Сама себе враг

24

За сценой было необычайно тихо. «Может, гуру изменил своим принципам и отменил молитву? Все-таки для него сегодня выдался тяжелый день! — проходя в глубь кулис, подумала она, но тут же пресекла эти мысли. — Изменить своим принципам может кто угодно, даже сам главный режиссер, но только не гуру. Тот и репетицию мог прервать, когда считал нужным произвести молитву». Она улыбнулась, вспомнив, как Журавлев чуть не поколотил отца Гиви, когда тот помешал репетиции. Потом выяснилось — что последней репетиции Александра. «О, Господи! — она остановилась, чувствуя слабость, которая мгновенно поднялась от колен и растеклась по всему телу. — Да ведь гуру знал, что Журавлева убьют! И как мне раньше в голову не приходило?! Что я здесь делаю? Одна! А что, если убийца не Ганин, а все-таки отец Гиви?! Какого черта я опять полезла не в свое дело? Нет! К гуру я пойду только с Вадимом! Ну его к лешему!» Она повернула на ватных ногах, изменив курс строго на противоположный, и устремилась назад к двери в технический коридор. За метр от выхода она сердцем почувствовала неладное. Дверь была закрыта. «Только не это!» — взмолилась Алена. Но оказалось именно то, что она и предполагала. Она дернула дверь, пытаясь открыть ее, но та была заперта на ключ. «Приплыли!» — сердце упало и судорожно затрепетало где-то в области талии. Она попыталась взбодриться, обнадежив себя предположением, что одна из техничек, убирая коридор, решила запереть дверь на сцену, чтобы не шатался там праздный народ. Но мысль эта показалась ей какой-то неубедительной. «Техничка, техничка, — повторила она уже более уверенно, — кто же еще! В конце концов, с другой стороны есть еще одна дверь, нужно только перейти сцену». Она сделала осторожный шаг назад и замерла, вслушиваясь в тишину, но, кроме собственного прерывистого дыхания, ничего не услышала. «Сейчас как вдарят чем-нибудь по башке!» — мысль ее не обрадовала, скорее наоборот. Какая уж тут радость — у Алены подкосились ноги. Она едва не растянулась на полу. «Нужно выбираться отсюда!» Крадучись, она медленно направилась через сцену. Что-то подсказывало ей, что она здесь не одна. «Конечно, не одна, — внушала себе Алена, — здесь должен быть гуру с последователями!» Она робко огляделась по сторонам. Сцена освещалась одним тусклым прожектором, за кулисами тоже горела пара неярких лампочек, — в общем, атмосфера живо напомнила ей классический фильм ужасов «Призрак в опере». Сейчас по жуткому сценарию из глубины декораций должен выскочить какой-нибудь зомби с содранным скальпом и окровавленными ручищами или того хуже — мистическая нечисть из ада. Воображение поступило совершенно предательским образом. Ей показалось, что кулисы начали шевелиться, словно за сценой действительно кто-то топчется, готовясь к решительному нападению. Сердце Алены екнуло и остановилось. Она почувствовала, что задыхается. Декорации наклонились в сторону, потом качнулись назад — она поняла, что теряет сознание от страха, как бы глупо это ни звучало. И в это мгновение в противоположных кулисах мелькнули белые одежды.

— Товарищ гуру! — не своим голосом заверещала она, попутно удивляясь, как это у нее вырвалось «товарищ» при обращении к духовному лицу.

Тот не ответил, кулисы действительно заколыхались, показывая направление его шагов. Он шел к центру сцены. «Господи, слава тебе!» — от души восславила Всевышнего Алена и, чувствуя необыкновенный прилив сил, рванула вслед за отцом Гиви. Перебежав сцену, она завернула за вторую кулису и оказалась на пятачке, освещенном одной лампочкой, болтающейся над щитком с рычагами.

Отец гуру уже сидел на полу, подогнув под себя ноги по-турецки и сложив ладони в молитвенном положении. Капюшон закрывал его лицо. Странно, но он был один. Алена почувствовала, что ноги ее опять онемели. Она застыла, пытаясь привести дыхание в норму.

— Отец Гиви! — позвала она и поперхнулась.

Он поднял голову. В этот момент Алена поняла, что попала в чудовищную ловушку, из которой вряд ли выберется живой. Для усиления эффекта он улыбнулся и снял капюшон. Перед глазами Алены мгновенно пронесся образ мертвого Бусинского с красным кровяным «жабо» на белой рубашке. Она прикрыла рот дрожащей рукой, потому что скорее чувствовала, чем осознавала, — кричать бесполезно. На полу в одеждах гуру сидел Василий Ляхин.

Впрочем, он тут же легко вскочил на ноги.

— Это все-таки ты? — выдохнула Алена, из последних сил приказав себе держаться в форме до последнего. «Может, опять розыгрыш? — она уцепилась за эту мысль. — Театр все-таки…»

— Сюрприз, — кривая улыбочка на смазливом лице выглядела омерзительно. — Вот ты и попалась!

— Мне надоели эти шуточки! — гневно произнесла она, одновременно понимая, что никакие это не шуточки. Какие, к чертям, шуточки — у него глаза блестят, словно у голодного волка! Да, он собирается ее убить! Шуточки!

— Никаких шуточек, — в его руке появился самый настоящий пистолет. — Впрочем, — он усмехнулся, взвел курок и прицелился ей в голову, — еще одну шуточку ты переживешь. Не моя идея. Я бы шлепнул тебя сразу. В тот самый день, как ты у нас появилась. Так ведь и знал, что этим все кончится. «Следователь — лопух! А у этой дурехи одни амуры в голове!» — пискливо передразнил он кого-то и взмахнул свободной рукой. — Итак, приготовились… Тишина в зале… О-оп!

В глубине темного пространства вспыхнула лампочка.

Алена вздрогнула: на стуле сидел Илья Ганин. Не просто сидел — он был примотан к стулу бечевкой, а рот его был заклеен широким скотчем.

— Что мы думаем по поводу этой звезды театра и кино? — издевательски проронил Ляхин.

Она взглянула на парня с ненавистью.

— Вот именно, — кивнул он, — только господину Ганину были выгодны и смерть Журавлева, и смерть Лисицыной, и даже смерть моего несчастного дядюшки. Ведь он так хотел играть в спектакле, и играть именно Гамлета, не кого-нибудь еще. Но вот незадача — главный взял и поменял его на Журавлева. Лисицына довершила падение своим низким шантажом, охранник явился под сцену аккурат в тот момент, когда Илья мешал водку с димедролом, а тут и вообще кошмар — постановка оказалась под угрозой закрытия. Все четыре трупа — дело его рук.

— Да? — не поверила Алена. — А если все наоборот? Если все трупы — твоя работа?

— Вот в этом и кроется моя загадка! Кто такой Ганин: убийца или жертва моих интриг? — Василий склонил голову набок и демонстративно качнул пистолетом. — Мне кажется, ты все знаешь. Как там сказал гуру? «Она все знает!» Итак, можешь развязать его, только учти: ошибешься — и нас будет двое.

— Брось свои идиотские шуточки! — скорее от отчаяния рассвирепела Алена. Как поступить, она не знала. Она понимала, что ей дается пусть и призрачный, но шанс выжить, и если она его упустит, то подпишет себе смертный приговор. Конечно, Ляхин не собирается оставлять ее в живых, но попробовать-то можно.

Илья усиленно шевелил бровями и мычал, требуя, чтобы она его развязала.

— Учти, — напомнил Ляхин, поигрывая пистолетом, — это все, что я могу для тебя сделать. Таковы правила игры.

— И ты меня отпустишь, если я его не развяжу?

— Тогда у нас будет своя игра. Без него. Ночь длинная…

Она не стала напоминать ему о следователе Терещенко, который рано или поздно позвонит ей домой, потом позвонит тетке и поймет, что она осталась в театре. Мало ли что придет в голову этому сумасшедшему пацану с пистолетом — переполошится и выстрелит! Нужно тянуть время.

Алена осторожно подошла к Ганину, тот замычал активнее.

— А если не угадаешь, умрешь сразу, — Ляхин снова взмахнул пистолетом.

— Ты поаккуратнее с этой штуковиной, — предупредила она.

Он нагло хохотнул.

Ганин энергично замотал головой. Алена протянула было руку, чтобы отлепить пластырь.

— Это уже считается отгадкой, — раздалось за ее спиной. — Пластырь отлепила — значит, развязала. Ну, решайся же! Ты же так верила в него! Ты его так защищала! — веселился Ляхин. — Мы над тобой так потешались. Особенно когда ты сочла встречу в «Сатириконе» случайной. А ведь он тогда только что убил моего несчастного дядю!

Алена отдернула руку.

— А развязать его очень легко! За спинкой стула всего один узелок. Смотри! — он откинул пистолет в сторону. — Я играю честно. С тобой одной я справлюсь без труда, а вот с вами двумя — вряд ли. Ведь охранника мы с ним уложили вдвоем, у одного бы не вышло. Очень ему жить хотелось, сопротивлялся, не желал умирать. Я его держал, а Илюха душил.

Ганин отчаянно мычал и отрицательно мотал головой. Алена покосилась на него. В серых глазах светилась мольба.

— Все вы тут сумасшедшие! — она отступила на шаг назад, прикидывая, успеет ли добежать до края сцены, чтобы спрыгнуть и понестись к дверям из зала, или Ляхин ее перехватит. Больше походило на последнее.

— Как, ты бросишь невиновного на произвол судьбы? — он проследил за ее взглядом. — Убежать и не надейся. Сначала ты должна справиться со мной. А в одиночку это вряд ли возможно. Впрочем, у тебя всегда остается шанс развязать Ганина. Уж что, что, а убивать он умеет! И не смотри на меня, как на идиота. Это его идея — устроить подобное представление.

— Знаешь что! — она смерила Ляхина взглядом, исполненным величайшего презрения, и снова шагнула к Ганину с окончательным намерением сорвать с его губ полоску скотча. В конце концов, если Василий и затеял эту дурацкую игру, то в его планы вряд ли входит нажать на курок пистолета так скоро. И она не собирается веселить его тут до самого утра!

— Ну… — протянули из-за темной кулисы. — Так она действительно оставит нас в дураках! — в круг света выступил Людомиров.

Алена застыла, уставившись на него и игнорируя отчаянное мычание Ильи.

— Сюрприз! — так же, как до этого Ляхин, объявил Людомиров и, широко улыбнувшись, развел руками.

— Что все это значит? — пролепетала она, хотя уже догадалась — он заодно с Ляхиным. Кто, как не Людомиров, заманил ее на сцену, пообещав, что гуру устроит здесь час молитв? А она-то, как дурочка, поверила!

— Видишь ли… — протянул актер. — Мы посоветовались и решили тебя убить…

— Может, вы еще раз посоветуетесь и перемените решение? — предложила Алена, искоса поглядывая на Илью и прикидывая, успеет ли она его развязать. Даже по самым оптимистичным прогнозам выходило, что не успеет — Людомиров был слишком близко, буквально в двух шагах.

— Честно говоря, меня бы устроил такой вариант, ты вполне приличная журналистка, но, к сожалению, ты оказалась на редкость дотошной. Ну скажи, какого беса тебе понадобилось лезть в расследование этих убийств! — упрекнул ее Людомиров.

— Ладно, если я извинюсь, вы меня все равно не помилуете, — ворчливо отозвалась Алена. «Интересно, Терещенко уже хватился меня или нет? А если нет?!» — Поэтому выполните мою последнюю просьбу: расскажите, что тут к чему.

— Да, пожалуйста, — щедро согласился Ляхин, — что именно тебя интересует?

— То же, что и всех, — кто такой Гамлет? — она бросила взгляд на часы. «Надо же как быстро бежит время — уже одиннадцатый час! Если Терещенко еще не подумал о ней, то следует пересмотреть свое отношение к этому совершенно безответственному типу!»

— Начну издалека, — Людомиров скрестил руки на груди, — тебе известно, что в театрах существует дискриминация молодых актеров. Тем, кто окончил училище, еще долго не видать хороших ролей. Труппы, как правило, уже имеют достаточное количество звезд, дабы ставить спектакли с прежним составом. Ну а нам предлагается либо банальное «Кушать подано», либо роль Артемона в детских утренниках. Вот нам надоело все это барахло, и мы решили пробить себе путь к звездам. Понятно — что через тернии, но надо же как-то выживать!

— Кому вам?! — она недоверчиво прищурилась. — Ганин и так звезда. Даже если бы ему не досталась роль в «Гамлете». И при чем тут Ляхин?

— У меня свои интересы, — тот с энтузиазмом продолжил тему, — мне нужны деньги на обучение. Расклад простой — бабуле долго не прожить…

— Кто бы теперь сомневался! — фыркнула Алена.

— Да нет, — скривился внучек, — она и сама скоро протянет ноги. А вот дядюшка помирать не собирался. Понятно, что после бабки квартира перешла бы к нему. А он — ну полный козел. К тому же вариант беспроигрышный — никаких наследников. Вот я и подумал, что, если его убрать? Квартира на Ленинском проспекте, трехкомнатная, шутка ли! Да за нее можно такие бабки получить, на два института хватит!

— Но тебя бы первого заподозрили в убийстве, поэтому ты и связался с театральной богемой, — догадалась Алена, — им тоже нужно было совершить парочку убийств, вот вы и придумали этот трюк с Гамлетом!

— Я же говорю, что ты чересчур сообразительная, — вздохнул Людомиров.

— А Ганин тут при чем?

— А Ганин сыграет свою последнюю роль с большой для нас пользой, — пояснил Ляхин. — Видишь ли, все подозревают его, поэтому, если им дать то, что они хотят, ни у кого никаких вопросов больше не возникнет. Допустим, ты разгадала загадку и пришла к выводу, что Ганин и есть Гамлет. Потом каким-то непостижимым образом вы очутились за сценой. Между вами произошел неприятный диалог, перетекший в непродолжительную драку. Он выстрелил, ты упала, — Ляхин показал ногой место ее предполагаемого падения, — а когда он решил проверить, жива ты или нет, ты из последних сил вырвала из его рук пистолет и нажала на курок. В общем, все умерли. Ну а мы, со своей стороны, обещаем долго и нудно вас оплакивать.

— Главное — правильно расположить мизансцену, — кивнул Людомиров. — Чтобы никто не догадался…

— Мы все вне подозрений, — хохотнул Ляхин. — Убийство без мотивов. Здорово придумано, правда!

— Но вы действительно убивали без мотивов, — пожала плечами Алена. — Во всяком случае, Людомиров. Я еще могу понять выкрутасы Василия. Он вступил в вашу шайку, чтобы получить кучу денег. А на кой черт тебе-то понадобилось расправляться с Журавлевым? Я уже не говорю о Лине? Ты же не собираешься выдвинуть свою кандидатуру на роль Гамлета? По крайней мере, ты не настолько сумасшедший, чтобы не понимать — Гамлета тебе не видать, как собственных ушей.

— Мне наше дело и так уже принесло дивиденды, — Людомиров еще раз внимательно осмотрел место предполагаемой драки (ее и Ганина, разумеется). Наверное, прикидывал, достоверно ли будет смотреться ее смерть, — мне вполне хватит роли Горацио.

— Тогда я не понимаю…

— Это игра! — Его глаза заискрились нездоровой веселостью, от чего Алену в буквальном смысле прошиб холодный пот. Она даже поежилась. — Это же кайф — выйти сухим из такой заварухи!

— Ладно, — она повернулась к Ляхину. — Но неужели и ты надеешься, что тебя так никто и не заподозрит? Ведь мотив налицо. Да и Терещенко тебя очень даже подозревает. Даю руку на отсечение, что он будет копаться в твоем прошлом.

— Да ради бога!

Алена раскрыли рот от удивления — из-за кулис вышла Рита Тушина.

Вышла и усмехнулась, глядя на судорожные попытки Алены наполнить легкие воздухом. Хрупкая Рита, с отвратительно выпирающими ключицами, острыми локотками и лопатками, похожими на недоразвитые крылышки, держала в своих изящных пальчиках пистолет, казавшийся в ее ручке настолько неуместным, что Алена даже тряхнула головой, думая, что ей это привиделось. Но действительность оказалась куда более ужасной — Рита медленно подошла к Ляхину, уткнула дуло пистолета ему в грудь и нажала на курок. Тот все еще улыбался, когда прозвучал глухой выстрел. Глаза его округлились, он дернулся всем телом и повалился ей под ноги. Рита повернула головку к Алене:

— Ты хотела знать, кто такой Гамлет?

Людомиров шарахнулся в сторону, заметно побледнев. Рита усмехнулась, обращаясь к нему:

— А чего ты хотел? Рано или поздно следователь Терещенко укрепился бы в своих подозрениях относительно Ляхина. И тогда оставлять Василия в живых было бы опасно. Так не лучше ли сразу решить все вопросы?

— Н-не знаю, — промямлил тот и попятился к стене.

— Вот идиот! — нахмурилась она и снова повернулась к Алене. — Я не хотела тебя убивать. Правда! Я надеялась, что ты напишешь про спектакль и вообще про громкие убийства в нашем театре, когда я уже сыграю Офелию. Мне в самом деле жаль, что теперь об этом напишет кто-то другой. Я всячески пыталась оградить тебя, но ты оказалась слишком серьезным соперником для нас.

Алена сжала кулаки, призывая в этот момент все свое мужество. Но тщетно. Руки ее тряслись, ноги превратились во что-то мягкое, киселеобразное (по крайней мере, ощущение было такое, что она не стоит, а плавает). Она боялась смотреть на Ляхина, который все еще корчился в предсмертных судорогах. Но еще больше она боялась встретиться взглядом с Тушиной. Жестокость этой девицы подействовала на нее, как гипноз удава на кролика. В конце концов она стиснула кулаки и обернулась к Ганину за моральной поддержкой. Все-таки он пока не проявил себя как убийца, следовательно, можно было рассчитывать, что он на ее стороне. По крайней мере, хотелось бы в это верить. А то находиться одной посреди кучки преступников, которые от нечего делать начали уже убивать друг друга, как-то жутковато! Но Илья не оправдал ее надежд. Он выглядел не лучшим образом — взгляд стеклянный, устремленный в одну точку. Он понял раньше нее, что шутки закончились и теперь их действительно убьют. Не как в кино, не как на сцене, а по-настоящему. Как только что застрелили Ляхина.

Тот напоследок дернулся и застыл на полу. Рита легонько пнула его носком туфельки в бок. Он не отреагировал.

— Вообще-то, это входило в мой план, — доверительно сообщила она Алене, — сразу, как только я поняла, что он готов пойти на любое злодейство, лишь бы заполучить квартиру дядюшки, я и решила сделать из него Гамлета. А в конце представить дело так, что он покончил с собой от раскаяния и безвыходности. Только вот забыла ему сказать об этом, — она неприятно усмехнулась.

— Но зачем? — выдохнула Алена, в основном чтобы поддержать разговор. Ей почему-то казалось, что Рита начнет палить из пистолета, как только потеряет интерес к ней. У этой актрисочки расчетливый холодный ум, она обладает нечеловеческой жестокостью, но, в конце концов, она ничем не отличается от прочих преступников, которые пылают желанием поделиться своими планами и достижениями и, не найдя более благодарных и безопасных слушателей, чем собственные жертвы, выкладывают им все начистоту. А уж потом убивают. Скорее всего Рита собиралась поступить именно так. Людомиров ей не перечил.

— Я понимала, что никогда не сыграю стоящей роли в этом театре. У меня нет ни связей, ни влиятельных любовников. Я и в Щукинское-то поступила по недоразумению. Кто-то из приемной комиссии поспорил, что я пройду на третий тур. Вот так и прошла. Потом все пять лет хвалили. Затем чудом влезла в столичный театр, но на этом мое везение и закончилось. Дальше мне предстояло играть Мальвин и Снегурочек, пока не выдастся случай блеснуть. А случай такой вряд ли подвернулся бы — на роли героинь у главного всегда были только две кандидатуры — Лисицына и Клязьмина. О моем существовании он даже не задумывался. А тут постановка «Гамлета». Такой шанс выпадает раз в жизни. Я чувствовала, что Офелия — моя роль.

— Тебе бы леди Макбет играть, — вякнул от стены Людомиров.

— Теперь это не проблема, — отмахнулась она и продолжила: — Нужно было что-то, что перевернуло бы театр вверх дном, встряхнуло бы эту болотную плесень и выдернуло бы меня на поверхность. Я все рассчитала правильно: мне необходимо было убрать с дороги конкуренток, то есть актрис, которые могли бы сыграть Офелию. Начать мы решили издалека. Смерть Журавлева была бы громким событием, способным привести всех в смятение. Но на деле вышло еще лучше — убийство ведущего актера не только всех ошарашило, но и напугало. Мы долго думали, как все представить, чтобы нагнать побольше ужаса — даже картинки рисовали. До этого разогрели, конечно, публику посланиями от Гамлета, порезали платьице, чтобы внести смуту. А уж намучились мы с этим Журавлевым! Людомиров с Ляхиным тащили за сценой его труп, пока я тебя развлекала в зале разговорами. Меня трясло, прямо как осиновый лист, — думала ты заметишь возню за декорациями. Но все обошлось. Премьера трупа удалась на славу! Потом пришла очередь Лины Лисицыной. Эту суку я уже сама окунула башкой в таз. Ребята только держали ее за плечи. И мы опять здорово все распланировали. Людомиров подмешал в водку димедрол по рецепту своего деда — тот партизанил понемногу в войну. Так вот, чтобы немцы не вышли из хаты, он им и подсыпал, а потом палил дома вместе с врагами. Потом внуку всю плешь проел рассказами о своем героическом прошлом. И не зря, как оказалось! Но тут охранник откуда-то появился. Хорошо, что мы рядом были. Заходит тупая рожа и спрашивает: мол, что это вы тут делаете? А что нам оставалось?! Пока вы там польку наверху отплясывали, мы его и уложили под музычку втроем.

Дальше Ляхин прирезал своего дядю — дал нам жить спокойно, а то, что ни день, все привязывался — когда? Я ему контрамарку в «Сатирикон» достала. И надо же было такому чуду случиться, что Ганин на этот же спектакль приперся, да еще столкнулся с тобой. Тут я уже поверила, что фортуна на моей стороне. Ну а с Клязьминой долго возиться не пришлось. Она и так была напугана до смерти. Мы ее даже убивать не собирались — я ее знаю, она чуть что — в истерику. Словом, путь к Офелии был свободен. Правда, я здорово перепугалась, когда главный заорал на репетиции: мол, пусть убийца сам выберет исполнителей. И тут Людомиров — дурачина — предложил меня. Я думала, ты догадаешься. Но ты опять не усекла. Так что… — Рита вздохнула. — Конечно, жаль и Ганина. Он замечательный Гамлет. Это вы со своим следователем виноваты. Не копались бы в убийствах, все бы понемногу забылось. Больше мы никого убирать не планировала. А теперь придется и Илью… Но, в конце концов, мало ли в Москве хороших актеров? Найдут кого-нибудь, тем более что рыдать о нем долго не станут — он же убийца!

— Так он с вами или нет? — Алена оценивающе посмотрела на Илью, который, опять замычав, отрицательно замотал головой.

— Мы считаем, что нет, — ответил за нее Людомиров, — но другие расценят иначе. Кстати, как ты думаешь, насколько серьезный у них роман?

— У кого? — Рита презрительно сморщилась. — У Ганина? У них нет никакого романа.

— Нет, — нервно усмехнулся Людомиров, указывая пальцем на Алену, — у этой со следователем?

— Пусть сама скажет, — Рита вскинула пистолет.

— Я-я?! — робко переспросила Алена и побледнела. Руки снова предательски затряслись.

— Я это к тому, — продолжал актер, — что у них, может быть, свидание назначено или что-то в этом роде. Понимаешь?! Он начнет ее искать.

— Да брось ты…

— Не будь дурой! Нужно кончать со всем этим побыстрее. На что ты рассчитываешь, интересно? Что на небесах тоже есть свои печатные органы, и она там про тебя заметочку черкнет?

— Просто ненавижу тебя за твою рассудительность, — добродушно отозвалась Рита и прицелилась прямо Алене в голову, — а по виду ведь не скажешь. Давай, что вы там с Ляхиным распланировали? Куда ее нужно поместить, чтобы пуля вошла точно по сценарию?

Внутри у Алены похолодело. Это вам не единоборство с маньяком, когда в сумочке припасен самозатачивающийся теткин нож. Она почувствовала себя овечкой, которую готовят к жертвоприношению.

Ганин скорее всего ощутил нечто похожее. От отчаяния он затопал ногами.

— Ее нужно положить рядом с Ляхиным, — по-деловому распорядился Людомиров.

— Я не лягу! — упрямо пискнула Алена, подумав: «Дура я, дура! И кто меня тащил в это расследование. Ведь предупреждал же Вадим!»

— Ой! — скривился убийца. — Давай без капризов! Не ломай нам мизансцену.

— Тоже мне, режиссер хренов, — проворчала Алена, отступая к Ганину.

В этот момент одна из дверей зала, громыхнув, отчаянно дернулась, и она отчетливо услыхала голос Коржика, который воззвал: «Алена!»

— Я тут! — ее крик потонул в оглушительном хлопке выстрела и вопле Людомирова:

— Идиотка! Поломаешь же всю задумку!

Алена с удивлением поняла, что все еще жива, даже не ранена. Видимо, рука Риты дрогнула, и она промахнулась. Впрочем, она решила тут же исправить ошибку и снова прицелилась, буркнув компаньону:

— Сам идиот! Сейчас нас застукают, и уже никого никуда не нужно будет укладывать. Давай кончай с Ганиным, потом будем думать!

— Да так же нельзя! — воспротивился тот. — Что мы придумаем?!

Рита снова нажала на курок, но Алена проявила невероятную проворность, кинувшись в темноту кулис. За спиной она услыхала мычание Ганина. Сердце ее защемило. «Только доберусь до дверей, открою и впущу Коржика!» — пообещала она себе, толком не представляя, каким образом откроет закрытую на ключ дверь. Но страх гнал ее прочь от выстрелов.

— Давай за ней, придурок! — прикрикнула Рита на Людомирова. — С этим я сейчас управлюсь.

— Да как мы это объясним? — все еще недоумевал тот, но уже послушно ринулся вслед за Аленой.

— Пусть следователь голову ломает! — донеслось со сцены.

Алена продиралась сквозь какие-то деревянные нагромождения, обдирая об доски локти и колени. За спиной уже пыхтел Людомиров. Она с трудом понимала, куда несется, пока не очутилась у двери в коридор, из которой сюда попала. Дверь по-прежнему была закрытой. Алена повернула назад. В этот момент Людомиров прыгнул на нее, растопырив руки. Она дернулась в сторону, он упал рядом на колени, схватив ее за край кофты и потянул за собой на пол.

— Иди ты ко всем чертям! — зло прошипела ему Алена и стремительно вывернулась из кофты, оставив ее в руках преследователя.

Пока он соображал, что к чему, она понеслась на сцену, стараясь не топать, а практически лететь по воздуху, едва касаясь земли носками.

— Рита, — послышалось сзади. — Рита!

— Да отвяжись ты! — негромко ответила та. — Не понимаю, в чем дело?! Пистолет второй раз дал осечку.

— Встряхни его!

Алена нырнула за выступ декорации, туда, где было абсолютно темно, и притаилась.

Раздался оглушительный выстрел, после чего дикий вопль Тушиной:

— Встряхнула, мать твою, советчик! Я себя ранила! И это был последний патрон!

Мимо протопал Людомиров.

— Давай его задушим! — предложил он, подбегая к ней. — Хотя нет. Это хилый вариант.

«Слава богу! Они еще не успели убить Илью!» — Алена быстро сбросила туфли. Сердце ее билось с такой силой, что грозилось раскрошить все ребра. Лицо стало липким от пота. Алена глубоко вздохнула. Думать было некогда. Она осторожно встала и, крадучись, направилась к преступникам.

— Алена! — в дверь снова громыхнули.

«Что-то мне это напоминает…» — успела подумать она до того, как напряглась и застыла в тени, увидев Людомирова и Тушину.

Рита пыталась задушить Ганина веревкой. На ноге ее, ниже колена, чернело темное пятно. Видимо, пуля едва задела кожу, потому, что Рита не утратила боевого духа. Людомиров пытался оттащить ее от жертвы, уговаривая:

— Это же никак не объяснить! Рита! Послушай меня, патроны в кармане моей куртки. Она на тумбе за кулисой. Мы быстро перезарядим пистолет, и все получится. Только не волнуйся, радость моя! Если Ганина признают жертвой, спектакль точно снимут. И расследование продолжится, ну…

Видимо, последняя часть речи заставила ее задуматься и оставить в покое обессилевшего Илью. Его голова тут же безжизненно упала на грудь.

Тяжело дыша, она повернулась к Людомирову:

— А где эта дрянь? Где журналистка?!

— Ты перезаряжай пистолет, а я пойду поищу ее. — Людомиров все еще пытался казаться спокойным, но по его прерывистому дыханию Алена поняла, что он в панике.

Рита, сильно хромая, отошла к углу декорации и, пыхтя, принялась возиться с пистолетом.

Алена юркнула в путаные нагромождения бутафорной мебели и, прячась в тени, неслышно пробралась к Ганину.

— Алена! — дуэтом позвали из коридора Коржик и Настена. — Сейчас принесут ключ. Мы откроем.

— Ага! — злорадным шепотом ответила им Рита. — Ищите ключи. Они все здесь.

«Сволочь!» — выругалась про себя Алена и дернула за веревки, которыми Илья был привязан к стулу. Узел поддался быстро. Рита щелкнула предохранителем пистолета и направилась к Ганину с явным намерением больше не медлить. По пути она еле слышно изрыгала проклятия, с трудом ступая на раненую ногу.

Алена испытала такой сильный приступ ужаса, что едва не лишилась чувств. Но расслабляться было некогда. «Вот выберусь отсюда и поваляюсь в обмороке столько, сколько пожелаю!» — пообещала она своим расшатанным нервам.

Она присела за стул с Ганиным и, подобрав с пола первое, что попалось под руку, бросила за кулисы. Это что-то тихонько брякнуло в темноте. Рита остановилась, настороженно всматриваясь туда, откуда раздался неожиданный звук. Потом она оглянулась в поисках Людомирова, но тот топал где-то на другой стороне сцены. Тушина медленно пошла за кулисы. Алена потрясла Илью за плечо. Он с трудом разлепил глаза и, повернув голову, уставился на нее стеклянным взглядом. Она прижала палец к губам, призывая сохранять молчание. Он кивнул. Только после этого она отлепила скотч от его губ и легонько подтолкнула со стула. Илья, морщась, сполз на пол. Пока Алена жестами показывала ему, как представляет она себе захват девушки с пистолетом, он тупо кивал и тер шею.

— Лешка! — крикнула Рита из-за кулис. — Что там у тебя?!

— Слушай, по-моему, нам пора грести в сторону мексиканской границы! — откликнулся он. — Эта девица куда-то запропастилась!

— А Терещенко сказал, что, если с Аленой что-нибудь случится, он вас из-под земли достанет! — гневно проорала Настя в замочную скважину, словно услышав переговоры за сценой.

Илья улыбнулся. Алена же посчитала крайне глупым впадать в сентиментальность именно сейчас. «Пусть уж он не обещает, а поскорее приедет и взломает дверь!» — со злостью подумала она и, встав на ноги, аккуратно ступая, отошла в тень декорации. И правильно сделала, потому что в этот момент на свет вышла Рита. Не увидев Ганина на привычном месте, она застыла, растерянно опустив руки. Медлить Алена не стала, она кинулась на Риту сзади, уже в полете огорченно подумав, что напрасно это делает, потому что Тушина может изловчиться и пристрелить ее прямо в воздухе.

Но та не изловчилась — раненая нога подвернулась, и она грохнулась на пол вместе с Аленой, выронив при этом злосчастный пистолет. Ганин метнулся, как молния, схватил оружие и направил его на пыхтящих в борьбе девушек.

«Я дура! Я дура! — пронеслось в голове у Алены, пока она изо всех сил пыталась выкрутить руки отчаянно сопротивляющейся сопернице. — Что, если Ганин все-таки заодно с ними? Тогда я точно пропала! И зачем я его развязала!»

— Да отойди же! — надсадно прохрипел он. — Я ее пристрелю!

— Кому отойти? — решила выяснить Алена.

— Господи боже! — он закашлялся, указывая на нее дулом пистолета. — Я боюсь, что попаду в тебя.

— А ты хоть раз стрелял?

— Да! В школе из автомата Калашникова. Но только из положения лежа…

Ей все-таки удалось припечатать Риту к полу. Алена уселась ей на спину и, тяжело дыша, посмотрела на Ганина:

— Тогда дай пистолет и принеси веревку.

Он пожал плечами, но послушно исполнил ее просьбу — вручил ей оружие, которое она тут же уперла дулом в затылок противницы, а сам вернулся к стулу и принялся разматывать веревку.

Одна из дверей, ведущих из вестибюля в партер, загромыхала под внушительными ударами извне.

— Вот и ОМОН прибыл, — констатировала Алена. — Они всегда являются с небольшим опозданием.

— Рита! — крикнул Людомиров, явно приближаясь к ним за декорациями.

Алена предупредительно вдавила дуло пистолета в затылок Тушиной.

Ганин застыл у стула с веревкой в руках.

В дверь опять грохнули чем-то тяжелым.

— Зря стараетесь! — на бегу усмехнулся Людомиров. — Старые постройки так просто не поддаются!

Впрочем, спустя секунду его злорадство уступило место злому отчаянию. Он чуть не упал, резко остановившись перед развязавшейся сценой пленения Риты. Пауза длилась недолго. Причем и паузой-то краткий миг общей растерянности назвать было нельзя, потому что удары в дверь становились все более частыми и громкими.

На третьем ударе Людомиров ожил и без предупреждения кинулся на Алену. Та с испугу нажала на курок, но пистолет, уже прославившийся своим капризным нравом, только слабо щелкнул и не выстрелил. Ганин, не раздумывая, тоже прыгнул в общую кучу. Завязалась настоящая драка. Алена упрямо держала руки Риты в своих, с трудом уворачиваясь от проносящихся мимо кулаков Людомирова. Ганин лупил его молча, часто промахивался и попадал кулаком в пол. Вскоре он все-таки умудрился оттащить Людомирова от девушек, и драка продолжилась в метре от края сцены. Рита, сообразив, что пистолет в руках Алены перестал быть оружием, принялась выворачиваться, пиная ее каблуками по спине.

«Вот преимущество длинноногих женщин! — зло подумала Алена, получив очередной тычок в позвоночник. — Когда же сломают эту дурацкую дверь?!»

— Всем застыть! — ей показалось, что заорали диким голосом прямо у нее над ухом.

Она вытянула шею, приготовившись к любой развязке. Голос не принадлежал Терещенко.

— Кому сказал! — с новой силой взревел непонятно как оказавшийся тут Борик.

— Да разними ты их! — посоветовал ему стремительно приближающийся по проходу Лелик.

— Ой, мамочки! — взвизгнула у дверей Настена. Коржик сгреб ее в охапку и потащил в коридор.

Борик с энтузиазмом ринулся в мужскую драку. Теперь в воздухе замелькали три пары кулаков и ботинок сорок третьего размера.

— А ну! — завопил подоспевший Лелик и для верности, вскинув автомат, пальнул длинной очередью в потолок.

Это подействовало. Все замерли, стало понятно, кто из дерущихся — где и в какой позе находится.

— Ты что, охренел?! — Борик все еще держал руку над головой, собираясь нанести сокрушительный удар по врагу.

Вверху что-то сильно затрещало. Алена подняла глаза к потолку и охнула. Оттуда с нарастающим свистом на сцену пикировал картонный герб Российского государства.

— Ма-а-ать! — вопль Борика потонул в треске ломающегося о тела картона.

Алена зажмурилась.

— Ой, блин, умора! — совсем по-детски восхитился Лелик. — Ну ты, Борик, прямо орел!

Он раскатисто заржал. Алена открыла глаза. В клубах пыли и белом облаке свалившейся вслед за гербом штукатурки торчала голова Борика, аккурат вместо одной из голов картонного орла.

— Всем стоять! — взревел Терещенко, ворвавшись в зал.

— А если некоторые уже не держатся на ногах? — спросила его улыбающаяся Алена и подпрыгнула на все еще вяло брыкающейся Рите.

— Тогда всем сидеть! — быстро нашелся Вадим и ринулся к сцене. За ним в зал хлынули парни в камуфляже ОМОНа.