С гармонью - в XXI век!

ДВА ВЕКА ГАРМОНИКИ

В истории человечества можно найти немало примеров, когда хорошо знакомые предметы, соединенные кем-то необычным образом, неожиданно рождали нечто новое, оригинальное и интересное. Так вышло и с популярнейшим во всем мире музыкальным инструментом — гармоникой.

Звучащий язычок — тонкая металлическая пластинка, колеблющаяся под давлением воздуха, — известна почти пять тысяч лет. С мехами люди знакомы также с незапамятных времен. Да и клавиатура была создана еще до новой эры. А слово «гармоника» (от греческого harmonia — связь, стройность, соразмеренность) появилось только в XVII веке для названия музыкальных инструментов, из которых можно было извлечь созвучие. К примеру, в те времена пользовалась довольно большой популярностью стеклянная гармоника, которая, однако, мало что имела общего с современными инструментами.

В XVII веке были изобретены органы-портативы, в которых звук возникал благодаря колебаниям металлического язычка. Играющий правой рукой нажимал на кнопки, а левой накачивал мех. Воздух попадал в распределительную камеру и равномерно направлялся на все голоса.

В 1821 году немецкий мастер Ф. Бушман изготовил новый музыкальный инструмент — небольшую металлическую коробочку длиной около 10 см. В ней имелось пятнадцать ячеек, в каждой из которых находился язычок, настроенный на определенный тон. Воздух вдувался губами. Через год для нагнетания воздуха Ф. Бушман применил специальный резервуар — мех, из которого воздух напрямую попадал к язычку. Гармоника состояла из двух крышек, соединенных вдоль одной из сторон. На одной из них находилась клавиатура с несколькими клавишами, на другой — ручка, разжимающая и сжимающая меха. На такой гармонике можно было играть только мелодию.

В 1829 году венский мастер К. Демиан усовершенствовал гармонику Ф. Бушмана. Теперь на ней стали звучать и аккорды. Инструмент даже назвали аккордеоном. Под таким названием он распространялся тогда по всей Европе.

Стремительности распространения инструмента способствовала настойчивость и оперативность его создателя. 6 мая 1829 года К. Демиан подал заявку на инструмент и уже через девятнадцать дней мастер получил лицензию на аккордеон. А буквально несколькими днями позже К. Демиан со своими сыновьями стал производить инструменты на продажу. Такие гармоники получили большую популярность во многих странах и со временем попали в Россию.

Гармоники тогда были в основном однорядные с пятью, семью, восемью или десятью клавишами на правой клавиатуре. На левой клавиатуре имелось две клавиши — бас и аккорд. Разжимая и сжимая меха на одной клавише, получали разные звуки.

Это общепринятая точка зрения на историю возникновения гармоники. Но известный российский исследователь Альфред Мирек считает, что гармоника впервые появилась все же в России. В своей докторской диссертации «История гармонно-баянной культуры в России с 1800 до 1941 года» он пишет: «В начале XIX века (1802) в Петербурге, ранее, чем на Западе, уже известна гармоника. Идея создания инструментов с проскакивающими язычками из Петербурга дошла до Варшавы (1789), затем до Тулы, которая и стала центром организации массового отечественного производства «игральных планок» (1800—1820-е годы) и гармоник (1830). Главными же пунктами коммерческого распространения инструментов становятся Тула и Нижний Новгород. По принципу звукоизвлечения появившаяся гармоника была уже инструментом не новым».

Другой исследователь М. Имханицкий в книге «У истоков русской народной оркестровой культуры» отмечает: «...известный историк литературы академик В.Н. Веселовский в своей монографии о поэте В.А. Жуковском писал об исполнении в России на гармонике русских народных песен еще в 1802 году. Этим сведениям можно вполне доверять, если учесть, что основной принцип ручной гармоники — звукообразование с помощью проскакивающего в особой рамке металлического язычка и нагнетания воздуха складчатой меховой камерой («мехом») — использовался в русских органах-портативах еще в XVIII столетии (Исполнитель держал орган-портатив на колене или носил на ремне через плечо, играя правой рукой на клавиатуре, а левой накачивая мех)».

По всей вероятности, все так и было. Просто в конце XVIII — начале XIX века гармоника не пользовалась большой популярностью в России. Она пришла в нашу страну вместе с европейскими инструментами уже в 30-е годы XIX века.

О стремительности распространения гармоники в России в XIX веке известный российский ученый Игорь Мациевский пишет так: «Завоевав со второй четверти XIX века постепенно огромную территорию и столкнувшись с разнообразными музыкальными культурами, сама гармоника претерпела различные изменения и образовала различные местные разновидности («вятку», «бологовку», «тальянку», «венку» и пр.). Однако, адаптируясь в местной среде, гармоника кардинально влияла на процесс унификации строя танцевальной и частушечной музыки различных регионов. Это привело к постепенному вытеснению местных форм инструмента и повсеместному распространению «хромки» и баяна-аккордеона. Мало того. Обладая мощным звучанием, баян и «хромка» составили серьезную конкуренцию отдельным традиционным инструментам, да и целым инструментальным ансамблям. Иногда они вливались в ансамбли, а иногда и вовсе вытесняли ансамбль как таковой. Приводимый ниже факт анекдотичен, но показателен в свете всего вышесказанного. Крестьянин Дид-Сеник из прикарпатского села Пнив сконструировал педальное приспособление, благодаря которому ему с помощью левой ноги удается играть на цимбалах по системе «бас-аккорд» (как на баяне), правой — на большом барабане и одновременно воспроизводить мелодическую партию на скрипке, заменяя, таким образом, традиционный ансамбль».

Говоря о музыкальной культуре Южного Урала, следует заметить, что она началась именно с народного творчества. В XVIII веке, когда закладывалось большинство уральских городов, скоморохи, щедрые на песни и танцы, принесли в эти края свое искусство. Они веселили народ, потешали его своим жизнерадостным творчеством. Происходило это в те времена, когда скоморохи подвергались гонениям: согласно указу 1648 года царя Алексея Михайловича всякая их деятельность запрещалась в государственном порядке, а народные музыкальные инструменты уничтожались. На следующий год вышел еще один царский указ, который обязывал следить за тем, чтобы люди «слушали бы церковного пения со страхом и со всяким благочестием, и от безмерного пьяного пития уклонялися, и были б в трезвости; скоморохов с домрами и гуслями, и с волынками, и со всякими играми, и ворожей, мужиков и баб к больным и ко младенцам в дом к себе не призывали... всяких бесовских игр не слушали и кулачных боев меж себя не делали, и на качелях ни на каких не качались, и на досках мужской и женский пол не скакали, и личин на себя не накладывали, и кобылок бесовских не наряжали, и на свадьбах бесчинства и сквернословия не делали».

Изгнанные из центральных районов музыканты селились на окраинных землях России, и, в частности, на Урале. Именно здесь в конце XVIII века нашли рукописный сборник скоморошьих песен, автором которого считается Кирша Данилов. В музыкальной энциклопедии о нем сказано: «Кирилл Данилович — предполагаемый составитель первого сборника русских былин, певец-импровизатор северной (урало-сибирской) этнической школы, скоморох. Свой репертуар записал на горно-заводском Урале после 1742 года. Сборник представляет собой подлинные, часто уникальные записи русских былин, исторических, лирических песен, баллад, духовных стихов (всего 71 текст с нотами)».

Не случайно и то, что на Урале в конце XIX века была найдена и показана основателю Великорусского народного оркестра Василию Андрееву древняя балалайка, считавшаяся безвозвратно исчезнувшей.

Несмотря на все запреты, многие уральцы любили скоморошьи представления, которые постепенно из игрищ превратились в народный театр. Постановки обычно осуществлялись на городских ярмарочных площадях и велись профессиональными артистами — скоморохами-кукольниками. Они высмеивали самодуров-воевод, чиновников, барство. Большой популярностью неизменно пользовались «медвежьи потехи», когда дрессированный медведь изображал, например, местного богача или попа, идущего к заутрене, марширующих солдат и т. д.

До XX века дошли предания, как от Заречья Челябинска, где ныне находится поселок им. Бабушкина, и до деревни Шершни челябинцы в XVIII и XIX веках косили сено. Эта работа длилась недолго — 3—4 дня и считалась чуть ли не праздником. Женщины-казачки и крестьянки наряжались в самые красивые ситцевые юбки и кофты. Днем косили сено, а вечером жгли костры на берегу Миасса, пели песни, водили хороводы. Затем на реке разыгрывалась народная драма «Царь Максимилиан». Позже ее сменило «Сказание о Степане Разине». В Миасс бросали «персидскую царевну», для чего выбирали девушку — лучшую пловчиху города. Выброшенная из лодки, она возвращалась на берег, и все заканчивалось вполне благополучно.

Основу музыкального быта южноуральцев в ту пору определяло народное искусство и прежде всего — русская крестьянская песня. Она была разной — выражавшей радость и горе, веселье и печаль, торжество и отчаяние. То есть все то, чем жил человек.

Без песен и плясок не обходилось ни одно событие. А по веселью ничто не могло сравниться со свадьбами, которые устраивали, как правило, на мясоед — время между Новым годом и масленицей.

С музыкой связывались и многие другие народные обряды. Особенно занимательными являлись новогодние, рождественские и крещенские игры молодежи. Девушки и парни ходили ряжеными, устраивали вечерние посиделки, водили хороводы. На масленицу катались на украшенных лентами лошадях с бубенцами. На всех этих праздниках лежал отпечаток своеобразной театральности: люди стремились вести себя на них не обыденно, а преображались, забывая хотя бы на время будничные трудности и заботы.

Основой музыкальной культуры и те времена было устное народное творчество, когда секреты научения песне, танцу, наигрышу были сродни обладанию разговорной речью, где практически любой человек, мало-мальски склонный к музыкальной деятельности, мог незаметно для самого себя становиться участником хора, перепляса, любого другого народного действа. Пронизанный музыкой повседневный быт был основой этому, естественно побуждая человека на творчество.

Гармонь на Урале появилась позже, ее завезли сюда из центральной России в середине XIX века.

В 1830 году тульский оружейник Иван Сизов купил на Нижегородской ярмарке невиданный доселе на Руси музыкальный инструмент, не пожалев за него аж целых сорок рублей ассигнациями. Это и была гармоника.

Мастер вернулся домой и сделал на манер купленной первую тульскую гармонь. Новый музыкальный инструмент получил в Туле завидную популярность, и многие горожане стали делать гармони для себя. Спрос на них возрастал, производство гармоник начало приносить прибыль. Появились первые гармонные мастерские, а вскоре и целые фабрики.

В середине XIX века гармонь получила большое распространение по всей России. Яркий звук, удобство и простота игры, легкость воспроизведения мелодий популярных песен и танцев быстро привлекли к гармони любителей музыки. Естественно, появились гармони и гармонисты на Южном Урале.

В конце XIX века в наших краях часто можно было встретить бродячих музыкантов с шарманкой. Но уже в начале XX века с шарманщиками стали успешно конкурировать гармонисты. Поначалу их репертуар особо не отличался от репертуара шарманщиков — те же душещипательные песни — «Разлука», «Пой, ласточка, пой», «Когда б имел златые горы», «Последний нонешний денечек» и другие им подобные. Гармонь довольно быстро вытеснила шарманку, и обычным явлением стали целые концерты гармонистов в людных местах городов и больших сел.

Летом они играли на базарах и ярмарках, а зимой стремились устроиться в рестораны, трактиры, чайные. Репертуар их был, как правило, невелик: популярные народные наигрыши, песни, романсы. Расширялся он исключительно по желанию посетителей, о вкусах которых написано немало. Высоким его назвать никак было нельзя.

О большом распространении гармоники в наших краях можно судить по высказыванию видного ученого Д. Зеленина, много лет изучавшего и хорошо знавшего фольклор Урала, который в 1901 году писал: «Частушки перестали быть «фабричною поэзией», как их окрестили на первых порах публицисты и этнографы; в этой же захолустной деревне, от которой на сотни верст кругом нет никаких фабрик, вы непременно услышите молодых певцов, ухарски «наяривающих» на гармонике с бесконечными «переборами» «частую» о милке и миленочке».

В начале XX века на Южный Урал даже приезжал с гастролями знаменитый гармонист Петр Невский, покоривший слушателей виртуозной игрой на различных гармониках. Однако русские народные инструменты с трудом завоевывали признание академических музыкальных кругов. В этой связи весьма любопытна реакция рецензента челябинской газеты «Голос Приуралья» на концерт великорусского оркестра балалаечников под управлением И. Левицкого, состоявшийся в 1911 году: «Оставляя в стороне споры о балалайке и профанации серьезной музыки этим легкомысленным инструментом, заметим, что в данном случае из балалайки было извлечено все, что можно из нее извлечь. В публике долго подозревали, что оркестр сопровождают скрытые где-то скрипки и рояль. Оркестр прекрасно дисциплинирован, владеет удивительным пиано, поражает последовательностью нарастания звука и в форте дает такую силу, больше которой нельзя требовать от десяти таких скудных по своим возможностям инструментов». Отмечая высокое мастерство самого И. Левицкого, автор статьи все же с нескрываемым сожалением отмечает, что исполнитель напрасно «так много труда и вкуса потратил не на что иное, как на балалайку».

Г. Заволокин в Челябинске

В быту у южноуральцев народные инструменты, в том числе и гармонь, пользовались большой популярностью и любовью. Ни одна вечерка или гулянье не обходились без гармонистов, которых простой люд искренне почитал. Детвора мечтала научиться играть на гармони. Только в те времена не каждый мог позволить себе такую роскошь. Стоила гармонь дорого. Платили за нее столько денег, что и за 160 метров ситца.

Стоит попутно разобраться и с названиями инструментов, исторически сложившихся в повседневной жизни: гармоника, гармошка. Полистаем книгу С. Газаряна «В мире музыкальных инструментов»: «Гармоника — общее название большой группы инструментов, в которых звучит какое-то количество независимых друг от друга физических тел, не изменяющих высоты своего тона. Определение громоздкое, но мы сейчас его расшифруем.

Возьмем ксилофон. Звучат в нем деревянные брусочки, каждый из которых издает только один звук. Ксилофон — в прямом смысле наглядный пример гармоники, потому что его звучащие тела расположены снаружи и доступны обозрению.

...Струна — тоже физическое тело, но далеко не все струнные инструменты относятся к гармоникам. Например, на одной гитарной струне, последовательно укорачивая ее звучащую часть, можно взять двадцать звуков, и каждый раз струна меняет высоту тона. Следовательно, гитара под определение гармоники не подходит. Не подходит еще и потому, что не соблюдено другое условие гармоники — независимость звучащих тел. Если вы взяли на какой-то гитарной струне звук, то одновременно с ним из этой же струны вы уже никакой другой звук не извлечете — она занята.

...Так вот, изобретенный Ф. Бушманом и усовершенствованный К. Демианом инструмент — тоже гармоника, потому что каждый звук издается отдельным язычком.

...А еще гармоники бывают стационарными, переносными и ручными. На ручных инструментах можно играть и на ходу.

С точки зрения такой классификации новый инструмент полностью должен был именоваться так: ручная духовая гармоника. В России первые два определения отпали (и так ясно, что ручная и что духовая), а «гармоника» видоизменилась на русский лад — так появилась гармонь, гармошка.

...А теперь о различиях.

Гармошка, располагая семью, а не двенадцатью звуками в каждой октаве, приспособлена для исполнения только народной музыки, причем часто только мелодий данной местности и только в той музыкальной тональности, которая здесь бытует. Даже елецкая гармошка, хотя она и называется рояльной, для левой руки имеет всего несколько кнопок, что сильно ограничивает ее аккомпанирующие возможности и переходы из одной тональности в другую.

...Мастера все время пытались улучшить гармошку, одна за другой появлялись новые модели, среди них — очень хорошая по тем временам гармошка Николая Ивановича Белобородова, которая уже имела полноценную правую клавиатуру. И хотя левая ее клавиатура все еще оставалась несовершенной, на гармошке Н. Белобородова можно было играть довольно сложные вещи, что и делали искусные исполнители. Однако лучшим из них стали тесны рамки и этого инструмента.

И вот один из музыкантов, Яков Федорович Орланский, поделился с гармонным мастером Петром Егоровичем Стерлиговым идеей нового инструмента. Или, если говорить языком сегодняшнего производства, сформулировал техническое задание. Было это в 1905 году. Идея вдохновила мастера, и через два года был изготовлен инструмент, имевший для правой руки больше четырех октав по двенадцати звуков в каждой, а для левой — полный набор басов и аккордов для всех без исключения тональностей! В честь легендарного древнерусского певца-сказителя его назвали баяном».

Вскоре баян появился и в Челябинске, а его владелец П. Толстихин поначалу был единственным учителем-баянистом.

Веками простой народ в силу своей социальной ограниченности и бедности не имел достаточного доступа к академическому искусству, являвшемуся достоянием лишь ограниченного круга людей имущих классов. Октябрьский переворот сделал попытку уничтожить имевшиеся преграды, и музыка со всеми ее жанровыми разновидностями устремилась в народ. Она зазвучала не только в концертных залах, но разлилась по улицам и площадям, став повседневным явлением нового быта.

Рабочие, крестьяне, красноармейцы переполняли открытые для всех театры и возникавшие всюду клубы. На предприятиях, в учреждениях, воинских частях Южного Урала начали создаваться многочисленные кружки художественной самодеятельности. Ни одно собрание или торжество не проходило без митингов-концертов. Проводимые в больших и малых залах, на открытых площадках, в дни побед и в дни, полные опасности, митинги-концерты начинались с выступлений ораторов, посвященных политическому моменту, и заканчивались концертами, непременными участниками которых были и гармонисты.

До октябрьского переворота гармонь довольно часто звучала на аренах цирка. Артисты использовали гармонику во время своих выступлений. Чаще всего она привлекала внимание клоунов, прямых потомков главного персонажа старых русских гуляний — «деда-зазывалы», связанного с традициями скоморохов. Клоун не просто играл на гармони. В это время он мог плясать, делать акробатические прыжки и многое другое.

Собственно говоря, и стиль выступлений гармонистов того времени можно назвать «театрально-цирковым». Артисты стремились прежде всего поразить аудиторию владением самыми разными гармониками. К тому же и одевались они экстравагантно, подчас шокирующе. Без внешних атрибутов игра на гармони малообразованных исполнителей вряд ли могла быть принятой широкой аудиторией, не говоря уж о настоящих ценителях музыки. Такой стиль сохранялся на протяжении многих лет и, конечно же, не способствовал завоеванию зрительских симпатий и авторитета у профессионалов.

В этом смысле показателен спор известных советских поэтов Д. Бедного и А. Жарова. В одном из номеров «Известий» в 1926 году Д. Бедный опубликовал большой стихотворный материал «Гармонь, или дело от безделья». В своих стихах поэт указывает на инородность гармоники и считает ее чуждой русскому народу:

Поэта даже не смущало огромное распространение инструмента в народе:

В ответ А. Жаров также в стихотворной форме спрашивал у своего коллеги:

Известные «Проводы» Д. Бедного А. Жаров вспомнил не случайно, так как, критикуя гармонь, Д. Бедный всячески восхвалял русские «гусли-самогуды».

Позиция Д. Бедного не являлась какой-то исключительной в то время. Многие профессиональные музыканты относились к гармонике весьма отрицательно, и на то имелись свои причины. С одной стороны, широко распространенные гармоники того времени были далеки от совершенства: примитивны по конструкции, пронзительно-резки по звучанию. С другой стороны, активное использование инструмента в кабаках с их, мягко скажем, специфическим репертуаром, компрометировало гармонь. Многие даже считали тогда, что гармоника портит, развращает художественный вкус людей.

Весьма показательно в этом плане мнение музыкального критика И. Липаева, который в те годы прямо написал: «Мы не будем доказывать антимузыкальность этого инструмента — она слишком хорошо известна всякому. Чем скорее исчезнет он в России — тем лучше».

В 1926 году молодежь страны выдвинула лозунг «Гармонь на службу комсомолу!» Он послужил толчком к началу большой работы за активное использование гармоники в массовой культурно-просветительной деятельности, оздоровлении музыкального быта. Повсеместно стали проводиться конкурсы гармонистов, привлекавшие большое количество исполнителей-любителей. Подобные творческие соревнования проводились и на Южном Урале. В них участвовали все желающие, а по условиям допускалась игра на любых видах гармоники (баян, двухрядка, трехрядка, ливенка, черепашка, тальянка и т. п.).

21 февраля 1927 года в Челябинске прошел городской конкурс гармонистов, организатором которого был горком комсомола. Жюри возглавлял известный в городе музыкант Г. Моргулис, а помогали ему челябинские баянисты — Тушев, Толстихин, Шинявский, Касатонов, Ваганов.

Громкими аплодисментами встретили слушатели первого исполнителя Корытова, который сыграл марш «Штурм Эрзерума». Затем выступил шестнадцатилетний Халитов, деревенский батрак Хабибужин, пятилетний Сережа Первушин, двенадцатилетний Игумнов, рабочий Германов, который и оказался победителем конкурса, получив в награду серебряные часы. Было еще два приза — подписка на газету «Челябинский рабочий» и тюбетейка.

Вскоре в клубе совторгслужащих прошел татаро-башкирский конкурс гармонистов. Он пришелся на уразу, и участвовали в нем пятнадцать исполнителей. Победители конкурса получили призы, вызвавшие восхищение у зрителей: часы и красную рубаху вручили Халиулину, аракчинку и отрез ситца Фазылову, отрез ситца Ахмедову.

На следующий год состоялся окружной конкурс гармонистов и баянистов Южного Урала. «Челябинский рабочий» писал тогда: «Новизна конкурса привлекла к нему всеобщее внимание. Зрительный зал городского театра им. Цвиллинга был переполнен. После короткого вступительного слова от оргкомитета говорил т. Касьянов, обрисовавший задачи гармоники. Не пивные должна обслуживать она, прорезая пьяный угар дикими взвизгиваниями частушек и замызганных песен. Нет! Широчайшие массы должны получать от гармоники полный и разумный отдых».

В конкурсе приняли участие 33 человека. Большинство участников — молодежь от 20 до 30 лет. У каждого своя культура, мастерство. Отсюда и репертуар: от заезженных «Оборванных струн», сыгранных кем-то, до прочувствованного, художественного исполнения произведений Ф. Шопена баянистом Василием Крыловым, занявшим первое место.

Большая часть участников конкурса не знали нот и играли абсолютно все по слуху. Неудивительно поэтому, что классических сочинений практически не звучало в исполнении ни гармонистов, ни баянистов. В основном все они играли народные песни, наигрыши, танцы, марши, романсы, мелодии из оперетт — словом, самую популярную бытовую музыку того времени.

Конкурс вызвал большой интерес и выявил немало талантливых народных музыкантов. В жизни гармоники он стал значительным событием, которому не было равных ни до, ни многие годы после него.

В этом же 1928 году был проведен и торжественный вечер в железнодорожном клубе Челябинска, посвященный столетию создания гармоники. В «Челябинском рабочем» тогда отмечалось: «Заведующий железнодорожным клубом Постнов приветствовал гармонистов и главную виновницу вечера — гармонику. В этом году, — сказал Постнов, — исполняется сто лет со дня изобретения гармоники. За это время она стала самым популярным и любимым инструментом, инструментом самых широких народных масс». По традиции тех лет состоялся и конкурс гармонистов.

Начался он просто. Первым играл Зайцев. Он очаровал слушателей легкостью своей техники. За ним играл Германов, а после него Злоказов. Он исполнил матросский танец «Матлог». Настоящий фурор в тот вечер произвел тринадцатилетний Петя Игумнов. Он исполнил русскую народную песню «Сама садик я садила». А вот перед слушателями играет слепой мальчик Петя Ботов. Он очень мал, из-за инструмента видна лишь одна голова, но играл он смело, бойко перебирая лады.

Первый приз — вышитую рубашку — единодушно присудили Пете Игумнову. Второй приз получил Петя Ботов.

Достигнуть коренного перелома в состоянии массового музыкального быта за короткий период оказалось не под силу. Оздоровление музыкального быта, искоренение безвкусицы и пошлости в повседневной жизни требовало значительно большего времени и целенаправленной и кропотливой воспитательной работы. Однако сама постановка задачи, осуществленная с такой активностью и широтой, вера в большие возможности гармоники, народного творчества, имела важное значение.

В конце 20-х годов стала издаваться учебная и новая литература для гармоники. Появились сборники классической музыки в переложении для двухрядной венской гармоники: произведения Ф. Шуберта, П. Чайковского, Л. Бетховена, Э. Грига, В. Моцарта. Они излагались по нотной и цифровой системам. Издавались сборники революционных и популярных песен: «Мы кузнецы», «Марш Буденного», «Проводы», «По морям» и многие другие. Гармонисты стали принимать участие в клубных мероприятиях, проводимых для населения. Южный Урал не являлся исключением.

В эти годы стала складываться и организованная клубная художественная самодеятельность. Широкие массы трудящихся начали приобщаться к достижениям отечественной и мировой культуры и искусства. Повсеместно стали проводиться олимпиады и смотры народных талантов. Самодеятельность получила тогда и основную ориентацию: ее главной социальной функцией стало просветительство.

Безусловно, в такой направленности было немало положительного. Однако постепенно появились и отрицательные тенденции: для многих самодеятельных коллективов самоцелью стало исполнительство. А их репертуар начал иметь своего рода товарное значение: он хорош, если способствует коллективу продвинуться к завоеванию призовых мест на смотрах и конкурсах, к возможности получить хорошую поездку с концертами по стране, а то и за рубеж.

Для учреждений культуры такой коллектив стал единицей культурного обслуживания. Для самих же участников самодеятельность постепенно становилась как бы второй работой с компенсацией в виде освобождения от работы, гастрольными и туристическими поездками.

Такая ориентация самодеятельного музыкального творчества прежде всего отразилась на фольклоре, бытовом искусстве. Известный фольклорист Л. Христиансен, побывав на одном из смотров художественной самодеятельности Челябинской области в начале 50-х годов, в своих воспоминаниях с горечью отмечал: «Посетив смотр сельской художественной самодеятельности, я не обнаружил ни одного самобытного фольклорного коллектива». Хотя тот же Л. Христиансен в 1956 году записал от жительницы Челябинска Н. Гладких уникальную народную песню о Емельяне Пугачеве «Нас пугали Пугачем».

На долгие годы забыли и гармонь. Услышать ее можно было лишь только в быту, да и то нечасто. Как состоялись в 1927—1928 годах конкурсы гармонистов Южного Урала, так и остались они единственными. Клубные учреждения никакого интереса к гармони не проявляли.

Даже в фундаментальной работе А. Мирека «...И звучит гармоника» рассказ о ее развитии заканчивается 30-ми годами. А. Мирек так и завершает книгу: «В истории гармоники этот период можно считать началом расцвета массового исполнительства на баянах».

Правда, сам народ всегда любил гармонь и тех, кто на ней играл. Эта любовь спасла гармонь и традиции исполнительства на ней от полного забвения. А потом нашлись энтузиасты, возродившие гармонь для новой жизни. Первым среди них необходимо назвать теперь уже знаменитого новосибирского музыканта Геннадия Заволокина.

Вот и мы в Челябинске в 1988 году создали центр народной музыки «Гармонь». Мы думали: год-два поиграем и все. Тогда мы совершенно не предполагали, на пороге какого интересного дела стоим. Стали проводить концерты, праздники, фестивали гармонистов. Началась активная популяризация народной музыки, изучение искусства уральских гармонистов. Появились статьи в газетах и журналах, книги, записи на радио и телевидении. Стали создаваться ансамбли и клубы гармонистов. Сегодня нет нужды представлять южноуральцам такие коллективы, как «Митрофановна», «Усть-Катавская гармонь», «Златые горы», «Миасский самородок», «Уральская гармонь», «Бедовые ребята», «Тальяночка». Или солистов — Ивана Плешивцева, Наталью Аношкину, Наталью Попову, Николая Вивчерука, Геннадия Зыкова, Николая Ляпустина, Виктора Коновалова, Вячеслава Кузьменко, Игоря Федякова, Петра Солдатова, Александра Голубева, Владимира Лобачева, Юрия Кузьмина и многих других.

Наша «Гармонь» влилась в общероссийское движение «За гармонь», которое на два года раньше нас начал Геннадий Заволокин. Благодаря его подвижнической деятельности гармонь ожила по всей России, в том числе и на Южном Урале.

Активисты челябинского центра «Гармонь» — наши современники. Большинство из них даже не помышляли о сцене, о выступлениях при многочисленной публике — просто играли и пели для себя, для друзей, родственников, соседей. Когда же появился центр «Гармонь», они стали его активистами и развили свой талант. О них вскоре узнали любители народного творчества всего Южного Урала.

Сегодня важно знать, что происходит с гармонистами, когда они попадают на сценические подмостки. Но не менее важно и другое: изучить их самобытное творчество, сохранить и передать его будущим поколениям.

Концерты и праздники «Играй, гармонь» неизменно собирают огромные аудитории. И не важно, где происходят эти события: в зале или на открытом воздухе, зимой или летом, в городе или на селе. Людей всегда привлекают и песни, и наигрыши, исполненные гармонистами. Они удивительным образом пробуждают в зрителе талант соучастия. Видимо, это свойство есть у каждого человека, но, как правило, люди достаточно редко испытывают гордость и радость от этого дара. Стараются не показывать свою чувственность и чувствительность, свою поглощенность искусством.

Более десяти лет мы наблюдаем, как слушатель на концертах наших гармонистов забывает об этих «нравственных правилах». Он всегда раскрыт, раскован, никогда не обращает специального внимания на внешние проявления своего темперамента, иногда, может быть, не в меру несдержанного. Живет на праздниках и концертах удивительно полно, широко, открыто. И что очень важно, потом еще долго бережет свои впечатления. Так зрительский талант пробуждает все новые и новые дарования.

Конечно же, на концертах гармонистов не так часто звучат шедевры исполнительского искусства. Чаще всего это простые, незатейливые наигрыши, песни, частушки. Но сколько любви, нежности, старания вкладывают в исполнение народные музыканты! И какая великая благодать, подчас неожиданная, снисходит в эти мгновения на слушателей. Так и читается в их глазах: «Хорошо, что играет гармонь!» Более десяти лет гармонь звучит на Южном Урале в небывалых доселе масштабах. Да и в России, пожалуй, тоже. Наш Центр до сих пор является единственным региональным объединением гармонистов в стране. Безусловно, нам помогали и помогают. Прежде всего администрация города Челябинска и Курчатовского района, управление образования Курчатовского района — наши дорогие учредители.

Значительную работу мы проводим с управлением культуры и информации города Челябинска. А начальник управления Вячеслав Гусев давно стал своим среди всех гармонистов нашего края.

Мы постоянно ощущаем поддержку журналистов челябинских СМИ. Здесь моя особая благодарность дорогим соратникам, сподвижникам, истинным поборникам народного искусства, друзьям по программе «Никто тебя не любит так, как я...» Тамаре Николаевой. Евгению Евстигнееву, Владу Отрыванову, Евгению Кудрявцеву, Константину Отрепьеву. Музыкальную программу о народной музыке, в которой важное место занимают гармонисты, мы смогли сделать любимой передачей южноуральцев.

И все же в ряду друзей, поклонников и помощников «Гармони» я прежде всего выделяю главу Челябинска Вячеслава Тарасова, ибо его поддержка и помощь «Гармони» столь значительны, а результаты столь очевидны, что появилась настоятельная потребность рассказать не только о любимых гармонистах Южного Урала, но и дружбе Вячеслава Тарасова и «Гармони», о совместных проектах, о той радости творчества и сотворчества, которые сопутствовали всему этому.