Сакрум

До Фридмана донеслись восхищенные возгласы. Юнис насторожилась, вспомнив слова Говарда: «Сначала нужно выжить после инъекции». Поэтому реакция других показались ей просто смешной. Как можно вообще этому радоваться? Неужели недавние выстрелы за дверью уже стерлись из памяти?

– Все эти возможности открыты для вас! Кто знает, может быть, совсем скоро вы станете героями в наших глазах, – Фридман даже улыбнулся, чтобы сильнее убедить призывников в том, что желает им всем лишь успеха, и на многих это и вправду действовало. – Для этого вам всего лишь нужно пережить введение сыворотки. Я уверен, большинство из вас легко справятся с этой задачей. Ну, а те, кому в этом не повезет… знайте, что вы принесете неоценимый вклад в будущее науки. И я, и все человечество говорим вам заранее спасибо.

Эти слова прозвучали как заранее подготовленный некролог, отчего Юнис еще больше прониклась отчаяньем. Правительству нет дела до умирающих людей. Им всем плевать на их жертву, на их семьи, которые уже оплакивают своих детей. Как она могла надеяться, что за стеной могут ждать какие-то сказочные плантации? Как Ксандер мог в это верить?

– Сейчас вам нужно пройти тщательное обследование. Вас осмотрят и подготовят к инъекции. Желаю вам успехов, до новых встреч!

Фридман натянул фальшивую улыбку и указал рукой на дверь.

– Раздевайтесь, – скомандовал молодой мужчина, одетый в белый халат. Это был медицинский работник, осматривающий Юнис. Он сел за стол и стал вчитываться в какую-то бумагу, вероятно, ее медицинскую карту.

Девушка неохотно прошла к белой кушетке и стала снимать свою одежду. Впрочем, и снимать-то было нечего – на ней была лишь ночная пижама. Хоть это и не нравилось Юнис, но она осталась в одной рубашке и трусах перед врачом, который, между прочим, был мужчиной. Она не стеснялась своего тела, но осмотр заставлял ее смущаться. На ее теле был лишь один изъян – небольшой шрам у пупка, приобретенный в результате неудачного падения с овцы на острый камень. Юнис было всего шесть, и она очень хотела оседлать это животное.

Молодой мужчина повернул к ней свое лицо и нахмурил брови.

– Полностью раздевайтесь, – спокойно потребовал он и снова обратился к чтению.

Щеки Юнис вспыхнули от смущения.

– Ну уж нет! – воскликнула она и обхватила себя руками, стараясь прикрыть и так слишком открытые участки тела.

– Извините, но мне нужно осмотреть вас полностью. Не переживайте, я же врач…

– Да вы извращенец какой-то! – еще больше возмутилась девушка. – Я не разденусь!

Мужчина покачал головой и тяжело вздохнул.

– Почему из двухсот призывников мне досталась эта женщина… – он потер свой лоб и отложил бумаги в сторону.

– Уже сто девяносто четыре…

– Что?

– Сто девяносто четыре осталось, – поправила врача Юнис, опустив взгляд.

– Да, – кивнул головой мужчина, не желая долго говорить на эту тему. – Слушай, я не хочу звать на помощь охрану, так что…

– Ладно, поняла.

Юнис отошла к кушетке, уверенно потянулась к пуговицам на рубашке и расстегнула одну за другой. Господи, что она делает? Ни один мужчина ни разу не не видел ее обнаженной, а тут на тебе! Хотя, что терять? Может быть, сегодня ее настигнет смерть… Подумав об этом, Юнис без стыда избавилась и от остальной одежды, оставшись обнаженной. Пускай этот доктор полюбуется молодым телом, пока оно не стало обычным холодным трупом.

Пытаясь хоть как-то скрыть свою наготу, Юнис перебросила длинные рыжие волосы через плечи, чтобы они прикрыли грудь.

Врач усмехнулся и встал из-за стола.

– Меня зовут Джаред Льюис. Для тебя я просто доктор Льюис, – его голос остался таким же спокойным и заботливым. – У тебя есть какие-то хронические заболевания?

– Нет, – покачала головой Юнис, пытаясь вспомнить что-то подобное, а в голове лишь возникло слово «астма», относящееся к брату.

– Аллергии?

– Да вроде нет.

– Жалобы тоже отсутствуют?

– Отсутствуют.

– Откуда шрам? – спросил мужчина, а потом поднял палец вверх, напряженно сдвинув брови. – Стой! Не говори! Ммм… Осколок? Глубокий порез, да? Я прав? Наверняка, стекло.

– Не стекло, камень, – усмехнулась девушка, удивившись такому энтузиазму врача. Ему работа точно доставляла удовольствие.

– Да тебе хоть сейчас за стену! – весело воскликнул Льюис, что вызвало недоумение на лице Юнис. – Да это шутка такая…

Девушка взвела глаза к небу. Мало того, что ей грозит смертельная опасность, она стоит перед ним совсем без одежды, так он еще и веселится.

– Слова словами, давай приступим к осмотру, – доктор надел на руки резиновые перчатки. – Для начала я осмотрю твою кожу…

Закончив, Льюис сказал, что Юнис в полном порядке и велел ей одеваться.

– Надеюсь, ты сможешь пережить перевоплощение.

– Только не говорите, что вам будет жаль меня, если я умру, – усмехнулась девушка безо всякой иронии и без злости. Просто она понимала, что его слова не могут быть правдой.

– Ты права, – улыбнувшись, согласился Льюис. – Я потерял слишком много пациентов, чтобы переживать из-за каждого. Но все же у меня есть сердце, поверь.

– Хорошо, верю, – усмехнулась Юнис, закончив одеваться, и вот она вновь стоит в своей ночной пижаме.

Внезапно по всей комнате эхом раздалось урчание желудка.

– Ты голодна? – заметил Льюис.

– Да, все забыли, что мы люди и иногда едим.

– Это хорошо. Сыворотка лучше усваивается на пустой желудок, когда в организме нет лишних веществ.

– О, как замечательно! А вы бы хотели умереть на пустой желудок?

– Только посмотрите на нее! – рассмеялся вдруг доктор. – Я бы на твоем месте трясся от страха, а тебе удается шутить и улыбаться! Нет, ну ты точно выживешь. Давай заключим пари насмерть?

Юнис недоумевающе взглянула на Льюиса. Этот парень совсем слетел с катушек. Неужели он думает, что ей сейчас есть дело до его игр?

– То есть, если ты выживешь, попроси меня все, что захочешь. Ну как? Ты в любом случае ничего не теряешь, – он улыбнулся, радуясь своей идее, как ребенок. Неужели он и впрямь не понимает, что говорит о жизни и смерти? Девушка только осуждающе покачала головой, подумав, что это и вправду выгодное предложение, хотя и немного странное. Зачем оно надо Льюису? Вроде умный человек, работает врачом, а придумал какую-то ерунду. Неужели ему здесь настолько скучно?

– Глупость, если честно, – фыркнула Юнис. – Но я согласна.

– Идет! – воскликнул Льюис, радостно сжав пальцы в кулак.

Тут в дверь постучали. Сердце девушки замерло. Неужели пора? Ей нужно еще хотя бы несколько минут…

– Я вхожу!

За дверью послышался какой-то знакомый голос, и когда человек вошел, Юнис сразу его узнала. Это был Говард. Тот самый грубиян-нравоучитель, желающий использовать ее в своих целях. Зачем он явился сюда?

– Джаред, оставь нас, – требовательно попросил мужчина и указал врачу на дверь.

Льюис безо всяких вопросов спокойно направился к выходу.

– Постой! – Юнис по непонятной для себя причине схватила его за рукав халата. Этот доктор вселял в нее спокойствие, и ей не хотелось его потерять.

Тот ошеломленно уставился на девушку, а затем улыбнулся. Остановившись, Льюис достал из своего кармана тоненькую белую резиночку, протянув ее Юнис и указав глазами на распущенные волосы. Она молча приняла это, отпустив халат врача. Добродушный доктор снова улыбнулся и вышел за дверь.

– Садись! – резко потребовал Говард. Он явно был чем-то взбешен, и поэтому Юнис послушно приземлилась на стул Льюиса, уставившись на мужчину испуганным взглядом.

Говард сделал несколько шагов в ее сторону и остановился.

– Молодец, ничего не скажешь! – с иронией и упреком прошипел мужчина, но Юнис не понимала причину такого тона. Что она сделала не так? – Ты хоть понимаешь, что ты наделала? Ты собственноручно вырыла себе могилу, девочка!

Говард все повышал голос, и это пугало девушку. Она с силой вцепилась в край стола, боясь, что крик этого дикаря снесет ее со стула.

– Не-е-ет, я даже не подозревал, что ты настолько глупа!

– Да что происходит?! – закричала Юнис, напуганная до полусмерти. – Что я такого сделала?

Говард взвел глаза к потолку, сложив руки на груди.

– А кто решил встать поперек горла Фридману?! – зарычал мужчина, а девушка начинала понимать, в чем тут дело.

Неужели каждое слово, сказанное здесь, оборачивается какой-то неприятностью? Пока Юнис не понимала, что все-таки произошло, но подозревала, что ответ на этот вопрос ей совсем не понравится. Фридман явно не умеет прощать…

– Моя вина, конечно, – Говард вдруг совсем изменился в лице. Он… погрустнел! Неужели? Что это с ним? Юнис с недоумением наблюдала за странным поведением мужчины. Тот провел рукой по лицу и уселся на кушетку, не переставая тереть правый висок, будто мучаясь от головной боли.

– Надо было научить тебя манерам, предупредить о Фридмане, – с досадой произнес Говард, не замечая, что Юнис совсем обескуражена его поведением и словами.

– Объясни, наконец, – потребовала девушка, встав со стула. Мужчина исподлобья взглянул на нее усталыми глазами.

– Ты здорово разозлила главнокомандующего, – покачал головой Говард. – Заставила других сомневаться в нем, бросила в лицо обвинения на глазах у всех. Он такого не терпит. Нет… Но я, конечно, восхищен твоей самоотверженностью. Настоящая мазохистка! Я же не в буквальном смысле сказал, что Фридман убил твоего брата!

– Да я понимаю, – опустив глаза, сказала девушка. – Хотела знать просто… почему он умер.

Говард глухо кашлянул, а затем сел поудобнее, стряхнув рукой упавшие на лицо волосы. Казалось, он немного успокоился, выплеснув свою ярость. Теперь он не был похож на бочку с порохом.

– Как бы то ни было, он решил от тебя избавиться, – его голос помрачнел.

– Он убьет меня? – неравно сглотнув, спросила Юнис, и это вызвало на лице Говарда насмешливую улыбку.

– Этого ему никто не позволит. Ты ведь теперь под присмотром самого канцлера. Ну, из-за неловкой ситуации с твоим братом…

В качестве заботливого наставника Говард выглядел слегка нелепо, и это забавляло девушку. Он хотел казаться добрым, но в то же время не умел подбирать нужные слова. Из-за его изменчивого поведения Юнис не понимала, злится он на нее или нет? Если ее не убьют, то почему она должна бояться Фридмана?

– Он нашел легальный способ тебя устранить, – со сталью в голосе добавил Говард, пожав плечами, мол, сама виновата. – Тебе достанется сыворотка с неизвестным компонентом.

Юнис растерялась от такой новости. Сыворотка не испытана, но кто знает, вдруг она безопаснее всех остальных? Может, она не так опасна, может, напротив, это увеличивает ее шансы выжить? Или же наоборот…

– Никто же не знает о ее действии? – с надеждой в голосе спросила Юнис, избавляя себя от дурных мыслей. Ксандер бы не стал отчаиваться, и она не будет.

Говард улыбнулся, наклонив голову набок.

– Это верно, – согласился он.

В дверь неожиданно постучали, и Юнис вздрогнула.

– Приехали… – выдохнул Говард, поднявшись с кушетки и с жалостью взглянув на свою подопечную. – Пора, детка.

Вместе с другими ее завели в огромную лабораторию с ярким освещением. Это было длинное помещение с белыми стенами, вдоль которых располагалось множество палат с прозрачными стеклянными перегородками. Над каждой кроватью висела табличка с номером. По ним и распределяли призывников. Ожидая своей очереди, Юнис пыталась успокоиться тем, что заплетала волосы в косу.

– Девяносто девятый!

Юнис обернулась и увидела перед собой женщину в белом халате. Она указала рукой вперед. Девушка направилась к своему месту. В одной из палат она снова заметила Филиппа Марчелла. Он укладывался на кровать, и его лицо было такое спокойное… Неужели ему совсем не страшно?

Задумавшись, Юнис не заметила, как дошла до своей палаты.

– Ложитесь, – вежливо попросила женщина.

Юнис послушно легла на кушетку. Под головой оказалась мягкая подушка, прикоснувшись к которой, девушка поняла, что ей тоже спокойно. Смерть или жизнь – все равно. Нет смысла бояться этой сыворотки, ведь итог будет один. Умереть здесь или за стеной – что лучше? Юнис никак не могла решить. Да и времени на это не оставалось.

К ней подошел человек в белом халате, чепчике, резиновых перчатках и с маской на лице, и было невозможно разобрать даже, мужчина это или женщина. Да и какая, впрочем, разница, ведь в руках этого человека был ампула с треклятой микстурой. Та женщина, что привела сюда Юнис, наклонилась к ней, достала из-за кушетки пару ремней и закрепила их, сомкнув на поясе девушки. Точно так же она сковала ее руки и ноги. Теперь сердце Юнис забилось сильнее.

– Это для вашей же безопасности, – объяснила женщина в белом, словно прочитала вопрос в глазах девушки. Юнис кивнула ей в ответ, пытаясь собраться с мыслями. Этот момент уже так близко! Теперь она чувствовала явную дрожь, проскользнувшую по всему телу. Дыханье участилось. На лбу появились капельки холодного пота. Очень сильным было желание сорвать с себя эти ремни и бежать отсюда куда подальше…

– После инъекции вы сразу уснете, – заговорила женщина, достав шприц, больше напоминающий толстую ручку для письма. Она протянула его тому человеку, который держал в руках сыворотку. Он осторожно открыл флакон и наполнил шприц желтоватой жидкостью.

– Будет немного больно, – предупредила женщина, переводя взгляд то на взволнованную девушку, то на человека со шприцем. В ее голосе слышалась неподдельная жалость. Может, ее детей тоже убили здесь? Может, она страдает, смотря на то, как мучаются чьи-то дети, вновь и вновь переживая свою утрату? Юнис пыталась отвлечь себя этими глупыми размышлениями в то время, как человек в маске потянул к себе ее руку и стал протирать спиртом выступающую вену.

Вот оно, то чувство, когда твоя жизнь вот-вот оборвется! Девушка подняла глаза вверх, к потолку, чтобы не видеть, как эта жидкость вливается в ее кровь. Почувствовав, как игла пронзила ее кожу, Юнис задержала дыхание, услышав сквозь стук в висках просьбу не напрягаться. Тело пронзило болью, словно ударом тока – назад пути нет. Юнис перестала чувствовать свою руку и в испуге посмотрела на нее – вроде на месте.

Набежала усталость. Тяжелые веки, тяжелая голова, тяжелые звуки вокруг. Все в миг словно провалилось в какой-то водоворот. Видимо, из-за этой микстуры стала кружиться голова. Девушка закрыла глаза, пытаясь ни о чем не думать. Она старалась бороться с сывороткой, но это вещество, словно раскаленная лава, поднималась вверх по сосудам, пробираясь прямо к сердцу.

Нужно бороться с этим, нельзя засыпать, нельзя терять связь с этим миром, с этой жизнью! Юнис распахнула глаза, почувствовав прилив сил. И сердце застыло.

Почему она оказалась у себя дома? Юнис осторожно поднялась с кровати и посмотрела на свою руку – ни следа от инъекции. Что это значит? Неужели этот кошмар ей только приснился? Не помня себя от радости, девушка спустилась вниз по лестнице. Ступеньки закружились… Почему-то стало жарко.

На кухне стояла мама… Мама?! Юнис была готова разрыдаться от счастья! Девушка подбежала к женщине сзади и крепко сжала ее в своих объятьях.

– Что с тобой, родная? – у мамы был какой-то странный голос. Конечно, она же не знает о том, что снилось ее дочери. Юнис хотела что-то ответить, но не смогла вымолвить ни слова, будто кто-то зажал ей рот.

– Где ты была?

Сзади послышался до боли знакомый голос, который мог только почудиться девушке. Она не поверила своим ушам, но все же обернулась на зов. Этого не может быть! Юнис увидела перед собой брата! Но она своими глазами видела его мертвое тело. Неужели это все ей только снилось? Ксандер жив. Конечно жив! Он прямо перед ней, он разговаривает с ней!

Девушка хотела выкрикнуть его имя, но не смогла. Она словно потеряла дар речи. Наверное, это от счастья.

– Где ты была? – повторил он свой вопрос, который показался Юнис неуместным и странным. Что значит, где она была? Если это всего лишь был сон, то она все время находилась в своей кровати. Ксандер, ты ли это? Что же ты такое спрашиваешь, глупый? Она так рада его видеть, а он ведет себя как ни в чем не бывало. Хотя… если этот ужас происходил только в ее голове, откуда им всем знать, что сейчас творится в ее душе?

Дом. Милый дом. Родные стены, родные люди. Где же Пенни? Наверное, уже давно играет во дворе, дожидаясь старшей сестры.

– Поднимись наверх, – сказала мама, не оборачиваясь к Юнис. Ее голос вдруг показался девушке совсем чужим. Видимо, она еще не отошла ото сна.

Юнис послушно направилась к лестнице. Ксандера уже не было. Куда он ушел так быстро? Девушка внимательно огляделась вокруг, боясь, что брат ей только померещился. Наверное, он ушел работать на ферме. Как обычно, Ксандер весь в делах, куда-то спешит. Девушка решила не думать о плохом и стала спокойно подниматься наверх, как и просила мама. Наверх… Но зачем? Почему-то эта просьба не показалась Юнис странной в самом начале. Медленно поднимаясь по скрипучим ступеням, она раздумывала над тем, что ей делать наверху?

Долго, невероятно долго длилось это путешествие на второй этаж. Лестница будто стала в сто раз длинней обычного. Бесконечные ступени, ускользающие из-под ног. Да что это такое? Юнис пытается прийти в себя после жуткого кошмара, но сознание будто отказывается ее слушать. Ничего, скоро все пройдет и вернется в норму. Надо же, этот сон казался совсем реальным… Девушка вдруг вспомнила военных, мертвое лицо брата, странного мужчину со стаканом в руке, сына канцлера… и эти чувства, которые пронизывали ее все это время. Она так явно ощущала тоску, горечь потери, страх. Это все было так правдоподобно.

– Это был просто сон…

Теперь ей совсем стало не по себе. Девушка встряхнула головой, пытаясь вернуться в реальность. Этот голос… Юнис подняла глаза, из которых рекой хлынули бы слезы, если бы могли. Но девушка не могла проявить никакие эмоции. Это сознание играет с ней такую злую шутку?

– Это был сон…

Снова. Он говорит с ней. Он реальный, он настоящий!

– Папа! – собравшись с силами, выкрикнула Юнис, но собственный голос показался ей слишком тихим. Девушка бросилась быстрее бежать по ступеням. Ну где же он? Когда лестница закончится? – Папа!!! – громче кричит девушка, но сама не слышит своего голоса. Как же так? Где ты? Твой голос звучал так близко… совсем рядом! Вот бы к нему хотя бы прикоснуться, вот бы увидеть родные черты его лица. Девушка уже не чувствовала себя, под ногами словно уже давно не было ступеней, но она все равно не могла достичь цели. Как будто кто-то держит и тянет ее вниз. Что это может быть?

Юнис обернулась и посмотрела под ноги, в ужасе раскрыв глаза – внизу пылало пламя! Повсюду был огонь, в который она уже стремительно падала…

Глава 4. Выжившие

Голову пронзала острая ядовитая боль. Все доносившиеся до слуха звуки превращались в звон металла, словно кто-то стучал в гонг над самым ухом. Все тело будто окаменело. Попытался подняться – безуспешно, сил совсем не было. В глазах рябило от головокружения…

– Все хорошо, не вставайте, – донесся откуда-то женский голос, мягкий и шелестящий. – Доложите канцлеру, что его сын очнулся!

Филипп распахнул глаза. В память вернулось все, что произошло с ним перед долгим и странным сном. Он выжил.

– Сколько я спал? – спросил он у женщины, которая караулила его у кушетки. Ее образ все еще немного расплывался.

– Одиннадцать дней, – воодушевленно ответила она ему. – Ты молодец. Твоя кровь приняла сыворотку. Отдохни еще денек, а потом за работу. Ты пятый из тех, кто очнулся.

Ее слова одновременно успокаивали юношу и заставляли волноваться. Из ста девяноста четырех человек он пятый… Пятый! Прошло уже одиннадцать дней! Невероятно…

– Еще один очнулся! – закричал кто-то в лаборатории.

Филипп невольно поднял голову.

– Тебе еще рано вставать, – остановила его женщина. – Полежи в спокойствии часок-другой. Ты столько дней проспал, дай организму прийти в норму.

Ее голос звучал убедительно, и юноша решил последовать ее совету, ведь он и правда чувствовал себя обессиленным. Филипп лег обратно, повернув голову набок. Взгляд привлекли руки медсестры, которыми она стала поправлять его постель. Светлая и нежная на вид кожа, чуть заметные пушистые волоски на ней, маленькие морщинки, трещинки, небольшая царапинка, пальцы средней длины, немного пухлые, а костяшки острые. Эта женщина, судя по всему, трудолюбива, заботлива и добра. Поэтому Филипп выжил. Эти руки были похожи на мамины…

– Как ты себя чувствуешь? – спросила медсестра, немного улыбнувшись своими синими глазами.

– Я еще не понял, – устало ответил Филипп. Странно, но даже такая короткая фраза далась ему не без труда.

– Ну, судя по твоим показателям, ты еще слегка взволнован, – женщина взглянула куда-то выше его головы. – Это нормально. Вы все почему-то волнуетесь…

Юноша с недоумением взглянул на медсестру.

– Шутка, – улыбнулась та и принялась что-то записывать в своем электронном планшете.

– Саша, – тихо позвал женщину Филипп, прочитав ее имя на бейдже, – что во мне изменилось?

Ему было важно узнать, что именно сделала с ним сыворотка, и какие новые качества привил ему тот компонент, который отныне течет по его жилам.

– Не терпится узнать о своих новых способностях? – улыбнулась Саша. – Поверь, тебе понравится.

Филипп перевел взгляд на тумбочку рядом с кроватью. Там стояли различные сосуды с препаратами. Видимо, ими кормили его с помощью капельницы. В стеклах этих баночек юноша попытался разглядеть себя, но увидел только размытое пятно. Интересно, отразились ли изменения в организме на его внешнем виде? Может, у него вырос третий глаз или волосы позеленели?

Его размышления прервал звук бьющегося стекла и пронзительные стоны. Два человека в халатах пробежали дальше по коридору мимо прозрачных стен палаты, в которой находился Филипп. Он приподнял голову и навострил уши, пытаясь выяснить, что там произошло.

Саша тяжело вздохнула, взглянув на пробегающих коллег, а затем на юношу.

– Ей совсем плохо, – с грустью произнесла она, вернувшись к своим делам. – Двое из тех, кому ввели новую сыворотку, уже скончались, не прожив и трех дней. Эта девочка еще мучается. Постоянный жар, приступы… Врачи говорят, долго не протянет.

Филипп закрыл глаза, представив, что он тоже мог умереть. Одиннадцать дней он балансировал между жизнью и смертью. Как же получилось, что ему повезло? Неужели он еще нужен здесь? Или он должен погибнуть иначе, сражаясь за выживание за стеной?

Всего пятеро пришли в себя за целых одиннадцать дней. Это не выходило из головы.

– Сколько уже погибли? – спросил Филипп, не открывая глаза.

– Двадцать три, – сухо ответила Саша с еле заметной дрожью в голосе. – Около тридцати на грани.

Как же так… Двадцать три и еще шесть – получается, двадцать девять невинных жертв. Их семьи в короткий срок лишились своих близких, нормально не попрощавшись с ними, не имея возможности проводить их в последний путь. Они даже не могут знать, что их больше нет в живых. Раньше Филипп не задумывался об этом, пока все проходило мимо него. Он постоянно слышал о призывниках, об их отправке за стену, об их скоропостижной разлуке с семьями. Но это не трогало его. Да, они отдавали долг государству, умирали во имя науки и все в этом роде, но сына канцлера это никогда не касалось. И вот теперь он сам оказался здесь. Неужели отец желал ему смерти?

Филипп почувствовал, как вместе с силами к нему возвращается прежняя злость и обида. Он выжил, чтобы отомстить, не иначе. Он имеет право на расплату. В эту минуту Филипп пообещал себе, во что бы то ни стало вернуться домой и совершить свою вендетту. Отец заслуживает наказания. Он будет падать так же низко, насколько низко он опустил своего сына. Бросил погибать. Отправил на расправу. Предал…

– Филипп, вы плачете? – взволнованно спросила Саша, приблизившись к юноше.

Он распахнул глаза, увидев перед собой лицо этой женщины. Свободной от капельницы рукой он дотронулся до своего лица. Глаза действительно были мокрыми. Но Филипп не чувствовал слез, не понимал, что плачет.

– Я… не знаю, как это… – с недоумением ответил он, испытав стыд.

– Наверное, один из побочных эффектов, – сообразила Саша, понимающе улыбнувшись.

Вдалеке снова послышался грохот и стоны. Неужели эту девушку так часто мучают приступы? Филипп интуитивно дернулся в ту сторону, но женщина придержала его рукой.

– Все нормально. Это не твоя забота, – спокойно произнесла Саша и, собрав пустые сосуды, ушла прочь.

Филипп подумал о той, чьи стоны разрывали стоящую вокруг тишину. Он даже не мог решить, желает ли он этой девушке скорейшей смерти, чтобы она перестала страдать, или больше сил, чтобы она прошла через все муки и сумела выжить…

Ее крик разбудил Филиппа, когда он немного задремал, слушая рассказ Саши о том, как ее сын любит играть в футбол, как он усердно тренируется, чтобы попасть в школьную команду и как ему сложно решать задачки по математике… Юноша вскочил с места. Рядом никого не было. Видимо, Саша снова ненадолго отлучилась. Может, сейчас глубокая ночь? Понять это было сложно. Окон нет. Сплошные белые палаты. Интересно, как долго он еще тут пролежал?

Крики стихли.

Филипп приподнялся и сел в постели. Голова не кружится, уже хорошо. Юноша понял, что его состояние уже приходит в норму. Он чувствовал себя как обычно, не было той усталости, боли или других неприятных ощущений. Свободной от капельницы рукой юноша потрогал свое лицо – оно гладкое. Неужели, Саша сбривала его щетину, пока он спал?

Филипп осторожно встал с кровати, заметив, что его старую одежду заменили на больничную синюю пижаму из тонкого хлопка. Он взял с собой капельницу и медленно выкатил ее в коридор между палатами. В этом проходе не было ни души. Оглядев пространство вокруг, юноша стал медленно шагать в самый конец коридора, откуда ранее доносились пронзительные крики и прочий шум. Главное, чтобы Саша не вернулась и не заметила, что его нет на месте. На ходу юноша не забывал заглядывать в прозрачные стекла других палат. Там были люди в белых халатах, которые так же, как Саша, выполняли свою работу, присматривая за спящими. Но некоторые палаты были совершенно пустыми, и о том, выжил хозяин той или иной опустевшей постели или умер, Филипп мог только догадываться…

В голову Филиппа пришла мысль, что, наверное, он смешно и жалостливо смотрится со стороны в этой пижаме и с капельницей, которую он катил за собой. Он слишком похож на немощного больного, который пытается сбежать из больницы, потому что знает свой неутешительный диагноз. Усмехнувшись над своими бредовыми фантазиями, парень не заметил, что его обогнала какая-то девушка.

Как ни странно, на ней была обычная одежда, а не белый халат или пижама, как у призывников. Неужели одна из выживших?

– Эй! – небрежно окликнул незнакомку Филипп, боясь, что она ему мерещится.

Девушка обернулась.

У нее были светлые прямые волосы, которые чуть прикрывали шею, ясные голубые глаза и чуть вздернутый, совсем детский носик, который поморщился, когда девушка довольно улыбнулась. Она словно ждала, пока парень ее позовет. Незнакомка обрадовалась и весело подскочила к Филиппу, спрятав свои руки за спину.

– Я тебя знаю! – задорно заявила девушка, улыбнувшись юноше. – Ты "тринадцатый"!

Она рассмеялась, словно была в восхищении от своей шутки. Филипп застыл в недоумении. Странно, что кто-то увидел в нем не сына канцлера, а просто парня под номером тринадцать среди призывников. Видимо, девушка не один раз проходила мимо его палаты.

– Откуда ты? Как ты сюда попала? – напрямую спросил Филипп. Он хотел получить ответы на свои вопросы. Если в это место может пробраться кто угодно, то происходящее все больше похоже на сон. Уж с безопасностью в Кастрисе всегда все было в порядке.

Девушка лишь удивленно подняла брови. Видимо, вопрос ей показался неуместным и странным.

– Я одна из выживших, как и ты, – ответила она, разглядывая лицо парня. – Меня зовут Кэрри.

– Я Филипп, – небрежно произнес парень, посчитав, что ему следует представиться.

– Серьезно думаешь, что я не знаю твоего имени? – улыбнулась Кэрри, покачав головой и слегка сжав губы. Скорее всего, она была умнее, чем хотела казаться, но манера общения ей была присуща какая-то детская.

– Рада, что ты очнулся. Я не сомневалась, что так и будет, – сказала девушка, наконец, достав руки из-за спины. Она что-то сжимала в кулаке. – Ты гуляешь?

Филипп опустил взгляд на свою пижаму и босые ноги.

– Типа того, – пожал он плечами, сам не понимая, что здесь делает.

– Хорошая идея, – улыбнулась Кэрри, снова поморщив нос. – Ну, ты тогда гуляй, а я пойду…

– Что ты собираешься сделать? – с опаской спросил юноша, покрепче сжав в руке капельницу и взглянув на сжатый кулак девушки. Филиппу все еще было неясно, как ее так просто сюда пропустили, и поэтому он испытывал некоторое недоверие к ней. А Кэрри лишь улыбнулась и раскрыла ладонь, показав то, что было у нее в руке.

Браслет, сплетенный из нитей разного цвета: красного, желтого, фиолетового, – все они соединялись посредством узелков. Вероятно, Кэрри сделала его своими руками.

– И что это? – теперь уже спокойно спросил Филипп, рассматривая украшение.

– Это оберег, – произнесла Кэрри, и ее голубые глаза немного погрустнели. – Для девяносто девятой. Он должен отпугнуть ее кошмары.

– Ты знаешь ее?

– Нет, – девушка пожала плечами. – Но мы теперь все заодно, так ведь?

Филипп кивнул в знак согласия, улыбнувшись одним уголком рта. Заодно. Хотелось бы верить, что она права.

Кэрри небрежно махнула рукой в знак прощания и поспешила в конец коридора, где, видимо, и находилась нужная палата. Сколько же доброты в этой девушке. Наверное, она единственная, кого стоны той несчастной не раздражали и не пугали, а побуждали к сочувствию и заботе. Удивительно, но Филипп даже не надеялся встретить здесь таких… милых людей. Ему почему-то казалось, что все призывники будут такими же мрачными и озлобленными, как и он сам. Но теперь Филипп надеялся, что Кэрри не одна такая, и вдруг подумал о Септимие, том парне, с которым он познакомился в поезде. Он тоже был добр. Будет радостно узнать, что он выжил. А если нет…

Юноша так и стоял посреди коридора, думая о том, что нужно привыкать к тому, что люди вокруг умирают.

Следующие дни побежали один за одним так же незаметно, как сон после инъекции. Присоединившись к остальным выжившим, Филипп понял, что все только начинается. Направление его жизни резко сменило русло, но он все еще оставался собой и не собирался становиться слабым звеном из-за своей ненависти к отцу. Сыворотка не отняла его жизнь, а добавила новых сил, чтобы бороться дальше и гнуть свою линию. Отец должен это увидеть и пожалеть о своем решении.

После «посвящения», как называют инъекцию в Кастрисе, простых призывников, чьи жизни не стоили и гроша, стали называть абсолютами. Теперь они стали теми, кого уважают и ценят. Они превратились в дорогостоящий материал в руках правительства. Как сказал Фридман, абсолюты – это бесформенные алмазы, которые здесь примут свою огранку. Что же, с этим Филипп спорить не собирался. Новая оболочка была ему просто необходима.

Возвращаясь к минуте, когда Филиппу, наконец, разрешили покинуть лабораторию и вернуться к остальным выжившим, он невольно вспоминал миг, когда вошел в свою новую комнату и увидел знакомый силуэт. Освещенный искусственным блеклым светом посреди четырех серых стен на дальней койке сидел парень, склонившись над какой-то книгой. Взглянув на его сильные смуглые руки, Филипп тут же подумал про Тавена, решив, что тот каким-то образом проник в Кастрис. Он так обрадовался старому другу, что чуть было не кинулся к нему в объятья, как вдруг застыл, осознав, что ошибся, когда к нему повернулось совершенно чужое лицо.

– Хах! Привет, новичок, – добродушно оскалившись, небрежно произнес парень, затем встал и подошел к Филиппу, протянув ему руку.

Нет, это был совсем не Тавен. Но отчего-то этот оскал показался довольно знакомым. Словно дежавю.

– Я Раджи, – сказал смуглый парень, и тут Филиппу ясно вспомнилась их первая встреча. Он видел этого парня у поезда. На его плече был наколот ворон. Значит, эта улыбка вовсе не являлась злобным оскалом. Сейчас он улыбался точно так же.

– Я Филипп, – ответил юноша, внимательно вглядываясь в лицо собеседника и пытаясь угадать его мысли. Теперь предстоит к каждому присматриваться более, чем внимательно, чтобы среди толпы призывников найти достойных союзников.

– Рад, что ты с нами, – без тени притворства признался Раджи и уселся обратно на свою койку, взяв в руки книгу. На обложке было написано: "М. Горький "На дне".

– Почему рад? – поинтересовался Филипп, сев напротив. Кажется, эта кровать была никем не занята.

– Ну, посуди сам, – непринужденно произнес Раджи, укладываясь на спину поудобнее. – Сын канцлера, получивший военное образование и всю жизнь наблюдавший за ведением политических дел ближе, чем кто-либо из нас, плюс ко всему, оскорбленный и обозленный… Да, пожалуй, с тобой у нас больше шансов выжить.

– Это так заметно? – смутившись, спросил Филипп. – Насчет обозленного?

– Нет, – успокоил его Раджи, хитро улыбнувшись.

– Ты поймал меня, – с досадой усмехнулся парень, признав свое поражение. – Повелся на провокацию.

– Извини, – лицо другого расплылось в довольной гримасе. – Не переживай, я умею хранить секреты. И… я тебя понимаю. Неприятно, когда от тебя отказываются.

– Что ж, – Филипп наклонился, сложив руки в замок, – для своих лет ты кажешься слишком опытным. Кто ты такой?

Раджи не был тем, кем казался на первый взгляд. Филипп узнал его, даже больше – он его понял. Возможно, он не просто так спутал его с Тавеном. Между ними действительно было что-то общее. По крайней мере, рядом с обоими Филипп чувствовал себя на своем месте. Однако судьба Раджи оказалось гораздо мрачнее. Он рассказывал о себе не сразу, постепенно, осторожно нащупывая нужный уровень доверия к новому знакомому. И Филипп любил его слушать. Он прислушивался к нему. Так было и тогда, и теперь, когда их нити сплелись намного крепче.

К концу второй недели абсолюты стали просыпаться все чаще. Таким же памятным моментом, как знакомство с Раджи, стала новая встреча с Септимием.

В тот момент закончилась утренняя тренировка, и абсолюты находились в столовой за завтраком. Филипп тогда сидел за столиком в привычной компании Кэрри и Раджи, которые за несколько дней стали его верными союзниками. Впрочем, выбирать друзей среди абсолютов было куда сложнее, чем просто фанатов. Многие призывники слепо поклонялись сыну канцлера, некоторые, напротив, тихо ненавидели. Однако и Раджи, и милая Кэрри оставались именно теми людьми, которые забывали о фамилии Марчелл, когда общались с Филиппом. Они были честны с ним, за это он уважал их и старался держаться поближе.

Среди выживших, несомненно, оставались те, кого вообще не интересовала персона наследника. Например, среди абсолютов Филипп заприметил двух сдружившихся парней, которых невольно мысленно стал называть «странной парочкой». Один был юноша в очках, Юрий, которого он встретил у поезда вместе с Раджи, а другой – парень азиатской наружности по имени Макото. Первый был повернут на работе с техникой, постоянно копался в каких-нибудь приборах и часто разговаривал сам с собой, а его способность менять цвет кожи, как хамелеон, только добавила его образу той «чокнутости», которая была ему присуща. Юрий весьма забавно менялся в цвете: краснел, когда злился, зеленел, когда нервничал, а иногда даже белел, как снег, если в его голове происходил слишком сильный мозговой штурм. При этом он вечно поправлял очки на носу, даже если они не сползали. Впрочем, ни особой симпатии, ни антипатии у Филиппа он не вызывал.

Второй, Макото, не казался бы таким странным, если бы не ходил с вечно приподнятым настроением. Во время тренировок он мог вдруг начать двигаться в ритме музыки, которая якобы играла в его голове, либо просто начинал подвывать, напевая какую-нибудь песенку, или же просто обегал каждого, подбадривая придуманными на ходу кричалками. Это веселило абсолютов, когда не раздражало. Плюс ко всему у него было два странных пристрастия. Первое – он безумно любил комиксы и как только не торговался с военными, чтобы те притащили ему парочку журналов, и тогда он на несколько дней затихал, пока не прочитывал все от корки до корки по несколько раз. Второе – он был помешан на травах и специях. Не то что бы Филипп подозревал его в чем-то, но этот парень казался таким же безумным, как его друг, когда в его руки попадало что-то из специй. Например, если в столовой подавали еду, присыпанную какой-нибудь зеленью, он хватал ее, нюхал, рассматривал, пробовал языком, потом совершал с ней какие-то манипуляции, смешивая с другими приправами, и только потом приступал к пище. Да, пожалуй, они с Юрием стоили друг друга.

Также Филипп познакомился с девушкой по имени Ноэль. Поначалу она держалась особняком, только сверлила всех своим пронзительным взглядом, этими ледяными голубыми глазами, в которых будто тонуло все, что попадало в поле зрения. Филипп поглядывал на нее, пытаясь понять ее поведение, но та всегда пряталась от наблюдателей, прикрывая лицо длинными черными волосами. А потом, в какое-то утро она явилась на тренировку с абсолютно лысой головой. И с тех пор стала улыбаться и даже пыталась общаться с другими абсолютами. Однако ее поступок остался для Филиппа загадкой. Насколько ему удалось узнать, Ноэль устроила истерику перед введением сыворотки, расцарапала руки медсестры и опрокинула все приборы. Инъекция ее усмирила, однако внутри девушки, по всей видимости, еще осталось немало взрывчатого вещества. Но, как ни странно, Ноэль теперь вела себя весьма покладисто, не конфликтовала ни с военными, ни с абсолютами. При встрече с Филиппом она всегда улыбалась, а в последнее время даже заводила разговоры, давая понять, считает его достойным лидером. Но он не спешил относить ее к кругу доверенных лиц.

К тому же у Ноэль был друг, который постоянно вертелся вокруг нее. Парень по имени Джерт. Взбалмошный и абсолютно бестактный, постоянно привлекающий к себе внимание посредством тупых шуток и всяческих замечаний, будь они уместны или нет. Плюс ко всему у него была скверная привычка давать всем прозвища. Особого внимания Филипп на Джерта не обращал, поскольку не считал его ни соперником, ни хорошим союзником. Но стоило отдать должное его физической подготовке, в которой он не уступал даже Раджи. Поэтому со счетов его списывать было нельзя.

Среди первых очнувшихся Филипп встретил еще девушку по имени Ати с такой же способностью, как и у него, поэтому они виделись на частных тренировках. Рядом с ней постоянно маячил рыжеволосый кудрявый парень Йохан, который проявлял способности в физике и потому тесно общался с Юрием. Позже в себя пришел крупный, даже очень полный парень по имени Август, вызвав немало удивления со стороны других и, конечно, столько же насмешек. Многие даже делали ставки, сможет ли он продержаться за стеной хотя бы день, другие – что не доживет и до отправки. Однако спустя какое-то время все поняли, что толстяк весьма дружелюбен и отзывчив, поэтому стали закрывать глаза на его внешность. Вдобавок к этому он жил в одной комнате с местным красавчиком Максвеллом, который не забывал подкалывать соседа насчет его лишнего веса изо дня в день. Кто знает, может, это служило для Августа некоторой мотивацией.

Отчетливо Филипп помнил и пробуждение парня по имени Асманд, который в первый же день тренировок заявил себя как опытного бойца. После него появилась темнокожая девушка Рудо, попавшая в компанию Ноэль и Джерта. Затем пришел худощавый неуверенный в себе юноша по имени Ален, совсем юный парень Самир, девушка Верена, а затем абсолютов стало прибывать все больше и больше. К концу второй недели Филипп не успевал запоминать даже имена новопришедших. Выживших насчитывалось уже больше восьмидесяти.

И вот однажды, когда Филипп вместе с Кэрри и Раджи сидел за завтраком, в проеме двери вдруг появилось знакомое лицо и светлые длинные волосы. Голубые спокойные глаза медленно плавали взглядом по столовой, рассматривая своих новых товарищей. Филипп не сразу поверил, что перед ним действительно он, его первый друг на этом пути, тот самый добродушный парень из поезда. Септимий не то что бы стал ему настолько близок всего лишь за сутки, которые они провели вместе еще до инъекции, но его отсутствие, как ни странно, было весьма ощутимо, словно у руки не хватало одного пальца. А теперь, увидев его лицо, Филипп вдруг почувствовал себя полноценным. Будто картина получила свое логичное завершение, пазл сложился, стакан наполнился.

Ощутив невероятный прилив радости, Филипп широко улыбнулся, махнув Септимию рукой. Тот, обрадовавшись старому знакомому, сразу же поспешил к их столику. Но знаменательной была не сама встреча Септимия и Филиппа, хотя все вышесказанное вело именно к этому. Филипп запомнил тот момент, когда, проследив за его радостным взглядом, обернулась Кэрри. Девушка повернула к Септимию свое лицо, и тот вдруг застыл как вкопанный посреди столовой. Тогда это казалось таким странным и даже глупым, но позже Филипп, узнав тайну сия оцепенения, стал относиться к этому воспоминанию более трепетно.

Так встретились Септимий и Кэрри. До отправки оставался месяц.

Глава 5. Быть абсолютом

Жарко…

Очень жарко.

Все тело горело, потому что вокруг пылало пламя. Огонь окутал в лесу все деревья, по которому она бежала, не зная, куда, но с диким желанием выбраться отсюда. Чей-то голос постоянно звал ее по имени. Он раздавался где-то впереди. Кто же это?

Юнис обернулась и увидела, как позади все пожирает пламя. Его языки тянулись прямо к ней, обжигая кожу, словно удар хлыста. В ужасе девушка наблюдала, как тлеют ее волосы. Все происходящее было безумием. Юнис не понимала, как она оказалась в этом лесу, а впереди вновь раздавался чей-то голос. Из последних сил оттолкнувшись от земли, девушка ускорила бег, хотя все это время ей казалось, что она стоит на месте.

Вдруг что-то схватило ее сзади, и, не успев оглянуться, Юнис с грохотом упала на землю ничком. Ей не хватало сил даже встать. Она беспомощно двигала ладонью по земле. Трава… такая мягкая и шелковистая, словно огонь пожалел ее. Закрыв глаза, Юнис сжала пальцами зеленые стебельки, готовясь к тому, что сейчас просто сгорит…

– Вставай! – громом раздался чей-то зов.

Девушка распахнула глаза и устало перевалилась на спину. Небо. Такое чистое голубое небо. Без единого облачка. Она уже в раю?

– Вставай! – вторил голос.

На этот раз Юнис испуганно вскочила и посмотрела по сторонам – никого. Никого и ничего. Куда делся горящий лес? Вокруг лишь пустота и отдаленный плеск воды… Юнис только моргнула и вдруг поняла, что находится у озера, ее с братом озера. Именно здесь два года назад она пыталась спасти женщину…

– Сюда, за мной, – знакомый голос заставил девушку обернуться. Она не могла больше верить своим глазам. Перед ней стояла миссис Браун, мама Люси. Почему она здесь? На глазах девушки выступили слезы. Они были такими горячими, что Юнис сразу же попыталась быстрей их вытереть.

Оказавшись совсем близко, миссис Браун спокойно протянула девушке руку. Юнис, удивляясь своей покорности, сделала шаг…

Но ведь эта женщина мертва. Куда она может ее привести?

– Оставь ее!

Юнис обернулась на совершенно незнакомый голос и увидела чей-то силуэт. Неизвестная сила притягивала ее к этому человеку. Девушка вырвалась из рук женщины и поспешила к незнакомцу. Его лица не было видно, но он казался кем-то очень близким.

– Кто ты?

Юнис с трудом задала вопрос, потому что ее голос дрожал от волнения. Несколько секунд незнакомец не оборачивался, продолжая идти вперед. Девушка терпеливо следовала за ним. Странно, но на ее душе становилось спокойней с каждым шагом. Неважно, куда он ее ведет, ведь внутреннее чувство подсказывает, что его не стоит бояться. Он свой.

Человек остановился и обернулся к Юнис. Черты его лица все равно нельзя было разобрать, будто глаза девушки заволокла пелена. Она хотела повторить вопрос, но, кажется, незнакомец его не забыл, а просто проигнорировал.

– Посмотри.

Человек откуда-то достал маленькое зеркало в деревянной раме и протянул его девушке. Ее сердце замерло от волнения. С ней что-то не так?! Она осторожно взяла зеркало и стала медленно подносить его к своему лицу. Затаив дыхание, она развернула его к себе.

Ничего.

В зеркале пусто. Разве такое возможно? Что за шутка?!

– Смотри, – спокойно произнес незнакомец, наблюдающий со стороны.

Юнис крепко держала зеркало перед собой, пытаясь что-то в нем рассмотреть. Через несколько секунд в отражении промелькнула яркая вспышка. Девушка испуганно обернулась. Все спокойно.

– Смотри еще, – снова раздался голос незнакомца.

Юнис вновь приковала взгляд к зеркалу и вдруг увидела в нем нечто странное – вдалеке в отражении летел дракон. Прямо на нее. Юнис снова оглянулась – позади никого нет. Видимо, это не зеркало, а какая-то вещица фокусника. Картинка внутри всего лишь обман.

Дракон тем временем приближался. Его медленно раскрывалась, и внутри нее уже был виден яркий огонь. Забавно, но все это так реалистично.

– Я должна испугаться? – улыбнувшись, спросила Юнис у незнакомца, но рядом никого не оказалось.

Девушка снова обратила взгляд к зеркалу – это существо уже слишком близко. Дракон разевает свою пасть, и его пламя вырывается наружу…

– Держите ее! – закричал незнакомый голос.

Вокруг откуда-то взялись люди в белых халатах.

От постоянной смены действительности голова закружилась. Словно какой-то дурман бросает ее из одной реальности в другую. Тело наполняет необъяснимый прилив сил. Что-то заставляет бороться. Но с чем? С кем?

Юнис в панике пыталась встать, но ее вновь и вновь приковывали к постели, что-то выкрикивая ей прямо в лицо, но она не слышала. Бешеный стук сердца в висках заглушил эти голоса. Хотелось сбежать отсюда. Хотелось просто бежать. Хоть куда-нибудь…

– Успокойся, перестань брыкаться! – прозвучавший голос показался девушке знакомым. – Все хорошо! Все хо-ро-шо!

Юнис старалась что-то разглядеть, но из-за головокружения в глазах темнело. Этот голос заставил ее немного успокоиться. Она вернулась в прежнее положение, пытаясь собраться с мыслями. Из-за паники, которая полностью ею завладела, девушка не могла ничего сообразить.

– Юнис, это я, доктор Льюис. Ты меня помнишь? – спросил какой-то мужчина, прижимая ее руки к кушетке. – У нее сильный жар!

Зрение стало восстанавливаться, и Юнис смогла разглядеть лицо этого человека. Узкая голова, выпирающие скулы, тонкий нос, светлые волосы, убранные в короткий хвост сзади, а сквозь стекла прямоугольных очков смотрят два голубых добрых глаза, которым хочется доверять. Где-то она их уже видела…

– Не-е-ет! – девушка закричала и села в кровати, закрыв лицо руками. В ее памяти вдруг возникли страшные картины. Впившись пальцами в свое лицо, она пыталась избавиться от них, не желая признавать, что это ее настоящие воспоминания.

– Юнис, все хорошо, – повторил доктор Льюис и обхватил ее плечи своими руками. – Ты выжила, слышишь? Посмотри на меня.

Девушка звучно выдохнула и убрала руки с лица. Ей нужна помощь, иначе эти мысли сведут с ума. Еще и жарко так сильно. Юнис чувствовала, как со лба стекает пот.

– Все хорошо, – в который раз повторил Льюис.

– Джаред, посмотри на ее руки, – произнесла светловолосая женщина, стоящая позади доктора.

Льюис взглянул на руки девушки, которая тоже испуганно их осматривала.

– Что со мной? – тяжело дыша, спросила Юнис. Ее ладони стали багрового цвета, словно их окунули в кровь. Боли не было, однако из кожи рук вырывался пар. Девушка не знала, что происходит и могла с точностью сказать, что никто из окружающих тоже не понимал, что с этим делать.

– Да пустите меня уже!

Из коридора послышался грубый мужской голос, и через мгновение в палате появился Говард. Юнис сразу его узнала, и почему-то была рада его видеть. Ей казалось, что именно он должен знать, что тут творится. Мужчина отдышался и оглядел всех вокруг, а затем взглянул на девушку, которая испуганно держала свои дымящиеся руки ладонями вверх.

Их взгляды встретились, и Юнис вдруг стало не по себе. В глазах Говарда читалось недоумение – он тоже ничего не понимал. Однако думать об этом сил уже не было – в этот миг стало нестерпимо жарко, и девушка почувствовала, что ей трудно дышать.

– Воды… – только успела выдохнуть Юнис, как все вокруг погрузилось во тьму.

Густые волосы чуть прикрывали шею. Короче стричь уже не стоит. Филиппу не хотелось, чтобы все видели эти ужасные изменения на коже когда-то самого привлекательного в Столице парня. Взглянув на свое отражение, он искривил губы в попытке улыбнуться. Нет, лучше этого не делать…

Филипп снова надел на себя маску сдержанного и внимательного принца и вышел из комнаты. Пора на тренировку.

Призывники просыпались все реже. Можно сказать, те, кто мог, давно пришли в себя. Остальные уснули навсегда, и их тела бесследно исчезли из лаборатории, где когда-то все призывники получили инъекцию. Там продолжала бороться лишь одна девушка, Юнис Харрисон. О ней помнили из-за того инцидента с Фридманом, и многие считали ее виноватой в смерти тех шестерых расстрелянных. Поэтому Филипп пожелал бы ей не просыпаться. Вспоминая ее испуганное лицо в актовом зале, он понимал она вряд ли выдержит такое психологическое давление. До отправки неделя, никто не испытывает к тебе симпатии, а, значит, за стеной твои шансы выжить практически сводятся к нулю.

Восемьдесят пять человек – вот те, кто теперь могут бороться за свою жизнь. Которую неделю их уже готовят к выживанию, как настоящих бойцов, называя абсолютами, то есть, совершенными, единственными в своем роде. Кастрийцы стали по-другому смотреть на бывших призывников. С момента пробуждения после инъекции их считали сильнейшими из людей, и кто-то из солдат и вовсе их побаивался. Ведь абсолюты отныне обладали необычными способностями, хоть и управлять ими было довольно непросто…

За кратчайший срок в Кастрисе пытались сделать из обычных людей машины для убийств. До отправки остаются считанные дни, а многие из абсолютов все еще не могут попасть в цель на расстоянии десяти шагов, большинство никчемны в рукопашном бою, а у кого-то даже боязнь крови. О какой армии бойцов может идти речь? Если бы не новые способности, которые дают абсолютам хоть какие-то шансы на выживание, Филипп давно бы уже отчаялся. А пока ему приходилось приглядываться к каждому из призывников в поисках сильнейших соратников.

Непринужденной походкой парень медленно шагал по коридору с множеством дверей, над которыми виднелись таблички с обозначением способностей. Рядом висели экраны, на которых транслировалось происходящее внутри комнаты. Так Фридману было удобно наблюдать за всеми со стороны, не имея прямого контакта с призывниками.

Филипп шел вперед.

№ 12, «Лекари»: 2 абсолюта. Проходя мимо, Филипп увидел, как Септимий и Ален заживляют раны на подопытных. Обычным прикосновением своей руки. От неминуемой гибели лекари не могут кого-то спасти, но помочь при открытых ранах или кровотечении запросто. Это один из самых полезных даров. К сожалению, лекарей среди абсолютов всего двое. И почему-то Септимий был совсем не рад своим новым способностям, хоть и тщательно скрывал свои чувства.

№ 11, «Астралы»: 3 абсолюта. Макото и еще два парня сидели неподвижно, закрыв глаза. Можно было подумать, что они отдыхают, но на деле эти ребята в данный момент путешествовали по Кастрису, покинув свои материальные оболочки. Филипп надеялся, что сейчас кто-то из них, в особенности, Макото, не тычет невидимыми пальцами ему в лицо, смеясь при этом беззвучным смехом. И хоть в астральном состоянии абсолюты могли уходить лишь на небольшие расстояния, навык этот будет весьма полезен за стеной. Это отличная невидимая система безопасности.

№ 10, «Элементали»: 3 абсолюта. Раджи, еще один парень Димитр и девушка, чье имя Филипп не помнил, сидели каждый за своим столом и поочередно прикасались к предметам из разных материалов, и их кожа медленно обретала ту же оболочку. Когда рука Раджи прикасалась к металлу, он мог легко разбить любой ящик, стекло или даже голову малума, когда это понадобится. В руках своего друга Филипп видел потенциальное орудие убийства.

№ 9, «Абсорбенты»: 4 абсолюта. Среди них самым способным Филиппу казался Асманд. К нему по очереди подходили кастрийцы, он дотрагивался до их руки или головы, закрывал глаза, а затем рассказывал все, что произошло с ними за последние несколько часов. Только Асманд мог продвигаться в памяти других людей почти на сутки. Это делало его фаворитом среди других. И хоть способность у абсорбентов была довольно полезная, Филипп осознанно избегал любых физически контактов с ними…

№ 8, «Нюхачи»: 5 абсолютов. Пятеро человек стояли над разными пробирками и по очереди нюхали их, определяя, кому или чему принадлежат запахи, заключенные внутри. Невозможно было не заметить Августа, растолкавшего остальных своей большой тушей, но имеющего, однако, самый высокий рейтинг в своей комнате. Филипп наблюдал на экране, как Джерт то и дело теребит толстяка, прося помочь ему с тем или иным образцом, пока тренер не замечает.

№ 7, «Бегуны»: 5 абсолютов. Эти парни и девушки были выносливее и быстрее всех остальных. Их зал представлял круговую полосу с препятствиями. Сейчас в таблице рейтингов лидировал восемнадцатилетний смуглый парень Самир. Он неизменно показывал самые высокие результаты, и, несмотря на завистливые взгляды остальных, не спешил зазнаваться и вообще вел себя весьма тихо.

№ 6, «Локаторы»: 6 абсолютов. Эта комната была таких же больших размеров, как и предыдущая. На площадку с закрытыми глазами выходил один из абсолютов, а позади него внутри лабиринта из стен различной толщины помещались разные животные и люди. С помощью слуха им предстояло "увидеть" существо или предмет и определить его местоположение. Сейчас на тренировку выходил Эрик.

Филипп двигался вперед все к более и более простым способностям, выживших с которыми было гораздо больше. А значит, умереть после такой микстуры было практически невозможно.

№ 5, «Хамелеоны»: 9 абсолютов. Здесь находился тот самый странный парень Юрий, меняющий цвет кожи. Вместе с другими абсолютами он тренировался маскироваться под вид, который принимал экран позади него. Полезная способность, чтобы выживать, не больше.

№ 4, «Статики»: 10 абсолютов. Первое место в рейтинге постоянно отвоевывали друг у друга Йохан и Ноэль. Им приходилось изо дня в день метать молнии в намеченные цели, «высасывать» электричество из одной техники и переносить ее в другую. Одним словом, по их жилам бежал ток. В бою весьма полезный навык.

№ 3, «Телекинетики»: 10 абсолютов. Они передвигали разные вещи и друг друга в пространстве с помощью силы мысли. В тот момент, когда Филипп проходил мимо, Максвелл веселился, подбрасывая к потолку Верену, которая явно была недовольна происходящим.

№ 2, «Рентгены»: 11 абсолютов. Среди них была Кэрри, которая сейчас проходила лабиринт с препятствиями с закрытыми глазами, и, благодаря рентгеновскому зрению, она заранее знала, что находится за той или иной стеной. Радиус действия этого дара был небольшой, однако заметить врага неподалеку было вполне легко. Поэтому эту способность Филипп считал весьма полезной.

И, наконец, № 1, «Амфибии»: 17 абсолютов. Сюда-то и направлялся юноша. Ему досталась самая примитивная способность из всех возможных. Нащупав едва заметные жабры за ухом, Филипп сокрушенно вздохнул и открыл дверь.

Огромный бассейн и множество дорожек.

– Опаздываешь, Марчелл! – прокричал тренер, предварительно дунув в свисток. – Десять штрафных кругов! Пошел!

Сохраняя спокойствие, Филипп молча прошел к своему шкафчику, сложил туда одежду и подошел к бассейну.

– Ати, живее! – орал тренер. – Шевели ногами!

Отбросив все мысли, юноша взобрался на тумбу, оттолкнулся и плавно вошел в воду вниз головой. Дыхания теперь хватало хоть на вечность. Можно было часами плавать по дну. Однако Филипп тренировал скорость, поэтому сразу принялся нарезать круги, проплывая от одного края бассейна до другого, пока сверху не раздался свисток.

– Обед! – оповестил всех тренер и вышел из зала.

Филипп вылез из воды и взглянул на часы на стене.

– Рановато сегодня, – задумчиво произнес он самому себе.

– Наверное, это из-за девушки, которая очнулась, – раздался рядом голос Ати, русоволосой худощавой девушки, которая уже вытирала волосы сухим полотенцем. – Говорят, с ней что-то странное, всех тренеров вызывают на общее собрание.

– Она очнулась? – удивился Филипп.

– Два дня назад, – ответила девушка. – Сегодня вернется из лаборатории.

– Странно, что я ничего не слышал об этом.

– Иногда ты все знаешь наперед, – улыбнулась Ати, – а иногда забываешь всплывать на поверхность. Все об этом только и говорят.

Девушка покачала головой и направилась в раздевалку, оставив Филиппа в легкой задумчивости. Так вот что имел в виду Септимий, уходя с завтрака со словами: «Сегодня необычный день».

На тумбочке рядом с кроватью лежал новый костюм. Юнис сидела на своей постели, уже около получаса тупо глядя в пол. В любую секунду в дверь войдет Говард и скажет, что пора присоединиться к остальным абсолютам.

Все расписано по минутам.

Два дня Юнис провела в лаборатории под наблюдением врачей и ученых. Она просыпалась на больничной койке и слышала бормотание Говарда: «Что за наказание?», «За что мне все это?» и все в таком духе. Все были в замешательстве от действия новой сыворотки. Вокруг царила суматоха, слышались бурные обсуждения…

А в комнате сейчас так пусто и тихо.

Ученые брали свои тесты снова и снова, пытаясь выяснить, какие способности дает тринадцатая микстура. Руки Юнис время от времени воспламенялись и дымились сами по себе, но боли девушка совсем не ощущала. Температура ее тела была выше нормы, но дискомфорта не было. Юнис чувствовала себя обычно, но в то же время знала, что внутри нее что-то изменилось.

Еще две девушки-абсолюта жили здесь в этой комнате. Их вещи лежали на тумбочках. Словно эта обитель стала их домом. Юнис встала и переоделась в новый костюм.

С того рокового дня прошло больше месяца. Наверное, мама уже похоронила ее. Как и Ксандера. Как назвать чувство, когда кажется, что все произошло только вчера, но вместе с тем, словно между настоящим и тем моментом пропасть длиною в вечность?

Наверное, это смирение.

Девушка улыбнулась себе в зеркале, но улыбка сразу исчезла. Это было слишком. Есть ли смысл притворяться и надевать на себя различные маски?

Юнис пригляделась к своему отражению – она никак не могла понять, что с ее глазами. Их цвет стал намного ярче, из темно-карего они вдруг превратились в золотисто-рыжие. Это игра света или же новые силы дают о себе знать?

– Неплохо!

Юнис вздрогнула от неожиданности. Говард совсем незаметно вошел в дверь.

– Костюмчик хорошо сидит, – усмехнулся он.

– До отправки неделя, – с горечью в голосе произнесла девушка, вспоминая ворчания своего ментора из-за того, что ему поручили тренировать ее новые способности.

– Надо было просыпаться раньше, – буркнул Говард. Нет, не со зла он так говорил. Это был его своеобразный юмор. Юнис понимала его, но не смеялась.

– Вот, держи, – мужчина протянул девушке картонную коробку. – Надень эти перчатки. Льюис попотел со своим другом-ученым. Пальцы открыты, так что они удобные и огонь не пропускают ради безопасности.

Льюис постарался, как и обещал. Девушка надела перчатки и посмотрела на Говарда.

– Тебе придется постараться, чтобы не отставать от других, – произнес мужчина. – Насколько это возможно.

– Интересно, насколько? – нервно съязвила Юнис, собирая волосы в хвост на затылке. – Они-то уже вовсю занимаются…

– Все зависит от тебя, – пожал плечами наставник, будто ему было все равно. – И мой тебе совет: заведи друзей…

– Боже мой…

– Не шучу, Харрисон, – сдвинул брови Говард. – Чем больше у тебя союзников, тем выше вероятность выжить за стеной. Включи мозги, наконец. Хватит руководствоваться эмоциями…

Девушка подняла пронзительный, полный недовольства взгляд на наставника.

– Господи, дай мне сил самому не сдохнуть с этой девчонкой! – подняв глаза к потолку, иронично взмолился мужчина. От него все так же пахло алкоголем…

Юнис приложила указательный палец к распознающему сенсору, он загорелся зеленым, и двери в зал раздвинулись перед ней. Оставалось только шагнуть вперед…

Огромная площадка, напоминающая футбольный стадион, которую освещало несколько ярких прожекторов. Вдалеке Юнис увидела несколько человек. Они были в таких же костюмах. Фабрика абсолютов.

– Эй, смотрите, это же Юнис Харрисон! – воодушевленно воскликнул один из парней, привлекая внимание остальных.

Девушка глубоко вздохнула и ускорила шаг. Теперь-то все и начнется.

Как можно увереннее Юнис сравнялась с остальными. Некоторые из них решили не обращать на новичка внимания, другие разглядывали издалека, перешептываясь друг с другом. Несколько абсолютов приблизились к ней.

– Привет! Меня зовут Кэрри, – сразу заявила светловолосая девушка довольно милой наружности, протягивая новенькой руку. Она дружелюбно улыбалась, словно встретила давнюю подругу. – Все еще носишь мой оберег?

– Так это ты… – отвечая на рукопожатие, Юнис слегка растерялась, ошеломленная такой теплой встречей. – Меня зовут…

– Да мы уже знаем, – засмеялся парень, стоящий рядом. Он тоже пожал ей руку, назвавшись Юрием. Это был коротко стриженый блондин с зелеными глазами за круглыми очками и острым носом. Его внешность показалась странной – кожа была слегка зеленоватой…

– А я Макото, – улыбнулся другой юноша азиатской наружности. Его черные волосы были чуть длиннее и непослушно торчали в разные стороны. – У тебя случайно нет комиксов?

– Ма-а-ак! – взвыли его приятели.

– С возвращением, Веснушка! – послышался справа низкий мужской голос.

Юнис повернулась и увидела крепкого смуглого юношу с наполовину бритой головой.

– Я Раджи.

– Юнис, – кивнула в ответ девушка, нервно засунув руки в карманы.

Краем глаза она вдруг увидела лицо человека, который показался ей знакомым. В следующий миг они встретились взглядами, и девушка уже отчетливо знала, кто это, и сперва удивилась, но затем вспомнила про увеличение количества призывников. Буквально в нескольких метрах от Юнис стоял парень из Стеллаклива! Это Асманд, и он учился в ее школе, только был на два класса старше. Высокий парень с темными, как уголь, глазами и скверным характером, раньше он всегда носил на голове кепку, и теперь было непривычно видеть его русые короткие волосы. Когда они виделись в последний раз, Асманду было лет шестнадцать, и они сильно повздорили с Юнис в школе из-за какой-то мелочи, а затем последовала небольшая драка. Тогда девушка смогла ответить ему, но теперь вряд ли бы повторила успех. Асманд стал совсем другим – более мужественным и крепким на вид. Живя в одном городе, они смогли не видеться несколько лет. Интересно, изменился ли он и внутри?

– Что у тебя за способность? – спросил Юрий, прервав размышления девушки. – Говорят, тебе вкололи неизвестную сыворотку?

Юнис перевела свой взгляд обратно на новых знакомых. Все четверо терпеливо ждали от нее ответа, смотря такими заинтригованными взглядами, что она немного растерялась. Должно быть, они ждут от нее грандиозного рассказа. Вот только их ждет большое разочарование…

– Бойцы! – послышался мужской грубый голос сзади, и девушка испуганно обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина с внушительным свистком на груди. Его голова была гладко выбрита, а над глазами красовались угловатые светлые брови. Он сурово сдвинул их, взглянув на Юнис.

– Новенькая! Встать в строй!

Юнис неуверенно обернулась, заметив, что все уже построились в ровную шеренгу, и поспешила встать в самом конце.

– Десять километров для разогрева! Вперед!

Не сказав ни слова против, все абсолюты побежали по дорожке, неторопливо и с совершенно спокойными лицами. Юнис засеменила позади всех с назойливой мыслью: «Какие десять километров? Я же не вынесу и пяти за раз!».

Однако, как ни странно, пробежав половину намеченного расстояния, Юнис все еще чувствовала себя бодро, хоть силы и стали понемногу покидать ее. Неужели абсолюты действительно такие выносливые?

– Меня зовут Август, – запыхавшись, выдавил на бегу больших габаритов парень, бегущий рядом с Юнис, которая к концу пробежки выдохлась и не чувствовала ног.

– При-вет, – еле выдохнула девушка, надеясь не потерять сознание хотя бы до окончания разминки.

– Ты еще не очухалась после сыворотки, это точно, – продолжал разговор тучный парень. – Вот увидишь, скоро ты придешь в форму. Абсолюты намного круче людей. Впереди бегуны – на них вообще не смотри, у них свой дар к бегу. Твоя цель – меня обогнать. Я-то привык быть последним.

– У меня… нет сил… на разговоры, – честно призналась девушка, чувствуя, что ее одежда уже мокрая насквозь, как и волосы.

– Понимаю, – кивнул Август. – Ты не сдавайся. Меня ты уж точно обгонишь.

Его слова не очень-то ее ободрили. Но парень пытался, и за это Юнис была ему благодарна.

Лежа на своей кровати после всех тренировок и смотря в потолок, Юнис понимала, что она не только не чувствует ног, но и готова отказаться от них, лишь бы не подниматься завтра снова. Этот день оказался чуть ли не самым сложным испытанием в ее жизни: пробежка, бег с препятствиями, рукопашный бой, стрельба из огнестрельного оружия, тренировка с холодным оружием, и плюс ко всему бесполезная тренировка новой способности вместе со своим ментором. Говард ровным счетом ничего не знал о ее даре воспламенения, и это не мудрено, учитывая тот факт, что тринадцатую сыворотку использовали впервые.

В дверь вдруг вошла светловолосая девушка по имени Кэрри. Она взглянула на соседку.

– Вид у тебя не очень, – с сочувствием заметила она, сев на кровать напротив.

– Неужели? – съязвила Юнис. Сил на разговоры у нее не было. На дружелюбие – тем более.

– Ничего, это первый день. Ты еще не оправилась. Завтра уже будет проще, – улыбнулась Кэрри.

– Вам всем было так хреново вначале?

– Честно? – вздохнула блондинка. – В общем-то, тяжело было только Августу. Это такой…

– Я знаю, кто это, – разочарованно вздохнула Юнис, осознавая весь масштаб своей никчемности.

Не зная, что ответить, Кэрри лишь виновато улыбнулась и стала переодеваться из спортивного костюма в обычную одежду. На ее тумбочке Юнис увидела карандаши и бумагу.

– Ты рисуешь? – спросила она, почувствовав неровное биение сердца.

– Ой, ну, как сказать, – заговорила девушка откуда-то из глубины свитера, куда только что просунула голову. – Люблю рисовать различные геометрические фигуры, а затем раскрашивать их в разные цвета. Это такой способ успокоиться. Можешь попробовать тоже, бери в любое время.

– Спасибо, – произнесла Юнис, уже предвкушая, как ее пальцы водят карандашом по бумаге. Только рисование сейчас могло спасти ее от реальности.

– Если хочешь, я могу принести тебе ужин в комнату? – предложила Кэрри, собираясь выйти за дверь. На ней уже красовался ярко-красный свободный свитер и обычные джинсы. Волосы растрепались.

– Я не хочу есть…

– Все равно принесу, – бросила с улыбкой соседка и вышла из комнаты.

Глава 6. Неверный шаг

Стоя перед зеркалом спустя несколько дней после первой тренировки, Юнис понимала, что она довольно сильно изменилась. Под глазами появились такие мешки, что в них можно было хранить тонны овечьей шерсти или, например, риса. На левой щеке и на лбу красовались свежие царапины, на нижней челюсти несколько ссадин от ударов во время рукопашных боев, а верхняя губа и вовсе зашита. Шов небольшой, но все же напоминает о собственной неумелости. Все тренеры в один голос твердят, что Юнис слишком резко реагирует на выпады соперника, сама подставляется под удар, легко обманывается и поддается на провокации. Но никто не понимает причины такого поведения, а ведь она просто ужасно нервничает. Постоянно. Каждую минуту. Юнис то и дело представляет перед собой песочные часы, внутри которых время крупица за крупицей бежит вниз и уже почти истощилось.

Что поделать, если других ей на тренировках уже не догнать? Юнис пыталась стать хоть чуточку сильнее самой себя прежней, чтобы иметь хоть какой-то шанс на выживание. На тренировках она выкладывалась на полную, из кожи вон лезла, чтобы хоть один раз кого-то ударить, обогнать или просто не получить по лицу. Иной раз кое-кто даже поддавался, чтобы доставить новенькой удовольствие. Но такие подачки только сильнее выводили ее из равновесия. Абсолюты не считали ее своей союзницей в полной мере этого слова. Конечно, за исключением нескольких персон. Например, Кэрри.

Эта девушка стала за несколько дней для Юнис первым и самым близким другом. Она ввела ее в курс дела: показала, кто есть кто среди абсолютов, с какими ребятами можно найти общий язык, а каких опасаться, рассказала, про их новые способности, о том, что Фридман наблюдает только со стороны и никогда не появляется на людях, что призывников в этом году выжило гораздо больше, ведь и прибыли они в двойном количестве. На вопрос, почему так изменились правила и будут ли так же забирать людей в последующие годы, Кэрри ответить не могла, как и никто другой.

– Призывников забирали по двое? Выходит, Асманда увезли вместе с моим братом? – рассуждала Юнис за обедом, потирая ушибленное на тренировке плечо.

– Нет, я была в машине одна, – ответила Кэрри, покосившись на военных у двери. – И поэтому складывается впечатление, что мы не должны были знать о втором призывнике из города.

– Какой во всем этом смысл?

– Вероятно, такой, о котором мы никогда не узнаем, – надменным голосом произнес Филипп Марчелл, усаживаясь рядом с Кэрри. Они были друзьями, и потому Юнис приходилось терпеть его общество. – Наше дело усиленно тренироваться, а не задавать лишние вопросы.

Юноша явно указывал Юнис на ее ошибку в день приезда. Показательное всезнайство сына канцлера было иногда слишком бестактным, но остальные будто не замечали этого. Кэрри и вовсе восхищалась умом и рассудительностью этого парня. Юнис была уверена, что он больше расчетлив и хитер, но, как считало большинство абсолютов, Филипп возглавит их отряд, когда они окажутся за стеной, поэтому всякий раз в ответ на колкое замечание Марчелла, она старалась молча соглашаться с ним, проглатывая свое возмущение.

Вскоре Юнис поняла, что ее подруга всех считает хорошими, потому что сама являлась слишком доброй и открытой. Она была готова любому подставить свое плечо, выслушать и поддержать, лишь бы среди абсолютов царили мир и гармония. Однажды она успокаивала их третью соседку Ати, когда той приснился сон, где ее мать не выдержала ее ухода и покончила с собой. Юнис в тот момент чувствовала, как внутри нее что-то горит в буквальном смысле. Этот сон был для нее явью, живым напоминанием о той ночи в лесу, когда миссис Браун…

Память о прошлом, о доме постепенно стала смешиваться с реальностью, насыщенной событиями. Новые лица, тренировки, эта странная необъяснимая способность – все это помогало отвлечься. Иногда Юнис казалось, что она забывает настоящую себя, своих близких и каждую ночь, когда мысли одолевали голову, корила себя за это. В ней боролось желание постоянно скорбеть о случившемся с желанием жить заново и становиться сильнее. И это сводило с ума.

Тренировки с ментором, Говардом Сарвантесом, не давали особых результатов. Каждый день они собирались в специально отведенной комнате из невозгораемых стен и нескольких деревянных мишеней, которые Юнис предстояло научиться зажигать с помощью нового дара. Но вот уже прошло три дня, а единственное, что получалось у девушки, это заставлять свои ладони дымиться, а температуре тела подниматься до тех пор, пока не начиналось сильное головокружение, а один раз Юнис и вовсе потеряла сознание. Фридман требовал от Говарда результатов, а тот просто не знал, что ему делать. И тогда он взрывался, психовал, срывая всех собак на свою ученицу, или просто пил. И под воздействием алкоголя он становился куда спокойнее и веселее. И однажды, когда Юнис сидела у него в кабинете, ожидая, когда тот соизволит вернуться к тренировке, он заговорил с ней не как старый ворчливый ментор, а как настоящий наставник.

– Не думай, что я злюсь на тебя, – вдруг произнес он, стоя у окна своего кабинета и держа в руках почти пустой бокал виски. – Я на себя злюсь, а еще больше на Фридмана.

Девушка сидела в его кресле, интенсивно чиркая карандашом по бумаге, когда неожиданно до нее донеслись слова, непривычные для этого человека. Она перестала рисовать и прислушалась.

– Если ты научишься управлять своим даром, ты получишь огромный шанс выжить, сможешь защищать себя, других абсолютов, понимаешь? Ты не виновата, что оказалась в таком положении. У тебя слишком мало времени на подготовку, а этот Фридман, сукин сын! – Говард швырнул бокал в стену, и тот разлетелся с глухим стеклянным звуком. – Ему насрать на вас всех! Лишь бы вы приносили пользу и исполняли его приказы, как послушные псы.

– Почему ты на него работаешь? – спросила Юнис, осознав резкие различия во взглядах своего наставника и Маркуса Фридмана. – Почему не уйдешь?

Все еще находясь спиной друг к другу, оба вдруг замолчали на продолжительное время. Юнис поняла, что задала не самый лучший вопрос. Возможно, Говард не хотел на него отвечать или просто не знал ответа.

Обрабатывая очередные раны Юнис, доктор то и дело вздыхал и покачивал головой.

– Ты самый частый мой посетитель, – заверял он явно не с радостным тоном. – Сколько можно позволять себя лупить? Скоро на тебе живого места не останется…

– Может, повезет, и я откинусь до отправки, – съязвила девушка, и Льюис посильнее ткнул в рассеченную бровь. – Ай!

– Жаль, что чувство юмора тебе не поможет за стеной, – произнес мужчина и со всего размаху влепил ей пластырь, затем откатился на своем кресле и стал что-то записывать в медицинском журнале. На его столе стояло фото красивой темноволосой женщины с широкой улыбкой на лице. Юнис в который раз подмывало спросить, кто это, но что-то останавливало. Наверное, ей не хотелось услышать, что с этим дорогим для Льюиса человеком что-то случилось. Ворошить старые раны – не самая лучшая плата доктору за его старания.

– Что-нибудь еще нарисовала? – спросил мужчина, закрывая журнал и обращая снова улыбающееся лицо к Юнис.

Та протянула ему свой альбом, подаренный Кэрри. На первом листе был портрет Ксандера, смоченный слезами, затем Пенни, мама, Гендальф рядом с овцами, улыбающаяся Кэрри… Доктор открыл последнюю страницу и удивленно вскинул брови.

– Не могу понять, кто это, – он пожал плечами. – Хотя рисунок как всегда бесподобен.

– Малум – вот кто, – пояснила Юнис и, встав с кушетки, подошла к доктору.

С портрета воображаемого в фантазиях девушки малума смотрели два округленных глаза, и во взгляде читалось безумие. Челюсть отвисла, и из нее вытекали ядовитые слюни, лицо все в шрамах, кожа покрыта волдырями, из одежды на нем только старые лохмотья, слегка прикрывающие наготу. Поза неестественна для обычного человека: сгорбившись, дикарь словно готовится к прыжку, но вместе с тем не контролирует свое тело – плечи слишком приподняты, руки изогнуты в разные стороны, а босые ноги чуть ли не выгибаются в обратную. Зрелище жуткое, но, если представлять своего врага именно таким, то есть возможность не впасть в отчаяние и панику при первой встрече с ним.

– Вот, посмотри ему в глаза, – Юнис указала пальцем в нужную точку на рисунке. – В них нет мыслей. А, значит, он не человек.

– Интересно, – задумчиво протянул доктор. – Никогда не задумывался о том, как они выглядят.

– Серьезно?! – искренне удивилась девушка, отпрянув назад, чтобы получше рассмотреть человека напротив. – Они живут совсем рядом, и ты не пытался представить, что это за существа?

Льюис отрицательно покачал головой.

– Поверить не могу, – выдохнула Юнис. – Ты чокнутый!

– Эй, я все-таки твой врач! – с деланной серьезностью заметил доктор в ответ на бурную реакцию пациентки.

– Но это правда! – все еще пребывая в изумлении, ответила та.

– Может быть, – улыбнулся Льюис. – Но на самом деле мне некогда об этом думать. У меня слишком много других забот. Пациенты и все такое. И к тому же… мне привычнее думать, что стена защищает нас и потому угрозы не существует. Вот я и не думаю о внешнем мире. Понимаешь?

Юнис открыла рот, чтобы возразить, как вдруг в дверь постучали, и в кабинете показалось круглое лицо Августа.

– Извините, у меня что-то с желудком. Я думаю, что в жареном мясе на обед было слишком много холестерина, – словно оправдываясь, произнес толстый парень, держась за свой выпячивающий живот.

– Входи, пожалуйста, – пригласил его доктор. – Мы с Юнис уже закончили.

Они понимающе переглянулись с девушкой, и та оставила Льюиса наедине с пациентом.

Время обеда уже прошло, и Юнис успешно его пропустила. Однако после слов Августа о мясе ей вдруг захотелось съесть три порции разом, так запротестовал пустой желудок. Иногда Юнис просто не хотелось видеть остальных абсолютов, встречать их насмешливые или жалостливые взгляды, чувствовать себя белой вороной, даже просто находясь в столовой. Поэтому она раз за разом приходила сюда позже всех. А сегодня и вовсе забыла о еде, засидевшись в кабинете у Говарда.

Но, как ни странно, завернув в столовую, Юнис обнаружила, что здесь еще довольно много абсолютов, однако их внимание сконцентрировано не на еде. Практически все стояли перед небольшим экраном на стене, который еще ни разу не работал на ее памяти. А теперь, очевидно, там показывали что-то довольно важное. Над головами абсолютов какая-то незнакомая девушка со строгой укладкой что-то быстро и эмоционально говорила, вероятно, о каких-то событиях в Конфиниуме. Юнис уже сделала шаг вперед, как вдруг до нее с телеэкрана донеслась собственная фамилия.

– Глава государства, Винсонт Марчелл принес свои соболезнования семье погибшего Ксандера Харрисона…

Юнис застыла, чувствуя, как горло сильно сдавливает.

– … канцлер лично посетил дом матери троих детей, двое из которых покинули родовое гнездо, чтобы отдать долг своему государству, и предложил им переехать в Столицу…

На экране появился до боли знакомый дом.

Канцлер.

Мама…

Пенни…

Юнис видела, что среди затылков, только одно лицо смотрело на нее. Лицо Асманда, ее старого знакомого, который так тщательно избегал встречи, и вдруг так прямо глядит в глаза, будто вызывая на разговор. Но Юнис не хотелось с ним говорить, только не сейчас.

Оттолкнувшись от дверного косяка, она зашагала как можно дальше отсюда. Сердце бешено колотилось, мысли спутались. Зачем она увидела это?

Прошел час, пришло время вечерней тренировки. Рукопашный бой – самое любимое занятие! Разглядывая опухшие красные глаза в зеркале, Юнис заодно приметила на своем теле свободные места для новых синяков. Но это не страшно – сейчас ей как никогда хочется выпустить всю энергию и кого-нибудь ударить.

– Тренер! – жалобно взвыла Ноэль на том конце тренировочной площадки. – Почему с ней? Я хочу соперника посерьезнее!

– Отставить, Жевьен! – рявкнул Крамб. – Для разминки и этого хватит!

Юнис тихо фыркнула. Никто даже не старается сдерживаться в комментариях на ее счет. Нашли себе подушку для битья… Собрав волосы в хвост, она стала яростно наматывать бинты на кулаки, впервые позабыв надеть вниз перчатки.

– Ну что, Харрисон, – подначивал тренер, – установишь новый рекорд по падениям?

Вокруг все прыснули от смеха. Но Юнис уже привыкла. Она просто вышла в центр ринга и посмотрела на свою соперницу. Коротко стриженая красивая брюнетка с сильным телом и строгим взглядом. Она смотрела по-особенному ехидно. Можно подумать, бой будет не на жизнь, а на смерть.

Девушки приняли боевые стойки.

Раздался свисток.

Ноэль стала медленно приближаться. Юнис напряглась всем телом, готовясь отражать удар. Но соперница не спешила атаковать.

– У вас в семье все такие? – с ядовитым шипением произнесла Ноэль. – Любите привлекать к себе внимание?

– Заткнись, – сквозь зубы процедила Юнис, чувствуя, как внутри нее просыпается вулкан.

– Может, канцлер твоей маме новых детей заделает?

В следующий момент Юнис себя не помнила. Она потеряла контроль и, словно сорвавшись с цепи, что было силы накинулась на противницу, всей душой желая сделать ей как можно больнее, разодрать ее белокожее лицо, вырвать ее волосы, изувечить!

Но, не успев и пальцем тронуть Ноэль, сама оказалась на спине, почувствовав, как по лицу ей пришелся хороший удар. Перед глазами все расплылось, а затем Юнис увидела брюнетку, сидящую на ней верхом и усердно пытающуюся снова ударить, однако лежащая на полу девушка старательно отбивалась, закрывая лицо скрещенными руками.

Ноэль была сильнее, и после очередного уклонения соперницы ей все же удалось пробить ее защиту и крепко всадить по подбородку. Еще удар – и Юнис почувствовала, как из носа потекла горячая кровь.

– Сто-о-оп! – заорал тренер. – Достаточно!

Но Ноэль не желала останавливаться. Да и Юнис еще не успела отомстить за оскорбления своей семьи. Все вокруг стихли. Никто в этот раз не смеялся.

– Да все, оставь ее! – послышался знакомый голос Раджи.

Юнис видела краем глаза, как к ним спешат чьи-то фигуры, когда Ноэль снова вознесла руку, но промахнулась, ударив по мату. Кулак рыжей девушки пронесся совсем близко от лица брюнетки, и, испугавшись, та словно озверела, вцепившись в ответ в руку Юнис. Бинты размотались, и не думая ни о чем, кроме желания отомстить, рыжая девушка схватила соперницу голой рукой за плечо.

Раздался дикий вопль, и Юнис почувствовала, что больше никто не прижимает ее к полу.

Задыхаясь, она перевернулась на бок и увидела, как стонет Ноэль, прижимая руку к раненному месту. Не понимая, что она натворила, рыжая девушка попыталась встать, и тут ей на помощь подскочил высокий парень в очках. Юрий что-то спросил, но из-за звона в ушах Юнис не слышала его слов. Да и внимание ее приковал Крамб, с угрозой во взгляде надвигающийся прямо на нее.

Глава 7. Виновна

Время уже близилось к ночи. Филипп ровным шагом направлялся в одну из комнат абсолютов, где в очередной раз назревало веселье.

Туда приходили те, кто любил шумные компании, азартные игры и сплетни. Проводя вечера подобным образом, эти люди забывали о своих настоящих проблемах. Филипп же проводил время с пользой: наблюдал за поведением абсолютов, анализировал их речь, способность адекватно выражать свои мысли, умение ладить с другими, и делал выводы, с кем можно будет работать в команде после отбытия за стену.

Среди абсолютов Филипп выделял несколько категорий людей: «трудоголиков», не выделяющихся особым умом, но которых можно использовать как рабочую силу, «инженеров и физиков», которые из консервной банки способны соорудить рацию, «ботаников», разбирающихся в растениях и умеющих находить что-то съедобное даже в пустыне, а также «экспертов», мастерски владеющих новыми полученными способностями, и «серую массу», представителей которой было сложно определить к вышеперечисленным категориям – их Филипп считал претендентами на звание «первой жертвы». Он понимал, что всем абсолютам не выжить, и потому мысленно отсеивал слабых.

– Снова здесь?

Филипп обернулся, услышав голос Ноэль. Девушка медленно приближалась, держась рукой за перевязанное плечо.

– Как и все, – ответил юноша, когда брюнетка поравнялась с ним. – Как здоровье?

– Ох, не делай вид, что тебе не все равно, Фил, – подняв бровь, усмехнулась Ноэль. – Собираюсь сейчас всем раскрыть глаза на Харрисон.

– У тебя к ней личная неприязнь? – поинтересовался Филипп, понимая, что особой выгоды унижать Юнис у нее нет. – Или просто нужна игрушка для битья?

– Ну, в этот раз побили меня, – поправила брюнетка с хитрой ухмылкой. – А этого делать не стоило.

– Да уж, с тобой опасно иметь дело, – заметил юноша.

– Не так опасно, если ты довольно смел, – Ноэль шагнула ближе, подняв на парня томный взгляд. – Хочешь проверить себя?

Филипп заметил, как расширились ее зрачки.

– Зайдем внутрь, – предложил он и открыл дверь перед девушкой.

Юнис вошла в комнату и поняла, что здесь никого нет. Она была немного удивлена и даже не предполагала, где могут находиться ее соседки, после того как был объявлен отбой. Но так даже лучше. Ее окружили серые стальные стены и долгожданная тишина.

«Что за монстра из меня сделали?» – вертелось в голове девушки. Она так жаждала ранить Ноэль, что забыла обо всем. Но даже сейчас, стараясь почувствовать вину, Юнис не могла этого добиться. Ей не было жаль Ноэль. Она ответила за свои слова. Но осознавать то, что собственная сила неподвластна никакому контролю, становилось все тяжелее. Приобретенный дар не помогает, а только усложняет жизнь Юнис.

Девушка грузно повалилась на кровать. Она так устала за этот день. Ее тело было вымотано ровно, как и мысли. В голове творился хаос. Юнис уже не знала, как реагировать на все происходящее вокруг. Когда на экране показалось лицо матери, убитое горем, сердце девушки хотело разорваться от тоски. Как же они там без нее? Справляется ли мама? Не ушла ли в себя Пенни после всего произошедшего? Мысли о близких сводили Юнис с ума. Между ними выстроили стену, которую ей теперь никогда не пересечь. Ксандер… Мог ли он подумать, что его сестра будет находиться вот так далеко от дома и с ужасом ждать своей участи? Ей так сейчас не хватало его совета. Вот если бы ее сразу забрали вместо него…

Подумав об этом, Юнис окатил волной очередной жар. Все могло быть иначе. Но почему сейчас уже нельзя ничего изменить?

А если бы Ксандер в этот момент сидел сейчас здесь, стал бы он мучить себя подобными мыслями? Он бы наверняка принял свою судьбу достойно. Этот человек мог перенести на своих плечах любые тягости, в отличие от своей сестры, состояние которой граничило с нервным срывом. Она вообразила, как он получил такой же дар, как у нее. Ксандер не стал бы жаловаться на свою судьбу. Девушка посмотрела на соседнюю пустую койку, представив сидящего на ней рыжеволосого парня с серьезным взглядом.

– Ксандер… – в тишину прошептала девушка, чувствуя, как горячая слеза скатывается вниз по щеке. Образ брата был таким реальным, что Юнис на секунду поверила, что он и правда находится здесь.

– Я с тобой, Рыжик, – уверенно ответило воображение.

– Я так устала, – заплакала девушка, позволив жалости к самой себе вырваться наружу. Почему все это происходит именно с ней?

– Оставайся сильной.

Именно так бы он и сказал.

«Я слабая», – хотела бы произнести Юнис, но ее губы дрожали так, что не могли вымолвить хоть что-то внятное. Девушка закрыла лицо руками. Слезы уже не слушались, заполняя глаза и орошая щеки.

Нет, в этот раз Юнис жалела не себя, а то время, проведенное с братом, которое теперь уже никогда не вернется. Всего лишь месяц назад он был рядом. Вот бы повернуть время вспять и вернуться к тем беззаботным дням, проведенным вместе. Тогда бы Юнис больше ценила каждую минуту, каждый миг. Почему тогда она не понимала, насколько была счастлива? Все прошлые проблем стали ничтожными. В один день жизнь перевернулась с ног на голову, и теперь кажется невозможным найти хоть какой-нибудь смысл в своем существовании, которое становится невыносимым. Юнис просто пыталась выжить, но не понимала, зачем.

Время было уже давно за полночь, а в комнате номер девять было по-прежнему шумно. Время азартных игр и веселья закончилось, и теперь велись оживленные беседы обо всем, что приходило абсолютам на ум. Кто-то вел рассказ о своей интереснейшей жизни до прибытия в Кастрис, кто-то признавался друг другу в любви, многие спорили о том, что их ждет за стеной. Понемногу некоторые уходили спать в свои комнаты.

Филипп сидел рядом с Раджи, краем глаза наблюдая, как на соседней койке Ноэль жалуется на свою боль в плече собравшимся вокруг нее абсолютам. Те сочувственно глядели на раненую девушку, чуть ли не открыв рты – так красноречиво она описывала момент, когда Юнис опалила ее во время схватки.

– Она и правда опасна, – шептал парень по имени Джерт. – Как они разрешили ей находиться с нами? Они хотят, чтобы она всех тут спалила, и никто не попал за стену?

– А ты так жаждешь туда попасть? – огрызнулся Раджи, сверля взглядом этого парня.

Тот растерялся, а затем снова принял возмущенный вид.

– Лучше я постараюсь выжить там, чем сгорю заживо от рук какой-то неадекватной девчонки!

– Я видела в ее глазах такую ярость! – продолжила бравировать Ноэль. – Это была жажда смерти, она явно хотела убить меня…

– И было за что, – хмыкнул Раджи, даже не стараясь скрыть свое презрение.

– Что это? Ты на ее стороне, Ворон? – скрестив руки на груди, недоверчиво спросила раненая девушка.

– Я ни на чьей стороне, – твердо заявил смуглый парень. – Но в этот раз ты сама напросилась.

– Я лишь озвучила то, о чем думал каждый из нас, – не сдавалась Ноэль. И вряд ли ее можно было переубедить.

– Это так, – подхватила темнокожая девушка Рудо, сидевшая рядом с Джертом. – Мы все возмущены тем, что показали по новостям.

Все вокруг включились в разговор и стали выкрикивать свои недовольства по отношению к Юнис и к ее семье, которую так несправедливо выделил канцлер. Филипп молча наблюдал за происходящим безо всякого интереса. Этот случай взбудоражил чувства каждого, и теперь за абсолютов говорили эмоции, которые перекрывали здравый смысл. Вот еще вчера никто не брал новенькую в расчет, а сегодня она взбрыкнула и показала клыки. Чем не потеха?

Тем временем Раджи уже вскочил на ноги, активно жестикулируя руками, пытаясь что-то доказать разгоряченной толпе. Ноэль взобралась на стул, тыча в Ворона пальцами и отстаивая свою позицию с пеной у рта.

– Если она вспыхивает от любого неправильного слова в свой адрес, этой девчонке место где-нибудь в психушке, но явно не среди здоровых людей!

– Посмотри на себя! – чуть не расхохотался Раджи. – Кого ты называешь здоровой?!

– Чего ты добиваешься? – вмешивался Джерт. – Чтобы мы признали эту сумасшедшую своим другом?

– Я не хочу даже находиться с ней поблизости, – в панике лепетала Рудо.

– Сначала из-за нее шестерых расстреляли, затем Ноэль пострадала, чего еще от нее ждать?

– Но ее все равно отправят с нами…

– Слышали бы вы себя со стороны! – вдруг послышался твердый голос с ноткой отвращения. Все взгляды обратились к парню, который стоял у входа, сжав кулаки. – О каком выживании за стеной может идти речь, если вы боитесь девушки, которая такая же, как мы?

– Она может сжечь тебя заживо! – сверкнув глазами, как можно убедительней произнесла Ноэль. – Это не шутки, Юрий.

От ее слов лицо юноши и без того неестественного болотного оттенка еще больше позеленело от злости. Он поправил очки на носу.

– Юнис очнулась несколько дней назад и еще не умеет управлять своей силой. Это нормально. Вспомните себя после введения сыворотки.

Как ни странно, но его слова каким-то чудом усмирили абсолютов. Все стихли, прислушиваясь к Юрию. Обычно этот парень вел себя незаметно, не привлекая особого внимания. Видимо, в этот раз что-то задело его за живое, и он решил высказаться. Филипп подался вперед, чтобы лучше видеть происходящее.

– Вы ведете себя, как трусы, не желая понимать очевидного – Юнис просто не нравится Фридману, и он всеми способами пытается надавить не нее и сделать изгоем.

– Да что ты несешь? – скривил лицо Джерт.

– Послушайте! После того, как Юнис высказала свое недовольство в лицо Фридману, ей ввели неизвестную сыворотку, узнали результат, взяли нужные анализы и решили избавиться от нее. Думаете, новости, которые почему-то допустили в эфир Кастриса, тоже случайность? Если вы правда ничего не понимаете, то вы стадо тупых баранов!

Юрий не дождался реакции абсолютов и вылетел из комнаты, трясясь и чуть ли не дымясь от негодования. После его ухода несколько секунд стояла гробовая тишина, а затем все принялись обсуждать его слова.

Филипп сидел, потупив взгляд в закрывшуюся за Юрием дверь, находясь в странном замешательстве. Этот парень был далеко не глуп, и из всех категорий он относился к физикам, ум которых был очень и очень ценен для абсолютов. Его слова были вполне справедливыми. Переосмыслив все случившееся еще раз, Филипп понял, что действия Фридмана и правда не обоснованы, и единственным оправданием могла быть только личная неприязнь к Юнис Харрисон. Наверное, в этой девушке командир видел какую-то угрозу, но какую? С чего бы главе Кастриса бояться обычной девчонки?

– Фил, а ты что скажешь? – обратился к нему парень по имени Максвелл. – Что ты думаешь насчет слов Юрия?

Филипп поднял голову и увидел, что на него обращены взгляды всех, кто находился в этой комнате. Наверное, он был единственным, кто еще не высказался. К тому же, юноша отлично знал, что его мнение для многих являлось авторитетным. Почти каждый спор разрешался только с помощью слова сына канцлера.

– Думаю, Юрий прав в том, что ее не стоит бояться, – уверенно произнес Филипп, и в комнате вновь воцарилось бурное обсуждение.

Краем глаза юноша заметил, как к двери почти незаметно пробрался один из абсолютов и молча вышел из комнаты, словно стараясь оставаться незамеченным…

– Филипп…– чей-то шепот посреди ночи заставил юношу проснуться. Кому не спится в такой час? Парень снова закрыл глаза, решив сделать вид, что крепко спит.

– Эй, Фил, – позвал голос чуть громче, и стало ясно, что это Септимий не может угомониться. Филипп не был удивлен, ведь этот парень не только мог проснуться среди ночи, да еще и частенько бродил в темноте по комнате, пугая всех остальных. Нет, он делал это не специально, а утверждал, что ему приходят разные видения, и он путешествует во сне по другим мирам. Услышав его зов еще раз, Филипп глубоко вздохнул, поворачиваясь к длинноволосому парню лицом. Неужели ему стало скучно путешествовать в одиночку?

– В чем дело? – почти в голос прошипел Филипп, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть черты юноши на соседней койке.

– Наконец-то. Я уж хотел кинуть в тебя подушкой, – непринужденно произнес Септимий, отчего Филиппу захотелось треснуть ему по голове.

– Чего тебе? – медленно зевая, спросил Филипп, зная, что пока он его не выслушает, парень не отстанет. Если вдруг они разбудят Раджи, то Септимию не поздоровится вдвойне.

– Я тут подумал, – начал, наконец, юноша. – Мне кажется, Кэрри ко мне неравнодушна.

– О, Боже! – Филипп закатил глаза, с головой ныряя под одеяло.

– Нет, я серьезно! – почти в голос воскликнул неугомонный юноша. – Я стал замечать, как она смотрит на меня, как говорит со мной, краснеет, смеется…

– Может, потому что ты клоун? – буркнул Филипп, высунув голову из-под одеяла.

– Самое главное, она мне тоже нравится, – пропуская шутки Филиппа мимо ушей, продолжал Септимий. – Она такая добрая, такая сильная внутри и слабая снаружи. Мне хочется защищать ее…

– Какое счастье! Вы только посмотрите на него, – иронично сказал Филипп, подперев подбородок рукой и с умилением глядя на влюбленного друга.

– Знаешь, ведь именно на любви держится весь этот мир…

Филипп покачал головой, подумав о том, в каком мире они сейчас живут. Люди ставят это чувство на последнее место после чувства самосохранения. Взять, например, его отца. Но как удивительно приятно видеть, с каким трепетом лепечет сейчас Септимий. Интересно, он самый наивный или же самый мудрый из всех?

– Послушай, Филипп, кто знает, как скоро нас постигнет смерть. С каждым днем, я чувствую, она все ближе и ближе к нам. Возможно, нам осталось радоваться жизни считанные дни. Вдруг мы погибнем, как только пересечем стену? И что тогда? – Септимий перевернулся на спину, подложив руки под голову и задумчиво глядя на потолок, словно он видит там звездное небо. – Я должен сказать ей о своих чувствах.

– Это бессмысленно, если ты собираешься скоро умереть, – с долей иронии в голосе произнес Филипп, начиная задумываться над словами друга. Иногда его бред казался умнее всяких других речей.

– Пусть в ближайшем будущем мы разлучимся, но мы сможем хотя бы недолго побыть рядом, – уверенно объяснил Септимий, улыбнувшись самому себе. – И к тому же, наши души все равно встретятся даже после смерти…

Юноша мечтательно глядел в потолок, а Филипп восторженно следил за его эмоциями на лице. Неужели он все еще верит во все это? Как можно после стольких горестей в жизни все еще надеяться на светлое будущее? Наверное, в этом и заключается вся сила Септимия. Именно поэтому он еще жив.

– Знаешь, что я тебе отвечу? – вдруг произнес Филипп, прервав мечтания друга. – Скажи ей все это.

– Ты думаешь? – воодушевленно и в то же время взволнованно спросил Септимий.

– Ответит она взаимностью или нет, какая разница? Нам уже нечего терять…

Юнис сидела за столом в отдельном кабинете, и перед ней лежала большая стопка книг, пугающая той информацией, которая могла скрываться внутри. Дело в том, что добродушный Говард велел своей провинившейся подопечной прочитать их все. В них, как он говорил, записаны все исследования последних десятилетий о мире за стеной.

В то время, как другие абсолюты совершенствуют свои способности, Юнис не должна сидеть без дела. Наставник, конечно, был безгранично разочарован последним поступком этой девушки и не раз причитал, почему именно она досталась ему под опеку. Но все же то, что он не бросил все на самотек и потрудился найти для нее хоть какое-то занятие, заставляло Юнис прощать наставнику его резкие реплики в ее сторону, ведь его действия говорили о том, что Говарду не все равно на судьбу девушки.

Юнис задумчиво перелистывала одну книгу за другой, не находя в них ничего, что могло бы заинтересовать ее. Это занятие уже начинало казаться ей бессмысленным и скучным. Правильно ли это, сидеть за книгами, когда до отправки осталось три дня? Хотя зачем обманывать себя: тренировки не помогут ей стать сильнее. Только не за такой короткий срок.

Размышления девушки прервал звук отворившейся двери.

– Почему ты здесь прохлаждаешься?! – воскликнул Льюис, стремительно приближаясь к столу, где сидела рыжеволосая девушка в окружении книг. Его губы расплывались в широкой улыбке. Юнис подняла на него изумленный взгляд.

– Я…

– Бедняжка моя, Говард снова над тобой издевается! – иронично произнес он, присев на край стола и взяв в руки одну из книг.

Юнис чувствовала себя лучше, когда Льюис оказывался рядом. Они словно были знакомы уже не первый год. Этот человек вселял спокойствие в ее сердце и вызывал улыбку.

– Он не виноват, – вздохнула девушка, понимая, что Говард старался как лучше. – Это я горе луковое…

– Тут не поспоришь! – смеясь, произнес мужчина, блеснув своими глазами. – Но позволь тебя осчастливить…

Льюис вдруг полез в карман. Девушка сдвинула брови, проследив за его рукой, как вдруг он вытащил оттуда знакомый до боли медальон.

– Ты оставила его при осмотре, помнишь? – улыбнулся молодой мужчина, видя, как растрогана девушка.

Юнис приняла медальон и с нежностью провела по нему пальцами. В нем до сих пор оставалось последнее прикосновение Ксандера. Будто еще вчера брат отдал его ей…

Льюис решил прервать размышления Юнис, достав какую-то книгу почти с самого низа той огромной стопки, которая возвышалась над столом.

– Ты помнишь о нашем с тобой уговоре? – спросил он, не отрываясь от просмотра книги.

– Странно, что ты первый заговорил об этом, – улыбнулась девушка. Она знала, что теперь может попросить у этого человека все, что угодно. Естественно, она уже думала об этом.

– Можешь озвучить свое желание, – поднял свои голубые глаза Льюис, уставившись на девушку, которая смотрела на него хитрым взглядом. – Я могу просить об адекватности твоих намерений? – слегка настороженно, но в то же время понимающе спросил мужчина.

– Разумеется, – уверенно произнесла Юнис. Она понимала, что этот человек не может вернуть ее брата, не сумеет возвратить ее домой, а это все, о чем мечтала девушка сейчас, но все же она смогла придумать более реальное желание. – Перед отправкой достань для меня то, что скрасит мою жизнь за стеной…

Льюис задумчиво потупил взгляд в пол. Похоже, его мозг активно работал, впитывая слова Юнис. Возможно, она заставит его поломать голову. Но она не смогла придумать ничего конкретней, потому что не знала, что ей понадобится там, в неизведанном мире. Пусть Джаред, наконец, пофантазирует на тему мира за стеной. Нельзя же бесконечно избегать мыслей о том, что находится так близко от тебя.