки Михаила Федоровича под конем имеются не очень хорошо сохранившиеся буквы , которые можно прочитать как 125, т. е. 7125 = 1617 г.

Почти сто лет копейка сохраняла вес около 0,68 г. Впервые он понизился в начале интервенции польско-шведских феодалов в 1610 г. В течение нескольких лет интервенты выпускали легковесные копейки русского образца (0,56, затем 0,48 г). В Москве чеканились в 1610–1612 гг., а в Новгороде — в начале 1611 г. копейки с именем польского королевича Владислава Жигимонтовича. В Новгороде шведы с 1611 по 1617 г. скупали старую монету и с выгодой переделывали ее в легковесную сохранившимися на денежном дворе старыми штемпелями Шуйского, а позже — поддельными штемпелями Михаила Федоровича.

Рис. 74. Датированные копейки. 1- в — новгородские 1596–1598 гг., 4, 5 — новгородская и псковская 1599 г., 6 — 11 — новгородские 1600–1605 гг., 12 — 1608 г., 13 — 1610 г.

Лишь в недавнее время исследование состава многих кладов, веса их монет и соотношений монетных штемпелей позволило разобраться в путанице монетных типов периода польско-шведской интервенции и, установив типы «шведских» монет, доказать, что Шуйский был непричастен к порче монеты. Еще больший интерес представляет установление типа монет Народного ополчения 1612–1613 гг. О существовании в те годы денежного двора в Ярославле было известно благодаря сохранившемуся документу, но самих монет не знали, что и не удивительно: на них находится имя последнего перед смутой «законного» государя — Федора Ивановича! Их знали давно, но никак не могли объяснить, почему только они среди добротных монет Федора имеют резко пониженный вес.

Руководителям Ополчения пришлось считаться с весом, к которому привели копейку интервенты, чеканя свои монеты по тем же весовым нормам. Последний вес (0,48 г), при котором из гривенки серебра чеканилось уже 400 копеек, был принят в 1613 г. правительством Михаила Федоровича и легковесные монеты постепенно вытесняли из обращения прежние копейки Грозного и его преемников, чеканенные по трехрублевой стопе. Идея «обновления монеты» была настолько чужда русскому денежному делу, что до тех пор, пока не изменялся вес монеты, в обращении оставлялись любые ранее выпущенные, хотя бы на них находилось даже имя самозванца. Поэтому клады конца XVI и начала XVII в. представляют собою целые коллекции любых монет, выпускавшихся в течение почти ста лет, начиная со времени Грозного.

Рис. 75. Копейки интервентов. 1,2 — московские 1610–1612 гг., 3 — новгородская польских интервентов 1611 г., 4–6 — новгородские периода шведской оккупации, 1611–1617 гг.

В течение XVII в. вес копейки еще несколько раз падал и в соответствии этим обновлялся монетный состав обращения. К петровскому времени серебряная копейка и денга сохраняли около половины своего первоначального веса. Несмотря на уменьшение содержания серебра в монетах, рост городов и возросшая потребность их в монете для повседневной рыночной торговли вынудили возвратиться к чеканке фракций копейки. В правление Михаила Федоровича (1613–1645) и Алексея Михайловича (1645–1676) чеканились даже серебряные полушки весом в 0,14 — 0,11 г.

Рис. 76. Ярославские копейки Народного ополчения 1611–1612 гг. Буквы «Яр» (с выносным «с») обозначают «Ярославль».

В 20-30-х гг. XVII в. в русское денежное обращение проникали с севера «корелки» — датские копейки с именем короля Христиана IV, которые с согласия русского правительства чеканились в Дании по образцу копеек — специально для торговли датских купцов в Лапландии, население которой предпочитало русские деньги. Но по качеству серебра копейки Христиана были хуже русских, чеканившихся из более высокопробного металла. Только первый выпуск «корелок» полностью повторял тип русской копейки. На них воспроизводилась и русская надпись с именем Михаила Федоровича. Они опознаются по знаку копенгагенского минцмейстера Р (Иоганн Пост) под конем и по несколько более высокому весу (0,52-0,53 г). Следующие выпуски уравнялись в весе с копейками и получили «московский» знак М, но чеканились уже с именем и титулом Христиана, написанными русскими или латинскими буквами.

Рис. 77. Клад копеек времени Михаила Федоровича. Место находки неизвестно.

В самые лучшие свои времена серебряная копейка не превышала размер арбузного семечка. Вероятно, в петровское время возникла поговорка: «На Егория лист на берёзе с копейку». Действительно, копейки того времени могли напоминать только что распустившиеся березовые листики, так они были малы и неровны по форме. Техника чеканки оставалась неизменной, но в организации производства кое-что изменилось. Чтобы переделывать приходившее в страну серебро, денежные дворы должны были вмещать все больше денежников, в среде которых постепенно происходило разделение труда по основным операциям производства.

Организация денежного дела. Застойности денежного дела в Русском государстве способствовало длительное отсутствие собственной металлургической базы. Даже в годы проведения петровской реформы положение по существу еще не изменилось, так как начавшаяся лишь в конце XVII в. добыча серебра в Сибири исчислялась тогда несколькими пудами в год. Серебро в виде слитков и главным образом «ефимков» [2], как называли в России талеры, приходило в обмен на русские товары. Торговавшие с Западом купцы, разбираясь в талерах разных государств, ценили их лишь по качеству, т. е. по выгодности переделывать их в копейки. Таким образом, перейдя границу, иноземная монета становилась определенной формой сырья. Обращения какой-либо иноземной монеты на Руси теперь не существовало.

Рис. 78. Монеты времени Михаила Федоровича. 1–7 — московские копейки, 8 — денга, 9 — полушка, 10, 11 — новгородские копейки 1617 г. и без даты, 12 — псковская копейка, 13–15 — датские денниги — копейки.

До начала XVII в. в русском денежном деле сохранялось старинное право свободной чеканки. Государственные денежные дворы отвечали за доброкачественность монеты и собирали пошлину, которая покрывала расходы по чеканке и давала умеренный доход казне. Доля государства в непосредственном выпуске монеты была очень невелика и значительно перекрывалась массой монеты, которую заказывали на денежных дворах из своего серебра торговые люди. Через их руки проходила основная масса монеты, вливавшейся в денежное обращение страны.

В XVII в., после польско-шведской интервенции, расшатавшей денежное хозяйство, государство стало прибирать к своим рукам производство монеты как предмет финансовой эксплуатации; право свободной чеканки постепенно ограничивалось.

Около 1648 г., накануне реформ царя Алексея Михайловича, к которым мы обратимся ниже, закупка серебра была монополизирована государством и категорически запрещена частным лицам. В эти же годы была прекращена очистка от примесей талерного серебра (посредством специальной плавки), при которой из талера прежде выходило 52–54 копейки, и началась чеканка из серебра пробы талера. Выход копеек из одного талера увеличился до 64 штук. Таким образом был введен новый рубль с пониженным содержанием серебра. В 30-х или в начале 40-х гг. были закрыты денежные дворы в Новгороде и Пскове и вся чеканка производилась только в Москве.

Имеются сведения, что в середине XVII в. наряду с ефимками в Москву поступала из-за границы и готовая серебряная проволока «чистотою против ефимка».

[2] Переделка на русский лад старинного немецкого названия «иоахимсталер» (по месту старейшего центра чеканки талеров Иоахимсталя — Яхимова в Чехии).

Рис. 79. Сцена у лавки сапожника. Гравюра в книге А. Олеария о России (1-е издание 1647 г.).