Рыцарь пустыни. Халид ибн ал-Валйд. Крушение империй

Глава 11 Тучи сгущаются

Отступничество началось при жизни Пророка, и первая крупная операция против отступников имела место и завершилась удовлетворительным результатом еще при жизни Мухаммада. Однако настоящая и самая серьезная опасность отступничества возникла после смерти Пророка, когда по всей Аравии прокатилась дикая волна неверия после принятия веры, и с этой волной предстояло справиться Абу Бакру. Поэтому в этой книге войны с отступниками рассматриваются в целом, несмотря на то что первая кампания хронологически относится в части I данной истории.

Первый крупный случай отступничества имел место в Йемене и вошел в историю как инцидент с Асвадом ал-'Ансй. Асвад был вождем анситов — большого племени, жившего в западной части Йемена. Его настоящее имя было Абхала ибн Ка'б, но из-за того что он был очень смуглым, его прозвали Асвадом, то есть Черным. Наделенный многими талантами, из которых можно было бы позавидовать лишь немногим, до отступничества он был известен, главным образом, как вождь племени и прорицатель.

В 10 г. хиджры народы южных и юго-восточных областей Аравийского полуострова были обращены в Ислам. Для выполнения этой задачи Пророк повсюду рассылал своих посланцев, учителей и эмиссаров, и задача была должным образом решена. Однако большинство населения этих регионов не стало настоящими мусульманами, их обращение оказалось формальным актом, а не результатом возникновения истинной внутренней потребности.

До обращения в Ислам йеменцами от имени императора Персии правил знатный перс по имени Базан.1 Этот человек стал мусульманином и был утвержден Пророком в качестве правителя йеменцев. Поскольку это был мудрый и добродетельный чиновник, при нем провинция процветала; но незадолго до последнего паломничества, совершенного Пророком, Базан умер, и Пророк назначил правителем Саны сына Базана, Шахра. В Йемене сохранился мир, и никакие тучи не омрачали небеса этого южного края.

Затем, примерно тогда, когда Пророк отправился в последнее паломничество, Асвад решил, что он стал пророком. Он собрал свое племя, продекламировал сочиненные им стихи, утверждая, что это были явленные ему откровения от Бога, и объявил, что он является посланником Аллаха.

У Асвада был осел, которого он научил выполнять кое-какие команды, и он использовал этого осла в качества доказательства своего могущества. Он приказывал: «Поклонись своему господину», — и осел склонял голову перед Асвад ом. Затем он приказывал: «Преклони колени перед своим господином», — и осел становился на колени.[90 Балазури: с. 113.] Из-за этого Асвад стал известен в этом регионе под именем Зу-л-Химар — Повелитель Осла, или Человек с Ослом. Между тем некоторые авторы хроник утверждают, что его называли не Зу-л-Химар, а Зу-л-Хумар, то есть Пьяница. [91 Там же.] Возможно, дело обстояло именно так, поскольку он был законченным алкоголиком и часто напивался до потери чувств. Тем не менее его племя последовало за ним, веря, что он является настоящим пророком, и в этом заблуждении к ним присоединились некоторые мелкие племена йеменцев.

Асвад собрал колонну из 700 всадников и отправился в Наджран. Он без труда захватил город и выгнал из него мусульманского наместника. Окрыленный легкой победой, Асвад назначил правителем Наджрана своего человека и выступил на Сану. (См. карту 7.) Шахр, назначенный новым мусульманским правителем Йемена, узнал о падении Наджрана и намерениях Асвада и принял решение разобраться с Асвадом прежде, чем тот доберется до Саны. Собрав небольшой отряд (у Шахра не было большого числа воинов), он выступил навстречу противнику, и войска сошлись на некотором расстоянии к северу от Саны. Последовавшее краткое, жаркое сражение завершилось в пользу Асвада. Мусульмане потерпели поражение, а Шахр погиб в бою, оставив горевать по себе прекрасную молодую вдову, которую звали Азад. Пять дней спустя Асвад вошел в Сану как завоеватель. Он торопился в своем гнусном деле, ибо прошло всего 25 дней с того времени, как он впервые собрал свое племя и объявил себя пророком.

Теперь в его руках оказалась большая часть Йемена. И для того чтобы получить максимальное удовольствие от своих военных и политических успехов, Асвад принудил прелестную Азад стать его женой. У несчастной вдовы не было иного выбора, как покориться пьяным ласкам омерзительного Человека с Ослом.

Захватив Наджран и Сану, Асвад укрепил свои позиции и распространил свое влияние на весь Йемен, в котором многие племена признали его правителем и пророком. По мере того как укреплялась власть Асвада, ему стало казаться, что титула пророка недостаточно, и он провозгласил себя Рахманом Йемена.[92 Балазури: с. 113, 125.] Слово «рахман» означает «милосердный», и это одно из тех имен-эпитетов, которым мусульмане называют Бога. Таким образом, Асвад осмелился посягнуть на то, что принадлежит Богу, а такие поступки всегда имеют гибельные последствия. Как бы то ни было, среди своих приверженцев Асвад стал именоваться Рахманом Йемена. Он продолжал устраивать пьяные оргии, продолжал терзать несчастную Азад, которая до такой степени возненавидела его, что призналась своей подруге: «Нет для меня мужчины более ненавистного, чем он». Подлый Асвад также подверг репрессиям семью Базана Фарисй, подвергнув ее членов всевозможным оскорблениям и унижениям. Тем самым он заслужил лютую ненависть истинного мусульманина по имени Фйруз ад-Дайламй, одного их членов семьи перса и родственника Азад.

Истинный Пророк, находившийся в Медине, уже начал принимать меры против Асвада, который не подозревал об этом. Получив подробные донесения о бесчинствах Асвада, святой Пророк направил Кайса ибн Хубайра с целью усмирить Асвада. Кайс незаметно пробрался в Сану, организовал там подпольную борьбу с самозванцем и познакомился с персом Фйрузом. Кайс и Фйруз стали мозговым центром подпольщиков, в котором рождался план противодействия Асваду и его отступникам. Они разрабатывали его в глубокой тайне.

Добраться до Асвада было непросто. Черный был человеком мощного телосложения, славившимся своей силой и свирепым нравом, и он уже держал Фйруза под подозрением. Кроме того, он жил во дворце, обнесенном высокой стеной и охраняемом большим количеством воинов, отобранных за их верность и веру в Асвада. Они расхаживали по стене и коридорам дворца. Единственной возможностью проникнуть внутрь было перебраться через стену рядом с помещением, которое занимала Азад. Это можно было сделать, взобравшись на стену.

Карта 7. Арабское отступничество (1)

Фйруз связался с Азад, объяснил ей свои намерения и попросил ее о помощи, которую она с готовностью обещала оказать, видя в этом единственный способ положить конец ужасному существованию, которое она влачила.

Решающей должна была стать ночь 30 мая 632 г. (6 числа месяца рабй' ал-аввал, 11 г. хиджры). Сразу после полуночи, когда зашла луна, дождавшись момента, когда поблизости не оказалось стражников, Фйруз поднялся на стену с помощью веревки и проскользнул в комнату Азад. Она спрятала его в своей комнате, и родственники, объединенные общей целью, стали ждать.

Незадолго до рассвета Азад выскользнула из своей комнаты и вошла в комнату Асвада, находившуюся рядом с ее комнатой. Она знала, что возле нее находится страж, хотя его и не было видно. Она открыла дверь, заглянула в комнату, а затем вернулась к Фйрузу. Ее глаза пылали жаждой мести, и она прошептала: «Давай! Он мертвецки пьян!»

Фйруз на цыпочках вышел из комнаты Азад, женщина последовала за ним, затем Фйруз направился к комнате Асвада. Женщина остановилась в дверях, а Фйруз вошел в комнату с обнаженным мечом. Внезапно Асвад сел на постели и с ужасом уставился на Фйруза, вид которого не оставлял сомнений в его намерениях. Перед лицом опасности весь хмель слетел с Черного, однако не успел он подняться с постели, как Фйруз набросился на него и ударил его мечом по голове. Асвад повалился на подушку. Как сообщают авторы хроник, «он начал реветь, как бык».[1]

Вопли Асвада привлекли внимание стражника, и тот кинулся в комнату. Он увидел, что на пороге стоит Азад, и спросил: «Что случилось с Рахманом Йемена?» Отважная молодая женщина поднесла палец к губам. «Тише! — прошептала она. — Аллах ниспосылает ему откровение».[93 Там же.] Стражник понимающе кивнул и, не обращая внимания на вопли своего повелителя, удалился.

Азад дождалась, пока стражник не завернул за угол коридора, и бросилась в комнату. Она увидела, что Фйруз стоит рядом с постелью, ожидая, когда представится возможность нанести новый удар, а самозванец скорчился от боли на ложе и машет руками. Двое объединили свои усилия. Женщина быстро подошла к изголовью кровати, обеими руками схватила Асвада за волосы и откинула ему голову назад. Фйруз вынул кинжал и несколькими быстрыми ударами отсек черную голову от мощного туловища. Так закончил свой путь лжепророк Абхала ибн Ка'б, он же Черный, он же Повелитель Осла, он же Пьяница. Его бесчинства продолжались на протяжении трех месяцев и завершились за шесть дней до смерти Пророка Мухаммада.

Со смертью Асвада движение отступников пошло на спад. Мусульманское сопротивление, организованное Кайсом в Сане, вылилось в жестокую месть последователям Асвада, многие из которых были убиты. Однако многие избежали смерти, чтобы в дальнейшем чинить препятствия мусульманским правителям. Многие вновь стали мусульманами, и некоторые из них в дальнейшем снова стали отступниками. Фйруз был назначен правителем Саны.

Гонец, посланный с доброй вестью в Медину, прибыл на место вскоре после кончины Святого Пророка. Сообщение о падении смутьяна Асвада ал-'Анси несколько утешило глубоко опечаленных мусульман.

Медина переживала кризис, который одновременно оказался эмоциональным, духовным и политическим. Утрата возлюбленного Мухаммада сделала мусульман безутешными. На протяжении последнего десятилетия Пророк был для них всем — военачальником, правителем, судьей, наставником, учителем и другом. Не было такой сферы жизни, в которой бы он не принимал участия. Люди шли к Мухаммаду со всеми своими проблемами, и он их решал, успокаивал, направлял, утешал пришедших. В теплом свете его личности они чувствовали себя защищенными от неприятностей и горестей. Теперь этот светоч угас. Мусульмане чувствовали себя одинокими и испуганными. Как отмечают авторы хроник, они были подобны «овцам в холодную ненастную ночь».[1]

Кризис углублялся по мере того, как поступали все новые сообщения о мятежах, охвативших весь Аравийский полуостров. Все аравийские племена, за исключением тех, которые жили в Мекке и Медине, а также сакифитов из Та'ифа, восстали против политической и религиозной власти Медины и нарушили данную ими клятву верности. Появились лжепророки, утверждавшие, что они являются наследниками Мухаммада. Эти обманщики, знавшие, какой любовью пользовался Святой Пророк, как его почитали, не задумывались о том, через какие испытания и страдания ему довелось пройти, прежде чем его усилия начали приносить плоды, решили, что неплохо быть пророком и что им тоже следует воспользоваться преимуществами этого статуса. Помимо Асвада объявились еще два (может быть, и три) самозванца и одна самозванка. Были и другие, вожди и старейшины, которые не претендовали на роль пророка, но объединялись с лжепророками к предательскими намерениями погасить пламя Ислама и вернуться к независимости племен, как это было во дни невежества. Весь Аравийский полуостров оказался охвачен отступничеством, которое распространялось как степной пожар, угрожая поглотить Мекку и Медину, духовные и политические центры молодого исламского государства.

Главной причиной отступничества было отсутствие истинной веры. Большинство племен, обращенных в Ислам, приняли мусульманство в течение 9-10 гг. хиджры, сделав это по политическим причинам. Они пришли к выводу, что это соответствует их интересам. Они видели в Мухаммаде не столько Пророка новой веры, сколько могущественного политического властелина. Подлинными мусульманами были мусульмане Мекки и Медины, особенно Медины, потому что они много лет общались со Святым Пророком и вдоволь испили из явленного им Пророком источника истины. Племена, жившие за пределами этих городов, не обладали подобным духовным опытом. Во многих случаях, когда вождь становился мусульманином, племя следовало его примеру из соображений племенной верности, а не по религиозным убеждениям. После смерти Пророка племена почувствовали себя вправе снять с себя свои вассальные обязанности, которые, с их точки зрения, были взяты ими по отношению к человеку, а не к Медине и не к Исламу. Мухаммад умер, и теперь они могли сбросить с себя ярмо дисциплины, которую накладывал на них Ислам, ограничивая количество жен, которых они могли иметь, заставляя выплачивать налоги, расходовавшиеся на благо общины, принуждая молиться и поститься. Влиятельные вожди, возглавлявшие восстание, предпочитали обладать полной свободой эксплуатировать слабых себе на пользу, не чувствуя себя обремененными теми ограничениями, которые накладывал на них Ислам.

Опасения мусульман усилились, когда халифом, первым халифом в истории Ислама, стал Абу Бакр. Абу Бакр никогда не славился выдающимися руководящими способностями, не говоря уже о способностях, которые позволили бы ему провести корабль государства через бурю, которая грозила налететь со всех сторон и уничтожить Ислам. В этот критический момент требовался могущественный, сильный и способный руководитель. А что представлял собой Абу Бакр? Это был маленький, худенький, бледный человек с глубоко посаженными глазами под тонкой, изящной линией бровей. К тому времени он явно ссутулился, что придавало ему еще более старческий, дряхлый вид несмотря на то, что он подкрашивал себе бороду. Этого мягкого, кроткого, добросердечного человека легко было заставить расчувствоваться до слез.

Когда мусульмане собрались для принесения присяги, Абу Бакр произнес первую речь в истории своего пребывания на посту халифа — речь, которая еще больше подчеркнула его скромность и смиренность и не сулила никаких проявлений властности с его стороны. Абу Бакр сказал:

«Хвала Аллаху! Теперь я поставлен над вами, но я — не лучший из вас. Если я буду действовать праведно, поддерживайте меня. Если я буду действовать неправедно, поправляйте меня. Истина — в честности, предательство — во лжи.

Слабый меж вами силен в моих глазах, пока я не дам ему того, что ему причитается, если такова воля Аллаха. И сильный меж вами слаб в моих глазах, пока я не возьму от него того, что ему причитается отдать, если такова воля Аллаха.

Да не отвергнет никто из вас священную борьбу на пути Аллаха, ибо каждого, кто совершит подобное, Аллах поразит позором. И ни один народ не погрязнет во всеобщем пороке, если Аллах не подвергнет его ужасной каре.

Повинуйтесь мне, пока я повинуюсь Аллаху и Его Посланнику, и если я ослушаюсь Аллаха и Его Посланника, вы не обязаны будете следовать за мной.

Не забывайте молиться. Аллах да смилостивится над вами!»[94 Ат-Табари: т. 2, с. 450.]

Добродетели Абу Бакра и его исключительная преданность Исламу были хорошо известны. Личное мужество халифа, его верность Пророку, наградившему его титулом Верного, его высокие нравственные принципы и сила веры, делавшая его одним из наиболее глубоко верующих правоверных, не подлежали сомнению. Репутация Абу Бакра в Благословенной Десятке как третьего по счету мужчины, обратившегося в Ислам, была исключительно высока. [95 Первым был 'Али, вторым — Зайд ибн Хариса.] Однако достаточно ли было этих добродетелей в смутные времена? А затем ушло войско Усамы, что еще больше поставило под угрозу Медину и увеличило беспокойство мусульман.

Примерно в середине мая 632 г. Святой Пророк, к тому времени занедуживший, приказал снарядить большое войско для похода в Иорданию. Все должны были присоединиться к нему. Командующим этим войском он назначил Усаму, молодого человека в возрасте двадцати двух лет. Усама был сыном Зайда ибн Харисы, человека, получившего свободу из рук Пророка и ставшего первым из мусульманских военачальников, павших в битве при Му'те. Хотя Усама был простолюдином и не занимал высокого положения среди курайшитов, Пророк поставил его командиром над старшими и более знатными воинами из лучших родов. Воины собрались в лагере несколько западнее Ухуда, и стекшиеся туда силы получили известность как войско Усамы. Это была последняя военная экспедиция, совершенная по приказу Пророка, и она могла перерасти в войну с Византией.

Усаме было приказано направиться в район Му'ты, расположенной в Иордании. «Ступай туда, где был убит твой отец, — приказал Святой Пророк. — Напади на эти территории. Передвигайся стремительно; бери проводников и высылай перед собой разведчиков и шпионов».[1] Незадолго до смерти Пророк заметил: «Не забудьте отправить войско Усамы».[96 Там же: с. 709.] Войско еще находилось в лагере, когда в понедельник 5 июня 632 г., 12 числа месяца рабй' ал-аввал 11 г. хиджры, скончался Святой Пророк. В тот же день Абу Бакр стал халифом.

На следующий день халиф Абу Бакр отдал войску Усамы распоряжение готовиться к походу. В лагерь были направлены все почтенные сподвижники, которые могли принять участие в военных действиях. Они должны были присоединиться к войску и воевать под командованием молодого Усамы. В лагерь был направлен даже 'Умар, один из ближайших друзей Абу Бакра.

В течение нескольких дней продолжались приготовления к выступлению, несмотря на поступление сообщений о быстром распространении отступничества. Затем группа наиболее уважаемых мусульман пришла к халифу. «Ты собираешься отправить войско Усамы, когда большинство арабов подняли восстание и повсюду начинаются беспорядки? — заявили они. — Мусульман мало. Неверных много. Нельзя отсылать войско!»

Абу Бакр оставался непоколебимым. «Даже если бы я знал, что придет дикий зверь и раздерет в клочья мое тело, я все равно выполнил бы приказ Пророка и отправил бы в поход войско Усамы» [97 Ат-Табари: т. 2, с. 461.] , — ответил он.

Прошло еще несколько дней. В город приходили еще более тревожные сообщения. В один прекрасный день Усама, беспокоившийся за Медину и Ислам, обратился к 'Умару. «Ступай к халифу, — сказал он. — Попроси, чтобы он разрешил войску остаться в Медине. Меня поддерживают все лидеры общины. Если мы уйдем, не останется никого, чтобы помешать неверным разнести Медину в клочья».

'Умар согласился поговорить с халифом. Уезжая из лагеря, он встретился с группой старейшин, которые сделали ему то же предложение и добавили: «Если халиф не согласится, чтобы мы остались в Медине, и нам придется уйти, попроси, чтобы он хотя бы доверил командование армией более зрелому человеку, чем Усама».[98 Ат-Табари: т. 2, с. 462.] Умар согласился поговорить и на эту тему.

В Медине Абу Бакр сидел на полу в своем доме, привыкая к тяжкому бремени, которое легло на него со вступлением в должность халифа в эти бурные дни. Такая нагрузка могла бы расшатать его нервы, если бы не его безграничная вера. Вошел 'Умар. Он был спокоен и уверен в себе, ибо привык разговаривать с Абу Бакром так, как сильный, мужественный человек разговаривает с мягким и податливым, но при этом любимым другом.

Абу Бакр дождался, пока 'Умар не изложит, с чем он пришел, и также высказал собственное мнение по поводу предложения о замене полководца. Затем он вскочил на ноги и закричал на 'Умара: «О сын ал-Хаттаба! Сам Посланник Аллаха поставил Усаму во главе войска. А ты хочешь, чтобы я заменил его».[2]

'Умар быстро попятился назад и вышел из дома Абу Бакра. Он вернулся в лагерь, где старейшины ждали, когда он прибудет с новостями. 'Умар разочаровал их по всем статьям![3]

Войско Усамы свернуло лагерь и выступило в поход 24 июня 532 г. (1 числа месяца рабй' ал-ахйр, 11 г. хиджры). Абу Бакр прошел некоторое расстояние рядом с ехавшим на коне Усамой и не позволил молодому полководцу спешиться. «Каждый шаг, который делает мусульманский воин на пути Аллаха, — объяснил он Усаме, — равен по достоинству 700 добрым делам и приносит ему прощение 700 грехов».[4]

Абу Бакр спросил, нельзя ли ему оставить при себе 'Умара в качестве советника, на что Усама с радостью согласился. Затем он дал полководцу последнее напутствие: «Предательство — запрещено! Бесчинство — запрещено! Посягательство на что-либо — запрещено! Запрещено убивать детей, стариков и женщин! Запрещено вырубать и выжигать финиковые деревья! Запрещено повреждать плодоносные деревья! Запрещено вырезать верблюдов, овец, коров и других животных, кроме как с целью пропитания! Запрещено трогать людей, что скрываются в придорожных монастырях! Выполни свою задачу. Начни действия с земель Куда'а. Ничто да не помешает тебе выполнить поручение, данное тебе Посланником Аллаха».[99 Там же: т. 2, с. 463.] И войско Усамы отправилось в поход.

В условиях, сложившихся после смерти Пророка, отправка войска Усамы выглядела ошибкой. Некоторые мусульманские авторы писали, что это был мудрый ход Абу Бакра, поскольку тем самым он продемонстрировал силу мятежникам и удержал их от больших бесчинств. На самом деле все обстояло не так. Несмотря на то что Усама выполнил возложенное на него поручение и эффективно, и быстро, его действия не оказали никакого влияния на те крупные проявления отступничества, которые имели место в северной и центральной частях Аравийского полуострова. Отправка войска Усамы была актом веры, демонстрацией полного подчинения воле покойного Пророка, но это было бессмысленным маневром с точки зрения военно-политической стратегии. Это подтверждается и тем, что все мусульманские лидеры возражали против этого похода, — а из среды этих лидеров в последующие десятилетия вышел ряд лучших полководцев в истории человечества.

Абу Бакр пришел к данному решению исключительно потому, что хотел выполнить последнее военное желание Пророка. Он отправил войско Усамы не потому, что ему не хватало умения мыслить стратегически; дело в том, что Абу Бакр обладал незаурядными военными способностями, которые ему было суждено проявить в скором времени в ходе войны с отступниками и завоеваний Ирака и Сирии.

Войско Усамы ушло. Сообщения о все более распространяющемся мятеже и концентрации враждебных племен день ото дня становились все более угрожающими. Озабоченность мусульман возросла. Отступники, напротив, ликовали, узнав, что халифом стал Абу Бакр и что войско отправилось в поход. Они полагали, что теперь, когда во главе мусульман оказался Абу Бакр, им будет значительно легче осуществить задачу уничтожения молодого мусульманского государства. Мятежники испытывали облегчение от того, что им не придется иметь дело с пылким 'Умаром или несравненным 'Али. Им придется иметь дело всего лишь со славным стариком!

Между тем «славный старик» готовил мусульманам кое-какие приятные сюрпризы, а отступникам — сильные потрясения, до того сильные, что один из вождей мятежников, спасаясь от колонн Абу Бакра, в страхе вопил: «Горе арабам от сына Абу Кухафы!»

Глава 12 Абу Бакр наносит удар

Отступничество приняло столь массовый характер, что затронуло все аравийские племена, за исключением населения Мекки и Медины, а также племени сакифитов в Та'ифе. В некоторых случаях отступниками становились целые племена. В других случаях отступниками становилась часть племени, тогда как другая часть продолжала следовать истинной вере, и многие из тех, кто остался мусульманином, поплатились жизнью за свою веру. Пожар неверия раздували два лжепророка, Тулайха ибн Хувайлид и Мусайлима ибн Хабйб, а также самозванная пророчица Саджах бинт ал-Харис. Мусайлима изображал из себя пророка уже в течение некоторого времени, а Тулайха объявил себя пророком в период болезни Святого Пророка. Самую большую угрозу Медине представляли Тулайха и последовавшие за ним племена из западно-центральной и северо-центральной частей Аравийского полуострова. Это были племена гатафанитов, таййитов, хавазинитов, асадитов и сулаймитов.

Ближайшие к Мекке сосредоточения отступников имели место в двух областях, Абраке, что в 70 милях к северо-востоку от Медины, и Зу Киссе, в 24 милях восточнее Медины.[100 В настоящее время Абрак представляет собой каменистую равнину (слово означает отрог или отвесную скалу) в 5 милях к северу от Ханакийи. Зу Киссы не существует, о ее местонахождении можно судить лишь по расстоянию между ней и Мединой (Ибн Са'д: с. 590) да по тому, что она находилась на пути в Рабазу, что в 20 милях к северо-востоку от Ханакийи.] (См. карту 8.) Эти силы состояли из гатфанитов, хавазинитов и таййитов. Через неделю или пару недель после ухода войска Усамы отступники из Зу Киссы направили посольство к Абу Бакру. «Мы будем продолжать молиться, но мы не станем платить налоги», — заявили послы. Они отказывались платить Абу Бакру. «Именем Аллаха, — ответил он. — Если вы не додадите хотя бы унцию из того, что причитается с вас, я пойду на вас войной. Даю вам один день на размышления».[101 Ат-Табари: т. 2, с. 487; Балазури: с. 103.]

Послы были глубоко поражены решительностью и уверенностью нового халифа, который словно и не подозревал о шаткости своего положения. И он давал им один день! На следующее утро, до истечения времени однодневного ультиматума, послы незаметно покинули Медину, что означало их отказ выполнять требования Абу Бакра. Вскоре после их отбытия Абу Бакр послал своих собственных гонцов во все племена отступников, призывая их оставаться верными Исламу и продолжать выплачивать налоги.

Между тем послы отступников из Зу Киссы перед отъездом как следует осмотрели город, и их острые глаза подметили, что в нем нет воинов. Вернувшись в Зу Киссу, они рассказали своим товарищам о разговоре с Абу Бакром и о весьма уязвимом положении Медины. Тем временем Тулайха, находившийся тогда в Самйре, прислал отступникам Зу Киссы подкрепление в виде отряда под командованием своего брата Хибала, хитрого и изобретательного полководца. Когда отступники услышали сообщения послов, они не смогли устоять перед искушением: они решили уничтожить Медину, пока она беззащитна. Итак, войско, собравшееся в Зу Киссе, выступило на Зу Хуссу2 и создало там свой опорный пункт, после чего часть сил подошла еще ближе к Медине и разбила лагерь, готовясь к нападению на город. Шла третья неделя июля 632 г. (конец месяца рабй'-ал-ахйр, 11 г. хиджры).

Разведка донесла Абу Бакру об этих перемещениях, и он немедленно приступил к организации обороны Медины. Основная армия под командованием Усамы находилась в походе, но Медина вовсе не была столь беззащитна, как воображали мятежники. В ней все еще было достаточно воинов, особенно из клана бану хашим (клана самого Пророка), оставшихся оплакать смерть своего родственника. Из этих остатков Абу Бакр собрал боевой отряд. Уверенность, никогда не покидавшая Абу Бакра, подкреплялась мыслью, что с ним находятся такие столпы, как 'Алй, Зубайр ибн ал-'Аввам и Талха ибн 'Убайдаллах. Каждый из этих людей был назначен командиром трети только что сформированного войска.

Карта 8. Арабское отступничество (2)

В течение трех дней не было никаких происшествий. Отступники, не имея твердых планов относительно того как им выполнить свою задачу, не проявляли активности. Затем, по приказу Абу Бакра, мусульмане нанесли удар из Медины. Они стремительно атаковали передовой лагерь отступников и заставили их отступить. Отступники отошли к Зу Хуссе. Мусульмане доложили Абу Бакру о своих успехах, и халиф приказал им оставаться там, где они находились, и ждать его новых указаний.

На следующий день Абу Бакр выступил из Медины с длинной цепью вьючных верблюдов, поскольку все ездовые верблюды ушли с армией Усамы, и эти менее ценные верблюды оказались лучшим средством передвижения, которым обладал Абу Бакр. Когда караван добрался до покинутого отступниками лагеря, мусульмане, изгнавшие из него отступников, сели на этих верблюдов, и отряд двинулся на Зу Хуссу, базу отступников.

Враг был начеку, и Хибал, брат Тулайхи, проявил военную хитрость. Он спрятал своих воинов за гребнем холма, на некотором расстоянии перед базой, к которой направлялись мусульмане.

Мусульмане, ехавшие на вьючных верблюдах, приблизились к склону холма, не подозревая, что их ожидает за гребнем. Когда ни о чем не подозревавшие мусульмане приблизились к гребню, отступники вышли из укрытия и обрушили на склон бесчисленное множество козьих мехов, наполненных водой. Когда эти мехи покатились вниз по склону на мусульман, в рядах отступников поднялся дикий шум, так как они начали колотить в барабаны и пронзительно кричать. Вьючные верблюды, не привыкшие к участию в сражениях, неожиданным громким звукам и виду незнакомых предметов, катящихся на них в огромных количествах, развернулись и пустились наутек. Мусульмане делали все возможное, чтобы остановить своих перепуганных скакунов, но тщетно, и вскоре все мусульманское войско оказалось у себя дома!

У Хибала были основания быть довольным собой. Он перехитрил мусульман и заставил их вернуться в Медину, так сказать, без единого выстрела. Учитывая этот остроумный ход Хибала, можно предположить, что предшествовавший ему отход отступников из лагеря был спланированной Хибалом хитростью, позволившей ему выманить мусульман из-под защиты их города к Зу Хуссе. Нам это неизвестно. Однако затем Хибал допустил ошибку, предположив, что мусульмане испугались и что их поспешный отход к Медине был признаком их слабости. Он не знал, что мусульмане ехали на вьючных верблюдах и что струсили именно эти животные, а не ехавшие на них люди. Части его войска, оставшейся в Зу Киссе, было сообщено об этом успехе и приказано двигаться вперед. В тот же вечер все войско отступников продвинулось вперед и встало лагерем возле Медины, откуда они ушли накануне. Отступники были в прекрасном настроении.

Мусульмане, напротив, были страшно разгневаны, и каждый жаждал воздать врагу сполна. Абу Бакр знал о том, что отступники вернулись в свой лагерь возле Медины, и решил атаковать их прежде, чем они успеют подготовиться к сражению. Следуя его распоряжениям, мусульмане провели большую часть ночи, занимаясь реорганизацией своего маленького войска и готовясь к сражению.

Во вторую половину ночи Абу Бакр вывел свою армию за пределы Медины и приготовился к атаке. Он разделил свое войско на центр, два фланга и арьергард. Сохранив за собой командование центром, Абу Бакр поучил командование правым флангом Ну'ману, а левым — 'Абдаллаху, Сувайд был поставлен командовать арьергардом. Все трое были сыновьями Мукаррина. Перед рассветом армия двинулась на вражеский лагерь, где спокойно спали отступники, уверенные в завтрашней легкой победе над мусульманами.

На этот раз врасплох застали Хибала. Еще не загорелся первый луч зари, как яростная, вопящая масса мусульман обрушилась на лагерь с обнаженными мечами. Отступники не были готовы к сражению. Многие были убиты, однако гораздо большее их количество нашли спасение в бегстве и не останавливались до тех пор, пока не добрались до Зу Киссы, где они остановились, чтобы передохнуть и перегуппироваться. Их настроение уже не было столь радужным.

Этот раунд остался за Абу Бакром, и его успех был заслуженным. Он предпринял полноценный тактический маневр, благодаря которому враг был отброшен мечами, а не одной лишь хитростью. Абу Бакр решил застать врага врасплох и тем самым воспользоваться преимуществами неожиданности и нейтрализовать численное преимущество врага, и в этом он преуспел. Ему требовалась быстрая тактическая победа, и он ее добился. Любопытно отметить, что это был первый в мусульманской истории случай ночной атаки, приема, который стал распространенным только в Первую мировую войну.

Выиграв раунд, Абу Бакр решил не давать врагу передышки. Он хотел справиться с ним до того, как пройдет пережитое им потрясение, пока враг пребывает в тревоге и смятении. С восходом солнца он двинулся на Зу Киссу.

По прибытии к Зу Киссе Абу Бакр подготовил войско к сражению точно так же, как предыдущей ночью, а затем начал наступление. Отступники приняли бой, но их боевой дух был подорван, и после недолгого сопротивления они прекратили сражение и отступили к Абраку, где собрались представители гатафанитов, хавазинитов и таййитов. Захватив Зу Киссу, Абу Бакр отправил преследовать врага небольшой отряд под командованием Талхи ибн 'Убайдаллаха. Талха прошел небольшое расстояние и убил кое-кого из смутьянов, но малочисленность отряда не позволила ему нанести большой урон отходящим силам отступников.

Взятие Зу Киссы произошло 30 июля 632 г. (8 числа месяца джумада- л-ула, 11 г. хиджры) или около этой даты. Абу Бакр оставил удерживать Зу Киссу гарнизон под командованием Ну'мана ибн Мукаррина, а остальное войско вернулось в Медину. 2 августа в Медину вернулось войско Усамы; угроза столице Ислама миновала.

Выйдя из Медины, Усама двинулся на Табук. Большинство проживавших в этом регионе племен оказывали ему яростное сопротивление, однако Усама с присущим юности пылом и задором прошелся по стране огнем и мечом. Он совершал рейды по всей территории северной части Аравийского полуострова, начав с Куда'а, которые были рассеяны ударами его колонн, после чего отступили к Даумат ал-Джандалу (где 2 года назад Халид взял в плен Укайдира). Усама убил всех, кто сражался против него, и предал огню плодовые сады и виноградники, оставляя за собой «клубы дыма».[1]

В результате операций Усамы несколько племен вновь подчинились Медине и вторично перешли в мусульманство. Однако Куда'а продолжали бунтовать и не желали раскаиваться, и вскоре с ними пришлось иметь дело 'Амру ибн ал-'Асу.

Затем Усама пошел на Му'ту, дал бой арабам-христианам из племен калбитов и гассанитов, отомстив за смерть своего отца. Впрочем, крупного сражения не получилось. Потом он вернулся в Медину, приведя с собой большое количество пленных и привезя изрядную добычу, часть которой составляли военные трофеи, а другую часть — налоги, уплаченные раскаявшимися племенами. Абу Бакр и жители Медины тепло приветствовали войско Усамы: возвращение армии вернуло всем ощущение спокойствия и уверенности. Поход продолжался в течение 40 дней.

После поражения отступников под Зу Киссой некоторые отступники обрушили свою месть на тех сородичей, которые сохранили приверженность Исламу, и истребили их. Убийства совершались безжалостно, некоторых мусульман сжигали заживо, других сбрасывали со скал. Абу Бакр воспринял известия об этих зверствах с холодной яростью и поклялся, что убьет каждого из неверных, повинных в убийстве мусульман, и предаст огню и мечу все кланы отступников.

Теперь положение складывалось в пользу мусульман. Недавние победы, одержанные Абу Бакром, способствовали поднятию настроения. Некоторые племена отступников, жившие в окрестностях Медины, раскаялись, вернулись к вере и уплатили не только причитающиеся с них налоги, но и дополнительную плату. Войско Усамы вернулось домой с пленными и военными трофеями. Казна мусульманского государства вновь была наполнена, создавая солидную финансовую базу для интенсивных военных действий против врагов Ислама.

Однако Абу Бакр решил, что ему требуется больше времени до начала общего наступления, чтобы передохнуть и перевооружить войско Усамы. Поэтому он приказал Усаме определить его воинов на постой в Медине и одновременно обеспечить безопасность столицы. Его собственное собранное на скорую руку воинство к этому времени начало чувствовать себя настоящей армией, и он решил, пока войско Усамы отдыхало и перевооружалось, использовать эту армию для наступления на отступников, собравшихся в Абраке. Теперь Абу Бакр готовился к настоящей войне, не просто стремился покарать племена за гнусное отступничество, но и желал отомстить за кровь безвинных стойких мусульман, убитых отступниками.

Когда Абу Бакр объявил о намерении повести свое войско на Абрак, мусульманские старейшины попытались удержать его. «Аллах да благословит тебя, о халиф Посланника Аллаха! — говорили они. — Не подвергай себя опасности, лично возглавляя войско. Если тебя убьют, это приведет к изменению ситуации. Само твое существование является источником страха для неверных. Назначь командовать армией кого-то другого. Даже если его убьют, ты сможешь назначить нового полководца».

Абу Бакр намеревался возложить на плечи мусульман, как военачальников, так и простых воинов, тяжкое бремя. Он собирался просить их сражаться так, как они никогда прежде не сражались, и смотреть в лицо таким опасностям, какие устрашили бы большинство воинов. И у Абу Бакра не было лучшего способа заставить мусульман соответствовать его ожиданиям, чем подавать им личный пример.

«Именем Аллаха, нет! — ответил он. — Я не сделаю этого. Я не стану перекладывать свою ношу на чужие плечи».[1]

И маленькое войско двинулось на Зу Киссу, где их ожидал Ну'ман. (В будущем этому Ну'ману предстояло покрыть себя неувядаемой славой как победителя в битве при Нихаванде в Персии.) Там Абу Бакр поставил Ну'мана и его братьев во главе флангов и арьергарда, как сделал это во время ночной атаки, и двинулся на Абрак. Шла вторая неделя августа (третья неделя джумада-л-ула).

Когда мусульмане вышли к Абраку, оказалось, что враг уже выстроился к бою. Абу Бакр, не мешкая, развернул свое войско к бою и обрушился на отступников.

Боевой дух отступников был не столь высок, как за две недели до этого. Те побитые, кому удалось бежать из-под Зу Киссы, примкнули к отступникам в Абраке, и, как всегда бывает в подобных случаях, их появление произвело гнетущее впечатление на остальных. В течение некоторого времени отступники, имевшие численное превосходство, сопротивлялись наступлению мусульман; затем они дрогнули и обратились в бегство. Абу Бакр одержал еще одну победу.

Недобитые отступники бежали из-под Абрака, а некоторые другие из живших в этом регионе племен направились в Бузаху, куда из Самйры перебрался самозванец Тулайха. Однако другие кланы, населявшие этот регион, покорились войскам, направленным Абу Бакром на усмирение жителей сельской местности. Были собраны новые налоги, к которым раскаявшиеся племена с радостью добавили дары, которые были с равной радостью приняты.

На следующий день халиф покинул Абрак и направился в Медину. По прибытии в Медину он посвятил несколько дней государственным делам, затем он отправился в Зу Киссу вместе с войском Усамы. Однако теперь это уже было не войско Усамы, ибо Усама сделал свое дело, и теперь его войско стало армией Ислама, находящейся в распоряжении халифа, который мог использовать ее по своему усмотрению. Пребывание Усамы на посту полководца закончилось.

В Зу Киссе Абу Бакр разбил армию Ислама на несколько корпусов, которым предстояло одолеть всех тех врагов, которые занимали всю территорию Аравийского полуострова за исключением той маленькой области, которая находилась в руках мусульман. Это был первый случай, когда мусульманское войско было разделено на отдельные корпуса во главе с собственными командирами для выполнения независимых заданий под общим стратегическим руководством халифа. Мусульманские полководцы, которые ранее были исключительно тактиками, с этого времени вступили в более высокие области стратегии и освоили их с уверенностью и легкостью, которые потрясли весь мир.

В Зу Киссе, в четвертую неделю августа 632 г. (в начале месяца джумада-л-ахйира, 11 г. хиджры), Абу Бакр спланировал стратегию кампании против отступников. Сражения, которые он недавно провел со средоточениями сил отступников в Зу Киссе и Абраке, имели характер непосредственных превентивных мер, призванных спасти Медину и отбить у врага охоту к дальнейшим нападениям, что позволило выиграть время для того, чтобы подготовить и ввести в действие главные силы. Эти операции можно было бы описать как нападения с целью нанесения урона: они дали Абу Бакру возможность создать надежную базу, которая в будущем позволила ему начать крупную военную кампанию.

Абу Бакр не питал иллюзий относительно предстоящей задачи. Ему нужно было сражаться не с одним, а с несколькими врагами: самозванцем Тулайхой, засевшим в Бузахе, Маликом ибн Нувайрой в Буахе и Мусайлимой-Лжецом, находившимся в Иамаме. Ему предстояло справиться с широко распространившимся отступничеством на восточном и южном побережьях Аравийского полуострова — в Бахрейне, Омане, Хадрамауте и Йемене. Отступники были и в регионе к югу и востоку от Мекки, а на север с Аравийского полуострова после ухода войска Усамы вновь вернулись к неверию Куда'а.

Положение мусульман можно описать как положение маленького островка веры в океане безверия, как светоч, сияющий во мраке, таящем в себе всевозможные опасности для правоверных. Абу Бакру нужно было не только поддержать огонь этого светильника, но и рассеять мрак и сокрушить силы зла, которые угрожали со всех сторон. В численном отношении отступники многократно превосходили мусульман, но они не были едины. Военная сила Абу Бакра заключалась в том, что среди мусульман были лучшие воины тех времен. И у него было мощнейшее оружие — Халид ибн ал-Валйд, Меч Аллаха.

Абу Бакр планировал стратегию сообразно обстоятельствам. Он разделил армию на несколько корпусов. Наиболее могучим корпусом, главной ударной силой мусульман, был корпус Халида. Его использовали для борьбы с наиболее крупными силами мятежников, чтобы раскалывать самые крепкие орешки. Другим подразделениям поручались задания второстепенной важности, они приводили в чувство менее опасные племена отступников после того, как бывали разгромлены главные силы вражеской оппозиции. Два корпуса находились в резерве на случай необходимости выслать подкрепление корпусу Халида или любому другому подразделению, которому может понадобиться подмога. Первым в действие вступал корпус Халида, а время ввода других подразделений зависело от его успехов, поскольку Халиду то и дело поручалось уничтожение наиболее крупных сил врага. План Абу Бакра заключался в том, чтобы сначала расчистить от отступников территорию западно-центральной части Аравийского полуострова (ближайшую к Медине область), затем разбить Малика ибн Нувайру и наконец взяться за самого опасного врага— Мусайлиму-Лжеца. Это позволяло Абу Бакру сконцентрировать силы, сражаясь с вражескими войсками поодиночке и по очереди, шаг за шагом продвигаясь из ближних областей в дальние.

Халиф сформировал 11 корпусов, у каждого из которых был свой командир.[102 Слово «корпус» употребляется здесь не в строгом терминологическом смысле, обозначая независимое тактическое соединение. По своей организации эти корпуса не имели никакого сходства с современными армейскими корпусами, состоящими, как правило, из трех дивизий.] У каждого корпуса было свое знамя. Имеющиеся в наличии воины были распределены по этим корпусам, и если некоторым командующим давались неотложные поручения, то другим предстояло приступить к выполнению своих обязанностей позднее. Командирам также были даны инструкции пополнять ряды своих корпусов смелыми бойцами по дороге к указанной им цели. Вот имена 11 командиров и те задачи, которые были поставлены перед ними: Халид. Сначала — Тулайха в Бузахе, затем — Малик ибн Нувайра в Бутахе.

Икрима ибн АбуДжсцл. Подойти к Мусайлиме в Иамаме, но не вступать в бой до тех пор, пока не будут собраны дополнительные силы.

Амр ибн ал- 'Ас. Племена отступников хуза'а и вадй'а в окрестностях Табука и Даумат ал-Джандала.

Шурахбил ибн Хасана. Следовать за 'Икримой и дожидаться указаний халифа.

Халид ибн Са йд. Ряд племен отступников на границе с Сирией.

Турайфа ибн Хаджиз. Племена отступников хавазинитов и сулаймитов в регионе восточнее Медины и Мекки.

'Али ибн ал-Хадрами. Отступники в Бахрейне.

Хузайфа ибн Михсан. Отступники в Омане.

Арфаджа ибн Харсама. Отступники в Махре.

МуА'аджир ибн Абу Умаййа. Отступники в Йемене, затем кинда в Хадрамауте.

Сувайд ибн Мукарран. Отступники в прибрежном регионе севернее Йемена.

Как только формирование корпусов было завершено, Халид выступил в поход, а вскоре в поход отправились также 'Икрима и 'Амр ибн ал-'Ас. Другие корпуса халиф придержал и отправил в поход несколько недель или даже несколько месяцев спустя. Отправка в поход этих частей определялась успехами действий Халида против мощного ядра вражеской оппозиции.

Между тем, до того как корпуса вышли из Зу Киссы, Абу Бакр разослал гонцов ко всем отступническим племенам, пытаясь в последний раз воззвать к их рассудку. Гонцам были даны одинаковые указания: они должны были призвать эти племена вернуться в Ислам и продемонстрировать полную покорность; те племена, которые подчинятся, будут прощены и избегут войны; с теми, которые окажут сопротивление, война будет длиться до тех пор, пока все сопротивляющиеся не будут истреблены, а их жены и дети будут взяты в рабство; прежде чем атаковать какое-либо племя, мусульманские войска будут возвещать азан (мусульманский призыв на молитву), и если племя ответит призывом на азан, то это будет знаком того, что оно покорилось.

Помимо специфических задач, поставленных перед командирами корпусов, халиф снабдил их и одинаковыми указаниями. Эти указания заключались в следующем:

а) Обнаружить племена, которые необходимо найти.

б) Возвестить азан.

в) Если племя откликнется призывом на молитву, не нападать. После азана потребовать, чтобы племя подтвердило свою покорность, включая согласие платить налоги. Если подтверждение будет получено, не нападать.

г) Тем, кто покорится, не досаждать.

д) Тех, кто не откликнется призывом на молитву или после азана не подтвердит своей полной покорности, карать огнем и мечом.

е) Все отступники, убивавшие мусульман, будут убиты; те, кто сжигал мусульман заживо, будут сожжены заживо.

С этими инструкциями Абу Бакр, переставший быть мягким, смиренным сподвижником, направил военную мощь Ислама на отступников.

Глава 13 Самозванец Тулайха

Из лжепророков, оставшихся после смерти Асвада, первым с мусульманами столкнулся Тулайха ибн Хувайлид. Он был вождем племени бану асад и годами противодействовал Святому Пророку Тулайха впервые проявил враждебность по отношению к Исламу через три месяца после битвы при Ухуде. Полагая, что мусульмане потерпели сокрушительное поражение в битве, он собрал свой клан и вознамерился совершить нападение на Медину, воспользовавшись благоприятным, как ему казалось, моментом; однако Пророк узнал о том, что клан начал концентрацию сил, и выслал отряд из 150 всадников, чтобы разобраться с ним. Не успел Тулайха придумать, как ему отреагировать на этот контрманевр мусульманских всадников, как они налетели на него. Неверные без боя бросились врассыпную, и мусульмане захватили стада клана и пригнали их в Медину в качестве трофея. Эта неудача до такой степени дискредитировала Тулайху в глазах его соплеменников, что он был вынужден на некоторое время стушеваться.

Потом Тулайха принял участие в битве у Рва. С готовностью откликнувшись на предложение иудеев направить оружие против мусульман, он собрал отряд из бану асад и командовал им в составе союзных сил, осаждавших Медину. Когда Абу Суфйан отошел от Медины, бану асад также вернулись в свои поселения. Вновь Тулайха ничего не добился.

Следующий случай противопоставить себя мусульманам подвернулся Тулайхе тогда, когда в 628 г. (7 г. хиджры) они вели военную кампанию против иудеев Хайбара. Бану асад, действовавшие под командованием Тулайхи, встали на сторону иудеев. Пока мусульманская армия шла на Хайбар, Тулайха несколько раз пытался сразиться с мусульманами, однако эти стычки были незначительными и завершались не в пользу Тулайхи. В конце концов он вывел свой отряд из боевых действий и покинул иудеев на произвол судьбы.

Два года спустя, в год Делегаций, бану асад направили свое посольство в Медину, чтобы присягнуть на верность Пророку. Все племя приняло Ислам, но, как и в случаях со многими другими племенами Аравийского полуострова, это обращение произошло по причинам политической целесообразности, а не потому, что племя по-настоящему приняло новую веру. Тулайха тоже сделал вид, что стал мусульманином. Неверный или ставший мусульманином Тулайха продолжал пользоваться значительным влиянием в своем племени как вождь и как прорицатель. Он предсказывал будущее, занимался ясновидением и декламировал стихи.

Во время болезни Пророка, точнее, за несколько дней до смерти Пророка, Тулайха решил стать независимым. Он провозгласил себя пророком! Он призывал своих сородичей следовать за ним, и многие откликнулись на его призыв. Когда пришло известие о смерти Пророка, Тулайха стал еще усерднее утверждать себя в качестве нового пророка; а когда Аравийский полуостров захлестнула волна отступничества, все племя бану асад собралось под его знаменем, признав его своим вождем и пророком. Для того чтобы показать, что он порывает связи с Мединой, Тулайха выгнал из своей земли мусульманского сборщика налогов, отважного молодого человека по имени Дирар ибн ал-Азвар, о котором еще многое будет сказано в повествовании о Сирийской кампании.

Провозгласив себя пророком, Тулайха почувствовал, что ему необходимо заняться вопросами религии, чтобы показать, что он действительно является апостолом Господа. Он не смог придумать ничего более впечатляющего, чем изменение формы молитвы. Он отменил земной поклон, являющийся неотъемлемой частью мусульманского молитвенного обряда. «Аллах не желает, чтобы мы опускались лицом вниз или уродливо горбили спины, — заявил он. — Молитесь стоя!»

И бану асад молились без поклонов вслед за своим самозванцем. По мере распространения отступничества ряды его последователей ширились. Он получал предложения о поддержке от крупных племен североцентральной части Аравийского полуострова, среди которых наиболее преданными были гатафаниты и таййиты, с которыми у бану асад были старые и до сих пор сохранившиеся союзные связи. Поддержку оказывали также хавазиниты и сулаймиты, однако она была достаточно слабой. Несмотря на то что эти два великих племени также стали отступниками и сражались против мусульман, они не примкнули к Тулайхе и не стали сражаться под его знаменем.

Наиболее влиятельным и могущественным сторонником Тулайхи стал 'Уйайна ибн Хисн, одноглазый вождь бану фазара — могущественного клана гатафанитов. Этот человек командовал отрядом гатафанитов во время битвы у Рва, это его Пророк прозвал Добровольным Простаком. И теперь он оправдал свое прозвище, последовав за Тулайхой. Впрочем, он не до конца поверил самозванцу, ибо известно, что он сказал: «Я бы с большим удовольствием последовал за пророком из союзного племени, чем из племени курайшитов. Как бы то ни было, Мухаммад умер, а Тулайха жив».[1] Его поддержка оказалась неоценимой, поскольку он привел под руку Тулайхи все племя гатафанитов.

Тулайха собрал бану асад в Самйре. Гатафаниты жили по соседству с ними и намеревались вскоре присоединиться к ним. Таййиты также признали его вождем вождей и пророком, но оставались в своих землях к северу и северо-востоку от Хайбара, за исключением маленького отряда, который присоединился к нему в Самйре. Там Тулайха начал готовиться к тому, чтобы уничтожить влияние Ислама.

Услышав о том, что кланы собираются в Зу Киссе и Абраке, Тулайха отправил им в качестве подкрепления отряд из людей своего племени под командованием собственного брата, Хибала. Об операциях мусульман против Зу Киссы и Абрака было сказано выше. Во время этих боевых действий Тулайха передвинулся со своим войском в Бузаху, где к нему некоторое время спустя присоединились остатки отступников, изгнанных из Абрака.

В Бузахе подготовка Тулайхи продвигалась быстро. Он отправил гонцов во множество кланов, приглашая их присоединиться к нему, и многие кланы откликнулись на его призыв. 'Уйайна привел 700 воинов бану фазара. Наиболее крупные отряды прислали бану асад и гатафаниты. Был и отряд таййитов, однако большая часть таййитов не явилась в Бузаху.

Когда Халид выступил из Зу Киссы, Тулайха был готов к бою.

Прежде чем отправить Халида на разгром Тулайхи, Абу Бакр искал средства и способы уменьшить силы последнего, чтобы битва завершилась победой. Невозможно было поделать что-либо с племенами бану асад и гатафан, твердо поддерживавших Тулайху, но еще оставались таййиты. Они вовсе не так решительно поддерживали самозванца, а их вождь, 'Ади ибн Хатим, был глубоко верующим мусульманином. (Трудно поверить, но этот человек, который был столь высокого роста, что когда он садился верхом на лошадь, то его ноги касались земли, дожил до 120 лет! [103 Ибн Кутайба: с. 313.]) Когда 'Ади попытался остановить отступничество среди таййитов, они отреклись от него, в результате чего он покинул племя и вместе с группой верных сторонников присоединился к халифу. Теперь Абу Бакр решил предпринять попытку отвратить таййитов от Тулайхи. А если бы удалось убедить их покинуть самозванца, с ним было бы легко разделаться там, где он в то время находился, пока они не успели присоединиться к Тулайхе в Бузахе. Тем самым удалось бы лишить Тулайху поддержки таййитов.

Абу Бакр направил вождя таййитов повлиять на его племя. С ним отправился Халид, чье войско насчитывало 4000 человек. «Если старания 'Ади не увенчаются успехом, — инструктировал Халида Абу Бакр, — сразись с тайи там, где они сейчас находятся». [104 Ат-Табари: т. 2, с. 483.] Разобравшись с таййитами, Халид должен был идти на Бузаху. (См. карту 8.)

Выступив из Зу Киссы, Халид пошел в северном направлении, направляясь в Бузаху. Когда до Бузахи оставалось еще несколько переходов, он повернул влево и вышел в область, расположенную южнее гор Аджа, где собралось племя таййитов. Там 'Ади пошел вперед и обратился к племени: он говорил об Аллахе и Его Посланнике, о геенне огненной, о бессмысленности сопротивления, однако несмотря на свое великое красноречие он ничего не добился. Старейшины племени отвергли его, после чего 'Ади предупредил их: «Тогда готовьтесь к встрече с войском, которое идет, чтобы уничтожить вас и забрать ваших женщин. Поступайте, как хотите».

Это предупреждение произвело надлежащий эффект. Старейшины ненадолго задумались, а потом сказали: «Задержи подход этого войска до тех пор, пока мы не вызовем к себе наших братьев, которые находятся у Тулайхи. У нас с ними договор. Если мы нарушим его, то он либо убьет наших братьев, либо возьмет их в заложники. Мы должны увести их от Тулайхи, прежде чем открыто отвергнем его».

'Ади вернулся в мусульманский лагерь и объяснил ситуацию Халиду, но Халид не желал тратить время на переговоры. У него было резко отрицательное мнение об отступниках, и он не был склонен проявлять милосердие к тем, кто отринул веру и вновь предался неверию. «Три дня, о Халид! — умолял его 'Ади. — Дай всего три дня! И я дам тебе 500 воинов из моего племени, которые будут сражаться плечом к плечу с тобой. Это лучше, чем отправить их в огонь ада».' Халид согласился подождать.

Делая вид, что посылают подкрепление его войску, старейшины таййитов отправили к Тулайхе конный отряд. И там эти люди принялись за тайную работу, подготавливая уход отряда таййитов от Тулайхи до того, как в Бузаку придет Халид. Они преуспели в этом деле. Если кто из таййитов и остался с Тулайхой, то они не принимали никакого участия в сражении при Бузаке.

Халид согласился не нападать на таййитов. Между тем он решил обрушиться на жившее неподалеку другое племя отступников — джадйла. Халиф ничего не говорил ему о джадилитах, но Халиду не требовалось приглашение к бою. Когда он объявил о своем намерении напасть на них, 'Ади вновь выступил с предложением убедить это племя покориться без кровопролития. Халид был не из тех, кто беспокоится по поводу кровопролития; однако перспектива усилить свою армию новыми воинами побудила его согласиться на предложение 'Ади. Красноречие 'Ади принесло плоды. Джадйла покорились, и к Халиду присоединились 1000 воинов. С учетом того, что теперь к его корпусу примкнули 500 всадников из племени тайй и 1000 воинов из племени джадйла, Халид оказался гораздо сильнее, чем тогда, когда он выступал из Зу Киссы, направляясь на Бузаку. По дороге к нему присоединялись новые воины.

Оказавшись на расстоянии дневного перехода от Бузаки, Халид выслал вперед двух разведчиков с целью разузнать обстановку. Оба они были из ансаров, причем один был известным сподвижником по имени 'Уккаша ибн Михсан. Эти разведчики натолкнулись на двух отступников, выполнявших аналогичную миссию по поручению вражеской стороны. Одним был Хибал, брат Тулайхи. Хибал был убит, но второму удалось бежать, и он принес самозванцу печальное известие.

Разгневанный известием о гибели брата, Тулайха лично выступил вперед со своим другим братом, Салмой. Две пары встретились. Произошло два поединка. Тулайха и 'Уккаша умело пользовались мечами и долго продолжали единоборство до тех пор, пока Салма не убил второго мусульманина. Однако в конце концов 'Уккаша пал, сраженный Тулайхой. Тела двух мусульман лежали там, где их настигла смерть, до тех пор пока их не обнаружили другие мусульмане, которые предали их земле. Потеря этих двоих мусульман горько оплакивалась, ибо это были отличные бойцы и хорошие товарищи.

Когда Халид вышел на южную часть Бузахской равнины, он разбил лагерь неподалеку от того места, где находился лагерь отступников. Из этих двух лагерей противникам предстояло идти на битву. Поле битвы включало в себя Бузахскую равнину — ровную, открытую местность с несколькими низкими каменистыми холмиками на ее западной и северной окраинах. Эти пригорки были отрогами юго-восточных предгорий горной цепи Аджа. (См. карту 8.)

Поле битвы при Бузахе было определено. И мусульмане, и отступники готовились к завтрашнему дню. Халид, Меч Аллаха, и его 6000 воинов выступили против Тулайхи-Самозванца, численность войска которого не была зафиксирована в документах, однако полагают, что его армия значительно превосходила по численности армию мусульман. Была середина сентября 632 г. (начало месяца джумада-л-ахира, 11 г. хиджры).

На следующее утро после прибытия Халида две армии построились к бою на Бузакской равнине. Халид лично командовал мусульманами и стоял перед своими войсками. Между тем Тулайха назначил командовать своей армией 'Уйайне. В центре этой армии стоял отряд из 700 фазаритов (клан 'Уйайны). Сам самозванец сидел в шатре в непосредственном тылу своего войска, обернув голову чалмой и набросив на плечи плащ. Он принял позу человека, погруженного в медитацию, и объявил, что сам Джибрйл, ангел — посланец Господа, будет указывать ему, как вести бой.

Вскоре после того как оба войска построились для сражения, Халид начал наступление по всей линии фронта. В течение некоторого времени отступники, особенно бану фазара, оказывали упрямое сопротивление, однако затем напор мусульман стал давать результаты и линия фронта отступников утратила прямизну. 'Уйайна, обеспокоенный яростью мусульманского натиска, подъехал к шатру Тулайхи, надеясь получить спасительные божественные указания. «Являлся ли к тебе Джибрйл?» — спросил он. «Нет», — с торжественным видом ответил ему самозванец. 'Уйайна вернулся обратно на поле боя.

Прошло еще некоторое время. Затем Халиду удалось проделать брешь в центре неверных, но он все еще продолжал сопротивляться, и битва становилась все более ожесточенной, жаркие бои шли за каждый дюйм. 'Уйайна вновь подъехал к Тулайхе и спросил: «Явился ли тебе

( в книге тут пропуск - видимо брак)

Предвкушая победу, мусульмане стали наступать более решительно и потеснили неприятеля. Отступники могли лишь сдерживать их настолько, чтобы не сдать им все свои позиции. Видя, что положение становится безнадежным, 'Уйайна отправился к Тулайхе в третий раз. В его голосе слышалось нервное нетерпение, когда он повторил все тот же вопрос: «Явился ли тебе Джибрйл?» Самозванец ответил: «Да». — «Что же он сказал?» — спросил 'Уйайна.

Тулайха спокойно ответил: «Он сказал: "Вы попали на мельничные жернова и навсегда запомните этот день!"» — «Именем Аллаха! — возопил 'Уйайна, когда завеса спала с его глаз. — Это ты навсегда запомнишь сегодняшний день!» Затем он помчался к своему клану. «О бану фазара! — вскричал он. — Этот человек — самозванец. Выходите из боя!»

Бану фазара, оплот центра Тулайхи, развернулись и ускакали. С их отъездом весь фронт перешел в отступление и сопротивление отступников прекратилось. Группы неверных разбегались с поля боя во всех направлениях. Тех, кто оказывал сопротивление, победоносные мусульмане разили своими мечами. Некоторые злосчастные беглецы ринулись к Тулайхе, спрашивая его: «Каковы будут твои приказы?» Тулайха отвечал: «Пусть те, кто может, поступают так, как я, и спасают себя и свои семьи!»

Отдав последнее распоряжение, Тулайха усадил свою жену на быстроногого верблюда, который стоял наготове под седлом на случай подобного поворота в развитии событий. Сам он вскочил на коня, и они вдвоем скрылись в облаке пыли.

Битва при Бузаке завершилась. Халид одержал победу. Второй по силе враг Ислама потерпел поражение, а его войско было рассеяно.

Тулайха бежал к сирийской границе, где поселился у бану калб. Настал конец дням его лжепророчества. Однако не успел он обжиться среди этого племени, как узнал, что бану асад вновь приняли Ислам. В результате он тоже стал мусульманином и вернулся к своему племени. Во времена Абу Бакра он даже совершил паломничество в Мекку, однако несмотря на то что халифу было известно о его прибытии, он не удостоил его вниманием.

Еще года через два Тулайха посетил Медину и пришел повидаться с 'Умаром, который не обладал умением легко прощать. Увидев Тулайху, 'Умар сказал ему: «Ты убил двух благородных мусульман, в том числе 'Уккашу ибн Михсана. Именем Аллаха, ты никогда не удостоишься моей любви».

У Тулайхи был острый ум. Он ответил: «Благодаря моей руке Аллах благословил их пребыванием в раю, а они мне такой радости не предоставили. Да простит меня Аллах». 'Умар, не обращая внимания на ответные слова, продолжил: «Ты солгал, говоря, что Аллах не причинит тебе вреда».

Тулайха ответил: «Это было следствием заблуждения неверия, которое было рассеяно Аллахом. Теперь меня нельзя винить за это».

'Умар понял, что так можно зайти далеко, и предпринял последнюю попытку: «О обманщик! Что осталось от твоего ясновидения?»

«Ничего, кроме пшика!»[105 Ат-Табари: т. 2, с. 489; Балазури: с. 105-106.]

Чувство юмора не входило в число достоинств, которые проявлял 'Умар, а так как он не мог найти достойного ответа, то он прекратил этот разговор.

Тулайха вернулся к своим соплеменникам и жил с ними до третьего вторжения в Ирак. Тогда он вызвался отправиться в Ирак в качестве воина и полководца. Он превосходно воевал, демонстрируя чудеса храбрости и искусства, принял участие в сражениях при Кадисийе и Нихаванде, где и сложил голову. Таким образом, Тулайха с лихвой искупил свою вину.

Как только битва окончилась, Халид направил свои колонны преследовать бегущих отступников и подчинять соседние племена. Одна колонна настигла группу отступников в холмистой области Румман, что в 30 милях к югу — юго-востоку от Бузаки, но те сдались без боя и вновь стали мусульманами. Халид возглавил стремительно передвигавшуюся колонну, преследовавшую 'Уйайну, бежавшего на юго-восток со своим кланом бану фазара и некоторыми представителями бану асад. 'Уйайна успел лишь добраться до расположенной в 60 милях Гамры[106 Гамра находится в 15 милях к северу — северо-востоку от Самйры, и холм, находящийся рядом с расположенной там в настоящее время деревней, также называется Гамра. Этот населенный пункт был назван так Ибн Са'дом, который поместил его в двух стадиях от Файда. На самом деле он находится в 30 милях от Файда, если считать по прямой, и несколько дальше, если измерять расстояние по караванному пути.] (см. карту 8), когда Халид настиг его. Тогда 'Уйайна попытался вступить в бой, ибо, несмотря на свое полное разочарование в Тулайхе, он остался мятежником и не раскаялся. Разгорелся жестокий бой, в ходе которого несколько отступников были убиты, а остальные обратились в бегство. 'Уйайна был захвачен в плен.

В прошлом отец 'Уйайны был выдающимся и высокоуважаемым вождем гатафанитов, в результате чего 'Уйайна считал себя выше других по рождению и положению. Однако теперь этого гордого наследника длинной династии вождей, с которым во время битвы у Рва искал способ вступить в переговоры о мире сам Святой Пророк, заковали в железо и вели в Медину как униженного пленника.

Когда 'Уйайна вступил в Медину, дети, узнав, кто он такой, столпились вокруг него. Они начали погонять его острыми палками, то и дело восклицая: «О враг Аллаха! Ударившийся в неверие после веры». 'Уйайна жалобно возражал: «Я никогда не был верующим». Иными словами, поскольку он никогда не принимал мусульманство, его нельзя было обвинять в отступничестве.

'Уйайна защищался перед лицом Абу Бакра, и тот его простил; 'Уйайна стал мусульманином и много долгих лет мирно жил в своем племе-

(в книге здесь пропуск текста - вероятно брак)

При халифе 'Усмане ставший стариком 'Уйайна посетил Мекку и навестил халифа. Это случилось после заката. 'Усман, как всегда радушный хозяин, предложил ему остаться на ужин и был поражен, когда 'Уйайна отверг его приглашение под тем предлогом, что он постится. (Мусульманский пост начинается с первыми лучами восхода и завершается с закатом.) Увидев удивленное выражение на лице 'Усмана, 'Уйайна поспешно воскликнул: «Я считаю, что мне легче поститься ночью, чем днем!»

После Гамра Халид направился в Накру, где собрались некоторые кланы бану сулайм, намеренные продолжать борьбу против Ислама. (См. карту 8.) Во главе этой группировки бану сулайм стоял пылкий вождь по имени 'Амр ибн 'Абд ал-'Узза, которого больше знали как Абу Шаджра. Этот человек не вынес никаких уроков из поражения Тулайхи, а для того чтобы вдохновлять своих воинов и поддерживать в них дух категорического отрицания власти мусульман, он сочинил и цитировал следующие стихи:

Мое копье играючи произведет опустошения

В полках Халида.

И я верю, что после этого

Оно также сокрушит и 'Умара.

Сразу же по прибытии в Накру Халид бросил свою колонну в неистовую атаку на бану сулайм. На самом деле у него были приятные воспоминания о бану сулайм. Они служили под его началом в период завоевания Мекки и битвы при Хунайне, а также в наступлении на Та'иф. Они служили ему очень хорошо, за исключением того случая, когда бежали, попав в засаду в Хунайнском ущелье (при таких обстоятельствах так поступило бы большинство других военных отрядов). Однако теперь они стали отступниками и не заслуживали снисхождения.

Сражаясь против своего бывшего командира, бану сулайм некоторое время оказывали яростное сопротивление и даже сумели убить нескольких мусульман, но в то же время они поняли, что им не выдержать удары, наносимые по ним Халидом, и дрогнули. Большое количество сулаймитов было убито, прежде чем уцелевшие бежали с поля боя. Их командир, воин-поэт Абу Шаджра, был захвачен в плен и отправлен в Медину, где он горячо защищал себя перед лицом Абу Бакра, даровавшего ему прощение. Он также вновь принял Ислам.

В дальнейшем Абу Шаджру ожидали трудные времена: он обеднел. В надежде получить какую-нибудь помощь он отправился в Медину, привязал своего верблюда перед въездом в город и вошел в него. Вскоре он увидел 'Умара, стоявшего в окружении бедняков, между которыми он делил милостыню. Смешавшись с толпой, Абу Шаджра воскликнул: «Я тоже испытываю нужду». 'Умар обернулся и посмотрел на него, но не узнал. Он слишком сильно изменился с того времени, как был отступником. «Кто ты таков?» — спросил его 'Умар.

«Абу Шаджра».

Тут на 'Умара нахлынули воспоминания о былом, и он вспомнил все, что знал об этом жалком человеке. «О враг Аллаха! — взревел 'Умар. — Не ты ли читал стихи:

Мое копье играючи произведет опустошения

В полках Халида.

И я верю, что после этого

Оно также сокрушит и 'Умара?..»

'Умар не стал дожидаться ответа. Он занес кнут, без которого никогда не выходил из дома, и обрушил удар на Абу Шаджру. Прикрывая рукой голову, Абу Шаджра взмолился: «Я принял Ислам, и все это теперь потеряло значение».[107 Балазури: с. 107.] И тут на него обрушился второй удар! Абу Шаджра понял, что никакие просьбы не остановят кнут 'Умара, который явно был настроен сначала бить, а потом уже задавать вопросы. Он развернулся и побежал прочь со всех ног, а 'Умар погнался за ним, потрясая своим кнутом. Однако ему удалось оторваться от 'Умара, добежать до своего верблюда, вскочить на него и поспешно ускакать прочь.

С тех пор Абу Шаджра больше никогда не показывался в Медине!

Во время битвы при Бузаке некоторые племена стояли в стороне и наблюдали за происходящим. Это были племя бану амир и некоторые кланы хавазинитов и сулаймитов. Хотя данные племена и симпатизировали Тулайхе, они благоразумно воздержались от участия в сражении и предпочли остаться зрителями до того момента, когда не станет понятным исход сражения.

Вскоре исход сражения определился. Не успели в Бузаке установиться мир и спокойствие, как эти племена явились к Халиду и заявили о своей покорности. «Мы возвращаемся к тому, от чего отступились, — заявили они. — Мы верим в Аллаха и Его Посланника. Мы предаем ему наши жизни и наше имущество».[108 Ат-Табари: т. 2, с. 486.]

Скоро в Бузаку начали стекаться другие группы раскаивающихся арабов. «Мы подчиняемся!» — дружно восклицали они. Однако Халид помнил указания халифа — убивать всех, кто убивал мусульман. Он отказывался признавать их покорность до тех пор, пока они не выдавали всех убийц из своего племени. Племена пошли и на это.

Все убийцы были построены в очередь. Правосудие Халида было скорым. Он велел убить каждого убийцу точно таким способом, каким тот убивал свои мусульманские жертвы. Некоторым отрубили головы, других сожгли заживо, третьих до смерти забили камнями. Четвертых сбросили с высокого утеса, пятых расстреляли стрелами из луков. Несколько человек были сброшены в колодцы.[109 Ат-Табари: т. 2, с. 490] Око за око!

Выполнив это поручение, Халид направил Абу Бакру подробный письменный отчет обо всем, что произошло. Халиф ответил ему благодарственным посланием, поздравляя его с успехом, одобряя его поступки и вознося молитву за продолжение его успехов.

После победы над бану сулайм в Накре Халид три недели провел в Бузаке, принимая покорность племен и карая убийц. Затем он направился к холму Зафар, где в его внимании нуждалась некая дама. Он с удовольствием предвкушал грядущее свидание, она же ждала его, затаив дыхание!

Салма, она же Умм Зимл, была двоюродной сестрой 'Уйайны. Ее отец, Малик ибн Хузайфа, также был влиятельным вождем гатафанитов. Однако не только отец женщины был знаменитым вождем, ее мать, Умм Кирфа, также была выдающейся персоной, пользовавшейся почетом и уважением племени. Во времена Святого Пророка ее мать сражалась против мусульман, была взята в плен во время боя и убита, но гатафаниты не забыли об этой женщине-предводительнице. Салму взяли в плен и увели в Медину, где Пророк подарил ее в качестве рабыни своей жене, ' А'ише. Однако Салма чувствовала себя несчастной, и 'А'иша отпустила ее на свободу, после чего она вернулась к своему племени.

После смерти родителей Салма поднималась в общественном мнении до тех пор, пока не завоевала те уважение и любовь, которыми пользовалась у племени ее мать. Она стала — и это было вопреки обычаям арабов — полновластным вождем. У ее матери был великолепный верблюд, который теперь перешел по наследству к Салме, и, поскольку дочь была очень похожа на мать, когда она ехала верхом на этом верблюде, она напоминала своему народу о покойной предводительнице.

Салма стала одним из вождей отступников и непримиримым врагом Ислама. После битвы при Бузаке и событий в Гамре некоторые из тех, кто потерпел поражение от Халида, а также многие фанатики из числа хавазинитов и бану сулайм поспешили в Зафар, находившийся у западной конечности горной цепи Салма, и вступили в армию Салмы. (См. карту 8.) Она безжалостно распекала их за понесенное поражение, за то, что они покинули 'Уйайну, и эта женщина вызывала такой трепет, что они безропотно принимали все ее упреки. Могучей рукой она сколотила из разномастной толпы сплоченное, хорошо организованное войско и за несколько дней превратилась в угрозу авторитету Ислама. Она знала, что Халид, разделавшись с Бузакой, придет разбираться с ней, и она с радостью готовилась к столкновению с Мечом Аллаха.

Халид повел свои войска из Бузаки в Зуфар, где армия Ислама вновь столкнулась с армией неверных. И вновь Халид захватил инициативу и напал первым.

Однако сражение оказалось трудным. Халид сумел потеснить врага на флангах, но не мог добиться успеха в центре, потому что центр армии отступников стойко держался. Там разъезжала на знаменитом верблюде своей матери Салма, облаченная в латы, и со своего командного пункта она лично руководила боевыми действиями.

Вокруг ее верблюда были собраны наиболее отважные из воинов, исполненные решимости умереть, защищая благородное животное и его почитаемую всадницу.

Халид понял, что моральная сила вражеского войска была заключена в личности Салмы и что до тех пор, пока она в седле, сражение будет продолжаться и превратится в кровавую бойню. Ее нужно было устранить. Поэтому, возглавив группу воинов, вооруженных пиками, Халид предпринял решительный рывок в сторону верблюда и в результате яростного сражения на мечах сумел подойти к животному. Нескольких ударов меча хватило, чтобы завалить верблюда, а вместе с ним на землю пала и его бесценная ноша. Салма тотчас же была убита. Вокруг нее на земле распростерлись тела 100 ее последователей, до последнего вздоха защищавших свою повелительницу.

С гибелью Салмы всякое сопротивление прекратилось, отступники разбежались во все стороны. Сражение с Салмой оказалось для Халида самым трудным после сражения с Тулайхой. Считается, что горная цепь Салма— гряда черных, скалистых холмов, находящаяся примерно в 40 милях к юго-востоку от города Хайла — получила свое название в честь Салмы, Умм Зимл... достойная дань памяти великой женщине, у которой хватило мужества восстать и сражаться против величайшего воина своего времени и погибнуть в бою.

Битва при Зуфаре произошла в конце октября 632 г. (в конце месяца раджаб, 11 г. хиджры). Халид позволил своим людям отдохнуть в течение нескольких дней. Затем он отдал приказ двигаться на Буту, чтобы сразиться с Маликом ибн Нувайрой.

Первая фаза кампании против отступников завершилась с гибелью Салмы. К этому времени были одержаны победы над основными племенами северо-центральной части Аравийского полуострова, восставшими против Ислама и последовавшими за Тулайхой. Эти племена покорились, а их предводители были либо убиты, либо захвачены в плен, либо изгнаны. Больше в том регионе никто из вождей не посмел выступить против Ислама.

Однако оставался еще один человек, не столько вождь племени, сколько предводитель разбойников, который продолжал вызывать тревогу у мусульман. Этого человека звали Ийас ибн 'Абд Йалйл, но он был более известен как ал-Фаджа'. Это был авантюрист.

Примерно тогда, когда Халид укреплял достигнутое им в Бузаке, ал- Фаджа' явился к Абу Бакру. «Я — мусульманин, — сказал он. — Дай мне оружие, и я буду сражаться с неверными».[110 Ат-Табари: т. 2, с. 492.]

Абу Бакр был только рад услышать такое предложение и дал ему оружие. Этот человек уехал из Медины, сформировал банду головорезов и начал нападать на ни о чем не подозревавших путников, многие из которых были убиты. Разбойники действовали в регионе, расположенном к востоку от Мекки и Медины, и от рук ал-Фаджа' в равной мере страдали как мусульмане, так и неверные.

Когда Абу Бакр узнал о беззакониях, творимых ал-Фаджа', он решил примерно наказать его за обман халифа. Абу Бакр послал войска, чтобы захватить этого человека живьем, и через несколько дней закованного в железо разбойника доставили в Медину.

Абу Бакр приказал сложить перед мечетью большую кучу поленьев. Затем ее подожгли. Когда дерево загорелось и пламя костра взметнулось к небу, ал-Фаджа', по-прежнему закованного в железо, швырнули в огонь!

Два года спустя, умирая, Абу Бакр выразил некоторые сожаления. Он сказал, что совершил три поступка, которые не следовало совершать, и не совершил три поступка, которые следовало совершить. Один из них был связан с ал-Фаджа'. «Лучше бы я просто велел убить ал-Фаджа'а, чем сжечь его заживо».[111 Там же: т. 2, с. 619; Балазури: с. 112; Мас'уди: Мурудж. т. 2, с. 308.]

Глава 14 Ложные боги и богини

Малик бин Нувайра был вождем бану йарбу', крупной части могущественного племени бану тамйм, жившего в северо-восточной области Аравийского полуострова, над Бахрейном. Находясь поблизости от Персии, некоторые представители баку тамим приняли зороастризм, однако до прихода на Аравийский полуостров Ислама племя в основном было языческим. Столицей клана Малика был Бутах.[112 Современный Бутах представляет собой всего лишь крохотное бедуинское селение в 14 милях к югу — юго-западу от современного Расса. Видно, что в прежние времена этот населенный пункт был более крупным.] (См. карту 8.)

Малик был вождем благородного происхождения. Славившийся своей щедростью и гостеприимством, он всю ночь поддерживал огонь у своего дома, чтобы всякий проходящий мимо путник знал, где можно получить кров и еду. Он вставал по ночам, чтобы поддерживать огонь. У этого исключительно красивого человека была густая копна волос, а лицом, по словам современников, он был «прекрасен, как луна». Он искусно обращался с оружием и выделялся отвагой и учтивостью, и еще он был выдающимся поэтом. Таким образом, Малик обладал всеми теми достоинствами, которыми, с точки зрения арабов, должен был обладать идеальный мужчина. У него было все!

Лайла была дочерью ал-Минхала. Позднее ее стали называть Умм Тамйм. Ослепительная красавица, она была одной из самых прекрасных аравийских девушек, и молва о ее поразительной красоте распространялась по всей округе. Особенно она славилась своими прекрасными глазами и прелестными ножками. И ей тоже не о чем было желать!

Когда она достигла совершеннолетия, ее руки стали добиваться все местные молодые люди, но она всем отказывала. Затем она встретилась с Маликом, и вместе с ним ей было суждено войти в историю. Малик женился на Лайле. Таким образом, Малик, ко всем своим прочим достоинствам, еще и женился на одной из прекраснейших девушек своего времени.

Действительно, Малику ибн Нувайре не о чем было желать. У него было все, кроме веры.

В год Делегаций, когда племя бану тамйм приняло Ислам, Малик также был захвачен популярной тенденцией и стал мусульманином. Учитывая его высокое положение в племени и его бесспорные таланты, Святой Пророк назначил его правителем клана бану ханзала. Главной обязанностью Малика было собирать налоги и отправлять их в Медину.

В течение какого-то времени Малик честно и добросовестно справлялся с возложенными на него обязанностями. Затем Святой Пророк умер. Когда известие о его смерти достигло Буты, Малик как раз закончил сборы солидной части налогов, намереваясь отправить ее в Медину. Забыв о данной им присяге, он немедленно раскрыл хурджуны и вернул деньги налогоплательщикам. «О бану ханзала! — заявил он, — теперь ваше богатство принадлежит вам».[113 Балазури: с. 107.] Малик стал отступником.

Саджах была дочерью ал-Хариса. Родившаяся в семье вождей, она обладала лидерскими качествами, характером и интеллектом, какими редко бывают наделены женщины. Она была ясновидящей, могла предсказывать грядущее и была столь искусной поэтессой, что практически всегда говорила стихами. Если люди заговаривали с ней, она тут же отвечала им стихами.

Известная впоследствии как Умм Садйра, по отцовской линии Саджах также принадлежала к бану йарбу' и таким образом приходилась родственницей Малику ибн Нувайре. Однако по материнской линии она принадлежала к таглибитам, одному из племен в большой группе, проживавшей в Ираке и известной как раби'а. Саджах жила преимущественно среди таглибитов, исповедовавших христианство, и под влиянием матери тоже стала христианкой, хотя ее христианская вера была не слишком глубока, как и у многих других представителей таглибитов, в чем мы будем иметь возможность убедиться в дальнейшем.

Когда началась волна отступничества, Саджах узнала, что Тулайха и Мусайлима объявили себя пророками. Ее пылкое воображение было захвачено теми возможностями, которые открывали подобные лживые претензии. Почему пророками должны быть одни лишь мужчины? Почему бы и женщине не ступить в священную область пророчества? Авантюристка по натуре, она в конце концов не устояла перед таким искушением. «Я — пророчица!» — заявила она и развила эту мысль в соответствующих стихах.

Как ни странно, большая часть клана матери Саджах признала ее пророчицей и поклялась повиноваться ей. А ведь ранее они были христианами! Она привлекла к себе множество вооруженных последователей и явилась на Аравийский полуостров, где под ее знамя встало и племя ее отца. Нет сомнения в том, что многими из последовавших за ней старейшинами и членами клана руководило желание добыть трофеи и поквитаться с некоторыми из племен северо-восточной части Аравийского полуострова, с которыми у них была старая междоусобная вражда.

Вдохновленная успехом в обретении последователей, Саджах прибыла в ал-Хазн с внушительным войском и отправила послов к своему родственнику, Малику ибн Нувайре. [114 Местоположение ал-Хазна не установлено, но, судя по сведениям, полученным у населения Хайла, это то же, что район Хазма, расположенного между Самйрой и Бутахом. Это вполне согласовывается с утверждением Иакута (т. 1, с. 661), что Хазн находился близ Бутаха.] Саджах предложила ему заключить договор: они совместно выступят против тех племен, которые были их общими врагами, а затем начнут воевать против мусульманского государства в Медине. Для того чтобы убедить Малика в том, что у нее нет никаких враждебных замыслов относительно земель бану йарбу', Саджах заявила: «Я всего лишь женщина из бану йарбу'. Земля принадлежит тебе».[115 Ат-Табари: т. 2, с. 496.]

Малик принял предложение Саджах и заключил с ней договор. Однако он несколько умерил ее воинственный пыл и отговорил ее воевать с мусульманами. Это случилось в июне 632 г.

И вот объединенные силы Малика и Саджах обрушились на злосчастные племена, которые ранее нанесли обиды бану тамйм и бану таглйб. В этих боевых действиях не было никакой религиозной подоплеки: их побудительными мотивами были жажда мести и грабежей. Всякое племя, которое оказывало сопротивление, подвергалось нападению, принуждалось к подчинению и разграблялось. Малик присоединился к самозванке по договору, и в этих набегах его последователи сражались плечом к плечу с ее последователями. Однако сам он, похоже, не участвовал в грабежах.

Затем Саджах нагрянула в Ниббадж и принялась грабить его окрестности.[116 Ниббадж — это современная Набкийа (или Набджийа, как ее называют местные жители), расположенная в 25 милях к северо-востоку от Бурайды. В настоящее время это деревня, однако в те времена она была довольно крупным городком.] И там она получила серьезный отпор. Местные кланы, движимые общим страхом перед сей ужасной женщиной, объединились против нее и дали ей бой. Это сражение не имело решающего значения, но Саджах досталось как следует: враги взяли в плен некоторых из ее авторитетных командиров и соглашались отпустить их только в том случае, если она поклянется покинуть их территорию. Саджах приняла это условие.

Старейшины племен, последовавших за самозванкой, собрались вокруг нее. «Куда мы теперь пойдем?» — спрашивали они.

«На Йамаму», — ответила Саджах.

«Но жители Йамамы сильны, — заметили старейшины. — А их вождь, Мусайлима, — весьма могущественный человек».

«На Йамаму», — повторила Саджах и перешла на стихи:

Вперед, на Йамаму!

Со скоростью полета голубей;

Туда, где битва ожесточеннее;

И никакое порицание не падет на вас.

Вперед, на Йамаму![117 Ат-Табари: т. 2, с. 498.]

Мусайлима-Лжец был наиболее грозным из врагов Ислама, угрожавшим существованию нового государства. Он был сыном Хабйба из племени бану ханйфа, одного из крупнейших племен на Аравийском полуострове, жившего в районе Йамамы.

Мусайлима впервые вышел на сцену истории в конце 9 г. хиджры, в год Делегаций, когда он побывал в Медине в составе депутации бану ханйфа. В состав посольства входили еще два выдающихся человека, которым суждено было оказать большое влияние на Мусайлиму и его племя, — один помог Мусайлиме прийти к власти, а другой спас его племя от полного уничтожения. Это были, соответственно, Нахар ар-Раджжал ибн 'Унфува[118 Некоторые древние историки называют этого человека Раххалем.] и Муджа'а ибн Марара.

Посольство прибыло в Медину. Верблюды были привязаны в лагере путешественников, и Мусайлима остался там, чтобы присматривать за ними, тогда как остальная депутация вошла в город. Они провели переговоры с Пророком, покорились ему и приняли Ислам. По своему обыкновению Пророк наделил послов подарками, а когда они получили свои дары, один из них как бы невзначай обмолвился: «Один из наших товарищей остался в лагере присматривать за верблюдами». Пророк дал им подарок и для него, добавив: «Не последним из вас является тот, кто остается стеречь собственность своих товарищей».2 Впоследствии Мусайлима воспользовался этой фразой в своих целях.

По возвращении посольство рассказало о сути Ислама и утвердило новую веру среди бану ханйфа. Все племя было обращено в Ислам. В Йамаме была построена мечеть, в которой регулярно проводились молитвы.

Так прошло несколько месяцев. Затем Мусайлима отступился от своей веры и объявил себя пророком. Он собрал вокруг себя народ и, ссылаясь на Мухаммада, обратился к нему: «Мне было дано разделить это с ним. Разве он не сказал нашим послам, что я — не последний среди них? Это могло означать только то, что ему было известно, что я разделяю это с ним». [119 Там же.] (Под «этим» он подразумевал миссию Пророка.)

Затем Мусайлима ошеломил толпу своими поразительными фокусами. Он был превосходным магом и умел делать то, что прежде не удавалось ни одному человеку. Он мог поместить яйцо внутрь бутыли; он мог срезать у птицы перья, а затем так приставить их обратно, что птица снова могла летать; и он использовал свое искусство для того, чтобы убедить людей в том, что на самом деле обладает божественным даром. Он взял за правило обращаться к собранию людей как апостол Господа, сочинять стихи и выдавать их за ниспосланные ему откровения Корана. В большинстве его стихов говорилось о превосходстве его племени, бану ханйфа, над курайшитами. Вместе с тем некоторые из них были весьма любопытными, например:

Аллах благословил мою мудрость.

Она столь же сильна, как ветры, что дуют

Из живота и кишечика![120 Там же.]

Люди поражались мудрости Мусайлимы и стекались к нему со всех сторон. Как ни странно, они не ставили под сомнение и не оспаривали божественную миссию Мухаммада. Они восприняли Мухаммада как апостола Господа. Однако они также восприняли Мусайлиму как такого же пророка, а именно этого Мусайлима и добивался.

Влияние и авторитет Мусайлимы постепенно укреплялись. Затем в конце 10 г. хиджры он написал Пророку Мухаммаду:

«От Мусайлимы, Посланника Аллаха, Мухаммаду, Посланнику Аллаха. Привет тебе. Мне было ниспослано разделить с тобой это дело. Половина земли принадлежит нам, а другая половина — курайшитам. Однако народ курайшитов переступает свои границы». В ответ Пророк Мухаммад написал Мусайлиме:

«Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. От Мухаммада, Посланника Аллаха, Мусайлиме-Лжецу. Привет тому, кто следует Указаниям свыше. Знай: земля принадлежит Аллаху. Он дарует ее тому, кого Он выбирает из слуг Своих. И следующий мир для праведных».[121 Там же.]С тех пор самозванец стал известен как Мусайлима-Лжец! И тут в дело вступил Нахар ар-Раджжал, которого мы упоминали ранее как члена посольства бану ханйфа. Этот человек остался в Медине, когда остальные участники посольства вернулись домой; и он держался поближе к Пророку, от которого многое узнал об Исламе. Нахар ар-Раджжал выучил Коран и возвысился до положения близкого и уважаемого сподвижника Пророка. За несколько месяцев он завоевал завидную репутацию верующего и добродетельного мусульманина и в этом качестве стал известен на большей части Аравийского полуострова.

Когда сообщения о творимых Мусайлимой безобразиях начали приобретать все более угрожающий характер, Святой Пророк начал задумываться о том, каким образом воспрепятствовать влиянию Лжеца. Йамама находилась слишком далеко, чтобы проводить против нее военную операцию, поэтому Мухаммад решил отправить человека, чтобы он настраивал народ против Мусайлимы. И кто мог справиться с этим поручением лучше, чем Раджжал? Он был одним из вождей бану ханйфа; он выучил Коран, он обрел мудрость и милосердие у ног Пророка. И Раджжал был направлен Пророком исправлять то зло, которое Мусайлима причинял Иамаме.

Сразу по прибытии в Иамаму прохвост заявил, что Мусайлима действительно является пророком. «Я слышал, как сам Мухаммад говорил об этом», — лгал он.[122 Ат-Табари: т. 2, с. 505.] И кто бы усомнился в словах этого почтенного сподвижника! Прибытие ренегата резко увеличило авторитет Мусайлимы; и бану ханйфа стали прибывать еще в больших количествах, чтобы принести присягу на верность «Мусайлиме, Посланнику Аллаха»!

И вот Мусайлима и Раджжал образовали зловещий и мерзкий тандем. Раджжал стал правой рукой Мусайлимы, а самозванец не принимал ни единого важного решения без его совета.

Со смертью Святого Пророка Мусайлима полностью подчинил себе бану ханйфа. Люди стекались к нему, и Мусайлима начал устанавливать собственные правила, касавшиеся вопросов морали и религиозного поведения. Он разрешил употреблять спиртное. Он также распорядился, чтобы отец, у которого родился сын, жил в безбрачии, и только в том случае, если этот сын умирал, ему позволялось иметь дело с женщинами, но до тех пор, пока у него не родится новый сын.

Народ начинал верить в то, что Мусайлима обладает чудесной силой, а Раджжал способствовал укреплению этого образа. Однажды Раджжал предложил Мусайлиме в виде благословения гладить по голове каждого новорожденного младенца, как это делал Пророк Мухаммад. Были отданы соответствующие распоряжения. С этого момента всех новорожденных приносили к Мусайлиме, чтобы он погладил их по голове. Историки сообщают, что когда эти младенцы стали взрослыми мужчинами и женщинами, у них на головах не оказалось ни единого волоса! Однако, разумеется, об этом стало известно только после смерти Мусайлимы. Известно множество случаев, когда Мусайлима копировал поступки Мухаммада, однако их результаты оказывались прямо противоположными и катастрофическими.

Несмотря на то что за Мусайлимой последовали все бану ханйфа, не все верили в его божественную миссию, тем более не верили в нее люди разумные. Некоторые признавали его по соображениям политической выгоды или для того, чтобы добиться повышения, но при этом многими руководило чувство верности племени. Однажды Мусайлима назначил муэдзином, призывающим людей на молитву, нового человека. Этот человек, Худжайр ибн 'Умайр, был одним из сомневающихся. Вместо слов «Свидетельствую, что Мухаммад — Посланник Аллаха», в которых имя Мухаммада должно было быть заменено именем Мусайлимы, этот новый муэдзин во весь голос кричал: «Свидетельствую, что Мусайлима считает, что он — посланник Аллаха».

Однажды некий человек со светлой головой, никогда прежде не видевший Мусайлиму, пришел посетить самозванца. Когда он подошел к двери дома Мусайлимы, он спросил стражника: «Где Мусайлима?» — «Тише! — ответил ему стражник. — Он — посланник Аллаха». — «Я не поверю, что он им является, до тех пор пока не увижу его», — возразил посетитель, которого звали Талхой.

Посетитель встретился с самозванцем.

— Ты — Мусайлима? — спросил он.

— Да.

— Кто приходил к тебе?

— Рахман (то есть Милосердный).

— При свете или во тьме?

— Во тьме.

— Свидетельствую, — объявил Талха, — что ты — самозванец, а Мухаммад — истинный Пророк. Однако самозванец из нашего племени лучше, чем настоящий пророк из племени курайшитов. Впоследствии этот человек сражался на стороне Мусайлимы и умер за него.

У Мусайлимы была отвратительная внешность. Он был низкого роста, но крепкого телосложения, лицо у него было желтого цвета, глаза — маленькие и близко посаженные, нос — плоский. Он был необычайно уродлив. Однако, как это часто бывает с очень некрасивыми и злыми людьми, Мусайлима оказывал неотразимое воздействие на женщин. Они не могли сказать ему «нет». Он был таким талантливым и бесчестным казановой, что ни одна женщина, оставшаяся с ним наедине, не могла отвергнуть его ухаживания или не поддаться воздействию его дьявольских чар.

Однако, направляясь в Йамаму, самозванка Саджах не подозревала об этой стороне многогранной личности Мусайлимы. Вскоре ей суждено было познакомиться с ней!

Саджах со своим войском направлялась в Йамаму. Мусайлима узнал об этом и забеспокоился, так как не знал, каковы ее намерения — враждебные или дружественные. Разумеется, Мусайлима мог разгромить ее армию в сражении, но на некотором расстоянии к западу стоял 'Икрима со своим корпусом. К тому же Мусайлима уже несколько недель ожидал подхода мусульман. Если бы 'Икрима начал действовать, пока он сам разбирался бы с войском Саджах, то он оказался бы в весьма уязвимом положении. Ему пришлось бы одновременно воевать на два фронта, с Саджах и мусульманами. Мусайлима решил покорить Саджах и нейтрализовать ее. Он знал, как с ней обращаться: он поведет себя с ней так, как вел себя с другими женщинами. Он в совершенстве владел искусством обольщения.

Он послал к Саджах гонца, прося ее не приводить с собой воинов, так как в Йамаме им нечего было делать. Она могла приехать одна на переговоры. Поэтому Саджах оставила свое войско в лагере и поехала вперед в сопровождении 40 воинов на встречу с Мусайлимой-Лжецом. Она подъехала к Йамаме и увидела, что ворота крепости заперты; и она получила от Мусайлимы указание оставить свою свиту за пределами крепости и въехать в нее в одиночку. Саджах согласилась и, оставив 40 своих последователей дожидаться, въехала в крепость.

Мусайлима приготовил для Саджах большой шатер во дворе своего дома. Поскольку погода была прохладная, он приказал хорошенько обогревать шатер, чтобы ей было уютно. И он приказал воскурить в шатре некий аромат, который бы обострил чувственность Саджах в соответствии с его намерениями. Это должно было помочь преодолеть ее сопротивление!

Саджах вошла в шатер. Через некоторое время за ней последовал Мусайлима. Они оказались наедине. Самозванец завел разговор, околдовывая женщину. Он говорил о Боге и политике, о своих проблемах с курайшитами, которых было столько, сколько «у рыбы чешуек».

После вступительных слов Мусайлима сказал: «Поговорим о ниспосланных нам откровениях». — «Женщине не следует начинать, — ответила она. — Сначала ты расскажи о том, что тебе было ниспослано».

Саджах с трепетом смотрела на Мусайлиму, когда он нараспев, словно аяты Корана, прочел следующее:

Разве ты не видишь своего Господа?

Как он поступает с беременными женщинами?

Он извлекает живое существо,

Находившееся между животом и кишками.

«А что еще?» — с волнением спросила она.

«Он нисполал мне, — продолжал Мусайлима, — что Он сотворил женщину как вместилище и создал мужчину как ее пару, чтобы он входил в нее и выходил из нее, когда пожелает. А потом появляется маленький ягненочек!»

Саджах заинтересовалась. «Воистину, ты — пророк!» — пылко сказала она.

Мусайлима придвинулся поближе. «Хочешь выйти за меня замуж? — спросил он. — Тогда я с моим и твоим племенами разгромлю арабов».

«Да», — ответила она.1 Мусайлима вновь одержал победу.

Саджах оставалась с Мусайлимой в течение трех дней; затем он отослал Саджах к ее войску По прибытии в лагерь она собрала старейшин племени. «Я обрела истину, — заявила она. — Я признала его пророком и вышла за него замуж».

Старейшины были поражены. «Подарил ли он тебе свадебный подарок?» — спросили они. Саджах призналась, что она не получила никакого подарка на свадьбу.

Старейшинам было известно о Мусайлиме немного больше, чем Саджах, и они опасались, что их девушку одурачили. «Тогда отправляйся к нему, — настаивали они, — и не возвращайся до тех пор, пока не получишь свадебного подарка».

Снова Саджах пустилась в путь к Иамаме в сопровождении 40 спутников. Мусайлима заметил ее приближение и закрыл ворота крепости. «Что случилось?» — сердито спросил он изнутри.

«Подари мне свадебный подарок», — попросила она снаружи.

Мусайлима на минуту задумался, а потом ответил: «Я дарю тебе свадебный подарок для всего твоего народа. Объяви своим последователям, что я, Мусайлима ибн Хабйб, посланник Аллаха, отменяю две из введенных Мухаммадом молитвы — рассветную и ночную».

С необычным свадебным подарком Саджах вернулась к своему войску.

Через несколько дней, желая установить с народом Саджах связи более прочные, чем те, которые возникли в шатре, установленном в его дворе, Мусайлима послал гонца к Саджах. Он предлагал ей политический и экономический союз: она могла получить половину зерна в Иамаме. Саджах отказалась. Однако Мусайлима вновь отправил к ней гонца, настаивая на том, чтобы она приняла хотя бы четверть зерна. Саджах согласилась и ушла в Ирак. Это случилось примерно в конце октября 632 г. (в конце месяца раджаб, 11 г. хиджры), незадолго до битвы 'Икримы с Мусайлимой.

Мусайлима покончил с Саджах. А она покончила с политикой и пророчеством. Саджах поселилась с племенем ее матери и до конца жизни жила тихо и незаметно. Впоследствии она приняла Ислам и, как считается, стала богобоязненной и добродетельной мусульманкой. Во время халифата Му'авиййи Саджах перебралась в Куфу, где умерла в преклонном возрасте.

Глава 15 Конец Малика ибн Нувайры

Когда Халид, разобравшись с Салмой и ее последователями, отдал приказ идти на Бутах, чтобы сразиться с Маликом ибн Нувайрой, он не подозревал, что кое-кто из его собственных воинов начнет возражать против этого плана. Подготовка к походу проходила в соответствии с приказом, однако когда настало время выступать в поход, большая группа воинов отказалась участвовать в нем. Это были ансары. Их старейшины явились к Халиду и сказали, что они не пойдут на Бутах. «То, что ты сейчас задумал, — утверждали они, — не предусмотрено распоряжениями халифа. Он велел воевать с Бузакой и очистить этот регион от отступников. После этого нам следовало дожидаться его новых распоряжений».

Халид был удивлен услышанным заявлением. У него не было ни малейшего желания допустить, чтобы эта группировка, пусть она и состояла из высокочтимых сподвижников, помешала ему проводить военные операции так, как он считал целесообразным. «Возможно, таковы указания, данные халифом вам, — ответил Халид, — однако мне он приказал вести боевые действия против неверных. Как бы то ни было, я — командир этой армии. Я лучше владею ситуацией, чем вы. Если я вижу, что передо мной открывается возможность, не предусмотренная инструкциями, я не стану упускать ее. Разве мы не стали бы действовать, столкнись мы с угрозой, не предусмотренной в распоряжениях халифа? Там сидит Малик ибн Нувайра, и я пойду сражаться с ним. Пусть переселенцы и те, кто хочет, следуют за мной.

Я не стану принуждать к этому остальных».[123 Ат-Табари: т. 2, с. 501. По этому разговору можно подумать, что решение идти походом на Буту было принято лично Халидом и не входило в общий план, намеченный халифом; однако, согласно Табари (т. 2, с. 480, 483), инструкции, данные Халиду Абу Бакром, ясно указывали на то, что после поражения Тулайхи следующей задачей Халида было разобраться с Маликом ибн Нувайрой в Бутах. Возможно, воины Халида не знали, что это задание было дано их командиру халифом.]

Халид выступил в поход без ансаров.

Не прошло и часа, как ансары поняли, какую серьезную ошибку они допустили, отказавшись от участия в походе со всей армией. «Если они добьются успеха, мы останемся без него», — сказал один из них. Другие поддержали: «А если их подстерегает несчастье, то никто не захочет вспоминать о нас». Вскоре ансары приняли решение. Они послали вдогонку Халиду быстрого всадника, прося передать ему: «Подожди! Мы идем». Халид подождал, пока они догнали его, а затем продолжил марш на Бутах.

В течение первой недели ноября 632 г. (в середине месяца ша'бан, 11 г. хиджры) Халид прибыл в Бутах, намереваясь сражаться. Однако Бутах и не думал оказывать сопротивление. Там не было ни единого воина.

Когда самозванка Саджах покинула Аравийский полуостров, уехав в Ирак, Малик ибн Нувайра основательно задумался над тем, какую роль он сыграл в заговоре против Ислама. Он получил донесения о том, как Меч Аллаха сокрушил войско Тулайхи, а также был наслышан о быстром и суровом наказании, которому Халид подверг тех, кто убивал мусульман. Малик испугался. С отбытием Саджи он лишился могущественного союзника и чувствовал себя покинутым и преданным.

Малик начал понимать всю серьезность последствий договора, заключенного им с самозванкой. Он был явно повинен в отступничестве, и его вина не вызывала сомнений. Затем появились донесения о том, что Халид разгромил Салму и теперь направляется в сторону Бутаха. Малик был храбрым человеком, но ему не хотелось сражаться с Халидом.

Чувствуя себя беспомощным и покинутым, Малик решил попытаться спасти от гибели все, что было в его силах. Он желал искупить свои преступления покаянием и покорностью, которые также являлись политической необходимостью, ибо иного пути у него не было. Малик собрал клан бану йарбу' и обратился к ним с такой речью:

«О бану йарбу'! Мы ослушались наших правителей, когда они призывали нас оставаться стойкими в нашей вере. И мы не давали другим слушаться их. Ничего хорошего из этого не вышло.

Я изучил ситуацию. Мне ясно, что положение складывается в их пользу, и мы не можем ничего изменить. Остерегайтесь воевать против них! Расходитесь по домам и заключайте мир с ними».

По приказу Малика его воины разошлись. Затем Малик тихо удалился в свой дом, находившийся неподалеку от Буты, где его утешала прекрасная Лайла.

Чтобы еще раз продемонстрировать перемену в своих настроениях, Малик собрал все причитающиеся Медине налоги и отправил их Халиду, которого везшие налоги посланцы встретили тогда, когда он шел на Буту. Халид принял налоги, но не посчитал их достаточным знаком раскаяния, ибо налоги надлежало выплачивать в любом случае.

«Почему вы заключили союз с Саджой?»— спросил посланцев Халид. «Было одно лишь желание отомстить врагам, с которым у племени была старая вражда».[124 Там же.]

Халид не стал продолжать расспросы, но не отбросил свои подозрения. Возможно, это была хитрость, предназначенная для того, чтобы усыпить его бдительность и завлечь в ловушку. Бдительность не покидала Халида с тех самых пор, когда он попал в засаду при Хунайне. Он продолжал двигаться вперед так, словно шел на войну с вооруженным противником.

Халид увидел, что Бута не защищена и покинута. В ней не было армии, с которой следовало сражаться, не было даже маленького гарнизона. Он занял Буту и послал кавалерийские отряды прочесать окрестности и разобраться с отступническими кланами племени бану тамйм. Командирам этих отрядов Халид повторил инструкции халифа: при приближении к любому клану они должны возвестить азан; если клан откликнется призывом на азан, следовало оставить его в покое, если нет — следовало атаковать его.

На следующий день отряд под командованием Дирара ибн ал-Азвара добрался до дома Малика ибн Нувайры, где Дирар захватил Малика, Лайлу и несколько человек из бану йарбу'. Остальные отряды не столкнулись с какими бы то ни было сложностями, потому что все кланы покорились, не оказывая сопротивления.

Малика и Лайлу доставили к Халиду Малик предстал перед ним как мятежник, вождь отступников, которого судят за преступления против государства и Ислама. Он держался дерзко, как подобало гордому, благородному вождю, который с достоинством переносит постигшие его испытания. Он не мог вести себя смиренно.

Халид заговорил первым. Он говорил о преступлениях, совершенных Маликом, об ущербе, который он нанес делу Ислама. Затем Халид задал ему несколько вопросов. В ответах Малик назвал Святого Пророка «твоим господином». Халид был разгневан отсутствием у обвиняемого раскаяния и его надменным поведением. Он сказал: «А разве ты не считаешь его своим господином?»

Халид был убежден в виновности Малика, в том, что тот остался неверующим. Он приказал казнить его. Дирар увел Малика и лично привел приговор в исполнение. Таков был конец Малика бин Нувайры.

Лайла стала молодой вдовой, но пробыла ею недолго. В тот же вечер на ней женился Халид! Не успела она приступить к оплакиванию своего покойного супруга, как вновь оказалась новобрачной, на этот раз — женой Меча Аллаха!

Когда Халид объявил о своем намерении жениться на Лайле, некоторые мусульмане неодобрительно восприняли эту новость. Некоторые даже начали поговаривать о том, что, возможно, Малик на самом деле не был неверным, что он вновь стал мусульманином, что, возможно, Халид приказал казнить его, чтобы заполучить Лайлу. Особенно сильно против намерения Халида возражал Абу Катада, пользовавшийся большим авторитетом сподвижник, однако Халид несколькими словами умело поставил его на место. Чувствуя себя оскорбленным и сердясь на то, что ему показалось превышением полномочий со стороны Халида, Абу Катада на следующий день оседлал своего коня и поскакал в Медину. Приехав в столицу, он направился прямо к Абу Бакру и сказал ему, что Малик ибн Нувайра был мусульманином и что Халид убил его, чтобы жениться на красавице Лайле. Этот Абу Катада был тем самым человеком, который вскоре после завоевания Мекки прискакал к Святому Пророку и пожаловался на то, что Халид безжалостно убил джузаймитов несмотря на то, что они капитулировали. Его неодобрительное отношение к Халиду не было новостью.

Однако Абу Бакр не был обрадован появлением Абу Катады, особенно потому, что тот покинул армию без разрешения своего командира. «Немедленно возвращайся на свой пост!» — приказал халиф, и Абу Катада отправился обратно в Бутах.

Однако не успел Абу Катада выехать из Медины, как его слова стали известны всему городу Услышав их, 'Умар вскочил и бросился к Абу Бакру. «Ты назначил командиром человека, — сказал он, — который убивает мусульман и заживо сжигает людей».[125 Балазури: с. 107.] Это не произвело никакого впечатления на Абу Бакра. Он имел неоспоримые доказательства того, что, узнав о смерти Пророка, Малик раздал деньги, собранные для уплаты налога, а также того, что он заключил союз с Саджой. Сомнений в отступничестве Малика не было. Что же касается сжигания заживо, то халиф сам приказал с теми, кто заживо сжигал мусульман, поступать так же.[126 Ат-Табари: т. 2, с. 482.] Никого другого Халид не сжигал.

'Умар продолжал: «Меч Халида чинит самоуправство. Его следует доставить домой в оковах! Сними его с должности!»

Абу Бакр знал, что два великих человека недолюбливают друг друга. «О 'Умар, — твердо ответил он, — хватит тебе злословить на Халида. Я не стану вкладывать в ножны меч, который Аллах направил против неверных». К тому времени все знали, что Халид — это Меч Аллаха.

'Умар настаивал: «Но этот враг Аллаха убил мусульманина и взял его жену!»[127 Там же: т. 2, с. 503-504; Балазури: с. 107.] Абу Бакр согласился разобраться в этом деле. Он послал за Халидом.

Халиду уже было известно, какое недовольство вызвало его поведение. Он лишь пожал плечами, сказав: «Как Аллах решает, так тому и быть».[128 Ат-Табари: т. 2, с. 502.] Как бы то ни было, мелкие критические нападки Халида не беспокоили. Затем поступил приказ халифа, согласно которому он должен был приехать в Медину. Халид догадался, что это связано с недовольством его поступками, и всерьез обеспокоился.

По прибытии в Медину Халид направился прямо в мечеть. В те древние времена мечеть была не только местом для молитв, но и местом встреч, проведения собраний, она служила и школой, и местом отдыха, и центром решения общественных проблем. Тюрбан Халида был украшен стрелой, и это придавало ему щегольской вид, ибо большинство мусульман предпочитали одеваться просто и избегали каких бы то ни было излишеств.

'Умар находился в мечети и заметил Халида. В ярости он подошел к Халиду, вырвал стрелу из его тюрбана и разломил ее на две части. «Ты убил мусульманина и похитил его жену, — крикнул ему 'Умар. — Тебя следует забить камнями!»[129 Ат-Табари: т. 2, с. 504.] Халид знал, что 'Умар пользуется большим влиянием на Абу Бакра, опасаясь, что халиф может придерживаться того же мнения, он молча удалился.

Затем Халид направился к Абу Бакру, который потребовал от него объяснений. Халид рассказал ему все, как было. Взвесив все, халиф решил, что Халид невиновен. Однако он пожурил своего полководца за то, что он женился на Лайле и тем самым сделал себя объектом критики; а поскольку нельзя было исключить ошибку и многие верили, что Малик был мусульманином, Абу Бакр приказал Халиду выплатить кровные деньги наследникам Малика.

Халид вышел из дома Абу Бакра. Его походка была легкой, и весь вид его излучал беззаботность, когда он вошел в мечеть, где сидел 'Умар, беседуя со своими друзьями. На этот раз Халид был более уверен в своем положении и мог позволить себе ответный комплимент. Он позвал 'Умара: «Подойди ко мне, о леворукий!» 'Умар догадался, что халиф оправдал Халида. Он поднялся и безмолвно ушел домой.

Судьба Малика и Лайлы много раз обсуждалась в истории мусульманства. Некоторые, опираясь на источники вроде Абу Катады, утверждали, что в доме Малика провозгласили азан и что Малик вновь стал мусульманином перед тем, как попал в плен. Другие утверждают, что Халид никогда не отдавал приказа о казни Малика; якобы погода стояла прохладная, и Халид сказал: «Обогрейте ваших пленников», что на некоторых диалектах слово «обогреть» также имеет значение «убить», поэтому Дирар неправильно понял приказ Халида и убил Малика.

По всей вероятности, данные варианты истории не являются правдивыми. Они были предложены заинтересованными группировками: первый объяснял враждебность 'Умара по отношению к Халиду, второй — избавлял Халида от возможной виновности в убийстве Малика.

Сомнений в отступничестве Малика ибн Нувайры и его участии в мятеже нет. Об этом свидетельствуют раздача им собранных для уплаты налога денег, его договор с Саджой, а также участие его воинов по его приказу в бесчинствах Саджи. Все историки без исключения говорили об этом как о фактах. Автор этих строк также не сомневается в том, что Халид распорядился убить Малика и сделал это, руководствуясь искренним и глубоким убеждением в том, что Малик был отступником и предателем. Однако в умах некоторых арабов, особенно таких как 'Умар, зародились подозрения в том, что это было crime de passion (преступление по страсти (фр.). — Прим. пер.). 'Умар еще больше укрепился в своем мнении под влиянием брата Малика, который приехал навестить его и рассказал, каким замечательным человеком был Малик и какая трагедия в том, что он пал жертвой похоти Халида!

Как бы там ни было, Малик погиб, а прекрасная Лайла, обладательница изумительных глаз и прелестных ножек, стала женой Халида ибн ал-Валйда. Ему суждено было очень дорого заплатить за эту радость!

Глава 16 Битва при Йамаме

Когда в Зу Киссе Абу Бакр разбил мусульманское войско на 11 корпусов, он назначил командиром одного из них 'Икриму, сына Абу Джахла. 'Икриме было приказано идти вперед и найти войско Мусайлимы-Лжеца в Йамаме, но не вступать в бой с самозванцем. Абу Бакр лучше большинства своих полководцев знал, каковы сила и способности Мусайлимы, и не хотел рисковать, сражаясь с ним недостаточными силами. Поскольку Халид был его лучшим полководцем, халиф принял решение использовать его для борьбы с Мусайлимой после того, как тот покончит с другими врагами Ислама.

Поручая 'Икриме подобное задание, Абу Бакр намеревался связать силы Мусайлимы, не позволяя им покинуть Йамаму. Пока 'Икрима маячил на горизонте, Лжец был вынужден жить в ожидании атаки мусульман и поэтому не мог покинуть свою базу. Пока Мусайлима был занят этим ожиданием, Халиду надлежало спокойно, без вмешательства Йамамы, разобраться с отступническими племенами северо-центральной части Аравийского полуострова. Поручая это задание 'Икриме, Абу Бакр остановил свой выбор на отважном человеке. Более того, 'Икрима жаждал доказать свою преданность Исламу и искупить свою неистовую враждебность по отношению к Святому Пророку до того, как он принял новую веру.

'Икрима выступил в поход со своим корпусом и разбил лагерь где- то недалеко от Йамамы. Неизвестно, где именно находился его лагерь. С этой точки он вел наблюдение за войском бану ханйфа, ожидая дальнейших распоряжений халифа; присутствие 'Икримы произвело желаемый эффект на Мусайлиму, не позволяя ему покинуть Йамаму. Однако нам неизвестно, было у него такое намерение или нет.

Когда 'Икрима получил донесения о поражении, которое нанес Тулайхе Халид, он начал проявлять нетерпение и рваться в бой. Ожидание было мучительным для его пылкого темперамента. 'Икрима был бесстрашным человеком и властным полководцем, но ему не хватало холодной рассудительности и выдержки Халида, качеств, которые отличают храброго полководца от опрометчивого.

Следующая полученная 'Икримой новость заключалась в том, что Шурахбйл ибн Хасана идет на соединение с ним. Абу Бакр также назначил Шурахбйла командиром корпуса и приказал ему следовать за 'Икримой и ждать дальнейших указаний. Шурахбйл должен был соединиться с ним через несколько дней.

Затем пришло известие о том, что Халид разгромил войско Салмы, царственной повелительницы воинов. 'Икрима был не в состоянии ждать дольше. Почему вся слава должна достаться Халиду? Зачем дожидаться Шурахбйла? Почему бы ему самому не разбить Мусайлиму? Если бы он смог одолеть Мусайлиму в одиночку, он покрыл бы себя такой славой и известностью, которые бы затмили достижения всех остальных. И какой бы это был замечательный сюрприз халифу! 'Икрима повел свой корпус в бой. Это случилось в конце октября 632 г. (в конце месяца раджаб, 11 г. хиджры).

Через несколько дней 'Икрима вернулся в свой лагерь, получив хорошую взбучку от Мусайлимы. Присмиревший и раскаивающийся, он написал Абу Бакру полный отчет о своих действиях, в том числе об их бесславном результате. Шурахбйл также услышал дурные новости и остановился на некотором расстоянии от лагеря 'Икримы.

Абу Бакр с болью и гневом принял известие об опрометчивом поступке 'Икримы, о том, что он нарушил данный ему приказ. Он не стал скрывать свой гнев, когда писал 'Икриме. «О сын матери 'Икримы! — так начиналось его послание. (Это был вежливый способ выразить сомнение по поводу того, кто является отцом человека!) — Не показывайся мне на глаза. Твое возвращение при данных обстоятельствах лишь ослабит решимость народа. Иди со своим войском в Оман на подмогу Хузайфе. Когда Хузайфа выполнит свою задачу, ступай в Махру на помощь 'Арфадже, а затем ступай в Йемен на помощь Мухаджиру. Я не стану разговаривать с тобой до тех пор, пока ты в дальнейших испытаниях не докажешь, чего ты стоишь». Три вышеупомянутых лица были из числа командиров 11 корпусов.

Страдая от позора, навлеченного на него бесславным поражением, понесенным от Мусайлимы, и от резких слов халифа, 'Икрима со своим корпусом двинулся на Оман, обойдя стороной Йамаму.

Шурахбйл остался в окрестностях Йамамы. Для того чтобы он не повторил ошибки 'Икримы, Абу Бакр написал ему: «Оставайся на месте и жди новых распоряжений».

Приказав Халиду выплатить кровные деньги наследникам Малика ибн Нувайры, халиф послал за ним и поручил ему разбить войско Мусайлимы-Лжеца в Йамаме. Кроме его собственного большого корпуса, Халиду предстояло командовать корпусом Шурахбйла. В Медине Абу Бакр собрал еще один отряд из ансаров и переселенцев, которому также вскоре предстояло отправиться в Бутах и присоединиться к силам Халида. Таким образом, Халиду предстояло возглавить основную армию мусульман.

Халид поехал в Бутах, где его дожидался его прежний корпус. Тем временем халиф написал Шурахбйлу: «Когда к тебе присоединится Халид, ты перейдешь под его начало. Когда проблема с Йамамой будет разрешена, ты со своими людьми пойдешь на соединение с 'Амром ибн ал-'Асом и будешь действовать против хуза'а».[130 Там же: с. 509.] Это было жившее у сирийской границы племя отступников, которое покарал, но не подчинил Усама.

Халид дождался в Бутахе прибытия из Медины ансаров и переселенцев, а затем пошел на Йамаму. Он радовался при мысли о том, что свежие силы Шурахбйла также будут в его распоряжении. Он действительно взял их под свое командование, но воины оказались не такими уж и свежими. За несколько дней до прибытия Халида Шурахбйл поддался тому же искушению, что и 'Икрима: ища славы, он пошел в наступление и вступил в бой с Мусайлимой. Раскаиваясь в том, что произошло, Шурахбйл выразил Халиду свои сожаления, и тот сурово отчитал его.

Халид еще находился на некотором расстоянии от Йамамы, когда его разведчики донесли, что Мусайлима разбил лагерь на равнине 'Акраба', что на северном берегу Вади Ханйфа, через который проходила дорога на Йамаму. Не желая подходить к врагу через долину, Халид свернул с дороги в нескольких милях западнее 'Акрабы, подошел с юга и появился на возвышенности, которая поднималась в миле южнее долины, напротив городка Джубайла.[131 Современная Джубайла — маленькая деревушка. Согласно местному преданию, в те времена она была крупным городом.]

С этой возвышенности Халиду открывался вид на всю равнину Акраба, на передней границе которой раскинулся лагерь бану ханйфа. Халид разбил свой лагерь на этой возвышенности. Его войско состояло из 13 000 человек.

Через несколько дней после выхода Халида из Бутаха шпионы Мусайлимы сообщили ему о походе мусульман и о том, что речь идет об основной армии Ислама. Дорога из Бутаха на Йамаму проходила через Вади Ханйфа, а на северном берегу этой долины, за Джубайлой, простиралась долина 'Акраба, обозначавшая внешние границы плодородного региона, тянувшегося от 'Акрабы до Иамамы и далее на юго-восток. Это была область ферм, плодовых садов и возделанных полей. Сама Иамама, если быть точным, была скорее областью, чем населенным пунктом, а ее столица находилась в Хиджре, который также обычно называли Иамамой. Этот старинный Хиджр находился на месте современного Эр-Рияда. [132 Деревня Иамама, находящаяся примерно в 50 милях юго-восточнее Эр-Рияда, рядом с ал-Харджем, не является той исторической Иамамой; это не та Иамама, за которую развернулось сражение.]

Мусайлима не хотел допускать, чтобы мусульмане разорили города и деревни его народа. Поэтому он вывел армию вперед, к Джубайле, что в 25 милях к северо-западу от Иамамы, и встал лагерем под Джубайлой, там, где начиналась долина Акраба. С этой позиции Мусайлима мог не только защищать плодородные равнины Иамамы, но и угрожать продвижению Халида, ибо если бы Халид совершил ошибку и пошел по Вади Ханйфа, бану ханйфа атаковали бы его левый фланг. И Халид не смог бы избежать сражения в этом месте и идти дальше на Йамаму, потому что в этом случае Мусайлима ударил бы ему в спину. (Принцип здесь был такой же, какой применил Святой Пророк при Ухуде.)

Мусайлима с рвавшимся в бой 40-тысячным войском был готов к сражению на равнине Акраба. Два успешных боя, проведенных ими с 'Икримой и Шурахбйлем, отошедшими под ударами Мусайлимы, увеличили их уверенность в собственных силах и создали вокруг Лжеца ореол непобедимости. Теперь его воины были готовы пожертвовать жизнью, защищая своего вождя и его дело. И Мусайлима не сомневался, что накажет Халида так же, как наказал двух его предшественников.

За несколько дней до прибытия Халида Мусайлима лишился одного из своих наиболее способных командиров — вождя Муджа'а ибн Марары, о котором ранее упоминалось как об одном из важных участников посольства бану ханйфа к Святому Пророку. Этот человек с 40 всадниками отправился в набег на соседний клан, с которым его разделяла старинная вражда. Возвращаясь из набега, группа заночевала на перевале Саниййат ал-Йамама, в одном дне пути от Акрабы. Люди Муджа'а крепко спали; но это был их последний сон, ибо рано утром весь отряд был захвачен в плен одним из конных подразделений, двигавшихся впереди армии Халида. Отступников привели к Мечу Аллаха.

Халид спросил пленников, какой они веры. В кого они верят? В Мухаммада или Мусайлиму? Все они без исключения не пожелали покаяться. Некоторые попытались ответить Халиду уклончиво: «Пусть будет Пророк из вас и пророк из нас!»[133 Ат-Табари: т. 2, с. 510.] Халид не собирался тратить время на пустые разговоры, он велел обезглавить всех кроме командира, Муджа'а, которого заковали в железо. Ведя с собой пленного полководца, мусульманская армия вышла к Акрабе и разбила лагерь, о чем было сказано выше. Теперь оба войска были готовы к сражению.

Сама долина Вади Ханйфа обозначала фронт сражения. На северной стороне берег поднимался на высоту около 100 футов, местами плавно, местами уступами, а местами и отвесно. На южной стороне он поднимался более полого и продолжал подниматься, достигая высоты 200 футов в миле от долины там, где стоял лагерь Халида. На северном берегу также располагался город Джубайла, а от западной окраины города в долине тянулся водосток. Мусульманский фронт растянулся примерно на 3 мили вдоль южного берега, на северном берегу стояли отступники. Центр войска Мусайлимы находился у города и водостока. За отступниками тянулась равнина Акраба, и на этой равнине, примерно в 2 милях от долины, располагался обнесенный стеной обширный сад. В результате этой битвы он стал называться Садом Смерти.[134 Точное местоположение Сада Смерти неизвестно. Я предположил, где он находился,] (См. карту 9.)

На следующее утро войска построились к битве. Мусайлима разделил своих 40 000 воинов на центр, правый и левый фланги. Левым флангом командовал ренегат Раджжал, правым — Мухакким ибн Туфайл, а центром непосредственно руководил сам Лжец. Для того чтобы придать решительности бойцам, сын Мусайлимы, которого также звали Шурахбйл, выехал вперед перед всеми полками, призывая их сражаться отважно. «О бану ханйфа! — призывал он. — Сражайтесь сегодня за свою честь. Если вы потерпите поражение, ваши жены станут рабынями и подвергнутся насилию врагов. Сражайтесь, защищая своих женщин!»

Мусайлима решил дождаться наступления Халида. Он собирался сначала вести оборонительное сражение, а затем, отбив атаку противника и выведя его из равновесия, перейти в наступление.

Мусульмане провели ночь в молитвах. Им предстояло сразиться с наиболее многочисленным и наиболее фанатичным противником из всех, с которыми они когда-либо сталкивались, и командовал врагами самый коварный и хитрый из людей. После молитвы перед восходом солнца Халид построил свои 13 000 воинов к бою на южном берегу и также разделил свою армию на центр и два фланга. Левым флангом командовал Абу Хузайфа, правым — Зайд (старший брат 'Умара), а центром командовал сам Халид. Для этого сражения Халид расставил своих воинов не по принципу племенной принадлежности, как это было принято ранее, но полками и флангами в соответствии с потребностями битвы, так что отряды разных племен перемешались между собой.

Халид, как всегда, планировал атаковать в самом начале сражения, заставить противника перейти к обороне и не давать ему передышки. Это позволило бы лишить Мусайлиму свободы маневра, и тому оставалось бы лишь беспомощно отбиваться от напора наступающих. Однако Халид не питал иллюзий относительно предстоявшего мусульманам испытания. Сражение обещало быть ожесточенным и кровопролитным, самым ожесточенным и кровопролитным из тех, в которых когда-либо доводилось участвовать войскам Ислама. Мятежники обладали троекратным численным преимуществом, ими командовал изобретательный и отважный полководец. Однако Халид был уверен в победе. Он верил в себя и в искусство и мужество своих офицеров и бойцов. Когда Халид совершал объезд войска, он с гордостью и удовлетворением смотрел на своих приверженцев. В его войске были знаменитые личности, а некоторым предстояло прославиться в грядущие годы. Среди его воинов были Зайд, брат 'Умара, и 'Абдаллах, сын 'Умара. Здесь был Абу Дуджана, который в битве при Ухуде своим телом прикрыл Святого Пророка от вражеских стрел. Здесь был сын халифа 'Абд ар-Рахман. Здесь был Му'авиййа, сын Абу Суфйана, которому предстояло стать первым халифом династии Омеййадов. Здесь были Умм 'Умара, женщина, которая сражалась рядом с Пророком при Ухуде, и ее сын. А еще здесь был Свирепый со своим безжалостным копьем.

Офицеры мусульманской армии расхаживали перед полками, цитируя аяты Корана. Они напоминали правоверным о том, что мученикам обещан рай, и о том, что трусов ждет геенна огненная.

Холодным ранним утром в третью неделю декабря 632 г. (в начале месяца шаввал, 11 г. хиджры) началась битва при Иамаме.

Халид приказал идти в общее наступление, и весь мусульманский фронт хлынул вперед с криками Аллаху Акбар. Халид руководил наступлением центра, а Абу Хузайфа и Зайд вели в наступление фланги. Две армии сошлись, и воздух задрожал от криков и воплей, когда могучие воины рубили и кололи друг друга мечами. Халид обрушивал меч на каждого, кто вставал на его пути. Лучшие из мусульманских воинов демонстрировали чудеса отваги, и Халид чувствовал, что его воины вскоре прорвутся через ряды армии. Однако армия неверных стояла твердо как скала. Многие пали во время натиска правоверных, но фронт неверных держался. Отступники сражались с фанатичным пылом, предпочитая умереть, но не отступить ни на один дюйм; и мусульмане с некоторым удивлением поняли, что им не удается продвинуться вперед. Через некоторое время в ходе жаркого боя стало ясно, что в рядах мусульман оказался слегка нарушен порядок в результате их стремления пробиться вперед и попыток прорвать фронт неверных. Однако это не вызывало тревоги. Пока мусульмане продолжали атаковать, а враг — обороняться, небольшое нарушение порядка в рядах не имело никакого значения.

Затем Мусайлима, поняв, что если он будет продолжать обороняться, шансы мусульман прорвать его оборону возрастут, приказал перейти в общее контрнаступление по всему фронту. Отступники хлынули вперед как могучая приливная волна, и теперь мусульмане, к своему ужасу, обнаружили, что их теснят назад. Сражение становилось еще более жестоким по мере того, как они старались остановить продвижение отступников, которые платили большой кровью за каждый ярд отвоеванной ими земли, однако, укрепленные верой в посулы Лжеца относительно того, что каждого погибшего ожидает рай, они упрямо рвались вперед. Теперь в рядах мусульман дало знать о себе отсутствие единства по причине того, что полки состояли из разноплеменных отрядов, которые еще не привыкли сражаться плечом к плечу друг с другом.

Постепенно начинало сказываться численное превосходство отступников. Сражаясь массивными, компактными отрядами против более жидких мусульманских рядов, они усиливали натиск. Мусульмане все время продолжали отступать. Затем темп отступления увеличился. Атаки отступников стали смелее. И отход мусульман превратился в хаотичное отступление. Некоторые полки развернулись и побежали с поля боя, другие вскоре последовали их примеру, вызвав массовый исход с поля боя. Офицеры были не в состоянии остановить отступление, их сметало лавиной отступавших воинов.

Мусульманская армия прошла через свой лагерь и еще некоторое время продолжала отступать за него, прежде чем остановилась.

Когда мусульмане оставили равнину Акраба, отступники пустились преследовать их по горячим следам. Это был не заранее спланированный маневр, а инстинктивная реакция, подобная реакции мусульман на бегство курайшитов в первой фазе битвы при Ухуде. И, подобно этим мусульманам, отступники прекратили преследование, добравшись до лагеря противника, и начали грабить его. И вновь, как при Ухуде, занявшись грабежом, неприятель дал Халиду время подготовиться и нанести ответный удар. Однако об этом позже.

Карта 9. Битва при Йамаме

В мусульманском лагере стоял шатер Халида, и в этом шатре сидели его новая жена, Лайла, и пленный вождь Муджа'а, закованный в железо. Несколько неверных, распаленных успехом и возбужденных мыслями о предстоявшей грабительской оргии, ворвались в шатер Халида. Они увидели и узнали Муджа'а. Они увидели Лайлу и захотели убить ее, но вождь остановил их. «Она под моей защитой, — предупредил он их. — Воюйте с мужчинами!» [135] Ат-Табари: т. 2, с. 511.]Спеша запустить свои руки в трофейное добро, неверные даже не стали тратить время на освобождение своего вождя.

В течение некоторого времени продолжалось стремительное, необузданное разграбление лагеря, и неверные старались унести все, что было возможно, и уничтожить все, что они не могли унести. Они разрубали шатры в клочья. Затем грабеж прекратился так же внезапно, как и начался. Отступники заторопилсь назад, в долину Акраба, поскольку на юге показалась мусульманская армия, построенная в идеальном порядке. Плотно сомкнутыми рядами она вновь шла в наступление.

Поразительно, но когда мусульмане остановились перевести дух и подумать о том, что произошло, в их сердцах не было страха. Была только злость на собственную разобщенность и отступление, ставшее ее последствием. И как же такое могло случиться? Как такое произошло? Ведь они нанесли врагу значительно большие потери, чем понесли сами.

Их мужество осталось непоколебленным, но вместе с тем они были расстроены. Их гнев, вызванный разочарованием, нашел выход во взаимных упреках: одно племя обвиняло другое, один клан — другой, горожане обвиняли жителей пустыни. Они возлагали друг на друга ответственность за поражение. «Мы лучше разбираемся в войне, чем вы», — заявляли горожане. «Нет, — отвечали арабы, жившие в пустыне, — это мы лучше разбираемся в ней». Послышались громкие требования: «Давайте разделимся на отряды по племенам. Тогда увидим, кто и как отстоит свою честь».[136 Там же: т. 2, с. 513.]

Халид понимал, что именно пошло не так. Фронт отступников не развалился под бешеным натиском мусульман, как это бывало ранее с другими фронтами. Более того, отступники воспользовались недостатком организации в рядах мусульман и перешли в контрнаступление. Мусульмане утратили равновесие и под натиском контратаки не смогли восстановить его. Дело было не в отсутствии храбрости.

Халид понял, что формирование полков из разноплеменных отрядов было ошибкой, ибо среди арабов все еще были очень сильны клановые чувства. Они служили дополнительной поддержкой мусульманскому рвению, личному мужеству и искусству, какими отличалась мусульманская армия. При троекратном превосходстве врага в живой силе и слепой, фанатичной решимости последователей Мусайлимы нехватка верности племени ослабила единство мусульманских полков. Халид исправил эту ошибку и перегруппировал свое войско. Он построил его так же, как и прежде, оставил прежних командиров, но воины теперь были организованы в отряды по кланам и племенам. Таким образом, теперь каждый сражался не только за Ислам, но и за честь своего клана. Между кланами возникло здоровое чувство соперничества.

Когда реорганизация была завершена, Халид и его старшие командиры прошлись по полкам. Они беседовали с людьми и укрепляли их решимость покарать Мусайлиму за то, что он навлек на них позор. Воины поклялись, что в случае необходимости они будут сражаться зубами.

Халид также отобрал горстку воинов и сформировал из них отряд своих телохранителей. Он намеревался показать своим людям пример, лично бросившись в гущу боя. Телохранители могли очень пригодиться. «Держитесь вплотную за моей спиной», — сказал он этим бойцам.

Таким образом, реорганизованные и выстроенные в четкие ряды, мусульмане вновь выдвинулись на равнину Акраба. Они вернулись, чтобы сражаться не как львы, но как голодные львы!

Между тем Мусайлима-Лжец расставил свое войско в прежнем порядке. Он ожидал второго удара Меча Аллаха, уверенный в том, что снова сумеет заставить мусульман отступить с поля боя.

По приказу Халида мусульманская армия вновь хлынула вперед с криками Аллаху Акбар и боевым кличем этой битвы: Йа Мухаммад!

Меньшая армия вновь вступила в бой с превосходящими ее по численности силами отступников. Фланги налетели на фланги, а центр — на центр. Командующий правым флангом мусульман, Зайд, сражался против Раджжала, командовавшего левым флангом отступников. Желая спасти ренегата от геенны огненной, Зайд воскликнул: «О Раджжал! Ты отступился от истинной веры. Вернись в нее. Это было бы благороднее и добродетельнее».[137 Ат-Табари: т. 2, с. 511.] Ренегат отказался от этого предложения, и в результате последовавшего за этим яростного поединка Зайд отправил Раджжала в адское пламя.

Мусульмане неистово атаковали по всей линии фронта, и отступникам с трудом удавалось удерживать свои позиции, однако они держались. Их фронт не желал прорываться. Отступники погибали сотнями, начали нарастать и потери мусульман. При численном превосходстве отступников и превосходстве мусульман в боевом искусстве и мужестве силы обеих сторон в конце концов сравнялись. Части двух фронтов, сцепившиеся в смертельной схватке, подавались то вперед, то назад. Пыль клубами вздымалась от топота тысяч ног и тучей висела над головами сражающихся. Сломанные мечи и копья устилали долину и равнину, повсюду на пропитанной кровью земле лежали груды растерзанных и разрубленных тел. Самая чудовищная резня произошла у водостока, по которому человеческая кровь ручьем стекала в долину. В результате этот водосток стали называть Кровавым водостоком, Шу'айб ад-Дам, и он до сих пор известен под этим названием. Однако силы сражавшихся оставались равными, и не было никаких признаков решающего перелома в ходе сражения.

Тогда Халид понял, что при их фанатичной вере в своего лжепророка отступники не сдадутся. Было ясно, что только смерть Мусайлимы сможет подорвать боевой дух неверных. Она стала бы моральным ударом, который быстро обернулся бы их физическим поражением. Однако Мусайлима не участвовал в боевых действиях на переднем крае, как Халид. Его предстояло достать из-под надежной защиты рядов отступников, из- за щита, образованного его верными последователями.

Когда первый неистовый приступ боя исчерпал свои силы, воины остановились перевести дух. Наступило затишье. Затем Халид выступил вперед перед вражеским центром и бросил вызов на единоборство: «Я — сын ал-Валйда! Желает ли кто-нибудь сразиться со мной один на один?» Несколько бойцов вышли вперед из рядов отступников, чтобы принять вызов Халида, и по очереди сразились с ним. Халид, наверное, потратил около минуты, чтобы разделаться с каждым из них. После каждого поединка он цитировал сочиненные экспромтом стихи:

Я — сын многих вождей.

Мой меч остр и ужасен.

Это самая могущественная вещь,

Когда неистово бурлит котел войны.[138 Там же: т. 2, с. 513.]

Халид медленно, но верно приближался к Мусайлиме, убивая одного бойца за другим. В конце концов не осталось никого, кто рискнул бы сразиться с ним один на один. Однако к этому моменту он находился на достаточно близком расстоянии от Мусайлимы, чтобы можно было поговорить с ним, не переходя на крик. Однако Лжец был окружен своими охранниками, и Халид не мог пробиться к нему.

Халид предложил переговоры. Мусайлима согласился. Он осторожно выступил вперед и остановился на недосягаемом для оружия расстоянии от Халида. «Если мы придем к соглашению, какие бы условия ты принял?»[1] — спросил Халид.

Мусайлима склонил голову на бок, словно прислушивался к кому-то невидимому, кто стоял рядом и разговаривал с ним. Таким образом он получал свои «откровения»! Его вид напомнил Халиду слова Святого Пророка, который сказал, что Мусайлима никогда не бывает один, что он всегда слушается шайтана и что когда он слушает его, у него изо рта идет пена. Шайтан запретил Мусайлиме соглашаться на условия, и Лжец повернулся лицом к Халиду и отрицательно покачал головой.

Халид уже принял решение убить Мусайлиму. Переговоры были лишь предлогом для того, чтобы заставить его подойти поближе. Ему надо было действовать быстро, прежде чем Мусайлима успеет скрыться под защиту своих телохранителей. Халид задал еще один вопрос. И снова Мусайлима склонил голову набок, напряженно прислушиваясь к «голосу». В этот момент Халид набросился на него.

Халид был проворен. Но Мусайлима оказался проворнее. Он молниеносно развернулся и исчез!

Мусайлима вновь находился в безопасности под защитой своих телохранителей. Однако в момент его бегства что-то важное изменилось в настроениях армий, повергнув в уныние одну и взбодрив другую. Бегство их «пророка» и главнокомандующего от Халида в глазах отступников было позорным поступком, мусульмане торжествовали. Для того чтобы воспользоваться представившейся психологической возможностью, Халид приказал немедленно идти в новое наступление.

С криками Аллаху Акбар мусульмане вновь ринулись в атаку. Они сражались с новой энергией и задором: наконец вперед замаячила победа. Отступники начали отступать под ударами мусульманских мечей и кинжалов. Отступление становилось все более стремительным. Боевой дух мусульман креп, и они наступали с удвоенной энергией. Затем фронт неверных распался на части.

Мусайлима не мог ничего поделать. Его главный командир, Раджжал, погиб. Теперь спасать отступников взялся Мухакким, командир правого фланга. «О бану хашим! — крикнул он. — Сад! Сад! Заходите в сад, а я прикрою вас сзади!»

Однако отступники были разделены на части, и этому уже невозможно было помешать. Основная часть армии дрогнула и врассыпную обратилась в бегство. Только четвертая часть армии Мусайлимы была в состоянии продолжать сражение, и эта часть поспешила в обнесенный стеной сад, а Мухакким прикрывал ее отход с маленьким арьергардом. Этот арьергард вскоре был изрублен мусульманами, а Мухакким был сражен стрелой, посланной сыном халифа — 'Абд ар-Рахманом.

Теперь мусульмане гнали врагов, разбегающихся во все стороны по равнине Акраба, нанося удары направо и налево. Вскоре они оказались у окруженного стеной сада, где укрылись чуть более 7000 отступников, в том числе Мусайлима. Неверные заперли ворота и, глядя на высокую стену, которой был обнесен обширный сад, чувствовали себя в безопасности. Как же они ошибались!

Основная часть мусульманской армии собралась неподалеку от Сада Смерти. Время перевалило за полдень, и мусульманам очень хотелось успеть до темноты завершить дело, которое они начали с первыми проблесками зари. Однако не было никакой возможности пробраться внутрь сада. Стена, окружавшая его со всех сторон, служила непреодолимой преградой, а ворота были наглухо заперты изнутри. Осадного оборудования у них не было, как не было и времени на саму осаду.

Пока Халид мучительно искал выход из создавшегося положения, один пожилой воин по имени Бара'а ибн Малик, стоявший в группе перед воротами, сказал своим товарищам: «Перебросьте меня через стену, чтобы я оказался в саду». Товарищи отказались исполнить его просьбу, ибо Бара'а был уважаемым и высокочтимым сподвижником и они не хотели предпринимать ничего такого, что привело бы к его неминуемой гибели. Однако Бара'а настаивал на своем. Наконец его товарищи согласились на его просьбу и поставили его себе на плечи у самых ворот. Он дотянулся руками до края стены, подтянулся и спрыгнул в сад. В течение минуты он убил двоих-троих неверных, которые оказались между ним и воротами, и прежде чем остальные успели помешать ему, он отодвинул тяжелый засов. Ворота распахнулись, и мусульмане наводнили сад, словно поток, прорвавший плотину. Битва при Йамаме вступила в свою последнюю и наиболее кровавую фазу.

Поначалу неверные сдерживали наступление мусульман, которые были ограничены узким горлышком ворот и не могли развернуться. Однако постепенно мусульмане прорубали себе дорогу через отступников, которые штабелями падали под ударами нападавших. По мере того как число мусульман в саду возрастало, отступники отступали.

Сражение приняло более ожесточенной характер. Поскольку места для маневров не было, противники вступили в массовую сечу. Постепенно ряды отступников редели, а горы их трупов росли. Однако Мусайлима продолжал сражаться: у него не было намерения сдаваться. Когда фронт приблизился к нему, он обнажил меч и вступил в бой, поразив мусульман силой и проворством. Хитрый полководец оказался также искусным и отважным бойцом. У него начала идти пена изо рта, ибо отчаяние превратило уродливого самозванца в страшного демона.

Но вот заключительная фаза сражения достигла своего апогея. Мусульманская армия теснила врага повсюду, и только усилиями Мусайлимы ему удавалось избежать полного поражения. Мусульмане резали, рубили и кололи с дикой яростью. Изувеченные и расчлененные тела устилали землю. Раненые нашли лютую смерть, затоптанные теми, кто не желал сдаваться. Побоище было ужасным, а покрывавшая землю пыль превратилась в красную грязь.

Многие отступники в отчаянии бросились к Мусайлиме. «Где обещанная тобой победа?» — спрашивали они. «Продолжайте сражаться, о бану ханйфа! — неизменно отвечал им самозванец. — Сражайтесь до конца!»

Мусайлима знал, что Халид не пощадит его, что он обречен, и этот злобный гений решил, что его племя должно погибнуть вместе с ним. Его меч был обагрен кровью нескольких мусульман, а его телохранители, по-прежнему столь же фанатичные, сражались, окружив его живым кольцом. Затем на него упал соколиный взор Свирепого.

Свирепый был одним из «военных преступников», названных Святым Пророком накануне завоевания Мекки. Боясь худшего, он бежал из Медины и обосновался в Та'ифе, где некоторое время прожил среди сакифитов. В 9 г. хиджры, когда сакифиты подчинились Пророку, он также принял Ислам и лично поехал принести присягу Пророку.

Пророк не видел его много лет и не был уверен, он ли это. «Ты — Свирепый?» — спросил он.

«Да, о Посланник Аллаха!»

«Расскажи мне, как ты убил Хамзу».[139 Ибн Хишам: т. 2, с. 72.]

Свирепый рассказал всю историю от начала до конца. Ему никогда не приходило в голову, что у этого эпизода была и этическая сторона, что он убил одного из благороднейших и отважнейших правоверных. Он рассказывал эту историю как гордый ветеран, потчующий слушателей историями своих героических подвигов. И убийство Хамзы, воина, которому не было равных, было, без сомнения, военным достижением. Как рассказчик, Свирепый превзошел самого себя.

Однако аплодисментов не последовало. На лице Пророка появилось выражение глубокой печали, когда он сказал: «Чтоб больше я тебя не видел».[140 Там же.] Какой-то внутренний голос предупредил Свирепого, что ему не стоит оставаться в Медине, где глубоко чтили память о Хамзе, и он немедленно уехал из города.

В течение последующих двух лет Свирепый жил в разных поселениях в окрестностях Та'ифа, стремясь не привлекать к себе внимания и сторонясь путешественников. Его мучили совесть и страх за свою жизнь. Он влачил жалкое существование. Затем началось отступничество. Свирепый остался верен своей новой вере и предпочел сражаться за Ислам против неверных. Теперь он служил под знаменем Меча Аллаха.

Увидев Мусайлиму, Свирепый плотнее сжал свое копье — то самое копье, которое унесло столько человеческих жизней. Лжец бился не на жизнь, а на смерть. Отражая атаки мусульман, которые старались добраться до него, он оказался не в кольце своих телохранителей, а за его пределами. Временами телохранители заслоняли его, но черный убийца ни на мгновение не спускал с него свой немигающий взор. Свирепый выбрал свою следующую жертву — того, чья смерть могла облегчить грызущую его сердце муку.

Со своей позиции на некотором расстоянии позади от мусульманского переднего края Свирепый украдкой пробрался вперед, чтобы оказаться на расстоянии полета копья от своей цели. Толпа божащихся, покрытых потом и кровью воинов вокруг Мусайлимы, казалось, перестала существовать для него. Все помыслы Свирепого были о его жертве.

Свирепый увидел, как Умм 'Аммара, великая героиня Ухуда (хотя в данный момент ничто в ее облике и поведении не напоминало о том, что это женщина), пытается добраться до Мусайлимы. Она сражалась с неверным, стоявшим на ее пути. Внезапно этот неверный нанес удар и отсек ей руку. Ее сын, сражавшийся подле нее, свалил этого неверного одним смертельным ударом и помог матери покинуть поле боя. Она была подавлена тем, что не смогла добраться до Мусайлимы.

Свирепый подошел поближе. В его памяти возник образ благородного мученика Ухуда, Хамзы, убийство которого стало причиной всех его проблем. Он ясно представлял себе красивого, сильного, мужественного Хамзу. Свирепый с трудом отогнал от себя болезненное воспоминание и вновь вперился взором в Мусайлиму. Он был поражен контрастом между ним и Хамзой. Уродливое желтое лицо самозванца с плоским носом было искажено яростью и ненавистью, изо рта у него стекала пена, и все это вместе производило пугающее впечатление. Казалось, что на лице этого демонического человека отразилось все заключенное в нем зло.

Наметанным глазом Свирепый определил расстояние. Оно было именно таким, какое требовалось. Пока Свирепый готовился к броску и прицеливался, он заметил, что к Мусайлиме рвется с мечом Абу Дуджана (живой щит Пророка при Ухуде). Абу Дуджана прекрасно владел мечом и вот-вот должен был достигнуть своей цели. Издав утробный звук, Свирепый метнул свое копье.

Копье впилось Мусайлиме в живот. Лжепророк рухнул на землю с искаженным от боли лицом, вцепившись обеими руками в древко копья. В следующее мгновение на него обрушился Абу Дуджана. Одним точным ударом меча он отсек преступную голову Лжеца. Когда Абу Дуджана выпрямился, чтобы провозгласить радостную весть, на него обрушился меч одного из неверных. Один из отступников, глядя на Свирепого, крикнул: «Его убил черный раб!» Этот крик, подхваченный и мусульманами, и неверными, разнесся по всему саду: «Мусайлима мертв!»

Позднее Свирепый участвовал в Сирийском походе Халида. Когда Сирия вошла в Ислам и стала провинцией мусульманского государства, Свирепый обосновался в Эмессе и дожил до глубокой старости. Однако большую часть своей жизни он провел в алкогольном дурмане. За пьянство он даже получил 80 ударов плеткой от 'Умара (он стал первым мусульманином в Сирии, наказанным за этот грех)[141 Ибн Кутайба: с. 330.], но не смог отказаться от бутылки. 'Умар сдался, философски заметив: «Наверное, проклятие Аллаха остается на Свирепом за то, что он пролил кровь Хамзы».[142 Ибн Хишам: т. 2, с. 73.]Позднее, в Эмессе, Свирепый стал знаменитой личностью и местной достопримечательностью. Посетители приходили к нему домой, надеясь застать его трезвым и расспросить о Хамзе и Мусайлиме. Если он бывал трезвым, то подробно рассказывал им сначала о том, как убил Хамзу, а затем — о том, как убил Мусайлиму. В конце своего повествования Дикарь со свирепой гордостью потрясал своим копьем и говорил: «Этим самым копьем во дни моего неверия я убил лучшего из людей, а во дни моей веры — худшего из людей!»

Известие о гибели Мусайлимы способствовало скорому прекращению сопротивления со стороны отступников. Некоторые, охваченные желанием как можно дороже продать свою жизнь, пытались сражаться с еще большим ожесточением, но это лишь продлевало их агонию, но не спасало им жизнь. Большинство отступников прекратили сопротивление и в полном отчаянии ожидали, когда мусульманский меч положит конец их страданиям. Одним последним, нечеловеческим, усилием мусульмане налетели на подавленную, беспомощную толпу отступников и своими мечами обрушили на неверных кару Господню. Теперь это было уже не сражение, а настоящая бойня.

К закату в Саду Смерти вновь воцарились мир и тишина. Мусульмане слишком устали, чтобы заносить мечи. И не осталось никого, с кем надо было сражаться.

Мусульмане засыпали там, где их застала ночь, и сон спасал победителей от кошмаров сражения.

На следующее утро Халид обошел поле битвы. Повсюду он видел печальные следы сражения. Изувеченные, скрюченные тела в причудливых позах устилали долину, равнину Акраба и Сад Смерти. Местами ему приходилось идти по пропитанной кровью земле.

Все значительные вожди отступников в Йамаме были уничтожены, все, за исключением взятого в плен Муджа'а, который, по-прежнему закованный в железо, плелся за своим победителем. Халид захватил его с собой, чтобы он помог опознать некоторых из убитых вождей, а также ощутил истинные масштабы поражения, понесенного бану ханйфа.

Состояние мусульман также было ужасающим. Битва потребовала от них больших жертв, и теперь они были не в состоянии не только сражаться, но и хотя бы защищаться. Измученные и обессилевшие, мусульмане лежали там, где их застала ночь, давая отдых усталым конечностям. Однако у Халида были основания испытывать удовлетворенность исходом сражения: Мусайлима был мертв, а его войско было изрублено в клочья. Чувство радости согревало сердце Халида. Однако вскоре Муджа'а омрачил его.

«Да, ты одержал победу, — признал он. — Однако ты должен знать, что победил только малую часть бану ханйфа — ту, которую успел собрать Мусайлима. Основные силы по-прежнему находятся в крепости Йамама».

Халид недоверчиво уставился на него. «Аллах да проклянет тебя! О чем таком ты говоришь?»

«Да, это правда, — продолжал Муджа'а. — Предлагаю тебе принять их мирную капитуляцию. Если ты изложишь свои условия, я пойду в крепость и попытаюсь убедить войско сложить оружие».

Халид быстро осознал, что не может позволить себе сражаться с еще более крупной армией, чем та, которую он только что разгромил, когда его люди измучены. «Хорошо, — сказал он. — Пусть будет мир».

Два вождя обсудили условия капитуляции. Мусульманам должны были достаться золото, мечи, доспехи и лошади, находившиеся в Йамаме, но в неволю должна была попасть только половина населения. Муджа'а расковали и, взяв с него слово, что он вернется назад, отпустили в укрепленный город. Некоторое время спустя он вернулся, печально качая головой. «Они не согласны. Они все хотят сражаться. Если хочешь, можешь идти в наступление хоть сейчас».

Халид решил лично взглянуть на город. Оставив основную часть своего усталого войска хоронить павших и собирать трофеи, он взял конный отряд и в сопровождении Муджа'а поехал к Йамаме. Подъехав к северной стене укрепленного города, он остановился в изумлении, ибо на городских стенах было полно воинов, оружие которых зловеще поблескивало на солнце. Как же ему справиться со свежим войском, сидящим в неприступной крепости? Его люди были не в состоянии сражаться; им не нужно было ничего кроме отдыха.

Тишину нарушил голос Муджа'а:

— Возможно, они согласятся сдать крепость, если никто из них не будет взят в рабство. Вы сможете получить золото, мечи, доспехи и коней.

— Они согласны на это? — спросил Халид.

— Я обсудил с ними этот вопрос, но они не сообщили мне своего решения.

Халид был готов пойти на такую уступку, но не более того. Он сурово посмотрел на Муджа'а. «Даю тебе три дня, — сказал он. — Если в указанный срок ворота не будут открыты, я пойду в наступление. И тогда уже не будет никаких условий».

Муджа'а вновь ушел в крепость. На этот раз он вернулся с улыбкой на лице. «Они согласны», — объявил он.

Был составлен соответствующий договор. От имени мусульман его подписал Халид, а от имени бану ханйфа — Муджа'а ибн Марара.[143 Древние историки несколько расходятся относительно конкретных условий, на которых был заключен мир, однако детали не имеют большого значения.]

После подписания договора Муджа'а вернулся в крепость, и вскоре после этого крепостные ворота открылись. Халид въехал в город в сопровождении своих всадников и Муджа'а, полагая, что увидит перед собой толпы вооруженных воинов, однако куда бы он ни посмотрел, повсюду стояли только женщины, старики и дети. В удивлении он обратился к Муджа'а: «Где те воины, которых я видел?»

Муджа'а указал на женщин. «Вот те воины, которых ты видел, — объяснил он. — Когда я пришел в крепость, я облачил этих женщин в доспехи, дал им оружие и заставил расхаживать по укреплениям. Здесь нет воинов!»

Разъяренный тем, что его провели, Халид набросился на Муджа'а: «Ты обманул меня, о Муджа'а!»

Муджа'а в ответ только пожал плечами. «Это мой народ. Я не мог поступить иначе».

Если бы не договор, Халид голыми руками разорвал бы Муджа'а на клочки. Однако договор был подписан, и следовало соблюдать его условия. Бану ханйфа, те из них, кто находились в городе, были в безопасности. Вскоре они вышли за пределы своей крепости и стали свободно перемещаться в ее окрестностях.

День или два спустя пришло послание от халифа, который еще не знал об исходе сражения при Йамаме. В нем Халиду давалось указание истребить всех отступников из числа бану ханйфа. Халид написал ответ, объясняя, что приказ халифа не может быть исполнен из-за заключенного им договора. Абу Бакр согласился с тем, что условия договора необходимо соблюдать.

Однако договор относился только к тем, кто находился в крепости. Остальная часть обширного племени бану ханйфа — десятки тысяч людей, живших в окрестностях Иамамы, — не подпадала под действие договора. Самой важной частью бану ханйфа теперь были остатки войска Мусайлимы, бежавшие с равнины Акраба. Эти воины, общее число которых доходило до 20 000, передвигались в произвольных направлениях отдельными кланами и группами. После смерти Мусайлимы они не представляли большой опасности для Ислама, но, тем не менее, могли стать причиной больших неприятностей. Их следовало победить. По жестоким законам войны они могли подвергаться нападениям до тех пор, пока не признали бы себя полностью побежденными.

Халид был намерен уничтожить любые проявления сопротивления среди бану ханйфа, чтобы в регионе воцарилось нерушимое спокойствие. Он дал двухдневную передышку своей армии, а затем разделил войско на несколько колонн и отправил их на покорение региона, лежавшего вокруг Йамамы, и захват в плен или казнь всех тех, кто будет оказывать сопротивление. Эти колонны устремились в сельскую местность.

Беглецов искали повсюду, где только они могли найти укрытие. Некоторые из них не раскаялись и не прекратили мятеж; на них нападали и уничтожали, а их женщин и детей брали в плен. Однако тысячи других признавали себя побежденными, и им сохраняли жизнь. В конце концов все, кто уцелел, вновь приняли Ислам.

Халид расположил свою ставку в окрестностях Йамамы, где ему суждено было провести около двух месяцев, прежде чем он получил очередное задание от халифа.

После успешного завершения битвы при Йамаме скверна отступничества была уничтожена на большей части Аравийского полуострова. Отступники все еще держались на окраинах полуострова, но не представляли собой серьезной опасности. Предстояли новые битвы, однако по сравнению с теми крупными сражениями, о которых шла речь в этой и предыдущих главах, они были незначительными.

Битва при Йамаме была самым ожесточенным и кровопролитным сражением за всю предшествующую историю Ислама. Никогда еще мусульмане не подвергались такому испытанию на прочность, и они с честью выдержали это испытание под руководством Меча Аллаха. Сокрушив имевших значительный численный перевес бану ханйфа, возглавляемых грозным Мусайлимой, мусульмане доказали, что они сделаны из стали. Пройдет полстолетия, и старики будут с живописными подробностями рассказывать своим внукам об этом сражении, с гордостью завершая повествование словами: «Я был при Йамаме!»

Понесенные потери были ошеломляющими. Отступники потеряли 21 000 человек убитыми — 7000 на равнине Акраба, 7000 в Саду Смерти, а еще 7000 — в период карательных операций, проведенных колоннами, разосланными Халидом прочесывать окрестности Йамамы.

По сравнению с потерями, понесенными отступниками, потери мусульман были невелики, но они были тяжелыми по сравнению с потерями, которые они несли в предыдущих сражениях. Смертью мучеников пали 1200 мусульман, причем большинство из них сложили голову в долине или рядом с этим местом.1 Половина потерь пришлась на ансаров и переселенцев — ближайших и наиболее почитаемых сподвижников Пророка. Также говорят, что среди мучеников оказались 300 человек, знавших наизусть весь Коран. В этой битве пали некоторые из достойнейших мусульман — Абу Дуджана, Абу Хузайфа (командир левого фланга), Зайд (брат 'Умара и командир правого фланга). Если Зайд погиб, то сын 'Умара, 'Абдаллах, уцелел.

Когда 'Абдаллах вернулся в Медину, он навестил отца, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение, но во взгляде 'Умара, устремленном на сына, не было теплоты. «Почему те не был убит рядом с Зайдом? Зайд мертв, а ты жив! Впредь не желаю тебя видеть!»

«Отец, — взмолился этот отважный молодой человек, — мой дядя молился о том, чтобы стать мучеником, и Аллах даровал ему эту честь. Я тоже мечтал стать мучеником, но мне этого не было дано».[2]

Битва при Иамаме стала кульминацией кампании Абу Бакра против отступников. Она стала переломным моментом. Стратегия Абу Бакра, заключавшаяся в использовании Халида в качестве своей правой руки для того, чтобы по очереди уничтожить главных вождей отступников, сначала тех, кто находился поблизости, затем тех, кто находился подальше, обернулась замечательными успехами. С этого времени положение упростилось.

Прежде чем мы завершим повествование о битве при Йамаме, следует рассказать еще об одном эпизоде. Вечером того дня, когда были открыты крепостные ворота, Халид сидел рядом со своим шатром. Рядом с ним был Муджа'а. Они были наедине.

Внезапно Халид обратился к Муджа'а: «Я хочу жениться на твоей дочери!»

Муджа'а удивленно уставился на Халида. Возможно, он ослышался!

Халид еще более настойчивым тоном повторил: «Я хочу жениться на твоей дочери!»

Тогда Муджа'а понял, что Халид не бредит и знает, чего хочет. Однако с учетом ситуации сама мысль об этом казалась очень странной. «Умерь пыл, о Халид! — ответил он. — Не хочешь ли ты, чтобы халиф сломал тебе шею, да заодно и мне?»

«Я хочу жениться на твоей дочери», — повторил Халид. И в тот же вечер он женился на прекрасной дочери Муджа'а ибн Марары.

Через несколько дней Халид получил сердитое письмо от Абу Бакра. «О сын матери Халида! — писал халиф. — Ты находишь время жениться, когда в твоем дворе еще не просохла кровь 1200 мусульман!» Прочитав это послание, Халид буркнул: «Это, должно быть, происки леворукого!»

Однако он продолжал предаваться утехам с молодой женой. Похоже, он оставил прекрасную вдову Малика ибн Нувайры. Мы не знаем, какая судьба постигла эту женщину, ибо история умалчивает о дальнейшей судьбе красавицы Лайлы, обладательницы бесподобных очей и прелестных ножек.

Глава 17 Разгром отступничества

В течение пяти месяцев мусульмане провели ряд хорошо спланированных военных операций, в результате которых были уничтожены остатки отступничества в менее важных областях Аравийского полуострова.

'Амр ибн ал-Ас был отправлен со своим корпусом к сирийской границе, чтобы усмирить отступников в этом регионе. Наиболее значительными из племен, которые требовалось покарать, были хуза'а и вадй'а, последнее из которых представляло собой часть крупного племени калбов. Пока Халид сражался в центральной части Аравийского полуострова, 'Амр бил отступников на севере, однако достиг лишь ограниченных успехов. Ему не удалось добиться покорности этих племен.

После окончания битвы при Йамаме Шурахбйл ибн Хасана по приказу халифа пошел к 'Амру в качестве подкрепления, и эти два полководца действовали совместно, добиваясь покорности северных племен. Большая часть отступников была сосредоточена в районе Табука и Даумат ал-Джандала, и именно там 'Амр и Шурахбйл нанесли свои наиболее сильные удары. Через несколько недель отступники были разгромлены, а их племена вновь приняли Ислам. В северной части Аравийского полуострова вновь воцарился мир.

Основным племенем, обитавшим в Омане, были аздиты. Вождем этого племени был Лакйт ибн Малик, более известный как Зу-т-Тадж, Увенчанный Короной. Эти арабы, подобно тем, об отступничестве которых далее пойдет речь в этой главе, приняли Ислам во времена Пророка и согласились жить, соблюдая требования, наложенные на них мусульманским государством.

Получив известие о смерти Святого Пророка, основная часть аздитов под предводительством Зу-т-Таджа подняла мятеж и отвергла Ислам. Нельзя с точностью утверждать, что этот человек объявил себя пророком. Согласно краткому замечанию Табари, он «утверждал то, что утверждают пророки», и это дает нам основание предполагать, что он, вероятно, также претендовал на статус пророка. Как бы там ни было, пока Абу Бакр боролся с угрозой, непосредственно нависшей над Мединой, Зу-т-Тадж провозгласил себя царем Омана и утвердился в качестве бесспорного правителя в Дабе, которую он сделал своей столицей. (См. карту 7.)

После того как Халид покинул Зу Киссу, отправившись на поиски Тулайхи, халиф отправил Хузайфа ибн Михсаи (командира одного из корпусов) на борьбу с оманскими отступниками. Хузайфа вторгся в провинцию Оман, но его сил не хватило для того, чтобы сразиться с Зу-т- Таджем, и он решил подождать, пока к нему не подойдет подкрепление. Хузайфа написал соответствующее письмо халифу, который, как уже отмечалось ранее, велел 'Икриме выступить из Йамамы на помощь Хузайфе. По его прибытии полководцы объединили свои силы и выступили на Дабу, чтобы разгромить Зу-т-Таджа.

Битва при Дабе состоялась в конце ноября 632 г. (в начале месяца рамадан, 11 г. хиджры). Сначала сражение развивалось не в пользу мусульман, однако в решающий момент на поле боя появился отряд местных мусульман, державшихся своей веры несмотря на Зу-т-Таджа и выступивших в поддержку своих единоверцев. Благодаря этому свежему подкреплению мусульмане сумели разбить войско неверных. Зу-т-Тадж был убит в ходе сражения.

Назначенный правителем Омана, Хузайфа приступил к восстановлению там закона и порядка. 'Икрима, на которого не были возложены обязанности по управлению регионом, с помощью своего корпуса подчинил окрестности Дабы и в ходе ряда мелких операций преуспел в ликвидации сопротивления тех из аздитов, кто продолжал бунтовать против власти Ислама. После этого аздиты вновь стали мирными, законопослушными мусульманами и перестали служить источником проблем для Медины.

Из Омана, следуя распоряжениям Абу Бакра, 'Икрима двинулся на Махру Там местное население также было поражено бациллой отступничества, хотя и не в такой опасной форме, как в некоторых других областях. На самом деле с Махрой было поручено разобраться 'Арфадже ал-Барикй (командиру одного из корпусов), а 'Икриме было приказано помогать 'Арфадже, однако 'Арфаджа, пока не подошел, 'Икрима решил, что не станет дожидаться его, а самостоятельно справится с местными отступниками.

Войско местных мятежников, собравшееся в Джайруте, состояло из двух неравных частей. 'Икрима прибыл в Джайрут и разбил лагерь напротив неверных в начале января 632 г. (в середине месяца шаввал, 11 г. хиджры). Подготовившись к сражению с врагом, он предложил отступникам вернуться обратно в лоно Ислама. Из двух частей войска мятежников большая отвергла это предложение, но меньшая приняла его и перешла на сторону мусульман, после чего 'Икрима атаковал мятежников и разгромил их. Их полководец был убит, и 'Икриме достались богатые военные трофеи.

Восстановив Ислам в Махре, 'Икрима повел свой корпус в Абйан, где он дал своим людям отдохнуть, дожидаясь дальнейших распоряжений.

В Бахрейне против мятежников самостоятельно действовал корпус 'Ала' ибн ал-Хадрами. Абу Бакр отправил этого полководца на борьбу с отступниками в Бахрейне после битвы при Иамаме, предупредив, чтобы он не рассчитывал на помощь других мусульманских подразделений и действовал, полагаясь исключительно на собственные силы.

'Ала' прибыл в Бахрейн и обнаружил, что войско отступников собралось и заняло позиции, прочно окопавшись в Хаджаре. (Это единственный случай использования окопов в ходе данных кампаний.)

'Ала' провел несколько атак, сражение продолжалось несколько дней, но безуспешно, так как ему не удалось преодолеть линию окопов. Всякий раз, когда части его войска удавалось преодолеть окопы, ее вынуждали отступить. 'Ала' начал ломать голову над тем, как сокрушить эти, казалось бы, неприступные позиции.

Однажды в сгущавшихся вечерних сумерках 'Ала' услышал дикие радостные вопли, доносившиеся со стороны вражеских позиций. Не понимая, в чем дело, он выслал вперед разведчиков. Вскоре разведчики вернулись и сообщили, что в стане врага идет попойка и все напились допьяна. 'Ала' немедленно приказал идти в ночное наступление. Идя в атаку, мусульмане не встретили на своем пути ни единого стражника и смогли застигнуть врага врасплох. Они накинулись на мятежников, и сотни их были убиты, не успев понять, что их пиру помешали! Еще сотни были убиты до того, как другие успели прийти в себя и спастись бегством.

На следующий день Ула, преследуя беглецов, прижал их к берегу, где они попытались дать отпор, но потерпели сокрушительное поражение. Большинство из них сдались победителям и вновь приняли Ислам.

Операция была завершена примерно в конце января 633 г. (на второй неделе месяца зу-л-ка'да, 11 г. хиджры).

Йемен был первой провинцией, которая восстала против власти Ислама, когда племя анситов взялось за оружие под предводительством своего вождя и лжепророка Асвада, Черного. Об истории Асвада мы уже говорили. Он был убит Фйрузом ал-Фариси еще при жизни Святого Пророка, после чего Фйруз был назначен правителем Саны.

Когда пришло известие о смерти Святого Пророка, народ Йемена вновь восстал, и на этот раз во главе бунта оказался человек по имени Кайс ибн 'Абд Йагус. Общей целью бунтовщиков было изгнание мусульман из Йемена, и они решили добиться ее, убив Фйруза и других влиятельных мусульманских вождей, чтобы оставить мусульманскую общину без руководства. После этого оказалось бы легко изгнать мусульман.

Для осуществления своего предательского плана Кайс пригласил Фйруза и других мусульманских чиновников к себе домой на переговоры. Некоторые мусульмане попались в эту ловушку и были без промедления убиты, однако в последний момент Фйруз догадался о заговоре и о том, кто за ним стоит. Не имея в своем распоряжении войска, которым он мог бы воспользоваться безотлагательно, Фйруз решил спастись бегством. Он покинул Сану. Кайс узнал о его исчезновении и отправил за ним погоню, однако Фйрузу удалось оторваться от преследователей и добраться до холмов, ставших ему надежным укрытием. Это случилось в июне или июле 632 г. (в месяц рабй' ал-аввал или рабй' ал-ахир, 11 г. хиджры).

В течение последующих 6 месяцев Фйруз оставался в своем горном оплоте, куда за это время к нему стеклись тысячи мусульман, готовые пролить кровь за то, чтобы изгнать Кайса и восстановить в Йемене правление мусульман. Фйруз создал из этих мусульман армию. Когда он почувствовал, что достаточно силен для того, чтобы померяться силами с Кайсом, он повел свою армию на Сану. Кайс поджидал его, и в середине января 633 г. (в конце месяца шаввал, 11 г. хиджры) они вступили в бой у самой Саны. Мусульмане одержали победу, и Кайс бежал в Абйан, туда, где впоследствии стоял, отдыхая после покорения Махры, 'Икрима.

В Абйане к Кайсе примкнули другие вожди отступников, однако они рассорились между собой. Видя, что у них нет никакой надежды продолжить сопротивление Медине, все они покорились мусульманам и были в дальнейшем помилованы халифом. Некоторые из этих вождей отступников, вернувшись в Ислам, в последующие годы отважно сражались в Ираке и Сирии.

Последним из крупных мятежей отступников было восстание могущественного племени кинда, жившего в регионах Наджрана, Хадрамаута и Восточного Йемена. События этого восстания развивались в основном по той же схеме, что и в других местах.

После смерти Пророка кинда начали проявлять своенравие, хотя и не стали немедленно поднимать восстание. Правителем Хадрамаута был Зийад ибн Лубайд, живший в Зафаре, столице Хадрамаута. Честный, богобоязненный мусульманин, он был неумолим при сборе налогов, что вызывало ненависть к нему в сердцах Кинда. Зийад противостоял любым их попыткам избежать уплаты налогов в полной мере.

В январе 633 г. (в месяц шаввал, 11 г. хиджры) недовольство кинда достигло своего апогея. Один из их мелких вождей отдал в качестве части своего налога довольно хорошего верблюда. Затем он передумал и попросил, чтобы ему вернули животное, но Зийад отверг его просьбу. Тогда этот вождь велел нескольким из своих людей выкрасть верблюда.

За это Зийад отправил несколько воинов, чтобы поймать скотокрадов. Вскоре и верблюд, и преступники были пойманы и взяты под стражу. На следующее утро разгневанная толпа кинда потребовала освобождения своих арестованных товарищей. Зийад отказался освобождать воров, объявив, что их будут судить по мусульманским законам. Это взорвало ситуацию.

Большие группы кинда восстали и отступились от Ислама. Они не только отказались выплачивать налоги и жить по законам мусульман, но и взялись за оружие, чтобы противодействовать власти Медины. С этой же целью к ним примкнули некоторые другие недовольные; и вместе они разбивали военные лагеря и готовились к войне.

Один из таких лагерей мятежников находился в Эр-Рияде, неподалеку от Зафара. Зийад велел атаковать его ночью, и эта операция оказалась исключительно успешной. Некоторые отступники были убиты, некоторых взяли в плен, остальные бежали. Когда пленников вели к Зафару, они пошли мимо величайшего из вождей кинда, Аш'аса ибн Кайса, который еще не стал отступником. «О Аш'ас, — обратились к нему пленные, — мы из клана твоей матери».1 Чувство верности клану оказалось у Аш'аса сильнее уважения к центральной власти. Сопровождаемый многими воинами, он преградил путь колонне мусульман, освободил пленных и отправил мусульман домой с пустыми руками.

Это событие ознаменовало начало восстания Аш'аса. Кинда в огромных количествах стекались под его знамя и готовились к битве, однако силы обоих войск, отступнического и мусульманского, были совершенно равными, и ни одна из сторон не решалась начать серьезные военные действия. Зийад ожидал подкрепления, чтобы напасть на Аш'аса.

Подкрепление уже было на марше. Мухаджир ибн Абу Умаййа, командир последнего корпуса, отправленного Абу Бакром, только что покорил отступников в Наджране и собирался идти в Йемен. Абу Бакр дал ему другое указание: вместо этого идти в Хадрамаут на подмогу Зийаду и разгромить отступников кинда. Аналогичные распоряжения были получены 'Икримой, который в это время находился в Абйане.

Войска Мухаджира и Зийада соединились в Зафаре и под командованием Мухаджира выступили против Аш'аса.

Аш'ас ибн Кайс был одним из наиболее выдающихся людей своего времени. Происходивший из аристократического семейства кинда, он был разносторонним человеком. Способный полководец, мудрый вождь, отважный воин и замечательный поэт, Аш'ас обладал пылким воображением и красноречием. Обаятельный и остроумный, он был самым колоритным из многих колоритных личностей, выдвинутых отступничеством. Однако у него был один крупный недостаток: вероломство! Историки отмечают, что его семья — единственная, из которой вышли четыре поколения нарушителей договоров подряд: Аш'ас, его отец, его сын и его внук.

Аш'ас жил, балансируя на грани добра и зла, веры и неверия, но никогда не переступал роковой черты. Балансируя на грани морали и веры, он был достаточно умен, чтобы не порывать с ними. И теперь, в конце января 633 г. (на второй неделе месяца зу-л-ка'да 11г. хиджры), он схлестнулся в бою с армией мусульман.

Сражение было недолгим. Аш'ас был разгромлен, хотя и не наголову. Он быстро отвел свою армию с поля боя и отступил в крепость Нуджайр, где к нему присоединились другие мятежные кланы. Там Аш'ас готовился к осаде.

Сразу после этого сражения подошел корпус 'Икримы. Три мусульманских корпуса под общим командованием Мухаджира пошли в наступление на Нуджайр и осадили этот укрепленный город. В него можно было попасть по трем дорогам. Полководцы разместили свои войска на всех этих дорогах, полностью окружив и блокировав город. Подкрепление и продовольствие, шедшее к Аш'асу, либо захватывалось, либо отправлялось в обратный путь.

Осада продолжалась в течение нескольких дней. Осажденный гарнизон попытался провести несколько внезапных атак, но все они захлебнулись и завершились потерями. И тем не менее кинда упорствовали в своем намерении продолжать сражение.

К середине февраля 633 г. (в начале месяца зу-л-хиджа, 11 г. хиджры) Аш'ас осознал безнадежность своего положения. Добиться успеха было невозможно. Падение крепости было лишь делом времени, а после ее захвата мусульманами в ней начнется кровавая резня. Следующий поступок Аш'аса был типичен для этого человека: он решил продать свое племя, чтобы спасти свою жизнь!

Аш'ас послал весточку 'Икриме, предлагая вступить в переговоры. Аш'ас хорошо знал 'Икриму, ибо во дни неверия они были добрыми друзьями. В результате этого предложения были проведены переговоры, в которых одну сторону представляли 'Икрима и Мухаджир, а другую — Аш'ас. Сопровождаемый несколькими воинами, Аш'ас тайно покинул крепость и отправился на эту встречу.

«Если вы сохраните жизнь 10 мужчинам и их семьям, я открою вам крепостные ворота», — предложил Аш'ас. Мусульмане приняли его предложение. «Напиши имена этих десятерых, — сказал Мухаджир, — и мы скрепим документ печатью».

Аш'ас со своими людьми отошел в сторону и начал писать имена. Он намеревался сначала написать имена девяти своих любимцев, а затем — свое собственное, но он не заметил, что один из его воинов наблюдал через его плечо, чьи имена он писал. Этот человек, которого звали Джахдам, не входил в число девяти любимцев. Когда Аш'ас вывел девятое имя, Джахдам обнажил свой кинжал. «Напиши мое имя, — прошипел он, — или я тебя убью». Надеясь на то, что в дальнейшем ему удастся придумать способ спасти себя, десятым в списке Аш'ас написал имя Джахдама. Список был закончен. Мухаджир скрепил его печатью.

Аш'ас и его воины вернулись в крепость. В установленное время он открыл одни из ворот, мусульмане ворвались в крепость и набросились на ни о чем не подозревавший гарнизон. Началась ужасная резня, продолжавшаяся до тех пор, пока все в крепости не сложили оружие. Аш'асу и группе мужчин с семьями сохранили жизнь.

Крепость Нуджайр пала. Когда Мухаджир просмотрел список, подготовленный Аш'асом, он заметил, что в нем нет имени самого Аш'аса. Он обрадовался. «О враг Аллаха! — сказал он Аш'асу. — Теперь у меня есть возможность покарать тебя».[144 Ат-Табари: т. 2, с. 548.] Он собирался убить Аш'аса, но этому помешал 'Икрима, настоявший на отправке Аш'аса в Медину, где его участь должна была быть решена Абу Бакром. Поэтому Аш'аса заковали в железо.

В крепости мусульмане захватили множество пленных, которые были отправлены в Медину в качестве рабов, и среди них было немало красивых молодых женщин. Их вывели из крепости, и они прошли мимо Аш'аса, о предательстве которого теперь было известно всем. Медленно двигаясь мимо него, пленницы глядели на него с укоризной и кричали: «Предатель! Предатель!»[145 Там же.] В довершение своих несчастий Аш'ас был отправлен в Медину с этой же группой пленных. Вероятно, для него это путешествие оказалось весьма неприятным!

Аш'ас хорошо знал Медину. Он бывал в городе в год Делегаций, когда кинда подчинились Святому Пророку и приняли Ислам. Во время того приезда он женился на Умм Фарве, сестре Абу Бакра, но, покидая Медину, он оставил ее у Абу Бакра, обещая увезти с собой, когда приедет в следующий раз. Теперь настало время для этого следующего раза, только обстоятельства визита были совсем иными.

Халиф обвинил Аш'аса во всех мыслимых преступлениях против Ислама и государства. Он высказал все, что думал по поводу предательства своих, совершенного Аш'асом.

Красноречие помогло Аш'асу привлечь к себе внимание. На этот раз он превзошел самого себя. Он не только добился помилования, но и уговорил Абу Бакра вернуть ему жену! При этом он остался в Медине, не желая возвращаться к своему собственному племени. Позднее он отличился в сражениях в Сирии, а во времена 'Усмана был назначен правителем Азербайджана.

Однако Аш'ас так и не избавился от склонности к предательству. Многие, в том числе сам Абу Бакр, жалели о том, что его помиловали за отступничество. В самом деле, перед смертью Абу Бакр поведал своим друзьям о том, что вызывало у него сожаление: «Жаль, что я не обезглавил Аш'аса».[146 Ат-Табари: т. 2, с. 619; Мас'уди: Мурудж. т. 2, с. 308; Балазури: с. 112.]

Специалисты по мусульманской истории могут припомнить, что жена имама Хасана, отравившая его по наущению халифа Му'авийи, заплатившего ей за это 100 000 дирхамов, была дочерью Аш'аса.[147 Ибн Кутайба: с. 212; Мас'уди: Мурудж. т. 3, с. 5. Эту цифру приводит Мас'уди. Некоторые историки называют сумму 150 000 дирхамов.] С поражением кинда в Нуджайре был положен конец последнему крупному проявлению отступничества. Ничто на Аравийском полуострове не угрожало Исламу. Нечестивый огонь, бушевавший по всей его территории, погас. В бурной истории Аравийского полуострова было еще много мятежей и гражданских войн, но больше никогда не было отступничества.

Военная кампания против отступников проходила и была завершена в течение 11 г. хиджры. К 12 г. хиджры, наступившему 18 марта 633 г., Аравийский полуостров был объединен под центральной властью халифа Медины.[148 Пояснения по поводу возможных ошибок в хронологии военной кампании против отступников приводятся в примечании 3 приложения Б.]

Данная кампания была величайшим политическим и военным триумфом Абу Бакра. Хотя этому халифу предстояло начать смелые действия, направленные на открытие для Ислама Ирака и Сирии, его главной заслугой перед Исламом стала именно военная кампания против отступников. А она была бы невозможна без Меча Аллаха.