Рыцарь тьмы

KINLEY MACGREGOR | Кинли Макгрегор

KNIGHT OF DARKNESS | Рыцарь тьмы

LORDS OF AVALON | Повелители Авалона — 2

Над переводом работали:

Валерия Плотникова, Наталья Ульянова,

Ирина Васина(1–5,8), Мария Суркаева(1–5),

Анастасия Гузанова, Анастасия Иванова

Русифицированная обложка: Любава Воронова

Материал предназначен только для предварительного ознакомления и не несёт никакой материальной выгоды!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Рыцари Круглого стола

Среди постоянных героев, появляющихся во многих книгах, можно назвать следующих рыцарей:

Гавейн — племянник Артура, его «правая рука», герой многих романов.

Ланселот — непобедимый рыцарь, который совершил множество подвигов, но в итоге влюбился в жену Артура Гвиневру и послужил причиной гибели королевства.

Галахад — сын Ланселота, святой рыцарь, воспитанный монахами. Искатель Святого Грааля.

Персиваль (Передур) — ещё один искатель Грааля.

Ламорак — брат Персиваля.

Борс — соратник Персиваля, искатель Грааля.

Кей — молочный брат Артура и его сенешаль. В легендах обычно комический персонаж, хвастун и трус.

Мордред — племянник Артура, предавший короля и попытавшийся захватить власть.

Гарет Белоручка (Бомейн) — младший брат Гавейна, из скромности работавший при дворе слугой, прежде чем стать рыцарем.

Уриенс — шурин Артура.

Ивейн (Увейн) — сын злой колдуньи Феи Морганы, вопреки матери ставший благородным рыцарем, сын Уриенса.

Оуэн — сэр Оуэн, граф фонтана.

Бедивер — последний рыцарь, оставшийся в живых после битвы при Каммлане.

Гахерис — еще один младший брат Гавейна и его оруженосец.

Агравейн — брат Гавейна, Гахериса и Гарета. В сговоре с Мордредом разоблачил связь Ланселота и Гвиневры.

✥

Пролог

✥

Один мудрец сказал, что в сердце каждого человека живет благородный зверь, который стремится делать то, что правильно. Но прежде, чем он станет мужчиной — он ребенок. Мальчик. Если повезет, этот ребенок будет зачат в любви и воспитан так, чтобы вырасти благородным и добрым, и исполнить свое предназначение.

Но есть и другие. Зачатые во тьме и обмане. Те, кто вскормлен на злобе и ненависти. Это не благородные животные. Они жестокие и озлобленные.

Они — одичавшие львы, склонные истребить всех.

Эти люди растут обиженными на всех вокруг. Не по собственной воле, а потому, что обращаясь к кому-либо за поддержкой, они встречали лишь агрессию и враждебность. Презрение и жестокость. Это все, что они знают. Все, чему научились.

Они олицетворяют собой отношение окружающих.

Все хорошее.

Все плохое.

Все зло.

Откуда я это знаю? Я один из таких зверей. Предназначенный быть рожденным сыном света, я был рожден от темных сил. Разрываясь между светом и тьмой, я никогда не знал мира и утешения. Не знал ласковых прикосновений. Злоба. Жестокость. Ярость. Сделали меня таким, какой я есть сегодня. Не благородный, но определенно зверь. Тот, кто проживает свою жизнь в поисках себе подобных, идущих по пути зла. Тогда я могу разоблачить их истинную сущность. И как только мы узнаем, кто они на самом деле, они умирают от моей руки.

Я — сама жестокость. Я — само зло.

Но больше всего я — ненависть. Именно она, а не материнское молоко, вскормила меня.

Я не видел ничего другого. Эта самая темная часть моей души позволяет мне делать то, что я делаю. Но буду ли я действовать во благо человечества или во благо самого себя, не знает никто.

Даже я сам.

✥ Глава 1 ✥

— Среди нас предатель.

С совершенно стоическим выражением Вэриан дюФей поднял глаза от стола с разложенной на нем головоломкой Судоку и встретил встревоженный взгляд Мерлин. Как всегда она была одета в длинное белое платье в средневековом стиле, расшитое золотом. Ее светлые льняного цвета волосы рассыпались по плечам, спадая на спину, словно мантия из шелка. В отличие от Мерлина, служившего королю Артуру, Аквила Пенмерлин была стройной и молодой, а ее красота могла соперничать лишь с ее умом и магией.

На ее взволнованное поведение Вэриан, почесывая подбородок, лишь выгнул бровь.

— Серьезно, Шерлок? Среди нас всегда есть предатель.

Сократив расстояние между ними, женщина схватила его за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза. Эти холодные голубые глаза впились в него, и по тому, как изогнулись ее прекрасные губы, он мог сказать, что она не нашла в его словах ничего забавного. Прежде чем он смог пошевелиться, она очертила рукой круг перед его лицом, вызывая в воздухе туман в форме шара. Туман завихрился, и в нем начали проявляться изображения.

Парень лет двадцати лежал вниз лицом в луже собственной крови. Только кровь была не красная, а тошнотворно темно-серая… как и все на картинке. Это дало ему понять, что тело находилось не в мире людей и не на Авалоне. Все происходило на «другой» стороне — стороне под контролем безжалостного зла.

Прекрасно, просто прекрасно. Он мог ясно видеть, куда это приведет… Прямо вниз по хреновой дороге, где в итоге его поимеют.

Снова.

Он, должно быть, мазохист, иначе встал бы, послал ее подальше и ушел.

Если бы все было так просто.

Вэриан присмотрелся к мужчине. Одетый в кольчужные доспехи и темный камзол, характерные для Англии середины семнадцатого века, мертвец вытянул одну руку в сторону старого каменного дома, как если бы в момент смерти просил помощи. Не то, чтобы кто-либо именно в этом мире был готов помочь, по крайней мере до тех пор, пока за это не заплатили кругленькую сумму.

Но не это привлекло внимание Вэриана. Его не взволновали порезы и ушибы, свидетельствующие, что мужчина был жестоко избит и подвергнут пыткам, после которых смерть стала избавлением. Его сердце пропустило удар, когда он увидел на левой лопатке, с которой были сорваны доспехи, татуировку дракона, окруженную пламенем, вырывающимся из чаши. Лишь несколько мужчин имели подобную метку и их имена тщательно охранялись. Более того, они были людьми, наделенными очень сильной магией. Одно это должно было защитить покойника от убийц.

— Рыцарь Грааля?

Выпустив его, Мерлин кивнула и отступила назад.

— Тэринс из Эссекса. Миньоны-убийцы Морганы захватили его, прежде чем я успела послать помощь. Вытащили из дома в средневековой Англии через завесу перенесли в Гластонбери, где и убили его.

Ничего удивительного. Он лично знал нескольких миньонов-убийц Морганы — они были безрассудными ублюдками, которые только и ждали шанса кого-нибудь прикончить. За возможность расправиться с рыцарем Круглого стола они продадут собственную мать. Больше всего на свете они любили купаться в крови своих врагов или своих друзей.

— Им что-то удалось узнать от него? — спросил он Мерлин.

На ее лице вновь отразилось беспокойство.

— Не знаю. Никто не знает, кроме миньонов-убийц или Морганы. Поэтому-то мне и нужен ты.

Как же он ненавидел эти слова. Ему осточертело быть мальчиком на побегушках у Мерлин. Она постоянно просила его то вычислить предателя, то выведать информацию с другой стороны. И даже когда предателя необходимо было казнить — это тоже возлагают на него. Честно говоря, он хотел бы освободиться от выполнения этих отвратительных поручений. Он устал метаться между Мерлин и Морганой.

— Для этого я тебе не нужен.

— Нет, нужен. Судя по тому, как была сорвана броня, они точно знали, где искать метку. Кто-то рассказал им об этом, и если это стало известно Моргане, то ей не составит труда вычислить остальных рыцарей Грааля. Мы все в опасности, Вэриан. Ты в опасности.

Он еле удержался от саркастичного «без тебя знаю» замечания в ответ на ее мрачный тон. Он всегда был в опасности. И что? Даже сейчас он жил среди врагов, и они не скрывали тот факт, что никто из них не будет оплакивать его смерть.

— Тебе не напугать меня, Мерлин, — тихо произнес он. — Я слишком стар для страшилок, и, честно говоря, мне плевать на Моргану и ее стадо. Если они надумают прийти за мной, сообщу гробовщику. Пусть приготовит мешки для трупов.

— То есть тебя абсолютно не волнует, что остальные рыцари Грааля могут быть забиты, как животные?

— А должно? — ответил он вопросом на ее вопрос.

Женщина покачала головой.

— Как члены Круглого стола они — твои братья.

Ага, точно. Им было так же плевать на него, как и ему на них. Сложись ситуация наоборот, и они бросили бы его даже не задумываясь.

— Скажи это им.

Протянув руку, Мерлин нежно коснулась его предплечья. Она знала, что доброта была одной из немногих вещей, которые могли затронуть его. Вэриан так мало сталкивался с ней в своей жизни, что это ставило его в тупик, и он никогда не знал, как реагировать.

— Пожалуйста, Вэриан. Ради меня. Тебе единственному я могу доверить это, проберись в Гластонбери и раздобудь информацию. Среди нас предатель, поведавший Моргане о татуировках и Тэринсе. Только тебе под силу узнать, что именно миньоны-убийцы выведали у рыцаря перед тем, как убить. Не говоря уже о том, что кому-то нужно принести домой его тело для достойного погребения. Это меньшее, что мы можем сделать для одного из наших.

Как бы легко у нее ни звучало все это, но все же таким, как он, не место в Гластонбери. С другой стороны, возможно именно там и место. В те времена, когда Артур еще не пал от меча Мордреда, Гластонбери и его аббатства были прекраснейшим местом. Теперь они существовали в реальности между Авалоном и Камелотом.

Ничто, обладающее хоть каплей добродетели, не выживало там. Ничто. Это был ад, и он предпочел бы, чтобы ему вырвали ноздри вместо того, чтобы еще раз ступить туда.

Но прежде чем он смог ответить ей, дверь открылась, и появились трое человек. Подобные ему, они были последними, оставшимися от Круглого стола короля Артура. Адемар, Гарет и удачно названный Борс[1], который на самом деле был занудой (имя персонажа Bors; boring — с англ. яз. — наводить скуку, занудный, надоедливый, унылый.). Отец Борса приходился отцу Вэриана кузеном. Их отцы когда-то воевали бок о бок. К сожалению, на их сыновей такая братская любовь не распространялась, так как они терпеть не могли друг друга.

— Вижу, ты нашла нашего предателя, Мерлин, — насмешливо произнес Адемар, одарив Вэриана убийственным взглядом. Его каштановые волосы были зачесаны назад, а заостренные черты лица напоминали Вэриану мышь. Будучи ростом всего в 170 см рыцарь вел себя так, словно был гигантом. И словно имел необходимые навыки, чтобы отстоять свое высокомерие, хотя на самом деле это было не так.

Выше на 10 см Адемара Гарет был полноватым парнем с карими глазами-бусинками и темно-каштановыми волосами. Он подошел ближе к Вэриану, чтобы высказать свое презрение, будто Вэриан не знал, как Гарет его ненавидит.

— Каков отец, таков и сын.

Это задело, но не по той причине, о которой думал Гарет. Вэриана задело вовсе не предательство Ланселота. А бессердечие его отца.

Вэриан откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, окинул мужчин непонимающим взглядом.

— Если вы хотите драться со мной, надевайте свои доспехи. Я готов встретиться с каждым. Чтобы надрать ваши задницы, мне не нужны провокационные речи. Черт, я даже не стану использовать свою силу, чтобы победить вас. Будет приятно вновь ощутить кровь на своих руках.

— Вэриан, — сурово произнесла Мерлин, отступив на шаг. — Незачем добавлять проблемы к нашему и так почти критическому положению. Осталось всего пять рыцарей Грааля. Если Моргана узнает местоположение Грааля…

Она не закончила фразу. В этом не было необходимости. Без кровного родства не будет никого, кто смог бы противостоять Моргане и уничтожить ее. Грааль хранил секреты и силу настолько мощную, что человек, завладевший им, станет непобедимым. Именно поэтому, в отличие от других артефактов, которые Артур использовал для правления Британией, Грааль имел не одного защитника, а нескольких.

Каждый из рыцарей Грааля имел прямую связь с силой, создавшей Грааль, и каждому из них была доверена единственная подсказка, которая могла привести к тайнику. Никто на земле не знал, где спрятан артефакт.

Ни одна живая душа.

Но если Моргане удастся получить подсказку от каждого из шести рыцарей, то ей станет известно местоположение Грааля. И Вэриан достаточно насмотрелся на ее магию, чтобы точно знать, что это значит для мира.

И почему меня это волнует?

Он понятия не имел почему, но черт возьми, его это волновало. Взглянув на Мерлин, он спроецировал следующую мысль только ей.

«Мне нужно знать, кого я защищаю».

Ее взгляд потемнел от печали.

«Ты же знаешь, я не могу сказать тебе. И не потому, что не доверяю, Вэриан. Если ты попадешь в руки Морганы, будет лучше, если только я буду знать имена выживших рыцарей».

Она была права. Если Моргана будет его пытать, нет гарантии, что он не выдаст всю информацию, лишь бы остановить ее. Он же сделал продажу друзей и союзников целью своей жизни.

«Я понял». Встав, он закрыл свою книгу с Судоку.

— Да, правильно, — произнес Адемар, скривив губы. — Возвращайся в ту дыру, из которой вылез.

— Адемар, ты должен быть благодарен, что я все еще сдерживаю Вэриана. Но если ты продолжишь в том же духе, перестану. И вот тогда я тебе не позавидую, — сухо высказалась Мерлин.

— Я не боюсь демонов. Я уничтожаю их, — усмехнулся Адемар.

Вэриан рассмеялся и остановился рядом с рыцарем, который едва доставал ему до плеча. Он сделал глубокий вдох, почувствовав запах пота и страха.

— Горделивые лишь хвастаются, чтобы скрыть свою трусость. Ты, может, и не боишься демона, Эдди, но ты боишься меня.

Адемар собирался напасть, но Борс оттащил его назад. Высокий и поджарый Борс по телосложению был похож на Вэриана.

— Он этого не стоит, брат.

Вэриан посерьезнел, встретившись взглядом со своим кузеном. Они были семьей. Но более того, они были врагами. Заклятыми.

— Это так, Эдди, — сказал Вэриан с ноткой веселья. — Нападение на меня не стоит твоей жизни, а именно такую плату я требую за это. — Он повернулся к Мерлин. — Я выполню твою просьбу, Мерлин. Но мое терпение и готовность быть твоей собачонкой на исходе.

— Понимаю, Вэриан. Но знай, я тебе очень благодарна.

Ее благодарность и их презрение. Это просто заставило его почувствовать уют и тепло внутри. Но в то же время, он не мог винить их за ненависть к нему. Он был рожден проклятым. Сын самого любимого рыцаря Артура и сын самого злейшего врага Артура. В отличие от других, он был кровно предан обеим сторонам этой вражды. И это была преданность, которой обе стороны не стеснялись злоупотреблять.

Остановившись возле двери, он повернулся к Мерлин.

— Знаешь, во всей этой ситуации есть один хороший момент.

Мерлин озадаченно посмотрела на него.

— И какой же?

Вэриан подбородком кивнул на Адемара.

— По крайней мере, моя мать не дала мне имя, которое звучит, как просроченный шоколадный батончик (игра слов Адемар и БедКендиБар — прим. пер.).

Он вышел и закрыл за собой дверь за мгновение до того, как кинжал вонзился прямо в то место, где была его голова.

Он уставился на острие кинжала, пронзившего полотно двери, и зловеще рассмеялся. Честно говоря, он был не столько сыном отца, сколько матери. Ничто в жизни не доставляло ему большего удовольствия, чем насмехаться над другими. Ничто ему не нравилось больше, чем чувствовать на руках кровь своих врагов, вдоволь насладившись пытками.

Доброту и сострадание Лорды Авалона могут засунуть себе в задницы.

Сражения, хаос, издевательства. Вот его стезя, и он наслаждался ею.

Взмахнув рукой, Вэриан сменил черную рубашку и джинсы на средневековый наряд, необходимый для посещения аббатства. Его темно-коричневый кожаный жилет был тяжелым, но не настолько, как кольчуга, металл которой холодил его кожу.

Он нацепил шипованные черные кожаные наручи с металлическими вставками, защищавшие предплечья, и положил руку на рукоять своего меча. Для начала ему придется отправиться в само аббатство Гластонбери.

Благодаря завесе в человеческом мире аббатство было всего лишь руинами. За завесой оно все еще процветало, только не было никакой божественности. Порочное место. Также оно считалось нейтральной зоной, где никакая магия не работала.

Никто точно не знал почему. Но Вэриан подозревал, что это связано с тем, что перенос Камелота и Авалона из мира людей в Царство фей не должен был затронуть Гластонбери. Аббатство было настолько же не осведомлено о заражении двух мест, как и весь остальной мир. Вместо этого магия случайно просочилась в их деревню, выдернув их вместе с положительной и отрицательной магией, окутывающей Авалон и Камелот.

Теперь он направлялся в место, где его магия была бесполезна — вероятно, поэтому миньоны-убийцы расправились с Тэринсом именно там. Это было одно из немногих мест, где рыцарь Грааля вынужден был отбиваться от нападавших, не прибегая к своей магии.

В Гластонбери Вэриану могло помочь только его мастерство владения мечом. Это и готовность безжалостно убивать всех, кто его раздражал.

О, да, как же хорошо быть злом…

——————

[1] Сэр Гарет Белоручка (Gareth Beaumains, транскрипция «Бомейн»), известный также под титулом «Рыцарь Кухни» — рыцарь Круглого Стола, персонаж легенд о короле Артуре. Гарет — племянник Артура, сын Оркнейского короля Лота и сестры Артура Моргаузы, младший брат Гавейна, Гахериса, Агравейна и в некоторых версиях мифа — Мордреда. Борс — персонаж артуровского цикла, один из трех рыцарей (вместе с Персивалем и Галахадом), оказавшийся достойным того, чтобы найти Грааль, таким образом — один из лучших рыцарей Круглого Стола. Брат сэра Лионеля, сын Борса Старшего, короля Gaunnes. Борс Старший является братом Бана, короля Бенвика, и дядей Ланселота и Эктора де Мариса.

✥ Глава 2 ✥

Аббатство Гластонбери было помойкой, собравшей в себе все нечистоты и пороки человечества. В былые дни, когда Авалон и Камелот были частью мира смертных, аббатство было чудом инженерной мысли и красоты. Рифленые своды нефа были ярко раскрашены и покрыты позолотой столь обильно, что сияли подобно Солнцу. Витражные окна воплощали буйство красок и улавливали каждый солнечный луч, рассыпая тот алмазной радугой по каменному полу.

Отовсюду приезжали толпы людей ради возможности посмотреть на это чудо. Монахи, называвшие это место своим домом, много сил отдавали на поддержание его красоты. Когда-то их голоса сливались в хоре подобно ангельским песнопениям.

Но все это в далеком прошлом.

Сейчас аббатство стояло в мире теней, где вообще не было цветов, только оттенки серого. И оно попало сюда по неудачному стечению обстоятельств.

По плану предполагалось, что только Камелот и Авалон будут перенесены за завесу, дабы скрыть их от мира людей и защитить смертных от зла, наводнившего эти земли. Но господин Фортуна не всегда благосклонен, и Гластонбери, вместе с прославленным аббатством, тоже оказалось за завесой.

В неведении о том, что произошло в эту судьбоносную ночь, когда были скрыты Авалон и Камелот, множество мужчин и женщин оказались пойманы в ловушку этой войны и заключены здесь, вне времени. В мире людей их семьи думали, что они сбежали или умерли. Но в этом мире, все эти века они продолжали жить и помнить времена, когда им был открыт огромный мир, и они могли покинуть Камелот, если пожелают.

Но и эта возможность была утеряна для них.

По случайности им был закрыт доступ в Авалон, единственный выбор, который им остался: жить в Гластонбери, либо осмелиться и пробраться в земли Камелота, населенные демоническими созданиями, живущими с одной целью: пытать и убивать глупцов, которые попадают к ним.

По очевидной причине, жители Гластонбери выбрали оставаться ограниченной нейтральной зоне. И все же с каждым проходящим годом их нейтралитет размывался, и они все больше и больше начинали походить на искалеченные души, называвшие Камелот своим домом. И это, на самом деле, было ужасно. Когда-то все они в большинстве своем были приличными людьми. Как это бывает во время войны именно невинные страдают больше всего, и в этой войне эти люди были невинными жертвами битвы двух самых могущественных сил на земле.

Если забраться на самую северную башню аббатства Тор, можно увидеть границы земель. Слева находилась разноцветная светящаяся завеса, отделяющая Авалон. Справа лежал темно-серый мир — Камелот Морганы.

Казалось бы, пересечь границы довольно просто. Но их внешность была обманчива. Бездушным, проклятым созданиям, живущим в Камелоте, свет Авалона причинял боль. Он жег так сильно, что только малая часть этих существ могла выдержать его.

Те же, кто жил в Авалоне, страшились темноты. Считалось, что любой, кто осмелится войти туда будет тут же поглощен тьмой. Жить во тьме значило отказаться от всей добродетели в своей душе. Темнота была злобной госпожой, требующей пожертвовать ей мораль и порядочность.

И между двух таких миров находился этот. Приговоренный к вечной ночи, в нем также, как в Камелоте, не было красок. Цвет неба менялся от черного до тускло-серого. Дни шли чередой в то время, как горожане пытались отыскать хоть какое-то утешение для себя.

Но и в этом они не преуспели.

И подобно жителям Камелота, они тоже презирали обитателей Авалона.

***

Когда-то Меревин из Мерсии жила в мире из света. Не в самом Авалоне, о существовании которого она даже не подозревала. Нет, она жила в Мерсии, как принцесса. Красивее, чем сама Елена Троянская, она была самой желанной девушкой своего времени и была вынуждена наблюдать за тем, как мужчины убивали друг друга ради возможности увидеть ее улыбку.

Она ненавидела каждую секунду такой жизни. И когда отец сказал, что пришло время ей выходить замуж за человека, который видел в ней только внешнюю красоту, девушка обратилась к существам, для которых тьма была домом. Воспользовавшись магией, которую лучше было не тревожить, она призвала одного из Адони, представителя эльфийской расы, настолько жестокой, что даже демоны боялись их.

В свете полной Луны Меревин заключила сделку, даже не подозревая о горьких последствиях. Отдав свою красоту за свободу, девушка обрекла себя на вечные страдания.

Сейчас она находилась в аббатстве, прячась за стеной вместе со своей госпожой, той самой Адони, которая украла ее красоту и поработила Меревин.

Девушке ужасно хотелось узнать, что они здесь делали, но она не осмеливалась спросить. Ее госпожа терпеть не могла вопросов. Впрочем, было очень мало вещей, к которым госпожа относилась с терпением.

С завистью во взгляде Меревин разглядывала светлые волнистые волосы госпожи. Хоть все Адони были прекрасны, но даже по их выдающимся стандартам Наришка выделялась. Миниатюрная, но с соблазнительными изгибами. Каждый мужчина мечтал дотронуться до нее, а каждая девушка мечтала стать ею. И вся она была неописуемо красива. За исключением ее души, которая по черноте могла посоперничать только с ее же сердцем.

— Принеси мне еще вина, ничтожество.

От неожиданности приказа Меревин моргнула. За это промедление Наришка дала ей пощечину.

— Ты что не только страшная, но еще и глухая, девка? Пошевеливайся!

С горящей щекой Меревин схватила кубок, стоящий перед Наришкой, и поспешила уйти, прежде чем госпожа ударит ее еще раз. Девушка ненавидела свою хромающую походку, вызванную тем, что одна нога у нее была короче другой — последствия ее единственной попытки сбежать от жестокой госпожи.

Меревин обернулась, чтобы посмотреть, не наблюдает ли за ней Наришка, но ничего не увидела. Стена полностью скрывала ее госпожу.

— Смотри, куда идешь, уродина!

Девушка замерла от резкого окрика рыцаря, которого едва не задела в своей спешке.

— Прошу прощения, сэр.

И все равно он толкнул ее, от чего девушка налетела на спину другого мужчины. Обернувшись тот выругался и скривился от отвращения, увидев ее страшное, покрытое оспинами лицо и спутанные волосы.

— Уберись от меня, мерзкая горгона.

Затем он тоже толкнул девушку к столу, за которым группа мужчин играла в кости. На этот раз от ее движений стакан с выпивкой пролился на мужчину, руку которого она задела. Ругаясь, тот поднялся со стула, поигрывая указательным пальцем с изогнутым ножом и глядя на нее с ненавистью.

Меревин замерла, ожидая, когда кинжал пронзит ее. Но не успел мужчина нанести удар, как был кем-то развернут. Нападавшего схватили за руку с кинжалом, чтобы он никому не навредил.

Девушка застыла, но уже не от страха, а от внешнего вида своего спасителя. Он был высоким и стройным с самыми зелеными глазами, которые она когда-либо видела в своей жизни. Чистые, как магический кристалл, казалось, они светились на лице настолько скульптурно вылепленном, что он, должно быть, был Адони. Без сомнения, в нем были все убийственные манеры, присущие этой расе, но ни один Адони никогда не побеспокоится о спасении такой, как она.

Его вьющиеся черные волосы ниспадали до плеч в растрепанном беспорядке, который свидетельствовал о том, что мужчина не очень-то обеспокоен своим внешним видом, о том же говорила и щетина, темнеющая на его щеках и подчеркивающая небольшую ямочку на подбородке.

Ни слова не говоря, с помощью шипованных наручей он выдернул кинжал из руки ее несостоявшегося нападающего и оттолкнул мужчину назад. Упав на стол, он оттолкнулся, чтобы направиться к ее защитнику, но тут же его оттолкнул другой мужчина.

— Ты сейчас собираешься напасть на Вэриана дюФей, Хью. Хорошенько подумай.

Меревин застыла в шоке от произнесенного имени, которое было легендарным среди злобных существ, называвших Камелот своим домом. Ходили слухи, что он был вскормлен демонами и жил, питаясь кровью своих врагов. Что он продал душу дьяволу Туата Де Дананн, поэтому ни один человек не может победить его в сражении. Что он убил собственного брата просто ради того, чтобы обучиться магии Адони и напитать свои силы. Хуже того поговаривали, что он обладает магией настолько темной, что сама Моргана боится его.

И это были только некоторые из бесчисленных историй о его ненасытной жестокости.

И судя по злорадной ухмылке, с которой он поглядывал на Хью, как человек смотрит на муху, которую собирается убить, она верила каждой истории.

— В чем дело, Хью? — подначил Вэриан глубоким голосом, который прошелся по спине Меревин, как теплый бархат. — Нападаешь только на тех, кто не может дать сдачи? Как смотришь на то, чтобы попробовать порезать меня?

В глазах Хью плескалась ненависть, но он был не настолько глупым, чтобы ответить. Ходили слухи, что Вэриан дюФей использует кишки своих врагов вместо шнуровок для обуви и доспехов. Он был одним из немногих существ, способных путешествовать между Авалоном и Камелотом, потому что ни Мерлин, ни Моргана не осмеливались пойти против него.

Хью сплюнул на пол перед тем, как вложить кинжал в ножны на поясе и вернуться на свое место.

Вэриан посмотрел на остальных, замерших в напряженных позах. Все, на кого падал его взгляд, тут же нервно отводили глаза и возвращались к прерванным занятиям. Одно это ясно говорило об умениях и силе мужчины.

Девушка заметила удовлетворение в зеленых глазах Вэриана перед тем, как он нагнулся, чтобы поднять кубок, который она уронила на пол.

К крайнему удивлению Меревин он протянул кубок ей, и если бы она не понимала, как все обстоит на самом деле, то могла бы поклясться, что его взгляд потеплел, стоило ему встретиться с ней глазами. И все же она заметила жалость в его взгляде, когда он разглядел, насколько она уродлива.

— Возвращайся к своим делам, милая. И впредь будь осторожнее.

От этого единственного слова «милая», которым он признавал ее как женщину, а не как уродину, у девушки закружилась голова. Века прошли с тех пор, как какой-либо мужчина смотрел на нее без отвращения во взгляде. Бесчисленные столетия с тех пор, как кто-либо называл ее иначе, чем «уродина», «карга» или каким-либо другим оскорблением.

Поклонившись Вэриану, девушка поспешила дальше выполнять свое поручение. Но она не смогла устоять и не оглянуться, чтобы посмотреть, как он прокладывает себе путь к бармену. Он уже забыл ее, но она никогда не забудет его и ту доброту, которую он проявил по отношению к ней.

✥✥✥

Вэриан встал в конце бара, расположившись спиной к стене. Привычка, которая появилась из-за того, что гораздо больше людей рядом с ним будут рады вонзить нож ему в спину, нежели поговорить. Ему нравилось все время держать толпу в поле зрения.

К слову об этом, он обнаружил, что взглядом окидывает раздраженных посетителей в поиске скрюченой карги, которую спас. Она ковыляющей походкой спешила по делам, спину уродовал огромный горб, черные волосы были спутанными и грязными. Но именно лицо отражало всю трагедию ее жизни. Кожа, покрытая шрамами от оспин, косоглазие и слишком большой нос. Ее губы были скривлены и раздуты, что вызывало обильное слюноотделение и несчастной приходилось постоянно утираться тыльной стороной руки. Если бы она не находилась в Гластонбери и не была бы такой униженной, Вэриан принял бы ее за одного из уродливых грэйлингов, служивших Моргане.

Бедняжка застряла тут с людьми, которые были слишком сосредоточены на собственной горькой жизни, чтобы жалеть еще кого-то.

— Что ты здесь делаешь?

Вэриан оглянулся на Дафина, который с враждебностью смотрел на него… и это глубоко ранило его душу. Столетия назад Дафин — полный усатый мужчина с круглыми щеками был владельцем небольшой таверны в Гластонбери. И пока мужчина рассматривал его со злобной усмешкой, Вэриан вспоминал их первую встречу. Вэриану было семь, и его мать только что бросила его на пороге отцовского дома. Никому из родителей до него не было дела, поэтому он решил убежать и жить сам по себе.

Он сумел добраться только до таверны, где, устав после долгой дороги от замка до города, уселся возле двери. Дафин увидел, как Вэриан пытается отдышаться и спросил, что он тут делает. Едва только Вэриан все объяснил, Дафин предложил ему работу.

— Что ж, если ты хочешь быть сам по себе, парень, тебе не помешает пара монет. Мои полы нужно мыть, и мне определенно пригодится дегустатор, который убедится, что мой хлеб лучший в городе до того, как я предложу его клиентам. Что скажешь, поработаешь на меня?

Решив, что сейчас его жизнь значительно улучшится, Вэриан с благодарностью согласился.

Но пару часов спустя появился его отец. Он чуть не оторвал Вэриану уши за то, что тот сбежал и заставил вернуться в Камелот против его воли. Но как только Вэриан вырос, он часто возвращался в таверну, чтобы провести время с Дафином.

До той ночи, когда упала завеса, и Дафин обнаружил, что пойман в ловушку с этой стороны, а его семья осталась в мире людей. Боль, скорбь и горечь произошедшего уничтожили хорошего человека, и сейчас Дафин, как и все остальные здесь, убьет его, если представится шанс.

Вэриант открыл большой кожаный мешочек на талии и вытащил двадцать золотых марок.

— Прошлой ночью снаружи аббатства был убит человек.

Дафин скривился, собирая монеты и ссыпая их в карман.

— Тут всегда кого-то убивают. Что с того?

— Это был один из Лордов Авалона.

— И я снова спрошу: что с того?

Вэриан сжал зубы, а затем вытащил больше золотых монет и бросил их на барную стойку перед Дафином.

— Ничего не происходит внутри или рядом с аббатством, о чем ты бы не знал. Расскажи мне, кто убил его.

В карих глаза Дафина зажегся огонек, пока он собирал монеты со стола и отправлял в карман.

— Главным у них был Бракен.

Это имя заставило Вэриана задуматься. Бракен был одним из самых смертоносных миньонов-убийц, которыми командовала Моргана, хотя термин «командование» тут можно было использовать только отчасти, так как миньоны съели их последнего хозяина, бога Балора. Их отношения с Морганой балансировали на тонкой грани «мы будем служить тебе, пока ты защищаешь нас от богов и не надоедаешь слишком сильно». В конечном счете миньоны-убийцы без сомнений убили бы ее, если бы не одно «но»: меньше всего им хотелось навлечь на себя гнев всего Туата Де Дананн. Это группа кельтских богов особенно славилась своим дурным нравом.

Участие Бракена не сулило ничего хорошего Вэриану, потому что именно ему придется задавать вопросы демону, который этого очень не любил.

Внезапно Дафин перевел взгляд за спину Вэриана и прищурился.

От волны силы по позвоночнику Вэриана прошла дрожь, учитывая, что магия не действовала внутри аббатства, из-за чего Дафин и перенес свою таверну внутрь стен, Вэриан знал, что существо, стоящее за спиной невероятно «одаренное». Этот вид силы он тут же узнал, а Дафин поспешил ретироваться.

— Привет, мама, — поприветствовал Вэриан перед тем, как посмотреть на нее через плечо.

Наришка оставалась такой же красивой, как любая двадцатилетняя человеческая девушка. Быть бессмертным Адони безусловно имело свои преимущества. Ее светлые золотистые волосы были заплетены в косы и изощренно уложены вокруг короны на голове, петлями спадая на плечи. Ее струящееся черное платье едва прикрывало пышные изгибы.

— Добро пожаловать домой, Вэриан, — холодно улыбнулась Наришка.

Он нагнулся через стойку, чтобы взять кувшин и кубок и налить себе крепкого напитка.

— Едва ли это можно назвать моим домом.

— Ах да, ты же предпочитаешь водиться с нашими врагами.

Вэриан фыркнул в ответ и пригубил горькую медовуху, которая жгла, как огонь.

— Ты вышвырнула меня, припоминаешь?

— Стратегический просчет с моей стороны.

— Хм… — промычал он, ни на секунду не веря этому, и поставил кубок на стол. Его мать никогда не совершала подобного рода ошибок.

Склонив голову набок, он нахмурился, заметив скрюченную каргу в тени своей матери.

Его мать тут же обратила внимание на то, куда он смотрит.

— Спасибо за спасение моей служанки. Мне бы не хотелось, чтобы ее еще больше покалечили.

Вэриан снова встретил холодный взгляд матери.

— Тогда, возможно, тебе следует освободить ее.

— Возможно, следует…

Он не упустил расчетливого огонька, вспыхнувшего в ее глазах.

— Итак, почему ты здесь, мама?

Она притворно выпятила губы, словно обиделась.

— Разве я не могу просто соскучиться по своему мальчику?

Мужчина едва не подавился медовухой от нелепости данного утверждения. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы откашляться.

— И сколько же веков тебе потребовалось, чтобы обнаружить в себе этот глубоко зарытый материнский инстинкт? Хотя, погоди, лучше я сбегаю за отбойным молотком, и мы пробьемся через гранит, чтобы это выяснить.

Она неодобрительно цокнула языком.

— Я скучала по тебе, Вэриан, — Наришка потянулась, чтобы коснуться его щеки.

Вэриан поспешно отступил назад. Его обвинения не были пустыми словами. Никогда в жизни мать не прикасалась к нему с любовью. И, если только Наришка не наглоталась серьезных колес, Вэриан сомневался, что сейчас она изменилась.

— Хорошо, — резко ответила она, поняв, что он не настолько глуп. — Мы с Морганой хотим, чтобы ты присоединился к нам.

— Да. Конечно, хотите. Но вы опоздали на несколько веков, мама. Вы, две ведьмы, могли бы воспользоваться своими силами, чтобы увидеть, что маленький Вэриан никогда не вернется в семью. Никогда. В день, когда ты оставила меня в Камелоте, ты сказала, что у тебя есть более важные занятия, чем игра в няньки с непослушным паршивцем.

— Сделанное мной достойно сожаления…

Вэриану пришлось подавить смех. Единственного сожаления для нее был достоин тот факт, что он вырос в одного из самых могущественных волшебников в армии Мерлин.

— Но я — твоя мать. И я наблюдала за тобой все эти века, пока твои силы росли. И даже была горда тобой. Что ж, я не гордилась тем, что ты сражаешься за эту суку и рушишь планы Морганы, но гордилась тем, что ты не колебался, убивая тех, кто становился у тебя на пути. В своем сердце ты такое же зло, как и мы. Я сама это видела, и это дало мне надежду. Возвращайся домой, Вэриан. Моргана очень щедро вознаградит тебя. Ты сможешь получить столько монет, сколько захочешь. Сможешь получить самых красивых женщин, даже девственниц. Пусть и придется потрудиться, чтобы найти таких в Камелоте, и все же… Мы согласны предложить все, что способно привлечь тебя на нашу сторону.

— Я не вернусь в Камелот за все богатства этого и других миров. Мне не нужна помощь с женщинами, и лично мне нравится то, чем я занимаюсь. Так что, не обижайся, и со всей должной искренностью, проваливай, мама.

Она выгнула бровь в ответ.

— Тебе нравится, когда тебя использует Мерлин? Нравится выполнять работу, которой Лорды Авалона не хотят марать свои руки? Это то, чего ты действительно хочешь? Они даже не говорят тебе «спасибо». Вместо благодарности они ненавидят тебя.

Это было правдой, но ничего не меняло.

— И вместо этого ты хочешь, чтобы я служил Моргане, убивая без разбора? Все так же ненавидимый и никчемный? В самом деле, мама, за кого ты меня принимаешь? У Морганы полно убийц. Почему я настолько важен, что ты делаешь мне это предложение сейчас?

— Потому что ты нужен нам. Мерлин доверяет тебе, как никому другому.

Вэриан прищурился в ответ на это утверждение, которое многое объясняло.

— Итак, что же конкретно ты узнала, пытая Тэринса?

Совершенно не смущаясь того, что они сделали с беднягой, Наришка ответила:

— Есть еще другие рыцари Грааля. Еще пять, если быть точной. Мы должны узнать их имена.

— И зачем бы мне называть их тебе?

— Ты можешь быть правой рукой самой Морганы, Вэриан. С Граалем ей больше будет ничего не нужно. Ради тебя она даже убьет нового короля. Скажи только слово, и Арадор умрет. Ты можешь занять его место.

Ох, приятель! Покажите, где ему под этим… не подписываться.

— Пока она не найдет способа воскресить Мордреда, и тогда я буду мёртв, как Арадор.

— Она так не поступит.

Да, конечно.

— Мы точно говорим о Моргане? Моргане, которая нарушила равновесие во всем мире ради своей выгоды, убила собственного брата и которая не любит и не уважает ни одно живое существо. Уф. Ты бы действительно доверилась ей?

Наришка наклонилась вперед и так сильно схватила его за руку, что было больно даже через броню.

— Моргана хочет Грааль, и я пообещала его ей. Если ты не будешь служить нам, мы убьем тебя.

— Удачи.

Ее глаза сверкнули красным, а хватка усилилась. Выругавшись, Наришка отпустила Вэриана.

— Мы заполучим тебя, Вэриан. Тем или иным способом. Можешь высечь эти слова на камне, — с этими словами она попыталась телепортироваться из комнаты.

Вэриан рассмеялся от опешившего выражения ее лица.

— Твоя магия не работает здесь, мама. Забыла?

Наришка гневно вскрикнула, развернулась на каблуках и направилась к выходу со служанкой, ковыляющей за ней. Вэриан насладился бы видом ее гнева, если бы не был уверен, что ее мозг уже работает над другим способом, как облапошить его.

Да, как хорошо быть им.

Вздохнув, он поднял кувшин и налил себе еще напитка. Ему все еще нужно было доставить тело погибшего рыцаря к Мерлин. Но, по крайней мере, теперь он знал, к кому обратиться за информацией о смерти Тэринса… И что Моргана узнала один из их самых тщательно охраняемых секретов.

И при всем этом сейчас Моргана хотела заполучить его, чтобы он помог ей захватить и разрушить мир. А это значило, что она не остановится, пока не убьет или не обратит его на свою сторону.

Последнее точно не произойдет, а значит ему нужно быть готовому к любым козням со стороны Морганы. И днем, и ночью. Вечно.

Вздохнув еще раз, Вэриан отодвинул напиток и покачал головой, на вкус отвар был отвратительным.

Это делало его прекрасный день еще лучше. Не хватало только того, чтобы Бракен выдавил ему глаза и проглотил их.

✥

Глава 3

✥

Наришка прошла сквозь стену в покои Морганы, воздух вокруг нее потрескивал от ярости и силы. Как обычно, обнаженная Моргана сплелась на кровати со своим последним любовником. Злобный, как и она сама, Адони Бревалер был обученным куртизаном, и пока что он продержался дольше, чем любой другой из предыдущих любовников Морганы.

Совершенно не смущаясь, Наришка подошла к возвышению, на котором располагалась огромная, резная кровать, и раздвинула кроваво-красный полог. Моргана лежала, запутавшись пальцами в темных волосах Бревалера, чья голова располагалась между ее широко разведенными ногами. Пышная грудь Морганы была прикрыта прозрачным красным платьем, которое Бревалер поднял и собрал на ее талии, чтобы иметь возможность заняться своим делом.

Его загорелое, мускулистое тело тоже было обнажено, но, к сожалению, взору Наришки предстали только его прекрасно сложенные ягодицы и спина. Она хотела присоединиться к ним, но в отличие от Морганы, она была верна себе: сначала дело, потом удовольствие.

— Есть минутка, моя королева? — спросила Наришка.

Моргана медленно повернулась к ней, но даже не подумала остановить Бревалера. Не удивительно. Поговаривали, что в его языке больше магии, чем во всем дворе фей.

— Чего тебе? — раздраженно спросила Моргана.

— Мерлин сделала так, как мы и думали. Она отправила Вэриана на разведку в Гластонбери.

Моргана резко втянула в себя воздух, когда Бревалер нашел доставляющее особое удовольствие местечко и подобрал ритм.

— Ты разговаривала с ним?

— Да, и, как я и предсказывала, он наотрез отказался.

Бревалер начал отстраняться, чтобы представить им уединения, но Моргана резко дернула его за черные волосы.

— Остановишься, и я отрежу тебе язык.

Не меняя выражения лица, Бревалер опустил голову обратно и продолжил доставлять наслаждение своей госпоже.

Моргана посмотрела снова на Наришку.

— Ты его мать. Что может привлечь его на нашу сторону?

Наришка покачала головой. Это был тот вопрос, который она постоянно задавала сама себе.

— Без понятия. В нем нет абсолютно ничего нормального, поэтому еще ребенком я и отправила его жить с Ланселотом. Я никогда не понимала его. Его мотивами не выступают жадность, похоть, что-либо еще, что имело бы значение. Если у него и есть слабость, то я не знаю о таковой.

Моргана немного сменила позу, предоставляя Бревалеру лучший доступ к своему телу.

— Нам нужно заполучить его. Ты знаешь это. Принимая во внимание то, что миньоны-убийцы узнали от этого, как там его звали, которого они убили, мы можем предположить, что Галахад и Первисаль рыцари Грааля, но ни один из них никогда не будет настолько глуп, чтобы попасть к нам в руки. Нам нужен кто-то, кто сможет подобраться к ним.

— Я знаю.

Моргана постучала пальцами по голове Бревалера, опасно прищурившись.

— Должно быть что-то, чем его можно соблазнить. На что он точно клюнет.

Наришка замерла на этих словах, вспомнив маленькую толстую мышку, следующую за ней. Обернувшись, она увидела девчонку на своем месте, глаза опущены в пол, тело неподвижно, как у статуи.

Меревин. Она единственная вызвала отклик со стороны ее сына. Он спас ее от удара кинжалом, и в этот момент Наришка поняла его слабость.

— Жалость.

— Верно, — раздраженно согласилась Моргана. — Какая жалость.

— Нет, — поправила Наришка, повернувшись обратно к своей королеве. — Жалость — его слабость. — Она усмехнулась, снова оглянувшись на Меревин. — Думаю, я знаю, что нам нужно, чтобы заполучить его.

✥ ✥ ✥

Неся тело Тэринса на руках, Вэриан вошел в гробницы Авалона. Это была небольшая крипта, расположенная под замком. Здесь было совсем немного саркофагов. Отец Борса покоился справа, а слева был похоронен отец Гвиневры наряду с другими рыцарями, которые умерли, сражаясь бок о бок с Артуром в Камлане. Гробница отца Вэриана находилась в его собственном доме — «Страже радости», а местонахождение могилы Гвиневры было строго охраняемой тайной, чтобы никто из выживших рыцарей не смог осквернить ее.

И тут же покоился Артур…

Саркофаг стоял в самом центре комнаты. На нем было позолоченное изображение рыцаря, на которого (факт, известный Вэриану) король никогда не был похож. Лицо, вырезанное из камня, носило выражения бесстрастности и холодности, два качества, которые никогда не были присущи Артуру. Согласно легендам, Артур был очень яркой личностью. Из тех людей, которые с легкостю завоевывали уважение каждого, кто был достаточно удачлив, чтобы встретить их. По крайней мере так было, пока не наступил конец, когда все рухнуло в пропасть. Но даже тогда Артур встретил трагедию всей своей жизни с королевским благородством. Он сражался до самого конца. Не за себя, а за своих людей.

И Вэриан поклялся себе, что посвятит жизнь защите тех, кто не может сам постоять за себя. Что примером для него будет единственный человек, которого он когда-либо уважал и любил, и что он сделает все возможное, чтобы исполнить мечту Артура.

За исключением позолоты, на которой настояли Борс и Галахад вопреки пожеланиям Артура, саркофаг был самым обычным.

«Мне не нужен роскошный ящик для останков. Потратьте золото на тех, кто все еще жив. Там, куда я уйду, к счастью или к сожалению, оно будет мне без надобности. Но если оно накормит одного голодного ребенка, то это уже будет намного лучшим применением, чем потратить его на могилу мертвого человека».

Артур действительно был великим человеком.

Прогоняя прочь размышления, вопреки кому, внезапно подкатившему к его горлу, Вэриан отнес и положил Тэринса на небольшой стол, находящийся у дальней стены. Он потратил пару минут на то, чтобы уложить руки мужчины на груди, придавая ему настолько умиротворенный вид, насколько это было возможно. Затем Вэриан прошептал короткую молитву за душу мужчины и в последний раз закрыл глаза Тэринса.

— Мерлин? — тихо проговорил Вэриан, зная, что она все равно сможет его услышать. — Я вернулся.

Воздух за его спиной всколыхнулся, и она появилась.

— Ты быстро справился.

Вэриан отошел от тела.

— Информацию особо не утаивали. Я узнал имя его убийцы от своей матери. И им известно о существовании других рыцарей.

Мерлин резко вздохнула и отступила, словно порывалась уйти.

— Я сообщу остальным.

— Нет, — строго возразил он.

— Почему нет?

— Моя мать и Моргана прекрасно осведомлены о правилах игры хороших ребят. Ты начнешь рассылать сообщения, и они последуют за твоими гонцами прямо к порогам рыцарей. Возможно, именно поэтому моя мать так легко все мне рассказала. Я уверен, она хотела, чтобы мы сделали следующий шаг, тогда и они смогли бы действовать.

Мерлин не хотела успокаиваться:

— Мы обязаны предупредить их. Они должны знать.

— Еще рано. Кроме того, как только весть о смерти Тэринса выйдет за пределы Авалона, они поймут, что нужно быть настороже. Моргана пока еще не знает имен, но, уверен, она может выяснить некоторые из них, как это смог сделать я. Но остальные должны быть в безопасности. По крайней мере, какое-то время. Позволь мне поговорить с Бракеном и посмотреть, что еще я смогу разузнать, прежде чем ты всех предупредишь.

Мерлин в изумлении уставилась на него.

— С демоном Бракеном?

Вэриан не понимал ее удивления.

— Ты же именно поэтому и хотела, чтобы этим занялся я, верно?

Покачав головой, она протянула руку, чтобы дотронуться до него.

— Вэриан…

Он отодвинулся подальше.

— Все в порядке, Мерлин. Разбираться с засранцами — это моя специализация.

— Одно дело засранцы. Другое — безумные демоны.

Он только хмыкнул в ответ:

— Может, в твоем словаре. В моем все одинаковы. Просто трусливые ублюдки, норовящие ударить в спину, — у него были намного более важные вещи для беспокойства, чем Бракен. Но не успел он дойти до выхода из гробницы, как замер, когда его пронзила неожиданная боль. — Только пообещай мне кое-что, Мерлин.

— Что?

Вэриан посмотрел на изуродованное тело павшего рыцаря и вспомнил, когда в последний раз приносил тело, подвергшееся надругательству со стороны Морганы.

— Если я умру, убедись, что меня кремируют. Не хочу, чтобы Моргана выставляла меня напоказ в назидание остальным.

Мерлин пристально посмотрела на него, словно понимала, что он до сих пор видит кошмары, связанные со смертью его отца. Может Вэриан не любил и не уважал его, но ни один человек не заслуживает такой смерти, какой умер Ланселот.

— Обещаю.

Кивнув, Вэриан вышел из гробницы на солнечный свет, заливающий внутренний двор. Воздух здесь был сладким, с запахом яблок и лилий, свет озарял и согревал его кожу. Это был Авалон. Идеальный рай, который когда-то существовал на земле. Но он также знал темную сторону, живующую в святыне этого места.

Может, он зря отказывался от предложений своей матери. Может, следовало сменить сторону. В самом деле, будет ли какая-то разница?

Образ убогой карги из аббатства, над которой все издевались, вспыхнул в воспоминаниях Вэриана. Вместе с взглядом, полным благодарности, когда он поднял кубок и протянул ей. Она была той причиной, по которой он сражался на стороне Мерлин. Его жизнь была полным отстоем, но жизнь других не должна быть такой же. Артур научил его отпускать горечь и замечать светлые стороны. Если он мог спасти детство хотя бы одного ребенка, то ради этого стоило сражаться в этой битве между ним и его матерью.

Сильный никогда не наживается на слабых.

Укрепив свою уверенность, Вэриан снова сменил одежду с кожи на черную броню. Она была жалкой защитой против магии демонов, но, по крайней мере, защитит его от кинжала, меча или когтей Бракена.

✥ ✥ ✥

Меревин в полном шоке стояла перед зеркалом. Веками она избегала любых поверхностей, в которых могла разглядеть себя. Но сейчас…

Сейчас она обладала тем же лицом, которое было у нее с рождения. Исчезли шрамы и изуродованное тело карги. Она стояла, выпрямившись, без горба, не чувствуя боли. Она была прекрасна.

Не в силах поверить в это, она обхватила ладонями лицо в ожидании, когда же Наришка снова заберет это у нее.

— Что ты натворила, дитя?

Меревин обернулась и обнаружила позади себя Магду. Скрюченная старуха была одной из немногих, кто по-дружески относился к Меревин все эти века.

— Я заключила сделку с Наришкой. Я оказываю ей последнюю услугу, и она отпускает меня.

Магда презрительно усмехнулась.

— Ты совсем выжила из ума? Она никогда не заключает таких сделок.

Это было правдой. Меревин оказалась в этой ситуации из-за точно такой же неправильно сработавшей сделки. По исходным условиям она должна была утратить красоту только на один лунный цикл. Но Наришка забыла сказать ей, что здесь, в Камелоте, вообще не было лунных циклов, поэтому Меревин оказалась в плену навсегда.

До сегодняшнего дня.

Теперь она заполучила шанс, которого так долго ждала.

— Я говорила тебе, Магда, однажды, я верну свою красоту. Так и вышло.

— Какой ценой?

Переманиванием Вэриана на сторону Морганы. У нее было три недели на то, чтобы уговорить его. Три недели. Если у нее не получится, Наришка превратит ее обратно в уродину и веками будет наказывать за провал. Но если все получится, Меревин отпустят на свободу. Не уродиной, а женщиной, которой она и была рождена.

— Не беспокойся о цене.

Магда покачала головой.

— Это не мне стоит беспокоиться. А тебе, — старуха подошла поближе, чтобы дотронуться до длинных, шелковистых, темных локонов, ей нужно было убедиться в реальности увиденного. — Именно ради этого ты так неумолимо боролась за существование все эти века?

Меревин не ответила. Вместо этого она вспомнила их давний разговор.

«Оставь надежду, дитя. Это твоя судьба. Ты одна из нас. Теперь ты похожа на грейлинга и никогда снова не станешь красивой женщиной».

«Я не могу отказаться от надежды, Магда. Это все, что у меня есть. Я была глупа, но однажды у меня будет шанс освободиться. Если я сдамся, то после смерти так и останусь посмешищем. Не хочу, чтобы моя жизнь была такой. Я снова хочу стать собой. Не изувеченной каргой, а прекрасной женщиной».

«Ты такая глупая, Меревин. Здесь нет ничего, кроме страданий. Прими это и не желай большего. Иначе, ты будешь разочарована».

Меревин отказывалась верить в это, и вот как все вышло, она вернула свою красоту.

Магда прищурила свои похожие на бусинки глаза.

— И чью жизнь ты продала за свою красоту?

Меревин ощутила укол страха.

— Откуда ты знаешь?

— Нет ничего другого, что заставило бы твою госпожу вернуть тебе прежний вид. Итак, чью жизнь ты готова разрушить ради своей красоты?

— Вэриана дюФей, — тихо проговорила Меревин, а затем громче добавила. — Но он же монстр, мы обе знаем об этом. Скажи мне, слышала ли ты, чтобы кто-либо когда-либо говорил что-нибудь хорошее о нем?

Взгляд Магды стал печальным.

— Только ты.

Меревин посмотрела вдаль, чувствуя, как ее охватывает боль. Это была правда, он был добр к ней. Но одно доброе дело не может стереть все те жестокие деяния, которые он совершил. Жизни, которые он забрал. Он был сыном Наришки. Его отец уничтожил братство Круглого стола короля Артура и основательно разрушил жизнь каждого. И эти два человека породили такое же порочное дитя.

То, что она делала, было услугой всему миру.

С отвращением покачав головой, Магда пошла обратно к двери.

— Я не хочу слушать это, — крикнула ей вслед Меревин. — У тебя есть своя доля зла и жестокости, совершенная по приказу Морганы.

— Верно, — тихо ответила Магда. — Но ни сейчас, ни когда-либо еще я не была человеком. Мне не хватает твоей совестливости и твердости убеждений. Скажи мне, Меревин, когда ты сделаешь это, сможешь ли ты продолжать смотреть на себя в зеркало, зная, что твоя красота была куплена чьей-то кровью?

Века жестоких оскорблений, которые она пережила, прожигали ее, как раскаленное копье. Такие мужчины, как Вэриан, плевали на нее и били только за то, что она была уродиной. Они никогда не проявляли к ней сочувствия или жалости. Она не вернется к этому. Не сейчас. Никогда.

— Да, — уверенно ответила Меревин.

Магда снова покачала головой.

— Подумать только, а я думала, ты единственный человек в Камелоте. Жаль, что я так ошиблась в тебе.

Меревин скривилась, когда женщина оставила ее в одиночестве.

— Ты просто завидуешь, что мне выпал шанс заполучить свободу, в то время как ты заперта здесь.

Ответом ей была тишина, но это не важно. Меревин знала правду. В этом мире не осталось порядочных людей. Ни одного. Что с того, если она передаст Вэриана Моргане? Можно подумать они собирались убить его. Они просто хотели, чтобы он служил их двору. В этом нет ничего плохого. По крайней мере, там у него была семья. И у него была красота — единственное, что жители Камелота ценили превыше всего.

Нет, она не собиралась причинять вред Вэриану. Она просто спасала себя. Нет повода для беспокойства. Ни единого.

✥ ✥ ✥

Закрыв глаза Вэриан перенес себя из Авалона в мрачные черные залы Камелота. Он был одним из немногих, кто не только мог путешествовать между двумя реальностями, но и делал это по собственной воле. Он не особенно наслаждался этим. Учитывая, что его мать была правой рукой Морганы, их ненавистной королевы, а отец — первым рыцарем Артура, жители Камелота были немного, как бы это сказать, грубы с ним.

Любое существо здесь с удовольствием вырезало бы его сердце из груди исподтишка. И ключевым здесь было «исподтишка». Никто из них не осмелился бы напасть в открытую.

Держа одну руку на мече, Вэриан медленной походкой хищника пошел по коридору. Любая тень могла скрывать врага. Любой шепот мог исходить от храброго глупца, решившего ударить в спину. Мужчина склонил голову, всматриваясь в темноту периферийным зрением и внимательно прислушиваясь к любому предательском звуку.

Когда он приближался к светильникам на стенах, удерживаемых чем-то, напоминающим почерневшие руки, свет загорался сам по себе и гас, как только он проходил мимо. Едкий и тяжелый запах от этих вспышек висел в воздухе и рассеивался по мере того, как мужчина двигался.

Вэриан резко поднял голову, когда услышал позади себя шепот, который мог принадлежать только одному из шароков, фей теней, известных своей жестокостью и злобой. Он сжал рукоятку меча, готовый моментально вытащить его, и продолжил идти дальше, ожидая нападения.

Но шарок отступил. Без сомнения только для того, чтобы доложить о его возвращении матери Вэриана или Моргане.

Пусть бежит. У Вэриана было чем занять себя. Он направился дальше. К лестничной башне, ведущей на подземный этаж. В северной башне эти помещения были заняты подземными темницами и пыточными комнатами Морганы.

В южной башне, где Вэриан сейчас находился, это было жилище МОДов. МОДы, так их все называли, было акронимом для миньонов-убийц Морганы (от англ. minions of death — MOD). Когда-то они прислуживали кельтскому богу смерти Балору. Хозяин держал их в заточении в подземельях и, как стервятников, выпускал на поля сражений, чтобы убивать и пытать любого, кто струсит или сбежит.

Ходили слухи, что по своему происхождению они были любимыми детьми кельтского бога Дагды и Морриган. Но они пришли в немилость, когда решили объединиться с Милетцами в древней войне, против их отца Дагды. Враги заточили Дагду в подземном царстве, и он проклял своих детей и обрек их на вечное служение Балору.

Балор не был известен, как милостивый бог. Жестокий и холодный, именно он обучил МОДов их безжалостным приемам.

Именно жестокое обращение с ними привело к тому, что МОДы обернулись против Балора и убили его, вырвав его единственный глаз. Легенда гласит, что настоящим убийцей Балора был его внук Лью, но эта ложь была распространена богами, которые не хотели, чтобы кто-либо знал о том, что слуги Балора обладали такой силой.

Из-за смертного приговора, вынесенного всеми богами Туата Де Дананн, на МОДов была объявлена охота до полного истребления, пока Моргана не предложила им убежище в реальности теней. Сейчас они все были живы только благодаря этому крошечному договору, и Вэриан не мог дождаться, когда же после смерти Морганы тот рухнет.

К сожалению, это еще не произошло.

Вэриан толкнул тяжелую металлическую дверь, которая вела к жилищам МОДов. Из-за того, что существа были не совсем цивилизованы и ненавидели даже тот слабый свет, который был в этой реальности, они решили поселиться под Камелотом, в холодной сырой дыре. Каменные стены выделяли какую-то пузырящуюся синюю грязь, которая воняла, как тухлая известь. И в своей истинной форме МОДы жили колониями. Бракер был единственным, у кого было свое личное жилье. Остальные питались, спали и совокуплялись в открытую.

Порядка сотни существ наводняли огромный зал, но только единицы обратили внимание на Вэриана, а затем вернулись к своим делам, которые заключались в поедании плоти жертв Адони, распростертых на полу.

Желудок Вэриана взбунтовался от вида происходящего и запаха. Одна из МОДов-женщин посмотрела на него с расчетливым блеском в глазах, когда он проходил мимо. Вэриан ответил взглядом, дающим понять, что он не собирался легко умереть.

Более того, он не собирался умирать в одиночестве.

Облизав окровавленные губы, она вернулась к своему «ужину».

В общем, следовало отдать МОДам должное. Как и Адони, они были прекрасны. Белокурые, с черными и янтарными крыльями, больше похожи на ангелов, спустившихся с небес. Хоть их магия была и не такой сильной, как у Адони, ее было достаточно, чтобы сделать их опасными врагами, и то, что они упускали в ментальных возможностях, более чем компенсировали физической силой.

Вэриан остановился, завернув за угол, который вел прямо к жилищу Бракена. Он надеялся встретиться с демоном на своих условиях. Чего он точно не ожидал, так это встретить Бракена в тот момент, когда тот ласкает мать Вэриана.

Это было отвратительно по столь многим причинам, что Вэриан даже не мог определиться, какая беспокоила его больше всего. Одно было ясно ему наверняка — он никогда не назовет этого ублюдка папашей.

— Не отвлекаю?

Бракен отстранился от шеи матери Вэриана и наградил того язвительным взглядом.

— Ты — вечная боль в моей заднице.

— Отлично. Я провел жизнь, добиваясь статуса геморроя. Приятно знать, что наконец-то мне это удалось.

Черные глаза Бракена сверкнули красным, а рот открылся, как у змеи, показывая ряд острых, как бритва зубов. Кожа сменила цвет с золотистой на коричневый, как у рептилии, затем так же быстро он взял свою злость под контроль и вернулся к обычной, более привлекательной форме.

Вэриан все еще не мог сдержаться и не скривить губы от мысли о том, как его мать могла прижиматься к чему-то настолько отвратительному.

— Классный трюк. Бьюсь об заклад, ты переплюнешь любого участника на конкурсе уродцев, да?

Бракен напал бы, если бы мать Вэриана не стала между ними.

— Он пытается вывести тебя из себя, Бракен. Не обращай внимания.

Глаза Бракена вспыхнули в тусклом свете.

— Если хочешь, чтобы он продолжал дышать, Наришка, лучше убери его с моей территории.

В ответном взгляде Вэриана не было страха.

— Расскажи мне то, что я хочу знать, и я исчезну так быстро, что за мной останется реакционный след.

— И что же это?

Его мать ответила еще до того, как Вэриан сумел открыть рот.

— Он хочет узнать, что рыцарь Грааля сказал тебе перед тем, как ты его убил.

Как мило со стороны его матери хоть раз помочь ему. Не то, чтобы это имело значение. Бракен рассмеялся от ее слов.

— Он сказал не так уж много. Пьетра вырвала ему язык после того, как он отказался раскрыть ей свою подсказку.

В каком-то извращенном смысле, было даже приятно узнать о том, что умелое искусство пыток, ради получения информации, было утеряно для МОДов.

Вэриан заставил себя не проявлять никакой реакции даже при том, что внутри он ужасно сочувствовал бедному, ничего не подозревающему мужчине, которому пришлось противостоять зверушкам Морганы. Именно то, что МОДы не были способны к состраданию по отношению к кому бы то ни было стало причиной, по которой они смогли пойти против своих же родителей.

— Как вам удалось поймать его?

Бракен усмехнулся уголком рта.

— Я не буду раскрывать наши секреты, предатель. Вдруг ты узнаешь, как помешать нам утащить тебя как-нибудь ночью, пока ты спишь.

Вэриан рассмеялся низким, обещающим смерть смехом.

— Я даже готов заплатить за то, чтобы посмотреть на твои попытки. Как-нибудь ночью, ты и я.

Рот Бракена снова на мгновение изменил форму, показывая Вэриану, насколько демон буквально истекал слюной от такой возможности. Это означало, что кто-то, скорее всего его мать или Моргана, сдерживают демона.

Его мать шагнула ближе, положив руку ему на нагрудник.

— Пойдем, Вэриан. Ты так редко навещаешь меня, что я не хочу тратить наше время здесь внизу с МОДами.

Вэриан подумал исправить ее, это был совсем не визит сына к матери. Они оба хорошо знали, что он не пришел провести время с дорогой мамочкой. Вэриан позволил ей развернуть себя и провести обратно по тому пути, которым он пришел, раздумывая о том, что же она хочет от него на этот раз. Обычно, когда он приходил в Камелот, она оставляла его в полном одиночестве.

Никто из них не проронил ни слова, пока они не вышли из подземных покоев и не направились вверх по лестнице.

— Я начинаю волноваться, мама, — проговорил Вэриан, открывая дверь, ведущую в узкий коридор на третьем этаже.

— С чего бы тебе волноваться, любимый? Я уже сказала, что мы хотим, чтобы ты присоединился к нам. Я просто хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.

Вэриан замер посреди коридора от этих слов, которые прожгли его словно кислота.

— И ты также говорила, что хотела бы моей смерти, поэтому мне интересно, может ли этот человек, с которыми ты хочешь меня познакомить, быть тем, кому ты приказала убить меня.

Она беспечно рассмеялась.

— Нет, — и потянула его за руку, но Вэриан отказался делать шаг вперед.

Пришло время ему возвращаться в Авалон.

— Я узнал все, что хотел. Мне пора, — но не успел он пошевелиться, как почувствовал, что она что-то защелкивает у него на запястье.

Мужчина посмотрел вниз на небольшой золотой браслет, обильно усыпанный письменами фей — Era di crynium bey. Свобода — это иллюзия.

Браслет не причинял боли, но он не мог понять, зачем Наришка надела тот на него.

— Что это?

Ее выражение лица было настолько безмятежным, что это напугало Вэриана больше, чем нападение толпы МОДов.

— Это твои оковы, дорогой мальчик.

— Оковы для чего?

Наришка шагнула вперед и прошептала:

— Ты не можешь больше переноситься через завесу. Ты застрял здесь Вэриан. Более того, твоя магия не действует, пока этот браслет у тебя на запястье.

Вэриан попытался перенестись отсюда, но, как она и говорила, ничего не произошло.

— Какого черта?

— Ты присоединишься к нам, Вэриан?

— Никогда, — выдавил он сквозь сжатые зубы.

И не успел он пошевелиться, как его мать хлопнула в ладоши и появилась группа мужчин Адони.

— Взять его, — холодно проговорила Наришка.

Вэриан бросился на них, но так как его магия не действовала, у него не было ни одного шанса, и он знал об этом. Мужчине удалось отбросить некоторых назад. Но в итоге победило численное превосходство.

В одно мгновение он был в коридоре, а в следующее оказался в недрах северной башни. Камера была маленькой и тесной. Даже при том, что он продолжал сражаться, им удалось надеть на него цепи и приковать к противоположным стенам так, что теперь Вэриан стоял посреди комнаты с широко разведенными руками.

Сложно было не заметить удовлетворенный блеск в глазах его матери.

— Снимите с него доспехи.

— Я тоже люблю тебя, мама.

Она ничего не ответила. Адони попытались снять доспехи и поняли, что те удерживаются на месте благодаря заклинанию, наложенному в Авалоне. Так как его магия была нейтрализована, Вэриан не смог бы снять их даже если бы захотел.

— Не снимаются.

Наришка прищурилась, подошла ближе и попыталась снять их сама.

— Я не настолько глуп, мама.

Взвизгнув, она сильно ударила Вэриана в спину, заставив прогнуться вперед так, что его руки дернулись в цепях. Наришка повернулась к остальным.

— Что ж, ладно, приведите двух мэндрейков с кувалдами.

Вэриан заставил себя не реагировать на это. Нужно отдать ей должное. Если его будут бить кувалдой, то даже в броне это будет больно. Учитывая тот факт, что инструмент будет в руках мэндрейков — существ из Царства фей, наполовину людей, наполовину драконов, больно будет очень.

Вэриан взглянул в глаза матери, но в них не было сострадания. Не то, чтобы он ожидал его там найти. Ни у одного Адони никогда не было ни грамма материнского инстинкта. Этого не было заложено в их генах.

— Может, с таким же успехом убить меня прямо сейчас, мама? Я не присоединюсь к вам.

Наришка провела холодным пальцем по его щеке и внимательно рассмотрела, словно оценивая его силы.

— Ты можешь говорить так сейчас, Вэриан. Давай посмотрим, что ты скажешь через пару часов.

— Я скажу то же самое.

Дверь открылась, пропуская двух огромных сильных мэндрейков. Как и все представители их расы, они были невероятно высокими и хорошо сложенными. Их серебряные глаза светились от предвкушения, когда они забирали кувалды из рук слуг, следовавших за ними.

Вэриан задергался в цепях и попробовал использовать свою магию, пытаясь выбраться отсюда, но все было бесполезно.

Его мать цокнула языком.

— Слова так легко произнести. Сейчас же давай попробуем тебя переубедить.

И когда первый из мэндрейков ударил кувалдой Вэриана в плечо, и он прочувствовал этот удар до мозга костей, мужчина понял, что впереди его ждет действительно очень долгий день.

✥

Глава 4

✥

— Готова, крошка?

Услышав голос Наришки, Меревин отвернулась от зеркала. Девушка мысленно готовилась к этому несколько часов. Ей предстояло соблазнить Вэриана, а это, учитывая, что она не раз наблюдала, как это делают Адони, казалось легкой задачей.

Но девушку останавливал тот факт, что ее никогда не касался ни один мужчина. Отец всю жизнь держал ее взаперти, а после того, как Наришка сделала ее уродиной, и Меревин выгнали из дома, — мужчины даже смотрели на нее с отвращением, не говоря уже о прикосновениях.

Но все это было неважно. Ее девственность была не такой уж и большой ценностью за свободу.

— Я готова!

— Прекрасно. — Наришка жестом велела Меревин следовать за ней. — Теперь запомни, ты должна ослабить его. Он сильный. Чертовски сильный, если быть точной. Сомневаюсь, что нам удастся сломить его без тебя. Твоя задача — быть с ним очень милой. Возьми для него еду и воду.

От неожиданного приказа Меревин остановилась.

— А разве я не должна делать что-то больше этого, госпожа?

— Нет.

Девушка была сбита с толку.

— Я думала вы хотите, чтобы я соблазнила его.

Наришка нахмурилась и развернулась к ней с таким раздражением, за которым обычно следовала пощечина. Но, госпожа, должно быть, боялась испортить ее лицо.

— Это соблазнит его, крошка. Поверь мне.

Но когда она снова последовала за госпожой, то почувствовала огромное облегчение от такого поворота событий. Когда Наришка сказала ей «соблазнить», она естественно предполагала, что придется лечь с ним в постель. Эта сделка выглядела все лучше и лучше.

Меревин нахмурилась, когда они начали спускаться по задней лестнице, ведущей в подземелье. Девушку охватил страх, когда коридор начал сужаться, и она услышала крики и мольбы тех, кого пытали.

Могла ли Наришка ее обмануть? Слуги, которые спускались сюда, больше никогда не возвращались, и последнее, чего бы ей хотелось — умереть в одной из камер пыток Морганы.

— Почему мы идем этим путем?

Наришка подняла руку, будто хотела ударить ее, но сдержалась.

— Расслабься, конфетка. Мы держим его здесь временно.

Это не имело никакого смысла. Если они хотят привлечь кого-то в свои ряды на свою сторону, разве они не должны быть к нему добры?

— Вы пытаете его?

Наришка одарила ее взглядом, как бы говоря: «А ты как думаешь?»

Почувствовав смрад крови, страха, пота и разлагающихся останков, Меревин съежилась. Она прижала тыльную сторону ладони к носу, чтобы не задохнуться, и попыталась понять женщину, которая казалась невосприимчивой к мерзости этого места.

Фея Адони продолжала спускаться по лестнице в недра подземелья, проходя мимо камер с мужчинами и женщинами и будто не замечала их мольбы о пощаде.

Меревин хотела бы быть такой же бесчувственной. Но каждый крик и плач словно плетью бил ее по спине. Если бы могла, она бы освободила их всех.

Если не преуспеешь, такая же судьба ждет тебя…

И это только укрепило ее в уверенности. Так же, как и к ним, никто не придет к ней на помощь. Никого это не волнует. Ее оставят умирать в одиночестве. Болезненно. Жестоко. В этом мире не было сострадания. Люди помогают другим только в том случае, если что-то выигрывают от этой помощи, а ей нечего было предложить.

Именно поэтому ей необходимо было сбежать отсюда.

Всеми силами стараясь игнорировать остальных, она сконцентрировалась на Наришке.

— Я думала, вы собирались привлечь Вэриана на свою сторону.

— Так и будет, и я знаю своего сына достаточно хорошо, чтобы понимать, что его не так-то просто подкупить.

И они думали, что пытки сработают? Они что, сошли с ума?

Глупый вопрос. Меревин прожила здесь очень долго и знала, что они и не помышляли о доброте. Никогда. Это было абсолютно недоступно для них.

Наконец Наришка остановилась у старой дубовой двери, которая удерживалась толстым крюком из черного железа. Она сотворила поднос с едой и водой и отдала Меревин.

— Просто покорми его и уходи. Это все, что тебе нужно сделать, — прошептала Адони.

Наришка потянула и открыла дверь.

Меревин шагнула внутрь и замерла на месте. От ужаса, представшего перед ее глазами, желудок взбунтовался. Вэриан висел на двух цепях, которые удерживали его распятым между двумя стенами, руки и ноги широко разведены. Он не мог даже опуститься на колени, чтобы отдохнуть, иначе цепи, которыми были закреплены руки, натянулись бы сильнее и причинили еще больше боли.

Его длинные черные волосы упали вперед, закрывая красивое лицо, которое она видела в аббатстве. Черная броня была продавлена и погнута, но больше всего девушку беспокоила лужа крови, собравшаяся у его ног.

Что же они сотворили с ним? Он был настолько не похож на гордого, могущественного мужчину, которого она встретила в таверне. Сейчас он казался более человечным. Уязвимым. Но даже несмотря на всю боль, Меревин могла почувствовать гнев, исходящий от него. Вэриан жаждал крови за то, что они сделали с ним. Желание, которое она полностью понимала.

Все эти мысли кружились в ее голове, пока Меревин медленно подходила к узнику.

Вэриан услышал мягкие шаги женской поступи. Предположив, что это была его мать, которая снова пришла спросить его, не передумал ли он, мужчина даже не побеспокоился поднять голову. Честно говоря, ему было слишком трудно даже дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Кроме того, меньше всего он хотел снова увидеть лицо своей матери. Если только в этот момент он не будет выдавливать жизнь из ее предательского тела.

Он так безумно хотел прилечь, что мог почти ощутить это, но цепи удерживали его. От каждого вздоха, каждого биения сердца броня сильнее впивалась в плоть. Несмотря на браслет, Вэриан обнаружил, что у него было достаточно магии для того, чтобы снять броню, но это было за гранью самой сумасшедшей глупости.

Не говоря уже о том, что его тут же убьют. К сожалению, сперва они продолжат пытки, и те будут еще более жестокими.

Вэриан почувствовал нежную руку на голове за мгновение до того, как волосы с его лица были убраны. Это было так приятно, что на краткий миг действительно ослабило его. Тот вид нежности, которого он жаждал всю жизнь.

Но никто никогда не прикасался к нему таким образом.

Готовый уже плюнуть кровью, собравшейся во рту, в свою мать или Моргану, Вэриан поднял голову, чтобы встретить того, кто осмелился дотронуться до него.

От шока вся его злость испарилась. Это не была ни его мать, ни Моргана.

Это была самая прекрасная женщина, которую он когда-либо видел. Ее длинные, темно-каштановые волосы мягкими завитками спадали до самой талии. Карие глаза на ее небольшом овальном лице имели оттенок янтаря, который делал ее похожей на кошку. Губы были полными и манящими.

Но не это опалило его, а выражение боли на ее лице, когда она осторожно куском ткани вытерла кровь с его брови и щеки.

— Они сказали мне покормить тебя, — выдохнула девушка тихим, нежным голосом, со старым англо-саксонским акцентом.

— Зачем столько беспокойства? — рассмеялся в ответ Вэриан.

— Чтобы поддержать в тебе силы.

— Чтобы они могли и дальше пытать меня? Прости, но я лучше умру от голода.

Меревин удивилась его черному юмору. Как он мог шутить в такой ситуации? Она нахмурилась, оценивая ущерб, нанесенный ему. Бровь была разбита и кровоточила. Губы опухли и побагровели, но далеко не так сильно, как его левый глаз, который он совсем не мог открыть. От его красивых черт не осталось и следа. Напротив, сейчас он был похож на нее, когда она была каргой.

Меревин и представить не могла, какую боль он сейчас испытывал. После ее собственных побоев тело болело так сильно, что она едва могла пошевелиться, но ни разу она не была в таком состоянии, покрытая кровью и опухшая. Как он вообще мог находиться в сознании? За века, проведенные в Камелоте, она видела достаточно ужасов и множество зверств, но никогда ничего подобного, и тот факт, что такое сотворила с Вэрианом его собственная мать, был недоступен для ее понимания.

Сердце Меревин болело за него, пока она осторожно смывала кровь с его рта, а затем взяла небольшой кусочек жареной в чесноке оленины и поднесла к его губам. Учитывая предыдущий комментарий Вэриана о смерти от голода, девушка почти ожидала, что он выплюнет этот кусочек на нее или откажется. Вместо этого, он покорно открыл рот и позволил ей положить кусочек ему на язык.

Вэриан не мог понять, почему позволил этой девушке покормить его, тем более соленое мясо щипало порезы на губах и шатающиеся зубы. И все же он не мог отказаться. Он боялся, что если откажется, она уйдет, а он странным образом наслаждался ее заботой, какой бы та ни была. Никто никогда не был добр к нему, особенно не тогда, когда он был таким слабым. Все, кого Вэриан знал, включая его отца и брата, били только сильнее, стоило ему дать слабину.

Ее прикосновение было ласковым и теплым и успокаивало его на таком уровне, что было даже страшно.

Но больше всего Вэриана удивляло то, что она не была ни мирен, ни мэндрейком, ни Адони, ни шароком. В этой женщине не было ни капли магии. Ни проблеска силы.

Она была человеком. Полностью.

Как такое возможно?

Вэриан моргнул, когда проглоченная еда прошла по израненному, пересохшему горлу.

— Зачем ты здесь?

Девушка посмотрела вниз на поднос, стоящий на полу.

— Чтобы покормить тебя.

— Нет, — тихо ответил он. — Что ты, человек, делаешь в Камелоте?

Ее глаза потемнели, в них появилась грусть.

— Благодаря огромной глупости с моей стороны.

Это он понимал. И, встретив ее ищущий взгляд, Вэриан точно знал, что с ней случилось.

— Ты заключила сделку с Адони.

Девушка печально кивнула.

К собственному шоку Вэриан обнаружил, что сочувствует ей и той глупости, которая заставила девушку пойти на сделку. Адони никогда не выполняли своих обещаний, только если те не включали в себя боль и пытки. Ни один человек никогда не должен становиться их рабом.

— Как давно ты уже здесь?

— Несколько столетий, — в ее глазах блеснули слезы, которым она не позволила пролиться пока продолжила вытирать кровь с его брови. — Когда-то я продолжала думать, что умру от старости и покину это место. Но они не позволили мне даже этого. И вот я все еще здесь, навечно в их власти.

— Мне жаль.

Девушка нахмурилась, словно ей было так же тяжело поверить в эти слова, как и ему самому. И все же он действительно имел это в виду.

— Почему тебе жаль? Не я же прикована цепями к стене.

А в ее замечании был смысл.

— Верно, но рано или поздно я выберусь отсюда и убью их.

Девушка с сомнением посмотрела на него, протягивая еще кусочек оленины.

Вэриан аккуратно разжевал и проглотил мясо перед тем, как снова заговорить:

— У тебя есть имя, милая?

— Меревин.

Это красивое имя идеально подходило к ее неземной красоте. На языке Адони «меревин» значило морская колдунья. Соблазнительное морское существо, утаскивающее моряков из лодок на морское дно. Они удерживали пленников, заставляя служить им, пока не устанут от присутствия Человека. Тогда меревины скармливали их акулам.

Возможно, это было подходящее имя для такой женщины, как она.

— Хочешь вина? — мягко спросила Меревин.

— Да.

Девушка поднесла чашку к его губам, затем наклонила ту, но слишком сильно. Вино потекло в рот, раздражая порезы и заставляя Вэриана задохнуться от новой боли. Он закашлялся.

Меревин убрала чашку и быстро вытерла губы своим полотенцем.

— Прости меня. Мне так жаль. Я не хотела этого.

Вэриан закрыл глаза. Даже несмотря на ужасную боль во всем теле, ее прикосновение успокаивало его. Как он был в состоянии ощутить что-то кроме боли от побоев? Это не имело смысла, и все же каким-то образом именно так и было. Непостижимо, но ее прикосновение проникало через все, и это, если честно, ужасно пугало мужчину.

Когда девушка кормила его хлебом, Вэриан уловил аромат ее нежной кожи. Она пахла розовой водой и лилиями, что заставило мужчину представить, какого это будет склонить голову к ее шее и просто вдохнуть этот аромат.

Каково будет дотронуться до ее гладкой, мягкой кожи. Почувствовать ее поцелуй и заполучить кого-то, столь доброго… столь человечного в свою постель.

Но опять же, он был не настолько глуп, чтобы даже думать об этом. Как бы сильно ему этого не хотелось, он оставался Адони. Зачатый в обмане и проданный ради тщеславия одной женщины. Ему никогда не быть с человеком. Он не заслуживал такого покоя. Его уделом были ненависть и презрение.

Разозлившись от одной мысли о ее доброте и чувства, что с ней он становится слабее, Вэриан отодвинулся назад.

— Оставь меня.

Меревин замерла от его резких слов.

— Что?

Он буквально пронзил ее ледяным взглядом.

— Уходи, — прорычал мужчина настолько хриплым голосом, что тот напомнил ей о гаргульях.

— Меревин?

Девушка вздрогнула от голоса его матери. Она не хотела оставлять его в одиночестве, снова на милость их жестокости. Как она могла? Никто не заслуживал этого.

— Ты меня слышала, паршивка? — сердито повторила Наришка.

И все же Меревин колебалась, даже зная, что скорее всего ее за это побьют. Она не хотела, чтобы они продолжали жестоко пытать мужчину, который так неприкрыто страдал. Ее желудок сжался от мысли о том, что еще они собирались сделать. Она задержалась на мгновение, чтобы вытереть его распухшее лицо еще раз.

Вэриан посмотрел на Меревин и увидел сочувствие и сожаление, сквозящее в ее взгляде. Она нежно вытерла его рот и отошла.

Он крепко сжал распухшую челюсть, чтобы удержаться и не позвать ее назад. Как иронично, их жестокость не смогла заставить его умолять или плакать, но мысль о том, что эта девушка уйдет, пробилась сквозь его броню. Именно поэтому она должна была уйти.

Для таких, как он, слабость была равносильна смерти. Сила. Одиночество. Это то, что было необходимо для выживания и успеха.

И все же, когда она замерла в дверях, держа в руках поднос и оглядываясь на него, Вэриан с трудом удержался от того, чтобы не начать умолять о милосердии.

Вместо этого он посмотрел на нее, надеясь… нет, молясь, чтобы она не возвращалась. Он не мог позволить этого. Закрыв глаза, мужчина позволил боли поглотить его и унести как можно дальше от утешения. Позволил боли затопить каждую клеточку тела, пока она не стала всем, что он чувствовал. Благодаря этому его магия становилась сильнее, но недостаточно, чтобы он смог выбраться отсюда. Пока что. Но при удачном стечении обстоятельств, если они продолжат избиение, он сможет вырваться.

Тогда он покажет своей матери именно то, на что она рассчитывает. Он с большим удовольствием даст ей попробовать своих демонических сил.

✥ ✥ ✥

Меревин почувствовала, как одинокая слеза скатилась по ее щеке, когда Вэриан снова склонил голову и опустил взгляд в пол, а темные волосы скрыли от нее его черты. Вытерев влагу со щеки, она ощутила еще большую ненависти при мысли о том, что еще они с ним сделают. Его лицо уже было изувечено, а в глазах отражалась агония. Но это было не ее дело. Она сделала то, что требовала ее госпожа.

Выпрямившись, Меревин вышла и закрыла за собой дверь, а затем посмотрела на Наришку, которая казалась довольной ее достижениями.

— Вы сейчас продолжите пытать его? — спросила девушка, когда поднос испарился прямо у нее из рук.

Наришка покачала головой.

— Пусть он немного поправится. Прямо сейчас он уже настолько избит, что если добавим, то в любой момент может отключиться. Кроме того, у него осталось достаточно магии, чтобы немного исцелить себя, — она замерла, словно размышляя о чем-то. — Интересно, почему это мое заклинание не забрало у него все силы? Возможно, следовало сделать заклинание посильнее. Хотя, я вложила достаточно магии, чтобы оно истощило даже Керригана. В самом деле, как удивительно. Думаю, я недооценила его силы. Впредь нужно будет учесть.

Меревин поражалась холодности Наришки, но приложила все силы, чтобы не показать этого. Она хотела спросить, как та может совершать такие поступки, но уже знала ответ. Наришка была самим злом до глубины своей черной души. Она ни о ком не беспокоилась. Вообще. Если Моргану завтра свергнут, Наришка с легкостью продолжит служить тому, кто займет ее место. Пока она могла упиваться своей пагубной жестокостью, она была счастлива. Ее не волновало, против кого ее использовать или в союзе с кем.

Наришка посмотрела на девушку и цокнула языком.

— Нужно тебя ненадолго спрятать.

— Спрятать меня?

— Да. Твой нынешний вид просто магнит для неприятностей. А тот факт, что ты еще и девственница… слишком соблазнительно. Есть куча заклинаний в темной магии, которые требуют жертвы в виде красивой действенницы. Невыгодно, чтобы сейчас кто-нибудь убил тебя ради получения силы. Слишком много времени потребуется, чтобы заменить тебя другим человеком. Значит, прячем.

Не успела Меревин даже открыть рот, чтобы что-то сказать, как обнаружила, что находится одна в комнате без окон и дверей.

— Госпожа! — прокричала девушка, но никто не ответил.

Она на ощупь обошла темную комнату и обнаружила, что та была крохотной, не было ни одеяла, ни подушки, ничего. Она снова во власти Наришки.

Пронзительно закричав, она ударила кулаками по стене, пытаясь хоть что-то увидеть в полной темноте. Что угодно. Но все без толку. Наришка оставила ее без ничего.

Лживая мерзавка!

Меревин опустилась на пол, чувствуя, как ее переполняют эмоции. Злость, боль, безнадежность. Но под всем этим, она понимала, что как бы плохо ей сейчас не было, она все же была в лучшем положении, чем Вэриан. По крайней мере, она не была прикована к стене и отдана им на истязание.

— Нет выхода, — прошептала девушка, чувствуя боль в груди от этой правды. Магда была права. Наришка и не собиралась ее отпускать. Никогда. Она умрет здесь. Эта сука снова обманет ее и оставит в этой проклятой стране.

— Нет, не обманет, — поклялась Меревин темноте с гневной уверенностью. Сейчас она была умнее, чем та девочка из Мерсии. Прожив все эти века с Наришкой, она многому научилась от своей госпожи. Она знала правила игры и всеми праведными и неправедными путями отвоюет свою свободу. Не важно какой ценой, она вырвется из этого места и никогда не оглянется назад. Не важно, кем надо пожертвовать ради этого или что нужно сделать.

— Я никогда больше не буду обманутой.

✥

Глава 5

✥

Два дня спустя.

— Никакого толку, миледи. Пока его броня на месте, вряд ли мы сможем сделать что-то большее.

Вэриан ощутил гордость от раздраженного вскрика своей матери, последовавшего за словами мэндрейка. Она отбросила мэндрейка с достаточной силой, чтобы тот упал на землю, а затем расцарапала ногтями раздувшуюся щеку Вэриана. Он зашипел от боли, но не издал больше ни звука в ответ.

Ее глаза вспыхнули огнем, когда она повернулась ко второму мэндрейку, который сжался в ужасе от того, что она сделает с ним. Обняв себя руками, он отступил на три шага назад и остановился, прижавшись к стене позади себя. Этого было достаточно, чтобы Вэриан рассмеялся.

Отчего злость Наришки разгорелась еще сильнее.

— Принесите лом, инструмент для резки машин после аварии, открывашку для консервных банок, мне не важно, что для этого потребуется, но снимите с него эту броню! — приказала она мэндрейку у стены.

Темноволосый мэндрейк быстро кивнул и выбежал из комнаты, прочь от Наришки, пока блондин все еще лежал, свернувшись в позе зародыша в углу.

Вэриан сплюнул кровь изо рта на пол.

— В чем дело, мама? Мои пытки раздражают тебя?

Наришка резко дала ему пощечину.

Он рассмеялся в ответ на ее злость.

— Знаешь. Правду говорят. Нет ничего ласковее, чем прикосновение матери.

Она схватила кувалду с пола, куда ее бросил лежащий в углу мэндрейк, и ударила Вэриана в живот с такой силой, что его ноги оторвались от пола. Вэриан прочувствовал удар до самого мозга костей, когда его тело буквально завибрировало. И все же он не закричал и не начал умолять о помощи, даже при том, что сейчас от ужасной боли он был способен только на то, чтобы дышать. Болела каждая кость, каждый вздох давался с болью. Как он хотел, чтобы это все закончилось.

— Почему ты не сдаешься? — в очередной раз громко спросила его мать.

Потому что именно этого все ждали от него. Его отец, его брат, каждый рыцарь в Авалоне. Черт, даже Артур ожидал, что он в какой-то момент перейдет на сторону его матери и Морганы. Были мгновения, когда сама Мерлин смотрела на него с таким выражением, словно раздумывала, когда же он предаст всех.

Но он никогда этого не сделает.

Даже если бы он не был настолько тверд в своих убеждениях, того, что все ожидали от него предательства было достаточно, чтобы он оставался на светлой стороне.

Он никогда не даст им почувствовать себя правыми, объединившись с Адони и Морганой.

Вэриан зашипел, почувствовав, как что-то впилось ему в спину, когда грейлинг попытался подцепить броню.

— Это будто вторая кожа или что-то в этом роде, миледи.

Его мать выругалась, когда поняла, что грейлинг прав. Его броня была именно этим, и поэтому ему было так больно, когда они пытались снять ее.

Щеки Наришки покрылись пятнами от ярости, она отбросила кувалду в угол.

— Должно быть какое-то заклинание, чтобы снять это. Мэндрейк, грейлинг, убирайтесь!

Они шустро оставили Вэриана наедине с его матерью. Она запустила руку ему в волосы и потянула, пока ее взгляд не встретился с его. Он чувствовал кровь, которая текла с его губ и носа, запах своего пота от часов изнурительных пыток.

В ее же глазах было только любопытство без намека на сострадание.

— Почему ты предпочитаешь, чтобы я избивала тебя, вместо того, чтобы просто сделать то, о чем я прошу?

— Потому что моя единственная цель — выводить тебя из себя, — ответил Вэриан с насмешливой улыбкой.

Она еще раз дернула его голову назад и наконец-то отпустила волосы.

— Даже не знаю, почему я ради тебя заключила сделку.

— Все просто, мама. Ты хотела шустрого малыша, которого будешь любить и который присмотрит за тобой в старости.

— Следовало утопить тебя сразу после рождения, — язвительно проговорила Наришка.

Вэриан ответил с такой же долей отвращения в тоне.

— Хотелось бы мне быть настолько удачливым.

Это привело к еще одному «нежному» удару по лицу, и Наришка выбежала из комнаты, оставив его в подвешенном состоянии. В буквальном смысле слова.

Вэриан медленно устало выдохнул, глядя на свежую и высохшую кровь на полу. Его кровь. Интересно, через что прошел его отец в руках Морганы перед тем, как она его убила. Не то, чтобы его это волновало. Скорее, это было обычное болезненное любопытство.

— Что ты делал?

Вэриан поднял взгляд на нежный голос Меревин и увидел, что девушка стоит в дверях с выражением крайнего ужаса на лице.

— В основном истекал кровью. А что?

Она скривилась от выражения его лица, подходя ближе. Вэриан мог только предположить, как он выглядит в ее глазах. Не то, чтобы это имело значение. В любом случае, он не был в настроении, чтобы увиваться за женщиной. Скорее, он был полностью бесполезен в этом плане сейчас.

Что еще нового?

Он знал, что было неправильно ожидать ее визитов. Особенно когда он знал, кем и чем она была на самом деле, и все же не мог подавить в себе желание видеть ее каждый день. Она была единственным лучиком света, дозволенным его матерью… что, собственно, и было ее целью.

Меревин поставила поднос на пол, взяла холодную тряпочку и прижала к самому страшному порезу на его лице. Четыре следа от когтей протянулись от виска до подбородка. Выглядело так, словно один из мэндрейков исполосовал его когтями. Все внутри девушки болело от вида этих царапин.

Мужчина резко втянул воздух от прикосновения. Наверняка, боль была очень сильной.

— Мне не нужна твоя доброта, Меревин.

— Тебе нужна хоть чья-нибудь. Возможно, даже твоя собственная не помешала бы.

— В этом есть какой-то смысл?

— Да, — резко ответила Меревин. По какой-то причине его упрямство злило ее. Почему он просто не мог сделать то, что они хотели, и закончить это. — Дай им то, что они хотят, и тебя отпустят.

Он только фыркнул в ответ, а потом скривился, как от невыносимой боли.

— Ты бы продала кого-нибудь ради своей свободы?

При этих словах девушка посмотрела вниз, не в силах ответить. От одной мысли ей становилось плохо.

— Они собираются убить тебя, Вэриан.

Его лицо оставалось бесстрастным и только яркие зеленые глаза внимательно смотрели на нее. В них была страсть и огонь, казавшиеся непостижимыми и удивительными, учитывая его нынешнее положение.

— Так или иначе, мы все умрем. Важно только то, как мы живем.

Но даже при всем этом, она не понимала, что поддерживало его силу в противостоянии такой жестокости.

— Что такого важного в твоей жизни, что ты готов вытерпеть столько боли?

Мужчина не ответил.

— Скажи мне? — повторила она, проводя тряпкой, чтобы стереть кровь с его губ. — Дружба?

— Нет.

— Любовь?

Он только горько рассмеялся.

— Я даже не знаю, что это такое.

— Тогда что? — Меревин отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Что тебе настолько дорого, что это, — она жестом указала на его избитое тело, — кажется обыденным в сравнении?

— Не знаю, — тихо ответил Вэриан.

Она с недоверием покачала головой, а затем прищурилась.

— Ты не знаешь и все же готов проливать кровь за это?

Он буквально впился в нее взглядом, замораживая на месте.

— Разве нет ничего такого, ради чего ты пролила бы кровь?

— Нет, — пылко ответила она. — Ничего. А должно? Никто никогда ничем не жертвовал ради меня.

Один уголок его рта поднялся в издевательской ухмылке.

— Тогда мы одинаковы, ты и я.

— Как так?

— Ради меня тоже никто никогда ничем не жертвовал.

И тогда какой во всем этом был смысл?

— Зачем же ты тогда так страдаешь?

И снова ее поразила сила эмоций, сквозящая в его взгляде.

— Потому что я не стану тем, кем был мой отец. Я не отрекусь от своей клятвы. Ни за что.

Тут Меревин не могла с ним согласиться, но по крайней мере это имело какой-то смысл.

— Значит, ты страдаешь за честь.

— У меня нет чести.

— То есть все твои страдания из-за пустоты.

— И ты тоже пострадаешь ни за что.

Меревин уронила тряпку и сжала руки в раздражении.

— Не переиначивай мои слова. Это не то, что я имела в виду.

— Я знаю.

Не в силах вынести пристальное внимание с его стороны и угрызения своей совести, девушка направилась к двери.

— Меревин, подожди.

Она замерла от этих слов и повернулась обратно к Вэриану.

— Да?

Его взгляд стал острым, словно он оценивал ее ценность перед тем, как ответить.

— Я… — Вэриан опустил взгляд в пол, когда его голос надломился.

— Ты? — подбодрила Меревин.

И снова он поднял взгляд на нее.

— Мне нужно одолжение, если ты не против.

Одолжение. Это было то, о чем никто не просил ее веками. Здесь в Камелоте все только приказывали ей. Одолжения были для глупцов. И, конечно же, Вэриан знал об этом лучше всех.

Но ее любопытство победило, и ей захотелось узнать, что же такой мужчина, как Вэриан, может попросить у нее.

— Какое одолжение?

— Можешь ослабить завязки нагрудника, чтобы мне было немного легче дышать?

Меревин замешкалась. Она знала от Наришки, что ее госпожа Адони днями пыталась снять с него эту броню, но так и не преуспела. Вэриан не поддавался и только насмехался над ней.

— И ты доверишься мне?

— Нет. Но я не могу ослабить их сам и точно не настолько глуп, чтобы просить свою мать.

Он был определенно прав насчет этого, и если Меревин удасться снять броню, Наришка вознаградит ее. Щедро. Может быть, даже отпустит раньше оговоренного срока…

Меревин шагнула вперед, но затем снова замерла, представив, как снимает эту броню и оставляет его незащищенным перед их дальнейшими пытками. Те станут еще более безжалостными, и у него не будет никакой защиты.

Никакой.

Сделай это! Наришка будет без меры довольна.

Меревин вспомнила себя в Мерсии… одетую в красивое платье, когда благородные лорды соперничали за ее улыбку. В уме она представила тот мир, который оставила позади. Красоту. Тепло.

Цвета.

Здесь единственным цветом был кроваво-красный.

И глаза настолько зеленые, что они почти сияли.

Меревин моргнула. Она посмотрела на кровь у ног Вэриана и возненавидела себя за то, что собиралась сделать. Выпрямившись, девушка подняла голову.

— Я не могу.

Вэриан нахмурился.

— Почему?

Меревин поколебалась всего мгновение, а затем сделала то, что не делала уже веками. Высказала вслух чистую правду, даже если из-за этого ей причинят боль.

— Потому что если попробую, то могу снять ее полностью, — и с этим девушка вышла из комнаты.

Вэриан уставился на закрытую дверь, пока слова Меревин отдавались эхом в голове. Значит, она не была совсем недостойна доверия.

По крайней мере, она имела дерзость, чтобы признать это и не навредила ему. Это было во-первых. Конечно, он не позволил бы ей ослабить завязки в любом случае. Он просто хотел узнать, что она ответит.

Попытается ли она снять броню.

Может она и не была его врагом. Или, возможно, она распознала в этом тест и не была столь глупа, чтобы попасться. Никогда никому нельзя доверять. Вэриан знал это. Все, кому он когда-либо доверял, использовали любой шанс, чтобы причинить ему боль. Его отец, Галахад, Дафин, даже Мерлин.

И к слову о последней, он находился в заключении уже ни один день, и никого не послали из Авалона, чтобы проверить, как он. Если бы он был кем-то другим, Мерлин уже давно стучалась бы ко всем двойным агентам, которые у нее были, чтобы помочь рыцарю, попавшему в беду.

Но никто не рискнет ради него.

Впрочем, так даже лучше. Он не хотел быть у кого-нибудь в долгу. Просто еще один день его жизни. Еще одно унижение.

Еще одна боль в его заднице… спине, плече… черт, болели даже веки.

Закрыв глаза, Вэриан сделал то же, что и всегда, когда жизнь шла под откос, унесся мыслями вдаль. Он представил место, полное уединения и покоя.

Более того, он почти смог почувствовать нежное прикосновение женской руки к своей щеке. В прошлом у этой женщины не было лица и формы, но не сейчас.

На этот раз у нее были длинные темные волосы, которые завитками ниспадали до талии, и прекрасные глаза цвета янтаря, которые словно называли его сумасшедшим за то, что он все это терпит.

И на этот раз у нее было имя. То, которому он не осмеливался верить.

Сны всегда были злом. Столько мужчин пало именно благодаря им, и Вэриан точно не был настолько глуп, чтобы оказаться в их числе.

Глубоко вздохнув, он призвал свою магию, чтобы выправить как можно больше вмятин на своей броне до того, как заклинание его матери снова ослабит его и оставит ни с чем.

Завтра он отделается от Меревин и ее доброты. Это было первым шагом. Следующим он отвоюет свою свободу.

Или, в крайнем случае, свою смерть.

✥

Глава 6

✥

Меревин хотела убежать, как можно дальше и все же дойдя до конца коридора, поняла, что ей некуда идти. Нет места на этих землях, в котором она могла бы спрятаться так, чтобы Наришка и ее миньоны не нашли ее и не вернули обратно. Если ты не обладал невероятной магией, силой или ключом Мерлина, то выхода из Камелота не было.

Единственным доступным местом был Гластонбери, жестокие обитатели которого с радостью передадут ее обратно госпоже.

И если ты пойдешь дальше, Наришка побьет тебя за это. Картинка окровавленного тела Вэриана тут же предстала перед глазами. Он нужен был им живым. Она же не была настолько удачливой. Наришке она была не нужна. Ее замучают до смерти.

Во время ее единственной попытки побега, Меревин упала с крыши. Наришка нашла ее и пригрозила, что если Меревин еще раз попытается сбежать, то она попирует на ее внутренностях, а после смерти вернет обратно к жизни и сделает безумным упырем.

Вздрогнув от этой мысли, она развернулась и пошла обратно в мрачную комнату, где затхлый воздух пропитался запахом крови и пота. Кровь покрывала цепи и металлические наручники, которыми Вэриан был пристегнут к стенам и которые удерживали его в вертикальном положении. Она была уверена, что мужчина уже много дней не спал. Не сидел и не мог дать отдых своим израненным ногам даже на мгновение.

И все же, он ни словом не обмолвился о плохом обращении. Просто принимал все побои, словно каким-то образом заслужил их.

Когда Меревин приблизилась к нему, Вэриан поднял голову и пронзил ее настолько злым взглядом, что она даже увидела сходство между матерью и сыном.

— Итак, ты вернулась, — сухо заметил он.

Она показала на поднос у его ног.

— Забыла кое-что свое.

Он вопросительно выгнул бровь, словно называя ее лгуньей. Меревин подошла ближе, чтобы забрать поднос.

Вэриан молчал, пока она не наклонилась.

— Я знаю, кто ты.

Она фыркнула от этих слов, сказанных зловещим шепотом.

— Конечно, знаешь. Я же сказала тебе свое имя.

— Нет, — ответил он глухим, безэмоциональным голосом, — я знаю, что ты та изуродованная женщина, которую я спас от избиения в Гластонбери.

От этих тихих слов она буквально застыла на месте. Не могла ни двинуться, ни вздохнуть. Определенно, он играл с ней в какую-то игру. Никаким образом он не мог знать об этом. Решив спокойно отрицать это, и не позволить Вэриану узнать, что он прав, Меревин заставила себя положить тряпку на поднос.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — девушка подняла голову, встречаясь с его внимательным взглядом.

В его зеленых глазах не было жалости или готовности отступить. Они прожигали ее своим умом и жуткой силой. Словно он мог зрить прямо ей в душу, и от этого по спине девушки побежали мурашки.

— Конечно знаешь. Я не глупец, Меревин. Я знал с того момента, как увидел твои глаза, кем и чем ты была. Моя мать изменила все в тебе, кроме этого. Твои глаза всегда будут выдавать тебя.

Потребность закрыть их снедала Меревин, но она даже не моргнула. Она не доставит ему удовольствие и не покажет, что он смог добраться до нее.

— Я знаю свою мать, милая. Вопрос в том, знаешь ли ты?

Забыв про поднос, она поднялась на ноги, твердо встречая его враждебный взгляд. Она отказывалась позволять ему судить ее, когда она делала только то, что была вынуждена, чтобы выжить в этом аду.

— Что это должно значить?

Он слизал кровь с губ перед тем, как заговорить снова.

— Какую бы сделку ты ни заключила с ней ради того, чтобы стать красивой, уверяю тебя, это не сработает. Она не оставит эту красоту тебе, поверь мне. Она получит истинное удовольствие, срывая ее с тебя и слушая, как ты кричишь от боли, видя, что все исчезло.

Это было ее худшим страхом и держало ее за горло железной хваткой, которую она чувствовала всем своим телом. Она не хотела снова становиться безобразной. Не хотела, чтобы на нее плевали, презирали и высмеивали за уродство.

Она просто хотела быть такой же, как все, чтобы в ней видели кого-то еще, помимо монстра.

Но он не позволил ей ни справиться с ужасом, ни собраться с силами.

— Ты умрешь, Меревин. Даже не сомневайся.

— Наришка не убьет меня, — эти слова оставляли горечь на языке, и когда она произнесла их вслух, это только укрепило ее убежденность в том, что Вэриан говорит правду.

— Ты лжешь сама себе, если веришь в это.

Меревин покачала головой и заставила себя поверить в собственную ложь.

— Я была вместе с ней больше веков, чем ты. Я знаю ее лучше тебя.

— Уверена? — спросил он с холодным невеселым смешком. — Итак, позволь угадаю, как все задумано. Она сказала тебе прийти сюда и быть милой со мной. Принести мне еду и воду, вытереть мне лоб, чтобы я соблазнился твоей красотой и дал слабину из-за твоей доброты. Твоя задача заключается в том, чтобы по-доброму поговорить со мной и проявить ко мне сострадание, чтобы я привязался к тебе и полюбил, это было ее планом с тех пор, как она начала мое избиение. Но это не сработает. Я ни на грамм не стал слабее. И когда моя мать устанет от попыток снять мою броню, она приведет тебя сюда и поставит передо мной, удерживая нож у твоего горла. Она прижмет нож так близко к твоей красивой шее, что он проткнет твою кожу и капелька крови стечет по лезвию. Скорее всего, ты будешь плакать, когда поймешь, что твоя судьба находится в руках женщины, которой она совсем безразлична. А затем она предложит мне сделать выбор: присоединиться к ней и Моргане или наблюдать за тем, как ты умираешь от ее рук.

Меревин не шевелилась и даже не дышала, когда картинка, нарисованная его словами, четко и угнетающе предстала в ее мыслях. Она даже могла почувствовать холод лезвия. Увидеть извращенное удовольствие в глазах Наришки, когда она будет требовать Вэриана присоединиться к ним.

Вэриан посмотрел на нее взглядом, который проник в самое сердце, и когда он заговорил, его голос был суровым, подчеркивая всю серьезность его намерений.

— Когда этот момент наступит, я не спасу тебя.

Ее разум кричал в безмолвном отрицании. Конечно же, она не зашла так далеко и не пережила столько издевательств, чтобы умереть подобным образом. Даже Господин Фортуна не может быть настолько жестоким.

— Я не верю тебе, — Вэриан же был на стороне добра. Такие мужчины не позволяли погибнуть невинным людям. Не тогда, когда могли остановить это.

— О, тебе лучше поверить мне, милая, — ответил он, скривив губы. — Лучше умрешь ты, чем те, кто защищает Грааль от Морганы. Так же, как я готов умереть за свои убеждения, я готов увидеть, как за них же убьют тебя. Это обещание.

Меревин сглотнула от его зловещего тона, она ни на секунду не засомневалась в сказанном.

— Если ты хочешь жить с этой красотой, из-за которой совершила сделку, то тебе лучше бежать.

В его устах это звучало так просто. Неужели он не думал, что она тоже этого хотела?

— И куда же мне идти? Для такой, как я нет места, где можно спрятаться от твоей матери. Ее сила абсолютна… ей даже удалось поймать тебя, хоть ты говоришь, что так хорошо знаешь ее. Она отыщет меня и тут же убьет просто за то, что я заставила ее выйти из ее комнат.

— Значит, ты обречена.

Она сжала зубы от нахлынувшей волны безнадежности, горькой боли, поглощающей ее.

— Я знаю, — и это было правдой. Она прокляла саму себя в тот момент, когда отыскала старую ведьму в Мерцианском лесу и заплатила той, чтобы призвать Адони, только чтобы не быть принужденной к браку с мужчиной, который не видел дальше ее красоты.

Пути обратно не было.

И все же, посмотрев на измученного мужчину перед собой, она осознала, кем стала в Камелоте. Магда была права. Она больше не была человеком. Она позволила Наришке забрать у нее все.

Все.

Даже человечность.

Теперь она была полным ничтожеством.

Но с другой стороны она никогда и не была сильной. Всю свою жизнь в Мерсии она была избалованной и проводила дни впустую. И предпочла пустить под откос свою жизнь, чем выйти за мужчину, которого выбрал ее отец. Она пребывала в глупых мечтах о любви и счастье. В то время она считала, что достойна этого.

А сейчас вместо того, чтобы пожертвовать собой, она продала другого человека ради собственной выгоды. Меревин посмотрела на окровавленное лицо Вэриана, на железные наручники, которые до крови натерли запястья.

«Сможешь ли ты продолжать смотреть на себя в зеркало, зная, что твоя красота была куплена чьей-то кровью?»

Она знала правду.

Склонив голову, она убрала поднос с пола и направилась к выходу. Но прежде чем уйти, она обернулась и посмотрела на Вэриана. Его красивые волосы были покрыты грязью и кровью. Привлекательное лицо покрыто ранами и синяками. И все же, он оставался стойким, даже несмотря на боль.

Или, может, он знал что-то неизвестное им. Может, просто может, он был под стать своей матери.

Эта мысль повлекла за собой следующую и подарила ту крупицу надежды, которую Меревин не ощущала уже очень давно.

Не делай этого, Меревин. Не надо!

Но слова вырвались с ее губ раньше, чем она успела остановить себя.

— Если я освобожу тебя, заберешь меня отсюда?

Он горько рассмеялся, словно находил идею такой же нелепой, какой она казалась самой Меревин.

— Ты не можешь освободить меня.

Если и так, она отказывалась падать духом.

— А если смогу?

Вэриан пристально посмотрел ей в глаза, и лед в его взгляде заставил ее похолодеть.

— Вытащишь меня отсюда, и я позабочусь, чтобы ни один Адони больше никогда не поднял на тебя руку. Никогда.

— Откуда мне знать, что я могу доверять твоему слову?

— Клянусь душой самого Артура, — он произнес эти слова с таким искренним убеждением, что она сделала невозможное. Поверила ему.

— Хорошо. Я поверю, что ты сдержишь клятву, и вскоре освобожу тебя.

Вэриан наблюдал за тем, как она в очередной раз оставляет его одного. Он знал, что не стоит доверять ей. Что могла сделать простая служанка?

Ты умрешь здесь.

Сжав цепи в руках, он потянул их, вложив в это каждую унцию силы. Его тело протестующе пульсировало и горело от его попыток сделать что-то, как он понимал, настолько бесполезное. И все же стоило попытаться. Он никогда не был из тех, кто сдается.

Внутри него все кипело от злости, когда он вынужден был расслабиться и обессилено повиснуть на цепях.

Вымотавшийся, но не побежденный, Вэриан повис на руках и закрыл глаза, пытаясь вспомнить что-нибудь, способное избавить его от боли и отчаяния, которые он испытывал. Обычно он представлял маленький тихий домик на холме, где мог спокойно сидеть и читать, пока яркий солнечный свет лился через открытые окна, и легкий ветерок доносил запахи жимолости и пение птиц.

Но сегодня эта мечта ускользнула от него. Вместо домика на холме он видел обаятельную улыбку женщины, которой, он знал, нельзя доверять. Обаятельную улыбку женщины, которая обменяла его жизнь на свою красоту…

✥✥✥

Меревин оставила поднос в небольшом алькове, затем украдкой пошла дальше по извилистым, серым коридорам Камелота. То, что она делала, было настолько глупым, что она не могла поверить в свою наглость, и все же, какой у нее был выбор?