С/с. Том 26

Глава 1

Я достал из кармана конверт и взглянул на обратный адрес — да, это именно здесь, — потом поднялся по невысоким ступенькам, отворил дверь и вошел.

Рядом с лестницей висел список жильцов, и я сразу же нашел, что нужно:

«Анни Дейлъ. Третий этаж. Квартира 31».

Поднявшись на третий этаж, я увидел три двери, одна из которых была приоткрыта. Я подошел к тридцать первой квартире, позвонил и прислушался к дребезжанию, раздавшемуся за дверью. Повторив операцию несколько раз, я понял, что успех мне не сопутствует, и уже собрался уходить, чтобы зайти вечером, как сзади раздался женский голос:

— Вы ищете Анни, не так ли?

Обернувшись, я увидел симпатичную блондинку, которая стояла на пороге той квартиры, дверь в которую была слегка приоткрыта. Теперь дверь распахнулась настежь, и я мог любоваться безвкусно и крикливо обставленной прихожей.

— Не хотите ли зайти, красавчик? — поинтересовалась блондинка, перехватив мой взгляд.

Должен сказать, что от подобных предложений я отказываюсь очень редко.

— Прекрасно! — обрадовалась женщина. — Ведь вы американец? У вас ужасный акцент.

Я утвердительно кивнул, и, успев прочитать на двери «Элен де Фар», отправился следом за блондинкой, которая при движении, пожалуй, слишком сильно покачивала бедрами.

— Что будем пить? — спросила она, усаживаясь и кивая мне на кресло напротив.

— Виски без содовой.

— О! У нас во Франции виски нынче стоит дорого.

— Ничего, я в курсе, — сказал я и вынул из внутреннего кармана стеклянную фляжку.

Элен де Фар мгновенно организовала на столе два стакана, и мне ничего не осталось другого, как их наполнить.

— Так что же вы хотели сообщить мне о мисс Дейль?

— О, всего лишь одну маленькую деталь: она отсутствует уже три недели. Во всяком случае именно в течение трех недель Анни не попадалась мне на глаза, а это что-нибудь да значит.

— Вы уверены, что она не появлялась дома в течение такого времени?

— Газеты и молоко, которые оставляют для нее, не тронуты. Я убираю все это каждый вечер. Кстати, а кто вы такой?

— Друг Анни.

— А-а-а! — многозначительно протянула она.

— Это совсем не то, о чем вы подумали, — поспешил вставить я. — Мы сражались в одной группе во время Сопротивления… Вы не знаете, где ее можно найти?

— Понятия не имею.

— А где она работает?

— В каком-то ужасно дорогом закрытом баре.

— В каком?

— Не знаю, — Элен виновато улыбнулась.

— Может, она куда-нибудь уехала?

— Нет. Она предупреждала меня, далее когда оставалась ночевать в баре. Там бывали ночные приемы, а у нее имелась своя комната.

— Вы хотите сказать…

— О, нет! Она работала официанткой.

— Значит, вывод такой: Анни исчезла?

— Вроде того.

— Вы сообщили в полицию?

— Нет, я не люблю иметь дело с «фараонами».

— К Анни больше никто не заходил?

— Только какой-то блондинистый тип невысокого роста. Швейцарец. Но он не ставил меня в известность, что ему надо.

Элен не откажешь в чувстве юмора, подумал я.

Виски кончилось, и я встал.

— Если Анни вернется, или вы узнаете, что кто-то интересуется ею, сообщите мне в отель «Виктория». Меня зовут Берт Мейн. А полицию я сам извещу. Через некоторое время.

— Значит, вы уже уходите?

Я улыбнулся и надел шляпу.

— У меня еще много дел. До свидания.

Оказавшись на улице, я достал конверт и в который раз перечитал письмо:

«Берт! Приезжай немедленно. Мне необходима твоя помощь.

Анни».

Письмо было написано ровно две недели назад. Видно, что Анни очень спешила: бумага пестрела кляксами и помарками. С ней что-то случилось, в этом не было сомнений!

Я решил навестить своих друзей по Сопротивлению: возможно, они прольют свет на это темное дело, но их адреса были мне неизвестны. Перерыв телефонную книгу, я обзвонил не менее сотни абонентов, но никого не нашел.

Но я и не думал сдаваться. Мне было известно одно местечко, где наверняка обитал хоть кто-то из моих бывших товарищей.

Этот кабачок находился в самом центре Парижа на улице Фуш. Неподалеку несла свои воды Сена. Но заведение было настолько неприметным, что посетителей там было мало. О существовании кабачка я знал лишь из писем Анни. Она писала, что все наши бывшие друзья собираются именно там.

В отеле я переоделся в кожаные куртку и брюки. В этом был некоторый оттенок сентиментальности: в то время, когда в Париже хозяйничали боши, я одевался подобным образом. Меня даже называли тогда Кожаная Смерть. Несколько претенциозно, но отмечу без ложной скромности, это прозвище соответствовало тогдашнему положению вещей.

Было шесть вечера, когда я отыскал кабачок и по сбитым ступенькам спустился вниз. Заведение было почти пустым, и среди немногочисленных посетителей я не заметил знакомых.

Оглядевшись еще раз, я направился к стойке. Бармен, сверкая лысиной и подкручивая время от времени маленькие усики, протирал стаканы. У меня уже в который раз возникло ощущение, что протирка стаканов — излюбленное занятие этого племени.

— Привет! — широко улыбнулся я.

Бармен угрюмо посмотрел с высоты своего роста.

— Мне нужен Жак Дюкло, — продолжал я, демонстративно не замечая неважного настроения бармена.

— Я его давно не видел, — с нескрываемым интересом тот посмотрел на меня и даже на какое-то время оставил в покое очередной стакан.

— Тогда Франсуа Беттен.

— Его тоже давненько сюда не заносило.

Несмотря на угрюмость, у бармена с чувством юмора тоже было все в порядке.

Я перечислил всех своих товарищей по Сопротивлению, но каждый раз он отрицательно качал головой.

— Они перестали ходить сюда что-то около двух недель назад. Может быть, нашли другое заведение, но вряд ли, — он вновь вернулся к своему занятию.

— А виски у вас есть? — спросил я с надеждой.

— Сто франков, — он оценивающе посмотрел на меня и вытащил из-под стойки бутылку.

— Отлично! — я кивнул и положил на стойку несколько смятых банкнот.

Усевшись за дальний столик, чтобы видеть всех посетителей, я опустошил стакан и затянулся сигаретой.

Впервые я очутился во Франции перед самой войной Мы с женой совершали свадебное путешествие и были так поглощены друг другом, что не заметили, как немцы оккупировали эту благословенную страну.

Война застала нас в Париже. Мы пытались пробраться через границу, но нам сопутствовала неудача. Пятеро грязных немецких солдат связали меня и бросили прямо на дорогу так, чтобы мне было видно, как эти скоты изнасиловали, а потом застрелили мою жену.

Потом насильники решили поиздеваться надо мной и для чего-то развязали мне руки. Они были совсем пьяны и утратили чувство опасности. Дальше все было очень просто: я выхватил из кобуры ближайшего солдата пистолет и перестрелял всех. Но выстрелы привлекли других бошей. Меня снова схватили и, приняв за английского шпиона, не прикончили на месте, а повезли в Париж. Полагаю, в контрразведку. По дороге мне удалось убить охранника и бежать.

Три месяца я упражнялся в стрельбе по немцам и делал это довольно успешно: до войны я слыл в Чикаго первоклассным стрелком из пистолета. В конце концов я добился того, что за мою голову назначили приличную награду. Естественно, в оккупационных марках. Но не это повергло меня в отчаянье: из-за того, что я не сдался немцам добровольно, расстреляли полторы сотни заложников. И тогда я сколотил группу из восьми таких же отчаянных парней. Анни примкнула к нам позже и стала десятой. Двоих моих ребят потом убили, сам я несколько раз побывал в лапах гестапо, но каждый раз мне удавалось бежать. Мы не были связаны ни с одной организацией, а просто убивали бошей, взрывали мосты, пускали под откос поезда. Мы были настоящими убийцами и не стыдились своего занятия. На каждом убитом враге мы оставляли свой знак. Но именно нам Франция была обязана тем, что не лишилась многих произведений искусства: мы похитили прямо из-под носа у немцев целый состав, который они собирались отправить в Германию.

Я отомстил за смерть жены даже с лихвой, но все же это не вернуло мне Линду.

После войны я вернулся в Штаты. Друзья писали мне редко, а вот от Анни почти каждую неделю приходило по письму. Еще в Париже я понял, что она любит меня, но между нами стояла мертвая Линда. Я не верил, что смогу когда-нибудь полюбить снова. Но сейчас я примчался в Париж по первому зову и не хотел лгать себе: чувство, отправившее меня в дорогу, не было лишь беспокойством за судьбу товарища. Что же хотела сообщить мне Анни? Что за странное письмо?

Кто-то тронул меня за рукав.

— Бармен говорит, что вы спрашивали Жака Дюкло?

Я оглянулся: передо мной стоял невысокий блондин в потрепанном костюме. Говорил он с явным швейцарским акцентом.

— Да, именно так.

В руках блондин держал бутылку бордо и стакан. Не дожидаясь приглашения, он уселся за мой столик, наполнил стакан, залпом выпил и посмотрел на меня. Его лисьи глазки пронизывали меня насквозь. Я в свою очередь принялся разглядывать незнакомца: ему можно было дать что-то около сорока пяти лет, но шустрые проницательные глазки удивительно молодили его.

— Карл, — представился швейцарец.

— Берт, — кивнул я.

— Я частный детектив, разыскиваю Жака Дюкло.

— Вот как? — я поерзал, удобней устраиваясь на стуле, и предложил ему виски.

— Нет, благодарю. Не понимаю, как вы, американцы, можете пить подобную гадость. Хотите бордо?

— Я пью только виски. Хоть это и гадость, зато крепкая гадость.

Карл усмехнулся.

— Так это вы заходили к Анни Дейль, — поинтересовался я утвердительно.

— А вы, похоже, не теряете времени даром. Поделитесь секретом, как вам это удается. Думаю, что объединившись, мы скорей добьемся успеха.

— Резонно, — согласился я. — Только меня больше интересует Анни Дейль, чем Жак Дюкло.

— Уверен, что исчезновения обоих связаны между собой.

— Ну, если так… — и вкратце я изложил ему все, что успел узнать.

Во время моего довольно сбивчивого монолога — здешнее виски и в самом деле было совершеннейшей гадостью — Карл невозмутимо потягивал бордо, но его лисьи глазки, казалось, пытались просверлить во мне дырки.

— Все, что вы рассказали, не так интересно, как вы думаете, — заметил он после того, как я умолк. — Меня больше интересует ваша деятельность во время войны. Вы пока единственный член группы, с которым можно сейчас поговорить. Остальные неизвестно где.

— Хорошо, я расскажу вам. Но прежде мне хотелось бы узнать кое-что и о вас.

Швейцарец ухмыльнулся.

— Я — Карл Шнайер. Как уже говорил, моя профессия — частный детектив. В основном тружусь на «Интернейшнл банк», который расположен в Берне. Должен вам заметить, что швейцарские банки имеют обыкновение заботиться о своей репутации, и мне иногда приходится разыскивать клиентов, в том или ином смысле интересующих совет директоров. Вышеупомянутый Жак Дюкло получил наследство в пять миллионов долларов, и моя задача найти счастливчика или, убедившись в его смерти, представить совету директоров соответствующие документы. Я прибыл в Париж неделю назад, — продолжал детектив. — И за это время узнал, что Жак Дюкло и еще шесть его товарищей исчезли. Полиция знает лишь о трех исчезновениях: об остальных никто не сообщил, но все равно, похоже, ажаны[1] не собираются слишком энергично заниматься поисками. Люди исчезли, не оставив никаких следов. Свидетелей нет. Я побывал всюду, где они могли появиться, и провел самое тщательное расследование. И всюду результат один — ноль! Я не был только в клубе «Фламинго», где работала Анни Дейль. Это настолько закрытое заведение, что никакие деньги не помогут проникнуть в него. Там собираются известные политиканы и новоявленные нувориши, чей счет в банке перевалил за семизначную цифру. Пока я не вижу возможности попасть туда.

Я смотрел на Карла Шнайера, и этот парень нравился мне все больше и больше. Похоже, у него была хватка, и он не даром ел свой хлеб. Отныне мы были союзниками, а вдвоем можно сделать гораздо больше, чем в одиночку.

Я допил свой стакан и встал.

— Подождите здесь, — попросил я. — Мне нужно позвонить.

Он кивнул:

— Конечно, нам есть о чем поговорить.

Я взглянул на часы и направился к бару. Было пятнадцать минут седьмого.

Теперь заведение наполнилось посетителями, и я, протолкавшись сквозь эту живую изгородь, спросил бармена:

— Эй, парень, где у вас телефон?

— В углу за стойкой.

Я не без труда разыскал старенький аппарат, притаившийся между двух кадок с пальмами. Мне нужно было позвонить Анри Лесажу, который стал сейчас крупной фигурой в парижской администрации. Во время войны он возглавлял французскую разведку, и моя группа здорово помогла ему, захватив поезд с картинами. Он был очень обязан нам: именно с этой операции его дела пошли в гору. Мы сделали всю грязную работу, а он получил повышение.

Анри сам поднял трубку.

— Алло, Анри, — позвал я.

— Кто у телефона? — раздался его удивленный голос: видно, уже давно никто не называл Лесажа просто по имени.

— Если мне не изменяет память, приятель, во время войны ты был знаком с американцем, которого звали Берт Мейн.

— Берт! — заорал Анри с неподдельным восторгом. — Ты в Париже?!

— Несомненно, — подтвердил я. — И с удовольствием заглянул бы к тебе пропустить стаканчик, но сегодня я страшно занят.

— Тогда встретимся завтра.

— Договорились. Но ты должен оказать мне одну услугу.

— Конечно, Берт.

— Мне необходимо попасть в клуб «Фламинго». И сегодня же.

Несколько минут он тяжело дышал в трубку.

— Зачем, Берт? — наконец заговорил он. — Это самый аристократический клуб Парилка.

— А просто так, — объяснил я. — Так ты поможешь или мне обратиться к кому-нибудь другому?

— О чем ты говоришь, Берт? Конечно, помогу. Подъезжай ко входу в девять часов. Я буду ждать тебя.

— Я не один.

— Это уже сложней… Но я сделаю. И вот что еще… Надеюсь, у тебя есть деньги, чтобы заплатить там по счету?

Я расхохотался.

— Итак, до девяти, — и повесил трубку.

Карл по-прежнему сидел перед полупустой бутылкой.

— Ну что?

Я не мог отказать себе в удовольствии немного поиграть на публику.

— У вас есть смокинг, Карл?

Он непонимающе уставился на меня:

— Предпочитаю носить твидовые пиджаки — они не жмут под мышками. А зачем мне смокинг?

— Пригодится, — многозначительно сказал я.

Глава 2

Клуб «Фламинго» располагался на самой окраине Парижа. Мы подъехали туда на новеньком «бьюике» Карла. Вечер был необычно душным для Парижа в это время года, и капли пота, скатываясь по нашим лицам, стекали за воротничок. Взятые напрокат смокинги прилипали к телу, и нам очень хотелось сбросить эту униформу богатых, но положение обязывало. Мой смокинг, например, еще и угрожающе трещал по швам при каждом движении.

У высокой ограды клуба стояли три автомобиля. Анри Лесажа не наблюдалось, и мы припарковались за одной из машин.

У входа за ограду охранники, светя фонариками прямо в салоны автомобилей, внимательно вглядывались в лица посетителей. Я почувствовал легкое беспокойство. Наконец, детина с физиономией, напоминающей свеже-срубленную балалайку, уперся в нас пронзительным, как трамвайная сирена, взглядом.

— Входные билеты! — потребовал он.

Только я раскрыл пасть, чтобы гавкнуть позлобнее, как подъехала еще одна машина, и из нее вышел тучный человек лет пятидесяти. Даже на расстоянии было видно, как на его лысом черепе поблескиваюткапельки пела. Охранник взглянул на него, и его деревянный фас расплылся в широкой улыбке.

— Добрый вечер, месье Лесаж. Я не заставлю вас ждать.

Но Лесаж даже не взглянул в его сторону.

— Берт, дружище! — крикнул он мне, с несолидной резвостью нырнул в свою машину, схватил там какой-то пакет и передал охраннику, который смотрел на все эти манипуляции в полной растерянности. — Пропустите их, — велел Лесаж, садясь на заднее сиденье «бьюика».

Охранник вынул из пакета бумагу, просмотрел ее и махнул нам рукой:

— Проезжайте!

Я тронул машину с места, автомобиль Лесажа двинулся следом.

— Познакомься, — обернулся я к Анри. — Это мой друг Карл. А это — парень, с которым мы воевали против бошей. Он был связан с маки, а я руководил отдельной группой. Однажды мы вместе с ним продержались в горах Верхней Силезии больше месяца.

— О! Поговорим о наших победах! — воспламенился Лесаж. — А помнишь тот поезд?

Я ухмыльнулся: еще бы мне не помнить!

Машина ехала по аллее, усаженной елками, похожими на палки. Наконец, вдали показался дом, и Карл подогнал «бьюик» к стоянке. Здесь нас проверили еще раз, взяли с нас с Карлом по тысяче франков за разовые билеты и пропустили в клуб.

Мы оказались на маленькой площадке, от которой во все стороны веером расходилось несколько лестниц. Вместе с немногочисленными посетителями мы поднялись по одной из них. Карл тут же куда-то подевался, и я старался не потерять Анри из виду. В зале было довольно много столиков, и я уже собирался сесть за один из них, но Лесаж указал за перегородку.

— Здесь малолюдно, — сказал он, — основное развлечение: танцы, рулетка — все это наверху, но все же в отдельном кабинете нам будет удобней.

Лесаж был рад нашей встрече и не скрывал этого, а ведь во время войны мы были знакомы в общей сложности не больше двух месяцев. Мы искали тогда базу в Верхней Силезии, где по нашим сведениям производилось атомное оружие, но не нашли ее. Однажды вечером обе наши группы наткнулись на засаду, и парни Анри, хоть и были отлично обучены, погибли до одного. Остались лишь мои люди. Мы все переоделись в форму убитых немцев и выбрались из западни, воспользовавшись личными документами врагов.

Наша рация была разбита, и связь с руководством прервалась. Лесаж знал, что ему предстоит ответить за гибель людей, и был к этому готов. Вот тогда-то мы совершенно случайно и обнаружили этот поезд. Он стоял у пограничной станции, и мы вдевятером решили его атаковать. Но удача отвернулась от нас: Лесаж, который не мог думать ни о чем, кроме погибших парней, забыл об осторожности и попался в руки гестапо.

Мы поняли, что нельзя терять ни минуты, и вместо того, чтобы освобождать Лесажа; прямиком рванули на станцию. А дальше были два дня адской работы. Мы перегнали состав на заброшенную ветку, и фашисты попались в эту ловушку, позволив нам перебить охранников и захватить поезд.

Закончив операцию, мы ночью пробрались к зданию гестапо, чтобы помочь Лесажу, но оказалось, что рядом с тюрьмой упала бомба, и несколько пленников сбежало, в том числе и Анри. Мы вернулись в Париж все вместе.

Сидя в уютном кабинете аристократического клуба, мы предавались воспоминаниям и опустошили одну за другой шесть бутылок виски. Я сказал Анри, что приехал в Париж развеяться, и он назвал мне кучу мест, где молено весело провести время. Вполне понятно, мы так нагрузились, что перед глазами у нас поплыло.

Потом в наш кабинет заглянула какая-то шумная компания, и мы долго мотались в ее составе по каким-то коридорам и лестницам.

Наконец, оказавшись в длинной проходной комнате, где царил полумрак, сквозь который брезжили экзотические растения в кадках и низенькие китайские диванчики с изогнутыми спинками, я отстал от компании. Мне нужно было отлежаться и принять что-нибудь, от головной боли, и я расслабленно опустился на один из диванчиков. Через некоторое время я почувствовал себя способным передвигать нижние конечности, но вдруг в комнате послышались шаги. Решив, что это ищет себе место очередная пьяная компания, я притаился за спинкой своего диванчика.

Однако уже через мгновение я понял, что приближаются лишь два человека, и шаги их размеренны и медлительны, как у крадущихся кошек.

Дверь отворилась и в комнату действительно вошли двое. Хоть они и были наряжены в смокинги, вид у них был, как у дешевых бродяг, а при взгляде на их физиономии невольно возникали смутные воспоминания об историях, где действовали профессиональные убийцы.

Я, оставаясь незамеченным, переводил глаза с одного на другого: высокий блондин с перебитым носом и крепыш среднего роста, похожий на итальянца, с копной сальных черных волос.

Они шли по комнате, осматривая каждый угол, и я даже подумал, что, может быть, эти типы ищут именно меня, и плотней прижался к спинке своего диванчика. От одного вида этих красавчиков я мгновенно отрезвел.

Неслышными шагами они все ближе подходили к моему убежищу. Я перестал дышать.

Наконец эта импозантная парочка миновала мое ненадежное убежище и скрылась в темноте соседней комнаты.

Я вытер разом вспотевший лоб и облегченно вздохнул. Но что за чушь! Почему я решил, что они ищут именно меня. Да эти типы, возможно, вообще ничего не искали! А вот я, в отличие от них, действительно должен кое-кого поискать: ведь я уже давно не видел Карла. Куда он мог подеваться?

Я приподнялся, но тут из темноты, куда скрылись сомнительные типы, снова послышались шаги, и мне пришлось нырнуть в свое укрытие.

Шаги приближались, и я уже совсем потерял надежду остаться незамеченным, как вдруг совсем рядом со мной раздался вздох, и женский голос произнес:

— О, Кристоф…

За этим последовал звук поцелуя и шелест одежды, заскрипели пружины диванчика, который находился недалеко от моего убежища.

Я осторожно выглянул из-за спинки: на шелке китайского диванчика возлежала женщина, лица которой я, как настоящий джентльмен, не разглядел, а сверху примостился какой-то тип в белой рубашке. Женщина вскрикнула и застонала от сомнительного удовольствия, и тогда я поднялся во весь рост, стараясь производить как можно больше шума.

Две пары остекленевших от ужаса глаз уставились на меня. Потом женщина пронзительно вскрикнула. Я же покинул свое укрытие, с видом оскорбленного достоинства прошел мимо любовников и в конце концов оставил их наедине. Только не думаю, что парень после подобного конфуза способен сам получить удовлетворение и уж тем более доставить своей партнерше. Теперь мне стал понятен замысел архитектора, построившего в этом здании такое количество укромных комнат и кабинетов.

На часах было половина двенадцатого.

Карла я отыскал в небольшом зальчике, где он рассказывал потрясенным слушателям, как якобы будучи посланником в одной африканской стране ловил крокодилов, используя в качестве наживки аборигенов, предварительно выкупав их в соусе «провансаль». Заметив меня, он извинился и отошел.

— Берт, — прошептал он, подходя. — Там, наверху — комнаты прислуги, где, видно, и ночевала Анни. Я хотел пройти туда, но меня не пустили.

— Надо все как следует осмотреть. Пошли!

— Куда?

— Наверх.

Проникнуть на верхний этаж было действительно не так-то просто. На площадке стояли два мордоворота в ливреях и смотрели на нас чрезвычайно нелюбезно, пришлось вернуться вниз.

Неподалеку от лестницы располагалось пять дверей, которые вели в кабинеты. Нам повезло: первый же кабинет оказался свободным, мы вошли и повернули в скважине ключ. Потом я подошел к распахнутому окну и выглянул наружу. Прямо над собой я увидел темное окно третьего этажа. Стена была идеально гладкой.

Я закрыл окно и обвел кабинет взглядом. Возле портьер висели отличные шелковые шнуры, и я снял их, связал вместе и сделал петлю на конце. Получилось нечто, напоминающее лассо. Тогда я вновь открыл окно и прикинул, куда бы можно закинуть петлю. Крюк на железной решетке, окаймляющей окно, вполне отвечал моим требованиям, я размахнулся и попробовал себя в роли ковбоя. Все получилось со второй попытки. Я проверил шнур на прочность и взглянул на Карла, который с большим интересом наблюдал за моими действиями.

— Ты хочешь сказать, что я должен буду взобраться по этой веревочке?

— Я сам заберусь, ты останешься здесь.

— Ничего не имею против.

Я снял туфли и полез по шнуру, упираясь ногами в стену. Через тридцать секунд я уже вцепился в решетку и повис. На следующем окне решетки не было, но нас разделяло всего лишь около двух метров. Вдоль окон шел узенький карниз, я ступил на него и сделал осторожный шаг. Пропасть внизу смотрела на меня мертвыми глазами, я чувствовал ее плотоядно разинутую пасть и плотней прижался к стене. Еще два шага, и я — у цели.

Окно было закрыто на задвижку. Я обернул руку платком и с силой ударил по стеклу. Остальное было легко и просто.

В комнате, куда я попал, были всего лишь письменный стол и кровать. Здесь, конечно же, ночевала прислуга, но не обязательно Анни.

Тронув дверь, я убедился, что она не заперта, выглянул и осторожно вышел в темный полупустой коридор. На двери белела табличка с незнакомым женским именем. Я двинулся дальше. На следующей двери значилось «Анни Дейль», и я, повернув ручку двери, вошел.

В комнате было совершенно темно, в поисках выключателя я принялся шарить рукой по стене, но вдруг острое ощущение, что в комнате кто-то есть, заставило меня замереть. В ту же секунду меня ослепили лучом фонарика, и чей-то властный голос произнес:

— Включай, включай, умник!

Глава 3

Я послушно включил свет, и передо мной возникли знакомые физиономии: одна — с перебитым носом, другая — с буйными зарослями сальных волос. Это от них я прятался за спинкой китайского диванчика. Теперь они развалились на кровати, где раньше ночевала Анни, и с удовольствием разглядывали меня. В руке у блондина был пистолет с глушителем, и улыбочка его не оставляла тени сомнения, что если я поведу себя не так, как ему хочется, он, не раздумывая, всадит в меня пулю.

— Фредди, обыщи его, — распорядился блондин.

Пока Фредди деловито шарил по моим карманам, я подумал, что вполне мог бы отключить его, если бы не пистолет второго ублюдка.

— Ничего нет, — доложил Фредди, — даже ножика.

— Странно, — произнес долговязый. — Босс говорил, что с ним надо быть настороже. Чего же он тогда попался, как слепой котенок?

— Я знаю таких людей, — отозвался брюнет. — Они убивали всю войну, а когда наступил мир, это у них уже не срабатывает. Они, видите ли, теперь испытывают отвращение к убийству.

— Не верю я в эти сказки, — усмехнулся первый. — Человек, который хоть раз видел улыбку смерти, не забудет ее никогда.

Фредди покачал головой, а блондин с перебитым носом обратился ко мне:

— Вот что, приятель, мы не собираемся тебя убивать. Только и ты должен вести себя спокойно. Сейчас пойдешь с нами к машине и будешь паинькой. Иначе — смерть. Понял?

— Да.

— А теперь отойди от двери.

Я сделал шаг в сторону, длинный подошел к двери и распахнул ее. И тут же в проеме возникла приземистая фигура Карла, в руке он держал автоматический пистолет. Длинный на мгновение опешил, и этого было достаточно, чтобы я вышиб у него пистолет, который тут же подхватил на лету. Рука Фредди метнулась к карману, и я, не раздумывая, нажал на спуск. Раздался хлопок, напоминающий звук, с которым камешек уходит в воду, и Фредди застонал, а его рука безжизненно повисла.

Я вынул у него из кармана пистолет и толчком усадил на кровать, Карл подтолкнул туда же блондина, и тот уселся рядом с приятелем.

— А вот теперь поговорим. Кто вас послал и с какой целью?

Блондин пожал плечами:

— Какой-то парень заплатил нам по десять кусков.

Карл нехорошо улыбнулся:

— Мой шеф не раз говорил, что у меня прямо-таки талант отучать людей врать. Сейчас мы это и проверим.

Он спрятал пистолет в карман и направился к бандитам. В тот момент, когда он оказался между ними и мной, длинный бросился к Карлу и схватил его за ноги, а Фредди, прыгнув вперед, ударил кулаком в лицо.

Я, не задумываясь, дважды нажал на спуск, и на лбах бандитов появилось — по аккуратной дырочке. Черт бы меня побрал! Впервые в жизни я пожалел, что стреляю почти автоматически и без промаха. Парни не знали об этом, иначе были бы сговорчивей. И, соответственно, живыми.

Я спрятал пистолет в карман и наклонился над Карлом.

Придя в себя, Карл оглядел поле боя и присвистнул:

— Ты что, готовишься в мясники?

— Понимаешь, когда я был в Сопротивлении, такие вещи решались однозначно. Или ты, или они. Третьего не было дано. Я все еще не отвык от этого.

— Не о том речь, — печально вздохнул Карл. — Мы потеряли двух очень важных информаторов.

Мне показалось, что сам факт убийства его ничуть не взволновал.

— Нам нужно убираться отсюда, — напомнил я. — И чем скорей, тем лучше.

— Сначала нужно обыскать этих, — кивнул он в сторону бандитов, поднимаясь на ноги.

Я занялся Фредди, а Карл — длинным.

В карманах Фредди не было ничего интересного, кроме запасных обойм к пистолету и бумажника с пятью тысячами франков. Деньги и патроны я забрал, Карлу тоже было нечем похвастать.

— Это профессионалы, — сказал он наконец. — Никаких документов. Совершенно ясно, что такие делишки они обделывают не впервой.

— Пора уходить, — напомнил я.

— Не осмотрев комнату?

— Думаешь, в этом есть смысл?

— Может быть.

После недолгих поисков в дальнем конце комнаты я наткнулся на нечто, напоминающее деловой календарь. Я решил разобраться с этим на досуге, и сунул находку в карман.

— Теперь можно и уходить, — сказал Карл. — Дольше оставаться опасно.

Мы погасили свет и вернулись тем путем, которым прибыл я. Когда мы уже были внизу, я спросил Карла:

— Как ты оказался в коридоре?

— Да вот решил, что пора попробовать себя в альпинизме. До этого мне еще не приходилось лазать по стенам.

— И какое у тебя впечатление об этом виде спорта?

— В нем есть своя романтика. По приезде в Берн я сразу же запишусь в группу горного туризма.

— Так я и думал.

Поплутав некоторое время по коридорам, мы все же нашли выход из клуба.

— Надо бы попрощаться с Анри, — вспомнил я.

— Вряд ли ты найдешь его в этом лабиринте.

— Тогда — домой.

Я сел за руль, а Карл пристроился на заднем сиденье. Мы благополучно миновали два поста, где маячили внушительные фигуры охранников, и тогда Карл подал голос:

— Думаю, тебе не стоит возвращаться в отель. Не знаю, чего хотели эти типы, но мне они определенно не понравились. Думаю, теперь тебя не оставят в покое.

— А где ты остановился?

— В «Георге V».

— Роскошное место. Наверное, чертовски дорого?

— Мои счета оплачивает дирекция банка.

— Тогда понятно. Всю жизнь мечтал завести открытый счет.

Мы выехали на Рю Пигаль.

— Теперь — направо, — распорядился Карл, и мы мягко подкатили к стоянке отеля. Часы на приборном щитке показывали двадцать минут четвертого.

Мы вошли в роскошный холл отеля, из-за конторки поднялся и направился в нашу сторону угрюмый детина в костюме песочного цвета, но Карл остановил его жестом.

— Этот со мной, — и, обернувшись ко мне, объяснил: — Детектив отеля.

Поднявшись лифтом на третий этаж, мы вошли в номер, который состоял из двух комнат. В первой размещалось несколько кресел и бар. Это определенно была гостиная, а за дверью угадывалась спальня.

Я рухнул в кресло, а Карл занялся выпивкой.

— Ты, как всегда, виски?

— Да, если можно.

Он протянул мне стакан и, сев прямо на пол, задумчиво проговорил:

— Теперь мы должны подумать, что было нужно этим бандитам?

— Они хотели увезти меня, да только ничего не вышло.

— Хотели похитить тебя… Возможно, они же похитили всех твоих товарищей. Но меня беспокоит другое: что-то уж очень быстро они действуют. Ты же не объявлял по радио, что собираешься в Париж. И вот еще что… В клуб «Фламинго» проникнуть очень трудно. Как же пробрались туда эти двое? Напрашивается вывод. Знаешь какой? Анри Лесаж…

— Ты что, с ума сошел?

— Ничуть. Это ты сумасшедший, если не видишь очевидного.

— Да с этим парнем мы… нет… это не он!

— Ладно, оставим пока вопрос открытым. Давай-ка сюда, что ты там нашел?

Я достал из кармана календарь, и Карл углубился в него, медленно перелистывая последние страницы.

— Ого! Смотри-ка! — воскликнул вдруг он и протянул мне календарь.

Я прочел: «Дюкло. Пламя. 19.00».

— Ну и что?

— А вот что: эта запись датирована седьмым числом. Дюкло же исчез пятого числа, а Анни, как я узнал, восьмого не пришла на работу. Значит, она пропала восьмого. Напрашивается вывод: нужно наведаться в «Пламя».

— Что за «Пламя»?

— Вероятно, какой-нибудь ресторанчик. А теперь расскажи мне о Лесаже.

— Я же объяснил тебе, что…

— Просто расскажи. Кто он такой?

Разговор затянулся, и в конце концов Карл убедил меня, что Лесажа нужно проверить. Мы еще не решили, как это сделать, но я понимал, что Карл от этой идеи не откажется.

Было довольно поздно, хотя правильней сказать — рано. На дворе было раннее утро, когда Карл забрался на свою королевскую кровать, мне же пришлось довольствоваться кушеткой. Мне показалось, что я открыл глаза почти через минуту, но на часах было пять минут одиннадцатого.

Я встал, сбросил простыни и проковылял в ванную, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Карла. Голова раскалывалась, поэтому я принял холодный душ, а потом до красноты растерся полотенцем. Вернувшись в спальню, я натянул смокинг и в первую секунду удивился, почувствовав, как он тяжел. Сунув руки в карманы, я обнаружил два пистолета и пригоршню патронов. На стволы пистолетов были навинчены глушители.

Мне очень хотелось пить, я прошел в гостиную и с горечью убедился, что ничего, кроме спиртного, там нет. Но выбирать не приходилось: я налил стаканчик и закурил сигарету. В эту минуту из спальни послышалось позевывание Карла, и его приземистая фигура появилась в дверях.

— Налей-ка и мне виски, — попросил он, сладко потягиваясь, и прошлепал в гостиную босыми ногами.

— Как? И ты пьешь эту гадость? — съехидничал я.

— От такой жизни не то что виски, касторку пить начнешь.

Я налил ему и спросил:

— Когда здесь едят?

Карл подошел к телефону и заказал завтрак. Потом он обратился ко мне:

— Уйди пока в спальню. Не нужно, чтобы нас видели вместе.

— Хорошо.

Через пятнадцать минут мы с Карлом, совершенно одетые, сидели за столиком и поглощали завтрак, обилие которого, оказывается, поразило официанта.

— Я объяснил ему, что с детства был обжорой, — посмеивался Карл.

Протянув руку, я взял с подоконника газеты. Первые полосы пестрели заголовками:

И далее в том же духе.

В статье сообщалось, что два работника клуба были убиты этой ночью в одном из рабочих помещений.

Вот это номер! Работники клуба!

Карл, который читал другую газету, видимо, как раз наткнулся на это же сообщение, и глаза его полезли на лоб. Оказывается, эти двое были охранниками и занимались непрошеными посетителями. Похоже, я прикончил двух невинных людей. Хотя…

В моей голове стала проясняться картина вчерашнего вечера. Эти парни сами полезли на рожон. Они хотели похитить меня! Слегка успокоив совесть, я проглотил кусок хлеба с беконом. Итак, теперь хотя бы понятно, каким образом эти двое оказались в клубе.

В той же газете сообщалось, что расследование поручено старшему инспектору полиции Жермену Форетье. И еще там были строки о том, что полиция хотела бы побеседовать с двумя господами: Карлом Шнайером и Бертом Мейном.

— Кажется, мы влипли, — пробурчал Карл. — Нужно сматываться из отеля.

Я взглянул в окно и очень правильно сделал: как раз в этот момент к отелю подъехали две полицейские машины.

— Карл! — завопил я. — Полиция уже здесь. В отеле есть черный ход?

— Он скорей всего, уже блокирован, — ответил Карл на ходу. — Попытаемся уйти через крышу.

Я сгреб со стола пистолеты и патроны, захватил нераспечатанную бутылку виски и направился к двери. Карл бросился следом.

— Черт возьми! — пробормотал я. — Мне казалось, у нас есть дня два на раскачку. Они нашли нас слишком быстро, это внушает подозрения.

— Рассуждать будем потом, — отрезал Карл.

— Где грузовой лифт?

— За поворотом.

Свернув за угол, мы услышали глухие шаги по коридору.

— Это они, — шепнул я и, подскочив к коридорному, который как раз вкатывал в грузовой лифт тележку с грязной посудой, направил на него пистолет.

— Быстро наверх!

Глаза парня едва не выскочили из орбит. Я втолкнул его в лифт и нажал кнопку верхнего этажа. Когда лифт остановился, я велел коридорному:

— Повернись!

Парень безропотно повиновался, и я, чувствуя себя негодяем, ударил его рукояткой пистолета по макушке. Он тяжело осел, а мы выскочили из лифта.

На крышу вела крутая лесенка, и мы бросились по ней. Там, наверху, располагался ресторан, но сейчас в нем было пусто. Мы перелезли через невысокое ограждение и спустились на другую крышу.

Впереди бежал Карл, грохоча по крыше коваными ботинками, за ним — я, одной рукой придерживая развевающиеся полы смокинга, а другой прижимая к груди бумажный пакет, где покоились патроны, пистолет и бутылка виски.

Миновав пять или шесть крыш, Карл внезапно остановился и, стараясь отдышаться, оперся на стену. Я подошел к краю крыши и заглянул вниз. Там было спокойно.

— Будем спускаться, — решил я. — Полиция сейчас появится на крыше.

Карл кивнул, и мы полезли через маленькое окошко на чердак, а оттуда вышли на лестничную площадку.

Это был жилой дом. Рядом с чердачной дверью стояли какие-то бочки.

— Помоги мне, — велел Карл, и мы, забаррикадировав дверь бочками, начали спускаться по лестнице.

Вид у нас был, наверное, довольно комичный: первым спускался Карл, рост которого лишь сантиметров на десять превышал полтора метра, а следом я — метр девяносто. Костюм Карла был испачкан мелом и порван на спине, на моем же смокинге каким-то чудесным образом оторвались все пуговицы, и теперь он развевался, как пиратский флаг. Но насладиться этим комичным зрелищем никому не довелось: на нашем пути не встретилось ни одного человека, и мы, благополучно спустившись, оказались на тротуаре.

Яркое солнце слепило глаза. Тротуар был заполнен людьми, и мы, затесавшись в толпу, пробились к автобусной остановке.

Я знал в Париже лишь одно место, где наш вид не вызовет пересудов, и мы сможем переждать там день-другой.

И теперь мы направлялись именно туда.

Глава 4

Восточный район Парижа в любое время суток напоминает потревоженный улей. Он кишит всякого рода проходимцами и наркоманами, это убежище преступников и проституток. Здесь, в руинах старых домов разные подозрительные личности находят бесплатный кров, а две или три забегаловки — краса и гордость района — никогда не пустуют. Там собираются любители выпить и те, кто ищет повод для драки, а уж если драка завязалась, она не обойдется без поножовщины. Так было даже во время войны. Тогда сюда не приезжали полицейские машины, а уж сейчас и подавно. В войну я скрывался здесь целый месяц и знаю этот район, как собственную физиономию. Сюда-то я и привел Карла, который морщился и чихал от царящего вокруг смрада. Двухсотдолларовый костюм Карла, хоть и порванный на спине, и мой смокинг были здесь неуместны и вызывали насмешки.

Мы поднялись по трухлявой лестнице разрушенного дома, который стоял на окраине квартала. На втором этаже нам удалось обнаружить вполне пригодную для жилья комнату, и мы почти не обратили внимания на то, что потолок готов рухнуть нам на голову.

— Располагайтесь, месье, — сделал я широкий жест рукой. — Все удобства к вашим услугам.

Карл кивнул, извлек откуда-то из-под мусора трехногую табуретку, сдул с нее пыль столетий, уселся и спросил:

— У тебя как с деньгами?

Я вынул бумажник и исследовал его содержимое.

— Три тысячи сто франков да еще пять тысяч, которые я отобрал у покойного Фредди.

— А у меня — не густо: одна сотня да еще какая-то мелочь.

— Прежде всего следует купить новую одежду. Иначе люди подумают, что мы — участники какого-нибудь маскарада. Разгуливать в таком виде глупо и опасно.

— Согласен, — кивнул Карл. — Отправляйся немедленно. У нас еще много дел.

— Кстати, — задумчиво произнес я, — если полиция будет работать такими темпами, то в дневном выпуске газет появятся наши фотопортреты. Для этого им нужно лишь обратиться в Министерство иностранных дел и снять копии с фотографий на визах.

— Да, купи-ка еще грим.

— Я пошел. Гуд бай, дружище.

Я решил не ходить далеко и купить вещи в одном из трущобных магазинчиков. Конечно, там с меня сдерут три шкуры, но зато ни одна живая душа не узнает о моем посещении.

Магазин ютился между табачной лавкой и подозрительной конторой, которая якобы занималась учетом населения. С трудом обнаружив над дверью кнопку звонка, я предупредительно нажал на нее и только после этого вошел.

За прилавком сразу же возник лысый толстячок, которого я помнил еще с времен оккупации.

— Месье Жак! — выкрикнул он имя, которым звал меня в войну. — Что-то вас давненько не было видно!

— Привет! Решил кое-что купить у тебя.

— Всегда к вашим услугам. Чего изволите?

— Одежду и грим.

Он проводил меня в соседнюю комнату, и там я выбрал пару чуть поношенных костюмов для себя и Карла. Затем толстячок сунул мне в руку картонную коробку.

— Это грим.

— Сколько с меня?»

— Три пятьсот.

Это было настоящим грабежом, но пришлось смириться. К тому же хозяин не стал допытываться, почему один из костюмов меньше другого на десяток размеров.

Толстячок проводил меня до двери.

— Если понадобится что-нибудь еще, обязательно приходите!

— Непременно, — пообещал я, покидая гостеприимную обитель.

За время моего отсутствия Карл успел притащить откуда-то диван, тумбочку и теперь, просматривая газеты, пил виски.

Я кинул сверток с костюмами на диван, а коробку поставил на пол.

— Ну вот, — обрадовал я его, — можем начать перевоплощение.

— Я не против, — Карл с сожалением оторвался от виски и сел на диван. Посмотрев, как я наполняю свой стакан до краев, он вздохнул: — Все-таки странно, что нас так быстро вычислили.

— Ничего странного. Мы были в клубе единственными посторонними посетителями. Полиции оставалось лишь сложить два и два.

— В этом деле много темного. Зря я все-таки связался с тобой. Теперь мы сидим без денег, нас повсюду ищет полиция, и мы вынуждены жить в трущобе. И все это из-за твоего закадычного друга Лесажа. Он мне не нравится. Мы должны его основательно прощупать. И еще… Почему они охотятся за тобой. Может, это что-то, связанное с твоим военным прошлым?

— Не имею понятия.

— Во всяком случае мне понятно, что всех остальных похитила эта банда.

— Погоди. Возможно, что-то прояснится в «Пламени».

— Хотелось бы надеяться, но маловероятно. Итак, кто знает о твоем приезде?

— Никто, кроме Лесажа. Больше я ни с кем не встречался… хотя… девчонка, которая живет напротив Анни…

— Итак, два варианта: Лесаж и девчонка. Ты должен встретиться со своим другом, назначить ему свидание в каком-нибудь пустынном месте и проследить, явится он один или с кем-то. Тогда все станет ясно.

— Ну что ж, это не лишено здравого смысла.

— Ты пока отправляйся в «Пламя», а я наведаюсь к той девчонке. Как ее зовут?

— Элен де Фар.

Карл принялся гримироваться. Он надел рыжий парик и приклеил пушистые рыжие усы. Я же воспользовался белым париком и приклеил светлые усы и бороду.

Пришло время действовать.

Мы зашли в бар, который располагался в нескольких шагах от нашего убежища. Заведение было наполнено разномастными личностями, но все как одна подозрительными.

Карл принялся листать телефонную книгу в поисках бара или ресторана, который назывался бы «Пламя», а я набрал номер Лесажа.

Трубку взял сам Анри.

— Это Берт, — сообщил я трагическим полушепотом.

— Берт! Тебя ищет вся полиция Парижа. Неужели это ты прикончил охранников?

— Поговорим при встрече. Мне нужно обсудить с тобой кое-что.

— Хорошо. Но где?

Я назвал ему перекресток в Восточном районе недалеко от бара, где мы находились.

— Я приеду.

— Через полчаса. Сможешь?

— Смогу, конечно.

— И вот еще что… Я загримировался, чтобы меня не сцапали ажаны, но ты меня все равно узнаешь. У меня в руках будет сверток из газет. Все. Жду.

— Немедленно выезжаю.

Я повесил трубку.

В этот момент Карлу повезло: он отыскал «Пламя». Это был ресторан на площади Пигаль, недалеко от площади Звезды.

— Отлично, Карл. Я тоже кое-чего добился. Назначил Лесажу встречу недалеко отсюда через полчаса. Теперь нам необходим манекен.

И не обращая внимания на округлившиеся глаза товарища, я купил у бармена пять газет, взял со стола пустую бутылку, плотно обернул ее газетами так, что получилось нечто вроде цилиндра, а потом окинул взглядом зал. Выбор пал на бородатого алкаша, который примостился за угловым столиком.

— Хочешь заработать пару сотен? — предложил я, подходя к пропойце.

Взгляд его, замутненный уже принятыми градусами, резко прояснился.

— Смотря за что, — ухмыльнулся он, набивая цену.

— А ты, я вижу, смышленый парнишка, — одобрил я. — Нужно передать одному парню вот это, — и показал ему сверток.

— Накинь еще сотню, и я, пожалуй, соглашусь.

Я отрицательно мотнул головой.

— Найду кого-нибудь другого, — и повернулся спиной.

Алкоголик вцепился в полу моего пиджака. Я дал ему сотню и сверток.

— Остальное получишь, когда передашь.

— А кому передать-то?

Мы вышли из бара. До встречи с Лесажем оставалось десять минут. У перекрестка я остановился.

— Он толстый и лысый. Да кроме того, он сам к тебе подойдет. Меня найдешь в баре и отдашь то, что получишь от него.

Оставив алкоголика, я скрылся в переулке, и мы с Карлом поднялись на крышу пятиэтажного дома, находившегося недалеко от места встречи. Устроившись поудобней на самом краю, мы посмотрели сверху на нашего протеже, который унылым чучелом стоял на перекрестке.

Прошло несколько томительных минут, но вот из-за угла вынырнула большая черная машина, из которой выскочили двое парней. Они подхватили ничего не понимающего алкоголика и втащили его в машину. Машина тут же развернулась и умчалась в обратном направлении.

Итак, это Лесаж! Ну что ж, теперь у нас с ним появилась новая тема для разговора, а то что же это — все о войне да о войне…

Несмотря на это печальное происшествие, мы с Карлом решили не менять наши планы, и, договорившись встретиться вечером, расстались: он пошел повидать соседку Анни, а я отправился в «Пламя».

До центра я добрался автобусом, и там довольно легко нашел ресторанчик, который оказался очень небольшим и скромным. Я вошел, уселся за крайний столик и заказал двойную порцию виски. После того как мы с Карлом по-братски разделили деньги, у меня осталось около тысячи франков. Но в виски отказать себе я не мог.

Когда официант принес выпивку, я спросил:

— Ты не знаешь, кто здесь дежурил две недели назад, седьмого числа?

— Я, если вам интересно. А что?

— Мне нужна одна дама, которая была здесь седьмого числа, — и я описал как выглядит Анни, но он не дал мне закончить:

— О, конечно, разве можно ее забыть? Ведь здесь была целая история…

— Я хочу тебя угостить: возьми себе виски и присаживайся, поговорим.

Посетителей почти не было, поэтому официант с удовольствием принял приглашение. Вскоре мы сидели со стаканами в руках, и он говорил:

— Эта дама пришла около семи вечера и села вон за тот столик. Она очень нервничала и выпила две рюмки водки. Потом к ней подсел мужчина и стал что-то быстро говорить. Видно, он говорил о неприятном, потому что она очень испугалась и даже побледнела. А мужчина все время оглядывался на дверь, и вдруг увидел за стеклянной перегородкой, которая… О, простите, месье, пришли посетители, я должен их обслужить.

Он встал и направился к пожилой парочке, которая уселась за столиком у стены. Обслужив их, официант вернулся ко мне и продолжил рассказ:

— Так вот, за перегородкой появилось двое мужчин. Они вошли в ресторан, тогда тот, что сидел с дамой, схватил ее за руку и потащил к запасному выходу. Те, двое, сразу их заметили и выхватили пистолеты. Посетители так перепугались, что никто не двинулся с места. Тот мужчина, что пытался убежать с дамой, тоже выхватил пистолет и сразу же выстрелил и попал в одного, а другой спрятался за столиком и тоже стал стрелять. Мужчина с дамой скрылись за дверью черного хода, а в ресторан вбежали еще трое. Они показали удостоверения сотрудников полиции и объяснили, что те, которые скрылись, опасные преступники. Двое полицейских бросились в погоню, а двое других подняли убитого и вытащили из ресторана. Потом на улице еще стреляли, а больше я ничего не видел.

— Спасибо, парень, — я потрепал его по плечу.

— Не за что, — он поднялся и заспешил к новым посетителям.

Оставшись за столиком, я закурил. Дело принимало неожиданный оборот. Что все это значило? Я должен докопаться до сути, только тогда можно будет найти Анни и ее друзей… если они еще живы. Но если с их головы упадет хоть один волос, я не оставлю в живых ни одного из палачей, даже если это будет стоить мне электрического стула… или что там у них… ах да, гильотины.

Зачем же эти типы охотились за моими друзьями по Сопротивлению? Может быть, Карлу удастся что-то вытянуть из Элен де Фар. Надо возвращаться в наше укрытие и дожидаться напарника.

Я расплатился и покинул ресторанчик, в котором две недели назад сидела моя помощница Анни. Тогда она еще была жива.

Я ждал Карла до восьми часов, пока наконец не понял, что если он не пришел до сих пор, то не придет вообще. Тогда я решил пойти по его следам, но сначала зайти в бар, где мы сидели днем.

Я заказал еду и выпивку и прикончил почти все, когда мне на плечо опустилась тяжелая рука. Обернувшись, я обнаружил перед собой типа, которого забрали днем вместо меня. Его оплывшую физиономию очень украшали несколько синяков, и он был зол, как оса. Прежде чем я успел что-либо сообразить, крепкий кулак алкоголика заставил меня опрокинуться со стула. Я упал, увлекая за собой еще не совсем пустую тарелку. Верзила подумал и угостил меня еще ногой в живот. Боль от удара по наполненному желудку притушила на несколько мгновений мое сознание. Но я очнулся все же достаточно быстро, чтобы уклониться от еще одного удара его слоновьей ножищи.

Откатившись в сторону, я вскочил. Посетители бара одобрительно зашумели: они любили подобные зрелища.

— Вмажь ему, Фрэнк! Пусть запомнит надолго!

Судя по воплям, моих болельщиков в этой толпе не было. Публика образовала кружок, в центре которого были мы с Фрэнком, который, наклонив голову и сжав кулаки, пошел на меня, как на амбразуру. Алкоголик был воодушевлен неожиданно легким успехом и поэтому не дума::! о защите. Когда он был на расстоянии вытянутой руки, мне пришлось отрезвить его ударом в челюсть. Фрэнк присел, но не упал, а резко выбросил вперед правую руку, которая попала мне в грудь, не причинив особого вреда.

Теперь Фрэнк стал осторожней. Он начал приближаться ко мне мелкими шажками, а потом вдруг прыгнул, и его кулак пронесся над моим ухом.

Зрители неодобрительно засвистели. Я отошел как можно дальше, но Фрэнк, подбадриваемый приятелями из толпы, вновь двинулся на меня. Я чувствовал, что слабею, из разбитых носа и губ капала кровь, и я слизывал ее, чувствуя на языке солоноватый вкус.

Фрэнк сделал отвлекающий жест левой рукой, и я, как дурак, попался на этот трюк, рванувшись не в ту сторону. В этот миг его кулак расплющил мою физиономию. Во всяком случае, мне так показалось. Не в силах выносить чудовищную боль, я упал на заплеванный пол бара.

Толпа довольно заулюлюкала.

Фрэнк огляделся с таким видом, словно победил в гладиаторском бою. Он, казалось, забыл обо мне, и я, почти не размахиваясь, подсек его ногой. Пока он падал, я вскочил. Он последовал моему примеру и тоже попытался встать, но тут уж носок моего ботинка с хрустом врезался в его подбородок. Фрэнк попытался встать, но я, не насладившись реваншем, поднял его за воротник и с размаху ударил по физиономии. После этого мой враг свалился на пол и больше не подавал признаков жизни.

Я оглядел толпу и понял, что недооценил опасность. У Фрэнка наверняка здесь были приятели. Я не ошибся: до моего слуха донеслось характерное пощелкивание, с которым открываются ножи, в руках некоторых парней заблестели лезвия. Круг начал сужаться. Подождав, когда они оказались достаточно близко, я нахально улыбнулся и вытащил пистолет.

— Ну, ребятки, кто из вас посмелей? Пули нынче дешевы, и я не поскуплюсь — угощу каждого, кто приблизится еще хоть на шаг, — с этими словами я чуть поднял дуло, нажал на курок, и лампочка под потолком бара разлетелась вдребезги.

Круг в ту же секунду раздался, желающих досмотреть представление оказалось совсем немного.

Держа пистолет в левой руке, я правой схватил Фрэнка за шиворот и потащил его из бара.

— Куда это вы его? — спросил вдруг детина с полупустой бутылкой в руке.

Я улыбнулся и, почти не целясь, нажал на спуск. Бутылка разлетелась вдребезги, поранив своего хозяина осколками. Больше вопросов не было, и я выволок Фрэнка из бара и потащил его к ближайшим развалинам. Там по ветхой лестнице я заволок его на второй этаж, положил на пол и несколько раз шлепнул по щекам, чтобы привести в чувство.

Было темно, и Фрэнк не сразу понял, кто перед ним, а когда в голове у него прояснилось, он спросил, как это мне удалось уйти из бара живым. Я заткнул ему пасть, качнув перед носом дулом пистолета.

— А теперь, мальчик, расскажи-ка мне о своих приключениях.

— Каких?

— Мне нужно знать, что было после того, как тебя увезли на машине.

— Ну да, так оно и было, — пробормотал Фрэнк, усаживаясь на полу и потирая челюсть. — Они схватили меня и запихнули в машину. А там набросили мешок и чем-то дали по голове. Мы ехали долго, может, полчаса, может, больше: я ведь был без сознания. А потом меня вытащили из машины и привели в какой-то подвал. Там был тип, про которого вы говорили: толстый и лысый. Они называли его «босс». Увидев меня, он страшно разорался и выскочил из подвала. Тогда эти парни стали меня расспрашивать, а потом завязали мне глаза, как следует отмолотили и выбросили на улицу. Потом мы снова куда-то ехали, а в конце пути мне опять дали по башке, и я очнулся на какой-то грязной обочине. Вот и все.

Я прислонился к стене, закурил и предложил сигарету Фрэнку. Минуты три мы молча курили, а потом Фрэнк спросил:

— Вы первый раз в Париже?

— А в чем дело? — я сплюнул на пол.

— Два года назад мне пришлось сидеть в гестапо. Со мной в камере были американец и два француза. Американец называл себя Кожаной Смертью. Он хлопнул тогда двух немецких офицеров и попался. А я сидел за то, что избил полицейского. Американца все время таскали на допросы. Однажды он задушил конвоира, который пришел за ним, наручниками, и мы сбежали. Не знаю, что с ним стало, но когда я похвастался ребятам, что сидел в одной камере с Кожаной Смертью, они сказали, что немцы охотятся за ним больше, чем за любым маки.

— И что?

— Мне кажется, что ты и есть Кожаная Смерть. Только тогда усы и борода у тебя были черными. Но я узнал тебя по глазам.

— Допустим. Ну и что дальше?

— А дальше вот что: если это действительно так, мне жаль, что я поднял на тебя руку. Меня зовут Фрэнк, — и он протянул мне громадную ручищу.

— Берт, — представился я и пожал его руку.

— Пойдем выпьем по этому поводу, — предложил мой новый знакомый.

— Нет времени, у меня срочные дела.

— Может, я смогу тебе помочь.

— Спасибо, но я привык решать свои проблемы сам.

— Ну, что ж. Если тебе все же понадобится помощь, зайди в этот бар, я всегда могу сколотить компанию крепких парней. Запомни это.

Мы распрощались, и я отправился на поиски Карла.

Глава 5

Ровно в десять вечера я стоял перед домом, где жила Элен де Фар. Поднявшись по лестнице, я обнаружил, что на этот раз ее дверь заперта, и задумался: звонить или нет. Поколебавшись некоторое время, я спустился по лестнице и вышел из дома.

Обойдя дом кругом, я вычислил, где находятся окна квартиры Элен, и, обнаружив неподалеку пожарную лестницу, ухватился за нижнюю перекладину, подтянулся и полез наверх.

Через некоторое время от нужного окна меня отделяло только полтора метра пустоты. Это расстояние молено было преодолеть по широкому карнизу, который шел как раз под окнами, и я без колебаний ступил на него.

Окно было освещено, и я, заглянув в него, увидел Элен, которая сидела на том же месте, что и в момент моего посещение, только теперь она не улыбалась и не кокетничала.

Я толкнул створки окна, они бесшумно открылись, и я спрыгнул на ковер.

Элен не шевельнулась, и я тут же понял почему. На белой кофточке под грудью расплывалось алое пятно. Из маленькой дырочки под левой грудью тоненькой струйкой текла неправдоподобно красная кровь.

Я прикоснулся к женщине: ее тело было теплым, таким теплым, что можно было поклясться — полчаса назад она еще жила. Но ведь я верчусь здесь минут сорок! Напрашивается вывод: убийца был здесь, когда я подходил к дверям квартиры Элен. На полу валялся пистолет, и я поднял его.

В этот момент у двери раздался звонок. Я подошел и заглянул в глазок. Боже мой! Полиция! Бросившись к раскрытому окну, я высунулся наружу: на улице тоже было полно полицейских. В дверь звонили, не переставая.

О бегстве нечего было и думать. Оставалось лишь избавиться от грима и пистолетов: моего и того, что валялся на ковре. Я платком вытер отпечатки пальцев с обоих пистолетов, сорвал накладную бороду и распахнул шкаф, чтобы сунуть все это туда. С полки прямо к моим ногам вывалился рыжий парик. Я узнал его: это был парик Карла.

В дверь больше не звонили, она сотрясалась под глухими ударами.

Я закрыл дверцу шкафа и уселся в кресло. Оставалось лишь ждать появления полицейских.

Я сидел в небольшой прокуренной комнате, окна которой были забраны решетками. Напротив меня за письменным столом сидел высокий тощий человек с козлиной бородкой: старший инспектор Жермен Форетье. Вынув сигарету изо рта, он в который раз повторил вопрос: — Итак, вы утверждаете, что не убивали Элен де Фар? А что вы сообщите нам по поводу трупов во «Фламинго»?

— К ним я тоже не имею никакого отношения.

Я находился в полицейском управлении вот уже десять часов, и все это время инспектор пытался убедить меня, что именно я — виновник всех трех убийств, а я убеждал его в обратном. Он приводил улики, я стоял на своем. Получался замкнутый круг. Я уже даже собирался признаться в том, что уложил охранников из «Фламинго» из соображений самообороны, но тогда мне сразу же пришьют убийство Элен де Фар, и тогда уже ни о какой защите не может быть и речи. Инспектор не поверит мне. Пока же против меня были лишь косвенные улики, на них обвинение не построишь.

Наконец, Форетье устал и приказал отправить меня в камеру.

Я шел по коридору между двумя охранниками, а мысль моя работала лишь в одном направлении: как мне поскорей выбраться отсюда. По пути на допрос и с допроса сбежать нельзя: здесь на каждом углу по копу, и у всех рука на кобуре. Оставалась камера.

Мы спустились в подвал по каменным ступенькам, и меня впихнули в мое новое жилище.

Это была комната три на четыре метра, с каменными стенами и сводчатым потолком. У маленького зарешеченного окошка стояла кровать, покрытая грубым одеялом, а чуть дальше — стол. Солнце уже поднялось, и в камере было довольно светло.

Я придвинул стол поближе к окну, встал на него и принялся осматривать решетку. Она была сделана на совесть. Пытаться вытащить ее из стены было бы пустым занятием.

Я походил по камере и улегся на кровать.

Мне нужно выбраться отсюда! Я должен отомстить за своих товарищей и найти Карла… если он еще жив.

Пролежав часа два, я так ничего и не придумал. Допрос измотал меня, и поэтому, решив, что силы еще понадобятся и нужно отдохнуть, я заснул сном младенца.

Проснулся я оттого, что охранник тряс меня за плечо.

— К вам посетитель, — сказал он и сразу же вышел, оставив дверь открытой.

Вот он, мой шанс! Кто бы ни был этот посетитель, я надену его одежду и выскользну из камеры.

Я поудобней уселся на кровати. Послышались шаги, и в проеме двери возникла лысая улыбающаяся физиономия Анри Лесажа.

Черт возьми! Как он посмел явиться сюда! От удивления я почти лишился дара речи.

Между тем Лесаж вошел в камеру, закрыл за собой дверь и нахально уселся на стол, свесив толстенькие ножки. Я уже сгруппировался для прыжка, но его спокойный голос остановил меня.

— Прежде, чем набросишься на меня, выслушай несколько слов. Это очень важно.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — буркнул я, поняв, что мои намерения были слишком прозрачными.

— И все же ты выслушаешь меня, — в руке Анри появился пистолет сорок пятого калибра.

Это был убедительный аргумент, с ним приходилось считаться.

— Так о чем же ты собираешься говорить со мной? — поинтересовался я, лихорадочно обдумывая, что можно сделать в такой ситуации.

— Прежде всего о том, что желаю тебе добра и что у нас общие цели.

— Очень интересно.

— Вот именно. Я согласен, что совершил ошибку, пытаясь затащить тебя к себе силой. Ты подстроил нам отличную ловушку.

Я не мог сдержаться и расплылся в самодовольной улыбке.

— Так вот, — продолжал Анри. — Мне известно, что за тобой охотятся, но не знаю кто и почему. Лучше я расскажу тебе всю историю с самого начала. А ты постарайся выслушать меня, вместо того, чтобы прыгать, как какая-нибудь обезьяна. Это нужно для твоего же блага.

Я посмотрел на его пистолет и вздохнул.

— Начну с того, как я впутался в это дело, — он достал из кармана сигарету, размял ее и неторопливо закурил. — После войны боши оставили во Франции разветвленную организацию, состоящую из хорошо законспирированных агентов. Эта организация так велика, что ты даже не можешь себе представить. И вот внезапно эти агенты начинают охоту за группой французов, которые объединены лишь тем, что были вместе в одной группе Сопротивления.

Увидев, что я слушаю с интересом, Анри убрал пистолет в карман.

— Вот уже год, как я пытаюсь разобраться с этой организацией, но все без толку. И вдруг эти люди начинают вести себя так неосторожно, что их удается обнаружить. Я не замедлил воспользоваться этим. Мне нужен их шеф — ни больше, ни меньше. А дальше — совсем просто: у меня есть к тебе несколько вопросов и небольшое деловое предложение.

— Ну что ж, валяй!

— Во-первых, нужно разобраться, почему эта банда охотится за тобой и твоими людьми? Уверен, что это каким-то образом связано с вашим военным прошлым.

Я достал пачку сигарет, закурил, а потом, зажав сигарету в зубах, медленно произнес:

— Я знаю, что они ищут. Знаю на семьдесят процентов.

Лесаж весь подобрался и молча уставился на меня.

— Но я не могу сказать тебе об этом, — продолжал я. — Потому что не уверен, что ты сам не являешься членом этой организации.

Лесаж поперхнулся дымом и затушил сигарету.

— Ничего не поделаешь, — усмехнулся я. — Если ты сможешь доказать, что не имеешь к ним отношения, я выложу свои карты.

Лесаж попытался возражать, но потом задумался.

— Хорошо, — сказал он после паузы. — Я согласен играть втемную. Ты не говоришь мне, за чем они охотятся, но помогаешь мне взять их.

Я прикинул и понял, что терять мне все равно нечего.

— А ты уверен, что сотрудничая с тобой, я разыщу своих друзей.

— Наверняка.

— Тогда согласен.

— Отлично. Слушай! Если то, за чем они охотятся, у тебя, они не успокоятся, пока не отыщут это. Тебе только нужно узнать, где находится их штаб-квартира. Больше от тебя ничего не требуется. Ты сообщаешь мне адрес, а я высылаю туда боевую группу, и дело сделано. Тогда отыскать твоих друзей будет уже совсем просто… если они живы.

— Что же я должен делать, чтобы найти штаб-квартиру?

— Пока ждать. Они сумели засунуть тебя сюда, сумеют и вытащить.

— А я думал, что обязан всем этим тебе.

— Вот этого не надо! Не стоит валить с больной головы на здоровую.

— Значит, не ты упрятал меня в тюрьму?

— Нет, конечно.

— Слушай, Лесаж, как я попался?

— Кто-то позвонил и сообщил, что в квартире Элен де Фар насильник и убийца.

— Ах, ты… — я сжал кулаки. — Значит, я не заметил как за мной следили.

— Кстати, — печально добавил Лесаж. — Эта женщина была одним из лучших моих агентов.

Я вытаращил глаза:

— Что ты сказал?

— Я поместил ее туда, чтобы она занималась посетителями Анни. Ее смерть — большая потеря для нас. Но без жертв в такой серьезной игре не обойдешься.

— Значит, единственный выход — сидеть и ждать?

— Да. Единственный.

— А когда они вытащат меня отсюда, как это поможет вам обнаружить штаб-квартиру?

— Правильно мыслишь. — Анри протянул мне небольшую черную пуговицу. — Пришей на костюм. Это коротковолновый передатчик. Мы будем следить за позывными и не упустим тебя из виду.

Я взял пуговицу. Лесаж спрыгнул со стола.

— Ну, я пошел. Мои ребята сидят в машинах возле комиссариата. Как только сигнал передатчика переместится, они тут же начнут слежку.

Я пожал ему руку.

— Да, Анри… скажи, чтобы меня хоть несколько дней не таскали на допросы. Я должен все хорошенько обдумать.

— Ладно.

Он вышел, и дверь со скрежетом закрылась за ним.

Итак, время я выторговал. Несколько дней меня не будут допрашивать, и я смогу обдумать свой план. Предложение Лесажа не подходило мне никоим образом. Я согласился лишь затем, чтобы выиграть время. Надзор за мной будет ослаблен, чтобы развязать руки похитителям. Я закурил, и вдруг идея, простая и вместе с тем гениальная, озарила мой мозг.

Вот он, выход!

Я снял брюки, набил их простынями и подушкой, вынул ремень, подтащил под лампочку табуретку и привязал ремнем брюки к электрическому проводу. Потом я отошел в сторону и полюбовался своей работой. Очень похоже на висельника, особенно если взглянуть в камеру через дверной глазок. Оттуда будут видны лишь брюки и ботинки, которые я привязал к штанинам шнурками. Конечно, охранник подумает, что я повесился! А что он еще может подумать?

Я с грохотом опрокинул табуретку, чуть качнул чучело и притаился возле двери.

Глазок сразу же открылся. За дверью напряженно молчали. Если охранник сейчас побежит за старшим, мой план провалился! Но нет, послышатся звук поворачиваемого ключа.

Я схватил табуретку и поднял ее над головой. Дверь открылась, охранник просунул в камеру голову, и я обрушил табуретку прямо ему на затылок. Быстро затащив его в камеру, я прикрыл дверь и, сбросив остатки одежды, влез в форму охранника. Его пистолет был наполнен патронами, именно это мне пригодится в первую очередь!

Вскоре охранник лежал на полу, связанный моим ремнем, а я стоял, одетый в его форму. Передатчик, врученный мне Лесажем, я оставил на столе.

Тихо открыв дверь, я скользнул в коридор и отправился туда, где выход из подвала преграждала решетка, рядом с которой стоял полицейский. Некоторое время он внимательно смотрел на меня, и вдруг потянулся к кобуре. Я не дал ему расстегнуть крючок, мой люгер уже смотрел ему в лицо. Убежать или спрятаться было невозможно, и полицейский, оказавшийся умным малым, дрожащими руками открыл решетку. Я шагнул в следующий коридор.

— Повернись, — приказал я.

Он повиновался, но только я поднял руку для удара, как сильнейший удар в пах заставил меня согнуться в три погибели. Полицейский мгновенно обернулся и ударил меня по руке. Люгер выпал из моей руки. В ту же секунду страшный удар в лицо на мгновение лишил меня сознания. Я упал, откатился в сторону, и кажется, сделал это вовремя: каблук полицейского опустился на то место, где только что находилась моя голова.

Я собрал все силы и вскочил на ноги. Добраться до пистолета я не успел, зато смог помешать полицейскому вытащить свой. Я бросался на него то с одной, то с другой стороны, но этот парень отлично прикрывался, и время от времени наносил мне чувствительные удары. Наконец, моему терпению настал предел, и я, подпрыгнув, обрушился на противника всей массой тела. По сравнению со мной этот тип казался просто карликом, и мне удалось подмять его. Прямо передо мной возникла его макушка, и я принялся колотить по ней как можно энергичней, пока он не обмяк.

Тогда я поднялся. Полицейский неподвижно лежал на полу, неловко подвернув под себя правую руку. Усмехнувшись, я пошел к стене, рядом с которой лежал мой люгер, и в этот момент услышал позади себя шум.

Я не успел обернуться: что-то тяжелое рухнуло мне на голову. Я упал на четвереньки, и когда попытался подняться, еще один чудовищный удар погрузил меня в черную пучину беспамятства.

Сознание возвращалось медленно. Я с трудом поднял веки: сквозь блестящие облака пробивался маленький солнечный лучик. Я парил в этом лучике и не боялся, что упаду. Внезапно к горлу подступила тошнота, внутренности скрутило судорогой, но я не мог пошевелиться, казалось, на руки и на ноги мне навесили пудовые гири.

Потом тошнота отступила и пришел миг сказочного блаженства. Мне было так хорошо, что я не пытался открывать глаза. Прошло время, прежде чем я разлепил веки и увидел склонившееся над собой красивое лицо в роговых очках.

— Сейчас он придет в себя.

Я лениво думаю, что речь идет обо мне, но не испытываю никаких чувств.

Наконец, словно по мановению волшебной палочки, сознание проясняется, и я обнаруживаю себя привязанным к столу. Голова моя откинута назад, но едва я пытаюсь опустить подбородок, к горлу вновь подкатывает мучительная тошнота.

Я повел глазами и увидел, что нахожусь в небольшой комнате с белыми стенами. Стол, к которому меня привязали, стоял посередине.

Кроме меня в комнате было еще три человека: красивый тип в роговых очках — вероятно, врач, и еще двое. Один — сухонький старичок с редкими прядями седых волос, венчающих голову, напоминающую сушеную грушу. В его галстуке сверкала большая бриллиантовая булавка. Рядом со старичком, заложив руки за спину, стоял высокий крепкий тип. Его свиноподобная физиономия была серьезна до комичности.

Я пошевелился, стараясь подняться, но из этого ничего не вышло.

— Как вы себя чувствуете, мистер Мейн? — вопрос был задан по-английски, но с немецким акцентом.

Я повернул голову: говорил седой.

— Отвратительно, — констатировал я.

— Мои ребята вынуждены были вкатить ему дозу, — объяснил тип, похожий на свинью.

— Хорошо, — кивнул седой и снова обратился ко мне. — Меня зовут мистер Брюн. Мы вынуждены были похитить вас, чтобы побеседовать.

— Развяжите меня.

— У вас очень крепкие мускулы, боюсь, вы можете доставить нам неприятность.

— Я обещаю быть тихим, как овечка, — устало пообещал я. — Развяжите мне руки.

Брюн сделал жест рукой, и врач развязал меня. Я осторожно слез со стола и потер онемевшие запястья.

Брюн усмехнулся.

— Думаю, нам будет удобней разговаривать в кабинете, мистер Мейн. Но не питайте иллюзий: сбежать вам не удастся. Пошли.

Сопровождаемый всеми тремя, я вышел из комнаты и отправился по коридору, где через каждые десять метров стояло по два громилы с выразительно оттопыривающимися карманами пиджаков.

Добравшись до кабинета Брюна, мы вошли туда вдвоем, оставив провожатых в коридоре.

Кабинет был обставлен довольно скудно: стол и пара кресел. В глубине — несгораемый шкаф.

Я уселся в кресло напротив Брюна и закурил завалявшуюся в кармане сигарету.

— Итак, — начал я, — о чем же будет беседа?

Брюн улыбнулся.

— О ваших друзьях, мистер Мейн. Надеюсь, вы понимаете, с кем вас столкнула судьба?

— Нет, — серьезно ответил я.

— Не может быть! Мне показалось, что месье Лесаж информировал вас достаточно полно.

Выходит, они знали все или почти все.

— Хорошо. Но зачем я вам понадобился?

— Ну что же, думаю, я ничем не рискую, рассказав вам все начистоту. Но я рассчитываю на ответную откровенность.

— У меня нет выбора, — ответил я.

Глава 6

Брюн закурил, глубоко затянулся дымом и продолжал довольно сухим тоном:

— Во время войны вы командовали группой Сопротивления и на вашем счету много удачных дел. Но меня интересует лишь одно, думаю, вы догадываетесь, о чем речь.

— Похоже, об истории с поездом.

Брюн кивнул.

— Приятно иметь дело с догадливым человеком. Итак, вы остановили поезд и выкачали из него национальные сокровища Франции, которые мы собирались увезти в Германию. Пусть так. Но там были еще два металлических ящика. Нам известно, что именно вы взяли их и припрятали до лучших времен., В этих ящиках были бумаги, компрометирующие многих промышленных и финансовых тузов из Франции и других оккупированных стран. Это давало вам гарантированный источник дохода после войны. Вы решили забрать документы, а когда страсти поулягутся, использовать их для шантажа.

Вернувшись в Штаты, вы не имели постоянного дохода. Сейчас вы работаете в коммивояжерской фирме.

Наши люди сумели узнать, что исчезновение документов — дело рук вашей группы. Мы только не могли установить, кто конкретно похитил их, и решили взять вас всех, чтобы разобраться с каждым в отдельности. С первыми пятью случилось несчастье — они не выдержали пыток.

Я не сразу понял, что сказал Брюн, но когда до меня дошло, вскочил с кресла, собираясь размозжить старикашке голову. В ту же секунду стена раздвинулась, и в кабинет вошли две громадные гориллы, которые схватили меня под руки и усадили обратно в кресло.

— Я же предупреждал вас, — вздохнул Брюн.

Гориллы вышли из кабинета, и стена сомкнулась за ними.

— Да, эти люди погибли, но зато теперь мы знаем, что они не трогали интересующих нас бумаг. Остались три человека, до которых мы пока не добрались: Анни Дейль, Жак Дюкло и вы. И вот тут мы несколько просчитались. Дюкло провел самостоятельное расследование, опередив нас. Мы попытались взять его, но он уложил трех моих людей и скрылся. Нужно было срочно заняться Анни Дейль. Вечером она отправилась в ресторан, и мои парни хотели заняться ею на обратном пути, но тут снова появился Дюкло. Он спутал наши карты: завязал в ресторане перестрелку и бежал вместе с мадам Дейль. Мы не смогли поймать этих людей, но это нас не огорчает: документы взяли вы, и вот вы в наших руках.

Должен признаться, нам пришлось пойти на маленькую хитрость и написать вам письмо от имени Анни Дейль. После этого осталось лишь ждать вашего приезда. Как мы и рассчитывали, вы сразу же явились, но вели себя так осторожно, что мои люди не могли схватить вас. И вдруг — такая удача: вы появляетесь во «Фламинго», где работают два парня из нашей организации. Вы убили их и заинтересовали своей персоной полицию.

— Так это были ваши люди? А я думал, что прихлопнул агентов Лесажа.

Брюн поморщился и попросил не перебивать.

— В это время, — продолжал он, — в поле нашего зрения попадает некто Карл Шнайер, сотрудник швейцарского банка. Он всюду сопровождает вас и мешает похищению. Мы проверили его и с удивлением узнали, что этот тип начал заниматься исчезновением ваших друзей еще до того, как вы приехали в Париж. После дополнительной проверки оказалось, что этот тип не работает ни в каком банке. Верней, там работает Карл Шнайер, а тот, кош мы доверчиво приняли за Карла, не имеет к банку никакого отношения. Настоящий же Шнайер уехал в отпуск и пропал. Отсюда вывод: тот, кто выдает себя за Карла Шнайера, либо американский агент, либо красный шпион.

Это было для меня полной неожиданностью, и я решил обдумать все это позже. Сейчас же я внимательно слушал Брюна.

— Вас очевидно интересует, как нам удалось похищение? Очень просто. Мы узнали, что Элен де Фар — агент Лесажа и установили наблюдение за ее квартирой. В конце концов туда явился тип, выдающий себя за Карла, мы дали побеседовать им, а затем, дождавшись, когда он выйдет от Элен, пытались схватить его. Но он был очень осторожен. Убив моего человека, этот парень ушел. Тогда…

— Но как вы узнали Карла, ведь он был в гриме?

Брюн расхохотался.

— Человек, продавший вам грим, тоже мой агент.

Я помрачнел. Я вообще не люблю зря тратить деньги, а хозяин магазинчика, содрав с меня кругленькую сумму, еще и донес на меня.

— Мы зашли к Элен, чтобы побеседовать. Но нас заметил человек Лесажа, дежуривший на лестнице. Тогда мы решили повесить на вас еще одно преступление. И вот вы в полиции. Ваш побег не удался лишь потому, что тюремщик — тоже мой человек… Ну ладно, вы удовлетворены историей? Теперь ваш черед. Но прежде, чем вы начнете, я должен сказать о ваших перспективах. Если вы не скажете, где документы, мы станем пытать вас. Сейчас не времена Сопротивления, пытки сделались более изощренными… После пыток вас уже будет совсем глупо оставлять в живых. Это короткий, но мучительный путь к смерти. Но есть еще один путь: вы добровольно рассказываете, где спрятали документы, а потом становитесь моим агентом. Я очень хорошо плачу своим людям и заинтересован, чтобы у меня на службе были парни вроде вас. Но имейте в виду, первое задание, которое вы получите: убрать всю троицу — Анни, Жака и лже-Карла. Естественно, делать это вам придется под нашим контролем. Ну а теперь говорите вы. Времени на обдумывание я вам не даю. Все.

— Дайте мне виски, — попросил я.

Брюн усмехнулся:

— Совсем забыл: ведь это ваш любимый напиток. Принять решение без него вы не сможете.

Брюн встал и направился к стене. Нажав на едва заметную кнопку, он откинул кусок стены, и там обнаружился бар. Брюн взял бутылку и два стакана.

Я залпом осушил стакан и сказал:

— Отлично. Мне все больше нравится второй вариант.

Я снял форму охранника и надел вполне сносный костюм. После этого мне завязали глаза и куда-то повезли. В машине с меня сняли повязку, и я понял, что мы едем по Елисейским полям. В машине кроме меня сидели четверо типов, которых я видел в резиденции Брюна.

Со времени нашей первой беседы прошло уже четверо суток. Я указал Брюну место, где спрятал документы. Пока он доставал их, меня держали в камере. Еду мне приносил побитый жизнью тип, который за все время не произнес ни слова, лишив меня возможности узнать, нашел ли Брюн документы.

Через четыре дня Брюн потребовал меня к себе. Он был удовлетворен содержимым тайника и не скрывал этого. Пришло время выполнить второе условие: я должен отыскать Анну, Жака и Карла и прикончить их. Я должен был завоевать доверие босса.

Я догадывался, что меня держали в так называемой штаб-квартире, которую безуспешно разыскивал Лесаж. Ни о нем, ни о Карле у меня не было известий. Больше всего мне хотелось поговорить с Карлом, который, по словам Брюна, был либо американским агентом, либо шпионом красных.

Я попросил сигарету, потому что за все четыре дня ни разу не курил. Горилла, сидевший справа, протянул мне пачку, и я блаженно затянулся душистым дымом.

Накануне Брюн поинтересовался, откуда лучше начать поиски, я указал ему на Восточный район, и он приказал своим мордоворотам отвезти меня туда. Так я оказался в компании этих несимпатичных типов, которые отныне становились моими коллегами.

Машина затормозила на одном из перекрестков Восточного района.

— Выйдем здесь, — распорядился я.

Я вышел из машины, следом посыпались громилы, которые, когда мы все встали, оказались очень плотными ребятами, но на голову ниже меня. Кроме того, я заметил, что жира у них гораздо больше, чем мускулов.

Двое остались возле машины, а двое вместе со мной отправились к бару, где я дрался с Фрэнком. Мы вошли, и бармен, узнав меня, расплылся в улыбке.

— Здравствуйте, месье…

— Дюпон, — представился я.

— Месье Дюпон. Что вам угодно? Вы здесь — желанный гость.

Я улыбнулся в ответ:

— Пришел выпить с друзьями. Пусть они сами закажут.

Типы смотрели на меня оловянными глазами.

— Я собираюсь разузнать здесь о Жаке, — понизив голос, объяснил я, и они мгновенно успокоились.

Пока мои телохранители ужинали, я успел дважды сбегать в телефонную будку и позвонить. Один из них каждый раз прерывал ужин и шел вместе со мной, но, похоже, он впервые в жизни видел телефон.

Когда мы поели, было уже половина восьмого. Я поднялся и подошел к бармену.

— Если придет Фрэнк, скажите, что я зайду сюда в десять часов. Пусть он меня дождется.

Бармен кивнул.

— Кое-что удалось узнать, — сказал я, возвращаясь к своим спутникам, — нужно проверить вот тот дом.

Их лица прояснились: назревало хорошо знакомое им дело.

Зайдя в первый попавшийся подъезд, я заставил их красться на цыпочках и почти не дышать. Доведя их до пятого этажа, я обернулся и, бросив взгляд за их спины, округлил глаза. Оба, словно по команде, оглянулись, и тогда я толкнул того, что шел первым, он рухнул на второго, и они покатились по лестнице, а я бросился вверх. Позади раздались сдавленные ругательства и шум падающих тел.

Я выскочил на крышу и увидел, что бежать некуда. Дома, стоявшие рядом, были намного ниже, а ломать ноги я не хотел. И тут мой взгляд упал на дымоход. Я юркнул в трубу и с облегчением убедился, что места там достаточно. Не раздумывая, я полез вниз, цепляясь за скобы, и только спустившись достаточно глубоко, остановился. Просидев в трубе более часа, я осторожно вылез наружу: крыша была пуста.

Тогда я спокойно спустился по лестнице. Мой путь лежал в магазинчик, где мы с Карлом покупали грим. Увидев меня, хозяин чуть не упал от удивления.

— Привет, дядя, — сказал я.

— Здравствуйте…

— Звони Брюну, мне нужно с ним поговорить.

— Я…

— Ну! — свирепо прорычал я, хватая его за пиджак, но он словно прирос к полу.

Тогда я коротко ударил его в челюсть, заставив отлететь в угол. Когда он поднялся, я повторил:

— Звони боссу. Скажешь, агент Берт Мейн хочет поговорить с ним.

— Тогда почему он велел искать вас?

— Потому что я немного проучил его ребятишек. А сейчас я должен кое-что объяснить ему.

Хозяин внимательно посмотрел на меня и пошел к телефону. Пока он набирал номер, я внимательно следил за его пальцем.

— Это Франсуа, месье Брюн. Тот парень пришел сам. Он хочет поговорить с вами… Не знаю… Хорошо, — и он протянул мне трубку.

— Приветствую вас, мистер Брюн. Я понял, что с этими олухами ничего не добьюсь, поэтому удрал от них. Но своего обещания я не нарушу. Я обещал прикончить Жака и сделаю это. Единственное, что мне нужно — полная свобода действий.

Брюн тяжело дышал в трубку, наконец раздался его дребезжащий голос:

— Хорошо. Я думаю, вы и сами справитесь. Только поспешите. Чем скорей вы это сделаете, тем лучше.

Я ухмыльнулся.

— Передайте трубку Франсуа, — велел Брюн.

Я послушно протянул трубку.

Франсуа слушал минут пять, а потом, положив трубку на рычаг, обернулся ко мне.

— Мистер Мейн, прошу пройти со мной.

Я последовал за ним в соседнюю комнату, и он вручил мне «вальтер» с глушителем.

— Босс велел, чтобы вы докладывали обо всем мне.

Я кивнул и вышел из магазина.

Оглянувшись, я заметил «хвоста». Это был невысокий мужчина в длинном пиджаке, он вел меня от дома, где я прятался в трубе от громил Брюна.

Итак, мой расчет не оправдался: Брюн продолжал следить за мной. Я чувствовал себя, как человек, которому связали руки. Но кое-что я все-таки мог сделать. Я прошел мимо «хвоста» и лукаво ему подмигнул. Шпик опешил.

Пройдя два квартала, я обнаружил еще одного «хвоста». Похоже, они очень дорожили мной. Ухмыльнувшись, я прибавил шагу и вскоре был уже в баре, где назначил встречу Фрэнку. Его еще не было, и я, заказав виски, уселся за крайний столик.

Ждать пришлось недолго. Вскоре в дверном проеме появилась массивная фигура моего недавнего соперника. Он бегло осмотрел бар и, заметив меня, кивнул и уселся за столик.

— Привет, Кожаная Смерть. Теперь ты без бороды, и я уверен, что не ошибся.

— Рад встрече, Фрэнк.

— Ты искал меня?

— Да. Я попал в беду, и мне нужна твоя помощь.

— Я обязан тебе жизнью, а свои долги всегда плачу. Говори, что надо делать.

— За мной следят, а теперь будут следить и за тобой.

— Кто эти люди? — быстро спросил Фрэнк.

— Всего-навсего нацисты, — усмехнулся я. — Так вот, я дам тебе номер телефона, а ты должен выяснить, кто его владелец и где он живет. Будь осторожен, эти типы не должны заметить, чем ты занимаешься.

— Хорошо, — Фрэнк залпом осушил свой стакан.

— А теперь я пойду. Встретимся здесь завтра в это же время.

«Хвосты» не отставали, но я и не собирался убегать. Мне хотелось побродить по улицам ночного Парижа.

Глава 7

Я поселился в небольшом и довольно грязном отеле Восточного района под именем Д. Д. Вейна. Моя комната на втором этаже оказалась довольно просторной, окна выходили во двор.

Проспав десять часов подряд, я поднялся со страшной головной болью и, с трудом завершив утренний туалет, отправился в ближайший ресторан, потому что в отеле не кормили.

Мои преследователи поражали завидным постоянством. Правда, теперь это были другие люди, и у них была машина, но их интерес ко мне не ослабевал.

Позавтракав, я заказал бутылку пива и стал размышлять о своем положении. У меня было два-три дня: больше они мне не дадут и просто прикончат. Уйти от них мне не удастся, похоже, у Брюна всюду есть агенты. Я, конечно, мог позвонить Лесажу, но кто бы поручился, что именно в тот момент, когда я буду набирать номер, один из этих типов не нажмет курок пистолета, направленного мне в затылок. Об этом я подумал, когда обнаружил, что телефон в моем номере не работает.

Кроме того, меня очень тревожила судьба Фрэнка.

Я верил, что Брюн хочет заполучить меня для своей организации. После того, как я убью троих бывших товарищей, он сможет доверять мне. Итак, выход был лишь один: в эти два дня отыскать Жака.

Фрэнк проверит телефон, что я ему дал. Перед тем как расстаться, я шепнул ему, что, возможно, не смогу прийти на встречу, поэтому он должен приклеить записку жевательной резинкой к изнанке столешницы того столика, где мы сидели. Я знал, что больше нам встречаться нельзя, и молил бога, чтобы Фрэнк выполнил задание до того, как его сцапают люди Брюна.

У меня было много дел, и, допив пиво, я вышел из кафе и на такси поехал к дому Жака.

На лестничной площадке было четыре квартиры, и я позвонил в одну из них. После нескольких минут ожидания мне открыла женщина лет пятидесяти, и я поблагодарил бога за подарок: люди с такой внешностью знают о своих соседях больше, чем те сами о себе. Она выглядела матерой сплетницей.

— Здравствуйте, — улыбнулся я. — Мне нужно узнать что-нибудь о Жаке Дюкло. Видите ли, я писатель и пишу о нем книгу…

Дверь тут же распахнулась, и я вошел в полутемную прихожую.

— Проходите, мистер…

— Вейн.

— Сейчас я доложу мадам Лонг о вашем приходе, — и она удалилась, зачем-то виляя далеко не юным задом.

Я с удивлением смотрел ей вслед, потому что считал именно ее хозяйкой квартиры. Почему же она меня впустила? Прислуга не может решать за хозяйку…

Мои размышления были прерваны новым появлением немолодой особы.

— Мадам Лонг примет вас, мистер Вейн, — и она снова предоставила мне любоваться интенсивно раскачивающимся задом.

Мне ничего не оставалось, как пойти за ней.

Наконец эта особа остановилась у широкой двери и указала на нее. Я кивнул и взялся за ручку. Дверь медленно отворилась, и я вошел в роскошно обставленную комнату. Мои ноги сразу же утонули в персидском ковре.

На низеньком пестром диванчике у окна сидела женщина. Я не мог судить о ее возрасте или внешности: она отвернулась от двери и смотрела на маленький столик, где стояли стаканы с коктейлями. Мне видны были лишь золотистые волосы, рассыпанные по плечам.

Почувствовав, что я вошел, женщина повернула голо ву и произнесла приятным контральто:

— Вот мы и встретились, Берт.

— Привет, Анни, — тихо сказал я.

Не в силах оторвать от нее взгляда, я стоял в дверях.

— Не стоял бы ты там, как чурбан, — недовольным тоном попросила она. — Садись, — и указала на кресло рядом с собой.

За время, пока мы не виделись, Анни очень изменилась. Может быть, дело было в ином цвете волос, может быть, в чем-то еще, но теперь она стала гораздо красивей и привлекательней, чем раньше.

Совершенно ошарашенный, я опустился в кресло.

— Должна сказать, что я очень долго жду этой встречи, — сказала она.

— Я искал тебя, Анни, ты должна многое прояснить во всей этой истории.

Она посерьезнела.

— Я знаю очень мало.

— Но ты должна рассказать мне, что случилось с ребятами.

— Это произошло две недели назад. Жак прислал записку, что нам нужно срочно поговорить, и назначил встречу в ресторане «Пламя». Он немного опоздал и, не дав мне раскрыть рта, сказал, что за членами нашей бывшей группы охотится какая-то организация. Он долго растолковывал мне все это и, наконец, объявил, что нас осталось лишь трое: ты, я и он. Потом в ресторан вошли какие-то люди, он выхватил пистолет и стал стрелять, а потом схватил меня за руку; и мы выскочили через черный ход. За нами гнались, и я потеряла Жака в темноте, но все же мне как-то удалось оторваться от погони и скрыться. Домой или на работу я идти боялась и некоторое время жила в отеле. Потом я подумала о тебе и написала письмо.

— Когда ты написала его, Анни?

— Недели две, нет, полторы недели назад.

Значит, Брюн сказал правду: это его специалисты подделали почерк, настоящего письма Анни я не получал.

— Ну и… — я посмотрел на нее.

— Я поселилась здесь, потому что решила: ты наверняка станешь выяснять, куда исчез Жак. Я не выходила из квартиры, и меня не видел никто, кроме прислуги. Вот и все.

— Так ты не знаешь, где Жак? — спросил я с надеждой.

— Не имею представления. А теперь расскажи, как твои дела? Что же здесь происходит?

— Я сам еще не разобрался, крошка, во всем этом.

— А Жак говорил, что ты знаешь.

— Он ошибся, — я взял со стола пачку сигарет. — Чем ты теперь собираешься заняться?

— Я хотела посоветоваться с тобой… Может быть, заявить в полицию?

— Не стоит. У тебя нет никаких доказательств, да полиция и не поможет. Думаю, сначала нужно разыскать Жака. Ты действительно не знаешь, где он?

— Я уже ответила тебе!

— Хорошо, хорошо, успокойся, — я закурил и предложил Анни, но она отрицательно покачала головой.

— Тебя, я вижу, интересует лишь Жак, — проговорила она несколько обиженно.

И тут я взорвался:

— Ты что, дурочка, не понимаешь?! Вокруг творится ужасное: пятеро наших друзей мертвы, а теперь пришла ваша очередь: твоя и Жака! А тебя, похоже, это совершенно не волнует: очень приятно отсиживаться в уютном гнездышке и в ус не дуть. Видно, ты забыла времена Сопротивления. Мы никогда не ждали, пока нас убьют, а нападали первыми. Только так нам и удалось выжить! Если же мы сейчас будем вести себя иначе, считай себя трупом и своих друзей тоже.

Я, тяжело дыша, откинулся на спинку кресла. Анни встала с диванчика, подошла и ласково провела ладонью по моим волосам:

— Успокойся, Берт, мы найдем Жака.

— Я должен подумать, — отозвался я. — Налей мне виски.

Она послушно плеснула в стакан и уселась на ручку моего кресла.

Я задумался. Пока очевидно лишь, что ее необходимо забрать отсюда. Вечером я узнаю от Фрэнка адрес Брюна и тогда позвоню Лесажу. Пусть-ка он тоже примет участие в деле. Но до того, как Лесаж накроет Брюна, мне нужно самому выйти на этого бандита и потолковать с ним один на один. Как это сделать, я не имел ни малейшего понятия.

Я взглянул на Анни. Ее халатик распахнулся, и мне была видна удивительно гладкая кожа на бедрах молодой женщины. Я погладил ее колено и почувствовал, как запульсировала кровь в ушах. Она пристально посмотрела мне в глаза.

— Берт! Я люблю тебя. Я так тебя люблю!

Ее губы приблизились к моим, а рука легла на мою руку. Я поцеловал Анни и почувствовал, как она своей рукой тянет мою под халатик, выше по бедру.

Не таким я был дураком, чтобы сопротивляться!

Я лежал на постели и любовался восхитительным телом Анни. Она только что вышла из ванной и, придерживая мокрые волосы, направлялась в соседнюю комнату. Перехватив мой откровенный взгляд, она повернулась спиной и улыбнулась:

— Закрой глаза, старый развратник!

Несколько часов, проведенные с Анни, подарили мне блаженство, которого я не испытывал никогда в жизни, но я должен был подумать и о «хвостах», поджидающих меня на улице. Нехорошо было издеваться над ними.

Я поднялся с постели и быстро оделся. Голова кружилась от любви и выпитого виски.

Анни вышла из соседней комнаты в розовом халатике и тюрбане из полотенца на голове.

— Анни, — позвал я, — собирайся, сейчас мы отправимся в одно место.

— У меня мокрая голова, Берт, — возразила она.

— Высуши ее, даю тебе час.

Она вздохнула и вернулась в соседнюю комнату, а я подошел к телефону и набрал номер Франсуа.

Трубку тотчас же сняли.

— Алло, говорит Берт Мейн.

— У телефона Франсуа. В чем дело, мистер Мейн?

— Я нашел крошку Дейль. Иду по следу Жака. Наступила минутная пауза, а затем в трубке раздался дребезжащий голос Брюна:

— Это вы, Мейн?

— Да.

— Немедленно везите ее сюда.

— Невозможно. Она нужна, чтобы поймать Жака. Могу ли я ее прикончить?

— Нежелательно. Я хочу, чтобы вы доставили ее живой.

— Ну что ж. Думаю, что смогу привезти обоих часа в четыре.

— Действуйте, Мейн, вы начинаете мне нравиться.

— Вы мне тоже, — ответил я, положил трубку и услышал за спиной едва различимый щелчок. Я знал, что это значит.

В два прыжка я пересек комнату и плечом распахнул дверь, за которой скрылась Анни. Увидев меня, она отдернула руку от параллельного аппарата, и глаза ее округлились от ужаса.

Я вытащил из кармана пистолет.

— Ты все слышала?

— Да.

— Ну что ж, это последнее, что ты узнала в своей жизни. Думаю, Жака я найду и без тебя. Ты умрешь здесь.

— Тебе приказали не убивать меня, — она не сводила глаз с пистолета.

— Мне никто и никогда не приказывал. Я не имею права рисковать. Если я проиграю — стану покойником, поэтому я пристрелю тебя немедленно.

Я поднял пистолет.

— Но перед смертью ты имеешь право узнать, как обстоит дело. Меня заманили в ловушку, и я, сломя башку, бросился искать тебя. Я попался, как слепой котенок. Я был бы уже мертв, если бы те люди, что заманили меня, не захотели, чтобы я работал на них. У меня был выбор: смерть или служба у них. — Я ухмыльнулся: — А с недавних пор я понял, что на свете нет ничего дороже жизни. Теперь я работаю на них, и мне велено обезвредить тебя и Жака. Обезвредить, понимаешь?! Это значит, что я могу убить тебя сейчас же.

— Я не узнаю тебя, Берт. Раньше ты таким не был.

— А теперь я стал таким, крошка. Кое-что изменилось с времен Сопротивления. А теперь извини и прощай!

Я снял предохранитель.

— Стой! — внезапно властным тоном произнесла она.

— В чем дело, детка? Ты забыла помолиться?

— Звони Брюну.

Я не шелохнулся.

— Звони Брюну, тебе говорят. Я — его агент.

Я не верил глазам: черты лица Анни изменились, они сделались жесткими, а губы превратились в узенькую полоску.

Я подошел к телефону и набрал номер Франсуа.

— Это опять я, — сказал я в трубку и посмотрел на Анни, которая все еще находилась под дулом моего пистолета. — Брюн еще там?

— Только что вышел.

— Немедленно верни его! Я должен задать ему один вопрос!

— Ничем не могу помочь.

— Ты что, не понял?! — заревел я в трубку. — Мне нужен Брюн. Торопись!

Некоторое время в трубке раздавались лишь шорохи. Все это время я наблюдал за Анни. Неужели она в самом деле стала предательницей? Я тоже стал предателем, но это совсем другое дело.

Анни протянула слегка дрожащую руку за сигаретами.

Я усмехнулся.

— Скажи, над чем ты смеешься, Берт?

— Над тобой, крошка.

— Совершенно напрасно. Твое положение ничуть не лучше моего. Мы с тобой играем за одну команду, и ты — такой же подлец, как я.

— В таком случае, коллега, обойдемся без взаимных оскорблений.

— Да, — согласилась Анни.

— Брюн слушает, — раздалось, наконец, в трубке. — Что случилось?

— Крошка Дейль утверждает, что она работает на вас. Я должен верить?

— Передайте ей трубку.

— Тебя, — нахально улыбнулся я, протягивая трубку.

Анни подошла.

— Он хотел убить меня…

Я быстро прошел в соседнюю комнату и снял трубку параллельного телефона.

— …быстро же он раскусил тебя, — услышал я голос Брюна.

— Но он хотел убить меня.

— Ладно. Отправляйся с ним и возьмите Жака Дюкло живым. Кстати, этот Мейн пришелся мне по нраву. Наша организация только выиграет, если он действительно будет работать на нас.

— Да, это крутой парень, — согласилась Анни. — Куда доставить Жака?

— Привезите его в магазин Франсуа.

Брюн и Анни одновременно повесили трубки. Я вошел в комнату.

— Давно ты в организации? — спросил я.

— Сразу после войны. Было очень трудно с работой, а они предложили мне неплохие деньги, и я согласилась, — она пожала плечами и раздавила окурок в пепельнице.

— Ну что ж, пошли, крошка.

— Идем.

Мы вышли из дома, и я поймал такси. Через несколько минут мы были возле бара, где я назначил встречу Фрэнку. События разворачивались с необычайной быстротой, и я нутром чувствовал, что история подходит к концу.

Но многое здесь было еще неясным. Нужно было как следует поработать мозгами, чтобы прояснить все это.

Мы вошли в бар в половине десятого. Свободных мест не было, но бармен все же исхитрился найти для нас столик. Я посмотрел вокруг. Все мужчины, сидящие за соседними столиками, при виде Анни повели себя, как кобры при звуке дудочки. Анни действительно была необычайно хороша и могла бы совратить, пожалуй, даже праведника.

Я самодовольно ухмыльнулся и подошел к стойке за выпивкой. Бармен улыбнулся мне как старому знакомому.

— Мистер Дюпон, — сказал он. — Днем вас спрашивал человек, которого зовут Карл. Он сказал, что зайдет еще в десять.

— Хорошо. Дайте мне два виски.

Бармен наполнил стаканы, и я вернулся к Анни.

Мне предстояла встреча с Фрэнком, а тут еще Карл. Кто же он на самом деле? Ладно, сегодня все станет ясно.

Я закурил и предложил сигарету Анни. Она с удовольствием затянулась. Часы показывали без двадцати десять, я бросил взгляд на дверь и увидел Фрэнка.

Он стоял, прижавшись к косяку. На нем была светлая рубашка, выпачканная кровью. Левой рукой он зажимал рану на животе, а в правой держал пистолет. Внезапно его глаза остановились на мне, и я увидел, как постепенно они стекленеют. Жизнь по капле уходила из этого человека. Он, казалось, хотел что-то сказать, но оступился и упал. Кровь брызнула в разные стороны, пистолет отлетел под ближайший столик.

Посетители оглянулись на шум. Какой-то парень бросился к Фрэнку и перевернул его на спину. Вокруг сгрудилось человек двадцать.

Я продолжал сидеть за столиком, и вдруг почувствовал как Анни сжала мой локоть. Я повернул голову.

— Что?

— Не уходи, я сейчас вернусь, — и она пошла к дамскому туалету..

Я перевел взгляд на людей, окруживших тело Фрэнка.

— Он мертв, — услышал я.

В это мгновение в дверях бара появился еще один человек. Это был Карл.

Бросив взгляд на распростертое тело, Карл подошел к моему столику.

— Привет, Берт, — протянул он мне руку.

— Привет, парень, — сказал я. — Садись.

— Нам нужно кое-что обсудить, Берт, — проговорил он, садясь на место Анни.

— Я тоже так думаю.

— Пожалуй, начну я. ТЫ ЛЮБИШЬ СКАЗКИ ДЯДЮШКИ ДУГЛАСА?

Это было так неожиданно, что я машинально ответил:

— ЭТО МОЙ ЛЮБИМЫЙ СКАЗОЧНИК.

— Ну вот и хорошо. Теперь карты раскрыты. У меня срочное дело.

Не успел он договорить, как у столика появилась Анни.

— Познакомься, это Анни Дейль, — представил я.

Карл улыбнулся, привстал и поцеловал ей руку.

— Крошка, возьми нам еще пару виски, — попросил я.

Она взяла протянутую ей банкноту и направилась к стойке.

— Теперь быстро, Карл. Анни — их агент. Нужно поговорить, когда я с ней расстанусь.

— Дело очень срочное: полковник Дуглас в Париже. Он ждет тебя. Я буду сопровождать.

— Хорошо, Карл.

И тут я увидел, как Анни закрывает за собой дверь телефонной будки. В два прыжка я добрался до нее и распахнул дверь. Вырвав у нее трубку, я достал пистолет.

— Молчи, детка. Ты пойдешь с нами. А если будешь трепыхаться, я тебя прикончу.

Карл подошел и стал рядом с Анни, а я отправился к телу Фрэнка. Кто-то уже побежал за полицией. Я нагнулся над Фрэнком. Он был мертв. Ну что ж, я рассчитаюсь с ними и за это.

— Пошли, Карл.

Анни, подталкиваемая Карлом, направилась к двери. Никто не обращал на нас внимания. Мы должны были уйти до появления полиции.

— У меня машина за углом, — сказал Карл.

— Отлично.

Мы вышли на улицу. Накрапывал мелкий дождик. Пока я поднимал воротник, Анни и Карл прошли вперед, и в ту же секунду раздался выстрел. Карл мешком упал на тротуар, над ним стояла Анни. Пистолет сам собой оказался в моей руке. Сзади раздались выстрелы, я плашмя грохнулся на асфальт и повернул голову. Черт возьми! Я совсем забыл про своих телохранителей. Сейчас они бежали ко мне с пистолетами в руках.

Я снова взглянул туда, где только что были Карл и Анни: девушка со всех ног улепетывала за угол.

Мой пистолет, казалось, выстрелил сам, и она, подпрыгнув, упала. Я перекатился на проезжую часть и сделал это вовремя: там, где я только что лежал, пули взрыли асфальт.

Я снова нажал спуск, и пуля пришлась первому преследователю в лоб. Пошатнувшись, он упал навзничь. В этот момент кто-то обрушился прямо на меня. Чьи-то руки сдавили мне горло. Краем глаза я увидел второго «хвоста», но я не стрелял, опасаясь промахнуться и попасть в случайного прохожего. Я задыхался, и ничего не мог сделать. Мои пальцы скребли асфальт. Чьи-то стальные пальцы все сильней сдавливали мое горло, перед глазами поплыла красная пелена. Внезапно хватка этого типа ослабла, и я тут же сбросил его с себя.

Обернувшись, я увидел Карла, который стоял с пистолетом в руке, припав на одно колено. Он все еще не оправился от приемчика, которым угостила его Анни. Я посмотрел туда, где находился «хвост», избежавший моей пули. Он круто изменил направление и теперь улепетывал к стоящей у тротуара машине.

Глава 8

Я вскочил на ноги, понимая, что хотя бы этого типа нужно взять живым. Несколько пуль изрешетили скаты его машины, и он, отпрянув, побежал дальше. Обернувшись на ходу, он пару раз выстрелил в мою сторону. Пули прожужжали возле моего уха. Похоже, это был неплохой стрелок.

Я бросился за ним, сзади слышался топот Карла. Парень свернул в первый попавшийся подъезд, я побежал медленней, а потом, прижавшись к стене, остановился. Карл догнал меня, и мы осторожно приблизились к подъезду.

Взяв пистолет наизготовку, я вошел внутрь. Все было спокойно. Куда же он подевался? Скорей всего, улизнул на крышу.

— Останься здесь, — велел я Карлу. — Я поднимусь, — и стал осторожно подниматься по лестнице.

Карл остался внизу. Добравшись до третьего этажа, я услышал два выстрела и очертя голову бросился вниз.

На площадке первого этажа в луже крови, почти без дыхания, лежал Карл. Я склонился над ним.

— Он прятался внизу, — едва шевеля губами, прошептал Карл. — Мне конец. Но знай: это осиное гнездо нужно уничтожить до завтрашней ночи. — Он закрыл глаза, собираясь с мыслями. — Французов не вмешивать. Это приказ. Дуглас живет в отеле «Париж».

Судорога изогнула тело Карла, он дернулся несколько раз и перестал дышать.

— Я убью этих мерзавцев! — закричал я. — Всех до одного!

Я бросился на улицу, впереди были слышны шаги бегущего человека. Заряжая на ходу пистолет, я бросился следом. Наконец, впереди показался бегущий. Заметив, что его преследуют, он остановился, тщательно прицелился и выстрелил.

Но прежде чем звук выстрела достиг моих ушей, я уже лежал на земле и стрелял в ответ. Но этот парень был не так-то прост: он моментально спрятался за угол дома.

Неожиданно вдали послышалось завывание полицейской сирены. Этого только не хватало! Я вскочил и кинулся к тому месту где исчез мой противник, но обнаружил лишь дверь, ведущую в какой-то двор. Я метнулся туда.

Если бы не моя реакция, я был бы уже покойником. Пули ушли в стену над моей головой. По вспышкам выстрелов я определил, где засел этот тип, и выстрелил в ту сторону, но не попал, потому что сразу же за выстрелами услышал топот. Тогда я стал ждать, и в тот момент, когда он появился на фоне освещенной двери, вскинул пистолет, заранее поздравив себя с успехом. Раздался сухой щелчок. Осечка!

С необычным проворством парень скрылся в темноте. Я поднялся и, стараясь не шуметь, пошел к тому месту, откуда он только что стрелял, но он засек меня. Раздался выстрел, и пистолет ласточкой выпорхнул из моей руки. Теперь я знал, где прячется этот тип, но что толку? Я был безоружен.

Оставалось одно: падать на землю и лежать. Я пролежал минуты три, и вот он появился в поле моего зрения. Он не видел меня, но держался настороже. Нас разделяло не более трех шагов. Шаг… Еще один…

Я вскочил и ударил его ногой в пах. Он согнулся, и я кошкой прыгнул на него. Парень довольно быстро пришел в себя и попытался обхватить меня руками, но я приподнялся и ударил его ребром ладони по горлу. Что-то хрустнуло, и мой враг затих.

Я с трудом поднялся и ощупал труп. Кажется, я сломал ему шею. По моему бедру ручейком бежала кровь: похоже, этот тип успел пырнуть меня ножом, а я и не заметил в азарте боя.

Я подобрал его пистолет и, зажимая рану рукой, поплелся к выходу со двора.

«Париж» был второразрядным отелем в центре города. Он ютился на одной из улочек, куда никогда не попадает солнечный свет. Я добрался туда в одиннадцать часов вечера и, взглянув на свое отражение в стеклянной витрине, поразился: черная щетина покрывала мои щеки, костюм был порван и испачкан. Словом, я походил на провинциала, который провел в Париже первую ночь.

Я вошел в отель и сразу же поймал на себе недоумевающий взгляд портье, который до этого мирно похрапывал за конторкой. Направившись к нему, я заметил, как из-за стола, стоящего рядом с конторкой, поднялся рослый детина в зеленом габардиновом костюме. Похоже, это был местный вышибала, следовало держаться с «ним повежливей.

— У вас вечером остановился один американец, — сказал я заискивающим голосом. — Не могли бы вы позвонить ему и сообщить, что пришел тот, кого он ждет?

— Как его имя? — надменно спросил портье.

— Не знаю. Видите ли, он дал мне визитную карточку, но я ее потерял, — с этими словами я обернул палец стофранковой купюрой.

Последний довод доконал портье, и он снял трубку.

— Мистер Дуглас, тут пришел человек и говорит, что вы его ожидаете.

Выслушав ответ, портье обратился ко мне:

— Как ваше имя?

— Берт. Скажите, что пришел Берт.

— Его зовут Берт, — и, аккуратно кладя трубку на рычаг, портье кивнул мне: — Номер сорок шесть. Третий этаж.

Поднявшись, я постучал и услышал знакомый голос:

— Войдите!

Я распахнул дверь и вошел в комнату, где было совершенно темно. Что-то твердое уперлось мне под ребро. В то же мгновение вспыхнул свет, и я увидел сидящего в кресле полковника Дугласа.

— Все в порядке, Джерри, — сказал полковник, глядя на меня.

Из-за моей спины тут же вышел плотный человек и, пряча револьвер за пояс, отошел в другой конец комнаты.

— Здравствуй, малыш, — улыбнулся полковник. — А где Карл?

— Его убили! — зло ответил я.

Дуглас помрачнел.

— Он был хорошим парнем и отличным разведчиком.

Я без сил опустился в кресло.

— Расскажи, чем ты тут занимался, — предложил полковник. — Только вкратце, я слишком занят. Дело, по которому я приехал, не может ждать.

За пятнадцать минут я обрисовал обстановку.

Минуты три Дуглас размышлял, а потом проговорил:

— Насколько я понимаю, ты должен был войти в их организацию и завладеть картотекой. Мы знаем только, что картотека находится в сейфе их босса, а сейф — в баре его кабинета. Карл был послан для твоего прикрытия, и ты не мог знать, что он тоже мой агент. Ты ловко двигался к намеченной цели: сумел подсунуть им документы, которые мы заранее подделали, но ситуация изменилась, придется менять и план. Нужно за один день добраться до сейфа. Видишь ли, — полковник налил себе виски, — им удалось похитить секретные документы из нашего консульства. В документах речь идет о нашей политике в отношении Франции, — он выпил виски и плеснул в стакан еще. — Мы располагаем сведениями, что следующей ночью документы попытаются вывезти из страны.

Дуглас с трудом выпростал толстое тело из кресла и прошелся по кабинету.

Джерри стоял в углу, своей неподвижностью напоминая египетскую мумию. Да, ЦРУ попало в переделку, и, насколько я понимал, теперь мне придется вытаскивать их задницы из огня.

Я закурил.

— Почему бы не перехватить их в момент перевозки этих проклятых документов? Почему надо добираться до этого дурацкого сейфа?! — прорычал я.

— Потому, мой мальчик, что они могут вывозить документы и по частям, а у меня есть только той человека. Да, — да, не удивляйся. Во Франции у нас еще нет собственной агентуры, а ввести в игру новых людей за такой короткий срок мы не сможем. На это нужна минимум неделя. Даже если мы станем переправлять людей нелегальным путем.

Я глухо выругался.

— Что за остолоп дал это задание? Его невозможно выполнить. Мы не доберемся до сейфа, потому что даже не знаем, где он находится. Да и кто босс этой организации? Я его в глаза не видел.

— Насчет босса я с тобой согласен: Брюн слишком мелок для этой роли. Но ведь у тебя есть номер его телефона.

— Да! Но что из этого?!

Я нервно вскочил с кресла и забегал по комнате, а потом подошел к полковнику. Узкие китайские глаза его сощурились и превратились в щелочки. Он медленно взял из шкатулки, стоящей на столе, сигару и сдернул целлофановую обертку.

— А из этого, мой мальчик, очень много! — Хитро усмехнувшись, полковник откусил кончик сигары и принялся ее раскуривать. Затем он просто сказал: — В верхах поняли, что у них нет выхода, и дали мне добро на форму СЮ-О-25.

Ошарашенный, я опустился на диван.

Эта простая фраза подействовала, подобно разрыву бомбы. За время работы в ЦРУ, а я работал там с 1943 года, эта форма не применялась ни разу. Об этом я знал из достоверных источников.

Форма СЮ-О-25 — это полная свобода действий, вплоть до убийства президента страны, где она в тот момент применяется, если только это убийство поможет выполнить задание. Работа без всякого страха за последствия. После получения этой формы разведчик может не слушаться ничьих приказов. Все его помыслы и действия направлены лишь на выполнение задания. Но, если несмотря ни на что, ему не удается выполнить задание, остается одно — пустить себе пулю в лоб, потому что никто не воспримет больше такого разведчика всерьез.

Полковник знал, на что идет: если задание не будет выполнено, всем нам суждена только смерть — другого выхода нет! После получения формы мы уже не имеем права отказаться от задания. Никакой приказ не отменит СЮ-О-25, потому что после ее получения мы не должны подчиняться никаким приказам.

— Вы подписали всем нам смертный приговор, — спокойно сказал я.

— У тебя есть возможность отказаться. Тебя в форме нет, потому что ты выполняешь другое задание. Это твое право. Ты просто сообщишь нам, что знаешь, а дальше будут работать два моих человека и я, — полковник устало взглянул на меня. — Только имей в виду: нам дорог каждый человек. Учти это, когда будешь решать. Кстати, Карл работал в форме. Теперь, после его смерти, нам будет гораздо тяжелей. Даю тебе пять минут на обдумывание. За это время ты должен принять решение.

С этими словами полковник Дуглас отошел к окну и погрузился в созерцание ночного Парижа.

Сначала я хотел отказаться, но потом вспомнил о Карле, Фрэнке и о пяти убитых товарищах из моей группы Сопротивления. Я посмотрел на полковника. Он знал, на что идет. Слишком много крови все мы видели за последнее время.

Ну что ж, ребятки! Теперь я в форме СЮ-О-25, и вы будете плясать под дулом моего пистолета. Я превращу Париж в ад! Я сделаю из вас сито!

Я резко поднялся с дивана и подошел к полковнику.

— Я с вами!

— Не сомневался в тебе, малыш!

Он взглянул на меня, и в его глазах я прочитал почти нежность.

Затем, подойдя к телефону, он набрал номер и сказал в трубку:

— Карл вышел из игры. В форме — Берт.

— Я не хотел, чтобы это как-то повлияло на твое решение, но Жак будет работать вместе с нами, — сказал полковник.

Жак… Он первый забил тревогу. После перестрелки в «Пламени» он сумел выследить Анни и услышал, как она мирно разговаривала с теми, кто пытался его убить. Тогда он понял, что в этой стране у него нет союзников, и позвонил полковнику, который сразу же поднял на ноги ЦРУ. Там знали кое-что об организации, но не могли напасть на след. А тут — такая возможность!

Полковник сразу догадался, что организация охотится за документами, которые я передал разведке еще год назад, и решил сыграть на этом. Было решено передать организации более или менее правдоподобные документы и, притупив бдительность, внедрить меня в их ряды. А дальше пробраться к сейфу за картотекой было лишь делом техники. И вот все рушилось!

— Это очень хорошо, — отозвался я. — Жак — отличный боец.

— Знаю, — согласился Дуглас. — Но он очень удивился, узнав, что ты сотрудник ЦРУ. Я успокоил его, сказав, что ты работал на разведку еще до знакомства с ним.

— Кажется, это не совсем так, — усмехнулся я.

— Ну, ладно, — лицо Дугласа приняло серьезное выражение. — Пойдем, я познакомлю тебя с людьми.

Соседний номер, куда мы вошли, был точной копией предыдущего: те же два кресла, тот же диван. Только в том кресле, где я видел полковника Дугласа, сидел Жак. В одной руке он держал сигарету, а другой поглаживал усы. Благодаря черной шевелюре и смуглой коже, Жак походил на испанца.

Увидев меня, Жак вскочил с кресла.

— Привет, Берт! Все как в старые добрые времена.

— Значит, мы молодеем, — улыбнулся я, пожимая его руку.

Кроме нас с Жаком и Дугласа в комнате находились еще двое.

— Познакомься, — предложил полковник. — Джерри Смит. Прекрасно водит машину и кое-что имеет в черепной коробке.

Парень, полчаса назад совавший мне под ребра пистолет, пожал мою руку. Теперь я мог разглядеть его как следует. Он был высок и мускулист, длинные белокурые волосы падали ему на глаза. Похоже, Джерри было чуть больше тридцати.

Второй, тоже высокий, но тощий, с лихорадочно блестевшими глазами, сидел на диване. Это был чертовски красивый парень. Именно таких типов обожают женщины: в нем было что-то от английских лордов и мушкетеров одновременно. На вид ему было лет двадцать пять. Коротко стриженные черные волосы, возможно, молодили его.

— А это — Марк Гирланд, — кивнул в его сторону полковник. — Можете приступать к работе. Прежде всего, вот ваши документы, — Дуглас вынул из кармана пачку бумаг и раздал нам.

Я бегло взглянул на свои документы: здесь были три паспорта с моими фотографиями и чужими фамилиями, удостоверение французского полицейского, удостоверение сотрудника Интерпола, книжка работника контрразведки Франции и, наконец, дипломатический паспорт на имя Берта Мейна. Для формы СЮ-О-25 повсюду открывалась зеленая улица.

Я положил документы на столик и вытащил сигареты. Мне предстояло многое решить.

Полковник Дуглас уселся в кресле посреди комнаты и обвел нас взглядом.

— Я расскажу вам, ребятки, что сообщил Мейн.

И он начал говорить. Я всегда поражался умению полковника синтезировать сведения и выделять из них главное, в то же время не выпуская деталей. Он говорил где-то полчаса, потом пошли вопросы. Таким образом мы поработали еще некоторое время, и в три часа ночи у нас был план, который строился на том, что мы узнаем адрес резиденции Брюна по номеру его телефона.

Это поручили Гирланду. Он взял свои документы и вышел.

В нашу с Жаком задачу входило проверить магазинчик Франсуа. У меня возникло подозрение, что Брюн может находиться и там. Дуглас нашел это соображение резонным, и мы вооружились: я взял кольт сорок пятого калибра с глушителем, а Жак — небольшой автомат системы «Брен».

Дуглас и Джерри должны были разнюхать в полиции обстоятельства смерти Фрэнка.

Общий сбор мы назначили в комнате полковника.

Жак надел плащ, чтобы можно было без помех нести автомат, а я сменил костюм на более приличный.

Форма СЮ-О-25 вступала в действие.

В нашем с Жаком распоряжении был «пежо» последней модели. Он ждал нас на платной стоянке недалеко от отеля. Жак сел за руль, и мы понеслись по улицам.

Мы молчали, хотя тем для разговора у нас было предостаточно. Просто напряжение последних дней не давало нам вести непринужденную беседу, мы должны были отдохнуть и собраться с мыслями.

Мы оставили машину за два квартала до магазинчика Франсуа и пошли‘пешком. Все огни в здании были погашены, но я знал, что хозяин живет при магазине.

— Не думаю, чтобы Брюн оказался здесь, — пожал плечами Жак.

— Нужно проверить, — упрямо сказал я.

— А что, если заставить Франсуа позвонить Брюну и попросить его немедленно приехать?

— Скорей всего, они уже слышали о перестрелке в баре, а у Брюна в голове все же мозг, а не опилки. Если он и приедет сюда, то лишь в сопровождении банды головорезов.

— Значит, Брюна у этого торговца быть не может… — задумался Жак. — Тогда здесь вполне возможна засада. Какого же черта мы приперлись сюда?

Неожиданно я почувствовал, как моя физиономия исказилась злобной гримасой.

— Два часа назад, — я старался говорить спокойно, — два часа назад прикончили Карла. Они сделали это у меня на глазах. А еще раньше убили пятерых моих товарищей. Поэтому, когда у меня в руках форма СЮ-О-25, я не дам этим мерзавцам ускользнуть. Я вырежу их проклятое племя, даже если это будет стоить мне жизни. А теперь, Жак, я спрашиваю — ты со мной?!

— Нас прикончат агенты ЦРУ, — сказал Жак. — Прикончат, если мы не добудем документы.

— Если я доберусь до горла их босса, считай, что документы нам не нужны.

— Вот это правильно, — приободрился Жак. — Но добраться до этого горла не так легко. Он, я думаю, шагу не сделает без телохранителей.

— Ничего, что-нибудь придумаем. А сейчас, Жак, сбегай к телефону, позвони ребятам и скажи, чтобы они как можно скорей приезжали сюда.

— Думаешь, Брюн появится здесь? — с ноткой сомнения спросил он.

— Да. И со всей бандой. Это так же ясно, как дважды два.

Жак исчез за углом, и в тот же момент из переулка вынырнули две машины. Они резко развернулись и остановились у самого магазинчика.

Я видел, как из первой машины высунулась светлая голова Брюна. Он повелительно взмахнул рукой, и вся банда во главе с предводителем направилась к дому.

Я решил обойти магазин с другой стороны в надежде увидеть, чем собирается заняться эта компания. Стараясь остаться незамеченным, я быстро пересек улицу, но, сворачивая за угол, столкнулся с двумя типами, которые сразу же схватили меня за руки.

— Смотри-ка, Карл, — радостно сказал один из них. — Да это же тот парень, которого мы ищем по всему Парижу.

— И который сам попался нам в руки, — подхватил второй.

— Нам здорово повезло. Поздравляю, Рихард!

Этих слов хватило, чтобы я понял, чьи это люди. Я вырвался из их рук и сильно ударил Карла в лицо. От этого удара он отлетел к стене и приклеился к ней, как (ухой лист.

В руке Рихарда мгновенно оказался пистолет, но я опередил его. Первый же выстрел из снабженного глушителем кольта отбросил верзилу назад, а второй навсегда успокоил его. Еще одним выстрелом я пригвоздил Карла к стене.

Теперь нужно было спешить. Двумя мерзавцами стало меньше, но это меня не радовало. Все завертелось, словно в каком-то бешеном водовороте. Брюн здесь, но с ним большая банда. Я присмотрелся к машинам, которые они оставили. Одна пуста, а вот в другой кто-то сидит. Что же делать?

Я огляделся. Если они приехали ненадолго, Брюн может ускользнуть. Нужно дождаться Жака, а потом можно будет и рискнуть.

Прошло минут десять, наконец, послышались торопливые шаги.

— Ну что? — нетерпеливо спросил я.

— В отеле только Гирланд. Дуглас и Джерри еще не пришли.

— Проклятье!

— Гирланд выезжает. Будет минут через пятнадцать.

— Вот что, Жак, бери машину и поставь ее на дороге. Когда они выйдут, освети их фарами. Я постараюсь стрелять так, чтобы не задеть Брюна. Он нужен нам живым.

— Хорошо. А как быть с тем, кто в машине?

— Я позабочусь о нем.

Глава 9

Когда Жак ушел, я еще раз посмотрел на оставленные бандитами машины. Подобраться ближе было невозможно: шофер сразу поднимет шум. Придется стрелять отсюда.

Я вздохнул. В этой тьме мне был виден огонек его сигареты, который плавно скользил вверх и вниз. Я поднял пистолет и прицелился чуть выше и правее огонька. До машины было около ста метров, но для такого стрелка, как я, это не расстояние.

Едва слышный щелчок, и огонек сигареты исчез. Я опустил пистолет и в несколько прыжков оказался возле машины. Я не боялся быть замеченным, потому что знал: шофер мертв. Нагнувшись к треснувшему стеклу, я убедился в своей правоте: пуля попала ему в висок. Удовлетворенно улыбнувшись, я слегка дунул в ствол. Убийство стало доставлять мне удовольствие. При виде поверженного врага я вновь испытывал почти чувственное наслаждение.

Я вынул из зажигания ключ и уже направился ко второй машине, чтобы обездвижить и ее, как дверь магазина отворилась, и Брюн в сопровождении своих людей появился на пороге.

Проклятье! Ни Жака, ни Гирланда, а действовать нужно без промедления. Я снял с пистолета глушитель. Он мне больше не понадобится, а из опыта я знал, что глушитель снижает меткость стрельбы.

Впрочем, расстояние было смехотворным — метров пятьдесят, но я не имел права рисковать.

Наконец, на дороге показалась машина Жака, который мгновенно сориентировался и включил фары. Я отчетливо увидел пятерых телохранителей, шестым был Брюн. Пока они застыли, соображая, что случилось, я вскинул пистолет и сделал два выстрела, которые были очень удачны: двое громил, как подкошенные, рухнули на асфальт.

Грохот от выстрелов еще стоял у меня в ушах, перед глазами плавал дым. Эти парни быстро смекнули что к чему: двое стали стрелять по машине Жака, а один — в мою сторону.

Дверца машины распахнулась, и я увидел, что Жак, вывалившись на дорогу, перекатился к двери ближайшего подъезда. Молодец! Теперь я мог вести огонь, не тревожась за него.

Вот над капотом машины мелькнула голова одного из парней, я мгновенно поймал его на мушку и с удовлетворением услышал сдавленный крик. Оставались еще два телохранителя и Брюн. Последнего нужно было брать живым.

Я упал на асфальт и пополз вдоль улицы. Теперь уже машина Жака с включенными фарами была на руку моим врагам. Раздались выстрелы, пули зажужжали вокруг меня.

Я поднял пистолет. Два выстрела, и фары нашей машины погасли. Я словно ослеп в наступившей темноте. Рассчитывая, что мои противники тоже ничего не видят, я вскочил и кинулся к машине. Внезапно ночную тишину разорвала автоматная очередь, а за ней послышался крик ужаса и боли.

Я уже привык к темноте и мог заметить, как машина Брюна сорвалась с места и, протаранив наш «пежо», помчалась по улице.

Жак бросился следом, держа автомат наизготовку.

— Быстрей в машину! — заорал он и бросился к тому автомобилю, где лежал убитый шофер.

Внезапно раздался шум еще одной машины, и дорогу вновь осветил желтый свет фар. Дверца распахнулась, и перед нами появился Марк Гирланд. В его руке прыгал пистолет.

Я сунул Жаку ключи зажигания и метнулся к машине Гирланда.

— Скорей, Марк! — крикнул я. — Он только что скрылся в том переулке.

Марк вел машину профессионально.

В заднее стекло была видна машина, на которой ехал Жак.

Брюн не мог далеко уйти. Мы мчались по горячим следам. На лице Гирланда застыла усмешка.

Впереди замаячил темный силуэт машины.

— Это не он?

Я не мог ответить определенно, хотя кто же еще решился бы мчаться с такой скоростью? Только человек, спасающий свою шкуру.

Далеко впереди раздался металлический лязг, и машина Брюна исчезла из вида. Вместо нее на дороге показались два ажана, один из которых поднял руку.

— Остановись, — велел я.

Гирланд послушно затормозил.

Один из полицейских подбежал к нам.

— Немедленно освободите машину! — прорычал он. — Мы должны догнать преступника. Он только что сбил полицейского и повредил нашу машину.

— Мы сами гонимся за ним, — объяснил я и протянул удостоверение сотрудника управления безопасности. — Куда он скрылся? — продолжал я в приказном тоне.

— Туда, — махнул рукой растерявшийся ажан.

— Не останавливайте следующую машину, — распорядился я, когда мы тронулись с места. — Там тоже наш сотрудник.

Мы рванулись вперед, оставив на дороге ошарашенных полицейских. Через пять минут мы заметили свет мелькающих фар.

— Нажми, Марк! — я чувствовал, что теряю контроль над собой. — Нажми!

Дистанция между нами сокращалась. Теперь уже можно было заметить скрюченную фигурку над рулем.

— Постарайся вести как можно ровней, — сказал я Гирланду, взял пистолет и, почти полностью высунувшись из окна, принялся стрелять по скатам. Я попал лишь с пятого выстрела. Машина Брюна завиляла, потом пошла юзом и, наконец, остановилась.

Мы подъехали, и я выскочил из машины под оглушительный аккомпанемент тормозов. Вдали был виден силуэт удирающего Брюна, я бросился за ним.

Когда между нами оставалось метров пятьдесят, Брюн обернулся и стал стрелять. Он был скверным стрелком, и поэтому я продолжал бежать, не обращая внимания на выстрелы.

Я автоматически отсчитывал выстрелы, и после восьмого мне стало ясно, что патронов у него больше нет. Тогда я прибавил ходу и очень быстро настиг его. Между нами оставалось не более метра, и я, прыгнув вперед, схватил беглеца за щиколотки. Он с размаху упал мордой на асфальт, я повалился на него и стал ждать, когда подбегут Гирланд и Жак.

В комнате нас было пятеро: я, Жак, Гирланд, полковник Дуглас и, наконец, Брюн.

Пленник сидел посреди комнаты, привязанный к стулу. Мы полукругом стояли рядом.

Полковник сказал:

— Все, кроме Берта, свободны. Мы здесь побеседуем, а вы побудьте в соседней комнате.

Я присел на край стола и закурил. Часы на руке показывали девять утра.

— Мистер Брюн, — мягко сказал полковник, — вы в наших руках.

Брюн иронически посмотрел на него.

— Я в этом не уверен, — нахально ответил он.

— Нам нужно имя шефа вашей организации.

— Я никогда его не видел.

— Нам нужно имя! — зло повторил полковник. — Через два часа я должен знать его, и я его узнаю!

— Я же объясняю, что все приказы и распоряжения получал по телефону! — выкрикнул Брюн.

— Ложь, — спокойно возразил Дуглас. — Если хотите, я проясню обстановку. Вы находитесь в руках американской разведки. Я — полковник, а мистер Мейн имеет звание капитана. И еще одно, чтобы развеять ваши сомнения, и чтобы вы не сомневались в наших возможностях: у нас есть форма СЮ-О-25.

По тому, как округлились глаза Брюна, я понял, что он прекрасно знает, что это значит.

— Если я сообщу вам имя босса, меня прикончат.

— Нас это не касается, — ухмыльнулся полковник. — Вы скажете его в любом случае.

Дуглас подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату, и крикнул:

— Джерри, принеси набор! — и, обернувшись к Брюну, пояснил: — У нас нет времени на пустые разговоры.

Джерри вошел, неся в руках чемоданчик.

По лицу Брюна было видно, что ему не по себе, но он старается держать себя в руках.

Джерри раскрыл чемоданчик, и я увидел богатейший набор шприцев и ампул. Он взял ампулу с синим носиком и, словно опытная медсестра, наполнил шприц бесцветной жидкостью. Оголив руку Брюна, Джерри ввел иглу в вену и нажал на поршень. Через секунду Брюн был без сознания.

— Через пятнадцать минут он очнется и ответит на любые вопросы, — спокойно объяснил Джерри. — Причем будет говорить только правду.

Мы с полковником переглянулись.

— Отлично, Джерри, — кивнул Дуглас. — Можешь идти.

За десять минут я успел выкурить две сигареты и выпить стаканчик виски, чтобы снять нервное напряжение. Из головы у меня не выходило лицо Брюна: казалось, он надеялся, что кто-то спасет его. Что за наваждение. Нас окружала плотная, словно вата, тишина. Она закладывала уши и мешала думать.

И вдруг тишина взорвалась выстрелами, и хотя стреляли из пистолетов с глушителями, мне показалось, что среди ясного неба прогремел гром. Выстрелы раздавались из соседней комнаты. Дуглас вскочил и бросился к двери, но на пороге столкнулся с Гирландом: лицо его было расцарапано, в руке он сжимал пистолет.

— Что случилось?! — заорал полковник.

— Кто-то подослал к нам троих громил под видом официантов. Мы, как идиоты, впустили их… — Гирланд старался рукавом стереть с лица кровь.

— Черт возьми! — Дуглас яростно взглянул на бесчувственного Брюна. — Они выследили нас. Теперь все решают минуты. Берт!

— Да, полковник!

— Проверь, как отсюда можно выбраться, но спрячь свою пушку. Я вижу, ты не можешь без нее.

— Хорошо, полковник.

Я бросился к окну и услышал голос Дугласа:

— Марк, приготовь ребят к отходу. Обеспечь прикрытие и позвони в полицию. Чем больше шума, тем лучше.

Гирланд исчез с быстротой молнии.

Я распахнул окно и посмотрел вниз. У выхода со двора стояли четыре черные машины. Проклятье! Они перекрыли нам путь к отступлению! Значит, удрать можно только через крышу. Но у дверей грузового лифта наверняка стоят их люди. Пассажирский лифт тем более блокирован. Похоже, путь один — через окно. Я оценивающе посмотрел на стену: она изобиловала архитектурными излишествами, взобраться по ней мог даже ребенок.

Полковник понял меня с полуслова. Он позвал Смита, Гирланда и Дюкло и указал на окно.

— Быстро и по очереди. Брюна потащат Берт и Марк.

В эту секунду Брюн, словно услышав свое имя, заворочался.

— Стоп, полковник, — сказал Джерри. — Начинается действие препарата, оно длится не более пяти минут. Второй дозы может не выдержать сердце.

Дуглас беспомощно огляделся.

— Пусть они уходят, а мы допросим его, — предложил я. — А впрочем, отправляйтесь все. Я вас догоню.

— Нет, — Дуглас покачал головой. — Кто-то должен остаться с тобой. Если тебя убьют, второй сообщит нам имя босса.

В дверь постучали.

— Оставайтесь вы, Марк, — распорядился полковник. — Встреча у Дуга Феррари.

Стук повторился. Гирланд достал из шкафа в прихожей легкий пулемет с двумя дисками и подошел к двери. Дуглас, Дюкло и Смит были уже на крыше. Я склонился над Брюном: того распирало от желания говорить.

— В детстве я жил у родственников в маленьком домике…

Поток никому не нужных воспоминаний остановить было невозможно, но я не собирался заниматься в дальнейшем жизнеописанием Брюна, его мемуары меня не интересовали.

Гирланд запер дверь в смежную комнату.

— Кто шеф вашей организации? Его имя! — настойчиво повторял я, но Брюн словно оглох.

Дверь затрещала. Люди Брюна, видимо, не хотели шуметь и старались делать свое дело тихо. Они не торопились, понимая, что нам не уйти.

Я схватил Брюна за шиворот, встряхнул, а потом ударил в челюсть.

— Кто шеф вашей организации?!

До него, кажется, дошло.

— Я… я… не знаю…

Из бурного словоизвержения, которое последовало за этим, мне пригодилось очень многое.

Дверь затрещала, и в комнату ворвались пятеро здоровенных парней, которые, увидев только нас с Брюном, кинулись выручать своего начальника. Гирланд, стоявший за дверью с пулеметом в руках, остался незамеченным.

Раздалась короткая очередь, и все пятеро повалились друг на друга, прежде чем успели что-либо сообразить. Комната наполнилась дымом.

Гирланд выглянул в коридор.

— Никого… Мы можем попытаться уйти этим путем.

— Нет, Марк, нужно догонять своих.

Подбежав к окну, я высунулся наружу. Откуда-то сверху застучала автоматная очередь и раздались сухие щелчки пистолетных выстрелов.

Засада! На крыше была засада!

Сорвавшись с крыши, вниз полетело безжизненное тело, и я понял, что это Жак Дюкло. Но меня уже ничто не волновало, сердце мое словно окаменело. Лишь одна мысль была в моем мозгу: я доберусь до их босса и разорву его на куски, как бы хорошо он ни спрятался.

— Через крышу нельзя, — сказал я Гирланду. — Попытаемся выбраться иначе.

Гирланд, не говоря ни слова, снял с вешалки плащ и завернул в него пулемет. Я перезарядил пистолет, мы выскочили из номера и подбежали к лифту. В отеле царила паника.

Мы вызвали лифт, и он послушно распахнул свои двери. Заскочив в него, Гирланд нажал кнопку первого этажа. Но я вдруг вспомнил, что у меня есть еще одно важное дело, и под удивленным взглядом Марка снова отправил лифт на третий этаж.

— Они все на крыше, — объяснил я. — У нас еще есть время, нечего спешить.

Оставив Марка в лифте, я ворвался в номер.

Брюн, связанный, лежал на полу, но уже пришел в себя и пытался освободиться. Я усмехнулся, достал из кармана гранату, вырвал у нее чеку, положил рядом с Брюном и бегом кинулся к лифту. За моей спиной раздался взрыв.

— С Брюном покончено! — гаркнул я. — Теперь можно и прорываться!

Лифт снова поехал вниз. Двери распахнулись, и мы увидели портье, который стоял, подняв руки, а вокруг него расположилось восемь бандитов.

Гирланд среагировал мгновенно: он приподнял пулемет, и от плаща, в который тот был укутан, полетели клочья. Правда, первым был сражен портье. Его череп разлетелся, словно спелый арбуз. Несчастный попал под колесо политической машины. Бандиты, сраженные очередью, повалились на пол. Смерть собрала здесь неплохой урожай. Разрывные пули крупнокалиберного пулемета достали и тех, кто пытался, прижавшись к полу, избежать гибели.

Когда в холле не осталось живых, мы выскочили на улицу.

Недалеко от двери стояли четыре черные машины, наполненные людьми, которые явно пытались блокировать выход со двора. Увидев нас, бандиты стали выскакивать из машин.

Гирланд упал на асфальт и открыл огонь. Я рухнул на газон, перекатился через спину и кинул в гущу машин сразу две гранаты.

Раздался мощный взрыв, затем еще два: это рвались уже баки машин.

Я вскочил и бросился туда, где бушевало адское пламя. Дым застилал глаза. Правая бровь у меня была разбита, и кровь, ручьем стекая по лицу, мешала смотреть. Двое парней бросились мне наперерез, стараясь не пустить к машинам, но я уложил их на месте.

Дверь ближайшей машины оказалась открытой, а у меня в кармане всегда был универсальный ключ от зажигания. Упав на переднее сиденье, я повернул ключ и нажал на стартер. Стерев с лица кровь, я заметил, что какой-то тип, опустившись на колено, целится в меня из винтовки. Я нажал на акселератор, и его тело, подброшенное машиной, упало на капот, а потом тяжело сползло на асфальт.

Ко мне уже бежал Гирланд. Он бросил пулемет и теперь отстреливался из пистолета. Дождавшись, пока Гирланд прыгнет в машину, я резко взял с места и обернулся: за нами ехали две машины. Гирланд выбил заднее стекло и открыл огонь из пистолета, но в этот момент путь нам преградил поставленный поперек дороги «мерседес». Я с ходу протаранил его, заставив сползти к обочине.

Где-то вдали послышался вой полицейских сирен. Я врубил предельную скорость. Сейчас здесь будет полно ажанов.

Теперь нас преследовала лишь одна машина. Я выбрался на окраину Парижа. Было раннее утро, поэтому прохожих почти не встречалось. Понемногу преследователи стали отставать.

— Если у них есть передатчик, — сказал Гирланд с заднего сиденья, — мы пропали.

Я кивнул. Нужно было избавиться от преследования любым способом. Они шли за нами на предельной скорости, но я знал, что делать.

Впереди был крутой поворот, я миновал его, остановил машину и выскочил на дорогу. Гирланд тут же оказался рядом со мной. Мы зашли в ближайшее бистро, чтобы не привлекать внимания, взяли по чашечке кофе и стали наблюдать за дорогой. Ждать пришлось лишь несколько мгновений.

Их машина, вынырнула из-за поворота и с ходу врезалась в нашу, которую я предусмотрительно оставил посреди дороги. Раздался взрыв, и из соседних домов со звоном вылетели стекла. Дверцы их машины заклинило, и, несмотря на усилия, они не могли выскочить из нее.

Мощный взрыв перенес наших преследователей в лучший мир.

Глава 10

Дуг Феррари был единственной ниточкой, связывающей агентов ЦРУ с центром. Проверив, нет ли за нами «хвоста», мы отправились прямо к нему.

Феррари, сухонький, седой старичок, впустил нас, услышав пароль.

— Полковник ждет.

У меня отлегло от сердца: значит, хоть кто-то уцелел.

Мы с Гирланд ом вошли в комнату. Полковник с забинтованной головой сидел в кресле и пил виски. Я увидел, что через все его лицо проходит глубокая царапина, один глаз был скрыт под повязкой.

Увидев нас, он просиял.

— Целы! Парни! Вот это да! — и после паузы добавил: — Жак и Джерри погибли… Мне едва удалось уйти. А как вы?

— Мы сделали все, что должны были сделать, полковник, — ответил я.

— Не будем терять времени. Кто босс?

Я рассказал все, что мне стало известно. Дуглас, выслушав мой рассказ, принялся ходить по комнате.

Я искоса взглянул на себя в зеркало. В грязной одежде, с покрытым кровавыми ранами лицом, я походил на человека, которого несколько часов драли собаки. А ведь мы ехали сюда на автобусе. Как же никто не пытался задержать нас или хотя бы сообщить в полицию?

Итак, Анри Лесаж… — произнес, наконец, полковник.

Я кивнул.

— Его нужно ликвидировать, — продолжал полковник. — Но как? Он сидит у себя в управлении, окруженный агентами службы безопасности.

У меня есть план, полковник. Я должен прикончить этого типа и сделаю это.

— Что ж, мой мальчик, выкладывай!

Я изложил свой план за пять минут.

Дуглас с сомнением покачал головой, но ответил:

— Что ж, попытаемся.

Сложность задачи состояла в том, что нужно было не только обезвредить Лесажа, но захватить интересующие нас документы и, по возможности, картотеку агентов во Франции. Полковник отослал Дуга за сведениями, а мы с Гирландом, насколько это возможно, привели себя в божеский вид.

Дуг вернулся через пятнадцать минут и выложил на стол лист бумаги.

— Вот кабинет Лесажа, — сказал он, указывая пальцем на лист, который оказался планом. — Вот соседние кабинеты, они постоянно заняты. Свободными бывают только верхний и нижний кабинеты. Сверху кабинет майора Стигьянца. Мы можем задержаться там часа на три. Нужно уложиться в это время. В половине первого он будет у себя. Сейчас девять, так что если поторопиться, мы успеем.

Я кивнул, чувствуя, как страшная усталость наваливается на меня. Глаза слипались, я ничего не мог поделать с собой.

— Дуг, — пробормотал я. — Принеси мне чашку кофе.

Феррари скрылся на кухне.

— Полковник, мы отправляемся немедленно, — сказал я. — Вы останетесь в машине, а мы с Марком сделаем эту работу. Единственное, о чем я сейчас жалею — что с нами нет Карла.

— Ничего, мой мальчик, мы отомстим за него!

Мы с Гирландом медленно поднялись по широким ступенькам управления безопасности. Показав парням в штатском пропуска, где было написано «четвертый этаж», мы прошли к лифту. В кабине стояли два типа, которые отвезли нас на нужный этаж, и мы вышли в коридор.

— Когда французское правительство узнает, как легко мы проникли в это святая святых, оно просто лопнет от злости, — ухмыльнулся Гирланд. — Ты бы лучше поблагодарил людей, которые делают такие отличные документы.

— Я всегда им благодарен.

Мы подошли к двери, на которой было написано: «Майор Стигьянц».

Гирланд оглянулся, вынул универсальную отмычку и пошевелил ею в скважине. Там что-то протарахтело, а затем на конце отмычки зажглась крошечная лампочка. Марк повернул ручку, и дверь мягко отворилась.

Мы вошли. Половину огромного кабинета занимал стол. Я прошел за него и сразу же нашел то, что нам было нужно. Это был туалет.

— Его туалет точно под этим? — поинтересовался Гирланд. — А то как бы нам не свалиться на голову какой-нибудь даме.

Я промолчал.

Гирланд достал заранее приготовленные инструменты, и мы приступили к работе. Разобрав кафель, мы добрались до балок и медленно обнажили их. За балками открылось пространство, через которое свободно мог пролезть человек. Но это пространство было залито чем-то вроде бетона, только мягче. Мы сняли верхний слой, просверлили отверстие и просунули в него остроумное приспособление, напоминающее зонтик. Когда он раскрылся над потолком нижнего этажа, мы проломили тонкую перегородку, отделявшую нас от цели. Куски бетона с легким шорохом упали в раскрытый зонтик, и мы, пробравшись в образовавшееся отверстие спустили зонтик на пол.

Вся работа заняла у нас два часа. В запасе был еще один час. Я слегка приотворил дверь туалета. Лесаж сидел за столом и что-то писал. На его лысом черепе поблескивали капли пота. Я взглянул в сторону двери и увидел, что в скважине торчит ключ.

Вынув пистолет, я надел на него глушитель, а потом резко распахнул дверь, в два прыжка оказался у двери и повернул ключ.

Лесаж не сразу сообразил что к чему. Он смотрел на меня, словно болван. Из туалета появился Гирланд, и я негромко сказал:

— Я пришел рассчитаться, Лесаж.

Анри молчал.

Гирланд тем временем подошел к бару, открыл его и нащупал дверцу сейфа. Пока он подбирал отмычку, я продолжал:

— Ты хорошо замаскировался, Лесаж. Я ни за что не подумал бы на тебя, если бы не Брюн. Понимаю, ты хотел мне добра и приказал Брюну не убивать меня, а попытаться привлечь на свою сторону. Но ты не знал одного: я — сотрудник американской разведки, и у меня есть задание — ликвидировать твою организацию.

Гирланд в это время закончил потрошить сейф, подошел к Лесажу, потрогал его за руку и расхохотался.

— Он умер, — сказал Гирланд, стараясь сдержать смех. — Он умер от страха, как только увидел тебя.

Я подошел ближе. Гирланд был прав: Анри Лесаж, начальник управления французской безопасности, он же руководитель нацистской организации, которая осталась во Франции со времен бошей, умер от страха.

Мы выбрались тем же путем, что и вошли.

Полковник ждал нас в машине.

— Ну что? — скрывая нетерпение, спросил он.

— Все в порядке, полковник!

— Майор, ты хотел сказать, генерал?

— Что?!

— Да, да, майор. Генерал.

Я стоял в отделе проверки паспортов парижского аэропорта. Очередь двигалась медленно, и я уговаривал себя не волноваться. В конце концов, мои документы были сработаны на совесть.

— Брюс Грински, — пробурчал, наконец, таможенник.

— Да, — отозвался я совершенно спокойным голосом.

Приняв паспорт из рук приветливо улыбнувшегося чиновника, я направился к самолету, который должен был доставить меня в Швейцарию.

Гирланд остался работать во Франции под началом генерала Дугласа, который стал теперь начальником французского отделения ЦРУ. Я же не захотел связывать свою карьеру с Францией: слишком много негативного связывало меня с этой страной.

Теперь у меня был год отпуска, и я мог поразмыслить на досуге, оставаться ли в разведке даже несмотря на чин майора, который мне присвоили после операции.

Слишком часто я заглядывал смерти в лицо, но она упорно отводила взгляд, останавливая его на моих товарищах.

Прав был Фредди, парень, которого я убил во «Фламинго», когда говорил, что у человека в конце концов появляется отвращение к убийствам, даже если убийства — неотъемлемая часть его профессии.

Что ж, у меня в запасе есть год. Я подумаю и решу.