УГОРЬ

Anguilla flaviatilis L[83]. Во всей северной и северо-западной России — угорь; в Кроншт. заливе черный угорь называется ходовым, желтый — травником; в Нарве: самые большие — чесмянные, средние. — полу-гарники, малые — давленики. В Гродн. губ. — вингор, в Польше — вингорж; лит. — unguris; лат. — суттис; эст. — ангриас; финск. — айро-кас, ангериайнен, энгери.


Рис. 43. Угорь

Эта замечательная рыба с первого взгляда имеет сходство с змеею, а потому у нас во многих местностях даже не считается рыбою и не употребляется в пищу. Длинное тело угря почти совершенно цилиндрическое, только хвост слегка сжат с боков, особенно ближе к концу. Голова у него небольшая, спереди немного приплющенная, с более или менее длинным и широким носом, вследствие чего иные зоологи различают несколько видов угрей; обе челюсти, из которых нижняя немного длиннее верхней, усажены (также и соховидная кость) мелкими, острыми зубами; желтовато-серебристые глаза весьма малы, жаберные отверстия очень узки и отодвинуты на довольно значительное расстояние от затылка, вследствие чего жаберные крышки не сполна закрывают жаберную полость. Спинной и заднепроходный плавники очень длинны и вместе с хвостовым сливаются в один неразрывный плавник, окаймляющий кругом всю заднюю половину тела. Мягкие лучи плавников вообще обтянуты довольно толстою кожею и вследствие того с трудом отличимы. На первый взгляд угорь кажется голым, но если снять густой слой слизи, его покрывающий, то окажется, что тело его усажено маленькими, нежными, очень продолговатыми чешуйками, которые, однако, большею частию не соприкасаются и вообще расположены весьма неправильно. Цвет угря значительно изменяется и бывает то темно-зеленый, то синевато-черный; брюхо, однако, всегда является желтовато-белым или голубовато-серым.

Настоящее местопребывание угря — реки Балтийского, Средиземного и Немецкого морей. У нас эта рыба встречается в большом количестве только в юго-западной Финляндии, в Петербургской, остзейских, некоторых северо-западных губ. (даже, по моим сведениям, в Смоленской губ., именно в р. Белой, притоке Западной Двины) и в Польше. Кроме рек, угорь живет во многих больших озерах — Ладожском, Онежском и Чудском, из которого заходит и в мелководное Псковское озеро. В Ильмене его, однако, нет. Из вод Балтийского бассейна угорь, вероятно в этом столетии, проник через каналы в реки Черного и Каспийского морей[84], но попадается здесь еще весьма редко. Только одиночные экземпляры изредка добираются до Волги, как это доводилось слышать проф. Кесслеру от рыбаков в Вышнем Волочке, Рыбинске, Ярославле и Юрьевце, но в ней не размножаются; вероятно, их здесь часто смешивают с речными миногами. По свидетельству О. А. Гримма, угри доходят иногда до Саратова, но во всяком случае они составляют в Волге весьма редкое явление и навряд ли доходят до Каспийского моря. Только в некоторых реках, впадающих в верхнюю Волгу, угри попадаются довольно часто, именно в Тверце, куда попали, вероятно, из оз. Мстино, но в последнее время они исчезли и из этой реки.

Точно так же только отдельные, так сказать, заблудившиеся неделимые изредка замечаются в Днепре, Днестре и Дунае, но, по-видимому, с давних времен, так как еще Гюльденштедт (в прошлом столетии) говорит, что угорь находится в р. Остре (в левом притоке Десны), под Нежином. Вероятно, в бассейн Днепра он попал из Немана через Пинские болота, да и вообще верховья Черноморского и Балтийского бассейнов находятся между собою в близком расстоянии и, кроме того, соединены каналами. Киевские рыбаки иногда находят угрей в желудке больших сомов и полагают, что они должны водиться в недалеком расстоянии от Киева — в Днепре или Припяти[85]; могилевские рыбаки также утверждали проф. Кесслеру, что угорь попадается изредка в Днестре. Наконец, в семидесятых годах К. К. Пенго был доставлен угорь, пойманный уже в Азовском моое близ Петровской станицы. Что касается нахождения угрей в Дунае, то весной 1890 года общество любителей рыболовства в Галаце выписало из Альтоны в Шлезвиге более полумиллиона молодых угренят, которые и были пущены в Дунай, на румынском берегу. По всей вероятности, угри здесь вполне акклиматизуются и будут размножаться (в море).


Рис. 44. Различные формы голов угрей

«Речной угорь, — говорит проф. Кесслер[86], — не есть рыба вполне пресноводная, а скорее рыба проходная, так как он не проводит всю жизнь в пресных водах, а периодически уходит из них в море. Вместе с тем, однако, существует важное различие между угрем и другими проходными рыбами. Дело в том, что все другие проходные рыбы, сколько нам известно, вырастают в море и поднимаются оттуда вверх по рекам для метания икры, угорь же, напротив того, в молодом возрасте держится в пресной воде и потом уже для нерестования спускается вниз по рекам в море. При странствованиях угря по рекам ни пороги, ни водопады не могут его остановить; так, например, высокий Нарвский водопад, который служит непреодолимой преградой для лосося, вовсе не составляет подобной преграды для угря. Неизвестно, впрочем, с точностью, каким способом угорь перебирается через встречные ему крутые водопады, подобные Нарвскому, тем более что высоких прыжков он делать не может. По всей вероятности, он их обходит, переползая через влажные прибрежные скалы; верно, по крайней мере то, что он умеет очень ловко пресмыкаться по влажной земле и может жить вне воды до полусуток и долее. Причина живучести угря вне воды заключается в том, что жаберные листочки, вследствие удлиненной формы жаберной полости и узкости жаберных отверстий, очень долго остаются влажными, способными для поддерживания процесса дыхания.

Угорь придерживается предпочтительно вод с глинистым или тинистым грунтом и, напротив того, по возможности избегает рек и озер, у которых дно песчанистое или каменистое. В особенности он любит летом вращаться между осокой и камышом. Так, например, очень значительная ловля угрей производится вдоль южного берега Кронштадтского залива, в тех камышах, которые унизывают берег около Сергиевского монастыря и за Ораниенбаумом. Здесь рыбаки различают две разности его — ходового угря и травника (оседлого). Рыбаки прокладывают в камышах прогалины или дорожки, на которых и расставляют мережи на угрей. Надобно, впрочем, заметить, что угорь бывает в движении только по ночам, днем же остается в покое— «лежит себе в тине, свернувшись, как веревка», по выражению наших рыбаков. Точно так же и зимой, по крайней мере в нашей северной стороне, угорь остается неподвижным и зарывается в тину, по показаниям Экштрема, до глубины 1½ футов[87]. Экштрем называет угря очень трусливым и в доказательство его трусости приводит то явление, что угорь, когда днем гроза случится[88], выползает из тины и начинает ходить по воде, но мне кажется, что если угорь во время грозы гуляет по воде, то следует это приписать его любви к грозе, нежели его боязни ее. Далее Экштрем говорит, что угорь очень тщательно обходит все блестящие предметы, которые встречаются ему на пути, как, например, погруженный в воду ствол березы, покрытый белою корою, — но подобная осторожность угря, по моему мнению, также вовсе не доказывает его трусости.

Угорь есть рыба плотоядная, питается как другими рыбами и икрою их, так и разными мелкими животными, живущими в тине, рачками, червяками, личинками, улитками (Lymnaeus). Из рыб чаще всего достаются ему в добычу такие, которые, подобно ему, вращаются более по дну воды, как, например, подкаменщики и миноги; но, впрочем, он схватывает и всяких других рыб, которых может поймать, и потому нередко попадается на крючки переметов, наживленные рыбками. Мне случилось однажды в желудке большого угря найти остатки маленького голавля вместе с крючком, на который, вероятно, рыбка была насажена, когда угорь ее схватил и проглотил. Весною и в начале лета, когда почти все карповые рыбы мечут икру, угорь предпочтительно кормится этой икрой и истребляет огромное количество ее[89]. К концу лета и осенью в Кронштадтском заливе главную пищу его составляют рачки, идотеи острохвостые (Idothea entomon), которые слывут у рыбаков под названием морских тараканов. Очень замечательное свойство угря заключается в том, что он, будучи пойман и посажен в тесный садок, изрыгает из желудка значительную часть пищи, которая не успела еще перевариться, особенно если желудок туго ею набит. Так, например, он извергает иногда через рот цельных улиток, рачков, миножек. Пойманного угря нет почти никакой возможности удержать в руках, так как он скользок, силен и изворотлив. Если положить его на землю, то он передвигается по ней довольно проворно, вперед или взад, смотря по надобности, причем изгибает тело совершенно змееобразно. Довольно трудно бывает угря убить: самые страшные раны часто не оказываются для него смертельными. Только если переломить ему позвоночный столб, то он сравнительно довольно скоро умирает. Кроме того, сокращаемость мускулов очень долго сохраняется даже в отрезанных кусках угря. Мне случалось наблюдать правильные движения нижней челюсти, попеременное открывание и закрывание пасти в отрезанной голове угря долее четверти часа. Приказчик одного рыбного садка в С.-Петербурге меня уверял, что самый верный способ для быстрого умерщвления угря состоит в том, чтобы погрузить его в соленую воду, но опыт не оправдал этого уверения; угорь, положенный мной в крепкий соляной раствор, оставался в нем живым более двух часов».

Некоторые интересные сведения об угре из русских авторов даются еще только Терлецким[90], наблюдавшим его в бассейне Западной Двины. По его словам, угорь живет здесь во многих озерах, из которых по речкам, ручьям, даже по суше переходит в большие реки и скатывается для икрения в море. Ход его начинается с мая месяца и продолжается все лето. В течение этого времени он постоянного жилища не имеет, а перекочевывает с места на место. Холостые угри, т. е. те, которые не размножаются в этом году, не покидают озер, в которых живут, а в реках хотя и путешествуют, но только на известном протяжении. В обыкновенный уровень воды угорь придерживается мест глубоких, тихих, с дном илистым, травянистым или песчаным. При высоком подъеме вод часто встречается в береговых омутках, в которых ползает и роется даже днем. Пищу разыскивает большею частью ночью на дне, а на день закапывается в ил, заползает под корни береговых дерев, под камни и пр. Всего интереснее опыты Терлецкого, доказывающие, что угри могут переползать из одного водоема в другой, по суше, на довольно большое расстояние. Он держал угрей в особом бассейне, на ручье, и отсюда относил их на довольно значительное расстояние, даже на полверсты, и давал им свободу. «Опыты производились на заре, вечером и ночью, на влажной почве. Угри тотчас же, изгибаясь кольцеобразно, как змеи, совершенно свободно и довольно скоро ползали, сначала по разным направлениям, но затем скоро поворачивали к реке и направлялись к ней в более или менее прямом направлении. Дорогу свою они изменяли только при встрече с песком или оголенною землею, которых старательно избегали. Попав на площадь, покатую к реке, они усиливались ускорить ход и, видимо, торопились скорее добраться до родной стихии. Два, три и даже более часов угорь свободно может пробыть вне воды теплым днем. Может шататься по суше с вечера и до восхода солнца, особенно, если ночь росистая». Известный петербургский рыболов-охотник полковник Либерих (знаменитый скульптор) в своих рукописных записках также утверждает, что в Виленской губернии угри, несомненно, переползают из одних речек в другие, впадающие в море, по суше, иногда на 1½-верстном расстоянии. Это замечается здесь в конце лета и в начале осени, ночью, по росе; местные жители бьют тогда угрей дубинами.

Наблюдения эти подтверждаются многими другими западноевропейскими исследователями, и, кроме того, несомненно доказано, что угорь совершает свои ночные прогулки не только ради насекомых и улиток, но и для того, чтобы полакомиться горохом, очень им любимым и составляющим, как мы уводим далее, одну из употребительнейших насадок. Riihlich в своем «Praktische Angler» прямо говорит, что ему не раз удавалось ловить угрей на полях, засеянных горохом и находящихся неподалеку от воды. То же подтверждается John Fischer'oм. По свидетельству Валансьена, угри покидают воду даже летом, в грозовые ночи, и преследуют на суше лягушек; иногда они будто бы, если их застигнет день, проводят на суше почти сутки, до наступления ночи.

Размножение угрей до последнего времени оставалось весьма темным, да и до сих пор оно еще не вполне исследовано, что зависит, конечно, от того, что угорь уходит для этой цели в море. В прежние времена Аристотель, затем в 16-м столетии Ронделе приписывали угрям самопроизвольное зарождение, и в народе до сих пор распространено убеждение, что угри зарождаются самобытно в болотах.


Рис. 45. Зародыш угря (увеличено)

Еще в пятидесятых годах нынешнего столетия Шиллинг высказал мнение, что угри принадлежат к гермафродитам, так как, несмотря на все его старания, он не мог найти ни одной рыбы, которая не содержала бы яичников. Яичники эти имеют форму длинных лент, простираются во всю длину брюшной полости и до конца прошлого столетия принимались за пластинки жира; они заключают в себе огромное количество (несколько миллионов) чрезвычайно мелких яичек, так что в большинстве случаев с трудом различаются простым глазом. Только в 1873 году Сырскому в Триесте удалось найти (в устьях и в море) угрей-самцов, которые, оказалось, резко отличаются от самок; во-первых, тем, что никогда не встречаются в реке, а затем своею небольшою величиною (до 50 сант.), бронзовым металлическим цветом кожи, большими глазами и низким спинным плавником. Дальнейшие исследования показали, что нерест угрей совершается в море, в декабре и январе, на иловатых отмелях, причем из того, что много раз случалось находить в море мертвых угрей-самок с пустыми яичниками, заключают, что угри, подобно миногам, мечут икру только раз в жизни.

Ход угрей (Calata — в Италии), или, вернее, скатывание их в море, начинается в верховьях рек и на севере ранее, чем на юге. В окрестностях Ораниенбаума самый сильный ход и самая главная ловля происходят в течение июля и продолжаются до осени или половины сентября, так что, вероятно, нерест здесь бывает осенью, а не зимою[91]. Скатываются все особи, достигшие половой зрелости, обыкновенно пятилетнего возраста, только в ночное время и с некоторыми промежутками; в лунные ночи ход приостанавливается, и вообще главный ход угрей бывает преимущественно в темные, бурные и ненастные ночи. В ноябре (на западе) все взрослые особи уже оставляют пресную воду, и в это время икринки их достигают величины ¼ миллиметра. Молодь угрей частью остается в море, частью поднимается (ночами) в реки— в Италии в феврале, в Германии и Англии в мае и июне— бесчисленными стаями, преодолевая все встречающиеся на пути препятствия и заходя даже в совершенно замкнутые бассейны. Во время этого хода (montee, montata) угренята имеют в длину от 1 до 8 сантиметров, но уже к осени они вырастают до 20 сант.

Около Комачио, на южной стороне устья р. По, находятся озера, которые с помощью шлюзов нарочно приноровлены к лову угрей. Весною шлюзы отворяются, так что молодые угрики свободно могут войти в озера и расселиться по ним, осенью шлюзы закрываются и в них вставляются особые снасти для поимки старых угрей, которые пытаются выйти в море. Замечено, что угри остаются в озерах 5–6 лет и, достигнув там 3–8 фунтов, спускаются вниз[92]. Заметим еще, что угри Онежского озера, где они довольно многочисленны, вероятно, не всегда способны к размножению, так как не всегда в состоянии отыскать себе обратный путь в море. На это указывает как то, что здесь встречаются по преимуществу очень крупные угри (ростом более 2 аршин и весом от 10–15 фунтов), так и то обстоятельство, что в последнее время они стали гораздо реже прежнего, хотя ловлею этой рыбы здесь вовсе не занимаются и попавшихся на масельги (переметы) бросают в воду или употребляют на вытопку жира.

При обыкновенных условиях угорь растет довольно медленно, не раньше как на пятом или на шестом году жизни достигает длины З½ футов, но, впрочем, продолжает расти очень долго, так что иногда встречаются неделимые особи, которые имеют в длину до 6 футов (по свидетельству Экштрема) и бывают толще руки человека. По наблюдениям Кесслера, угорь, имеющий в длину 1,6 фута, весит около 2 фунтов, а угорь длиной в 3,2 фута весит 3,5 фунта; кроме того, имеются показания, что угорь ростом в 4 фута весит от 8 до 10 фунтов, а потому надобно полагать, что самые большие угри должны весить не менее 20 фунтов[93].

По Беру, в Нарове для ловли угрей употребляют мешкообразные сети[94], т. н. волоки. Они имеют в объеме 5 саж. и прикрепляются к «порогу», т. е. жерди, длиною в сажень. Главный лов производится у самого истока реки Наровы из Чудского озера. Здесь в реке устроены заколы или «сежи», состоящие из свай, которые ставятся на расстоянии сажени одна от другой, в виде козлов поперек реки до половины ее. Толстые доски лежат на козлах. Рыбаки, стоя на этих досках, ставят в пространстве между козлами эти «волоки», прижимая их посредством длинного шеста ко дну. Открытый конец «волока» обращен к истоку реки. В южной части Онежского озера ловилось прежде большое количество угрей на порядки крючной снасти— переметы, наживленные мелкою рыбою.

В Германии, по Moerbe, угрей ловят в большом количестве частыми сетевыми крыленами и вершами из прутьев, которые ставятся б. ч. на ночь, реже (только в стоячих водах) и днем. Для приманки угрей в эти снаряды кладут зеленые стручки гороха на стеблях или даже одну гороховую траву, метелки конопли, мелких рыб, лягушат и задние лапки лягушек или подвешивают внутри (в детыше) ободранную лягушку; при этом советуется животную приманку предварительно выдержить в смеси меда и жира цапли. Нередко здесь ловят еще угрей опуская на ночь с камнем вязанки хвороста (ольхового), внутри которых находится какая-либо приманка, например гороховая трава. Угри заползают в хворост; утром рыбак осторожно подымает вязанку и быстрым движением выкидывает ее на берег или в лодку.

Кроме того, можно добывать много угрей в норах и под камнями при помощи сачка. Ощупав предварительно рыбу (чего она не боится, если это делать осторожно) и определив ее положение, в том случае, если она садит головою наружу, другой рукой подводят к ней сачок (частый и крепкий) и затем крепко щиплют за хвост; угорь немедля выскакивает из норы и падает в подставленную сетку. Таким способом можно ловить всякую другую рыбу, забивающуюся в норы, под камни, коряги и пр. укромные места, в особенности же налимов, и, во всяком случае, так ловить гораздо удобнее, чем руками (см. «Налим»). Наконец, немцы ловят угрей в старые деревянные трубы или насосы, одно отверстие которых заткнуто, а около другого привязана приманка (лягушечьи ножки б. ч.), и трубу погружают в воду при помощи камней. Утром «снаряд» вынимается, но при этом необходимо быть вдвоем, ибо заползшие в насос угри быстро выскакивают из отверстия; один поднимает трубу, а другой подставляет под отверстие сачок, в который и падают рыбы. Очень может быть, что у нас в России найдутся тоже охотники попробовать ловить угрей этими простыми способами.

Об уженье угрей в России, т. е. в водах, принадлежащих к Балтийскому бассейну, не имеется почти никаких сведений. Известно только, что углей ловят на удочку как в Неве, так и во многих местностях остзейских, привисленских губ. и в северозападном крае. Мы знаем только, со слов Терлецкого, что клев угря в Западной Двине начинается с июня, когда он хорошо берет на донные удочки, и что клев, сначала тихий и малозаметный, переходит в сильное качанье удилища.

В Западной Европе уженье этой рыбы весьма распространено и производится довольно разнообразными способами, из которых некоторые, без сомнения, могут быть применены и западнорусскими рыболовами. По этой причине, а также по недостатку сведений об уженье угрей в России я нахожу необходимым дать краткие описания почти всех способов ловли угрей на удочки в Германии и Франции.

Ловля угрей на удочки начинается в Западной Европе с весны и продолжается большею частию до начала октября, так как в ноябре здесь угри или уходят в море (взрослые), или же закапываются в ил, часто целыми клубками, и остаются в спячке до наступления теплой погоды (у нас, вероятно, до слития полой воды). Так как угорь рыба ночная и днем скрывается в норах, хворосте, камнях и подобных убежищах, то среди дня ловят его редко или особыми способами, в норах, или же только после теплой ночной грозы и в очень жаркие дни перед грозой, когда он выходит из нор ближе к поверхности воды и держится под тенью водяных растений. Впрочем, весною, после долгого зимнего поста, угорь хорошо берет даже около полудня.

Как и все ночные рыбы, угорь имеет очень развитое обоняние, и его нетрудно привадить, бросая туда, где намереваются ловить, куски кишок, вываленных в песке, куски падали с камнем или опуская в воду пузырь с грузом, наполненный кровью, и с небольшим отверстием, из которого бы кровь просачивалась. Многие немецкие авторы советуют делать пахучею самую насадку. Одни довольствуются тем, что предварительно опускают ее в прованское или розмариновое масло, другие советуют для сдабривания насадки класть ее (на ночь) в смесь (из равных частей по весу) богородской травы, меда и сальных вытопков (шкварок); эту смесь распускают на угольях и потом разбавляют мучной (пшеничной) болтушкой, почти до густоты сала. В некоторых случаях, когда угри плавают поверху, прикармливают их горохом (зеленым) или вареным конопляным семенем, растертым с зеленым горохом.

Ловят угря на весьма разнообразные насадки, и его скорее можно назвать всеядной рыбой, хотя собственно хлебная насадка, кажется, нигде не употребляется. Большею частию удят его весною и летом на выползка и красного червя, а осенью — на мелкую рыбу — живых, а за неимением таковых, мертвых: пескарей, гольцов, миног, небольших вьюнов, гольянов, мелких корюшек, также на куски рыб, всего лучше миног. Кроме того, во многих местах Германии и Франции насаживают крючки зеленым, а за неимением его — пареным горохом, фасолью, швейцарским сыром (см. «Усач»), осенью же — небольшими лягушками (крючок втыкают в задний проход и протыкают ляжку, так, чтобы лягушка могла плавать) или на ободранные лягушечьи ляжки; также на куски говядины, даже солонины, и на печень, нарезанную червяками. Аккуратные немцы, имея в виду сильно развитое чутье угря, советуют надевать насадку чистыми руками, но полагаю, что это и излишне, и неудобно.

Угорь имеет небольшую пасть и всегда заглатывает насадку, а потому крючки не должны быть крупнее № 5, а еще лучше употреблять № 7–8, но с толстым стержнем (Kirby extra strong flatted; также Virginia hooks); Alquen рекомендует ради удобства вынимания прямые крючки (без сгиба в сторону) с сильно отведенным наружу жалом. Живцы тоже всегда насаживаются на одиночные крючки, которые пропускаются в рот и ноздрю. Так как угорь имеет хотя и очень маленькие, но острые зубы, которыми может перетереть шелковую или волосяную леску, то вообще благоразумнее привязывать крючки к басковым или проволочным поводкам, а при ночной ловле на несколько удочек и на переметы — это даже необходимо. Кажется, басок и проволока могут быть заменены сильно раскрученными пеньковыми поводками. Лески должны быть очень крепки и прочны — шелковые или пеньковые, удилища тоже, и катушка при них никогда не употребляется. Утомить угря невозможно, и вываживать его не следует, если не желают рисковать потерей рыбы и снасти. Угорь, почувствовав себя пойманным, старается всегда укрыться в нору, хворост, под коряги или же обвивается вокруг подводных предметов. В таких случаях нередко не помогает и самая надежная снасть и часто приходится отрывать ее, по возможности у поводка, или же ждать, что рыба, быть может, высвободит леску.

Клев угря очень верен; эта рыба очень жадна и редко выпускает насадку, что, впрочем, объясняется тем, что угорь часто так завязит в ней зубы, что не может сразу ее выплюнуть. Вообще медлить подсечкой не следует, особенно при ловле на небольшие насадки — куски рыбы, горох и т. п., и вытаскивают угря сейчас же после подсечки, без всяких церемоний, стараясь только оттащить его подальше от воды. Сачок при вытаскивании употребляется очень редко, так как, во-первых, он часто проскакивает в петли, раздвигая или обрывая их, а во-вторых, потому что, извиваясь, он тут навертывает на себя леску. По той же причине, вытащив угря на берег, прежде всего наступают ногой на леску у крючка (иначе угорь ее спутает) или же держат ее натянутою так, чтобы голова рыбы была все время приподнята. Затем перерезают ему спинной хребет у головы или у хвоста или же, натерев руки песком или землею, берут рыбу за голову и ударяют хвостом о какой-либо твердый предмет (даже каблук). Хвост — самое чувствительное место угря, так как здесь, непосредственно под кожей, находятся два так называемых лимфатических приемника, сокращение которых легко можно различить[95]. Можно также брать угря шелковым или шерстяным платком, а А. Карр даже говорит, что его можно удержать, взяв таким образом, чтобы средний палец приходился сверху, а указательный и безымянный внизу. Но, само собой разумеется, удержать в руках можно только небольшого угря. Riihlich советует с рыбами свыше 3 килогр. (более 7 ф.) обращаться поосторожнее, так как крупный угорь, обвившись около руки, может ее переломить.

Снимать с крючка еще живых угрей трудно, да в этом нет необходимости, ибо, будучи посажены в корзину, а тем более сетяную сажалку, они зачастую уходят. Лучше всего класть их в корзины с плотной крышкой, дно которых выстлано довольно толстым слоем сырого моха. В таких же корзинах угрей перевозят на значительные расстояния. По Морисо, угорь в сыром и свежем месте (напр., на погребице) может прожить без воды 6–8 дней.

Крючок обыкновенно заглатывается довольно глубоко, и его большею частию приходится вытаскивать при помощи металлической спицы, оканчивающейся развилками (см. «Щука»).

Собственно к уженью принадлежат: уженье с поплавком, уженье на донную удочку без поплавка, в отвес или в закидку, затем уженье «на иголку» и уженье без крючка. С поплавком ловят обыкновенно на большого червя, насаживаемого фестонами, или на несколько навозных, но жало крючка должно быть хорошо скрыто, так как сытый угорь очень осторожен. Поплавок нужен легкий, и грузило, тоже небольшое, должно лежать на дне вместе с насадкой. Угорь забирает в рот насадку медленно; поплавок сначала иногда ложится, но подсекать следует лишь спустя 2–3 секунды после того, как он скроется под водой. Подсекают очень резко и сильно и, как сказано, сейчас же вытаскивают рыбу, на всякий случай подальше от берега. Изредка, именно когда угри плавают поверху, большею частию после ненастья или грозы, в мутную воду их ловят на наплывную удочку, причем насадка (преимущественно зеленый горох) должна быть неглубоко от поверхности. При уженье на весу в местах, имеющих более или менее сильное течение, тяжесть грузила должна соответствовать последнему; удилища употребляются как длинные, так и, при уженье с лодки (на глубоких местах), короткие. При ловле в закидку, на длинные лески, удят только на короткие удильники, причем нет необходимости держать их в руках и можно ловить на несколько. Грузило, особенно на быстрых местах, здесь предпочтительнее круглая пуля, просверленная насквозь и свободно скользящая по леске, до поводка, где она задерживается прищипнутой дробинкой. Такое передвижное грузило дает возможность чувствовать в руке самую слабую поклевку. Кончик удилища при уженье без поплавка должен быть поэтому довольно гибок и чувствителен. На донную ловят, большею частью в глубоких местах, напр. в гаванях, доках, в устьях рек.

Уженье «на иголку» и на пучок червей без крючка употребляется преимущественно днем, когда угорь садит в норах. Норы эти похожи на норы, делаемые водяными крысами, и часто бывают заметны с берега. Присутствие же в них угрей узнается по небольшому облачку мути, производимой дыханием и движениями спрятавшейся рыбы. Можно, конечно, хотя и не так успешно, ловить этими двумя оригинальными способами, особенно первым, и там, где угри имеют привычку прятаться в хворост или камни. Ловля «на иголку», ведущая свое происхождение из Шотландии, заключается в общих чертах в том, что в конец длинной палки или удилища слабо втыкается иголка, на которую надет червяк; иголка эта посредине привязана к крепкой леске, которую держат в правой руке, в то время как левою осторожно опускают палку в воду, у отверстия норы, так, чтобы червяк на конце удильника коснулся краев последней. Если в ней сидит угорь, то он не преминет схватить червя, сорвет его с палки и проглотит. При подсечке же проглоченная иголка, привязанная к средине, становится поперек глотки или желудка, рыба не может освободиться от этой перекладины, и ее вытаскивают из норы на берег.

По всей вероятности, этот способ ловли, в более или менее измененном виде, можно применить и к уженью других жадных рыб, особенно налимов, а потому считаю необходимым более подробное его описание. Удильник тут, разумеется, ни при чем, и от него требуется только длина и легкость; иногда к простой палке привязывается 1–2 аршина проволоки, на согнутый кончик к от срой подцепляют червяка (надетого на иголку) за хвост или голову или же, также вместо того, чтобы втыкать иголку в конец палки-удилища, червяка ущемляют в развилке, которым оканчивается эта палка. Игла должна быть довольно толста (лучше всего употребляемая портными для петель) и не длиннее 2 дюймов, почему толстая часть ее с ушком отпиливается и заостряется. Леска крепкая, но тонкая пеньковая (поводок из баска неудобен) или шелковая; конец ее и закрепляется на иголке при помощи тонкой шелковинки, натертой варом, подобно завязке на крючках, но только в обратном направлении, так как требуется, чтобы леска прикреплялась к середине иглы. Червяк лучше обыкновенный земляной (небольшой) или крупный навозный; иголку сначала продевают всю в переднюю его часть, потом толстый конец ее пропускают в хвостовую, как это представлено на рисунке (рис. 46). Само собой разумеется, что подсечкой торопиться не следует и что тащить угря из норы следует осторожно, не ослабляя лески. Иногда для удобства леску наматывают на ручную катушку; в таком случае полезно давать рыбе предварительно смотать (или сматывают сами) несколько вершков шнура.


Рис. 46. Ловля угря на иголку

Менее добычливо и удачно бывает уженье на червей, нанизанных на шерстяной шнурок, основанное на том, что угорь, завязив свои мелкие зубы в этом шнурке, не может сразу их высвободить. На короткий шерстяной шнур при помощи иглы нанизываются несколько больших земляных червей; концы шнура соединяются, черви располагаются кучей или фестонами, и в средине этой кучи прикрепляется леска с тяжелым грузилом. Удилище должно быть длинное, крепкое, и так как ловить приходится на разной глубине (часто значительной), то для укорачивания и удлинения лески полезно употреблять катушку (см. рисунок ее, «Форель»), Ловят без поплавка, в отвес, немного приподнимая и опуская насадку и оставляя ее несколько минут в покое, — там, где много нор. Угорь, прельщенный обилием предлагаемой ему пищи, схватывает насадку; в тот же момент быстрым движением вытаскивают его из воды, не давая времени разжать зубы.

Кроме этого способа, в Германии часто ловят угрей на мертвую рыбку, с большим поплавком из связки камыша и камнем, для того чтоб угорь не мог утащить снасть. Рыбка насаживается следующим образом: поводок с крючком отрезывается и при помощи иглы пропускается через рот в задний проход так, чтобы крючок торчал изо рта. Для того чтобы рыба лежала на дне стоя, подобно живой, грузило должно находиться в ее брюхе. Шнурок привязывается к одному концу поплавка, а к другому привязывается такая же бечевка с довольно тяжелым камнем. При постановке длина как того, так и другого шнурка должна значительно превышать глубину воды, так чтобы расставленная снасть имела бы форму трапеции, верхняя сторона которой составляется поплавком, а боковые — шнурами. Таких снарядов можно расставлять довольно много, и ловля ими бывает весьма успешна.

Не менее распространена, как в Германии, так и во многих местностях Франции, ловля угрей на переметы[96], но эта ловля практикуется уже больше промышленниками. Перемет состоит из крепкой бечевки различной длины, в которой привязывается (обыкновенно во время постановки перемета) от 8—10 до 100 и более крючков (№ 5) на коротких (пеньковых) поводках; на концах бечевки прикреплены довольно большие камни, а на расстоянии 2–4 сажен — меньшие. Перемет этот ставят вдвоем с лодки, поздним вечером, опуская его вдоль течения и вообще недалеко от берега. Насадкою служит сначала червь, а затем, в сентябре, когда угри кормятся преимущественно мелкой рыбой, — вьюны, гольцы, миноги и пескари, которых насаживают за губу или ноздрю. Вся снасть лежит, следовательно, на дне, и чтобы отыскать ее, употребляется багор или небольшой якорек на бечевке. Впрочем, в прудах и стоячих водах один конец снасти часто привязывается к колу. Вынимают перемет непременно на рассвете, так как, когда ободняет, угри, стараясь укрыться от света, очень бьются и запутываются. При этой ловле, так же как и при ночном уженье угрей, фонарь необходим.

В некоторых местностях Западной Европы ловят также очень большое количество, хотя и мелких, угрей (в палец толщиною) острогами[97] совсем особого устройства, а именно с пилообразными зазубринами на пальцах. Рыбы застревают между этими зазубринами. Кроме того, ею не бьют, а щупают рыбу, разыскивая ее в иле, там, где много нор, часто с помощию факела. Вероятно, эта острога окажется пригодной и для ловли различной мелкой рыбы, ерша например, особенно зимою на ямах.

Угорь доставляет очень вкусную и здоровую пищу. Жители лагун Комачио, питающиеся главным образом угрями, отличаются своим крепким сложением и цветущим здоровьем. Но слабыми желудками мясо угря, особенно старого (с золотистым кольцом вокруг глаза), довольно трудно переваривается. Но главною причиною того, что не только у нас, в России, но даже и в Западной Европе местами вовсе не едят угря, служит сходство его со змеей. У евреев мясо его даже запрещено законом. Самыми вкусными угрями считаются (в Германии) угри с серебристым брюхом; вкуснее всего и удобоваримее угри жареные с пряностями и большим количеством перца, также жареные и потом маринованные в уксусе. Крупных угрей, прежде чем жарить, необходимо предварительно хорошенько проварить. В Италии и Германии угрей в большом количестве заготавляют впрок копчением. Из кожи угря местами в Западной Европе приготовляют очень хорошие ремни и бечевки; кожу снимают чулком, пригвоздив предварительно голову. В Германии (по Moerbe) жир угря, вытопленный на солнце, считается очень полезным для тугих на ухо, так как он прочищает материю, а слизь угрей считается отличным средством быстрого заживления порезов. Последние исследования показали, что кровь угря, введенная в кровь животных (и, вероятно, человека), составляет весьма сильный яд, имеющий аналогию с известным ядом кураре.

Развести угрей или содержать их, хотя бы и не в большом бассейне, очень нетрудно. Но в большинстве случаев угри, посаженные в пруд или озеро, имеющие хотя бы малейшее сообщение с рекой или другими проточными озерами, выросши, скоро уходят. иногда даже они переправляются и сухим путем, как это было замечено, напр., в одном озере Венсенского леса (близ Парижа), откуда все угри переползли в Марну. Относительно долговечности угрей, содержимых в неволе, Бланшар приводит весьма интересный пример. У Демаре, проф. ветеринарной школы в Альфорте, в небольшом бассейне, диаметром менее самой рыбы и веда в котором менялась через 7–8 дней, жил угорь в течение с лишком 37 лет. В это время он вырос, однако, только на 1/3 против своей первоначальной величины — именно до 1½ метра — и сделался ручном до такой степени, что узнавал (?) людей, его кормивших. Пища его состояла из кусочков свежей говядины, которую ему давали обыкновенно раз в неделю, и он вовсе не ел червяков и мелких рыбок, тем более хлеба и других растительных веществ. С октября по апрель угорь этот лежал почти неподвижно и не принимал никакого корму; еще менее двигался он в мае, но вскоре вслед за этим вторичным оцепенением приходил в сильное волнение и даже выскакивал из посудины на землю, так что его раза два находили полуживым и почти обсохшим. Несмотря на это, он оживал очень скоро; точно так же совершенное замерзание воды бассейна не имело на него никакого влияния.

Загрузка...