Сад земных наслаждений

Удивительно, но простенькая юная девушка в тот момент оказалась именно тем, что устраивало его во всех отношениях. Отличный секс безо всяких обязательств, незамысловатый юморок, минимум претензий и бездна уравновешенного здравомыслия. Бетси безо всяких ломаний ловко задирала подол в любом месте, где только ему приходило в голову заняться с ней любовью, а как-то просидела под столом в кафе минут двадцать, когда там неожиданно появилась тетка Сара и вздумала поболтать с подвернувшимся под руку племянником. Она посещала с ним мужские вечеринки, безропотно выдерживала пьяные выходки его приятелей, но никогда не вела себя вульгарно или вызывающе. Зато с девушкой было весело в любой компании.

Он встречался с Бетси почти полгода, когда незадолго до Рождества та огорченно поделилась своими злоключениями:

- Я, кажется, беременна!

- Нужны деньги на аборт? Врач у тебя уже есть? - рассеянно поинтересовался Майкл.

Они пили утренний кофе в его квартире после бурно проведенной ночи, и у него побаливала с похмелья голова. Фрейзера ждал насыщенный деловыми переговорами рабочий день, поэтому он торопливо глотал раскаленный напиток, то и дело поглядывая на часы.

Ему было жаль попавшую в переплет подружку, но, в конце концов, подобного рода неприятности были её делом. Она тогда промолчала в ответ, и хотя выглядела угнетенной, расстались они, как ни в чем не бывало. Больше на эту тему Бетси не заговаривала, и всё вроде бы продолжалось как обычно.

А вскоре, на одной из шумных веселых вечеринок Майкл встретился с Полин Питбот. Произошло это по чистой случайности. Фрейзер обычно не посещал с Бетси мест, где бы смог увидеться со светскими знакомыми, но у толстушки Тутси редко появлялись женщины его круга.

Тутси была пухленькой, росточком с сидящую собаку дамочкой лет под пятьдесят, прославившейся в свое время шумным романом с итальянским гангстером. Из романа ничего не получилось, дети и бывший муж отвернулись от 'паршивой овцы' вкупе с остальной родней и светскими знакомыми, но Тутси не растерялась и зажила широко (благо, деньги у неё были!). Она распахнула двери своей гостиной для всех желающих, от которых требовалось только одно - быть веселыми.

Полуобнаженные, пляшущие на столах девы, расхристанные джентльмены, кокаин, спиртное всех видов, хохот, шампанское рекой, самые что ни на есть непристойные танцы и выходки. И вдруг из облака табачного дыма ему навстречу выплыла вполне трезвая Полин. Майкл оторопел. За прошедшее время девушка изменилась - повзрослела, и к её красоте фарфоровой безделушки прибавилась ещё и резкость поумневшего взгляда.

- Как дела? - бодро расцеловал он её в щеки. - Классно выглядишь!

- Да и ты по-прежнему неотразим! - неласково хмыкнула та, сверля его взором поверх коктейля. - Надеюсь, что с памятью больше нет проблем!

Майкл недоуменно заглянул в жестко поблескивающие синью глаза.

- Полин, милая, если я что-то пообещал и не сделал, нет мне прощения!

- Ты пообещал позвонить!

Фрейзер только сухо фыркнул. Подобные фразы всего лишь входят в правила игры, и неужели Полин об этом не знает? Но девушка сердито ждала объяснений, и он поспешил заверить:

- Но я звонил много раз! Или попадал не туда, или телефон молчал!

- А по какому номеру ты звонил?

Вот это вопрос! Майкл даже не видел его ни разу, сразу отправив в мусорную корзину.

- Дорогая! Я уже не помню, он занесен в мою телефонную книжку. Но...

- Я бы хотела увидеть эту книжку!

Что ж, намек был прозрачнее некуда! Фрейзер задумчиво захватил с подноса бокал шампанского и поискал глазами удалившуюся 'попудрить носик' Бетси. Вообще-то, он рассчитывал провести сегодняшнюю ночь с ней, и Полин в его планы не вписывалась, но... Бетси была всего лишь мелкой путаной, тогда как с чувствами мисс Питбот приходилось считаться. Её отец уже много лет был деловым компаньоном Фрейзера-старшего.

- Я с удовольствием её покажу в любое удобное для тебя время!

- Мне удобно прямо сейчас!

Бетси, как назло куда-то запропастилась, да и демонстрировать её Полин Майклу не хотелось. Для очистки совести Фрейзер на выходе предупредил швейцара:

- Как только появится моя спутница, поймайте для неё такси, и передайте, что изменились обстоятельства и позже я её найду!

Он оставил парню солидные чаевые, и распахнул перед Полин дверцу машины.

Надо сказать, что по приезде домой, девушка не стала напоминать ему о телефонной книжке, а деловито проследовала в его холостяцкую гостиную в пентхаузе на четырнадцатом этаже в самом престижном районе Манхеттена, с окнами на Ист-ривер . И пока он возился на кухне, готовя выпивку (у камердинера был выходной), она с умом распорядилась этим временем.

Когда Майкл с двумя стаканами появился в гостиной, Полин ожидала его посередине комнаты. Из одежды на ней были только голубой в легкомысленных кружавчиках пояс, да белые ажурные чулки. Пикантно, нечего сказать, но вместо запланированного возбуждения, взирающий на это неглиже мужчина почувствовал только досаду. Он любил сам диктовать своим партнершам, когда им раздеваться и раздеваться ли вообще. Иногда ведь достаточно и торопливо задранного подола, прощального поцелуя и очередного обещания позвонить!

Такая напористость практически на 'нет' свела всё удовольствие от секса даже с такой красивой девушкой, как Полин. И как будто этого было недостаточно, девица в довершение устроила ему настоящую истерику:

- Как ты мог обо мне забыть,- кричала она в слезах после того, как все закончилось, и её любовник расслабленно откинулся рядом, - как ты мог? Я ждала, ждала целый месяц, боясь даже выйти из дому! Сидела и тупо пялилась на телефон, умоляя его зазвонить! Но, увы, если он и звонил, то на том конце провода были другие люди - не ты!

Кто хоть немного знаком с мужской психологией, тот знает, что она выбрала неподходящее время для скандала. Майкл устал, ему хотелось спать, а не выяснять отношения, тем более что и отношений-то по сути дела не было. Так... ерунда какая-то!

Но пришлось садиться на постели, закуривать сигарету и медленно вдалбливать в голову этой зануде.

- Полин, милая, как я могу - у меня жена, четверо детей... Не думаю, что я именно тот человек, звонка которого должна ждать такая чудная девушка как ты - красавица и умница! Тебе нужен другой мужчина.

- Все знают, что ты не живешь со своей женой!

- Это не правда, и скорое появление нашего очередного ребенка - этому верное подтверждение. Просто миссис Фрейзер удобнее жить в Англии, у меня же дела в Штатах, но, тем не менее, я люблю свою жену, хотя и провожу иногда время с другими девушками. Каюсь, осознаю, что это плохо, но... уж такой я есть! Прости!

Распсиховавшаяся девка, между тем, совсем распоясалась и цепко впилась в плечи острыми коготками, уставившись в его глаза безумным взглядом.

- Я люблю тебя! Не говори ничего о жене, какое мне дело до неё!

Майкл с тоской вспомнил о милой молчаливой Бетси, как истомленный жарой путник вспоминает о холодной воде. Как бы они сейчас славно провели с ней вечер, так нет - успокаивай теперь эту истеричку!

- Ты мне тоже нравишься,- заверил он Полин, осторожно освобождаясь из её рук,- давай, я принесу выпить, и мы всё обсудим!

Расчет оказался верен - солидный глоток виски с содовой привел девушку в более спокойное состояние.

- Полин, милая! - вкрадчиво заговорил Фрейзер, убедившись, что та вполне адекватна. - Не может быть, чтобы среди огромного количества достойных молодых людей, встречающихся в обществе, ты не смогла найти себе холостого мужчину!

- Я влюбилась в тебя давно, и мне не нужны остальные! С того дня, когда мы были вместе, я больше не хочу иметь дела ни с одним из них!

Майкл угрюмо глянул на её мятежное лицо. Чудо природы - взбунтовавшаяся кукла! Когда же они виделись в последний раз? Это было так давно, что он не мог вспомнить. И что же, у неё не было ни одного мужчины за столь долгий срок? Так он ей и поверил!

- Полин,- скорчив серьезную мину, заявил он,- ты самая замечательная из знакомых мне девушек! И если бы я был свободен, то немедля предложил тебе руку и сердце. Но, имею ли я право губить твою жизнь, если связан с другой женщиной нерушимыми клятвами?

- Но ведь можно развестись!

- У меня куча детей, и им нужны, в равной степени, и отец, и мать!

Это были самые тяжелые и бестолковые переговоры, которые ему приходилось вести, и самая мерзкая ночь с женщиной. Совершенно вымотанный и измученный Майкл дал себе слово, что больше никогда не разделит постель с Полин, даже если она останется последней женщиной на земле.

- Что ты мне подаришь на Рождество? - неожиданно полюбопытствовала девушка за утренним кофе.

У Майкла раскалывалась голова, но, тем не менее, он растянул губы в услужливой улыбке.

- А чтобы ты хотела?

- Что-нибудь необычное!

- Оленя Санта Клауса?

Полин жизнерадостно рассмеялась.

- Какой ты душка, Майкл! Я тебя обожаю, и уже знаю, что тебе подарить!

Девушка явно намекала на совместное Рождество. Только этого не хватало! И Майкл твердо расставил все на свои места.

- Рождество я всегда справляю в кругу своей семьи!

Но блажная девка только ликующе рассмеялась.

Короче, когда она, наконец, покинула его дом, у Майкла появилось стойкое желание уехать из Нью-Йорка, куда глаза глядят. Даже само осознание того, что они с Полин находятся в одном городе, и то действовало на него удручающе.

Все оставшиеся дни до Рождества он провел как тривиальный отец семейства. Подбивал дела фирмы, чтобы освободиться на праздники и старательно искал подарки для своего отнюдь немалого семейства. Фрейзер, конечно, не толкался среди толп покупателей, одолевающих прилавки магазинов, объявивших рождественскую распродажу, но и у Картье было непривычно тесновато.

Майкл приценивался к часам в золотом с хорошим изумрудом корпусе, когда столкнулся с задумчиво изучающим витрину с кольцами Натаном Фишем, с которым когда-то вместе учился в Гарварде. Семейство Фишей занималось кораблестроением, и стоило где-то под миллиард, но каждая покупка дорогой вещи стоила его приятелю невероятных усилий. Он выбирал так, словно это его последняя возможность что-то приобрести, иногда неделями топчась возле облюбованного предмета, прицениваясь и примеряясь, и зачастую покупая что-то совсем другое.

Рождество для Натана было пустым звуком, поэтому временем для выбора он был не стеснен.

- Хочешь купить кольцо? - из вежливости поинтересовался Майкл, пока продавец упаковывал покупку.

- Не знаю, - недоуменно вытянул Натан худую шею, с кадыком как у гусака,- у Мойры уже много колец, может, лучше подарить ей серебряную лопаточку для торта?

- Женщина любит, когда ей дарят вещи, которыми она может похвастаться перед подругами!

- Ты не знаешь Мойры! Она очень хозяйственная.

- Так купи ей кастрюлю! Сэкономишь на подарках для слуг!

Натан хмуро хихикнул.

- Вечно твои шуточки, Фрейзер! А что ты купил своей жене? Швейную машинку?

Фиш умудрился его удивить. Швейная машинка и Хелен? Есть ли более несовместимые вещи?

- Нет, я ей купил набросок Матисса! А почему ты заговорил о швейной машинке в контексте с моей женой?

Собеседник насмешливо покосился на него сквозь линзы очков.

- А ты думал, что о 'Секвойе' известно только тебе? Модные магазины открываются именно для того, чтобы люди о них знали и почаще там делали покупки. Да ты не смущайся - сейчас модно иметь деловых жен!

Как ему тогда удалось скрыть замешательство? Наверное, от глупых вопросов удалось воздержаться только потому, что от шокирующей догадки у него пропал голос.

- Только Хелен не шьет! - смог прошептать Майкл.

- Так и Мойра сама не готовит!

Натан довольно рассмеялся, глупо покряхтел и Фрейзер.

- А откуда ты знаешь про 'Секвойю'? Недавно был в Англии?

- Нет, - сразу же помрачнел Фиш,- но у меня есть немало родственников, которые спасаясь от немецкого параноика, покинули Старый Свет!

- Но вроде бы Англия безопасное...

Фиш так глянул на него, что слова застряли в глотке у Майкла.

- Нет сейчас в Европе безопасного места для евреев. Я боюсь, что цепкая лапа Гитлера дотянется до моего народа даже через океан! Нацисты так ненавидят евреев, что пытаются уничтожить даже память о нас. Ты знаешь, - Натан болезненно вздохнул,- они не просто травят в газовых камерах еврейских женщин, детей и стариков, но из их кожи делают обивку для мебели, а волосом набивают подушки.

Майкл дико покосился на собеседника, не зная даже, как отнестись к его словам. Все это было настолько чудовищно, что не укладывалось у него в голове, и поэтому вызывало недоверие. Да, гитлеровский режим непригляден, но не до такой же степени! Каким образом такие культурные и даже сентиментальные люди как немцы могут допускать подобное варварство в своей стране?!

Наверное, этот шок и был причиной того, что он больше не задал Натану ни одного вопроса о 'Секвойе', и как-то выпустил из виду его предупреждение о длинных руках нацистов, могущих легко дотянуться и до Англии.

А вот 'Секвойя' прочно засела в его голове.

Итак, Хелен все-таки открыла свою лавку. Не спрашивая его мнения, как будто она была свободной женщиной! И даже не надо особо ломать голову над тем, откуда жена взяла деньги на свою никчемную затею. Разумеется, дал герцог! Наверное, мнит себя бизнес-леди, а ведет как мелкая парижская гризетка! Может, она и про беременность наврала, а сама не хочет оставлять магазин, да своего любовника, жертвуя даже безопасностью детей ради его сомнительного общества?

Дойдя до этого места в своих умозаключениях, Майкл опомнился, сообразив, что это уже полная чушь. Хелен всегда могла начать бракоразводный процесс, и ей не нужно было лгать и изворачиваться перед ним по одной простой причине - он ничего в её жизни не значил. Эта женщина всегда была для него настоящей головоломкой - слишком сложной, слишком запутанной и далекой как другая галактика.

Наверное, поэтому, когда Майкл звонил теще и жене, поздравляя их с Рождеством, он ничем не намекнул, что знает о бизнесе жены.

- Когда роды? - спросил он у Хелен.

- Прибавь девять месяцев к нашей последней встрече!- был невозмутимый ответ.

Фрейзер прикинул.

- В феврале? Я постараюсь подбить свои дела так, чтобы выбраться в это время в Англию!

- Можешь не напрягаться - младенец появится без малейших усилий с твоей стороны!

Майкл обиделся. Этот ледяной голос уязвил его в самом святом. Пусть он не самый преданный муж на земле, но уж упрекнуть его в невнимательности к детям было по меньшей степени несправедливо.

- Как тебе будет угодно! - сухо закончил он разговор.

В Сочельник во Фрейзер-холле без приглашения появилась семейка Питботов.

- Да вот,- жизнерадостно грохотал мистер Питбот,- решили в этом году вас навестить. Полин мне все уши прожужжала, что хочет познакомиться с новым мужем Джил!

Причина была так себе, потому что Полин и его сестра недолюбливали друг друга, но приличия были соблюдены, потому что дон Феликс Мадуйра дос Сантос ди Оливейра как раз навестил своих новых родственников, вернувшись из свадебного путешествия по Европе.

Импозантный, хотя и начинающий лысеть черноусый мужчина с орлиным профилем изрядно действовал на нервы своим новым родственникам подчеркнутым высокомерием и безаппеляционностью в суждениях. Вот и за праздничным столом он разглагольствовал практически в полном одиночестве, расписывая свои впечатления от посещения Германии под восхищенными взглядами, как молодой супруги, так и выводка теток. В кои-то веки старые девы были в полном восторге от выбора Джил.

- Настоящий мужчина! А какой серьезный!

- И эти усы, Сара?!

- А взгляд?! Орлиный! За такого бы даже я вышла замуж!

Впрочем, тема настоящего мужчины мелькала и в патетической речи новоявленного зятя Фрейзеров. И его панегирик был направлен ни на кого иного, как на Гитлера!

- Наконец-то среди прогнивших западных демократий Старого света появился стоящий политик! Он навел в Германии такой порядок, какой и не снился даже известным своей педантичностью немцам. Победил безработицу! Благодаря ему каждая немецкая семья имеет в воскресенье кусок мяса в своем супе. У него грандиозные замыслы на Востоке. Это новый Барбаросса, Александр Македонский!

- Атилла!- буркнул себе под нос раздраженный Майкл, не смотря на предупреждающий взгляд отца.

И тут же получил залп изо всех орудий по своей скромной персоне.

- Не надо ерничать, молодой человек! Вы ещё просто не постигли всю глубину замыслов этого великого человека. Гитлер несет на дулах своих танков новую европейскую цивилизацию, как когда мои предки принесли её на остриях своих пик на берега Нового света! Кровь конкистадоров и рыцарей крестоносцев все ещё бурлит в жилах элиты нашего мира, заставляя перекраивать страны и континенты и нести новый мировой порядок!

- Поляки все же не ацтеки, а русские - не апачи, чтобы их цивилизовать! У них там так же, какой-то 'новый порядок', попахивающий психушкой. И чем он хуже, право слово, не пойму! - Майкла зацепило покровительственное обращение - 'молодой человек'.

- Вот именно,- презрительно фыркнул зять,- не поймете! Потому что не даете себе труда понять. Вы в своей богатой, закормленной стране не видите, что наш мир нуждается в переменах и гениальном вожде. И фюрер вполне подходит на роль нового мирового властелина.

Старик Питбот с вполне умеренным интересом слушал разглагольствования дона Феликса. Чувствовалось, его эта тема интересует мало, не то что отлично приготовленный лосось под винным соусом. И все же из вежливости, и чтобы вообще уж не выглядеть предметом сервировки, он вяло заметил:

- А евреям-то почему не нашлось места в этом 'новом порядке'? Где они фюреру любимый мозоль оттоптали - в детстве пряников в лавке не довесили?

Ой, что тут началось! Оливейра так сверкнул глазами на невежду, что тот чуть не подавился рыбной костью от удивления.

- Евреи - это недочеловеки! Ещё со времен святой инквизиции все разумные люди знали, что они сеют хаос, вредят людям, и лучший еврей - это мертвый еврей. Испанцы по незнанию враждебной природы этих нехристей, в порыве христианского милосердия пытались заставить их отказаться от творимых мерзостей, но где иудеи там всегда ложь, лицемерие, обман, грязь и похоть. Гитлер прав, не крестить их было надо, а выжечь всю их породу каленым железом, уничтожить физически, чтобы и воспоминаний не осталось об этом народе, у которого нет ничего святого - ни родины, ни земли!

Фрейзеры окаменели. Ну, и родственничка Бог им послал, да такого в цепях в дурдоме держать надо! Не приведи Господь, услышит кто-нибудь из деловых партнеров евреев, эдак и бизнес можно потерять.

Старший Фрейзер нервно покосился на ошеломленного Питбота и торопливо поспешил сгладить ситуацию, переведя все в шутку:

- Времена инквизиции, благо, прошли, а от Гитлера и его 'нового порядка' нас отделяет океан. И право слово, давайте поговорим в святой вечер на другие темы - вы не готовы с Джил сделать меня дедушкой?

Этот вопрос после медового месяца он задавал всей череде зятьев и уже давно перестал надеяться получить положительный ответ, втайне опасаясь, что Джил бесплодна, но хотя бы здесь его сегодня ждал приятный сюрприз.

Дон Феликс расплылся в самодовольной улыбке, покровительственно глянув на умудрившуюся застенчиво покраснеть Джил.

- Нашего первенца мы назовем Адольф!

У Фрейзеров перекосились лица.

- Может, - деликатно осведомился после неловкой паузы будущий дед,- будет лучше назвать его в честь вашего дяди кардинала? Даже здесь - в США, мы наслышаны о его подвижнической деятельности!

Майкл удивленно покосился на отца. Вообще-то, даже Навуходоносор был бы предпочтительнее Адольфа, но все-таки так рисковать будущим ни в чем не повинного младенца? Кто знает, как зовут этого испанца?

- Возможно, вы правы,- после довольно длительных раздумий неожиданно согласился Оливейро,- божья благодать скорее осенит младенца, если ему будет дано имя всеми уважаемого святого отца Диего!

М-да! Диего..., но с другой стороны не Адольф ведь! Фрейзеры расцвели облегченными улыбками.

Неожиданно эта тема всплыла уже под утро в спальне Майкла, где распоясавшаяся Полин не давала сомкнуть ему глаз.

- Любовь моя, - запыхавшись от выматывающей скачки, пролепетала блажная девка,- как мы назовем нашего сына?

Майкл устал, ему хотелось спать, а он никак не мог выпроводить восвояси настырную гостью, поэтому зло буркнул, мгновенно вспомнив придурочного зятя.

- Торквемада! Полин, ты когда-нибудь угомонишься? Какой сын? Ты забыла, что у меня есть жена, которой через два месяца рожать?

Но та только расхохоталась, как гиена, не выказывая никаких признаков усталости. Вот, ведь железная кобылица! С её задатками только в портовых кабаках путаной работать. И названное с черным юмором имя выветрилось из его головы, впрочем, как и покинувшая на рассвете его постель Полин.

Избегая очередного набега сладострастной амазонки, Майкл под выдуманным предлогом покинул родительский дом и сбежал к друзьям. После праздников он вернулся в Нью-Йорк, где его ждала первая из целой цепи бед и неудач 1940 года - самого черного года в его жизни. Пропала Бетси.

Когда он с несколько запоздавшим рождественским подарком в кармане появился в испанском ресторанчике, то выяснилось, что Бетси рассчиталась ещё перед праздниками и исчезла в неизвестном направлении. По крайней мере, её антрепренер ничего о ней не знал.

- Кто поймет этих девок? Её вроде бы все устраивало, а потом куда-то сорвалась. Наверное, поволоклась за каким-нибудь дружком. Этих дурочек жизнь ничему не учит! Поговорите с её товарками, может, она им что-нибудь сказала?

Увы, украшенные разноцветными перьями и блестками дивы мало что смогли пояснить. Состояние собственных чулок их волновало гораздо больше, чем неизвестно куда исчезнувшая Бетси. Правда одна из них - рослая, черноволосая девица рассеянно бросила, поправляя перед зеркалом броский клоунский макияж:

- Бет бросил её парень! Нагло, прямо на глазах ушел с другой девкой с какой-то вечеринки!

Майкл помянул про себя недобрым словом прилипалу Полин.

- И?

- Она была беременная от него, а он так поступил! Вот сволочь!

У Фрейзера потемнело в глазах. Бетси не решила эту проблему? Но... почему?

- И что же?

- Она больше не может вскидывать ноги выше головы, и что ей оставалось делать? Бетси решила вернуться домой!

- А где её дом?

- Откуда мне знать!

Девка поправила перья на голове и с подозрением покосилась на побледневшего молодчика в прекрасно сшитом фраке.

- А вам-то какое дело до Бетси?

Майкл вышел. Итак, где-то на территории отнюдь не малых штатов затерялась беременная Бет. И кто знает, может именно он отец её ребенка? А может и нет! Странно, но последняя мысль не доставила ему утешения - Майкл чувствовал себя гадко. Настолько гадко, что весь остаток зимы провел один.

У него в ту зиму было слишком много дел с реконструкцией авиазавода. Неожиданно быстро удалось заключить первый выгодный контракт на поставку электротехнического оборудования для истребителей 'Тандерболт'. А потом Фрейзеры получили возможность поставлять комплектующие для авиазаводов в Бразилии. Контракт заключил от имени своего правительства ди Оливейра, имевший доверительные отношения с диктатором Варгасом. Дело пошло, но как всегда в таких случаях потребовалось много усилий, чтобы его наладить. Майкл мотался по стране, изучая специфику военного авиационного производства и добиваясь лицензий на поставку авиационного оборудования в Бразилию, а это было непросто из-за вполне понятной секретности, окружающей всё, что связано с вооружением.

Известие о рождении очередной дочери Патриции он воспринял равнодушно. Ему позвонила теща, но даже придерживая трубку у уха Фрейзер продолжал рассматривать чертежи очередного узла.

- Мой приезд нужен? - рассеянно осведомился он.

Джулия, похоже, растерялась.

- Не знаю... А как вы считаете?

Майкл холодно хмыкнул.

- Не важно, что считаю я! Важно, что ваша дочь не видит в этом необходимости.

На том конце провода воцарилась глухая пауза.

- Майкл..., пожалуй, вы всё не правильно понимаете,- неуверенно и с горечью пробормотала теща.

Но Фрейзер ничего не хотел понимать. Ему уже давно надоело всё, связанное с женой. Сколько можно биться головой о непроницаемую стену?

- Я позвоню Хелен и поздравлю её! - холодно пообещал он, тем самым давая понять, что считает разговор законченным.

Но после недолгого раздумья звонить не стал, обойдясь поздравительной телеграммой и заказав корзину роз. Зато тетки пожелали лично поздравить роженицу. Впрочем, об этом он узнал позже.

А пока Майкл колесил по стране, заключая договоры с поставщиками и расширяя совместный с зятем бизнес.

Между тем, каждый день приносил все новые и новые тревожные известия из Европы. Гитлер захватил Норвегию, Данию, Бельгию и Нидерланды.

Каждое утро, разворачивая за завтраком очередную газету, Фрейзер первым делом искал глазами колонки международной жизни. С легким холодком внизу живота он осознавал, что его семью от войны начинает отделять только узкая полоска Северного моря.

Когда немцы вступили во Францию, его нервы не выдержали и он позвонил жене. Тогда Майкл находился в Калифорнии, но слышимость была прекрасной. Правда, диалог получился настолько кратким и сухим, как будто его вели не муж и жена, а пара спартанцев.

- Хелен?!

- Я слушаю!

- Как вы там?

- Живы и здоровы!

- Гитлер уже во Франции!

- Я знаю!

- Тебе и детям нужно срочно покинуть Англию!

- В этом нет необходимости!

- Но...

- Извини, мне нужно кормить малышку! До свидания!

Пришлось, тяжело переведя дыхание, положить трубку на рычаги. Не оставалось никаких сомнений, что от их брака не осталось ничего похожего даже на тривиальную привязанность - Хелен отчетливо дала понять, что не желает с ним разговаривать. Всё бы ничего, но в Англии подвергались опасности его дети. И пусть жена не хочет иметь с ним дела, причем здесь Эд и малышки.

Обсудить эту проблему он решил в семейном кругу, приехав в конце июня в родительский дом. Может, Хелен будет более внимательна к аргументам свекра?

Но жаркий июньский денек оказался богат сюрпризами.

Пока Майкл возился с подарками и детьми, вокруг него как стая надоедливых ос кружили тетки.

- Тебе нужно срочно вылететь в Англию и перевезти сюда свою семью! - наседала тетя Мейбл. - У них продукты по карточкам, и бедная Джулия едва сводит концы с концами. Твоя семья голодает!

- Бедняжка Хелен работает - шьет противогазы и военную форму. Это не дело для женщин из семьи Фрейзеров! Можно подумать, что тебе не на что содержать семью!

Майкл как раз играл с Джеральдом, показывая ему новую железную дорогу. Сын увлеченно запускал паровоз, и громко смеялся, когда тот сигналил, проезжая семафор. С наслаждением вдохнув запах, исходящий от его темных волос, отец с тоской вспомнил Эдварда.

- Хелен отказывается покинуть Англию! - пояснил он теткам. - Я ей недавно звонил, и она не просила увеличить содержание.

Старые дамы раскудахтались, как возмущенные куры.

- Да разве по такому поводу звонить надо? Срочно поезжай в Англию и привези жену с детьми сюда!

Можно подумать, что это легко сделать! Майкл тяжело вздохнул. В глубине души он был уверен, что все уговоры бесполезны - Хелен останется в Англии, и в первую очередь потому, что прекрасно осознает, что не нужна ему.

Фрейзер - старший с Эвис приехал прямо к обеду в дурном расположении духа.

- Дела на бирже нестабильны, - пожаловался он сыну,- того и гляди грядет обвал! А все из-за войны во Франции.

- Вряд ли,- усомнился Майкл,- все будут выжидать, чем закончится французская заварушка.

- И так понятно! Не смотря на вмешательство англичан, дела у французов плохи. Вчера немцы оккупировали Париж.

Об этом Майкл ничего не знал - в утренних газетах информации ещё не было.

С неохотой оторвался он от игры с сыном и поплелся вслед за отцом в кабинет.

- Я бы хотел, чтобы ты поговорил с Хелен и пригласил её к нам!

Фрейзер-старший, рассеянно ворошащий бумаги на столе, с иронией посмотрел на отпрыска.

- А твоего приглашения уже недостаточно? - и не дожидаясь ответа, с досадой добавил.- Когда же ты, наконец-то, поставишь точку на этой пародии на брак? А то диво какое-то - жить вы с ней не живете, а только производите на белый свет детей, совокупляясь, точно хороший производитель с коровой! Сколько встреч, столько детей! Или тебе слава Авраама покоя не дает? Хочешь стать прародителем новой нации? Или о таком изобретении, как презервативы никогда не слышал?

Ну, всё! Родителя понесло! Если уж он его внуками стал попрекать... А что делать, когда жене не нравится заниматься сексом в презервативах?

- Хелен не хочет со мной разговаривать!

Отец хмуро фыркнул.

- Наверное, слухи о твоих похождениях достигли и Англии. Казанова!

Майкл удивился. Казанова? Да его сдержанность за последние полгода под стать монашеской! Но он не стал разубеждать отца. Было ясно, что старик не в духе, и кроме дюжины язвительных реплик от него сейчас ничего не услышишь.

Неожиданно ясность в этот вопрос внесла Эвис.

Когда он перед обедом заглянул в гостиную, мачеха увлеченно сплетничала с тетками. Её злорадно стрекочущий голос достиг его слуха ещё на пороге, и Майкл хотел незаметно ретироваться, но поздно - его заметили.

Эвис в модном платье полувоенного спортивного стиля смотрелась неплохо. Легкий загар оттенялся белой малюсенькой пилоткой, теряющейся среди черных кудрей взбитого надо лбом солидного кока. Сейчас она пузырилась от возбуждения, и синие глаза светились удовольствием, которое женщины испытывают, только узнав какую-то сенсационную сплетню.

- Майкл,- окликнула, заметив его попытку ретироваться, тетушка Сара,- иди сюда! Милочка Эвис рассказывает потрясающие вещи!

- Кто бы сомневался,- с тоской буркнул Майкл, неохотно плетясь к дамам, - так что же произошло, если вы так потрясены? В моду вошли юбки с кошачьими хвостами?

Тетки похихикали, и даже Эвис с веселой укоризной глянула на мрачного пасынка.

- Ох, Майкл, ты такой забавный!

Она выдержала короткую паузу, безуспешно пытаясь создать интригу, но сообразив, что вряд ли его это расшевелит, быстро выпалила:

- Полин Питбот беременна! Представляешь, без мужа!

У Майкла появился мерзкий привкус во рту.

- Откуда вы узнали?

- Так у неё уже живот торчит! Говорят, ей через пару месяцев рожать. И главное - никто не знает отца будущего ребенка! Представляешь?

М-да! Действительно, сюрприз! Майкл испуганно прикинул - ребенок мог быть и его, хотя... мало ли кто из любовников Полин мог её так подвести? Что он - единственный мужчина в мире, чтобы брать на себя отцовство, любого появляющегося на свет младенца?

- Кого сейчас этим удивишь? - изобразил он безразличие. - Мы не в Новой Англии прошлого века - камнями её не закидают, и алую букву носить не заставят!

- Говорят, мистер Питбот в ярости и грозится убить соблазнителя!

- Наверное, поэтому Полин и молчит!

Майкл весьма правдоподобно изобразил зевок, но не успел ещё вернуть губы в нормальное положение, как наткнулся на подозрительно поблескивающий из-за очков взгляд тетушки Мейбл.

- На Рождество эта Полин висла у тебя на шее,- коварно запустила она в него свои скрюченные артритом когти,- я даже видела...

Майкл сурово посмотрел на распоясавшуюся родственницу. Так и есть - эти сварливые старушенции никогда не спят, и только и делают, что ночь напролет шастают между спальнями, подслушивая под дверьми!

- Чтобы вы не видели, тетушка,- с нажимом произнес он,- вам показалось! Мисс Питбот хорошо известно, что у меня есть жена и пятеро детей. Деликатное положение Полин - дело самих Питботов. Из дома с младенцем на руках её не выгонят, и ребенка в приют не сдадут!

От теток ему удалось отболтаться, но на отца такие аргументы вряд ли произведут впечатление. Вот ведь, на чужом пиру похмелье! Не хотел Майкл эту девку, разве что дубиной не отмахивался, а в результате получилось, что Полин - невинная жертва, а на него повесили сомнительные лавры соблазнителя. Как бы подтверждая эту мысль, тетя Сара сурово сомкнула губы.

- Господне наказание все равно настигнет подлеца, опозорившего доверчивую девушку! Хотя и сама девица должна себя блюсти!

- Ох, уж эти современные нравы,- с наслаждением подхватила тетя Мэйбл,- конечно, Полин виновата сама! Ведь не всем так везет, как тебе, дорогая, - выпустила она отравленную стрелу в Эвис,- не каждый мужчина оказывается таким безукоризненным джентльменом как твой муж, чтобы бросить жену ради любовницы!

- Я никогда не была любовницей мистера Фрейзера,- оскорбилась Эвис.

Майкл со снисходительной жалостью посмотрел на раскрасневшуюся мачеху. Вот уж воистину, несчастная! С кем она надумала сражаться? Да от неё сейчас мокрого места не останется!

- Конечно, дорогая! Ведь если бы знать заранее, что все попытки завести ребенка закончатся провалом, мистер Фрейзер никогда бы на тебе не женился. Милочка Хелен гораздо реже видит мужа, однако подарила ему уже пятерых детей. Вот что отличает истинную леди от не осознающих свой долг вертихвосток!

Эвис сникла. Тетки садистки били её в самое больное место, и, судя по всему, не собирались останавливаться, войдя в кураж. Майкл трусливо ретировался в сад, сославшись на желание погулять с детьми.

Разговор с отцом состоялся уже после ужина, когда дамы удалились из столовой, чтобы дать им в покое выпить по бокалу портвейна. Старший Фрейзер не стал читать ему мораль - он был мрачен и деловит.

- Я уже давно потерял надежду, что ты наведешь хоть сколько-нибудь приемлемый порядок в своей жизни,- с горечью высказался отец, рассматривая на свет рубиновое вино,- я знаю, что эта потаскушка спала на Рождество в твоей постели. Мэйбл следила за вами. Конечно, это может быть чей угодно младенец, но, судя по её молчанию, Полин уверена, что твой. Если она поделится своими соображениями с отцом, мы потеряем хорошего делового партнера, и неизвестно, не придется ли нам следующее Рождество встретить в очереди за благотворительной тарелкой супа!

Это была любимая присказка отца, на которую не стоило обращать внимания, но в остальном он был абсолютно прав.

- Что делать? - не стал оправдываться Майкл.

Отец задумчиво молчал, продолжая смаковать напиток, пока на донышке не осталось несколько капель, на которые он с сожалением покосился, а потом все-таки процедил сквозь зубы:

- Отправляйся в Бразилию, к сестре и зятю и помоги наладить производство. Просчитай до конца все риски, подумай - к каким именно типам самолетов придется выпускать комплектующие детали? Может, выгоднее завозить их из США и только собирать на месте? В этом случае будет гораздо меньше головной боли с нашим департаментом.

Отец был прав, и хотя меньше всего на свете Майклу хотелось лететь в Бразилию, это было хорошим поводом на время исчезнуть из Штатов, чтобы случайно не столкнуться с Питботами до родов Полин. А там видно будет... В конце концов, он женат и не может предложить ей руку и сердце, даже если она родит тройню!

24 АВГУСТА 1940 ГОДА.

Бразилия оказалась значительно более приятным местом, чем он предполагал, и если бы не параноик зять Майкл пожелал бы остаться здесь навсегда.

Джун со своим мужем жили в бывшей столице Бразилии в городе Сальвадор-да-Баия. И хотя Фрейзер часто бывал в Рио, его сердце навсегда покорили тихие улицы этого городка - освежающий бриз со стороны моря, дремлющие в экваториальном зное пронзительно белые колониальные особнячки, симпатичные улочки с разноцветными домами, дребезжащие трамвайчики, а главное - неправдоподобно роскошные мулатки! Девушек с такими чувственными формами он не видел никогда!

Баия состояла из двух частей - Верхнего и Нижнего города, соединенных подъемником Ласерда. Роскошный особняк зятя располагался на холмах Верхнего города, соседствуя с такими же красивыми дворцами местных богачей. Здесь же находились правительственные офисы, церкви и монастыри - настоящие шедевры колониальной городской архитектуры.

На фуникулере Ласерда Лифт можно было спуститься в Нижний город, в прибрежной части которого раскинулся старый порт, более современные кварталы, а так же находился коммерческий и финансовый центр Сальвадора.

На рынке Модело Маркет можно было найти экзотические изделия местных умельцев. Чернокожие женщины Баии в белых колониальных платьях продавали тропические фрукты, цветы и различные кушанья местной, весьма оригинальной кухни. Майкл любил время от времени посидеть в местных закусочных и посмаковать вкуснейшие блюда с диковинными названиями - вата-пас, акараджес, ксинксинс.

Да и сам стиль жизни города был как будто пропитан запахом пряностей и ванили с тяжелой довлеющей над всем ноткой океана, пляжи которого простирались к северу от Баии почти на тысячу километров, радуя глаз белым песком и кокосовыми пальмами .

Фрейзеру нравилось здесь всё - и тихие сиесты, и манера осуществлять деловые сделки, как бы между прочим, во время партии в бильярд или на приеме с коктейлями, кучки стекающихся каждое утро к мессе женщин в строгих вуалях, живописные наряды мулаток, капоэйра, казино, где какаовые плантаторы, швыряли на игральный стол пачки денег. Майкл очень быстро постиг этот стиль жизни - завел себе белый костюм и широкополую шляпу, кучу веселых приятелей из местной 'золотой молодежи', хотя и понимал, что для них он чужак - 'гринго'.

Фрейзер хотел было поселиться в отеле, чтобы иметь свободу действий, но Джил и зять не захотели об этом даже слышать.

- У нас достаточно большой дом, чтобы устроить тебя, дорогой шурин, со всеми удобствами,- решительно отверг ди Оливейра его блеяние о нежелании стеснять любезных хозяев,- мы познакомим тебя с нужными людьми!

Надо сказать, что свое обещание он выполнил, хотя жить рядом с этим человеком для Майкла оказалось непросто. Зять показал себя во всей красе уже во время обеда, данного в честь его приезда.

Это произошло 22 июня 1940 года - именно в тот черный для всей Европы день, когда престарелый маршал Петен подписал акт о капитуляции Франции. Газеты возбужденно писали об ужасах переправы разгромленной английской армии через Ла-Манш, миллионах беженцев, и прочих ужасах войны.

А здесь во главе стола, ломящегося от старинного фарфора, хрусталя и золотых приборов безукоризненной сервировки сидел холеный мужчина и с бокалом шампанского в руке провозглашал тост за 'нашего истинного друга Адольфа Гитлера'! И, кстати, находил полное понимание среди своих гостей.

- Миру нужен диктатор!

- Европа уже давно нуждается в хорошем уроке!

- Гитлер установит новый мировой порядок!

У Майкла на языке вертелось - чем же плох старый порядок, раз они при нем живут припеваючи? Но едва ли он здесь кому-то и что-то доказал! Ему были нужны эти люди, а какие тараканы бегают у них в голове, Фрейзера интересовало мало. И все-таки, эти речи ему здорово действовали на нервы, а зять мог говорить о своем кумире часами, и его мало трогало, что у шурина при этом становится скучный вид.

Надо сказать, что дон Феликс Мадуйра дос Сантос ди Оливейра был не одинок в своем обожании Гитлера. В тридцатые годы сильно увеличилось сотрудничество Бразилии с Германией.

Немцы, в подавляющем большинстве, жизни не мыслят без кофе, а бразильский кофе составлял почти половину от всего германского импорта этого продукта, не говоря уж о вывозимом в рейх хлопке, табаке, и трех четвертей всего бразильского натурального каучука. Германия хорошо и вовремя платила, и нацисты пользовались невероятной популярностью среди бразильских военных во главе с диктатором Варгасом, поэтому сразу после начала войны Бразилия заявила о своем нейтралитете.

И вот теперь Фрейзер был вынужден вращаться среди людей, любимой темой разговора которых являлось обсуждение достоинств диктатуры в противовес демократии.

Но больше всего Майкла допекала сестрица. Его раздражала манера Джил взирать на супруга, как на живого бога. Он не понимал, куда делась его очаровательно безголовая распутница сестра и откуда на её месте оказалась погрузневшая почтенная матрона, которая каждый день ходит к утренней мессе (Джил приняла в новом замужестве католичество), носит закрытые темные платья и шляпки с вуалями и может часами рассказывать о своем младенце.

- Не скучаешь по Монте-Карло? - как-то попытался Майкл её поддеть. - Там, наверное, до сих пор маячит твоя тень среди рулеток!

Джил снисходительно глянула на братца.

- Такие вещи быстро надоедают, - чопорно пояснила она ему,- и ведут к духовной деградации!

Майкл с невольным уважением глянул на постно поджавшую губы собеседницу.

- Не знал, что ты знакома с такими выражениями!

- Мне все доступно пояснил отец Диего,- восхищенно вздохнула Джил,- вот с кем тебе нужно потолковать, прежде чем ты окончательно загубишь свою душу, мой бедный заблудший барашек!

'Барашек' только недоверчиво фыркнул.

- Я не люблю служителей Бога!

- Ты просто дурачок! Но и такие нужны Создателю!

- В этой нелепой шляпке ты похожа на ворону! - огрызнулся он в ответ на 'дурачка'.

- Эту шляпку я купила на Пляс-пигаль, и заплатила за неё кучу денег! Но мужчины редко разбираются в женской моде. Зато твоя жена всегда одевалась с большим вкусом, хотя ты, вероятно, уже забыл, как она выглядит!

Эта небольшая перепалка немного улучшила ему настроение, но, вообще-то, в доме ди Оливейры он чувствовал себя не в своей тарелке, и поэтому часто пропадал по вечерам в увеселительных учреждениях.

Со знаменитым прелатом он познакомился в начале августа, когда тот посетил Баию. Кардинал, правда, в силу своего положения смог избегнуть родственного гостеприимства и поселился в епископском дворце, но все равно нашел время, чтобы посетить племянника и его семью.

Майкл с умеренным интересом разглядывал семейную достопримечательность дома ди Оливейры. Отец Диего оказался крепким сухощавым стариком в красной мантии. Из-за круглых линз очков на американца глянули умные серые глаза на аскетически худом морщинистом лице.

- Ваше святейшество,- почтительно поцеловал перстень на его руке хозяин дома,- я хочу представить вам моего американского шурина - Майкла Фрейзера.

К удивлению Майкла ему понравился святой отец. Не так, чтобы сразу, но постепенно - фраза за фразой у него крепло убеждение, что это человек умный и приятный.

Начнем с того, что он не поддерживал профашистские взгляды своего племянника. Когда ди Оливейра в очередной раз разболтался о своем кумире, кардинал его мягко остановил:

- Для того чтобы правильно оценить происходящее в Европе недостаточно вдохновляться лозунгами и идеями людей, поступки которых неоднозначны. Нужно сначала увидеть, к чему это приведет. Продекларировать можно все, что угодно, но вот насколько эти обещания будут соответствовать истинному положению - большой вопрос!

- Я уверен, что фюрер...

Глаза прелата блеснули ледяной синью.

- Бойся лжепророков!

И Майкл с веселым удивлением увидел, как съеживается, словно лопнувший шарик его чванливый шурин, и становится больше похожим на виноватого школьника, чем на диктатора.

Все высказывания прелата были полны здравого смысла и житейской мудрости.

- Беда всех сегодняшних молодых людей, - заявил он Майклу, проницательно изучая его сквозь очки,- что они слишком быстро принимают судьбоносные решения, мало их обдумывая! А потом не торопятся признать ошибки, малодушно уходя от решения самых насущных проблем. Так нельзя! Рано или поздно за все приходится платить!

Позже, вспоминая этот разговор, Майкл пришел к выводу, что святой отец либо обладал даром предвидения, либо необычной прозорливостью, но только его слова оказались для него пророческими.

В то утро ничто не предвещало беды.

Здесь в южном полушарии наступала весна, и все благоухало цветами, ванилью и вкусными запахами утреннего кофе.

Майкл как раз одевался к завтраку и, напевая модную в это лето румбу, завязывал перед зеркалом галстук, когда в его комнате раздался телефонный звонок. Все находящиеся в спальнях телефоны имели внутренние номера и подключались к общему коммутатору.

Фрейзер решил поначалу, что это Джил поторапливает его к завтраку, поэтому не особо поспешил отвечать, пристрастно проводя расческой по волосам, но телефон уж слишком настойчиво трезвонил, и он, тихо выругавшись про себя, поднял трубку.

Вместо голоса сестры раздался голос дворецкого, предупреждающего, что на линии Нью-Йорк. Майкл удивился - отец нередко звонил ему, но в этот час в Штатах ещё все спят!

В трубке действительно раздался напряженный отцовский голос.

- Майкл,- глухо пророкотал Фрейзер-старший, - тут такое дело...

Сердце Майкла неожиданно сжалось, вспотел лоб, и мерзко затряслись руки. По необычно мягкой родительской интонации он моментально понял, что произошло нечто страшное.

- Что случилось?

На том конце провода воцарилась напряженная пауза.

- Позавчера бомбили центр Лондона!

Об этом Майкл ничего не знал - в местных газетах пока ничего не было, а европейские приходили сюда с приличным опозданием, и у него судорогой страха свело горло.

- В общем, Майкл, мальчик мой, час назад звонила миссис Вормсли - бомба попала в дом, где жила Хелен с детьми!

- Они ранены?

И вновь пауза, которая, казалось, растянулась до бесконечности, а потом тихий ответ:

- От дома осталась только воронка!

Странная тишина наступила вокруг. Вроде бы так же заливало утреннее солнце знакомые контуры предметов, но для растерянно повесившего трубку Майкла вдруг все стало стремительно исчезать. Он опустился на стул, и тут... появилась она - Хелен! Майкл отчетливо увидел жену именно такой, какой она была в день их первой встречи десять лет назад - робкая, застенчивая, очаровательная девушка, восторженно взирающая на мир удивительной красоты бархатистыми глазами. И волна такой мучительной боли вдруг разорвала ему грудь, что заложило уши и почернело в глазах.

В комнате неожиданно появились люди, которые трясли его, хлопали по щекам, а он только пораженно глядел в перепуганные лица и смутно недоумевал - чего они все от него хотят, и почему странно и беззвучно открывают рты? И только флакон с нюхательной солью, сунутый под нос сестрой привел его в себя настолько, что Майкл услышал собственный крик, который оказывается все это время вырывался из его груди. Вместе с сознанием вернулась и страшная боль, и он, застонав, закрыл глаза. Но взволнованные зять, сестра и прочие домочадцы засыпали его взволнованными вопросами:

- Что произошло?

- Звонил отец?

Люди были не на шутку перепуганы - они ведь не знали, что, собственно говоря, это было его и только его горе. Надо было взять себя в руки и всех успокоить, хотя видит Бог, это ему стоило сверхчеловеческих усилий.

- Позавчера немцы бомбили Лондон,- с трудом прохрипел он, едва справляясь со спазмами в горле,- от моей жены и детей осталась только воронка!

Джил, тихонько ахнув, присела на край кровати, а зять покрылся алыми пятнами, трясущимися руками растерянно стащив с себя очки.

- Мне жаль..., мне очень жаль... - только и сумел пробормотать ди Оливейра.

Действительно, а что он ещё мог сказать ему в утешение, что смерть Хелен и детей необходима для установления в Европе 'нового порядка'?

ЛОНДОН.

Напрасно отец умолял Майкла не покидать Америки.

- Какой от тебя толк сейчас в Англии, - взволнованно толковал он, - то, что осталось от Хелен и детей уже похоронили! Атлантика опасна - в океане снуют немецкие подводные лодки, которые втихаря топят все, что идет не под союзническими флагами. Воздушные перелеты не менее рискованны! Англию страшно бомбят, и ты сам можешь угодить под бомбы.

Вставил свое слово и порядком смущенный Фред.

- В Англии военное положение. Ты можешь тупо застрять в лагере для интернированных из-за какой-нибудь глупой чиновничьей ошибки, и пока суд да дело, пройдет уйма времени! Я виноват перед тобой..., мы все виноваты, но...

Они не понимали его. В заботе о безопасности Майкла родственники вряд ли осознавали, что он не сможет жить как раньше, когда погибли его дети и жена.

Наверное, от боли у Майкла частично помутился разум, потому что он сделался нечувствительным к опасности смерти. Да, что там, неосознанно он даже мечтал погибнуть - от немецкой торпеды или бомбы, все равно! Лишь бы избавиться от невыносимых угрызений совести, которые мучили его изощреннее пыток. Теперь, когда их с Хелен разлучила смерть, до Майкла с запозданием дошло, почему они не смогли стать счастливыми - жена никогда не была уверена в искренности его чувств, все время и вполне объяснимо ожидая предательства. Именно нежелание понять эту женщину и разделить её интересы, его холодность и циничность привели их брак сначала к краху, а потом и вовсе к гибели семьи.

О погибших детях Майкл боялся даже думать, отчетливо осознавая, что может просто сойти с ума от чувства вины. Как он выжил тогда? Как не допился до белой горячки и не прыгнул в мрачные воды Атлантики в одну из тех страшных ночей, когда плыл в Англию?

Фрейзера удержало от самоубийства только одно - детское, хотя и мало смешное в своей трагичности желание доказать то ли самому себе, то ли мертвой Хелен, что он не боится бомб, погубивших жену, что он приедет к ней, даже если её уже нет.

Он приехал в пострадавший от бомбардировок Лондон 4 сентября.

Английская столица встретила его затемнением, носящейся в воздухе гарью, пылающими развалинами домов, воем сирен, предупреждающих о налетах, и общим стойким ощущением беды и несчастья. К его удивлению, англичане не выглядели подавленными или растерянными, разве более сдержанными и озабоченными, да чаще, чем обычно поглядывающими на небо.

В американском посольстве Майклу выдали необходимые документы для перемещения по внутренним графствам, снабдили продовольственными карточками, но предупредили, что в стране властвует режим чрезвычайного положения и люди очень подозрительно относятся к приезжим иностранцам. И именно отсюда, из кабинета консула Фрейзер позвонил в Бленчинг.

Он не знал, как посмотреть в глаза женщине, потерявшей по его вине дочь и внуков, но если последних спасти не удалось, может, удастся увезти из страны тестя и тещу? В согласии Вормсли покинуть Англию Майкл сильно сомневался, но для очистки совести должен был сделать это предложение. На телефонный звонок ответил тесть, сухо согласившийся его принять.

Но прежде чем покинуть Лондон, Майклу пришлось пережить бомбежку. Он уже лежал в постели, уныло думая о предстоящей встрече, когда раздался пронзительный вой сирен, и к нему в номер застучал консьерж, громко призывая спуститься в бомбоубежище.

Состояние духа у Фрейзера было настолько угнетенное, что предательская мысль остаться в постели и довериться тому, что суждено, настойчиво засела у него в голове.

Безразлично прислушивался он к торопливым шагам и взволнованным голосам бегущих вниз по лестнице людей - ему почему-то претил этот поспешный бег от смерти. Но когда он услышал пронзительный шум моторов бомбардировщиков, его охватила жуть, а когда первый взрыв потряс все здание гостиницы, и посыпалась штукатурка, Майкл подскочил с постели, торопливо оделся и спустился в подвал, где было устроено бомбоубежище.

Нет, не все ещё дела были им сделаны на этой земле, чтобы так бездарно умереть.

И несколько часов подряд, пока продолжался налет, он просидел в подвале, в обществе перепуганных людей, с надеждой и страхом взирающих вверх, на массивные своды бетонного перекрытия - попадут или не попадут, выдержит или не выдержит!

- Бомбят, в основном, порт и Ист-энд! - промямлил кто-то, может, желая утешить окружающих, но желаемого эффекта эти слова не достигли.

Хелен жила в Вест-энде, а что толку? Бомбы настигли её и там!

Бензин распределялся по карточкам и только на неотложные нужды, поэтому впервые в жизни Майкл был вынужден добираться до пункта назначения на поезде в компании дородной и дурно пахнущей вдовы лет пятидесяти, двух её мопсов и вертлявого прыщавого подростка лет двенадцати, постоянно исподтишка дразнившего несчастных псов. Те возмущенно лаяли, женщина сначала одаривала озорника ледяными взглядами, но вскоре её терпение иссякло, и на голову несносного мальчишки обрушился внушительных размеров зонт.

- Безобразник,- завопила вдова,- оставь в покое беззащитных животных! С тех пор, как отменили занятия в школах вы стали сущим проклятием для порядочных людей! Если бы у нас было настоящее правительство, оно бы вас всех загнало в работные дома!

Работные дома у Майкла четко ассоциировались с Диккенсом и девятнадцатым веком, но разве родился смельчак способный возразить разгневанной даме под полтинник, да ещё таких внушительных размеров? Тем более что её инквизиторский взгляд уже уперся в его шляпу 'а-ля Гарри Купер'.

- Вы иностранец? - враждебно спросила дама.

- Американец, мэм!- Фрейзер любезно растянул губы в улыбке.

- Янки?! Оно и видно! Настоящий джентльмен давно бы поставил этого юного нахала на место и не дал издеваться над добропорядочной вдовой! Куда вы следуете?

Да, война значительно изменила нравы в английской глубинке, если почтенные вдовы позволяют себе разговаривать с незнакомыми мужчинами!

- В Бленчинг, мэм!

Неожиданно в разговор вмешался крутящийся все это время как юла юнец. Растянув губы в дурашливой усмешке, обнаживший щербину между зубами, он жизнерадостно фыркнул.

- Я тоже еду в Бленчинг! Меня там будут встречать. А вас?

Майкл неопределенно пожал плечами. Он предупредил Вормсли о приезде, но вряд ли они сочтут нужным выслать ему навстречу машину.

Мальчишка, между тем, болтал как заведенный.

- Тетя Агата выпроводила меня из дома. Говорит, что в Лондоне небезопасно, но, по-моему, я ей просто надоел!

- Не мудрено,- мрачно буркнула дама,- мигрень появляется уже через пять минут общения с тобой! И совершенно безответственно со стороны твоей тети обременять посторонних людей такой докукой!

Но несносный ребенок и бровью не повел на её ворчание. Он ухитрился тайком дернуть одного из псов за ухо, невинно глядя при этом прямо в глаза Фрейзера. Псы залаяли, разъяренная дама издала гневный рык, и объяснения мальчишки потянул в общем шуме.

- Друг... приглашение... бабушка...

Это единственное, что из общей какофонии звуков уловил Майкл. Да, впрочем, ему было не особо интересно. Он ещё не обрел способность смотреть на мальчишек этого возраста без тошнотворной боли. Конечно, этот подросток не мог сравниться с Эдвином - веснушчатый, рыжий, с тонкими ножками в гетрах, нелепо торчащими из-под слишком коротких шорт. И все же в его голове мелькнула мучительная мысль о несправедливости происходящего. Вот сидит рядом несносный мальчишка - живой и здоровый, а его сын превратился в выжженную воронку среди обломков (Майкл побывал на месте катастрофы). Почему? Почему Всевышний решил именно так?

Весь во власти мрачных дум он больше не реагировал на перепалку спутников, сосредоточив невидящий взгляд на пробегающем за окном пейзаже. Он настолько углубился в себя, что опомнился только, когда мальчишка задергал его за рукав плаща.

- Эй, мистер, уже наша станция! Проспите!

Майкл встрепенулся. Может, он действительно задремал? За окном останавливающегося поезда замедляли ход деревья и дома, а вот появился и перрон со встречающими людьми. Фрейзер только лишь небрежно скользнул глазами по смазанным движением и мутным стеклом лицам, зато мальчишка завопил как пароходная сирена:

- А вот и Эд со своим дедом!

- На рукаве джентльмена траурная повязка, - заметила дама, моментально загородившая крупом все пространство окна.

Майкл доставал с полки саквояж, в пол уха слушая их диалог. Мальчишка же, со свойственным его возрасту жестокосердием к чужому горю, радостно пояснил спутнице:

- У Эда во время бомбежки погибли мать и сестрички! Вот они и носят траур. Тетя Агата тоже в трауре! Мне на похоронах повязали на рукав черный креп, но он все время сползал и рвался...

На этом парне порвался бы, наверное, даже брезент!

Пассажиры поспешили к выходу. Мальчишка выскользнул первым и устремился к дожидающимся на перроне родственникам. Ступив на платформу, Майкл поставил свой саквояж и неторопливо осмотрелся, соображая, как ему добраться до Бленчинга. Невольно его рассеянный взгляд остановился на старике и мальчишке, встречающих юного попутчика, и он недоуменно замер, заметив, что те так же уставились на него.

Американцу понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать в пожилом джентльмене своего тестя, и тогда его ошеломленный взгляд опустился на ребенка рядом. 'Кто бы это мог быть? - заторможено подумал он. - Эд... сестрички и мать погибли...'

Догадка обожгла его, как кипяток. Это было настолько невероятно, что Майкл не поверил сам себе, жадно рассматривая мальчишку. Черные волосы, выбивавшиеся из-под хулиганской кепки, тонкий нос...

- Эдвард?!

Потрясение было настолько велико, что Фрейзер так и остался стоять, тупо глядя на чудом ожившего сына. Мимо шли люди, пронзительно прогудев, тронулся поезд, и, в конце концов, на перроне остались только они.

Неизвестно, на сколько ещё бы затянулось это потрясенное созерцание, но в планы недавнего попутчика Фрейзера оно не входило. Мальчишке несвойственно было стоять на месте дольше трех секунд, поэтому он сначала интенсивно затряс мистера Вормсли за рукав, что-то противно заныв, а потом принялся изо всех сил толкать Эдварда, который, не мешкая, ответил кулаком в плечо.

И вот только благодаря этой потасовке Майкл окончательно поверил, что перед ним живой сын, а не подсунутый отчаянием фантом.

Машинально подхватив саквояж, он подошел к тестю и сыну.

- Здравствуйте, сэр!

И присев на корточки, оказался на уровне глаз Эдварда.

- Здравствуй, Эд!

Ему хотелось сжать его в объятиях, расцеловать, вдохнуть запах волос, ощутить живое тепло ребенка, но мальчишка смотрел на него настолько холодно и отстраненно, что Майкл не отважился дать волю отцовским чувствам.

Несколько минут спустя они пешком направились в Бленчинг.

- С началом войны бензина не достать, и мы теперь повсюду передвигаемся либо пешком, либо на велосипедах! Джулия работает на оборонном заводе, а я из-за своего радикулита оказался на домашнем хозяйстве, - безо всякого выражения неспешно рассказывал сэр Самюэль,- научился отоваривать карточки. Мы с Эдом сами пилим дрова, ставим силки на зайцев и рыбачим! Жизнь продолжается...

Странно, но Майклу показалось, что старый джентльмен пытается его приободрить! Мистер Вормсли не выглядел раздавленным несправедливой судьбой, отнявшей у него единственную дочь. Сух, подтянут и спокоен. Ох, уж эта знаменитая английская сдержанность!

Пока мужчины неспешно вышагивали по дороге, мальчики их опередили, и о чем-то оживленно болтая, исчезли за поворотом.

Майкла, конечно, интересовало, каким образом выжил его сын, но задал он вопрос о другом.

- Кто этот шустрый мальчишка?

Сэр Самюэль с неожиданной улыбкой тяжело перевел дыхание:

- Его светлость граф Джонатан Абелмарл. Для нас просто Джо! Сущее наказание для всей родни..., правда, родни-то осталось всего лишь три человека - Джулия, леди Агата и леди Абигайль. Последняя уже давно передвигается на костылях, куда уж ей уследить за таким озорником! Леди Агата то же не в состоянии им заниматься, ведь у неё столько дел в комитете. Вот и прислали ко мне, чтобы я следил за мальчишками, да попутно учил геометрии, чтобы не забыли школьную программу.

Майкл только головой покачал - он так не смог привыкнуть к английской системе воспитания. У ребенка по самую макушку титулов и, наверняка, денег, но ни у кого нет желания уделить ему хоть толику внимания. Спихивают эту докучливую обязанность либо на дорогие частные школы, либо на отдаленных родственников, не могущих избежать столь сомнительной чести. И ведь все твердо уверены, что именно так и нужно!

- А..., Эд?

Вот ведь нелепая ситуация - невозможно даже открыто выразить радость при виде чудом спасшегося сына! В присутствии мистера Вормсли любые проявления эмоций казались, по меньшей мере, пошлостью. Но, тем не менее, тесть понял подоплеку этого сверхлаконичного вопроса.

- Хелен забрала детей в Лондон, чтобы показать врачу. Нам сказали, что их ежегодно нужно обследовать на туберкулез, - меланхолично пояснил он,- накануне налета она отпустила Эда переночевать к Джо. В ту ночь бомба попала и в особняк леди Агаты, но спальни располагались в другом крыле, и мальчики отделались только царапинами. После бомбежки была такая суматоха, что мы не сразу узнали, что Эдвард спасся, а потом похороны... в общем, когда мы позвонили вашему отцу второй раз, вы уже плыли в Англию!

Майкл хмуро покосился на старого джентльмена. Долго же они раскачивались! Впрочем, он занимал в жизни мальчика столь малое место, что обижаться, пожалуй, не следовало. Подумаешь, он чуть руки не наложил на себя от горя - кого здесь это интересует?

- Англию по-прежнему бомбят. Эта страна опасна для детей! - сухо заметил он.

Семидесятилетний англичанин с холодной иронией приподнял брови.

- Наверное! Но жизнь вообще рискованная штука!

- В Америке Эдвард будет в безопасности!

Почему-то он ожидал сопротивления, но его не последовало.

- Пожалуй,- охотно согласился сэр Самюэль,- и если вам удастся уговорить Эдварда покинуть Англию, мы с Джулией не будем против!

- А вы, - заикнулся было Майкл,- не хотите...

- Помилуйте,- такого ледяного взгляда у Вормсли ему ещё не приходилось видеть,- Англия - наш дом, и если ей суждено погибнуть, мы за счастье сочтем разделить судьбу своей страны!

Возможно, эта фраза и прозвучала бы высокопарно, но не в устах старого колониального вояки. Вормсли был прямым человеком и говорил обычно то, что думал.

Бленчинг за годы войны изменился мало. Те же уютные сельские домики, увитые розами и плющом, и с аккуратными палисадниками. 'Милая старая Англия'! Но на улицах помимо чопорных дам с корзинами появилось много людей в военной форме, а на вывесках магазинов красовались надписи 'Обслуживание только по карточкам'.

- Меня снабдили карточками в посольстве! - поспешил сообщить Майкл, только сейчас сообразив, что его пребывание может оказаться обременительным для стола хозяев.

- Да толку-то от них, - вздохнул тесть,- мы кормимся за счет собственного хозяйства. Джулия завела куриц и кроликов, а аренду с фермы теперь берем молоком и овощами.

- Слуг, вообще, нет?

Вормсли хмыкнул.

- Почему же, есть! В Бленчинге сейчас много беженцев из Европы, они готовы взяться за любую работу за мизерную оплату, но...

- Но?

- Они иностранцы!

Да, емкое объяснение! У Фрейзеров штат прислуги сделал бы честь даже легендарному Вавилону - китайцы, японцы, ирландцы, поляки, арабы, уж не говоря о чернокожих слугах. И никто не страдал от этого! Что ни говори, а англичане настоящие снобы!

Дом Вормсли за это время изменился мало - добавились шторы светомаскировки, да в гостиной рядом с портретом дедушки герцога он увидел материнские картины. Майкл хорошо помнил свой последний визит в Англию - тогда картины висели в лондонской квартире Хелен, да и осталось их всего две.

- Ренуар сгорел при бомбежке? - рассеянно осведомился он.

- Нет, Хелен продала его, чтобы открыть свой магазин!

Майклу стало не по себе, когда он вспомнил, какие нелепые подозрения роились у него в голове по поводу затеи жены. Ну и кто он после этого? Ревнивый болван!

Между тем, на пороге дома их встретил странный субъект - маленький худенький, уже пожилой человечек с огромными усищами пшеничного цвета. Его светлые глаза подслеповато щурились, и мистер Вормсли, отдавая распоряжения на счет гостей, выговаривал слова громовым голосом и по слогам.

- Марек, отнесите вещи джентльмена в спальню леди Хелен!

Надо было видеть, как бестолково заметался тот с саквояжем Майкла, прежде чем исчез в другом направлении. И вот только теперь тесть пояснил свою фразу об иностранцах.

- Марек - чех! Был контужен, поэтому плохо слышит и почти не понимает по-английски.

- Так зачем вы его наняли? - удивился Майкл.

- Джулия привела его из комитета по распределению. Должен же человек где-то и на что-то жить!

У людей на стенах висят картины, стоящие целое состояние, а они нанимают едва встреченных полоумных бестолочей, только лишь потому, что им негде жить! То, что Вормсли до сих пор не обокрали, было сродни чуду.

Миссис Вормсли приехала к обеду. Майкл увидел из окна гостиной, как теща крутит педали велосипеда, с неожиданным лихачеством огибая цветочные клумбы на подъезде к дому. Навстречу бабушке выскочили из сада Эд и Джо. Весь день они где-то лазили по своим делам, и у Фрейзера сложилось неприятное ощущение, что сын избегает общения с ним.

Джулия встретила зятя как обычно - тепло и дружелюбно, как будто он не разрушил жизни её дочери, и не послужил, пусть даже косвенно, причиной смерти Хелен и малышек.

- После обеда придется вернуться на завод,- оживленно пояснила она, крепко пожимая руку в приветствии, - едва отпросилась на пару часов, чтобы убедиться, что вы и Джо благополучно устроились! Марек - хороший человек, но...

Саквояж Майкла, в конце концов, нашелся в одной из гостевых комнат, но об этом Джулии было знать необязательно.

Кстати, когда они все же уселись за стол, то оказалось, что приготовленные неизвестной кухаркой блюда выше всяких похвал.

По крайней мере, рагу из кролика было великолепным. Майкл удивился - каждый раз приезжая в гости к Вормсли, он подвергал свой желудок нешуточному испытанию. Англичане как будто специально экспериментировали с несовместимыми продуктами - копченую пикшу украшали взбитыми сливками с мандаринами, в сладкие кексы толкали тмин, в мясо - варенье!

- Превосходный кролик!- похвалил он, и тут же получил в ответ недоверчивые взгляды, как будто был невиданным лицемером. - Кухарка то же беженка?

- Из Польши!

Майкл робко улыбнулся

- Когда закончится война, заберу её в Коннектикут!

После обеда взрослые оказались за столом одни. И с такой здравомыслящей дамой как Джулия Майкл мог говорить начистоту.

- У меня сложилось впечатление, что Эдвард не рад моему приезду!

Вормсли переглянулись, и после небольшой паузы теща деликатно заметила:

- Он слишком много пережил, и боюсь...

У Майкла тошнотворно сжалось сердце в ожидании неприятных слов, но Джулия в очередной раз показала себя с лучшей стороны.

- ... рано повзрослел! Мир изменился, а дети плохо приспосабливаются к войне!

- Я бы хотел его забрать в Штаты,- горячо заговорил Фрейзер,- в Англии не работают школы, бомбежки, и вообще...опасно!

И вновь Вормсли обменялись быстрыми взглядами.

- Он никогда не согласится, - прямо сказала Джулия,- сейчас для Эдварда отъезд из страны подобен дезертирству.

- Он ведь не солдат, чтобы дезертировать!

- Трудно сказать, кому приходится хуже - солдатам, сражающимся с врагом или детям, бессильно наблюдающим за тем, как погибают их близкие, - глухо заметил тесть. - Эд никогда не говорит о матери и сестрах, но мы знаем, как тяжело он пережил их смерть!

Майкл разволновался не на шутку.

- Может, скорейший отъезд из страны, наоборот, будет во благо? Смена мест и впечатлений...

- Нет!

- Но я уже один раз не настоял на своем! И Хелен погибла!

Джулия опустила глаза, нервно затеребив салфетку.

- Мы все допускаем ошибки, и иногда Господь не дает нам времени их исправлять,- с болью заметила она,- но раз вы настаиваете, то попробуйте поговорить на эту тему с Эдвардом!

- Джо я возьму на себя! - благородно пообещал тесть. - Только сразу предупреждаю - больше, чем на полчаса меня не хватит!

- Замани его на ферму, - посоветовала леди, с тяжелым вздохом надевая шляпку,- покажи лошадей. Его покойный батюшка - Грей Абелмарл готов был часами торчать на конюшнях ипподрома!

Она пошла к выходу из столовой и уже на пороге оглянулась на Майкла:

- Я скажу Эду, что вы будете в его комнате!

ОТЕЦ И СЫН.

Майкл поднялся в спальню сына. Мальчиков разместили вместе, втиснув в небольшое помещение мансарды вторую кровать. Она мало отличалась от комнат всех мальчишек. Полки с книгами, сетки с мячами, теннисные ракетки и клюшки для гольфа и хоккея, полусобранная модель самолета на столе, банки с клеем, ножички, мотки шпагата, и прочая дребедень.

Но если и что приковало пристальное внимание Фрейзера, так это фотографии, украшавшие стену над кроватью сына. Их было пять или шесть, но все они запечатлели герцога. Кентсом красовался рядом с самолетом в форме летчика, сидел за штурвалом, смеялся в компании каких-то пилотов, но особенно Майкла ранило фото, на котором герцог был вдвоем с Эдвардом на рыбалке. Кентсом и мальчишка весело смеялись, вздев над головой огромную рыбу. И не было ни одной фотографии самого Майкла, брата или сестер, не было даже снимков матери!

Эдвард вбежал в комнату, очевидно, откуда-то с улицы, судя по разрумянившимся щекам обычно бледного лица. Заметив отца, рассматривающего фотографии на стенах, он настороженно замер на пороге.

Трудно сказать, что ощущал Майкл, встретившись взглядом с собственным девятилетним сыном, смотревшим на него, как на невесть откуда взявшегося чужака. Боль, конечно, преобладала, но дело даже было не в этом - он чувствовал себя обворованным, нагло и бессовестно обворованным!

Нет, этому нужно было положить конец! В конце концов, Эдвард был его сыном, а не спесивого англичанина, и он это докажет. Мальчишка уедет в Штаты, хочет он того или нет!

Но надо было ещё об этом сказать. И Майкл решил держаться твердо - уж слишком он был задет и обижен.

- Эд, я разговаривал с дедушкой и бабушкой, и они не против того, чтобы ты поехал со мной в Америку. Там ты сможешь ходить в школу! А когда закончится война...

- Я никуда не поеду!

Лицо Эдварда, как и лицо Хелен, имело свойство в минуту волнения покрываться неровными багровыми пятнами.

- Я не могу бросить Эдвина! - со слезами на глазах пояснил сын. - Он делает по пять вылетов в день, спит по четыре часа!

Эдвин! Как будто речь идет о ровеснике!

- Я думаю, его светлость это переживет!

- Он мне звонит... иногда! Когда может! Я знаю, что много значу для него!

Опять герцог - не сэр Самюэль и не Джулия, а именно Кентсом! Да что же это такое?

- Фрейзеры тебя любят не меньше! - гневно возразил он. - Дедушка и я - мы очень страдаем оттого, что в это тяжелое время ты не с нами!

- Но моя поддержка Эдвину очень нужна, особенно сейчас..., когда погибла мама!

Последнее слово сын произнес так, что весь пыл оставил Майкла. Бедный ребенок... он действительно рано повзрослел!

- Мальчик мой,- тяжело вздохнул он,- война - это дело взрослых! Его светлость защищает свою страну, а мы - американцы!

- Я - англичанин и мама была англичанкой!

От детского яростного крика у Майкла заложило уши. Он никогда не видел своего Эда в таком жутком состоянии - ребенка трясло, руки сжались в кулаки, лицо побледнело.

- Я - англичанин!

Дверь в комнату распахнулась, и порог пересек взволнованный сэр Самюэль в пальто и шляпе - по всей видимости, они с Джо как раз выходили из дома, когда услышали крик Эдварда.

- Что происходит?

Но Фрейзерам было не до вмешательства третьих лиц. Они стояли друг против друга с совершенно одинаковыми лицами - у обоих гневно задрались подбородки, потрясенно вздымалась грудь и яростно сверкали глаза. В этот момент никто не усомнился бы в том, что они отец и сын.

- Эдвард, - прикрикнул на внука возмущенный дед,- кто дал тебе право кричать на отца! Твое поведение недопустимо!

И его упрек достиг цели, Эд тот час устыдился своего порыва и виновато поник головой.

- Я всего лишь хотел сказать, что никогда не оставлю свою страну!- пробормотал он. - Я - англичанин!

И вот тогда Майкл произнес фразу, изменившую всю его жизнь.

- Если Англия так нуждается в защитниках, что ей нужна поддержка даже маленьких детей, завтра же предложу свои услуги английскому командованию. Смею надеяться, что летаю не хуже, чем его светлость! По крайней мере, за штурвалом истребителя усижу!

Он смерил изучающим взглядом машину на фотографии.

- Судя по всему, Кентсом летает на спитфайере'? Мне хорошо знакома эта машина!

- Мистер Фрейзер,- потрясенно ахнул Вормсли,- это безумие! Кому станет легче, если наши внуки станут круглыми сиротами?

Майкл вытер дрожащей рукой пот со лба. Свои слова он сказал в запале, но не чувствовал раскаяния - наоборот, при виде округлившихся надеждой глаз сына ощутил прилив сил.

- Что делать американскому джентльмену из Коннектикута, если у него погибли жена и дочери? Плакать и рвать на себе волосы? Я пробовал, мне не понравилось... А пойду-ка я лучше на войну.

УАЙТС-КЛУБ.

Майкл был американским подданным, и его страна пока не воевала с Германией. Временный вид на жительство и иностранный паспорт давали мало шансов попасть на военный аэродром, да ещё и стать пилотом истребительной авиации.

С другой стороны, Англия в тот момент отчаянно нуждалась в профессиональных летчиках.

Уровень подготовки английских пилотов всегда был высок, но теперь их явно не хватало. Из-за этого прискорбного факта иногда даже приходилось не реагировать на налеты немецкой авиации.

В описываемое время нехватка летного состава стала особенно острой, поскольку множество опытных летчиков было сбито, а спешно обученные в летных школах новички погибали ещё чаще. Потери же даже среди измученных постоянными вылетами профессионалов были несоизмеримо меньше.

Налеты сопровождающих бомбардировщики немецких истребителей 'Ме-109', горящие города, ожидание десанта немецких войск и навязчивые мысли о том, что именно здесь, в небе над Британией, сейчас решается судьба родной страны, да ещё постоянная непреходящая усталость порождали упадок духа и повышенную нервозность в английских эскадрильях. И вот именно в этот тяжелейший момент британской истории и надумал Фрейзер примкнуть к изнывающей от перенапряжения английской армии.

- Прямо-таки, Рет Батлер во плоти! - пробурчал Фред, когда он попросил брата, как-нибудь поделикатнее сообщить отцу о своем решении. - Тебя что, контузило при бомбежке? Это европейская каша, и нам - американцам она не нужна! Доктрина Монро не перестала быть актуальной из-за того, что у тебя снесло чердак!

- Не ворчи,- добродушно хмыкнул Майкл,- лучше помоги мне. У тебя ведь наверняка есть хорошие знакомые в английском военном министерстве? Мне нужно попасть в какую-нибудь эскадрилью истребителей!

- Всего-то? - зло хихикнул брат. - Да ни за что на свете! Англичане-то умнее тебя, в конце концов, окажутся и вышлют новоявленного 'спасителя Британии' из страны! А будешь брыкаться и рваться в небо, вообще в психушку запрут - и вот этому я активно поспособствую! Немедля снаряжу посылку со смирительной рубашкой! А хочешь, позвоню в Скотланд-ярд и сообщу, что ты приятель Уоллис Симпсон, и проник в Англию с целью возвести её на престол!

- Фредди, не остроумничай! Не к месту это!

- Не к месту ты в стране английских снобов, для которых мы всего лишь вульгарные янки! Они собственного короля выгнали из страны, потому что он женился на американке!

- Я так решил! - начал закипать старший брат.

- Ну, и пошел ты к черту! Лети хоть в небо, хоть в ад, если нет терпения дожидаться естественной смерти. Впрочем, для Англии сейчас нет существенной разницы между этими местами!

Майкл с сомнением посмотрел на трубку телефона, раздумывая продолжать разговор или нет. Он был не в том настроении, чтобы выслушивать ерничанье брата.

- В последний раз спрашиваю,- холодно спросил он, - поможешь?

Фред был, конечно, малахольным придурком, но все-таки соображал, что есть границы, за которые лучше не переходить.

- Ладно,- после некоторой паузы обреченно пробормотал тот,- помогу!

Надо сказать, что на стороне Англии в тот момент воевали представители многих стран. Помимо жителей английских доминионов, сформировались эскадрильи добровольцев из оккупированных государств - французов, поляков, чехов. Были и соотечественники Фрейзера, которые вступили в состав военно-воздушных сил Великобритании в качестве летчиков-добровольцев и стали членами 'Орлиных эскадрилий'. Американцы летали на истребителях 'Спитфайр' и 'Харрикейн'. Некоторые из них стали впоследствии знаменитыми асами, но многие и погибли. 'Джи-Ай' носили собственную форму, и казалось, были повсюду, очаровывая британских девушек. Они воспринимали происходящее не так трагично как англичане, поэтому фонтанировали порывистостью и радостным энтузиазмом, что не могло не привлекать юных особ. Но не надо забывать и о таких насущных вещах, ставших за годы войны экзотическими, как нейлоновые чулки, конфеты и жевательная резинка! Желающие их заполучить девушки лукаво объясняли свое внимание к янки желанием утешить находящихся вдали от дома защитников Британии.

Вообще-то, порядок для всех желающих попасть в ВВС Британии был одинаков. Новички проходили тестирование, и если выяснялось, что летают они неплохо, то их зачисляли в специальную истребительную школу для освоения 'Спитфайра'. Учили в этом учебном заведении превосходно - допустим, там преподавал известный британский ас - Джинджер Лейси.

Увы, Майкл в силу многих причин не мог на общих основаниях влиться в их ряды. Во-первых, он не был профессиональным летчиком, и сейчас даже не имел в кармане удостоверения пилота. Во-вторых, у Фрейзера не было ни времени, ни желания идти долгим путем через летную школу и экзамены. В конце концов, он прекрасно водил летательные аппараты многих модификаций, был хорошо знаком и с новейшими типами истребителей, в том числе и со 'Спитфайром' - так зачем было тонуть в бюрократическом болоте, когда для Англии счет шел даже не на дни, а на часы?

Знаменитый Уайтс-клуб на улице Сент-Джеймс-стрит был старейшим клубом Англии. И на протяжении веков членство в нем становилось вожделенной целью любого лондонского сноба с более или менее тугим кошельком.

С неба сыпались бомбы, Лондон полыхал и задыхался от дыма пожарищ, а в этой роскошной цитадели консерватизма по-прежнему невозмутимо шуршали газетами джентльмены громких фамилий. Правда, в основном, джентльмены в возрасте!

Именно здесь американский военный атташе Кен Уотли устроил встречу Майкла с лордом Бивербруком - пожилым газетным магнатом, который был назначен министром авиационной промышленности в правительстве Черчилля.

В Англии в адрес шестидесятилетнего барона Уильяма Максуэлла Бивербрука раздавалось немало критики, но, тем не менее, отрицать его роль в усилении мощи английского военно-воздушного флота не отваживался никто. Благодаря его энергичному вмешательству уже к середине лета производство истребителей возросло в два с половиной раза, и это сыграло не последнюю роль в Битве за Британию.

Карточная система на Уайтс-клуб не распространялась. За вполне приличным обедом и состоялась беседа нашего американца с Бивербруком. Лорд выглядел озабоченным, осунувшимся, с красными от хронической бессонницы глазами. Ловко управляясь с ростбифом, он казался человеком, находящимся мыслями весьма далеко и от еды, и от своих собеседников.

- Летчиком-истребителем? - рассеянно удивился министр. - Почему бы и нет! Англия примет сейчас любую помощь, от кого бы она ни исходила. Но я не занимаюсь назначениями такого рода! На Стор-стрит размещается штаб Добровольческого резерва...

- Мистер Фрейзер является одним из самых квалифицированных летчиков Америки, но он не взял в эту поездку свою летную книжку! - пояснил представлявший Фрейзера Уотли.

- И чем же я в таком случае могу помочь?

- Даудинг! - в первый раз открыл рот Майкл.

Но и этого короткого слова оказалось достаточно, чтобы Бивербрук его понял.

- Согласен, это нелегко,- качнул он головой, и черкнул несколько цифр на салфетке,- позвоните и сошлитесь на меня!

Недаром старая лондонская пословица гласит: Нет ничего такого, что не могло бы быть решено в течение часа за бокалом шерри в Уайтс-клубе'.

Вечером Фрейзер имел разговор с Нью-Йорком.

- Как дела? - кисло осведомился Фред. - Порадуй нас с отцом, и скажи, что твоя затея не удалась, и тебя высылают из страны или, на худой конец, помещают в лагерь для интернированных!

- Не хочется вас разочаровывать,- фыркнул Майкл, подбородком придерживающий трубку, потому что спешно упаковывал необходимые вещи в походный рюкзак,- но через час мой поезд отправляется на юг. Назначение устроил сам командующий истребительным авиационным командованием Даудинг!

- Подумаешь! Задрал нос, как Пиноккио! А вот назначение на тот свет дает сам Господь Бог, но я ни разу не слышал, чтобы этим кто-то похвалялся!

- А я вот возьму и тебе назло останусь жить!

- Вот, прости Господи, придурок, чокнутый придурок!

- Приеду, напишу!

Брат смущенно хмыкнул и зачем-то снизил голос, как будто таким наивным способом попытался избежать прослушки.

- Я тут случайно узнал, что вторжение назначено на 14 сентября. Немцы начали накапливание десантно-высадочных средств в проливе. В случае чего - сразу притворись мертвым!

- Идиот!

- Ты больно умный! Ладно, удачи тебе, герой!

Майкл получил назначение в 12-й истребительную авиационную группу, где командующим был вице-маршал Ли-Мэллори.

Аэродромы английской истребительной авиации в основном базировались в юго-восточной Англии. За месяц активных военных действий аэродромы в Менстоне, Хокинге и Лимпне подверглись сильному разрушению, и из-за этого в среде высшего английского командования начались разногласия.

Между командиром 11-й группы вице-маршалом авиации Парком и командиром 12-й группы вице-маршалом авиации Ли-Мэллори разгорелся ожесточенный спор относительно того, какой численности группы следует отправлять на перехват крупных соединений самолетов противника.

Парк полагал, что не следует терять время на сборы и нужно бросать в бой группы по 2-3 эскадрильи. Ли-Мэллори, наоборот, упрямо отстаивал формирование крупных соединений и часто направлял на юг соединения из 4, 5 и даже 7 эскадрилий.

Парк утверждал, что слишком много времени тратится на формирование таких соединений. К этому времени бомбардировщики уже успевают избавиться от своего груза и разворачиваются назад.

Увы, все недоразумения разрешались уже в процессе боев, и за каждую ошибку приходилось расплачиваться жизнями людей.

И даже то, что Даунинг отправил янки, имевшего наглость обратиться за протекцией к самому Бивербруку в 12 истребительную группу, то же было своеобразным выражением недовольства Ли-Мэллори.

Майкл, разумеется, ни о чем подобном не подозревал. Он ехал в поезде к месту дислокации своей эскадрильи, рассеянно поглядывая на укрытое шторой светомаскировки окно. Но даже если бы оно не было закрыто, американец все равно ничего бы не разглядел - с наступлением темноты вся Англия погружалась в непроглядный мрак. Под запретом была любая искра света, могущая привлечь внимание бомбардировщиков.

И надо сказать, впервые за последние дни боль утраты отступила перед вполне житейскими переживаниями о том, как его примут в новом коллективе, состоящем сплошь из чужаков. Фрейзер вспоминал встречу с командующим.

- Не знаю, зачем вам это нужно,- неприязненно смерил глазами американца Даудинг, - но спешу предупредить, что вылет истребителя - это не увеселительная прогулка, и даже не летное шоу! Здесь не главное - пролететь, не упав, а нужно уничтожить противника любой ценой. В начале августа у нас было почти полторы тысячи летчиков, а сейчас не наберем и восьми сотен!

- У меня есть свои причины так поступить,- сдержанно пояснил Майкл,- серьезные причины!

И надо сказать, что Фрейзер не лукавил. Впервые с того дня, как он связал свою жизнь с Хелен, у Майкла появилось стойкое ощущение, что он поступает единственно правильным образом.

- Вы точно умеете летать?! Может, все-таки, лучше подучиться? Не бойтесь, на войну не опоздаете!

И тогда он сказал то, о чем предпочитал всегда умалчивать.

- Я пересек Атлантику на своем самолете ещё зимой 1930 года!

- Десять лет назад?! Зимой?! Г-м..., ну тогда вы достаточно безголовы, чтобы сунуться в самое пекло!

Война заложена у мужчин в генах, и если одним из решений какой-либо проблемы является хорошая потасовка, то в девяноста пяти случаях из ста они выберут именно её.

Ранее Майкл не испытывал к немцам даже тени неприязни, считая их кем-то вроде стада слабоумных овец, бредущих вслед за буйно помешанным параноиком Гитлером, но сейчас был готов уничтожать их самолеты безо всякой жалости, с холодной яростью думая, что кто-то из них убил его жену и дочерей.

В начале сентября немецкая авиация ослабила удары по аэродромам истребительного командования, сосредоточившись на бомбардировках английских авиационных заводов.

Вовремя разгадав планы противника, Даудинг приказал обеспечить максимальную защиту южных авиационных предприятий. И, не смотря на это, истребительные соединения получили краткую, но все же передышку.

Именно в это время и прибыл Фрейзер в авиакрыло, базирующееся в Лангмере. Его направили в 123 эскадрилью.

Надо сказать, что слова Даудинга о людских потерях в истребительных эскадрильях были горькой правдой. Смертность среди летчиков была настолько высокой, что это стало одной из самых тяжелых проблем, стоящих перед английским командованием. И прибытие Майкла никакого ажиотажа не вызвало - здесь практически каждый день кто-нибудь появлялся, и увы, вскоре исчезал. Новички гибли, как мухи!

Фрейзеру, после ознакомления с сопроводительными документами, без особых вопросов выдали комплект обмундирования, показали сержантское общежитие, где он мог оставить свои вещи, да кратко ознакомили с расположением служб на аэродроме.

- Там сержантская столовая, там командный пункт, там ангар, а вот и аэродром, дружище!

Аэродром оказался всего-навсего небольшой зеленой лужайкой. Когда Майкл вышел к стоянке, на их краю аэродрома стояли только три 'Спитфайра'. Вся же остальная эскадрилья была спешно поднята в воздух четверть часа назад.

Майкл с любопытством оглядел ближайший 'Спитфайр'. Он выглядел совершенно иначе, чем те, с которыми он ознакомился в США. Оказалось, что в конструкции произведены серьезные изменения, хотя планер остался тем же, и мотор марки 'Мерлин' тоже сохранился. Были в наличие и привычные 8 пулеметов.

Несколько оружейников были заняты тем, что чистили и смазывали оружие. Неподалеку стояли и тупо глазели на их работу старший лейтенант и толстенький унтер-офицер.

Майкл подошел к ним, чтобы представиться. Старший лейтенант вяло пожал ему руку

- Чарльз Бентон! Командир звена,- буркнул он,- бери себе вот этот 'Спит'. Эй, Стив! К нам новый пилот!

Из-под крыла истребителя выбрался один из механиков - высоченный верзила в промасленном комбинезоне, из многочисленных карманов которого торчали отвертки, ключи, тряпки и прочие необходимые ему вещи.

- Фарр,- флегматично представился тот,- Стив Фарр!

- Фрейзер, Майкл Фрейзер!

Стив согласно кивнул головой и нырнул обратно под крыло.

Майкл теперь уже внимательнее осмотрел истребитель. 'Спитфайр' был красивым самолетом, хотя свеженькие заплатки на корпусе красноречиво говорили о нелегкой судьбе, а четыре намалеванных черных крестика о боевом прошлом истребителя. Там же красовался красный силуэт разинувшего клюв петуха.

- Вот,- ткнул в него пальцем Бентон,- 'галл'! Забирай! Не новая, но надежная и проверенная машина.

- 'Галл'?

- 'Спит' так окрестил первый хозяин - француз Пьер Роже, - лейтенант обреченно махнул рукой,- а! Недолго его петух кукарекал!

Многообещающее начало. Майкл изучающее провел рукой по подкрылкам многострадальной машины.

- Сколько же всего на нем летало человек?

- Много!

Либо этот придурок пугал, либо остроумничал (у англичан вообще своеобразное чувство юмора!). А может, британцы из пакостности подсунули ему несчастливую машину?

Впрочем, лейтенант не стал откладывать дела в долгий ящик.

- Ну что, парень, давай посмотрим, на что ты способен!

Майкл прыгнул в кресло тесной кабины. Глубоко вдохнул привычный запах - едкую смесь солидола, машинного масла, авиабензина, огляделся, и тот час успокоился. Ничем существенным от тех машин, на которых он летал раньше, этот 'Спит' не отличался. Механики застегнули ремни. Доведенным до автоматизма движением Фрейзер затянул ремешки шлема, повернул руль педалями, качнул ручку управления и проследил за движениями элеронов. Потом посмотрел на приборную доску.

Бентон запустил мотор на противоположном краю аэродрома, и его пропеллер тоже завращался. Майкл кивнул механикам. Мотор чихнул, а потом оглушительно взревел, пока не снизил обороты.

Фрейзер и Бентон вырулили на взлет, внимательно следя, чтобы не столкнуться с каким-либо самолетом. Хвостовое колесо, сделанное из литой резины, подскакивало на малейшей кочке, беспощадно встряхивая нашего пилота.

Грохот моторов пробился даже сквозь плотно застегнутый шлем, больно ударив по барабанным перепонкам. После взлета Майкл расслабился, и с помощью триммеров добился послушания 'Спитфайра' от малейшего движение ручки. Он пристроил свой 'Спитфайр' у правого крыла Бентона, и они вместе устремились в небо над холмами южной Англии. Утро было прекрасным - видимость неограниченная, безветренно. После нескольких простейших совместных переворотов Бентон указал за голову, и Майкл послушно пристроился ему в хвост. И вот только теперь командир звена устроил ему настоящую проверку - стремительное пикирование, когда индикатор скорости показал более 400 миль/час, затем крутой подъем с переворотом на горке. Медленные бочки. Полуперевороты и пикирование. Виражи. Затем он покачал крыльями, приказывая снова пристроиться сбоку.

Майкл и Бентон провели в воздухе целый час, после чего приземлились в Лангмере.

Фрейзер не успел покинуть истребитель, как увидел заходящие на посадку 'Спитфайры' эскадрильи. Пилоты вылезли из самолетов и вскоре собрались вокруг коренастого невысокого человека - командира эскадрильи. Оказывается, это был уже второй вылет за утро, хотя они так и не встретились с противником. Оба командира звеньев уже начали писать мелом на большой доске фамилии пилотов, которые должны будут лететь в следующий раз, но тут прибежал офицер, на мундире которого не было крылышек пилота, и сообщил, что звонили из центра управления. Пилоты умолкли и стали внимательно слушать.

А послушать было что! Офицер на повышенных тонах выговаривал летчикам за ненормативную лексику в эфире.

- Как, по-вашему, себя при этом чувствуют девочки у планшетов в центре управления?

Парни переминались с ноги на ногу, но Майкл не заметил на их лицах особого раскаяния. И вообще, с интересом разглядывая своих сослуживцев, он начинал понимать, почему истребителей называют 'шикарными парнями', 'суперменами' и пр. восхищенными кличками. Это была настоящая элита королевских ВВС. Они фатовски носили шелковые белые шарфы и в большинстве своем подбитую алым шелком форму, иногда даже сшитую на заказ. Чтобы показать свой особый статус, пилоты нашивали маленькие буквы 'А' на лацканы мундиров.

Но Бентон не дал ему долго пялиться на пилотов, и повел в центр управления, чтобы познакомить с офицерами наведения и командирами, которым Майкл будет подчиняться, поднявшись в воздух. Это была комната с хорошей звукоизоляцией, посреди которой стоял большой стол с картой сектора. Вокруг сидели женщины из вспомогательной службы ВВС в наушниках. Они передвигали по карте маленькие флажки, обозначающие положение вражеских самолетов и английских истребителей. К каждому флажку была прикреплена маленькая пластинка, показывающая высоту полета. Крошечная стрелка указывала направление полета. На высоком табурете, чтобы видеть всю картину в целом, сидел дежурный офицер, который должен был связываться с истребителями и направлять их на перехват приближающихся бомбардировщиков.

Там же Фрейзера встретил начальник службы разведки - усатый и рыжий майор Метью Пендлтон. Усадив его прямо перед собой, он не пожалел времени на длинную и подробную лекцию по тактике Люфтваффе, о способах бегства и маскировки, дал обзор качеств истребителя Me-109F. После чего сунул ему в руки книгу наставлений Истребительного Командования.

- Немедля ознакомьтесь!

Закончив официальную часть, он с любопытством уставился на недоуменно крутящего в руках книжку американца.

- Почему вы не захотели воевать в составе 'Орлов'?

'Орлы' были эскадрильей соотечественников, а ему сейчас хотелось затеряться в мире людей, которые не могли о нем знать даже понаслышке, все-таки фотографии Фрейзеров часто мелькали в американских газетах. Но Пендлтон ждал ответа, и Майкл пожал плечами:

- Какая разница, с какого аэродрома взлетать!

- Бентон говорит, что вы неплохо чувствуете машину, но, судя по вашим документам, не имеете боевого опыта?

- Нет! Но у себя на родине я считаюсь мастером высшего пилотажа, - без излишней скромности заметил Майкл,- и думаю, что смогу освоить 'Спит!'

Усы Пендлтона странно шевельнулись.

- Летать - это одно, но важно другое - имеете ли вы понятие о боевых задачах истребителей?

- Имею! - сухо улыбнулся Майкл.

Не объяснять же этому человеку, что когда занимаешься выпуском истребителей, знаешь о них всё.

Впрочем, когда он расположился с книгой наставлений Истребительного Командования в своей комнате общежития, то понял, что его знаний явно маловато.

В книге перечислялись несколько стандартных методов, когда истребители атакуют бомбардировщики из различных позиций: прямо сзади, снизу, снизу и сзади, с фланга, на встречных курсах. Истребителям предписывались различные варианты строя, чтобы они могли маневрировать для выхода в наиболее выгодную позицию. После этого командир отдавал приказ, и пилоты выполняли одновременную скоординированную атаку.

Майкл со вздохом отложил книгу в сторону. Всё это, конечно, прекрасно! Но даже его опыта гражданского пилота и то хватало, чтобы понять, что подобные эталонные атаки больше были похожи на танцы, чем на реальную тактику.

За окном стучал дождь, слышались возбужденные голоса пилотов, хлопали двери, хлюпали звуки наполняемой ванны, и что-то себе под нос напевал сосед по комнате. Вот под эту какофонию Майкл и уснул, крепко прижимая к груди бесполезные наставления.

Бентон лишь подтвердил его сомнения, когда они встретились утром.

- Все это чушь! - небрежно вернул он ему книгу, едва глянув на заглавие. - Тактика должна быть простой! Внезапность, если удастся, и прямая атака - со стороны солнца. Ведомый всегда должен прикрывать хвост ведущего. И постоянно крути головой! Чтобы сбить истребитель, требуется всего 4 секунды - поэтому оглядывайся через каждые три секунды!

Вот это да! Майкл представил себя крутящим шею с такой частотой, и уныло присвистнул.

- Только свитера, - предварил вопрос Бентон,- или фланелевые рубашки с мягким воротничком. Иначе шею перетрешь почище висельника!

Вскоре они оказались в скромном офисе командира эскадрильи и Майкл кратко представился. Майор Джеймс Норман был кадровым офицером лет на пять младше Фрейзера, спокойным и уравновешенным крепышом с флегматичным характером .

Вместе они побрели по мокрому от ночного дождя аэродрому к домику на стоянке, и все это время командир читал ему лекцию, делая упор на необходимости постоянной строжайшей дисциплины радиопереговоров. Он подробнейшим образом описал сложности правильного упреждения при стрельбе. Рассказал о методах атаки противника сзади, и особо подчеркнул, что главная обязанность ведомого - не уничтожение вражеского самолета. Он должен обеспечить своему ведущему чистое небо в заднем секторе.

- Исключительно важно сохранять строй во время боя, - нудно вещал он, с заметным интересом поглядывая на разъяснившееся небо, - правильно использовать преимущества солнца, облаков, высоты.

Майкл мысленно представил, сколько раз за последние дни он читал эту лекцию, и простил отсутствие энтузиазма.

Уже в домике Норман представил Майкла нескольким летчикам эскадрильи, вскочившим при виде командира. Это были два дежурных звена. Нацепив спасательные жилеты, пилоты обычно бездельничали в теплом и уютном помещении на стоянке, о чем-то трепались, листали разбросанные на столах журналы и ждали телефонного звонка, после которого следовало бежать к истребителю.

Там стояли два телефона. Звонок линии из центра управления полетами резко отличался от звонка из штаба. Поэтому, если звонил второй, то пилоты спокойно сидели на месте и ждали, пока ответит телефонист. Возможно, кто-то из штабных клерков желал уточнить число пилотов и количество исправных 'Спитфайров'. Но если звонил первый, телефонист громко вопил: 'Взлет!'. И пилоты мчались занимать свои места.

Так же произошло и сегодня - восемь парней сорвались с места и вскоре их 'Спитфайры' взмыли в небо, а Майклу предстояло познакомиться с членами собственного звена.

Но возвращаясь в общежитие, он столкнулся с оружейниками. Точнее, с одним из них - худощавым коротышкой, едва ли дотягивающим макушкой даже до его плеча, а уж рядом со старшим лейтенантом он смотрелся чуть ли не карликом. Несмотря на щегольскую кожаную куртку выглядел тот, мягко говоря, неординарно - курносый, с темными веснушками на багровом лице, да ещё с пробелом вместо одного из передних зубов.

- Джек Брукс! - представил его Бентон.- Ливерпульский парень с очень крепкими нервами. Правда сам он стреляет, как будто слепой, и сроду не попадал во что целился!

А Майкл-то думал, что на пальму первенства в конкурсе на самую дебильную шутку может претендовать только его братец Фред!

- У нас тут остряки высказывают соображения, что паренек от скуки отстреливает не понравившихся ему пилотов! Недаром у нас пропали два парня неделю назад...

- Охота вам без толку бренчать, сэр!

- Джек Брукс,- крепко пожал оружейник ему руку,- я слышал, парень, ты из Америки? По крайней мере, не похож на тех желторотых юнцов, что нам присылали до селе. А на гашетку нажимать особого ума не надо, лишь бы глазомер был хороший! Ты увлекался охотой?

- Майкл Фрейзер! Не сказать, чтобы очень, но в дичь редко промазывал!

- Значит, подобьешь и более крупных птиц!

123 эскадрилья состояла из 12 самолетов - три звена по четыре самолета. В звено Бентона входили Алекс Хокинс, которого все звали коротко 'Хок', Чарли Риган, Дик Трелони, и теперь ещё и Майкл. Причем он был единственным сержантом, так, по крайней мере, было записано в его сопроводительных документах,- то ли ошиблись, то ли звание машинально присвоили в штабе Истребительного Командования.

Вечером, когда его сосед отсутствовал, в комнату Майкла заглянул Стив Фарр.

- Рассел,- кивнул он на соседнюю кровать,- парень хоть куда, но общаться с ним невозможно. Всё ему не так! В моей комнате освободилась кровать - переберешься? С комендантом я договорюсь!

И Майкл, недолго думая, упаковал бритвенные принадлежности назад в рюкзак, и перебрался в комнату Стива, о чем впоследствии никогда не жалел.

А между тем, пока Фрейзер осваивался в новой ипостаси, изменились планы немецкого командования.

3 сентября на совещании в Гааге Гитлер, Геринг и Кессельринг приняли решение сосредоточить усилия немецкой авиации на дневных бомбардировках Лондона.

Во второй половине дня 7 сентября воздушная армада в составе почти 1000 самолетов 2-го воздушного флота Кессельринга взяла курс на Лондон.

Самолеты шли группами на различных высотах, в тесном строю и в две волны.

И сразу обнаружились все недостатки тактики английского командования авиации. Согласно приказу Даудинга в штабе 11-й авиационной группы ожидали налета немецкой авиации на глубинные авиационные базы, поэтому поднятые в воздух истребители (четыре эскадрильи) патрулировали в основном районы севернее Темзы.

Путь на Лондон был открыт.

Первая волна немецких самолетов направилась к лондонским докам, а вторая, пройдя над центральными районами города, повернула к Ист-Энду и докам.

Для английского истребительного командования это был печальный день. И все же, несмотря на то, что большинство истребительных эскадрилий прибыло к району налета с опозданием, им удалось уничтожить 41 самолет противника. Среди этих героев сослуживцев Майкла не было - к тому времени, когда их эскадрилья прибыла к Лондону, немцев и след простыл, зато летчики-истребители имели печальную возможность наблюдать сверху за последствиями налета. Языки пламени и клубы дыма были красноречивым укором их неумению защитить свою столицу.

С наступлением темноты бомбардировки продолжились, но, увы, ночных истребителей в тот период в Англии не было.

Второй дневной налет на Лондон Кессельринг предпринял во второй половине дня 9 сентября. На этот раз, наученная горьким опытом 11-я авиационная группа была готова к отражению налета. Ей помогали истребители из состава 10-й и 12-й авиационных групп.

Среди взлетевших с базы и устремившихся наперерез немецким истребителям и бомбардировщикам самолетов был и 'галл' Фрейзера. Старт оказался тяжелым из-за сильного бокового ветра. В наушниках раздавался холодный безликий голос офицера наведения.

За эти три дня Майкл уже свыкся со своим 'спитфайером', примерившись к его характеру, и сейчас, подчиняясь приказам из центра управления, решительно направлял машину к показавшимся на горизонте машинам противника.

Испытывал ли он страх, неуверенность, сомнения? Ничего подобного! Немного любопытства, немного азарта и бездна злости. Он никогда не думал, что может так сильно ненавидеть - до мрачного отупения, до полного игнорирования всех инстинктов.

Они летели колонной за своим командиром тремя звеньями по 4 самолета. Бентон водил свой истребитель из стороны в сторону, чтобы контролировать мертвую зону сзади. В результате три звена были похожи на трех извивающихся змеек. Замыкающий одну из 'змеек' Майкл с трудом удерживался в строю. У него практически не оставалось времени оглядываться. Это было очень опасно для неопытного пилота, в первый раз вступившего в бой.

Вторая трудность заключалась в том, что в обязанности ведомого входила охрана Бентона от вражеских атак. Если бы Фрейзер сломал строй, чтобы уничтожить 'Мессер', его бы вышибли из эскадрильи, едва шасси коснулись посадочной полосы. Но даже болтаясь в самом хвосте своей 'четверки' Майкл понимал, что когда начнется бой, строй разрушится, Бентон выйдет в атаку, и вот тогда... тогда он сделает то, ради чего напросился на эту войну.

Уничтожит ли противника он или тот уничтожит его - главное было даже не в этом! Всё, что угодно, только бы унять сжигающее чувство вины и боли, которое не оставляло его с того памятного утра.

Поблескивая в лучах заходящего солнца металлическими корпусами, стройными рядами на разной высоте шли немецкие бомбардировщики. Истребители сопровождения разделились на две группы - одна шла впереди на высоте 24 тыс. футов, а другая - параллельно курсу бомбардировщиков на удалении всего лишь 300 футов.

Вот к ним-то и устремились английские истребители. Все ближе и ближе...

И болтающийся в хвосте шеренги Майкл вдруг оказался в самом центре роя, похожего на пчелиный и состоящего из множества крутящихся друг возле друга 'Мессеров' и 'Спитов'. И уже из кого-то валил черный хвост дыма, и чей-то белый парашют удалялся к земле. В опасной близости мимо растерявшегося американца пролетела часть крыла либо 'Спита', либо 'Мессера'. Опасно и ярко слепили глаза освященные солнцем кабины немецких истребителей

И все это время не умолкало ни на мгновение радио - крики, ругательства, вопли отчаяния, резкие приказы. Майкл пришел в себя, и попытался занять выгодную позицию в этом смертельном круговороте. Огляделся - сзади все чисто! Истребители его интересовали мало, сжав зубы от ненависти, Майкл направился к ближайшему бомбардировщику 'Дорнье'.

- Здесь всё не так-то просто,- толковал Брукс, объясняя принцип работы пулеметов, да и заодно то, что от него потребуется в бою, - нужно подлететь на такое расстояние, чтобы противника достал огонь орудий, и одновременно самому не подставиться. Не надо бояться немецких истребителей, у них множество уязвимых мест - бензобаки расположены прямо под сидением летчика, да и с боку можно их пробить! Да, конечно, если собьешь вражеский бомбардировщик на подходе к цели, то выполнишь свою задачу очень чисто. Если просто не дашь бомбардировщикам точно сбросить на цель бомбы - тоже герой. Но если погонишься за истребителем сопровождения и собьешь его, а бомбардировщики в это время, точно отбомбившись, уничтожат свои цели, то опозоришься, даже записав на личный счет сбитый самолет.

Майкл прикинул расстояние. Всё это напомнило ему задачку из учебника по арифметике - 'из пункта А выехал поезд, навстречу ему из пункта Б вышел второй...'

И по свойственной всем новичкам ошибке просчитался, открыв огонь, когда дистанция ещё была велика. Немецкий бортовой стрелок отстреливался длинными очередями, сидя позади своего пилота. Трассирующие пули оранжевыми гроздьями проносились над кабиной 'Спитфайра' Фрейзера. Он заложил крутой вираж, чтобы выполнить второй заход. Ужасные перегрузки с силой вдавили его в кресло, в глазах потемнело и превратившаяся в нечто свинцовое кровь, казалось, стекла прямо к ногам. Когда Майкл вышел из виража, на мгновение уплыв в какой-то серый нереальный мир, он вновь набрал высоту и, подобравшись поближе, дал очередь из 8-ми пулеметов прямо в брюхо немцев. Шасси 'Дорнье' вывалились наружу, из левого мотора повалил белый дым, стрелок умолк. 'Спитфайр' затрясло в турбулентной струе немецкого бомбардировщика, когда он с ревом понесся вниз. Майкл недоуменно проводил его взглядом - все произошло слишком быстро, чтобы до конца осознать случившееся!

Но он недолго оставался одиноким на своем кусочке неба, потому что откуда-то сверху на него обрушился немецкий двухмоторный истребитель 'Ме-110'. Положение Майкла было настолько невыгодным, что если бы Бентон не кинулся на выручку американцу, то, наверное, первый бой стал бы для Фрейзера и последним. 'Мессер' оказался наглым - поводив их за нос, он ловко ушел от преследователей, нырнув в неизвестно откуда взявшееся облако. Вскоре по радио передали приказ вернуться на базу.

Майкл откатил свой 'Спит' на стоянку, и только тогда понял, насколько устал. Ломило одеревеневшие плечи, почему-то стали непослушными пальцы, и он никак не мог справиться с ремешком шлема.

Подбежал Стив Фарр с остальными механиками, помогая ему выбраться из машины. И это было весьма кстати, потому что неизвестно по какой причине, но Майкла отказывались держать ноги. И даже после того, как он при помощи Стива уселся на траву аэродрома, его начала колотить такая крупная дрожь, что зуб на зуб не попадал. До Майкла внезапно дошло, что таким замысловатым образом он просто напросто хотел покончить с собой, и за то, что остался жив, должен благодарить только Всевышнего.

- Всё-всё, дружище,- буквально по-матерински хлопотал вокруг него механик, шлепая по щекам,- ты жив!

- А с чего ему умирать? - это уже подошел кто-то из летчиков соседнего звена.- Ты счастливчик - Фрейзер! Первая стычка и сразу 'Дорнье'! Редко кому так везет! Не суетись, Стив, дай-ка нашему янки лучше вот это!

В ноздри Фрейзера ударил сивушный запах дешевого джина, но глоток этого мерзкого на вкус пойла удивительно быстро привел его в себя. Майкл отдышался и, широко распахнув заслезившиеся глаза, раздраженно посмотрел на алеющее закатом небо:

- Всегда любил хорошую погоду, но...

- Но после этой войны нам всем будет по сердцу туман и дождь! - собеседником оказался Том Кренфорд.

Майкл отдал ему фляжку.

- Спасибо!

- У-гу! Если не будет тревоги, приходи в бар, выпьем пива и отметим твой первый 'Дорнье'!

Майкл ещё немного посидел на траве, изумленно оглядывая мир вокруг, как будто увидел его впервые. Влажная от вечерней росы трава, дуновение пахнущего горючим ветерка...

- Стив, - спросил он,- сколько всего летчиков пилотировало 'галл'?

- Четверо за три месяца! Первым был...

- Мир их праху, кто бы они ни были! Лучше скажи, как погибли эти ребята, если самолет уцелел?

- Так ведь немцы бомбили аэродромы, что твои орехи! Двое умерли от осколков, не успев взлететь, один умудрился раненным дотянуть до аэродрома, и скончался в госпитале, а четвертый - последний упился до смерти каким-то пойлом!

Уж ни тем ли, которым угостили и его? Впрочем, чувствовал он себя не так уж плохо.

Тот день оказался успешным для английской авиации. К Лондону удалось прорваться лишь половине участвовавших в налете бомбардировщиков.

В тот момент ещё никто не понимал, что решение немецкого командования переключить свои налеты на Лондон, оказалось спасительным для обороны страны в целом. Жертвы, понесенные столицей и ее жителями, спасли истребительную авиацию страны, находящуюся в тяжелейшем положении из-за постоянных бомбежек аэродромов и людских потерь.