Рыцарь Отражения

10

Следующим в коридор выскочил я. Свернув налево, я побежал. Может, ти'га бегает быстро, но и я не лыком шит.

– Я думал, ты должна защищать меня! – кричал я ей вслед.

– Глаз Змеи, – ответила она, – важнее того, что мне велела твоя мать.

– Что? – сказал я. – Моя мать?

– Она наложила на меня заклятие, чтобы я заботилась о тебе, когда ты пошел в школу, – ответила ти'га. – Но Камень снимает заклятие! Наконец я свободна!

– Черт! – заметил я.

Потом, когда она оказалась около лестницы, перед ней появился Знак Логруса – он был больше всех тех, что мне случалось вызывать. Заполнив коридор от стены до стены, он клубился, расползался, плевался огнем, вытягивал отростки, а вокруг него красным туманом плавала угроза. Чтобы объявиться таким манером в Амбере, на территории Лабиринта, требовалась определенная доля нахальства, поэтому стало ясно: ставки высоки.

– Прими меня, о, Логрус, – закричала ти'га, – я несу Глаз Змеи, – и Логрус раскрылся, в его середине образовался огненный тоннель. До меня дошло, что другим концом он открывается не ко мне в коридор.

Но тут Найда остановилась, неожиданно наткнувшись на стеклянную перегородку и застыла, поза ее выражала внимание. Вокруг ее оцепеневшего тела вдруг принялись летать три блестящих сферы Мандора.

Меня сбило с ног, спиной прижав к стене. Я загородился рукой, защищаясь на случай, если на меня что-нибудь свалится.

Позади меня, всего в нескольких футах, только что появился образ Лабиринта, не меньше Знака Логруса. Они были на одинаковом расстоянии от Найды, один позади, другой впереди, заперев эту леди – или ти'га – между, так сказать, полюсами существования, а вместе с ней и меня. Вокруг Лабиринта делалось все светлее, словно солнечным утром, а с другой стороны сгущались зловещие сумерки. Они что же, хотят снова сыграть в «Бум-Хряп» по-крупному, сделав меня на миг невольным свидетелем? – недоумевал я.

– Э-э… Ваши сиятельства, – начал я, чувствуя, что обязан попытаться отговорить их и жалея, что я – не Люк, он-то как раз способен на такой подвиг. – Сейчас самое подходящее время обратиться к беспристрастному судье, и, стоит только поразмыслить, получится, что в этом смысле у меня уникальные способности…

Золотое кольцо – я знал, что это Колесо-призрак, – внезапно упав на голову Найды, вытянулось до полу так, что получилась труба. Призрак вписался в орбиты шариков Мандора, и, должно быть, исхитрился изолировать себя от движущих ими сил, потому что шарики сбавили скорость, заколебались из стороны в сторону и, наконец, упали на пол. Два ударились передо мной о стену, а один скатился вниз по лестнице и направо.

Знаки Логруса и Лабиринта начали сближаться, и я быстро пополз, чтобы держаться впереди Лабиринта.

– Ближе не подходите, ребята, – вдруг заявило Колесо-призрак. – Невозможно описать, что я могу натворить, заставь вы меня нервничать еще сильней, чем сейчас.

И Лабиринт, и Логрус приостановились. Спереди, из-за угла, донесся пьяный голос Дронны, громко распевавшего какую-то непристойную балладу. Он шел в нашу сторону. Потом наступила тишина. Через несколько минут он затянул «Скалы веков», голос звучал куда слабее. Потом не стало слышно и этого, последовал тяжелый удар – он упал – и звон бьющегося стекла.

Тут мне пришло в голову, что с такого расстояния я мог бы сознанием дотянуться до Камня. Но что мне это даст, учитывая, что ни один из четырех замешанных в это власть предержащих не был человеком, я не представлял.

Я почувствовал, как кто-то вызывает меня через Козырь.

– Да? – прошептал я.

Тогда зазвучал голос Дворкина:

– Какую бы власть ты не имел над этой штукой, – сказал он, – используй ее, чтобы Камень не попал к Логрусу.

Именно в этот момент из красного тоннеля раздался скрипучий голос, менявший тембр от слога к слогу, как будто говорили поочередно мужчина и женщина.

– Верни Глаз Хаоса, – говорил он. – Давным-давно Единорог отобрал его у Змеи во время поединка. Похитил его. Верни Камень. Верни.

Являвшееся мне в Лабиринте голубое лицо не показалось, но знакомый с тех самых пор голос ответил:

– За него заплачено болью и кровью. Право собственности перешло к нам.

– Камень Правосудия и Глаз Хаоса или Глаз Змеи – это разные названия одного и того же самоцвета? – спросил я.

– Да, – ответил Дворкин.

– Что будет, если Змея получит свой глаз обратно?

– Вероятно, вселенной придет конец.

– О, – заметил я.

– Что вы предложите за него мне? – спросил Призрак.

– До чего же пылкая конструкция, – нараспев произнес Лабиринт.

– Ах, ты прыткий артефакт, – завопил Логрус.

– Поберегите комплименты, – сказал Призрак, – и дайте мне то, чего я хочу.

– Мне ничего не стоит вырвать его у тебя, – отозвался Лабиринт.

– А мне – разорвать тебя в клочки и развеять их, не успеешь оглянуться, – заявил Логрус.

– Вы оба ничего не сделаете, – ответил Призрак, – потому что сосредоточь вы свое внимание и энергию на мне – окажетесь уязвимыми друг для друга.

У меня в голове раздался смешок Дворкина.

– Расскажите, зачем вообще нужен этот конфликт, – продолжал Призрак, ведь прошло столько времени.

– Из-за того, что недавно сделал этот перебежчик, равновесие сместилось в его пользу, – ответил Логрус и над моей головой полыхнуло – наверное, чтобы не оставалось сомнений, кто этот вышеупомянутый перебежчик.

Почувствовав запах горелого волоса, я отвел огонь.

– Минуточку! – закричал я. – Выбирать было особенно не из чего!

– Но можно, – взвыл Логрус, – и ты выбрал.

– Действительно, он сделал выбор, – отозвался Лабиринт – но это только восстановило равновесие, нарушенное тобой в свою пользу.

– Восстановило? Ты более чем скомпенсировал его! Ты сместил его в свою пользу! Вдобавок перевес оказался на моей стороне случайно, спасибо отцу этого предателя. – Последовала еще одна шаровая молния, и я опять отвел ее. – Я тут ни при чем!

– Вероятно, без твоего наущения не обошлось.

– Если сумеешь принести мне камень, – сказал Дворкин, – можно будет убрать его за пределы досягаемости обоих до тех пор, пока не решится этот вопрос.

– Не знаю, сумею ли заполучить его, – сказал я, – но буду помнить об этом.

– Отдай его мне, – говорил Логрус Призраку, – и я заберу тебя с собой, ты станешь моим Первым Приближенным.

– Ты – процессор данных, – говорил Лабиринт. – Я дам тебе знание, которым не владеет никто во всем Отражении.

– Я дам тебе могущество, – сказал Логрус.

– Неинтересно, – сказал Призрак, цилиндр закрутился и исчез.

Пропало все – и Камень, и девушка.

Логрус завыл, Лабиринт зарычал и Знаки обеих Сил ринулись навстречу друг другу, чтобы столкнуться где-то возле комнаты Блейза неподалеку.

Я воспользовался всеми защитными заклинаниями, какими сумел.

Чувствовалось, Мандор позади меня сделал то же самое. Я прикрыл голову. Подтянув колени к груди, я…

Вокруг все сотрясалось, было очень светло, но не доносилось ни звука. Я падал. Куски древних камней ударяли меня с разных сторон. Я подозревал, что влип по уши и вот-вот умру, так и не получив возможности показать, как могу проникать в природу вещей: Лабиринт пекся о детях Амбера не больше, чем Логрус – о детях Двора Хаоса. Возможно, к себе, друг к другу, к серьезным космическим принципам, к Единорогу и Змее эти Силы не были равнодушны, весьма вероятно, будучи просто геометрическими проявлениями последних. Им не было дела до нас с Корал, до Мандора, наверное, даже до Оберона или самого Дворкина. Мы были пустым местом, в крайнем случае – их орудиями, а иногда надоедали, так что можно было нас использовать, а если обстоятельства оправдывали это, то и уничтожать.

– Дай руку, – сказал Дворкин, и я увидел его, словно при Козырном контакте. Я потянулся к нему…

…и свалился у ног Дворкина на расстеленный на каменном полу пестрый ковер, в той комнате без окон, которую однажды мне описал отец. Комната была полна книг и экзотических вещей, ее освещали висевшие высоко в воздухе чаши с огнем, но что их поддерживает, не было видно.

– Спасибо, – сказал я, медленно поднимаясь, отряхиваясь и растирая больное место на левом бедре.

– Уловил касание твоих мыслей, – сказал он. – Это еще не все.

– Уверен. Но иногда мне нравится, чтобы мои мысли можно было прочесть. Сколько из ерунды, о которой спорили Силы, соответствует истине?

– В их понимании все, – сказал Дворкин. – Больше всего им мешает то, как они толкуют поступки друг друга. Это, да еще то, что всегда можно сделать шаг назад – поломки Лабиринта, например, придают сил Логрусу и не исключено, что он активно влиял на Бранда, подбивая его так поступить. Но Логрус всегда может объявить, что это – возмездие за День Сломанных Отростков – это было несколько веков назад.

– Никогда не слыхал о нем, – сказал я.

Он пожал плечами.

– Неудивительно. Так уж важно это было только для них. Я вот о чем: спорить так, как они это делают, значит держать путь прямиком к более ранней стадии развития, к первопричинам, доверять которым никогда не стоит.

– И каков же ответ?

– Ответ? Мы не в школе. Эти ответы имеют значение только для философов – на практике их не применишь.

Отлив в маленькую чашечку из серебряной фляги зеленую жидкость, он подал ее мне.

– Выпей, – сказал он.

– Для меня это рановато.

– Оно не освежает, а лечит, – объяснил Дворкин. – Не знаю, заметил ты или нет, но состояние твое близко к шоку.

Я залпом проглотил обжигающее подобно ликеру питье, но вряд ли это был ликер. Следующие несколько минут ушли на то, чтобы расслабить те части тела, в которых я не подозревал напряжения.

– Карл Мандор… – повторил я.

По знаку Дворкина светящийся шар спустился и приблизился к нам. Смутно знакомым движением Дворкин начертил в воздухе знак, и вокруг меня образовалось нечто наподобие Знака Логруса, только без Логруса. Внутри шара появилась картинка.

Тот длинный отрезок коридора, в котором произошло столкновение, был уничтожен вместе с лестницей, покоями Бенедикта, да и комнаты Жерара, наверное, вряд ли уцелели. Еще недоставало комнаты Блейза, части моих комнат, гостиной, где я так недавно сидел, и северо-восточного угла библиотеки. Пол и потолок тоже исчезли. Внизу виднелись пострадавшие кухня и учебный манеж; по другую сторону, наверное, помещения тоже зацепило. Подняв взгляд – волшебный шар был удивительно любезен – я сумел увидеть небо: значит, пройдясь по третьему и четвертому этажам взрыв мог повредить и королевские апартаменты вместе с лестницей наверх, возможно, лабораторию, и, как знать, что еще.

На краю бездны, неподалеку от того места, которое до взрыва было частью покоев не то Блейза, не то Жерара, стоял, засунув кисти рук под широкий черный пояс, Мандор – как пить дать, правая рука у него была сломана. Слева ему на плечо тяжело опиралась Корал, ее лицо было окровавлено. Не уверен, что она была в сознании полностью. Левой рукой Мандор поддерживал ее за талию, а вокруг них летал металлический шарик. Наискосок от провала у входа в библиотеку на тяжелой поперечной балке стоял Рэндом. Мне показалось, что чуть поодаль, внизу, на невысоком стеллаже, стоял Мартин. Он так и держал свой сакс. Рэндом, похоже, был не на шутку взволнован, и, кажется, кричал.

– Звук! звук! – сказал я.

Дворкин махнул рукой.

– …ертов Хаосский лорд взрывает мой дворец! – говорил Рэндом.

– Ваше Величество, леди ранена, – сообщил Мандор.

Рэндом провел рукой по лицу, потом взглянул наверх.

– Может, нетрудно будет переправить ее в мои покои. Виала весьма искусна в некоторых видах врачевания, – сказал он уже потише. – Я, кстати, тоже.

– Только одно, Ваше Величество: где это?

Рэндом склонился к нему, указывая наверх.

– Дверь, чтобы войти, тебе, похоже, не требуется, но вот достает ли теперь дотуда лестница и где надо к ней подходить, если она уцелела, не скажу.

– Лестницу я сделаю, – сказал Мандор, и к нему стремительно подлетели еще два шарика. Они вышли на странные орбиты вокруг них с Корал. Немного погодя они поднялись в воздух и медленно поплыли к пролому, на который указал Рэндом.

– Скоро приду, – крикнул Рэндом им вслед. Кажется, он собрался было прибавить что-то, но потом оглядел развал, поник головой и повернул прочь. Я сделал то же.

Дворкин предложил мне еще одну порцию зеленого снадобья, и я не стал отказываться. Кроме всего прочего оно, наверное, действовало и как успокоительное.

– Надо пойти к ней, – сказал я ему. – Эта леди мне нравится и хотелось бы убедиться, что с ней все в порядке.

– Ну, разумеется, я могу отправить тебя к ним, – сказал Дворкин, – но не могу придумать ничего, что для нее мог бы сделать ты и не сумели бы остальные. Куда полезнее будет, если это время ты потратишь на поиски своего странствующего создания – Колеса-призрака. Надо убедить его вернуть Камень Правосудия.

– Согласен, – признал я. – Но сначала я хочу видеть Корал.

– Если ты появишься, может возникнуть серьезное замешательство, – сказал он, – от тебя могут потребовать объяснений.

– Неважно, – ответил я.

– Хорошо. Тогда минутку.

Он отошел и снял со стены нечто вроде палочки в чехле – она висела там на колышке. Подвесив чехол себе к поясу, он прошел через комнату к шкафу с выдвижными ящиками и из одного извлек кожаный футляр. Футляр исчез в недрах кармана и раздалось тихое металлическое звяканье. Маленькая коробочка для драгоценностей беззвучно пропала в рукаве.

– Сюда, – обратился он ко мне, подходя и взяв меня за руку.

Мы развернулись и направились в самый темный угол, где висело высокое зеркало в интересной раме, которое до сих пор я не замечал.

Отражало оно странно: комната за нашими спинами поодаль виднелась четко, но чем ближе мы оказывались от зеркальной поверхности, тем неотчетливее становилось отражение. Я понимал: что будет, то будет. И все-таки напрягся, когда Дворкин, на шаг опережавший меня, прошел сквозь туманную поверхность зеркала, рванув меня за собой.

Я споткнулся, а равновесие восстановил, когда пришел в себя на уцелевшей половине королевских покоев перед декоративным зеркалом. Живо протянув назад руку, я тронул его кончиками пальцев, но поверхность осталась твердой. Передо мной стояла низенькая, сгорбленная фигурка Дворкина. Он так и не выпустил мою руку. Скользнув взглядом мимо его профиля, который в чем-то был карикатурой на меня самого, я увидел, что кровать сдвинута на восточную сторону, подальше от разрушенного угла и большого пролома, на месте которого раньше был пол. Возле того края постели, что был ближе, спиной к нам стояли Рэндом с Виалой. Они разглядывали Корал, простертую на стеганом покрывале, она, кажется, была без сознания. В ногах кровати в массивном кресле восседал Мандор, наблюдавший за их действиями. Он первым заметил мое присутствие, что и подтвердил кивком.

– Как… она? – спросил я.

– Сотрясение мозга, – ответил Мандор, – и поврежден правый глаз.

Рэндом обернулся. Не знаю, что уж он собирался мне сказать, но когда он понял, кто стоит рядом со мной, слова замерли у него на губах.

– Дворкин! – выговорил он. – Как долго! Я не знал, жив ли ты еще. Ты… в порядке?

Карлик хихикнул.

– Я понял, о чем ты, и поступаю разумно, – ответил он. – Сейчас я хотел бы осмотреть эту леди.

– Конечно, – отозвался Рэндом и посторонился.

– Мерлин, – сказал Дворкин, – посмотри, можно ли разыскать это твое создание, Колесо-призрак, и попроси его вернуть артефакт, который он одолжил.

– Ясно, – сказал я и полез за Козырями.

Миг – и я уже вышел на связь, искал…

– Папа, несколько минут назад я почувствовал, что нужен тебе.

– Камень-то у тебя или нет?

– Да, я только что с ним закончил.

– Закончил?

– Закончил его использовать.

– Как же ты… использовал его?

– С твоих слов я понял, что, если пропустить сквозь него чье-нибудь сознание, это дает некоторую защиту от Лабиринта – и задумался, сработает ли это в случае такого идеально синтетического существа, как я.

– «Идеально синтетический» – хороший термин. Откуда это?

– Я сам создал его, подыскивая наиболее точное определение.

– Подозреваю, что тебя он отвергнет.

– Нет.

– А, так ты действительно прошел через эту штуку весь путь?

– Да.

– И как он повлиял на тебя?

– Трудно оценить. Изменилось мое восприятие. Объяснить сложно… Что бы это ни было, это – штука тонкая.

– Прелестно. Теперь ты можешь пропускать свое сознание через Камень с некоторого расстояния?

– Да.

– Вот кончатся все наши теперешние неприятности, и я проверю тебя еще раз.

– Самому интересно, что изменилось.

– Ну, сейчас Камень нужен нам здесь.

– Иду.

Воздух передо мной замерцал. Колесо-призрак возникло в виде серебряного кольца, в центре которого находился Камень Правосудия. Я подставил ладонь чашечкой, подхватил его и отнес Дворкину, который, получив самоцвет, даже не взглянул на меня. Посмотрев вниз, в лицо Корал, я быстро отвел глаза. Лучше бы я этого не делал.

Я вернулся к призраку.

– Где Найда? – спросил я.

– Бог ее знает, – ответил он. – Около хрустальной пещеры она попросила оставить ее. После того, как я отнял у нее Камень.

– Что она делала?

– Плакала.

– Почему?

– По-моему, потому, что обе ее миссии, которые Найда считала главными в жизни, пошли прахом. Ей вменили в обязанность охранять тебя, а потом шальной случай дал ей завладеть Камнем, и это освободило ее от изначальных распоряжений. Вот что произошло на самом деле, а я лишил ее Камня. Теперь ее не держит ни то, ни другое.

– Когда Найда, наконец, освободилась, можно было подумать, она счастлива. Оба своих занятия она выбрала себе не сама. Теперь ей можно вернуться к тому, чем заняты свободные демоны за Румоллом.

– Не совсем так, папа.

– То есть?

– Она, кажется, застряла в этом теле. Совершенно ясно, что она не может просто покинуть его, как прочие тела, которыми пользовалась. Отчасти из-за того, что в нем нет настоящего жильца.

– А. Полагаю, она могла бы… э-э… покончить с собой и освободиться.

– Я предлагал ей это, но она не уверена, получится ли. Она сейчас настолько связана с телом Найды, что может просто погибнуть вместе с ним.

– Так она все еще где-то возле пещеры?

– Нет. Она не потеряла силы, присущие ти'га, что отчасти делает ее волшебным существом. Наверное, пока я в пещере экспериментировал с Камнем, она просто убрела куда-то в Отражение.

– Почему в пещере?

– Если тебе надо сделать что-нибудь тайком, ты ведь отправляешься туда, верно?

– Ага. А как же удалось добраться до тебя с помощью Козыря?

– Тогда я уже закончил эксперимент и покинул пещеру. Когда ты позвал меня, я на самом деле был занят тем, что искал ти'га.

– По-моему, тебе лучше отправиться и еще поискать.

– Почему?

– Потому что я с давних пор в большом долгу перед ней, даже если она занималась мной по указке моей матери.

– Конечно. Не знаю только, получится ли. Выследить волшебное создание не так-то легко, другое дело – смертные существа.

– Как бы там ни было, попробуй. Хотелось бы знать, куда она отправилась и нельзя ли что-нибудь сделать для нее. Вдруг да пригодится твоя новая ориентация?

– Посмотрим, – ответил он и мигом исчез.

Я тяжело опустился на землю. Интересно, как это примет Оркуз? Одна дочь покалечена, а во вторую вселился демон и она бродит где-то в отражении. Я перебрался в изножье кровати и прислонился к креслу Мандора. Тот протянул левую руку и похлопал меня по плечу.

– Не думаю, что в мире отражений ты научился вправлять кости, а? – спросил он.

– Боюсь, что нет, – ответил я.

– Жаль, – ответил он. – Остается только ждать своей очереди.

– Можно куда-нибудь козырнуть тебя, пусть там как следует о тебе позаботятся, – сказал я и полез за картами.

– Нет, – сказал он. – Хочу посмотреть, чем тут дело кончится.

Пока он говорил, я заметил, что Рэндом, похоже, изо всех сил пытается установить козырную связь. Виала стояла рядом, словно защищала его от пролома в стене и от того, что могло бы из него появиться. Дворкин продолжал трудиться над лицом Корал, полностью загораживая то, что делает.

– Мандор, – сказал я, – знаешь, это мать послала ти'га заботиться обо мне.

– Да, – отозвался он, – когда ты выходил из комнаты, она рассказала мне об этом. Заклятие, кроме всего прочего, не позволяло ей признаться в этом.

– Она торчала тут просто, чтобы оберегать меня, или заодно шпионила за мной?

– Кто знает. Такой вопрос у нас не всплывал. Но, похоже, ее страхи были небеспочвенны. Тебе грозила опасность.

– Думаешь, Дара знала про Люка с Ясрой?

Он хотел было пожать плечами, поморщился и задумался.

– И опять – кто знает? Если так, то на следующий вопрос – откуда она про них узнала? – я тоже не отвечу. Лады?

– Лады.

Закончив разговаривать, Рэндом закрыл Козырь. Потом он обернулся и некоторое время не отрываясь смотрел на Виалу. Вид у него был такой, словно собравшись что-то сказать, он подумал получше и посмотрел в сторону. На меня. Тут я услышал, как стонет Корал и, поднимаясь, отвел глаза.

– Минутку, Мерлин, – сказал Рэндом. – Потом удерешь.

Я встретил его взгляд. Трудно сказать, был ли он гневным или просто любопытным – нахмуренные брови и сузившиеся глаза могли означать что угодно.

– Сэр? – сказал я.

Он подошел, взял меня за локоть и развернул спиной к кровати, уводя к двери в соседнюю комнату.

– Виала, я займу на несколько минут твою мастерскую, – сказал Рэндом.

– Конечно, – отозвалась она.

Он впустил меня и затворил двери. У противоположной стены упал и разбился бюст Жерара. Рабочую площадку в дальнем конце мастерской занимало многоногое морское животное, каких я никогда не видел – весьма вероятно ее новая работа.

Неожиданно Рэндом повернулся ко мне, обшаривая глазами мое лицо.

– Ты следил за положением дел между Кашерой и Бегмой?

– Более или менее, – ответил я. – Вчера вечером Билл вкратце ввел меня в курс дела. Эрегнор и все такое.

– А он сказал тебе, что мы собираемся принять Кашеру в Золотой Круг и решить проблему Эрегнора, признав право Кашеры на эту часть настоящих земель?

Мне не понравилось, как был задан этот вопрос, и не хотелось впутывать Билла в неприятности. Похоже, на момент нашего с ним разговора это все еще было тайной. Поэтому я сказал.

– Боюсь, всех подробностей я не помню.

– Да, мы намеревались поступить именно так, – сказал Рэндом. – Обычно мы не даем подобных обязательств – таких, которые дают одной из заключивших договор сторон преимущества за счет другой. Но Арканс, герцог Шадбернский, застал нас… ну, врасплох, что ли. Он, как глава государства, лучше отвечал нашим целям и теперь, когда мы избавились от этой рыжей стервы, я уже готовил ему путь на трон. Все-таки, раз уж он воспользовался случаем взойти на трон после того, как право наследования было нарушено дважды, то знал, что отчасти может на меня положиться, и потребовал Эрегнор, ну, я и отдал ему его.

– Понятно, – сказал я, – все, кроме того, как это влияет на меня.

Он повернул голову, изучая меня левым глазом.

– Коронация должна была состояться сегодня. Я, честно говоря, собирался чуть позже переодеться и козырнуть туда…

– Вы употребляете прошедшее время, – заметил я, чтобы заполнить молчание, в котором он меня оставил.

– Вот именно. Вот именно, – пробормотал он, отворачиваясь, сделал несколько шагов, поставил ногу на обломок разбитой статуи и снова обернулся. – Милейший герцог теперь или мертв, или в плену.

– И коронации не будет? – спросил я.

– Напротив, – сказал Рэндом, продолжая разглядывать меня.

– Сдаюсь, – сказал я. – Скажите, что происходит?

– Сегодня на рассвете была предпринята удачная атака.

– На Дворец?

– Может быть, и на Дворец тоже. Но атаку подкрепили воинскими силами извне.

– А что в это время делал Бенедикт?

– Вчера, как раз перед тем, как самому вернуться домой, я приказал ему отвести войска. Положение казалось стабильным, и мы сочли, что нехорошо, если во время коронации там будут находиться войска Амбера.

– Верно, – сказал я. – И вот, стоило Бенедикту убраться, как кто-то вторгся туда и разделался с человеком, который должен был стать королем, а тамошней полиции даже не пришло в голову, что это некрасиво?

Рэндом медленно кивнул.

– Примерно так, – сказал он. – Ну так как по-твоему, почему это могло случиться?

– Возможно, там были не так уж недовольны новым положением дел.

Рэндом улыбнулся и щелкнул пальцами.

– Гений, – сказал он. – Можно подумать, ты знал, что делается.

– И ошибиться, – сказал я.

– Сегодня твой бывший одноклассник Люкас Рейнард становится Ринальдом I, королем Кашеры.

– Будь я проклят, – сказал я. – Понятия не имел, что он и впрямь хочет этим заниматься. Что вы намерены делать по этому поводу?

– Думаю пропустить коронацию.

– Я заглядываю чуть дальше.

Рэндом взглянул и, пинками отшвыривая обломки, повернул прочь.

– То есть не собираюсь ли я послать Бенедикта назад чтобы свергнуть Ринальдо?

– Коротко говоря, да.

– Это выставит нас в очень скверном свете. Только что сделанное Люком не выходит за рамки политики Грауштаркиана, которая там в большой чести. В свое время мы вторглись в Кашеру и помогли исправить ситуацию, уж очень быстро она превращалась в политическую бойню. Можно было бы вернуться и проделать это еще раз, если бы речь шла о каком-нибудь идиотском нападении полоумного генерала или нобля, одержимого манией величия. Но претензии Люка законны и действительно имеют под собой больше оснований, чем у Шэдберна. К тому же Люк популярен. Он молод и производит хорошее впечатление. Вернись мы туда, у нас будет куда меньше оправданий, чем в первый раз. Даже при нынешнем положении дел мне чуть ли не хотелось рискнуть быть названным агрессором, только бы спихнуть с трона самоубийцу-сынка этой стервы. Потом мои люди в Кашере доносят, что его защищает Виала, и я спросил ее об этом. Она говорит: это правда, и добавляет, что, когда это случилось, ты был там. Виала сказала, что все мне расскажет, когда Дворкин закончит делать операцию, потому что ему могут понадобиться ее способности. Но я не могу ждать. Расскажи, что случилось.

– Сначала скажите мне еще вот что.

– Что?

– Какие военные силы привели Люка к власти?

– Наемники.

– Наемники Далта?

– Да.

– Добро. Со своей вендеттой против Дома Амбера Люк покончил, – сказал я. – И сделал это лишь позавчера ночью, по своей воле, поговорив с Виалой. Тогда она и дала ему кольцо. Тогда я думал, что оно должно помешать Джулиану пытаться убить его, пока мы не доберемся до Ардена.

– В ответ на так называемый ультиматум Далта относительно Люка и Ясры?

– Правильно. У меня и мысли не было, что кто-то мог задумать заранее свести Люка с Далтом, чтобы они сумели сбежать и нанести удар. Это значит, даже драка была подстроена… теперь мне приходит в голову, что у Люка была возможность переговорить с Далтом до нее.

Рэндом поднял руку.

– Погоди, – сказал он. – Расскажи-ка мне все с самого начала.

– Идет.

Что я и сделал. К тому времени, как я закончил, мы оба измерили мастерскую шагами несчетное число раз.

– Знаешь, – сказал он потом, – сдается мне, Ясра подстроила все это до того, как начала свою карьеру в качестве предмета обстановки.

– Я думаю об этом, – сказал я, надеясь, что Рэндом не собирается особо заострять внимание на том, где она сейчас. И чем больше я думал, припоминая ее реакцию на известия о Люке после нашего рейда в Замок, тем сильнее чувствовал, что Ясра не только сознавала, что творится, но даже общалась с Люком уже после меня.

– Сделано все было очень гладко, – заметил Рэндом. – Далт, должно быть, действовал по старым приказам. Точно не зная, как добраться до Люка или узнать, где Ясра, и получить свежие инструкции, он решился на этот маневр, чтобы отвлечь внимание Амбера. Бенедикт мог еще раз выкинуть Далта, с прежним мастерством и куда успешнее.

– Верно. Догадываюсь, что, как только дело дошло до серьезных вещей, вам пришлось отдать должное противнику. Еще это значит, что Люку, должно быть, не один раз приходилось поспешно вырабатывать план – вот он и придумал ту драку, когда недолго общался с Далтом в Ардене. Значит, на самом деле Люк управлял ситуацией, а нас заставлял думать, что он пленник, и это мешало оценить, какой угрозой для Кашеры он был на самом деле – если вам угодно взглянуть на это так.

– А как еще можно на это смотреть?

– Ну, вы же сами сказали, его претензии не совсем незаконны. Что вы намерены предпринять?

Рэндом потер виски.

– Отправиться вслед за ним и помешать коронации значило бы вызвать у всех крайнее неодобрение, – сказал он. – Хотя любопытство у меня берет верх над прочими чувствами. Ты сказал, что этот парень умеет здорово усадить в лужу. Ты был там. Он что же, заморочил Виале голову и она взяла его под свою защиту?

– Нет, – сказал я. – Он, похоже, был удивлен подобным жестом не меньше меня. Люк прекратил вендетту вот почему: он чувствовал, что их честь отмщена, что мать просто использует его, и из-за нашей дружбы. Никто не заставлял его делать это. Я по-прежнему думаю, что Виала дала ему кольцо, чтобы вендетта прекратилась и никто из нас не охотился бы на него с оружием.

– Очень на нее похоже, – сказал Рэндом. – Думай я, что он использует ее в своих целях, я сам бы добрался до него. Тогда неловкость с моей стороны оказалась бы непреднамеренной и не мешала бы мне жить спокойно. Я готовил на трон Арканса, но в последнюю минуту его отпихнул в сторону человек, которому покровительствует моя жена. Еще немного – и создастся впечатление, что в самом центре существуют некоторые разногласия, а я терпеть этого не могу.

– Подозреваю, что Люк окажется отличным посредником в делах примирения. Мы достаточно хорошо знакомы и я знаю, что Люк учитывает все тонкости. По-моему, Амберу будет очень легко иметь с ним дело на любом уровне.

– Бьюсь об заклад, это так. Почему бы нет?

– Причин никаких, – сказал я. – Что же теперь будет с договором?

Рэндом улыбнулся.

– Я пас. Условия Эрегнорского договора никогда не казались мне правильными. Теперь же, если договор перестанет существовать, мы вернемся к нему аб иницио. Я вовсе не уверен, нужен ли нам вообще какой-то договор. Черт с ним.

– Держу пари, Рэндом, Арканс все еще жив.

– Думаешь, Люк держит его заложником, чтобы тот не получил от меня положения в Золотом Кругу?

Я пожал плечами.

– Насколько вы близки с Аркансом?

– Ну, уговорил-то его на это я… чувствую, я в долгу перед ним. Хотя и не в таком уж большом.

– Понятно.

– В такой момент для Амбера станет потерей лица даже начало переговоров со столь незначительной державой, как Кашера.

– Не спорю, – сказал я, – и, кстати, официально Люк еще не стал главой государства.

– Но если бы не я, Арканс продолжал бы наслаждаться жизнью на своей вилле, а Люк, кажется, и впрямь твой друг… себе на уме, но друг.

– Вам хотелось бы, чтобы я упомянул об этом на предстоящем обсуждении атомной скульптуры Тони Прайса?

Он кивнул.

– Чувствую, очень скоро ты сможешь обсуждать искусство. А в самом деле, тебе не мешало бы посетить коронацию своего приятеля. В качестве частного лица. Тут будет очень кстати твое двойное право наследования, а Люку так и так будет оказана честь.

– Все равно ему нужен договор – готов держать пари.

– Даже если бы мы намеревались дать на это согласие, мы не могли бы твердо обещать ему Эрегнор.

– Понятно.

– А ты не уполномочен брать с нас какие-либо обязательства.

– Это тоже понятно.

– Тогда почему бы тебе немного не отмыться, не отправиться к нему и не поговорить с ним об этом? Твоя комната – прямо за провалом. Можешь уйти через пролом в стене и съехать вниз – я тут нашел балку, которая не пострадала.

– Ладно, так я и сделаю, – ответил я, держа курс в указанном направлении. – Но сначала один вопрос – совершенно не по теме.

– Да?

– Возвращался ли недавно мой отец?

– Ничего не знаю об этом, – сказал Рэндом, медленно покачивая головой. – Все мы отлично умеем маскировать свои приходы и уходы… конечно, если есть желание. Но думаю, будь он где-нибудь здесь, он дал бы мне знать.

– Вот и я так думаю, – сказал я, выходя сквозь стену, и обходя по краю провал.