Сад для моего любимого

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Вечером письма не было. Но к утру аноним исправил свое упущение.

В половине восьмого Джез устало спустилась по лестнице, чтобы выпить в кухне чашку кофе. Она плохо спала ночью, металась и переворачивалась с боку на бок, вновь переживая смущение, в которое повергла Бо и себя своим поцелуем. Очередной белый конверт, лежавший на коврике перед дверью, отнюдь не улучшил ей настроения.

Единственное слово, напечатанное на листке бумаги, гласило: «Сука!»

Чудесно. Как раз то, что ей хотелось услышать. Именно это прекрасно подбодрит ее в ясное, морозное утро.

Неужели этот человек никогда не спит? Он подполз к ее дому или ночью, или рано утром, чтобы она увидела письмо, как только встанет. Кто он?

Никто из тех, кого она знает, не способен на это, решила Джез. Войдя в кухню, она разорвала конверт и бросила его в мусорное ведро.

Не нужно гадать, почему ее назвали сукой – анониму, очевидно, известно, что она была на вечеринке у Мэдлин вместе с Бо.

Половина деревни уже судачит об этом. Джез по опыту знала, как легко распространяются слухи. Но это не помогло ей определить, кто посылает письма. Немного утешала надежда, что, возможно, это некто, к кому она тоже не испытывает симпатии.

Им может быть даже водитель машины, ослепившей их светом фар.

У нее определенно развиваются признаки паранойи. Нельзя же обращать внимание на проезжающие автомобили, подозрительно смотреть на всех, с кем она разговаривает, и следить за каждым своим словом. Это может привести к…

Джез едва не выронила чашку, когда в коридоре раздался громкий звонок. Даже осознав, что это телефон, она долго не могла унять лихорадочное биение сердца.

Кто может звонить ей так рано? Быть может, анонимному мучителю надоело посылать письма, и он решил высказать ей все по телефону?

Есть только один способ выяснить это. Стиснув зубы, Джез подняла трубку.

– Да?

– И тебе доброго утра, Джез Логан, – услышала она насмешливый голос Бо. – Плохая была ночь? – сочувственно осведомился он.

И утро такое же, подумала она, едва не расплакавшись от облегчения. Это уже никуда не годится.

– Нет, не сказала бы. Чем могу помочь? – собравшись с силами, бодро спросила Джез.

На другом конце линии воцарилось молчание, как будто Бо обдумывал ответ.

– Земля замерзла, – коротко сообщил он. – Прогноз погоды не сулит никаких изменений, поэтому, думаю, тебе нет смысла работать сегодня в саду.

От этих слов сердце у нее упало.

Чем она будет заниматься весь день? Счетами? Уходом за растениями вместе со старым Фредом? Всем тем, чем занималась до того, как Бо Гэрретт приехал в Абертон, ответила она себе.

Да, но сегодня у нее нет желания делать это. Она хочет…

– Нет смысла работать, – непринужденно повторил Бо, – но я приготовлю ланч, если ты явишься к половине первого.

Джез была изумлена.

– Ты приготовишь мне ланч? – медленно переспросила она.

– Думаешь, не смогу? – сухо осведомился Бо.

– Нет, я не это имела в виду. Я просто… ты…

– Ты ставишь меня в тупик, Джез Логан. Она широко раскрыла глаза.

– Неужели?

– Да, – вздохнул Бо. – Я не привык к такому состоянию. Я веду, вернее, вел упорядоченную жизнь. По причинам, которые известны только мне, я решил внести в нее некоторые изменения. Но они не предусматривали встречу с такой женщиной, как ты.

Джез не смогла даже сделать вид, что понимает, о чем говорит Бо: все ее мысли были заняты приглашением на ланч.

– Я с удовольствием приеду, – весело сказала она и показала язык мусорному ведру, в котором валялась третья анонимка. Она не позволит негодяю диктовать ей, куда она должна ходить и с кем встречаться. – С такой женщиной, как я? – беззаботно повторила она.

– Не выпытывай, Джез, – попросил Бо. – На сегодня хватит. Кроме того, разве не достаточно, что вопреки здравому смыслу я приглашаю тебя на ланч?

– Как изысканно вы выражаетесь, мистер Гэрретт! – поддразнила его Джез, чтобы скрыть радостное волнение, вызванное мыслью, что она все-таки увидит Бо. Даже если это произойдет «вопреки здравому смыслу».

– Так ты приедешь или нет?

Приедет. Обязательно. Хотя и не представляет, что советует ему сделать «здравый смысл».

– Приеду, – подтвердила Джез. – Что-нибудь привезти?

– Только себя, – ворчливо ответил Бо.

Джез почувствовала, как по спине пробежала знакомая дрожь возбуждения. Возникло ощущение какого-то внутреннего тепла, которое она не могла объяснить.

– В таком случае увидимся в двенадцать тридцать, – глухо сказала девушка, прежде чем положить трубку.

Некоторое время она стояла в коридоре, предаваясь счастливым мечтам о предстоящей встрече с Бо и размышляя, как ей одеться, чтобы не выглядеть слишком нарядной и в то же время не такой неряшливой, какой она обычно предстает перед Бо.

Внезапно Джез с ужасающей отчетливостью вспомнила, что Бо не уверен, останется ли он в Абертоне. Что она будет делать, если он вернется в Лондон? Ведь она любит его!

– Мы можем поесть в кухне, если ты не возражаешь, – сказал Бо. – Это самое теплое помещение в доме и к тому же пока единственное пригодное для жилья.

Она была рада этому, потому что, только подъехав к дому, вспомнила, как угнетающе действует на нее мысль войти внутрь. Слишком много воспоминаний пробуждает в ней этот дом, но кухня преобразилась так сильно, что ничем не походит на ту, что осталась у нее в памяти. Выходя из машины, она почувствовала, что ее охватывают дурные предчувствия, которые неизменно возникали, когда она приезжала к бабушке и дедушке.

– Что такое? – резко спросил Бо. Джез заставила себя улыбнуться.

– Ничего, – покачала она головой. – В кухне будет замечательно.

Бо, прищурившись, посмотрел на нее.

– Ты не была счастлива здесь, – вздохнул он.

Она широко раскрыла глаза.

– Что ты имеешь в виду?

Бо пожал плечами.

– Качели в саду. Детские обои в одной из спален. Иллюзия, не так ли? В этом доме не было счастья.

В горле Джез встал ком. Она засунула руки в карманы новых джинсов.

– Да, – неохотно подтвердила она. – Я… ты должен понять. Мои бабушка и дедушка старались делать все, что было в их силах, но им…

– Но им это не удалось, – договорил за нее Бо. – Ни с твоей матерью, ни с тобой.

На лице Джез появилось страдальческое выражение.

– Они были хорошими людьми…

– Правда? – Неожиданно он оказался слишком близко к ней.

Опасно близко, решила Джез и сделала шаг назад.

– Да, – твердо сказала она. – Но когда родилась моя мать, им было уже за сорок и они не имели представления, как воспитывать ребенка. А мама… – Она покачала головой. – Лучше я сама расскажу, потому что кто-нибудь обязательно доложит тебе. – В ее голосе прозвучало презрение.

– Почему? – резко спросил Бо.

– Потому что люди всегда делают это…

– Я таких людей не знаю. Джез вздохнула.

– Здесь все по-другому.

– В этом ты права, – мрачным тоном произнес он.

Джез посмотрела на него сквозь навернувшиеся слезы.

– Ты пригласил меня на ланч, чтобы расстроить?

– У меня и мысли такой не было, – уверил ее Бо. – Но, кажется, мне это удалось, – сокрушенно признался он.

– Боюсь, тебе придется приготовиться… – устало вздохнула Джез, чувствуя, что свидание получается совсем не таким, как ей хотелось. Если бы только они встретились в другом месте!

Бо внезапно замер, испытующе глядя на нее.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он, и Джез насторожилась, поняв, что едва не проговорилась.

Для такого проницательного человека, как Бо, этого достаточно. У нее еще не прошло потрясение, вызванное третьим письмом.

– Ничего, – быстро проговорила Джез. – Ты прав, Бо. Этот дом… – Она махнула рукой. – Прости, я глупо веду себя… Итак, что у нас на ланч?

– Ну, так сильно расстроив тебя, я вообще не заслуживаю еды, – грустно признался Бо. – Я просто… Кто-то должен присматривать за тобой, Джез.

Она насмешливо посмотрела на него.

– Тебе не кажется, что для нашего времени это довольно шовинистическое высказывание?

– Я сказал «присматривать», а не опекать, – сухо возразил Бо.

Джез лукаво улыбнулась, радуясь, что темой разговора больше не является ее семья.

– Некоторые феминистки могли бы сказать, что это одно и то же.

– Они были бы не правы, – заявил он. – Я сам себе хозяин, но не возражал бы, если бы кто-нибудь присматривал за мной. Заботился, то есть.

– Неужели? – удивилась Джез, испугавшись, что они ступили на еще более зыбкую почву, чем прежде.

Бо, казалось, тоже понял это. Их взгляды встретились, и внезапно возникшая напряженность была нарушена резким звонком.

– Таймер, – поморщился Бо и открыл духовку. – Черт! – пробормотал он, схватившись за горячую ручку.

– Я думаю, что ты, возможно, прав. Кому-то нужно присматривать за тобой, – тихо сказала Джез, беря прихватку и заглядывая в духовку.

– На упаковке написано, что ее нужно готовить сорок пять минут, – послышался сзади нее ворчливый голос Бо.

Оказалось, он имел в виду лазанью. Восхитительный запах наполнил кухню, когда Джез выдвинула противень.

– Все правильно, – подтвердила она, поставив противень на плиту.

– Салат в холодильнике, а жареный картофель в духовке, внизу, – с вызовом заявил Бо.

Джез улыбнулась.

– Я имела в виду экономку, когда сказала, что кто-то должен присматривать за тобой, – насмешливо пояснила она. – Меня удивляет, как ты обходишься без нее.

– Я ненавижу, когда в доме есть посторонние, – твердо сказал Бо. – Моя бывшая жена утверждала, что человек с моим положением должен иметь экономку. Ее нежелание заниматься хозяйством я, возможно, могу понять, но так никогда и не понял, что такое «человек с моим положением», – поморщившись, добавил он.

Тогда только он не понимает этого, подумала Джез.

– Я чувствовал себя гостем в собственном доме, – с отвращением продолжал Бо. – Вероника с экономкой обсуждали меню, и в результате мне часто подавали еду, которую я не хотел есть. Мне даже не разрешалось поваляться на моих собственных диванах, иначе я мог «устроить беспорядок»! Как только Вероника ушла, я позаботился о том, чтобы экономка немедленно последовала за ней.

Судя по его рассказу, их супружеская жизнь походила на вечный бой.

– Вы долго были вместе? – спросила Джез.

– Десять месяцев, три дня и шесть часов, – последовал мрачный ответ.

Определенно, это была война. Джез с трудом удержалась от улыбки, вызванной его горячностью.

– Похоже, твоя семейная жизнь была не очень веселой, – спокойно заметила она.

– В ней было столько же веселья, сколько в посещении зубного врача, – признался Бо. – По этому я решил, что больше никогда не женюсь.

У Джез возникло ощущение, что последнее замечание прозвучало не только как констатация факта, но и предостережение для нее.

Не то чтобы она даже в самых безумных мечтах помышляла о том, что Бо может жениться на ней. Но узнать о его непритворном отвращении к браку, высказанном в таких откровенных выражениях, было несколько огорчительно.

Телефон на стене зазвонил.

– Подними трубку, пожалуйста, – нетерпеливо попросил Бо, раскладывая лазанью на тарелки.

Джез нахмурилась, не будучи уверена, следует ли ей делать это. Что если звонит какой-нибудь лондонский друг Бо? Или подруга? Как она объяснит свое присутствие в его доме?..

– Джез! – Бо нахмурился, указывая взглядом на продолжающий звонить телефон.

Пожав плечами, она сняла трубку.

– Да? Молчание.

– Алло! – повторила Джез.

Снова молчание.

Ее охватило дурное предчувствие, и по спине пробежала дрожь. Она слышит, что кто-то дышит в трубку, но кто бы это ни был, он просто не хочет разговаривать с ней.

– Алло! – повторила она более уверенно и не удивилась, когда на другом конце линии положили трубку.

– Кто это?

– Никто. Должно быть, ошиблись номером. Потому что у нее нет никаких сомнений в том, что звонивший набрал правильный номер. Он просто не ожидал, что вместо Бо трубку поднимет она.

Потому что она совершенно уверена, что тот, кто посылает ей анонимные письма, достаточно хорошо знает Бо, иначе он бы не позвонил ему.

Потому что была убеждена, что она только что разговаривала с человеком, который посылает ей анонимные письма.