Глава 5. Милена

Что может быть лучше того утра, когда ты просыпаешься на тропическом курорте, окружённом бирюзовыми водами океана? Только утро, когда ты просыпаешься не от посторонних звуков, вроде назойливого пиликанья будильника, а от поцелуев вдоль шеи и позвоночника, опускающихся ниже. Когда сильные мужские пальцы ласково разминают грудь, поигрывая с заострившимися мгновенно сосками, зарождая медленное, тягучее желание, сочащееся влагой. Когда тело просыпается быстрее разума и охотно поддаётся на любовную игру, затеянную на мятых простынях, подстраивается под ритм чувственных глубоких толчков и наполняется до краёв эйфорией. Когда просыпаешься только для того, чтобы получить невыносимо сладкое удовольствие и вновь скользнуть, утомлённой, в объятия сна…

Но нет ничего хуже, чем вскочить немногим позднее от мысли, каким-то чудом промелькнувшей в заспанном мозгу, что ты опаздываешь. Везде и всюду! Просыпаешься и садишься на огромной, чужой кровати. Максима отчего-то нет рядом, и в номере в целом… В мозг, и без того паникующий, закрадывается мысль одна другой ужаснее, пока ты торопливо натягиваешь бельё и мятое платье, одним глазом посматривая на экран смартфона. Потом мечешься, как загнанный в ловушку зверёк по номеру, понимая, наконец, что вот они – его вещи, значит, просто ушёл куда-то на время… Садишься на кровать и ждёшь. Ужасаешься, что минуты утекают в никуда со скоростью света и вновь мечешься по номеру. Потому что, мать твою, скоро обратный рейс, а тебе тащить ещё свою задницу в соседний отель, располагающийся неподалёку! И сообщить о скором отлёте некому! И разговоров вчера на подобную тему не велось. То есть разговоры были, но всё не те и скорее не о том: тела предпочитают общаться на иные темы весьма интересными способами…

И всё это обо мне – застрявшей в номере без мужчины, с которым провела ночь, опаздывающей на рейс и желающей каким-то образом оставить о себе весточку. Будь я Золушкой и живи я в сказке, без всякого сомнения, оставила бы в номере изящную туфельку. Мол, ищи меня по ней. А принц Максим непременно обошёл бы все земли, трепетно прижимая её к груди, и в скором времени припал к моим ногам! Но сказочной была только ночь и некая часть утра, а вот пробуждение оказалось вполне себе реальным, оглушительно бьющим молотком по голове. В моём миниатюрном клатче находится только мелочь, телефон, ключ от номера и тюбик помады-карандаша.

Я выворачиваю ящики тумбочек и стола в поисках клочка бумаги и ручки, на котором бы смогла записать номер телефона. Мне на глаза попадается разная мелочёвка, но ни ручки, ни карандаша, ни даже какой-нибудь замусоленную бумажной книги, оставленной кем-то ранее. Ничего. Поневоле я издаю вопль, полный непонимания. У меня в обычной сумочке можно найти всё! И карандаш, и блокнот, и фонарик, и два зарядных устройства, и таблетки на все случаи жизни, и зажигалку, и коробок спичек, даже несмотря на то, что я не курю. Да с моей сумкой можно спокойно пережить денёк-другой зомби-апокалипсиса… Но увы, вчера я взяла миниатюрный клатч, и с ним нельзя рассчитывать на посильную поддержку. А Максим, вообще, похоже, всегда брал на вооружение только две вещи: обаятельную улыбку и презервативы. Ибо и того, и другого у него было в достатке.

Около кровати валялись его вчерашние лёгкие брюки, и я запустила руку и туда, выворачивая карманы. Поиски увенчались успехом: в одном из карманов было несколько мятых сотенных купюр с изображением всем известного Бенджамина Франклина. Я торопливо вывела помадой на одной из них своё имя и номер телефона, положив кучку купюр на тумбочку, и пулей вылетела из номера, не заметив даже, закрылась ли дверь как следует…

Тридцать три несчастья… Наверное, это про меня. Я вихрем залетела в свою комнату, досадуя на себя за то, что вчера не удосужилась собрать до конца чемоданы. И сейчас я судорожно закидывала оставшуюся мелочь в сумку, не заботясь о том, чтобы сложить вещи. Потом я, нагруженная, словно вьючный ишак, бежала, не чуя ног, чтобы не опоздать на рейс. Полёт обратно был отвратительным. В соседи мне досталась несчастная мамочка с двумя гиперактивными отпрысками. И мне было чисто по-человечески жаль её, задёрганную и уставшую от бесконечных капризов деток, потому я мужественно поменялась с ней местами, сев у прохода, по которому то и дело сновали пассажиры в одно место по всем известным делам.

Прилетев на Родину, я вызвала такси. Машину мне пришлось ждать битых полчаса, а результатом моего ожидания стала старая, провонявшая насквозь бензином и громко ревущая развалюха с разбитным водителем, трындящим всю дорогу под весёлый шансончик. Увы, моё настроение было не таким радужным, как у этого пузатого мужчины.

Мало было нервного перелёта и назойливого таксиста, так ещё и лифт оказался сломанным, судя по прикреплённой наискосок бумажке. Я набрала пару раз номер Димки, своего брата, в надежде на то, что он находится дома субботним утром, и поможет поднять мне чемоданы на седьмой этаж. Но куда там… Вызываемый абонент был занят или находился вне зоны действия сети.

Я, мужественно собрав волю в кулак, а сумки – в зубы, потащилась наверх. К моменту подхода к двери квартиры я уже передвигала ногами на одном энтузиазме и не сразу смогла попасть ключом в замочную скважину – до того тряслись пальцы от напряжения. В коридоре не горел свет, но по всей квартире разносились громкие звуки джаза. Я поморщилась – значит, в квартире находилась новоиспечённая жена брата, Альбина. Ну да ладно, ничего не поделаешь, родственников не выбирают!.. Будь на то моя воля, я бы, конечно, выбрала в снохи особу поприятнее, с которой смогла найти общий язык. Но кто меня спрашивал, как говорится? Я оставила весь свой багаж в коридоре, проходя в кухню с одной лишь сумкой на плече. Пить хотелось со страшной силой! Сахара – ничто по сравнению с той засухой, что была у меня во рту.

И едва переступила порог кухни, как подалась назад с возмещённым воплем:

– Вы бы хоть дверь закрывали!

В принципе, ничего особенного. У кухонной мойки обжимались двое – собственно, мой старший брат Димка со своей ненаглядной жёнушкой. Ладно бы обжимались, целуя друг друга, так Альбина ещё усердно проводила рукой исследования в штанах моего брата. И судя по блаженному выражению на лице Димки, процесс ему нравился. На мой вопль первым среагировал Димка. Кажется, он тоже смутился. А вот Альбине хоть бы хны, спокойно вынула руку из штанов и обернулась, немало не краснея:

– Привет, рыжая. А разве ты не завтра должна была прилететь? Предупреждать, вообще-то, надо.

– Я же говорила, что мы меняли билеты, – сумка с грохотом приземлилась на пол, а я всё же прошествовала за глотком воды, причитающемуся уставшему путнику. И, едва смочив горло, не удержалась от ехидства:

– Я несколько раз звонила совсем недавно. Вообще-то. Дим, лифт давно сломался?

– Вчера вечером, – наконец, подал голос братец и высунул голову в коридор, ужаснувшись, – ты ограбила весь рынок? Откуда столько барахла?

– Ха-ха, очень смешно. Его было почти столько же, когда я собиралась на курорт. Ладно, мне нужно отдохнуть с дороги.

И, не слушая, что там собирается сказать мне Димка, развернулась, направившись к себе. Открыла дверь своей спальни – вот тебе, Милена, ещё один сюрприз!

– Это ещё что такое? – возмущению моему не было предела. Я даже ногой от злости топнула. Да как они посмели!

Загрузка...