S-T-I-K-S. Человек из Пекла. Книга 2. Часть 3.

Глава 2.

Обитаемый Пояс.

Реакция Медоеда на её слова насторожила. Напрягся вдруг, стал «колючим», внешне это почти не отразилось, но взгляд всё равно зацепился за сжавшиеся, на секунду, в ниточку губы, чуть изменившуюся позу. Он не испугался, именно напрягся. Почему? Анжелика не видела повода. Причина в их со Шмелем принадлежности к Институту? У него какие–то проблемы с Организацией? Разыскивают? Девушка чуть подобралась. Нет, она не боялась, «укатать» этого парня у них со Шмелём сил хватит. И не с такими справлялись. Но если его разыскивают… она приготовилась, на случай, если он что–то попробует выкинуть. Шмель готов всегда, наблюдает.

И тут же Медоед успокоился, словно что–то для себя решил.

В это же время Дима лихорадочно думал, что делать. С этой компанией надо разбегаться. Доедут до стаба и до свидания. А затем он успокоился, разом, пришли другие мысли, более рациональные. В сущности, ну Институт, что такого–то? Теперь понятно, откуда они знают и Историка и ребят из каравана. Но его–то самого они не знают и подозревать ни в чём не могут. Не сделал ничего плохого и вообще, к Институту никаким боком. Остаётся только не давать повода и разойтись. Расскажет какую–нибудь историю и всё, раз обещал. И ещё, вот, прямо сейчас, заметил, что эмоциональный фон кваза вдруг «отвердел». Что бы это значило?

Анжелика, всё это время наблюдавшая за ним, спросила в лоб:

— Почему ты так напрягся, когда узнал, что мы из Института? Не поверю, что эмблему не заметил.

Вот оно что, значит. Дима решал, как ответить, понимая, что от его слов может многое зависеть.

— Многое говорят про вас… слухи, всё такое. Понятно, что не всему верить можно, что–то наверняка бред откровенный… но и не на пустом месте ведь всё это рождается, — усмехнулся Медоед. — Да и не ожидал встретить, вы же большими группами обычно передвигаетесь, нет? А эмблема… вылетело из головы, реально.

Не врёт, вроде, подумала Анжелика, но явно не договаривает. Есть в нём что–то. И не прост, ох не прост он. Обычный иммунный никогда не удостоится, чтобы Историк записал его историю, значит, с Медоедом этим случалось что–то, на самом деле, необычное. И это тоже хорошо бы выяснить.

Она тоже усмехнулась и ответила:

— Да… слухов вокруг организации ходит много, есть такое. Но ничего преступного Институт не делает. Только изучение Улья. Мы вот со Шмелём, к примеру, тоже сталкеры, ищем всякое, интересное. А ты, выходит, наших встречал?

— Пересекался. Лично с ними, правда, не общался. В том стабе, куда я иду, целая группа Институтских работала и бойцы и учёные. С нашими вояками ещё операцию провернули, преступника какого–то завалили в соседнем стабе.

Шмель и Анжелика переглянулись и девушка поинтересовалась:

— Преступника? Что–то я не припомню, чтобы наши в карательных операциях участвовали. Путаешь, наверное?

Медоед пожал плечами, проговорил:

— Так и преступник из ваших был, из Институтских.

Оба тут же пристально посмотрели на Диму, да так, что взгляды физически ощущались.

— И как того преступника звали? — снова спросила девушка.

Дима напряг память. Историю ту он знал не во всех подробностях, а за прошествием столького времени уже и не всё помнил.

— Поль… вроде… нет… Фрак… или…

— Франт? — на этот раз спросил Шмель.

— Во! Точно! Франт, но представлялся Полем. А когда ваши бойцы узнали, не на шутку тогда возбудились.

— Это точная информация? О смерти Франта. И лучше тебе не врать… — пробухтел снова кваз.

Медоед внутренне осклабился, о как проняло их. Точно, значит, Институтские и ко всему прочему не первый год Улей топчут. История с этим Полем–то давняя совсем. Странно только, что за год с лишним в Институте о его убийстве не стало известно. Или конкретно эти двое не знают?

— Лично знаю человека, кто Полю этому, или Франту, вашему, пулю под броник закатил.

— Мог выжить… — пророкотал Шмель, от чего у Димы завибрировало в лёгких.

— Двенадцать и семь и тебе хватило бы, — парировал Медоед. — И человек тот не промахивается. Вообще.

Молчание длилось с минуту. Анжелика всё больше уверялась, что их неожиданный спутник не простой иммунный. А весть про убийство Франта…

— И давно это было? Кто из наших там был? — спросила девушка.

— Имён не знаю, не общался, говорю же. А прошло… да года полтора уже, если не больше… — и Диме снова захотелось стукнуть себя по голове.

Анжелика присвистнула, хмыкнул и кваз.

— Новость хорошая… хорошо, что его убили… — задумчиво произнесла она, думая при этом, явно о чём–то другом. Спросила:

— Это сколько ты уже в Улье, получается? Там и провалился, на Приграничье?

— Больше двух лет. И да, там же провалился, — вынужден был ответить Медоед.

Девушка снова удивлённо дёрнула бровями. Всё интереснее и интереснее. «Больше двух лет», очень… растяжимая формулировка и ведь не лжёт, самое главное. Это кого мы, получается, встретили? А если ему лет… да и пяти–шести хватит, чтобы уже он нас «укатал», рассуждала Анжелика… Бирюк, вон, ещё один Картограф, двадцать семь лет в Улье, так и взвод обученных бойцов «пережуёт», ещё попросит. Не потому ли этот Медоед так в себе уверен? Всё же встретить посреди поля двух рейдеров, один из которых кваз и совсем не испугаться… и если он до этого жил на Приграничье… туда только самые обученные и опытные исследовательские группы ходят… и то, не все возвращаются.

— И как там, на фронтире обитаемых земель? — спросила она, меняя тему. Медоед собирался уже ответить, но Анжелика его вдруг остановила:

— Нет, потом… извини. В смысле… — это что с тобой Энжи?! Чего разволновалась–то?! Да будь он хватом даже, что такого, будь осторожнее и всё. Повода к конфликту нет. — Ты обещал историю, не забыл? В стабе и расскажешь. В баре. Пива нам поставишь со Шмелём ещё, окей?

Дима чуть не засмеялся в голос. Перемены на лице девушки после его ответа очень уж чётко обозначили напряжённый мыслительный процесс. И он примерно понимал, о чём может думать девушка.

— Без проблем, — легко ответил Медоед и уже сам спросил:

— А вы чем занимаетесь? Если не секрет.

Анжелика несколько секунд раздумывала, что ответить. Ей стал интересен этот парень, вернее, то, что он может знать ещё. Но сам он этого не расскажет. Действовать «в лоб» не выйдет, уже поняла при встрече и это тоже странно, тот же Шмель никогда не замечал её воздействия. И она решила действовать тоньше. Да, времени это займёт больше, но результат будет. Заодно и посмотрит на его реакцию. И одним из «условий» такого «непрямого» воздействия — правда и искренность. Дозированно, естественно. Произнесла:

— Мы занимаемся картографированием Улья. Плохо, что Картографов немного… очень уж редкий Дар.

Теперь удивлённо вскинул брови Дима. Составлять Карту Улья?! Ого! И она Картограф? Почему именно она? Ну не может Шмель быть Картографом! Охранник, силовое обеспечение, да, но не Картограф. Рожей не вышел, в конце концов, усмехнулся про себя парень.

— Это… это, очень полезное дело… — только и смог ответить Медоед. А ещё у него завертелась мысль о Несторе. Наверняка ведь, много где были, да и по–любому, Институт этот контактировал со стариком. Спросить? Пожалуй нет… и так уже выболтал много. Спросил о другом:

— И вдвоём катаетесь? Не боитесь?

— Мы из Института. Эмблема, как бы это не звучало странно и удивительно, во многом помогает. Но мы и сами не лыком шиты. Бывают стычки, не без этого, но редко.

— А заражённые? Ослик–то ваш, — Дима улыбнулся. — Рычит, вон, на всю округу, да и вообще…

Кваз и девушка переглянулись, а Медоед понял, что не всё так просто и вряд ли получит полноценный ответ. Так и вышло.

— Случаются и с ними стычки. Но… как видишь, Улей бережёт, — ответила девушка и продолжать тему Дима не стал, у каждого свои тайны. У самого, вон, их, как тараканов в дурной голове.

Дальше разговор сам собой утих, Анжелика задумалась о чём–то своём, Шмель, вообще, говорил крайне редко.

Так и доехали до стаба. Оказался он очень похож на Гвардейский. Расположен посреди поля, вокруг раскинулись лесополосы и дороги. Поселение окружено высокой бетонной стеной, капониры даже есть. И ещё, торчала высоченная дымовая труба, на вершине которой имелась оборудованная огневая точка и наблюдательный пункт. Дима даже вперед подался, чтобы разглядеть через узкие лобовые окна.

— Стаб называется Завод, — начала Анжелика. — Население, примерно, восемьсот человек. Законы есть. Нормально, в общем. Не раз тут проездом бывали.

Дима в ответ только угукнул, продолжая разглядывать приближающееся поселение.

— Гостиница, магазины, бары… бордель, — последнее слово она произнесла с явной брезгливостью. — В общем, всё как у людей, хоть и маленькое поселение…

Медоед снова угукнул, будто и не обратив внимания на слова девушки. Причём, как она про себя отметила, на «бордель» реакции совсем никакой не проявилось.

Кваз начал сбрасывать скорость, приближаясь к бетонной «змейке». И их уже ждала группа охраны, заранее заметили, с вышки наверняка. И наверняка, машину Института здесь знали, так как напряжения в эмоциях встречающих бойцов не ощущалось, рутинная процедура. И снова Дима задался вопросом, почему эмпатия не работает именно на девушке, украдкой взглянув на неё.

«Ослик», наконец, остановился, не доехав до группы встречающих метров десяти. Анжелика и Шмель засобирались наружу, следом выбрался и Дима. Оружие брать не стал, только то, что на нём, ножи да пистолет. Среди бойцов произошло оживление, не ожидали, видимо, троих. Вышел старший, с красной повязкой на рукаве. Бандана на бритой голове, пельмени поломанных ушей забавно и не одинаково торчат в разные стороны. Борода лопатой, глаза почти чёрные, брови густые и едва не срастались на переносице. Сам невысокий, но коренастый и крепкий. Одет в камуфляжный, пятнистый костюм и лёгкий бронежилет под разгрузкой. На ногах кроссовки. Жилистые руки держит на автомате, привычный «семьдесят четвёртый». Остальные бойцы одеты примерно так же, различия только в деталях. Внешне были и чернявые с бородами и бритые светловолосые, лица суровые, «боевые», взгляды цепкие.

— Здорова, Шмель. Анжелика, — кивнул на Диму.

— Медоед, — сказал Дима.

Боец снова перевёл взгляд на кваза и девушку.

— Недалеко тут подобрали, — начала Анжелика. — Машина сломалась, вот и подкинули.

— Ясно, — снова перевел взгляд на парня. — Я Буян. Очки сними.

Говорил бородатый с лёгким акцентом. На Малине таких «кавказцами» называли и часто недолюбливали. Называли и по–другому, более обидно, но Диме это было по боку, он–то «местный», вся эта национальная рознь и связанные с этим проблемы его не трогали. Люди и люди, кровь у всех красная и мрут в пастях тварей или от выстрела одинаково.

Очки снять пришлось. Тут уже не поспоришь. Снял, протолкнув дужку в карман разгрузки. Анжелика с любопытством взглянула на него. И явно снова удивилась. Конечно, такой цвет глаз бывает у людей крайне редко.

— Ага… — Буян тоже удивился, но вида внешне не подал. — Ты, значит, к ментату. За воротами сразу направо, увидишь. Покажете, в общем, — это уже адресовалось спутникам Медоеда. Девушка кивнула. — Ну всё, едьте.

Пока миновали «змейку» и ждали, когда откроется створка ворот, Анжелика кратко пояснила, где в стабе что находится. В итоге, договорились, что попросту дождутся его и вместе поедут в гостиницу.

Проверка у ментата много времени не заняла. На каверзный для Димы вопрос про муров, ответил уверенно «нет». С мурами его больше ничего не связывало.

Минут через десять Медоед уже устраивался на сиденье в «Ослике». Шмель не спеша повёл в сторону ещё одних ворот с территории «шлюза», огороженного прямоугольного пространства, куда все въезжающие и входящие попадали сразу после основных ворот.

Створки начали открываться и Диме почему–то показалось, что его ждут очередные перемены. И скоро.

Уже заселяясь в гостиницу, Медоед поймал себя на мысли, что желание побыстрее покинуть этот стаб, желательно ещё чтобы эти двое Институтских сразу не просекли, поблёкло. Пока ехали по широкой улице, Дима пребывал в размышлениях, прикидывая различные варианты. И по всему выходило, что не так уж и страшен чёрт, как его малевали. По крайней мере, эти двое, Анжелика и Шмель, уж точно, его не препарируют и потроха по пробиркам не рассуют. Да, наговорил уже многое… а кстати, почему? Что двигало тобой, Дима, когда ты про того же Франта рассказывал? Выпендриться решил или что?

— Приехали, — голос Анжелики вырвал из раздумий. Медоед чуть вздрогнул, посмотрел на девушку. Всё тот же немного насмешливый взгляд, но уже с другими нотками, теперь больше изучающий и даже дружелюбный, говорящий, мол, всё нормально. — Предлагаю часам… к семи вечера, встретиться вон в том, напротив, баре. Там еду хорошо готовят. При гостинице так себе повар. М?

Больше четырёх часов ещё, подумал парень, пойдёт, и согласно кивнул.

Заселялся первым, ждать кваза и девушку не стал. Им ещё своего «Ослика» в стойло за гостиницей загонять.

Сам отель без изысков. Вообще, весь стаб такой. Как Дима понял, поселение выросло «на основе» давно провалившегося завода. Цеха переделали в жилые и не очень, помещения, что–то достроили. На этом всё, чистая функциональность.

Номер представлял собой клетушку метра три на четыре с кроватью, комодом, столом и небольшим шкафом. Стены крашеные, на полу линолеум. Существовать, приходить ночевать, пойдёт, но не жить. Санузел общий. Имелись и бани, две штуки, одну из которых Дима и решил занять, время позволяло, как и финансы.

В это же время Анжелика и Шмель обсуждали их неожиданного спутника. Номера у них были сняты, дня четыре уже здесь по округе мотаются. Сейчас сидели у Шмеля в комнате. Анжелика расположилась за столом и что–то попутно записывала или зарисовывала в большом блокноте.

— Что думаешь на счёт этого Медоеда?

Кваз сидел на кровати, сбросив уже, наконец, тяжеленный бронежилет и оставшись в одной майке, плотно обтягивающей переразвитое, некрасивое тело.

— Он необычный.

— Это я и сама поняла. Причём, необычный во всём.

— Так от меня ты что услышать хочешь, если сама лучше меня всё знаешь? — немного раздражённо пробухтел Шмель.

— Мнение твоё услышать хочу. Что думаешь про него и что нам с ним дальше делать.

Кваз насупился, его лицо сделалось ещё уродливее. Он вообще, говорить не любил и если приходилось, то старался отделаться минимумом слов.

— Опасен он. Я бы на твоём месте не лез больше к нему. Довезли и хватит.

— И всё?

Где–то в районе груди Шмеля родился рокочущий звук, должный означать, наверное, обречённый вздох. Не отстанет же.

— Ну а что ещё? Я таких, как он, не видел. Не знаю… он как… как хищник. И знает много. Много не договаривает, но не лжёт. Опасен он, говорю же.

— Вечно из тебя ничего не вытянуть, Шмель. Дальше с ним как быть? Чуйка мне подсказывает, что не стоит его отпускать.

Кваз снова раздражённо выдохнул.

— И как же ты, скажи мне, собралась его не отпускать?

— Ты не понял меня. Я о том говорю, что нам надо с ним дальше ехать.

— Это ты так сказала, а не я не понял, Энж. А ты не забыла, КУДА он направляется? На Запад! На Приграничье! И я не хочу туда ехать. И тебе не советую.

Анжелика фыркнула.

— Боишься?

Лицо кваза перекосило от возмущения. Девушка еле заметно усмехнулась. Шмель же продолжил:

— Да! Представь себе. Боюсь! Ты сама прекрасно знаешь, КАК там и сколько групп не возвращается с тех направлений! Отчётов десятки, если не сотни. И сейчас собираешься сунуться туда вдвоём?

— Втроём.

— А с чего ты решила, что ему нужны попутчики? И вообще, чем он так тебя зацепил? Он опасен, повторяю!

Девушка ненадолго задумалась. А ведь правда, чем этот Медоед её так привлёк? Своей странностью и тем, что реагирует на неё не как все мужики? Глазами? Шрамом на лице? Тоже, кстати, странно, видно, что старый, а не рассосался. Своими знаниями, загадочностью? Тем, что она не смогла прямо на него воздействовать? Чем?

Она снова посмотрела на Шмеля.

— Надо сделать так, чтобы ему потребовались попутчики. И ничем он меня не зацепил. Чисто научный интерес. Тем более мне Дар развивать необходимо. А здесь мы уже всё облазили на двести кэмэ во все стороны. Карт фронтира у Института мало, к тому же.

— Когда ты так говоришь, значит, точно, зацепило, — Шмель усмехнулся, похоже это было больше на раскат грома. — И не надо мне интересом своим научным, тем более, интересом Института, уши забивать. Это я так говорить могу, я же их продукт, не ты.

Анжелика поморщилась.

— Не говори так…

— А как? Без Института я не стал бы тем, кто я сейчас. И я этим доволен. Но я не доволен, что ты вдруг захотела сунуться к чёрту в логово. Тем более, в компании этого Медоеда. Мы его не знаем даже.

— Я знаю, что он без причины плохого делать не станет, нормальный он, — возразила Анжелика.

— Это ты знаешь. А я не знаю. Не могу, как ты… — он взмахнул своей лапищей, изобразив что–то неопределённое. — Моё дело не дать тебе влезть в авантюру какую–нибудь. Вот и не даю. Пытаюсь, во всяком случае.

— А ещё ты должен меня охранять. Даже если я в авантюру всё–таки влезу.

Шмель шумно выдохнул, махнул рукой.

— Делай, как считаешь нужным… не умею тебя переубеждать.

— И не надо. Я ведь всегда права оказываюсь.

— До этого момента, Энжи… — вздохнул поднявшийся на ноги кваз. В комнате сразу стало тесно. — Кошки скребут на душе, понимаешь? Что–то не то с этим парнем.

— Вот и выясним.

Шмель снова выдохнул.

— Я сказал, ты услышала. Потом не говори, что я не предупреждал. Я в душ.

— Ага, — коротко ответила Анжелика, снова уткнувшись в блокнот. Какое–то предчувствие и у неё возникло, но понять к лучшему или нет, она не могла. Так… Медоед направился в сторону бань. Девушка чуть поджала губы. Комната кваза выходила во внутренний двор, как раз, на эти самые бани. Встала у окна за занавеской. Но ни через пять, ни через двадцать пять минут, больше никого не появилось. И это тоже странно, мужики, обычно, сразу шлюх в бани тащат… Анжелика снова про себя выругалась. Да что с тобой?! Уже и подглядывать начала!

После бани Медоед ощущал себя заново родившимся. Отмылся, побрился, вернее, цирюльника вызвал, не пожадничал, «шиканул», так сказать.

Перед помывкой успел перекусить в здешнем баре, еда и правда, оказалась так себе. А сейчас есть хотелось уже неимоверно. До встречи со странной парочкой оставалось ещё с полчаса, так что Дима уже собирался. Планировал прийти пораньше, успеть поесть.

Из головы никак не выходили мысли об Анжелике. Кто она такая? Вернее, что с ней не так? Почему он её не ощущает? Дима уже привык к эмпатии, к общению с людьми через эту призму восприятия и для него стало настоящим шоком, что нашёлся человек, которого он не ощущает. Медоед словно ослеп, такое чувство возникало при общении с этой девушкой. Словно между ними какая–то стена стоит.

Может, предложить им на Запад вместе рвануть? Она Картограф, должно, наверное, заинтересовать. А он за это время разберётся, что не так с эмпатией. Да и что уж скрывать, надоело, обрыдло уже в одиночку путешествовать. С другой стороны, они Институтские. А ему с этой организацией не очень–то и по пути. С ещё одной стороны, а почему его должны где–то запирать, резать на куски и изучать под микроскопом? Могут, конечно, наверное, но живой он куда полезнее. В конце–концов, если что–то «не то» почувствует, вспомнился тот момент при встрече, обезвредить их он сможет в любой момент…

Мотнул головой. Какой, нахрен, Институт? Всё дело в ней, в Анжелике и особенно, в её тайне. Ладно, решил про себя Дима, поговорим, а там видно станет.

Бар, где договорились встретиться, оказался неожиданно большим, столов, наверное, на пятьдесят. Приземистое, узкое здание вытянуто в длину. Посетителей немного, человек, может, двадцать и все расселись по залу так, что казалось и вовсе нет никого. Длинная барная стойка практически делила помещение надвое. Не очень удобно, подумал Медоед. С другой стороны, не всё ли равно? Прикинув, что придёт и кваз, выбрал столик на четверых.

Официантка, размалёваная, некрасивая девушка, приняла заказ и ушла очень удивлённой. Дима есть хотел очень сильно. Только–только принесли заказ, только–только Медоед расправился с первой тарелкой, появились Шмель с Анжеликой и сразу направились в его сторону, будто знали, где именно он занял место.

— Ничё ты поесть! — удивилась девушка, увидев количество еды на столе и с лёгким прищуром взглянула на Медоеда.

— Что?

— Нет, ничего… — как–то поспешно ответила она, усаживаясь рядом. Шмель уже уселся, заняв всю противоположную сторону стола.

Тут же подскочила та же официантка и они сделали заказ.

Некоторое время молчали, а Дима споро приканчивал обед.

— Не спеши так, — усмехнулась Анжелика.

Разговор начали только спустя минут двадцать, когда поели уже и кваз с девушкой. Сейчас, сытые и довольные, неспешно потягивали пиво.

— Так что вам рассказать? Историй немало, — начал Дима.

Анжелика задумалась ненадолго, сделала пробный заход.

— Необычное что–нибудь. Например, то, что рассказал Историку.

Ну да, сейчас. Вот прям взял и выложил всё, подумал Дима. Ответил серьёзно:

— Та история предназначалась только ему, — он отпил пива. — Расскажу о другом. Раз уж вы из Института и любите изучать всякое, начну с заражённых.

— Ты думаешь мы о них не знаем? — со скепсисом в тоне и на лице спросила Анжелика.

— Наверняка знаете, — согласился Дима. — Но этого, может и не знаете. Короче. Вы в курсе, что твари от области к области Улья разные?

— В смысле, разные? Внешне…

— Я не о том. Не про внешность, хотя и внешне тоже отличаются, на Приграничье они, к примеру, крупнее. А говорю я про то, что, например, лотерейщик «там», на Ближнем Западе, здесь стоит, как минимум, двух. А развитый бегун на Приграничье порвёт здешнего лотерейщика. Знали такое?

Анжелика переглянулась со Шмелем.

— А ты это откуда знаешь?

— Сравнивал. И здесь и там убивал. Много. Так что… как её… статистика есть. И ещё пришёл к выводу, что если, не дай Улей, Пекло выплюнет сюда Орду, это будет… — и тут, вдруг, в голове что–то, какие–то мысли сложились воедино, а сознание вытолкнуло «картинку» на «поверхность».

Орды. Круги. Коридоры, о которых говорил отец, цикличность и очерёдность перезагрузок в Пекле… твою же… а ведь всё на поверхности лежит. Твари «идут» за подгрузившимися городами, перезагрузки «уводят» всё возрастающие Орды вглубь Пекла, туда, где самая мясорубка и где выживают ТОЛЬКО самые сильные…

Мыслепоток прервала Анжелика:

— Что?

— Это опустошение будет, говорю, — закончил мысль Дима.

— Ты о чём–то другом подумал, будто тебя осенило чем–то, — зашла с другой стороны девушка.

Медоед чуть сощурился, вот как она это делает?

— С чего ты взяла?

— Да на лице у тебя написано всё, — не слишком правдиво ответила она и парень это уловил. А про себя ещё усмехнулся, «хрен–тебе» у меня на лице написано. Покерфейс Дима научился делать на Малине прекрасно. И именно сейчас, в этом разговоре, старался поддерживать это выражение. Единственное, в глазах что–то отразиться могло…

— Подумал, хорошо, что Орды оттуда выходят крайне редко и не очень многочисленные. Да и вспомнилось кое–что, не очень приятное…

Девушка явно не поверила, но допытываться не стала, отступила, хотя любопытство было написано уже, как раз, на её лице. Кваз же не спеша поедал принесённую еду и казалось, даже не слушает. Но это не так, слова Медоеда он впитывал не хуже губки.

— Видели когда–нибудь, как твари в перезагрузившийся город входят? — решил сменить тему Дима. — Не стая и даже не свора. А как вливается волна голодных заражённых… — виденное не раз в Пекле, отчётливо «встало» перед глазами, словно вот, он снова стоит на крыше высотки и наблюдает, полностью погасив эмпатию, чтобы не ощущать всех тех смертей и ужаса поедаемых заживо людей.

— И как… это? — странно завороженно спросила Анжелика.

— Жутко… то, что здесь происходит на кластерах, так… детский сад… так вот, влетели однажды с… отрядом, в такой город… людей куча, живые ещё. А мы как эти, террористы, с оружием, шарахаются все от нас. Выбрались, в общем, к ближайшему дому повыше и на крышу. Только так спастись можно. Представьте сотни и сотни грызущихся и рвущихся в одну сторону тварей. Разных. А позади Элита подгоняет… но не это самое страшное, — Дима поднял взгляд от стакана, в котором до этого рассматривал игру пузырьков и встретился взглядом сначала с квазом, а затем повернул голову к девушке. — Вой, — снова небольшая пауза. — Вот, что самое страшное. Крики тысяч умирающих сливаются в единый вой. Жуткий и страшный и над кластером поднимается, как дым от пожаров… такой, что свихнуться можно.

Некоторое время молчали. Даже Шмель проникся, перестав есть. Удивила Анжелика, у Медоеда создалось впечатление, словно она сама пережила эти моменты, от лица её и кровь отхлынула даже.

— И зачем ты туда возвращаешься? — спросил вдруг кваз. Дима удивился, такой вопрос он мог ожидать от девушки, но никак не от этой скалы.

— Уехал, как раз, от всего этого. Я ведь трейсером был. Думал, в этих краях получше будет.

— И что же здесь не так, по–твоему? — спросила, справившаяся, наконец, с собой девушка. Что–то она слишком впечатлилась, подумал Дима.

— Люди. Вот что не так… — на некоторое время Медоед снова замолчал, воспоминания проносились в голове вихрем. Анжелика и Шмель молчали, ожидая продолжения.

— Люди здесь… гнилые. Не все, конечно, но абсолютное большинство. Очень мало нормальных. А там… там всё честнее, что ли… жизнь, пусть и гораздо тяжелее, но всегда есть, кто спину прикроет, а не ударит в неё… — Медоед снова оторвал взгляд от пузырьков в стакане, вздохнул. — Поэтому и возвращаюсь. К нормальным людям.

— Не всё так плохо, как ты говоришь, хороших людей и здесь много, — возразила Анжелика, немного изменив позу, продолжая «настраиваться».

— Я и не отрицаю. Наверное, одному мне так не повезло. А может… не место мне здесь… — накатила тоска и Дима приложился к стакану, осушив почти наполовину. Анжелика снова выглядела странно, будто сама ощущала то же, что и он. Но внимания Медоед на этом не заострил, голова была занята другим.

— Ладно, о чём–нибудь повеселее надо. Знали, что жемчуг, да и вообще, потроха с давно убитой твари, хуже, чем со свежей? И что заражённые, когда дерутся, почти никогда не трогают споровый мешок? И жрут друг друга когда, тоже не трогают. Находили костяки, а мешок целый и невредимый.

Анжелика и Шмель снова переглянулись.

— Нет… не знали такого… учёные наши, возможно, знают. Хотя… вряд ли. Считается ведь, что… потроха… не портятся, — ответила девушка.

— На воздухе не портятся. Если их извлечь сразу, носи сколько угодно. Это да. А в трупе, вот так. Сильно, конечно, в свойствах не теряют, но различия ощутимы.

— Записать бы это всё… или лучше с научниками нашими тебя свести… — проговорила удивлённая Анжелика. Парень этот, оказавшийся после того, как побрился, моложе, чем она думала, явился на деле кладезем полезных сведений. А что ещё он может знать? Нет, так просто его отпускать никак нельзя. А лучше, вообще, с ним пойти, что бы там Шмель не говорил.

— Ну–ну, — прыснул со смеха Медоед. — Чтобы они меня в могилу свели вопросами? Нет уж, спасибо. Лучше запиши, пусть тебя терроризируют.

Улыбки тронули лица собеседников. Похоже, Дима попал в точку с этим.

— За достоверную информацию Институт неплохо платит, если ты не знал. Компенсация, так сказать, за психологические травмы, — ответила шуткой зеленоглазая. Но, в каждой шутке, как известно, есть доля шутки.

— Нет, мне моя психика дороже, откажусь, — ответил Медоед. — Да и на Запад иду, не по пути.

Анжелика со Шмелем усмехнулись. И девушка задала вопрос, от которого парень чуть не поперхнулся пивом, как раз глоток сделал.

— Кстати. На счёт «по пути». Как ты смотришь на то, чтобы мы тебе компанию составили? Втроём и веселее и безопаснее. Да и на «Ослике» всяко быстрее, чем пёхом или на сомнительном транспорте.

Дима пристально взглянул на Анжелику. В глазах её сверкали искорки, будто, даже, торжества. Ну и лёгкая насмешка, куда уж без этого. А Медоед подумал, может, она мысли читает, вообще? Сам ведь, вот, перед этой встречей решил им предложить тоже самое! Нет, определённо, с этой Анжеликой надо разбираться!

По–хорошему, покочевряжиться немного стоило бы, да и познакомились всего как несколько часов, но Дима не стал, ответил:

— Я не против, — Чуйка молчала, угрозы Медоед не ощущал. В «глобальном» смысле.

Анжелика довольно улыбнулась, а Шмель, наоборот, стал в эмоциях мрачнее тучи…

Далее разговор свёлся, по большому счёту, к обсуждению предстоящего пути. Быстро слишком всё изменилось и решилось. Вот, вроде, только сидели, приглядывались друг к другу, а сейчас уже обсуждают будущую поездку. Чуйка Медоеда молчала. Но молчала она и с Шалым, чтоб ему в аду жарилось погорячее. Но эти, Шмель и Анжелика, другие. Совсем другие, в этом Дима был уверен. И снова поймал себя на мысли, надо понять, что с этой девушкой.

Примерно прикинули, чего не хватает, что необходимо докупить, а чем можно пренебречь. Шмель в обсуждении практически не участвовал, лишь временами хмыкал. Отвечал, конечно, но только когда непосредственно к нему обращались. Вернее, спрашивала Анжелика. Дима же «качал» эмоции кваза и, с одной стороны, понимал его. Получается, сейчас их спокойному течению жизни приходит конец, а это непредвиденные проблемы и вообще, как прогулка пьяным по минному полю. И ладно бы они вдвоём, как всегда, решили организовать такой вояж. Нет же, нарисовался какой–то хер с горы, знакомы не больше часа и уже договорились ехать вместе. И не куда–то, а к Пеклу! Чуйка ещё дёргает, ко всему прочему. Как тут оставаться в хорошем расположении духа?

Анжелика, наоборот, сложилось впечатление, готова ехать хоть немедленно и сдерживала себя от резких порывов. И ещё она явно радовалась, будто смогла добиться какой–то своей цели. Медоед пока не анализировал свои ощущения, позже, но на первый взгляд ничего плохого и не видно.

По итогам разговора выезд наметили через два дня. Всё из–за «Ослика», машину требовалось перед такой поездкой проверить от и до. Механики здесь, как сказала девушка, хорошие, сделают всё быстро и главное, качественно. За это время путники должны подготовить остальное. В сущности, что? Хозяйственное, продовольственное и боеприпасы.

В долгий ящик откладывать не стали. После бара сразу отправились в оружейный. Устроившись в «Ослике», Анжелика поинтересовалась:

— А ты, кстати, знаешь, где этот твой стаб находится?

— Только направление, название и окрестности. Собирался добраться до тех краёв и определяться уже на месте.

Шмель на это только фыркнул. Дима ничего говорить не стал, прекрасно понимая кваза. Эта спонтанность в принятии решений и его самого немного напрягла, но с другой стороны, плохого, вроде и ничего. Будь они обычными рейдерами, Дима даже разговаривать не стал бы. Но они из Института, как ни крути, а быдло всякое и шваль туда не берут. С другой стороны, что он об Институте этом знает? Верить Чуйке?

— Мда… а называется хоть как? — спросила Анжелика.

— Гвардейский.

Несколько секунд девушка молчала, явно что–то вспоминая. Даже виски помассировала, а потом сощурилась и произнесла задумчиво:

— Знакомое что–то… нет… не помню… это сколько ж нам пылить туда, интересно…

— А отсюда до Приграничья сколько? — спросил Дима. Анжелика усмехнулась и взглянула на парня, как на неразумного.

— Ну ты и спросил. Откуда же мне знать. То, что я Картограф, ещё не говорит о том, что я все дороги знаю. Да и Приграничье твоё, не ровной линией, где–то ближе, где–то дальше. Отсюда, как тысяча километров, так и полторы может быть. Возможно и больше. Не знаю… — помолчав ещё несколько секунд, добавила:

— Про стаб свой потом расскажешь? Что–то не даёт мне покоя название… встречала где–то информацию… то ли в отчетах давних… то ли слухи какие–то…

— Приехали, — буркнул Шмель.

В оружейном управились быстро. Взяли несколько цинков «семёрки», к пистолетам патронов, у Анжелики оказался «Глок» под тот же патрон, что и у пистолета Димы. Так же докупили и несколько коробов для пулемёта Шмелю, это вышло дороже всего, но девушка с квазом не скупились, в средствах стеснены явно не были. Дима, разумеется, тоже вложился, оплатил треть от суммы, чем вызвал очередную вспышку удивления и в очередной раз подтверждая свою «необычность». Сам же, пожав плечами, сказал, мол, денег полно «урчит» вокруг, чего удивляться–то. Так же добрали и гранат с другими мелочами. И закупились сухпаями с консервами, всё в одном магазине продавалось. Вышло, примерно, на месяц автономного существования. Кроме этого купили запасные комплекты одежды и снаряжения. Единственное, на Шмеля запасного бронежилета не нашлось, а ждать, пока изготовят на заказ, времени не было. Вернее, было, но решили выдвигаться как можно скорее. Тем более, в «Ослике» запасной один всё же имелся.

После «шопинга» Шмель повёз машину к механикам, нехотя оставив девушку с Медоедом, которые решили вернуться в гостиницу. Опять же, решила Анжелика, Диме, в принципе, было всё равно, дел никаких.

— Расскажи про свой стаб. Не могу всё избавиться от мысли, где–то слышала о нём.

— Да что рассказывать… стаб, как стаб. Порядки строгие, можно сказать, военные. Народа немного живёт, человек, может, шестьсот. В той области, Гвардейский, самый близкий к Пеклу стаб. Тварей полно. Рядом с самим поселением чистят, конечно, но всё равно лезут. Есть большая трейсерская Артель. Раньше три отряда было. Но после нападения народу много погибло, объединились в один большой.

— Заражённые?

— Нет. Сектанты напали, это лет шесть–семь назад было. Меня ещё тогда… — Дима на секунду запнулся. — Не было здесь. Вырезать, гниды, стаб решили. И твари тоже были, много…

— Как–как? Сектанты? — кажется, Анжелика начала что–то вспоминать…

— Килдинги.

— Точно! Вспомнила! — она даже остановилась, а Дима не сразу отреагировал, прошёл еще пару шагов вперёд. Обернулся.

— Читала в отчётах старых… — начала девушка. — Странная история, там ещё хват какой–то помог отбиться. По слухам сжёг кучу заражённых.

У Медоеда кольнуло. Отец… мама… Анжелика сощурилась, спросила:

— Ты чего?

— Нет… ничего… и ничего тот хват не сжёг. «Шмелей» много было. Жахнули залпом, вот и всё, — однако, девушка не поверила, но поняла по–своему. Дима же в который раз удивился, как она так тонко его настроение чувствует.

— Но хват всё–таки был?

— Хват был, да. И помог очень, тоже верно. И про слухи знаю, много чего говорили, но всё, на деле, банально и без романтики, кроваво и кучи трупов, — усмехнулся парень, постаравшись выгнать печальные мысли и увести разговор от скользкой темы. Поверила или нет, Дима так и не понял, спросил сам:

— А в чём дело–то? Что не так с тем хватом?

Анжелика двинулась дальше и Медоед с ней.

— Слишком много слухов ходило. Хотели даже группу туда отправить, но не срослось что–то. Меня, так–то, тоже ещё здесь не было, но когда читала, заинтересовалась, все отчёты, что были, подняла. Много непонятного. Особенно, якобы с тем хватом девушка была. И Дар у неё ну очень мощный, могла вот прямо на глазах раны залечивать, раненых на ноги ставила за секунды. Что–то ещё было, но я не помню уже, — закончила она и взглянула на Медоеда. А он и не знал, что ответить и что думать, про всё–то они знают. Но хорошо, что информация на уровне слухов. В душе снова колыхнулась тоска и горечь по родителям, сжав в тиски сердце.

— Может и была. Не знаю. Меня там не было, — резче, чем следовало, ответил Дима. Слава Улью, подошли к гостинице. — Я к себе, отосплюсь. Понадоблюсь, я в двадцать восьмом.

Анжелика хотела что–то ещё сказать, но не успела, слишком уж поразила резкая смена настроения, пусть внешне это почти не отразилось на лице парня, только глаза вдруг полыхнули и было в них столько тоски, что слова застряли в горле. А Медоед уже вошёл внутрь здания.

— И что это сейчас было..? — спросила саму себя девушка. Странный, загадочный и непонятный этот Медоед. И знает вещи, которые, по идее, никак знать не может. И он солгал, на грани, но солгал и недоговаривает ещё больше. Что же там за история такая? И как его побыстрее раскрутить на откровенность? Доверие, ответила себе Анжелика, тем более, «процесс пошёл». Надо, чтобы Медоед им доверял. Тогда и расскажет. Но это долго. А хочется сейчас, терпением Анжелика особо не отличалась. Значит, продолжу, вроде не замечает воздействия. Не переборщить только… со своим–то нетерпением…

В номере Шмеля, спустя двадцать минут.

— Он соврал, понимаешь? — Анжелика ходила взад–вперёд по комнате, а Шмель сидел на кровати и совсем не понимал, что так всполошило напарницу.

— Не понимаю, Энжи! История та в архивах давно. Да, наделало шуму среди яй… учёных, но это когда было–то?!

— Он, знает. Понимаешь? Может, там совсем всё по–другому было.

— Да какая разница? Быльём уже поросло, забыли все! Или ты выслужиться решила?

Анжелика встала, как вкопанная и сверкнула глазами на кваза.

— Выслужиться?! Ты за кого меня принимаешь?!

— Всё–всё! Успокойся! Да, глупость сморозил. Извини, — поднял ладони Шмель. — Я понять не могу, чего ты в этого Медоеда так вцепилась? Ну да, парень интересный, но не более того. Знает про Франта? Спасибо ему, порадовал. Кстати, весточку на счёт этого отправить надо не забыть.

— Вот ты и отправь.

— Я писать не умею, по отчётам ты у нас спец, — усмехнулся кваз. — И с темы не соскакивай.

— Ничего я не соскакиваю и не вцепилась в него. Вернее… блин… чувствую я, что с ним связано что–то… что–то… значительное. Вот и хочу разобраться.

— Даже в ущерб заданию?

— Да какое там задание, Шмель? Год уже, как одно и то же… а карт Приграничья, ведь, реально, почти нет. Так что за нарушение приказов нас не накажут.

— Это если мы вернёмся оттуда…

— Не начинай только…

— Это ошибка, ехать с ним.

— Шмель!

— У тебя предчувствие, у меня тоже предчувствие! И вот оно ничего хорошего не говорит!

— Всё, будет, в порядке. Я уверена.

Шмель громко вздохнул. Нет, эту девчонку не переубедить. Втемяшилось если, проще согласиться и решать проблемы по мере их поступления.

Вместо ответа кваз лишь махнул рукой.

Когда Медоед вернулся в свой номер, ему жутко хотелось разбить что–нибудь. И из–за чего? Этой Анжелике, каким–то образом, удалось «разворошить» всё то, что он старательно пытался спрятать подальше. И вот что сейчас? На душе снова кошки скребут, да так, что на стену лезть хочется.

Уселся на кровать, уронив лицо на ладони и некоторое время так просидел, успокаиваясь. Может, ну их нахрен? Собраться сейчас и уйти? И не узнать, почему не может ощущать Анжелику? Или дело в другом?

Выдохнув громко, потёр лицо и улёгся на кровать, закинув руку под голову. Решил снова заняться «расшифровкой» мысле–образов, это всегда помогало избавиться от хандры. Да и полезно, ко всему прочему, у Димы давно сложилось впечатление, что чем больше он этим занимается, тем гибче становится его сознание и пусть на каплю, но больше и глубже ощущаются все эти «картинки» эмпатией. И если так продолжится, возможно, получится понять и «непонятное»? А Медоед этого очень желал. И хотел повидаться с Близнецом, попробовать «пообщаться» уже на его языке. Но где искать скреббера? Он сам приходил всегда.

В дверь постучали. Медоед «выпал» из «созерцания» и встав с кровати, пошёл открывать. Эмпатия подсказала, Шмель. И с ним, наверняка, Анжелика. Посмотрел на часы, ого, глубокий вечер уже, а казалось, от силы, час прошёл.

Открыл. И правда, кваз с девушкой. Возник вдруг вопрос, они друзья или что–то большее между ними?

— Ужинать идёшь? — нехотя спросил Шмель. Явно не его идея была зайти, выглядел он мрачнее тучи. А вот Анжелика лучилась доброжелательностью.

— Пять минут, — коротко ответил Дима.

— Мы внизу ждём, — кивнула девушка.

Ужинали в том же баре, напротив гостиницы. Людей в этот раз было гораздо больше, но свободные столики оставались. В большом помещении стоял гул множества голосов, играла ненавязчивая музыка.

Заняв столик, дождались официантку, сделали заказ. Вокруг них, кстати, довольно быстро образовалась «мёртвая зона», несколько человек отсели за другие столы. Опасались, как отметил про себя Дима. Института или их самих, тоже вопрос.

— Мы тут со Шмелём думали, — Дима отметил, что кваз эмоционально «вспыхнул», на секунду, удивлением и парень сделал вывод, что «думала», похоже, только Анжелика. И говорила она тише, чем обычно, иногда бросая взгляды в разные стороны. — Раз уж решили ехать на Запад вместе, то… — на мгновение она запнулась, словно подбирая нужную формулировку. — В общем, мы должны представлять, кто на что способен, в случае опасности.

Дима чуть сощурился. Вообще, это правильно, то, о чём она говорит и это делало ей честь, значит, не только стрелять умеет и не прячется за спину Шмеля, чуть что. С другой стороны, вопрос этот каверзный и придётся снова рассказывать о себе. Успокаивало немного, что и им тоже придётся раскрыть свои способности. Но и ничего не мешает умолчать о чём–нибудь. Он–то, как раз, и не собирается обо всех Дарах рассказывать.

— Я понимаю, что вопрос этот… личный, скажем так. Поэтому, чтобы не возникало подозрений, — как же она чётко «читала» его. — Начну с себя…

— Извини, перебью, — прервал её Медоед. — Не лучше ли о подобном говорить… не здесь?

Девушка сначала смутилась, словно что–то забыла, затем чуть улыбнулась, в глазах «мигнуло» превосходством.

— Нас не услышат, поверь. Шмель? — тот в ответ только кивнул.

— Верю, — секунду спустя ответил Дима, не изменившись в лице и ощутив перед этим, что Шмель использовал какой–то Дар. Девушка хмыкнула, может, на другую реакцию расчитывала.

— Так вот. Начну с себя. Кроме Картографии, я ещё являюсь сенсом, ощущаю метров на шестьдесят вокруг. И… — тут она снова запнулась, явно решаясь продолжить. Всё же и для неё это тоже оказалось трудно, раскрыть свои Дары перед незнакомым, в сущности, человеком. Да и кваз тоже, доволен этим «мы подумали и я решила» не был. Вопрос доверия в полный рост. И Дима сейчас решал, о каких Дарах рассказать. Отнекиваться нельзя, тем более, девушка раскрывается первой. — Ещё я могу поставить… что–то вроде купола, через который снаружи ничего не может проникнуть, а вот изнутри, пожалуйста.

Дима хмыкнул. Очень полезная штука, однако. Вроде и не боевой Дар, но есть, как говорится, нюансы.

— Радиус постоянный? — спросил Медоед. Заметив лёгкое непонимание во взгляде, добавил:

— Радиус купола этого ты варьировать можешь? И что произойдёт, если в момент применения на границе что–нибудь окажется? Или кто–то. Стена или человек, например.

Шмель беззвучно усмехнулся, довольный. Чему, правда, непонятно. Анжелика чуть недоумённо посмотрела на кваза, тот пожал огромными плечами, снова посмотрела на Диму, медленно заговорив:

— Радиус… метров шесть, максимально… регулировать могу… а со вторым вопросом… — девушка залилась краской.

— То есть, ты не знаешь, упадёт ли на тебя кусок потолка, если ты используешь этот Дар в помещении?

Справилась с собой Анжелика удивительно быстро и ответила уже уверенно:

— Нет, не упадёт. Сорвётся Дар. Живого… разрежет.

— Даже Элиту?

Шмель с Анжеликой поперхнулись и посмотрели на парня, как на кретина:

— Ты с ума сошёл, что ли?! Откуда я знаю?! И как ты себе это представляешь?! Попросишь тварь постоять немного, подождать, пока я Дар испробую?!

— Извини, глупый вопрос, — произнёс спокойным тоном Дима, хотя он–то свои Дары, примерно так и испытывал.

— Не глупый! Идиотский!

— Успокойся, Энжи… — пробасил Шмель. — А вообще, вопрос правильный. Свои возможности надо знать досконально. Но на Элиту выходить пробовать, согласен, даже не самоубийство.

— Переборщил, признаю. Спрошу по–другому. Обстрел из крупняка, например, купол выдержит?

Девушка довольно ухмыльнулась:

— Выдержит. И даже больше выдержит. Единственное, хватает его, примерно, секунд на пятьдесят. И потом только после живчика и нескольких часов отдыха, снова смогу использовать.

— Почти минута, это… очень много, — задумчиво проговорил Дима. Сильна, ничего не скажешь. Хотя, она же Институтская, на развитие кадров там средств жалеть не должны.

— У меня всё. Шмель?

Кваз выдохнул и начал говорить:

— Про звук ты уже знаешь. Здесь повезло, вовремя заправляться живчиком и держать завесу могу хоть сутки напролёт. Радиус… — он взглянул на Анжелику. — Три метра. Могу регулировать. Второй Дар наши учёные называют Ударной волной. Я просто — Удар. В момент соприкосновения моего кулака, — он сжал ладонь в огромный, чуть не с голову Медоеда, кулак. — С чьим–нибудь лицом, вперёд исходит ударная волна. При желании, могу и грузовик опрокинуть.

Дима уважительно покивал.

— Третье, — продолжил кваз. — Отсутствие отдачи. В моих руках, при стрельбе, оружие не уводит в сторону. Считай, ощущаю вес только. Теоретически, опять же, по словам яй… учёных наших, могу и из гаубицы стрельнуть без проблем, если смогу поднять. Пока мой рекорд, автопушка «тридцатка» и семьдесят два выстрела. На семьдесят третьем, мне чуть руки не оторвало, — усмехнулся в конце кваз.

Вот тут Дима на самом деле удивился. Вот это точно полезно! Стрелять без отдачи… да это же мечта каждого в Улье! Взял КПВТ, например, и поливай всех вокруг! А автопушка?! Ну это совсем амбец уже…

— И четвёртый Дар, — Шмель с удовольствием отметил удивление на лице Медоеда. — Могу себя или кого–нибудь, телепортировать, метров на двенадцать–пятнадцать, в прямой видимости. Предел, два раза. После этого совсем выдыхаюсь, правда, и пару часов, вообще никакие Дары использовать не могу. Средство последнего шанса, так сказать.

Дима присвистнул. Да уж, с сюрпризами спутники. И Телепорт это круто. Отец своими «прыжками», в Пекле, такие чудеса творил!

Теперь Анжелика и Шмель смотрели на Медоеда.

— У меня поскромнее набор, — усмехнулся он. — Тоже сенс. На четверть километра «вижу» живых без проблем.

— О-ого! Двести пятьдесят метров?! — Анжелика аж вперёд подалась. Шмель тоже удивился не меньше. — Капец… — добавила девушка. — И это я себя крутой считала…

— Второе. Кинетика. Могу щит поставить. Взрыв гранаты из подствольника сдержу спокойно… — Шмель и Анжелика снова переглянулись, а Дима добавил:

— Бывало уже… звуковой удар только не гасит, жаль. Пульки, вплоть до четырнадцать–и–пять, держу, в принципе, тоже без проблем. Теоретически, — Медоед сделал паузу на глоток. — Смогу пережить и выстрел из танка. Из такой пушки в меня ещё не стреляли, правда, поэтому точно не знаю, — как можно серьёзнее закончил он.

— Вот про танк, ты ведь пошутил сейчас? — недоверчиво спросила Анжелика.

— Такой выстрел не пережить, невозможно, — веско добавил кваз.

— Знаю, лично, человека, который и не такое выдерживал, — снова кольнуло в сердце. Дима постарался побыстрее выкинуть мысли об отце и той встрече с Серым, когда скреббер «убил» Горца, да и бомбёжку в Гвардейском никто бы не пережил без него и мамы. Да и вообще, зачем опять вспомнил?

Анжелика снова посмотрела на кваза, а тот не сводил взгляда с парня.

— Но это ладно, думаю, из танка в нас точно стрелять не будут, — усмехнулся Дима. — Дальше. Могу воздействовать кинетикой на более тонком уровне. Подбросить что–то или кого–то, оттолкнуть, например. Могу «Калаш» без рук разобрать–собрать. Но это уже концентрации хорошей требует. Совместить щит и такой уровень воздействия, пока что, не могу, силёнок маловато.

— Да и так охренеть уже… — пробухтел низким рокотом кваз.

— Ну и еще… я это Контузией называю. На Черноте бывали?

— Было дело… как вспомню… бр-р… — ответила Анжелика.

— Вот, примерно, такой же эффект и получается. Силу воздействия варьировать могу и либо в кого–то одного ударить, либо во все стороны жахнуть, но тут радиус уже меньше, метров пять всего.

Девушка откинулась на спинку стула. Удивлена, очень, никакой эмпатии не надо. Кваз тоже, но по лицу и не угадаешь точно, здесь, как раз эмпатия и помогает.

— Это как выходит… у тебя не просто Дары развиты, но и Грани открыты? — медленно спросила девушка.

— Как–то так. И ещё один момент. Прошу не пугаться только. Я когда Дар применяю… — Дима подхватил Кинетикой пустую тарелку и осторожно перенёс её на свободное от блюд место. — У меня глаза чернеют. Это к вопросу об очках.

Анжелика во все глаза смотрела на Медоеда, да и кваз тоже, даже рот от удивления приоткрыл. Секунд через десять чернота разошлась и глаза снова приняли прежний вид.

— Это… это… это что? Как так? Из–за чего?! — зачастила словами и подалась снова вперёд девушка. — Ладно предупредил, жутко выглядит…

Шмель захлопнул рот, продолжая смотреть на Диму.

— Не знаю, почему так. Какой–то побочный эффект. Знахари тоже руками разводят, но говорят, не опасно это, а мне и пофигу, в общем–то, — «историю» про чудесное возвращение внешности после неудачного приёма жемчуга впаривать, уже напарникам, не стал, в это точно не поверят.

— Наши учёные бы…

— Стоп. Давай про учёных не будем, — остановил её Медоед. — Всё равно я к ним не собираюсь.

— Ну да… блин… сюрприз на сюрпризе у тебя, Медоед, — протянула девушка.

— Мне другое интересно… сколько гороха сожрать нужно, чтобы так Дары раскачать? Нас в Институте не обделяют на это дело, но, даже мои Дары без Граней пока, — прогрохотал кваз и на столе задребезжали по тарелкам вилки и ложки. — Телепорт, разве что…

— Так и не горохом развивал, — начал Дима. — Его тонну съесть надо. Только жемчуг. Желательно красный. И под присмотром знахаря, который может перенаправить потоки энергии не на открытие нового Дара, а на развитие имеющихся.

— Да ну пи…дец! — аж хлопнула ладонью по столу девушка. — Извиняюсь… — тут же немного смутилась она. — Красным жемчугом, значит?! И где же его столько набрать?! На дороге–то он не валяется!

— На Западе, где же ещё, — усмехнулся Медоед. — Там, местами, Элита Элитой погоняет. Я же трейсером был долгое время, говорил уже. И охотились мы не на горошников каких–то, только на Элиту. На собственное развитие средств не жалели. И выхлоп больше и вероятность закончить в пасти у развитого монстра куда меньше.

— Вот вы психи…

— Ещё какие. И раскрою маленький секрет. Охотиться на Элиту сподручнее без всяких танков и кучи мяс… людей, в смысле. Только Дары и идеальная слаженность команды.

— Нахрен такую охоту… — протянула девушка. А вот кваз очень внимательно слушал и спросил:

— То есть, мне волноваться о твоей боевой подготовке не следует?

Дима широко улыбнулся. Молоток Шмель. В самую суть спросил! Но по нему и видно, боец тёртый и опытный.

— Не следует.

— Отлично.

Дальше разговор пошёл о мелочах, чего–то первостепенного обсудить уже и не осталось. Шмель ушёл первым, сказал, что к механам, должны были уже осмотреть к этому времени машину. За срочность и качество, уплачено. И если всё в порядке, заберёт.

Когда кваз ушёл, Дима почувствовал даже некоторое облегчение, а то как Цербер при ней, сторожит.

Молчали. Дима всё пытался ощутить хотя бы что–то, любой, малейший «отблеск» её эмоций. Ничего. Словно кукла перед ним. У Анжелики же в голове родились десятки вопросов, но задать их она не решалась. Слишком ещё мало между ними доверия. Даже не доверие ещё, а маленький росток этого доверия, который очень легко сейчас стоптать.

— Идём, что ли, — произнёс Медоед. Тарелки уже пусты, стаканы тоже, да и разговор не очень клеится.

Девушка кивнула, вставая с места.

Вышли на улицу. Лёгкая вечерняя прохлада, света немного, фонари светят тускло. Людей тоже мало, все либо по кабакам бухают, в борделе отрываются, либо по домам. И тоже пьют. Насколько уже ощутил Медоед, обстановка в поселении унылая, словно живут здесь «от стакана до стакана». Так и есть, наверное. Вообще, почти везде в Улье так. Стабов Дима повидал немало. В некоторых вообще, пьют по–чёрному. Почему? Да жизнь такая. Дима этого не очень понимал. Он ведь не знает «той» жизни. Его мир — Стикс. И все трудности и опасности, воспринимает, как должное.

— Чего загрустил? — спросила девушка, снова точно уловив его состояние.

— Да так… — ответил Дима. В голове вертелась какая–то мысль, но уловить её пока не получалось. Спросил:

— Как ты оказалась в Институте? Да и вообще, что за организация такая? Слухов много, а где правда, не поймёшь.

— Ну ты и спросил… так с ходу и не ответишь… да и нового я вряд ли скажу, — начала она. — Историю Института не знаю, особо не интересовалась, не удивляйся. Направлений много. От физики, до… мистики всякой. Правда, точные науки преобладают. Но я считаю, что описывать формулами и пытаться загнать этот мир в рамки обычной науки, затея глупая. Слишком много здесь необъяснимого. Я, поначалу, тоже пыталась искать чёткие закономерности. Они есть, но это капля в море. Небо синее и трава зелёная, вроде того, — девушка сделала небольшую паузу. — Вот к примеру. Все знают, что есть спора. Она заражает всё живое, что сюда попадает. Но вот выделить её и изучить до сих пор никому не удалось. Почему? Хотя есть и оборудование и вирусологи, биологи. Или вот ещё, плоский ли Стикс? Либо это всё же планета? Очень, очень много вопросов. И по каждому направлению кто–то работает. Я, программист, в прошлом. Хороший программист. Вся прошлая жизнь у меня была подчинена определенному алгоритму. Попав сюда… — Анжелика на некоторое время снова замолчала. — Присоединившись уже к Институту, я пыталась вписать жизнь в алгоритм, пыталась искать эти алгоритмы в окружающем. Но быстро обломалась. А потом и Картография проснулась. И потянуло меня путешествовать. Пришлось учиться заново. Жить учиться. Я ведь и нос высунуть за пределы стаба боялась раньше. С трясучкой до последнего тянула вечно. А потом всё разом перевернулось. Стала очень ценным кадром. Шмеля приставили ко мне. Он, собственно, меня и научил всему…

— Ох–хо… зырь, Фара, какая жо… красотка! — послышалось позади, от выхода из бара. Двое, пьяные, определил Медоед.

На автомате развернувшись, встал так, чтобы Анжелика за спиной оказалась. «Зверь» отозвался легко, словно ждал этого момента.

— Ага, слышь… — слова второго пьянчуги–рейдера застряли в горле, а глаза расширились от страха. Да и дружок его тоже, испугался, встал, как вкопанный.

— Ноги в карманы и потерялись оба, резко! — тихо, но при этом чётко слышно, угрожающе прошипел Дима, настолько его разозлили эти два дегенерата, в головах которых и двух связных мыслей не было.

Потерялись бедняги и правда, быстро. С пару секунд Дима ещё унимал «зверя», хотелось догнать их и вскрыть Крюками от паха до глотки. Хмыкнув, успокоился и, наконец, обернулся.

Анжелика так и стояла рядом, с открытым ртом, видимо тоже хотела сказать пару ласковых. И тоже напугалась. Глаза широко раскрыты, моргнула, раз, два.

— Ты…

— Извини… если напугал. Ненавижу таких уродов…

Девушка, наконец, справилась с собой и произнесла:

— Ты их убить хотел…

— Хотел… — не стал отрицать Дима и снова что–то в его голове проскользнуло, некая мысль.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Анжелика отвела взгляд первой.

— Идём отсюда… — пока переходили улицу, девушка добавила:

— Так–то, я и сама бы справилась… но… спасибо… хоть и напугал немного.

А Дима был рад, что она не задавала вопросов по поводу этой его вспышки. Пусть на неё и не направлено было, но всё равно «задело».

— Да… не за что, в общем–то…

Зашли в холл, там попрощались, договорившись, когда вернётся Шмель, оповеститься.

Час спустя, бар гостиницы.

— Ну и что я должен сделать?! Пойти, выбить из него всё?! — недовольно проворчал Шмель, допив из большого стакана пиво.

— Я всего лишь не понимаю, почему он не всё сказал. Зла же мы ему не желаем. У него, как минимум, ещё один Дар, — ответила Анжелика. — И он, вообще, многое не договаривает.

— Говорила уже. Ну а ты сама–то? Всё, вот так, взяла и рассказала, да? У тебя, у самой, тоже, ещё одна способность есть. Сказала? Нет. Чего же ты от него требуешь?

Подошла официантка, повторила Шмелю пиво. Когда она отошла, он продолжил:

— Знаешь, что я про него понял?

— М?

— У него не так давно случилось что–то, что перевернуло его жизнь. Что бы там он не говорил, надоело голову подставлять и всё такое, хрень это. Не срываются люди вдруг с тёплого места и не прутся за тридевять земель, неизвестно зачем. И помнишь его слова про здешних людей? Это не просто слова, все мы знаем, что люди в Улье, чуть ли не поголовно, подонки. Но мы к этому спокойно относимся, привыкли, знаем, как с такими поступать. Он же разочаровался в людях, убили его доверие к людям, он до этого будто и не знал, что люди на говно способны. Предали его и жестоко, похоже. Вот он и оставил себе пути отхода, чтобы в случае чего, удивить нас. И вот как ты этого, с твоими–то возможностями, не поняла, не знаю, — после столь длинного монолога кваз чуть не залпом осушил стакан и снова поднял руку, обращая внимание обслуги на себя. Пенное тут же обновили.

— И что делать прикажешь? — раздражённо спросила девушка. — Если он узнает, кто я, думаешь, обрадуется?

— А ты с ним в постель собралась что ли? — Анжелика взъярилась было, но кваз остановил её жестом «стоп». Когда надо, повлиять на напарницу, в некоторой степени, он мог. — Дай договорю!

Когда девушка более–менее успокоилась, Шмель продолжил:

— Если уж так хочется узнать его тайны, просто не спеши. Времени, вагон. Сколько, тысяча же будет до тех краёв?

— Тысяча девятьсот четырнадцать до ближайшего Пограничного стаба, — машинально ответила Анжелика.

— Гхм… ну вот. Пара недель пути, если всё спокойно будет и без приключений. А так, на месяц расчитывай, не меньше, вот и подожди. Терпения в тебе, конечно, ноль целых… но сейчас не тот случай. И ещё, лично мне, плевать, что у него там случилось. Вообще бы с ним не связывался, но если он косо или как–то хоть взглянет на тебя, я ему башку проломлю. Уже говорил, как по мне, эта твоя затея с поездкой, не просто глупость, это самая большая ошибка в твоей жизни. И почему твоя Чуйка молчит относительно этого, я тоже не понимаю.

Следующий день.

Выехать удалось только к полудню. Как оказалось, «Ослик» немного «занемог» на ходовую, поэтому Шмелю пришлось доплачивать, чтобы механики остались в ночь и починили неисправность, плюс сменили все жидкости и наиболее износившиеся «резинки–прокладки».

С утра, уже готовый, Медоед ждал в баре гостиницы. Появился только кваз. Перекусили, он объяснил ситуацию, почему отъезд немного откладывается. И уже собравшись покинуть бар, снова уселся напротив Димы, некоторое время смотрел на него. Парень, в принципе, уже понял, что сейчас последует некое «предупреждение». Шмель эмоционально «нахмурился» и «подтвердил» мысли Медоеда:

— Хочу сказать кое–что. Не знаю, чем ты так привлёк Анжелику, но я тебя предупреждаю. Путь долгий. Начнёшь на неё смотреть как–то, я тебе ноги–руки сломаю и брошу так. Не рассчитывай ни на что с ней. Не ровня ты ей. Так что, давай просто будем напарниками на время пути, может быть, даже подружимся, но не более того. Потом ты в свою сторону, мы в свою. И без обид, люди мы взрослые. Я её охраняю. И буду это делать всеми мне доступными способами.

Некоторое время Дима молчал. Хотелось наговорить всякого, но эти мысли он выкинул из головы, по–детски получится. Кваза Дима даже понимал отчасти, ситуация изменилась слишком быстро.

— Я тебя услышал, Шмель, — бесстрастным тоном ответил Медоед.

Шмель ещё несколько секунд вглядывался в глаза Димы. Тот взгляд не отводил, ко всяким «гляделкам» уже давно привык. Коротко кивнув, кваз поднялся и больше ничего не говоря, ушёл. Дима же усмехнулся про себя, Улей рассудит. Всё же девушка парня привлекала. Специально что–то делать не будет, суждено если, само всё срастётся.

Стаб покинули без задержек. Может быть, жители даже вздохнули спокойнее.

Конкретно на Запад, отсюда дороги не было, пришлось сначала ехать по широкой трассе, затем попался поворот в нужном направлении и Шмель съехал с основной дороги. Анжелика все здешние закоулки знала и периодически подсказывала, куда ехать.

Поначалу молчали, лишь девушка иногда переговаривалась с квазом. Устроилась она на этот раз на переднем сиденье, так что в распоряжении Димы осталось всё пространство на заднем месте. Устроившись поудобнее, он даже придремал, несмотря на почти постоянную качку и тряску, ехали по просёлочным дорогам. Скорость Шмель держал небольшую, так что каждая кочка или яма ощущались хорошо, пусть и подвеска мягкая, да и сам автомобиль тяжёлый.

— Хорош на массу давить! — вырвала Медоеда из дрёмы девушка. Дима мгновенно «включился». Всё так же едут, сейчас, по краю огромного поля, справа густой с виду лес, почти вплотную к грунтовке.

— Ты у нас самый крутой сенс, так что, бди, — усмехнулась Анжелика, смотря на него через зеркало со смешинкой в глазах.

— Четыре рыла, бегуны, скорее всего, на четырнадцать тридцать. Метров сто двадцать до них. Больше, пока, никого.

Девушка всё так же не сводила с него глаз, чуть сощурилась, недоверчиво произнесла:

— А глаза?

— Проверяешь меня что ли? С Сенсорикой глаза не чернеют. С боевыми только. Не знаю, почему.

Кваз глянул на Диму через зеркало.

— Это серьёзно, Медоед…

— Слушайте, — перебил его Дима. — Я не первый год в Улье и не второй даже. И я, ребят, бывал в таких переделках, от которых у вас… волосы поседели бы, даже те, которые не выросли ещё. Не смотрите, что выгляжу молодо. Так что давайте, раз уж… нам по пути, то и начнём доверять друг другу хотя бы на возможный максимум. И если я сказал, что в ста метрах, на пятнадцать, уже, часов, четыре бегуна, значит, так и есть. Мне, моя шкура дорога не меньше, чем ваши, вам.

Говорил он спокойно, без негатива и даже не разозлился. Понимал, что, во–первых, сам не учёл этот момент с эмпатией и глазами, а во–вторых, двести с лишним метров сенсорики, это, на самом деле, дистанция фантастическая, для обычного иммунного.

С пол минуты молчали, лишь мерно фырчал двигатель. Кваз, казалось, ответом Медоеда удовлетворился, либо был сосредоточен на дороге. Эмоции спокойные. А вот по Анжелике совсем не скажешь, о чём она думает. Взгляд серьёзный, словно сканирует. Гляделки долго не продолжались, отвела взгляд, а Дима поймал себя на мысли, что если долго смотреть, то можно и «утонуть» в зелени её глаз.

— Окей, поняли тебя, — произнесла она в итоге, взглянув снова на Медоеда и отвернулась. — Шмель, через километр развилка. Нам направо. Там ещё километра три и деревенька будет. Заедем давай.

— Зачем?

— В туалет по–нормальному сходить хочу, блин! — и украдкой бросила взгляд на парня, но он сейчас глазел в другую сторону, через поле и грыз только вскрытый батончик шоколада.

Вскоре миновали развилку и углубились в лес. Всё так же молчали.

— Стоп! — вдруг гаркнул Медоед и оказался между передних сидений, всматриваясь с прищуром вперёд. Анжелика вздрогнула, обернулась, а Шмель начал останавливать машину.

Лес начал редеть и метрах в ста уже виднелись, на фоне яркого неба, треугольные крыши домов.

«Ослик» остановился не сразу, метров ещё пятнадцать проехал.

— Что?! — в два голоса спросили спутники.

— Не сходить тебе в туалет. И вообще, сожми там всё в кулачок, — обратился он к девушке. — А ты, Шмель, давай назад помалу. В деревне Элита орудует и восемнадцать рыл при ней. Три или четыре рубера среди них. Нас, вроде, не заметили ещё, так что, дружно молимся и валим по–тихому.

Анжелика побледнела разом и что–то пискнула, вцепилась рукой в поручень, вторую упёрла в приборную панель.

Страха Шмель почти не ощущал, разве что, сосредоточен стал донельзя. Воткнул заднюю передачу и медленно повел «Ослика» назад.

— От… откуда здесь Элитник? — прошептала Анжелика.

— Могу сходить, спросить, — весело ответил Дима. Девушка резко обернулась к нему, сверкнула глазами.

— Весело тебе? — прошипела она.

— Весело было бы, не будь я сенсом. На твоих шестидесяти метрах влетели бы, как раз. Шмель! — тот нашёл взглядом глаза Медоеда через зеркало. — Если я говорю стоп, это значит тормоз в пол, а не медленно сбрасывать скорость, — спокойно, но при этом жёстко продолжил Дима. — Сейчас повезло, твари на той стороне посёлка. В другой раз может и по–другому всё сложиться.

Задним ходом до развилки добирались дольше. Кваз на слова Медоеда только хмыкнул, признав правильность его претензии. Всё же воспринимать абсолютно всерьёз этого пацана, до этого момента, даже при всех его рассказах, не получалось. И ещё он никак не мог понять, почему их новый спутник весел, словно не на опаснейших тварей чуть не нарвались, а так, стая вшивых бегунов. Реально, псих.

Анжелика к развилке, более–менее, успокоилась, страх почти ушёл. И сейчас она обдумывала реакцию Медоеда. Он не испугался, наоборот, словно приготовился драться! С Элитой! Втроём! В нём, словно, хищник проснулся!

От развилки проехали ещё километров десять. Лес сменился рощами среди полей. Снова выехали на трассу.

— Шмель, останови, — попросила Анжелика. Кваз послушался, свернул на обочину, остановил машину.

— Чисто, — произнёс Медоед.

Вышли. Мужчины встали слева, а девушка осталась с другой стороны. Когда она покончила со своими делами, подошла.

Медоед оглядел спутников и сказал:

— Давайте договоримся, вот прямо здесь и прямо сейчас. Если кто–то что–то замечает, необычное или просто первым, говорим немедленно, — кваз хотел что–то сказать, но Дима снова его остановил. — Шмель, я прекрасно понимаю, мы все здесь не пальцем деланные и резьба у всех хитрая, но согласись, в вопросе заражённых я понимаю куда больше. И нет, на роль командира я не претендую. Накомандовался уже, хватит с меня. Но, серьёзно, если я что–то говорю или на чём–то настаиваю, не спорьте, сделайте. Если, например, ты, Шмель, вдруг скажешь застыть на одной ноге, я так и сделаю, потому, что понимаю, не приколоться надо мной решил. Анжелика так же сделает, потому, что доверяет тебе. Вот и я о том же прошу. Если говорю стоп, значит стоп, тут же, вот прям сейчас. Если говорю не дышать, значит, не дышите. И я, в том числе, дышать перестану, — промочил горло водой из бутылки, огляделся и снова остановил взгляд на квазе с девушкой.

— Если нет… Запад там, — он показал рукой через поле. — Я беру свой рюкзак и иду дальше один, а вы по своим делам. Все целее будем.

Повисло молчание. Анжелика даже губу закусила. Вроде и ничего не произошло, пронесло, но Медоед прав, чёрт побери. Без доверия из этой поездки ничего хорошего не получится.

Кваз перекатывал на лице желваки–валуны. Ему самому и лучше, если этот пацан уйдёт и всё вернётся на круги своя. С другой стороны, Шмель поймал себя недавно на мысли, такая жизнь наскучила уже. А этот рывок на Запад, как глоток свежего воздуха. Но, опасно, очень опасно и своё предчувствие он тоже со счетов не сбрасывал, привык уже давно Чуйку слушать. С другой стороны приказ, условие его жизни, можно сказать, охрана Анжелики. Куда она, туда и он. Формально, старшая она, как решит, туда и двинут.

— Заражённые рядом! — произнесла вдруг Анжелика и с укором посмотрела на Медоеда.

— Не тронут, не дёргайся, там мелочь, — даже не взглянул он в ту сторону.

— В смыс… — Анжелика перевела удивлённый взгляд на парня и тут же уставилась в сторону леса. — А чего это они?

— Что? — спросил кваз, перехвативший свой пулемёт поудобнее и тоже, косо глянувший на парня.

— Три твари. На нас шли, а метров за сорок где–то, развернулись и резво свалили… — недоумённо произнесла девушка.

— Объяснишь? Знаешь ведь, в чём дело, — спросил кваз. — Уж если сам о доверии заикнулся, — Медоед усмехнулся, тоже верно, сам себя в тупик снова загнал. Вспомнился Факир, тот тоже быстро догадался.

Вздохнул, огляделся, чуть прищурился, расслабился и начал говорить:

— До Элиты, заражённые меня стороной обходят. Почему, вам знать не нужно, тут уж извиняйте, просто как факт примите, — Шмель и Анжелика переглянулись, кваз снова перекатил желваки на лице. — Если не видят меня, убегают всегда. Если увидели, могут и напасть, особенно если их много, но тупить метров с сорока начинают, тормозят. С руберами сложнее, те уже вполне соображают и нападают всегда, но тоже подтупливают.

На этот раз молчание длилось долго. Медоед опёрся о борт машины, посматривая то на одного, то на другую. Анжелика упёрла руки в бока и прошлась туда–сюда на пару шагов, встала чуть в стороне между квазом и Димой. Медоед понимал, что именно сейчас, в этот момент, решается, едут ли они вместе или Дима выгребает из багажника свои пожитки и дальше идёт один. Шмель держал руки скрещёнными на груди, оставив пулемёт висеть на ремне и застыл, не сводя с Медоеда взгляд. Девушка вздохнула, весь напряг при этом улетучился, покачала головой сокрушённо и медленно произнесла:

— Едем уже. Хорош хернёй заниматься, мужики, — решила, в итоге, за всех, Анжелика.

— Мы, команда, поняли? — добавила она. — Едем, — и первой забралась в машину.

Несколько секунд Шмель и Медоед продолжали смотреть друг на друга. Кваз развернулся и двинул в обход машины, за руль. Дима выдохнул и последним устроился на сиденье сзади. И он понимал, что придётся и дальше раскрываться, не во всём, конечно. Иначе и в правду, лучше разойтись сейчас. А этого уже не хотелось.

Двигатель взрыкнул, хотя в трёх метрах и не слышно уже ничего, внедорожник, беззвучным «призраком» покатил вперёд.