Самая сексуальная журналистка

Глава 3

Сидней в шесть утра выглядел непривычно. Тихим. Застывшим, будто свернутый побег, который вот-вот освободится от оков. Когда Фейт переехала сюда два года назад, город казался таким чужим и странным… Все вокруг было ярким, солнечным, сияющим. Люди все время улыбались. Австралийцы скорее работали, чтобы жить, чем жили, чтобы работать. Фейт потребовалось немало усилий, чтобы привыкнуть к этому. Иногда подобный уклад раздражал ее: хотелось, чтобы люди были хоть чуточку серьезнее, честолюбивее. Но когда солнечные блики поблескивали на волнах, разбегавшихся от паромов, которые перевозили людей от офисов к окружавшим гавань барам, ресторанам и клубам, Фейт не могла не признать, что Сидней нравится ей все больше и больше.

А особенно по душе ей было то, что здесь разрешалось все. В Сиднее можно было встретить мужчину, одетого, как женщина, который страстно целовал другого мужчину прямо посреди улицы в девять утра. Это так отличалось от глухой деревушки, в которой выросла Фейт, и чопорного интерната, в котором она прожила десять долгих лет…

Фейт сбросила скорость. Пустых мест на стоянке не осталось, так что она притиснулась к другому автомобилю и вышла из машины, отправив Кэшу эсэмэску: «Я – на месте».

Фейт могла видеть лишь заднюю часть его дома. По всей видимости, Кэш жил на самом верху. Из его окна наверняка открывался изумительный вид на простиравшийся до бесконечности океан. Такой человек, как Кэш Андерсон, просто обязан был жить наверху. Он, наверное, всю жизнь провел, поглядывая свысока на людей вроде нее. Ничтожеств из провинции с крошечной капелькой таланта, но с уймой настырности. Он был одним из тех, кто решал участь ей подобных. И, положа руку на сердце, Фейт уже порядком надоело зависеть от прихотей этих людей.

Она только-только почувствовала себя иначе. Не ничтожеством, которым вечно слыла на родине. Не чокнутой, над которой потешались все вокруг. Помнится, ее мать от души посмеялась, когда Фейт сказала ей, что собирается стать журналисткой. Отец прочитал одну из своих вечных нотаций, а у братьев появился лишний повод поиздеваться.

Фейт всегда была изгоем – дома, в школе, на каждом месте работы из всех, что она успела сменить после окончания колледжа четыре года назад. Но здесь, в этом незнакомом городе, ее увлечение темой любви и секса пришлось как нельзя кстати. В Австралии у нее появились фанаты. Самые настоящие. И совсем не извращенцы. Фейт получала письма от женщин, благодаривших ее за советы по поводу того, как оживить брак. Были и письма от юных девушек, уверявших, что именно благодаря Фейт они стали ценить свои фигуры и самих себя. Попадались и послания от мужчин, которые радовались тому, что она смогла научить их доставлять наслаждение своим подругам.

Она помогала. Она занималась важной работой. Впервые в жизни она чего-то да стоила. Вот почему эта передача была так важна для нее.

Телефон Фейт пикнул.

«В чем вы одеты?»

В чем она одета? Щеки Фейт вспыхнули. Возможно, он с кем-то ее перепутал. Должно быть, с одной из своего гарема. Все-таки Кэш Андерсон был настоящей свиньей. И в ответ полетела эсэмэска: «В черное, сексуальное и обтянутое кожаными ремнями».

Губы Фейт изогнулись в торжествующей улыбке. Он будет разочарован, когда спустится вниз и увидит ее в футболке и джинсах.

«Ваша машина обтянута кожаными ремнями? Вы что, Бэтмен?»

Фейт остолбенела. Что? Телефон зазвонил, и она нажала зеленую кнопку.

– Я спросил: «В чем вы едете?» У вас желтый «жук» или красный драндулет?

– Красный драндулет. Я думала, вы спросили, в чем я одета…

Как это случалось всегда, когда дело касалось Кэша, ее кожа приобрела яркий свекольный оттенок.

– На вас надето что-то черное, сексуальное и кожаное? И кто же теперь занимается сексуальным домогательством на работе?

До Фейт донесся смех, и она заметила подошедшего Кэша. Его волосы, коротко остриженные по бокам и длинные на макушке, густые и темные, так и сияли на солнце. Ветер раздувал его белую рубашку, подчеркивая мускулы на его груди. Сегодня Кэш казался непринужденнее, чем обычно: загорелым, расслабленным и еще чуточку более сексуальным.

Фейт прикусила нижнюю губу. Ей не хотелось считать его сексуальным. В конце концов, он собирался разрушить ее мечты. Он был ее боссом. Не говоря уже о том, что у Фейт не было секса так много лет, что она успела забыть, что это такое.

Фейт рассказывала о сексе, но, увы, регулярно практиковаться в нем ей не удавалось. Она не могла припомнить, когда в последний раз была близка хоть с кем-нибудь, не сделанном из металла и не помещавшемся в ее собственной руке.

– Это – не кожа, – проворчал Кэш. – И не черное.

Он окинул ее оценивающим взглядом, и тело Фейт вспыхнуло огнем. Тревожный звоночек.

– Я думала, ваша эсэмэска предназначалась кому-то еще.

– С какой стати мне присылать эсэмэску, предназначенную кому-то еще, на ваш телефонный номер? – захихикал он, со скрипом открывая боковую дверцу машины. – Садитесь за руль, Харрис. Нас ждет работа.

Фейт скользнула на водительское место, досадуя на то, что ее шутка привела к неприятным последствиям. Этот день должен был пройти иначе. Фейт планировала показать Кэшу, насколько важно то, чем она занималась, и почему секс – это больше, чем просто секс. Но для этого требовалось проявить высочайший профессионализм.

– Вы выглядите мило.

Мельком встретившись с ней взглядом, Кэш уставился в окно. Его замечание заставило Фейт в удивлении вскинуть брови. Она завела мотор своего «драндулета». Фейт купила красный «Кингсвуд» 1975 года выпуска спустя несколько недель после переезда в Австралию. В этой стране машины были у всех. Австралийцы, казалось, садились за руль лет с восьми и так тепло относились к своим машинам, что давали им имена. Красный драндулет Фейт звался просто Редом.

– В каком смысле… «мило»?

– Симпатично. Приятно. Красиво. – Фейт почувствовала на себе его взгляд. – Вам что, нужен словарь?

– Что не так с моей одеждой?

Кэш вздохнул.

– Ничего. Я просто сказал, что вы выглядите мило. Почему в разговоре со мной вы вечно бросаетесь защищаться, Харрис? Почему спорите со всем, что я говорю?

– Я так не делаю.

– Вы делаете это прямо сейчас.

Неужели она и правда так себя вела? Фейт не замечала. Просто все, что он говорил, казалось таким неправильным…

– Когда вы сказали, что я выгляжу мило, мне всего лишь показалось, что вы имели в виду… что-то еще.

– Что еще я мог иметь в виду?

– Когда вы спросили меня в эсэмэске, в чем я одета, вы имели в виду, на чем я еду.

– Это была ошибка автозамены в моем телефоне. Как же с вами трудно!

О нет, она лишь пыталась вести себя профессионально. Спокойно, начнем все сначала.

– Простите, Кэш. Я просто не ожидала, что вы скажете что-то… приятное.

– Почему?

– Потому что вы никогда не говорите ничего приятного.

Кэш застыл на месте, и Фейт ругнулась себе под нос. Оскорблять его явно не стоило. Фейт вспомнила репортаж о том, как получать то, что хочешь, в спальне. Говори тихо. Будь откровенна. Смотри партнеру в глаза и спрашивай о его фантазиях. Если это годилось для секса, могло пригодиться и на работе.

– Кэш, мне бы хотелось понять, чего вы хотите. Как я могу помочь вам понять то, чем я занимаюсь?

Она снова почувствовала на себе его взгляд и вцепилась в руль. Кэш часто смотрел на нее вот так. Не мигая. Словно читал мысли по ее глазам. А еще он лишал ее покоя, обольстительно вскидывая бровь.

– Чего я хочу?

– Да. Мне нужно знать, как я могу изменить ваше мнение о том, что моя работа не представляет никакой ценности?

– Никакой ценности? – Кэш замолчал, и Фейт почувствовала, как струйка пота скользнула с задней части ее шеи в футболку. В драндулете не было кондиционера, а температура на улице приближалась к сорока градусам.

– Я никогда не говорил, что ваша передача не представляет ценности. О некоторых историях, на основе которых вы делали сюжеты, нужно рассказывать. Ваша проблема заключается в том, что вы принимаете все слишком близко к сердцу. Вы хотите, чтобы все верили в то, что вы делаете. Верили в то, что все дело – в любви.

Фейт повернулась к нему, ее щеки вспыхнули, а ладони скользнули с руля в ответ на его раздражающе покровительственный тон.

– Это неправда.

– Правда, правда. Вы подаете материал чересчур эмоционально. Журналисты должны дистанцироваться от проблем, о которых рассказывают. Это создает ощущение объективности.

Фейт встрепенулась. Она не нуждалась в лекции по поводу объективности. Если бы Кэш только знал, насколько далека она была от тем, о которых рассказывала с экрана…

– Иногда требуется пропускать все через себя. Это – единственный способ добраться до истины.

– Рекламодателям не нравится, когда что-то при нимается близко к сердцу. Им по душе нечто легкое, развлекательное.

– Но мои зрители хотят другого. Им нужно, чтобы я принимала все близко к сердцу, глубоко рассматривала вопрос. Они хотят знать больше.

С уст Кэша слетел вздох, больше напоминавший раздраженное фырканье.

– Людей не интересует любовь, отношения и все остальное, о чем вы рассказываете.

Фейт украдкой взглянула на Кэша. Естественно, людей это интересовало – именно любовь заставляла этот мир вращаться.

– А как насчет моего сюжета о свиданиях онлайн? У той передачи было рекордное число просмотров на вашем сайте, больше, чем у всех остальных программ. Я переговорила с множеством людей, которые нашли любовь по Интернету, и еще с множеством, которые столкнулись лишь с извращенцами. Зрители должны знать об этом. А как же моя передача о телесном образе, о том, как по-разному воспринимаются женщины в зависимости от типов их фигур?

Кэш втянул воздух носом, немного раздувая ноздри. Фейт посмотрела на него, решительно настроенная добиться ответа.

– Это тот выпуск, где вы были голой?

– Где я… Что? – Фейт едва успела увернуться и объехать женщину, переходившую улицу с огромной овчаркой. – Да. Но смысл был не в этом.

Она уже не поворачивалась к Кэшу, но чувствовала, как он усмехается, глядя на нее.

– Я разделась, чтобы показать женщинам, что им совершенно незачем стыдиться своих фигур. И я не была совершенно голой – мои интимные детали были прикрыты листиками.

– Ваши «интимные детали»?

– Да. Мои интимные детали. Вы ведь понимаете – те, что не демонстрируют другим.

– Обожаю демонстрировать свои интимные детали другим.

Фейт отогнала представшее перед мысленным взором изображение «интимных деталей» Кэша. Профессиональная. Искрометная. Проницательная. Именно такой она и должна быть.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, но я предпочитаю держать свои интимные детали при себе. И демонстрирую их лишь немногим избранным.

– В самом деле? – Фейт по-прежнему не смотрела на Кэша, следя за извилистыми поворотами сиднейских улиц. Но она могла чувствовать, как он оперся локтем о приборную панель и придвинулся ближе. От Кэша исходил запах берега и какой-то особый, исключительно его аромат. – И сколько же «немногих избранных» удостоились чести лицезреть ваши «интимные детали», Фейт?

– Сколько?

– Да. Сколько?

– То есть… другими словами… конкретное число? – начала запинаться она.

– Да. Конкретное число.

Его теплое дыхание обдавало ее плечо, ощущалось через тонкую футболку. Кэшу достаточно было лишь немного потянуться, чтобы провести языком по ее коже…

Фейт трепетала. Пульс колотился. Ее нога скользнула чуть дальше, надавив на педаль газа. Хм, ничего не скажешь, очень «профессионально»!

– Не думаю, что подобное обсуждение уместно.

– А я считаю, более чем уместно. Вы ведь у нас – признанный сексперт. И мне хотелось бы понять, насколько вас можно считать экспертом. Я хотел бы узнать о вашем личном сексуальном опыте.

Пересохшее горло Фейт не могло воспроизвести ни звука. Ее личный опыт?

– У меня достаточно опыта, чтобы знать, чем я занимаюсь.

– Да ну?

В салоне вмиг стало душно. Фейт убрала руку с руля и с усилием покрутила старую ручку, опуская стекло. Ей требовался глоток воздуха. Как можно быстрее.

– Занятно. Потому что мне хотелось бы знать, сколько это – «достаточно»? Это был лишь один партнер? Или мы говорим о двузначных числах?

Фейт все так же недвижимо сидела на месте. Поток воздуха наконец-то ворвался в салон. Влажный и вязкий, он немного ослабил гул в ее голове.

– Трехзначных числах?

– Нет! – резкий ответ Фейт удивил даже ее саму. – Нет. И мне бы не хотелось обсуждать это с вами.

– Почему нет?

– Потому что вы – мой босс, и это не… профессионально.

– Забудьте об этом. – Он махнул рукой в сторону стекла. – Солнце светит, день – просто замечательный, и в данный момент я – не ваш босс. Мы – просто два человека, которые отправились на прогулку. Которые наслаждаются обществом друг друга. Болтают.

Автомобиль был большим, но Кэш по-прежнему сидел чересчур близко к Фейт. Этими своими вопросами и низким голосом, в котором так и звучала грубоватая самонадеянность, он поглощал слишком много пространства. Но Фейт понимала, что он делает, – пытается добиться от нее хоть чего-нибудь. Пытается заставить ее выдать то, что она хочет держать при себе. Она достаточно долго трудилась на журналистском поприще, чтобы уметь распознавать эти уловки.

– Моя сексуальная жизнь – не ваше дело.

– Не согласен. Ваша сексуальная жизнь – дело всеобщее. Особенно если учесть, что вы делаете на этом карьеру. Вот это-то и вызывает мой живой интерес. Почему вы с такой готовностью говорите о сексе на камеру, но так не желаете обсуждать это с глазу на глаз? Что же такого случилось с вами в прошлом, что заставило вас считать, что секс – это больше, чем просто секс? И почему вы так распаляетесь каждый раз, когда я говорю о закрытии вашей передачи?

– Я так распаляюсь, потому что австралийцам нужна моя передача.

– Нет. Никто не может питать столь благородные порывы. Людьми движут всего три вещи, Фейт, – страх, алчность и похоть. Итак, что же движет вами? Почему эта передача так важна для вас?

Фейт не хотела отвечать на эти вопросы, но и отмалчиваться не могла.

– Если я должна выбрать что-то из этого, я бы сказала – алчность. Я хочу быть успешной. Хочу быть признанной, удостоенной наград журналисткой. Хочу, чтобы люди знали, кто я.

Кэш какое-то время хранил молчание, и Фейт почувствовала, что он изучает ее. Она смахнула волосы с плеча и вскинула подбородок. Пусть думает, что хочет, ей плевать!

– Ладно. Притворюсь, что это – ваш настоящий ответ. Но почему секс? Почему любовь? Почему отношения? Почему не текущие события? Политика? Спорт? Это популярные темы, за которые как раз и вручают награды.

– Меня не интересуют спорт и политика.

– Но интересуют секс и отношения.

– Да.

– И любовь.

Она наконец-то повернулась и пронзила его долгим взглядом.

– Да. Любовь. Меня интересует любовь.

Ей не было стыдно. Ее действительно интересовала любовь. Ее заботило это, она думала об этом – она гадала, почему же так и не смогла это найти. Фейт прикусила нижнюю губу и повернулась к дороге.

– Любви не существует, Фейт.

Он произнес это так тихо, что Фейт показалось, будто она ослышалась.

– Конечно же существует. В какой-то момент жизни влюбляется каждый человек.

– Это – страсть. Любовь – нечто иное.

– Вы только что опровергли свой собственный аргумент, Кэш. Если вам известно, что страсть отличается от любви, вы, очевидно, знаете и то, что любовь существует.

– Возможно, – пожал он плечами. – Для некоторых. Но она никогда не длится вечно, поэтому-то я и предпочитаю страсть.

Внутри у Фейт что-то оборвалось. Он уволит ее, если верит исключительно в страсть, ведь главная идея ее передачи заключалась в том, что все люди рано или поздно влюбляются. Тишина вокруг них сгустилась, Кэш сосредоточенно смотрел в окно.

– Сегодня утром мы встречаемся с консультантом по тантрическому сексу. – Фейт изобразила на лице улыбку, пытаясь развеять повисшую неловкость. Кэш сидел тихо, свесив руку с окна машины.

– Тантрическому сексу? – с легкой гримасой переспросил он. – Звучит многообещающе.

Она хотела сказать, что он не далек от истины. Поведать, что тантрический секс делает отношения более пылкими, насыщенными. Выдать статистику о росте популярности БДСМ, объяснить преимущества вибратора «Джессика Рэббит» над прошлогодней моделью, «Необузданной ракетой». Но все это было бесполезно. Кэш, похоже, отвлекся на какие-то свои мысли.

– Что-то не так, Кэш? Вы имеете что-то против тантрического секса?

Он улыбнулся:

– Нет. Просто задумался.

– О чем? – Фейт переключилась на третью передачу, и старая машина немного подпрыгнула, проходя поворот.

– О вас и вашей передаче. И о… – Кэш отвел взгляд. – Не важно. Вас это не касается.

Он казался смущенным и немного грустным. Странно, он никогда не выглядел грустным. Взбешенным? Да. Недовольным? Безусловно. Раздраженным, нетерпеливым, злым? Да, да, да. Но грустным? Никогда.

– Простите, что спорила с вами.

Кэш снова повернулся к Фейт, и она почувствовала на себе его взгляд.

– Вы не должны извиняться за то, что не согласны со мной. Мне-то как раз нравится, что вы не соглашаетесь. Мне нравится, что вы задаете вопросы и никому не позволяете вытирать о себя ноги.

– Тогда что не так?

– Вы ведь знаете, почему меня прислали сюда, не так ли?

– Чтобы руководить телеканалом?

– Чтобы спасти телеканал. Дела обстоят не лучшим образом, Фейт. Меня прислали, чтобы провести сокращения, найти способы сэкономить деньги и увеличить доходы. Я здесь не для того, чтобы быть большим плохим парнем, этаким агрессором, который губит всеобщее веселье и давит на корню всеобщие мечты.

Фейт знала, что и в прошлом году дела телеканала шли неважно, но она даже не задумывалась, что все обстояло так плохо.

– У меня хорошая передача, Кэш. Перенесите ее в прайм-тайм, это привлечет больше рекламодателей.

– Ваша передача никогда не будет идти в прайм-тайме, Фейт. На прошлой неделе у вас там кто-то показывал на себе, как пользоваться вибратором. Это – не тема для прайм-тайма. Это отвратит наших семейных зрителей, не говоря уже о наших семейных рекламодателях.

– Да там толком ничего и не было видно. Просто выпуск наделал шума, а смысл заключался…

– Не важно, в чем заключался смысл. Секс по центральному телевидению неприемлем. А спорт – да. В этом нет ничего личного, Фейт. Это – бизнес.

Ничего личного? Потеря ее работы была делом личным. Называть то, чем она занималась, неприемлемым было личным. Представлять все, чего она достигла за последние два года, ничего не значащим было личным.

– Вы не собираетесь оставлять мою передачу, не так ли? И мы просто впустую тратим время? – Фейт резко затормозила, и машина взвизгнула.

Кэш пронзил ее взглядом. Жгучим. Полным вызова.

– Я дал вам обещание и сдержу его. Если вы убедите меня, что секс – это больше, чем просто секс, я оставлю вашу передачу в эфире. Поддержу вас на все сто процентов. Поработаю с вами, чтобы передачу можно было демонстрировать в прайм-тайме. Но если в конце недели я останусь при своем мнении, вам придется смириться. И отказаться от этой затеи.

Фейт снова сосредоточила внимание на дороге. И газанула на холостом ходу. Ставки теперь были выше, чем когда бы то ни было. Все, никакой больше Мисс Паиньки! Он хотел узнать о сексе? Да уже к концу дня Кэш будет сочиться сексом! Не буквально, конечно. Но именно сегодня она покажет ему, каково это: хотеть чего-то так сильно, что можешь за это убить.