Рваные валенки мадам Помпадур

Глава 4

Доброва сжалась в комок.

– Не могу.

– Ты дура, да? – выпалила я. – Девочка в тяжелом состоянии, а мать растеклась, как подтаявшее желе? Не знаешь, что в такой момент тебе надо стать сильной?

– Я уже проходила это один раз, – промямлила Люба, – с Сережей. Очень тяжело потом восстанавливалась, и все мучения оказались зряшными.

– А Надя выздоровеет! – воскликнула я.

– Нет, – прошептала Люба, – господи, Зина, никто меня не поймет. Чтобы оценить положение, нужно очутиться на моем месте.

Я набрала полную грудь воздуха и продолжала исполнять свою роль:

– Ну, я была на твоем месте, у меня за плечами больница, операция, но я старалась держаться. Пойми, больному ребенку намного хуже, чем родителям. Давай расставим точки над i. Отцу с матерью невыносимо потерять малыша, но умрет-то он, а не взрослые, вы останетесь жить. Надя считывает с твоего лица все эмоции. Если она заметит у тебя панику, то поймет: шансов на выздоровление нет – и перестает бороться. В психологической литературе описаны случаи внушения. Если здоровому человеку твердить: «У тебя больное сердце, у тебя больное сердце, у тебя больное сердце», то он умрет от инфаркта. Назови хоть одну причину, по которой ты не можешь стать донором для Нади! Немедленно!

Люба закрыла глаза:

– Мой костный мозг! Я больна.

Я опешила:

– Чем?

Доброва вновь обхватила себя руками и затряслась, словно выброшенная на мороз кошка.

– Проклятие фараона.

Мне показалось, что я ослышалась.

– Проклятие кого?

– Фараона, – пролепетала Люба. – Много лет назад исследователи вскрыли древнее захоронение. Местные жители предупреждали: «Не нарушайте покой мумии, она отомстит». Руководитель группы посчитал все это бреднями. Умершего сотни лет назад правителя доставили в музей для изучения. Так вот, в течение года погибли все, кто так или иначе был связан с теми раскопками, включая пилота, перевозившего мумию.

Я села на корточки перед Добровой.

– Я слышала об этом. История была загадочной, пока, уж не помню кто и в каком году, не объяснил произошедшее. Когда ученые вошли в погребальную камеру, они вдохнули споры особой плесени, которые сохранились в гробнице. Вероятно, местные жители говорили правду. Как правило, в любой легенде есть рациональное зерно. Сказание веками передавалось из уст в уста, жрецы были умными людьми, они хотели предостеречь потомков от опрометчивого шага, запретить им нарушать покой мертвых.

– Нет, – уперлась Люба, – проклятие существует. Почему погиб пилот, а? Он лишь перевозил хорошо упакованный саркофаг. Ладно, археологи подышали воздухом со спорами, но летчик? Он не видел мумию, не заходил в склеп. Знаешь причину? Пилот похлопал по крышке гроба рукой и сказал: «Ну, старые кости, вам и не снилось, что будете летать. Небось живой фараон удрал бы в ужасе от самолета, а вот мертвый в моей власти. Вот так проходит слава земная. Сам правил огромной страной, колыбелью цивилизации, а нынче попал в распоряжение простого парня. Не бойтесь, косточки, доставлю вас в целости и сохранности». Понимаешь, он оскорбил фараона, а тот отомстил.

Я села на стул.

– Ладно, если тебе охота верить в сказку, спорить не буду. Но какое отношение госпожа Доброва имеет к давней истории? Только не говори, что участвовала в тех раскопках!

Люба схватила чашку и одним глотком опустошила ее.

– Нет. Но чуть более года назад мы… ну… в общем… короче… Дурная кровь! Мне страшно, я боюсь за Надюшу!

Меня охватил настоящий, ненаигранный гнев.

– Немедленно все выкладывай! И прекрати пороть чушь!

Долгова схватилась за голову руками и, раскачиваясь, словно китайский болванчик, начала говорить.

В начале лета прошлого года Алексей Николаевич Бутров отправился на раскопки. Около одного села он нашел захоронение молодой женщины, скорее всего представительницы богатого, знатного рода. Бутров надеялся обнаружить в могиле много интересного. Алексея Николаевича сопровождали Люба, несколько сотрудников и студенты-добровольцы. Кроме работы в музее, Бутров еще ведет преподавательскую деятельность, он великолепный лектор, поэтому около него всегда много молодежи.

Когда группа раскинула палатки и начала работу, к ним подошел местный житель, по виду старик, и нараспев произнес:

– Уходите: кто останется – обязательно умрет.

Бутров не первый раз столкнулся с агрессивной реакцией местного населения, поэтому спокойно ответил:

– Огромное спасибо, дед, но мы отсюда не уйдем до осени.

– Копать продолжите? – уточнил старик.

– Будем действовать аккуратно, – пообещал начальник экспедиции, – затронем лишь огороженный квадрат.

– Не надо, ребятки, – попросил дед.

Алексей Николаевич решил уладить дело миром. Вступать в конфликт с уважаемым жителем села не входило в планы ученого. Он вежливо продолжил:

– Здесь, под землей, хранятся уникальные ценности. Мы их достанем, отреставрируем, выставим в музее и снабдим табличкой с указанием, где найдены раритеты. Ваша деревня прославится на весь мир.

Бутров полагал, что старик обрадуется, но тот насупился еще сильнее:

– Не надо нам шума. Если нарушите покой княжны, все умрете. Так гласит легенда.

В Алексее Николаевиче моментально проснулся ученый.

– Какая?

Дед завел долгую историю, смысл которой легко укладывался в одну фразу: все, кто нарушит покой, умрут!

Когда старик умолк, Алексей Николаевич твердо заявил:

– Мы останемся. Простите, вам лучше нам не мешать.

– Лады, – кивнул старик, – мое дело – предупредить.

Захоронение было вскрыто. Ученых ожидала невероятная удача. В могиле обнаружилось огромное количество хорошо сохранившихся предметов и украшений. Алексей Николаевич ликовал, это был значимый шаг в его карьере. До сих пор все раскопки, проведенные Бутровым, не давали столь ярких плодов. Вместе с ученым приехала его жена. Галина взяла в руки кисть и тоже копошилась на огороженном квадрате земли в качестве волонтера. Алексей Николаевич, окрыленный небывалым успехом, решил расширить зону раскопок. Что-то подсказывало ему: могила не одна, рядом непременно отыщется вторая. И что бы вы думали? Бутров оказался прав.

Неподалеку от холма, под которым лежали останки княжны, обнаружилось еще одно женское захоронение, совсем не богатое. Умершая девушка была бедной, незнатной. Кто-то из членов группы, вероятно какой-нибудь студент, позвонил в газету и рассказал об экспедиции. Не прошло и суток, как в село нагрянули журналисты. Стоял июнь, время, когда светская жизнь в Москве замирает, ньюсмейкеры разлетаются по пляжам, и пресса готова на все ради любой новости. Корреспонденты моментально придумали легенду: княжна и прислуга были любовницами, богатые родители пришли в ужас, узнав, с кем состоит в связи дочь, и убили обеих.

Напрасно Алексей Николаевич пытался вразумить борзописцев, говоря:

– Ни малейших доказательств этому нет. Да, девушка, вероятно, была кем-то из свиты, ее могли похоронить рядом с княжной для того, чтобы она помогала госпоже в загробном мире. Но при чем здесь лесбийские отношения?

Разумный ответ на возмущенный вопрос Бутрова мог быть только один: потому что мы хотим привлечь к изданию большое количество читателей. Все выдумки «золотых перьев» в конечном итоге преследуют две цели – увеличить тираж и заработать себе имя создателя сенсаций. Найденных девушек назвали Татьяной и Ольгой.

– Точно! – воскликнула я. – Вспомнила! Как раз в те дни я подхватила грипп, провалялась неделю в кровати с температурой и от скуки постоянно смотрела телик. По какому-то дециметровому каналу шла передача о девушках, живших чуть ли не в пятнадцатом веке, Ольге и Татьяне, которых утопили за нетрадиционную сексуальную ориентацию.

Люба кивнула:

– Верно. Откуда журналисты взяли версию об утопленницах? Там рядом – ни реки, ни озера. Хорошо хоть не сообщили, что бедняжек расстреляли из автомата Калашникова. Но хуже всего то, что один из корреспондентов порасспрашивал местных жителей, и тот старик озвучил историю о проклятии.

Полоумный дед не испугался камеры, не засмущался съемочной группы, а прямо в объектив заявил:

– Гробокопатели умрут.

– Правда? Не верю! – решил подначить его парень с микрофоном.

– Да, – каркнул дед, – станут уходить по одному, постепенно. Я вижу, вижу черное облако.

Группа Бутрова была предупреждена о приезде съемочной бригады. Алексей Николаевич с коллегами пришли к телевизионщикам. Профессор был до глубины души возмущен поведением людей, которые сделали из его серьезной научной работы цирковое шоу, поэтому решил сказать свое слово. Можно лишь посмеяться над наивностью ученого, который счел, что теледеятели призадумаются, услышав здравые аргументы, смутятся, попросят прощения и уедут прочь. В тот момент, когда старик нес благоглупости про проклятие, Бутров не выдержал и воскликнул:

– Прекратите этот паноптикум! Господа, разве вы не видите, что перед вами темный, дремучий человек? Чем меньше образован человек, тем сильнее его вера в черную магию, проклятие, инопланетян и прочую лабуду. Давайте лучше расскажу вам об уникальном сосуде для хранения благовоний, который мы нашли в усыпальнице.

Но старик не дал себя в обиду, он ткнул пальцем в Галину и возвестил:

– Она умрет первой! На исходе лета заболеет. Ее съест желудочная волчица.

Жена Бутрова попятилась. Галя была здравомыслящим человеком, она понимала: болезни под названием «желудочная волчица» не существует. Но, согласитесь, неприятно, когда на вас указывают, громогласно предрекая скорую кончину. Мерзопакостный дед даже назвал день, когда Галине предстояло уйти на тот свет: второе сентября.

Увидав произведенный эффект, старикашка вдохновился и повернулся к Майе Матвиенко, студентке пятого курса, дипломнице Алексея Николаевича, и продолжил:

– А эта помрет в декабре, за день до Нового года. Желудочная волчица сгрызет ее изнутри.

– Велите ему заткнуться! – закричала Галя.

Владимир Каминский, сотрудник отдела Алексея Николаевича, ринулся было к деду. Володя в апреле развелся с женой и с той поры постоянно с кем-нибудь ругался – сдали нервы. Он явно хотел дать старику в нос, но тот гаркнул:

– Ты тоже подохнешь! В марте!

Каминский замер, и всем стало ясно: он испугался.

Оператор в полном восторге запечатлевал скандал, дед вел себя свободно, а ученые выглядели не слишком уверенно. Уж не знаю, имел ли старик экстрасенсорные способности, но он решил добить противника и завершил цикл предсказаний.

– Осенью желудочная волчица сожрет ее! – корявый палец старика указал на Любу. – А потом уж ихний самый главный в загробный мир уйдет, в декабре землю покинет. Его волчица напоследок оставит. Пусть на дело своих рук полюбуется! Послушал бы меня, не тронул могилы, ничего бы и не случилось. А теперь волчицу не остановить!

На этой стадии разговора Люба потеряла сознание. Очнулась она в своей палатке, около нее сидела бледная Галина, которая рассказала подруге, что случилось после того, как ее унесли.

– Мерзавец! – закричал Алексей Николаевич. – У Любы умер сын! Я с трудом уговорил Доброву принять участие в экспедиции, надеялся отвлечь ее от тяжких мыслей, вытащить из депрессии! А ты тут гадости вещаешь! Телевидение, почему вы снимаете происходящее? Немедленно прекратите и накажите пакостника!

– У нас свободная страна, каждый имеет право на собственное мнение, – парировал режиссер.

Бедный профессор не понимал, что телевизионщики в восторге от скандала. Если во время программы действующие лица начинают швырять друг в друга разные предметы, плескать в лицо водой, рвать волосы на голове у оппонента, то рейтинг шоу зашкалит за верхний предел.

Мало-мальски знакомый с закулисной стороной съемок человек не доставил бы радости съемочной бригаде, он удержался бы от бурного проявления эмоций, но Алексея Николаевича затопило благородное негодование, он кинулся на довольно ухмыляющегося деда. На помощь старику ринулся кто-то из местных, Володя Каминский засучил рукава и бросился защищать начальника. В общем, у теледеятелей получилась расчудесная программа. Хорошо хоть ее показали в середине августа, в пятницу вечером, около семи часов. В это время одна часть москвичей находилась в отпуске, а другая давилась в пробках, пытаясь съехать с МКАДа на загородные шоссе.

В конце августа зарядили затяжные дожди, экспедиция Бутрова свернула лагерь и уехала.

Любовь примолкла, потом опустила голову и еле слышно произнесла:

– Второго сентября Гале внезапно стало плохо, у нее пошла кровь горлом. «Скорая помощь» увезла мою подружку с диагнозом «прободение язвы желудка». Ей сделали спешную операцию, ее проводил главный врач клиники, друг Бутрова, Вениамин Михайлович Аверин. Но Галочка скончалась, все произошло именно так, как и предсказал старик.