С/с. Том 10

Глава 1

При температуре ниже нуля и тротуарах, заваленных снегом, Нью-Йорк стал для меня особенно невыносим. Я начал тосковать о солнце. Вот уже два года, как я не был в Парадиз-Сити, и мне живо представились комфорт и роскошь отеля «Спаниш Бей» — лучшего на побережье Флориды.

Совсем недавно я продал в «Нью-Йоркер» пару рассказов, а мой последний роман стоял третьим в списке самых популярных бестселлеров, так что о деньгах можно было не беспокоиться. Глядя в окно на низкое серое небо, падающий снег и людей, копошащихся далеко внизу, я потянулся к телефону.

Телефон — настоящее чудо. Вам в голову приходит какая-нибудь фантазия, и телефон, подобно магу, тут же превращает ее в реальность. Конечно, при условии, что у вас есть деньги. У меня они были, поэтому уже через несколько минут я разговаривал с Жаном Делаком, управляющим отелем «Спаниш Бей». Еще через несколько минут для меня был оставлен номер с балконом, освещенный солнцем десять часов в сутки и с видом на океан.

Не прошло и полутора суток, как я прибыл в аэропорт Парадиз-Сити, где ожидал сверкающий белый «кадиллак», доставивший меня в отель. Так здесь встречали только гостей, которых считали важными персонами.

Первую неделю я провел, валяясь на пляже, болтая с девчонками и обжираясь в ресторане, но потом вспомнил об Эде Барни. Два года назад я познакомился с этой горой мяса, способной в невероятных количествах уничтожать пиво с сосисками. Эд знал обо всех махинациях, преступлениях и грязи за фасадом Сити, а чего не знал он, того и знать не следовало. Сам себя он называл человеком, держащим ухо к земле.

Я спросил Делака, здесь ли еще Барни.

— Конечно, — улыбнулся Жан. — Парадиз-Сити без Барни — все равно что Париж без Эйфелевой башни. Вы найдете его в таверне «Нептун» или где-нибудь неподалеку от нее.

И вот однажды после превосходного обеда я отправился в портовый район и смешался с толпой обвешанных фото- и кинокамерами туристов. Стоя на набережной и наблюдая за рыбаками, собирающимися на ночной лов, я думал, что Парадиз-Сити — одно из самых живописных местечек на побережье Флориды.

Я нашел Эда Барни сидящим на причальной тумбе перед таверной «Нептун». Он ничуть не изменился с момента нашей первой встречи: его громадное пузо обтягивал изношенный грязный свитер, а мощные ляжки были с трудом втиснуты в джинсы. Рукав свитера был неумело зашит цветной ниткой, видно, Эд сам чинил свою одежду.

Он сидел с пустой пивной банкой в огромной ручище, похожий на странное морское животное, выброшенное волнами на берег, и задумчиво смотрел в океан, а вокруг бурлила толпа туристов.

Сказать, что Эд Барни знавал лучшие дни, значило бы больше, чем признать очевидный факт. Жан Делак рассказывал мне, что Барни одно время руководил школой подводного плавания и был классным аквалангистом. Сейчас в это верилось с трудом. Эда Барни погубила любовь к пиву. Огромный, расплывшийся, с лицом, почерневшим за годы, проведенные под флоридским солнцем, с плешивой головой и маленькими голубыми глазками, которые удивительно быстро усматривали малейшую возможность заработать, он сидел, подобный стервятнику, поджидающему добычу, но казался молчаливым и загадочным, как сфинкс.

Меня Эд заметил еще издали. По тому, как он выпрямился, подобрал брюхо и швырнул пустую банку в воду, я понял, что Эд хочет произвести хорошее впечатление. Он смотрел на меня, как смотрят в пустыне на желанный оазис.

Привет, Барни. — Я остановился рядом. — Помните меня?

Он кивнул и изобразил улыбку.

Конечно, помню. У меня хорошая память. Вы мистер Кемпбелл, писатель.

— Верно наполовину. Я действительно писатель, только зовут меня Камерон.

— Угу, Камерон, помню. Если я что и умею, так это запоминать лица. Я рассказывал вам про алмазы Эсмеральды, так?

— Было такое.

Эд лениво почесал волосатую ручищу.

— Вы написали об этом книжку?

Я отрицательно покачал головой. Пусть не считает меня таким уж простофилей.

— Ну ладно. А история была хорошая. — Он опять почесался, потом посмотрел на дверь «Нептуна». — Я всегда держу ухо к земле. Хотите услышать что-нибудь новенькое?

Конечно, я всегда готов был выслушать что-нибудь новенькое.

— Хотите, расскажу про марки Ларримора? — Он посмотрел на меня испытующим взглядом.

— Марки? Что может быть нового в марках?

— Угу. Хороший вопрос. — Он сунул руку под свитер и почесал живот.

Пришлось сказать, что я совершенно не разбираюсь в марках. Эд кивнул и вынул руку из-под свитера.

— Я тоже не разбирался, пока не услышал про марки Ларримора. Среди моих знакомых есть газетчики, которые любят поговорить. Должен сказать, даже среди попов появляются иной раз болтливые, а я всегда слушаю. — Он облизал обветренные губы и обтер их тыльной стороной ладони. — Хотите услышать эту историю?

Я сказал, что марки меня не интересуют, и Барни кивнул.

— Правильно, меня они тоже не интересуют. Но здесь особый случай. Пошли выпьем пива, — предложил Эд, тяжело поднимаясь. — Кроме меня, никто не знает всей истории целиком, а я получил ее, держа ушки на макушке, а рот — на замке. Пошли потолкуем.

Барни двинулся сквозь толпу, как бульдозер по усыпанной камнями площадке. Люди или отступали с его дороги, или отлетали, словно сшибленные грузовиком. Я шел следом, зная, что он думает сейчас лишь о пиве, а когда Эд Барни думает о пиве, он не обращает внимания ни на кого, кроме человека, который платит по счету.

Когда мы вошли в «Нептун», Сэм, чернокожий бармен, лениво протирал стаканы, но завидев меня, он оставил свое занятие. Глаза Сэма вспыхнули, он не только узнал меня, но и понял, что я веду такого клиента, который в следующие несколько часов опустошит половину пивных запасов. К тому же, вероятно, Сэм подумал о чаевых.

— Добрый вечер, мистер Камерон, — нараспев произнес он, сияя улыбкой. — Давненько вас не было. Рад снова видеть вас в наших краях. Чего прикажете?

Я пожал бармену руку, как это было принято в Парадиз-Сити, и заказал два пива.

Барни уже пристроил свою тушу на скамье у окна и оперся локтями о грязный стол. Сэм налил две большие кружки и принес нам.

Я устроился напротив Барни, потому что хорошо усвоил его привычки. Он никогда не торопился и ненавидел тех, кто спешит. Прежде чем начать рассказ, он должен был утолить жажду. Он пил медленно и спокойно, не отрывая губ от кружки до тех пор, пока она не пустела. Потом он ставил стакан, вытирал губы рукой и вздыхал.

Мне не пришлось подзывать Сэма, через минуту он уже ставил перед Эдом вторую кружку.

— Знаете, мистер Камерон, когда доживете до моего возраста, поймете, что пиво — единственное, из-за чего стоит топтать эту землю. Было время, когда я бегал за женщинами. Теперь они для меня ничего не значат, а вот пивом я, можно сказать, живу. — Он тронул свой размазанный по лицу нос. — Если бы не женщина, у меня сейчас не было бы такой сопатки. Ее муж застал нас врасплох, и оказалось, что он умеет драться. — Эд покачал головой и протянул руку за кружкой. — Мне еще повезло: этот тип сразу разбил кулак о мою физиономию, иначе могло бы получиться хуже.

Я отхлебнул пива и закурил. Наступила пауза, во время которой я пытался представить, как выглядел Барни во времена своего процветания. Задача оказалась непосильной даже для моего писательского воображения.

— Как поживает мистер Делак? — вежливо поинтересовался Барни. — Я не видел его уже пару недель.

— У него все хорошо. Он сказал, что Сити без вас — все равно что Париж без Эйфелевой башни.

Барни расцвел.

— Мистер Делак — джентльмен. Я нечасто так говорю о людях. Большинство здешних денежных мешков и слова-то такого — «джентльмен» — не поняли бы. — Он осушил кружку до половины и задумчиво посмотрел на меня.

— Так вы хотите послушать про русские марки Ларримора?

— Что в них такого уж интересного?

— Все, что стоит миллион долларов, интересно, — твердо сказал Барни. — Хоть убей, не пойму, почему кусочек раскрашенной бумаги может быть таким дорогим. Пока я не разузнал все толком насчет этих марок, то не понимал, зачем они вообще нужны. — Эд подался вперед и ткнул пальцем величиной с банан мне в грудь. — Знаете ли вы, что некоторые марки можно использовать даже как капитал, если, например, собираетесь бежать за границу? И знаете ли вы, что некоторые умные головы вкладывают в марки капитал, чтобы избежать подоходного налога? А некоторыми марками пользуются вместо иностранной валюты. Об этом вам приходилось слышать?

Я ответил, что слышу об этом впервые, но при чем здесь человек по имени Ларримор?

— Это долгая история. Могу рассказать ее на тех же условиях, что и прошлый раз.

Я притворился равнодушным, заявив, что марки меня совершенно не интересуют.

Барни допил пиво и постучал кружкой по столу. Он мог бы и не трудиться, потому что Сэм, облокотившись о стойку, следил за каждым его глотком.

— Я вас не понимаю, — пожал тучными плечами Барни. — Марки вас не интересуют, потому что вы о них ничего не знаете. Об этой истории можно написать книжку. И вот что я скажу: если бы я умел писать, то ни за какие деньги не отдал бы ее вам. Но раз я не умею писать, мы можем заключить сделку. Что скажете?

Я заявил, что приехал отдыхать, и у меня есть свободное время, поэтому, раз уж больше все равно нечего делать, можно и послушать.

Барни испытующе посмотрел на меня.

— Условия те же, что и в прошлый раз?

— Какие условия?

Может быть, Барни не слишком хорошо запомнил мою фамилию, но зато прекрасно помнил, что вытянул из меня за прошлый рассказ.

— Столько пива, сколько захочу, еда и пара баксов в награду за потраченное время.

— Идет.

Я положил на стол деньги, Эд убрал их в задний карман и сделал знак Сэму.

— Жалеть не придется, мистер Камерон. Хотите есть?

Я отрицательно покачал головой, и Барни изобразил гримасу сожаления.

— Когда подворачивается случай поесть, мистер Камерон, нельзя отказываться. Трудно сказать, скоро ли сможешь набить пузо в следующий раз.

Я обещал запомнить эти слова.

Наступило молчание, во время которого Сэм принес трехэтажный, сочащийся жиром шницель и поставил его перед Эдом, физиономия которого расползлась в довольной улыбке. Мне же шницель показался не более аппетитным, чем затонувшая помпа.

Барни принялся не спеша жевать. Я ждал. Покончив со вторым слоем этого сомнительного блюда и допив пиво, Барни откинулся назад, вытер губы рукой и принялся рассказывать.

— В этой истории замешана уйма народу. Но начну я с Джо Лака и его дочери Синди. Потом перейдем к Дону Эллиоту.

Он сделал значительную паузу и посмотрел на меня.

— Помните Дона Эллиота?

— Кинозвезду?

Барни довольно кивнул.

— Вы видели хоть одну его картину?

— Он не в моем вкусе. Он ведь, кажется, подобрал плащ Эррола Флинна — фехтование, драки и тому подобное?

— Можно сказать и так, но у этого парня были почитатели. Он снялся в шести фильмах, и все они принесли кучу денег.

— А я уже несколько лет не слышу этого имени. Что с ним случилось?

— Все в порядке, мистер Камерон, дойдем и до него. Я хочу представить вам дело в правильной перспективе. — Барни бросил нетерпеливый взгляд на Сэма, наливавшего в кружку пиво. — Шаг за шагом, не все сразу. Чтобы вы все как следует поняли, я должен рассказать эту историю по-своему.

Я сказал, что не возражаю и что вообще-то уже давно пора начать.

— Я начну с Джо Лака и его дочери Синди, потому что они играют важную роль в краже Ларриморовских марок. — Эд лукаво посмотрел на меня. — Ручаюсь, вы даже и не слышали, что эти марки были украдены. А ведь они стоят миллион долларов!

На это я возразил, что если даже и слышал, то не обратил внимания, потому что мне плевать на все марки мира, вместе взятые.

Барни нахмурился: я реагировал не так, как ему хотелось.

— Ну ладно, до кражи дойдем позже.

Он сделал паузу, чтобы наброситься на третий слой шницеля, который успел превратиться в отвратительную массу застывшего жира. Прожевав циклопический кусок, он поерзал, усаживаясь поудобней, положил ручищи на стол и наклонился ко мне. Я видел, что рассказчик готов начать.

— Джо Лак. Так вот, от удачи в Джо только и было, что фамилия. Он был ширмачом. — Барни помолчал, ожидая вопросов, но я безмолвствовал. Тогда он продолжил: — Ширмач — это человек, который шарит по чужим карманам и продает, что там находит. Одним словом, Джо был мелким карманником. Если он набирал сотню долларов за неделю, а такое случалось редко, то уже считал себя Генри Фордом. Джо всегда думал и действовал, как мелюзга, но это шло ему на пользу, потому что даже копы не интересовались такой мелюзгой. Многие карманники замахивались широко и скоро попадали за решетку. Многие, но не Джо. Он даже не был на заметке у легавых. Так вот, мистер Кемпбелл, нужно иметь в виду, что…

Я решил, что пора выяснить вопрос раз и навсегда, и, прервав Эда, напомнил, что меня зовут Камерон.

— Правильно, Камерон. Ага.

Эд почесал кончик носа, поерзал на скамейке и продолжал:

— Я уже говорил, Джо был неплохой парень. Можно даже сказать — отличный. Я с ним ладил. Когда у него случались лишние деньжата, хоть это случалось и нечасто, он всегда готов был угостить приятелей пивом. Я хочу, чтобы вы знали, как Джо выглядел. Он был высокий, тощий, с густыми волосами, которые начинали седеть. У него было одно из тех непримечательных лиц, которые видишь каждый день много раз. Такое лицо не запомнишь и не захочешь посмотреть на него еще раз. Джо всегда носил грязный серый костюм и потрепанную соломенную шляпу. Думаю, ему было лет пятьдесят. Он женился молодым, и его жена умерла, когда рожала ребенка, девочку, которую Джо назвал Мосинда. Я слышал, Джо не ладил с женой, поэтому, когда она померла, он не очень-то горевал. А вот в Синди он души не чаял. Он дал ей хорошее образование, но не считал нужным скрывать, чем промышляет. Синди обожала папашу, и как только закончила школу, стала его партнершей. Он обучил ее всем трюкам, и к восемнадцати годам девчонка стала такой же умелой карманницей, как он сам, а этим много сказано. Летом они работали в Нью-Йорке, но когда приходила зима, перебирались сюда. Работы здесь хватало, но они ограничивались мелочью, жили прилично и не старались разбогатеть.

Барни помолчал, рассматривая пиво в своей кружке, а потом заговорил снова:

— Вы, наверное, хотите знать, как выглядела Синди? Пожалуйста. Я немало повидал девушек на своем веку, но ни одна не шла ни в какое сравнение с Синди. Она была высокой, в отца. Светлые волосы, а фигура такая, что, когда она выходила из дому, останавливалось уличное движение. А видели бы вы ее ноги! Если бы вы вели машину и в этот момент увидели ее ноги, не избежать бы вам столкновения. Красота дочки беспокоила Джо. Он знал, что рано или поздно появится мужчина и он потеряет свою девочку. Постепенно эта мысль сделалась его кошмаром. Он просто не представлял себе жизнь без дочери.

До двадцати лет Синди не интересовалась парнями. Она могла выбрать себе кого угодно, но не хотела. Ей нравилось ездить по стране вместе с отцом, шарить по карманам простаков, заботиться о порядке в доме… Джо молил Бога, чтобы это длилось как можно дольше, но понимал, что так не бывает.

Чтобы вы имели представление о жизни этой семьи, я опишу вам их день. Они вставали поздно и за кофе обсуждали сегодняшнее меню. Отец с дочерью любили хорошо и недорого поесть за счет магазинов самообслуживания. Джо придумал хитрый способ кушать задарма и без риска. Он сделал легкую корзинку овальной формы, которую Синди привязывала к животу, а поверх надевала платье, какие носят беременные. Она подкрашивалась так, чтобы казаться бледной, и, опираясь на руку отца, входила в магазин. Там Синди совала в корзинку все, что ей нравилось, а Джо закрывал ее своим тощим телом от любопытных глаз. Они никогда не брали слишком много, поэтому все проходило гладко, и бесплатный обед был обеспечен им каждый день.

Потом они возвращались домой, и пока Синди готовила ленч, Джо вслух читал ей газеты. После ленча каждый принимался за свое дело: Синди работала в магазинах, а Джо — в автобусах. Они встречались снова около пяти часов, и у каждого были деньги, чтобы пообедать в ресторане, да еще и отложить на черный день.

Вечером Лаки смотрели телевизор, пока не наступало время ложиться спать, а следующий день был повторением предыдущего.

Барни одобрительно кивнул Сэму, который как раз ставил перед ним очередную кружку.

— Когда приходило время переезжать сюда, Джо и Синди снимали маленькое бунгало на Приморском бульваре — ничего особенного, но им нравилось, ведь, как я уже говорил, они не стремились к роскоши. Они приезжали, устраивались и продолжали жить той жизнью, к которой привыкли в Нью-Йорке.

Барни умолк и отхлебнул пива.

— Но последняя поездка в Парадиз-Сити обернулась для них неожиданным образом. Удача начала изменять Джо. Произошло то, чего он боялся: Синди влюбилась.

Барни собрал с тарелки жир пальцем и обсосал его. Я спросил, не хочет ли он еще один шницель.

— Не сейчас, спасибо, может быть, чуточку позже, — улыбнулся он. — Ну так вот, Синди влюбилась, и теперь на нашей сцене появляется некто Вин Пинпа. Хоть Пинпа было всего двадцать шесть лет, он уже был ветераном уголовного мира. Этот парень специализировался на кражах со взломом и мог справиться с любым замком, системой сигнализации да и с охраной тоже. Он прилично зарабатывал, ездил в «ягуаре», много путешествовал и не задерживался нигде надолго, так что полиция нескольких штатов не могла его настигнуть.

Беда была лишь в том, что Вин не умел обращаться с деньгами. Как только какой-нибудь скупщик краденого расплачивался с ним, он моментально спускал все на какую-нибудь ерунду. Я бы сказал, что он был даже красив: высокий, стройный, с жестоким выражением на порочной физиономии. Он носил длинные волосы, как сейчас принято, и тратил кучу денег на разные чудные шмотки, которые любят молодые парни.

Пинпа приехал в Парадиз-Сити, потому что слышал, что здесь полно людей, у которых больше денег, чем мозгов, а их виллы по самые потолки набиты всяким ценным барахлом. До приезда сюда Вин работал в Майами, но ему не повезло: выходя из номера одной старой вдовы с карманами, полными драгоценных безделушек, он напоролся на гостиничного сыщика, которого ему удалось оглушить. В драке он рассыпал драгоценности, но все же сумел унести ноги. Пинпа знал, что теперь в полиции есть его приметы, поэтому решил затаиться и приехал в Парадиз-Сити.

Синди приметила Вина, когда тот покупал галстук в одном из лучших магазинов. Она подумала, что он настоящий красавчик, но это не помешало ей поинтересоваться его бумажником. Но, видно, было что-то в Вине, что помешало девушке сосредоточиться, и он почувствовал, как ее пальцы скользнули в его карман. Пинпа скосил глаза и улыбнулся ей. Они посмотрели друг на друга, и тот непонятный механизм, что мы зовем любовью, сработал в Синди. Она вернула бумажник, извинилась и приняла предложение Вина выпить чего-нибудь прохладительного.

Они проболтали до вечера, пока Синди не спохватилась, что уже час назад должна была быть дома. Она ужасно расстроилась: мало того, что время было потрачено на болтовню с незнакомым парнем, так ей еще и не удалось ничего заработать. Когда девушка сказала об этом Вину, тот рассмеялся и дал ей двести долларов, предложил встретиться завтра. У Пинпа не было недостатка в девушках, но Синди пленила его. Не буду говорить, что он влюбился, но ему хотелось снова увидеть ее.

Синди предложила встретиться в «Лидо», где можно было поговорить и потанцевать. Она и не думала скрывать, чем они с отцом зарабатывают на жизнь, и Пинпа тоже не стал делать тайны из своих занятий, хоть и не вдавался в подробности. Синди прямо-таки обалдела, увидев его «ягуар». Она подумала, что этот парень не только красив и умен, но еще и богат.

Когда Синди вернулась домой, Джо сразу понял: что-то произошло. Глаза дочери сияли, как два бриллианта, и Джо догадался, что она влюбилась.

Барни умолк, подавляя тяжелый вздох.

— Сколько раз на меня смотрели такими глазами в дни моей молодости! Конечно, Джо сразу все понял, и на него словно подуло холодным ветром. Подумав, он решил не задавать никаких вопросов.

Всю следующую неделю Синди и Вин встречались ежедневно и в конце концов без памяти влюбились друг в друга. Тогда Синди решила, что пора сообщить новость отцу. Она боялась разговора, но не хотела обманывать Джо. Она поговорила с Вином и попросила его встретиться с ее отцом. Сначала Вин отказался, но Синди умоляла и, желая ей угодить, парень согласился.

Будь с ним поприветливей, Вин, — попросила Она. — Джо — прекрасный отец. Приходи завтра в полдень, я постараюсь подготовить его.

— Ладно, — равнодушно согласился Вин. — Приду. Я не сделал бы этого ни для одной куколки, но ты — исключение.

Вернувшись домой, Синди страшно нервничала, и Джо понял, что она собирается сообщить ему новость. За те шесть дней, что дочь встречалась с кем-то, он успел привыкнуть к мысли, что она влюбилась, и повторял себе, что это неизбежно. Теперь он решил вести себя очень осторожно, чтобы не потерять дочку. Похоже, она серьезно влюбилась, и Джо осталось одно: притвориться понимающим отцом, сделать вид, что он рад за Синди.

Мысль, что остаток дней он проведет в одиночестве, подавляла Джо, но он понимал, что здесь ничего нельзя поделать. Надо попытаться убедить Синди не спешить с браком, ничего другого он придумать не мог.

После ужина, вместо того чтобы включить телевизор, Джо спокойно спросил:

— О чем ты думаешь, малышка? Я вижу, ты хочешь мне что-то сказать?

И Синди сказала. Джо кивнул.

— Такое случается со всеми, видно, пришло и твое время. Если ты счастлива, то счастлив и я. Но ты уверена в этом парне?

Синди подошла и обняла отца.

— Я боялась говорить, думала, ты рассердишься.

— Чего же здесь сердиться? Такой девушке, как ты, нужен муж. — Джо выдавил улыбку. — И потом, я хочу стать дедом. Люблю детишек. Когда же свадьба?

Синди распахнула глаза.

— Мы пока не собираемся жениться. Просто хотим проводить время вдвоем. Мы не хотим детей, во всяком случае пока.

Джо постарался сдержать вздох облегчения.

— Но ведь вы когда-нибудь поженитесь?

Синди нахмурилась.

— Мы об этом не говорили. Хотим весело пожить и все.

— Ну расскажи мне о нем.

Джо выслушал хвалебную речь Синди с отчаяньем в сердце и с лицом, светящимся притворным интересом.

— Этот человек — высокого полета, — заключила дочь. — Он занимается рэкетом. Я не знаю подробностей, но похоже, это что-то крупное. А как он одет! Ездит в здоровенном «ягуаре» и не жалеет денег. Уверена, папа, он тебе понравится.

Джо сказал, что очень на это надеется, а потом, помолчав немного, спросил, есть ли у парня прошлое?

— Прошлое? Что ты хочешь сказать? — Синди выпрямилась.

— Ну… Известен ли он копам? Сидел ли когда-нибудь?

— Уверена, что нет. Конечно, нет! Он слишком умен, чтобы попадаться.

— Вот и хорошо. — Джо поколебался, а потом продолжил: — Вы должны быть очень осторожны, малышка. До сих пор мы не имели дела с копами. Чем крупнее человек работает, тем опасней с ним связываться.

— Не понимаю тебя!

Синди еще не говорила с отцом так резко, и Джо внутренне съежился.

— Я ничего такого не хотел сказать. Просто вы должны вести себя осторожно.

— Мы и так осторожны. Не понимаю, при чем здесь Вин? Говорю же тебе — он продувной парень.

Богатый опыт мелкого уголовника научил Джо, что как раз такие чаще всего и попадаются, но он решил промолчать. Ему оставалось надеяться, что эта связь долго не протянется.

Когда Синди объявила, что Вин Пинпа придет завтра к ленчу, Джо сказал, что будет очень рад.

Барни навалился на стол, ища взглядом Сэма. Заметив его, он указал на свой огромный живот и засемафорил бровями.

Если не возражаете, мистер Камерон, я возьму еще один шницель.

Встреча Джо Лака и Вина Пинпа прошла лучше, чем ожидали обе стороны. Джо изо всех сил старался понравиться парню, зная, что Синди прислушивается к каждому слову и следит за выражением их лиц. В Вине было нечто, произведшее на Джо глубокое впечатление: самоуверенность, решительность, угадывающаяся жестокость подсказали старому вору, что перед ним не мелкий жулик. Кроме того, было похоже, что Вин искренне привязан к Синди, и это несколько успокоило Джо: во всяком случае этот парень не бросит его дочь, позабавившись с нею.

К своему удивлению, Вин нашел Джо остроумным собеседником и не слишком строгим отцом.

Ленч удался. После еды Пинпа усадил отца с дочерью в «ягуар» и повез в горы, подальше от кишащего народом побережья, и постарался, чтобы Джо не чувствовал себя третьим лишним.

Около четырех часов Джо, который с удовольствием рассказывал Вину о своей жизни, сказал, что ему пора на работу.

— А ты устрой себе выходной, малышка, — обернулся он к дочери. — Повеселись с Вином.

Вернувшись в город, они высадили Джо около автобусной станции. Когда они отъехали и Синди с тревожным ожиданием посмотрела на Вина, тот улыбнулся:

— Славный старикан. Мелюзга, но мне понравился. — Он положил ладонь на руку Синди. — Мы все трое отлично поладим.

Так и вышло. Через неделю Джо предложил Вину поселиться в их бунгало. Поразмыслив, Джо решил, что таким образом чаще будет видеть Синди, а кроме того, Пинпа ему понравился, и он не возражал против его общества. Только теперь Джо стало ясно, как он стосковался по мужской компании.

Поколебавшись, Пинпа согласился. Он уже начинал чувствовать себя немного на мели, хоть и остановился в скромном отеле. Но в Парадиз-Сити даже скромные отели стоят недешево. Вин подумывал, что скоро придется пойти на дело. До сих пор, наслаждаясь обществом Синди, он старался не вспоминать, что стычка с гостиничным сыщиком напугала его. Во всяком случае, он решил обходить отели подальше. Лучше было выпотрошить одну из вилл, о которых он так много слышал. Поэтому, когда Джо предложил Пинпа занять одну из пустовавших спален и вносить в общий котел двадцать долларов в неделю, Вин сунул нос в бумажник, обнаружил, что там осталась последняя сотня, и согласился.

И все же, хотя его расходы теперь значительно уменьшились, он понимал необходимость браться за работу. В Парадиз-Сити Вин был чужаком, и отсутствие связей усложняло дело. Зная, что Джо и Синди регулярно приезжают сюда последние три года, Вин решил поговорить с Джо: не подскажет ли он, с чего начать?

И вот как-то утром, когда Синди готовила ленч, а мужчины сидели в маленьком саду, Пинпа небрежно спросил, не знает ли Джо в Сити надежного барыгу.

— Барыгу? Их здесь несколько. — Джо покачал головой. — Но я не назвал бы их надежными. Лучший барыга — Клод Нендрик. Он владелец большого антикварного магазина в шикарном районе, но его не интересуют мелочи. Клод поставляет антиквариат большинству здешних богачей, но принимает и горячий товар. Дай ему что-нибудь первоклассное, и он возьмет, но с мелочью Клод не связывается. Мелочь принимает Эйб Деви, у которого есть лавка всякого барахла для туристов, но он плохо платит. И все же мне кажется, Эйб больше тебе подходит, — Джо задумчиво посмотрел на Вина. — Ты задумал провернуть дельце?

— У меня кончаются деньги, — хмуро произнес Вин. — Придется прервать отдых.

Это был удар для Джо, но он постарался не подать и виду. Судя по словам дочери, Пинпа был набит деньгами, как мешок, и новость повергла Джо в уныние.

— Послушай, Вин, — заговорил он. — Ты только не натвори глупостей…

Изменившееся лицо Пинпа заставило Джо умолкнуть. Впервые старик увидел оборотную сторону характера Вина, и это тоже было для него ударом.

— Глупостей? Не понял, — угрожающим тоном произнес Пинпа. — Когда я что-то делаю, у меня все идет, как надо.

— Само собой, — поспешно поддакнул Джо. — Но теперь ты в Парадиз-Сити. Здесь все по-другому, как в закрытом магазине, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Пинпа уставился на него.

— Как где?

— У здешних ребят уже все схвачено, — стал объяснять Джо. — Посторонних не очень-то любят.

Пинпа выпрямился, и его взгляд посуровел.

— Вот как? А я, значит, посторонний?

Джо нервно защелкал суставами пальцев.

— Боюсь, что да, Вин. Ребята не потерпят, если ты начнешь работать самостоятельно.

— И что же они сделают в таком случае?

Джо провел рукой по седеющим волосам.

— Насколько я знаю, они оповестят копов, а копы здесь — настоящий динамит, будь уверен. Их дело — оберегать местных богачей, и они свое дело знают.

Пинпа закурил новую сигарету, задумался и потом спросил уже не так сурово:

— Но как же мне втиснуться в дело, Джо?

— Это не так просто, но ты поговори с Эйбом Деви. Скажи ему, что ты из наших, и вежливо спроси, чем он может помочь. Другого способа нет. Если Эйб откажет, значит, все, ты не работаешь в Сити. А если ты все-таки станешь работать без его согласия, тебя сцапают копы.

— В Майами у меня не было таких помех, — сердито пробормотал Пинпа. — Что это за город, черт его дери?

— Тогда послушайся старика: живи здесь, а работай в Майами. Это не так уж далеко. Можешь провести там пару дней, провернуть дельце и вернуться сюда.

Вин покачал головой.

— Сейчас в Майами для меня чересчур горячо, — угрюмо возразил он. — Если работать — только здесь.

Джо тревожно поерзал в кресле.

— У тебя там были неприятности?

— Неприятности? Нет. Но у копов в Майами есть мои приметы, и я не могу туда пока вернуться. — Вин поднял голову и посмотрел в безоблачное небо. — Скажу тебе одну вещь. Мне осточертела такая жизнь. Как только у меня заводятся деньги, я их сразу трачу или проигрываю. Мне хочется провернуть дельце, которое сразу обеспечит меня на три или четыре года. Я хочу жениться на Синди, купить домик где-нибудь на побережье и поселиться там. Мы с тобой будем ловить рыбу и разговаривать. Мы прекрасно поладим все вместе. Ты мне сразу понравился, Джо, и я хочу, чтобы ты жил с нами. Мы уже говорили об этом с Синди. Когда нам захочется побыть наедине, я дам тебе знать, и ты поймешь, потому что ты — сообразительный мужик. Мы заживем припеваючи.

Джо не верил своим ушам. Ведь именно об этом он мечтал и молился, и вот его мечта сбывается! На глаза старика навернулись слезы, и ему пришлось достать платок.

— Но сначала нужно провернуть крупное дельце, — продолжал Пинпа, словно не замечая волнения Джо. — Мелочь здесь не годится. Пятьдесят тысяч — иначе я не согласен. Только где их найти, черт побери? Пятьдесят тысяч долларов…

Джо тревожно выпрямился в кресле.

— Послушай, Вин, это просто ребячество. Пятьдесят кусков! Ты можешь сесть на пятнадцать лет. Выбрось это из головы. Или ты думаешь, что я хочу остаться без зятя, а?

Вин уставился на Джо холодным, отсутствующим взглядом. Ему незачем было облекать свои мысли в слова. Джо знал, что этот парень относится к нему с дружелюбным презрением, а Вин понимал, что человек, который живет, как мелюзга, останется таким навсегда.

— Еда на столе! — крикнула Синди из дома.

Мужчины встали, и Вин небрежно спросил Джо:

— Где мне найти Эйба Деви?

Лавка Эйба Деви находилась в портовом районе, недалеко от причалов, где останавливались суда ловцов губок и крабов. Эта лавка притягивала туристов, как магнитом: в ней было все — от чучела змеи до черепахового гребня, от стеклянных «алмазов» до изделий местных индейцев, от перочинного ножа до старинного ружья, из которого, если верить Эйбу, во время войны с индейцами застрелили какого-то генерала. У Леви продавалось все, что только можно было вообразить, а что вообразить было нельзя — продавалось тоже.

Набитая товаром, тускло освещенная лавка обслуживалась четырьмя привлекательными девушками из племени семинолов, одетыми в национальные костюмы. Деви редко появлялся перед покупателями, он предпочитал сидеть в маленьком тесном офисе. Этот ловкач получал немалый доход от продажи своего товара, но еще больше он зарабатывал на краденом, которое скупал у местного ворья.

Эйб Деви был высок и худ, с лысеющей головой, крючковатым носом и глазами, столь же выразительными, как бутылочные пробки.

Эйб оценивающе смотрел на сидевшего перед ним Вина Пинпа и через минуту отвел глаза, не скрывая разочарования. Эйб не любил красивых мужчин. Он привык иметь дело с воровской мелюзгой Парадиз-Сити, представители которой были неряхами и далеко не красавцами. Высокий, загорелый незнакомец в безукоризненном костюме и возмутительно дорогом галстуке, его спокойствие и самоуверенность вызвали у хозяина лавки раздражение.

Тем временем Вин объяснил, кто он такой, и сообщил, что подыскивает дело. Эйб слушал, поглаживая крючковатый нос костлявыми, тощими пальцами, бросая на Вина быстрые взгляды и сразу отводя глаза.

— Если мне подвернется что-нибудь стоящее, вы примете товар?

Эйб Деви не колебался ни секунды.

— Нет.

Этот нахальный тон и равнодушное лицо собеседника разозлили Вина.

— Как вас понимать?! — прорычал он. — Ведь принимать краденое — ваш бизнес, разве не так?

Эйб остановил на посетителе глаза-пробки.

— Да, это мой бизнес, но я не имею дел с посторонними. Вам нечего здесь делать, попытайте счастья в Майами, я слышал, они даже приглашают чужаков. Мы — нет!

— Неужели? — Пинпа подался вперед, сжимая кулаки. — Если вам не нужен мой товар, найдутся и другие, посговорчивей.

Эйб продолжал поглаживать нос.

— Не надо, молодой человек, не надо. Здешняя лавочка открыта только для своих. Мы не нуждаемся в посторонних. Поезжайте в Майами, говорю вам, но не пробуйте работать здесь.

— Спасибо на добром слове, но я буду работать именно здесь. — Если бы не загар, Эйб заметил бы, как покраснел Вин. — Мне никто не помешает.

— Очень жаль, но вам помешают копы, — усмехнулся Эйб. — Местные копы понимают, что без какого-то количества преступлений в Сити не обойтись, и они мирятся с этим. Но они не станут мириться с появлением нового лица. Кто-нибудь даст им знать о появлении новичка с волчьим аппетитом, и через несколько дней его или выставят из города, или посадят за решетку. Послушайтесь моего совета: вам здесь нечего делать. Поезжайте в Майами. Это отличный город для такого человека, как вы. И прошу вас, не зазевайте здесь никаких историй.

Минуту-другую Вин в упор смотрел на этого худого еврея и вдруг понял, что старик дает ему дельный совет. Он встал, пожав плечами.

— Ну что ж. Я подумаю.

Повернувшись он вышел через лавку, игнорируя индейских девушек, которые изо всех сил строили ему глазки. Впервые в жизни он чувствовал себя неуверенно: впереди маячило безденежье. Он не хотел уезжать из Парадиз-Сити, потому что уже не представлял себя без Синди. Но что же делать?

Он понимал, что Эйб Деви зажег перед его носом красный сигнал.

Медленно и неохотно Вин направился к «ягуару».

Глава 2

В таверну «Нептун» вошли двое: немолодая толстая блондинка и нескладный, плешивый мужчина, одетый в охотничью куртку, который вполне мог быть ее мужем. Они забрались на табуреты у стойки и заказали виски со льдом.

Мужчина снял с шеи две дорогие на вид камеры, осмотрелся по сторонам, и взгляд его остановился на Барни, который уминал второй слой второго по счету шницеля. Мужчина подтолкнул локтем свою толстую спутницу, которая сразу же обернулась и впилась в Барни бледно-голубыми глазами. Эта женщина умудрилась втиснуть свои огромные бедра в огненно-красные шорты, и мне казалось, что при первом неосторожном движении шорты лопнут по швам и бедра весело вырвутся на свободу. Ее необъятный бюст был обтянут легким белым свитером с оранжевыми кругами.

— Одна из местных достопримечательностей, Тим, — громко прошептала она. — Удивительный город: шагу не ступишь, не встретив что-нибудь занятное.

Барни самодовольно улыбнулся.

— Знаете, мистер Кемпбелл… О! Я извиняюсь! Мистер Камерон. Так вот, знаете ли, мистер Камерон, люди обращают на меня внимание. Мистер Делак прав — я привлекаю туристов. — Он слегка ткнул толстым пальцем мне в грудь. — Спорим на шницель, прежде чем уйти, эта парочка захочет меня сфотографировать.

Я ответил, что принимаю пари, и попросил продолжать рассказ.

— Ну ладно, про Джо, Синди и Вина вы уже знаете. Я сказал, что Пинпа вышел от Эйба в самом мрачном настроении. Он мог, конечно, перебраться в Джонсон-Хилл и попытать удачи там, но ему втемяшилась идея провернуть только одно крупное дело, после которого можно будет устроиться с Синди и Джо где-нибудь на пару лет и пожить спокойно. Он знал, что, кроме Майами, Парадиз-Сити, пожалуй, единственный город, где одна квалифицированная кража может принести сразу пятьдесят тысяч долларов.

Видя, что толстуха в красных шортах по-прежнему пялится на него, Барни зашевелил бровями и плотоядно улыбнулся, после чего она поспешила отвернуться, наклонилась к мужу и быстро зашептала ему на ухо.

— Немного застенчива, — заметил Барни. — Подождите, сейчас подойдут фотографировать. Ну, а я пока продолжу.

Теперь я расскажу вам про Дона Эллиота. Я видел его во многих фильмах: высокий парень, отлично сложенный, темноволосый и с тем особым выражением лица, перед которым не могут устоять большинство женщин. Когда откинул копыта Эррол Флинн, понадобился киноактер, который мог бы занять его место. У «Пасифик Пинчер» был контракт с Эллиотом, и они сразу сообразили, что, если его хорошенько натаскать, он прекрасно заменит Флинна. Они вплотную занялись Доном, и он превзошел их ожидания. Этот парень был помесью Флинна и Фернберка-старшего. Актер он, конечно, никакой, но зато мастер фехтовать и драться. У его агента Сола Льюса хватило ума оговорить процентное участие Дона в доходах после третьего фильма, и Эллиот стал грести деньги лопатой и тратить их напропалую.

Барни сделал паузу, необходимую, чтобы доесть остатки шницеля.

— Это вечная история: у всех киношников комплекс неполноценности. Понимаете, о чем я? — Барни уставился на меня хитренькими глазками. — Им кажется, что если они не станут швыряться деньгами, то все сочтут их дешевкой. Они обязательно должны ездить на больших машинах, любить шикарных женщин, покупать большие дома, плавательные бассейны, да мало ли что! Эллиот был как раз из этой породы. Он приехал в Парадиз-Сити, построил виллу на холме, а уж в этой вилле было все, не сомневайтесь. Я слышал, будто она стоила около миллиона. Может, люди и врут, а может — нет. Вилла не такая уж и большая, но в ней чего только не было! Один из моих друзей — газетчиков писал об этой вилле статью и показывал мне фотографии.

Барни глубоко вздохнул.

— В ней было все, от мокасин до бриллиантов, поверье мне. Четыре спальни, четыре ванные и гостиная, где помещались две сотни человек, не наступая на ноги друг другу, обеденный зал, бассейн, комната для игр, сауна, сад, камин, где можно было целиком зажарить тушу, — одним словом, все! — Барни так возбудился, словно рассказывал о своей собственной вилле. — У Эллиота был даже свой кинозал! — размахивая вилкой, почти кричал он. — И еще три машины! Он любил компанию, и все его тоже любили. Богатые придурки, которых здесь полно, принимали его, а он принимал их. Фильмы, где он снимался, приносили огромные доходы, казалось, жизнь обеспечена, но, как это часто случается, везению вдруг пришел конец.

В этот напряженный момент толстуха и ее невзрачный муж допили виски и сползли с табуретов. Барни выпрямился и, прихорашиваясь, разгладил мятый свитер.

— Сейчас увидите, — подмигнул он мне.

Толстуха с мужем прошли мимо, даже не взглянув на Барни, и затерялись в толпе на набережной.

Наступила длинная пауза, затем я мягко напомнил Барни, что он проспорил мне шницель. Барни покачал головой, не в силах поверить в случившееся.

— Такого я еще не видывал. Вы бы удивились, если бы узнали, сколько раз меня фотографировали эти паршивые туристы.

— Шницель, — настаивал я, но Барни небрежно взмахнул рукой, отметая мои притязания.

— Давайте-ка вернемся лучше к Дону Эллиоту. — Он постучал дном пустой кружки по столу и, дождавшись, когда Сэм принесет пива, продолжил:

— Как я уже говорил, везение Дона Эллиота вдруг закончилось. Он снялся в шести фильмах. «Пасифик Пинчер» готовила новый контракт, обеспечивающий ему двадцать процентов от дохода продюсера, а это, как мне говорили, дало бы несколько миллионов баксов, плюс все расходы и так далее. Наконец контракт был готов для подписи, и его агент Льюс позвонил из Голливуда и попросил приехать и подписать. А в это время Эллиот как раз нашел себе новую куколку, и ему казалось, что он в нее влюблен. Я видел ее: ничего девчонка, если вам нравятся тощие блондинки с блестящими зелеными глазами и буферами, на которые можно надевать намордник. Ну и они вдвоем поехали в Голливуд на гоночном автомобиле. На полпути девчонка захотела вести машину сама, и Эллиот согласился, потому что был от нее без ума. А девица, надо сказать, имела представление, как вести гоночный автомобиль, не больше, чем я, и на скорости около ста пяти миль врезалась в грузовик. Она не разбилась вдребезги только благодаря ремню безопасности, но рулем ей разворотило грудь.

Когда Эллиот очнулся в первоклассной частной клинике, он увидел рядом со своей постелью Сола Льюса и президента «Пасифик Пинчер».

Барни сделал изрядный глоток пива и не без труда придал своей физиономии печальное выражение.

— Может, вы читали об этом в газетах?

Я сказал, что, наверное, не обратил внимания.

— У меня не хватает времени читать газеты, а новостями из Голливуда я вообще не интересуюсь.

Барни кивнул.

— Девчонка, конечно, разбилась насмерть, а выковырнуть Эллиота из обломков машины стоило огромных трудов. Чтобы вытащить парня из этого месива, пришлось отрезать ему левую ступню, застрявшую в обломках металла. Президент «Пасифик Пинчер», тип по фамилии Майер, просил его ни о чем не беспокоиться, выздоравливать, а потом заглянуть к нему. После этих слов он сразу ушел, потому что заходил убедиться, правда ли, что Эллиот потерял ступню. Он не мог поверить этой новости, пока не убедился сам. Совсем недавно у них был классный актер, умевший скакать на лошади, бегать, прыгать, драться и делать все, что делал Эллиот, а теперь у них остался бесполезный кусок мяса — минус нога. Вы понимаете, мистер Камерон? Парень с возможностью заработать миллионы вдруг теряет ногу. Ничего себе положеньице, а?

Я кивнул.

— Эллиот долго был без сознания и понятия не имел, что остался без ступни, а Льюс понимал, что курице, которая несла золотые яйца, пришел конец. Ему предстояло отыскать себе другого красавца и убедить Майера заняться его подготовкой. Он знал, что не может позволить себе тратить время на инвалида. Он сообщил Эллиоту о несчастье, предложил встретиться, когда тот поправится, пообещал поговорить с Майером и быстренько смылся.

Через месяц Эллиот вернулся в Сити, но это был другой человек: жесткий и угрюмый. Он не встречался ни с кем из прежних друзей и держался особняком.

Спустя пару месяцев он обзавелся искусственной ногой и стал заново учиться ходить. В конце концов он научился ходить, не хромая, но про бег, прыжки и драки пришлось забыть навсегда.

Кроме того, протез начисто лишил его компании. Раньше Эллиот много времени проводил с девчонками в бассейне, но не станешь же плавать с искусственной ногой? Эллиот привык три или четыре раза в неделю проводить ночь с куколкой, но когда у тебя вместо ноги красная культяпка, вроде бы неловко ложиться в постель с девушкой. Но это еще было не главное!

Как только Эллиот убедился, что может ходить нормально, он сел в самолет и полетел в Голливуд к Льюсу, который встретил его изумленным взглядом, потому что давно списал этого парня со счетов. Но при виде высокого, загорелого красавца, вошедшего как ни в чем не бывало, у Льюса появилась надежда, что еще не все потеряно. Он немедленно связался с Майером, но тот уже поставил на Эллиоте крест. Майер знал, что Эллиот — никудышный актер, а мастер драк и фехтования с протезом вместо ноги ничего для него не стоил и казался чем-то вроде евнуха. Майер сказал, что очень сожалеет, но дело не пойдет. Надо сказать к чести Льюса, тот настаивал, но если Майер говорил «нет», это означало «нет».

Льюс положил телефонную трубку, сообщил Эллиоту новость, и тот побледнел.

— На что же я теперь буду жить, черт побери?

Льюс удивленно пожал плечами.

— О чем ты беспокоишься? — нетерпеливо проговорил он. — Тебе причитаются отчисления с трех фильмов. Ты можешь рассчитывать минимум на тридцать тысяч в течение пяти лет и немногим меньше в течение еще пяти. Голодать не будешь, и кто знает, что может случиться через десять лет. Может, нас всех уже не будет в живых.

Эллиот сжал кулаки.

— Я всем должен. Твои тридцать тысяч — цыплячий корм. Я надеялся, что новый контракт вытащит меня из долгов.

Льюс хмыкнул.

— Продай виллу. За нее сразу дадут полмиллиона.

— Вилла не моя, будь все проклято! Она заложена по самую крышу.

— Ладно, Дон, посчитаем, сколько ты должен.

Эллиот в отчаянии стиснул руки.

— Не знаю, но очень много. Что-то около двухсот тысяч, а может и больше.

Льюс задумался на минуту. Он был продувной малый и всегда чуял возможность хорошо заработать. Шесть фильмов Эллиота могли принести годовой доход около тридцати тысяч в течение пяти лет, а по прошествии этого времени можно было рассчитывать на дальнейшие поступления. Он сказал, что надеется найти кого-нибудь, имея в виду себя, кто купит права и выплатит Эллиоту сразу сто тысяч наличными.

Эллиот пытался увеличить сумму до ста пятидесяти тысяч, и Льюс обещал попытаться что-нибудь сделать. После этого разговора Эллиот вернулся в Парадиз-Сити и стал ждать.

В конце концов Льюс убедил беднягу принять сто тысяч, и Эллиот, загнанный к тому времени в угол, согласился. Но эти деньги не помогли бывшей кинозвезде. В характере Эллиота была червоточина, которая заставляла его тратить деньги. Ему бы перебраться из виллы в маленькую квартирку, избавиться от многочисленной прислуги, которой надо платить и которая ела, как после голодовки, а он не только не сделал всего этого, но еще и заказал за тридцать тысяч новый «ройс», пообещав заплатить потом.

Эллиот знал, что впереди его ожидает бездна, но ничего не мог сделать, чтобы избежать падения. Иногда ему казалось, что кто-то нарочно подталкивает его к краю, а он, как слепой, послушно идет навстречу своей гибели. В глубине его сознания вертелась мысль о самоубийстве. Он говорил себе, что, когда наступит крах, он проглотит снотворные таблетки и заснет навсегда.

Эллиот думал, что, если конец неизбежен, нужно пользоваться жизнью, пока светит солнце. И он снова начал принимать гостей. Его приемы не пользовались прежним успехом, потому что он очень изменился: цинизм и нарочито издевательская манера общения, которых раньше не было, отталкивали людей. Никто не догадывался о его денежных затруднениях. Все, конечно, знали о том, что его карьера закончилась, но думали, что на банковском счету Эллиота лежит кругленькая сумма, которую он успел скопить во время процветания.

Но вот однажды Дону позвонил директор банка и попросил его заглянуть для беседы. Эллиот знал, что означает этот звонок: он превысил свой счет на двадцать тысяч долларов, и директор, с которым они частенько играли в гольф, сказал, что, к сожалению, не может предоставить кредит в дальнейшем.

— Правление требует погасить перерасход. Что вы можете сделать, Дон?

— Положитесь на меня, — улыбнулся Эллиот. — Я все улажу. Какая муха укусила ваших людей, Джек? Двадцать тысяч — это же мелочь.

Директор согласился, но объяснил, что на него нажимает правление.

— Нужно уменьшить перерасход хотя бы наполовину, Дон.

Эллиот обещал все устроить и вышел.

На прошлой неделе ему доставили «ройс», это была единственная в своем роде машина в Парадиз-Сити. Эллиоту предложили ее первому, и он просто не мог бороться с соблазном, зная, что агент не будет слишком торопить с оплатой. Оказалось, что великолепная машина помогла ему поддержать кредит. Стоило подъехать к какому-нибудь магазину или ателье, и кредит был обеспечен. Никому и в голову не приходило, что владелец такой машины может быть нищим.

Но однажды вечером его мажордом-японец сообщил, что запас виски и джина на исходе, и напомнил о намечавшемся приеме с коктейлями. Эллиот отправился к владельцу винного магазина Фреду Бейли и испытал настоящий шок, когда тот предложил ему уплатить по предыдущему счету.

— Это тянется уже шесть месяцев, мистер Эллиот. Шесть тысяч долларов. Я могу вас попросить о…

Эллиот изумленно посмотрел на Фреда. Он и не предполагал, что паразиты, которые кормились возле него, вылакали за шесть месяцев столько виски.

— Я пришлю вам чек, — по возможности беззаботно ответил он. — А сейчас, Фред, мне нужно четыре ящика шотландского виски и пять джина. Доставьте мне их сегодня после обеда, ладно?

Бейли заколебался, но потом, глядя в окно, на сверкающий в лучах солнца «ройс», нехотя кивнул. Он рассудил, что владелец такой машины не может быть нищим.

— Хорошо, мистер Эллиот. Только не забудьте про чек, а то ведь с меня Тоже спрашивают.

И тут Эллиот понял, что его время истекло. Вернувшись на виллу, он достал счета, дожидавшиеся оплаты, и весь вечер провел за расчетами. Оказалось, он должен около семидесяти тысяч, не считая стоимости «ройса».

Он озабоченно оглядел роскошно обставленную гостиную. Во времена больших заработков ему удалось накупить дикое количество современных картин, дорогой скульптуры и коллекцию нефрита, обошедшуюся в двадцать пять тысяч. Все это он приобрел у Клода Нендрика, о котором я вам уже говорил.

Барни умолк, засосал остатки пиво и посмотрел на меня.

— Помните, я говорил вам про Клода Нендрика?

Я ответил, что помню: Клод Нендрик был главным скупщиком краденого в Парадиз-Сити.

Барни одобрительно кивнул.

— Правильно. Я рад, что вы следите за ходом моей мысли. А то, знаете, нет ничего хуже для человека, который держит ухо к земле, говорить с глухим.

Я признал его правоту.

Сэм принес еще пива, и Барни продолжал.

— Пришло время вывести на сцену этого самого Клода, потому что он тоже играет роль в краже марок Ларримора.

Барни навалился на стол.

— Сейчас я опишу вам этого типа. Это известный в городе педераст, ему около шестидесяти лет, он высокий и плотный, хотя, конечно, не плотней меня. Раньше он носил дурацкий оранжевый парик и мазал губы бледно-розовой помадой. На самом-то деле он был лысый, как яйцо, и носил парик просто ради смеха. Встречаясь с кем-нибудь из клиентов, он приподнимал парик, как другие приподнимают шляпу. Такой уж чудной тип, вы понимаете, мистер Кемпбелл, то есть, я хотел сказать, мистер Камерон.

Барни хлопнул себя по необъятному животу.

— Мой жир хороший, крепкий, а у него был мягкий, это никуда не годится. Еще у него был длинный нос и маленькие глазки, поэтому он походил на дельфина, но только не на симпатичного, а на злого, если только бывают злые дельфины. Выглядел он, конечно, комично, но это не мешало ему лучше всех в штате разбираться в антиквариате, драгоценностях и современном искусстве. Его дом был набит выдающимися произведениями, и коллекционеры со всего света съезжались к нему, надеясь на удачную покупку.

Барни усмехнулся.

— Покупать-то они, конечно, покупали, но при этом всегда оставались в прогаре. Кроме этого бизнеса, Нендрик занимался еще скупкой краденого. Он стал барыгой, можно сказать, в силу обстоятельств. Однажды к нему явились богатые клиенты, которые желали приобрести один шедевр, который не продавался. Они предлагали такие деньги, что Нендрик не мог устоять. Он нашел пару проворных ребят, они украли, что требовалось, коллекционеры заплатили и упрятали купленное в свои личные музеи, куда никому, кроме них, не было доступа. Если бы вы узнали о некоторых кражах, которые организовал Клод, у вас бы волосы встали дыбом. Однажды под его руководством была украдена бесценная римская ваза из Британского музея. Правда, на этом он чуть не нажил крупные неприятности, но это уже другая история, и сейчас я об этом рассказывать не стану. Я просто хочу, чтобы вы имели представление о Клоде. Он устроился так, что именно к нему местные богатеи обращались, когда хотели купить что-нибудь выдающееся. Они почему-то доверяли этому типу. Конечно, окружающие посмеивались над его оранжевым париком и косметикой, но все же приходили к нему за советом, когда хотели сделать значительную покупку.

У Клода была команда красивых мальчиков, специалистов по интерьеру, и он всегда с удовольствием переделывал и обставлял дома клиентов.

Когда Эллиот построил виллу, он обратился к Нендрику, тот позаботился об обстановке и сплавил ему массу картин — если можно их так назвать — плюс коллекцию нефрита и уйму прочего добра по самым фантастическим ценам.

Теперь Эллиот решил, что обойдется без нефрита да и без всей этой страшной современной мазни, покрывающей его стены. Он отчаянно нуждался в деньгах. Не для оплаты счетов, конечно, об этом он почти не думал, а для того, чтобы жить и платить прислуге.

Некоторое время Эллиот колебался. Он понимал, что, как только он предложит что-то для продажи, Клод почует, в каком положении находится бывший актер. Но делать было нечего, и он поехал к Нендрику.

Луис де Марии, старший продавец Нендрика, вышел навстречу Эллиоту, когда тот появился в магазине. Луис обладал той странной внешностью, когда человеку можно дать двадцать и сорок лет одновременно. Его длинные густые волосы походили на соболий мех, а худое лицо, узкие глазки и почти безгубый рот делали Луиса похожим на недоверчивую крысу.

— Ах, мистер Эллиот! — воскликнул Луис с чувством. — Как я рад видеть вас снова! Вам уже лучше, не правда ли? Прекрасно! Я был совершенно уничтожен, когда услышал об аварии. Вы получили мое письмо? Я написал… Да и кто вам не писал в те дни! Но до чего же вы хорошо выглядите! Это чудесно!

— Клод здесь? — отрывисто спросил Дон.

Он не терпел излишне бурного проявления чувств, особенно если это исходило от педераста.

— Конечно. Он немного занят. Вы ведь знаете его. Милый Клод загоняет себя в могилу этой работой. Могу я вам быть чем-то полезен? Что-нибудь хотите посмотреть?

Безгубый рот растянулся в улыбке, которая не отражалась в бегающих крысиных глазках.

— Мне нужен Клод, — твердо сказал Дон. — Поторопите его. Я тоже занят.

— Конечно. Одну минуточку.

Эллиот смотрел, как Луис удаляется по длинному проходу, ведущему в приемную Нендрика, и при этом весьма откровенно покачивает задом.

Нендрик почему-то отказывался называть кабинет, где он работал, офисом. В этом просторном помещении с огромными окнами, выходящими на океан, среди стен, обтянутых шелком и украшенных картинами, стоившими целое состояния, он заключал самые крупные свои сделки, но предпочитал говорить о кабинете как о каморке. Возможно, он боялся дурного глаза.

Дожидаясь, Эллиот беспокойно расхаживал по магазину, рассматривая самые разнообразные вещи, выставленные в стеклянных витринах. За три минуты, проведенные в ожидании, он приметил несколько предметов, которые ему немедленно захотелось купить, но он знал, что Нендрик никогда не предоставляет кредит даже самым уважаемым клиентам.

Показавшийся в дверях Луис, вихляясь, засеменил навстречу Дону.

— Входите, пожалуйста. Клод страшно рад. Знаете, мистер Эллиот, вы нас совсем забыли. Не заходили уже, должно быть, месяца четыре.

— Да.

Эллиот шел за Луисом, тупо глядя на его стройную спину. Они вошли в кабинет. Клод Нендрик стоял у окна, любуясь океаном. При появлении Эллиота он обернулся и сморщил жирное лицо в улыбке.

«Ну и страшилище! — подумал Дон. — Он еще больше разжирел. А этот рыжий парик! Какой ужас».

— Дражайший Дон, — промурлыкал Нендрик. Он взял руку Дона в свои, и тому показалось, что он сунул пальцы в миску с тестом. — Как приятно видеть вас снова. Гадкий! Вы меня совсем забросили. Как ваша бедная ножка?

— Понятия не имею, — ответил Эллиот. — Кажется, ее бросили в топку.

Отодвинувшись от подавляющей туши Нендрика, Эллиот опустился на диванчик в стиле Людовика шестнадцатого и хмуро посмотрел на хозяина магазина.

— Как ваши дела?

— Неплохо. Жаловаться не приходится, скажем так, и даже есть за что благодарить судьбу. А вы, милый Дон? Как ваши дела? — Нендрик умолк на секунду, и в его глазках мелькнули лукавые искорки. — Я слышал про этого отвратительного Майера. Какой ужасный человек! Однажды он приходил ко мне и, поверите ли, пытался торговаться. Но есть люди, с которыми я просто не могу разговаривать, мне это отвратительно. Вы понимаете меня? Конечно, понимаете. Так вот, я не продал ему ни единой вещи из своей коллекции. Правда ли, что он отказался возобновить с вами контракт?

— Иначе его следовало бы — посадить в сумасшедший дом, — сухо ответил Эллиот. — Майер ничем не хуже других. Он занят бизнесом и хочет делать деньги. У меня теперь протез, и Майер ставит крест на моей работе. Можно ли его за это осуждать? Я не обижаюсь, на его месте я сделал бы то же самое.

— В этом гнусном мире нет места для жалости, — Нендрик скорчил гримасу. — Но о чем я думаю? Как я принимаю гостя? Немного шампанского, мистер Эллиот, или виски? Выпьете чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

Наступила пауза, во время которой Нендрик опускал свою тушу в специальное, спроектированное им самим кресло. Это было сооружение с высокой мягкой спинкой, укрепленное стальными скрепами и обитое материей под гобелен.

— Луис сказал, что вы заняты, поэтому не буду вас задерживать, — сказал Эллиот. — Помните коллекцию нефрита, которую вы мне продали?

— Нефрит? Ну конечно, — насторожился Клод. — Прекрасная коллекция. Хотите почистить камни, милый Дон? Нефрит нужно чистить время от времени. Запустить драгоценности так просто.

— Я ничего не хочу чистить. Я хочу продать.

Нендрик снял парик, протер лысину шелковым платком и снова, правда немного криво, надел парик.

— В этом чертовом парике вы черт знает на кого похожи, — внезапно раздражаясь, заявил Эллиот.

— Он действует на меня, как хороший психотерапевт, — объяснил Клод. — Когда я потерял последние волосы, то пришел в отчаянье. Я всегда презирал глупцов, которые носят парики, стараясь выглядеть моложе. Именно поэтому я купил этого уродца, и мне с ним весело. К тому же теперь я не разгуливаю лысым. Я доволен. Он забавляет моих друзей и вызывает всякие разговоры.

— Так что же? Купите нефрит?

— Дон! Я не могу поверить, что вы собрались расстаться с этой прекрасной коллекцией. Вы не понимаете, что делаете. Многие люди мечтали бы завладеть ею. Вам завидуют. Эта коллекция за последние годы три раза упоминалась в журнале «Мир искусства».

— Но я хочу ее продать, — бесстрастно проговорил Эллиот. — Сколько она стоит, Клод?

Глаза Нендрика остекленели. Это случалось обычно, когда Клод из продавца становился покупателем.

— Сколько стоит? — Клод поднял массивные плечи. — Это зависит от спроса. Вам коллекция нравится, мне тоже. Но, если разобраться, она представляет интерес только для ограниченного круга любителей. Не каждый день встречаешь людей, интересующихся нефритом. — Он помолчал, пытливо глядя на собеседника. — А не хотите ли поменять ее на что-нибудь другое? Может быть, вам приглянулось что-то в моем магазине? Например, коллекция споудского фарфора или…

— Я хочу продать ее за наличные, — настаивал Дон.

— Прошу прощения, за наличные? — Нендрик скорчил рожу и стал похож на дельфина, проглотившего крючок. — А вот здесь, пожалуй, возникает трудность. Если бы вы хотели обменять ее на что-то, я мог бы сделать очень миленькое предложение, но за наличные…

— Сколько?!

— Мне придется посмотреть на нее снова. Люди бывают так небрежны. Нефрит мог потрескаться, но даже если он все еще в том идеальном состоянии, в котором я вам его продал, можно было бы предложить за него, скажем, тысяч шесть. Да, шесть тысяч, поскольку мы с вами добрые друзья.

В голову Эллиота бросилась кровь.

— О чем вы говорите, черт побери? Вы содрали с меня двадцать шесть тысяч!

Нендрик воздел руки и, словно в мелодраме, уронил их на колени.

— Но это было четыре года назад, дорогой мой. С тех пор цены упали, особенно на нефрит. Люди больше не коллекционируют эти камни. Хороший фарфор: Споуд, Веривуд, вот где дают настоящие деньги, но на нефрит сейчас нет спроса. Потом он, конечно, появится. Года через два или три я мог бы предложить вам очень хорошую цену, но сейчас… — Поколебавшись, он продолжал: — Но если вам действительно срочно нужны деньги, я рискну. Я дам вам десять тысяч, но только из личного расположения. Больше никак не могу. Я не хочу жалеть потом о своей слабости.

Эллиот покачал головой.

— Нет. Попробую в Майами. Там я знаком с парой людей, которые предложат мне больше. Ладно, Клод, забудем этот разговор.

— Кого вы имеете в виду? Надеюсь, это не Морис Харви и Вайнтон Окленд, дорогой мой? — печально улыбнулся Нендрик. — Вы не должны связываться с ними. Это мерзкие людишки, и, кроме того, они по самые уши завалены нефритом. Я заключил с ними сделку три месяца назад, перед тем как упал спрос на эти камни. Они дадут вам четыре тысячи, не больше.

Эллиот понял, что пропал. Деньги были ему необходимы. Пожалуй, десять тысяч лучше, чем ничего. Коллекция нефрита была сейчас не в цене, кроме того, она вдруг сделалась Дону отвратительна.

— Там есть еще всякое барахло, которое вы мне продали. Я не собираюсь оставлять его. Сейчас мне нужны наличные. Как насчет того, чтобы забрать все оптом?

Нендрик встал и подошел к шкафчику, где держал спиртное, великолепному, инкрустированному перламутром и черепахой, изделию. Он налил в два стакана чистого виски, добавил льда из встроенного в шкафчик холодильника, поставил один стакан перед гостем, потом сел и посмотрел на него. Сочувствие, светившееся в глазах Клода, казалось неподдельным.

— Почему вы не доверитесь мне, милый Дон? Плохи дела? Вы много задолжали? Вероятно, жили слишком широко? Как говорится, волк у дверей, да?

Эллиоту показалось, что его ударили хлыстом.

— А вот это не ваше дело, и не нужно мне этого паршивого виски. Я пришел поговорить о деле, вот и давайте о деле!

— Ну полно, полно, — мягко сказал Нендрик. — Я ваш друг, пожалуйста, не забывайте об этом. Все ваши секреты останутся в этих стенах. Я могу помочь вам, милый, но мне, конечно, нужно разобраться в ситуации.

Спокойный взгляд Нендрика, его дружелюбный тон заставили Эллиота вспомнить, что сейчас у него нет друзей. Если этот толстый педераст в нелепом парике говорит искренне, он будет дураком, если оттолкнет протянутую руку.

После колебания Эллиот решился.

— Ладно, Клод, я все расскажу. Говоря попросту, я разорен и влез в долги. За этот чертов «ройс» не уплачено. Своим я могу назвать лишь то, что купил у вас.

Нендрик сделал маленький глоток виски.

— Никаких перспектив?

— Никаких. Со мной покончено. К сожалению, я бездарный актер.

— Нельзя замечать только мрачную сторону, — Нендрик погладил свой длинный нос. — Не стану тратить время на изъявление сочувствия, хотя и сочувствую вам. По крайней мере, в отличие от большинства неудачников вы до сих пор вели веселую жизнь. А сейчас вам нужна немедленная помощь. Давайте-ка я пришлю к вам Луиса, пусть он сделает опись всего, что есть. Прошло уже много времени, и я не помню, что вы у меня покупали.

Эллиот кивнул.

— Ладно. Но я не хочу, чтобы потом Луис молол языком. Если только пойдут слухи о моем положении, мне будет уже не укрыться от кредиторов. Мне нужна куча денег и как можно скорей.

— Что вы имеете в виду под «кучей денег»?

— Чтобы поправить дело, мне понадобится по крайней мере сто пятьдесят тысяч. Если я не достану этой суммы, то обанкрочусь, и тогда все останутся ни с чем.

Клод выпятил толстые губы.

— Это солидная сума, но не отчаивайтесь. Посмотрим, что здесь можно сделать. Луис явится к вам завтра в десять. Когда он составит опись, мы потолкуем еще разок.

— Там у меня висит Шагал, которого вы мне сбыли. Он один стоит черт знает каких денег.

Нендрик погрустнел.

— Это не очень хороший Шагал, если мне не изменяет память. В то время люди сходили с ума по любому Шагалу, но это полотно нельзя оценить слишком высоко. Но можете положиться на меня, Дон, я постараюсь вам помочь.

Не испытывая никаких надежд, Эллиот встал. Он инстинктивно чувствовал, что сделка принесет выгоду старому педерасту, а не ему.

— Ладно, Клод, я предоставляю вам действовать.

— Вот и отлично. — Нендрик потер вибрирующий подбородок и небрежно спросил: — Вы, кажется, знакомы с Полом Ларримором?

Эллиот с удивлением посмотрел на собеседника.

— Знаком, а что?

— С ним так трудно познакомиться, — печально продолжал Клод. — Настоящий затворник, не так ли?

— Он держится особняком, если вы это имеете в виду. С чего это вы вдруг о нем вспомнили?

— Мне кажется, вы с ним чуть ли не друзья?

— Пожалуй. Но вам-то что за дело?

— Мне очень нужно познакомиться с Ларримором, но он не хочет встречаться со мной. Это не слишком любезно с его стороны. Вот я и подумал просить, чтобы вы свели нас.

— Ларримор — человек с причудами, — покачал головой Дон. — Он сторонится людей. Зачем он вам понадобился?

— Марки, — улыбнулся Нендрик. — Я хочу коллекционировать редкие марки. Ларримор — один из виднейших филателистов мира. Я был бы счастлив, если бы он согласился стать моим консультантом.

Эллиот не верил своим ушам.

— Ларримора консультантом? Да вы спятили! Даже и не надейтесь.

— В самом деле?

Нендрик печально покачал головой.

— Что ж, вам лучше знать. — И после неловкой паузы продолжал: — Скажите, а как вы подружились с Ларримором?

— Кроме марок, он еще любит гольф. Играет он посредственно, но как большинство людей со слабыми способностями — большой энтузиаст. Он приходит в клуб раз в неделю, и время от времени я с ним играю. Я отучил его загребать клюшкой землю, и с тех пор он считает меня своим приятелем. Вот и все. Теперь же я его вовсе не вижу: из-за протеза мне пришлось распрощаться с гольфом.

— Как странно — загребал землю… Удивительно, как иногда случается. — Нендрик допил виски. — Думаю, что, хоть вы и не виделись последнее время, все же он не удивится, если вы его посетите?

— Слушайте, Клод, я же сказал, что ничего не выйдет. Ларримор не станет вам помогать. — Эллиот двинулся к выходу. — Так Луис придет завтра в десять?

— Да, — Нендрик улыбнулся. — Не стоит слишком волноваться, дорогой мой. Предрассветный час — самый темный.

— Кажется, я об этом уже слышал, — ответил Эллиот и вышел.

— А теперь, мистер Кемпбелл, — сказал Барни, — обратите внимание на то, как я сплетаю нити моего рассказа: словно тку ковер. Я только оттого не занимаюсь вашим ремеслом, что не умею писать. А то бы я показал всей вашей братии, что такое настоящий писатель!

Я сдержанно заметил, что не всем суждено достичь высот, и спросил, не хочет ли он еще один шницель?

— Неплохая идея, — согласился Барни и просемафорил бровями Сэму. — Питаешь тело — питаешь ум, а?

Я сказал, что это общеизвестный факт.

— Ну ладно, — в ожидании шницеля продолжал Барни. — Я вывел на сцену Синди, Джо, Вина, Эллиота и Нендрика. Теперь пришло время свести их вместе, этим я и займусь.

Барни подождал, пока Сэм поставит перед ним шницель, одобрительно кивнул и продолжил рассказ.

— Джо не мог позволить Синди торчать дома и любоваться Вином, тем более что деньги у того кончались. Поскольку у него самого тоже стало туговато с финансами, Джо послал дочь работать в магазинах, а сам отправился на автобусную станцию, оставив зятя сидеть дома и мечтать о большом куске.

Так уж случилось, что Синди шагала по главной улице, направляясь в магазин, когда увидела сверкающий «ройс» Эллиота, стоявший возле тротуара. При виде такой машины она остановилась. Многие прохожие замедляли шаг, чтобы полюбоваться этим чудом, но Синди была просто очарована. Это была машина из ее снов, и Синди, одетая в белый свитер и шорты, смотрела на нее во все глаза как раз в тот момент, когда Эллиот вышел из магазина Нендрика.

Первым делом Дон обратил внимание на удивительно красивые ноги девушки, потом на задик и уже после этого на хорошенькие мячики, обтянутые свитером. Эта триада зачаровала Эллиота не меньше, чем его «ройс» — Синди, и он даже забыл про свою искусственную ступню.

Видя, как девушка таращится на машину, он подошел к ней и сказал экранным голосом, от которого у его почитательниц бегали по спинам мурашки:

— Она такая же красивая, как вы, правда?

Синди в замешательстве обернулась, а потом рассмеялась.

— Лучше, гораздо лучше! Такая шикарная машина!

И тут она узнала Эллиота, да и не могла не узнать, потому что была его ярой почитательницей. В детстве она обожала Эррола Флинна, а после его смерти весь жар сердца перенесла на Эллиота. Теперь, оказавшись рядом со своим кумиром, девушка была потрясена.

Прижав руки к груди, она уставилась на Дона, выглядя при этом, как гибрид коровы и овцы.

— Вы Дон Эллиот!

Бывший актер давно не видел такого влюбленного взгляда и сразу отреагировал на него.

— Привет! — улыбнулся он той волнующей улыбкой, которой не улыбался с тех пор, как потерял ногу. — Вы меня знаете, а я вас — нет. Кто вы?

Синди пришла в себя.

— Стоит ли об этом, мистер Эллиот? Я шла мимо и увидела этот автомобиль, а потом появились вы…

— Это моя машина, — гордо сказал Дон. Ему вдруг показалось, что в этот огромный долг, который давил невыносимым грузом, все же стоило влезать. — Хотите прокатиться?

— Вы не шутите, мистер Эллиот?

Тот рассмеялся чарующим смехом, открыл правую дверцу и жестом пригласил девушку садиться. Синди уселась с таким лицом, словно ее посадили на облако.

Эллиот, не говоря ни слова, медленно вел машину в плотном потоке транспорта. Он чувствовал, что сейчас лучше молчать: пусть девушка отдастся бесшумному движению автомобиля и насладится минутой.

Выбравшись из потока машин на Приморский бульвар, Эллиот прибавил скорость и поехал к горам. Держась на средней скорости, он наконец выбрался на пустынный участок шоссе. Тогда он нажал на акселератор, давая Синди почувствовать внезапный напор бесшумной энергии двигателя, стремительно увлекший их со скоростью больше ста миль в час.

— Ну как, может быть, вы хотите сами посидеть за рулем, прежде чем решить?

Синди, ошеломленная быстрой ездой, непонимающе посмотрела на своего кумира.

— Решить? О чем вы?

— Разве вы не собираетесь покупать машину? — Он улыбнулся. — Это ведь был испытательный пробег, не так ли?

— Если бы, — Синди подавила вздох. — Как я завидую вам: иметь деньги и такую машину…

В этой девушке было нечто, задевшее Эллиота. Он так привык к куколкам, которые все знали, ничему не удивлялись и были сразу готовы прыгнуть к нему в постель, что наивное простодушие девушки не оставило его холодным.

— Кто вы? — Эллиот закурил.

Вот об этом-то Синди как раз и не собиралась ему говорить.

— Синди Лак, — неохотно сообщила она. — Я никто. Просто, девушка, которая живет, как придется.

— И как же ей приходится?

— Как обычно: контора, пишущая машинка и я.

— Синди. Красивое имя. Вы везучая?

— О, да! Иначе вы нипочем не покатали бы меня на этой машине.

Он рассмеялся.

— Какие мои фильмы вы смотрели?

— Все до единого. Они такие же, как вы… удивительные!

Эллиот понял, что девушка не притворяется.

— Вы приехали сюда в отпуск? — спросил он.

— Да.

— Одна?

— С отцом.

Эллиот взглянул на часы.

— Я проголодался. Можно пригласить вас на ленч, или отец рассердится?

Джо и Вин, конечно, ждали Синди, и она заколебалась. В холодильнике оставалась половина холодной курицы, в конце концов мужчины могут поесть и одни.

— Я буду очень рада.

Эллиот развернул машину и направился к своей вилле.

Барни атаковал второй слой рубленого шницеля.

— Я хочу, чтобы эта история продвигалась без задержки, мистер Кемпбелл, — сказал он с набитым ртом. — Есть места, которые можно пропустить, но кое-что мне приходится добавлять самому, малость даже сочинять. Это нужно, чтобы лучше передать атмосферу, поэтому не думайте, что я делаю это, желая растянуть время.

Я попросил Барни продолжать, и тот кивнул.

— Так вот. Вилла Эллиота потрясла Синди. Ей просто не верилось, что люди могут жить в такой роскоши. Они сидели за столом на террасе, окруженной цветущим кустарником и орхидеями, и любовались открывающимся видом на гавань и океан.

Ленч был таким же безукоризненным, как и обслуживание. Эллиот угощал гостью горячими поперченными креветками, филе в сырном соусе и замороженными фруктами. Подали шампанское, от которого у Синди слегка закружилась голова.

Видя, как действует вся эта обстановка на девушку, Эллиот провел ее по вилле. Она шла рядом, стиснув руки, с круглыми от изумления глазами и прерывисто дышала.

Вернувшись в гостиную, Синди сказала самую приятную вещь, которую когда-либо приходилось слышать Эллиоту.

— Это самый чудесный дом, который я видела, и вы его заслуживаете, потому что сделали счастливыми многих людей.

Глядя на девушку, Эллиот вдруг испытал желание, впервые за все месяцы, прошедшие после аварии. Ему захотелось отвести ее в спальню, нежно раздеть, уложить в постель и овладеть ею так, как мог делать это только он: медленно, растягивая удовольствие, с восторгом дожидаясь блаженной истомы и даря наслаждение женщине.

В какое-то мгновение Дон понял, что Синди отдалась бы ему, но тут же вспомнил о протезе, и желание обернулось озлоблением. И пока он стоял так, глядя на девушку, мучительно желая и не смея взять ее, у него началась ужасная боль в ступне, той самой ступне, которая давно превратилась в пепел в топке дорогой клиники.

Теперь он хотел лишь одного: избавиться от гостьи. Она подарила ему несколько счастливых часов, но теперь вернулась боль, а вместе с ней все заботы.

— Ваш отец, наверное, уже беспокоится, — сказал Дон твердо. — Я распоряжусь, чтобы вас отвезли обратно.

Удивленная и несколько разочарованная внезапной переменой, Синди начала благодарить за гостеприимство, но Эллиот отмахнулся.

— Да, да. Мне было очень приятно. Сейчас придет шофер. А я должен извиниться, я очень занят. Всего доброго, — и он вышел, оставив Синди одну.

Три часа, проведенные в обществе кумира, пошли насмарку. Это странное, почти грубое прощание все испортило: Синди словно окатили ведром холодной воды.

Шофер-японец отвез ее в город, и Синди попросила остановиться, не доезжая, бунгало. Кроме всего прочего, ей было обидно, что обратно ее отвезли не на «ройсе». Девушка не понимала, что произошло, и это было особенно обидно.

Барни отхлебнул пива и принялся выковыривать застрявшие в зубах кусочки мяса.

— Она нашла Вина в саду, — продолжал он. — Джо ушел работать на автобусную станцию.

— Где тебя черти носили? — набросился Пинпа на девушку. — Что случилось?

Синди рассказала. Когда она описывала «ройс» и виллу, в голову Пинпа пришла неожиданная мысль.

— Этот малый, видно, набит деньгами?

— Конечно. Он знаменитый артист. Как бы я хотела иметь столько денег и жить, как он! — Синди вздохнула. — А какая у него машина…

— Да, — Вин сузил глаза. — Интересно, сколько он стоит?

— Миллион. Если бы он стоил меньше, то не смог бы так жить.

— Ты еще увидишься с ним?

— Нет. Под конец он как с ума сошел, — и Синди рассказала, как рассталась с Эллиотом.

— У большинства этих кинозвезд не все дома, — утешил ее Вин. — А он не пробовал с тобой заигрывать?

Синди покраснела.

— Конечно, нет!

— В таком случае я не понимаю, зачем ему понадобилось катать тебя на машине и угощать ленчем?

— Не у всех такие замашки, как у тебя, — резко ответила Синди и ушла в бунгало.

В шестом часу вернулся Джо.

День выдался не слишком удачным, и он, украв пять бумажников, набрал только сорок долларов.

— Где Синди? — сразу же спросил он, усаживаясь в кресло рядом с Вином и снимая шляпу. — Она что-нибудь принесла? У меня только сорок баксов.

— Она, кажется, моет голову, — отозвался Вин. — Да, она кое-что принесла, Джо. По-моему, это большой кусок!

Джо уставился на зятя.

— Большой кусок? Как так?

— Помнишь, я говорил, что хочу найти дельце на пятьдесят тысяч баксов, а после мы сможем уехать отсюда, купить дом на побережье и устроиться там втроем? Тогда бы я смог жениться на Синди.

Джо продолжал смотреть на Вина, и постепенно в глазах его появлялся страх.

— Да, но это ведь были только разговоры. Верно?

— Мы загребем пятьдесят кусков! — решительно сказал Пинпа. — Это будет не трудней, чем отнять шницель у слепого.

— Но как? — Сердце Джо сильно забилось, и в животе стало холодно. Пятьдесят тысяч означали крупное дело, а крупных дел Джо избегал всю жизнь.

— Не пыли и слушай, — перебил его мысли Вин.

И он рассказал Джо о знакомстве Синди с Доном Эллиотом.

— Помнишь его? Одно время он был на самой верхушке. Синди говорит, что у этого типа полно денег. Одна только машина обошлась ему не меньше тридцати тысяч. А вилла набита разным добром.

Джо облизал пересохшие губы.

— Ты решил обчистить его дом?

— Не пори чушь! — рявкнул Вин. — Кто примет потом у нас его вещи? Кроме того, понадобился бы грузовик, чтобы увезти барахла на такую сумму. Нет, Джо, мы похитим этого парня и возьмем с него выкуп.

Джо едва не выпал из кресла.

— Ну нет! За похищение человека можно попасть в газовую камеру! — Глаза старика от ужаса сделались квадратными. — На меня не рассчитывай… И на Синди тоже. Исключено!

— Это не похищение, — раздраженно возразил Пинпа. — Мы захватим парня и скажем, что хотим пятьдесят кусков. Что ему это? Мелочь! Мы не отпустим его, пока он не раскошелится. Никто и не узнает, что он у нас. Я все обмозговал.

— Нет! — Джо встал, дрожа всем телом. — Мне все равно, как ты это назовешь. Я не согласен, и все тут!

Вин с презрением посмотрел на тестя и отвернулся.

— Ладно, Джо, как знаешь. Мы можем провернуть дельце и без тебя. Я могу обойтись даже и без Синди. Но только, когда я раздобуду денег, мы с Синди уедем. Вот так.

— Синди не станет с этим связываться. Она и слушать не захочет.

— А вот она идет. Давай спросим, — предложил Вин.

— О чем? — спросила Синди, подходя к креслам. — В чем дело, папа? На тебе лица нет.

— Он задумал похитить кинозвезду, — тихо сказал Джо. — Похоже, он рехнулся. Я сказал, что ты не станешь с этим связываться.

Синди быстро взглянула на Пинпа.

Похитить? Ох, Вин!

Ну и что? — Пинпа привольно раскинулся в кресле и вытянул длинные ноги. — Мы не сделаем ему ничего плохого. Он набит деньгами. Мы только подержим его здесь под замком, пока он не выложит нам пятьдесят кусков. Ничего особенного. Когда получим деньжат, двинем все втроем подальше отсюда. Там мы с тобой поженимся и осядем в спокойном местечке года на три. Что скажешь, детка? Ты идешь со мной?

Синди посмотрела на Вина, потом на отца и снова на Вина.

— Ты, наверное, спятил, Вин, — сказала она. — Нет, я не согласна.

— Ничего я не спятил, — возразил Вин. Он старался сдержать раздражение. — Ты говорила, что у этого малого полно денег. Что для него пятьдесят кусков? Он заплатит. Это же проще простого. Только представь — пятьдесят тысяч на троих!

Синди колебалась. Если бы Эллиот не выпроводил ее так бесцеремонно, она отказалась бы, не раздумывая, но теперь… Девушка подумала, что значили бы для них эти деньги.

— А если он не заплатит?

Джо окаменел.

— Синди, послушай меня…

Но дочь его не слушала.

— Ты хочешь выйти за меня, так? — сурово спросил Пинпа. — Хочешь пожить весело? Нам подворачивается возможность провернуть крупное дело, так что, давай, Синди, соглашайся.

Синди давно осточертела серая жизнь, которую обеспечивали их сиротские заработки. Она никогда не жаловалась, но после встречи с Пинпа прежнее прозябание сделалось для нее непереносимым. Она снова подумала, что могли бы дать им эти деньги, и решилась.

— Хорошо, Вин, я тебе помогу.

Вин взглянул на Джо.

— Похоже, большинство «за», старик. Ты хочешь остаться с нами или будешь отделяться?

Джо взял Синди за руку.

— Послушай, девочка, это очень опасно. Нам могут дать пожизненное или даже газовую камеру. Ты не пойдешь на это, детка.

— Пятьдесят кусков, — вкрадчиво произнес Пинпа. — И больше не придется шарить по карманам и рисковать в магазинах. Уютный домик и я. Хотя, как хочешь, Синди, я проверну это дело и один. Смотри сама.

— Я же сказала, что согласна, Вин, — Синди казалась совершенно спокойной.

Пинпа повернулся к Джо.

— Ты передумал? Если нет, мы прощаемся.

— Ты и вправду думаешь, что дело выгорит? — словно рыбешка, выброшенная на берег, трепыхнулся старик.

— Может, ты считаешь меня психом? Конечно, выгорит.

Джо колебался. Он смотрел в горящее решимостью лицо дочери и понимал, что, если не хочет потерять ее, должен соглашаться.

— Ладно, Вин, — вздохнул он. — Тогда и я с вами.

Глава 3

— На следующее утро, — с воодушевлением продолжал Барни, — Эллиот, сидя на террасе, с нетерпением ждал, пока Луис закончит опись его имущества. Наконец тот вышел на террасу, и Дон, сдерживая нетерпение, предложил ему выпить.

— Ни в коем случае. Благодарю, никакого спиртного, никакого крахмала. Если я хоть на минуту дам себе поблажку, мне не сохранить фигуру. — Луис пожирал глазами Эллиота. — А вот вы в прекрасной форме, голубчик.

Эллиот, одетый лишь в брюки, носки и сандалии, пожал великолепными плечами. Он терпеть не мог носки, но иначе блеск металлического протеза портил ему настроение.

— Не жалуюсь. Присядьте. — Выдержав паузу, он продолжал: — Ну и каков же ваш приговор?

— У вас есть очень недурные вещицы, мистер Эллиот. — Луис уселся поудобней. — Они несколько специфичны, но весьма, весьма недурны.

— Я знаю, что у меня есть, — раздраженно перебил его Дон. — Мне нужно знать, сколько это стоит.

— Конечно! — Луис всплеснул руками. — Я не могу назвать определенную цифру. Понимаете, мне нужно проконсультироваться с Клодом. Но я бы сказал — около семидесяти пяти тысяч.

Эллиот покраснел. Он не ожидал от Луиса щедрости, но это уже был просто грабеж среди бела дня.

— Вы смеетесь? — сдерживая ярость, процедил он. — Это меньше четверти того, что я сам уплатил.

Луис погрустнел.

— Это звучит ужасно, мистер Эллиот, но сейчас спрос упал. Если бы вы могли подождать… — Он пожевал губу, делая вид, что раздумывает. — Клод может согласиться принять нефрит и Шагала на комиссионных условиях и выставить их в магазине. Так вы, вероятно, получите лучшую цену, но это потребует времени.

— Насколько лучшую?

— Этого я не могу сказать. Цену должен определить Клод.

— Сколько времени мне придется ждать?

Луис покачал головой. Казалось, он готов был разрыдаться.

— На это, мистер Эллиот, может понадобиться два или три года. Видите ли, нефрит… Но я уверен, что он снова войдет в моду и цены повысятся. Однако не раньше, чем через два года. Может быть, даже через три.

Эллиот ударил кулаком по колену.

— Я не могу так долго ждать. Скажите Клоду, что он может забирать нефрит и Шагала, но деньги мне нужны немедленно, и пусть дает приличную цену, а не паршивые семьдесят пять тысяч!

Луис принялся рассматривать свои наманикюренные ногти.

— Разумеется, я поговорю с ним. Клод говорил мне, что вам срочно нужны наличные, мистер Эллиот. Все это исключительно между нами. Мы готовы сделать вам интересное предложение. Сумма немалая — что-то около двухсот тысяч и плюс семьдесят пять тысяч за ваши вещи. Все это составит кругленькую сумму, жить с которой станет веселей.

Эллиот уставился на него.

— Двести тысяч? — Он выпрямился в кресле. — Что же это за интересное предложение?

— Вы друг мистера Ларримора. Филателиста.

Эллиот сузил глаза.

— Это предложение имеет отношение к Ларримору?

Луис взглянул на Дона и сразу отвел глаза.

— Правильно.

— Мы с Клодом уже говорили о Ларриморе. Я просил его оставить надежду.

— У Клода появились новые замыслы, — сказал Луис. Он был похож на человека, который нащупывает путь по тонкому льду. — Теперь он готов предложить двести тысяч за посредничество.

Эллиот с силой втянул в себя воздух. Он подумал, как нужны ему сейчас деньги.

— За мое посредничество? Слушайте, Луис, перестаньте крутить, словно какой-нибудь чертов политикан, и объясните, куда вы клоните?

— У мистера Ларримора есть необычные марки, — объяснил Луис и снова принялся рассматривать ногти. — А у Клода есть клиент, который хотел бы их купить. Мы уже писали мистеру Ларримору, предлагали ему продать марки, но он игнорировал наши письма. Если вы сумеете достать для нас эти марки, Клод заплатит вам комиссионные в размере двухсот тысяч.

— Господи! Да сколько же они стоят?!

— Для вас или для меня — очень мало, но для настоящего филателиста их ценность весьма значительна.

— Сколько?

— Вряд ли нам нужно углубляться в этот вопрос, — Луис хитренько улыбнулся Эллиоту. — Главное в том, что они для вас будут стоить двести тысяч, если, конечно, вы сможете их достать.

Эллиот откинулся на спинку кресла. Перед ним как будто открывался выход из положения, но сумеет ли он убедить Ларримора продать марки?

— Если я буду говорить с Ларримором, мне нужно знать цену. Я должен назвать сумму, которую готов заплатить ваш клиент. Как иначе я смогу убедить его продать марки?

Луис причесывал пальцами свои крашеные волосы.

— Думаю, вы ничего не добьетесь от Ларримора, какую бы сумму ни предложили. Он не хочет продавать марки. Нет, эти переговоры не приведут ни к чему хорошему.

Эллиот нахмурился.

— Интересно, куда вы клоните?

Луис не отрывал взгляда от ногтей.

— Нам кажется, что, раз вы дружите с мистером Ларримором и имеете доступ в его дом, для вас не будет слишком сложным найти способ завладеть марками. В этом случае мы немедленно заплатим вам двести тысяч наличными. — Луис встал под изумленным взглядом Дона. — Разумеется, вам не будут задавать никаких лишних вопросов.

С минуту Эллиот сидел молча, а потом спросил металлическим тоном:

— Вы предлагаете мне украсть эти марки для Клода?

Луис, избегая смотреть на собеседника, взмахнул руками.

— Мы ничего не предлагаем. У вас есть возможность достать марки. Как вы их достанете, нас не интересует — мы примем их, ни о чем не спрашивая, и заплатим наличными.

Эллиот встал, и Луис понял, что пересолил.

— Убирайтесь!

Луис отступил на несколько шагов.

— Скажите Клоду, что я не имею дела с жульем. Я сам найду покупателя на нефрит. Передайте ему, что мы больше не знакомы.

Луис смиренно слушал.

— Я предупреждал его, что вы не согласитесь, но Клод — законченный оптимист. Не будем обижаться друг на друга, мистер Эллиот. Разумеется, предложение остается в силе. Может быть, вы еще передумаете.

— Убирайтесь!

Луис вздохнул и, спустившись по ступеням, зашагал к площадке для машин.

Вернувшись в магазин, он сразу прошел к Нендрику.

— Сукин сын уперся, — сообщил Луис, закрывая за собой дверь. — Он назвал меня жуликом и сказал, что больше не хочет иметь с нами никаких дел.

Нендрик снял парик, положил его на стол и задумался.

— Ничего страшного не произошло. Я немного нажму на нашего милого Дона. — Он выдвинул ящик стола и достал адресную книгу в кожаном переплете. — Кто, по-твоему, самый крупный кредитор Эллиота?

— «Лас и Фремлин», — немедленно отозвался Луис. — Каждой шлюхе, которая оказывалась с ним в постели, он дарил какую-нибудь драгоценность. Последней достался перстень с рубинами и алмазами. Думаю, эта штука стоила бешеных денег.

Нендрик полистал адресную книгу, набрал номер «Ласа и Фремлина» — лучшей ювелирной фирмы Парадиз-Сити, и попросил соединить себя с мистером Фремлином, младшим партнером.

— Сидни, мой прелестный цветочек, — заворковал Нендрик. — Это твой преданный Клод. Как живу? О, прилично. Свожу концы с концами. — Он хихикнул. — А ты? Очень рад, малыш. Да, Сидни, хочу сказать тебе словечко по секрету. Не знаю, должен ли тебе Дон Эллиот… Да, бывшая кинозвезда. Должен? Я так и думал. Знаешь, он меня тревожит. Дело в том, что мне он тоже должен. Сегодня утром я послал к нему Луиса. Ты же знаешь, как я тактичен. Луис пытался получить с него чек, но Эллиот повел себя как гадкий мальчик. У нас даже сложилось впечатление, что он не в состоянии уплатить. Ужасно, не правда ли? Понятно, из-за ноги бедняга оказался в тяжелом положении, потерял работу в кино, однако мне представлялось, что он надежен в финансовом отношении. Много он тебе должен?

Выслушав ответ, Клод поднял брови и присвистнул.

— Мой бедненький! Пятьдесят тысяч! Но это же целое состояние. У меня за ним только пять. — Он снова замолчал, слушая. — Что ж, на твоем месте я бы действовал, и чем скорей, тем лучше. Вряд ли он теперь много стоит. Я думал, что надо тебя предупредить. Давай встретимся как-нибудь. Всего хорошего.

Когда Нендрик положил трубку, Луис хищно усмехнулся:

— Теперь все зашевелятся.

— Бедный Сидни немного глуповат, но мне он нравится. Ладно, не будем терять времени. Думаю, счета Эллиота в ресторанах тоже внушительны. — Нендрик приладил парик на место. — Пожалуй, словечко на ушко этим голубчикам будет актом милосердия, — и он протянул руку к телефону.

Тойо, шофер Эллиота, встретил Вайнтона Окленда в аэропорту Парадиз-Сити и отвез на виллу. Окленд прилетел на собственном самолетике, желая как можно скорей встретиться с Эллиотом.

Окленд был маленьким и суматошным толстячком, считался одним из ведущих экспертов по антиквариату и современному искусству в Майами и, владея процветающей галереей, вечно вынюхивал выгодные сделки.

Когда Эллиот сказал, что у него есть Шагал, которого он хотел бы продать, Окленд обещал прибыть в тот же день.

Теперь Эллиот с замирающим сердцем наблюдал, как Окленд рассматривает Шагала. Толстое лицо эксперта было бесстрастно, как снежная пустыня. Наконец он оторвался от картины.

— Может быть, это Элмер Хорн, но ни в коем случае не Шагал, — заявил Окленд. — Прекрасная подделка. Надеюсь, вы не слишком дорого заплатили за нее, мистер Эллиот?

— Сто тысяч, — хрипло отозвался Дон. — Вы уверены, что это подделка?

— Никогда ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным, но таково мое мнение, — спокойно сказал Окленд. — Вы, вероятно, купили ее у Нендрика?

— Да.

— Нендрик разбирается в этом не так хорошо, как ему хотелось бы. Его могли обмануть. Даже более квалифицированные эксперты обманывались на работах Хорна, но я специализируюсь по Шагалу и убежден, что вещь не его, во всяком случае, почти убежден.

Эллиот почувствовал, что у него на лбу выступает холодный пот.

— А нефрит? Только не говорите, что и он поддельный.

— О, нет. Это прекрасная коллекция. Я предложил бы за нее двадцать тысяч.

— А за Шагала?

Окленд покачал головой.

— Он мне не нужен. Такая картина не даст ничего, кроме хлопот.

— А остальные?

— Ничего особенного, но если вы хотите продать их оптом, я могу дать десять тысяч. Мне жаль, что речь идет о такой ничтожной сумме, но эти картины всего лишь украшение для стен, они ничего не стоят.

Поколебавшись, Эллиот махнул рукой.

Ладно, дайте мне чек на тридцать тысяч и забирайте все.

Окленд выписал чек и ушел, а Эллиот задумался. Может быть, Клод не знает, что картина поддельная? Посидев некоторое время в нерешительности, он набрал номер магазина Нендрика. К телефону подошел Луис.

— Позовите Клода.

— Мистер Эллиот?

— Да.

— Одну секундочку.

Через мгновение в трубке послышался голос Нендрика.

— Это вы, мой друг?

— Хотите взять Шагала? — предложил Дон.

— Мой милый мальчик, вот вы и позвонили. Какой сюрприз! А Луис сказал, что вы на меня рассердились. — Звонок Эллиота удивил Нендрика.

— Не важно. Сколько вы дадите мне за Шагала, пока я не предложил его Вайнтону Окленду?

— Окленду? Вы не должны этого делать, дружок. Он не даст вас абсолютно ничего, и скорей всего скажет, что это подделка. Право же, Окленд — довольно мерзкая личность.

— Итак, сколько вы предлагаете?

— Я предпочел бы взять ее на комиссию, милый Дон. Обещаю вам…

— Мне нужны наличные, понимаете? Сколько?

— Тридцать тысяч.

— Я заплатил вам сто.

— Знаю, но сейчас наступили ужасные времена.

— Можете получить его за сорок пять. Деньги — сразу.

— Сорок, милый мальчик, больше не могу.

— Пошлите Луиса с чеком, пусть забирает картину, — сказал Эллиот и положил трубку.

Нендрик, сияя улыбкой, повернулся к Луису.

— Бедный дурачок продал нам Шагала за сорок тысяч! Представляешь? Эта дурочка Ван Джонсон с ума сходит по Шагалу. Я съем свой парик, если не вытяну из нее сто тысяч.

— Смотри, Клод, — предостерег Луис. — Если она проверит…

— Да нет же, она не станет проверять, как не проверял и Эллиот. — Нендрик откинулся на спинку кресла, его жирная физиономия лоснилась от удовольствия. — Мое слово — гарантия для этих олухов.

К трем часам дня у Эллиота было семьдесят тысяч долларов наличными. Он получил по чекам Окленда и Нендрика не в своем банке, а в другом, понимая, что если он явится с этими чеками, снова будет поднят вопрос о перерасходе.

Заперев деньги в ящик стола, Дон почувствовал, что у него появилось время для передышки. Теперь он мог уплатить прислуге и еще несколько месяцев не отказывать себе в удовольствиях. Впервые за последние несколько недель он чувствовал себя спокойным и счастливым.

Зазвонил телефон. Эллиот, нахмурившись, взял трубку — кто бы это? Звонил Ларри Кауфман, агент фирмы «Роллс-ройс».

— Мистер Эллиот? — голос Кауфмана звучал почти враждебно. — Прошу вас расплатиться за машину, фирма торопит меня. Вы пользуетесь автомобилем уже два месяца, и мы настаиваем на немедленной уплате.

Некоторое время Эллиот колебался: у него еще оставалась «альфа», за которую было заплачено, стоило ли расставаться с тридцатью тысячами? Нет, нужно было быть сумасшедшим, чтобы цепляться за этот «ройс», особенно теперь, когда на счету был каждый доллар.

— Вы можете забрать машину назад, Ларри, я передумал. Она мне не нужна.

— Не нужна?! — повысил голос Кауфман.

— Именно!

— Но не могу же я просто забрать ее, черт возьми! Теперь это уже подержанная машина.

— Ну ладно, забирайте как подержанную. Сколько с меня причитается?

— Вы уверены, что не пожалеете, мистер Эллиот?

— Сколько с меня?

— Я не прошу лишнего, поскольку сразу же продам машину. Скажем, вы должны мне три тысячи.

— По-вашему, это не лишнее?

— Нет, и вы это знаете, мистер Эллиот.

— Ладно, приезжайте и забирайте, я приготовлю чек.

Эллиот старался не давать воли чувствам, но вид Кауфмана, уезжавшего в «ройсе» и с чеком на три тысячи в кармане, причинил ему острую боль. Он спрашивал себя, не вернут ли чек неоплаченным, но надеялся, что директор банка продолжит кредит, несмотря на превышение. Во всяком случае стоило попробовать.

После ленча, когда он, устроившись на террасе, собрался вздремнуть, позвонил директор банка.

— Дон, сейчас заходил Кауфман и предъявил ваш чек на три тысячи. Я принял его, потому что мы с вами друзья, но это в последний раз. Вам нужно что-то делать с этим перерасходом. Больше никаких чеков, Дон. Понятно?

— Конечно. Я продам кое-какие акции, — отговорился Эллиот. — К концу недели все будет улажено.

Он подумал, что в ящике его стола сейчас лежит семьдесят тысяч. Неплохо было бы сейчас сесть в «альфу», уехать недельки на две в Голливуд, остановиться там в мотеле, а с долгами пусть как хотят. Чем больше он об этом думал, тем больше ему нравилась эта идея, но этот день был решительно невезучим. Только он встал, собираясь уложить чемодан и уехать, на террасу вошел мажордом.

— К вам посетитель, мистер Эллиот.

Из-за спины мажордома вышел высокий человек с жестким лицом.

— Я Стэн Джерральд, мистер Эллиот, — и, дождавшись, когда мажордом выйдет, он продолжал: — Фирмы «Лас и Фремлин», а также «Хэндок и Эллисон» поручили мне взыскать с вас два просроченных долга. Если я немедленно не получу чек, мне приказано вручить вам повестку в суд.

— Серьезно? — выдавил улыбку Эллиот. Если этот тип вручит ему повестку, совершенно ясно, что вся остальная стая набросится и разорвет должника в клочки. — И на какую же сумму?

— Шестьдесят одна тысяча долларов.

Эллиот был потрясен, но ему удалось сохранить улыбку, все-таки зря его считали в Голливуде бездарным актером. Он понимал, что не должен допустить вручения повестки.

— Так много?

Через десять минут Джерральд ушел с набитым портфелем, а наличный капитал Эллиота сократился до девяти тысяч.

Он закурил сигарету и откинулся на спинку кресла. Будущее представлялось ему беспросветным. Теперь по Парадиз-Сити разнесется слух, что Дон Эллиот начал расплачиваться с долгами, и через день-другой в его дверь постучатся другие кредиторы. Нужно было убираться из города, и чем скорей, тем лучше. Да, он уедет в Голливуд, и когда кончатся оставшиеся девять тысяч, примет столько снотворного, что последний раз попадет в заголовки газет.

Пройдя в спальню, Дон принялся собирать чемодан, выбирая все самое лучшее и понимая, что за эту одежду все еще не уплачено. Сейчас он вел себя как вор. Бросив в чемодан бутылку шотландского виски и блок в две сотни сигарет, он взял триста долларов и пошел искать мажордома, который оказался на кухне.

— Я уезжаю, — объявил Эллиот. — Этого вам должно хватить до моего возвращения. — Перед отъездом я хочу повидать мистера Сола Льюса.

Мажордом поклонился и, принимая деньги, понимающе посмотрел на хозяина.

— Я напишу, если задержусь больше, чем на неделю, — пообещал он, чувствуя себя под взглядом старика-мажордома настоящим подонком.

Вернувшись в спальню, он окинул стены прощальным взглядом, уверенный, что видит это все в последний раз. Потом пожал плечами, вышел из дома и зашагал к гаражу.

Садясь в «альфа-ромео», он заметил блондинку, одетую в белый свитер и алые шорты, которая медленно поднималась по дороге, ведущей к вилле.

«Синди Лак», — подумал он и, подъехав, затормозил.

— Привет, — улыбнулся он. — Как вас сюда занесло?

Синди казалась смущенной.

— Хотела увидеть вас еще раз.

Вместе с Вином и Джо они разработали план похищения. Вин был уверен, что Синди сумеет заманить погасшую кинозвезду к ним в бунгало.

— Только приведи его сюда, — попросил Вин. — А здесь я с ним управлюсь.

Синди колебалась.

— Что ты собираешься с ним сделать?

— Слегка тюкну его пистолетом, и только. Он был храбрецом только на экране, а покажи ему настоящий пистолет, и этот парень превратится в вареную макаронину.

Эллиот внимательно посмотрел на Синди и подумал, что, если бы не протез, он бы с удовольствием переспал с этой куколкой.

— Вот вы меня и увидели, — игриво заметил он. — А я как раз собираюсь в Голливуд.

Синди замерла. Этого она никак не ожидала.

— Ох, мистер Эллиот! Мой отец будет страшно огорчен. Дело в том, что он ваш поклонник. Когда я ему рассказала, что виделась с вами и вы даже угостили меня ленчем, честное слово, он едва не умер от зависти. Старик так расстроился, что я пообещала ему уговорить вас приехать к нам.

Эллиот насторожился, девушка поняла, что переиграла и пошла ва-банк.

— Я знаю, это слишком уж нахально с моей стороны, но отец — инвалид, у него так мало удовольствий. Он видел все ваши фильмы и считает, что вы — великий актер. Я тоже так думаю.

Эллиот заколебался, но потом подумал:

«А что я, в сущности, теряю? У меня нет будущего, а эта девчонка страшно аппетитна! Не развалюсь же я, если навещу ее старика. Они оба будут рады до чертиков».

— Ладно, — улыбнулся Эллиот одной из самых обаятельных своих улыбок. — Где вы живете, Синди?

— На Приморском бульваре.

— Отлично. Это мне по пути. Забирайтесь, — Эллиот потянулся к правой дверце и открыл ее. — Я не могу слишком задерживаться, но мне хочется порадовать вашего отца.

Синди вдруг сделалось тошно. Вин говорил, что деньги ничего не значат для Эллиота, они же, как только получат их, поженятся и заживут в свое удовольствие. Она согласилась, почему-то совершенно не думая об Эллиоте, мечтая лишь о собственном счастливом будущем, но теперь, когда ее кумир оказался таким добрым, в ней шевельнулась совесть. С минуту она стояла в нерешительности, но Дон велел ей поторапливаться, и девушка юркнула в машину.

— Не знаю, как вас благодарить, — сказала она, избегая взгляда Дона. — Вы не представляете, как обрадуется отец.

— Пустяки, — отозвался Дон и повел машину к шоссе. — Просто я возвращаю должок. Прошлый раз вы сказали мне такое, чего еще никто не говорил.

— В самом деле?

— Вы, конечно, забыли, потому что это было сказано от чистого сердца. Вспомните, вы сказали, что я заслужил его, потому что сделал счастливыми многих людей. Теперь же я стараюсь подняться до уровня вашего представления обо мне.

Синди опустила глаза и покраснела. Она уже готова была признаться, что ведет его в западню, но, вспомнив о Вине и отце, подавила порыв.

— Спасибо, — кивнула она. — Я действительно говорила от чистого сердца. Но вы именно такой, каким кажетесь.

Эллиот быстро ехал к Приморскому бульвару. Его немного озадачивало то, что девушка не смотрит в глаза. Молчание затянулось, и он неожиданно спросил:

— Вы чем-то озабочены, детка? Что-нибудь случилось?

Синди обмерла.

— Нет, что вы! Я просто думала, как мне повезло и какой вы добрый.

Эллиот счастливо рассмеялся.

— Да будет вам, Синди. Не стоит хвалить меня. Я веду себя как нормальный человек.

— Разве?

Синди впервые подумала о Вине с легким раздражением. Он стал казаться ей злым и черствым человеком, а ведь доброта нужна не меньше, чем красота и обаяние. Она мысленно сравнила Вина с Эллиотом, а потом Эллиота с Джо. Пожалуй, Джо и Эллиот отличались от Вина в выгодную сторону: они были добрыми людьми, а Вин — нет.

— Не так-то просто встретить среди знаменитостей тех, кто побеспокоился бы о таких людях, как я и мой отец, — прошептала Синди.

— Вы в самом деле так считаете? — улыбнулся Эллиот, думая, что пожалуй, девушка права. Интересно, обратил бы он на нее внимание, если бы «Пасифик Пинчер» не выгнала его? Наверное, нет. И Эллиот спрашивал себя, какие испытания еще ждут его впереди. Старик, скорей всего, окажется страшным занудой. Ну ничего, можно у них и не задерживаться.

— Завтра я встречусь со своим агентом, — зачем-то сказал он. — Может быть, снова начну работать.

Синди посмотрела на него такими счастливыми глазами, что он мысленно выругал себя за эту глупую ложь.

— Как я рада! Я читала в газетах о несчастном случае. Мне прямо плохо стало.

Эллиот пожал плечами.

— С каждым может случиться… — Он замялся, а потом решительно сказал: — У меня теперь вместо левой ноги протез. Это вас шокирует?

— С какой стати это должно меня шокировать? Вы прекрасно ходите, никто и не догадается.

— Догадываются, когда я снимаю ботинок.

Прозвучавшая в его голосе горечь обожгла Синди.

Горячая волна жалости захлестнула ее.

— Да, понимаю, простите.

— За что вас прощать?

Синди колебалась.

— Ну, смелее, говорите.

— Вам, должно быть, очень трудно. Я уверена, что у вас было много девушек, а теперь… Нельзя портить себе из-за этого жизнь. — Она снова помолчала. — И потом, какое значение имеет нога, если мужчина и женщина любят друг друга?

Эллиот присвистнул.

— Вы ничего не понимаете, детка. Это имеет чертовски большое значение. Вы просто не знаете.

— Я знаю. Но ведь я сказала: если любят. Я говорила не о возне в постели, а о любви.

— А для вас это имело бы значение?

— Я собираюсь замуж, — Синди смотрела прямо перед собой.

— Да.

Эллиот почувствовал вдруг разочарование, и это рассердило его. Зачем ему эта девчонка? Аппетитная, конечно, но и только. И все же, услышав о ее предстоящем замужестве, он был огорчен.

— И кто же этот счастливец?

— Вы познакомитесь. Он живет с нами. — Синди показала пальцем. — Последнее бунгало по правой стороне.

Эллиот быстрым взглядом окинул маленькое строение, наполовину скрытое кустами. Его не удивило убожество дома, ему даже понравилась эта скромность, столь отличная от его собственного жилья.

Он затормозил перед калиткой, сразу за «ягуаром» Вина.

— Это машина вашего жениха? — поинтересовался он, когда Синди ступила на тротуар.

— Да.

— Хорошая машина. Ладно, пошли, девочка, я не могу слишком задерживаться.

Синди повела его по дорожке к бунгало.

Джо и Вин следили за ними из-за кружевных занавесок. Джо потел и чувствовал, как слабеют его ноги. Вин тяжело дышал, сжимая в руке автоматический пистолет тридцать восьмого калибра.

— Привезла, — прошептал он. — Я знал, что у нее получится. Ну вот и наши пятьдесят кусков. Только ты не вмешивайся.

— Будь осторожен, Вин, — взмолился старик. — Мне так не нравится твоя затея. Я…

— Заткнись, ладно? — ласково попросил Вин. — Я сделаю все, как надо.

Синди распахнула дверь.

— Входите, пожалуйста, — сказала девушка так хрипло, что Эллиот удивленно посмотрел на нее. Синди была совершенно бледна.

— В чем дело, малышка, вам плохо? — Он был совершенно озадачен.

Шорох за спиной заставил Эллиота обернуться, и он увидел Вина, который стоял в дверях гостиной, держа в вытянутой вперед руке пистолет.

— Спокойно, приятель, — приказал Вин голосом, похожим на звук сыплющегося гравия. — Заходи, и пошевеливайся, иначе я проделаю тебе второй пупок.

Эллиот пришел в себя после секундного замешательства.

— Диалог прямо из фильма класса «В». — Он обернулся на Синди. — Вы меня разочаровали, малышка. Кто бы мог подумать, что вы окажетесь бандитской девкой, — и он расхохотался. — Снова диалог из второсортного фильма.

Барни прервал рассказ и хитро посмотрел на меня.

— Не хотите попробовать колбасок Сэма, мистер Кемпбелл? Фирменное блюдо. Их пропитывают ромом, прежде чем зажарить в соусе. Очень рекомендую.

Я объяснил, что уже обедал, и, кроме того, мне приходится следить за своим весом.

— Не стоит так много внимания уделять весу, — презрительно заметил Барни. — Живешь-то всего один раз, мистер. Мне страшно подумать, сколько хорошей еды я мог бы упустить, если бы стал думать о фигуре. Вам понятна мысль?

Я ответил утвердительно и спросил, не хочет ли он колбаску или две?

Улыбнувшись, Барни показал Сэму толстый палец. Видимо, это был заранее оговоренный сигнал, потому что негр поспешил к нашему столику с блюдом, на котором лежала дюжина маленьких колбасок цвета красного дерева, покрытых сморщенной кожицей.

— Попробуйте хоть одну, — предложил мой собеседник, но инстинкт самосохранения посоветовал мне отклонить предложение.

Я попросил Барни продолжать историю и не отвлекаться по пустякам.

— Горячие, — попробовал заинтересовать меня толстяк. Он запихнул одну колбаску в пасть и принялся жевать. Увидев, как заслезились от перца его глаза, я понял, что принял правильное решение, отказавшись от угощения, и порадовался своему здравомыслию.

Изрядно прополоскав рот пивом, Барни вытер губы и уселся поудобней. Скамейка под ним слабо пискнула, моля о пощаде, но Барни остался равнодушным и кинул в рот еще две колбаски.

— Настоящий динамит, — одобрительно крякнул он. — Я видел, как некоторые ребята, которые считались довольно крепкими, подскакивали на три фута после одной такой колбаски…

— Вы остановились на похищении, — напомнил я. — Что же было дальше?

Проткнув вилкой очередную колбаску, Барни заговорил:

— Так вот, Вин умел казаться крутым, когда был в настроении. Он до смерти напугал Синди и Джо, но не произвел никакого впечатления на Эллиота. Тот прошел в гостиную и уселся в лучшее кресло. Игнорируя Вина и его пистолет, бывший актер смотрел только на Джо. Старик показался ему симпатичным, и заметив, что тот дрожит, Эллиот понял, что дело здесь нечисто.

— Это ваш отец, Синди?

Она кивнула, дрожа под стать своему старику.

Эллиот улыбнулся Джо.

— Поздравляю, у вас прелестная дочь. А кто этот джентльмен с пистолетом? Ваш будущий зять? Я советую вам как следует подумать, прежде чем отдавать девочку за такого свирепого малого. Он, пожалуй, станет ее колотить под пьяную руку, а?

— Слушай-ка, приятель, — прорычал Вин. — Заткнись! Здесь говорю я!

Эллиот не обращал на него внимания. Повернувшись к Синди, он сказал:

— Не думал, что вам нравятся такие типы. Вы ведь говорили, что в восторге от моих работ в кино, а его игра не прошла бы даже на телевидении. Мне кажется, вы можете найти что-нибудь получше.

Пинпа понял, что ему бросают вызов.

— Ладно, шпана, — прошипел он. Ему много раз приходилось управляться с парнями, которые лезли на рожон. С этого красавчика следовало сбить спесь и дать понять, кто здесь главный. Шагнув вперед, он схватил Эллиота за рубашку, собираясь рывком поднять его с кресла, протащить через комнату и так грохнуть о стенку, чтобы у того перехватило дух, но вышло иначе.

Эллиот ударил Пинпа по запястью и ударом ноги в грудь отшвырнул от себя. Вин сбил стул и врезался в столик, разнеся его в щепки, а пистолет птицей вылетел у него из руки.

Эллиот вскочил и поймал пистолет, пока Вин, ничего не соображая, сидел на полу.

— Сожалею, мистер Лак, — мягко извинился Дон. — Надеюсь, этот столик стоил не слишком дорого?

Джо, окаменев, смотрел на пистолет в руке Эллиота. В его воображении рисовалась подкатывающая к дому патрульная машина и полицейские, заталкивающие его и Синди на заднее сиденье. Он отчетливо видел железные ворота тюрьмы, с лязгом захлопывающиеся за ними по крайней мере на десять лет.

Зачем он послушался Пинпа? Почему не уговорил Синди не ввязываться в это дело?

Синди прижалась к стене и полными ужаса глазами смотрела на Вина. Ей показалось, что он серьезно ранен.

— Не расстраивайтесь, — утешил ее Эллиот. — Этот парень цел. Что может значить маленький кувырок через голову для такого героя?

Вин тряхнул головой, стараясь прояснить сознание, и неуверенно поднялся на ноги. Сжав кулаки, он с дрожащими от злости губами смотрел на Эллиота.

— Одно лишнее движение, приятель, — ухмыльнулся Эллиот, — и я проделаю тебе второй пупок.

Глядя на осатаневшего Вина и на спокойного Эллиота, Синди вдруг почувствовала в себе перемену. Она отчетливо поняла, что Пинпа ей не пара. Эта мысль так потрясла девушку, что она быстро шагнула к Джо, ухватилась за его руку, и старик, не веря собственному счастью, понял, что дочь вернулась к нему.

— А что если нам сесть и обсудить это дело? — предложил Эллиот, обращаясь к отцу и дочери. — А ты иди туда, — он указал Вину дулом пистолета на кресло возле окна. — Давай садись, если не хочешь, чтобы я пальнул из твоей пушки или вызвал полицию.

Сдавленно ругаясь себе под нос, Вин все же сел в кресло.

Эллиот улыбнулся Синди.

— Вас с отцом прошу сесть сюда, — и он кивнул в сторону дивана.

Эллиот устроился в кресле, которое находилось одинаково далеко от всех трех похитителей. Он положил пистолет на подлокотник и закурил, не спуская глаз с Вина.

— Так, Синди, а теперь вы должны объяснить, что все это значит.

Джо сжал руку дочери.

— Скажи ему, детка. Правда еще никому не вредила.

— Заткнись, ты! — заорал Вин. — Помалкивай, Синди, не слушай этого старикашку!

Девушка покраснела, и глаза ее сердито блеснули. Никто еще не разговаривал с ней таким тоном.

— Мистер Эллиот, поверьте, мне очень стыдно, — начала она, глядя на Дона. — Нам страшно нужны деньги. Все это затеял Вин. Когда он услышал, что я познакомилась с вами, то сказал, что вас будет нетрудно похитить и заставить заплатить выкуп. Он говорил, что в этом нет ничего страшного, и обещал не причинить вам вреда. Нам с отцом казалось, что раз вы богаты, то заплатите выкуп, не моргнув глазом, и тогда мы сможем начать новую жизнь. Теперь я понимаю, что мы поступили ужасно. Пожалуйста, простите нас.

Эллиот изумленно смотрел на девушку.

— Выкуп? И сколько же вы хотели?

— Пятьдесят тысяч долларов. При ваших деньгах, мистер Эллиот, это не слишком большая сумма, правда?

Дон расхохотался. Джо и Синди смотрели на него с удивлением, Вин — с ненавистью, а Эллиот хохотал до тех пор, пока из его глаз не покатились слезы. После этого он достал платок и вытер лицо.

— Что здесь смешного? — занервничала Синди.

— Что смешного? Да это лучшая шутка года, глупышка вы этакая! Бедные мои путаники, бьюсь об заклад — я такой же нищий, как вы. У меня только и осталось, что машина, чемодан с барахлом и девять тысяч долларов наличными, которые, кстати, принадлежат не мне. Я сматываю удочки, пока до меня не добрались кредиторы. Вы определенно выбрали самый подходящий момент. Как же так можно? Неужели вы не навели справок, прежде чем похищать меня? Разве вы до сих пор не понимаете, что о состоянии кошелька нельзя судить по фасаду?

— Он блефует, — злобно проговорил Пинпа и сделал движение, собираясь встать из кресла.

Эллиот опустил руку на пистолет.

— Не стоит, дружок. Я справлюсь с тобой, несмотря на протез.

Выражение глаз Дона заставило Пинпа поглубже втиснуться в кресло.

— Вы хотите сказать, что у вас совсем нет денег? — пробормотала Синди. — Вы не богаты? А как же машина? И эта шикарная вилла? Кто вам поверит?

— Машина вернулась к агенту несколько часов назад. Вилла давно заложена. Я в бегах, детка. Со мной все кончено.

— И это говорит человек, в кармане у которого есть девять тысяч долларов! — выкрикнул Пинпа.

— Их хватит ненадолго. Когда они уйдут… Все. Я не умею зарабатывать на жизнь. Мне крышка.

— Но такие деньги! — возразила Синди. — Вы могли бы жить на них не меньше двух лет.

— Многие могли бы жить на них годы. Многие, но не я. Либо я держусь на самой поверхности, либо я вообще не живу.

Наступило молчание, после которого вдруг заговорил Джо.

— С вашего позволения, мистер Эллиот, мне кажется, вы неверно рассуждаете. Мы живем иной раз на двадцать долларов в неделю, и ничего — обходимся.

— А я не хочу обходиться, — возразил Эллиот. — Я хочу жить. Понимаете разницу? И потом, если вам так уж нравится обходиться двадцатью долларами в неделю, зачем вы затеяли похищение?

Джо зябко передернул плечами.

— Я не хотел, — горячо сказал он. — Я не стал бы этого делать, мистер Эллиот.

— Это действительно так, — вмешалась Синди. — Мы с Вином уговорили отца. Нам нужны деньги! Мне осточертела такая жизнь. Я не хочу воровать каждый день. Я хочу жить, а не шарить по чужим карманам!

Эллиот поднял брови.

— Так вот, оказывается, чем вы занимаетесь?

— Да! Да! — Синди была как в горячке. — И папа тоже. Каждый день. И все ради нескольких десятков долларов в неделю.

— А что он делает, помимо того, что тычет пистолетом в людей? — Эллиот кивнул в сторону Пинпа.

— Это мое дело! — пролаял Вин. — Придержи язык, Синди, ты слишком много болтаешь.

— Он взломщик, — не обращая внимания на жениха, объяснила девушка.

— Забавное трио, — улыбнулся Эллиот. — Жаль, что не могу вам помочь. В лучшие времена я, пожалуй, дал бы вам денег, но вы немножко опоздали. — Он встал. — Мне пора, — и, оставив пистолет на подлокотнике, направился к двери. — И примите совет, — Дон задержался на пороге, — не занимайтесь больше похищениями. Похоже, это не ваше дело.

— Вы правы, мистер Эллиот, — поспешно согласился Джо. — Но вы ведь не собираетесь устроить нам неприятность? Я имею в виду полицию?

— Конечно, нет, — успокоил старика Дон. — Кто знает, может меня самого скоро станет искать полиция.

Эллиот сказал это в шутку, но в ту же минуту тайный смысл сказанного поразил его. Он понял, что сам не лучше это воровской троицы: они таскали по мелочам, а он воровал по-крупному. Убегая сейчас, он обкрадывал банк и кредиторов. Девять тысяч долларов в его карманах давно ему не принадлежали. Одежда на нем и содержимое чемоданов тоже было чужим. И он подумал, что бесчестен так же, как и неудачливые похитители.

И тут в его памяти всплыл Луис де Марии.

«У вас есть возможность достать марки, а как вы их достанете, нас не касается, — говорил он. — Мы примем их и, ни о чем не спрашивая, заплатим двести тысяч».

Эллиот внимательно посмотрел на воров, не сводивших с него глаз. Может быть, с их помощью ему удастся обстряпать это? Предположим, он заплатит им пятьдесят тысяч, тогда у него останется сто пятьдесят. Такая сумма позволила бы ему весело пожить, прежде чем поставить точку.

Эта неожиданная идея, молнией мелькнувшая в мозгу, вдруг захватила Эллиота.

— Если вам действительно нужны пятьдесят тысяч, — сказал он, неожиданно возвращаясь к креслу, где на подлокотнике еще лежал пистолет, — вы можете их заработать. Хотите?

Пинпа недоверчиво уставился на отставного актера.

— Что за работа?

— По вашей части.

И Эллиот рассказал им о марках Ларримора.

Глава 4

Опуская стальную решетку на витрину магазина, Луис де Марии заметил идущего со стороны автостоянки Эллиота и юркнул в кабинет Нендрика, чтобы предупредить того.

Нендрик, собиравшийся домой, улыбнулся, и глазки его сделались масляными.

— Знаешь, Луис, а я ведь почти ждал этого. Впусти его, милый, и не отходи слишком далеко: ты можешь понадобиться.

Луис вернулся в торговый зал в тот момент, когда туда входил Эллиот.

— О, да это же мистер Эллиот! — зашелся от восторга Луис. — Как мило. Вы хотите перекинуться словечком с Клодом?

— Да. — Взгляд Дона был жестким, лицо напряжено. — Он еще не ушел?

— Как раз собирался, но примет вас, я уверен. Проходите прямо к нему, мистер Эллиот.

Когда Дон появился на пороге, Нендрик наливал себе виски.

— Мой милый мальчик, какой приятный сюрприз! Выпьете со мной этой отравы? Пить одному скверно, а Луис, глупышка, бросил. Он думает только о своей фигуре.

— Спасибо.

Эллиот закрыл дверь и сел в кресло.

Нендрик поставил перед ним стакан, обошел стол и втиснул свою тушу в соседнее кресло.

— Что вас привело ко мне, милый?

Эллиот вынул сигареты и закурил.

— Расскажите мне о марках, которые вас интересуют, Клод.

— Если вы их достанете, мой дорогой, я…

— Знаю. Луис растолковал.

Нендрик ухмыльнулся.

— Так значит, марки. У них занятная история. Года два назад один из местных заправил… Конечно, никаких имен, милый Дон, вы же понимаете. Так вот, один из местных заправил решил, что заслужил право красоваться на марке. Назовем его мистер Е. Так вот, в то время мистер Е. был достаточно влиятелен, чтобы воздействовать на нужных людей, и в конце концов кое-кто распорядился напечатать такую марку. Но у мистера Е. был завистливый противник, который неожиданно представил доказательства того, что мистер Е. вороват. Тот, кто распорядился печатать марку, пришел в ужас, остановил выпуск и приказал уничтожить то, что успели сделать. Попутно, разумеется, уничтожили и самого мистера Е. Кое-кто, конечно, сообразил, что марки, которые успели отпечатать, приобретут огромную ценность. Всего было напечатано пятнадцать тысяч таких марок. Их сосчитали и обнаружили, что восьми не хватает. Предполагалось, что один из печатников тайно вывез их из страны, потому что они на короткое время появились в Париже. Французский торговец марками предложил их одному постоянному клиенту, но прежде чем сделка состоялась, француз-торговец был убит, а марки украдены. С тех пор они пропали, но известно, что страна-производитель ими не завладела, марки достались кому-то другому. Один мой клиент готов заплатить за этот товар значительную сумму. Весь прошлый год он рыскал по свету, расспрашивая каждого крупного коллекционера. Все они сказали, что если бы марки у них были, они согласились бы на его условия, и мой клиент убежден в их правдивости. И только один филателист игнорирует моего клиента. Как вы догадались, это Ларримор. Мы считаем, что именно он завладел марками и не желает расставаться с ними ни за какие деньги. Но, может быть, мы ошибаемся, и марок у Ларримора нет. Вы его друг и вполне можете выяснить, владеет ли он этим сокровищем.

— Столько шумихи из-за восьми марок, — хмыкнул Эллиот. — Они же все одинаковые — с картинками и зубчиками. Сколько же заплатит за них ваш клиент?

Нендрик снял парик, заглянул в него, словно ожидая там что-то увидеть, и снова надел.

— Это к делу не относится, милый Дон. Пусть вас интересует, сколько мы заплатим вам.

— Но почему вы предлагаете это мне? Я дилетант. Если вашему знакомому так приспичило завладеть марками, почему он не наймет специалистов, которые проберутся в дом Ларримора и украдут то, что надо? При чем здесь я?

Нендрик допил виски, промокнул губы шелковым платочком и усмехнулся.

— Милый мальчик! Ларримор собрал коллекцию из трехсот марок. Как взломщику найти среди них нужные? Мы должны сначала выяснить, как он классифицирует свои марки, в каком ящике что держит и как туда пробраться. Без этих сведений на поиски уйдут недели.

Эллиот задумался, переваривая услышанное.

— Ну хорошо, предположим, он мне покажет коллекцию. Откуда же мне знать, что среди прочих есть марки, которые вам нужны?

— Правильный вопрос.

Нендрик выдвинул ящик стола, достал стеклянную кассету и открыл ее.

— Вот фотостат марки. Тут и запоминать нечего, как видите, ее очень легко узнать, — он протянул Дону фотостат.

Эллиот принялся рассматривать марку. Как и сказал Нендрик, запоминать там было нечего: голова человека с физиономией разъяренного быка и название страны в левом углу.

— Ну ладно, я посмотрю, что можно сделать, — сказал он, откладывая фотостат.

— Вы должны быть очень осторожны с Ларримором, — предупредил Нендрик. — Ему уже предлагали очень большую сумму, но он не согласился. Если марки действительно у него и он заподозрит, что на него собираются оказать давление, то скорей всего положит свое сокровище в банковский сейф. А если он это сделает, операция провалится. Поэтому осторожность и еще раз осторожность.

Дон кивнул.

— Собственно, мы действуем наугад, — продолжал владелец магазина. — Хоть нам и кажется, что марки у Ларримора, уверенности нет. Я уже говорил, что мой клиент связывался с самыми значительными филателистами мира и все впустую. Но не исключено, что марки попали к какому-нибудь простаку, который даже не догадывается, чем владеет, а вовсе не к Ларримору. Поэтому мы очень надеемся на вас, милый Дон.

Передохнув после этой речи, Нендрик продолжал:

— Я вот о чем подумал, мой мальчик. Будет разумней, если вы сообщите мне полученную информацию, а я передам ее моему клиенту, и пусть он действует сам. Мы все равно заплатим вам двести тысяч, а вы избежите риска. Что скажете?

Эллиот испытал некоторое облегчение. Мысль о краже со взломом, пусть даже и с помощью Вина, тревожила его. Если Нендрика интересует лишь информация, все выглядит гораздо проще.

— По-моему, это дельная мысль. Ладно, Клод, предоставьте все мне.

Нендрик встал.

— Мне пора бежать, малыш. Предстоит отвратительный прием с коктейлями, но это необходимо для бизнеса. Приходится приносить себя в жертву. Если понадобится моя помощь, только скажите. Я могу рассчитывать на вашу осторожность?

— Конечно, я влез в это ради денег, так же, как и вы.

Эллиот тоже поднялся. Нендрик подождал, пока Луис закроет за ним дверь, потом подошел к телефону и набрал номер.

— Отель «Бельведер»? — спросил он после соединения. — Пожалуйста, соедините меня с мистером Радницем. Говорит Клод Нендрик.

Барни вновь прервал рассказ и принялся вытирать запястьем глаза.

— Эти колбаски, мистер э-э-э… ну да… одним словом, эти колбаски сшибают, как мул копытом, но они хороши для пищеварения. Попробуйте.

Я возразил, что мул и пищеварение — две разные вещи и я предпочитаю не рисковать.

Барни пожал тучными плечами, сделал несколько громадных глотков пива, прислушался, как оно водопадом обрушилось в его желудок, и собрался с мыслями, которые разбежались, видимо, под воздействием последней колбаски. Приведя мысли в порядок, он принялся рассказывать.

— А теперь я выведу на сцену еще один персонаж. Это Герман Радниц. Он время от времени приезжает в Сити и снимает пентхауз в отеле «Бельведер», а надо вам сказать, что это стоит немалых денег. Но Радниц богат, как каналья. Я видел его два или три раза и, откровенно говоря, не хотел бы встретиться снова. Представьте только себе низенького, квадратного человека с выпученными глазами, которых постыдилась бы и жаба, а на эти глаза свисают мохнатые брови. У него толстый нос, в три раза толще этих колбасок! Мне говорили, что это один из самых богатых людей на свете, а выглядит он как самый сволочной сукин сын, какого я когда-нибудь видел, а это, мистер, не шутки. Говорят, он известен во всем мире финансовыми махинациями, у него есть связи в иностранных посольствах, и он замешан в каждой международной сделке, где речь идет больше чем о пяти миллионах долларов. Он на «ты» с политическими заправилами почти во всех странах. Вот ему-то и нужны были марки. Он глава огромной организации, агенты которой шпионят для него по всему миру и даже убивают по его приказу.

Одним словом, этот тип дал своим людям указание найти марки, и через год они наткнулись на Ларримора. Радницу показалось странным, что марки могут находиться в его любимом городе, где он обычно отдыхал. У него были деловые отношения с Нендриком, и, поскольку в его правилах собирать досье на всех, с кем он имеет дело, то и о Нендрике ему было известно все. Он прекрасно понимал, что Нендрик не столько антиквар, сколько скупщик краденого. Радниц сам пытался договориться с Ларримором, но когда это ни к чему не привело, он решил поручить это дело Нендрику.

Барни умолк и зашвырнул в топку очередную колбаску. Я ждал, когда наступит ожидаемая реакция.

— Вам ясна картина, мистер Кемпбелл?

— Камерон, — нетерпеливо поправил я.

— Ясно… Можно продолжать, или у вас есть вопросы?

Я сказал, что готов слушать дальше.

Ко-Ю — шофер и камергер Радница открыл дверь роскошного пентхауза и пригласил Нендрика войти.

— Мистер Радниц ожидает вас, сэр, — сказал японец. — Пройдите, пожалуйста, на террасу.

Нендрик пересек большую гостиную и вышел на террасу, где за столом, заваленным документами, сидел Радниц, одетый в рубашку с короткими рукавами и хлопчатобумажные брюки.

— А, Клод, иди сюда и присаживайся. Хочешь выпить?

— Нет, спасибо, мистер Радниц, — отказался Нендрик, усаживаясь подальше от стола.

Старый педераст боялся Радница, но был уверен, что этот монстр даст ему заработать, а деньги были главным в жизни Нендрика, если, конечно, не считать красивых мальчиков, которые кружились вокруг него, как пчелы возле улья.

— Есть какие-нибудь новости? — поинтересовался Радниц, вертя в коротких пальцах сигару. — Марки?

— Мы продвинулись вперед, мистер Радниц, — и Нендрик в нескольких словах рассказал об Эллиоте.

Радниц слушал, опустив веки.

— У Ларримора нет друзей, кроме этого красавчика. Я подумал…

— Давайте не будем терять времени, — прервал его Радниц. — Я все знаю о Ларриморе. Расскажите мне про Эллиота. Это кинозвезда, если я ничего не путаю.

Нендрик обрисовал финансовую ситуацию Эллиота и рассказал, как тот потерял ногу.

— И ты думаешь, ему удастся?

— Надеюсь.

— А если нет?

Нендрик начал потеть.

— Сейчас я полагаюсь на него, но если из этого ничего не выйдет, придумаю что-нибудь другое.

— Что ты имеешь в виду?

— У Ларримора есть дочь. Постараемся повлиять на упрямца через нее.

— Я знаю, что у него есть дочь, — холодно проговорил Радниц. — Разумеется, я учел такую возможность. Но сначала нужно убедиться, что марки у Ларримора. Если это так и у Эллиота ничего не выйдет, тогда мы используем этот рычаг, но не раньше.

— Да, — согласился Нендрик. — Но я надеюсь, что Эллиот справится. У него есть стимул.

— Очень хорошо. Держи меня в курсе, — Радниц жестом дал понять, что аудиенция закончена. — Благодарю за визит, — и он царственным жестом протянул руку за лежащими на столе документами.

Когда Нендрик ушел, Радниц оставил документы и трижды хлопнул в ладоши.

Через секунду на террасе возник его ассистент и личный секретарь Густав Хольц. Это был высокий, тощий, лысеющий человек с глубоко посаженными глазами и узкогубым жестким ртом. Радниц ценил Хольца, считая его незаменимым помощником. Это был совершенно бессовестный человек, готовый для хозяина на любую подлость. Кроме того, он владел восемью языками и прекрасно держался на волнах большой политики, готовый в любой момент проконсультировать Радница по любому вопросу.

— Дон Эллиот, — не поворачивая головы, бросил Радниц. — Бывшая кинозвезда. Заведи досье. Следи за ним. Я хочу быть в курсе всех его дел. Докладывать ежедневно. Слежка должна быть незаметной. Займись немедленно.

— Будет исполнено, — поклонился Хольц.

Зная, что приказ будет исполнен в точности, Радниц снова взялся за документы и выбросил Эллиота из головы.

Возвращаясь в бунгало, Эллиот напряженно размышлял. Заручившись помощью криминальной троицы, он решил во что бы то ни стало завладеть марками. Он видел здесь не только блестящую авантюру, которая волновала кровь, и решение финансовых проблем, но и вызов в лучших традициях кинематографической интриги.

Эллиот, конечно, понимал, что не может прийти к Ларримору и прямо заявить о желании осмотреть коллекцию. Они не виделись около трех месяцев, кроме того, Эллиот никогда не бывал в его доме. Он не мог «случайно» столкнуться с Ларримором на поле для гольфа, потому что должен был обходить это место за три версты. Слишком многие кредиторы Дона были членами клуба, кроме того, он давно не платил взносов. Задача была нелегкой, и Эллиот мучительно искал ее решения.

И тут он вспомнил о дочери Ларримора. Нужно было попытаться действовать через нее. Да, пожалуй, это самое лучшее.

Все еще погруженный в мысли, он затормозил перед бунгало. Дома был один Пинпа. Джо и Синди только что отправились в набег на магазин самообслуживания, воспользовавшись его «ягуаром».

После того как Эллиот решил взять их в дело, Пинпа смягчился. Ему пришлась по душе идея получить пятьдесят тысяч за кражу нескольких марок. Может быть, благодаря полученному от Эллиота пинку, он понял, что имеет дело с человеком, на которого можно делать ставку. Вин инстинктивно чувствовал, что если кто-то и придумает, как выкрасть марки, то этот «кто-то» — Эллиот. Поэтому, когда Дон появился в саду, Пинпа взглянул на него с надеждой. Он знал, зачем Дон ездил к Нендрику.

Эллиот в нескольких словах передал ему разговор.

— Судя по тому, что я узнал от Нендрика, — подвел он итог, — нет смысла обращаться к Ларримору напрямую. Я не могу показываться в тех местах, где он бывает, потому что меня ищут кредиторы. Если они меня застукают — пиши пропало. Действовать придется тебе.

— Я не против, — обрадовался Вин. — А что нужно делать?

— Нужно все разузнать о дочери Ларримора. Джуди Ларримор — шальная девчонка. Раньше я часто встречал ее в ночных клубах, но она совершенно не в моем вкусе. Слишком много пьет и любит выпендриваться. А на самом деле — обыкновенная паразитка за счет отца. Правда, они с отцом не переносят друг друга. Хоть и живут вместе, почти не встречаются. Денег он ей дает в обрез, так что она всегда высматривает парней, готовых на нее потратиться. Уверен, ты найдешь с ней общий язык. Думаю, что мы вытянем из нее нужные сведения. Ларримор как-то говорил мне, что когда его жена была еще жива, Джуди помогала ему классифицировать марки. Но потом, когда ее мать погибла в автомобильной катастрофе, у девчонки крыша поехала и она не знает никакого удержу. Словом, если марки у Ларримора, Джуди в курсе.

Пинпа слушал с большим интересом.

— Вот это дело как раз по мне. Как познакомиться с девчонкой?

— Проще простого. Она чаще всего ошивается в клубе «Адам и Ева», приходит туда около десяти. Ты ее сразу вычислишь: высокая, лет восемнадцати, с хорошей фигурой, рыжеволосая. Эти волосы у нее от матери-итальянки. Цвет необыкновенный: как на полотнах Тициана, такие нечасто встречаются. В общем, если заметишь шальную девчонку с рыжими волосами, на которой надета самая малость, можешь быть уверен — это Джуди Ларримор.

— Дело мне нравится все больше, — плотоядно подмигнул Вин. — Похоже, здесь можно соединить приятное с полезным.

— Но смотри поосторожней с ней, — предупредил Эллиот. — Девчонка с капризами, кроме того, почти не бывает одна. Надо выбрать верный подход. Не торопись, время у нас есть. Почву начнешь прощупывать после третьей или четвертой встречи. Я научу тебя, как за это взяться. Пока твоя задача — сблизиться с ней, понял?

Вин кивнул.

— Разыщу ее сегодня же вечером.

Пока шел этот разговор, Джо и Синди, не жалея себя, работали в универмаге самообслуживания. Синди собирала в свою корзинку продукты для обеда. Эллиот предупредил их, что не может вернуться на виллу, а жить в отеле — рискованно, поэтому ему лучше всего остаться в бунгало. Джо и Синди одобрили эту идею. Вину она, правда, не слишком понравилась, но когда Эллиот сказал, что вложит девять тысяч долларов в общий котел и будет финансировать операцию, он поспешил согласиться.

Вин заметил, что когда Эллиот рассказывал им о плане операции, Синди смотрела на актера такими глазами, что можно было подумать, будто девушка интересуется этим красавчиком больше, чем хотелось бы. У него даже появилось смутное ощущение, что после трепки, которую задал ему Эллиот, чувства Синди переместились с него на Дона.

После того, как Эллиот уехал к Нендрику, а отец с дочерью отправились в магазин, у Пинпа, оставшегося в одиночестве, было время поразмышлять. Благодаря Эллиоту они смогут отхватить большой куш, о котором Вин давно мечтал. Он спрашивал себя, так ли уж важна для него Синди? Ведь он не был влюблен в нее, он просто не знал, что такое любовь. Ему казалось, что будет очень весело жениться на этой крошке, вместе разъезжать по стране и развлекаться, но едва ли он всерьез думал о том, что любит Синди. Вокруг были тысячи девушек, таких же хорошеньких и не менее привлекательных. Если даже Синди приглянулся Эллиот, было бы глупо терять из-за этого большой куш. Когда они добудут марки и Эллиот заплатит им деньги, Синди и Джо будут дураками, если решат переметнуться.

Вин ухмыльнулся. Он прикарманит все деньги и оставит этих дураков ни с чем. Пусть тогда Эллиот заботится о них. Почему бы и нет? Если она не уйдет к этому актеришке — прекрасно, а если уйдет — он плакать не будет.

Придя к этому утешительному выводу, Пинпа успокоился и решил не портить отношений с Эллиотом.

Синди хотелось приготовить касероле — блюдо из куриного мяса, которое у нее получалось особенно вкусно. Понадобилось время, чтобы найти парочку подходящих кур. Пока девушка выбирала птицу, Джо смотрел на нее обожающим взглядом. Он заметил перемену, произошедшую в дочери после стычки между Пинпа и Эллиотом, и если, с одной стороны, он испытал облегчение, то с другой — встревожился.

Вин, по крайней мере, был птицей их полета, а Дон? Этот парень мог запросто поиграть с Синди, а потом бросить ее. Джо так боялся, что его девочке придется страдать!

Взяв в магазине все необходимое, они направились к машине, и Джо спросил:

— Похоже, Эллиот — славный парень, Синди. Как ты думаешь?

Дочь кивнула и, уже садясь в «ягуар», заметила:

— Папа, я все время думаю об одном и том же. Кажется, я ошиблась с Вином.

Джо тяжело вздохнул.

— Все женщины делают ошибки, так уж они устроены, — мудро сказал он. — Или тут еще что-то? Говори, милая.

— Как будто не знаешь? — Синди криво улыбнулась. — Дон… С той минуты, как я его увидела…

— А он? Думаешь, он тоже влюблен в тебя?

— Конечно, нет! Я для него ничего не значу. — Она запустила мотор и вырулила в поток машин. — Кошка может смотреть на короля, но и только… — Синди состроила жалкую гримаску. — Но я хочу, чтобы ты знал. С Вином покончено. Так я ему и скажу. Мы можем работать вместе, но я не хочу за него замуж.

— Никто тебя и не заставляет, — едва сдерживал радость старик. — Закончим это дело и уедем с тобой. Купим домик и немного передохнем.

Синди кивнула, но глаза ее светились так, что Джо сделалось грустно.

— Вы когда-нибудь заходили в клуб «Адам и Ева», мистер… э-э, ну не важно? — спросил Барни, мрачно глядя на пустую тарелку. Сожаление, написанное на его толстой физиономии, растопило бы и ледяное сердце.

Я сказал, что ночные клубы не по моей части, и поинтересовался, не хочет ли он еще колбасок.

Барни заметно повеселел.

— Угу. Я называю это конструктивным предложением, — и он засигналил Сэму бровями. — Но беда еще в том, мистер, что колбаски вызывают у человека сильную жажду.

Сэм принес еще одну тарелку этой невообразимой пищи и кружку пива.

— В ночных клубах есть что-то особенное, — задумчиво и почти нараспев проговорил Барни, наблюдая, как Сэм возвращается за стойку. — Они либо нравятся, либо вызывают отвращение. «Адама и Еву» посещает самая распущенная публика. Культурный человек, вроде вас, не ступил бы туда и ногой.

Барни впился в колбаску зубами, пожевал и довольно хрюкнул.

— Вин без всякого труда нашел Джуди Ларримор. Она сидела перед стойкой с парой хиппи. Все трое наливались джином с водой. Хиппи были примерно ее возраста, с длинными свалявшимися волосами и бородами, в которых запутались остатки прошлогоднего ленча. Они напялили на себя штаны в обтяжку и рубашки с оборочками. Если бы не вонь, которую они вокруг себя распространяли, я бы сказал, что выглядели эти парни так, словно только что сошли с рекламных страниц «Плейбоя».

Вин подобрался поближе и заказал виски. Понадобилось несколько минут, чтобы Джуди заметила его. Хиппи уже порядком надрались, и было видно, что девушка собиралась от них отделаться. При виде Пинпа глаза Джуди загорелись, и он подумал, что давненько не видел такой сексуальной куколки. Он улыбнулся Джуди, и она улыбнулась в ответ. Один из хиппи, более рослый и мускулистый, обернулся и злобно уставился на Вина, который встретил этот взгляд ухмылкой, предназначавшейся для сопляков. Тогда хиппи посмотрел на Джуди, желая видеть ее реакцию, но она продолжала таращиться на Пинпа.

И тогда Пинпа сказал:

— Если тебе надоел детский сад, может быть, выпьешь со мной, крошка?

— Проваливай! — злобно посоветовал волосатик.

— Не груби дяде, — негромко отозвался Вин, — а то я тебя отшлепаю.

Джуди захихикала и, отойдя от хиппи, встала немного позади Вина.

Второй волосатик попытался выплеснуть содержимое своего стакана в лицо Вину, но тот привык к таким номерам, мгновенно отскочил в сторону, и весь джин попал на подходившую к стойке девушку.

Пинпа двинул левой и превратил нос первого хиппи в кровавую массу: если он бил, то бил крепко. Второй хиппи попятился, но Вин достал его правым хуком, от которого парень взлетел на воздух и распластался на полу.

Облитая девушка ревела, как паровозный гудок, остальная публика возмущенно кричала. Все произошло настолько быстро, что Джуди не поняла, что случилось, но тут Вин схватил ее за руку и бегом бросился к выходу.

Она, истерически хохоча, не сопротивляясь, бежала следом. Оба вскочили в «ягуар», и прежде чем кто-либо успел вмешаться, машина уже мчалась по улице.

Барни умолк и взял еще одну колбаску.

— Не буду тратить время на лишние подробности, мистер Камерон, если не ошибаюсь? Достаточно сказать, что Вин остановился на пустынном пляже, девушка выскочила из машины, и, не успел он захлопнуть дверцу, как заметил, что она уже сняла трусики. Пинпа был не так глуп, чтобы отказываться от того, что само плыло в руки, и Джуди отдалась ему с неистовством одержимой.

Когда все закончилось, она натянула трусики и пошла к машине. Вин пытался заговорить, но она велела ему заткнуть пасть и отвезти ее домой. Тогда он решил, что поразил девушку своей мощью, и она просто не в состоянии разговаривать, поэтому не настаивал. Он был доволен победой и представлял, как похвастается Эллиоту, что загнал мяч в лунку после десятиминутного знакомства. Это достижение восстановило его пошатнувшуюся веру в себя. Он еще докажет Эллиоту свое превосходство.

Однако, когда он затормозил перед воротами дома Ларримора, его ждал неприятный сюрприз.

— Ну ладно, детка, — ухмыльнулся Пинпа, выбираясь из машины и помогая выбраться девушке, которая едва держалась на ногах. — Как насчет завтрашнего вечера? Давай повеселимся вместе?

— Нет! — и она зашагала к воротам.

— Эй! Погоди!

Джуди нетерпеливо обернулась.

— Я же сказала — нет!

— Ты чего? — озадаченно спросил Вин, протягивая к ней руку.

— Убери лапы, — огрызнулась она. — Больше никаких встреч. Ты не в моем вкусе, понял? — и девушка двинулась к воротам.

На секунду Пинпа остолбенел, не в силах поверить тому, что слышал, а потом ему в голову ударила кровь, он схватил Джуди, развернул к себе, и получил такую оплеуху, от которой потемнело в глазах, а Джуди рывком высвободила руку.

И тут в тени деревьев появились уже известные нам хиппи. Они дожидались целый час и теперь, обмотав руки велосипедными цепями, с двух сторон бросились на Вина.

— Дайте ему, ребята! — завизжала Джуди. — Изуродуйте этого ублюдка!

Пинпа не один раз попадал в такие переделки, но выходил из них почти невредимым. В ту секунду, когда более крупный из хиппи хлестнул цепью, стараясь попасть Вину в лицо, тот нырнул под свистнувшую в воздухе сталь, схватил Джуди и швырнул ее на врага. Девушка и хиппи упали на землю, а второй противник попытался хлестнуть Вина цепью по шее. Увернувшись от удара, Вин поймал запястье парня и, вывернув ему руку, сильно ударил по почкам. Хиппи со стоном повалился на колени.

Первый уже вскочил, и его цепь снова просвистела над Вином. Тот едва успел пригнуться. В следующий момент он прыгнул вперед и ударил хиппи головой в лицо. Вин слышал, как хрустнули зубы, парень отлетел назад и мешком рухнул на землю.

Вин подскочил к нему и пнул ногой в висок, после чего противник уже не шевелился.

Только тогда Вин потрогал шею: кажется, кто-то из нападавших все же задел его цепью — из раны капала кровь.

— Так что же насчет завтрашнего вечера, детка? — спокойно спросил он Джуди. — Что если я заеду часиков в десять?

Джуди смотрела на него, как на шестое чудо света, а потом вдруг зашлась в истерическом смехе.

— Это было здорово! — едва смогла выговорить она, сгибаясь от смеха пополам. — Договорились, заезжай за мной!

Вин подошел и привлек Джуди. Кровь из его рассеченной шеи капала на ее обнаженное плечо.

— Лучше приходи в клуб, детка, — сказал он. — Что-то мне неохота заезжать за тобой. Но имей в виду, если не придешь, придется врываться в твой дом силой. Ты ведь этого не хочешь, верно?

— Да.

Пинпа по-хозяйски погладил ее грудь. Джуди стояла покорно, как корова, которую пришла доить хозяйка. Потом Вин стиснул ее ягодицы, подтолкнул к дому и небрежной походкой направился к машине.

Вернувшись в бунгало, он отвел Эллиота в сторону и рассказал о происшедшем.

— Это дикая зверушка, но я ее обломал. Знаю я эту породу. Чем грубей с ними обращаешься, тем больше они к тебе липнут.

Эллиот нахмурился: ему показалось, что события развиваются подозрительно быстро.

— А если она завтра не придет?

Вин ухмыльнулся.

— Куда она денется? У меня в этих делах осечки не бывает. Я знаю, как обращаться с женщинами.

Вин все-таки решил заехать за Джуди. Когда он подкатил на «ягуаре», была одна минута десятого, но девушка стояла у ворот, с надеждой глядя на шоссе. Ухмыляясь про себя, Вин наклонился, чтобы открыть правую дверцу.

На Джуди была мексиканская рубашка, обтягивающие шортики и сапоги до колен. Шелковистые рыжие волосы беспорядочными волнами падали на плечи, и Вин снова подумал, что еще не видел таких сексуальных девчонок.

— Привет, супермен! — сказала она, забираясь на сиденье и захлопывая дверцу. — Я так и знала, что ты заедешь. Видишь, я не обманула.

— Отлично. Тебя прямо съесть хочется. Кстати, давай-ка где-нибудь пожрем.

Включив радио, он помчался к ресторану «Краб и омар», который находился в дальнем конце портового района. Это маленький и очень дорогой, но модный ресторан. Отвезти туда Джуди посоветовал Эллиот.

— Для нее — в самый раз, — сказал он, вручая триста долларов на расходы. — Не нажимай. Действуй полегоньку.

Джуди, вошедшая в ресторан развязной походкой, произвела ошеломляющее впечатление. Посетители смотрели на нее во все глаза, и она была довольна.

Вин, следовавший за ней по пятам, понял, что Эллиот не ошибся, предложив этот ресторан. Здесь не собирались хиппи, но место было достаточно шикарным и, кажется, понравилось Джуди.

Метрдотель, одетый пиратом, сдвинул треуголку, украшенную черепом и костями на затылок, и проводил их за столик, который находился несколько в отдалении от остальных.

Негритянский оркестр заиграл джаз, и Пинпа подумал, что трубач работает не хуже Луи Армстронга. Приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.

Джуди села и, сияя, огляделась.

— Эй, супермен, здесь кайфово!

— Ты не бывала в этом местечке со своими приятелями?

Взгляд зеленых глаз стал колючим.

— Нельзя ли без иронии? Мои приятели меня вполне устраивают.

— На здоровье.

Вин повернулся к метрдотелю, который стоял у столика в ожидании заказа.

— Крабы, жаркое с гарниром и коктейль с виски.

Это меню опять-таки советовал Эллиот.

— Слушаюсь, — поклонился метр.

— Мог бы и спросить, чего я хочу, — свирепо поглядела на Вина Джуди.

— Зачем спрашивать? Твой уровень — котлеты с лотка, детка. Выбирать будешь, когда тебя пригласят твои пацаны. А сейчас ты со мной, и выбираю я.

— Небось, считаешь себя совершенством, — съязвила девушка.

— Именно, — самодовольно усмехнулся Пинпа. — Да и ты не из самых завалящих. — Он отодвинул стул. — Пойдем потанцуем.

Они танцевали, потом ели и снова танцевали, и Вин заметил, что Джуди наслаждается вечером. По тому, как она запихивала в себя крабов, он решил, что Джуди и в самом деле привыкла к котлетам с лотка.

Закончив ужин, Пинпа заплатил по счету, продемонстрировав толстую пачку пятидолларовых бумажек, которую небрежно вынул из заднего кармана брюк, и вывел девушку из ресторана.

Стоял душный вечер.

— Двинули, детка, разнесем город на части, — распорядился он, усаживаясь в машину.

— Куда теперь?

— В клуб «Аллигатор», — решил он. — Слышала о таком?

Джуди широко распахнула глаза.

— Слышала, но ведь это для важных персон. Ты что, член клуба?

— Конечно. Хочешь сказать, что никто из твоих пацанов ни разу тебя туда не возил?

Пинпа и сам никогда не был в «Аллигаторе», но Эллиот позаботился обо всем заранее, позвонив секретарю клуба, единственного заведения в Сити, где он еще не задолжал.

— Здорово! — пробормотала Джуди. — Поехали.

Они снова танцевали, пили и, прежде чем покинуть клуб, поплавали в огромном бассейне. Когда они уходили, было около двух часов ночи.

— Теперь — в постель, — заявил Вин, который давно так не веселился. Он находил общество Джуди забавным.

— Едем в мотель «Голубой рай». Идет?

— Почему бы и нет?

Вин уже навешал Джуди лапши на уши, и теперь она принимала нового знакомого за администратора крупного рекламного агентства в Нью-Йорке, проводящего здесь отпуск.

Эллиот сам сочинил ему легенду и сообщил столько деталей, что Джуди ничего не заподозрила. Впрочем, казалось, ее совершенно не интересует, кто такой этот Вин. Она настораживалась, лишь когда речь заходила о деньгах. Пинпа заметил это и старался говорить на интересующую девушку тему.

— Вот чего мне не хватает, так это денег, — заявила Джуди. — Я хочу сбежать от моего паршивого папаши и жить сама по себе.

— И чем же тебе не угодил отец? — Пинпа вел машину по направлению к мотелю.

— Не угодил! Не пори чушь! Все родители одинаковые зануды, а мой крокодил — почище других. Господи, да он только и думает, что о своих идиотских марках!

— Чего особенного может быть в почтовых марках?

— А ну его к черту! Не стоит об этом говорить.

— Нет, расскажи, мне интересно. Он что, зашибает деньги на марках?

— Он их копит, старый козел! У него целые тысячи этих проклятых марок. Знаешь, ему как-то предлагали миллион долларов за восемь дурацких марок. Миллион долларов! А старая обезьяна — ни в какую.

Вин едва не съехал с шоссе. Он отчаянно крутанул руль и вывернул на дорогу под аккомпанемент гудков ехавшей сзади машины.

— Напился, что ли? — сердито спросила Джуди. Рывок в сторону на такой скорости испугал ее.

— Сама никогда не напивалась?! — прикрикнул на нее Вин. — Спокойно. Просто я задумался.

— Черт! Ну так больше не задумывайся.

Некоторое время они ехали молча. Вин так и сяк проворачивал в голове полученную новость.

«Видно, на эти марки и нацеливается Эллиот, — думал он. — Черт подери! Этот парень предлагает нам пятьдесят тысяч, а девка говорит, будто они стоят миллион».

У Пинпа пересохло во рту. Вот он, большой куш!

Настоящий большой куш! Его мозг работал, как компьютер. Если повести дело осторожно и с умом, эти деньги не придется делить на четверых. Пусть эта троица катится к дьяволу. В конце концов, он и сам может обтяпать дельце. Нужно только вытянуть из этой дурехи побольше, а потом выгодно продать информацию. От этой идеи Вина прошиб пот.

— Что это на тебя нашло? — раздраженно осведомилась Джуди. — Ты онемел?

Пинпа с трудом отвлекся от мыслей.

— Погоди, детка, — едва ворочая языком, попросил он. — Доберемся до мотеля, тогда увидишь, как я онемел.

Через пять минут он свернул с шоссе и покатил по длинной извилистой дороге, ведущей к мотелю.

— Пойду договорюсь. — Он затормозил перед входом. — Жди здесь.

Минутой позже Пинпа вернулся, открыл дверцу, выпуская Джуди, и они прошли к одному из домиков.

Предупреждение Эллиота не торопить события молотком стучало у него в мозгу. Впереди была вся ночь. Нужно постараться сохранить хладнокровие. Миллион долларов — не шутка! Кто бы мог быть этот псих, готовый выложить такую пропасть денег за восемь паршивых марок? Нужно узнать.

Домики мотеля «Голубой рай», который рекомендовал Вину все тот же Эллиот, отличались первоклассной обстановкой. Большая комната была обставлена в стиле «модерн». Их встретил цветной телевизор и бар, набитый бутылками. Слева располагалась спальня с кроватью королевских размеров, справа — ванная.

— Шикарно! — одобрила Джуди.

Вин запер дверь и взглянул на постель.

— Раздевайся, детка, и прими душ. Я хочу посмотреть последние новости.

— Зачем это тебе понадобилось? — Джуди сбросила то немногое, что на ней было.

— Не важно, поторапливайся, — отрывисто бросил Вин.

Он хотел, чтобы девушка не мешала ему обдумывать план. Джуди голышом прошла в ванную и хлопнула дверью.

Миллион долларов! Эта мысль ни на секунду не покидала Вина. Он уставился на освещенный экран, поглощенный своими мыслями. Девчонка хочет денег, она сама сказала. Если повести дело правильно, они все это могут обстряпать вдвоем. Пусть-ка она разузнает, кто предлагал папаше миллион. В крайнем случае, она может объяснить, как добраться до марок.

Миллион! Святой Иисус! От одной мысли о такой прорве деньжищ у Пинпа участился пульс.

Когда деньги будут у него в кармане, он даст Джуди пинка. Она не в его вкусе, а кроме того, слишком ненадежна. Получив денежки, он ее бросит. Но пока нужна осторожность и еще раз осторожность. Недаром Эллиот предупреждал его — никакой спешки. Ладно, он поведет игру, как надо.

Джуди появилась из ванной, Пинпа выключил телевизор и, поднявшись с кресла, улыбнулся ей.

— Я жду, — капризно сказала Джуди, легла в постель и поманила его голой ногой.

Глава 5

Вин принялся нащупывать почву, когда они сидели в патио, освещенные утренним солнцем, и завтракали.

— Если я стану водить с тобой компанию, то растолстею, — кокетничала Джуди.

Она поглощала яйца, жареную ветчину, грейпфруты, тосты и кофе с таким аппетитом, словно не ела несколько дней.

Вин ограничился апельсиновым соком, кофе и сигаретой.

— Вот видишь, детка, твоим пацанам просто не по карману прокормить такую девушку, как ты, — улыбнулся он. — Не растолстеешь, не бойся. Наши упражнения помогут тебе сохранить фигуру.

Джуди хихикнула.

— А в тебе что-то есть, приятель. Смотри не растеряй!

— Расскажи мне про своего старика, крошка, — небрежно произнес Пинпа. — Вы плохо ладите?

— Мягко сказано. — Джуди намазывала тост маслом. — Не хочу говорить о нем, он мне осточертел.

— Но ты говорила о каких-то марках, — Вин потянулся за очередной сигаретой. — Будто бы ему кто-то предлагал за них миллион. Или ты меня разыгрывала?

— Нет. Я своими глазами видела письмо у него на столе. — Она положила поверх масла горку мармелада. — Я так обалдела, хоть стой, хоть падай.

— То есть какой-то чокнутый предложил твоему старику миллион за паршивые восемь марок?

— Именно. Страшно подумать, столько денег! Уж я бы ими распорядилась. А безмозглый старый ублюдок просто взял и выкинул письмо в корзину.

— Да что же это за марки? Откуда он их взял?

Она пожала плечами.

— Не знаю, где-то раздобыл. Ему вечно присылают это барахло. Слушай, супермен, давай забудем про моего старика. Поговорим о чем-нибудь другом.

Вин налил себе еще кофе.

— А ты знаешь типа, который предлагал ему деньги?

Джуди перестала намазывать маслом второй тост. В ее зеленых глазах вспыхнуло любопытство.

— Тебе-то какое дело?

Вин понял, что ступил на тонкий лед.

— Так ты не знаешь?

— А если и знаю…

— Ладно, детка, я вижу, тебе хочется делать из этого секрет, — он усмехнулся. — Я просто так спросил.

— Да ну их, эти марки, — она снова принялась намазывать тост. — Пошли искупаемся, я знаю отличное местечко, где можно купаться голыми.

— Отлично! — Помня совет Эллиота не торопиться, Вин прекратил расспросы.

После завтрака Вин уплатил по счету, и они уселись в «ягуар». Проехав миль двадцать по прибрежному шоссе, они свернули на песчаную дорогу, ведущую к маленькой пустынной бухточке.

Выйдя из машины, они скинули одежду и бросились в воду, а накупавшись, растянулись на песке в тени пальм.

— Вот это жизнь! — простонала Джуди. — Если бы можно было так каждый день. Ты надолго приехал, супермен?

— Что бы ты делала, будь у тебя миллион? — Пинпа уставился в шелестевшие над ними листья пальмы.

— Ты, кажется, не собираешься выбросить это из головы? — Джуди повернулась на бок и внимательно посмотрела на Пинпа. — С чего бы это?

— Я, кажется, задал тебе вопрос, — не глядя на девушку, ответил он.

— Ну ладно. Так вот, с такой деньгой я бы смылась из этой чертовой страны, поехала бы в Париж, купила шикарную квартиру и зажила так, как мне хочется. Завела бы себе еще один дом на Капри… Одним словом, не заскучала бы. С этими деньгами у меня не было бы отбою от мужиков.

— Ты говоришь, у твоего старика тысячи марок. Если ты заберешь те восемь, он заметит?

Джуди не отвечала так долго, что Вин забеспокоился, не испортил ли дело ненужной спешкой. Наконец она сказала:

— Да, заметит. Он все время пялится на эту дрянь, а теперь, когда тот тип предложил столько денег, он наверняка любуется ими чаще, чем другими.

— Какой тип?

Джуди села, обхватив груди ладонями.

— Можешь считать меня дурой, супермен, но сейчас я тебе кое-что скажу. Ты надумал спереть эти марки и продать их тому типу, верно?

Вин понял, что поторопился, но все еще может обернуться к лучшему. Он повернулся на бок и внимательно посмотрел в зеленые глаза Джуди.

— Была у меня такая мыслишка. В случае удачи мы могли бы поделить деньги пополам, а если захочешь, будем тратить их вместе.

Они в упор смотрели друг на друга.

— Кто ты? — спросила Джуди. — На треп про рекламного агента меня не купишь. Кто ты такой?

— Парень, всегда готовый зашибить деньгу, — Пинпа ухмыльнулся. — Я вроде тебя: ищу свою выгоду. Мы можем обделать дельце вдвоем как партнеры.

Джуди встала и обтерла полотенцем песок с ягодиц и бедер.

Вин лежал, настороженно наблюдая за ней, и гадал, не пошел ли он с неверной карты?

Джуди молча одевалась, и постепенно Вин забеспокоился.

— Слушай, черт возьми, скажи что-нибудь.

— Вот что я скажу, супермен. Я не доверяю никому, и тебе тоже. Если ты думаешь, что тебе удастся добыть марки, я могу помочь. Но имени человека, который хочет их купить, ты не узнаешь. Продажей займусь я. И если дойдет до дележки, то лишь на моих условиях. Семьсот пятьдесят — мне и двести пятьдесят — тебе. Понял?

«Девчонка не глупа, — подумал Вин. — Ладно, поиграем в эту игру. Главное, достать марки, а там наступит мой черед. Если она рассчитывает на такую дележку, значит, у нее все же не все дома. Но пока надо ей подыграть».

Пинпа встал, не спеша оделся, и они двинулись к «ягуару».

— Давай выпьем, — предложил он, усаживаясь на сиденье. — У меня жажда, как у верблюда.

Они поехали в прибрежный бар, и там Пинпа заказал ей джин с тоником, а себе пиво. В баре было малолюдно, и они уселись под навесом совсем одни.

Здесь Пинпа снова принялся за обработку.

Но как достать эти марки, детка?

Джуди смерила его оценивающим взглядом.

— Тебе здорово приспичило, верно?

— Давай-ка без шуточек, — оборвал ее Вин. — Будем работать вместе или нет?

Отпивая джин маленькими глотками, девушка продолжала рассматривать собеседника.

— Неужели ты думаешь, супермен, что если бы у меня была хоть какая-то возможность, я не сперла бы эти марки сама? Я уже давно продала бы их и убралась отсюда. Но ничего не выйдет. Старая гадина не спускает с них глаз.

— Может, у двоих получится то, что не выходит у одной?

Джуди покачала головой.

— Пустая трата времени. У тебя ничего не получится, так что забудем об этом. Решим, чем займемся вечером.

— Когда речь идет о деньгах, нельзя отвлекаться на другие разговоры, — возразил Пинпа. — Можно зря потерять время. Где он держит коллекцию?

— Дома. Коллекция спрятана в выдвижных ящиках на стенах. В каждом ящике под стеклом выставлены марки, и все это соединено с сигнализацией. Ящиков сотни, а марок тысячи. Поверь мне, искать там какую-то определенную марку — это все равно что искать в этом городе девственницу. Занятие для придурков.

— Какая там система охраны?

— Сложное сигнальное устройство, связанное с управлением полиции. Каждый ящик запирается автоматически, когда он поворачивает выключатель, выходя из комнаты. Выключатель укрыт в стальной коробке, встроенной в стену, а ключ старик всегда носит с собой. В комнате установлена телекамера, и за монитором день и ночь наблюдают охранники. — Джуди скривилась. — Он хорошо заботится о своих марках. Это, кстати, единственная вещь, о которой он заботится.

Вин обдумывал слова Джуди.

— Ладно. Но предположим, мне все же удастся пробраться в комнату, не подняв тревоги, как я тогда найду марки?

Джуди рассмеялась.

— Не проберешься.

— Я же сказал — предположим.

Она пожала плечами.

— Там примерно восемьсот ящиков, в каждом под стеклом тысячи марок, все соединено с сигнализацией. Тронешь хоть один ящик, и сразу примчится целая орава легавых.

Сигнализация, телекамера и полиция не пугали Пинпа: он был специалистом в своей области, но вот мысль о поисках восьми марок среди сотен тысяч тревожила его.

— Слушай, детка, вряд ли твой старик отличается сверхъестественной памятью. Как быть, если ему понадобилась какая-то определенная марка? У него должна быть система, чтобы быстро отыскать ее.

— Да. Мы вместе составили ее еще до того, как умерла мама. Тогда я не понимала, что в жизни есть вещи поинтересней марок.

Вин почувствовал, как заколотилось сердце.

— Ну и в чем же заключается ваша система?

— Она довольно простая. Все ящики пронумерованы. Старик ведет реестр. Например, американские марки хранятся в ящиках под номерами от первого до сто пятидесятого. Эти ящики разделены по датам и по редким экземплярам. Днем он носит реестр с собой, а на ночь запирает в сейф в спальне.

— Как выглядит этот реестр?

— Маленький блокнот в кожаном переплете. Обычно старик таскает его во внутреннем кармане пиджака. Чтобы его заполучить, нужно дать этому скопидому по башке.

Вин допил пиво.

— А если мы его оглушим?

— Не надейся. Он выходит из дома только раз в педелю, чтобы поиграть в гольф. Остальное время торчит в комнате с марками. В гольф-клуб он ездит только с шофером. По дороге туда движение очень сильное, так что остановить машину не удастся. А в дом не влезть. У него пять человек прислуги, и они вечно маячат недалеко от комнаты с марками. Можешь оставить эту затею. Без реестра нет марок, без марок нет миллиона долларов. Вот так.

Теперь Пинпа располагал почти всей необходимой информацией. Больше не было смысла тратить время с девчонкой.

— Ладно, я подумаю, и если у меня появится идея, будем договариваться.

— О чем?

— Я достаю марки, ты говоришь мне имя покупателя, и мы делим улов пополам.

— А я представляю это иначе, супермен, — сказала она, допивая джин. — Я беру семьсот пятьдесят, остальное — тебе.

— Ладно.

— И с покупателем сговариваюсь я, супермен.

Пинпа колебался лишь мгновение, но вспомнив, что козыри на руках: у этой бестии, улыбнулся.

— По рукам.

— Годится. Ладно, пошли.

— Сейчас я занят, — сказал Пинпа, вставая. — Как насчет завтрашнего вечера?

— Чем плох сегодняшний?

Он отрицательно покачал головой.

— Я занят. Завтра вечером свожу тебя в клуб «Скромная жизнь». Оденься соответственно, детка. Тебе там понравится.

— С кем ты занят сегодня? — Джуди подозрительно вглядывалась в него.

— О, с одним парнем. Давай, детка, пошли. — Подбросить тебя домой? — предложил Пинпа, заводя мотор «ягуара».

— Зачем мне домой? Подбрось меня до «Плаза Эйч». Я проведу день там.

Когда Пинпа тронул машину с места, Джуди продолжила:

— Дай мне денег, супермен. Не голодать же мне, раз ты сегодня занят? Дай сто долларов.

— Пусть тебя кормят твои пацаны. Я не даю денег зря.

— Разве ты не получил сполна, жадная сволочь?

— Еще нет, — ухмыльнулся Вин. — Ты, я и миллион долларов — вот это будет сполна.

Но, высаживая Джуди у «Плаза Эйч», он все же дал ей тридцать долларов.

Она выхватила деньги, показала язык и ушла, покачивая бедрами.

Впервые с тех пор как Хольц стал секретарем Германа Радница, ему не удалось выполнить задание. Он должен был организовать слежку за Доном Эллиотом и ежедневно докладывать о его передвижениях, поэтому, вернувшись в свой кабинет, он позвонил Джеку Лессингу, который руководил группой агентов. Лессинг обещал поручить это дело четырем специалистам.

Шестью часами позже Лессинг, худой коротышка с лисьими глазами и значительной плешью, вошел в кабинет Хольца.

— Эллиот исчез, — доложил он. — Мои люди не смогли напасть на след. Я бросил на это дело десять человек, но результатов пока нет. Эллиот не покидал Сити поездом или самолетом, но вполне мог уехать на своей машине. Его «альфа» пропала. Слуги молчат, как рыбы.

— И что же теперь? — Хольц так посмотрел на Лессинга, что тот поежился. — Вы обязаны найти его! — взревел Хольц. — Это ваша работа, за которую вам платят. Здесь нет ничего трудного. Эллиота повсюду знают. Подключайте к этому кого хотите, займите всех своих людей, но отыщите его.

Лессинг поспешно вышел, а Хольц некоторое время размышлял, следует ли сообщать новость Радницу немедленно или стоит немного подождать? Лессинг поставит на ноги всю агентурную сеть и, конечно же, отыщет Эллиота, но лучше было все же предупредить хозяина о возможной задержке.

Он вышел на террасу, где Радниц по телефону договаривался о валютной сделке с Берлином. Хольц почтительно замер в отдалении.

— В чем дело? — Радниц положил трубку и строго посмотрел на секретаря.

Хольц доложил о происходящем. Радниц слушал, и его жирное лицо темнело, а выпученные глаза сердито вспыхивали.

Хольц ожидал выговора, он даже приготовился к увольнению, и поэтому был очень удивлен, когда Радниц спокойно предложил ему сесть.

Хольцу не приходилось еще сидеть в присутствии хозяина, и поэтому он встревожился.

— Сколько времени ты у меня работаешь? — Радниц взял из портсигара свиной кожи сигару и обрезал кончик золотой машинкой.

— В следующем месяце исполняется пять лет, сэр.

Радниц кивнул.

— Ты хорошо работаешь, я доволен и полностью доверяю тебе. Думаю, будет лучше, если я объясню, зачем мне понадобился Эллиот.

Хольц застыл. Такого оборота он не ожидал.

Радниц закурил сигару и уставился на дальний пляж, усеянный загорелыми телами.

— Я ищу восемь марок, — медленно сказал он. — Это часть тиража, не поступившего в продажу. Несколько лет назад марки попали в руки одного ученого. Этот ученый был влюблен в американку, с которой познакомился в Берлине. Некоторые влиятельные люди были против этой связи. Они пытались убедить ученого оставить американку, и он согласился, но только для виду. Сам же он задумал убежать за границу. Он знал о ценности марок и понимал, что благодаря им будет за границей обеспеченным человеком. Надо сказать, что он работал в то время над темой, которая очень интересовала ЦРУ. Парни из ЦРУ дорого дали бы, чтобы заглянуть в его разработки. А ученый потихоньку написал тезисы, в которых отразил выводы из самых последних исследований, сделал с них восемь микроснимков и прикрепил к тем самым восьми маркам, сделав их бесценными. Сейчас мы не будем углубляться в подробности относительно тезисов, но ЦРУ готово было заплатить за них огромные деньги.

Потом ученый уговорил одного своего друга тайно вывезти марки в Берлин, где их могла бы получить американка. Сам он собирался выехать из страны, но затянул с этим, и его арестовали. Под пыткой он признался в своем поступке.

Предупрежденная об аресте любовника, американка бежала в Париж и там продала марки одному торговцу. Она не подозревала о микрофильмах, и поэтому обрадовалась той сумме, которую смогла выручить. С этими деньгами женщина уехала в Нью-Йорк.

Торговец тоже ничего не знал о микроснимках и продал марки клиенту, которого вскоре похитили агенты ЦРУ. Но они ничего не смогли вытянуть из покупателя, потому что он умер от сердечного приступа.

Таким образом, марки пропали.

Радниц сделал паузу, стряхивая с сигары пепел.

— Как вы знаете, у меня налажены выгодные торговые связи с правительством страны, напечатавшей марки. Они интересуются, не помогу ли я им, и я пообещал содействие.

Благодаря их финансированию я организовал поиск марок. К несчастью, информация об этом просочилась в ЦРУ, и они с удесятеренной энергией тоже принялись за поиски, поэтому мне приходится действовать очень осторожно.

Сейчас ЦРУ ищет среди мелких коллекционеров. Я же вышел на некоего Пола Ларримора, который живет в этом городе. Уверен, что марки у него. Я даже сделал ему весьма выгодное предложение, которое он игнорировал. Но это ничего не значит: либо марки у него и он не хочет их продавать, либо у него их нет и он водит меня за нос.

Таким образом, напрашивается решение: похитить этого человека и заставить говорить. Но такие действия вызовут шумиху и привлекут внимание ЦРУ.

Радниц выпустил из ноздрей две дымовые струйки, сохраняя полное спокойствие.

— Я связался с Клодом Нендриком, который знаком с Эллиотом, видимо, единственным человеком в городе, поддерживающим с Ларримором приятельские отношения. Эллиот отчаянно нуждается в деньгах и согласился продать информацию о марках. У меня есть причины не доверять Нендрику. Если Эллиот достанет марки и передаст их Клоду, тот попытается найти более выгодного покупателя, поэтому я должен быть в курсе успехов Эллиота. Надеюсь, ты понимаешь теперь, почему Эллиот должен быть немедленно найден.

Хольц на минуту задумался.

— Если он хочет завладеть марками, значит, его следует искать в городе. Это значительно сужает поле деятельности. Я предупрежу Лессинга.

— Полагаюсь на тебя. — Радниц умолк и пристально посмотрел на секретаря. — Я объяснил все, чтобы ты понял, насколько это важная задача. Если я завладею марками, то правящие круги той страны будут всячески расширять мои торговые связи. Кроме того, я надеюсь получить там заказ на строительство плотины. Я отдам им марки — они мне контракт на строительство. Надеюсь, мне незачем объяснять, насколько это нам выгодно. Словом, я рассчитываю услышать, что Эллиот найден, не поздней, чем через двадцать четыре часа. — И Радниц потянулся к телефону, давая понять, что разговор окончен.

В голове Пинпа царил полнейший сумбур.

Знает ли Эллиот подлинную стоимость марок? Знает ли он имя покупателя? Сколько на самом деле Эллиот собирается заработать на этом деле?

Потом он попытался разобраться в том, что сообщила Джуди. Сама кража мало беспокоила Вина, он не сомневался, что справится с сигнализацией и телекамерой. Но как получить реестр?

Он перебирал один способ за другим, но отбрасывал их: все они были слишком рискованными.

Убедившись, что одному ему ничего не придумать, Пинпа решил посоветоваться с Эллиотом. Сам он вряд ли был способен организовать такую замысловатую кражу. Одна ошибка, один неверный шаг, и вместо миллиона долларов останется лишь красивая мечта.

От этой мысли Пинпа прошиб пот. Нет, придется все-таки кое-что рассказать Эллиоту. Не все, конечно. А потом, когда дело будет сделано и марки окажутся у него в кармане, он разделается и с Эллиотом, и с Джуди. О какой дележке может быть речь?

Пинпа нашел Эллиота в саду, где он сидел в обществе Джо и Синди. Вся троица выжидательно посмотрела на него, а он подошел и спокойно уселся в свободное кресло.

— Где ты был? — спросил Джо. — Мы уже начали беспокоиться. Что с тобой происходит?

— Много чего. — Пинпа ухмыльнулся. — Я приручил дочку Ларримора и узнал почти все, что нам нужно.

Эллиот выглядел ошарашенным.

— Быстро… Выходит, ты уже поговорил с ней о марках?

— Конечно. Прошло как по маслу. Она сама завела этот разговор.

— Они у Ларримора?

Вин нацелил палец на Эллиота.

— Помолчи-ка приятель. Спрашивать буду я. Сколько Нендрик предложил тебе за марки?

— Это тебя не касается. Вы соглашались работать за пятьдесят тысяч.

Вин покачал головой.

— Уже нет, приятель. Пока что я делаю всю работу, а вы здесь прохлаждаетесь. Без меня вам и шагу не ступить. Эти марки стоят больших денег, так что давай колись, сколько тебе за них предложили?

Эллиот заколебался, а потом пожал плечами.

— Двести тысяч. Но поскольку идея моя, пятьдесят тысяч вам на троих — вполне справедливо.

— Ты так думаешь? — Вин сложил руки на груди. — А я говорю — нет. Будем делиться иначе.

Эллиот взглянул на Синди и Джо.

— Вы тоже хотите больше?

— Не важно, чего они хотят, — вмешался Пинпа. — Я хочу больше и получу свое. Вот вам новые условия. Мне — пятьдесят тысяч, им на двоих — тоже пятьдесят, а тебе — сто.

Джо был уверен, что после операции они смогут избавиться от Вина, и поэтому спокойно сказал:

— Вам все равно достанется большая часть, мистер Эллиот.

Дон задумался. Уменьшение его доли означало, что отпущенный срок жизни сократится на несколько месяцев, но теперь ему это было безразлично.

— Ладно, договорились. Марки у него?

— Да, — и Вин рассказал про реестр. — Тут вся загвоздка. Без указателя нам марки не найти. Но если мы узнаем номер ящика, где они лежат, я смогу достать их.

— Это не наша забота, — перебил Эллиот. — Нендрик заплатит, даже если я просто заверю, что марки у Ларримора и укажу, как их обнаружить. Ты сделал все, что нужно, теперь мы можем не беспокоиться. Пусть Нендрик сам думает, как их раздобыть. Завтра к этому времени мы получим деньги и смоемся из города.

Пинпа, прищурившись, посмотрел на него.

— Коли такая мразь, как Нендрик, готова заплатить тебе двести тысяч, то сколько же получит он сам?

— Это его дело, — раздраженно возразил Эллиот. — Мне хватит ста тысяч. Я немедленно встречусь с ним, передам информацию и договорюсь о выплате.

— Погоди. А если я тебе скажу, что могу узнать, кому Нендрик хочет продать марки? Если скажу, что покупатель заплатит ему пятьсот кусков, и они могут достаться нам, а не ему? Что тогда?

Эллиот задумался.

— Ты знаешь имя покупателя?

— Могу узнать.

— Как?

Вин улыбнулся.

— Насчет этого не беспокойся, я могу разузнать. Мы будем просто дураками, если свяжемся с Нендриком. Эта тварь заплатит две сотни, а три положит в карман за здорово живешь. Мы сами можем достать марки и продать их клиенту Нендрика за пятьсот кусков. А эту толстую свинью — побоку.

Глядя в жадные глаза Пинпа, Эллиот вдруг понял, что тот надует не только Нендрика, но и всех их. Он не представлял, какой именно трюк задумал этот тип, но был уверен, что не ошибается относительно его планов.

Неожиданно Эллиот почувствовал приятное возбуждение. Это было гораздо интересней, чем жить, думая о долгах и оплакивая потерянную ногу. Он снялся в шести фильмах, где играл роль супермена, который обводил вокруг пальца хитрецов вроде Пинпа. Сценаристы заботились, чтобы он превосходил их сообразительностью и всегда одерживал победу. Но теперь все происходило не в боевике, а в реальной жизни, на этот раз никакой сценарист не позаботится о нем. Не будет режиссера, который крикнет «Стоп!», когда дело примет дурной оборот.

И он решил принять вызов Пинпа. Было даже весело сыграть роль, словно это происходит в фильме. Да и что ему оставалось? Несколько месяцев жизни. Если не удастся раздобыть деньги, снотворные таблетки послужат вместо затемнения в финальной сцене. Стоило притвориться ничего не подозревающим простачком и посмотреть, кто окажется более хитрым и изворотливым. Да, он сыграет еще одну роль, но теперь уже в жизни.

— Что ж, это идея, — согласился Эллиот. — Ну и какой же план ты можешь предложить?

Вин встрепенулся.

— Давай подумаем вместе. У нас появился шанс отхватить пятьсот кусков. Заключим новый договор. Джо и Синди получают сто, а мы — по двести каждый. Что скажешь?

Джо боялся верить своим ушам. Сто тысяч долларов! О таких деньгах он и не мечтал, но мысль о тюрьме, куда они с Синди попадут в случае неудачи, омрачала его радость. Это было слишком крупное дело, а он привык работать по мелочи. Лучше сразу отказаться.

— Нет, нас не считайте! — крикнул он. — Мы не работаем по крупной.

Вин смерил старика презрительным взглядом.

— Ладно, тогда отчаливай. Мы с Эллиотом провернем дело и без вас. Оставайтесь мелюзгой, если вам так хочется.

Синди подалась вперед, ее глаза метали искры.

— Я не откажусь! — заявила она. — Мне надоело работать по мелочам. — Она посмотрела на Джо. — Хорошо, папа, ты можешь отказаться, это твое дело, но я остаюсь.

Джо беспомощно посмотрел на дочь и в отчаянии сцепил руки.

— Но послушай, детка…

— Я остаюсь. Все!

Джо нерешительно посмотрел на Эллиота.

— Ну вот, мистер, получается, мы остаемся, но только какой от нас прок? Я не вижу, чем мы можем помочь.

— Если вы двое нам не пригодитесь, — заявил Пинпа, — ничего не получите. Этот куш только для тех, кто будет работать.

Синди с мольбой в глазах посмотрела на Дона, и тот заговорил, обращаясь к Вину:

— Нам известно, что Ларримор носит реестр с собой. Ночью он запирает его в сейфе, который находится у него в спальне. Правильно?

— Да.

— Джо, вы сумеете вытащить реестр у Ларримора, если подберетесь поближе?

Джо не колебался ни секунды.

— Да, это нетрудно.

— Давайте проверим.

Эллиот встал и ушел в дом. Там он взял с полки небольшую книжку в мягком переплете и, сунув ее в карман, вернулся в сад.

— У меня в кармане пиджака книжка, Джо. Покажите, как вы ее вытащите.

Синди поднялась и, проходя мимо Эллиота, споткнулась, да так сильно, что ей пришлось на него опереться.

— Извините, — сказала она. — Нога подвернулась. Давай, папа, покажи ему.

Джо неловко усмехнулся.

— Книжка пропала, мистер Эллиот, верно?

Синди уже держала книжку в руке.

— Впечатляет, — согласился Дон. — Хорошо, я подумаю.

Оставив их в саду, он ушел в комнату, лег на кровать и лежал целый час, уставившись в потолок и размышляя.

Наконец Синди позвала его к ленчу. Он встал и присоединился к сообщникам, ожидающим в столовой.

— Есть идея, приятель? — спросил Вин, терзая жаркое.

— Одна загвоздка: как подобраться к Ларримору? Посетителей он не принимает. Из дома выезжает на машине. Но, кажется, я придумал штуку, которая должна сработать. — Он повернулся к Синди. — Этим придется заняться вам. Признаться, ваши способности меня ошеломили, и я думаю, все пройдет как по маслу. Пусть будет так: Ларримор получает письмо, автор которого, то есть вы, Синди, унаследовал от деда коллекцию марок. Вы слышали, что торговцы не слишком щедро платят за ценные марки, а кроме того, не знаете, представляет ли ваша коллекция хоть какую-то ценность. Вы слышали, что Ларримор — знаменитый филателист, и надеетесь, что он согласится посмотреть марки и сказать, есть ли среди них что-либо ценное. Вы напишете, что дедушка начал коллекционировать марки в молодости. Тогда Ларримор подумает, что в альбоме действительно может оказаться что-то интересное. Он пригласит вас к себе. Ваша задача — вытащить реестр. Нам известно, что марки расположены в указателе по странам. Если реестр окажется в ваших руках, вы найдете нужную вам страну, пока Ларримор будет рассматривать ваш альбом. Шансы на успех невелики, но они есть.

— Ловко, — похвалил Пинпа. Он был сердит, что идея пришла не в его голову.

— Я сам отправлюсь туда, — предложил старик. — Не хочу, чтобы это делала Синди.

Эллиот покачал головой.

— Мне очень жаль, но пойти должна Синди. Ее внешность не вызывает подозрений. Ларримору польстит, что молодая девушка пришла к нему за советом. — Он посмотрел на Синди. — Попробуете?

— Да.

— Отлично! Я набросаю черновик письма.

Эллиот перевел взгляд на Джо.

— А вы пойдите в портовый район и загляните в лавки старьевщиков. Уверен, там найдется старый альбом марок, полный всякого мусора, который вам отдадут за несколько долларов. Чем древней он будет выглядеть, тем лучше. Потом зайдите в какой-нибудь филателистический магазин и купите три-четыре хороших марки. Они должны быть выпущены в районе тысяча девятисотого года, но не поздней. Скажете продавцу, что хотите подарить их, но не слишком разбираетесь в марках. Можете заплатить до четырехсот долларов. Нужно, чтобы альбом хоть немного заинтересовал Ларримора, а то он заподозрит неладное.

Джо кивнул.

Эллиот доел жаркое и отодвинул тарелку.

— Теперь ты, Вин. Как ты узнаешь имя покупателя?

Глаза Вина забегали.

— Можешь не беспокоиться, узнаю.

— Не пойдет. Мы играем за одну команду и должны знать, как ты это сделаешь.

Вин мучительно соображал. Он хорошо понимал, что без Синди им не заполучить реестр. Нужно постараться, чтобы Эллиот не заподозрил его в предательстве.

— Джуди Ларримор знает имя.

Эллиот отрезал ломтик сыра.

— Как она узнала?

— Прочла письмо, которое нашла на столе отца.

— Почему она сразу не сказала тебе, кто покупатель?

Вин почувствовал, как по спине потекла струйка пота.

— Скажет. Надо еще немного поработать с ней.

— Каким образом? — Испытующий взгляд Дона заставил Пинпа отвести глаза.

— Я все сделаю. Предоставь это мне.

— Прости, Вин, но это звучит неубедительно. Помнишь наш уговор? Мы четверо теперь партнеры, а ты что-то пытаешься скрывать. Я хочу знать что. И вообще, мы должны побольше узнать об этой девушке.

Вин заерзал в кресле.

— Ей нужны деньги. Я расплачусь из своей доли. За тысячу баксов она скажет имя покупателя, вот и все.

— Почему же ты сразу не сказал об этом?

— Это наш с ней уговор. Господи, да с какой стати мне ее сюда впутывать?

— Ты сказал ей, что собираешься выкрасть марки?

Вин достал платок и вытер лицо. Он видел, что Джо и Синди недоверчиво смотрят на него.

— Какая разница? Слушай, девчонка ненавидит своего отца. Ей наплевать, что случится с марками.

— Но она знает, что ты собираешься их украсть?

— А если и знает, то что?

— Это ты у себя спроси, Вин. — Эллиот встал. — Я набросаю черновик письма.

Повернувшись к Джо, он попросил:

— Займитесь альбомом.

Трое вышли из комнаты, и Вин, оставшись в одиночестве, отрезал себе хлеба и сыра.

— Надо остерегаться этого сукиного сына, — сказал он себе. — Буду держать ухо востро.

Джек Лессинг вернулся к себе в офис. Несколько часов назад Хольц предъявил ему ультиматум: найти Эллиота или потерять Радница как клиента. Работа на Радница приносила Лессингу хорошие деньги, и он страшно встревожился, когда десять его агентов не нашли следов актера.

— Используйте все свои возможности, — приказал Хольц. — Эллиота нужно найти во что бы то ни стало, и побыстрей. Мы знаем: он в городе. Знаем также, что он попытается связаться с Полом Ларримором. Только не ищите в местах, где он обычно обитает, ему сейчас приходится скрываться от кредиторов. Проверьте все маленькие отели, даже меблированные комнаты. Ищите его «альфу». Вы обязаны его найти. Понимаете? Обязаны.

Лессинг вызвал еще двадцать агентов из Майами и Джонсон-Хилла, поручив им проверить отели, потом послал за Гарри Орсоном и Фэлом Маклином, двумя лучшими сыщиками, и объяснил им, что к чему.

Орсон, мощный сорокалетний мужчина, отличался терпением и бульдожьим упрямством. Неприметный с виду, но хитрый, как бестия, он легко сходился с людьми и, пользуясь этим, вытаскивал из них необходимые сведения.

Фэл Маклин, маленький и робкий на вид тридцатипятилетний агент, умел не привлекать внимания окружающих.

— Есть мнение, что Эллиот попытается войти в контакт с Ларримором. Зачем — Хольц не говорит, — кратко сказал Лессинг, протягивая агентам папку. — Здесь сведения о Ларриморе. Похоже, надо делать ставку именно на него. Недалеко от его дома есть пустая вилла. Я договорился, вы можете обосноваться там и следить за домом. Мне нужны данные о всех посетителях Ларримора. Эллиот, конечно, может загримироваться, поэтому вы должны проверять каждого. Возьмите себе в помощь всех, кого сочтете нужным.

Часом позже Орсон и Маклин устроились на верхнем этаже пустующей виллы, откуда открывался вид на ворота, сад и парадный вход виллы Ларримора. Вооружившись сильными полевыми биноклями, передатчиком, складными стульями и прихватив корзину с едой, они попеременно наблюдали за воротами. Ожидание было долгим и монотонным, но Орсон с Маклином привыкли к такой работе, поэтому Лессинг и выбрал их.

В конце дороги, на стоянке для машин, ждали, не покидая своих автомобилей, еще два сыщика. Дважды в течение долгого дня они получали приказание проверить фургончики, подъезжавшие к дому Ларримора, но результаты проверки не радовали: фургончики привезли продукты.

Около полудня Орсон увидел, как из дома вышла Джуди, села в свой помятый «остин-купер» и поехала к воротам. Он немедленно предупредил по рации одного из сыщиков, который настиг девушку, когда она затормозила перед светофором.

— Это дочка Ларримора, — предупредил Орсон сыщика. — Не упускай ее, Фред. Потом я пришлю Элина, он заменит тебя.

— Понял, — отозвался Фред Ниссон.

Через полчаса Фред радировал, что Джуди находится на пляже в окружении длинноволосых хмырей.

— Что делать дальше?

— Оставайся с ней и продолжай докладывать, — приказал Орсон.

Ровно в 15.00 Орсон вызвал Лессинга и сообщил, что пока операция не дала результатов. К Ларримору приходили трое посетителей, всех проверили, но Эллиота среди них не обнаружили. Ниссон продолжал наблюдение за Джуди, которая, похоже, прочно обосновалась на пляже.

Лессинг выругался, обещал Орсону прислать смену, а потом доложил о результатах Хольцу.

Барни умолк, чтобы собраться с мыслями. Он взял с тарелки последнюю колбаску и ласково посмотрел на нее, прежде чем положить в рот.

— Эти колбаски и мертвого поднимут, — задумчиво проговорил он. — Вы даже не представляете, чего лишаетесь.

Я возразил, что, по моему мнению, мертвецов лучше не поднимать.

— Угу. — Барни отхлебнул пива, отодвинул пустую тарелку, тяжело вздохнул и приготовился рассказывать дальше.

— Джо нашел в лавке старьевщика ветхий альбом, полный никудышных марок, но купил и четыре хорошие, которые Эллиот положил к остальным.

Синди переписала письмо, составленное Эллиотом, и отнесла его на почту. Теперь оставалось только ждать.

Один Пинпа ни на минуту не оставлял своей кипучей деятельности. Он договорился о встрече с Джуди на следующий вечер, до этого времени ему многое нужно было обдумать, а к мозговой деятельности он не привык. Если Синди сможет узнать, в каком ящике находятся марки, придется действовать очень быстро, и не только действовать, но и соображать, и это тревожило Вина. Кроме того, он подозревал, что Эллиот раскусил его хитрость, и нужно было вести себя так, чтобы подозрения не сгущались. Еще нужно было следить за каждым шагом Джуди, иначе та облапошит своего сообщника. Вин понимал, что совершенно не приспособлен для такой ситуации, но твердо решил заполучить миллион долларов.

Эллиот предупредил, что ответа от Ларримора нужно ждать не раньше, чем через неделю, если он вообще ответит. Поэтому следовало запастись терпением и спокойно ждать, именно это казалось Пинпа самым тяжелым. Его сотрясала нервная горячка, он жаждал деятельности.

В конце концов он, чтобы только не сидеть на месте, взял «ягуар», решив поколесить по дорогам, заглянуть в несколько баров и искупаться. Перед тем как уехать, он успел поговорить с Синди. Впрочем, он давно ждал этого разговора, поэтому, услышав слова: «Прости, Вин, свадебных колоколов не будет», — остался совершенно спокоен. Он лишь улыбнулся и пожал плечами.

— Ладно, детка, как хочешь. Может, ты и права. Держись за своего старика, так хоть не забеременеешь.

Вечером Джо, страстный любитель телевизора, торчал дома, пялясь в экран, а Синди и Эллиот сидели в саду за домом. Большая желтая луна, смотревшая с неба, воздух, пахнувший жасмином, и далекий крик совы делали обстановку весьма романтичной.

Эллиот думал о том, что нашел в Синди то, чего не было ни в одной его девушке. Синди прямо-таки дышала силой и спокойствием, и он чувствовал себя в ее присутствии очень легко. Дон знал, что ему совершенно не обязательно развлекать Синди разговорами, она готова была сидеть рядом молча и наслаждаться молчанием. Эллиот впервые встретил человека, с которым ему нравилось даже молчать. Такого с ним еще не случалось.

— Синди, — неожиданно сказал Дон. — Я хочу спросить насчет Вина. Вы говорили, что собираетесь пожениться?

— Да. — Синди мечтательно посмотрела на луну. — Собирались. Но я передумала и сказала Вину. Кажется, он обрадовался.

— А вы?

— И я. — Она грустно улыбнулась. — Вин казался таким обаятельным, таким… уверенным. Но теперь…

— Вы доверяете ему, Синди?

Девушка бросила на Дона быстрый взгляд.

— Как вас понимать?

— Видите ли, Синди, для меня все это в новинку. Я имею в виду наше партнерство. И у меня появилось чувство, будто я могу доверять вам и вашему отцу, но не Вину. Может быть, я ошибаюсь, но меня мучает подозрение.

— Мы с папой говорили об этом. Мы тоже не верим ему, но без него нам не обойтись, верно?

— А ему без нас?

— Папа сказал, что в случае чего вы справитесь с Вином.

— Тронут. — Эллиот взял ее за руку. — Что ж, посмотрим. Эти деньги очень нужны вам, да?

Сердце девушки билось так часто, что она едва могла дышать. Прикосновение Дона едва не лишило ее сознания.

— Я не знаю, — пролепетала она.

Освободив руку, Синди встала.

— Пойду посмотрю, что делает папа. Он не любит оставаться один надолго.

— Синди!

Она остановилась и вдруг покраснела до корней волос.

Эллиот улыбнулся ей.

— Давай забудем о нем, забудем обо всем на свете. Пошли поплаваем. — Он пристально посмотрел на девушку. — Я хочу показать вам свой протез.

Глава 6

В 21.00 Орсон заметил первого интересного посетителя. Он сидел у окна, выходившего на дом Ларримора и жевал сандвич, когда увидел подкативший к воротам «ягуар». В сгущающихся сумерках водитель был почти не виден.

Вот уже двое суток Фэл Маклин и Гарри Орсон вели наблюдение за домом Ларримора, но не обнаружили ничего интересного. Остальные сотрудники Лессинга проверяли меблированные комнаты и отели, но все безрезультатно. Эллиот словно сквозь землю провалился.

Хольц вынужден был сообщить об этом Радницу.

— Вы должны его найти, — тихо, но твердо проговорил босс, зная, что секретарь способен выполнить и не такую задачу.

Хольц велел Орсону с Маклином ждать, и они ждали. Теперь, увидев остановившуюся перед воротами машину, Орсон насторожился: нюх опытного охотника подсказывал, что у ловушки появилась первая дичь.

— А вот и что-то занятное, — пробормотал он, откладывая сандвич.

Маклин подошел к окну, и сыщики попеременно стали рассматривать «ягуар» в бинокль.

— Знаки нью-йоркские, — заметил Маклин. — Значит, не Эллиот.

— Смотри-ка, девушка, — проговорил Орсон.

От дома к машине бежала дочь Ларримора.

— Предупреди Фреда.

Пока Маклин переговаривался по радио с Ниссоном, Орсон смотрел, как Джуди садится в машину, которая в ту же секунду тронулась с места и направилась к центру Сити.

Орсон с облегчением увидел, как за «ягуаром» возник «шевроле» Ниссона.

— Как дела, супермен? — спросила Джуди, устраиваясь рядом с Вином. — Какая программа на сегодня?

Вин посмотрел на девушку. В этот вечер она была в красной мини-юбке, желтой прозрачной блузке и в колготках, а на ногах болтались туфли без задников. Решив, что Джуди здорово выглядит, Вин сказал ей об этом.

— Сегодня — клуб «Скромная жизнь». Начнем разгон оттуда, а потом двинем на пляж, который ты показала.

— А вот этот номер у тебя не пройдет! Если ты собираешься разложить меня на песке, то и не надейся. Хочешь порезвиться — поехали в мотель.

Пинпа расхохотался.

— Ладно. Чем ты без меня занималась?

Джуди скорчила рожицу и стала похожа на маленькую обезьянку.

— Как обычно. Меня уже тошнит от такой жизни. Время идет: еще два года, и я превращусь в старуху, ведь мне уже восемнадцать. Я хочу раздобыть денег.

— Никто тебе не мешает. Ты подумала насчет марок?

— Да. А ты?

— Конечно. Уверен, мы сможем провернуть это дело, но сейчас не будем об этом. Выпьем, поедим, а потом махнем в «Голубой рай» и проведем там веселую ночку.

После отличного ужина они потанцевали, и наконец Пинпа сказал:

— Все. Поехали.

Ниссон без труда проследил за парочкой до мотеля «Голубой рай», посмотрел, как они отметились в книге и ушли в один из домиков, и вызвал Орсона.

— Они устроились в мотеле «Голубой рай», Гарри. Продолжать наблюдение?

— Попытайся узнать, кто этот тип.

— Я уже знаю из его водительской карточки, — и Ниссон вслух прочитал данные Пинпа.

— Возьми соседний домик и послушай, о чем они говорят, — распорядился Орсон.

— Не получится. Оба соседних домика заняты. И, судя по всему, они приехали не разговаривать.

— Ладно, сейчас еще рано. Есть шанс, что они не останутся там на всю ночь. Подожди до двух часов, и если они не выползут, я пришлю тебе смену. Поедешь домой и отдохнешь.

— Куда ехать? — с горечью отозвался Ниссон. — С каких пор у меня появился дом?

Орсон передал сообщение Ниссона Лессингу, который тут же послал телекс в ФБР, прося немедленно ответить.

Ничего не подозревая обо всем этом, Пинпа и Джуди развлекались во все лопатки. Когда с любовью было покончено, Вин встал с постели, налил два стакана неразбавленного виски и, вернувшись к Джуди, заговорил о деле.

— Ты мне поможешь, детка, — заговорил он, — и я добуду марки. Но ты должна рассказать мне кое о чем. Помнишь, ты говорила, что электрический выключатель, который контролирует все ящики, упрятан в стальную коробку в стене комнаты, а коробка всегда заперта. Верно?

Джуди кивнула.

— Нужно, чтобы ты узнала имя мастера, делавшего эту коробку. Изготовители сейфов так гордятся своей работой, что обычно ставят на дверце сейфа имя или фамилию. Ну что, сумеешь?

— Конечно, если она там есть.

— То же самое с сигнализацией. Где-то в доме обязательно должен быть распределительный щит. Найди его и посмотри, нет ли там фамилии изготовителя. И еще ты говорила, там работает телекамера?

— Да. Ее поставило бюро охраны, а монитор у них в комнате. В офисе.

— Знакомая система. В таком городе, как Парадиз-Сити, она должна пользоваться успехом. Я знаю, там большая комната с экранами, подключенными к телекамерам в домах клиентов, и охранники все время следят за экранами. Получается неплохо. — Он умолк, задумался, а потом продолжал: — С чего это твоему старику вздумалось устанавливать такую систему?

— В муниципалитете поставили такую же, чтобы присматривать за мемориалом Кеннеди. Эта старая жаба увидела ее и соблазнилась.

— Зачем в муниципалитете телекамера?

Джуди хихикнула.

— Год назад какой-то шутник запачкал статую Кеннеди краской. Ну они психанули и поставили эту штуку. Деньги-то не их, а налогоплательщиков, так что они могут поставить там хоть атомную бомбу.

— Твой старик все двери держит на замке?

— Еще бы!

— А окна?

— Когда его нет в комнате, окна закрыты стальными ставнями.

— Замок в двери какой-нибудь особенный?

— Понятия не имею.

— Ладно, детка, тебе придется это узнать. А может быть, ты сможешь раздобыть ключ?

— Нечего и мечтать, — ответила девушка неохотно.

Видя, что Джуди уже надоели расспросы, Пинпа засомневался, будет ли от нее хоть какая-то польза?

— Когда он играет в гольф?

— Каждый вторник после обеда.

— Ты можешь провести меня в дом, когда он в клубе?

— Нечего и мечтать.

Вин с трудом подавил желание дать ей по физиономии.

— Но почему?!

— Его паршивая прислуга вечно топчется поблизости. Мне не позволено водить друзей в дом.

— Пошевели мозгами, — начал терять терпение Вин. — Должен же быть хоть какой-то способ провести меня в дом? А если ночью? Как ты-то попадаешь к себе, если включена сигнализация? Только не говори, что твой старик сидит ночами, поджидая тебя, и не ложится спать.

— У меня отдельный вход. Дверь, которая ведет из моей квартиры в дом, в десять запирают.

Вин поднялся с постели.

— Приму душ.

Стоя под струйками холодной воды, Пинпа мысленно переваривал информацию, полученную от Джуди. Вернувшись в спальню, он сказал:

— Одевайся. Пора браться за дело.

— Ох, черт! — Джуди сладко потянулась. — Я хочу спать. Посмотри на часы.

Вин быстро натягивал одежду.

— Нечего на них смотреть. Одевайся.

Ворча под нос, Джуди вылезла из постели и нехотя надела трусики.

— Знаешь, супермен, — сказала она, натягивая желтую блузку, — ты начинаешь мне надоедать.

— Жалость-то какая, — Вин не оборачивался, делая какие-то записи в блокноте. — Миллион баксов тебе тоже надоел? — Он вырвал из блокнота листок и протянул девушке. — Для памяти. Все, что ты должна запомнить к завтрашнему вечеру. Я подберу тебя возле дома в девять.

Джуди пробежала глазами написанное.

— Ладно, но я ничего не обещаю!

— Мне нужно это знать! — взревел Пинпа. — Тебе захотелось миллион, вот и зарабатывай!

Кажется, Джуди слегка испугалась.

— Ладно, ладно, не ори. Неужели ты действительно хочешь попытаться?

— Конечно, детка, — Пинпа посмотрел ей прямо в глаза. — Я действительно хочу попытаться.

На следующий день ровно в одиннадцать Лессинг почти вбежал в кабинет Хольца.

— Я нашел Эллиота! — объявил он, плотно закрывая дверь.

— Давно пора. — Хольц был скуповат на похвалу. — Я передам мистеру Радницу. Может быть, он захочет поговорить с вами.

Лессинг замер: он боялся Радница.

— Не надо, я…

Но Хольц уже вышел на террасу и, вернувшись, поманил Лессинга.

Войдя на террасу, Лессинг почувствовал себя мышью, которая пришла на прием к кошке. Радниц не поднимал глаз от какого-то документа, и Лессинг ждал, сцепив за спиной вспотевшие руки.

Неожиданно Радниц отложил документ и уставился на Лессинга жабьими глазами.

— Где ты нашел Эллиота?

— Он поселился на Приморском бульваре, сэр, в маленьком бунгало с четырьмя спальнями, которое обычно сдают отдыхающим.

— Кто владелец?

— Некая миссис Миллер из Майами.

— Эллиот снял дом у нее?

Лессинг порадовался, что собрал все сведения, прежде чем предстать перед боссом.

— Нет, сэр. Дом снял человек по имени Джо Лак. Он снимает его уже третий сезон подряд. Он живет там с дочерью и молодым человеком, которого зовут Вин Пинпа.

— Эллиот живет с ними?

— Видимо, так.

Лессинг принялся объяснять, как его люди засекли встречу Вина с Джуди Ларримор, как проследили за ними до мотеля «Голубой рай», а потом по следу Вина пришли к бунгало. Теперь за бунгало наблюдают. Сегодня в девять Эллиот вышел в сад, который находится за бунгало и с дороги не просматривается. К нему присоединились остальные трое, и они все вместе позавтракали.

— Кто эти люди?

— У нас пока нет сведений о Лаке и его дочери, но Вин Пинпа известен полиции. Я осведомился о нем в ФБР. Он специалист по замкам, сэр. Отсидел три года за ограбление, но сейчас его не разыскивают.

Радниц кивнул.

— Всех четверых держать под наблюдением. Докладывать ежедневно. Они ни в коем случае не должны заметить слежку. Ясно?

— Да, сэр, — поклонился Лессинг, думая, что это легче сказать, чем сделать.

— Следи за Клодом Нендриком. Эллиот может попробовать связаться с ним. Дочку Ларримора тоже держи под наблюдением.

Прикинув доход, который он получит в случае удачного завершения операции, Лессинг приободрился.

— Я обо всем позабочусь, сэр.

Радниц внимательно посмотрел на Лессинга глазами, похожими на затянутые льдом озера.

— Если ты допустишь хоть одну ошибку, — тихо сказал он, — то даже мне будет тебя жаль, — после чего снова придвинул документ и погрузился в чтение.

Потрясенный Лессинг с надеждой взглянул на Хольца, который выглядел совершенно равнодушным, и быстро вышел с террасы. Ко-Ю, значительно улыбаясь, распахнул перед ним дверь.

Фред Ниссон и Эллин Росс были опытными агентами. Они работали вдвоем: один впереди объекта, другой сзади. Выработав эффективную систему сигналов, они в любой момент могли передать друг другу необходимую информацию. Объекту и в голову не приходило, что за ним наблюдают: сыщики выглядели как пара отдыхающих, которые гуляют по городу, глазея на витрины магазинов.

В 10.30 Ниссон и Росс увидели, как Джо и Синди вышли из бунгало и сели в «ягуар». Синди выглядела беременной, и это поразило сыщиков, которые еще сегодня утром за завтраком видели ее без всяких признаков живота.

— Думаешь, это ее сестра-двойняшка? — предположил Росс, следуя за «ягуаром».

— Не иначе, — отозвался Ниссон. — Вроде одна и та же девушка, но ведь этого не может быть, черт подери. Эта, похоже, вот-вот разродится.

По-прежнему озадаченные, агенты въехали за «ягуаром» на большую автостоянку Центрального универмага и там разделились. Один пошел перед Джо и Синди, другой потянулся следом. Для любого человека, кроме Синди и Джо, эти двое были обыкновенными покупателями. Но инстинкт предупредил Джо об опасности.

Это случилось, когда Джо с дочерью входил в магазин. Он оглянулся, высматривая магазинного детектива, но никого не обнаружил. Синди хотела приготовить на обед тушеную говядину и проворно направилась к мясному отделу. Впереди нее шел лысеющий мужчина, одетый в белую с голубым рубашку и синие брюки. Джо посмотрел ему в спину и почувствовал смутное беспокойство.

Он тронул дочку за рукав.

— Сегодня не работаем, лапочка. Я чувствую опасность.

За годы жизни с отцом Синди научилась уважать его интуицию. Однажды она пренебрегла его предупреждением, и они чуть не попались: магазинный сыщик прятался в засаде, и только потому, что счел Синди беременной, не стал вызывать полицию, а велел им сматываться.

Поэтому теперь, когда отец говорил «не работаем», она повиновалась.

Они купили, что хотели, и пока Синди стояла в кассе, Джо вышел из отдела и осторожно посмотрел по сторонам.

Человек в бело-голубой рубашке купил бутылку «кока-колы» и теперь стоял в очереди сразу за Синди. Джо сразу же отвел взгляд, и когда Синди расплатилась, увлек ее к автомобилю.

— За нами следят, — шепнул старик. — Садись в машину, а я пойду к киоску, куплю сигарет. Покрутись немного по улицам, а потом подъезжай за мной.

Синди села в «ягуар» и уехала, а Джо медленно побрел к киоску, задержавшись перед новеньким «капри» и делая вид, что машина безумно заинтересовала его. Краем глаза он заметил, как человек в бело-голубой рубашке поехал за Синди. Чувство тревоги не пропадало, и теперь Джо был уверен, что за ним идет второй «хвост».

Подойдя к киоску, Джо купил пачку сигарет и «Парадиз Геральд». Делая вид, что просматривает заголовки, он быстро огляделся, но рядом было столько народа, что ему не удалось заметить второго преследователя.

Джо делал вид, что читает газету, до тех пор, пока к нему не подкатил «ягуар». Джо сел в машину, и Синди выехала на улицу.

— Куда поедем, папа?

Джо повернул зеркальце так, чтобы видеть машины, идущие сзади, и увидел, как в автомобиль к типу в бело-голубой рубашке сел человек непримечательной наружности.

— За нами «хвост», — пролепетал Джо. — Они не похожи на копов, но вполне могут оказаться частными сыщиками. Поезжай в горы, посмотрим, всерьез ли они за нас взялись.

— Но зачем они за нами следят? — удивилась Синди.

Выбравшись из плотного потока машин, она прибавила скорость и, свернув с шоссе, поехала по боковой дороге, ведущей в горы.

Через минуту Джо снова взглянул в зеркальце. «Хвоста» не было.

— Поезжай дальше, — велел он. — Похоже, мы оторвались, но вполне возможно, эти ребята хитрят.

Росс тихо выругался, когда увидел, что «ягуар» свернул с шоссе.

— Кажется, они нас засекли, Фред. Если я поеду за ними по той дороге, мы окончательно засветимся. — И он свернул на стоянку у края шоссе.

— Черт побери! Как они могли нас заметить? — Ниссон, помнивший приказ Лессинга ни в коем случае не обнаруживать себя, покрылся испариной. — Но, похоже, ты прав. Давай вернемся к бунгало. С этой минуты, Эллин, мы должны быть осторожней. Пожалуй, я доложу Лессингу.

— Чтобы он намылил нам шею? А вдруг они нас не заметили? Давай подождем и посмотрим, что будет дальше.

Убедившись, что за ними больше не следят, Джо велел Синди свернуть на другую дорогу, которая должна была привести их обратно на шоссе.

— Поедем домой, — сказал он. — Надо немедленно сообщить обо всем Эллиоту.

Выслушав Джо, Эллиот уставился на него не в силах поверить.

— Вы уверены в этом?

— Поклясться не могу, но думаю, да.

— Ладно, предположим, они следили за вами. Но ведь они могли следить, заподозрив вас во многих кражах. Иначе зачем бы им увязываться следом? Так вот, слушайте: с этой минуты мы честно платим за все, что нам нужно. Понятно? Нельзя, чтобы вас арестовали за магазинную кражу, когда мы начинаем большую операцию.

Он обернулся к Вину, который сидел, мрачно нахохлившись.

— Ты тоже, приятель. Смотри в оба на случай, если те двое заинтересуются и тобой. Если почувствуешь слежку, не суетись, не старайся оторваться. Мы должны будем отделаться от «хвоста» в тот момент, когда поедем за марками.

— Но зачем они следят за нами? — возопил Джо. — Они же не копы, тех я чувствую за милю.

— Они не могут быть магазинными детективами?

— Не думаю. Я знаю в лицо всех магазинных шпионов Сити, и не говорите мне, что они стали бы ездить за нами на машине.

Эллиот пожал плечами.

— Вы думаете, что стряхнули их?

— Тут и думать нечего.

— Ладно, но все же будьте начеку. Хотя, конечно, тревога может быть и ложной.

Вечером Пинпа заехал за Джуди. Помня предупреждение Эллиота, он несколько раз проехался по дороге, посматривая в зеркальце заднего вида, не следует ли за ним машина.

Ниссон, сделавшийся намного осмотрительней, приготовил вторую машину. В то время как Росс ехал впереди Вина, Ниссон, поддерживая связь по радио, двигался по параллельным улицам.

Как только Пинпа затормозил, чтобы посадить Джуди в машину, Ниссон предупредил Орсона, наблюдавшего из пустовавшей виллы, и тот сообщил, в каком направлении поехал объект.

Таким образом Ниссону удалось незаметно проследить за Вином до ресторана «Золотой петух».

Вин был в прекрасном настроении: Джуди смогла достать нужную информацию.

— Отлично, детка. Я угощу тебя хорошим обедом.

Но Джуди сказала, что не проронит ни словечка, пока обед не будет заказан.

Когда они ели суфле из омаров, она передала Вину лист бумаги, где были нацарапаны его вопросы, и он увидел, что между строк написаны ответы.

Внимательно просмотрев листок, Пинпа удовлетворенно кивнул. Теперь он знал название фирмы, установившей сигнальное устройство, а также тех, кто смонтировал электрический переключатель, контролирующий ящики с марками. Он знал эти фирмы и умел обращаться с их продукцией. Работа будет даже легче, чем он думал.

— Порядок, детка! — похвалил он и потребовал бутылку шампанского.

Джуди пристально посмотрела на него.

— Это тебе действительно понадобится?

— Конечно, — улыбнулся Вин. — Теперь мы гораздо ближе к маркам, а значит, и к красивым зеленым бумажкам.

— Но как ты найдешь марки?

Пинпа потрепал Джуди по щеке.

— Найду.

Девушка размякла от ласки и предложила поехать в «Голубой рай».

— В другой раз, детка, — возразил Пинпа. — Сегодня мы едем к тебе.

Джуди выпрямилась.

— Ничего подобного!

— Брось, детка.

Вин знаком подозвал официанта и расплатился деньгами, полученными от Эллиота.

— У нас деловой уговор, помнишь? Я хочу взглянуть на замок двери, которая ведет из твоей квартиры в дом.

— Ты спятил! Я не поведу тебя к себе!

Вин улыбнулся и встал.

— Пошли.

Ниссон предупредил Росса по рации, что «ягуар» направляется в его сторону. Росс включил мотор и через несколько секунд увидел за собой фары «ягуара». Он догадался, что Пинпа везет Джуди домой, и прибавил скорость, чтобы приехать раньше.

Затормозив возле дома Ларримора, Пинпа заглушил мотор и вышел из машины.

— Давай, детка, пошли.

Джуди колебалась, но потом все же вышла и зашагала рядом с Вином по дороге, ведущей к дому.

Орсон с интересом наблюдал за ними в инфракрасный бинокль. Он видел, что Вин остановился на некоторое время в тени цветущего кустарника.

На верхнем этаже горел свет, второй был погружен во тьму, а на первом светилось лишь одно окошко.

— Что это? — спросил Вин. — Почему там свет?

— На верхнем этаже — прислуга, а внизу — комната с марками.

Пинпа запомнил нарисованный Джуди план дома, но хотел убедиться в его точности. Указав на отдаленное крыло, он спросил:

— Ты живешь там?

— Да.

Взяв девушку за руку, Вин пересек лужайку, держась поближе к кустарнику. Джуди открыла дверь и впустила гостя.

— Я должен взглянуть на замок.

Джуди провела его через маленькую гостиную в холл.

— Вот он, — указала она пальцем.

Рассмотрев замок, Пинпа ухмыльнулся.

— Детская забава. Порядок. Ладно, детка, я пошел. Увидимся завтра вечером.

— Раз уж ты вломился сюда, оставайся.

— Нет, там осталась машина. Она слишком заметна. Встретимся завтра в десять и съездим в «Адам и Еву». Идет?

— Но сейчас только одиннадцать. Давай поедем в клуб сегодня.

— Извини, детка, у меня дела, — отрезал Вин, направляясь к выходу.

Пока Вин и Джуди сидели в «Золотом петухе», Эллиот разговаривал с Синди в саду бунгало. Никогда он не чувствовал себя так легко и беззаботно. Синди видела его культю и, что показалось Дону невероятным, поплакала, гладя ее. Девушка попросила разрешения притронуться к его изувеченной ноге, так, словно просила о какой-то необыкновенной милости, и Эллиот, как по волшебству, перестал чувствовать себя жалким калекой. Глядя на Синди, он понимал, что может овладеть ею, и она не станет возражать, но колебался. Дело в том, что на вопрос, спала ли она когда-нибудь с мужчиной, Синди, покраснев, отрицательно покачала головой.

Теперь они сидели рядом и смотрели на желтую луну.

— Вы так много для меня значите, Синди, — нежно говорил Эллиот. — Кажется, я даже влюблен в вас, да и вы в меня — тоже, но у нас ничего не выйдет. Я вам не подхожу. Есть во мне что-то пагубное. Я никому не принес счастья, и меньше всего — самому себе. Говорю вам это, потому что не хочу мучить вас.

— Ничего со мной не случится, — возразила Синди, не глядя на него. — Я люблю вас — вот и все. Полюбила с той минуты, как встретила.

Дон безнадежно покачал головой.

— У меня нет будущего, которое я мог бы разделить с вами. Знаете, что? Вы мертвы без денег. — Он выпустил руку девушки. — Может, это звучит глупо, но зато — правда. И, пожалуй, это касается даже не столько вас с отцом, сколько меня. Без денег я покойник. Жизнь без красивых вещей и удобств, которые можно купить за доллары, для меня ничего не значит. Так уж я устроен. Если бы не кредиторы, которые охотятся за мной, я не остался бы в этом жалком домике и десяти минут. Кроме того, меня здесь держите вы и надежда отхватить большие деньги. Если я заполучу эти тысячи, то напоследок устрою такой фейерверк, что чертям тошно станет!

— Но на двести тысяч долларов, — тихо возразила Синди, — можно хорошо жить очень долго. Если бы я была рядом…

Эллиот рассмеялся.

— Вы умница, Синди. Я не хочу жить долго, потому что устал от жизни. — Он сделал нетерпеливое движение. — Впрочем, я что-то разболтался. Но вы должны знать: после дела мы расстанемся. Выбросите меня из головы так же, как я намерен выбросить вас. Тогда никому не будет больно.

Внезапно на пороге бунгало показались Вин и Джо. Эллиот сразу же замолчал.

Вин плюхнулся в ближайшее кресло, Джо уселся на траву.

— Моя часть операции — на мази, — заявил Пинпа. — Я узнал от девчонки все, кроме одного — в каком ящике лежат марки. С сигнализацией я справлюсь. Есть только одна загвоздка, но здесь понадобится Джо.

Синди слушала Вина, но не различала слов. Ее мысли были далеко. Она думала над тем, что только что сказал Эллиот. Разве она сможет когда-нибудь выбросить его из головы?

Но если Синди не слушала, то Эллиот, напротив, весь обратился в слух.

— Какая загвоздка?

— В комнате с марками установлена передвижная телекамера. Джуди пометила в плане, где она помещается. Эта штука описывает полукруг, обводя объективом комнату, но если я встану на четвереньки, то не попаду в поле обзора. Все дело в том, как попасть в комнату через дверь. Если я вползу на четвереньках, охранник, наблюдающий за монитором, увидит, как открывается дверь. Понадобится секунды три, чтобы отворить дверь, войти в комнату и снова закрыть ее. За три секунды меня могут заметить. Система работает так: все телекамеры соединены с мониторами в бюро охраны. Мониторов примерно сорок, а охранник один, он следит за всеми сразу. Если он увидит на одном из экранов что-то подозрительное, то дает сигнал патрульной машине, и она мчится на место.

— Черт с ней, с системой, — забеспокоился Джо. — Я-то здесь с какого бока?

— Ты отвлечешь внимание охранника.

— Это как?

— Знаешь мемориал Кеннеди в муниципалитете?

— Да. Только при чем здесь он?

— Однажды какой-то шутник заляпал его краской, с тех пор там поставили телекамеру. Муниципалитет здорово бережет мемориал: он обошелся в кучу денег. Так вот, твоя работа — сделать вид, что ты хочешь испортить статую. Конечно, ты ее не тронешь, но веди себя так, словно что-то затеваешь. Когда охранник заметит тебя на экране того монитора, он оторвется от экрана Ларримора. Если мы рассчитаем операцию до доли секунды, я успею открыть дверь, войти, закрыть ее, взять марки и снова выйти, пока охранник наблюдает за тобой, стараясь решить, вызывать патрульную машину или нет.

Вин посмотрел на Эллиота.

— Как ты думаешь?

— Хорошая идея, но придется очень точно рассчитывать время.

— А что будет, если копы меня заберут? — забеспокоился Джо.

— Ничего, — мягко объяснил Эллиот. — Вам незачем тревожиться. Вот как я себе это представляю: вы почитатель Кеннеди, находитесь на отдыхе и немного выпили. Но вам хочется отдать ему дань уважения. У вас с собой бутылка виски. Разве не отличная мысль, оставить бутылку у подножия статуи? Может, копы и обойдутся с вами круто поначалу, но потом все равно отпустят. Отличная идея. Это сработает!

Вин широко улыбнулся, развалившись в кресле.

— Видите, я отшлифовал свою часть работы. Теперь вы шлифуйте. Добудьте мне номер ящика, и марки будут у нас в кармане.

— Отшлифовал, да не все, — возразил Эллиот. — Сказала тебе Джуди имя покупателя?

Пинпа перестал улыбаться.

— Еще нет. Она скажет, когда я раздобуду марки.

— Но ей можно доверять?

Вин насторожился.

— В каком смысле?

— Ты говорил, что она хочет тысячу долларов. Но ведь она может дать тебе любое имя с потолка, разве нет?

— За дурака меня считаешь? В обмен на тысячу долларов она даст мне письмо, которое ее старик получил от покупателя. Это дает гарантию, верно?

— Предположим, покупатель передумал?

— К черту твои выдумки! Даже если передумал, мы продадим марки Нендрику. Пусть мы заработаем не слишком много, но кое-что все же получим.

Эллиот кивнул.

На следующее утро в почтовом ящике появилось письмо, адресованное Синди. Джо принес его, когда остальные сидели за завтраком.

— Вот оно, — провозгласил Эллиот. — Давайте, Синди, распечатывайте.

Синди покачала головой.

— Распечатывайте вы, Дон.

Эллиот вскрыл конверт, извлек листок почтовой бумаги и пробежал глазами несколько строк, которые были на нем. Его глаза вспыхнули от возбуждения.

— Сработало! Ларримор примет вас завтра утром в одиннадцать! — И Дон бросил письмо на стол.

Когда все его прочитали, Вин сказал:

— Начинается твоя часть работы, детка. Ради Бога, не напорти!

— Не напортит! — Эллиот улыбнулся Синди. — Вам нужно переодеться. Купите простое бумажное платье и постарайтесь выглядеть как можно наивней и моложе. Сделайте что-нибудь с волосами. Вы всего лишь скромная девушка, которой досталось наследство от деда, и вам хочется, чтобы оно хоть чего-то стоило.

Эллиот внимательно посмотрел на нее.

— Вам не страшно?

— Нет. Но если у него не окажется блокнота?

— Да он живет с ним! — вмешался Пинпа. — Джуди клянется, что старик без него и шагу не ступит.

— Хорошо. Тогда я его достану и постараюсь просмотреть. А вдруг он не выйдет на нужное время? Это меня тревожит.

— Да, — кивнул Эллиот. — В конце концов это риск, игра. Попробую вам помочь. Я позвоню ему, когда вы будете там. Когда он подойдет к телефону, вы сможете перелистать реестр. Что скажете?

— А вдруг я не успею достать блокнот до вашего звонка? Ведь вы не будете знать, у меня он или еще нет.

— Верно.

Задумавшись, Эллиот потянулся за сигаретами и вдруг щелкнул пальцами:

— Рация! Джо должен достать маленькую мощную рацию. Она будет у Синди в сумочке. А я буду ждать у второй. — Он взглянул на Синди. — Когда достанете блокнот, откройте сумочку и скажите: «Порядок». Тогда я позвоню Ларримору.

— Кажется, обо всем договорились. — Вин поднялся из кресла. — Пойдем, Джо, я отвезу тебя в город.

Дождавшись, пока они вышли, Эллиот сказал:

— Если вы узнаете номер ящика, Синди, не говорите Вину, иначе у нас не будет ни одного козыря. Он просто заберет марки, договорится с дочкой Ларримора и оставит нас с носом.

— Но как же не говорить, ведь он пойдет за марками?

— Я пойду с ним, — заявил Эллиот. — Это единственный способ не дать ему нас облапошить. Когда мы проникнем в комнату с марками, я сам найду их, а потом займусь продажей. Вы знаете, где он держит пистолет?

Синди вздрогнула, как от окрика.

— Нет… Наверное, у себя в комнате.

Эллиот встал и прошел в маленькую спальню Вина, поискал там и, обнаружив пистолет, разрядил его. В ящике стола он нашел коробку патронов.

— Я их выброшу, — сказал он Синди, которая наблюдала за этими манипуляциями, стоя на пороге спальни. — Мне кажется, что в случае чего весь этот арсенал может обратиться против нас.

— Дон, милый, — неожиданно страстно проговорила Синди. — Не ходите с ним. А вдруг вас поймают?

— Иначе нельзя, — улыбнулся Эллиот. — И знаете, что? Это первое настоящее приключение в моей жизни.

На следующее утро, когда стрелки часов приближались к одиннадцати, трое мужчин собрались в гостиной бунгало. Эллиот сидел рядом с телефоном и поглядывал на стоящую поблизости миниатюрную рацию.

Несколькими часами раньше они опробовали рацию и остались довольны. Они проверили, сколько времени понадобится Синди, чтобы неторопливым шагом выйти на шоссе: оказалось — семнадцать минут. Удовлетворенная проверкой, девушка вернулась в бунгало.

Орсон, дежуривший как раз утром, засек момент проверки рации и услышал голос Синди и отвечавшего ей Эллиота. Но девушка сказала лишь: «Порядок», — а Эллиот: «Вас слышу», — поэтому сыщик был несколько озадачен.

— Они что-то затевают, — сказал он Фэлу Маклину, который наливал из термоса кофе. — Надо доложить боссу.

— В такой час? Сомневаюсь, что он сильно обрадуется, — скривился Фэл.

Но Орсон все-таки связался с Лессингом.

— Похоже, они попытаются сегодня вечером, — предположил босс. — Они не пойдут на дело, пока Ларримор не ляжет спать, а ложится он поздно. Я подошлю ребят часам к восьми. Если эти типы действительно что-то выкинут, задержим их на выходе.

Решительный момент приближался. Джо отчаянно потел. Вин не мог оторвать глаз от часов, один Эллиот казался совершенно спокойным. Когда стрелки показали одиннадцать, Дон сказал:

— Она на месте.

— А что если эта сволочь ее не примет? — нервно почесывая нос, предположил Вин. — Тогда наше дело — труба.

— Я знаю Ларримора, он ее примет. Кроме того, я велел Синди не отдавать альбом слуге. — Эллиот взглянул на Джо. — Почему вы так переживаете? Разве вы не верите в свою девочку?

Джо покачал головой.

— Если блокнот у него в кармане — это все равно что у Синди в руках. Но как она найдет там номер ящика? — Джо вытер мокрое от пота лицо. — А если он заметит? Что он будет делать, вызовет полицию?

— Вышвырнет ее вон, — успокоил старика Эллиот. — Я уверен, что он не станет связываться с копами. Слышите? Уверен!

Но даже эти слова не успокоили Джо. Он представлял, как его любимую дочь хватают копы, и эта картина сводила его с ума.

Минуты ползли одна за другой. В четверть двенадцатого Пинпа грубо выругался.

— У нее ничего не вышло! Что же нам теперь делать, черт побери?!

— Заткнись! — огрызнулся Эллиот. Он тоже чувствовал себя не слишком уверенно. — Может, ты решил, что Синди вытянет у него блокнот сразу, как только появится? Ей нужно время.

Вин ответил невнятным ворчанием и закурил.

В 11.40 Эллиот начал потеть. Джо непрерывно вытирал лицо носовым платком. Вин нервно шагал по комнате взад и вперед. Внезапно он остановился и поглядел на сообщников белыми от ярости глазами.

— Она провалила дело! Я знал, что она струсит и всех подведет!

— Заткни глотку! — заорал Дон. — Или ты хочешь, чтобы я тебе помог заткнуться?!

Вин ненавидящим взглядом уставился на Эллиота.

— Чем ты меня заткнешь? Своей жестяной ногой?

Эллиот попытался встать, но Джо вцепился в его рукав.

— Умоляю, Дон! Пожалуйста, теперь не время.

И тут из включенной рации ясно и отчетливо донесся голос Синди:

— Порядок.

Мужчины уставились друг на друга, словно спрашивая, не ослышались ли они?

— Что это? — как бы не понимая, пробормотал Эллиот.

— Синди! — воскликнул Джо. — Девочка ненаглядная! — И гордо оглядевшись, добавил: — Моя школа!

Пинпа растерянно улыбнулся:

— Все-таки сделала.

Слегка дрожащей рукой Эллиот набрал номер Ларримора. Через несколько секунд ему ответили:

— Резиденция мистера Ларримора.

— Это Дон Эллиот. Я хотел бы поговорить с мистером Ларримором.

— Мистер Ларримор сейчас занят. Будьте любезны позвонить позже. Или же я передам, чтобы он сам позвонил вам, когда освободится.

— Я должен поговорить с ним немедленно. Передайте, что я буду очень обязан, если он именно сейчас подойдет к телефону.

Потянулось ожидание, потом в трубке раздался голос Ларримора:

— Это вы, Эллиот?

— Привет. Извините, что помешал. Ваш человек сказал, что вы заняты.

— Да, у меня посетитель. Как поживаете, Эллиот? Я вас не видел и не слышал уже несколько месяцев.

Эллиот подумал, что голос Ларримора звучит достаточно сердечно.

— Приходил в себя. Вы, наверное, слышали о несчастном случае?

— Конечно. Очень сочувствую вам.

— Тут ничего не поделаешь, да я уже и привык к протезу. Не хотите сыграть во вторник? Я укоротил размах, уменьшил поворот и теперь играю лучше, чем раньше. Думаю, вам тоже стоит попробовать, Ларримор: короткий размах обеспечивает хороший контроль.

— Это идея. Давайте сыграем. Я страшно рад, что вы снова в норме. Поздравляю. Значит, во вторник в три часа?

— Договорились. — И Эллиот принялся болтать о биржевых ценах, стараясь дать Синди как можно больше времени. Минут через пятнадцать он распрощался, повесил трубку и только тогда перевел дыхание.

— Думаю, она уже отыскала номер.

Лишь без четверти час мужчины увидели Синди, которая шла по садовой дорожке. Они кинулись навстречу, впереди всех спешил Эллиот.

Синди была бледна и с трудом смогла ответить на вопрос Эллиота.

— Да. Я все сделала…

— Молодчина, я знал, что все выйдет, как надо. — Эллиот обнял ее и поцеловал в щеку.

— Номер ящика? — торопил Пинпа, напирая сзади, когда они входили в гостиную.

— А вот этого, Вин, она тебе не скажет, — и он слегка отодвинул Синди, оборачиваясь к Пинпа.

Джо, задержавшись на пороге, смотрел на заговорщиков круглыми глазами.

— Как не скажет?! — взвизгнул Пинпа. — У меня прав не меньше, чем у тебя. Отойди с дороги, я сам с ней поговорю!

— Легче, приятель! — остановил его Эллиот. — Когда ты назовешь мне имя покупателя, я назову тебе номер ящика. Неужели ты считаешь нас такими идиотами? Никто из нас тебе не доверяет. Твой номер не пройдет, Вин!

Пинпа прищурился.

— Мой номер? О чем это ты?

— Не будем терять времени. Узнай имя покупателя, а я дам тебе тысячу долларов для Джуди. Если мы будем знать имя сегодня вечером, то ночью отправимся к Ларримору и добудем марки. Но разговаривать с покупателем буду я!

С минуту Пинпа стоял, тупо уставившись на Эллиота. Его мозг был не в состоянии переварить неожиданность. Понимая, что ему нужно время на размышление, Вин, с трудом сдерживая ярость, пожал плечами:

— Ладно, никто и не просит вас мне доверять. Я узнаю имя покупателя, но ты, приятель, со мной не пойдешь. Это работа для специалиста, в нашем деле не нужны дилетанты.

— Узнай имя, — спокойно повторил Дон. — Тогда поговорим об остальном.

Вин ласково посмотрел на Синди.

— Ты скажешь мне номер, детка?

Синди отрицательно покачала головой.

Вин злобно усмехнулся.

— А ты хорошо подумала? Как бы потом не пришлось пожалеть.

Девушка твердо посмотрела на экс-жениха.

— Я подумала.

Вин отвернулся и, выйдя из бунгало, направился к «ягуару».

— Лучше бы сказать ему, — боязливо проговорил Джо. — Вдруг он как-нибудь навредит Синди.

— Ничего ему не надо говорить, — неожиданно спокойно произнесла Синди и раскрыла сумочку. — МАРКИ У МЕНЯ!