Русская нефть. Последний передел

ГЛАВА 5 Сценарии развития НГК России

Будущее НГК России нельзя назвать полностью предопределенным. Однако, исходя из интересов основных политических и экономических игроков на этом поле и с учетом развития основных тенденций в развитии НГК, можно выделить несколько базовых сценариев переструктурирования нефтегазового комплекса. Хотя очевидно, что вероятность их реализации сегодня выглядит весьма различной. Если первый сценарий был фаворитом еще пять лет назад, то сегодня он выглядит явным аутсайдером. Зато четвертый сценарий большинством аналитиков пять лет назад даже не рассматривался, хотя уже тогда можно было предположить, что развитие отрасли пойдет именно по такому пути. Сегодня же объединение компаний в одном «зонтичном» госконцерне выглядит в качестве наиболее реалистичной версии развития событий. Впрочем, лучше все же разобраться в каждом из возможных вариантов развития событий подробнее.

Первый сценарий выгоден частным вертикально-интегрированным корпорациям (ВИНК). Для них идеальным было бы завершение приватизации отрасли, строительство частных трубопроводов, начало реструктуризации «Газпрома». Кроме того, ТЭК должен сохранить статус «локомотива» российской экономики.

Однако позиции ВИНК при Пугине неуклонно ослабевают. «Дело «ЮКОСа» близится к своему логическому завершению, «силовики» готовы начать атаку на другие сырьевые корпорации, а президент Путин публично заявил, что реформы «Газпрома» в ближайшей перспективе не будет. Более того, скоро в стране может вообще не остаться крупных частных ВИНК.

Но и полностью сбрасывать со счетов этот сценарий нельзя. «Сырьевики» все еще имеют влиятельных лоббистов во властных структурах. С одной стороны, крупному бизнесу «ельцинской эпохи» уже вынесен приговор, который начинает приводиться в исполнение. Однако они имеют, пусть и мизерные, шансы на то, чтобы заставить нефтегазовый маятник качнуться в обратном направлении.

Второй сценарий связан с планами «петербургских либералов». Они не против усиления позиций частных ВИНК в отрасли. Но они возражают протиз укрепления позиций самого ТЭК в структуре российской экономики. По мнению «либералов», ТЭКу уготована другая функция — профинансировать структурные сдвиги в российской экономике.

Третий сценарий выгоден иностранным концернам. Они, как и ВИНК, предлагают России смириться с ролью поставщика энергоресурсов на мировой рынок, но при этом обещают большие инвестиции в ТЭК в обмен на возможность более энергично работать в стране. Иностранцы готовы купить крупные пакеты акций российских компаний, понимая, что даже за время второго президентского срока Путина сумеют «отбить» вложенные в российский ТЭК средства.

Четвертый сценарий пытаются воплотить в жизнь «силовики». Они настаивают на усилении роли государства в ТЭК. В перспективе они рассчитывают завершить возврат ведущих нефтяных активов в госсобственность и создать единую государственную «суперкорпорацию». Однако в силу того, что проект рассчитан на несколько лет и может не быть завершен в рамках второго президентского срока Путина, «силовикам» крайне важно обеспечить преемственность власти. Это является ключевым вопросом.

Однако ни один из перечисленных сценариев не может быть реализован в чистом виде, поскольку главные стратегические решения относительно будущего НГК России принимает президент Владимир Путин. Возможно, он имеет в виду один или несколько сценариев развития ситуации в нефтегазовой отрасли — наверняка никто не знает истинных планов президента. Однако, исходя из уже принятых решений Путина, а также зная его политический стиль, можно обрисовать общие контуры возможных «сценариев Путина», которые предопределят развитие НГК страны на многие годы вперед.

Рассмотрим перечисленные сценарии подробнее.

Вертикально-интегрированные нефтяные компании добывают сегодня порядка 92 % отечественной нефти. Причем на долю пяти из них — «ЮКОСа», ТНК-ВР, «ЛУКОЙЛа», «Сургутнефтегаза» и «Сибнефти» — приходится около 76 % нефтедобычи в стране. Очевидно, что наиболее крупные ВИНК пытались развивать отрасль по своему сценарию.

Главным идейным вдохновителем ВИНК являлся руководитель нефтяной компании «ЮКОС» Михаил Ходорковский. Сходных с ним позиций также придерживались руководители компаний «Сибнефть» и ТНК. Именно эти структуры проповедовали самые агрессивные планы развития частного нефтедобывающего бизнеса. Однако оформить единую систему взаимодействия бизнеса со своими представителями в государственных инстанциях им не удалось. Основа группировки, в лице владельцев ВИНК, так и несмогла включиться в единую структуру функционирования этой системы.

Ложное чувство полной безопасности своего положения провоцировало руководство частных ВИНК пренебрегать элементарными требованиями осторожности в отношениях с властью. Основной идеолог сращивания крупного капитала с системой госвласти — Михаил Ходорковский — не только публично оппонировал своим политическим противникам, но даже «дерзил» лично президенту Путину. В итоге даже таким опытным аппаратчикам «старомосковской» группы, как Александр Волошин и Михаил Касьянов, не удалось сгладить «несистемность» поведения Ходорковского. Более того, они также пали жертвой начавшейся войны со строптивым олигархом. Волошин был уволен практически сразу же после ареста владельца «ЮКОСа», а Касьянов был отправлен в отставку в феврале 2004 года.

Тем не менее многие лоббисты ВИНК сохранили свои позиции во властных структурах. Большая часть «старомосковских» по-прежнему работают на значимых постах в президентской администрации. Например, советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов остался на своей должности после реформы АП.

Есть лоббисты у ВИНК и в новой Думе. Например, интересы ТНК отстаивают начальник отдела компании по взаимодействию с органами госвласти Александр Шибалкин, бывший вице-президент ТНК Вячеслав Тимченко (оба прошли по списку «Единой России»), бывший менеджер группы «Альфа» Константин Ветров (по списку ЛДПР), Интересы «ЮКОСа» — начальник аналитического отдела компании, в прошлом генерал КГБ, Алексей Кандауров, бывший председатель совета директоров «ЮКОСа» Сергей Муравленко (оба по списку КПРФ). Считается, что интересы «ЮКОСа» также представляют Виктор Казаков («Единая Россия», бывший вице-губернатор Самарской области) и Владимир Рыжков (одномандатник от Алтайского края). От «ЛУКОЙЛа» в Думу направлены начальник управления компании Людмила Мальцева и заместитель начальника департамента общественных связей «ЛУКОЙЛа» Валерий Прозоровский (оба — по списку «Единой России»), Наконец, «Сибнефть» представлена бывшим вице-губернатором Чукотки Сергеем Капковым и главой коллегии адвокатов «Сибирская юридическая контора» Лианой Пепеляевой (оба — по списку «Единой России»).

С точки зрения частных ВИНК, ТЭК — ключевая отрасль российской экономики, которой надо дать «зеленый свет» для развития. Поддержка ВИНК приведет к стабильному росту добычи нефти и газа. Это, в свою очередь, отразится на росте бюджетных поступлений, а также на увеличении инвестиций в отрасли, работающие на НГК. Реализация планов ВИНК предполагает отказ от жесткой налоговой политики, а также расширение транспортной базы для обеспечения максимально возможного выхода российской нефти на платежеспособные рынки других государств. Кроме того, государство, как «неэффективный недропользователь», должно окончательно устраниться из НГК, а процесс приватизации должен быть продолжен.

На достижение этих целей были брошены все ресурсы ВИНК. Огромные финансовые средства вкупе с практически неограниченным потенциалом лоббирования на всех уровнях власти позволяли частным компаниям сохранять свои позиции незыблемыми до 2003 года.

К тому времени сохранить серьезные позиции государству удалось только в сфере транспортировки нефти и продуктоз ее переработки. Однако и на этом направлении государство не переставало испытывать все возрастающее давление со стороны частного капитала. Так, ВИНК предприняли попытку «расшатать» традиционную государственную схему доставки нефти на зарубежные рынки. В СМИ активно вбрасывались утверждения о неспособности госструктур эффективно контролировать транспортировку нефти. Основной акцент делался на том, что развитие транспортной базы не соответствует реальному потенциалу роста добычи углеводородного сырья. На этом фоне ВИНК, под прикрытием «старомосковского лагеря» и при поддержке лояльного губернаторского корпуса, предлагали серьезные структурные перемены в отрасли. Например, перспективы строительства трубопровода «Западная Сибирь — Мурманск» связывались ВИНК с возможностями паевого участия в структуре собствен ни ков трубопровода. И если правительственные «либералы» не видели существенных препятствий для реализации подобного варианта, то представители государственных нефтегазовых корпораций и их политическое прикрытие в лице «силовиков» стремились «торпедировать» процесс вхождения ВИНК в структуру владения магистральной трубопроводной системой России. В результате сформировались три различных варианта строительства МТС:

— полная собственность «Транснефти»;

— долевая собственность «Транснефти» и нефтяных компаний;

— частная собственность нефтяных компаний.

Последние два варианта, в случае их реализации, могли кардинально «перекроить» весь облик НГК России. Вопрос о собственности трубопровода нефтяники и правительство свели к ни к чему не обязывающим формулировкам. Если владельцем трубопровода будет «Транснефть», то ей придется заплатить за стоимость ТЭО. Причем «без учета инфляции», а «сумма компенсации не будет превышать фактически произведенных платежей». Если труба окажется в долевой собственности «Транснефти» и нефтяников, транспортной компании придется компенсировать лишь часть, а если правительство все же согласится на частные трубопроводы, то «Транснефть» не потратит ни копейки.

Однако самым важным проектом «старомосковских» стали попытки диверсификации экспортных потоков углеводородного сырья России за счет строительства нового «восточного нефтепровода». Борьба за китайский и находкинский маршруты экспорта нефти не прекращалась в течение последних трех лет, «Китайский» маршрут с самого начала ассоциировался с компанией Михаила Ходорковского. Причем одним из основных направлений проталкивания «тонкостей» этого проекта была необходимость передачи готовой трубы в собственность компании-оператора, то есть НК «ЮКОС». В 2002 году руководители компании направили в правительство РФ предложение выступить с законодательной инициативой о закреплении прав собственности на нефтепровод за консорциумом инвесторов. По мнению Ходорковского, российские нефтяные компании должны были учредить консорциум для строительства нефтепровода «Россия — Китай». При этом «ЮКОС» рассчитывал получить 50 % акций компании. Основным лоббистом этого проекта во властных структурах был Михаил Касьянов. «Находкинский» проект поддерживался «Роснефтью» и «Газпромом» — компаниями, контролируемыми «петербургскими силовиками». Соответственно, от результатов схватки за ресурсы в президентском окружении зависело направление будущего трубопровода.

Несмотря на то что интересы частных ВИНК часто противоречат друг другу, по вопросам собственности на нефтедобывающие, обрабатывающие и транспортные активы им удалось выработать единую позицию. В случае реализации сценария частных ВИНК процесс приватизации будет продолжен вплоть до окончательного ухода государства из нефтедобывающей отрасли. В этой связи наибольшее значение приобретают перспективы сохранения монопольного присутствия государства в газовой отрасли. ВИНК неоднократно заявляли о своей заинтересованности в свободной реализации попутного природного газа, однако жесткая позиция «Газпрома» не позволяет им рассчитывать на какие-либо поблажки со стороны государства.

Решением данной проблемы могло бы стать участие ВИНК в процессе реструктуризации газовой отрасли путем скупки наиболее ликвидных активов госмонополии и оформления единого цикла добычи, переработки и реализации природного газа. Однако такая позиция в корне противоречит устремлениям «силового» блока, использующего финансовую мощь «Газпрома» в качестве прикрытия собственных политических проектов.

В последнее время ВИНК претерпели серьезные изменения. Компания «ЮКОС» близка к продаже по частям и прекращению своего существования. «Сургутнефтегаз», «Сибнефть» и «ЛУКОЙЛ» все больше дрейфуют в сторону силовой элиты. Более того, «Сургутнефть» и «Сибнефть» в ближайшее время вполне могут быть проданы государственным структурам — например, влиться на определенных условиях в «Газпром». Таким образом, среди крупных ВИНК «в строю» остается только ТНК-ВР. Получается, что реализовывать описанный сценарий просто некому. Поэтому на сегодняшний день он выглядит явным аутсайдером. Правда, ТНК-ВР по итогам 11 месяцев 2004 года была третьей по объему нефтедобычи в России (74,1 млн. тонн с учетом 50 % добычи «Славнефти» против 78,6 млн. тонн у «ЮКОСа» и 76,8 млн. тонн у «ЛУКОЙЛа»). А в конце ноября по среднесуточной добыче вообще вышла на первое место в стране. Однако в одиночку продвигать этот проект ТНК-ВР будет сложно.

Думается, частные нефтяные концерны сами виноваты в том, что во многом лишили себя будущего. Образ «олигархов-варваров», на котором спекулируют «силовики», оправдывая передел собственности в нефтегазе, не является полностью мифологичным. Владельцы «ЮКОСа», «Сибнефти» и ТНК не скрывали своих намерений по повышению капитализации этих компаний с целью их последующей продажи крупным иностранным игрокам. Отсюда возникло стремление владельцев проводить крайне деструктивную политику «варварской»» добычи углеводородного сырья. В результате себестоимость добытой нефти на месторождениях частных ВИНК снижается, увеличивая их инвестиционную привлекательность. Так, показатели себестоимости добычи таких игроков, как «ЮКОС» и «Сибнефть», не превышают 2$ за баррель. Однако после выработки наиболее продуктивных и доступных нефтяных пластов частными компаниями в недрах остается порядка 80–90 % сырья, которое в большинстве случаев переходит в разряд неизвлекаемого, поскольку при «экстренной» эксплуатации месторождений нарушается стратегическая технология повышения нефтеотдачи. Низкая себестоимость добычи наряду с широкой практикой занижения налоговой базы позволяла ВИНК не только увеличивать показатели капитализации нефтекомпаний, но и способствовала образованию крупных финансовых ресурсов, которые позволяли укрупнять частные ВИНК за счет госсобственности и активов менее «маневренных коллег».

Единственный шанс частных концернов заключается в провале «силовой»» экспансии в нефтегазовый комплекс. Можно допустить, что, например, «силовики» перессорятся друг с другом за контроль над нефтегазовым комплексом. Или что единая государственная нефтегазовая корпорация будет не слишком эффективной и не сможет начать разработку Восточной Сибири и других новых месторождений. Тогда в случае падения цен на нефть будет практически неизбежен масштабный экономический кризис, что приведи к новой волне приватизации нефтяной отрасли с целью повышения эффективности ее работы. Однако в данном случае речь идет о том, что вначале будет реализован «силовой» нефтегазовый проект — и только после того, как он даст сбои, нефтяной комплекс повторит историю начала 90-х годов. Таким образом, практически все частные нефтяные компании первоначально все равно будут должны перейти под контроль государства в лице «силовой» элиты. Сохранить самостоятельность смогут лишь единицы, причем скорее всего — имеющие в своем составе крупных иностранных акционеров.

Наиболее активными представителями «либерального» течения в структуре правительства России являются министр экономического развития и торговли Герман Греф, министр финансов Алексей Кудрин, а также министр промышленности и энергетики Виктор Христенко.

В процессе реформы Кабинета министров «либералы» во многом укрепили свои позиции. Хотя им и не достался пост премьер-министра, объем их аппаратных полномочий вырос. Герман Греф расширил Министерство экономического развития и торговли (МЭРТ) за счет включения в его структуру Государственного таможенного комитета, Минимущества, части функций МАПа. Возглавляемое Алексеем Кудриным Министерство финансов поглотило Федеральную налоговую службу (бывшее Министерство по налогам и сборам). Близкий ««либералам» Виктор Христенко возглавил Министерство промышленности и энергетики, куда были «слиты» Минэнерго и Минпромнауки. Кроме того, пришедший в правительство на пост министра природных ресурсов ЮрийТрутнев является давним другом и креатурой Грефа.

Однако победа оказалась во многом пирровой. Первая угроза для либералов была заключена в новой структуре кабинета — заложенное в трехзвенной системе противоречие между министром и подчиненными ему службами и агентствами, что делало возможным аппаратный конфликт внутри одного ведомства. Тем более если министр и его подчиненные принадлежат к различным властным группировкам, В этой ситуации управляемость ведомства зависела от степени согласуемости интересов различных групп в определенной сфере деятельности. Особенно не повезло в зтом плане «либералу» Виктору Христенко. Почти все его подчиненные оказались практически неподконтрольными министру промышленности и энергетики. Например, новый глава агентства по энергетике — бывший вице-президент «Роснефти» Сергей Оганесян — весьма близок к «силовикам».

Кроме того, у «либералов» нет патронируемых компаний в структуре НГК России. Поэтому их программа развития ретранслируется на всю нефтедобывающую отрасль без обособления отдельных «хороших» или «плохих» недропользователей. В основе интересов «либерального» блока лежат аппаратные устремления его представителей. Неудивительно, что раскручивание «дела «ЮКОСа» спровоцировало некоторое подобие раскола в его рядах. Но принципиальных разногласий относительно перспектив экономического развития страны среди «либералов» нет.

Самым радикальным представителем этого лагеря является Герман Г реф. Он предлагает активизировать рыночные методы управления экономикой. В своих экономических программах, представленных правительству, глава МЭРТ предлагает снижение налогов на обрабатывающую промышленность за счет сокращения бюджетных расходов; отказ от активной социальной политики и прямых бюджетных инвестиций в реальный сектор; уход государства от прямого вмешательства в экономику; оперативную реструктуризацию естественных монополий. Но главная слабость Грефа — неспособность осуществлять реформы на практике. Он в большей степени теоретик и не смог даже организовать нормальное функционирование собственного министерства.

Идейно близок к Грефу Алексей Кудрин, проповедующий взвешенные подходы к экономическим реформам и более близкий к концепции усиления «дирижизма» в экономике. Во взглядах Кудрина сочетаются два начала: либеральное и государственническое. Кудрин выступает за усиление государственного администрирования в экономике, считает необходимым проведение массовых проверок соблюдения налогового законодательства. Не случайно он поддержал политику «силовиков», направленную против «ЮКОСа». Программные установки Кудрина постепенно сближаются с позицией группировки «петербургских силовиков».

«Либералы» признают ТЭК в качестве основного источника бюджетных поступлений. Однако они считают такое положение вещей чреватым дестабилизацией российской экономики, которая сильно зависит от стоимости сырья на мировом рынке. Исправить ситуацию, по их мнению, могли бы структурные экономические реформы, направленные на развитие несырьевых отраслей промышленности и сокращение доли нефтегаза в структуре ВВП России.

В этой связи приоритетным направлением деятельности государства в отношении ИГК является проведение дифференцированной налоговой политики, предусматривающей постепенное снижение традиционных налоговых ставок параллельно качественному росту специфических налогов на сырьевой сектор. По мнению «либералов», такой подход позволит сместить общий вектор инвестиционной привлекательности из добывающего в перерабатывающий сегмент, спровоцировав знаковые изменения в структуре капитальных вложений, что должно способствовать и запуску структурных сдвигов в экономической системе страны. Естественно, частные компании негативно относятся к подобным идеям. По их мнению, нельзя искусственно направлять инвестиционные потоки и заставлять делать вложения в обрабатывающую промышленность. Такая перспектива, по мнению нефтяников, может привести к еще большей зависимости российского бюджета от мировых цен на нефть.

В целом предложения «либералов» по налогообложению НГК довольно разрозненны. Поэтому на ряду с ними существует целый ряд других концепций изъятия «сверхдоходов», основанных на более широком понимании ренты как всех сборов с сырьевых компаний. В таком разрезе рента толкуется как отчисления нефтяных компаний в бюджет, на часть которых имеет право любой гражданин России, поскольку недра принадлежат государству, а нефтяные компании получили лишь лицензии на их разработку. Подавляющее большинство концепций ренты, основанных на такой идеологии, имеют откровенно популистский характер и нереализуемы на практике. Так, вариант природной ренты «по Глазьеву» предусматривает конфискацию у нефтяников до 30 млрд.$. Есть и более радикальные предложения, предусматривающие изъятие 70–80 млрд.$.

«Либералы» признают как государственную, так и частную собственность в ТЭК и не высказывают претензий относительно итогов приватизации, что позволило им органично вписаться в новую структуру политической власти. Точка зрения «либералов» по вопросам собственности в НГК представляет собой более умеренный вариант позиций ВИНК. Продолжение приватизации отрасли является для них средством повышения инвестиционной привлекательности и увеличения системы управления активами нефтегаза. В то же время радикализма во взглядах «либералов» не просматривается. Изменения, по их мнению, должны носить эволюционный характер. Соответственно, не имеет смысла разрушать действующую систему государственного контроля там, где степень эффективности управления достаточно высока. Так, «либеральный блок» отрицательно относится к попыткам частных ВИНК подчинить своим интересам транспортные мощности.

Однако «либералы» часто выступают в поддержку проектов приватизации отдельных предприятий НГК.

Наиболее принципиальные позиции по вопросам собственности «либералы» занимают в отношении проектов реформирования газовой отрасли. Монопольный статус «Газпрома», на их взгляд, препятствует эффективной модернизации отрасли в контексте меняющихся условий развития мирового рынка газа. «Либералы» считают, что выход из ситуации может быть найден только за счет быстрого начала реформирования газовой отрасли и постепенного повышения доли независимых производителей газа. Они предлагают достаточно энергичные шаги в области реформирования, включающие такие отторгаемые монополией положения, как выделение из ее структуры транспортной, добывающей и диспетчерской составляющих. «Либералы», кроме структурной модернизации газовой отрасли, стремятся ликвидировать двойной рынок акций «Газпрома», утверждая, что в этом случае повысятся капитализация и ликвидность российского фондового рынка. МЭРТ также предлагает ввести двухсекторную модель газового рынка, суть которой состоит в выделении группы социальных потребителей (жилищно-коммунальные организации, население, муниципальные предприятия), которые будут получать газ по низким, установленным Федеральной энергетической комиссией ценам, и группы потребителей, покупающих газ на рынке по свободным ценам.

В то же время в конце 2004 года «либералам» стало все сложнее отстаивать свои идеи. Замедление темпов экономического роста привело к тому, что они рискуют быть назначенными ответственными за провалы в экономической политике. Кроме того, растет давление «силовиков», которые предлагают альтернативу либеральным институциональным реформам в виде госкапитализма — такой системы, при которой государство не просто устанавливает правила игры в экономике, но является крупным собственником и крупным инвестором. В результате «либералы» вынуждены идти на серьезные уступки, в том числе и по проблеме развития нефтегазового комплекса. Им все сложнее сопротивляться усилению государства в нефтегазе. Несмотря на их протесты, «Газпром» продолжает «наращивать мышцы», приобретая активы в нефтяной отрасли, электроэнергетике и других отраслях. При этом шансы на реформирование самого «Газпрома» становятся все более призрачными. Идут на уступки «либералы» и по налоговому вопросу. Все чаще из их стана можно услышать реплики о чрезмерной нагрузке на нефтегазовый комплекс. Ради сохранения промышленного роста и политического выживания «правительственные либералы» готовы отказаться от своих идейных установок. В течение последних пяти лет они имели неплохие возможности для реализации своего проекта — но, по всей видимости, упустили их. Теперь им остается «оборонять» стабилизационный фонд и золотовалютные резервы РФ от посягательств отраслевых лоббистов. «Либералы» вряд ли способны снять страну с «нефтегазовой иглы». Единственное, на что они могут рассчитывать, — это то, что нефтегазовый комплекс станет более технологичным, что он сможет превратиться в своеобразный «технологический магнит». Предприятия отрасли могут начать использование принципиально новых технологических решений в сфере разведки и добычи нефти, сжижения газа, транспортировки углеводородного сырья, переработки «черного золота» и «голубого топлива». Но изменить структуру российской экономики в ближайшие несколько лет им вряд ли удастся. Уповать им остается лишь на быстрое падение цены на нефть на мировом рынке, что может вызвать отрезвляющий эффект.

Крупнейшие западные нефтегазовые корпорации ведут активную добычу нефти и газа по всей планете. Они имеют свои интересы во всех углеводородных кладовых мира. Россия не является исключением. Особенно если учесть, насколько масштабными являются ее запасы сырья. Поэтому транснациональные корпорации не могут обойти Россию своим вниманием, даже несмотря на растущие политические риски. Ведь они высоки во всех наиболее перспективных районах нефтедобычи. Африка является зоной действия повстанческих группировок— в Нигерии они ведут очень активные боевые действия против западных транснациональных корпораций. Например, в начале декабря 2004 года повстанцы в Нигерии захватили три нефтяные платформы, принадлежащие Shell и Shevron Texaco. Ближний Восток также относится к зоне потенциальной политической нестабильности. К тому же Запад не может замыкаться на поставках нефти и газа из мусульманских стран.

Поэтому альтернативы России нет. Здесь уже работают практически все ведущие нефтегазовые гиганты. Более того, даже «дело «ЮКОСа» не отпугивает иностранцев. Однако далеко не все в российском нефтегазе развивается по тому сценарию, который западные транснациональные корпорации посчитали бы идеальным.

Иностранцы утверждают, что в экономической ориентации на ТЭК для России нет серьезных опасностей. Сырьевой сектор должен оставаться основой экономического развития страны. По их мнению, ничего страшного с такими государствами, как Саудовская Аравия, Катар и Венесуэла, не произошло из-за их ориентации на приоритетное развитие нефтянки. Более того, в этих государствах достаточно высокий уровень жизни, обусловленный постоянным притоком нефтедолларов в социальную сферу. Реализовать эффективную программу развития промышленности по причине технологической отсталости России все равно не удастся, поэтому нет смысла даже пытаться сделать это. В то же время огромный «сырьевой капитал» может быть успешно трансформирован в «финансовый», и в этом России могли бы помочь иностранные компании, если их допустят к разработке недр страны.

Зарубежные инвесторы дипломатично не ставят жестких условий относительно прав собственности в НГК, хотя и заявляют, что механизмы частной собственности более эффективны в условиях рыночной экономики. Такая позиция легко объяснима: иностранным компаниям все равно, в какой системе недропользования работать. В современном мире они научились грамотно функционировать как в условиях либеральной модели с приоритетным отношением к частной собственности, так и в закрытых экономических системах с характерным превалированием доли государства в структуре собственности.

Тем более что условия существования крупных транснациональных компаний в нефтегазовых сегментах экономики развивающихся стран мира зачастую сопровождаются коренными структурными изменениями всей экономической надстройки. Поэтому иностранные нефтяные концерны стремятся максимально «равноудалиться» от процесса активных споров по вопросам собственности. Однако полностью уйти от политической полемики им не удалось.

По количеству имен представительство иностранных компаний в системе российского недропользования значительно. Но большого объема собственности они пока не контролируют. После радужного приема, оказанного иностранцам в первой половине 90-х годов прошлого столетия, российские нефтяники достаточно быстро освоились в рыночной экономике и поняли, что способны, не прибегая к посторонней помощи, брать крупные кредиты и осуществлять масштабные инвестиционные проекты. В периоддоминирования интересов крупных ВИНК при определении перспектив развития нефтедобычи в стране, была сформулирована новая схема проникновения «транснационалов»: закрепиться на просторах России иностранные нефтяники могут только путем приобретения крупных пакетов акций уже существующих и стремительно дорожающих отечественных частных ВИНК. Покупка ТНК компанией ВР стала фактическим доказательством справедливости этого вывода.

Следствием такой ситуации стало фактическое «замораживание» перспектив развития НГК на условиях Соглашения о разделе продукции, до этого активно использовавшегося в качестве «наживки» для возбуждения аппетита иностранцев к российским недрам. Государство также отказалось от практики игнорирования нарушений, допущенных ими при разработке отечественных месторождений. Изменился и вектор налогового регулирования деятельности иностранных корпораций в России. К концу 2003 года «иноземцы» были вынуждены смириться с перспективами дальнейшего своего развития в рамках национальной системы налогообложения, «добровольно» отказываясь от возможности оптимизации налоговых отчислений.

Однако дальнейший ход развития политических и экономических процессов в стране поставил под сомнение эффективность такой практики. Лавинообразный рост критики в отношении присутствия «транснационалов» в системе недропользования России привел к своему логическому результату. Постепенно все возможности внедрения иностранных компаний в структуру капитала их российских коллег были перекрыты. Тем же, кто пытался «по старой памяти» прикупить себе «немного «ЮКОСов», был преподан жестокий урок. По итогам заседания правительственной комиссии по СРП от 29 января 2004 года потенциальным покупателям части империи Ходорковского — компаниям ExxonMobil и ChevronTexaco — было в безапелляционной форме отказано в праве разработки Киринского блока проекта «Сахалин-3» не только на условиях СРП, но и в рамках обычной лицензионной практики. Тем самым был нанесен удар страшной силы по имиджу и самолюбию этих компаний, с 1993 года считавших Киринский блок своей вотчиной.

«Охлаждение» инвестиционного климата вынудило иностранные компании начать вникать в тонкости политического процесса в России. Пример Exxon и Chevron, изгнанных «силовиками» из проекта разработки «Сахалин-3», дал понять, что иностранцам необходимо налаживать обширное взаимодействие со структурами, близкими к «новой» политической элите. «Ходорковские» больше не будут управлять Россией, об их обещаниях нужно поскорее забыть и признать ошибочным сотрудничество с ними. Только в этом случае возможна «реабилитация» иностранных проектов на территории России, хотя бы она и не сулила тех размеров прибыли, на которые изначально рассчитывали иностранные нефтегазовые концерны. Тем более что тотальное «истребление» иностранных представительств на территории России невыгодно президенту Путину, который заботится о своем имидже на Западе.

Иностранцы вынуждены постепенно менять свою тактику. Первые резкие заявления о том, что развитие «дела ЮКОСа» — это попытка уничтожения свободы в России, сменились на более «правильные» формулировки. Так официальный представитель компании ExxonMobil, которая в наибольшей степени пострадала от побочных результатов действий «силовой» коалиции, выступая на российско-американской конференции в Бостоне, заявил: «Много шума вокруг этого («дела «ЮКОСА». — Авт.), надо подождать, посмотреть, как будут развиваться события… Не стоит делать поспешных выводов».

История с «ЮКОСом» высвечивает новую схему действий «силовиков» в нефтяном секторе. Возможно, все иностранные сделки в будущем будут совершаться с участием крупных компаний, подконтрольных «силовикам».

В настоящее время позиции иностранных компаний на территории России обозначены в следующих границах:

• Крупнейший проект зарубежного капитала реализован в структуре ТНК-ВР.

• ExxonMobil имеет статус оператора проекта «Сахалин-1».

• В проекте «Сахалин-2» оператором является компания RoyalDutchShell, являющаяся координирующим звеном консорциума Sakhalin Energy, включающим в себя также представителей японской нефтедобывающей отрасли.

• Оператором разработки Харьягинского месторождения, производящейся на условиях ныне опального СРП, является французская TotalFinaElf; Total также в 2004 году приобрела 25 % акций компании «НОВАТЭК».

• ConocoPhiilips купила у государства 7,59 % акций НК «ЛУКОЙЛ» за 1,988 млрд. долларов. Компания также не оставляет попыток войти в состав разработчиков Штокмановского месторождения.

• Американская MarathonOil намерена активизировать сотрудничество в сфере добычи и транспортировки углеводородного сырья с одной из наиболее перспективных российских компаний — государственной «Роснефтью», создав для этого международное СП.

• Австрийская OMV заявила, что собирается вложить в экономику России 400 млн. евро и в течение следующих двух лет закрепиться в проектах по производству нефти в нашей стране.

Кроме того, иностранным компаниям в современной России принадлежит целый ряд сервисных предприятий, наиболее крупным из которых в скором времени будет находящийся в процессе слияния концерн Shlumberger — «ПетроАльянс».

В случае реализации программных устремлений иностранных инвесторов следует ожидать широкого инвестиционного бума в российской нефтегазовой отрасли. «Транснационалам» необходимо пополнение собственного баланса за счет внешних источников. В последнее время, вопреки прогнозам десятилетней давности, роль транснациональных корпораций в структуре мировой нефтедобычи сокращается. Сегодня соотношение поставок сырья на мировой рынок соотносится как 3 к 1, где 75 % нефти принадлежит госструктурам и лишь 25 % поставляется за счет частных и транснациональных корпораций. В этой связи сырьевой потенциал России крайне привлекателен для иностранных инвесторов.

Расширение иностранного присутствия в отечественном сырьевом комплексе может быть осуществлено как при помощи реабилитации закона о СРП, так и в условиях национальной модели недропользования. Так же не принципиален для иностранцев и вопрос о собственнике на транспортные мощности, при условии гарантированной прокачки своей нефти. В вопросах же собственности на производственные активы иностранные компании занимают позиции защитников частного сектора. Поэтому следует ожидать от них активной политики, направленной на окончательную легализацию приватизационного процесса в России и укрепление институтов частной собственности.

По целому ряду параметров интересы иностранцев совпадают с устремлениями частных ВИНК России. Поэтому логично предположить, что представители зарубежных сырьевых корпораций будут действовать через ВИНК.

Кроме того, иностранные инвесторы имеют в своем распоряжении потенциальные рычаги воздействия на правительственных «либералов», поскольку именно от их действий зависят показатели роста инвестиций в российскую экономику.

Нельзя также забывать и о том, что «транснационалы» могут использовать в своих целях мощный ресурс дипломатического лоббирования на государственном уровне. Основой такого подхода является то обстоятельство, что «лоббистская атака» может быть проведена непосредственно в отношении президента Путина. Это, разумеется, повысит возможности реализации устремлений иностранных сырьевых концернов на территории России.

Однако, думается, иностранные корпорации в среднесрочной перспективе вынуждены будут довольствоваться ролью «младших партнеров» в отношениях с нефтяными компаниями, контролируемыми «силовиками». Последние вовсе не намерены слишком активно делиться собственностью с иностранными корпорациями. Но у них есть одна серьезная проблема — нехватка инвестиционных ресурсов. В России заканчиваются разработанные резервы нефти и газа, и остро встает необходимость разведки новых участков будущей добычи углеводородного сырья. Даже единому государственному нефтегазовому концерну в одиночку решить все эти вопросы практически невозможно — не хватит финансовых резервов. Так, согласно принятой в 2003 году «Энергетической стратегии России до 2020 года», оценочные инвестиционные потребности его отраслей на перспективу до 2020 г. составят:

• в газовой промышленности — до 180 млрд.$, в том числе около 75 млрд.$ на развитие добычи газа и более 80 млрд.$ — на транспортную систему;

• в нефтяной промышленности — около 150 млрд.$, в том числе более 10 млрд.$ — для развития нефтепереработки и свыше 20 млрд.$ — транспорта нефти и нефтепродуктов.

Поэтому создаваемой единой «силовой» государственной нефтегазовой корпорации придется допускать иностранные компании к работе с российскими недрами. Кроме того, они могут оказаться миноритарными акционерами будущего «Госнефтегаза». Скажем, немецкий Ruhrgas владеет 6,5 % акций «Газпрома», а ConocoPhillips — 7,59 % акций «ЛУКОЙЛа». При возможном вхождении «ЛУКОЙЛа» в «Газпром» ConocoPhillips также окажется миноритарием новой корпорации. Возможно появление в составе акционеров «большого» «Газпрома» китайских компаний. Однако западные ТНК и восточные концерны уже не смогут диктовать свою волю государству и «петербургским силовикам». Стратегические решения в отрасли будут приниматься без их участия. Они будут выполнять функции инвесторов, вкладывать средства в новые проекты, не получая при этом слишком большой собственности и политического влияния.

Самостоятельный статус в России может сохранить лишь ВР. Однако, если стремительно укрепляющийся «Газпром» будет предъявлять ТНК-ВР свои требования, последняя вынуждена будет уступить. Это все более наглядно видно по Ковыктинскому проекту.

Главным «двигателем» «силового» проекта является замглавы администрации президента Игорь Сечин, который отвечает за подготовку указов, распоряжений и поручений, что дает этому представителю «силовой коалиции» возможность «грамотно» знакомить Владимира Путина с «заслуживающими внимания» документами. Еще одной ключевой фигурой данного лагеря является руководитель ФСБ Николай Патрушев, остепени влияния которого свидетельствует хотя бы тот факт, что именно ему принадлежит идея наделить ФСБ полномочиями по контролю за процессом дальнейшей приватизации госсобственности. Также одним из наиболее приближенных к Путину «силовиков» считается помощник президента Виктор Иванов.

Успешно осуществив свою «программу-минимум» — «справедливое» перераспределение властных полномочий, «силовики» встали перед необходимостью выполнения второй части «реванша» — получение контроля над крупнейшими финансовыми потоками. Первичное проведение в жизнь этих планов носило характер позиционного противостояния. На сторону «силовиков», по разным причинам, встали достаточно мощные компании сырьевого сектора.

Так стремление «Газпрома» избежать процесса демонополизации нашло широкую поддержку у «силовиков». В 2001 году председателем правления газовой монополии стал Алексей Миллер. Под его руководством «Газпром» резко изменил курс своего развития. Публично участвуя в дебатах относительно реструктуризации компании, на практике ее менеджмент проводит диаметрально противоположную политику. Программа «возвращения активов» приводит к постепенному восстановлению контроля монополии над утраченными в эпоху Рэма Вяхирева производственными мощностями в газодобывающем и нефтехимическом комплексах. В период 2001–2003 годов в «лоно» материнской компании возвратились активы, переданные независимым производителям «голубого топлива». Апофеозом этой политики стали события вокруг НХК «Азот» и нефтехимического холдинга «СИБУР», развернувшиеся в период с 2002 по 2003 год при непосредственном и активном участии силовых структур в процессе переоформления прав собственности.

«Патронажем силовиков» сумела обзавестись и другая крупная государственная компания — «Роснефть». Причинами этого следует считать не только ориентированность «Роснефти» на государственную форму собственности, но и неудовлетворенность руководства компании приватизационным процессом 90-х годов, когда амбиции нарождающихся частных ВИНК зачастую удовлетворялись за счет «урезания» ее производственных мощностей. В середине 90-х годов из «Роснефти» были выделены все основные активы. В 1995 году она добывала всего 13,5 млн. тонн нефти. Значительная часть сбытовых предприятий, а также Краснодарский НПЗ, были выведены из структуры «Роснефти» во времена управления компанией Александром Путиловым и Юрием Беспаловым. Распад прекратился только после прихода в конце 1998 года Сергея Богданчикова. Команде Богданчикова удалось восстановить управляемость компании и вернуть часть выведенных активов, однако существенного роста производственных показателей не произошло. Рассчитывать на что-либо «Роснефть» могла лишь при условии кардинального пересмотра государственных приоритетов развития нефтегазового комплекса, а «идеологическая» платформа «силовиков» как раз предусматривала варианттакой переориентации.

Вошла в состав «силовой» коалиции и компания «Сургутнефтегаз». У Владимира Богданова не было серьезной поддержки во властных структурах, подконтрольных «старомосковской группировке», од нако он имел серьезные выходы на представителей «команды Путина». Более активно начать процесс взаимодействия с «силовиками» Богданова подвиг нарастающий интерес к активам «Сургута» со стороны других ВИНК. К началу 2003 года «Сибнефть», «ЮКОС» и ТНК уже не скрывали, что у них имеются далеко идущие планы по разделу «Сургутнефтегаза».

Наибольшие опасения у менеджмента компании вызывала возможность недружественного поглощения, путем консолидации крупного пакета акций «Сургута» и постепенного отстранения руководства компании от процесса принятия решений. Вследствие этого структуры, подконтрольные менеджменту «Сургутнефтегаза», были вынуждены держать «стратегический» финансовый резерв, потенциалом применения которого было в том числе и противодействие планам недружественных действий в отношении компании. К 2003 году величина этого резерва перевалила, по некоторым оценкам, за 4 млрд.$.

В таких условиях «Сургутнефтегаз» был вынужден минимизировать свои экспансионистские устремления. Впрочем, любые попытки компании выйти за пределы традиционного «ареала обитания» пресекались более маневренными и политически «прикрытыми» ВИНК (примером чему может служить ситуация вокруг Талаканского месторождения). В этой связи альянсе «силовым блоком» позволял существенно снизить риски «Сургутнефтегаза».

Первым свидетельством «правильной ориентации» компании Богданова стало предложение совместно с «Роснефтью» построить НПЗ о Приморске. Это выгодный проект, который позволит данным компаниям серьезно увеличить экспорт нефти и продуктов ее переработки. Впрочем, для окончательного снятия потенциальной угрозы руководство «Сургута» развернуло масштабную кампанию по консолидации своего акционерного капитала. Еще весной 2003 года Владимир Богданов заявлял о необходимости такой «скупки» и выделил на нее порядка $200 млн. Тогда данные действия имели своей заявленной целью защиту от попытки недружественного поглощения компании. Правда, ни одна из ВИНК впоследствии так и не признала своего интереса к акциям «Сургутнефтегаза». А в конце 2003 года финансовые документы компании подтвердили, что она вложила 600 млн. долларов в неизвестные активы. В отчетах они значились как направленные на неясные долгосрочные финансовые вложения.

Начиная с 2000 года все более отчетливо прослеживается дрейф в сторону «силового лагеря» и самой крупной нефтяной компании России — «ЛУКОЙЛа». Реструктуризация дочерних предприятий компании, начавшаяся в 2002 году, выявила существенные недостатки жесткой вертикальной схемы управления, практикуемой «ЛУКОЙЛом» еще с советских времен. Каждый из вице-президентов стремился к получению большей власти. В результате наиболее авторитетные представители управленческого аппарата покинули компанию. Жертвами внутренних склок стали Ралиф Сафин и Владислав Баженов. Первый ушел из компании в Совет Федерации, а второй был отправлен на пенсию. Вагит Алекперов понял, что реструктуризация может развалить его огромную империю, и пошел на беспрецедентный шаг. Он ввел должность вице-президента по внутреннему аудиту, которую занял проверенный «боец» Вагит Шарифов. Тем временем конкуренты предприняли ряд попыток воспользоваться противоречиями в «ЛУКОЙЛе» и получить контроль над его активами. Ситуация обострялась и тем обстоятельством, что у «ЛУКОЙЛа» не было серьезного властного прикрытия. Эта компания ранее опиралась на поддержку Министерства топлива и энергетики* Но его вес постепенно падал. В то же время шансы на получение прикрытия в лице «старомосковской группировки» были ничтожны. Однако варианты взаимодействия с «силовым» блоком также не представлялись для руководства нефтяной компании панацеей. «ЛУКОЙЛ» избрал выжидательную тактику, предполагавшую лавирование между центрами политического влияния страны. Мощное усиление позиций «силовиков» спровоцировало закономерную корреляцию курса «ЛУКОЙЛа» в направлении ихлагеря.

Оформив финансовую поддержку со стороны представителей части российского нефтегазового сообщества, «силовики» сформировали важный плацдарм для наступления на позиции неподконтрольных ВИНК. Все сырьевые компании России были разделены на две базовых категории (относительно степени влияния «силового блока» на их деятельность) — «хорошие» компании (контролируемые «силовиками») и «плохие» (находившиеся под контролем «старомосковских»).

Нефтегазовому комплексу, как наиболее динамично развивающемуся сегменту российской экономики, предстояло стать ареной крупномасштабных сражений между новой политической силой и сторонниками традиционного «старомосковского» лагеря, оформившего свое мощное присутствие в ТЭКе в период правления Бориса Ельцина. Однако обстановка в комплексе продолжала оставаться стабильной вплоть до середины 2003 года, что было обусловлено стремлением сторон к укреплению своих позиций в преддверии основного этапа «боевых действий».

«Силовики» считают, что вопрос заключается не столько в структуре российской экономики, сколько в проблеме эффективного собственника в нефтегазовом комплексе. «Силовики» не видят ничего плохого б ставке на ТЭК, но убеждены, что нужно серьезно изменить расклад сил в нефтегазовом секторе за счет усиления в нем роли государства, в том числе и в вопросе собственности на нефтедобывающие мощности. Однако непосредственное тотальное возвращение собственности в фонд государства невозможно, поскольку это вызовет крайне негативную реакцию на Западе, что поставит под угрозу реализацию внешнеполитических амбиций президента РФ. «Силовики» это осознают. Поэтому основой их позиций в отношении перспектив развития нефтегазового комплекса является доктрина «псевдокалитализма». Суть зтой доктрины сводится к следующему.

Во-первых, в структуре нефтегазового комплекса должно быть оформлено существенное присутствие государства, как мощного направляющего центра развития отрасли. С этой целью «силовики» предлагают создать «суперконцерн», способный обесгечивать стабилизационную роль в НГК и производящий достаточный объем продукции для поддержания высокого уровня энергетической безопасности страны.

Во-вторых, формальные права собственности на активы ТЭК могут быть соблюдены, но их основополагающее значение должно быть нивелировано путем переподчинения функций по их управлению системе бюрократического контроля госаппарата.

Крупные акционерные пакеты нефтяных компаний, включенных в круг стратегических интересов государства, должны быть искусственно размыты, для утраты реальных рычагов контроля со сторон ы частного капитала за действиями госаппарата. Таким образом, по мнению «силовиков», можно достичь эффекта прямого подчинения потенциала крупного бизнеса интересам государства. Эта теория является вольной «силовой» интерпретацией слов Владимира Пугина о «социальной ответственности бизнеса».

«Силовая» группировка выступает с позиций усиления роли государства в структуре недропользования. По мнению представителей этого центра влияния, итоги приватизации в НГК высвечивают крайне негативные аспекты частного регулирования в отрасли, что выражается в пренебрежении практикой бережной добычи сырья, позволяющей получить максимальный эффект от разработки месторождений, отказ от проведения консолидированной с государством политики транспорти ровки углеводородов. Эти негативные моменты могут быть устранены путем усиления государственного участия в нефтедобыче. Таким образом, программные заявления «силовиков» ставят под сомнение весь ход развития НГК с момента разрушения единой схемы управления отраслью СССР. Соответственно, «силовики» выступают с позиций прямой конфронтации с существующей системой недропользования частных ВИНК, что не может не беспокоить последних. Существуют все предпосылки для запуска тотального процесса передела собственности в НГК, однако многое будет зависеть оттого, насколько удачным будет «пилотный проект» насильственного отъема крупнейшей нефтяной компании — НК «ЮКОС» — у ее нынешних акционеров.

В то же время одной из наиболее интересных задач, стоящих на повестке дня «силового» блока, является реанимация идей создания крупного государственного нефтедобывающего концерна. Такой вариант развития ситуации интересен «силовикам» исключительно с политической точки зрения — так им кажется проще контролировать денежные потоки. Однако объединение может снизить и без того невысокую эффективность государственного сектора отрасли.

Еще одной важной составляющей позиций «силовиков» в отношении перспектив развития НГК является их перманентное стремление не допустить проникновения частного капитала в систему регулирования транспортных мощностей. Именно представители «силового» блока показали себя как наиболее убежденные противники любых новаций в транспортной сфере. Благодаря им был фактически «заморожен» проект строительства МТС, а также вариант Восточного трубопровода «Ангарск — Дацин», предполагавшие активное участие частного капитала в процедуре строительства и эксплуатации новых транспортных артерий.

Сточки зрения «силовиков», экономически более обоснованы проекты Восточного нефтепровода, имеющие конечной точкой порт Находка. Такое положение будет способствовать диверсификации маршрутов поставки отечественных энергоносителей на весь Азиатско-Тихоокеанский регион. А также станет важной предпосылкой для успешной реализации программы комплексной разработки сырьевого потенциала Восточной Сибири, над которой работают лояльные «силовикам» компании.

С момента активизации действий «силовиков» в направлении пересмотра итогов приватизации в НГК их позиции относительно планов усиления налоговой нагрузки на нефтедобывающую отрасль несколько видоизменились. Если первичные заявления представителей этой группировки предусматривали мощнейшее увеличение налоговых поступлений от деятельности нефтекомпаний, то по мере получения под свой контроль все большего количества нефтедобывающих активов, лозунги усиления фискальной нагрузки стали звучать менее радикально. В то же время лавину программных заявлений о необходимости ревизии налоговых отношений государства и сырьевого сектора, звучащих из других сегментов политического спектра, уже трудно остановить. Правда, под контролем «силового блока» находится один из важнейших инструментов принятия законов — Госдума. Однако использовать данный ресурс против изменения налогового законодательства уже невозможно. В конце концов, сам президент публично выразил свое согласие с необходимостью изъятия «сверхдоходов» у представителей сырьевого бизнеса.

Таким образом, «силовики» стоят перед необходимостью поиска компромиссного решения по вопросам налогового регулирования деятельности сырьевого сектора. Скорее всего будет задействован вариант, предусматривающий увеличение фискального бремени на все активы НГК, лоббируемый «либералами», однако мощная часть полученных от этого процесса средств будет перенаправлена на нужды силовых министерств. Такое развитие событий будет взаимовыгодным. «Силовики» смогут сохранить под своим контролем существенную часть финансовых потоков отрасли, а «либералы» получат возможность реализовать свои экономические взгляды на развитие НГК России.

Традиционная система государственного управления в России всегда характеризовалась строгой иерархичностью. Сигналы регулирования базовых секторов жизни государства и общества на протяжении всей истории страны неизменно исходили «сверху». Даже в периоды крайней дестабилизации этой модели система могла стать управляемой при наличии единой программы действий в «верхах». Однако в современной России политическая власть распылена между представителями различных групп интересов. Политический проект «силовиков» предполагает возврат к традиционной иерархической модели власти под лозунгом «укрепления государства». Однако «цементирование» политико-административной системы таит опасности для президента Путина.

Во-первых, отсутствие оппозиции в структуре государственной власти страны автоматически увеличивает ответственность президента за ошибки в процессе регулирования экономической жизни государства и общества. Поскольку показатели экономического роста России во многом зависят от конъюнктуры мировых цен на нефть, то опасность срыва «силовой» концепции развития страны довольно реальна. Обрушение цен на нефть способно замедлить или вообще остановить процесс заявленного становления России в роги экономически сильного субъекта на международной арене. Это больно ударит непосредственно по имиджу Владимира Путина, если он не сможет вовремя «назначить виновного» за провал экономической политики.

Во-вторых, чем более мощным будет представительство пропутинской «силовой» коалиции на всех уровнях системы госрегулирования, тем более зависимым от своей «свиты» будет становиться сам президент. Более того, такая ситуация теоретически может привести не только к увеличению степени зависимости Путина от своего окружения, но и к смещению центра политического веса на «общекоалиционный» уровень.

Владимир Путин выбрал традиционную для себя модель сохранения системного баланса представительства различных номенклатурно-политических течений в системе государственного управления. Назначение на пост председателя правительства РФ Михаила Фрадкова лишний раз подтвердило приверженность президента политике балансирования между основными элитными группами.

Главные задачи правительства Фрадкова в контексте интересов НГК — это: создание условий для запуска структурных сдвигов в российской экономике; отказ от ставки на сырьевой экспорт; создание конкурентных сегментов в монопольных секторах.

Путинский модернизационный проект готовился сразу в нескольких структурах. Это, прежде всего, Администрация президента, где работала группа Игоря Шувалова по борьбе с бедностью и удвоению ВВП, а также Центр стратегических разработок Германа Грефа. Эти разработки имеют во многом схожую направленность: государство должно не столько вмешиваться напрямую в экономику, сколько формировать внятные и разумные условия игры для частного бизнеса и следить за их выполнением. Ключевым фактором становится повышение инвестиционной привлекательности российской экономики и рост частных капиталовложений в отрасли, «отбираемые» самим рынком. Выполнение этих задач требовало создания в Кабинете сильного финансово-макроэкономического блока, во главе с либерально ориентированными чиновниками, В этой связи показательно, что единственным вице-премьером в Кабинете стал Александр Жуков. Ведомства А. Кудрина и Г. Грефа существенно расширили объемы своих полномочий.

В то же время «либералы» не получили полный контроль над деятельностью Кабинета в экономической сфере. Видимо, Путин склонен делать ставку на некоторый синтез либеральных идей с кейнсианским курсом «силовиков». Это связано, в частности, с тем, что экономические воззрения президента носят либеральный характер, чего нельзя сказать о его политических взглядах.

Картина нефтегазового комплекса в период 2004–2008 годов изменится. Негативное отношение в обществе к итогам приватизации будет подобно «дамоклову мечу» висеть над головой нефтяников. Крупный бизнес должен принять новые правила игры, продиктованные властью. Гарантии спокойного развития отдельной компании могут быть предоставлены лишь в случае публичного отказа ее руководства от политических амбиций, поддержки «генеральной линии» президента и лояльной налоговой политики. В противном же случае к непокорным компаниям может быть применен весь спектр репрессивного аппарата государства, противостоять которому частный капитал, каким бы крупным он ни был, не сможет.

В отсутствие традиционного «старомосковского» центра влияния в НГК, перспективы его развития будут зависеть от новой «биполярной» административно-политической системы. В этой связи ключевым вопросом оформления позиций государственного регулирования НГК будет вопрос о том, насколько сильно сможет «либеральный» блок «разбавить» концепцию «силового псевдокапитализма». Владимир Путин не допустит чрезмерного усиления «силовиков», следовательно, крайние варианты национализации нефтегазовой отрасли можно отбросить. Реальное распределение позиций в НГК будет зависеть от того, каким образом Владимир Путин решит обеспечить баланс представительства политических группировок. Соответственно, в распоряжении президента есть как минимум два сценария дальнейших действий в области развития НГК.

Он заключается в использовании схемы равного представительства обеих команд как в структуре НГК, так и в системе политической власти России. Процесс осуществления контроля над развитием нефтегазового сектора будет иметь вид компромиссного регулирования. «Силовики» получат непосредственные рычаги управления государственными активами, которые будут объединены в единую структуру. Потенциал этой структуры будет составлять 15–25 % от суммарного уровня нефтедобычи в стране. В то же время выработка концепции развития НГК будет находиться в ведении «либерального» лагеря, благодаря чему он сможет оказывать существенное влияние на позиции «силового блока». Процесс развития частных ВИНК будет корректироваться согласно макроэкономическим устремлениям «либералов», но под пристальным фискальным контролем «силовиков». Иностранные инвесторы будут допущены в структуру российской нефтедобычи для обеспечения международной поддержки новой схемы функционирования российского сырьевого сектора, однако условия их функционирования будут жестко регламентированы со стороны «силовых» ведомств и привязаны к системе национального недропользования.

Смысл этого варианта сохранения баланса в государственной системе страны заключается в использовании метода разделения властных и финансовых потенциалов: «либералы» получают широкое представительство в системе госаппарата при ослаблении функций непосредственного контроля за развитием НГК. «Силовики», напротив, усиливают свои позиции на «местном» уровне при ослаблении своего влияния в системе административного регулирования. Таким образом, реализуется модель мощнейшего участия государственного сектора в системе нефтегазового комплекса, путем образования «суперконцерна», контролирующего от 25 до 50 % суммарной нефтедобычи отрасли. Оставшиеся частные ВИНК вынуждены будут принять условия «вассального» подчинения «силовикам», а степень участия иностранных инвесторов будет минимизирована. В то же время мощные административные ресурсы «либералов» позволят им играть направляющую роль в процессе определения государственной доктрины развития нефтегазовой отрасли, которой будут подчиняться сторонники «силового» лагеря.

Если президенту не удастся удержать баланс между элитами, то «силовики» имеют реальные шансы взять под свой контроль практически весь НГК. «Силовой» сценарий предусматривает максимально возможное усиление государственного сектора в структуре нефтегазового комплекса. Совокупный потенциал нефтедобычи нового государственного «суперконцерна» может составить от 50 до 75 %. «Либеральному лагерю» останутся функции определения лишь общего вектора развития отрасли, который, впрочем, будет существенно корректироваться с учетом интересов подконтрольного «силовикам» «суперконцерна». Крупные частные ВИНК в подавляющем большинстве будут поглощены государственной нефтяной компанией, а роль иностранных инвесторов будет уменьшаться.

Таким образом, базовым сценарием развития НГК можно все же признать создание единой нефтегазовой корпорации, которую условно можно назвать «Госнефтегазом». Этот процесс «силовикам» важно завершить к 2008 году — сроку окончания президентских полномочий Путина.» Поэтому для Игоря Сечина и его «соратников» принципиальным вопросом становится проблема преемственности власти, они понимают, что если президентом станет нелояльный их номенклатурно-политической группировке человек, то вся схема перехвата контроля за нефтегазовым комплексом может рухнуть. Как он и сумели отнять собственность у «ельцинских олигархов», так и новая политическая элита сделает с ними тоже самое. Поэтому главное — реализовать нужный для них проект «Преемник». Это становится ключевым моментом их плана. После этого они вполне смогут не только нарастить свое присутствие в экономике, но и прекратить «сожительство» в аппаратном поле с «петербургскими либералами», гарантией выживания которых сегодня является лишь Владимир Путин. Однако и действующий президент вынужден искать свое место в будущей России — если, конечно, не рассматривать вариант третьего срока. В таком случае нельзя исключать, что Путин может пересесть из президентского кресла в кресло руководителя или председателя совета директоров «Госнефтегаза» — компании, которая будет контролировать практически весь нефтегазовый комплекс России. Президентом же страны станет креатура «силовой» элиты, что позволит «силовикам» завершить свой великий «нефтегазовый проект». В итоге отрасль замкнет цикл своего развития, пройдя путь от приватизации к национализации основных активов.