12

Несколько часов спустя Джессика сидела у кроватки Элисон и лелеяла свою злость. Она уже выяснила, что комната Амели находилась рядом, и теперь изо всех сил – и совершенно безуспешно – пыталась изгнать из головы ужасающе развратные картины совместного времяпрепровождения Армана Рено и бесстыжей Амели.

Ужинать она не пойдет, и не просите. Впрочем, никто особенно и не просит. Все о ней забыли. Никому она не нужна. И скоро не будет нужна и Элли тоже.

Дверь приоткрылась, и голос негодяя произнес:

– Джессика, я хочу познакомить тебя с Амели… и с Ивонной. Девочки, это Джессика.

– Привет, душечка Джессика.

Чтоб вы поперхнулись! Но каков этот растленный тип! Две любовницы! Две сразу! Вы подумайте!

Джессика судорожно расправила одеяльце Элли и строго прошипела:

– Пожалуйста, тише.

Арман осторожно тронул ее за плечо, но она брезгливо отстранилась. Нечего хвататься, у него для этого есть «душечки Амели и Ивонна»!

– Она спит?

– Спит, не видишь?

– Девочки, заходите! Взгляните на нее. Она красавица!

– Ой, прелесть! И так похожа на Франсуа…

– Тихо!!!

– Я думала, она спит…

Джессика одарила красотку Амели взглядом, которого не постыдился бы и легендарный василиск, как известно, обращавший в камень все живое. Амели торопливо прихлопнула рот ладошкой.

Было ей немного за двадцать, а может, косметика была слишком хороша. Джессика прошипела сквозь зубы, стараясь не смотреть на бесконечные ноги Амели и выдающийся бюст Ивонны:

– Она перенесла огромный перелет, поездку на поезде, машине, знакомство с новым местом… сейчас она спит, но очень беспокойно. Может проснуться. Если она вас ВСЕХ увидит, начнется истерика.

Амели выглядела разочарованной, Ивонна улыбалась, а развратный барон тут же подхватил их обеих под локоток.

– Джессика права, девочки. Достаточно для первого раза. Вам лучше уйти…

– Вам всем лучше уйти.

– Но я только что смог выкроить время, чтобы побыть с Элизой…

– О, я понимаю! С утра столько дел, столько дел…

Амели одарила Джессику поистине ангельской улыбкой.

– Это моя вина.

– Я тоже так считаю.

– Видишь ли, душечка…

– Честно говоря, объяснения меня не интересуют…

– Амели, пойдем, я вас провожу.

Арман увел отвратительных душечек и вернулся в комнату. Джессика демонстративно раскладывала вещи Элли в идеально ровные стопки, не глядя на растленного феодала.

Она случайно бросила взгляд в зеркало и увидела, что Арман откровенно любуется ею. Странно, видимо, он еще и извращенец. Только маньяк может любоваться нечесаными лохмами, залитой фруктовым соком футболкой и умаруханными песком джинсами, а также надутым и перекошенным лицом обиженной шестиклассницы.

– Юпитер, ты сердишься…

– Я? Что вы, барон. Как можно-с…

– Это из-за Амели с Ивонной.

– Из-за кого? Ах, из-за этих… да нет, с какой стати.

Он подошел ближе и дотронулся пальцем до пылающей щеки.

– Сердитая и красивая.

В следующий миг он ее уже обнимал, а она таяла, таяла, таяла, проклятая гусыня, и не находила сил, чтобы дать ему по башке хоть какой-нибудь из игрушек. Потверже.

– Послушай меня, рыжая…

– Не буду слушать!

– Выслушаешь.

– Еще одну ложь? Зачем!

– Я хочу, чтобы ты мне доверяла, а ты сопротивляешься, и я не знаю, что делать. Поэтому скажу просто. Амели никогда не была моей любовницей. И не является ею сейчас. Не говоря уж об Ивонне.

Черные глаза не хуже лазера плавили ее тело, ее душу, ее разум, и Джессика с ужасом и восторгом прислушивалась к тому, как откликается на прикосновения Армана ее плоть. Она могла говорить что угодно, сопротивляться, ругаться, плеваться и кусаться, но на самом деле она его обожала. Она перетекала в него, словно маленький ручеек – в быструю реку, становилась его частью, умирала в его руках и мечтала о большем.

– А какое мне дело, кто для тебя твоя Амели?

– Я хочу, чтобы вы стали друзьями.

– А я сама решаю, с кем становиться друзьями, а от кого бежать, как от чумы. И нечего таскать к Элисон кого ни попадя!

– Но она же спит!

– А если бы проснулась?!

– Вот поэтому я увел девочек днем. Они болтушки и хохотушки… Рассказал им об Элизе и тебе, а потом обсудил дела. Ты же знаешь, я собираюсь многое изменить в своей жизни.

Она вырвалась и отошла подальше, судорожно тиская в руках носовой платок.

– А о нашем соглашении ты им тоже рассказал?

– О шести месяцах? Мне казалось, это должно остаться между нами… особенно вторая часть.

Джессика вряд ли смогла бы продержаться еще один раунд, но в этот момент невозможный барон стал холоден и вежлив, как… барон.

– Твоя комната следующая. Вот двери, сможешь видеть Элль. Переодевайся к ужину и приходи знакомиться. По коридору направо и вниз по лестнице. Жду тебя.


Она стояла под душем в буквальном смысле до посинения, а потом так яростно причесывалась, что, кажется, поцарапалась. Теперь Джессика Лидделл напоминала очень злую рыжую цыганку, одетую в зеленую юбку и сине-зеленый топ с открытыми плечами.

Плевать!

Когда из тьмы явилась тетушка Кло, Джессика едва не заорала в голос от неожиданности, но старушка и ухом не повела. Она быстро обошла вокруг девушки, что-то бормоча себе под нос. Потом уставилась на нее своими черными глазищами и сообщила:

– Все сели. Ждут. Едят у нас там. Внизу.

– Спа… спасибо.

– Спасибо потом скажешь. Пока иди, поешь. В МОЕ время спасибо говорили после еды, а не вместо.

С этими словами тетушка величаво уплыла во тьму.

Через минуту Джессика входила в столовую. За широким и длинным дубовым столом уже сидели Арман, поднявшийся ей навстречу, Амели, приветливо помахавшая ей рукой, Ивонна, подмигнувшая ей, а также седовласая и очень симпатичная женщина.

Еще через секунду Джессика совершенно расслабилась. Матильда Рено поднялась ей навстречу и оказалась высокой худощавой женщиной средних лет все с теми же огненными черными глазами и улыбающимся ртом. О возрасте и пережитом горе говорили разве что морщинки вокруг глаз, но их можно было разглядеть только вблизи. Одета удивительная женщина была в элегантное черное платье, а вот руки у нее были отнюдь не аристократические. Широкие, загорелые, с коротко подстриженными ногтями. Она сдержанно, но сердечно обняла Джессику и повела ее к столу.

– Итак, вы – Джессика. Чудесно! Я Матильда, это звучит скучновато, а вот в Джессике есть что-то авантюрное. Вы – явная оптимистка! Я тоже раньше была. Итак, будьте как дома, моя дорогая, и не смейте смущаться!

– Мама!

– Все. Молчу. Знаете, Джессика, раньше я боялась только тетушки. Теперь еще и Армана. Он очень строг со мной. Простим его и поговорим о моей внучке. Я подглядывала в окошко целый день. Вы с ней были неподражаемы. Кло и Арман не пустили меня к вам, но сердце мое резвилось рядом с золотой Элль. Не дождусь того момента, когда смогу обнять ее! А вы, Джессика, вы так здорово с нею обращаетесь! Как хорошо, что вы поживете с нами. Арман рассказал про испытательный срок, это разумно и хорошо, но даже если, к нашей всеобщей радости, все случится раньше, обещайте не уезжать, ладно?

Джессика открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, но мадам Рено не дала ей вымолвить ни слова.

– …И вы любите цветы, это сразу видно. Вы так внимательно рассматривали львиный зев, он удался в этом году, а все пчелы! Всегда я говорила, без пчел сад никогда не будет садом по-настоящему!

– Мама!

– Все! Молчу! Тиран! Как и его отец! И Кло! Они всю жизнь мною командовали, Джессика! Все, кроме Франсуа, но о нем мы говорить не будем, а то я заплачу, а за это они меня ругают. Но я их обожаю. Теперь ужинать! Я все время голодная, потому что болтушка, а болтовня сжигает массу калорий, я где-то читала. Вы тоже должны умирать от голода, я уверена. Но все-таки, откуда ваша любовь к садоводству? О, я покажу вам свою гортензию, называется Золотая Лютеция. Это нечто! Я почти дралась за нее на ежегодной ярмарке… У вас есть сад? Да нет, какие в Чикаго сады… Красивый город?

– Мама!!! Позволь Джессике ответить хотя бы на ОДИН из твоих вопросов.

– Все! Молчу! Теперь ваша очередь. Я буду перебивать, предупреждаю сразу.

Джессика улыбалась во весь рот. Эта женщина ей очень нравилась.

– У меня тоже много вопросов, мадам Рено…

– Матильда! Просто Матильда! Выкладывайте! Завалите меня ими! Ой, что это! Неужели ростбиф!

– В МОЕ время за столом дамы не трещали как сороки, а ели тихо и степенно, и руками не махали.

– Мама!

– Матильда, я очень рада…

– Детка, ешьте, ешьте, вы бледненькая! Ах, какая жалость, что нельзя болтать с набитым ртом, тетя Кло не разрешает. Столько нужно спросить… Амели, Иви, а вы почему смеетесь? Уж вы-то могли бы привыкнуть… Знаете, Джессика, это наша Амели! Прекрасная девочка, честная, добрая, работящая. Мы с отцом, то есть с ЕЕ отцом хотели поженить их с Арманом много лет назад. Арман тогда был противным подростком, а она не менее противной девицей пяти лет отроду. Потом хлоп, бах, кошмар, он ее не любит, она его тоже, короче, десять лет пролетело, как один день, папа Амели помер, светлая ему память, прекрасный был человек, а какие у него были розы! Да, так вот, потом прошло еще несколько лет, а еще потом Ивонна…

– Мама!

– Нет, я не об этом. Просто странно было… абсолютно ничего общего… Короче говоря, Арман и Амели стали совершенными братом и сестрой. У нее к тому же большие способности в бизнесе, для меня-то это темный лес, а у нее получается… Теперь Амели будет работать за Армана, Иви за Амели, а он сможет заняться нашей маленькой принцессой! И детьми, конечно. Джессика!!! Почему вы мне ничего не рассказываете?

– Мама, ты же не даешь ей рта раскрыть.

– Матильда, а какими детьми должен заняться Арман?

– Ну как же! Ведь Арман опекает сирот! Открыл центр, стал собирать картотеку на осиротевших детей. Больницы, школы…

– Мама!!!

– Отстань ты от меня, поговорить не дашь с человеком! Все, рассказывайте, Джессика. Все-все о себе. Вы замечательная, это сразу видно. У вас такие удивительные изумрудные глаза! У меня была аквилегия, так она цвела точно таким же… Но я умолкаю. Не могу же я одна разговаривать целый вечер!

– Мама, по-моему, ты себя недооцениваешь.

Джессика с улыбкой наблюдала за шутливой перепалкой матери и сына, а сама неотрывно думала сразу о нескольких вещах. Во-первых, эти центры… Кто бы мог подумать, что барон… Во-вторых, Амели… Знает ли Матильда про ее отношения с Арманом, или ей просто неохота в это влезать?

Она опомнилась, поймав любопытный взгляд Матильды.

– Что ж, о себе мне рассказывать особенно нечего. Полагаю, вы знаете, что мы с Моникой были близнецами. Поступила после школы в колледж, с сестрой жила вместе. Получила диплом и занялась ландшафтным дизайном, так что увлечение садоводством именно оттуда. Правда, такой красоты, как у вас, мне еще видеть не приходилось… После гибели Моники и Фрэнка я забрала Элли из приюта и стала за ней ухаживать, вот, собственно, и все. Работу пришлось на время оставить, но я, честно говоря, не жалею. Во-первых, Элли, а во-вторых… фантазии большинства заказчиков сводились к альпийским горкам и горизонтальным фонтанам, а всякий изыск они считали преступлением. Я не видела в этом творчества.

– Ну совершенно мой стиль! Я тоже ненавижу рамки. Впрочем, это сразу стало ясно. Юбка и топ, моя дорогая, юбка и топ! Оптимизм и ум! Прекраснейшее сочетание, и именно мы с вами являемся счастливыми его обладателями. Только знаете, что? Распустите волосы! Такие кудри нельзя держать в узде. Мне-то не к лицу, я старая, но вы, моя красавица… Она красавица, Арман, правда?

– Да.

Джессика почувствовала, как румянец захлестывает ее щеки.

– Ой! Она покраснела! Да вы должны утомиться от комплиментов! Утонуть в них! Арман, что это за «да»? Она восхитительна!

– Я просто щажу ее скромность.

– Дорогой мой, вот в этом деле скромность женщины не нуждается в пощаде! От комплиментов мы только расцветаем, поверь мне. Ох, каттлеи!

– Что с ними?!

– Их надо опрыскать ровно в девять, а сейчас уже четверть десятого! Джессика, ангел, мы еще наговоримся всласть, а сейчас пока-пока, я убегаю!

Смерч в виде Матильды Рено вылетел из столовой, и сразу стало темнее. Джессика ошеломленно и радостно проводила ее взглядом, удивляясь, как быстро эта странноватая, но такая приятная женщина овладела ее сердцем.

Материализовавшаяся из воздуха тетушка Кло укоризненно поджала губы.

– В МОЕ время дамы не были такими малахольными.

Наступила тишина. Потом Арман с легкой улыбкой заметил:

– В ушах звенит и чего-то не хватает. Как тебе моя мать, рыжая?

– Восхитительная женщина. Открытая, светлая, добрая… Может, тебя ей в роддоме подменили?

Арман расхохотался, Амели и Ивонна вторили ему. Тетушка Кло послала Джессике одобрительно-суровый взгляд и удалилась на кухню, с неожиданной легкостью унося гору грязных тарелок.

Арман с удивительной нежностью посмотрел старушке вслед и крикнул:

– Ничего не мой, тетечка! Это подождет до завтра.

Из тьмы донеслось:

– В МОЕ время мужчины после ужина спокойно попивали портвейн, а в дела женщин не вмешивались. И вообще, мал еще указывать.

Джессика хихикнула. Некоторое время все сидели в полной тишине, наслаждаясь покоем. Потом Амели извинилась и пожелала всем спокойной ночи. Странно, но на этот раз она показалась Джессике значительно более симпатичной. Ивонна ушла вместе с ней.

Джессика потягивала из бокала вкуснейшее вино и размышляла о своем возможном будущем.

Арман отодвинул стул и встал. Его атлетическая фигура, подсвеченная мягким светом ламп и огнем в камине, четко вырисовывалась на фоне белых занавесок, скрывавших большое французское окно, выходившее прямо в сад. Барон Рено налил Джессике кофе и пододвинул вазочку с трюфелями.

– Пойдем, посидим на веранде? Ночь очень теплая.

– Пойдем.

Внутренний голос настойчиво убеждал ее не делать глупостей, но Джессика едва не отмахнулась от него с раздражением, чем наверняка немало удивила бы Армана.

Ночной сад благоухал, воспоминания о великолепном и сытном ужине приятно кружили голову, и Джессика Лидделл с изумлением поняла, что чувствует себя в аристократической усадьбе почти как дома. Если честно, то гораздо лучше.

И к Арману она сейчас чувствовала едва ли не расположение… Однако расположение – это одно, а вот секс и флирт – совсем другое. Арман Рено может быть прекрасным человеком и лучшим в мире виноделом, но для девицы Джессики Лидделл он представляет явную и несомненную опасность…

Загрузка...