Русский калибр (сборник)

Пролог

Я сидел в очередном «самом старом» баре Амстердама и занимался спортом. В дословном переводе с голландского упражнение называлось «удар по башке» и заключалось в следующем: заказываешь пару порций местного джина, бокал пива и употребляешь всё это единовременно. Чуть окультуренный вариант «ерша», типично голландский способ времяпрепровождения. К джину я взял бельгийское «белое» пиво, последний писк местной моды, действительно почти бесцветное. Процесс шёл более чем успешно. Когда телефон бодро «урезал» марш Консульской гвардии, я уже всерьёз начинал высматривать в зале толстенькую девчушку в форменном передничке, чтобы ещё разок повторить заказ.

Поставив бокал на вековой выдержки стол, я со вздохом вытащил из кармана трубку. Один из моих «топтунов». Шустрый юноша с умными глазами. Вежливо поздоровавшись, он торопливо выпалил на едином дыхании:

– Месье, я его засёк.

– Где?

– Отель на Damstraat, 22. Он вошёл туда минуту назад.

– Вы не ошиблись?

– Нет, я вёл его от Ратушной площади. Это точно он.

– Хорошо. Ждите. Подумайте пока, как будете тратить премию.

«Топотун» довольно хрюкнул и отключился. В каждой шутке есть лишь доля шутки, парень понял. Моё настроение стремительно улучшалось: гонка за Роже Анье, любителем сомнительных сделок с мафией, уже порядком меня доставшая, подходила к концу.

Быстро связавшись с остальными, сообщил им координаты и время сбора. Все оказались неподалёку, сам я мог добраться до Damstraat минут за десять. Свою «сбрую» я всё время таскал на себе, вместе с кучей бумаг, разрешающих ношение как минимум половины имеющегося в наличие арсенала. Так что, оказавшись рядом с небольшим отельчиком, носящим какое-то пивное название, я был вполне готов к любым неожиданностям. Впрочем, Весёлые Боги за мной присматривали. Всё шло в штатном режиме, наш сплочённый коллектив собирался буквально на глазах. Последним подъехал на такси Луи.

Оставив одного бойца у входа, второго я отправил на параллельную улицу – наблюдать и прикрывать. А затем мы – я, Луи и Таня – вошли в отель. Холл пустовал. Быстро сунув портье фотографию Роже, я слепил на физиономии «улыбку номер три», максимально мерзкую из всех заранее отрепетированных. Девушка в красном жакете оказалась на редкость понятливой и, не отрывая взгляда от пистолета с глушителем в Таниной руке, молча указала дрожащим пальцем пустой крючок на доске для ключей. «Двадцать один». Очко. Казино начинает и выигрывает.

Кивнув Луи в сторону лестницы, я обернулся к Тане. Короткая борьба взглядов. Чуть помедлив, она недовольно прикусила губу и, прикрывая «Беретту» полой куртки, направилась к дивану, стоявшему в центре холла. О’кей, граница на замке. Вот теперь можно догонять француза.

Коридор второго этажа покрыт мягкой дорожкой, она заглушает наши шаги, и без того тихие и осторожные. Идём вдоль дверей. Пятнадцать, семнадцать, девятнадцать… вот он. Луи замирает слева от номера, я – справа. Прислушиваемся. Изнутри слышится журчание воды, работает телевизор. В прошлый раз Роже тоже смотрел телевизор. Маньяк какой-то.

Показываю Луи три пальца. Он кивает. Молодец. Отрывается от стены, удобнее перехватывает револьвер обеими руками. Слежу за его губами. Вот они начинают беззвучно шевелиться. «Один, два… три!» – мощным ударом ноги он выбивает замок и, целясь, падает на одно колено. Бросок – я внутри. Слева ванная, смуглый усач поворачивает намыленную физиономию – не тот. Левой рукой, основанием ладони коротко бью его снизу вверх по носу. Обычно при этом кость оказывается внутри черепа. Повезёт – выживет. Длинный шаг вперёд – из кресла ошалевшими от страха глазами на меня смотрит Роже. Боковым ударом ноги сшибаю его вместе с креслом на пол. Ломая зубы, засовываю глушитель в рот, левой рукой шарю у него под пиджаком, выдёргивая из плечевой кобуры пистолет. Лёгкое касание, и месье теряет всякую связь с реальностью. Всё? Всё. Согласно заключенному между мной и отцом соглашению, Роже – труп. А то, что он всё ещё дышит, – простое недоразумение.

– Обыщи его, – бросаю входящему в комнату Луи и, чувствуя невесть откуда нахлынувшую слабость, тяжело отхожу к окну. Радостное возбуждение, переполнявшее меня всего полчаса назад, исчезло без следа. Вода в канале всё так же тиха, спокойна, неподвижна. Прогуливаясь, мимо идут люди, не знающие, да и не желающие знать никакого Роже Анье. Завидую им. Вдруг и остро. Им не нужно его убивать. А мне? Мне – нужно?

Из коридора слышатся быстрые, лёгкие шаги. Оборачиваюсь. Таня. На миг наши глаза встречаются, потом она отворачивается. Долго смотрит на неподвижно лежащего импресарио и на Луи, присевшего рядом. Тишина становится звенящей.

– Вызывай голландцев, Таня. Мы закончили.

Словно не я это произнёс. В глазах Луи – удивлённый всплеск. Недоумение. Нет, он не ослышался. Я умываю руки.

Таня молча кивает, соглашаясь, и уходит. Я смотрю сквозь стекло вниз, на канал. Мысли вяло тянутся куда-то вперёд… или назад, уже непонятно.

«Пусть. Пусть всё будет так. Сделки, планы, договорённости… я устал, всё это уже обрыдло и лает. Не хочу. Они заберут Роже, будет следствие, суд и вся эта возня, все эти боссы, доны, сэры, пэры утрутся рваной панамкой. Они это заслужили. Да…»

Выстрел. Оборачиваюсь, выхватывая пистолет. Замираю. Луи аккуратно опускает на пол руку Роже с зажатым в ней револьвером. Вокруг головы лежащего расплывается пятно крови, в виске зияет дыра. Француз, вытянув руку в успокаивающем жесте, переводит взгляд с моего окаменевшего лица на ствол пистолета, направленный в его сторону. Но спокоен. Улыбка, правда, неуверенная.

– Насколько я понимаю, месье Дюпре, инструкции нам давали одни и те же люди. Конечно, я поторопился, но вы…

Он ловит мой взгляд, брошенный на револьвер в руке Анье. Улыбка становится шире.

– Всё в порядке, это его ствол, он «чистый»…

Луи продолжает улыбаться, когда пуля пробивает его лоб. Мой пистолет – тоже «чистый». Да и алиби будет железобетонным. Вхожу в ванную и вкладываю его в руку лежащего там усача. Возвращаюсь к окну и долго смотрю вниз, на тёмную воду, не обращая внимания на топот многих ног за спиной.

Поздний вечер. В углу невнятно курлычет телевизор, на экране что-то мелькает. Кусочки жизни. Пурга. Муть.

Мы с Таней сидим в моём номере и с мрачной сосредоточенностью, бокал за бокалом, убираем уже вторую бутылку «Johnnie Walker». Результат равен нулю. Всё бессмысленно. Опьянение не приходит. Организм перевозбуждён и отказывается реагировать на все внешние раздражители. Может быть, потом. Позже.

Я рассказал ей всё. От начала и до конца. Наверное, зря, но носить в себе эту кучу дерьма больше не было сил. Факт предательства Луи она приняла сразу, не обсуждая и не опровергая. Видимо, были тому причины. О нас, о наших с ней отношениях, я не говорил. Не мог. Всё равно не получилось бы. Внутри меня, на месте, положенном душе, проехал танк, прошагала рота солдат, напалм жгли, ноги вытирали. Словно отмерло всё.

– Почему ты ушёл из «конторы»? И почему – в театр? – спрашивает Таня.

Почему? Почему… добрая память, приятные воспоминания. Моя группа, двенадцать человек, получила приказ: проникнуть в здание бакинского комитета ГБ и уничтожить несколько сейфов с документами. Не вскрывая. В Баку тогда шли армянские погромы, озверелые боевики стаями носились по улицам, шалея от вкуса крови. Мы выполнили задачу. Тихо, не вступая в боестолкновения, отошли на заранее оговорённую точку за городом, откуда нас должен был забрать вертолёт армейцев. Это – работа, это ей можно объяснить. Она поймёт.

Но как объяснить то, что вместо «вертушки» нас ждали пристрелявшие площадку боевики, с пулемётами и огнемётом, в считаные секунды положившие всю группу? Потом они сложили из трупов пирамиду, облили бензином и подожгли, радостно крича и приплясывая. Меня зацепило осколком гранаты. Тупой удар в голову, и – темнота. Потерявший сознание, залитый кровью, я оказался в самом низу. Как передать запах горящей человеческой плоти, как показать ей тела моих товарищей, спасших меня уже после своей смерти? Люди плохо горят, я остался жив. Прятался, теряя сознание от боли. Спасли вошедшие в Баку войска.

Вернувшись в Москву, я потребовал провести расследование. Провели. Мне была названа фамилия генерала, приказавшего не высылать вертолёт. Его должны были судить.

Но как объяснить Тане, что «осужденный» генерал в порядке наказания уехал в Калифорнию и до сих пор живёт там, в собственном трёхэтажном доме с бассейном? Как?!

Что-то хрустнуло, руку обожгло острой болью. Опустил глаза – ладонь в крови, на ковре – осколки безнадёжно пустого, раздавленного бокала. Черт, нужно выпить, упиться, уйти в никуда! Нет у меня слов, чтобы всё это объяснить!

– Не говори ничего, – голос Тани прозвучал глухо, откуда-то издалека. Потом я ощутил её прикосновение. Потом – горячие губы. Обнял, прижал к себе, пытаясь удержать, не выпустить из объятий, и всё вокруг понеслось, закружилось в терпком, завораживающем безумии.

Проснулся я от одиночества. В кровати, в номере – не было никого. Машинально, на одних рефлексах, побрёл в ванную. Искать Таню было бесполезно, я знал. Она поступила так же, как и я, – ушла. Не из моего номера. Из моей жизни.

Всё, всё не так. Всё, что я делал, как думал, чем жил. Без особых на то причин ворвался в чужой, отлаженный мир и перевернул в нём всё с ног на голову. Без цели, без смысла. Надо мной летали слоны, а я увлечённо гонялся за сусликами. И вот, догнал одного из них. Зачем?

Решение оформилось, когда я стоял под душем. Вытерся, оделся, заказал завтрак. Закурив, сел на кровать, задумался. Да нет, всё правильно, иначе я не смогу. Набрал номер отца. Личный. Но трубку взял его референт, Филипп. Весёлые Боги, ну почему ты такой умный, папа?!

– Доброе утро, Филипп.

– Здравствуйте, месье Андре.

– Отец… он уже знает о вчерашнем?

– Э-э-э… думаю, что… да.

– Я хочу с ним поговорить.

– Это невозможно. Через двадцать минут у него встреча с президентом. Его запрещено беспокоить.

– Хорошо. Передайте ему, Филипп, что я возвращаюсь в Россию.

– Да, но… он знает. По его распоряжению на ваше имя вчера были забронированы билеты на все рейсы из Амстердама, вылетающие сегодня в Москву и Санкт-Петербург.

Счастливого пути, месье Андре.

Короткие гудки в трубке. «Принцип казино» в очередной раз прокатился по моей жизни, сминая в прах все иллюзии. Ты можешь играть или не играть, выигрывать или проигрывать. Это не важно. Важно то, что казино выигрывает – всегда.

Короткий, без замаха, бросок. Удар об стену. Телефонные брызги.

Весёлые Боги, как же я устал…