Самураи [Рыцари Дальнего Востока]

Каким моральным нормам следовали самураи?

Как вы уже поняли, сословие самураев объединяли не чины, не доставшиеся им за службу владения, не образ жизни — тут различия были велики: самураем был и сёгун, и рядовой воин. Сплачивало их всех нечто нематериальное — представление об идеальном, «доблестном человеке».

Каждый самурай стремился к высокой цели — стать «доблестным человеком».

Долгий и трудный путь к ее достижению идеологи самурайства обозначали особым термином — бусидо («путь воина»).

Бусидо был основным моральным законом, руководствуясь которым жил самурай. Прежде всего он должен был усвоить три главные добродетели: верность, чувство долга и храбрость — и никогда отступать от них. Под верностью кодекс бусидо подразумевал самую ценимую самураями добродетель — верность господину. Ни при каких обстоятельствах самурай не должен был нарушать эту заповедь. «Где бы ты ни находился, в горах или под землей, в любое время и везде мой долг обязывает меня охранять интересы моего владыки. Это — долг каждого подданного. Это — позвоночник нашей религии, неменяющейся и вечной». Так говорится в клятве воина из собрания самурайских наставлений начала XVII в. «Хагакурэ» («Сокрытое под листьями»).

Обучение искусству сражения копьем. В то время как учитель держит отвесно копье (яри), ученик направляет на него алебарду (нагинату).

Второй добродетелью самурая кодекс бусидо считал чувство долга. Это понятие объединяло несколько моральных заповедей, и прежде всего долг самовоспитания, который требовал от самурая:

• честности (нельзя лгать, злословить, совершать бесчестные поступки);

• непритязательности (презрения к роскоши, деньгам, другим жизненным благам);

• приличия (соблюдения принятых этических норм; скромности и невозмутимости; сдержанности в чувствах).

Понятие чувства долга подразумевало, кроме того, и обязанности по отношению к другим. Это значило, что самурай должен:

• ни перед чем не отступать при выполнении долга;

• быть полезным своему владыке;

• быть почтительным к родителям;

• быть великим в милосердии.

Помимо верности и чувства долга третьей главной добродетелью самурая была храбрость. Под этим понималась не только отвага в бою, но и бесстрашие в обыденной, гражданской жизни. Этот принцип весьма почитаемый в Японии китайский философ Конфуций, живший около 552–479 гг. до н. э., облек в форму постулата: «Всегда неколебимо делай правое дело». Воину нельзя медлить, он должен не задумываясь заступиться за правое дело, даже если благородный поступок может стоить ему жизни. Ведь, как следует из кодекса бусидо, «правое дело — всё, жизнь — ничто».

Здесь мы подошли к самой сути самурайской морали: поскольку в соответствии с кодексом бусидо обстоятельства в любой момент могли потребовать от самурая пожертвовать собственной жизнью, то он должен осознавать, что жизнь не имеет никакой ценности («жизнь — ничто»). «Хагакурэ», собрание самурайских текстов, которое мы уже цитировали, учит:

Как самураи воспитывали своих сыновей?

Воспитание самурая начиналось с раннего детства. Вместо волшебных сказок родители рассказывали малышам о войне Гэмпэй, многих других драматических событиях, которых было предостаточно в японской истории. В них мужественные герои-самураи всегда одерживали блистательные победы над врагами или, коли доводилось, хладнокровно шли на смерть.

Подобные рассказы, как правильно предполагали взрослые, будили в ребенке пылкое желание самому когда-нибудь стать таким же, как те, вызывающие его восхищение, идеальные герои.

Но чтобы стать настоящим самураем, одного желания недостаточно. Воспитание воина — дело долгое и кропотливое, требующее ежедневного напряженного труда.

Сегодня оно кажется, по нашим меркам, слишком суровым.

Прежде всего мальчика учили владеть своим телом и своими чувствами. Преисполненные любви к своему чаду родители хотели, чтобы он без жалоб сносил боль, холод и любые другие тяготы жизни.

Упражняясь с оружием, молодые самураи настойчиво развивали мгновенную реакцию, гибкость и ловкость.

Если у мальчика вдруг выступали слезы, мать отчаянно бранила его за слабость.

Железная воля, сильный характер, умение подчиняться жесткой дисциплине воспитывались не только увещеваниями и наставлениями, но и всеми условиями жизни будущего самурая.

Так, мальчиков будили еще в предрассветные сумерки, оставляли играть в нетопленой комнате или надолго лишали еды. Еще более суровые испытания ожидали их впереди, когда они подрастали и их уже можно было учить чтению и письму в соседнем храме или монастыре. Детям приходилось проделывать долгий путь туда и обратно в любую погоду, часто в ненастье даже без плаща, а зимой — босиком. Позднее им предстояло научиться побеждать страх: их в одиночестве оставляли на ночь на кладбище или подле эшафота среди повешенных, обезглавленных и распятых.

В это же время, пока мальчики подобным образом закаляли свою волю, их учили обращаться с оружием. Приобщение к этому искусству начиналось с торжественной церемонии: будущему воину, которому к тому времени исполнилось пять лет, вручали меч. Первыми, основными учебными предметами были плавание, верховая езда и джиу-джитсу — искусство самозащиты без оружия. После того как ученик осваивал эти азы, переходили к стрельбе из лука, единоборству на копьях и фехтованию. Кроме того, юноша должен был овладеть и другими полезными навыками, например научиться плавать со связанными руками и ногами или в доспехах, преодолевать водные преграды, используя вместо моста лианы, и, не оступаясь, сражаться среди бурных потоков горных рек.

К пятнадцати годам, к окончанию учебы, молодой человек должен был стать таким, каким полагалось быть настоящему самураю: «спокойным, как лес, неподвижным, как гора, холодным, как туман, быстрым, как ветер, в принятии решения и яростным в атаке, как огонь». Если он соответствовал этим требованиям, его принимали в сообщество воинов.

Церемония посвящения, так называемая гэмпуку, начиналась с того, что кандидат в самураи отказывался от имени, которым его называли в детстве, и принимал новое. После этого ему выбривали переднюю часть головы до макушки, а волосы на затылке заплетали в косичку — магэ (ее пропитывали помадой и загибали вперед).

На этой фотографии второй половины XIX в. вы видите типичную прическу самурая: часть головы — от лба до макушки — выбрита, на макушке загнута косичка (магэ).

Потом молодому воину вручали знаки его нового сана — пару мечей: короткий и длинный, а также будничный лакированный головной убор (эбоси) и остроконечную шапочку (каммури), предназначенную для торжественных событий.

Сыновья рядовых самураев получали, как правило, лишь домашнее воспитание и в крайнем случае могли посещать частные школы. Сёгун, даймё и другие высшие представители сословия воинов отправляли своих сыновей в государственные элитные школы. Помимо различных боевых искусств юноши постигали там учение глубоко почитавшегося в Японии китайского философа Конфуция, а также изучали математику, медицину и фармацевтику, поэзию и музыку, овладевали искусством каллиграфии. Таким образом, когда знатные молодые самураи покидали стены школы, они были не только превосходными воинами, но и в высшей степени образованными людьми, способными тонко чувствовать прекрасное.

Свои первые доспехи мальчик-самурай надевал, когда его принимали в рыцарское сословие. Выполнены они были по образцу доспехов отца (сзади).

Какими были боевые доспехи самураев?

Насколько доспехи самураев были самобытным творением японских оружейных мастеров, легко понять, сравнив их с теми, что носили в средневековье рыцари Европы. Начиная с середины XIII в. они защищали себя железным панцирем, сделанным из металлических пластин и чешуек. Эти так называемые пластинчатые латы превращали вооруженного рыцаря в подобие негнущейся куклы, которая едва могла передвигаться без посторонней помощи; кроме того, доспехи были так тяжелы, что латника приходилось усаживать в седло и крепко-накрепко привязывать к нему. Если во время сражения этот «железный человек» падал с лошади, то встать он уже не мог.

Бронзовая скульптура самурая в полном боевом облачении работы знаменитого японского скульптора Мияо (конец XIX в.). Из каких деталей состояли обычно доспехи воинов, показано на следующих страницах.

Снаряжение же японского воина — от нижней одежды до перчаток — состояло как минимум из 23 отдельных предметов, которые не были так жестко скреплены друг с другом. При этом торс самурая защищали нагрудник и наспинник из стальных пластинок, а руки и ноги — латные нарукавники и наголенники. Вес полного снаряжения не достигал даже 12 кг. Кроме того, доспехи не мешали движению благодаря тому, что их отдельные детали не были жестко скреплены между собой.

Преимущество такого боевого облачения очевидно: их части, заходя друг на друга, словно чешуя, закрывали одна другую.

Поверх льняной набедренной повязки (а) самурай надевал просторную юбку-штаны, в которую заправлял легкое кимоно (б). Широкие штанины он убирал в матерчатые гетры и туго перевязывал кожаными ремешками (в).

Перчатки, а иногда наголенники и кожаный жилет также были защищены металлическими пластинами (ж). Лишь теперь самурай облачался в доспехи, состоявшие из нагрудника, наспинника и короткой, составленной из клиньев юбки (з). Поверх доспехов, чтобы предохранить плечи, воин надевал большие колышущиеся крылья (и).

Облаченный в доспехи не только был довольно надежно защищен от стрел, ударов копьем и мечом, но мог самостоятельно передвигаться и без посторонней помощи садиться в седло, даже бегать, прыгать, взбираться вверх и плавать. Ну а после сражения, сняв все свое обмундирование, воин мог легко упаковать его в небольшой дорожный сундучок на ножках, который удобно было перевозить с места на место.

Для защиты голеней поверх гетр самурай надевал кожаные, покрытые металлическими чешуйками щитки (г), а бедра прикрывал разделенным надвое кожаным фартуком (д). На руки он натягивал кожаные перчатки, тыльная сторона которых была укреплена металлическими пластинами — латными нарукавниками (е).

Однако доспехи должны были не только защищать. Их светящиеся краски, искусно сделанные украшения, разноцветные гербы «сообщали» об особом ранге их владельца. Кроме того, самим своим видом они нагоняли на врага страх.

И развевавшиеся над плечами самурая крылья, и причудливый шлем с широкими полями и фантастическими украшениями производили на противника ужасающее впечатление, парализуя его боевой дух.

Особенно жуткой казалась маска, сквозь прорези которой самурай пронизывал врага пристальным, леденящим кровь взглядом.

Широкий кожаный пояс, кинжал, ремень для ношения оружия и длинный боевой меч — необходимые детали снаряжения (к). Наконец, самурай надевал подшлемник из мягкой кожи, кожаную маску и, напоследок, пышно украшенный шлем, который сейчас он держит в руках (л). Сражение можно начинать!

Какими мечами сражались самураи?

У японских самураев и европейских рыцарей различались не только доспехи, но и оружие. Рыцари сражались прямыми и тяжелыми мечами, а самураи — слегка изогнутыми и гораздо более легкими.

Мечи самураев. Пара мечей для военных сражений — тати и танго (вверху); для ношения в мирное время — катана и вакадзаси (внизу).

Японские мечи с их изящными клинками, пышно декорированными ножнами и рукоятью, перевитой разноцветными шелковыми тесемками, были очень красивы.

Легендарную славу снискали себе в первую очередь японские клинки. Опытный мастер неделями кропотливо работал над каждым из них. Для их изготовления использовали различные по твердости сорта железа — в результате получалась сталь высочайшего качества. Искусно выкованный клинок не ломался, не гнулся и был острым, как бритва.

Прежде чем приобрести у оружейника меч, самурай удостоверивался в его превосходных качествах. У него для этого было право «испытания меча». На груду песка клали приговоренного к смерти или тело уже казненного преступника и рассекали его пополам. Если это удавалось сделать одним-единственным ударом, самурай оставлял меч себе.

Испытание меча на приговоренном к смерти преступнике. Во время этого кровавого ритуала проверяли твердость и остроту новых мечей, перед тем как вручить их новому хозяину.

Известно несколько разновидностей японских мечей: одни из них самураи носили, облачившись в доспехи, другие — в светское одеяние. Мечи всегда носили попарно. Каждая пара (дайсё) состояла из длинного и короткого мечей.

Боевые мечи назывались гаги и танто.

Тати закрепляли тесемками на поясе и носили на левом боку. У тати была очень длинная рукоять, поэтому его можно было держать обеими руками. Танто, кинжал длиной около 30 см, засовывали за пояс спереди, чтобы в любой момент его можно было вынуть из ножен. Как только самурай снимал свои доспехи и надевал повседневную одежду, он менял и «военную» дайсё на «штатскую» — катану и вакадзаси. Оба этих меча носили за поясом. Длинный меч — катана — напоминал тати, у него лишь не было приспособления для ношения на боку, а вакадзаси представлял собой увеличенный вариант танто.

Слева: самурай в костюме, предназначенном для мирного времени, с «мирными» мечами катаной и вакадзаси.

Справа: самурай в доспехах, вооруженный боевыми мечами тати и танто.

Дайсё играла важную роль в жизни самураев. Она удостоверяла, что ее владелец принадлежит к высшему сословию. Но, кроме того, самурай воспринимал дайсё и как символ своего личного достоинства и чести. Потому он снимал катану лишь тогда, когда этого требовал этикет, — во время аудиенций у императора, встреч, на которых обсуждались важные вопросы, визитов или у себя дома. Ну а с вакадзаси даже в родных стенах он расставался, лишь когда снимал с себя всю одежду — например, перед купанием и ложась спать. Но в любом случае мечи всегда находились у него под рукой: они стояли наготове перед входом в жилую комнату, рядом с письменным столом или у изголовья спального мата (татами), в узорчатой деревянной стойке.

Как самураи постигали искусство кэндзюцу?

Как известно, самураи считали сражение на мечах высоким искусством. Успех поединка в подавляющем большинстве случаев зависел не от грубого натиска, а от совершенного владения оружием, хладнокровной оценки ситуации, моментальной реакции и абсолютной точности удара. Цель искусства владения мечом, называемого кэндзюцу, заключалась в достижении победы за счет молниеносной быстроты, позволяющей отбить атаку противника, нанесения скользящего удара по шее или укола в бок.

Самураю приходилось учиться кэндзюцу сызмала и оттачивать умение в изнурительных тренировках всю жизнь. Чтобы достичь совершенства в этом боевом искусстве, те из самураев, которые могли себе это позволить, по окончании основного обучения посещали еще и какую-нибудь из многочисленных, расположенных по всей стране государственных или частных школ, где жили и преподавали лучшие в Японии мастера кэндзюцу.

Занятие в школе кэндзюцу. Здесь мальчики из знатных самурайских семейств под руководством опытного наставника обучались высокому искусству сражения на мечах.

Обучение в этих школах начиналось с постижения «искусства выхватывать меч» — умения из любого положения, например с колен, стремительно вскочить на ноги, выхватывая из ножен клинок, и мгновенно принять правильную боевую стойку.

Уже подготовленным ученикам усложняли задачу, добавляя другие упражнения. Освоившие их переходили к отработке более трудных приемов.

Оттачивали не только сноровку, быстроту реакции и точность удара, но и умение оценивать намерения противника. Довольно рано юношей допускали к упражнениям «на человеке».

При этом поначалу они сражались деревянными палками, затем затупленными мечами, и лишь потом им разрешалось брать в руки острое оружие. На этом этапе подготовки молодой самурай первым делом изучал 16 основных ударов кэндзюцу: вниз, вверх, наотмашь и по дуге. Лишь когда ученик безупречно овладевал ими, он переходил к отработке различных способов нападения и обороны, от которых на поле боя зависела жизнь самурая.

Высшим достижением японского фехтовального искусства (кэндзюцу) было сражение двумя мечами. Многие самураи в таком совершенстве владели этой техникой ведения боя, что могли дать отпор сразу нескольким противникам.

Высшей ступенью постижения кэндзюцу было изучение техники ведения боя двумя мечами, когда будущий воин демонстрировал полученные навыки в поединке с группой противников. При этом нужно было обладать недюженными акробатическими способностями. Многие самураи в совершенстве владели этой сложной техникой. Насколько можно было в этом преуспеть, ярко показывает пример основателя школы кэндзюцу Ками-идзуми Исэ-но-ками Хидэцуна (1392–1490). Рассказывали, что он мог вести бой одновременно с 16 противниками, вооруженными копьями, и при этом всегда побеждал.

Каким еще оружием сражались самураи?

Помимо меча популярностью у самураев пользовались железный веер — тэссан, который применялся, особенно вместе с кинжалом — кодзукой, для парирования ударов меча, для оглушения противника, в качестве короткой дубинки и для отвлекающих маневров. Классическим оружием считался и стилет — дзюттэ, длиной около 30 см, с отходящей от рукояти крючкообразной гардой. С помощью дзюттэ при известном навыке можно было переломить меч противника или выбить его из рук. Многие самураи любили пользоваться длинной, около 4 м, тонкой цепью с грузилом на конце — кусари. В сложенном виде цепь представляла собой безобидный маленький комочек, но, ловко брошенная, она обезоруживала и сбивала с ног противника. Разновидностью кусари был кистень — кусаритамрики — цепь с металлическим шаром, укрепленная на короткой рукояти. Кроме того, каждый самурай умел обращаться с палкой (посохом) — бо, так как фехтование на палках приравнивалось к владению копьем и алебардой. Но самыми распространенными у самураев видами оружия были лук и копье.

Японский лук обладал двумя особенностями: он был очень длинным — от 180 до 220 см — и асимметричным.

Точка натяжения (так называют место, с которого слетает стрела) находилась гораздо ниже середины тетивы. Самурайские луки делали из отборной древесины бамбука. Их дальность стрельбы и пробивная сила были громадны: выпущенная стрела могла поразить цель на расстоянии более 300 м. В движущуюся мишень величиной с собаку опытный стрелок попадал даже с дистанции 150 м.

«Боезапас» для своего лука, то есть примерно 25 метровых оперенных стрел, самурай носил за спиной в похожем на ящичек колчане. У большинства стрел были острые металлические наконечники.

В колчане находились и зажигательные стрелы с легковоспламеняемыми наконечниками. Ими обстреливали деревянные палисады или крепостные сооружения, которые тут же загорались.

Третьим главным оружием самураев помимо лука и меча было копье. Как боевое оружие его стали регулярно применять лишь в XIV в., когда воины все чаще вели не конный, а пеший бой и поэтому обе руки у них были свободными. Отныне во всех крупных битвах копья играли важную роль. Знаменитые воины, сражавшиеся на копьях, пользовались огромным уважением.

Удлиненный, асимметричный лук самураев, обладавший большой дальностью стрельбы и громадной пробивной силой, был чрезвычайно опасным оружием.

Древки японских копий делали из высококачественных сортов древесины. Изящные стальные острия ковали те же мастера, что изготавливали клинки мечей.

Самым распространенным было обычное копье — яри. Один конец его древка венчало обоюдоострое лезвие, а другой — короткий наконечник. Поэтому с помощью яри самурай мог поражать противников по обе стороны от себя.

Типичным оружием самураев была алебарда — нагината. Острым, как бритва, стальным клинком можно было не только заколоть противника, но и отсечь ему руки или ноги.

Существовало множество других вариантов яри: с двумя или даже тремя остриями, коваными крючьями, ножами или топорами, приделанными к древку. Порой копья снабжали иглами, оставлявшими ужасные раны на теле противника.

Похожей на яри была алебарда — нагината, оружие со смертельно опасным, острым, как бритва, наконечником, формой напоминавшим клинок. Им опытный боец мог заколоть противника, перерезать ему сухожилия ног, повергая его наземь, и даже отразить летящие в него стрелы.

Кроме нагинаты самураи сражались копьем — яри. Такое оружие со стальным обоюдоострым лезвием и коротким наконечником успешно применялось против всадников.

Пользовались ли самураи огнестрельным оружием?

Впервые самураи увидели огнестрельное оружие в 1543 г. Тогда к южному японскому острову Танэгасима причалило португальское торговое судно. Его капитан передал местному даймё в подарок несколько мушкетов. Это было обычное для Европы того времени, заряжавшееся с дульной части оружие; его набивали порохом и свинцовыми пулями и поджигали фитиль. После того как португальцы показали возможности этого оружия изумленным самураям и объяснили им, как делается порох, даймё приказал своим оружейникам изготовить по этим образцам сеющие смерть «огненные трубы». Талантливые мастера быстро справились с задачей. Через полгода мушкетами уже можно было вооружить 600 человек.

Известие о новом, ни на что не похожем оружии распространялось по всей стране со скоростью ветра. Вскоре во всех крупных городах появились умельцы, изготавливавшие мушкеты. Неподалеку от Осаки, в небольшом приморском городке Сакаи, было даже налажено массовое производство ружей.

Мушкетами из Сакаи вооружил свою армию Нобунага Ода, когда выступил в поход, чтобы положить конец распрям «эпохи воюющих провинций» и воссоединить Японию (см. стр. 16). Успех этой дальновидной меры превзошел самые смелые ожидания: в решающей битве при Нагасино (1575) 3 тысячи его вооруженных мушкетами воинов меткими залпами скосили конницу противника.

Урок был столь впечатляющим, что и преемники Нобунаги, «объединители империи» Хидэёси Тоётоми и Иэясу Токугава, отдали должное новому оружию.

Именно ему они прежде всего обязаны теми блестящими победами, которые смогли наконец завершить дело Нобунаги и вернуть стране мир и единство.

Итак, огнестрельное оружие сыграло в истории Японии решающую роль. И все-таки среди военного сословия оно по-настоящему так никогда и не прижилось.

На этой гравюре из старинной японской книги изображены самураи, которые под градом стрел ведут по противнику огонь из мушкетов. Как правило, мушкетами были вооружены низшие чины военного сословия.

Хотя с его применением смирились как с неизбежностью и им вооружали самураев низших рангов, знатные воины все равно стремились как можно реже брать его в руки. Причину такого отрицательного отношения легко понять: огнестрельное оружие, тактика боя с его применением противоречили самой сути бусидо — «пути воина». Противникам подобало открыто сойтись лицом к лицу в схватке.

Ружья же превращали сражение в бойню, и рыцарское искусство отступало на второй план. Поэтому в Японии не стремились усовершенствовать это бесспорно эффективное оружие. Когда в 1867–1868 гг. буржуазная революция лишила самураев власти, японцы были вооружены мушкетами, вроде тех, что еще три столетия назад привезли португальцы.

Мушкеты японского производства. Именно такими пользовались самураи. Они заряжались с дульной части порохом и пулями, а затем поджигался фитиль. Опытный стрелок мог сделать пять выстрелов в минуту. Пуля летела на расстояние до 200 м.

Где и как жили самураи?

Как мы уже говорили, самураи были изначально сельскими жителями — главами семейств, правившими своими имениями. Они брались за оружие, лишь когда их призывал господин. Спустя столетия, после установления нового режима под началом Иэясу Токугавы, условия резко изменились. Япония стала единым военизированным государством, которое подчинялось воле сегуна и бакуфу. Быстро росли города: в условиях социальной нестабильности князья стремились укреплять свои резиденции, возводя замки. Так, даймё Ота в 1457 г. основал замок Эдо, положив начало будущему Токио. Города такого типа назывались призамковыми, так как они возникали вокруг княжеских укрепленных пунктов.

Теперь из 400 тысяч самураев в деревнях осело всего несколько тысяч. Гораздо больше представителей военного сословия переселилось в города: те, что состояли в свите сегуна, жили в столице страны Эдо, подавляющее же большинство самураев служило у местных даймё в столицах провинций.

Итак, некогда сельские жители превратились в горожан. Перемены отразились и на облике городов. В центре их, олицетворяя собой власть, высился замок-крепость владетельного князя. Кроме самого даймё и его семьи там жили его самые близкие слуги — министры, советники и т. д., самураи, занимавшие другие важные должности, — конюшие, оружейники, зодчие, специалисты по фортификации, управляющие, смотрители и многие другие. И, конечно же, в крепости были военные: офицеры и солдаты, что денно и нощно несли сторожевую или полицейскую службу, а также дежурный отряд, находившийся в постоянной готовности на случай войн или мятежей, — в целом несколько сотен человек.

Замки строили просторными — ведь места должно было хватить всем этим людям и их семьям. Кроме дворца даймё, с его нагромождением крыш и фронтонов, в кольце стен крепости находилось несколько площадей и улиц с домами самураев, оружейными складами, хозяйственными постройками и конюшнями.

Если жилья не хватало на всех, а такое случалось, оставшиеся без крыши над головой воины вместе со своими семьями селились у подножия крепостных стен.

Их дома образовывали словно бы внешнее кольцо города, вокруг которого — на подобающем расстоянии — теснились домишки остальных горожан.

Заложенный в 1583 г. замок в Осаке — одна из самых мощных крепостей Японии. Цоколь (он сохранился) был сложен из мощных валунов. С внешней стороны крепость опоясывал глубокий и широкий ров с земляным валом, за которым высились каменные стены с бойницами. Однако замок казался легким и светлым благодаря стройной белой сторожевой башне. Из-за обилия золотых украшений на фронтонах ярусов крепость называли «золотым замком». На этой фотографии видны заполненный водой ров, внутренние крепостные стены, а также живописная главная башня, где размещались покои даймё.

Вид с главной башни замка Химздзи (1600; префектура Хего). У подножия стены крепости расположились дома самураев; чуть поодаль раскинулся город с домами ремесленников и купцов.

Какова была роль женщин в обществе самураев?

В 1672 г., во времена сёгуната Токугава (1603–1867), в Японии появилась книга под названием «Онна Дайгаку», то есть «Великое наставление для женщин». Это фундаментальное сочинение, которое приписывали очень уважаемому ученому Ёкикэну Каибаре (1630–1714), запечатлело складывавшийся столетиями идеальный образ японской женщины.

Вот несколько характерных фраз из книги:

Короче говоря, жене самурая полагалось быть покорной, сдержанной, самоотверженной, верной своему долгу, беспрекословно повинующейся мужу.

Многим из нас такая жизнь показалась бы скучной и тяжелой. Но сами жены самураев так не считали. Да, их мир был ограничен домом и семьей. Но здесь они пользовались уважением и доверием.

Кроме того, следует помнить, что жена самурая обычно происходила из самурайской семьи, а это значит, что всей своей жизнью в родительском доме она наилучшим образом уже была подготовлена к роли матери и жены и считала эту роль единственно возможной.

Жена самурая обороняется от вторгшегося к ней вооруженного врага с помощью короткого дротика.

Впрочем, воспитание девочки не ограничивалось развитием у нее лишь добродетелей, воспетых в «Онна Дайгаку». Напротив, будущую жену самурая вместе с ее братьями сызмальства учили обращаться с оружием. Ведь в случае необходимости она должна была суметь сама с оружием в руках защитить свой дом и семью. Потому с раннего возраста ее начинали приобщать к искусству сражения прямым копьем — яри, алебардой — нагинатой, коротким дротиком — ути-нэ и коротким кинжалом — каикэном, который японские женщины с детства всегда носили при себе.

Бесстрашие и презрение к смерти прививали с детства не только будущим самураям, но и их будущим женам.

Насколько они входили в плоть и кровь японки, говорит такой факт. Если ей угрожало насилие или какое-либо другое унижение и нужно было защитить свою честь, то, нисколько не медля, одним решительным ударом кинжала в шею она убивала себя.

Если жена самурая вынуждена была покончить с собой, то кинжалом (каикэном) она прокалывала себе сонную артерию.

Что значило для самураев самоубийство?

В 1333 г. первая эпоха власти самураев, камакурский сёгунат (см. стр. 14), окончилась трагически.

Когда мятежники ворвались в город и дома заполыхали огнем, теснимые защитники Камакуры отступили на кладбище храма Тосё. Там, чтобы избежать унизительного пленения, сёгун, его домочадцы и 800 верных ему людей обнажили свои кинжалы и один за другим убили себя, вспоров себе живот.

Это массовое самоубийство, безусловно, свидетельствует о глубокой перемене, происшедшей в мировоззрении самураев после их полутора векового господства. К числу традиционных самурайских добродетелей — верности, храбрости, скромности и прямодушию — добавилось нечто новое, зловещее: мрачное отрицание жизни и стремление к смерти. Это выражалось в совершенном равнодушии к жизни и в убежденности, что по сравнению с личным достоинством и славой воина смерть, что «легче пуха», есть великое благо.

Чтобы после поражения избежать позорного плена, многие высокопоставленные самураи предпочитали совершить на поле битвы сэппуку, вспарывая себе живот.

Это отношение к жизни и смерти в конце концов было столь непреложно запечатлено в кодексе бусидо, что одному из идеологов самурайства удалось свести новую мораль к знаменитой, много раз цитировавшейся формуле: «Бусидо — путь воина — означает смерть. Когда для выбора имеются два пути, выбирай тот, который ведет к смерти». Как эта заповедь претворялась в жизнь? Иногда самоубийство превращалось для самурая в почетную обязанность.

Мы уже знаем о драматических событиях, происшедших в Камакуре: оказаться после поражения в плену считалось несмываемым позором, поэтому после каждой битвы многие побежденные самураи, прежде всего высокопоставленные, совершали самоубийство.

Самураи убивали себя, не только чтобы избежать позора. Была и другая причина.

Вспомните, что главной добродетелью самурая моральный кодекс бусидо считал верность воина своему господину (см. стр. 20). Многие самураи, особенно преданные своему даймё, полагали, что долг велит им беспрекословно следовать за ним и на смерть. Поэтому часто, как только погибал или умирал самурай высокого ранга, некоторые из самых преданных ему приближенных добровольно уходили из жизни. Японию буквально захлестнула волна самоубийств. Это было похоже на настоящую эпидемию. Она достигла такого размаха, что правительство сегуна, бакуфу, запретило самоубийства.

Третья распространенная причина самоубийства была также связана с понятием долга. Случалось, что самурай оказывался перед сложнейшей моральной дилеммой, становясь жертвой двух противоречивших друг другу требований долга. С одной стороны, кодекс бусидо запрещал самураю открыто возражать своему господину. Но, с другой стороны, если его господин совершал что-либо несправедливое или бесчестное, он не мог закрывать на это глаза. Как обязан был самурай поступить в этой безвыходной ситуации? Нравственный конфликт он решал, демонстративно лишая себя жизни. Это было убедительным доводом. Ведь самоубийство, совершенное в знак протеста, наглядно разоблачало неблаговидные поступки господина самурая, что нередко побуждало того изменить свое поведение.

Наконец, самурай, совершив самоубийство, мог избежать казни. Разумеется, смерть под топором палача была для него невыносимым позором. Поэтому воины, приговоренные к смерти, имели право сами лишить себя жизни во время своеобразной торжественной церемонии.

Считалось, что такая смерть — на глазах у высокопоставленных свидетелей — полностью искупает вину и сохраняет незапятнанной честь самурая, что было для него важнее всего.

Как самурай совершал самоубийство?

Когда самурай намеревался сам уйти из жизни, он мог сделать это одним-единственным достойным способом: совершить сэппуку — «вспарывание живота» (более известное нам слово «харакири» для японцев имеет ироничный смысл).

Решившийся на смерть брал в правую руку вакадзаси, садился наземь, скрестив ноги, глубоко втыкал клинок в обнаженный левый бок, медленно отводил его ниже пупка и, завершая мучительную процедуру, делал небольшой надрез вверх. Впрочем, до этого доходило очень редко — ведь обычно, как только клинок вонзался в тело, он перерезал крупные кровеносные сосуды полости живота и в считанные секунды самурай истекал кровью.

Первые сведения о совершенных сэппуку относятся к периоду 1150–1170 гг. Этот способ лишения себя жизни основывался на древнем японском представлении о том, что душа, ум, характер, намерения, подлинные чувства и сокровенные мысли человека пребывают в его животе. Вспарывая себе живот, самурай словно говорил: «Я не виновен, но я хочу показать вам свою душу, чтобы вы сами могли убедиться в этом». Конечно, для подобного поступка требовалось сверхчеловеческое мужество. Однако именно это придавало сэппуку такую притягательность для самураев.

В более поздние времена тщательно обдуманная процедура самоубийства все чаще принимала характер торжественной церемонии. Особенно пышно, в соответствии со строгими правилами, обставлялось сэппуку — самоубийство, совершить которое самурая принуждали в качестве наказания. В числе свидетелей полагалось присутствовать ряду официальных и частных лиц. Приговоренный к смерти, облаченный в белое одеяние, появлялся перед ними вместе с «секундантом», так называемым каикасю, выбранным им самим другом или родственником. Каикасю должен был облегчить самоубийце муки, то есть в кульминационный момент церемонии отсечь умирающему голову. Итак, в тот момент, когда осужденный публично признавал свою вину, опускался на колени и брался за кинжал или меч вакадзаси, а «секундант» вставал позади него, держа в руках свой меч — катану, начиналась собственно церемония самоубийства.

Наступала гробовая тишина… Затем человек, сидящий на коленях будто бы с безразличным видом, порывистым движением вонзал кинжал глубоко в левый бок, медленно отводил клинок вправо, слегка наклонялся вперед и вытягивал шею. В этот момент каикасю изо всех сил наносил удар мечом.

На мгновение все присутствовавшие замирали. Затем они поднимались и торжественно покидали помещение. Свершилось то, чего хотел покойный: проступок его прощен, честь восстановлена.

В эпоху Токугава самураи, совершившие преступление, достойное смерти, могли вернуть себе честь, публично совершив сэппуку. Во время торжественной церемонии самурай признавал свою вину (а), вонзал в себя кинжал (б) и вспарывал живот (в); затем его обезглавливал выбранный им для этого человек — каикасю (г).

Кто такие ниндзя?

Ниндзя (в вольном переводе — «воин-тень», лазутчик) — так называли воинов-одиночек, специально подготовленных для выполнения тайных поручений — разведки, диверсий, убийств предводителей врагов. Ниндзя, тайные агенты старой Японии, не были самураями, но в продолжавшихся столетиями столкновениях военной знати они играли важную, порой решающую роль.

Вероятно, ниндзя и их искусство действовать тайно и незаметно (ниндзюцу) появились благодаря развитому в средневековой Японии ремеслу шпионажа. Однако особый спрос на них возник в те времена, когда с появлением самураев в стране заметно участились военные столкновения. Чтобы удовлетворить его, на острове Хонсю появился ряд тайных школ (количество их оценивается по-разному — от 25 до 70).

Находились они в уединенных, недоступных, строго охраняемых местах. Все, что делалось в этих школах, было окутано глухим покровом тайны.

Их воспитанники по большей части происходили из семей, в которых профессия ниндзя была традиционной. Преимущество этого было очевидным: обучать будущего агента начинали сызмальства. Иногда профессию «воина-тени» избирал и самурай, по какой-либо причине лишившийся своего господина, так называемый ронин — «человек-волна», перекати-поле, бродячий самурай. В секретных школах ниндзя обучали огромному множеству вещей. Главное внимание уделялось тренировке силы, выдержки и умения в совершенстве владеть своим телом, ведь от этого впоследствии могла зависеть жизнь ниндзя.

Вдобавок будущие агенты осваивали различные способы выживания в экстремальных ситуациях: в ледяной воде или под водой, при длительном голодании, после получения тяжелых увечий.

Они должны были также уметь быстро и незаметно, в полном снаряжении преодолевать любые препятствия — стены замка, засеки, бурные водные потоки, болота, проникать в самый неприступный вражеский лагерь. Немаловажное значение для успешной деятельности ниндзя имело владение искусством маскировки, ведь им часто приходилось под самыми разными личинами, в самых разных облачениях неожиданно скрываться, заметая следы. И потом, будущему тайному агенту, разумеется, полагалось безукоризненно владеть всеми существовавшими в Японии видами оружия, и прежде всего теми, что убивали бесшумно, например уметь стрелять из специальных трубок или метать отравленные стрелы.

Молодые люди, прошедшие подобное многолетнее обучение, становились членами разбросанных по всей стране тайных обществ, в которых никто друг друга не знал. Ловко маскируясь, ниндзя поодиночке жили в городах и деревнях. Они не знали ни имен своих предводителей, ни где они живут и даже никогда не видели их. Такие меры предосторожности гарантировали, что в организацию не сможет проникнуть ни предатель, ни шпион.

Ниндзя в типичном темном боевом одеянии, с закутанным лицом и переброшенным через плечо мечом. В таком камуфляже «воины-тени» действовали главным образом под покровом ночи.

Как ниндзя получали и выполняли задания?

Когда сегун, даймё или самурай высокого ранга хотел воспользоваться услугами ниндзя, он направлял слугу в условное место, где, как ему было известно, находился посредник тайной организации.

Такими местами, в частности, были увеселительные кварталы крупных городов.

Как только посредник признавал в слонявшемся по улице чужаке вероятного заказчика, он подходил и завязывал беседу.

Если эти двое заключали сделку, то посредник сообщал об этому другому посреднику. Тот, в свою очередь, передавал поручение — опять же окольными путями — начальнику ниндзя того округа, в котором следовало выполнить задание заказчика.

Сначала начальник ниндзя узнавал о всех деталях планируемой операции, а затем отдавал приказ о ее проведении.

Днем ниндзя предпочитали маскироваться под комусо — так звали нищенствующих рыцарей-монахов, которые носили соломенные шляпы, похожие на плетеные корзины.

Ниндзя, который получал заказ, был полностью предоставлен самому себе. Он тщательно, учитывая каждую мелочь, готовился к предстоящему делу. Он собирал подробнейшую информацию обо всем, что имело отношение к его заданию: о месте будущей операции, человеке, которого он должен был убить, планировке замка, охране военного лагеря, устройстве защитных сооружений и о многом другом. Затем он подбирал подходящую одежду, необходимое снаряжение и оружие и под видом монаха, бродячего актера, торговца, крестьянина или переодевшись женщиной отправлялся в путь. По дороге он прислушивался ко всем разговорам и старался завязать нужные знакомства.

Добравшись до места назначения, ниндзя начинал наблюдать за интересующими его людьми или объектами. Для этого он выбирал подходящее укрытие, где проводил, не шелохнувшись, по многу часов.

Узнав таким образом все, что было необходимо, он приступал к разработке плана действий. Следовало взвесить все возможные варианты и выбрать из них лишь один. Например, если ниндзя получал задание убить высокопоставленного самурая, то с помощью разных хитростей или акробатических трюков он должен был попасть к нему в дом. Нападал он обычно из засады — тихо, внезапно и вероломно, тут все средства были хороши. Ниндзя мог убить приговоренного к смерти человека, ударив его ребром ладони, задушив или заколов кинжалом. Иногда несчастных отправляли на тот свет, например, влив им в рот яд в то время, когда они спали. Продумывая свои действия шаг за шагом, ниндзя всегда предусматривал и пути отступления. Скрываясь с места преступления, «воин-тень» мог прыгнуть в глубокий крепостной ров (тогда ему приходилось прятаться под водой и дышать через бамбуковую трубку) либо, вооружившись крючьями и веревкой, перескакивать с крыши на крышу или с одной верхушки дерева на другую — потому и пошла молва, что ниндзя умеют летать.

Способности ниндзя, «воина-тени», вошли в поговорку. Действительно, прошедший специальную подготовку ниндзя мог взбираться на крепостные стены (а) или часами неподвижно караулить врага в засаде (б); на надувном плоту из тонкой кожи он переплывал крепостные рвы, реки и озера (в) либо скрывался под водой, дыша при этом с помощью наполненного воздухом мешка из кожи или тонкой промасленной бумаги (г).

Чтобы очистить себе дорогу назад, ниндзя пользовался разными отвлекающими средствами: например, подготовив все заранее, поджигал дом своей жертвы.

Поднималась суматоха. Пока домочадцы и челядь бегали за водой, звали на помощь, пытались тушить огонь, убийца уходил никем не замеченным. Ниндзя был готов и к неудачному исходу дела.

Если он попадал в руки противников, то убивал себя, вонзая в горло кинжал, или, если заколоть себя не успевал, раскусывал капсулу с ядом — ее во время чреватой опасностями операции он всегда предусмотрительно держал за щекой.

Ниндзя нападали внезапно, чтобы застать противника врасплох. Излюбленными приемами ниндзя были: захват заложника (а), убийство спящего человека (б), удар метательной звездочкой (в) или нападение из засады (г).