Самолеты падают в океан

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ БРЭДОК ПРОТИВ ФЕЛАНО

— 1-

Было чертовски жарко. Глава сыскного агентства «Мун и Дейли» сидел без пиджака, подставив вспотевшее лицо ветерку вентилятора. В пепельнице лежала почти нетронутая сигара. В такую жару не было никакого желания курить. Мун попробовал было открыть окно, но от этого лучше не стало. Настоянный на запахе размягченного жарой асфальта, на бензине и дыме, раскаленный в многоэтажной бетонной духовке улицы воздух действовал удручающе. Мун предпочитал сидеть при закрытых и занавешенных окнах. Вентилятор монотонно жужжал. Ему вторил монотонный голос диктора телевидения:

«В предполагаемый район гибели «Золотой стрелы» высланы авианосцы пятого тихоокеанского флота. Базирующиеся на них самолеты патрулируют океан. До сих пор не удалось обнаружить следов воздушной катастрофы. Обследование дна водолазами исключается, так как в этом районе глубина превышает четыре тысячи футов. Как нам только что сообщили, известный исследователь морских глубин капитан Иво предложил для этой цели свой батискаф «Тулон–IV». Правительство с благодарностью приняло его предложение…»

С самого утра сенсационная катастрофа вторглась в жизнь страны. «Золотая стрела» была одним из четырех сверхскоростных пассажирских лайнеров авиационной фирмы, известной под сокращенным названием «Авиабрэдок». Эксплуатация этих самолетов началась только несколько месяцев назад. «Голубая стрела» и «Оранжевая стрела» были проданы английской авиалинии и с первого числа курсировали над Индийским океаном. «Золотая стрела» и «Серебряная стрела» летали на тихоокеанской линии, принадлежавшей самому Брэдоку. Сегодня в семь часов за–паднотихоокеанского времени «Золотая стрела», имея на борту сорок шесть пассажиров и девять членов экипажа, вылетела в очередной рейс Санариско — Гонолулу. Когда «Золотая стрела» находилась на полпути, радиосвязь внезапно прекратилась.

«…Маловероятно, что кому–нибудь из находившихся на борту воздушного лайнера удалось остаться в живых, — монотонным голосом продолжал теледиктор. И тут же, словно перевоплотившись, патетически возвестил: — Думайте о своих ближних! Не будьте эгоистами! Прежде чем отправиться в воздушное путешествие, застрахуйте свою жизнь! Полис Универсальной страховой компании избавит вас от предсмертных угрызений совести, а ваших родственников от лишнего горя!..»

Услышав звонок, Мун выключил телевизор. Накинув пиджак и завязав галстук, чтобы достойно встретить клиента, он направился к двери. Мун очень надеялся, что это именно клиент, а не Дейли или какой–нибудь знакомый, пришедший выведать мнение Муна о причине авиационной катастрофы. Клиент был до зарезу нужен. Мун принципиально отказывался от разных мелких и не особенно чистоплотных делишек вроде добывания компрометирующего материала для бракоразводных процессов или выяснения финансового положения сомнительной торговой фирмы. Настоящие же дела, подобные инсценированному самими владельцами ограблению банка «Джексон и К0», выпадали не так часто. Поэтому случись, что кому–нибудь пришло бы в голову навести справки об истинном положении фирмы «Мун и Дейли», результаты оказались бы не очень утешительными.

Первое, что Мун разглядел, открыв дверь, были драгоценные камни. Они сверкали на пальцах, на запястьях рук, на худощавой шее, свисали с ушей посетительницы, вплетались в причудливую прическу. На покрытых толстым слоем грима дряблых щеках блестели крупные капли пота. В одной руке женщина держала внушительного размера сумочку, в другой — небольшой портативный магнитофон.

— Я миссис Истмил! — объявила она и, не дождавшись приглашения, направилась в комнату.

Драгоценности вспыхнули ослепительным фейерверком. Мун невольно зажмурил глаза. Когда он открыл их, миссис Истмил уже сидела в его собственном кресле, закуривала его сигару. Муну ничего другого не оставалось, как скромно сесть на предназначенный для клиентов стул.

— Какие дрянные сигары вы курите, мистер Дейли!

— Меня зовут Мун.

— Тем хуже для вас! Заведите себе приличный звонок, мне палец чуть судорогой не свело… Почему у вас так жарко?

— Могу предложить вам холодный душ, — сострил Мун.

— Как вы сказали? Холодный душ? Как вы смеете со мной шутить! Да знаете ли вы, с кем разговариваете?

— С ходячей ювелирной выставкой, — пробормотал Мун.

Миссис Истмил не слышала этих слов. Смешиваясь с каплями пота, по гриму потекли слезы.

— С самой несчастной женщиной в мире. Найдите мне моего Робби! Никак не могу прийти в себя. Мне даже не верится, что мой Робби сбежал. Какое несчастье!

— Вполне понимаю его, — буркнул Мун.

— Нет, нет, это совершенно непонятно, — миссис Истмил не слушала. — Ему было так хорошо со мной. Самое лучшее питание. Каждое воскресенье я приглашала для него гостей. Он любил с ними разговаривать… Бедный Робби! Когда я увидела раскрытое окно, сердце у меня сжалось в предчувствии страшной беды!..

— Вы полагаете, что он убежал через окно? На каком этаже расположена ваша квартира?

— На двадцать третьем!

— Окно выходит на пожарную лестницу?

— Нет!

— Остается предположить, что ваш Робби улетел.

— Конечно же, он улетел! Мой Робби не обезьяна! — Миссис Истмил вскочила и при этом уронила сумку. Из нее посыпались цветные фотографии. На них красовался желто–зеленый попугай.

— Так это… Робби? — оторопело замигал Мун.

— Слава богу, наконец–то вы заговорили, как нормальный человек, — обрадовалась миссис Истмил. — А, понимаю, вы решили, что Робби — мужчина… Неужели я в таком случае стала бы его разыскивать? У меня было три мужа, я–то знаю им цену.

— Наше агентство, миссис Истмил, не занимается розыском домашней птицы.

— Вы, кажется, считаете моего Робби курицей? Он умнее вас! Послушайте!

Миссис Истмил включила магнитофон. Мун вздрогнул. Голос казался знакомым.

«Я Робби! Доброе утро, дорогие радиослушатели! Зубная паста «Сияние» обеспечивает белоснежную улыбку. Если хотите иметь успех в любви, мойтесь ароматным мылом «Поцелуй». Гигиеническая туалетная бумага «Радость» гарантирует хорошее настроение. Бутылка кока–колы перед завтраком утроит вашу жизненную энергию. Выйдя из дому, первым делом застрахуйте свою жизнь…»

Мун усмехнулся. Понятно, почему голос Робби показался таким знакомым. Попугай имитировал интонацию популярного радиодиктора.

— Это утренняя рекламная передача, — пояснила миссис Истмил, благоговейно внимавшая голосу своего любимца. — Я специально консультировалась с профессором Политом. Он самый крупный авторитет по психологии попугаев. Профессор объяснил, что ранним утром попугаи лучше всего усваивают услышанные ими слова.

— Кто вам рекомендовал наше агентство? — осведомился Мун.

— Известная ясновидящая мисс Минерва Зингер. Она предсказала, что мистер Дейли, то есть вы, вернет мне моего Робби.

— Так я и предполагал… К сожалению, это ошибка. Во–первых, я Мун, а не Дейли. Во–вторых, моя специальность — психология преступников, а не попугаев, так что помочь вам ничем не могу.

После ухода миссис Истмил Мун отправился под холодный душ. В течение пяти минут ванная содрогалась от его проклятий в адрес помощника. Дейли уже не раз пытался поправить дела фирмы при помощи своей ясновидящей супруги. Как будто детективные таланты владельцев агентства нуждались в такой сомнительной рекламе!

Ледяная струя принесла облегчение. Наполовину умиротворенный, Мун оделся и вышел из ванной. Выкурив сигару, он почувствовал себя почти сносно. К тому времени, когда в дверь снова позвонили, оптимизм Мун а достиг того уровня, что он понадеялся увидеть настоящего клиента. Его ожидало разочарование. На пороге лежал свежий выпуск «Морнинг рипорт». Мун машинально стер пыль с вывески «Мун и Дейли. Частное сыскное агентство» и с газетой в руке вернулся в комнату.

Как и следовало ожидать, первые полосы были почти целиком посвящены гибели «Золотой стрелы». На пятой полосе Мун нашел знакомое имя. «Минерва Зингер безуспешно пытается выяснить тайну гибели «Золотой стрелы», — гласил заголовок.

«Читатели, возможно, еще помнят нашумевшее дело об убийстве Спитуэлла, — сказала мисс Минерва Зингер в разговоре с нашим репортером. — После того как мне удалось вызвать дух убитого, у меня установилась с ним прочная спиритическая связь. Пользуясь его посредничеством, я вошла в контакт с обитателями звездных миров. В системе Южного Креста мне удалось обнаружить единственного обитателя этой планеты, высокоразвитое мыслящее существо, которое представилось мне под именем Пульсомониды. У мистера Пульсомониды чудодейственные телепатические способности. Находясь на расстоянии тысяч световых лет, он видит все происходящее на Земле».

Наш корреспондент попросил ясновидящую спросить Пульсомониду, что тому известно о причине гибели «Золотой стрелы». Мисс Минерва Зингер охотно согласилась и сразу погрузилась в спиритический транс, длившийся около часа. Выйдя из транса, она еле внятным голосом сообщила: «На этот раз он не в состоянии помочь. Он видит только то, что происходит на поверхности земли. Вода является преградой для его телепатического видения. Но он сказал, что тайна скоро раскроется».

Газета выпала из рук Муна. Разморенный жарой, он задремал.

Звонок заверещал на самых высоких нотах. Еще не проснувшись окончательно, Мун кинулся открывать дверь. На пороге стоял Дейли. В руках он держал нечто покрытое платком.

— Как дела?.. — сонно спросил Мун.

— Великолепно! — Дейли победоносно помахал своей таинственной ношей.

Способность Дейли никогда не унывать поражала Муна еще в те времена, когда тот в чине сержанта помогал инспектору бороться с преступным миром. Особенно противоестественной его довольная физиономия выглядела сейчас, накануне полного финансового краха.

— Миссис Истмил была у вас? — деловито спросил Дейли.

Мун кивнул.

— Сколько она предлагала за своего бесценного Робби?

— Тысячу долларов.

— Считайте, что они у меня в руках!

Жестом фокусника Дейли сорвал платок. Взгляду Муна предстала клетка. В ней сидел нахохлившийся желто–зеленый попугай. Мун протер заспанные глаза.

— Это Робби? Где вы его нашли?

— Дурак! Я Полли! — заорал попугай. — Убирайся!

— Купил за десятку в зоологическом магазине. Бьюсь об заклад, миссис Истмил не отличит его от своего обожаемого Робби! Расцветка точно такая же, я сличал с фотографией. Минерва для этой цели выпросила у миссис Истмил снимок. Я уже договорился с профессором Политом. За триста долларов он берется обучить эту птичку любому слову, которое знал Робби. Надеюсь, вы оставили у себя пленку?

— Триста долларов? Пожалуй, можно их сэкономить. Поставим клетку возле приемника и через неделю услышим любимое изречение Робби: «Гигиеническая туалетная бумага «Радость» гарантирует хорошее настроение!»

— Я и не подозревал, что вы так хорошо изучили психологию попугаев, инспектор. — Когда Дейли был в шутливом настроении, он называл Муна его прежним служебным титулом.

— Она ничем не отличается от психологии наших сограждан… Итак, вы считаете, что это выгодное дельце?

— Само собой разумеется. Чистый доход — тысяча минус десять.

— Сейчас вы увидите, как ваши девятьсот девяносто долларов вылетят в окно!

Выпущенный на свободу попугаи не думал улетать. Усевшись на подоконник, он закричал:

— Убирайся! Я Полли! Мун замахнулся.

— Я умный! Ты дурак! — прокричал на прощанье попугай и скрылся в мареве накаленной жарою улицы.

— Устами птицы вещает истина, — Дейли покачал головой. — Пожалуй, я еще заработаю на вас. Буду показывать за деньги публике. Национальная диковина! Честный человек! Вход — пятьдесят центов!

— Я по–прежнему убежден, что честность — самый выгодный капитал…

— … Сказал мистер Мун, объявляя о своем банкротстве, — съязвил Дейли.

— Уж лучше финансовое банкротство, чем моральное. Я вас предупреждаю: если Минерва еще раз вздумает использовать потусторонние силы для рекламирования нашего агентства…

— Должна ведь жена поддерживать фирму своего мужа!

Перепалку прервал телефонный звонок.

— Что такое? — шепотом спросил Дейли.

— Междугородний. Из Санариско!

Дейли уставился на телефон с видом верующего, молящего всевышнего о ниспослании чуда. Из трубки донесся бесстрастный голос:

— Говорит Брэдок. «Авиабрэдок». Прошу выяснить причину гибели «Золотой стрелы». Гонорар — десять тысяч. За вами выслан специальный самолет. Подробности сообщит моя секретарша. Передаю ей трубку. До свидания, мистер Мун!

— 2-

Санариско встретил легким туманом. По посадочной полосе бежали гигантские буквы: «Авиабрэдок». На аэродроме ждала черная машина, окаймленная золотой стрелой. Такая же стрела украшала фуражку шофера и блузку встречавшей их секретарши.

— Вам эта стрела очень идет. Как вас зовут? — Дейли начал атаку с ходу.

— Мэри Дануа, — девушка попыталась улыбнуться, но из этого ничего не получилось.

Причину Дейли понял через минуту, когда Мэри показала на огороженный канатом четырехугольник, возле которого маячила фигура полицейского. Невдалеке высился огромный рекламный щит Универсальной страховой компании: «Отправляясь в воздушное путешествие, не забудьте застраховать свою жизнь!» Судя по непросохшей краске, он появился только сегодня. Реклама шагала по свежим следам событий.

— Отсюда «Золотая стрела» отправилась в свой последний путь, — сообщила Мэри. — Утром я еще надеялась… Час тому назад передали, что поиски прекращены… Там была моя тетя…

Они въехали в город. На шпилях небоскребов висели клочья тумана, но поднимавшиеся в гору крутые улицы заливал солнечный свет, густой, как апельсиновый сок.

Где–то в порту ревели сирены океанских судов.

Остановились у гостиницы «Золотые ворота». Мэри взяла ключи у дежурного. Для Муна и Дейли были резервированы спальные комнаты, соединенные общим салоном. В ванных лежал полный комплект туалетных принадлежностей, начиная с зубной щетки и кончая электрической бритвой. На столе салона Мун увидел ящик с сигарами. Дейли обнаружил в холодильнике целую батарею бутылок.

Зазвонил телефон. Мэри взяла трубку.

— Мистер Брэдок спрашивает, нет ли у вас каких–либо пожеланий?

— Никаких, кроме солидного гонорара, — ухмыльнулся Дейли.

— Мистер Брэдок просит вас принять ванну, подкрепиться и отдохнуть, если пожелаете. Мне приказано ждать в машине.

— Ну и принимает нас этот Брэдок, — сказал Дейли. — Словно мы правители какого–нибудь марионеточного режима, на которых возлагают последнюю надежду. Не знаю, как вы, инспектор, но мне это кажется подозрительным.

Мун покачал головой:

— Это, пожалуй, самое трудное дело в моей жизни. Если бы не наше финансовое положение…

— Сами виноваты. Не надо было отказываться от операции «Попугай».

Через полчаса машина с золотой стрелой мчалась по многолюдным улицам торгового центра. За прошедшие десять лет многие выходцы из Азии вернулись на родину, но их оставалось достаточно, чтобы придать городу особый колорит. Недалеко от Висячего моста пришлось затормозить, чтобы пропустить своеобразную процессию. Впереди шагали музыканты, за ними сорок девушек в купальных костюмах. На их обнаженных спинах красовался один и тот же портрет. Знакомое лицо! Лучезарно улыбаясь с сорока спин, сорок одинаковых Брэдоков прошествовали мимо Муна.

— Мистер Брэдок баллотируется на пост губернатора штата, — пояснила Мэри.

— Катастрофа «Золотой стрелы», видимо, не пойдет ему на пользу, — заметил Мун.

— Да, это большой удар для мистера Брэдока. Его противник, сенатор Джек Фелано, не замедлит воспользоваться этим.

— А скажите, Мэри, как вы, служащие компании, объясняете причину аварии?

Мэри пожала плечами.

Когда машина въехала на территорию компании, Муна окликнул старый знакомый, инспектор полиции Олшейд.

— Боюсь, что у вас не больше шансов, чем у меня, — Олшейд покачал головой. — Вот лет через пятьдесят, когда у нас будет глубоководная океанская полиция…

— Значит, вы считаете, что не за что ухватиться? — спросил Мун.

— Почему же? Есть. Заставьте Брэдока говорить! — и Олшейд мрачно захохотал.

Раздумывая над этой странной шуткой, Мун захлопнул дверцу. Слева замелькали огромные производственные корпуса и ангары для самолетов. Оттуда долетал гул станков и рокот моторов. На испытательном аэродроме стояла совершенно новая машина, окруженная металлическими фермами. Подвешенные в люльках маляры проводили по корпусу жирную красную черту. Это была «Красная стрела» — пятая из близнецов.

Путь к мистеру Брэдоку вел через просторные, набитые служащими помещения. В них царила с виду обычная деловая атмосфера, однако зоркий глаз Муна подметил плохо скрываемую нервозность.

В дверях приемной Мэри сменил личный секретарь Брэдока.

— Меня зовут Мэкхилери, — представился он. — Очень рад, мистер Мун, что вы приняли наше приглашение. Хочу вас предупредить, что мистер Брэдок не любит длинных разговоров. Все интересующие вас вопросы прошу адресовать мне.

Брэдок выглядел несколько иначе, чем на фотоснимках. Очень высокий, очень прямой, с гладко обритой крупной головой, он неподвижно стоял посреди кабинета. На почти пустом письменном столе красовался золотой кубок, присужденный национальным авиаклубом за «Стрелы».

Брэдок молча указал Муну на кресло. Сам он продолжал стоять. Увидев за спиной Брэдока пластиковую табличку «Побеждает тот, кто молчит», Мун, несмотря на предупреждение личного секретаря, не удержался от замечания:

— Как же вы намерены сочетать этот девиз с предвыборной кампанией? У нас обычно выигрывает тот, кто говорит больше всех.

Брэдок вместо ответа улыбнулся.

— Вы кого–то ждете? Брэдок кивнул.

— Может быть, мы пока побеседуем, чтобы не терять времени? — предложил Мун. — Меня интересует ваше мнение о катастрофе. Мне лично кажется, что…

Брэдок повелительным жестом приказал ему замолчать. Молчание затягивалось. Дверь отворилась без стука. Мэкхилери катил перед собой металлическую раздвижную лестницу. За ним следовал человек с электронным щупом.

— Еще пять минут, и вы были бы уволены, Хэрти! — жестко сказал Брэдок:

Человек с электронным щупом не произнес ни слова — он знал нрав своего хозяина. Молча он приступил к обыску кабинета. Хэрти чем–то напоминал сапера, когда осторожными движениями приподнимал ковер, заглядывал в ящики письменного стола, забравшись на лестницу, обшаривал потолок. Пока искали потайной микрофон, Брэдок не проронил ни слова. Лишь когда, наконец, нашли еле приметную плоскую пластинку, приклеенную к обратной стороне таблички «Побеждает тот, кто молчит», Брэдок сказал:

— Бессмертное ухо конкуренции: сегодня отрубили, через день вырастет заново… Теперь можно спокойно говорить… до завтра!

Мэкхилери и Хэрти вышли.

— Этому человеку я плачу столько же, сколько своему главному конструктору… Вы думаете, авиастроение — промышленность? Это «холодная война». Побеждает не тот, кто лучше строит, а тот, кто лучше хранит свои секреты.

— А у вас их много? — пошутил Мун.

— Шутить со мной не советую… Итак, к делу. Любые расходы и чек на десять тысяч, если вам удастся показать, что причина катастрофы — преступление или авария, за которую фирма не ответственна. Почему только это меня устраивает? В данном случае в моих интересах быть с вами откровенным. «Золотая стрела» застрахована в Универсальной страховой компании. Страховка действительна только для несчастных случаев. Страховая компания отказалась платить. Мотивировка — причиной катастрофы являются якобы конструктивные недостатки самолета. Это объявление открытой войны. Дело в том, что Универсальная тесно связана с моими конкурентами, фирмой «Авиамоторы Виском и сын». Их ставленник — сенатор Джек Фелано. Борьба идет за крупный государственный заказ — транспортные самолеты для десантных войск. Это военный вариант «Стрелы». Кроме того, я хочу продать государству свои «Молнии», летающие командные пункты для истребительной авиации, оснащенные теми же моторами. Мои машины быстрее. Но если противникам удастся убедить общественное мнение в их ненадежности, выигрываю битву не я, а они. Речь идет о миллионах.

— Мистер Брэдок, а вы можете поручиться, что авария не произошла по вине ваших конструкторов?

— Могу.

— Почему в таком случае вы обращаетесь ко мне? Предоставьте дело полиции. У нее куда большие возможности.

— Полиция находится всецело у них в руках. Джек Фелано — местный партийный босс, начальник полиции зависит от него. Пока. Но если я побью их на выборах…

Брэдок не договорил. Он, очевидно, считал, что разговор и так затянулся. Мун молчал.

— Да или нет? — резко спросил Брэдок. — Десять тысяч, по–моему, очень крупная сумма.

— Дело не в сумме. Дайте подумать.

— Даю шесть часов, — Брэдок посмотрел на часы. — Мэкхилери позвонит вам ровно в двадцать два часа пятнадцать минут.

— 3-

Город был охвачен предвыборной горячкой. Владелец универсального магазина, мимо которого проходил Мун, явно принадлежал к сторонникам сенатора Джека Фелано. «Честность прежде всего!» — провозглашали плакаты в витринах магазина. На них Джек, с излучавшим сияние открытым взглядом, выглядел наглядной иллюстрацией к своему лозунгу. Мун прошел сто шагов. Из окон кафе на него глядел совсем иной Фелано. Должно быть, это был моментальный снимок, сделанный тайком во время игры в покер. Подпись под афишей гласила: «Купили бы вы у этого человека подержанную машину?» Глядя на хитроватое лицо с настороженным прищуром глаз, почти каждый ответил бы решительным «Нет!». На этом портрете поборник честности выглядел отъявленным мошенником. Не было сомнения, чью сторону держит хозяин кафе.

Проходя мимо бесчисленных Фелано и Брэдоков, Мун вспомнил разговоры с личным секретарем Брэдока, с главным конструктором, с начальником охраны, с работниками аэродрома. Опрос не дал ничего нового. Перед вылетом «Золотая стрела» тщательно осматривалась. Последняя принятая с борта самолета радиограмма сообщала, что полет протекает благополучно.

Мун в раздумье остановился у табачного магазинчика. Одновременно с сигарами он увидел в стекле промелькнувшее отражение машины. Машина остановилась. Ага, опять тот самый синий «бьюик», что время от времени оказывался то впереди, то сзади него. За ним следили.

— Подвезти вас, сэр? — раздался вкрадчивый голос. Мун резко обернулся. Перед ним стоял человек

в сером костюме, в надвинутой на лоб серой мягкой шляпе. Рука приглашающим жестом указывала на раскрытую дверцу синей машины.

— Я предпочитаю прогуляться. Это помогает пищеварению.

— У меня есть кое–какие сведения о «Золотой стреле».

— Валяйте, — сказал Мун.

Незнакомец многозначительно показал на машину.

Мун пожал плечами. Пожалуй, он ничем не рисковал. Едва ли можно предположить, что в чьих–то интересах устранить его сейчас, когда о виновниках катастрофы ему ничего не известно. Скорее всего человек в серой шляпе боится чужих ушей.

Как только Мун сел, машина рывком тронулась с места и понеслась на предельной скорости.

— Говорите! — сказал Мун.

— Вы меня не совсем поняли, мистер Мун, — ответил незнакомец. — Я знаю одного человека, который хотел бы поговорить с вами о гибели «Золотой стрелы».

— Где же этот человек? Или вы решили разыграть меня?

— Боже упаси! Хозяин платит мне жалованье вовсе не для этого. Вот он!

В эту минуту с их машиной поравнялась другая. Оба водителя одновременно затормозили. Через секунду пассажир второй машины уже сидел рядом с Муном.

— Рад вас видеть, мистер Мун! Надеюсь, вы знаете, с кем разговариваете?

— «Честность прежде всего!» — процитировал Мун. — Вы сенатор Джек Фелано.

— К вашим услугам. Простите эти предосторожности. Смахивает на гангстерские фильмы, но в моем положении… Во время предвыборной кампании я не рискну встретиться даже со своей любовницей. Не то завтра же весь город будет оклеен плакатами: «Доверили бы вы этому человеку свою жену?»

Мун присматривался к собеседнику. В простодушных чертах полного лица, в размеренных пластичных движениях пухлых рук была какая–то обманчивая мягкость. Казалось, в любую минуту она может обернуться внезапным жестким выпадом. Фелано молчал, словно собираясь с мыслями.

— Я вас слушаю, — сказал Мун.

— И правильно делаете. Чем внимательнее вы меня выслушаете, тем больше будет пользы. Все знают, что я не только политический противник Брэдока, но и представляю интересы его конкурентов. Поэтому нежелательно, чтобы в газете появился снимок «Джек беседует с мистером Муном». Мои противники не замедлили бы реагировать на это криками: «Сенатор Фелано пытался подкупить Муна!» Однако, как вы сейчас убедитесь, это совсем не так. Я предлагаю вам абсолютно честную игру.

— Попрошу ближе к делу. Мы не на предвыборном митинге, — пошутил Мун.

— Вы ошибаетесь. Мы сейчас именно на предвыборном собрании, ибо вам предстоит сделать выбор между двумя партиями. Если вы поставите на Брэдока, вас ждет масса неприятностей и в итоге — тотальный проигрыш. Брэдок обещал вам десять тысяч…

— Откуда вам это известно?

— Неважно. Считайте, что я обладаю телепатическими способностями…

— …Которые проявляются при помощи такого органа, как микрофон, — язвительно вставил Мун.

Фелано пожал плечами.

— Я не собираюсь обсуждать тактические приемы промышленной войны. У нас чисто деловой разговор. Брэдок обещал вам десять тысяч, а мы предлагаем круглую сумму в…

— Двадцать! — выпалил Мун.

— Как это вы угадали? — спросил Фелано.

— Я в некотором роде тоже телепат. Это, знаете, влияние среды. Нет, нет, вас я не имел в виду. Жена моего компаньона — известная ясновидящая.

— В таком случае вам и без меня ясно, какие условия мы ставим? — в том же шутливом тоне спросил Фелано.

— Конечно. Этот королевский гонорар я получу, если сумею доказать, что причиной катастрофы несомненно являются конструктивные недостатки «Стрелы».

— Совершенно верно. И вы это докажете.

— Каким образом?

Фелано подвинулся поближе и положил свою пухлую руку на колено Муна.

— Мистер Мун, я вам раскрою секрет, но вы должны обещать, что это останется между нами.

— Поклясться?

— Спасибо, не надо. Итак, слушайте внимательно. В конструкторском бюро Брэдока работает наш человек. Абсолютно надежный. От него мы получили все сведения. И «Стрелы» и «Молнии» Брэдока обладают существенным пороком — уровень вибрации превышает дозволенный. Вспомните английские самолеты типа «Метеор». Тогда экспертиза выяснила, что внезапная поломка крыльев была вызвана повышенной вибрацией.

— Это правда? — изумленно спросил Мун.

— Вспомните мой девиз: «Честность прежде всего». — улыбнулся Джек Фелано.

— Весьма удачный предвыборный лозунг, — в свою очередь усмехнулся Мун.

— Я стараюсь придерживаться его и в промежутке между выборами.

— И это вам удается?

— Не так часто, как мне бы хотелось. Политика в некотором роде игра в покер. Выигрывает тот, кто в силах перехитрить противника.

— И заодно избирателя! — дополнил Мун.

— Что вы имеете в виду?

— Себя. Вы ведь говорили, что мы находимся на предвыборном собрании.

Фелано захохотал.

— Несмотря на это, я рассказал вам чистейшую правду.

— В таком случае не совсем понимаю, зачем вы обращаетесь ко мне? Пусть ваш человек даст соответствующие показания на суде.

— Невозможно, мистер Мун! Это было бы грубейшей стратегической ошибкой. Разве можно рассекретить агента, пролезшего в генеральный штаб противника? Ни одна победа не стоит того, чтобы ради нее пожертвовать ценнейшим источником информации.

— Тогда поручите это дело полиции. Мне сказали, что она сотрудничает с вами.

— Сотрудничает? Скажу откровенно, начальник полиции с радостью выполнит любое мое пожелание. К сожалению, это известно всем. Именно поэтому мы вынуждены обратиться к вам. Ваша честность и неподкупность стали притчей во языцех. Я имею частную информацию о нашумевшем в свое время убийстве Спитуэлла, когда вы, идя наперекор общественному мнению, пытались доказать, что его убили отнюдь не советские агенты.

— После чего меня уволили со службы и стали считать чудаком, — усмехнулся Мун.

— Нет худа без добра. Зато вы сейчас окружены таким ореолом, что можете обойтись без пышных девизов. Завидую вам, — Фелано вздохнул. — Сколько людей пошли бы на преступление ради двадцати тысяч долларов, а вы заработаете их честностью.

— Пока еще не заработал, мистер Фелано.

— Называйте меня Джеком. Мы ведь теперь игроки одной команды. Ваше дело в шляпе. Чистая работа. Никаких обысков, преследований, перестрелок. Нажмите на конструкторов Брэдока. У вас есть козырь — вибрация. Раньше или позже кто–то из них не выдержит. Если понадобятся деньги, чтобы развязать им язык, — пожалуйста. У вас будет открытый счет в банке. Берите любую сумму, мы вам абсолютно доверяем. Брэдок, правда, прилично платит своим специалистам, но не настолько, чтобы они перестали быть людьми. Человек, к счастью, не собака, он разумное существо, понимает, что собственные интересы не всегда совпадают с интересами хозяина.

— Я не политик, — отрезал Мун. — Боюсь, что метод работы, предлагаемый вами, мне не подойдет.

— В наше время нельзя быть таким щепетильным. Это уже не порядочность, а просто старомодность. И вообще спор о тактических приемах совершенно неуместен в деловом разговоре. Мы даем вам двадцать тысяч долларов, вы даете нам соответствующий товар. Желательно получить его в течение месяца.

— А если товара к тому времени еще не будет?

— Слушайте внимательно. Универсальная страховая компания — между прочим, я являюсь ее советником — отказалась уплатить страховку за «Золотую стрелу». Брэдок предъявил иск. Суд состоится через

месяц. Вы являетесь в суд с доказательствами, что в катастрофе повинны конструкторы Брэдока. Если не успеете собрать их, я, разумеется, постараюсь, чтобы суд отложили. Но в наших интересах нанести Брэдо–ку смертельный удар как можно скорее, пока публика не успела забыть о жертвах воздушной катастрофы. Эзра… Это мой шеф рекламы… Между прочим, через него вы будете поддерживать связь со мной… — Сидящий за баранкой человек в серой шляпе обернулся и кивнул Муну. — Так вот, Эзра постарается, чтобы общественное мнение не похоронило их преждевременно.

— Гарантирую свеженький трупный запах на полмесяца! — самодовольно рассмеялся Эзра. — Первый душок будет пущен через час. Обратите внимание на плакаты, мистер Мун!

— Не бойся, мистер Мун оценит твои таланты. Но увы, даже ты не волшебник. Так что надо поторапливаться.

Мун посмотрел на часы.

— Мистеру Брэдоку я обещал дать ответ через четыре часа. Если не возражаете, я к тому времени решу…

— 4-

Дейли спал. Рассказ Муна заставил его сперва присесть, потом привстать.

— Ваше мнение, Дейли? — спросил Мун.

— Без пол–литра не разберешь, как говорят русские… Поскольку я не русский, мне, пожалуй, хватит одного стакана. — Дейли наугад вынул из холодильника бутылку без этикетки и налил себе. — Пахнет контрабандой, — Дейли принюхался. — Чистейший кубинский ром! Наш мистер Брэдок в частной жизни не слишком усердно борется против режима Фиделя Кастро.

Мун придвинул к себе ящик с сигарами. На пластикате, искусно имитировавшем слоновую кость, красовалась золотая стрела. Видимо, ящичек был доставлен сюда из личного кабинета Брэдока. Мун открыл его. В нос ударил уникальный запах — аромат гаванских «Корона», душный и пряный, как тропическая ночь.

Дейли медленно пил глоток за глотком. Казалось, процесс мышления протекает синхронно процессу выпивки. После каждого глотка Дейли бормотал: «Десять? Двадцать? Брэдок? Фелано?» Звучало это примерно как гадание «Любит? Не любит?»

Мун протянул было руку за сигарой, но отдернул ее с полпути. Не потому, что одобрял решение правительства не ввозить кубинские товары до тех пор, пока жители этого маленького острова не образумятся. Муну было решительно все равно, какой образ жизни предпочитают кубинцы. Если его временами что–то тревожило, то скорее всего образ жизни соотечественников. За последние годы Мун научился более внимательно присматриваться к окружающему его миру. Его огорчало, что все меньше оставалось людей, придерживающихся правил честной игры. Фелано называл таких старомодными. Муну никак не хотелось согласиться с этим. Честность никогда не выйдет из моды так же, как доброе, старое пиво, хотя, судя по рекламной статистике, кока–кола и другие модные напитки сильно потеснили его.

— Пожалуй, было бы лучше, если правительство проявляло бы меньше заботы о других народах и больше о собственном, — неожиданно для самого себя Мун произнес эту тираду вслух.

— Вот что значит провести полчаса в обществе сенатора! — Дёйли хихикнул. — А ведь это идея! Давайте выдвинем вашу кандидатуру. Боюсь только, что при вашем характере вы попытаетесь выполнить все, что пообещаете избирателям, и тем самым докажете свою полную непригодность к политической деятельности.

Мун решительно взял сигару и закурил. Полминуты назад казалось нечестным пользоваться щедротами Брэдока прежде, чем он даст ему окончательный ответ. Сейчас в ушах звучал голос Фелано: «В наше время нельзя быть таким щепетильным». В наше время! Неужели виновато время, а не сами люди?

Жестом игрока, пригвоздившего к шахматной доске избранную после долгого раздумья фигуру, Дейли опрокинул стакан донышком вверх.

— Все! — сообщил он. — Я за Фелано.

— Почему?

— Потому что двадцать тысяч больше, чем десять.

— Совершенно согласен. Но отец учил меня еще в детстве, что один заработанный доллар ценнее миллиона, который еще надо заработать.

— Ладно, — сказал Дейли, — я пошутил. У нас слишком мало данных, чтобы в течение оставшихся нескольких часов решить, где больше шансов на заработок. Придется положиться на интуицию. Кому вы больше верите, Брэдоку или Фелано?

— Предпочитаю не слишком доверять обоим.

— В таком случае остается только бросить монету. Решка — сенатор говорил правду, их человек в конструкторском бюро Брэдока снабдил его достоверными сведениями, уровень вибрации выше допустимого, самолет потерпел аварию по вине конструкторов. Орел — Фелано лжет, правду говорит Брэдок, «Стрелы» не имеют никаких конструктивных недостатков, катастрофа является следствием преступления… Кстати, только что вспомнил: на имя Брэдока пришло письмо с угрозой взорвать самолет.

— Почему он мне об этом не рассказал? Это ведь очень важно.

— Он об этом не знает. Мне Мэри сказала.

— Секретарша Брэдока?

— Ну да! Она звонила, пока вас не было. Осведомилась, нет ли у меня каких–либо пожеланий. В результате мы провели с ней часок в баре гостиницы. Премилая девушка. Так вот. Я сказал Мэри, что думаю о ее ножках. Она тотчас же прониклась ко мне доверием и рассказала про письмо. У Брэдока она работает совсем недавно, ее туда устроил двоюродный брат, до этого она жила у его матери на правах бедной родственницы и выполняла обязанности прислуги. Подумайте, стряпать и мыть посуду с такими ножками! Будь у нее побольше нахальства, она могла бы сниматься в кино.

Мун вздохнул и посмотрел на часы.

— Чтобы соединить приятное с полезным, предлагаю закусить. Надеюсь, к десерту вы доберетесь, наконец, до содержания письма.

Зазвонил телефон. Мун взял трубку.

— Говорит Брэдок.

— Время еще не истекло, мистер Брэдок.

— Знаю. Мне только что доложили, что вы беседовали с Джеком Фелано.

Отрицать не имело смысла. Мун проворчал:

— Ваша агентура неплохо работает.

Брэдок не счел нужным реагировать на это замечание.

— Сколько они вам предложили?

— Ваша агентура работает хуже, чем я предполагал.

— Сколько? — ледяным тоном переспросил Брэдок.

— Двадцать тысяч.

— Вы дали согласие?

— Пока нет.

— Почему?

— Надеялся, что вы предложите больше, — пошутил Мун.

Ответа не последовало. После секундного молчания в трубке раздался другой голос.

— Это я, Мэкхилери. Я говорю от имени мистера Брэдока. Мистер Брэдок просит его извинить — у него нет времени для шуток. Мистер Брэдок поручил мне разъяснить вам, что он принципиально не участвует в аукционах. Предложенную сумму он считает вполне достаточной. Мистер Брэдок просит напомнить, что до двадцати двух и пятнадцати минут вы должны принять окончательное решение. До свидания!

Мун положил трубку. По–видимому, Брэдок чувствовал себя очень уверенно.

Чтобы попасть в ресторан, пришлось пройти через холл. Почти все кресла были заняты. Большинство составляли постояльцы отеля, спустившиеся вниз просмотреть свежий номер газеты и выпить у стойки рюмочку, или поджидавшие их гости. Но были тут и женщины определенной профессии. Они сидели в неподвижных позах, как будто безучастные к окружающей их сутолоке, и терпеливо выставляли напоказ скрещенные ноги. Были тут и бездомные, которым сохранившаяся в приличном виде одежда давала возможность поспать часок–другой не на скамейке парка, а в мягком кресле. У входа несколько подростков открыто раздавали рекламные брошюры ночных клубов со стриптизом и тайком — адреса притонов для курильщиков опиума. По холлу со скучающим видом расхаживал седой великолепно одетый джентльмен — детектив отеля, следивший за тем, чтобы никто не нарушал царившую здесь атмосферу внешней благопристойности.

Профессиональный взгляд Дейли моментально выделил среди полсотни человек пожилого мужчину, листавшего газету, и молодую довольно красивую девушку, погруженную в отделку ногтей. Когда Дейли с Муном проходили мимо, газета чуть дрогнула, а пилочка для ногтей на миг прекратила свое движение. Поэтому он ничуть не удивился, увидев через несколько минут девушку за соседним столиком ресторана. Пожилой мужчина запоздал — поблизости от Муна и Дейли не оказалось свободных мест. Было забавно наблюдать, как мужчина направился к столику девушки и, разыгрывая из себя ловеласа, попросил разрешения побыть немного в ее очаровательном обществе.

— Ну, так что же с письмом? — заметил Мун, принимаясь за сосиски с маисовой кашей. Помня о своих скудных средствах, они дважды перелистали объемистое меню, прежде чем среди сотен изысканных блюд нашли что–то по карману.

— Какое–то непонятное письмо. Мэри говорит, что подпись гласила не то «Желтый Дракон», не то «Зеленый Дракон». Так вот, этот Дракон предупреждал правление тихоокеанской авиалинии Брэдока, что если каким–то типам — Мэри только помнит, что у них были азиатские фамилии — продадут билеты на рейс Санариско — Гонолулу, то самолет не достигнет пункта назначения… Между прочим, они вам еще не надоели? — замечание Дейли относилось к их двойной тени.

Мун скосил глаза на соседний столик. Мужчина и женщина притворялись, будто поглощены флиртом.

— Даже не представились! Теперь мы принуждены гадать, кто из них ухо конкуренции, а кто — самого Брэдока, — проворчал Мун. — Мне это начинает надоедать.

— Сейчас мы от них отделаемся, — ухмыльнулся Дейли.

Написав несколько слов на бумажной салфетке, он подозвал официанта и велел отнести послание соседям. Эффект был молниеносным. Через минуту столик опустел.

— Как вы этого добились? — спросил Мун.

— Очень просто! Предложил пересесть к нам, чтобы лучше было слышно… Какого вы мнения о письме?

— Пока никакого. Это может быть розыгрыш или шантаж.

Дейли не отвечал, он усердно пережевывал пищу. Это был верный признак того, что мозг усиленно трудится над решением какой–то проблемы. Мун терпеливо ждал. Наконец Дейли отложил вилку и нож в сторону.

— У меня возникла идея! Правда, довольно фантастическая. Предположим, что письмо послал не шутник и не шантажист, а именно тот человек, который знал, что «Золотая стрела» не долетит до Гонолулу. Причем с целью отвести от себя подозрения. Кто более всего заинтересован в гибели «Золотой стрелы»? Конкуренты Брэдока.

— «Авиамоторы Виском и сын»? Вы слишком увлеклись.

— Чтобы получить государственный заказ, им надо было доказать, что «Стрелы» ненадежны. Катастрофа, вызванная якобы техническими дефектами, являлась бы самым красноречивым доказательством. Не так ли?

— Виском пользуется репутацией честного человека. Едва ли он стал бы прибегать к таким приемам.

— Виском и его сын владеют только двадцатью процентами акций. Я успел навести справки. С прошлого года контрольный пакет перешел к Универсальной страховой компании, а там сидят такие люди, как Марк Флоринский и Бэзвик из «Бэзвик Даймонд Пик–черс».

— Тог самый Флоринский, которого вызывали в сенатскую комиссию в связи с синдикатом рэкетиров?

— Точно. Тогда шли слухи, что он в свое время был тесно связан с шайкой Долингера. Поговаривали даже, что он был заинтересован в смерти Долингера, чтобы упрятать концы в воду… Ну, а Бэзвик, пожалуй, еще перещеголял его.

— Глупости, — отмахнулся Мун. — Видно, вы слишком много времени проводите у телевизора. Хорошему сыщику вредно смотреть гангстерские боевики. Вы фантазер, Дейли!

— А вы идеалист. Не забудьте, что речь идет о миллионах.

— Именно поэтому ни одна фирма не пойдет на такой риск, как прямое преступление. Что касается вашего предположения насчет письма… Фелано, чтобы замести следы, придумывает какого–то Зеленого Дракона. Смехотворно! Кстати, ради любопытства я не прочь взглянуть на это письмо.

— Мэри не придала ему значения и выбросила. Ну, а потом, когда случилась катастрофа, она побоялась сказать об этом Брэдоку.

— А может быть, она вообще выдумала его? Почувствовала в вас фантазера и решила вам подыгрывать? У многих женщин есть такая инстинктивная склонность.

— Письмо так же реально, как то, что нам сейчас придется платить. Официант!

Официант явился мгновенно. Он стоял за пальмой, в двух шагах от столика.

— Что прикажете?

— Счет! — приказал Мун.

— Простите, мистер Мун, но вы не должны ни цента. Секретарша мистера Брэдока предупредила нас, что вы оба его гости. Можете заказывать на любую сумму, все будет оплачено.

— Вот это да! — обрадовался Дейли. — А мы, дураки, принесли себя в жертву сосискам. Впрочем, и сейчас не поздно. Мне всегда хотелось узнать, как чувствует себя человек, набивший желудок стодолларовым обедом! — и Дейли, раскрыв меню, выбрал наугад несколько самых дорогих блюд. — А вы, инспектор? Какой деликатес предпочитаете — фаршированного кита или страусовое яйцо всмятку?

— Я предпочитаю поспать. Это самое полезное блюдо перед решительным боем, — и с этим загадочным замечанием на устах Мун удалился.

Пиршество Дейли продолжалось около часа. От десерта — вавилонской башни из шоколада и фруктов всех континентов — пришлось отказаться за отсутствием свободного места в желудке. Чтобы вообразить себя настоящим миллионером, не мешало бы еще прикурить сигару от двадцатипятидолларовой банкноты. Но, во–первых, весь его капитал в данный момент не превышал половины этой суммы, во–вторых, Дейли не курил.

В самом радушном расположении духа Дейли прошел через холл. Пожилой мужчина по–прежнему изучал газету, девица на этот раз занималась подцвечиванием губ. Дейли приветливо кивнул им.

Мун еще спал. Дейли решил последовать его примеру. Но только он заснул, как его разбудили.

— Нечего спать. Вы мне нужны, — объявил Мун. — Вызовите две машины. Я поеду вперед, вы следом.

— Вам нужен почетный эскорт? Я его только что видел в холле. Спорю, что они готовы сопровождать вас хоть на край света.

— Именно поэтому мне требуется ваша помощь. Я еду к главному конструктору Брэдока.

— Для чего? Вы с ним уже разговаривали.

— Для решительного боя. Я должен заставить его рассказать правду.

— Грандиозный бой быков! В роли тореадора — мистер Мун! Но я тут при чем? Может, мне придется изображать из себя красную тряпку?

— Нет, у вас задание потруднее. Вам придется изобразить из себя компаньона сыскного агентства «Мун и Дейли».

— Вы меня недооцениваете. Только боюсь, что даже мне не удастся развязать ему язык. На что вы рассчитываете?

— На то, что у каждого человека есть совесть. Разговор предоставьте мне. Ваше дело обеспечить, чтобы нас не подслушали.

Дейли взял транзисторный приемник, лежавший на ночном столике вместе с библией и расписанием самолетных, железнодорожных и автобусных рейсов. Настроив его на местную станцию, Дейли убедился, что включенный на полную мощность звук достаточно громок для предстоящей операции. Шла передача последних новостей. «Как нам сообщил мистер Брэдок, — громыхал в комнате голос дикторши, — на линии Санариско — Гонолулу с завтрашнего дня будет курсировать «Красная стрела». Она является точной копией «Серебряной стрелы», которая только что приземлилась в нашем аэропорту после сотого успешного перелета через океан. Всем пассажирам первого рейса «Красной стрелы» будут вручены ценные премии».

— Ради бога, выключите! — взмолился Мун.

Но Дейли словно остолбенел. Муну пришлось вырвать транзистор из рук помощника и самому его выключить.

— Что с вами, Дейли? — спросил он.

— Со мной? Я просто вспомнил одну любопытную деталь. Письмо «Желтого Дракона» было напечатано на машинке.

— Что же тут любопытного?

— То, что это был не оригинал, а только копия! Между прочим, автор письма пользовался желтой копировальной бумагой.

— 5-

Главный конструктор Брэдока жил в пригороде. Внешне его двухэтажный коттедж ничем не отличался от соседних домиков, окруженных такими же миниатюрными газонами. Из–за близости пляжа цены на участки были в этом районе города очень высоки. Только богачи могли себе позволить роскошь иметь настоящий сад. Зато внутри коттедж поражал отделкой и обилием техники, долженствующей сокращать до минимума труд домохозяйки и обеспечивать максимум комфорта. Казалось, коттедж привезен прямо с выставки «XXI век».

Дверь открыла горничная.

— Мистер Стивенсон купается, — сообщила она. — Вам придется подождать.

— А когда он… — начал было Мун, но его прервал странный трезвон.

— Извините. Электрическая кухня сигнализирует, что жаркое готово! — И она убежала, оставив Муна в полутемной комнате.

Мун нажал какую–то кнопку. Свет не зажегся, зато за окном раздался плеск. Освоившись с сумраком, Мун заметил, что кнопок на стене не меньше, чем на пульте управления сложного автоматизированного производственного процесса. Рисковать не стоило. Мун решил, что проще всего отдернуть шторы. В открытое окно влетели брызги. Оказалось, что, нажав кнопку, Мун. привел в действие водометы для поливки газона. Тяжело вздохнув, Мун уселся в кресло и закурил сигару Брэдока. Пепельницы нигде не было видно. Наконец он догадался, что она вмонтирована в кресло. Вытащить ее не удалось. Очевидно, для этой цели служила красная кнопка на подлокотнике. Мун нажал ее до отказа. Пепельница действительно выскочила, но одновременно спинка приняла почти горизонтальное положение и Мун упал навзничь. Потирая спину, он пересел в другое кресло. Оно было более сложной конструкции и хранило в своих недрах не только пепельницу, но и зажигалку, подставку для рюмок и лампу для индивидуального чтения. Однако умудренный опытом Мун не отважился на дальнейшие эксперименты. Прижав руки к груди, чтобы невзначай не задеть какую–нибудь кнопку, он сидел неподвижно и только время от времени осторожно вставал, чтобы стряхнуть пепел в открытое окно. Отсюда был виден усеянный людьми пляж, а за ним испещренная белыми брызгами почти черная вода залива. Пляж был общим, но проложенные на уровне второго этажа мостки соединяли коттедж прямо с морем. За низкой оградой показался Дейли. Подмигнув Муну, он скрылся из виду.

На мостках послышался топот босых ног. Спустя несколько минут в комнату вошел Стивенсон. Первым делом он нажал кнопку. Плеск воды прекратился.

— Рад вас видеть, мистер Мун! — Он посмотрел па распластавшееся кресло и улыбнулся. — Вижу, вы уже успели пасть жертвой технического прогресса.

— Именно «пасть». Это в данном случае самое подходящее слово. Я сочувствую вам, мистер Стивенсон. Жить в таком доме, должно быть, не дешево.

— Да, электроэнергии расходуется много.

— Я имел в виду расходы по страховке от несчастных случаев.

— Это несколько преувеличено. Хотя, надо признаться, мы с женой в первое время тоже никак не могли разобраться, что к чему. Фирма обеспечила нас горничной, которая прошла специальный курс обучения. Кстати, я сейчас познакомлю вас с моей женой.

Стивенсон нажал одну из многочисленных кнопок. Муну показалось, что прямо из стены раздался женский голос:

— Да, Эдвард.

— Спустись вниз. Я хочу представить тебя мистеру Муну, — проговорил Стивенсон в невидимый микрофон.

Стена ответила:

— Сейчас, я только переоденусь. Мистер Мун, надеюсь, вы останетесь на обед.

— С удовольствием, — пробормотал Мун и поклонился стене,

— Пошли в столовую! — пригласил хозяин.

— Я хотел бы сначала выяснить один вопрос.

— Пожалуйста!

— Если не возражаете, я закрою окно. Было бы нежелательно, чтобы кто–нибудь слышал наш разговор.

Стивенсон рассмеялся. — Не советую.

— Почему?

Прежде чем Стивенсон успел ответить, в распахнутое окно ворвалась исступленная джазовая музыка. Это Дейли создавал звуковой барьер.

— Видите ли, я не хочу, чтобы снова разбили окно, как это случилось на днях, — объяснил Стивенсон. — Ко мне как раз пришел мистер Брэдок. Шпионы Фелано, должно быть, думали, что услышат важные секреты.

— И с каких пор вы живете на осадном положении?

— С тех пор как начались переговоры о государственном заказе на «Стрелы» и «Молнии». Сначала пытались проникнуть в дом и установить аппаратуру для подслушивания. Из этого ничего не получилось. Им пришлось купить соседний коттедж. Можете полюбоваться, — Стивенсон подал гостю бинокль.

В окне второго этажа Мун увидел замаскированный вьющимися растениями раструб. Мун знал, что это такое. Смахивающая на телескоп установка давала возможность отчетливо слышать каждое слово, произнесенное на расстоянии нескольких сот футов.

Мун порадовался своей дальновидности. Сейчас между ними и раструбом находился Дейли со своим транзистором. Однако эта предосторожность принесет пользу лишь в том случае, если удастся вызвать Стивенсона па откровенность.

Как будто прочитав мысли Муна, Стивенсон с улыбкой сказал:

— Зря стараются. Все, что я говорю, может слышать любой. Если у меня есть какие–либо секреты, то они чисто производственные и заключены в формулы и чертежи.

— А уровень вибрации? — Мун решился на внезапную атаку.

Стивенсон остался невозмутим.

— Я не мастер отгадывать ребусы. Что вы имеете в виду?

— Вы считаете себя честным человеком, мистер Стивенсон?

— Несомненно.

— Как вы в таком случае согласуете со своей совестью, что по вашей вине уже погибло пятьдесят пять человек и такая же участь в любую минуту грозит любому пассажиру «Стрел»?! Вы ведь прекрасно знаете, чем вызвана воздушная катастрофа.

— После таких слов я имею все права выставить вас за дверь. Но поскольку мистер Брэдок избрал именно вас для установления истины, я не стану обижаться, а попытаюсь вам помочь. Итак, кто, по–вашему, виноват в аварии?

— Вибрация. Недостаточная прочность.

— Кто это вам сказал? Вы молчите? Требуете, чтобы я выкладывал карты, а свои прячете в рукав?

— Хорошо. Мне сказал Фелано. Стивенсон расхохотался.

— Тогда мне все ясно! Неужели вы допускаете, что я, известный авиаконструктор, поставил бы свою подпись под самолетом, будь у меня хоть малейшее сомнение в его абсолютной надежности? Да я бы…

Его прервал голос в стене:

— Эдвард, я жду…

Миссис Стивенсон оказалась очень красивой женщиной лет сорока. Одета она была в черную пижаму. Мун, при всей своей неискушенности в тонкостях женского туалета, понимал, что это с виду скромное одеяние являлось выдающимся произведением первоклассного модельера и стоило бешеных денег.

— Моя жена! — сказал Стивенсон. В его голосе как будто не было особых эмоций, но Мун сразу догадался, что у него одна только религия — обеспечить эту красивую женщину всеми жизненными благами.

— Эдвард, вероятно, успел вам порядком надоесть, — сказала она с очаровательной улыбкой. — Когда он расхваливает свои «Стрелы», он становится ужасно болтливым. Даже не верится, что это тот самый человек, который создал лучшие в мире самолеты.

— А вот мистер Мун считает, что «Стрелы» не слишком надежны, — заметил Стивенсон с добродушной иронией.

— Что вы! — прекрасные глаза миссис Стивенсон сверкнули. — Да разве я полетела бы на «Красной стреле», если это было бы так? Я страшная трусиха, — она рассмеялась.

— Когда вы летите?

— Завтра. У нас уже заказаны билеты на первый рейс. Это идея мистера Брэдока.

— Брэдок полагает, что моей жене не мешает полюбоваться красотами Гавайских островов, — быстро объявил Стивенсон и при этом взглянул на жену.

— Эдвард шутит. Мистер Брэдок считает, что это будет хорошей рекламой для «Стрел». Раз сам главный конструктор и его жена…

Обед протекал под аккомпанемент джазовой музыки. Это Дейли передвинул свой пост поближе к окнам столовой. С места, где сидел Мун, видна была часть скамейки, на которой удобно расположился Дейли, и несколько одетых в купальные костюмы девушек и парней, непринужденно танцевавших под звуки транзистора. Это был один из тех новомодных танцев, суть которых Муну никак не удавалось постичь. Почти не сходя с места, каждый дергался, как умел. Менялись танцевальные мелодии, а движения оставались прежними.

Внезапно музыка оборвалась. Танцующие застыли в нелепых позах. В окно подобно грому ворвался голос диктора:

«Леди и джентльмены, передаем экстренное сообщение. Воздушная катастрофа над Индийским океаном! Еще шестьдесят семь человеческих жертв! Как нам только что сообщили, пассажирский лайнер «Оранжевая стрела», вылетевший сегодня вечером из Сингапура, не достиг Бомбея, откуда должен был отправиться дальше, в Каир. Нет никакого сомнения, что «Оранжевую стрелу» постигла такая же участь, как и «Золотую стрелу». На борту лайнера находились делегация коммунистического Вьетнама, летевшая в Каир на конференцию афро–азиатских стран, и сопровождающие ее журналисты». Стивенсон вскочил из–за стола.

— Какой ужас! — прохрипел он. Дрожащими руками налил себе полный стакан виски и выпил одним залпом.

— Ужас! — Голос миссис Стивенсон звучал жалобно. — Я не полечу на «Красной стреле»! Можешь лететь один, если хочешь!

— Я хочу? Этого хотел Брэдок! Он отлично знал, что мы можем погибнуть, как погибли эти пятьдесят пять, как погибли эти шестьдесят семь человек. Ты думаешь, твоя жизнь для него что–нибудь значит? Он готов шагать через трупы. Вот так! — Стивенсон яростным движением смахнул пустой стакан со стола.

Звон разбитого стекла слился со стоном миссис Стивенсон:

— Что с тобой, Эдвард? Ты пьян! Замолчи!

— Нет! Я слишком долго молчал! Я говорил ему, что конструкция не выверена до конца, я предупреждал, что при такой вибрации… — его голос сорвался. Миссис Стивенсон кинулась закрывать окно.

— Молчи! Ты погубишь себя!

— Пусть. Я уже давно погубил себя! Ему–то все равно! Его интересовало только одно — скорее выпустить самолеты, обогнать конкурентов, вырвать у них из зубов государственный заказ. Он зарабатывает на этом миллионы. Но я! Как я мог на это согласиться! Я ведь человек, а не убийца!

Когда потрясенный Мун вышел на улицу, он словно в тумане увидел Дейли. Потом все опять встало на место. Транзистор продолжал транслировать джазовую музыку, люди продолжали танцевать как ни в чем не бывало. Им не было никакого дела до трагедии «Оранжевой стрелы», как не было бы дела до трагедии ее конструктора.

Увидев своего компаньона, Дейли встал и выключил приемник.

— Как успехи? — спросил он.

Мун молчал. Он молчал почти всю дорогу. Заговорил, только когда они уже въезжали в центр.

— Фелано был прав.

— Неужели! — воскликнул Дейли. — Как вам удалось?

— Это вам удалось, вернее, вашему транзистору… Остановитесь! — неожиданно приказал Мун водителю такси.

Он вылез из машины. На него с предвыборного плаката глядел огромный Брэдок с ружьем в руке. Видимо, он был заснят в тире или на охоте. «Станете ли вы голосовать за убийцу? — вопрошали аршинные буквы. — На совести Брэдока жизнь этих людей!» Дальше шел перечень пассажиров и команды «Золотой стрелы».

— Да, это, пожалуй, подействует на избирателей! — услышал Мун голос Дейли. — «Можно ли доверить судьбу нашего штата человеку, заведомо выпускающему летающие гробы?!» — прочел Дейли с выражением.

Мун, просматривавший список жертв воздушной катастрофы, не ответил. Его внимание привлекли две фамилии: «Мистер Лефьет, мистер Вандонг». Сперва его просто поразило их необычное звучание, потом они показались ему странно знакомыми. В мозгу, подобно крошечной искре, мелькнула догадка и тут же превратилась в яркую вспышку. Забыв о Дейли, он бросился к машине.

— Скорее! В гостиницу! — крикнул он водителю. Машина тронулась.

— Эй, подождите! Куда вы! Вы что, с ума сошли! — донесся возмущенный голос Дейли.

Мун не остановил машины. Оставался неполный час до срока, когда надо было дать окончательный ответ Брэдоку. Дорога была каждая минута. В гостинице Мун не стал подниматься к себе наверх, а прямо в холле заказал срочный междугородный разговор. Профессора Холмена дома не оказалось. Мун назвал телефонистке три места, где профессор мог бы находиться. Пока в отдаленном на тысячу миль городе другая телефонистка разыскивала профессора, Мун успел поговорить с Сингапуром. Эти телефонные операции с оказанием услуг стоили немало, но Мун мог не скупиться — за все платил Брэдок. Наконец в трубке послышался знакомый голос.

С чувством огромного облегчения Мун вытер с лица пот и приник губами к мембране. За десять минут разговора с профессором он снова успел взмокнуть, до того сильно было напряжение.

— Спасибо, профессор! Вы мне очень помогли.

— Пустяки. Желаю удачи!

Мун положил трубку. Только сейчас он заметил, что к разговору прислушивались. Пожилой мужчина на этот раз притворялся, что читает журнал. Девушка делала вид, будто занята прической. Пусть их! Сейчас это уже не имело никакого значения. Мун, обессиленный, опустился рядом с ними в кресло. Он чувствовал себя как после бани. Волосы слиплись, лицо было мокрым, шея мокрой, и к довершению всех бед носовой платок тоже был мокрым.

— Прошу вас! — кто–то протянул Муну сухой. Мун машинально вытер им лицо и только после этого удосужился взглянуть на услужливого незнакомца.

— Поздравляю вас! — сказал тот. — Спасибо! — пробормотал Мун.

— Чек у меня в кармане. — Какой чек?

— Вы что, не узнаете меня? Я Эзра.

— Здравствуйте, мистер Эзра. Ваш платок пришелся весьма кстати.

— Неслыханная удача! — восторгался Эзра. — Я уже заказал новые плакаты. Как только мы услыхали про катастрофу «Оранжевой стрелы», так я сразу сказал Джеку: «Считайте, что мистер Мун уже заработал эти двадцать тысяч!»

— Мне очень жаль, но придется от них отказаться. И это ваша заслуга.

Когда запыхавшийся Дейли вбежал в номер гостиницы, Мун стоял у телефона и, отчаянно жестикулируя, кричал:

— Да, самолет!.. Немедленно!.. Водолаза… Постарайтесь достать самого лучшего… Судно зафрахтуем на месте… Не надо?.. Тем лучше!.. Доктора не забудьте… Все!

— Что это значит? — спросил ошеломленный Дейли.

— Это значит, что я принял предложение Брэдока. Через час мы вылетаем на место катастрофы «Оранжевой стрелы»!