Русское фэнтези на границе с детективом: трансформации жанра

Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, Екатеринбург

Жанр фэнтези на русской почве существует около двадцати лет. За это время не только сформировался «золотой фонд» отечественного фэнтези, но и наметились тенденции дальнейшего развития этого жанра.

Отечественное фэнтези изначально вторично по отношению к западноевропейскому жанру. М. Эпштейн подчеркивал, что свойство вторичности — «усиливать черты подлинника, поскольку он берется не как часть более обширной и сложной действительности, где он сплетен со многими другими явлениями, а как вырванный из контекста знак самого себя» [1, с. 89]. Фэнтези, тесно связанное в западноевропейской культуре с эпосом и германо-скандинавской мифологией, на русской почве оказалось лишенным корней и превратилось в «знак самого себя». Мы предлагаем следующее определение фэнтези — игровой жанр фантастической литературы, появившийся в первой половине ХХ века, ориентированный на «явный вымысел», опирающийся на традиции сказки и рыцарского романа, моделирующий новый миф о борьбе Хаоса и Космоса и выполняющий эскапистскую функцию [2, с. 3].

Сказочно-мифологическое наследие фэнтези отражается в проблематике и экстенсивности воспроизведения художественного мира. Как правило, фэнтези-произведения описывают некий созданный авторским воображением мир, при этом подробно прорабатывается момент творения мира, верования и расы. Также характерны для фэнтези эпическая широта, ориентация на воспроизведение структуры мифов (например, космогонических) и введение постоянных версий героев (как в волшебной сказке).

К началу XXI века наметились и национальные особенности фэнтези: во-первых, изменение иерархической структуры персонажей европейского фэнтези таким образом, что могущественнее всех прочих живых существ становится человек; во-вторых, сам жанр начал утрачивать «чистоту», объединяясь, сливаясь с другими разработанными жанрами массовой литературы. В итоге появились такие гибридные формы, как «женское фэнтези», техно-фэнтези и детективное фэнтези. На последнем нам хотелось бы остановиться подробнее.

В отличие от фэнтези, появившегося в европейской литературе в первой трети ХХ века, детектив имеет длинную литературную историю. Отцом детектива считается Э.А. По. («Убийство на улице Морг», «Похищенное письмо»). Расцвет классического детектива относится к 1920-1960-м гг. [3, с. 56]. На сегодняшний день детектив относится к жанрам массовой литературы.

В то же время исследователи отмечают, что детективная проза внутри себя неоднородна.

Н. Кириленко подчеркивает, что «понятия детектив и классический детектив не тождественны» [4, с. 8]. Определяя особенности «классического детектива», исследователь уточняет, что «помимо рациональности метода расследования, исключающего действие потусторонних сил, и обязательных логических рассуждений с выводами, имеющими принципиальное значение для результатов расследования, в данном жанре особо значима роль игры, проявляющейся в состязании между преступником и сыщиком, переодеваниях, подменах, ловушках, шуточных диалогах и т. д.» [4, с. 9]. Соответственно, в этой статье мы будем опираться на вышеприведенное определение классического детектива, выступающего как жанр-образец для всех остальных вариантов криминальной прозы.

Основой любого детектива является тайна, которую необходимо раскрыть, а главными героями — сыщик, обладающий особым логическим талантом, и преступник. «Сюжет представляет собой процесс расследования, то есть разгадки основной сюжетной тайны» [3, с. 55]. А. Вулис уточнял, что детективу как жанру, свойственна «проницающая тенденция»: «время от времени его элементы вторгаются в серьезную прозу, организуя согласно своим сюжетным законам более или менее обширные структуры — от эпизода до произведения» [5, с. 247]. Исследователь, однако, утверждал, что подобная ситуация, как правило, «разрешается ассимиляцией детективного начала, погашением его приключенческого пафоса» [5, с. 247]. Следует признать, что для современной литературной ситуации этот тезис не вполне оправдан. М.А. Черняк подчеркивает, что «современный отечественный детектив внутренне неоднороден» [6, с. 41]. На сегодняшний день существуют дамские детективы, иронические детективы, «уютные детективы», черные детективы, бандитские детективы и т. д. Можно говорить и о появлении фэнтези-детектива, строящегося на объединении стереотипов, характерных для этих двух жанров.

На наш взгляд, существующие фэнтези-детективы можно разделить на два типа: к первому будут относиться те тексты, действие которых происходит в ином/магическом мире; ко второму относятся романы, достаточно часто обозначаемые как «городское фэнтези», то есть действие в них происходит в хорошо знакомом читателям городе (чаще всего это Москва). Важно отметить, что «городское фэнтези» обычно строится на некоем двоемирии: в одном городе существуют обыватели и Иные, но первые практически лишены возможности войти в контакт со вторыми, хотя и могут использоваться как пешки в их игре. Первый тип текстов мы предлагаем называть «фэнтезийным детективом» или «волшебным детективом», поскольку не последнюю роль в нем играет именно магия. В то же время для второго типа текстов возможно сохранить уже имеющееся название — «городское фэнтези».

Выделенные два типа фэнтези-детективов обусловливают и особенности развития в них сюжетов. Прежде всего необходимо отметить, что сама структура детектива вносит коррективы в построение классического фэнтезийного сюжета. Повествование распадается на отдельные новеллы, чаще всего рассказывающие о раскрытии очередного дела и объединенные фигурами главных героев. Особенно ярко подобная повествовательная структура прослеживается в цикле книг о Максе Фрае. Аналогичная структура наблюдается и в романе К. Измайловой «Случай из практики». В то же время встречаются и тексты, фабулы которых построены на раскрытии одного преступления. К таковым можно отнести романы А. Белянина из цикла «Тайный сыск царя Гороха».

«Городское фэнтези» устроено несколько иначе. Если для волшебного детектива характерна более классическая структура: главный герой — сыщик, раскрывающий преступления, угрожающие благополучию отдельного человека или даже государства, то в «городском фэнтези» детективная составляющая строится на столкновении магического и профанного, а раскрытие преступления одновременно позволяет сохранить равновесие в этих двух мирах. В «городском фэнтези» одно преступление чаще всего становится темой одного романа.

Рассмотрим, как фэнтези встраивается в форму детективного повествования.

Большинство литературоведов и литературных критиков, задававшихся вопросом о возможности соединения фантастики и детектива в одном произведении, относятся к этой идее весьма скептично. Так, А. Генис, размышляя о детективе, приходит к выводу, что этот жанр прямо противоположен фантастике: «Детектив имеет дело с конечным процессом; общий набор версий включает и правильную — здесь всегда есть виновник, он же преступник. Фантастика стоит перед беспричинным миром, в котором вместо реальностей одни мнимости» [7]. Исследователь Е.Ю. Козьмина признает возможность соединения детектива и фантастики, но подчеркивает, что это достаточно редкое явление. «…Детективов в фантастическом мире немного. Вероятно, это связано с тем, что каноны классического детектива довольно устойчивы, и их неумеренное варьирование грозит нарушить модель жанра. Любой детектив тяготеет к классическому варианту, и фантастический — не исключение» [8, с. 106], - утверждает литературовед.

Однако современный литературный рынок, анализ которого провел в своей статье критик Б. Невский, показывает, что российские авторы достаточно часто, хотя и не всегда успешно пытаются включить детективную схему в фантастическое повествование. При этом критик уточняет, что детективная схема в текстах часто не стоит во главе угла. Среди примеров отечественных фантастических детективов Б. Невский называет циклы «Лабиринты Ехо» Макса Фрая, «Евразийская симфония» Хольма Ван Зайчика, «Свод Равновесия» Александра Зорича. «В истории о деятельности спецслужб можно записать также «Дозоры» Сергея Лукьяненко, некоторые книги Вадима Панова о Тайном Городе и Анклавах, роман Алексея Пехова «Под знаком мантикоры», — пишет критик. — Есть еще детективно-героическое фэнтези Андрея Легостаева «Замок Пятнистой Розы», нуар-боевик Романа Буревого «Сыщик», фэнтези-триллер Максима Димова «Трон» и многочисленные «иронические детективы» — «Ахтимаг» Михаила Бабкина, «Тайный сыск царя Гороха» Андрея Белянина, «Дракон-детектив» Александра Дихнова, «Рабин Гут» Арсения Лютого..» [9]. Как видно из приведенного списка, рынок фантастических детективов достаточно обширен.

В данной статье нам хотелось бы рассмотреть произведения, иллюстрирующие возможности соединения фэнтези и детектива: три волшебных детектива (романы «Случай из практики» К. Измайловой, «Тайный сыск царя Гороха» А. Белянина, а также цикл повестей «Чужак» М. Фрая) и три текста «городского фэнтези» («Командор войны» В. Панова, а также «Дневной дозор» и «Ночной дозор» С. Лукьяненко). Выбор данных текстов обусловлен их художественными особенностями: каждый из приведенных текстов представляет вариант соединения жанров в рамках ранее выделенных типов фэнтези-детективов.

Начнем с произведения А. Белянина «Тайный сыск царя Гороха». Подмосковный полицейский Никита попадает в сказочное царство, где становится сыскным воеводой. Младший лейтенант милиции должен отыскать волшебный перстень, украденный у царя, а также сундук денег. Поиски перстня способствуют раскрытию заговора, устроенного Кощеем Бессмертным и шамаханами. В основе сюжета, таким образом, лежит раскрытие преступления.

Никита выстраивает расследование по всем канонам классического детектива: он допрашивает подозреваемых, проводит обыски, ищет улики. В расследовании милиционеру помогают Баба Яга и деревенский парень Митяй.

В своей статье Е. Ю. Козьмина делает интересное наблюдение над структурой фантастического детектива: она отмечает, что в нем «всегда есть дополнительная возможность (кроме собственно расследования) раскрыть тайну» [8, с. 104]. Чаще всего в фантастическом детективе преступление может быть раскрыто с помощью магии. Однако в романе Белянина доля волшебного не велика: «Наличие элементов колдовства еще доказать надо. Наша с тобой задача — следовать фактам. Факты — штука серьезная, бескомпромиссная, и с ними не поспоришь. А колдовство… Знал бы ты, какие суммы исчезали в наших финансовых пирамидах без всякой магии… Будем действовать по правилам» [10, с. 18], - учит своего помощника главный герой. Наоборот, можно говорить о том, что расследование строится только на дедуктивном методе самого Никиты. Приведём пример:

Таким образом, роман Белянина, по сути, представляет собой классический детектив, но перенесенный в фэнтезийный антураж, стилизованный под сказку. В романе присутствует сыщик — милиционер Никита, за выдвижение ложных версий «отвечает» его помощник Митяй, советчиком-ассистентом выступает Баба Яга, а преступниками — Кощей Бессмертный и его шамаханы. Завершается роман раскрытием преступления.

Иной пример соединения детектива и фэнтези представляет роман К. Измайловой «Случай из практики». В центре повествования находится независимый судебный маг Флоссия Нарен. Роман составляет несколько новелл, построенных по следующей сюжетной схеме: детектив получает заказ-головоломку, которую успешно решает. В итоге все дела складываются в одно глобальное расследование — поиск сумасшедшего мага. Важно отметить, что решающую роль в раскрытии преступлений играет не магический дар главной героини, а ее навык сопоставлять факты и обращать внимание на случайные детали: «Слушайте внимательно — вскрыт, а не открыт, — усмехнулась я, снова проводя кончиками пальцев по дверце сейфа. — Опытный вор, конечно, может вскрыть сейф так, что следов не останется, но это не наш случай. Видите ли, господин Орес, тут было использовано некое заклинание, у нас, магов, именуемое «отмычкой». Они бывают разными: например, подходящими к данному конкретному сейфу…» [11, с. 52].

Отметим, что в образе Флоссии есть некоторые черты, напоминающие самого знаменитого, наверное, сыщика всех времен Шерлока Холмса: она курит трубку и без курения не может погрузиться в мысли («Это не тупик, это замкнутый круг какой-то», — мрачно подумала я, раскуривая почти погасшую трубку. Дым и так уже плавал в моем кабинете плотными клубами, но меня это не волновало» [12, с. 458]), ради раскрытия преступления она готова нарушать законы. Кроме того, работа судебного мага часто требует скрытности. Чтобы разгадать загадку, героине требуется перевоплощаться то в торговку, то в домашнюю учительницу («Что ж, маскарад, так маскарад. Не то чтобы я очень любила переодеваться, но в моем деле без этого никуда, так что пришлось учиться делать это как следует. Значит, домашняя учительница…» [12, с. 340]). При Флоссии находится помощник — лейтенант королевской гвардии Лауринь, который может быть отождествлен с доктором Ватсоном. Он так же уступает Флоссии в остроте ума, хотя постепенно учится ее методам, и представляет точку зрения «обычного человека», то есть не мага:

«На меня невесть с чего напало желание проверить способности лейтенанта к логическому мышлению, и я спросила: — Как по-вашему, этот камень — какая часть постройки? <…> — Скорее всего, это кусок стены, — сказал он наконец. Я заметила, что, отвечая на подобного рода вопросы, Лауринь собирается, как примерный ученик перед учителем, и перестает путаться и сбиваться…. Да, мой лейтенант совсем не так глуп, как может показаться на первый взгляд. И розовый эрс он вычислил, и на кое-какие идеи способен» [12, с. 238]; «Я с любопытством посмотрела на Лауриня. Неужели от частого общения со мной в этой непутевой голове завелись какие-то полезные мысли? Забавно!…» [12, с. 407].

Можно отметить в романе К. Измайловой и влияние уже российской версии детектива, а именно криминально-розовой мелодрамы [13]. В ходе расследования преступлений между Флоссией и ее помощником завязывается роман. Однако любовная линия не выходит на первый план в этом произведении, хотя и играет достаточно важную роль, в первую очередь через нее раскрывается изменение характеров героев в результате пережитых приключений: Флоссия признается в любви к своему помощнику («… я наклонилась, прижимаясь щекой к его щеке, и сказала страшную глупость: «Я так или иначе вас переживу, я знаю. Но вот только посмейте умереть раньше времени, Лауриоъ, я вам этого никогда не прощу!»» [14, с. 461]), а сам Лауринь взрослеет и становится жестче («Лицо его во сне потеряло суровость и взрослость, я снова видела прежнего мальчишку… только у мальчишки этого уже появилась седина на висках и жесткие складки в углах рта. Время никого не щадит…» [11, с. 174]).

Новеллы о приключениях Флоссии Нарен строятся по принципу, описанному К.Ю. Щегловым в его исследовании структуры детектива. В повествовании Измайловой всегда можно различить основную и внутреннюю новеллы. «Они представляют собой не два раздельных компонента, а скорее два тесно связанных аспекта или плана повествования» [15, с. 96]. К основной новелле относятся все эпизоды, в которых действуют Флоссия и Лауринь, внутреннюю новеллу составляет рассказ клиента. Важно отметить, что в финале каждого дела Флоссия, как и положено детективу по законам жанра, восстанавливает изначальный ход событий:

«Как я и предполагала, злоумышленникам зачем-то непременно нужно ваше имение… Операция продумана неплохо. Очевидно, рассчитывая на то, что вы, как писатель, являетесь человеком впечатлительным, с богатым воображением, появление этой пары в вашем доме обставили весьма романтическим образом: прекрасная женщина, бегущая невесть от кого или от чего, просит пристанища и защиты. Вы, как человек благородный, отказать ей не смогли…. Опять-таки в расчете на вашу впечатлительность продумана и остальная часть операции. Якобы заведшийся в доме призрак, мелкие шалости которого доставляют множество неудобств, должен был создать необходимую атмосферу, заставить вас нервничать и подготовить к финальной сцене, которую мы только что имели удовольствие наблюдать» [12, с. 102–10З].

Таким образом, на первый взгляд новеллы построены по классической детективной схеме. В то же время в этом романе тщательно описан мир Арастена, в котором живет и работает судебный маг. Постепенно читатель и лейтенант Лауринь узнают детали биографии Флоссии, что придает роману больший объем.

А. Вулис подчеркивал, что детектив тяготеет к схематичному описанию: «Рискну сказать: характер-конспект, характер-эскиз максимально соответствует образной структуре детективного жанра… пусть они будут сколь угодно колоритны, не требуя, однако, чтобы сюжетное время затрачивалось на те перипетии их частной жизни, которые, умножая наше знание характера, тормозят авантюрное действие или уголовное расследование» [5, с. 247]. В то же время фэнтези тяготеет к изображению мира во всей его полноте. К. Измайловой в своем романе удается удачно сочетать скупость детектива с тягой фэнтези к подробному описанию создаваемого мира. Флоссия Нарен и лейтенант Лауринь оказываются в данном повествовании не только сюжетными функциями, но и целостными характерами, что для фэнтези — редкость.

Цикл повестей о Максе Фрае также вписывается в схему классического детектива. Сэр Макс, попавший из нашего мира в фантастический город Ехо, становится на новой родине могущественным колдуном и занимает должность ночного лица главы Тайного сыска. По роду службы ему и его коллегам приходится распутывать различные преступления, в которых замешаны могущественные колдуны или потусторонние существа. Однако преступления Макс раскрывает чаще всего благодаря своей феноменальной удачливости и нетривиальным магическим способностям, а не благодаря кропотливой работе: «Быть везучим в нашем деле куда важнее, чем хорошо соображать. Кроме того, этому не научишь…» [16, с. 353], - говорит ему его наставник и шеф.

Отметим, что и исследователи детектива отмечают большую роль в нем случайности. Так, К.Ю. Щеглов подчеркивает, что решение загадки практически всегда приходит с неожиданной стороны, «извлекаемое из данных, которым никто не был склонен придавать значение» [15, с.106]. А. Вулис также обращает внимание на то, что «… воздух детектива пронизан, как в драме, магнетизмом совпадений… Предметы сами прыгают в руки к «нужным людям»…» [5, с. 205]. В то же время феноменальная удачливость Макса несколько скрадывает детективный компонент цикла, усиливая установку на ирреальность происходящего. Так, расследуя странное происшествие (повар превратился в кусок мяса), сэр Макс случайно приходит в тот ресторан, где и находится убийца. В разговоре со своим шефом он свои поступки мотивирует удачей: «И можно было бы обойтись без твоего мистического везения… Ну вот что тебя понесло обедать именно в «Горбуна», ты можешь мне объяснить?

— Могу. Моя сверхъестественная интуиция! — Я не выдержал и расхохотался. — Вру, Джуффин! Моя сверхъестественная пакостность. Мелифаро задолжал хороший обед за пользование моим любимым одеялом. А я очень дорого ценю свое одеяло. Пришлось идти в самый дорогой трактир» [16, с. 354].

Как видно из приведенного анализа, повести о Максе Фрае также могут быть отнесены к волшебному детективу. В данном цикле одна история описывает разгадывание одной загадки. Если в романе К. Измайловой «Случай из практики» параллельно с раскрытием преступлений развивается любовная история, то в «Чужаке» практически нет иных сюжетных линий кроме детективных: Макс последовательно раскрывает магические преступления.

Выше были бегло проанализированы три волшебных детектива. На основании этих текстов можно сделать некоторые заключения, касающиеся объединения жанров фэнтези и детектива. Во всех рассмотренных произведениях повествование ведется от лица самого сыщика. Таким образом, читатель может следить за логическими выкладками детектива практически в режиме реального времени. В то же время классический детектив неизменно предполагает, что точка зрения сыщика от читателя скрыта, поскольку повествование ведет помощник сыщика. Сближение читателя непосредственно с сыщиком несколько нарушает «баланс сил», характерный для детектива. Этот прием смягчает схематизм детективного повествования, позволив читателю не только наблюдать за действиями сыщика, но и видеть окружающий его мир.

Важно подчеркнуть, что в основе детектива всегда лежит архетипическая идея об упорядочивании мира, победе Космоса над Хаосом [3, с. 56]. Аналогичная идея кроется и в глубинах фэнтези. На наш взгляд, успешное слияние фэнтези и детектива во многом произошло из-за наличия у этих жанров общей идеи — восстановления порядка. Именно вера в возможность упорядочивания мира с помощью дедукции или магии и обусловливает популярность как исходных жанров, так и результата их соединения — волшебного детектива.

В отличие от текстов, рассмотренных ранее, «городское фэнтези» строится несколько иначе: в нем классическая детективная схема подвергается достаточно сильным изменениям.

В основе «городского фэнтези» лежит не столько разгадывание загадки, сколько атмосфера тайны, постоянного нарастающего напряжения. Загадка обычно также присутствует в сюжете, но ей отдается далеко не первое место. Гораздо более важное место занимает попытка предотвратить преступление.

Важно отметить, что расследование, проводимое в «городском фэнтези», обычно выходит за рамки магического мира и затрагивает мир повседневный (мир читателя). «Городское фэнтези» эксплуатирует идею потайной жизни внутри знакомого города, что во многом удовлетворяет потребность массового читателя в тайне. Ради создания эффекта достоверности вводится постоянное перечисление топосов (улиц, заведений, районов и т. д.): «Московский филиал школы Солнечного Озера. Москва, улица Старая Басманная» [17, с. 339], «Книжный магазин «Библио-Глобус», Москва, улица Мясницкая» [17, с. 250], а также названия районов, улиц и даже зданий: «Штаб-квартира Светлых, расположенная на Соколе, замаскирована под обычный офис. У нас же [Темных. — Т.Х.] и место куда приличнее, и маскировка куда веселее. В этом здании, где семь жилых этажей, а внизу расположены роскошные даже по московским меркам магазины, на три этажа больше, чем все полагают» [18, с. 31]. Четкая топонимия позволяет читателю сориентироваться в этом другом мире. В. Каплан отмечает, что «роман С. Лукьяненко «Ночной дозор», несмотря на сюжетную канву (наличие в человеческом обществе неких сверхъестественных существ, «Иных»), сугубо посюсторонен. Вместо Дозоров могли бы действовать спецслужбы или масонские ложи — внутренний конфликт никак не изменился бы» [19].

Расследование преступления, но при этом сохранение тайны двоемирия создает дополнительную интригу в рассматриваемом типе текстов.

Согласно идее Лукьяненко, помимо видимого мира есть Сумрак, с которым умеют взаимодействовать Иные. Иные бывают темными и светлыми. Функции полиции в этом втором мире выполняют два Дозора — Ночной (наблюдает за «темными») и Дневной (следит за «светлыми»): «Но мы — Иные. Мы ходим сквозь закрытые двери и храним баланс добра и зла» [20, с. 73]. Над Дозорами есть беспристрастная Инквизиция, следящая за соблюдением ими закона. Местом действия романов Лукьяненко становится Москва.

В мире Панова Тайный Город, в котором обитают потомки древних магов — представители трех Великих Домов: Чудь, Людь и Навь, также располагается в Москве. Отметим, что и у Лукьяненко, и у Панова москвичи не догадываются о соседстве с иными сущностями до тех пор, пока не сталкиваются с ними при каких-либо обстоятельствах (обращение в одного из Иных, работа наемником на один из Великих Домов, роль жертвы).

Кроме того, в каждом произведении есть еще фабульная тайна и ее разгадка. Так, в «Ночном дозоре» расследование начинается с поиска того, кто поставил угрожающую городу «воронку» проклятия на Светлану — будущую великую волшебницу. Затем разыскивается желающий гибели Антону Городецкому и т. д.

Интересно, что главные герои городского фэнтези всегда следуют от незнания к знанию. При этом часть информации они получают даже от врагов, например, Антон Городецкий от Завулона. В то же время полноценного расследования, характерного для классического детектива, в «городском фэнтези» нет.

Особенности построения сюжетной схемы «городского фэнтези» в ее связях с детективной структурой мы поясним на примере романа В. Панова «Командор войны» из цикла «Тайный город». Тайный Город располагается в Москве, однако москвичи не подозревают о существовании рядом с ними древних магов — представителей трех Великих Домов: Чудь, Людь и Навь.

Изначально читателю сообщается, что по всему миру совершаются странные ритуальные убийства, при которых жертве отрубают правую кисть. В то же время один из наемников, работающих на Великий Дом, Навь, спасает девушку Ольгу, которой предназначено стать главной жертвой в странном ритуале. Таким образом, реальность Тайного Города переплетается с повседневностью.

Загадка, составляющая основу любого детектива, в романе Панова разрешается достаточно быстро: преступник и его цель раскрываются сразу несколькими персонажами — с одной стороны, могущественным колдуном Сантьягой, с другой — наемником Артемом. Кроме того, и сам преступник — командор войны Богдан ле Ста — говорит о своих деяниях. Таким образом, тайной оказывается не само запрещенное заклинание — Аркан желаний, а его действие.

Основное внимание в романе уделяется попыткам предотвратить преступление: для этого Богдана, проводящего ритуал, решено убить в самый критический момент.

Между тем тайна Аркана желаний не раскрывается почти до самого конца романа: читатель не знает, зачем Богдан строит Аркан, а также откуда он узнал заклинание. И если на первый вопрос ответ в конце концов дается («Богдан будет просить за своего ребенка» [17, с. 360]), то вторая тайна переходит в следующую часть цикла.

«Городское фэнтези» не является в полной мере детективом, в отличие от волшебного. В нем сильны элементы детектива (убийства, поиск преступника, атмосфера тайны), но целостного детективного повествования не складывается. Неполное раскрытие тайны позволяет превращать циклы городского фэнтези в своего рода сериалы.

Подводя итоги, можно заключить, что слияние фэнтези и детектива прошло на русской почве достаточно успешно. Детектив вошел в фэнтези-тексты двумя способами: с одной стороны, перенос классической схемы в новые декорации породил фэнтезийный (волшебный) детектив, с другой — усвоение атмосферы таинственности и некоторых фабульных клише привело к появлению «городского фэнтези».

Способность адаптировать уже существующие жанры массовой литературы для своих нужд позволяет вновь подчеркнуть метажанровый потенциал фэнтези. В то же время подобная тенденция к гибридизации показывает, что границы между различными жанрами на поле массовой литературы весьма условны и проникаемы. Вопрос о гибкости границ жанров в отечественной массовой литературе, на наш взгляд, заслуживает дополнительного исследования.

1. Эпштейн М. Постмодерн в России. Литература и теория. М.: Издания Р. Элинина, 2002. 368 с.

2. Хоруженко Т.И. Русское фэнтези: на пути к метажанру: автореф. дис. … канд. филол. наук / Урал. федер. ун-т им. первого Президента России Б.Н. Ельцина. Екатеринбург: [б. и.], 2015. 24 с.

3. Тамарченко Н.Д. Детективная проза // Поэтика: слов, актуальных терминов и понятий. М., 2008. С. 55–56.

4. Кириленко Н.Н. Жанровый инвариант и генезис классического детектива: автореф. дис. … канд. филол. наук / Российский государственный гуманитарный университет. М., 2016. 26 с.

5. Вулис А. Поэтика детектива // Новый мир. 1978. № 1. С. 244–258.

6. Черняк В.Д., Черняк М.А. Базовые понятия массовой литературы: учебный словарь-справочник. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2009. 167 с.

7. Генис А. Явление героя. Поиски жанра (главы из книги «Вавилонская башня») [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.ruthenia.ru/volsky/txt/genis-2.doc (дата обращения: 08.02.17).

8. Козьмина Е.Ю. Классический и фантастический детектив // Новый филологический вестник. 2012. № 2 (21). С. 96–108.

9. Невский Б. Служба — дни и ночи. Детективная фантастика [Электронный ресурс] // Мир фантастики. 2006. № 38. Режим доступа: http://old.mirf.ru/Articles/ art1535.htm (дата обращения: 08.02.2017).

10. Белянин А. Тайный сыск царя Гороха; Заговор Черной Мессы: фантаст. романы. М.: АРМАДА: Альфа-книга, 2003. 490 с.

11. Измайлова К. Возвращение к практике. Т. 1. М.: Э, 2015. 480 с.

12. Измайлова К. Случай из практики. М.: Эксмо, 2012. 736 с.

13. Валленштейн О. Российские дамские романы: от девичьих тетрадей до криминальной мелодрамы [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www. ruthenia.ru/folklore/veinstein1.htm (дата обращения: 08.02.17).

14. Измайлова К. Возвращение к практике. Т. 2. М.: Э, 2015. 480 с.

15. Щеглов К.Ю. К описанию структуры детективной новеллы // Жолковский А.К. Щеглов Ю.К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты — Тема — Приемы — Текст. М.: Прогресс, 1996. С. 95–112.

16. Фрай М. Чужак: повести. СПб.: Амфора, 2005. 639 с.

17. Панов В. Командор войны: фантастический роман. М.: Эксмо, 2009. 416 с.

18. Лукьяненко С. Дневной дозор. М.: АСТ, 2000. 448 с.

19. Каплан В. Заглянем за стенку. Топография современной русской фантастики [Электронный ресурс] // Новый мир. 2001. № 9. Режим доступа: http:// magazines.russ.ru/novyi_mi/2001/9/kaplan.html (дата обращения: 25.03.2017).

20. Лукьяненко С. Ночной дозор. М.: АСТ, 2004. 383 с.