Самоучитель для бога

ЭТАП 3

Как отвратительно в России по утрам. Ужасно, когда просыпаешься утром и даже от слабого движения в голове трещит, словно там работает камнедробилка.

Глаза кое-как открыл, окружающий мир хлынул на него потоками света. Все вокруг плыло и колыхалось. К горлу подступила тошнота. Егор зажмурился. Какое-то время полежал, боясь пошевелиться. Когда лежишь, волна дурноты исчезает, молоточки в голове смолкают, прячутся. Но точно знаешь — стоит только дернуться, хоть пальцем шевельнуть, как они выскочат и начнут долбить черепную коробку.

В голове мелькнули образы вчерашнего. Полутьма дискотеки… пачка долларов в руке… выпивка… девушки… поцелуй взасос… охрана… Егор открыл глаза и огляделся. Знакомые обои в цветочек, шкаф с ровными рядами книг. Он дома! Егор закрыл глаза и расслабился.

Во рту помойка. Хоть и отключил обонятельные рецепторы, все равно чувствуется неприятный запах перегара. Только сейчас понял, что не зря проснулся. Организм требует исторгнуть из себя излишки… В вашем спирте мочи не обнаружено…

Это значит, что придется вставать, брести, распугивая соседей, до туалета, стоять, качаясь, рядом с унитазом.

Только начал привставать, как отбойные молотки в голове заработали во всю мощь. Почувствовали свободу, сволочи! Сжав зубы, пошатываясь и цепляя плечами за мебель, добрел до двери.

Скрипнула открывающаяся дверь, и Егор шагнул в прихожую. Тут же на него накинулось что-то большое и серое. Егор ощутил мягкие, прохладные объятия. Он дернулся, но враги обступили со всех сторон. Сил сопротивляться нет. «Ну и ладно, — подумал Егор. — Я сдаюсь!»

Он перестал сопротивляться, но враг тоже успокоился Что-то прохладное коснулось щеки. «Какая она холодненькая», — поразился Егор. Он схватил прохладу, приложил ко лбу. Какое-то время стоял, наслаждаясь. Враги вокруг тоже стояли. И совсем не спешили набрасываться на него. Может, это и не враги вовсе?

Егор отстранился от холодного, глаза напряглись, пытаясь различить, что же это такое. Мир сделался четче, и Егор разглядел у себя в руках… женские сырые панталоны. А-а! Егор вскрикнул и отскочил! Затылка коснулось что-то мягкое и опять же сырое. Он резко обернулся. Прямо перед глазами висели огромные женские трусы. Посередине — здоровенная заплата. Неужели «белочка» началась?!

Егор в панике выдрался из леса панталон и трусов и пугливо отбежал в сторону. Даже настырные шахтеры в голове примолкли и затаились. Егор перевел дыхание, опасливо оглянулся: а ну как панталоны кинутся в погоню. Но панталоны не выказывали агрессивности, мирно висели на веревочке… И тут все стало ясно. Егор выдохнул с облегчением: это бабка постиралась и вывесила свое богатство на просушку.

Уф! Так можно и заикой стать! Егор повернулся и побрел в туалет. Встреча с бабкиными панталонами немножко взбодрила, в туалете долго стоял с закрытыми глазами, покачиваясь, словно Останкинская башня на ветру.

По пути назад заскочил в ванную. Так присосался к крану, что наверняка уменьшил напор воды во всем городе. Организм не приемлет пустоты. И очень хорошо, что вместо винного суррогата, только что низвергнутого из организма, в желудок льется чистая, прохладная вода. Егор отчетливо услышал шипение: это вода остужает вулкан внутри.

Бабкино белье обошел по широкой дуге, в комнату вернулся почти бодрым. Даже молоточки в голове поутихли. Лег, полежал какое-то время. Сон не шел. Голова побаливала, по-настоящему разойдется ближе к обеду — сейчас еще не закончилось действие винных паров. Но спать совершенно не хочется! Это все бабкины панталоны виноваты, взбудоражили мозг… Что же делать?

Мелькнула мысль об опохмелке. Организм тут же отреагировал: недовольно заворчал желудок. Егор быстро отмел эту мысль как недостойную. Бутылка пива с утра — шаг в неизвестность.

Еще чуть-чуть полежал, потом рискнул встать. Рассвет только-только пробивался сквозь заросли за окном. Солнце еще не появилось из-за девятиэтажек напротив.

Чем заняться? Егор задумался, но, как оказалось, этого не стоило делать. Молоточки предостерегающе застучали. Егор примирительно поднял руки — хорошо, больше не будет думать.

Не зная, чем себя занять, походил по комнате. Взгляд остановился на сумке, небрежно брошенной у входа. Егор поежился. Как он мог забыть про деньги. Изо всех сил попытался вспомнить, как сумка оказалась здесь.

— Давай… поделим и разбежимся! — так, кажется, предлагал Фекла. Перед затуманенным винными парами взором мелькнули пачки денег, чьи-то руки, застегивающие сумку. Потом была ночная улица, пьяные вопли, его собственные вопли, борьба с дверью, которая никак не желала открываться, причитания бабушки Милли. Егор сокрушенно покачал головой: на автопилоте прошагать через весь город с сумкой, полной денег, и не нарваться ни на милицию, ни на хулиганов! Воистину удача в него влюблена! Осторожно поднял сумку, поставил на стол. Дрожащие руки взялись за «молнию». Закралось ужасное подозрение, что внутри пусто. Егор замер, не в силах пошевелиться. Если окажется, что так оно и есть, даже не сможет вспомнить, кто взял деньги! Но к чему гадать, нужно открыть и посмотреть. Резко выдохнув, Егор дернул замок. В сумке горка аккуратных пачек. Одна распечатана, из нее торчат сотенные купюры.

Фу-у, слава богу! Егор облегченно вздохнул. Перевернул сумку, пачки с тихим шелестом упали на стол. На стол упало еще что-то твердое и тяжелое. Камера! Совсем про нее забыл. Он посмотрел на кучу денег, на лицо вползла счастливая улыбка! Он богат! Теперь он может купить хоть тысячу таких видеокамер. И с Настей уже не будет проблем!..

Через полчаса спохватился. Он сидел за столом и пристально разглядывал гору денег на столе. Их нужно спрятать. Егор вскочил. От резкого движения вновь проснулись молоточки в голове. Даже зрелище больших денег не спасает от похмелья. Он осмотрелся, взгляд остановился на книжном шкафу. Точно, где ж еще прятать ценности.

Егор подошел к шкафу, уже привычно вынул первый ряд книг. У стенки темнел сверток. Вынул и его. Денег много, влезут ли. Подхватив со стола пачки, принялся запихивать их во второй ряд. Пачки легли аккуратной поленницей, сверху придавил видеокамерой. Отступил на шаг и полюбовался на труды. Отлично! Как раз осталось место для главной книги. Руки подхватили темный сверток, но, вместо того чтобы положить на место, задержались.

А ведь он давно не листал книгу! Все равно сейчас нечем заняться! Он сел за стол, положил перед собой сверток. Сразу вспомнилось, как боялся развернуть его в первый раз. Даже собирался выкинуть… Человек всегда страшится перемен. Чем глобальнее перемены, тем труднее на них решиться. Этим и отличаются сильные люди от слабых. Тем, что, хоть и страшатся, но меняют!

Теперь страха нет! Самое хорошее лекарство от страха — сделать его обыденностью. Столько раз открывал книгу, что стала родной. Хотя по-прежнему неизвестно, что еще она может выкинуть. Он еще не забыл, как едва не остался в мире грез.

Егор открыл книгу, зашелестели страницы. Наконец перед глазами возник Знак Роста. Он висел над книгой, К ак всегда, необычайно четкий, объемный. Егор залюбовался яркими цветами. Теперь он знал, как отличить тех, кто читал книгу Рост, от остальных. Знал и пристально вглядывался в людей: вдруг увидит этот Знак? Ждал этого и одновременно жутко боялся. Неужели есть люди, знакомые с этой системой? Неужели есть люди, уже прошедшие ее до конца? Не хотелось бы встретиться с ними раньше времени…

А еще он боялся встретить Олега и увидеть Знак над ним. Он всячески убеждал себя, что над Олегом Знака быть не может, но мозг упрямо не желал слушать доводы разума.

«Следующий этап сам тебя найдет!..» — вспомнил он слова второго этапа. Только вот не спешит что-то следующий этап. Когда же он наконец начнется? Даже Знак я уже освоил, что еще?

Егор перевел взгляд на Знак! Четкий, выпуклый, он все еще окружен туманом со всех сторон. Мерцает, словно островок среди океана.

«Похоже, и сегодня не пустят, — грустно подумал Егор. — Сколько можно ждать? Столько времени прошло. Я вижу людей насквозь! Умею прокручивать события назад, умею менять цвета вокруг. Даже глядеть на себя со стороны научился. Что еще может измениться?..»

Туман замерцал, серебристые волны медленно поплыли вниз, и вот уже верхняя часть Знака полностью свободна. Егор замер, сердце радостно заколотилось в груди. Неужели… Туман медленно перетекал на следующую страницу. Вскоре перед Егором белел чистый лист второго этапа, над которым висел Знак.

Егор едва не закричал от счастья! Ему позволено читать дальше! Дрожащей рукой перевернул страницу. Туман! Опять туман! Чем большее количество страниц прочитывал, тем гуще и плотнее он становился. Интересно, куда он исчезнет в конце книги? Если раньше туман поднимался над книгой не больше чем на сантиметр, то теперь в нем можно было спрятать руку. Егор поднес ладонь к. странице. Она исчезала в тумане, а потом снова появлялась. Это было захватывающе и немного жутковато.

Что ж! Будем продолжать! Егор вгляделся в туман, сосредоточился. Туман послушно расступился…

«Приветствую тебя, о Достойный! Сегодня ты допущен до третьего этапа системы божественного самопознания Рост! Ты успешно прошел первые два этапа и надежно стал на путь активизации чуда!..»

Егор остановился и перечитал последние слова: «…надежно стал на путь активизации чуда…» Отлично! Значит, все идет как надо!

«Тебе уже явлен Знак, отмечающий чело каждого, кто читал сию книгу! Этот знак помещен в нужное место твоей ауры! Теперь ты избранный! Теперь дороги назад нет!»

Егор вздрогнул! «Дороги назад нет!» Неприятные слова. Тут же вспомнились совсем недавние колебания. Вспомнил, как вполне серьезно обдумывал возможность выбросить книгу. Но не выбросил, хватило смелости пойти дальше! Смелости ли? Уже не раз отмечал, что книга, как наркотик, тянет к себе с непреодолимой силой. Может, поэтому принял твердое решение пройти этот путь до конца? Но одно дело, когда сам принял решение, когда в любой момент волен отказаться от него, и совсем другое, когда тебе заявляют, что пути назад нет!

«Если раньше ты, Достойный, мог оставить сию книгу, то нынче ты обязан идти, дальше, до завершающего этапа божественного самопознания! Иначе!..

Далее несколько слов написано на незнакомом языке. Как ни вглядывался Егор в эти странные буквы, так и не смог понять, что они значат. Но размышлять было некогда, из тумана уже выплывали новые слова:

«Следующий урок поможет тебе исправлять то, что ты никогда не созидал, менять то, что ты никогда не видел, привносить СВОЙ порядок в ЧУЖОЙ хаос!..»

Книга опять говорит загадками. Наверняка готовит новую каверзу. По спине пробежал холодок. Все еще помнил, как едва не умер в мире грез. Так и не решил для себя, что лучше: медленная смерть в мире грез или тьма и тишина первого этапа! Неужели его ожидает еще что-то более изощренное?

— Опять готовишь мне неприятности? — произнес Егор вслух. Книга бесстрастно молчала, потом из тумана поплыли слова:

«Для этого нужно…»

Далее перечислялись различные ингредиенты, которые следовало смешать в определенных пропорциях и приготовить специальные лекарства. Перечислялось что, как и когда нужно делать. Чем натираться, что принимать внутрь, что закапывать. Рекомендаций было так много, что Егор испугался упустить какую-нибудь важную мелочь. Но слова, как и прежде, крепко отпечатывались в памяти. Егор понял, что даже при желании не забудет прочитанное в книге Рост.

Наконец книга умолкла, оставив Егора в задумчивом состоянии. На сей раз никаких указаний по поводу того, когда закончится очередной этап. Опять придется нервничать и замирать при каждом свидании с книгой.

Руки послушно заворачивали книгу в ткань. Они всегда так делали, когда заканчивался очередной урок. Егор вздохнул и нехотя пошел прятать книгу на место. Надо так надо! Постараемся утешиться практикой…

И только теперь заметил, что похмелье как рукой сняло. Пока читал книгу, остатки алкоголя в организме испарились. Егор чувствовал себя здоровым и бодрым, словно всю ночь проспал крепким сном. Рост в очередной раз доказал, что он действует! В очередной раз доказал!..

Егор вернул книги первого ряда на место и подумал: если уж встал и излечился от похмелья, то нужно делать Упражнения. Зачем откладывать? Тем более что сейчас совершенно нечем заняться. Когда готовился к краже, взял отпуск на две недели. С Борисом управились гораздо быстрее, так что есть время, чтобы отдыхать и совершенствоваться.

Вспомнил про работу, и в голове тут же вспыхнул образ Насти. Настюха! Теперь у него есть деньги, и они поедут куда захотят. И никакой Игорь им не указ. Оц сам возьмет путевку! Сегодня же сходит в турагентство и возьмет билеты в… да хоть куда! Хоть на Канары!

Егор почувствовал, что потихоньку уходит в мир мечтаний. С трудом заставил себя вернуться. От пустых мечтаний до мира грез пара шагов. Не хотелось бы снова оказаться там пленником.

Егор поспешно собрался, подхватил сумку побольше и выскочил на улицу. Список необходимого представлял четко. В магазинах недостатка не было, благо жил в центре. Когда напротив всех пунктов списка стояли галочки, Егор потащил купленное домой.

Дома прокрался на кухню и загремел посудой. Нужно поторопиться, пока нет соседей. Лекарство… или не лекарство, словом, зелье, которое должен был приготовить, не требовало объемной тары. Выбрал самую маленькую кастрюльку. Рецепт отпечатался в мозгу так, что мог повторить до буковки. Поставив перед собой кастрюлю и разложив ингредиенты, задумался.

С чего начать? Егор сверился с рецептом у себя в голове. Сначала надо положить в кастрюлю пару яиц. Осторожненько, чтобы не разбить. Яйца звонко стукнулись о дно и покатились к краю. Теперь залить их подсолнечным маслом. Добавить молока, соли, уксуса, воды, перца и извести. Затем разбить яйца… Что? Прямо в кастрюле и разбить? Егор недоуменно замер с поднятой рукой. В книге было написано: разбить яйца прямо в кастрюле, скорлупа должна остаться в лекарстве. Егор подхватил ложку и ударил по яйцам. Скорлупа распалась, по мутной поверхности покатился яичный желток. Теперь нужно высыпать в кастрюлю двести граммов кварцевого песка, тщательно перемешать.

Егор пять минут добросовестно мешал получившееся месиво ложкой. Потом зажег газ и поставил кастрюлю на маленький огонь. Пока зелье нагревалось, следовало вылить в него содержимое парочки пузырьков, которые приобрел в аптеке. Названия такие, что язык сломаешь. Егор вылил содержимое пузырьков в кастрюлю, закрыл крышкой. Теперь можно заняться медной пластинкой. В книге сказано: ее следует прилепить на грудь в районе сердца. Егор расстегнул рубашку и примерился. Пластинка прямоугольная пятьдесят на двадцать миллиметров, все как сказано в книге. Но как ее прилепить? В книге предлагалось просто приложить к груди в нужном месте. Но ведь отпадет. Может, скотчем? Егор припомнил, как его мама начиталась где-то о полезных свойствах меди и лепила в разные места медные монетки. Она пользовалась пластырем.

Сбегал в комнату, нашел в дальнем углу ящика пластырь. Отрезал пару кусочков и надежно прилепил пластинку слева под соском. Отлично! Теперь поспешим на кухню! Наверняка зелье уже готово!

Выходя из комнаты, уловил неприятный запах. Егор поспешил на кухню. Кастрюля булькала на огне, Егор подхватил тряпку и поднял крышку. Страшная вонь ударила словно дубиной. Пахло смесью тухлых яиц, горелым маслом, жидким навозом и черт знает чем еще. Егор отпрянул, заметался по кухне. Соседи придут — убьют! Жидкость внутри кастрюльки бурлит. На поверхности бугрятся огромные пузыри, лопаются с противным хлюпаньем. Егора передернуло. Зелье превратилось в мутную зеленоватую жижу, очень похожую на загустевшие сопли. Егора едва не вывернуло.

Он поспешно отвернулся. Не глядя, выключил газ и кинулся открывать форточку. Какое-то время стоял у форточки и дышал, не в силах вернуться к кастрюле. Из форточки ощутимо тянуло свежестью, в то время как в комнате стоял тяжелый запах вони. Наконец заставил себя отлепиться от окна, шагнул к кастрюле.

Егор заглянул в нее и скривился.

Что там рекомендует книга? Егор сверился с текстом в голове. Что?! Это принимается внутрь?!! Едва не пропустил желудок к горлу. Пришлось отвернуться и уговаривать его улечься на место. Спокойно, Егор, спокойно. Все будет хорошо!

И вдруг он осознал, что сам не знает, ради чего он будет пить эту гадость. Он покосился на булькающее зелье, вспомнил о том, что книга уже дала ему. Может, все-таки стоит выпить?

Пока не передумал, схватил кастрюлю, поднес к губам. От вони заслезились глаза. Егор зажмурился. Нельзя нюхать. Иначе желудок окончательно взбунтуется и не примет лекарство. Не давая себе опомниться, Егор притронулся губами к краю кастрюли и начал пить. Горячая противная жидкость хлынула в рот, просочилась в горло. Он почувствовал, как тягучая, склизкая жидкость стекает по пищеводу. Протестующе зашевелился желудок. Егора едва не вывернуло. Вкус ужасный. Запоздало спохватился, отключил вкусовые рецепторы, а за ними и запах. Но легче не стало. В сознании уже отложилось, какую гадость пьет, и теперь воспроизводил вкус и запах по памяти.

За один присест выпить не удалось: слишком много. На зубах хрустел песок. Осколки яичной скорлупы царапали язык. Егор раздраженно заглянул в кастрюлю. Осталось больше половины.

Егор отставил кастрюлю, забрался на подоконник и высунулся в форточку. На кухне все провоняло противным пойлом. Немного отдышавшись, принялся уговаривать себя вернуться к кастрюле. Желудок извивался и норовил завязаться узлом, руки крепко схватились за край форточки.

Надо, Егор! Надо! Если хочешь быть хозяином мира… Ну вот! Уже хозяином мира стал! Ладно, пускай — мира! Главное — выполнить все, что рекомендовал Рост.

Для надежности еще раз убавил чувствительность до минимума, выключил даже зрение. Перед внутренним взором тут же нарисовалась картина окружающей обстановки, словно и не закрывал глаза. Кастрюля с ужасным пойлом словно в насмешку выглядела еще реальнее, чем на самом деле. Не давая себе опомниться, Егор схватил кастрюлю и принялся пить. Жидкость текла по подбородку, капала на грудь, но он не обращал внимания. Главное — выпить до дна.

Наконец увидел свое мутное отражение на влажном дне, сглотнул последние капли. Откинул кастрюлю в сторону. Та жалобно звякнула, покатилась по столу. Егор схватился за горло, высунув язык. Бе-е! Вкусовые рецепторы во рту сами собой начали пробуждаться. Песок хрустел на зубах. Егор подскочил к крану и принялся полоскать рот.

Все позади! Успокойся! Егор заставил себя оторваться от крана и прошел в комнату. Тело дрожит от недавней экзекуции, желудок то и дело пытается вытолкнуть зелье наружу. Приходится усиленно сопротивляться. Нужно срочно чем-то отвлечься.

Лучше всего уйти из дома. Здесь все пропахло зельем, здесь желудок не успокоится. Прогулка по улице — вот что сейчас поможет! Егор открыл все форточки в квартире и поспешно выбежал из дома.

На улице, не задумываясь, направился в сторону парка. Где, как не в парке, можно найти покой и отвлечься от лишних мыслей. По пути радостно вдыхал свежий воздух городских улиц. Это ничего, что в нем полно выхлопов и пыли. Зато нет страшного запаха зелья. Егора передернуло.

Думать о приятном! Нужно думать о приятном! Какое небо голубое! Травка зеленая! Вон у девушки ножки какие славные! Дай-ка приблизим. Что? Не хочешь? А раньше, помнится… Воробушек прыгает по парапету! Прыг-скок, прыг-скок…

— Отрок! — окликнул Егора знакомый голос. Егор остановился: показалось? — Отрок! — басовито прогудело совсем рядом.

Егор недоуменно огляделся, сердце в груди замерло. Перед ним стоял дед. Коричневый потертый пиджак, пышная окладистая борода лопатой. И хитрые глаза из-под кустистых бровей. Тот самый дед, который вручил книгу.

— Здравствуйте! — пролепетал Егор. Губы не желали слушаться. Ноги сделались ватными.

— Я должон увещевание произнесть! Вот что! — важно заявил дед и поднял палец. — Идем, отрок, за мной!

Дед повернулся и пошел в сторону парка. Егор стоял столбом. В голове метались мысли: стоит ли идти за дедом, ведь он сумасшедший. Может, заставить его говорить здесь? Нет! Здесь много посторонних! Сегодня дед выглядит совершенно здоровым. Даже не пытался делать свое «пруть» и не думал пускать пузыри.

— Что вы хотите мне сказать? — крикнул он деду. Тот остановился. На Егора смотрели внимательные глаза.

— Не должно здесь глаголать! Нужон покой и неприступность! — Дед подошел к нему и потянул за руку. Видя, что Егор колеблется, добавил важно: — Слушай Мефодия! Мефодий научит!

Да уж, научит! Из-за тебя мне кирпичом прилетело. Хотя, с другой стороны, и книгу получил от тебя. Только вспомнил книгу, как сознание обожгла мысль. Знак!

Он пристально вгляделся в деда. Тот остановился и успокоился. Больше не тянул за собой, стал перед Егором, словно позволяя рассматривать себя. В глазах светилось понимание.

Егор окинул взглядом деда с ног до головы, уже разочарованно выдохнул, как вдруг над головой того замерцало. Прямо из воздуха выступил и повис Знак! Яркий, искрящийся. Словно нимб у христианских святых. Только вот странный какой-то! Словно вытерся и истрепался от долгих лет. И светится не так ярко, как в книге. Будто жалкое напоминание о былой славе. Тут пришло осознание: наверняка Знак — напоминание о том, что дед шел по лестнице Роста. И, скорей всего, не дошел, споткнулся на полпути. А может, как раз остановился вовремя…

— Зришь, отрок! — важно поднял палец дед, потом вновь потянул его за собой.

— Ладно! — решился Егор. Все-таки дед подарил ему книгу. И нет никакого повода ему не доверять. — Идем!

— Хороший отрок! — одобрил дед, и они пошли.

Дед вел его в сторону парка. Наверно, именно там Мефодий и собирался найти покой и недоступность. Молча проследовав пару кварталов, они оказались у входа в парк.

— Здесь! — объявил дед. — Посторонний слух не коснется! Вот что!

— Ага! Не коснется! — Егор вспомнил, что умалишенным нужно поддакивать. Тогда от них можно добиться большего толка.

В парке дед завел его в самые густые кусты, какие только можно было найти. Здесь, в самом глухом уголке парка, стояла одинокая скамеечка.

— Покойся, отрок, — указал на скамью Мефодий. — Я буду глаголать слово важное!

— Ну давай! — согласился Егор. Наконец-то! Может, он расскажет ему о том, откуда появилась система Рост.

— Ажно передать отроку знание! — вещал тем временем Мефодий, морщинистая рука важно поглаживала бороду. — Мыслию растечься и помочь в постижении важной премудрости!

Ого! Услышав про «важную премудрость», Егор встрепенулся. Неужели сейчас раскроется тайна книги? Воистину великая удача вывела его на улицу именно в этот час. Егор навострил уши и приготовился слушать.

— Великое знание должон я передать перед смертию моей! — продолжал гудеть Мефодий, по старой привычке тыча Егора в грудь. — Ибо неверно уйти в мир иной, не оставив после себя главного!

Давай же, рассказывай! Егор дрожал в нетерпении.

— Отроку много ажно постигнуть! Вот что! — заявил дед.

— Я и так уже много постиг! — не сдержался Егор. — Первичное пробуждение чувств, вторичное пробуждение. Теперь даже со стороны могу глядеть на себя и на людей…

— Баловство то было, отрок! — заявил дед. — Главное же сокрыто от тебя! Вот что!

Баловство?! В груди Егора приятно защемило. Если до этого баловство, то что же будет дальше? Скорей же, скорей!

— Ибо Мефодий обучит истине, пригодной для жизни в бозе. Вот что! — Лицо деда было необычайно серьезно. Егор придвинулся к нему. Он уже готов был схватить Мефодия за грудки и трясти, трясти его, чтобы скорее открыл тайну. — Ибо открою отроку великую тайну! Вот что!.. — Внезапно дед замолчал. Егор замер, страшась спугнуть мысль деда. Но терпение его уже кончалось. Почему он молчит? Ну же! Говори!

— Ну же! Говорите! — Егор понял, что почти кричит. Мефодий очнулся, заморгал недоуменно. Увидев Егора, расплылся в счастливой улыбке.

— Так вот, отрок! Внемли великой тайне! — Он сделал паузу, потом начал важно вещать своим гулким голосом попа: — Пузыри ртом пускать — это дело непростое! Вот что! Тут ажио умение и сноровистость особая. Можно, конечно, хитрость удумать. Мыльного раствору в рот набрать! Но то соромная слабость и неприглядность выходит! Вот что! Истинное умение без сего должно быть!..

Он еще что-то говорил, но Егор не слышал. Он сидел и еле сдерживался, чтобы не разорвать деда на части. Неизвестные доселе силы бурлили в нем, клокотали, словно кипящая смола на медленном огне. Он готов был взорваться.

— Тут важен контроль! Полный контроль души и дум! — провозгласил дед. Егор посмотрел на Мефодия. Хитрый взгляд прищуренных глаз. Что-то мелькнуло в этих глазах — осмысленное, хитрое. Егор стал слушать внимательнее. А дед все говорил: — Думы посещают разные! Особливо отроков молодых! Но с думами нужно совладать! Держать в узде должно думы. Особливо соромные и нечестивые!

Улыбка оставалась прежней, но в глазах что-то изменилось. Как и тогда, когда видел деда б первый раз. И тут дед подмигнул. Да что же это такое? Издевается он надо мной, что ли?! Егор яростно запыхтел.

— Если же думы плохие овладеют отроком, то, почитай, отдал душу свою и дело не сдюжил. Тогда остается отроку только «пруть»!

Мефодий провел пальцем по губам, извлекая свой любимый звук, а потом добавил, подумав:

— Вот что!

— Какие думы плохие? Как их сдержать, эти думы? Думы плохие… — Егор захлебнулся словами. О многом хотел спросить деда, но тот уже потерял осмысленность взгляда. Глаза затянуло пеленой отчужденности.

— Если желает отрок плохие думы познать, то пущай очи прикроет! — заявил дед и снова подмигнул.

— Что? — не понял Егор.

— Ажно очи закрыть! Вот что! — С лица Мефодия не сходила широкая улыбка. Добрые глаза глядели весело и хитро. — Не можно иначе! Ажно очи долой!

— Ну долой так долой! — огрызнулся Егор. По привычке уже просто отключил зрение, спохватился, опустил веки. Тут же добавил градуса всем остальным чувствам. Подключил интуицию. Перед внутренним взором предстала картина. Словно и не закрывал глаза. По звукам, по памяти, по ощущениям нарисовал почти все, что можно было увидеть глазами. Даже дед стоял на том же месте и по-прежнему улыбался. Если дед задумал какую-нибудь пакость, пусть пеняет на себя. Узнает, на что способен идущий по пути Роста. Егор подождал еще, не утерпел и спросил: — Ну! Что дальше?

В ответ тишина! Дед, рисуемый воображением Егора, продолжал молча стоять и улыбаться. Да сколько же можно ждать?

— Ну же! Скорее! А то открываю глаза!

Но Мефодий так и не ответил, все улыбался хитрой улыбкой. Потом поднял руку и сделал «пруть».

Такого издевательства Егор не смог перенести. Сейчас он ему покажет «пруть»! Внутри закипало раздражение. Егор сдерживал себя, но ничего не мог поделать. «Пруть»! Ишь, сволочь, издевается!

— Все! Я открываю глаза! — пообещал Егор и открыл.

Вокруг ничего не изменилось. Интуиция нарисовала идеально правильную картину. Вот только одна деталь! Деда перед ним уже не было! Он попросту исчез!

Прямо на главной улице стоит заброшенный деревянный дом. Старый, покосившийся. Жильцы давно съехали, оставив после себя кричащие надписи: «Требуем сноса». Скоро на месте этого урода вырастет красивый особняк индивидуальной планировки. А пока старый, покосившийся дом стоит, словной нищий на паперти, среди рослых, блестящих соседей.

В заборе есть дыра. Кто-то регулярно ее заколачивает, но ценящие время граждане постоянно ее реставрируют. Здесь уже протоптана тропка. Если идти по улице, получается крюк, а здесь напрямик. Хотя вечерами тут лучше не ходить! Кто знает, кого может привлечь старый, заброшенный дом.

Егор свернул в дыру, размышляя о странностях деда. Тот опять появился из ниоткуда, загадал загадок и так же загадочно исчез. Прямо фокусник какой-то. Старый дом глядел на него подбитыми глазницами заколоченных окон. Подъезд зиял темным провалом. Наверно, бомжи постарались…

— Стой! — рявкнул над самым ухом грубый голос. Егор замер. Сзади обдало ледяным ветром, на затылке шевельнулись волосы. Егор ругнулся сквозь зубы, с обострившимися чувствами должен чуять любую опасность за километр. А тут позабыл про все на свете.

— Повернись! — скомандовал голос. Егор нахмурился, где-то он его уже слышал.

Егор медленно повернулся. Перед ним стоял Турок:

— Ну че, пацан! Не ждал?

Звериный оскал Турка и стремительно приближающийся брус — все, что успел увидеть Егор. Руки его дернулись в жалкой попытке защититься, голова взорвалась фонтаном боли. Егор соскользнул во тьму.

Возвращалось сознание гораздо медленнее, нежели покидало его. Егор застонал, голову будто засунули в огромный колокол и долго били по нему кувалдами. Какое-то время сидел, боясь даже пошевелиться, потом чувства стали возвращаться. В спину упиралось что-то твердое и ребристое. Попытался двинуться, над ухом звякнула сталь. Егор открыл глаза и огляделся.

Пустая, заброшенная комната. Егор сидит прямо на грязном полу. Сзади древняя чугунная батарея. Голова раскалывается. Егор хотел сжать ее руками, но что-то мешает. Вновь зазвенел металл. Правая рука прикована к трубе наручниками. Комната пустая и пыльная, на полу темнеют пятна, подернутые пылью, в углу навалена груда хлама. Сквозь грязную муть окон пробивается солнечный свет, оставляя на полу перекрестье рамы.

— Ага, очухался! — В комнату из темного прохода шагнул Турок. Егор дернулся, но наручники держали крепко. Турок ухмыльнулся, глядя на его старания. — Ну что, герой, побазарим?

— Неужели в прошлый раз не хватило? — хрипло выдавил Егор. Голова по-прежнему раскалывалась, он поморщился и убавил чувствительность. Сразу стало легче.

— Кто прошлое помянет… — ухмыльнулся Турок и достал из-за спины нож. Длинное широкое лезвие ярко блеснуло в свете солнца. Турок поиграл лезвием, полюбовался им. Потом повернулся к Егору. — Тому глаз вон. С какого предпочитаешь начать? С левого?..

Он шагнул к Егору. Тот подался назад, силясь отползти, но ползти некуда. Мешает прикованная рука.

— Да ты не дергайся! Не бойся! — почти ласково сказал Турок. — Здесь можешь кричать сколько влезет! Никто не придет: проверено!

Егор похолодел. Словно наяву увидел кричащие жертвы, раскрытые рты, умоляющие о пощаде. На пол упала измученная жертва, кровь растеклась из-под тела. Егор моргнул — на полу ничего, кроме темных, засохших пятен.

— Очкуешь?! — Турок наслаждался его страхом. — Мы здесь бандой собирались! Пьянствовали, гуляли, баб тискали!.. И криков было немало…

Он глядел задумчиво, словно выбирая, с какого места начать резать. Егора заморозило страхом. В голове хаотично метались мысли. Что делать? Что же делать?

— Хоть бы кто пришел! Один раз забрел какой-то бомж… — Турок улыбнулся. — Мы как раз Забелин приход обмывали, упились до усрачки… Как он визжал, когда мы его резали… бомж, не Забеля! Вон и пятна остались…

Егор поглядел на пол, внутри все оборвалось, пятна на полу тянутся почти по всей комнате, словно поросенка резали. Перед внутренним взором мелькнули радостные лица, пьяный гогот. На полу извивался жалкий человек в лохмотьях. Они стояли над ним, шатаясь от выпитого. Пинали. Потом Забеля снял солдатский ремень, размахнулся…

— Может, договоримся? — Голос Егора предательски дрогнул. Он весь трясся, наручники лязгали о батарею с неприятным звуком. — Не надо резать!

— Надо! — сказал Турок. Егор кожей ощущал его взгляд. Мышцы судорожно сжимались при мысли о том, как сталь будет вспарывать тело. Турок говорил, распаляясь с каждым словом: — Ты всех моих людей покалечил. Забеля в больнице — врачи говорят, ходить не будет. Савка со сломанной челюстью дома сидит — кашками через воронку питается. Витек с Герой от страха обгадились все. Гера вообще меня знать не хочет — учиться собрался…

Несмотря на страх, Егор хмыкнул. Подействовали угрозы, с такими только так и разговаривать!

— А теперь… — Турок с трудом овладел собой. — Я покажу им твой изуродованный труп! И Забеля повеселится… и Витек с Герой поймут…

— Я заплачу больше, чем Олег! — быстро проговорил Егор. — У меня есть деньги!

— А мне плевать! — фыркнул Турок. — Мне бы нож новый опробовать!

Он резко шагнул к Егору и наотмашь ударил ножом. Острое, словно бритва, лезвие полоснуло по щеке. Сталь заскрежетала по зубам, жгучая боль хлестнула по нервам. Егор закричал, запоздало прикрываясь свободной рукой. По щеке поползло теплое, рубашка на груди потяжелела.

— Извини, не сдержался! — Голос Турка чуть удалился. — Нужно медленно! А то, чего доброго, истечешь кровью раньше времени!

Егор прикоснулся рукой к щеке. Пальцы провалились сквозь рану, коснулись чего-то твердого. Зубы! Рука испуганно отпрянула. Он видел дрожащие пальцы, измазанные густой, темной кровью. Глядел на них и не верил. Неужели это его кровь?

В щеке медленно затухала боль. Подсознание само отключило чувствительность, кровь перестала течь, последние капли сползли по подбородку. Страх куда-то исчез, в голове полыхнула ярость. Этот человек посмел испортить мое лицо! Он навсегда сделал меня уродом! Глаза застлала красная пелена. Егор наклонил голову, словно бык, готовый к броску. Что-то было в этом взгляде такое, что Турок побледнел и попятился. Нож схватил обеими руками, выставил перед собой. Егор шагнул к нему. Сквозь бурлящую ярость мелькнула четкая мысль: а ножик-то дрожит!

— Ну как! Хорошо? — попытался взять себя в руки Турок. — Будешь еще корешей моих мочить?..

Из горла Егора вырвался приглушенный рык. Словно далекий гром, предвещающий небывалую грозу. Егор шагнул к Турку. Руку рвануло, звякнул о трубу наручник. Но ярость переполнила все его существо. Вперед! Дотянуться, схватить, разорвать это испуганное двуногое животное, дерзнувшее поднять на него руку!..

Егор рванулся вперед и в страшном броске почти дотянулся до Турка. Тот отшатнулся, в глазах мелькнул ужас. Егор отступил назад, хрустнули кости. Он рухнул на пол, страшно рыча и дергаясь.

Он бился и бесновался у батареи, пока не обессилел. Турок глядел широко раскрытыми глазами на Егора, который совсем недавно был так испуган. Теперь он бился рвался, тянул к нему скрюченные лапы с единственным желанием — убить. Убить голыми руками.

Турок отступил к двери и выставил перед собой нож, такой маленький и ненадежный. А этот сумасшедший продолжал биться у батареи. И вот хрустнули стальные штыри, вбитые в стену, заскрежетала и подалась труба. Турок стоял и гадал растерянно, что раньше не выдержит — труба или рука этого сумасшедшего?

Но всему есть предел. Рывки сделались слабее, рычание из свирепого сделалось бессильным. Турок ухмыльнулся и шагнул вперед, держа нож наготове. Егор обмяк на полу, дыхание рвалось из груди с хрипами. Рука немилосердно болела, словно по ней долго били молотком. Ярость покинула его, оставив после себя опустошенность.

— Ну что? Проорался? — услышал он дрожащий, но уже обретающий былую наглость голос— Порычал зверем, теперь повизжи поросенком!

Турок шагнул еще ближе. Егор съежился на полу, еще чуть-чуть — и станет молить о пощаде.

— Хочешь, я тебе для симметрии вторую щечку разукрашу?

Егор резко прыгнул вперед, холодные пальцы сомкнулись на шее Турка. Тот отпрянул, но было поздно. Пальцы сжались, Турок вдруг понял, что не может дышать. В ужасе дернулся назад, лишь страшные пальцы удержали его от падения. В панике махнул ножом, в уши вонзился всхлип, пальцы разжались, и он упал на спину, больно ударившись затылком о пол. Вскочил, отбежал к двери, подальше от этого сумасшедшего. Тело дрожало, захотелось бежать отсюда как можно быстрее. Турок с тоской глянул на дверь. Может, правда смыться? Когда планировал расправу, ожидал увидеть напуганную и жалкую жертву. А тут монстр какой-то!

Нет, он не уйдет! Как наяву прозвучали слова доктора: «Ваш друг никогда не будет ходить». Турок закричал, нагнетая в себе обжигающую ярость. Он убьет его! За ним должок! Ярость захлестнула горячей волной, начисто смывая страх. Эта сволочь будет мучиться! Будет! Турок закричал и вонзил нож в стену.

— Ну что ж! Ты хочешь драки — так получишь ее! Он шагнул к Егору. Тот стоял у стены, взгляд бешеный.

Турок подскочил, кулак ударил прямо в эти ненавистные глаза. Убрать, погасить, уничтожить! Егор мотнул головой, уходя от первого удара, но тут же напоролся на второй. Голову тряхнуло, словно в лоб ударил таран. Перед глазами запрыгали искры. Тело стало легким и непослушным. Закрываясь свободной рукой, Егор скорчился, стараясь стать как можно меньше. Удары сыпались градом. Егор отключил все рецепторы, но боль все равно пробивалась.

Потом удары прекратились. Егор сполз на пол, ноги отказывались держать. Осторожно опустил руку, глянул на Турка. Тот стоял перед ним, тяжело дыша, словно провел несколько раундов в бешеном темпе. А может, и провел — ни Егор, ни Турок не сказали бы, сколько длилось избиение.

— Крепкий ты! — сквозь сипы, рвущиеся из легких, прошептал Турок. Егор уловил в его голосе уважение. Удивился вяло.

Так и не отдышавшись, Турок шагнул к стене, заскрежетал выходящий из стены нож.

— Надоел ты мне! Так быстрее будет!

Он прыгнул вперед, полоснул ножом прямо по шее. Егор отпрянул в сторону, боль пронзила плечо. Острая, отточенная сталь разрезала мышцы, заскрежетала по кости. Чувства Егора давно были отключены, но от этого скрежета заныли зубы.

Турок резко дернул нож, лезвие с хлюпаньем вышло из страшной, дымящейся раны. Но крови не было. Турок стоял и пораженно глядел на нож.

— Ты не человек! — прошептал он. На Егора глядели два огромных испуганных глаза. — Ты не человек!

— Это ты зверь, а не человек! — огрызнулся Егор непослушным языком. Разодранная губа распухла, язык ворочался с трудом. Егор страшился потрогать щеку.

— Но я все равно тебя убью! — закричал Турок, — Убью! Ты нелюдь! Убью тебя!

Он стоял перед Егором, орал истошно, нагнетал ярость для последнего удара. Егор собрался, готовясь к последнему рывку. Удара все равно не избежать. Покалеченная рука плохо слушается. Одна надежда — схватить, притянуть к себе, впиться зубами. Если не в глотку, то хотя бы в нос. Пусть всю жизнь ходит уродом…

— Убью, убью, убивать! — бесновался Турок. Потом раздался странный хруст, в наступившей тишине Егор увидел, как глаза Турка закатываются. Глухой стук, Турок осел, словно из него разом вынули кости. Звякнул об пол нож. За спиной Турка стояла Мила, опуская дрожащими руками половинку кирпича. Вторая лежала рядом с головой Турка, из-под которой темным кругом растекалась кровь.

Дальнейшее помнил словно в тумане. Он сидел на полу рядом с Турком. Мила кинулась к нему, ее губы шевелились, откуда-то со стороны доносился приглушенный голосок: «Что он с тобой сделал? Егор! Миленький!»

Он что-то шепнул в ответ, сквозь вату бесчувствия ощутил ее прохладные пальчики. Это прикосновение успокоило, ослабило боль. И хотя ощущал себя разбитым, странным образом стало легко и покойно. «Наверно, сейчас будет отлетать душа», — подумал он отрешенно.

Но Мила тормошила, не давала соскользнуть в беспамятство. Он услышал свой голос, который приказывал пошарить в карманах у Турка. Мила долго не решалась, потом ворочала безвольное тело то так, то эдак, пытаясь добраться до карманов. Голова Турка волочилась по полу, размазывая кровь. Наконец она радостно вскрикнула, солнечный луч отразился на блестящем ключе. Мила долго не могла попасть дрожащими руками в скважину.

Недовольно зазвенели наручники, выпуская Егора из своих объятий. Он поглядел на искалеченную руку и содрогнулся. Багровая и вспухшая, она здорово походила на отбивную. Он двинул пальцами, те шевельнулись. Егор сжал кулак. Вывихнутые кости с трудом вставали на место, grop еще раз сжал и разжал кулак — пальцы слушаются, значит, кости целы. Мила глядела на него испуганными глазами. С ресниц сорвалась и потекла по щеке слеза.

— Не плачь! — Егор протянул здоровую руку, осторожно поймал слезу кончиками пальцев.

— Я не плачу! — спохватилась Мила. Тут же засуетилась, принялась рвать свое короткое платьице. — Тебя нужно перевязать! Срочно!.. В больницу…

А потом тело Турка пошевелилось. Мила завизжала, Егор со страхом поглядел на него. Нужно добить, пока не очнулся. Но сил уже не было.

Потом был странный бег в тумане. С одного бока теплая маленькая Мила, с другого — холодная, страшная пустота. Егор лавировал между ними, старался не задевать Милу: ведь она такая маленькая и хрупкая. Но и в другую сторону качнуться было страшно. Если рухнешь в эту холодную бездну, то уже не вернешься.

Наконец из тумана небытия появился дом. Обреченно подумал, что не осилит восхождения на второй этаж, ноги совсем не слушались. Тяжело идти, когда не чувствуешь своего тела. Потом был провал… черный, бездонный провал. Очнулся у себя на кровати. Рядом всхлипывает Мила.

Егор полежал немного, глядя в потолок! И чего хнычет?! Подумаешь, помру — эка невидаль! Одним двуногим меньше. Вон нас сколько на земле — миллиарды! Бог наплодил — теперь можно жертвовать…

— Алло! Алло! «Скорая»?..

Что?! Егор сам не помнил, как оказался на ногах рядом с Милой. Одной рукой схватил трубку, другой нажал на рычаги. Скривился от боли в покалеченной руке. Так и застыл. Он глядел в огромные испуганные глаза, а трубка кричала тоскливо длинными гудками.

— Тебя в больницу надо! — прошептала она.

— Нет! — отрезал Егор. — Не надо!

— Но… — Ее глаза расширились.

— Никаких «но»! — твердо поглядел Егор, а потом безжалостно продолжил: — Можешь идти! Я сам справлюсь!

— Но… — В ее глазах удивление и обида. — Тебе плохо!..

— Теперь все будет хорошо! — смягчился Егор. — Если хочешь, можешь прийти ко мне завтра и проверить. Но сейчас мне нужно остаться одному!

Мила попятилась. Егор видел, что уходить ей совсем не хочется, но и ослушаться не смеет. Что с ней? Влюбилась, что ли?

— Хорошо! Хорошо! — закивала Мила. Слишком послушно закивала.

— И в подъезде не нужно сидеть! — По погрустневшему лицу понял, что так и собиралась сделать. — Со мной все нормально! Я умею себя лечить!..

Он дотронулся до изуродованной щеки, поморщился. Откуда взялась такая уверенность — сам не знал. Знал лишь, что должен остаться один.

— Я полечусь… А завтра посмотришь… на меня… — Егор, обессиленный, сидел на кровати. Но ощущал себя достаточно сносно для человека, побывавшего в такой переделке. Раны ныли, но Егор чувствовал, что боль никуда не ушла. Притаилась рядом, только и ждет, когда он расслабится и включит ощущения. — Все, иди! — сказал Егор и подтолкнул Милу к двери. Она пошла словно побитый щенок. Егор поглядел ей вслед, сердце тоскливо сжалось. — Постой!

Она обернулась с такой готовностью, и такая радость засияла на ее личике, что Егор почувствовал себя подлецом.

— Накинь мою курточку! А то в крови вся… Радость сползла с ее личика, она нехотя надела куртку.

— И… Спасибо тебе! — Егор глядел ей прямо в глаза. — Без тебя меня бы не было уже…

Ее глаза вновь вспыхнули радостью. Она подбежала к нему, поцеловала прямо в рваную рану на щеке, даже не поморщилась. Потом всхлипнула и выбежала из комнаты. Егор слышал, как простучали ее каблучки по лестнице. Хлопнула дверь, и все стихло.

Егор закрыл за ней дверь, щелкнул замок. Кое-как доковылял до кровати. Та скрипнула жалобно, принимая его истерзанное тело. Уф, сейчас дойти до двери — уже многотрудное путешествие. Но дальше предстоит еще более сложная работа. Егор задумался. Кровь больше не течет, но с ранами нужно что-то делать. Раны страшные. Не будь за спиной двух этапов Роста, давно бы истек кровью.

— Не будь за спиной двух этапов Роста, никто бы тебя и резать не стал, — зазвучал ироничный голос в голове.

— Заткнись! — огрызнулся Егор. Прокричал, глядя в пространство: — Рост со мной! Он поможет!

Сел поудобнее и медленно-медленно принялся добавлять телу чувствительность. И сразу почувствовал в ранах покалывание. Неужели боль прошла? Крутанул ручку чувствительности сильнее. Из глаз хлынули слезы, Егор всхлипнул и заскрипел зубами. Боль была здесь. Просто притаилась, словно терпеливый хищник. Егор поспешно отключил чувства.

Черт! Нужно что-то делать! Забинтовать, продезинфицировать. Егор встал, его шатало. Зрение приблизило пол, чтобы не так страшно было падать, если что. Кое-как доковылял до шкафа. Непослушные, негнущиеся пальцы шарили по полке. Жалобно булькнув, упал дезодорант, покатилась пена для бритья, возмущенно зазвенели рюмки. Наконец пальцы сомкнулись на флаконе одеколона. Егор облегченно вздохнул, покрепче сжимая трофей. Оглянулся на кровать. Боже, как она далеко! Нет уж, он лучше осядет прямо здесь. Ноги с облегчением подломились, Егор тяжело сел на пол, прислонившись к шкафу.

Отдышался и поглядел на плечо. Импровизированные бинты Милы пропитались кровью. Егор сгреб их непослушной рукой и сорвал. Обнажились кровавые края раны.. Кровь не течет, но и не высыхает. Егор содрогнулся. Пошевелил рукой — вроде двигается, жилы не задеты, однако ему стало дурно, в глазах потемнело.

Не глядя, залил рану одеколоном. Боль была такая, что Егор всхлипнул, сжал зубы. Не закричал только потому, что горло свело судорогой.

— Держись, Егор! Ты молодец! — прошептал он. — Главное — не потерять сознание. Главное — не потерять…

Он огляделся. В нижнем ящике должны быть бинты. Егор протянул руку, ящик неожиданно легко выехал из шкафа, глухо стукнулся об пол. По комнате запрыгали ручки и карандаши. Егор разворошил груду вещей, где-то здесь должен быть пакет с бинтами. Вот он! Егор рванул целлофан, замер с бинтом в руке. Что толку от бинтов? Такая рана не заживет сама собой…

Он машинально пошарил среди вещей, пальцы обо что-то укололись. Вот, это то, что нужно! Иголка с ниткой. Руки работали сами по себе, словно ими руководил кто-то другой. Кто-то уже тысячу раз зашивавший такие страшные раны.

Он протер иголку и нитку одеколоном, снова полил рану. Кривясь от боли, принялся грубо сшивать края раны. Он едва преодолевал боль. Бесчувственные пальцы теряли иголку, она падала, и приходилось долго ловить ее, примеряться. Егор ругался сквозь зубы, изо всех сил пытался сшивать ровно и аккуратно, но руки дрожали, стежки ложились косые и неровные.

Когда закончил, откусил нитку зубами, снова полил рану одеколоном, очень надеясь, что этого достаточно. Если рана загноится, конец тебе, Егорка! Потом туго забинтовал плечо, чтобы рука едва шевелилась.

С рукой закончил, теперь нужно разобраться с другой раной. Какое-то время сидел на полу, уговаривая себя встать и подойти к зеркалу. Но уговоры не действовали. Егор страшился того, что увидит! Он попытался коснуться раны языком. Язык провалился. Во рту ощущался медный привкус крови.

Но всю жизнь не просидишь. Егор встал и двинулся к зеркалу. Нарочито повернулся здоровой щекой, но все равно испугался увиденного. Лицо черное от налившихся синяков, глаза заплыли, под носом запекшаяся кровь. Нос распух, похож на здоровенную красную лепешку.

Егор медленно повернулся раненой щекой и застонал. Подумал: «Турок, сволочь! Я найду тебя и убью! Буду убивать медленно и с наслаждением! А потом оживлю и еще раз убью! И еще!»

Лицо исказилось от гнева и боли, а рана жила своей жизнью!

Как в тумане сидел и зашивал рану на щеке. Орудовать приходилось, глядя на себя в зеркало. Какие ложатся стежки, ровные или нет, уже не волновало. Волновало лишь одно: когда наконец кончится эта пытка и можно будет соскользнуть в блаженство небытия. Он держался из последних сил. Дрожащие руки делали стежок за стежком, стежок за стежком.

Когда шов подошел к концу, вспомнил, что забыл полить рану и нитки одеколоном. Заскрипел зубами, плеснул на зашитую рану сверху. Одеколон стек по щеке. Подумав, плеснул остатки жидкости в рот. Ощущение было словно во рту полыхнул костер. От страшного ожога на глазах выступили слезы. Егор раскрыл рот, боясь пошевелить обожженным языком…

Теряя сознание, выгреб первый ряд книг, черный сверток коснулся рук приятной прохладой. Сразу стало легче. «Рост! Вся надежда на тебя! Я посвятил жизнь тебе — помоги мне!» Окровавленными руками раскрыл книгу, пролистал до третьего этапа. Туман клубился над страницами. Егор вгляделся в него, словно хотел разогнать взглядом.

— Ну же! Помоги мне! — шептали губы в черной коросте спекшейся крови.

Из тумана полыхнули слова, яркие, обвиняющие: «О Достойный! Ты знаешь, что делать! Зачем тревожить по пустякам!..»

Это было предупреждение. Как тогда, на первом этапе. Егор поспешно захлопнул книгу. «Ты знаешь, что делать!» Это подсказка! Но что? Что делать?

Перед глазами вспыхнул Знак! Четкий, сияющий всеми цветами радуги. Знак! Нужно провести медитацию на Знак!

Егор положил книгу на стол, сел у окна и попытался расслабиться. Поначалу было трудно. Боль вгрызалась острыми зубами, шептала: «Не покидай меня, останься со мной». «Нет, — крикнул ей Егор. — Не дождешься!» Он представил, как тяжелеют руки, как волна слабости захватывает ноги. Покой, долгожданный покой приходит и овладевает телом. Егор почувствовал, как боль стихает. Знак вспыхнул еще ярче, Егор зажмурил глаза, но по-прежнему видел его. Еще ярче, еще реальнее…

— О учение Рост! Помоги мне! — взмолился он, глядя на Знак. — Исцели тело! Исцели…

Он проснулся рано утром. Солнце щекотало лицо теплыми лучами. Егор зевнул, сладко потянулся. Эх, хорошо! Ночью снился страшный сон, блистал окровавленный нож, его били кулаками, топтали ногами. Потом появилась Мила, и сразу стало спокойно.

Какая славная все-таки девчонка Мила. Молодая, красивая, не испорченная жизнью. С ней так хорошо… Егор нахмурился. Ты поосторожней с ней! Мила такая славная, что можно ненароком влюбиться. Влюбленность — это опасное чувство, может посетить в любое время и все испортить. И с любовью у нее нет ничего общего! Влюбленность — это слабость человеческая, любовь — сила!

Мила — это влюбленность… А любовь! Любовь — это Настя!.. Едва вспомнил Настю, как захотелось вскочить, бежать куда-то, делать что-то. И все ради Насти, чтобы доказать… чтобы она поняла… чтобы еще раз убедилась… Откинул одеяло. В постели лежал полностью обнаженный. Только на груди пластырем прилеплена медная пластинка. Еще раз потянулся. В правом плече чувствуется какое-то неудобство. Мешает что-то, не дает двигаться свободно. Егор скосил глаза…

Кровь остановилась в жилах. На плече багрово вздувался уродливый шрам. Егор осторожно коснулся его кончиками пальцев. Кожа гладкая, словно только что наросла, но уродливый валик пересекает плечо. Осторожно, словно боясь, что шрам порвется, поднял и опустил руку. Она слушалась прекрасно. Когда поднимал руку вверх, валики наросшей кожи создавали непривычное ощущение. В груди все оборвалось.

Он сорвался с кровати. Одеяло запуталось в ногах, едва не упал. Кое-как выпутался и подскочил к зеркалу. Стон отчаяния вырвался из груди. Это не сон! Перекошенное злобой лицо Турка, блестящая сталь ножа, испуганные глаза Милы, кирпич в девичьих руках, боль и висящий прямо перед глазами Знак!

Рост сработал. Страшные раны зажили всего за одну ночь! Егор коснулся щеки. Вместо рваной раны багровый валик шрама. Провел вдоль шрама рукой, потрогал изнутри языком. Гладкая кожа. Даже нитки исчезли.

— Рост со мной! — проговорил он вслух. Шрам говорить не мешает. Но какой же он уродливый! Егор оглядел себя в зеркало. Вчера был весь синий от гематом, сегодня все в норме. Он прислушался к себе. Посмотрел на правую руку. От страшных, вспухших синяков нет и следа. Пошевелил пальцами, рука слушается исправно, никаких болевых ощущений. — Я здоров! Я полностью здоров!

Егор сел на кровать и задумался. Что тебе еще? Тебя вылечили! А что морда теперь некрасива!.. Так главное в голове, а не во внешности! Но этот аргумент утешил мало. В голове вертелось: как покажется Насте? Что ей скажет? Не разлюбит ли… Егор одернул себя: как он может сомневаться в ее любви? Внешность для нее не главное! Главное для нее — он сам!

Но сердце не желало слушать доводы разума, испуганно сжималось. Одно дело — верить в это и совсем другое — убедиться в жизни. Граф, Игорь — у них появится еще l один козырь. Теперь он урод, а они красавчики! А девушки так любят красавчиков. Может, и Настя…

— Нет! Нет! Нет! — закричал Егор. — Ты не должен думать об этом! Настя не такая! Она любит меня! И только меня!

Егор скрипнул зубами и постарался думать о другом.

Зато проблемы с ранами решены! В отпуск можно ехать без проблем… Без проблем? Одна проблема все же осталась! Турок! Он еще жив и не оставит своих попыток отомстить!

Егор задрожал от ярости. Попадись он ему!.. Ироничный голос в голове тут же прошептал: «И что? Что ты с ним сделаешь? Он сильнее тебя! И он уже не раз убивал! А ты? Что ты можешь ему противопоставить?»

Егор вскочил и забегал по комнате. Единственный выход — в точности выполнять все рекомендации Роста. И быть бдительным. Как получилось, что, обладая обостренными чувствами, он подпустил Турка к себе? Как такое могло случиться? Дед отвлек!

— Дед отвлек! — передразнил сам себя. — Если ты всегда будешь держать ушки на макушке, а чувства обостренными, то никакой Турок к тебе не подкрадется. А в будущем Рост обязательно даст такие возможности, что никто не будет страшен!

Пора было вернуться к упражнениям. Егор поспешно оделся и принялся готовить новую порцию зелья. Памятуя вчерашнее, прежде всего отключил обоняние и вкус. Заранее закрыл дверь на кухню и распахнул форточку. Зелье сварилось и остыло на удивление быстро. Егор поднес кастрюлю к губам, густая, противная жидкость заполнила рот. Желудок побулькал .немного, но принял лекарство довольно спокойно.

Выпив зелье, Егор вспомнил про медь на груди. Интересно, как долго нужно носить пластинку? В книге ничего не сказано по этому поводу. Егор тронул пластырь и замер, пораженный. Что за чертовщина? Медной пластинки под ним нет!

Егор содрал пластырь — пусто, гладкая кожа. Егор потрогал ее. Какая-то она странная: жесткая и неподатливая, словно накрахмаленная салфетка. И имеет странный медный оттенок. Неужели?! Неужели кожа поглотила медь? Но ведь пластинка была почти миллиметровой толщины?! Не может такого быть! Это какая-то фальсификация! Может, пластинка просто отпала? Но тогда кто прилепил пластырь обратно? Кто? Сам в беспамятстве? Или Мила? До боли в голове пытался вспомнить, но в голову так и не пришло ничего путного. Зато появилась странная мысль. Может, его организму нужно столько меди, что он прямо через кожу забрал ее, расщепил на мелкие пылинки и разнес по органам? Егор поежился. Только сейчас почувствовал: что-то в нем меняется. А вдруг он уже не человек вовсе? Вдруг гены уже изменены?

От этой мысли повеяло холодом. Человек не может так быстро залечить раны! Или может? Никто не знает скрытые возможности человеческого организма. Ведь говорят же ученые, что человечество использует резервы мозга всего процентов на пять! Может, если пробудить остальные девяносто пять процентов, люди станут равными Богу. Может, все дело в этом?

И все равно думать об этом жутковато! Все внутри замирает в предвкушении. В предвкушении чего? Егор не знал ответа на этот вопрос. Время покажет. Время все расставит по своим местам. В свое время.

А потом пришла Мила. Робко позвонила в дверь. Егор сразу понял, что это она! Он открыл дверь. Мила вошла, робкая, как птичка. В руках мнет пакетик. Словно в больницу принесла фрукты.

Мила вглядывалась в него тревожно, голубые глаза блеснули надеждой, когда увидела затянувшийся шрам.

— Да! — улыбнулся Егор. — Я же тебе говорил, что умею лечиться!

— Ты волшебник! — проговорила она и улыбнулась. У Егора гора свалилась с плеч. Стало покойно и тепло. Все-таки кому-то нужен на этом свете! Мелькнуло видение серой нити жизни, зажглась, словно звездочка, искорка нынешнего момента.

— Ты… заходи! — Егор отступил и пропустил ее в комнату. — Чего на пороге…

— А я тебе фрукты принесла… — смущенно потупилась

Мила.

Она внимательно посмотрела на него, словно убеждаясь, что все позади. Ее рука робко потянулась к нему, коснулась щеки. Егор замер, боясь спугнуть мгновение.

— Я всю ночь не спала! — Мила всхлипнула, по щекам потекли слезы. — Я так боялась! А ты прогнал…

— Ну! Ну! — Егор обнял ее. Она уткнулась в его плечо, всхлипывая. Егор погладил ее мягкие волосы, проговорил: — Успокойся! Теперь все позади!

Она отстранилась, Егор с сожалением отпустил ее. Мила отвернулась, торопливо приводя себя в порядок. Он глядел на нее, и нежность заполняла душу.

— Ты лучше расскажи, как тебя угораздило так вовремя оказаться в заброшенном доме с кирпичом в руках!

— Я… — смутилась Мила. Ее личико залила краска. — Я следила за тобой!

— Зачем?! — удивился Егор. Она ничего не ответила, только смотрела на него влюбленными глазами. Егор смутился. — Н-да! Глупый вопрос!.. А давай поглядим, что ты мне принесла. Сегодня утром я пил такое противное лекарство, что до сих пор тошно.

Он раскрыл пакетик, на стол выкатились пара апельсинов, три яблока и банан.

— Ого! Целый фруктовый рай! — бодро говорил он. — Давай-ка испробуем!

А Мила все смотрела на него. Большего она и не желала…

Они сидели за столом и ели фрукты. Мила украдкой любовалась Егором, тот делал вид, что не замечает ее горячих взглядов. Пусть смотрит, если нравится.

— А шрам нисколечко тебя не портит! — сказала Мила. — Даже наоборот! Придает мужественности!

— А до этого я разве не был мужественным? — пошутил Егор.

— Нет-нет! Конечно же был! — испугалась Мила. Ее огромные глаза глядели на Егора со страхом и обожанием. Неужели она его обидела? — Прости!

— Мил! — решил сменить тему Егор. — У меня будет к тебе просьба!

— Все что угодно! — тут же оживилась девушка. Егор прочитал в ее взгляде преданность! — Говори!

— Обещаешь выполнить? — прищурился он.

— Чтоб мне сдохнуть! — поклялась Мила. Потом посерьезнела: — Для тебя я сделаю все… все, что в моих силах…

— Хорошо! — улыбнулся Егор. — У меня одна маленькая просьба! Это вполне в твоих силах. Я хочу, чтобы ты больше за мной не следила!

Мила обиженно надулась:

— Почему?!

— Для твоей же безопасности! — строго сказал Егор.

— Но в последний раз это как раз было для твоей безопасности! — возразила она.

— Согласен! — не стал спорить Егор. — Но я уже сделал выводы, и больше никто не сможет застать меня врасплох! Так что можно за меня не беспокоиться. Ты обещала!

— Но…

— И никаких «но»! — твердо прервал ее Егор. — Я способен за себя постоять…

Видя ее недоверчивый взгляд, он решительно встал.

— Что ж! Если ты мне не веришь… — сказал он, выходя на середину комнаты. Мила не сводила с него глаз. Он повернулся спиной и сказал: — Если не веришь, возьми нож и ткни меня в спину!

Он стоял к ней спиной, обострившиеся чувства привычно нарисовали картину комнаты: Мила недоуменно застыла за столом, на лице написано: «Как я могу ткнуть ножом мое божество?»

— Ну хорошо! Возьми карандаш! Или просто можешь рукой дотронуться… — подбодрил он. — Если сумеешь, то я убит и ты имеешь право заботиться обо мне как тебе заблагорассудится.

Он видел, как она осторожно встала, шагнула к нему, нерешительно поднялась маленькая рука.

— Но если я тебя опережу, то это будет доказательством того, что я и сам могу за себя постоять.

— Хорошо! — сказала Мила. — Ты, как всегда, меня убе… Она говорила спокойно и вдруг резко выбросила руку вперед. Хитрая, Егор едва не пропустил движение. Мила двигалась на удивление быстро. Он качнулся вперед, одновременно разворачиваясь. Мгновение — и они стоят лицом друг к другу, и он держит ее руку в своей.

— Не бойся за меня! — прошептал он, глядя ей в глаза. — Я справлюсь!

Она не отнимала руку, даже чуть-чуть подалась вперед. Егор утонул в ее голубых глазах. Она подняла подбородок, губы приоткрылись, она буквально кричала: «Я твоя! Поцелуй меня!»

Егор вздрогнул и сделал шаг назад:

— Гм… да! Вот так!

Она печально опустила голову и отступила. Егор грустно вздохнул.

Кабинет депутата областной Думы поражал своими размерами и строгостью. Почти все пространство занимал огромный стол Т-образной формы. Стулья выстроились вдоль стола, как вымуштрованные солдаты на параде. Под потолком тихо гудел кондиционер. На окнах белые жалюзи.

Гневин стоял у окна, глаза задумчиво блуждали по городу.

Город как муравейник. Чуть меньше миллиона жителей. Каждый дышит, ест, воспитывает детей. У каждого свои интересы и свои потребности. И любой из них ради своих потребностей переступит любую черту. Мир, заполненный миллиардами особей, мечтающих урвать кусок счастья у ближнего своего.

Виктор Петрович поморщился, зашагал по кабинету.

Уже в далеком детстве он понял, что на земле слишком много человеческих особей. Слишком много, чтобы жить счастливо. И слишком много случайностей в этой жизни! Мальчик из старшей группы отобрал у малыша любимую игрушку, парень-старшеклассник увел девушку, хулиганы избили в подворотне отца… Вся жизнь состоит из случайностей, благосклонно дарованных нам удачей или судьбой. Если удача к тебе благосклонна, то ничего плохого за день не случится, если же фортуна отвернулась…

Всю жизнь он положил на то, чтобы ни от чего не зависеть! Всю жизнь карабкался наверх, стараясь выползти из болота равноправного быдла. Из болота, где любой сантехник может обидеть тебя хотя бы на том основании, что он не отягчен культурой и водка придает ему сил и наглости.

Гневин недовольно поморщился, шагнул к окну.

Сначала был комсомол, потом — партийная работа. Когда перестройка открыла шлюзы мутным водам вседозволенности, все это быдло рвануло наверх. Тогда было страшно! В грязных, сточных водах исчез не один смельчак, возжелавший стать великим. Но в итоге…

Виктор Петрович глядел на город и улыбался. Борьба стоила того! Теперь без преувеличения можно сказать, что это его город! Губернатор, мэр и прочая административная шушера пляшет под его дудку. Весь криминал области, все силовики и правовые структуры у него в кулаке. Стоит только глазом моргнуть — и досадная помеха исчезнет…

Гневин ударил рукой по подоконнику, жалобно зашелестели жалюзи.

Да, он всесилен! Но проклятые случайности достают и его! Он хозяин города, но и он не застрахован от бед. Дочка! Олька! Пока он создавал свою неприступную крепость, дура жена избаловала дочку до такой степени, что теперь человека из нее не сделать при всем желании. Дура бестолковая! Убежать с первым встречным!.. И ладно был бы приличный человек — влюбилась в наркомана! Правда, он и сам завозит наркотики в город, вот теперь и дочь его пострадала!

Гневин широкими шагами обошел вокруг стола. Родная дочь сбежала с наркоманом! Да, он их нашел! Да, негодяя больше нет в живых! Но ведь дочка уже испорчена! Мерзавцы накачали ее наркотиками, а потом насиловали. Но и этого им было мало! Они засняли все на камеру… В комнате раздается писк селектора. Гневин сел в кожаное кресло на колесиках, подъехал к столу: — Да, Лидочка!

— Виктор Петрович! К Вам Борис Бутырский!

— Хорошо! Пропусти!

У него была пара секунд. Виктор Петрович провел рукой по лицу, сгоняя остатки излишних эмоций. Подчиненные не должны видеть его переживания. Через мгновение он уже был беспристрастен.

Высокие двери бесшумно открываются, и в кабинет осторожно входит Борис. Он заметно нервничает. Сколько раз уже был в этом кабинете, но стоит лишь глянуть в сосредоточенное лицо босса, как уверенность словно сдувает. Панически начинает вспоминать, все ли у него в порядке с делами, нет ли какой провинности. А тут такое дело! Он так и не доложил Виктору Петровичу о краже.

— Здравствуйте, Виктор Петрович! Вызывали?.. — проговорил он. Изо всех сил пытался держаться уверенно, но противные подобострастные нотки так и лезли.

— Здравствуй, коль не шутишь! — проговорил Виктор Петрович, не глядя на него. — Присаживайся!

Борис осторожно выдвинул из ровного ряда стульев самый крайний и присел на кончик. Виктор Петрович продолжал водить «паркером» по бумагам.

Тишину кабинета прорезал телефонный звонок. Виктор Петрович поднял трубку:

— Гневин слушает!.. Да!.. Хорошо!..

Гневин положил трубку и повернулся к Борису:

— Это ведь ты занимался этим наркоманом? Как его?.. Селин? — проговорил он. В ровном голосе Борис уловил едва различимые гневные нотки. Этот полоумный наркоман сумел вывести из равновесия даже такого непрошибаемого человека, как Гневин. Несмотря на фамилию, Борис ни разу не видел, чтобы Виктор Петрович гневался.

— Я! — четко ответил он. Гневин любил ясные и немногословные ответы.

— У Селина есть товарищ! — пристально глядел в глаза Борису Виктор Петрович. — Его не было в квартире, когда вы работали с Селиным.

Борис напрягся, Виктор Петрович успокоил его плавным движением руки:

— Вашей вины здесь нет! Его выследил мой человек! — Гневин немного помолчал и продолжил: — Так вот! Этот товарищ поведал ему интересную историю, в которой фигурировала цифровая видеокамера. Была она в квартире Селина?..

Борис похолодел.

— Д-да! — Голос предательский дрогнул, но Гневин, казалось, не заметил этого.

— Тогда почему я не заметил ее среди предметов, изъятых в квартире? — спросил Виктор Петрович, и брови его нахмурились.

— Но… ведь вы просили найти веши Ольги!.. Я не думал… — пробормотал Борис.

— Хорошо! Мне нужна эта камера! Надеюсь, она у

тебя?

— Д-да! — кивнул Борис, добавил поспешно: — Она у меня дома!

— Ты видел, что на ней записано? Виктор Петрович впился глазами в Бориса. Тому сделалось не по себе. Что же такое снято на этой камере, если сам Гневин выражает такую заинтересованность. Эта мысль появилась и тут же исчезла. Борис уже достаточно знал Гневина, чтобы не проявлять излишнего любопытства. — Нет! Я просто принес ее домой и кинул в шкаф! Не успел посмотреть… — Хорошо! — сказал Гневин и откинулся на спинку кресла. Борис ловил каждое движение босса. Виктор Петрович листнул ежедневник и сказал: — Принеси мне ее завтра к полудню! — Хорошо! — проговорил Борис. — Можешь идти! Виктор Петрович уже снова погрузился в бумаги. Аудиенция закончена. Борис встал на ватных ногах и вышел из кабинета.

В приемной на него приветливо глянула секретарша но Борису было не до нее. Он спешил убраться подальше от кабинета начальника. Выбежав в длинный коридор областной Думы, он выхватил из кармана сотовый:

— Груз! Это я!.. Проблемы!.. Гневин камеру требует! «Какую», «какую»! Ту, которую я у Селина взял… Да не важно!.. Ее украли вместе с деньгами… Завтра к десяти требует!.. Хорошо! В «Сказке»…

Борис выключил телефон и быстро сбежал по лестнице. Как раз в это время Гневин нажал кнопку селектора:

— Лидочка, позови Семена!

— Хорошо, Виктор Петрович!

Через пару минут в кабинет Гневина вошел человек неприметной наружности. Среднего роста, темноволосый. Единственное, что было необычного в этом человеке, — это глаза. Серые, почти стального цвета, пронзительные.

— Слушаю, Виктор Петрович!

— Сейчас Борис был! — сказал Гневин. — Утверждает, что камера у него и что он ее не смотрел. Но что-то он темнит! Проверь!

— Будет сделано, Виктор Петрович! — кивнул Семен. — Можно идти?

— Докладывай мне лично! Батутов этим делом не занимался…

— Хорошо! — кивнул Семен. Больше Виктор Петрович ничего не добавил, и Семен вышел из кабинета.

Едва за Милой закрылась дверь, Егор позабыл про нее. Мыслями овладел Рост. Егор взглянул на часы — близится полдень. Время, когда следует выполнить определенное упражнение. Хотя правильнее это назвать процедурой.

Егор собирался заняться подготовкой, когда в дверь осторожно постучали. Чувстваразом обострились, в голове возникла яркая картинка: за дверями переминается с ноги на ногу бабушка Милли. На добродушном лице блуждает улыбка, старческие руки мнут какой-то сверток. Губы бабушки шевелятся, но даже обострившимся слухом Егор не смог разобрать ее бормотания. Он подошел и открыл дверь.

— Егор! Ты дома?! — закудахтала бабушка. — А я тут у себя убиралась… Конфет вот нашла! Четыре килограмма! Вкусные конфеты! Еще при советской власти делаты! Дай, думаю, угощу тебя! Вкусные конфеты.

— Спасибо, Милли! — улыбнулся Егор. На бабку иногда нападали приступы щедрости, и она делала подарки. От гоголевской Коробочки ее отличало отсутствие скупости и жадности. А бережливость — это не такой уж порок.

Бабка что-то говорила. Егор, не слушая, раскрыл пакет, закинул конфету в рот. М-м! А ничего так! Вкусно! Потом насторожился! О чем там бабка разглагольствует?

— …Правда, они заплесневели маленько! — тараторила неугомонная бабушка. — Ты почисти ножичком. Соскыркай плесень-то, и можно кушать! Вкусные конфетки!

Очень вкусные!..

После долгих расшаркиваний и спасиб бабка удалилась. Егор кинул конфеты в мусорное ведро и повернулся к окну. На подоконнике аккуратно составлены разнообразные скляночки, разложены пакетики и коробочки. Названия столь мудреные, что даже прочитать порой не мог с первого раза. Когда ходил за ними по магазинам, его словно шестое чувство вело, безошибочно указывая, где продается тот или иной компонент. Теперь все ингредиенты на месте, оставалось лишь приготовить из них зелье. А для этого нужно строго следовать инструкциям Роста и молиться, чтобы оно получилось не таким вонючим, как предыдущее.

Егор ухмыльнулся своему изображению в зеркале и величественно произнес:

— Итак! Великий маг и чародей Егор приступает к приготовлению тайного зелья!

Перед ним на столе стояли четыре стакана. Вокруг Егор разложил все, что купил вчера по списку Роста. Он оглядел стол и замер. С чего начать? Перед глазами вспыхнул Знак. Егор глядел на него не в силах оторваться. Потом вокруг заклубился знакомый туман, из него выплыли слова. Егор почувствовал, что уже не властен над своим телом. Его руки сами собой принялись что-то делать. Трещала упаковка, порошки с тихим шелестом сыпались в стаканы, булькали жидкости в пузырьках. Егор сыпал, перемешивал, взбалтывал. Жидкости в стаканах то пенились, то шипели, выделяя пахучие газы, то бурлили. Егору казалось, что его телом управляет кто-то другой, кто делал это уже тысячи раз. Ощущение было немножко жутковатым, но странно приятным. Егор отдался ему, предоставляя тайной силе делать свое дело.

Наконец наваждение закончилось. Егор очнулся. На столе высилась гора пустых пакетиков и склянок, а прямо перед ним стояли четыре полных стакана. В одном бурлила и переливалась красная, как кровь, жидкость. Второй стакан доверху заполнен застывшим зеленым льдом. Егор тронул его, по поверхности льда пошла рябь. Лед оказался жидкостью, тяжелой, как ртуть, жидкостью. В третьем стакане застыло нечто желтое, как мед. Четвертый же стакан неотличим от стакана с водой. Что делать с ними дальше? В книге что-то говорилось про ванну.

Егор открыл дверь, прислушался. Соседа дома нет, бабка бормочет у себя за дверью. Он прокрался в ванную, открыл краны. Насчет температуры в книге тоже ничего не сказано, поэтому Егор решил и здесь довериться своей интуиции. Набрав ванну, он выключил кран и принес стаканы.

Итак, освободим сначала стакан с зеленой жидкостью. Егор вылил странную тягучую субстанцию из первого стакана. Жидкость не опустилась на дно, как ожидалось, и не растеклась по поверхности. Словно живая, она закрутилась плотным зеленым облаком в прозрачной воде и замерла в центре ванны. Егор удивленно глядел на зеленый шар, висящий в воде. Сейчас и не скажешь, что это жидкость.

Второй стакан следует вылить рядом, туда, где будут находиться ноги. Он вылил желтую жидкость. Она оказалась тяжелее воды, сразу опустилась на дно и растеклась по нему тонкой пленкой.

Теперь очередь третьего стакана. Жидкость в третьем стакане бесцветная, поэтому нельзя понять, как она повела себя в ванной.

И наконец, четвертый стакан. Красная жидкость растеклась по поверхности воды, а потом медленно стала оседать. Когда она коснулась зеленого шара, вода забурлила. Под действием красной пелены зеленый шар начал растворяться, исчезать. Красное покрывало тем временем достигло желтого дна, и вся поверхность воды вскипела.

Егор глядел на кипящую ванну и вдруг ощутил непреодолимое желание залезть в воду. Он сорвал одежду и, не задумываясь, шагнул в воду. Ванна приняла его, словно ласковые руки. Такого приятного ощущения Егор никогда не испытывал. Он блаженно закрыл глаза— Струи омывали тело, бурунчики прикасались к обнаженной коже в самых неожиданных местах. Это было так приятно, что Егор забыл обо всем на свете. Глаза закрылись сами собой, и он задремал.

Проснулся Егор резко, словно кто-то ткнул в бок. Он открыл глаза и попробовал пошевелиться. Не тут-то было. Что-то мешало! Егор дернулся, но не смог пошевелить даже пальцем. Все тело сковала неподвижность, словно его замуровали в бетонный блок. Его обуял ужас. Показалось, что его похоронили заживо.

Одновременно Егор осознал, что вокруг темнота. Попытался пошевелить хоть чем-то, но мог лишь моргать глазами.

Без паники! Егор заставил себя глубоко вздохнуть. Тут же обнаружилось, что не может открыть рот. По телу побежали мурашки: «А если бы у меня был насморк?» Только подумал, как в носу защипало. Егор напрягся и чихнул.

Снова подумалось: замуровали! В детстве слышал страшные рассказы о людях, похороненных заживо. Сейчас эти страхи вернулись, навалились разом. Егор нервно задергался, силясь освободиться, но не смог пошевелить и пальцем.

Устав дергаться, заставил себя успокоиться. Зажмурился, сосчитал про себя до десяти! Потом открыл глаза и уставился в темноту. Где он? Теперь, когда немного унял страх и дрожь, чувства вновь могли подчиняться ему. Егор осторожно добавил чувствительности зрению. Тьма послушно рассеялась. Потолок, клеенка вдоль стены, какие-то веревки. Стоп! Это же ванная комната. Он все еще лежит в ванне. Просто кто-то выключил свет! Бабушка экономная — шла мимо и выключила.

Егор выдохнул облегченно. По крайней мере одним опасением меньше. Никто его не похитил и не похоронил заживо. Но… почему он не может двигаться? Егор попытался повернуть шею, поглядеть на свое тело, но ничего не получилось. Он изо всех сил попытался двинуть рукой или ногой или хотя бы согнуться. Ему показалось, что крепко держащая его субстанция чуть-чуть пружинит, но по-прежнему не позволяет двигаться.

Вдруг вспыхнул свет. Егор зажмурился. В голове нарисовалась картинка: бабушка Милли стоит у двери в ванную и что-то бормочет под нос.

«Войди же! Скорей открой дверь и войди! — мысленно закричал ей Егор. — Ну пожалуйста, зайди!»

Бабка отвернулась, словно передумав, шагнула к себе в комнату.

«Стой! — мысленно приказал Егор. Бабка вздрогнула и остановилась. — Повернись и открой дверь! — отдал Егор новую команду. Голова загудела от прилива крови. Бабка замедленно повернулась, старческая рука легла на ручку двери. Сердце в груди екнуло. Неужели он может управлять людьми? Мысленно заорал во всю мочь: — Открывай дверь!»

Бабушка медленно открыла дверь, и вот уже он видит ее наяву.

— Ой ты, свят, свят! — воскликнула Милли. Ее глаза расширились, рот раскрыла так, что свободно влетела бы ворона. Испуганно пискнув, бабка пулей вылетела из ванной. — Егор! Чево же ты молчишь, что там? — Егор видел, как она перекрестилась, начала причитать испуганно. — Я думала, тебя и дома-то нет! А он мыться удумал! Хи-хи-хи!..

Не слушая дальнейшие причитания бабки, Егор осторожно повел невидимую камеру вдоль ванной комнаты. Егор увидел пол, край ванны, а потом… Если бы его рот был свободен, он закричал бы от удивления. Вместо воды его окутывала странная прозрачная субстанция, застывшая, словно эпоксидный клей. Его будто завернули в кусок резины. Ощущение такое, что он в коконе. Твердой, неподатливой резины. Цвета, которые присутствовали в зелье, растеклись странными разводами вдоль кокона. Красный собрался у сердца, зеленый обнял ноги, ажелтый прикрывал живот. Остальное пространство кокона было прозрачно!

— Егор?! — Бабку тем временем насторожила подозрительная тишина за дверью. — Ты чего молчишь? Егор!

Я зайду?

«Да заходи же, дура старая!» — почти закричал Егор, но застывшая субстанция не позволила ему открыть рот. Похоже, когда заснул, основательно сполз в воду, только нос остался на поверхности. Еще чуть-чуть — и захлебнулся бы!

Милли наконец зашла в ванную и растерянно хлопала глазами.

— Ты чего это? — спросила она. От удивления ее обычное многословие испарилось.

Егор покраснел от натуги, пытаясь высвободить рот, но так и не смог молвить ни слова. Поэтому он ограничился тем, что просто поморгал.

— Батюшки-светы! Огради, не лиши заступничества, — пробормотала бабка и перекрестилась. Потом любопытство взяло свое, и она осторожно дотронулась до кокона. Егор вздрогнул. Такое ощущение, что пальцы бабки коснулись кожи, хотя со стороны отчетливо видел почти двадцатимиллиметровую толщину прозрачного кокона.

— Что с тобой случилось? — спросила Милли. Егор молчал. — Пойду Ваню позову! — нашлась она и выскочила из ванной.

Егор вздохнул с облегчением. Наконец дело сдвинулось с мертвой точки. Вдвоем, глядишь, придумают, как его спасти.

— Ваня! Там с Егором беда! — услышал он причитания бабки.

— Что такое? — резкий голос соседа.

— Идем! С Егором беда! — тянула его бабка. Егор услышал шаги, над ним склонились две головы.

— Ничего себе! — поразился Иван.

— Чево делать-то? — запричитала бабка. — Надо в милицию звонить! Или спасателям! Нынче, я слыхала, спасатели есть! Всем помогают!

Егор одобрительно заморгал. Спасателей, милицию, кого угодно, лишь бы помогли! Чем дольше находился в коконе, тем больше чувствовал, что ему трудно дышать. Каждый вдох дается с трудом. Рот залеплен намертво, а носом воздуха забирается меньше, чем ртом.

— Давай-ка его поставим! — предложил Иван. — А то на спине лежит, чего доброго, захлебнется соплями!

Егор возмущенно засопел. Иван наклонился над ним, Егор почувствовал, как крепкие руки обхватил и его. Потом пол и потолок поменялись местами, в опасной близости и с настораживающей скоростью мимо пролетел косяк.

— Крепись, парень! Мы с тобой! — услышал Егор бодрый голос.

Кряхтя и отдуваясь, Иван вынес кокон в прихожую и поставил прямо напротив входной двери. И отступил на шаг, любуясь содеянным. Бабка суетилась рядом.

— Славное бы из тебя украшение получилось! — заметил Иван, довольный своей работой. — Слухай, бабка! А может, не будем… того… спасателей звать. Пусть так стоит! Красиво! Куча баб сбежится на такое чудо поглядеть…

— Да ты чего, Вань! Он же помрет от голоду! Вишь, рот заткнут! — испугалась бабка.

— А мы ему дырку просверлим и будем через трубочку кашками поить! — нашелся Иван. — А? Как тебе идея?

Иван рассмеялся громовым голосом. Крепкая ладонь хлопнула Егора по плечу, кокон закачался и едва не упал.

Сосед сказал:

— Не дрейфь, парень! Шутю я! Сейчас кого-нибудь вызовем… Или сами!

В прихожей раздался звонок. Иван обернулся. Егор тоже таращился на дверь.

— Кого еще черт принес? — пробормотала бабка.

— Ща поглядим! — Иван шагнул к двери и распахнул ее во всю ширь. За ней обнаружилась Ирина, хозяйка Егоровой комнаты. Егор застонал и страдальчески возвел глаза. Только ее здесь не хватало.

— Здравствуйте… мне Егора… — начала Ирина. Она жизнерадостно впорхнула в прихожую и остановилась, словно налетела на невидимую стену. — Ой! Что это?

— Это Егор! — объяснил Иван.

— А что с ним? — удивилась Ирина. Она шагнула ближе, глаза округлились.

— А ты его спроси! — усмехнулся Иван.

— Ого! Какой у него… — Ирина беззастенчиво наклонилась и принялась разглядывать что-то в середине кокона. — Ничего себе! Никогда бы не подумала…

Ирина протянула руку, и Егор почувствовал прикосновение к животу. Хотел закричать возмущенно, но проклятый кокон по-прежнему держал рот на замке. Вместо этого покраснел, словно барышня, услышавшая пошлость. — Да это просто кокон такой эффект дает! — услышал Егор ревнивый голос Ивана. — А баской парень-то! — влезла сбоку бабка. — Я вот, помню, мужа своего первого… Хотя нет! Это у второго… Егор только и делал, что отчаянно сопел. Все трое . продолжали беззастенчиво разглядывать его достоинство. Сосед пробурчал недовольно:

— Чего особенного?! Не видали, что ли?..

— Красиво! — прошептала Ирина.

— Да-а! — согласилась бабка.

— Так ведь все равно не воспользоваться! — захохотал Иван и постучал по поверхности кокона. — Не добраться!

Лучше бы обратили внимание на свободный… так сказать…

Сказал и смутился. На бабку с Ириной его слова не произвели никакого действия.

— А может, его как-нибудь ножичком можно расковырять? — задумчиво проговорила Ирина, неотрывно глядя на Егора. Тот мычал, вращал глазами, но никто не обращал на это внимания. Ирина протянула: — Бедный, мучается!

— У меня от мужа первого пила осталась! — вспомнила бабка. — И гвоздодер. Может, как-нибудь…

Тут раздался телефонный звонок из комнаты Ивана. Тот исчез за дверью и тут же появился.

— Мне бежать надо! — обратился он к Егору. — Ты постой пока! Не уходи никуда! Я завтра утром вернусь, и подумаем, что делать.

Потом повернулся к бабке:

— А ты последи за ним! Но пока не вызывай никого! Зачем нам лишние хлопоты! Если до завтра сам не расклеится…

— Хорошо! — согласилась бабка, продолжая глазеть на Егора.

— Ой! Мне тоже пора! — спохватилась Ирина, глянув на часы. — Я же ненадолго зашла. Только деньги забрать, и все!.. А тут такое дело!.. Ты, Егор, не беспокойся, я потом зайду! Деньги терпят! Хорошо?

И, не дождавшись ответа, выскользнула следом за Иваном. Бабка закрыла дверь и удалилась к себе в комнату. Егор вздохнул с облегчением. Как приятно иногда побыть одному.

Но одиночество оказалось недолгим. Скрипнула дверь, и перед ним появилась бабушка Милли со стулом. Она утвердила стул прямо напротив него и исчезла из поля зрения. Потом появилась вновь. Егор стонал от отчаяния. В руках бабки увидел спицы, только что начатый носок и клубок ниток. Милли села на стул, мягко стукнулся о пол клубок.

— Тебе, наверно, скучно будет одному? — участливо поглядела бабушка. — Посижу с тобой!

Егор задергался, выпучил глаза, но Милли уже не глядела на него. Спицы в ее руках так и замелькали.

— Так вот! Жисть у меня была долгая! Первый мой муж…

Всю ночь Егор простоял в прихожей, словно забытая статуя. Бабка угомонилась ближе к полуночи. Егор задремал под ее монотонное бормотание. Разбудил его страшный грохот. Это бабка уснула прямо за вязанием и свалилась со стула. Еще четверть часа у нее ушло на извинения, что «покидает его в таком бедственном положении». Наконец, сходив в туалет, перекрестив его на прощание, Милли удалилась спать. Егор облегченно вздохнул.

Потом он стоял в ночи, тараща бессонные глаза в темноту. Вспомнилась книга, такая популярная в недалеком прошлом, — «Голова профессора Доуэля». Теперь понятно, что чувствовали те головы. Беляев очень тонко описал ощущения человека, лишенного тела.

Ради развлечения прослушал соседние комнаты. Храп, сонное чмоканье, ровное дыхание — не дом, а сонное царство. Зато у него сна ни в одном глазу. Егор чувствовал, что полон сил. Они бурлили в нем, требовали выхода, но он не мог даже пошевелиться. Очень неприятное ощущение. Словно зуд под гипсом — чешется, а достать нет никакой возможности.

Егору захотелось закричать, нарушить это сонное царство, разнести в клочья этот чертов кокон. Он напрягся, попытался разорвать путы, но кокон держал крепко.

Пришла мысль вновь отправиться в мир грез, но Егор отверг ее сразу и бесповоротно. Воспоминания о прошлом все еще леденили душу.

Тогда выбрался из опасного состояния только благодаря Насте. Настя! Настенька! Настюха! Она снова может обидеться. Ведь он опять пропал, не сказав ни слова. Пообещал поехать на курорт и исчез. Лишь бы вырваться из этого кокона… Но как к ней показаться с таким уродливым шрамом на щеке? Точно наяву увидел свое лицо. Не красавец, конечно, но и не урод… был. А теперь…

Увидел себя со стороны, на правой щеке вздувается белый валик, который багровеет при любом удобном случае. Это так уродует! Сердце сжалось: что скажет Настя? Вдруг предпочтет Графа… Хотя! Теперь-то ему известна истинная сущность Графа.

Но ведь Настя может и не знать! Может поверить в смазливую картинку. Ведь все люди носят на лице маску. А внутри прячут всю гадость, комплексы и никчемность. За показной наглостью и хамством.

Это мир наглых! Наглые владеют всем! В том числе и женщинами! Если хочешь владеть всем — будь наглым. Не важно, кто ты! Не важно, умен ли ты! Будь наглым, и все будет твоим! По крайней мере, вначале!

Егор скривился, словно съел лимон. Нет! Он докажет всем, что он лучше их! Ему даны уникальные возможности, и он ими воспользуется! Они дарованы ему! Именно ему, а не им! Хоть многого он до сих пор во всех этих чудесах не понимает…

Это очень смущало Егора. Он до конца так и не разобрался в чудесах Роста. Сверхъестественные способности то появлялись, то исчезали, и никак нельзя было понять, отчего это зависит. Да, Рост прямо указал ему, что всегда будет с ним, всегда поможет. Но что-то не заметил он его помощи, когда Турок резал его на части. Если бы не Мила… подумать страшно.

Егор пугливо прислушался к себе. Ведь он опять сомневается в Росте. Рост за такое по головке не погладит! Кто знает, может быть, за прежние сомнения он лишил его защиты перед Турком…

Размышления прервало странное ощущение. Освежающая прохлада прошлась по телу, словно оказался на берегу океана и соленый свежий бриз обдувал обнаженное тело. Как тогда на скалистом берегу.

Будто слиток раскаленного металла, он завис в центре кокона, и тот начал плавиться. Что-то вокруг менялось, но Егор не мог понять что. Он хотел взглянуть на себя со стороны, но даже это не получилось. Его закружило, понесло куда-то. Он ощутил во рту странные изменения. По зубам пронесся освежающий ураган, который так любят показывать в рекламе зубной пасты. Зубной камень, грязь, нездоровый налет — все это отвалилось и наполнило рот. Егор с отвращением сглотнул противную смесь слюны и грязи, кокон по-прежнему держал рот на замке и не давал выплюнуть гадость. На зубах хрустнул песок. Осторожно потрогал языком зубы: показалось, что они распадаются на части. С восторгом понял, что это пломбы добровольно покидают насиженные места, а взамен появляется крепкая, здоровая кость.

Он поднатужился и все-таки выплюнул всю эту смесь. Ощущение обновления прохладной чистой волной разливалось по всему телу.

По волосам прошел электрический ток. Они тоже обновились! Егор восторженно развел руки в стороны, вдохнул полной грудью чистый воздух. Молодость, сила, здоровье! И все это принадлежит ему…

Егор неожиданно понял, что стоит на полу, раскинув руки. Кокон, окутывавший его до сих пор, исчез. Егор вновь получил способность двигаться! И теперь он был другим! Совсем другим!

Страшная сонливость накрыла сознание сладкой волной. Еле слышный голос прошептал над ухом: «Ты бодрствовал всю ночь. Пришло время отдыха! Спи!»

Он едва помнил, как добрался до постели. Уснул раньше, чем голова коснулась подушки. На лице играла счастливая улыбка!

Утром Егор проснулся от ощущения страшного голода. И сразу вспомнил, что в холодильнике пусто. Увлеченный приготовлением зелья, забыл закупить продукты.

Он подошел к зеркалу. И не узнал себя… На него глянул стройный, поджарый молодой человек. По всему телу бугрятся красивые мышцы. Волосы блестящие, здоровые. Брюшка нет и в помине. Жировые прослойки исчезли. Егор вскрикнул удивленно, коснувшись рукой щеки. Шрама как не бывало. Покосился на плечо. Там тоже гладкая, как у ребенка, кожа. И плечо какое-то новое, незнакомое. Не тощее, словно у цыпленка, а сильное, мускулистое. На таком хоть женщин в пещеру, хоть бревно на субботнике…

Егор глубоко вдохнул. Внутри небывалая свежесть и ощущение здоровья. Никогда еще не чувствовал себя таким… молодым. Раньше постоянно что-то болело, где-то ныло. Сейчас же ощущал на сто процентов здоровое тело…

Егор понимал, что ведет себя как ребенок, которому подарили новую игрушку. Как ни пытался, не смог заставить себя надеть рубашку. Ходил по комнате, то и дело косился на свои мускулистые плечи. Поднимал руки и любовался, как играют под кожей красивые мускулы. А когда остановился у зеркала…

Егор критически оглядел себя. Идеальная фигура. Можно даже на нудистский пляж двинуть. Он повернулся боком, мышцы красиво вздулись. Повернулся спиной, едва не свернул шею, силясь разглядеть, каков он со спины. Слышал, что девушкам нравится вид мужских ягодиц. А у него сейчас не ягодицы, а настоящие конфетки. Два сросшихся аппетитных чупа-чупса! Любая девушка соблазнится. А какая не соблазнится — сама дура!..

Еще долго любовался собой, потом спохватился! Что за нарциссизм? С трудом оторвался от зеркала, начал одеваться. Внутри все вскинулось и закричало возмущенно: «Такое тело прятать под одежду!» Теперь Егор понимал, отчего Игорь снимает рубашку при каждой удобной возможности. Ничего! Теперь он заткнет его за пояс. И главное — никакой зарядки по утрам. Не нужно нудно качать мускулы, не нужно тратиться на операции. Все получил сразу и бесплатно! Спасибо Росту!

Выходя, выхватил из шкафа пачку денег. Ступеньки проскрипели под ногами утреннюю симфонию, хлопнула за спиной дверь подъезда. Улица встретила утренней свежестью и холодным северным ветром. Егор поежился.

Солнце весело сияет на небе, но осень уже не за горами, недвусмысленно напоминает о себе. Егор глянул на свои окна — так не хочется возвращаться за курткой!..

Хотя какая куртка? Он же хозяин жизни! Егор закрыл глаза, представил себя раскаленной заготовкой, только что вынутой из печи. Сердце дрогнуло и застучало, набирая обороты. По жилам зашумела кровь. Егор представил себе горные потоки, бьющиеся в узких каменных руслах. Мышцы начали медленно разогреваться, температура тела поползла вверх. Егор вытянул руку и сорвал с дерева лист. Зеленый листик сморщился и почернел.

— Ура! — Егор подпрыгнул и издал победный крик. — Я супермен! Даже зимой стану ходить в футболке, оставляя за собой растаявший снег.

Кое-как взял себя в руки и понизил температуру до обычной. Совсем ни к чему привлекать лишнее внимание. Избавился от холода — и хорошо!

Поглядел на небо, прищурился — солнце слепит глаза. А если… Раскрыл глаза и смело глянул на солнце. На глаза легли невидимые фильтры. Солнце висело прямо перед ним ярким небесным блином. Вспомнил о звездах. В глазах вновь что-то перестроилось, небо потемнело, сделалось почти черным. Солнце пылало ярким костром среди космической черноты. А потом из темноты появились звезды. Крупные, яркие, они горели на небе одновременно с солнцем. Таких звезд он еще никогда не видел. Егор залюбовался этим потрясающим зрелищем…

— Че стал, урод! — раздался грубый окрик. И дальше рассыпался отборный мат. Что-то толкнуло в спину, Егор едва не упал, резко возвращаясь с небес. Впереди удаляется широкая спина мужчины. Высокий, здоровенный, валики сала свисают из-за ремня. Когда-то он был настоящим богатырем, но уже давно запустил себя. Пиво, малоподвижный образ жизни сделали свое дело, еще пара лет — и станет обычным толстяком. Но сейчас пользуется божьим даром, чтобы толкать прохожих, которые выглядят интеллигентно и не дадут отпора.

— Сам урод! — крикнул он вслед. Спина замерла, начала медленно разворачиваться.

— Чего ты сказал, мелкий? — Мужик повернулся, шагнул к нему. Егор глядел на него снизу вверх, мужик высился над ним как скала.

— Если ты слепой, это твои проблемы! — раздельно проговорил Егор, пристально глядя мужику в глаза. Тот почему-то сразу отступил на шаг

— Ходют тут всякие! — буркнул он, разом стушевавшись.

Сердце бешено застучало! Сила! Вот она истинная сила! Егор глядел, как задиристый мужик поспешно удаляется по улице. Не нужны удары и хруст костей. Не нужно, подобно петуху, раздувать грудь и кидать грубости. Истинная сила чувствуется безо всяких дешевых разборок. Егор не шел — летел. Внутри легко и покойно! Ему не жарко и не холодно, нет ощущения тяжести в желудке, глаза не слипаются от сна и не слезятся от усталости. Настроение бодрое и веселое.

Мир вокруг четкий, яркий, играет всеми своими красками. Никакой монитор даже самого большого разрешения не даст такой картинки. Егор восторженно вылетел из своего тела, кувыркнулся в воздухе. Свобода! Вот она, свобода!

В упоении вознесся над улицей. Внизу шагает маленький человечек в очках. Это же он сам! Поднял руку и показал большой палец. Маленький человечек внизу послушно выполнил команду. Рванулся вниз, вновь оказался в своем теле. Но даже физическая оболочка не тяготила. Казалось, капелька усилий — и сможет воспарить вместе с телом.

Впереди зашумел мотор, на светофоре остановилась тонированная иномарка. Егор посмотрел на нее, стекла тут же сделались прозрачными, в ушах раздался шум мотора, тихая музыка и бормотание шофера. На светофоре мигнул желтый свет, машина тронулась и поехала. Словно в замедленной съемке, мимо него проплыла красивая женщина на заднем сиденье. Темные очки скрывали глаза, но для Егора отныне нет помех. Очки бесследно исчезли, Егор заглянул в скучающие серые глаза.

Интересно, какое у нее тело… Машина послушно вернулась назад. На сей раз специально для Егора с нее сняты двери и половина корпуса. Женщина сидит словно на диванчике для ток-шоу. Вот только юбка у нее что-то слишком длинная. Что за пуританские взгляды.

Иномарка вновь откатывается назад, медленно проезжает мимо Егора. Женщина сидит уже в одном нижнем белье. Кожа загорелая, ноги длинные и стройные — хоть сейчас на подиум. Вот! Другое дело! А то скрывает такую красоту…

В плечо что-то толкнуло, Егор сразу очнулся. Он стоял посреди улицы, перекресток пуст, иномарка с женщиной давно уехала.

Впереди удаляется девушка. Это она толкнула его и, даже не извинившись, шагает дальше. Что за непочтение к будущему хозяину жизни! Как идет, как идет! Словно это она хозяйка жизни, а не он! Егор приблизил ее, убрал одежду.

Фу! Какая из нее хозяйка жизни! Жиру на бедрах— слона зажарить можно, осанки никакой, задница дряблая! Еще и толкается! Скривив губы, послал импульс: «Что б ты упала!» Девушка как ни в чем не бывало шествовала дальше!

«Ну и черт с тобой! — нахмурился Егор. — Просто не хочу расходовать на тебя мою „божественную силу“.

Вдруг нога девушки подвернулась, девушка охнула и упала на асфальт. Сердце Егора замерло: неужели сработало?! Прошел рядом, даже не взглянул. В голове прыгали мысли. Он суперчеловек! Он может все! А чего не может, тому научится в ближайшем будущем! Ведь не прошел и половины книги! Кто знает, что еще таит в себе Рост.

Егор принялся гадать, что ждет его дальше. Вдруг он научится создавать материальные блага? Например, из газет делать деньги! Вот тогда его можно будет назвать поистине великим! А может, ему позволено будет творить?!

И он создаст альтернативу человеку, а то и вовсе новый мир?!

Настя пришла домой усталая и немного злая. Этот противный Егор опять куда-то исчез. Как ни пыталась убедить себя, что ему просто некогда, все валилось из рук. Газ не желал зажигаться, хлеб не хотел резаться. В довершение ко всему чуть не уронила чайник, полный воды. Едва успела подхватить, но вода выплеснулась на пол. Настя раздраженно поставила чайник на газ.

Как может не быть времени на любимую девушку? Ведь она любимая девушка! Какая же это любовь, если он постоянно куда-то исчезает? Любовь — это когда ни минуты без любимого, ни мгновения! И чтобы ни на какую вечеринку без нее не ходил. А если и пошел, чтобы отпросился.

Настя достала тряпку и вытерла пол. Проходя рядом с зеркалом, поправила волосы. Чайник шумел на плите, Настя села за стол и задумалась: «Хотя я вчера ходила к Стасу и не отмечалась у Егора. Но как бы я, интересно, отметилась, если он куда-то пропал. В конце концов, мне же скучно сидеть одной! — Настя улыбнулась воспоминаниям. — Стас оказался еще прикольней, чем я предполагала! А как танцует!..»

Чайник огласил кухню могучим свистом. Настя выключила газ. Зажурчала вода, заливая пакетик чая. Настя села за стол и продолжила свои размышления: «Нет, ну — какие все-таки козлы эти мужики! У него жена есть, а он так фривольно ведет себя с посторонними дамами. Ну я, конечно, не посторонняя уже, но все же. Если бы Егор так себя повел, я убила бы сразу. — Только вспомнила про Егора, как сердце кольнуло ревностью. — Может, он тоже где-то фривольничал?! Егор у меня парень видный, на него запросто могла запасть какая-нибудь дамочка свободных нравов. Как Алка, например! Вспомнив Аллу, Настя окончательно расстроилась. И тут раздался звонок в дверь.

В груди стало тепло, а сердце запрыгало, словно щенок, почуявший хозяина. Еще не открыв дверь, Настя уже знала, что там Егор. С самой строгой, на какую только была способна, маской на лице Настя открыла дверь.

— Приве-ет! — закричал с порога Егор. — А у меня для

тебя сюрприз!

Глаза его влюбленно блестели, он так счастливо улыбался, что Настя не смогла сохранить строгое лицо и улыбнулась в ответ. Тем более он обещал сюрприз!

— Какой такой сюрприз?! — проговорила она, все еще пытаясь казаться строгой.

— Э-э, хитренькая! — засмеялся Егор. — Сюрприз на то и сюрприз, чтобы ты не знала!

— Ну какой?! — капризно надулась Настя. — Какой же от него толк, если я не буду знать!

— А вот! — — засмеялся Егор и вытащил из кармана конверт.

— Что это?! Ну что? — Настя потянулась за конвертом, но Егор спрятал его за спину.

— Всего лишь один поцелуй — и он твой! — Это наглый шантаж! — закричала Настя, обхватив Егора и пытаясь дотянуться до конверта.

— Ага! — не стал спорить Егор, вытянув руку с конвертом подальше назад, а другой обхватив Настю. — Наглый шантаж, учитывающий твои психологические особенности… Поэтому советую поддаться без лишних слов…

— Негодник!.. — прошептала она, прижавшись к нему. Ее руки уже не пытались достать конверт, они обнимали и гладили Егора. Егор почувствовал горячее дыхание, теплые губы коснулись щеки. Настя поцеловала его в губы, Егор закрыл глаза и позабыл обо всем на свете. Острые зубки коснулись его губы.

— Уй! — воскликнул Егор. — Ты чего кусаешься?

— Защищаюсь от подлого шантажа как могу! — улыбалась Настя. Ее руки поспешно распечатывали конверт.

Настя. достала путевки, пробежала глазами. Комната наполнилась счастливым визгом:

— Егорка! Неужели?!!.. Канары?! — Она задохнулась от счастья, потом кинулась к нему, Егор привычно расставил ноги и напрягся. Настя повисла на нем. Горячее дыхание обожгло ухо. Егор услышал ее шепот: — Это не шутка? Скажи мне, что это не шутка! Я даже не мечтала…

Егор стоял, боясь пошевелиться. Казалось, стоит шелохнуться — и спугнешь это потрясающее чувство. Любимая девушка счастлива. Ты сам, своими собственными силами сделал ее счастливой. Что может быть лучше? Какое событие в мире может сравниться с этим? Ради такого даже кража не кажется грехом. Он подхватил Настю и закружил по комнате.

— Да, да, да! Это самая что ни на есть правда! Настюха! Мы едем на Канары! Не в какой-то зачуханный Египет или Турцию!.. И никого нам не нужно! Только ты и я! Вдвоем!

— Милый! Я так рада! — Теперь они стояли посреди комнаты. Егор обнимал Настю, она поцеловала его крепко-крепко, потом ткнула пальчиком в грудь: — Обманщик! А говорил, денег нет! Так бы сразу и сказал, что к Стасу ревнуешь!

— Ну… я… это… — замялся Егор. Почувствовал легкий укол — совесть попыталась вернуть былые позиции. Как объяснить ей, где взял деньги? Захочет ли она вообще ехать куда-либо на ворованные деньги?.

— Молодец! Ты мой герой! — проворковала Настя. Ее не волновали такие пустяки.

Дзинь! Звонок в дверь. Настя вывернулась из его объятий и побежала открывать. Егор досадливо поморщился — кого принесло в такой неподходящий момент? Чувства тут же перенесли его в подъезд.

— Игорь! — прошептал Егор и тут же услышал это имя. Это Настя приветствовала своего друга. Егор скрипнул зубами. Черт, принесла нелегкая. Он заглянул в зеркало, зачем-то поправил волосы. Ну ничего, теперь я во всеоружии.

Игорь вошел в комнату, на лице, как всегда, наглая самоуверенность. Небрежно кивнув Егору, он продолжил разговор, начатый еще в прихожей:

— Стае благодарит тебя за вчерашнее… Так приятно посидели…

— Здравствуй! — скрипнул зубами Егор. Опять этот Стае! Внутри проснулся вулкан ревности. Еще чуть-чуть — и хлынет всепожирающая лавина. Спокойно, Егор. Нельзя! Ты уже решил эту проблему.

— Нет! — улыбнулась Игорю Настя. — Скажи Стасу, что я не еду..

— Ка-ак? — раскрыл рот Игорь. — Он даже жену свою не взял из-за тебя…

— Между прочим, я не давала своего согласия… — начала злиться Настя. Она озабоченно глянула на Егора. Тот медленно закипал.

Игорь, ничего не видя, разглагольствовал:

— А чего? Поехали бы оторвались! Лето для того и существует. Ты девчонка видная. У меня Верка… Стае с другом. Самое то!

— Ты разве не слышал — она не едет! — проговорил Егор, изо всех сил сдерживаясь.

— Ты, что ли, отговорил?! — бросил Игорь. — Так я и знал!

Теперь у Егора в груди клокотало бешенство. Что этот грузчик себе позволяет? Еще чуть-чуть — и…

— Нет! — мило улыбнулась Игорю Настя. — Егор не отговорил! Он сделал мне встречное предложение. И я не смогла от него отказаться!

Ее милый голос немножко остудил ярость. Егор перевел дыхание, с благодарностью глянул на Настю. Игорь безразлично спросил:

— В деревню, наверно, едете? Навоз, сенокос?! — Нет… — начала было Настя. Уже заметила, что разговор неприятен Егору. Но тот не дал договорить, шагнул к Игорю.

— Мы едем на Канары! — проговорил он еле слышно.

— А-а-а… На Канары?! — вскинул брови Игорь. Потом усмехнулся: — Откуда деньги взял? Никак, ограбил кого?..

Егор замер, совесть злорадно куснула острыми зубками. Игорь продолжал разглагольствовать:

— Ну ладно, поезжайте… Попугаешь людей своим хилым телом…

Вулкан грозно загудел, через края кратера плеснула раскаленная лава. Дегенерат с неполным средним будет учить его жизни?! Так просто это ему не пройдет!

— Слушай, ты, грузчик!.. — Егор едва сдержался. Не при девушке будут сказаны слова, готовые сорваться с кончика языка!

— Да, я грузчик! — осклабился Игорь и в который уже раз выкинул свой главный козырь: — Но получаю больше тебя!

Егор гневно посмотрел на него, и вдруг ярость схлынула. Он увидел перед собой жалкое существо с ограниченными умственными способностями. Для него не существует ничего, кроме груза, который нужно взять в пункте А и оттащить в пункт Б. Нет радости слаще пьянки с друганами-дегенератами. Нет подвига выше, чем переспать с девахой легкого поведения тайком от жены. И с этим существом он пытается спорить? И к нему он ревнует Настю? Егор поразился самому себе.

— Жалко мне тебя! — улыбнулся он Игорю. — Хочешь, я тебе сто баксов дам? Просто так, ни за что! Хотя нет! Ты лучше обнажись до трусов. Ты ведь любишь это! Мускулами поиграй! Пускай Настюха посмотрит!

— Ты че? Оборзел? — Игорь растерялся. Настя молчала, пристально глядя на Егора.

— Почему же! — Егор вынул из кармана смятую бумажку. — На! Держи! Аванс! Ну что, обнажишься?

— Да пошел ты! — буркнул Игорь растерянно.

— Слабо, да? Где же твоя наглая самоуверенность?! А давай вместе обнажимся! Посмотрим, у кого фигура красивее и мужественнее? Давай?

— Дурак! — фыркнул Игорь. — Давай!

Он снял рубаху, тут же напряг руки, развел их чуть в стороны, словно находился на помосте соревнований по бодибилдингу.

— Молодец, Игорек! Держи! Ты заслужил! — засмеялся Егор. Он шагнул к Игорю и засунул за ремень бумажку.

— Ты че, бля! — Это было последней каплей. Игорь сгреб левой рукой рубашку Егора, правая сжалась в кулак. — На! — заорал Игорь и изо всех сил ударил в ненавистное лицо.

Егор даже не успел испугаться. Время замедлило бег, он глядел на разинутый рот Игоря и отчетливо видел, как крепко сжатый кулак Игоря полетел прямо в его, Егора, челюсть. Егор неторопливо сместился в сторону. Кулак пронесся мимо головы, обдав ветерком ухо. Егор поежился: если бы Игорь попал, точно бы потерял пару зубов.

Его руки сами собой схватили Игоря за грудки, резко дернули его на себя. Егор наклонил голову и подался вперед. Голову сотряс удар, перед глазами брызнули звезды. Сдавленный крик. Игорь осел на пол, схватившись обеими руками за лицо. Из-под пальцев на рубашку капнула кровь.

— Егор! — Он услышал крик Насти. — Ты чего?! Она подскочила к нему, лицо пылает гневом.

— Дегенерат он, вот чего! — зло огрызнулся Егор, потирая переносицу. — Дай я его выкину!..

Настя уже наклонилась к Игорю. Тот что-то скулил на полу, размазывая кровь по лицу. Настя осторожно отвела его руки, вскрикнула. Потом вскочила, гневно глядя на Егора:

— Ты ему нос сломал!

— Поделом! Еще бы с лестницы спустить!

— Да я тебя самого спущу! — закричала Настя. — Уходи!

— Настя!..

— Уходи!.. И путевки свои забери!

Она швырнула конверт прямо ему в лицо. Егора передернуло.

— Ладно же… — Он резко развернулся и выбежал из комнаты. Громко хлопнула дверь. Настя растерянно стояла посреди комнаты, и лишь жалкое сопение Игоря нарушало наступившую тишину.

Из подъезда Егор выметнулся злющий, словно раненый волк. Как она смеет из-за какого-то Игоря выгонять его из дома?! Сама гуляет с этим Стасом, а его… А Игорь каков?! Тоже мне недотрога! Убить его мало!

Егор шагал по тротуару и весь дрожал от ярости. Навстречу медленно шествовала толстая женщина, соседка Насти. Впереди нее семенил, крутя тощим хвостиком, бультерьер Бублик. Увидев Егора, он поднял морду и уставился на него красными злыми глазками.

— Чего смотришь? — рявкнул Егор. Он резко опустился на корточки и заглянул в глаза собаке.

— Что вы делаете! — воскликнула женщина.

Егор глядел в глаза бультерьеру, а сам представлял, как хватает его за пасть, начинает медленно раздвигать. Все шире и шире. Отчетливо услышал хруст костей, брызнула кровь, предсмертный визг…

Егор вздрогнул и очнулся. Собачий визг раздавался на самом деле. Егор выпрямился. Бублик словно взбесился. Поджав хвостик, бешеными скачками он понесся от Егора. Поводок так рвануло, что хозяйка едва не упала. Бублик забуксовал, пытаясь сдвинуть женщину с места.

— Бубличек! Что с тобой?! — кричала хозяйка. Тот наконец смог стронуть ее с места, поволок за собой. Она побежала за ним, перебирая неуклюжими ногами. Егор глядел вслед, злая улыбка медленно сползала с его лица.

— Впервые вижу, чтобы бультерьер бежал, поджав хвост… — раздался испуганный шепот. Егор резко обернулся, от него шарахнулись двое парней. Оба поспешно отвернулись и ретировались подальше от этого странного человека.

Егор поторопился оставить двор. Чего доброго, еще чего-нибудь натворит! Завернув за дом, огляделся, нет ли поблизости прохожих. Сдерживал себя из последних сил. Нужно срочно убраться подальше от людных улиц. Поближе к тишине и покою окраин.

Бежал и чувствовал, как внутри все переворачивается от раздражения. Его охватила ярость. Егор ощущал в себе странную мощь. Пара миллионов убитых нервных клеток да язва желудка к старости — вот и весь вред, который она могла причинить. Но сейчас…

Попадись ему сейчас Игорь, разорвет на лоскутки. Даже Настя не спасет. Егор остановился и попытался взять себя в руки.

Спокойно, Егор, спокойно! Дыши ровнее, думай о приятном! Травка зеленая, легкий ветерок играет одуванчиками, шелестят листики на деревьях! Чистое голубое небо над головой! Облачка плывут, словно барашки. Белые кудрявые барашки! Взять бы вон того, что с краю, схватить за тощую ногу, стащить с неба — и головой об асфальт.

Егор застонал от бессилия, а потом сорвался с места. Земля замелькала под ногами! Полетел вперед, словно метеор, оставляя за спиной все, что терзало душу. Побежал, чтобы дух захватывало и все мысли выдуло из головы! Пусть ветер свистит в ушах.

В этот самый момент в подъезд Феклы вошел Семен. Минуя лифт, он поднялся на последний этаж. Внимательно оглядев лестничную площадку, шагнул к лестнице на крышу.

Дверь на крышу закрыта на ржавый навесной замок. Семен поднялся по лестнице, рука в перчатке из черной материи прикоснулась к замку. Тот лязгнул и открылся.

Семен снял замок. Шагнув к свету, он пристально изучил характер повреждений. Рука в черной перчатке легла на ручку двери, ведущей на крышу. Дверь скрипнула и открылась. Семен поднялся на крышу.

Он шагнул из будки на гудроновое покрытие. Стайка голубей испуганно снялась с парапета. Семен прошелся по крыше, огляделся. Внимание его привлекли скобы и штырь.

Наклонившись, он поднял скобы, внимательно рассмотрел их. Глаза его проследовали по крыше и уткнулись в свежие дыры в будке. Семен подошел и приложил скобы. Они точно вошли в разорванные отверстия. Он хмыкнул.

Подойдя к краю парапета, Семен поглядел вниз. Ровный край жестяного покрытия смят, словно вниз перекинута пара канатов. Семен присел, провел рукой по вмятинам.

Походив по крыше еще четверть часа, он спустился на лестничную площадку последнего этажа, глаза обежали квартиры. На площадке их три. Одна Бориса и две соседей. Судя по данным, полученным в паспортном столе и от бабушек во дворе, в одной живет старый дед, на подвиги неспособный, а вторую квартиру снимает шумный рыжий паренек. Вот с него-то и следует начать.

Семен подошел к дверям Феклы и нажал на звонок. Ответом ему была тишина. Семен позвонил еще раз, потом постучал в дверь. Но за дверью так и не отозвались. Никого нет дома.

Семен повернулся и шагнул к квартире деда. Пожилые скучающие люди — наилучшие свидетели. Он поднял руку и позвонил. Почти сразу дверь приоткрылась, в шелку блеснули подозрительные глаза.

— Чево надо?!

— Полиция нравов! Говорят, у вас здесь молодежь хулиганит? — с располагающей улыбкой спросил Семен. Бабушки у подъезда уже успели сообщить ему о подозрениях деда.

— Ой, наконец-то! Дождался! — Дверь закрылась, потом звякнула снимаемая цепочка. Дед встретил его с распростертыми объятиями: — Я вам все расскажу! Все!

— Все мне не надо! — сказал Семен. — Меня интересует вечер четверга!..

Долго ли, коротко ли бежал Егор, как впереди выросла стена. Едва успел затормозить, еще чуть-чуть — и превратился бы в кровавую кляксу на кирпичной кладке. Остановился, дыхание тяжело вырывалось из груди. Где он? Странно знакомое место! Егор огляделся. Кирпичная стена, дорога в выбоинах и ямах. Ровные ряды стальных дверей.

Это же гаражи! Именно здесь неделю назад Турок с дружками пытались его взять! Турок! Едва вспомнил это имя, как почувствовал новый прилив ярости. Турок все еще жив, все еще гуляет на свободе! И может навредить Насте! От этой мысли внутри все сжалось! Он не простит себе, если с Настей что-нибудь случится! Нужно найти Турка! Нужно нанести удар раньше, чем это сделает Турок! Мозг еще формулировал задачу, а ноги уже несли к гаражам. Что-то странное сотворил с ним Рост. Раньше, прежде чем приступить к делу, долго и тщательно обдумывал, взвешивал все «за» и «против». Сейчас мгновенно реализовывал задуманное, стоило лишь мысли укорениться в голове. Человек действия, так это называется!

Пока шагал к гаражам, осматривался кругом. Еще не так поздно, многие гаражи открыты, кое-где фырчат моторы. Кто-то копается в чреве своего четырехколесного друга, кто-то просто пришел за продуктами, хранящимися в ямах. У самого входа в гаражи гудит группа молодых парней. Один гордо восседает на мотоцикле, остальные толпятся вокруг. Парень на мотоцикле громко газует, стоя на месте. Остальные восторженно глядят на него. Егор шагнул прямо к парням.

— Ребят! Вы местные?! Всех здесь знаете? — обратился Егор к владельцу мотоцикла. Тот привстал на мотоцикле, глаза настороженные, словно привык чужаков встречать ударом ноги.

— Тебе чего? — спросил он.

— Друга ищу! — улыбнулся Егор. — Он такой невысокий, коренастый. Татуировка на плече. Турком кличут!

— А тебе он на кой? — Глаза парня подозрительно сощурились.

— Да чего вы, пацаны, в натуре! — возмутился Егор. — Пили вместе! Он бабки задолжал и исчез! Хочу напомнить! Мне деньги даже не нужны, выпить хоца!

Говорил и буравил парня пристальным взглядом. Дескать, свой он, свой! Тот немного расслабился. Похоже, Турка знает. Но так просто говорить о нем первому встречному не хочет… Или боится.

— Тридцать пятый гараж! — буркнул парень. Внушение ли подействовало или поверил сказке, Егору было все равно.

— Спасибо, пацан! Ты тоже подходи, когда мотоцикл сделаешь! Может, и тебе достанется! Я люблю шумные компашки!.. — улыбнулся Егор и зашагал между гаражами. Парни за его спиной вернулись к своим делам.

Егор остановился. Что-то не так! Он повернулся, пристально поглядел на ребят. Глаза сами собой прикрылись, появился Знак.

— О великая книга Рост! — зашептали губы. — Помоги! Они меня не видели! Они меня не знают! Они меня не запомнили!..

Он открыл глаза. Ребята замерли в неподвижных позах, словно манекены в центральном универмаге. Егор осторожно подошел к ним, коснулся рукой ближайшего. Парень стоит словно окаменел. Глаза открыты и смотрят в никуда. Егор заглянул в эти невидящие глаза, в темных зрачках, будто в маленьком зеркальце, отразилась его физиономия. Ничего себе! Перестарался! Надеюсь, они очнутся… когда-нибудь.

Развернулся и пошел искать гараж с номером тридцать пять!

Пока шел, чувствовал, как лицо покалывает. Появилось знакомое ощущение освежающей прохлады. Кто-то невидимый коснулся его лица влажной салфеткой, прошелся осторожно. Егор остановился, провел рукой по лицу, но ощущение уже исчезло. Ну и черт с ним! Главное — достать Турка!

Тридцать пятый гараж нашел на самой окраине. Он стоял отдельно от остальных и отличался от них как особняк от типовой многоэтажки. Мощные стальные двери закрыты, но замка на них нет. Егор огляделся. Поблизости никого, до других гаражей далеко. Отлично! Егор просканировал помещение, в уши вонзились глухие удары, чье-то пыхтение, ругань сквозь зубы. Картину, созданную слухом, дополнили остальные чувства. Теперь отчетливо видел в гараже восемь человек. Турок среди них: ноздри уловили знакомый запах. После последней встречи к запаху Турка примешивался запах холодной стали и крови.

«Что ж! Кому-то не повезло», — мрачно подумал он. Рука его легла на железную дверь. Пыхтение и удары сделались слышнее. Похоже, ребята спарингуются. Спортсмены хреновы! Хоть бы для блага родины старались: на соревнования ездили, медали получали. Так нет, они по темным подворотням прохожих избивают!..

Дверь скрипнула, отворяясь, Егор шагнул внутрь. По обширному пространству, способному вместить пару джипов, прыгали двое: Турок и высокий мускулистый парень. У обоих на руках легкие тренировочные перчатки, ноги замотаны эластичными бинтами. Еще четверо стояли сбоку и следили за поединком. Двое в другом конце гаража молотили боксерские груши.

Егор захлопнул дверь, замок щелкнул. Сначала на него уставились зрители. Потом долговязый соперник Турка опустил руки. Он стоял и глядел на Егора. Грудь его часто вздымалась. Турок недоуменно остановился, потом тоже обернулся.

— Ты кто? — проговорил он, недобро глядя на Егора.—

Чего надо?

— Смерти твоей надо! — Егор услышал этот мрачный, низкий голос и не поверил: неужели это его голос?! Почему Турок не узнаёт его?! Егор вспомнил свежесть и покалывание в лице. Рост что-то сотворил с ним…

— Чего?! — сощурился Турок.

Егор почувствовал, как в груди закручивается в тугой комок накопленная ярость! Тело задрожало, кулаки сжались. Глаза полыхнули недобрым огнем.

— Ты ответишь за все! — проговорил Егор.

— Ты че, чокнутый? — воскликнул Турок. Угрозы нисколько его не испугали. Да и чего ему было бояться? Он у себя дома, вокруг стоят друзья. А странный парень один.

— Ну! Давай! — шагнул к нему Турок, срывая перчатки. — Возьми меня!

Егор двинулся к нему. Турок отскочил назад.

— Стоп! Стоп! — Лицо Турка расплылось в коварной улыбке. Он повернулся к парням, что стояли у мешков с песком. — Эй, вы! Вот вам шанс! Вынесете этого придурка за полминуты, будете с нами. Идите оба!

Потом он повернулся к Егору:

— Прежде справься вот с этими!

Егор поморщился. Похоже, Турок насмотрелся старых фильмов про кунг-фу. Что ж, ему все равно, сколько людей здесь поляжет. Если они готовы подчиняться Турку, это их дело!

Егор невозмутимо двинулся на парней. Те оставили груши, направились к нему, разминая плечи. Оба глядят прицельно, криво ухмыляются. Когда подошли ближе, переглянулись и разошлись в разные стороны. «Все-таки трусы, — подумал Егор. — Двое на одного, а боятся. Хотя почему — трусы, может, просто битые! Битые, они всегда осторожные!»

Они бросились одновременно! Один хуком попытался зацепить подбородок, второй метил ногой в живот. Егор молниеносно ушел от хука, одновременно поймал ногу второго. Резкий разворот, локоть на бешеной скорости ударил в лицо. Локоть приятно тряхнуло, что-то хрустнуло, Егор почувствовал, что рукав тяжелеет от влаги. Парень отлетел к стене, врезался в нее головой и остался лежать изломанной куклой.

Егор повернулся ко второму. Тот, еще не поняв, что остался один, продолжал атаку. Егор увернулся от одного удара, второй обжег скулу. Он зарычал, закрылся руками и тут же пропустил мощный удар в живот. От этого удара согнулся пополам. Он покатился по грязному твердому полу. Зрители радостно закричали.

Поднялся, приглушая боль. Живот свело, не давая выпрямиться. Парень увидел, что стало с его другом. Он закричал и кинулся на Егора, молотя обеими руками. Егор нырнул в сторону, подставляя ногу. Парень запнулся и полетел прямо на дверь. Егор резко развернулся и изо всех сил добавил ему ногой в спину.

Парня кинуло на железную дверь, последнее, что он увидел, — быстро приближающийся выступ замка. Гул, словно ударили кувалдой по здоровенному гонгу. Парень упал, обернув ко всем разбитое лицо. Кровь медленно стекала на пол, собираясь в темные лужицы.

Зрители притихли, Егор обернулся к Турку:

— Ну что? Сам выйдешь или еще жертв хочется?

Турок смотрел на него прицельно. Потом оглядел притихших дружков и вновь повернулся к Егору. Тот сделал брезгливое лицо и плюнул на тело у ворот.

— Сука! — процедил Турок. — Пацаны! Ну-ка берите кто что может и покажем ему, как наших трогать!

Они тут же рассредоточились по гаражу, словно ждали команды. У кого в руке появилась монтажка, кто подхватил черенок от лопаты. Турок взял с полки нож.

— Пацаны! Не убивайте его сразу — калечьте! Он у меня долго будет умирать…

— Кто бросит оружие и станет в угол — не трону! — проговорил Егор, гипнотизируя их взглядом. — Я же не зверь!

Но они не поверили. Ну и что, что побил первых двоих. А сейчас их было гораздо больше! И все вооружены, одного пропущенного удара вполне хватит. Ножом или монтажкой.

Но они не учли одного! До этого Егор просто дрался, а теперь тоже будет убивать и калечить. Взявшись за оружие, враг дает полное право ответить тем же. Сейчас каждый удар должен выводить из строя по противнику, иначе просто не выжить.

Он встал перед ними, прикрыл глаза. Знак полыхнул перед ними, яростная энергия заполнила тело. Сейчас нужно будет очень быстро двигаться. Предельно быстро! Как метеор! Как звук! Как световой луч! Молниеносно и безошибочно. Егор стоял и смотрел на них. Они медленно приближались к нему, окружая со всех сторон. Потом один не выдержал и кинулся вперед. Вспорола воздух монтажка.

Время замедлило бег. Парень замер, выпучив глаза и опуская на Егора острый кусок стали.

Егор сместился из зоны удара, изо всех сил ткнул кулаком в кадык. Время вновь ускорило бег. Совсем рядом просвистела монтажка, рубашку на плече рвануло. Под костяшками кулака что-то хрустнуло, словно разбил вареное яйцо. Парень упал и захрипел, загребая ногами пыль.

Остальные замерли, не веря глазам. Егор медленно обвел их взглядом, наклонился и выдернул монтажку из безвольной руки. А потом улыбнулся! Ярость в груди уже улеглась, уступив место холодному желанию убивать! Слышать хруст костей, видеть перебитые хрящи, ощущать порванные связки, наблюдать, как разлетается от ударов череп.

Они набросились на него всем скопом, а он в свою очередь на них. Время замедлялось и ускорялось. Монтажка звенела о дубинки, противно скрежетал нож. Одного из нападающих закрутило и выкинуло из общей толпы. Вместо лица кровавое месиво. Остальные в пылу борьбы даже не заметили, что их стало меньше, продолжали наседать, нанося удар за ударом.

Плечо обожгло, Егор краем глаза увидел глубокий порез. Сразу же приглушил боль. Жалко, что здесь на подстраховке нет Милы с кирпичом. Но ведь и он не прикован к батарее.

Все закрутилось в яростном вихре. Оскаленные лица, мелькающие дубинки, блеск ножа. Обжигающая боль от пропущенных ударов, приятная от нанесенных. Егор вырвался из окружения, резко развернулся и ударил острием монтажки по ближайшему затылку. Острие вонзилось необычайно легко. Но вот уже кто-то опускает лопату на голову Егора. Он отшатнулся, выпуская монтажку из рук. Острие лопаты мелькнуло перед лицом, едва не срубив нос. Егор быстро отскочил, осторожно начал отступать, пока не почувствовал спиной дверь.

Они стояли перед ним, тяжело дыша. Теперь их было четверо. Турок с ножом. Один с лопатой, двое с дубинками, похожими на бейсбольные биты. Лишь один без оружия опасливо отступил в угол.

— Поздно в угол отступать! — прохрипел Егор и не узнал своего голоса. Дыхание вырывалось из груди с хрипами. Егор быстро восстановил в памяти Знак, тут же по телу пробежала прохладная волна, унося усталость и вливая новые силы.

Турок оглянулся на тела, лежащие на полу. У одного вместо лица кровавое месиво. Второй лежит лицом вниз. Турок поднял глаза, его затрясло от ярости. Он заорал, уже не контролируя себя:

— Кто ты? Чего тебе надо? Ты пришел умереть? Зачем? Егор почувствовал в лице покалывания. Опять кто-то невидимый прошелся по коже освежающей салфеткой. Челюсть Турка отвисла, он узнал Егора.

— Ну что, узнал?! — спросил Егор, скривился. Разбитые губы мешали говорить. — Я сам пришел за тобой, не дожидаясь, пока раскачаешься!

Турок ничего не ответил, бросился, замахиваясь ножом. Егор закричал истошно и ринулся навстречу. Они сшиблись посреди зала. Остальные глядели на них, не рискуя вмешиваться.

Такого побоища Егор не мог припомнить. Ярость и страх придали Турку сил. Его удары сыпались с невероятной скоростью. Егор перехватил руку с ножом, тут же пропустил удар другой рукой. Голова загудела, перед глазами заискрило. Не давая врагу опомниться, Егор дернул Турка на себя и двинул того головой в переносицу. Турок выронил нож и поплыл назад.

Егор хотел добавить ему, но сам нарвался на мощный удар слева. Его повело в сторону, и он едва не упал. Теряя сознание, отпустил в сторону Турка пару ударов. Сколько прошло времени, не знал. Он прыгал, наносил удары, получал удары. Кого-то он переломил об колено. Над ухом раздался страшный вопль, подсознание брезгливо приглушило звук. Егор притянул к себе дергающееся тело, пальцы сомкнулись на шее, и под ноги упала безвольная кукла.

Тут же из тумана вынырнуло яростное лицо Турка. Скулу обожгло ударом, едва не завалился назад. Столь же яростно ответил. Кинулся на него, принимая удары и нанося свои… Опять потерял счет времени…

И опять схватка. Егор сосредоточился до скрипа зубов. Перед ним мелькнуло колено противника. Пара сильных ударов сотрясли голову, но Егор не шелохнулся. Он поднял ногу и обрушился на колено противника всей своей массой. Колено Турка хрустнуло, Егор увидел, как кожа натянулась и лопнула. Выступила белая кость. Ненавистный голос истошно закричал. А потом все стихло…

Егор стоял посреди гаража и тяжело дышал. Кровавая пелена спадала с глаз. Егор испуганно дернулся, закрылся руками. Турок повержен, но сейчас кинутся остальные, собьют с ног, примутся добивать…

Но никто не спешил нападать. Егор опустил руки. Гараж напоминал бойню. Стены забрызганы кровью, словно здесь не просто забивали быков, а взрывали их. Весь пол завален телами.

Вокруг одни трупы. Хотя… Прямо перед ним лежит Турок. Живой и относительно невредимый. Лишь нога неестественно вывернута да лицо в синяках и порезах.

— Ну что, сволочь! Доволен? — прохрипел Турок. Голос словно скрежет несмазанной двери. Скривился от боли, выплюнул сгусток крови. В нем белел осколок зуба.

— Нет! Пока нет! — хмуро бросил Егор и огляделся. Ага! Это то, что нужно! Руки сжались на черенке лопаты. Она склизкая, окровавленная. Егор поморщился, шагнул к Турку. — Но скоро буду…

Он замахнулся, острие лопаты с хрустом вошло в плечо Турка, тот закричал истошно, забился судорожно под лопатой. Егор давил, упорно отделяя руку от тела. В глазах сиял безумный огонь.

Вася шагал по улице. Душа пела о любви. Хотелось прыгать и валяться в пыли, словно он маленький восторженный щенок. Ну Галюха, ну сукина дочка! Чудеса все же есть на свете! Есть!

Рыжая шевелюра пылала как факел. Встречные оборачивались вслед странному парню, что не шел, а пританцовывал. Впереди он увидел стайку молоденьких девчонок. Идут не спеша, щебечут о чем-то своем. Все, как на подбор, симпатичные, стройные. Коротенькие юбочки, загорелые ножки, смех и визг. Вася подкрался к ним и гаркнул во все горло:

— Де-е-евчонки полюбили все меня-а-а!

Визг, писк, девчонки разлетелись в разные стороны. Вася в мгновение остался один.

— Девчонки! Куда же вы? — обиженно закричал он.

— Дурак какой-то! — услышал он дрожащий, перепуганный голосок. Из-за ближайшего столба выглянули огромные голубые глаза. — Пьяный, что ли?

— Да он совсем не страшный! — закричали с другой стороны. Девушки робко приблизились, прячась друг за друга. Васька улыбнулся глупой от счастья улыбкой. — Да, я пьян, и что же? — продекламировал он. — Любовь мою душу гложет! Вы все мои девчата! Но вас мне многовато!

Девушки рассмеялись, зашептались, поглядывая на Ваську. Одна, самая смелая, проговорила:

— Да ты поэт!

— Девчонки! Пойдемте, я угощу вас мороженым! Я сегодня без ума от счастья! Я хочу, чтобы все смеялись и пели! Идемте!..

— Голубой вагон бежит, качается! Скорый поезд набирает хо-од! — Прохожие удивленно оглядывались. Мужской голос солирует, стройный женский хор дружно подтягивает.

— Эх, девчонки! Какие вы молодцы! Уважили старика! — утирал слезу умиления Васька. — Скатертью, скатертью дальний путь стелется-а-а! — упоенно выводили девчонки.

— А давайте другую! Давайте! — закричал он. — Ведь вы учитесь, да? Давайте!.. Во французской стороне, на чужой плане-ете!..

— Предстоит учиться мне в университете… — поддержали девчонки.

Васька шагал перед ними спиной вперед, дирижируя.

Девчонки одна задругой умолкли, какое-то время Вася пел один. Сразу же обнаружилось, что он жутко фальшивит. Васька прыснул и остановился на полуслове.

— Девчонки, вы чего? — воскликнул он. Те хлопали ресничками и глядели ему за спину. Вася замер, чувствуя неладное, по спине побежали мурашки.

Он медленно развернулся. Перед ним стоял Борис. Черный костюм сидит как влитой, на губах застыла ледяная улыбка. Глаза, словно два буравчика, пробежали по Васе с ног до головы и остановились на груди в районе сердца. «Словно прикидывает, куда вонзить нож», — подумалось Фекле.

— Привет! — проговорил Борис, улыбка медленно покидала его лицо. Девушки совсем приуныли, чувствуя неладное.

— Привет! — неуверенно улыбнулся Вася.

— Поешь? — спросил Борис. В бархатном голосе звучала сталь. Словно нож, завернутый в плюш. Вроде и мягко, но одно движение — и мелькнет страшное лезвие.

— Пою! — кивнул Вася. Может, Борис просто хочет спеть вместе с нами? Он повернулся к девушкам: — Девочки, давайте грянем дяде песню!

На плечо легла тяжелая рука.

— Не стоит! — холодно проговорил Борис. Он обвел глазами притихших девочек и сказал: — Идите по домам, девчонки! Нам с Василием нужно поговорить!

— Но я не хочу, чтобы они уходили… — возмутился Вася, однако рука сомкнулась, плечо зажало, будто в тисках. Васька вскрикнул от боли.

— Свободны! — уже грубо кинул Борис— А ты со мной! Девушки испуганно попятились. Борис дернул Васю за собой, тот переставлял непослушные ноги, в голове крутилась одинокая мысль: как он узнал?!

У тротуара стоял серебристый «БМВ». Задние двери гостеприимно открыты. Слишком гостеприимно.

— Залазь! — грубо толкнул Борис.

— Я… не смею! В такую крутую тачку! — пробормотал Фекла. — Еще запачкаю!

— Уже обгадился от страха? — усмехнулся Борис— Лезь, лезь! Убивать не будем!.. Пока!

Фекла влез внутрь, дверца захлопнулась. В салоне сидел бритоголовый, толстый человек. Он зыркнул на Феклу, и тому разом расхотелось шутить. Хлопнула дверца, Борис повернулся к ним с переднего сиденья. За рулем невозмутимый квадратный парень. Глаза пристально обшаривают улицу за окном, словно высматривают милиционеров и прочих фээсбэшников.

— А теперь поговорим! — проговорил Борис.

— Вы меня, наверно, с кем-то перепутали…— попытался выдавить улыбку Вася. — Наверно, кто-то надел парик, такой же как у меня… Нет, у меня-то не парик, а натуральные волосы! Просто я волнуюсь, вот и…

Васька вдруг осознал, что жутко трусит. А когда он трусил, слова лились из него рекой. Вася понял, что не может остановиться.

— Я вообще-то приметная личность, и меня все замечают. А так как я рыжий, то на меня норовят повесить всех собак… Вот и вы!.. Гляжу!.. Собак!..

Бритоголовый толстяк хрюкнул что-то неразборчивое, повернулся к нему.

— Да! Наверняка вы не входите в союз зашиты рыжих! А зря! — сказал ему Васька. — Ведь рыжие люди составляют около десяти процентов от всех людей планеты! Рыжих воспел еще великий Конан Дойл. Помните «Союз рыжих»?..

Бритоголовый снова хрюкнул, прошелся по Васиной переносице. По верхней губе потекло теплое. Васька схватился за разбитый нос.

— Хорош, Груз! Салон запачкаешь! — с равнодушным видом заступился Борис.

— И правда! Груз Гантелич, не нужно так! А то и вас соплями забрызгаю… — пролепетал Фекла.

— Молчи! — Груз сунул ему пятерню в лицо. Фекла взвыл от боли, рука Груза задела сломанный нос— Молчи и слушай! Ты, парень, попал конкретно. Ты у моего друга деньги увел!

— Какие деньги? — попытался возразить Фекла. Груз наклонил к нему страшное лицо, схватил Васю за горло. Лапища такая, что пальцы чуть-чуть не сошлись на шее сзади. Бритоголовый надавил, в глазах у Феклы потемнело, из раскрытого рта донесся хрип. Груз притянул его к себе, проговорил раздельно:

— Деньги, которые ты со своим дружком так весело раскидывал в моем клубе! — Он повернулся к Борису:— Одни отморозки кругом. Украсть деньги и прийти в тот же вечер тратить их в мой клуб! Это совсем мозги нужно потерять!

— Это не мы! — прохрипел Фекла.

— Отпираться поздно! Твой дружок у нашего столика отирался, сосед Бориса видел тебя спускающимся с крыши в ночь кражи. Этого достаточно!..

Он говорил, а неумолимые пальцы сжимались все сильнее. Фекла хрипел, глаза его закатились.

— Хорош, Груз! Задушишь парня…— остановил его Борис.

Железная хватка ослабла, Фекла сполз на дно салона, хватая ртом воздух.

— Деньги не главное! — услышал он бархатный голос Бориса. — Вы украли у меня видеокамеру Селина!

— Это… не я… — прохрипел Вася.

— Мне кажется, он не понял! — повернулся к Борису Груз. Его рука сгребла Феклу за грудки и вытащила из-под сиденья. — Ты, парень, должен понять! Мы не шутим! Если денег не будет, заберем твою девку! Как там ее зовут?

— Галина Витальевна Дубова! — равнодушно проговорил водитель, не отрываясь от окна. — Вершининский, пять, квартира сорок шесть.

— Заберем и повеселимся с ней! Понял? Ты меня понял?

Вася испуганно закивал. Тиски на шее разошлись, и он снова сполз на дно салона.

— Где я возьму столько денег? — прохрипел он.

— Квартиру продай! — посоветовал квадратный за рулем. — Свою, родительскую, бабы своей! Глядишь, и наскребешь! Могу посодействовать! За определенную плату, конечно!

Парень говорил со спокойной уверенностью, словно перечислял обычные услуги. Борис сказал, пристально глядя в глаза Васе:

— Деньги терпят! Видеокамера сегодня вечером должна быть у меня! Если не принесете, твоим родителям и девушке не жить! Понял?

— Да! — просипел Вася.

— Не слышу! — рявкнул Борис.

— Да! — закричал Фекла. — Сегодня вечером принести камеру, иначе…

— Свободен! А то еще правда обгадишься!

Вася непослушными руками открыл дверь, вылез наружу. Стекло у передней двери опустилось, Борис поманил его к себе:

— И не вздумай податься в бега! Тогда за твои грехи будут отвечать твои родители и девка! Понял?

— П-понял! — еле выдавил Васька.

— И утрись! — сунул ему платок Борис— А то стоишь, как синяк…

Машина сорвалась с места и скрылась за углом. Васька остался стоять на тротуаре, держа в вытянутой руке платок. По губам медленно стекала густая темная кровь.

Егор медитировал на Знак. Ощущение неведомой мощи переполняло тело. Он вспомнил древние былины.

Было бы за что ухватиться, взял бы небо и землю, притянул друг к другу и перемешал… — так, кажется, хвастался Илья Муромец? Может быть, древние богатыри тоже владели силой Рост?

Резкий звук вырвал Егора из мира Роста. Туман перед глазами медленно расплывался. Егор недоуменно огляделся, на тумбочке надрывается телефон. Егор не глядя протянул руку, мозг до миллиметра рассчитал траекторию. движения — легла точнехонько на трубку.

— Да! — Голос ровный и спокойный. Когда ощущаешь в себе такую мощь, как-то не к лицу показывать эмоции. — Слушаю!

— Егор! Приезжай скорей! Камеру вези! Срочно! — хлынул из мембраны захлебывающийся голос. На том конце провода надрывался Фекла. Егор поморщился.

— Что произошло? — Несмотря на раздражение, голос постарался сохранить ровным.

— Борис! Они как-то узнали! Они избили меня! — кричал в трубку Фекла. Еше чуть-чуть — и расплачется. Егор брезгливо поморщился.

— Они Галюху хотят в оборот!.. — В голосе Феклы послышались слезы. — Родителей приплели… Видеокамера нужна срочно!..

— Ладно! Не реви! Сейчас буду! — спокойно сказал Егор и повесил трубку.

Из дому вышел задумчивый, мысли щелкали в голове быстрые и четкие. Из панических причитаний Феклы понял одно: их вычислили. И неудивительно. Егор вспомнил, как они завалились в «Восточную сказку» и оставили там добрую часть украденных денег. И о чем они только тогда думали? Странно, что к Фекле не явились раньше!..

Егор осознал, что шагает к автобусной остановке, — вот они, въедливые алгоритмики, в действии. В кармане лежит не одна сотня долларов, а он идет на остановку общественного транспорта. Не раздумывая, шагнул на дорогу и поднял руку. Визгнули тормоза. Егор спокойно открыл переднюю дверь. Обалдевший шофер уже открывал рот, чтобы разразиться бранью. Егор брезгливо оглядел салон, кинул шоферу хрустящую купюру:

— До Ленина за стольник!

Шофер подхватил сто долларов, глаза его расширились. Проглотив нехорошие слова, он молча дернул скоростной рычаг, машина резко сорвалась с места. Егор сидел рядом и наслаждался властью. За окном мелькали деревья и дома.

Через пару минут был у подъезда Феклы. Лифт ждать не стал: лишь хромоногие старики пользуются лифтами. Молодые и сильные способны сами покорить любую высоту. На девятый этаж взлетел, даже не запыхавшись. Новое тело работало, как швейцарские часы, даже не разогрелось. Похоже, у него теперь какие-то другие законы терморегуляции. Устаревшее и неприятное потовыделение осталось в прошлом.

Поглядел сквозь дверь на Феклу, тот бегал по комнате, едва не бросаясь на стенки. Лицо испуганное, волосы всклокочены, на переносице красуется пластырь. Егор уставился на него, губы прошептали:

— Открой дверь!

До сих пор так и не понял, исполняют люди его мысленные приказы или просто их желания совпадают с его. В любом случае лишний раз поэкспериментировать не помешает. Фекла вздрогнул, засуетился, но бегать по комнате не перестал.

— Где же он? Где? — услышал Егор слабые причитания.

Разочарованно выдохнул, кажется, не подействовало. За дверью раздался шум, щелкнул замок, дверь открылась. Егор улыбнулся.

— Я здесь! — сказал он и вошел в квартиру. Он прошествовал в комнату, не снимая обуви. Васька бежал, следом. Егор сел в кресло, Васька сиротливо стал у входа. Потом не выдержал и опять забегал по комнате.

— Камеру принес? — спросил Фекла, на Егора глядели огромные испуганные глаза. Шевелюра всклокочена, словно волосы тоже находились в состоянии паники. Фекла тараторил не останавливаясь: — Это главное! Видеокамера!..

— Нет! Не привез! — спокойно сказал Егор.

— Как — не привез?! — взвизгнул Вася. — Они же Галюху убьют! Родителей! Как ты не понимаешь!

— Да заткнись ты! — сказал Егор. Он сидел сосредоточенный, к чему-то прислушиваясь. Фекла замолчал, в глазах появилась надежда. Егор умный, он что-нибудь придумает. Так собачки глядят на своих всемогущих хозяев. Что ж! Не будем его разочаровывать!

Егор прислушался к комнате Бориса. Там кто-то пыхтел, раздавалось странное бормотание. Егор добавил силы всем чувствам, перед глазами возникла комната Бориса. Тот сидел за столом и что-то писал. Время от времени он чесался, скрипел стул, шуршал по бумаге карандаш. Горбатился, словно на плечи давит непосильный груз. Обычный человечишка! Желудок вспучен газами, зрение подсело, мозг не то что на процент — на десятую долю его не работает. Даже читает, шевеля губами…

Егор преисполнился брезгливой жалости. И это существо смеет пугать его друга! Ведь Фекла, как ни крути, друг! Нельзя допускать, чтобы друзей пугали! Дружба — это святое! Лишь любовь сильнее!

Егор встал, Фекла, как послушная собачонка, вился рядом. Егор видел, что ему ужасно хочется услышать что-нибудь типа: «Все будет хорошо!» Услышать эту тупую фразу и поверить ей, чтобы потом, если все, вопреки надеждам, пойдет плохо, обвинить Егора во всех грехах. Ведь так, кажется, поступают слабые люди?!

— Сейчас пойдем к Борису и поговорим! — сжалился над ним Егор.

— Но… — испугался Фекла.

— Они тебя били?! — Егор пристально оглядел Феклу. Тот непроизвольно схватился за нос, Егор, словно просветив рентгеном, увидел трещину на переносице. Фекла отошел подальше. Отчего-то страшно стало глядеть в эти холодные глаза. Что-то нечеловеческое притаилось на их дне, то, что раньше его другу было несвойственно. Фекле стало жутко.

— Так! Чуть-чуть! — пролепетал он.

— Хорошо же! — процедил сквозь зубы Егор и шагнул в прихожую.

Борис все еще сидел за столом.

«Встать! Я иду! Открой двери!» — направил Егор хлесткие мыслекоманды. Борис вздрогнул, огляделся недоуменно. Егор перестал дышать: два раза получилось — это уже не случайность. Борис потер затылок и принялся писать дальше, Егор досадливо крякнул. Значит, еще не удается воздействовать на людей издалека. То, что Фекла ему открыл, может быть простой случайностью. Вон какой нервный. Неудивительно, что навстречу выбежал.

Что ж! Раз Борис не желает их видеть, придется самим его навестить. Он подошел и простым дедовским способом позвонил в дверь. Фекла опасливо трусил следом. Мысленным взглядом Егор видел, как Борис нахмурился, поглядел на дверь. Егор нажал на кнопку еще раз и уже не отпускал. Четко видел, как гнев исказил лицо Бориса. За дверью раздались шаги, заскрипели штыри из высокопрочной легированной стали. Дверь дрогнула и открылась. Борис уверен в себе, даже в глазок не поглядел! Егор шагнул на него, не давая опомниться. Сзади, словно хвостик, проскользнул Фекла.

— Эй, вы чего? — обалдело закричал Борис. Его рука потянулась к сотовому на поясе. — Оборзели? Вы знаете, с кем связались?

— Знаем! — спокойно ответил Егор. — Оставь телефон и слушай!

Борис заметил Феклу, который робко выглядывал из-за плеча Егора. Борис тут же все понял:

— А! Это ты, сопляк! На разборку кого-то привел? — Борис повернулся к Егору: — Ты чей, парень? Я тебя не знаю.

— Зато я тебя знаю! — проговорил Егор, сверля Бориса взглядом.

— Камеру принес?! — Борис, позабыв про Егора, глядел на Феклу. Тот съежился и отступил за спину друга.

— А почему такой интерес к какой-то видеокамере? — прищурился Егор. Он шагнул к Борису и заговорил: — Даже деньги вас волнуют меньше? Неужели на ней запечатлено нечто такое, что можно продать за еще большие деньги?

Борис вздрогнул и опустил глаза. Егор почувствовал, как в нем закипает энергия Рост. Он заговорил смелее, видя, как каждое слово попадает в цель:

— И после этого ты еще смеешь угрожать нам?! Твоя квартира на прослушивании. Все ваши разговоры записаны на пленку! Видеокамера не твоя, а некоего Селина! Наркомана, с которым убежала дочка твоего босса. Не иначе там какой-то компромат!

Борис хотел что-то возразить, но ледяной взгляд Егора остановил, язык не пожелал слушаться.

— А теперь скажи, кто должен ставить условия — вы или я?! И угрожать!

— Если вы не отдадите камеру, то сначала родители твоего друга, а потом его женщина пострадают!..

— Если кто-то из нас или наших знакомых пострадает, все видеозаписи с этой камеры будут разосланы во все газеты нашего города! И поверь, не все газеты подчиняются вашему Гневину. Есть еще его конкуренты и враги… Им очень интересно будет взглянуть, что там…

Борис вспыхнул, кулаки сжались, дыхание со свистом вырывалось из теснимой яростью груди! Да как этот малолетка смеет ему угрожать! Но разум погасил зарождающийся пожар.

— Хорошо! Ты прав! — примирительно поднял руки Борис — Давай поговорим! Что ты хочешь за эти записи?

От Егора не укрылось, что Борис, буквально дрожавший от ярости, разом успокоился. Ясно, словно были написаны аршинными буквами на лбу, он читал мысли Бориса. Тянуть время, усыпить бдительность врага, а потом разом нанести удар. Холодок пробежал по спине Егора. А ведь видеокамера лежит всего лишь за книжками в шкафу. Стоит им узнать его адрес… А может быть, они уже знают…

Семен поднимался по скрипучей лестнице. Дверь под номером семь. Потертая табличка на стене рядом со звонком: «1 звонок — Бабурина Л. А. 2 звонка — Самоволов И. В.».

Семен нажал на кнопку звонка, раздалась приглушенная трель. Он постоял, потом позвонил два раза. Динь-динь — послушно отозвался звонок. Семен подождал пару минут, прислушиваясь к квартире. Так ничего и не услышав, он достал из кармана сотовый телефон. Пальцы в черных перчатках пробежались по клавишам, за закрытой дверью зазвонил телефон.

Какое-то время Семен стоял и слушал, как звонит телефон. Теперь ясно, что дома никого нет. Он убрал телефон, вынул из кармана связку отмычек. Наклонившись над замком, принялся колдовать, одновременно вслушиваясь в звуки подъезда. Замок щелкнул, Семен удовлетворенно хмыкнул.

Скрипнула открываемая дверь, он скользнул внутрь. Прикрыв за собой дверь, повесил цепочку. В прихожей полумрак. Судя по недавним наблюдениям, комната Егора направо. Он подошел к двери Егора, доставая связку отмычек.

Скрипнула дверь, Семен вздрогнул и выронил отмычки. Из ванной комнаты прямо на него вышла бабушка Милли. Вокруг талии было обернуто грязное полотенце. Семен увидел старческое, сморщенное тело и белые груди почти до пояса.

— А-а-а-а-а! — издала бабушка протяжный визг. Семен впервые увидел, что пожилой человек так быстро двигается. Секунду назад бабушка была здесь, в прихожей, и вот уже нет. Только хлопнула дверь ванной.

Семен стоял, не зная, что предпринять. Дверь в ванную осторожно приоткрылась, на него зыркнули настороженные глаза.

— А ты ить хто такой? — услышал он подозрительный голос. Дверь открылась шире, в нее выставился кончик веника. — Не подходи!

— Извините, пожалуйста! — сказал Семен. Он уже взял себя в руки. — Дверь была открыта, и я зашел!..

Это заявление он сопроводил невинной улыбкой.

— А чего надо? — все еще подозрительно спросила бабка. Она приоткрыла дверь и шагнула из ванной. Семен облегченно вздохнул, слава богу, что она накинула халат.

— Я из комитета по делам молодежи, — сказал он. Руки его шарили во внутреннем кармане пиджака. Вынув оттуда красные корочки, он открыл их перед лицом бабушки и почти сразу закрыл. — Я к вашему соседу.

— К Егору, что ли? — удивилась бабушка. Глаза ее заблестели. — А Егора нонче нет! Но если вы расскажете мне, я ему все передам…

— Как жалко! — огорчился Семен. — А я хотел сделать ему сюрприз!..

— Какой такой сюрприз? — Милли выпустила веник из рук и вышла в прихожую. — Я люблю сюрпризы…

— Понимаете, ему выделили грант на создание конструкторского проекта. Это очень серьезная вещь и кому попало не дается! Вы меня понимаете?

Бабушка нахмурилась, отчего на лбу собрались глубокие морщины. Подумав немножко, она закивала:

— Да! Как же не знать! Грант — это хорошо!..

— Моя задача осмотреть его комнату, — сказал Семен. — Понимаете, грант — это такая штука… Прежде чем выделить деньги человеку, его всячески проверяют. Вот и мне необходимо его проверить.

— О! Я понимаю! — важно кивнула бабушка.

— Поэтому Егор дал мне ключ, чтобы я осмотрел его комнату. — Семен поднял с пола связку отмычек и сунул одну из них в скважину. Сам в это время не переставал говорить. — Сейчас я осмотрю комнату и доложу компетентной комиссии о том, как живет Егор…

— А Егор у нас хороший мальчик! Вот сколько ить живу, не видала лучше соседа! Придет — и не видать, не слыхать его! Не пьет, не курит, слова плохого от него не слыхивала! Девочка у него одна и постоянная…

Бабка говорила и говорила, Семен продолжал копаться в замке. Наконец замок щелкнул, дверь гостеприимно распахнулась.

— Ну вот! — сказал Семен. — Сейчас и поглядим!

Он шагнул внутрь, бабка в порыве разговора сунулась было за ним.

— Извините! Ничто не должно отвлекать меня от процесса… — Он закрыл дверь перед самым носом бабушки, и дальнейшие подробности из жизни Егора ей пришлось рассказывать двери. Впрочем, это ее нисколько не смутило.

— Хороший мальчик Егор! Золото — не человек! И девочка у него славная! Вот только кричит слишком сильно! Как, бывало, ночевать придет, так не уснуть! Всю ночь, бывало, просидишь в прихожей под дверью… Хи-хи-хи! Молодость повспоминаешь… Я ведь в молодости-то еще та девка была! Шустрая! И мужиков у меня было…

— Что ты хочешь за эти записи? — спросил Борис. — Я хочу, чтобы вы оставили нас в покое!.. — начал Егор. Глаза его сверлили переносицу Бориса.

— Хорошо! Нет проблем! — легко согласился Борис. В его голосе зазвучали мягкие, бархатные нотки. Егор видел краем глаза, как Фекла расслабился и даже стал улыбаться. Возможно, Егор и сам бы поверил этому убедительному голосу, если бы не сила Рост.

Не отрываясь от переносицы Бориса, Егор прошептал мысленно: «Взгляни на меня! Смотри на меня!»

Борис моргнул и поднял глаза. Егор тут же уставился в них, словно собирался играть в гляделки. Глаза Бориса медленно стали приближаться, разрослись до невероятных размеров. Егор отчетливо увидел сетчатку, сквозь зрачки блеснули хрусталики. Потом в глубине глаз что-то изменилось. Егора затянуло в темноту зрачков, словно в водоворот. Ему хотелось закричать, но со всех сторон навалилась темнота…

Мгновение — и он оказался непонятно где! Белые стены, черные стены, разноцветные стены. Егор ударил по ближайшей. Стена разлетелась с жутким звоном. Тишина вокруг ответила тысячей голосов. Егор ударил еще! От его ударов кто-то жутко страдает. Кто-то злобный, опасный. Поэтому нужно успеть порушить как можно больше.

Наверно, нужно открыть глаза. Егор так и сделал. Он по-прежнему стоял в прихожей Бориса, а кричал и тряс его Фекла. Бориса нигде не видно.

— Да отстань от меня! — огрызнулся Егор. — Я в норме! Где этот?

— Т-там! — простучал зубами Фекла. Глаза словно у филина, на дне их притаился ужас. Дрожащая рука показывала в комнату.

Егор вздрогнул. Отчего-то вспомнился труп Турка. Тогда тоже потерял над собой контроль, а когда опомнился… Только Турка было не жалко… Хотя и Бориса чего жалеть? Настораживает одно: отчего это происходит неконтролируемо.

— Что случилось? — спросил он раздраженно Фекла словно язык проглотил, только и мог, что тыкать пальцем на дверь.

— Да чтоб тебя! — ругнулся Егор и шагнул в комнату.

Здесь все по-прежнему. Ничего не изменилось с памятного дня кражи. Егор огляделся, страшась увидеть истерзанный труп, но трупа не было. Борис стоял у окна, повернувшись к Егору спиной.

— Эй! Так мы договорились? — окликнул его Егор.

— Бла-бла-бла-бла!.. — Борис резко повернулся. Егор испуганно отпрянул. Борис кривлялся, с губ стекала слюна. Дрожащие руки протянулись к Егору. Глаза Бориса глядели в разные стороны, рот безвольно раскрылся. — Блюя-а-а-а!

— Что с тобой?

Борис стоял перед Егором и пошатывался. В нем не осталось ничего человеческого. А потом он засунул палец в рот и сжал челюсти. В мертвой тишине раздался хруст. Палец отделился от руки и упал на пол. Борис внимательно рассматривал изуродованную руку, поднося ее то к одному, то к другому глазу.

Егор вылетел из комнаты, хлопнула входная дверь. Перед глазами всплыла страшная картина: Борис без пальца и его бессмысленные глаза, глядящие в разные стороны.

Не помнил, как оказался в комнате у Феклы. Рухнул на диван. Из головы никак не шел Борис. Неужели это он, Егор, такое сотворил?! Егор содрогнулся.

Закрылась дверь, зазвенели замки. Не поднимая глаз, Егор увидел, как Васька запирается на все засовы и вешает цепочку. Егор поймал себя на мысли, что согласен с ним. Еще бы и шкаф пододвинуть к двери, чтобы этот кошмар не ворвался сюда.

Фекла влетел в комнату всклокоченный и беспокойный, глаза вытаращенные, губы дрожат. Метеором пронесся к окну, схватил стул. Грохнув им, сел перед Егором.

— Я так понимаю, теперь нам ничего не грозит? — неожиданно спокойным голосом спросил он.

— Похоже на то! — ответил Егор. Страх медленно уходил.

— Только я хотел спросить…— проговорил Фекла. Он задрожал, его зрачки расширились. Он вскочил, грохнулся на пол стул. Фекла схватил Егора за ворот и прокричал: — Что там было?! Что там было, я тебя спрашиваю!

Он орал, брызгая слюной. Егор брезгливо поморщился, отстранился. Фекла глянул на него бешеными глазами и забегал по комнате:

— Ужас! Теперь нас точно посадят! Он откусил себе палец! Палец! — прокричал Фекла, показывая свой палец.

— На себе не показывают! — равнодушно проговорил Егор.

Фекла резко убрал палец, снова забегал по комнате.

— Откусил и выплюнул! — кричал он. — Это что, зомбирование какое-то?! Где ж это видано, чтобы пальцы откусывали? А если все начнут пальцы откусывать? Не должно такого быть! Мир перевернется, если все будут пальцы откусывать…

Фекла орал и бесновался, Егор даже испугался, что тот тоже тронулся. Поди разбери эту книгу — может, действие не локальное, а глобальное. Может, весь дом с ума сошел и теперь в каждой квартире сидит по пускающему слюни идиоту. Егор поежился.

Фекла наконец успокоился. Остановившись перед Егором, он проговорил:

— Но, с другой стороны, нужно сначала доказать, что мы виноваты…

— Слушай! — перебил его Егор. В голове крутились странные мысли, в душу заползло мерзкое чувство, словно раздавил жабу. — Тебя поставили на счетчик. Борис поставил! Теперь его нет! Ну почти нет! Значит, ты свободен! Исчезни куда-нибудь на пару недель, подожди, пока все уляжется. Потом вернешься — и все станет по-прежнему! Понял?

— Д-да! —Фекла выглядел задумчивым.—Да-да! Ты прав! Нужно исчезнуть. Перееду к Галке. Поживу у Галюхи! Тем более что она… Егор! Я же тебе не сказал! Она согласна! Галюха согласилась!

— И знаешь?.. Сюда лучше не возвращайся… Ты же снимал эту квартиру? Хозяева за границей? Просто больше не приходи сюда, и все! Понял?

— Да! Согласен! Давно пора переехать к Галюхе! Хотя раньше она не согласна была! А теперь да!.. Перееду обязательно!

Фекла вновь кричал, уже восторженно. Егор не слушал, в голове мелькнуло: интересно, что там с Борисом? Нет, он не будет думать об этом. Но разве себя отговоришь. А сам уже прислушивался к соседней квартире.

Пары секунд было вполне достаточно. Приглушил звук почти до минимума, но это жуткое нечеловеческое бормотание продолжалось. Егор вскочил, зажал уши! Бежать! Бежать отсюда как можно дальше и как можно быстрее! Он не должен был это делать! Не должен! Бежать!

Он выскочил из комнаты. Дрожащие руки никак не могли снять цепочку, щелкнул замок.

— Ты куда? — крикнул в спину Фекла, но Егор не слушал. Лавиной прогрохотал по. лестнице, выскочил на улицу. Прохладный вечерний воздух охладил горящие легкие. Он не знал, куда идет, ноги двигались сами собой. Лишь бы подальше от этого страшного дома.

Он долго бродил в беспамятстве по улицам города. Пару раз встречались шумные компании, которые преграждали дорогу. Он безразлично шагал прямо через них. Один раз его толкнули, попытались остановить, но он прошел мимо, словно не заметив. Никто не побежал следом, не продолжил ссору. Трудно задирать человека, если он не реагирует на оскорбления.

А потом в душе зародилось беспокойство. Нужно идти! Нужно скорее идти. Куда?.. Вспомнились опасения насчет видеокамеры. Если они так плотно взялись за это, то его комнату могут обыскать. А ведь там книга! Если они найдут камеру, то найдут и книгу! Срочно нужно домой!

Ноги сами собой понесли его в нужном направлении. Он вылетел из тела, начал подниматься над ним ввысь. Сначала он увидел удаляющегося себя, потом улицу, по которой шагал. Поднялся еще выше, обозрел соседние улицы, весь район. Вот его маленькое тело уже потерялось в лабиринте домов и дорог, Егор увидел весь город с высоты птичьего полета. Себя отметил зеленой точкой, что двигалась по городу словно по карте. Вторая зеленая точка горела через пару кварталов. Егор почувствовал, что должен достичь ее как можно скорей. Он прибавил шаг, перешел на бег. Новое тело работало идеально. Мышцы сокращались, выстреливали тело вперед с ужасающей скоростью. В ушах свистел ветер, словно не бежал по городу, а падал с необозримой высоты. Егор летел по улицам Хлынова с небывалой скоростью.

Зрение щелкнуло, переключилось на вид изнутри. Дома мелькали вокруг, словно он летел на скоростном болиде. Егору стало жутко. А ну как на такой скорости врежется в какой-нибудь некстати стоящий фонарный столб. Или в машину. Но внутри бушевали такие силы, что чуял: попадись машина, разнесет вдребезги, даже не заметив.

Вокруг все замедлилось — оказалось, что бежит не так уж быстро. Хотя, возможно, побил все мировые рекорды скорости. Но дома кругом уже не размываются в смазанные полосы, фонарные столбы не прыгают как сумасшедшие, а медленно проплывают рядом.

Когда дома перестали мелькать, а просто поплыли по сторонам, понял, что бежит домой. Над головой цветным нимбом висит Знак. Знак Дьявола, теперь это совершенно ясно! Перед ним мелькнули страшные, глядящие в разные стороны глаза Бориса — это, несомненно, от Дьявола. Только Сатана мог заставить делать такое.

«Заставить? — спросил внутренний голос— Тебя никто не заставлял! Ты сам сотворил это!» — «Но ведь я не знал!..» «Не знал? Если бы в тебе не бурлило раздражение, не витали мысли о разрушениях и убийствах, если бы в твоей душе росли белые и пушистые цветы созидания и добра, ты бы такое не сотворил. И не украл бы!»

Но как?.. К чему способности, если… Если что, Егор? Если не красть? Если не пустить их для личного обогащения?..

Все равно я не виноват, оправдывался внутри противный, ноющий голосок. Просто я человек своей эпохи. Если по телевизору постоянно показывают, как лучше убивать себе подобных, как обвести их вокруг пальца, как ограбить банк, взорвать небоскреб или уничтожить врага… Насилие, насилие, насилие. Кругом одно насилие! Даже любовь в нашем мире не обходится без насилия! Мы сами создали для себя этот мир! Как же я должен был поступить, получив такие возможности? Только так, как я поступил!

Но тогда почему душу рвет на части неведомая сила?! Почему я чувствую себя слабаком и пропащим человеком? Почему?! На этот вопрос еще Достоевский искал ответ: кто человек — тварь дрожащая или право имеет? Право!

Егор взбежал по ступенькам, почти снес с петель дверь. Мелькнули испуганные глаза Милли. Он едва успел остановиться, еще чуть-чуть — и задавил бы бабушку.

— Ой, как ведь вы носитесь теперь! — запричитала бабка. — Стопчете — и не заметите! А к тебе сегодня коллега приходил! Комнату у тебя смотрел, искал чевото! Грант хочет дать! Ой, это секрет вообще-то! Но ты ведь не расскажешь, не выдашь бабушку Милли?!..

Егор замер, внутри все похолодело.

— Кто заходил?

— Так коллега ваш! — затараторила бабушка. — Такой культурственный, обходительный! Вся бы молодежь такая была — цены бы вам не было!

— И вы пустили его в мою комнату?! — проговорил Егор.

— Так ты ж его сам пустил! — удивилась бабка. — Ключи ему дал! Он сам и открыл! Говорил, что грант-от большой очень! На какое-то конструирование! Ты мне не говорил, что конструируешь! Вот скромный мил-человек!..

Егор подергал дверь в комнату. Та, как и положено, заперта. Он достал ключ, руки дрожали, отчего не с первого раза попал в скважину. В голове билась одна только мысль: взяли ли книгу? Камеру — ладно! Взяли, и черт с ней! Книга! Главное — книга!

Наконец открыл дверь и проскользнул внутрь, оставив бабку разглагольствовать в прихожей. Егор остановился у двери и оглядел комнату. С первого взгляда и не скажешь, что здесь побывал посторонний…

И тут в голове что-то щелкнуло. Перед внутренним взором предстали две картины. Как в старых детских журналах, где требовалось найти десять отличий. Здесь отличий было гораздо больше. Егор моментально обнаружил несколько десятков отличий. Неизвестный осмотрел всю комнату. На столе сдвинута скатерть, всего на пару сантиметров, но это ясно видно при сравнении картинок. Карандаш лежит не так, как его оставлял. На половике появился отпечаток грязной обуви. Пыль в углу потревожена, шторы задернуты тоже не так. Мусор в мусорном ведре перевернут. Явно, кто-то копался.

Все эти мелочи Егор заметил разом, сердце замерло, он медленно повернулся к шкафу. Книги стоят на первый взгляд точно так же, как и стояли. Но пыль на стеклах шкафа определенно потревожена. Кто-то открывал дверцы. Когда он уходил, вот этого пятна на стекле не было. Егор протянул дрожащую руку и открыл дверцу.

Неужели книгу забрали?! Ведь она умеет охранять себя! Олег не сумел ее найти! Значит, должна была защититься и сейчас. Уже более уверенно вынул книги первого ряда, глаза приблизили провал. Ровные стопки денег, серебристая поверхность камеры, черный, как сама тьма, сверток.

Уф! Егор облегченно выдохнул. Похоже, Рост опять подействовал! Он снова спас себя… и его тоже!

Егор протянул руку к свертку, захотелось открыть его, ощутить книгу. Сел за стол, поспешно развернул сверток. Книга легла перед ним невозмутимая и беспристрастная. Егор позабыл про все на свете. Сейчас для него существовала только книга!

Кто смог создать такую вещь? Что за гений? А может, и не человек вообше?..

От этой мысли холодок пробежал по спине. Бог? Дьявол? Кто?

Благоговейно коснулся рукой переплета. Словно разряд тока пробежал между пальцами и кожей книги. Но Егор не отдернул руку, любовно провел пальцами вдоль корешка. Складки кожи щекотали подушечки пальцев. Приятные ощущения. Энергия книги от каждого прикосновения переливалась в пальцы, приятными мурашками растекалась по телу.

О, как приятна твоя энергия, Рост!..

А потом он увидел себя со стороны…

За столом сидел человек с застывшими глазами. Его руки гладили книгу, жадно мяли, хватали, не в силах остановиться. На лице застыло тупое вожделение. Рот приоткрыт, с уголка губ стекает слюна. Тело изгибается, словно под столом спряталась шлюха и делает минет.

Егор, сидевший на стуле, закатил глаза и простонал. Егора, смотревшего на себя со стороны, передернуло.

Неужели это я? Этот мастурбирующий идиот — это я! Чистой воды фетишизм. Я сижу и кончаю на книгу…

Но мимолетное раздвоение личности уже закончилось.

Он снова сидел за столом и держал в руках книгу. Из тела уходит горячая волна, а руки все еще гладят переплет. Нет! Я больше не поддамся тебе! Егор с трудом оторвал руки от книги. Так не хотел выпускать ее из рук, что услышал чмокающий звук, словно книга присосалась к его ладони. Поспешно завернул книгу и затолкал ее на полку. Все! Никаких больше Ростов! Хватит! Это слишком далеко зашло! Я уже не контролирую себя! Эту книгу больше нельзя читать! Даже в руки нельзя брать! С нынешнего дня начинаю новую жизнь!

Только подумал, как пришло сожаление. Ведь неплохо было, когда касался книги. Такие ощущения даже с девушкой, пожалуй… По крайней мере, не с каждой… Разве что с Настей…

Лишь вспомнил Настю, как она встала перед глазами словно живая. Тут же ощутил жгучий стыд! Как я мог? Ведь я предал ее! Я изменил Насте… Замер недоуменно. Смешно! Изменил Насте с книгой! Чего тут такого? Это же как рукоблудие! Подумаешь! Просто Насти нет рядом, вот я и…

— Нет! Это противно! Это недостойно! И это больше не повторится! — Егор сказал это и прислушался к себе. — Есть возражения? Ну! Где ты, моя развратная частица быдла, сидящая внутри. Где моя скотская половинка? Возрази мне! Я разнесу тебя в пух и прах!

Но скотская половинка молчала. Забилась в самую темную норку и сидела тихо-тихо, как мышка. То-то же! Так тебя! Егор удовлетворенно выпрямился.

«Нет, все-таки Рост — это зло! Кто я такой, чтобы поступать так с людьми? Они такие же, как и я! Ведь такие же?!»

Он еще долго спорил сам с собой, убеждал, доказывал. Наконец твердо решил начать новую, праведную жизнь.

Без Роста. Дабы подкрепить это решение делом, пошел и помирился с бабкой. Когда включил звук, та все еще причитала и ругалась по поводу испорченной цепочки. Егор вышел и заверил ее, что все сделает в лучшем виде.

Он оглядел дверь и удивился. И правда, так дернул, что привинченная двумя винтами цепочка не выдержала и отлетела. Что ж, надо брать отвертку покрепче и привинчивать выдернутые винты выше или ниже пострадавшего места.

Егор привел цепочку в порядок, задобрил бабку колбасой из своего холодильника. Та от такой щедрости прямо дар речи потеряла. Впрочем, ненадолго! Весь вечер они просидели на кухне. Бабушка болтала в упоении: когда еще сосед так расщедрится и будет слушать. Наверняка это стояние в коконе посреди прихожей на него так повлияло.

Расчувствовавшись, бабка вытащила поллитру и налила Егору стопку водки. Тот попытался отказаться, в итоге пили вместе. Когда пришел сосед, он заглянул на кухню и вытаращил глаза. Бабушка Милли, которая на дух не переносила водку и постоянно его ругала за пьянки, сидела с Егором почти в обнимку, и они вместе тянули какую-то заунывную старинную песню…

Разошлись за полночь. Егор рухнул на кровать и мгновенно уснул. Завтра он начинает жить по-новому! Он твердо это решил и не желал отступать от принятого решения!