Санаторий

— А эти что — боковые судьи? — спросил Варгин, показывая на вооруженных охранников, стоявших цепью вокруг котлована.

— Санитары? Хе-хе, — засмеялся коридорный. — Точно,судьи. Если что не по правилам, убирают с поля.

Коридорный Цирик тоже засмеялся.

— Хватит, — вдруг оборвал коридорный. — Пойди переоденься. Давай, давай, новичок, — похлопал Варгина по плечу незнакомец.

Что же, фактов достаточно, по крайней мере для организации чрезвычайной комиссии сообщества. Теперь главное — выбраться отсюда. Варгин двинулся обратно.

Кое-как он добрался до проходной. Заходя внутрь, он оглянулся назад, на скучные постройки. В общих чертах ему было все ясно. Оставались некоторые непонятные детали. Например, не ясно было, где они держат такую прорву народу. Но времени было в обрез, и надо было еще успеть связаться с Кэтрин.

Пропуск сработал и в обратном направлении. По-видимому, охрана не имела никаких специальных распоряжений на случай, если Варгин заглянет в прачечную. Здесь, мистер Глоб, вы ошиблись, — думал Варгин. — Но не дай бог вам узнать об этом раньше, чем я покину Санаторий. Он прекрасно представлял себе позицию властей: Варгин, знающий правду, не должен покинуть живым Санаторий. Но это лишь обязывало его удвоить бдительность. Более удручающей была та легкость, с которой он проник в прачечную, в так называемую прачечную, а потом вышел назад. Спрашивается, как он, имея дело с такими лопухами, так долго давал себя водить за нос? Отходя все дальше и дальше от страшного заведения, он все яснее и яснее осознавал, что именно этот вопрос будет для него главным, когда он вернется на Землю. Его опыт сыграл с ним злую шутку. Безмятежная картина всеобщего благополучия, а главное, всеобщего молчаливого одобрения действует усыпляюще на человека, разбалованного свободой, культурой и демократией. Ссылки на опыт кое-что оправдывают, но совсем не так много. Куда, спрашивается, он смотрел и о чем он думал после того, как ему растолковали про нетривиальный прогресс? Разве не мог он догадаться сразу, что всякое искусственное торможение невозможно без искоренения новых идей, и не только идей, но в первую очередь искоренения тех, кто может производить на свет идеи? Может быть, он и понимал это, скорее, даже наверняка понимал, но не решался поверить, принимая более гуманную модель этаких нерадивых социальных экспериментаторов, движимых утопическими мечтами. Мрачновато получается для утопии, — заключил Варгин, вступая в городские кварталы.

Первым делом он позвонил Кэтрин: никто не брал трубку. Ничего страшного, — мысленно успокоил себя Варгин. Он поспешил в отель.

У отеля, куда Варгин приехал на такси, стояло две черных машины. Одну из них он сразу узнал: это был автомобиль Глоба. Действительно, в номере его ждал министр.

— Добрый день, мистер Варгин, — не вставая с кресла, поприветствовал Глоб.

— Разрешите войти? — попросился Варгин.

— Какие могут быть вопросы — вы у себя дома.

— Разве?

— Не надо кипятиться. Что же вы хотите, чтобы я, министр туризма, сидел у порога и ждал вас неизвестно сколько времени?

— Во-первых, туризм оставьте для подписчиков «Санаториум Таймс». Во вторых, все это ваши проблемы.

— Мои проблемы? — обиженно воскликнул Глоб. — А кто просил рукопись Ремо Гвалты, или она вам больше не нужна? Не нужна? Нужна. Согласитесь, не могу же я такую важную вещь, — слово важную министр произнес с какой-то двусмысленной интонацией, — посылать почтой. Я должен передать ее прямо в руки. Но где эти руки? — патетически воскликнул Глоб. — Кстати, где вы гуляете? Где вы так извозюкались? Поглядите на себя, что за вид?

Министр подошел к Варгину и принялся внимательно оглядывать его. Варгин молчал.

— Романтические прогулки под дождем? -подсказал Глоб. — А где ваша спутница? — наседал министр.

В этот скользкий момент разадалась телефонная очередь. Варгин незаметно посмотрел на часы, и первым снял трубку:

— Варгин слушает.

Министр сделал отсутствующий вид.

— Слава богу, — услышал он взволнованный голос Кэтрин.

— Я вас слушаю.

— Там кто-то есть? — спросила Кэтрин.

— Да, это отель «Улыбка Фиббоначи», — ответил Варгин.

— Глоб? — спросила Кэтрин.

— Я же говорю вам — отель, — сказал Варгин.

— Что-то изменилось? — спросила Кэтрин.

— Нет, вы ошиблись, это не триста четвертый номер, — сказал Варгин.

— До встречи, — сказала Кэтрин.

Варгин положил трубку. Он посмотрел на часы. Разговор длился не более 45 секунд. Это означало, что засечь звонившего невозможно. Все же, господа, без современной техники далеко не уедешь, — подумал он и спокойно посмотрел на Глоба. Варгин прекрасно понимал проблему, мучившую Глоба. Если Варгин узнал хоть что-то существенное, то выпускать его ни в коем случае нельзя. Убирать же Варгина так, на всякий случай, неразумно: пришлют другого, еще более опасного. Идеальным был бы вариант глупого Варгина, Варгина — простачка. Вернется такой доверчивый ягненок на Землю, успокоит там их всех, глядишь, и закроют вопрос. И теперь самая главная проблема Глоба состояла в том, чтобы выяснить, кто же перед ним: ягненок или будущий труп. Варгин считал первейшим своим долгом помочь министру разобраться в этом деле.

Он не торопил события и начал с рукописи.

— Где же рукопись?

— Пожалуйста, — Глоб протянул Варгину шершавую картонную папку с надписью «Дело номер …» и добавил: — Конечно, здесь копия. Я надеюсь, копии достаточно?

Варгин молча взял папку. Не дождавшись ответа, Глоб, то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал:

— Значит, улетаете.

— Значит, улетаю, — подтвердил Варгин. — Если, конечно, опять расписание не изменили.

Министр ухмыльнулся.

— Нет, нет. Полный порядок, — успокоил Глоб. — Так где же это вас так угораздило?

— В стольном граде Санаториуме. Совсем ваш город к дождю не приспособлен.

— Увы, это так. Для нас дождик — все равно, что для вас землетрясение. Никто, так сказать, не застрахован. Знаете ли, вспоминаю дождик позапрошлого года. Вот это был катаклизм, три дня лил как из ведра. Страшно вспомнить — потоп, паника, давка. Все службы — в ружье, то есть в переносном смысле. Подземные реки вспять пошли, канализация перешла в инвертируемый режим, отдыхающие из окон выбрасывались прямо-таки на асфальт. Пять тысяч самоубийств в день. Я уж не говорю о травмах, переломах, вывихах на скользких тротуарах.

Варгин покачал сочувственно головой. Министр вдруг спросил:

— Значит, и вы поскользнулись?

— Да, именно поскользнулся, даже стыдно, — честно признался Варгин.

— Поскользнулись — и в глину, — подсказал министр.

— В глину, — осторожно подтвердил Варгин.

— Ах, право, в самом деле, что я привязался к вам с этой грязью? Будто нам больше не о чем поговорить, кроме как о розовой глине. Свидимся ли еще, неизвестно. Я ведь даже к вам привык. Вот не часто мы с вами виделись, а все хожу, думаю, где он, Варгин, неугомонная душа, земной человек? Честно скажу, надоели мне эти рожи унианистские. Долдонят себе чушь всякую, поговорить по-человечески не с кем, все так и носишь в себе. Да, а что делать? Скажи пойди кому-нибудь о своих сомнениях, печалях, горестях, в глаза смеяться будут, по плечу хлопать начнут и тут же продадут тебя ни за грош ни за копейку, за глаза ренегатом назовут, да еще и телегу начирикают. Смешные они: я же сам эти телеги и читаю. Смешные, но мерзкие. Обидно даже, что такое доброе дело с такой сволочью поднимать приходится. Не все, конечно, сволочи, но многие. Вот взять хотя бы поэта нашего незабвенного — Пэтри Пасху. Вы, наверное, Игорь Михайлович, уж позабыли про него?

Варгин действительно не сразу вспомнил, о ком речь.

— Ну как же, помните, на ужине у президента? Как это он там: «пускай Вселенная корчится, скрипя суставами на вираже…» Вот этот поэт на самом деле не поэт, а писатель. У него на два стишка пять анонимок приходится. При этом, заметьте, собрание сочинений к изданию готовит в десяти томах. Плодовит, собака. Не дай бог такому на перо попасть, так высветит — себя не узнаете. Вы простите меня, что к вам в жилетку.

Варгин пожал плечами, не совсем понимая, куда клонит министр. Тот продолжал:

— Вот предположим, понравилась вам женщина. Мысленно, конечно, предположим. Казалось бы, смешной трудности дело, чего проще, живи как умеешь. Ну какие, скажите, здесь проблемы с окружающей средой? Кому какое, спрашивается, дело до твоих привязанностей? Так нет же, эта мерзкая окружающая среда начинает так тебя окружать, что просто не продохнуть от нее. Дело усугубляется, к несчастью, тем, что женщина эта — предположим, некто К. — вовсе не такая простая штучка, как вам на первый взгляд представлялось. К этому надо добавить разные отягчающие обстоятельства, как-то: служебный долг, государственный долг, долг чести, да еще бог знает, какой долг. Все это начинает интерферировать неприличным образом, создавая впечатление какой-то феерической борьбы. В результате дело кончается самым что ни на есть скучным и банальным образом, то есть, конкретно, письмом в соответствующие инстанции с неразборчивой подписью в конце.

Министр сделал многозначительную мину, которая, впрочем, ничего не объясняла. Он продолжал:

— Но все это, конечно, совершеннейшие фантазии, дорогой Игорь Михайлович. Нам бояться нечего, нам и скрывать нечего. Подумаешь, бумага…

— Выражайтесь, пожалуйста, конкретнее, потому что я ничего не понимаю, — попросил Варгин.

— Да, вы правы, очевидно, зарапортовался. Виноват. Я единственно думаю, не выкинул бы кто-нибудь эдакое коленце и не доложил бы на Землю насчет, так сказать, некоторых подробностей из личной жизни…

Варгин нервно засмеялся.

— Так это вы насчет меня?

— Боже упаси — то есть, конечно, про вас. — Глоб опять подошел к Варгину, принюхиваясь и приглядываясь. — И где же это вас так угораздило? Да-а, — протянул Глоб, щелкнул пальцами и продолжал: — Я вам вместе со статьей кое-какие документики присовокупил. Справки, фотографии, записи допросов свидетелей. В общем, не с пустыми же руками вам домой возвращаться. Все только по делу Ремо Гвалты.

— Очень признателен вам, — вежливо поблагодарил Варгин, — обязательно воспользуюсь.

— Приятно с вами общаться, — расплываясь в улыбке, сказал Глоб. Ей-богу, жаль расставаться. Вы не против, если я приду на вокзал проводить?

— Буду рад, — сказал Варгин.

Министр ушел, однако, не сразу. Сначала он спросил:

— Может быть, у вас остались какие-нибудь сомнения?

— Сомнения всегда остаются, — ответил Варгин, — но по существу мне все ясно.

— Хорошо, что ясно, а то, я думаю, может, вы фабрику-прачечную посетить желаете? Лучше, как говорится, один раз увидеть.

Варгин представил, какая была бы рожа у «министра», если бы он согласился. Получилось неприятное зрелище, и он не воспользовался любезным приглашением Глоба. Казалось, что министр обрадовался этому.

— Не прощаюсь, — сказал Альфред Глоб, выходя из номера.

Варгин подумал: лучшее — враг хорошего. По-хорошему, я бы на их месте устроил мне несчастный случай.

Он посмотрел на часы. Нужно было спешить, через полчаса должна прийти Кэтрин. До отлета оставалось три часа. Варгин развернул папку «Дело номер…».

Сверху лежала копия статьи Ремо. Он внимательно просмотрел все листы — никаких купюр, копия была копией. Варгин пытался представить, что вообще значит эта статья. По-видимому, Гвалта перед арестом почувствовал неладное. Самое ценное решил спрятать. Следовательно, ничего более ценного, чем эта статья, у него не было. Варгин еще раз прочел аннотацию. Теперь текст воспринимался совершенно по-другому, чем тогда у Кэтрин. Теперь он видел страшную подоплеку абстрактных математических терминов. Перед ним лежала гениальная по своей простоте математическая модель нетривиального прогресса. Статья его захватила.

Варгин дочитал до конца, отбросил в сторону статью и растянулся на диване. Голова его была занята разными умными мыслями, одна из которых особенно тревожила. Из текста следовало, что никто иной как Ремо Гвалта и является отцом нетривиального прогресса. Как же так его, беднягу, угораздило? Он еще раз перелистал рукопись и вдруг заметил одну деталь, которая его несказанно поразила.

В этот момент в дверь постучали. Варгин посмотрел на часы и сказал:

— Входи.

Это была Кэтрин. Она молча подошла к нему и обняла его за шею.

— Ты был там? — спросила она шепотом.

— Давай выйдем, — предложил Варгин.

В коридоре они столкнулись с горничной Лизой. Та прошла мимо, будто не замечая Варгина. Совсем дискредитировал себя, решил он. На улице Варгин рассказал Кэтрин все, о чем узнал. Она шла рядом промокшая, ужасно некрасивая, и никак не реагировала на его слова. Казалось, она вообще ни на что не реагировала.

— Почему ты молчишь? — остановившись, спросил он.

— Я страшная?

— Как мокрая курица.

— Это хорошо.

— Ну, рассказывай, что там у тебя, — не вытерпел он.

— У меня сегодня праздник, — она попыталась улыбнуться. Улыбка получилась какая-то жалкая. — Ой, — вспомнила она, — пес некормленный дома сидит. Боже, боже, что делать?

— Ничего, не помрет, — успокоил Варгин.

Она по-прежнему не слышала его.

— Откуда вы взялись? Зачем вы пришли? Чтобы сделать меня слабой, да? Зачем это вам?

Варгин молчал.

— Зачем мне эта правда? Что я с ней делать буду? Господи, ведь я же была сильной. Я все знала, я все понимала. У меня была жизнь, да что там была — я ее строила. Это было прекрасно — идти в огромном живом потоке, знать, что все только начинается, начинается вместе с твоей судьбой. Ведь так было, Варгин! Что я говорю? Быть всезнающей пылинкой теперь и навсегда… Зачем вы сюда явились? Я как будто чувствовала, что все должно перевернуться от вас, я все знала и шла навстречу. Я думала, у меня хватит сил для всего. Ведь были же люди, они шли впереди, нет, они не шли, они пробивались сквозь толщу непонимания и неверия, не жалея себя. А теперь получается, не столпы они, но хитрые и скверные мальчишки.

— Кэтрин, что ты говоришь? — Варгин прижал ее к себе.

— Да, мальчишки, выросшие в жадных и жестоких стариков. Один задачу поставил, другой решил. Я сегодня все потеряла, а теперь теряю вас. Люди братья, все люди братья, но братья — волки.

— Расскажи толком, — попросил Варгин.

В этот момент послышался рев приближающейся сирены. К отелю на огромной скорости промчались два серых автофургона. Кэтрин от страха прижалась к своему спутнику.

— Что это? — спросила она.

— Не знаю.

— Видишь, и ты ничего не знаешь, — она неожиданно перешла на «ты». Или я неправа? Может быть, ты знаешь только то, как нельзя? Но как можно, Игорь? Как нужно?

Варгин оглянулся. К ним приближался мальчик. Подойдя, мальчик по-деловому отозвал Варгина в сторону и сказал:

— Эй, дядя, тебя там за аптекой ждут. Только иди один.

— Спасибо, мальчик, — сказал Варгин.

Мальчик не уходил.

— Тебе чего? — спросил Варгин.

— Чего, чего, говорил — серебряный даст.

Варгин порылся в кармане и отдал монету мальчику. Тот, довольно насвистывая, побрел дальше.

— Кто он? — спросила Кэтрин.

— Мальчик. Просто мальчик, — задумчиво ответил Варгин и добавил: — Кэтрин, мне срочно нужно уйти.

— Я пойду с тобой…

— На край земли, — сказал Варгин. — Кэтрин, ты пойдешь домой. Я позвоню. Нет, постой, скажи сейчас. Ты узнала что-нибудь существенное о нем?

Она кивнула.

— Старуха сказала. Она смеялась, она все время смеялась мне в лицо. Она узнала меня. — Кэтрин схватилась за голову.

— Узнала…? — удивленно повторил Варгин.

— Да. Она хорошо знала моего отца.

Варгин молчал.

— Феликс Жижин — его сын.

— Ты определенно это знаешь?

— Я ничего уже не знаю.

— Ну и комбинация, — проговорил Варгин. — Кэтрин, иди домой, покорми пса, я скоро позвоню. — Он опять посмотрел на часы. Оставалось два часа. — Мы улетаем вместе? Я думаю, родственники не обидятся на нас?

Он вышел на дорогу и вскоре остановил такси.

— Собери чего-нибудь на дорожку, я страшно проголодался, — сказал он в окошко и подтолкнул отъезжающий автомобиль.

Какой-то тип, торчавший уже давно на бульваре, вдруг заметался. Варгин воспользовался этим замешательством и юркнул в один из двориков. Убедившись, что слежка отстала, он пересек бульвар в обратном направлении и пошел дворами за аптеку. Он совершенно не представлял, кто бы мог ждать его там, за этим пресловутым углом.

Там было пусто. Варгин внимательно осмотрелся вокруг: никого. Дурацкие шутки, подумал он, и в этот момент услышал:

— Мистер Игор.

Варгин оглянулся и увидел: из обшарпанной двери подсобки его манили пальцем. В темной каморке, служившей по-видимому, черным ходом аптеки, среди груды ящиков Варгин увидел долговязую фигуру доктора Фарбера. Экс-физик смешно дернулся и протянул к Варгину руки.

— Мистер Игор…!

— Фарбер? Доктор Фарбер, вы? — удивился Варгин. Он почувствовал в своих руках исхудавшие руки Фарбера. Исхудавший Фарбер — то же, что и исхудавший скелет.

— Вас перестала кормить жена? Ферма пришла в упадок? Или вас выгнали из дому?

Но Фарбер даже не улыбнулся.

— Я люблю шутки, мистер Игор, я сам бы с удовольствием пошутил с тем шутником, который…

Он замолчал. Постепенно привыкнув к темноте, Варгин разглядел Фарбера.

— Откуда вы?

— Из прачечной…

— Номер сто сорок семь, — угадал Варгин.

Теперь удивился Фарбер.

— Значит, я не зря вас искал. Их нужно срочно спасать.

— Кого?

— Корня, Хлыща, Серого, Желудя. Их расстреляют сегодня, если уже не расстреляли.

В сжатой форме Фарбер описал события последней недели. В конце он предложил:

— Обратитесь к президенту, срочно. Они побоятся и не откажут вам.

Варгин кисло улыбнулся.

— Что, так безнадежно? — спросил Фарбер.

— Увы. До тех пор, пока Земля ничего не знает, я для них ничто.

— Ситуация, — прокомментировал Фарбер.

— Как вам удалось бежать?

— Самое главное я забыл сказать. Прачечная — это вывеска, а вообще-то там раньше был ускоритель. Они его раскурочили, так сказать, модернизировали — получилось… Сами понимаете, что получилось. — Фарбер махнул рукой. — Но в ускорителях нынешняя власть не шибко разбирается, кой-чего они не учли, например, устройство сцинтиллятора не учли. Откуда им знать, что такое сцинтиллятор? Тоже мне, придумали, где карцер устраивать. А я в молодости, извиняюсь, собаку съел на сцинтилляторах. Чувствуете, что в ответе получается? После того, как диагноз нам зачитали, меня в карцер сунули. Стою посреди карцера, как пугало на одной ноге, и мечтаю издохнуть поскорее. Вдруг смотрю — а над головой закрылка на «прямой кишке». Слегка отодвинул — и, чувствую, из нее сифонит.

Фарбер заметил, как Варгин поморщил лоб, и объяснил:

— «Прямая кишка» — это труба от вакуумного насоса. Полез я по ней до самого упора. Уткнулся головой в глину. Видно, когда машину снимали, про трубу забыли. Так, в спешке засыпали глиной, а она от сырости просела, отчего образовался небольшой проход. Разрыл я выход, высунул голову: свобода. Тут я и вспомнил про вас, мистер Игор. Как они вас ждали, как они надеялись! И побежал я мелкими перебежками, по складкам местности к отелю. Слава богу, дождь, каждый глядит себе под ноги, чтоб не упасть. Засел тут и жду, может, выйдет Варгин. Вышел не один, а в компании. Чувствую, компания приятная, разговор у них будет долгий, а в мозгу так и тикает, как счетчик в такси. Не вытерпел я, мальчонку к вам подослал. Вот и свиделись. Что делать будем?

— У вас в городе есть кто-нибудь из знакомых? — спросил Варгин.

— Знакомые есть, только не поймут они меня.

— Где же вам укрыться?

— Не об этом сейчас разговор, — сказал Фарбер. — Я не пойму, как дикарей спасти. Обратно в «кишку» лезть? А вдруг они уже хватились меня? Часа два уже прошло. Но даже если и вывести их, куда потом? В нашей режимной робе не спрячешься. Есть, правда, место одно в горах, но это же километров двести.

— Ладно, ждите меня здесь, — сказал Варгин. — Попытаюсь что-нибудь предпринять.

Он вышел, плотно прикрыв дверь. Лишь бы он был дома, лишь бы он был дома, — повторял про себя Варгин, сжимая в руке промасленный обрывок бумаги. Когда он набрал номер телефона, ему откликнулся приятный женский голос:

— Добрый день, сударыня, могу ли я поговорить с мистером Шармом?

— К сожалению, сейчас нет, он… он занят. А кто его спрашивает?

— Вы знаете, мы договорились, что я позвоню.

После небольшой паузы ответили: -Понимаете, он в ванной. Ну, я пойду спрошу. Только кто звонит?

— Передайте, человек с Земли.

Минуты через две послышался знакомый голос:

— Алло, Шарм слушает.

— Здравствуйте. Вы просили меня позвонить, если я чего узнаю. Я землянин, которого вы подвезли однажды вечером до города.

— Ну как же, помню, про октановое число ты здорово тогда зачепил. Так узнал чего?

— Узнал много чего, — ответил Варгин. — Но главное сейчас не в этом. Понимаете, Шарм, тут люди в беду попали, нужно помочь. Но это очень опасно.

Наступила напряженная тишина.

— Парень, ты объясни толком.

— Толком некогда. Через час, через полчаса может быть уже поздно. Вы скажите, машина у вас на ходу?

— Стоит рядом возле дома. Я только из рейса вернулся. Даже щей не хлебнул.

— Нужно срочно приехать, решайте.

В трубке послышалось какое-то бормотание, по-видимому, чертыхались. Потом Шарм сказал:

— Куда ехать?

— Приезжайте на бульвар Лайт Вэй, к аптеке. Только, пожалуйста, побыстрее.

— Но не быстрее, чем положено правилами дорожного движения, — сострил Шарм и добавил: — Ладно, ждите.

Нашел время шутить, — подумал Варгин и набрал телефон Кэтрин. Услышав ее голос, сказал:

— Кэтрин, у тебя есть два часа, ты должна все решить. Я заехать не смогу, так что приходи прямо на вокзал. — Он повесил трубку.

Варгин вернулся в подсобку. Фарбер вопросительно посмотрел на него, ожидая объяснений. Но последовали вопросы.

— Где их держат?

— В спецблоке.

— Где это?

— Первый шлюз, пятый централ, зона «Б».

— Охрана?

— На шлюзах санитары. Внизу коридорный.

— Ключи?

— У коридорного. Вы что, собираетесь штурмом брать прачечную? — спросил Фарбер.

Варгин засмеялся:

— Это даже звучит глупо.

— Тогда я ничего не понимаю.

Варгин посмотрел на часы. Прошло десять минут. По его расчетам, вот-вот должен был появиться грузовик Шарма. И действительно, через несколько минут послышалось урчание дизеля. Варгин выглянул. К аптеке подошел, иначе не скажешь, тяжелый рефрижератор.

— Ну, доктор Фарбер, поехали.

Они подбежали к грузовику. Только сейчас Варгин заметил, что Фарбер очень слаб. Пробежав несколько метров, тот закачался и чуть не бухнул под колеса. Варгин вовремя схватил его и подсадил в кабину.

— Долговязого нужно сложить пополам, и на нары, — Шарм показал за спину. — Иначе он мне все время на руки падать будет.

Так и сделали. Потом Варгин объяснил Шарму, куда ехать. По дороге Шарм наконец узнал, чего от него хотят.

Когда они приехали на место, Варгин оставил своих попутчиков и пошел в прачечную. Возвращаться — плохая примета, подумал он, отворяя дверь проходной. Охрана сменилась. Пропуск взял красивый молодой парень. Как и в прошлый раз, его пропуск долго и тщательно обнюхивали. Вдруг раздался звонок. Охранник, не поворачивая головы, снял со стены слуховой аппарат. Он несколько раз ответил «слушаюсь», прищелкнул каблуком и повесил аппарат на место. Еще раз посмотрев на Варгина, охранник наконец вернул ему пропуск и разрешил пройти. Второй охранник даже не взглянул на пропуск. Только Варгин вышел из проходной, как его окликнули:

— Эй, новенький, ты где это шатаешься?

Черт бы тебя побрал, подумал Варгин и сказал:

— Да вот, по просьбе наставника моего ходил в лавку за сигаретами.

— Постой, постой, — сказал тот самый коридорный, — это какой такой наставник?

— Я же говорил вам, Лейб Унитер. — Варгин двинулся к шлюзовой.

— А-а, — протянул коридорный, почесывая затылок. Ясно было, что он ничего не понял.

Варгин быстро прошел по злополучной дорожке и вскоре оказался в шлюзовой. План у него был простой. Проникнуть вниз, в коридор, хватить коридорного по голове чем-нибудь тяжелым, забрать ключи и вскрыть спецблок. Набор, в общем-то, стандартный.

В архитектурном отношении шлюзовая не представляла собой ничего особенного. Небольшие узкие окна, три охранника, две плевательницы — вот и весь интерьер. Варгин вызвал лифт. Собственно, это был не лифт, а подъемник, рассчитанный на сорок-пятьдесят человек. В углу на табуреточке дремал охранник, опершись на карабин.

Очутившись внизу, Варгин сразу почувствовал душную атмосферу подземных казематов. Судя по кривизне коридора, ускоритель был Гэв на шестьдесят, прикинул Варгин.

В глубине коридора маячила какая-то фигура. Сначала Варгин не понял, приближается она или, наоборот, удаляется прочь. Фигура шла вдоль стенки, изредка останавливаясь у дверей, чего-то там разглядывая, слегка наклоняясь вперед. Очевидно, это и есть коридорный, подумал Варгин. Коридорный приближался. Варгин даже не прятался — негде было прятаться. Метров с двадцати они узнали друг друга. Не везет мне сегодня, подумал Варгин.

— Мистер Варгин?! — воскликнул удивленный Унитер.

Вместо того, чтобы протянуть руку для приветствия, Унитер полез куда-то под мышку. Нужно было что-то срочно предпринять. И Варгин сказал:

— Никудышный вы коридорный, Лейб Унитер, все проспали.

— Что-о? — коридорный нахмурился. — Бросьте кривляться. — Он дернул руку, но что-то там у него застряло.

Варгин продолжал:

— Проспали. Как же вы проспали? Теперь на пенсию, романы писать непечатные. А жаль…

— Чего вам жаль? — не выдержав, завопил Унитер.

— Карцер-то у вас пустой!

Новость для Унитера была действительно неожиданной. Он завертелся на месте, соображая, что сделать раньше: прихлопнуть ли Варгина сразу, или же сначала проверить карцер. Посчитав, что первое от него не уйдет, он вынул пистолет и скомандовал:

— Руки за спину.

Варгин выполнил команду. Унитер обыскал его. Ничего не обнаружив, хмыкнул и с ударением на букве «л» произнес:

— Интеллигенция. Иди вперед, — подтолкнул он дулом Варгина.

Варгин выполнил и эту команду, лишь пожаловался:

— Ну и грубиян же вы, а говорили — раков вареных.

— Иди, иди, будут тебе раки.

Они подошли к карцеру. Поглядывая на Варгина, Унитер вынул связку ключей и открыл железную дверь. В карцере, естественно, было пусто.

— А где же Карлик? — простодушно спросил Унитер.

— Я же вам говорил, дорогой Унитер, пусто здесь.

— Но этого не может быть.

— Конечно, это удивительно с вашей точки зрения. Можно было бы сказать, что здесь попахивает какой-то чертовщиной, но вообще говоря обычная нуль-транспортировка, — пояснил Варгин.

— Чего? — только и произнес сраженный Унитер.

— Чего, чего, — передразнил Варгин. — Наука и техника, знание — сила, вот чего. А сейчас произойдет еще один фокус: фазовый переход в замкнутое пространство. — Варгин выхватил пистолет и толкнул Унитера внутрь.

— Вы там посидите немного, — сказал он, закрывая дверь, — я сейчас вернусь.

Варгин, гремя ключами, побежал по коридору в поисках двери с надписью «СБ». Вскоре он нашел эту самую дверь. Перебрав десятка два ключей, наконец открыл спецблок.

Четверо дикарей с испугом глядели на Варгина. Тот спросил:

— Корень? Хлыщ? Серый? Желудь?

Трое поднялись с длинной деревянной скамьи. Четвертый, с круглыми навыкате глазами, остался сидеть на месте. Ходоки из них никудышные.

— Поднимите его, — Варгин указал на сидящего.

— Все, приехали, — выдохнул Серый.

Корень и Хлыщ подняли Желудя.

— Что, двадцать четыре часа истекают? — спросил Корень.

— Истекают, — ответил Варгин. — Объясняться некогда, за мной, — скомандовал он тоном коридорного.

— Чего спешить, — вяло сопротивлялся Хлыщ.

Варгин посмотрел на него и сказал:

— Снимите рубашку.

Тот нехотя снял робу и кинул ее Варгину, сопроводив свои действия словами:

— Носи, собака, я добрый.

Варгин поднял рубашку и вывел дикарей в коридор. Когда они подошли к карцеру, он предупредил:

— Теперь ничему не удивляйтесь, если хотите выбраться отсюда.

Он открыл дверь и вошел внутрь, а через некоторое время появился снова.

— Вверху труба. Первым полезете вы, — он указал на Серого. — А вы, он указал на Корня и Хлыща, — между собой потащите пучеглазого. Наверху ждет Фарбер.

Слепо повинуясь командам, окончательно сбитые с толку дикари зашли в карцер. Из темного угла затравленно глядел Унитер, связанный рубашкой Хлыща.

Когда нога последнего скрылась в трубе, Варгин облегченно вздохнул, прикрыл дверь, которая, к несчастью, изнутри не закрывалась, повернулся к Унитеру и сказал:

— Прощайте, дорогой Унитер. Жаль, раков не поели, времени совсем нет. Привет Глобу передавайте, а впрочем, я его еще должен увидеть.

Варгина не очень интересовал ответ Унитера, поэтому, когда тот открыл рот, он сунул ему кляп и похлопал по плечу:

— Пока.

Варгин взглянул на часы, вышел в коридор и закрыл на ключ дверь. До отлета оставалось сорок минут, все шло по плану. Фарбер посадит дикарей в рефрижератор и Шарм отвезет их в горы. А там они что-нибудь придумают. Конечно, выходить через проходную было рискованно: слишком часто он шастал за сегодняшний день туда-сюда. Но он выбрал этот вариант. Уж очень ему хотелось закрыть Унитера в карцере.

Пропуск работал на удивление хорошо. Варгин быстро поднялся в лифте, прошел шлюз и вышел через проходную. Только тут он заметил, как у него оттопыривается карман. Там лежал пистолет Унитера. Ну что же, пистолет можно выкинуть и сейчас, подумал Варгин. Но прежде он решил проверить, ушел ли грузовик Шарма. По его расчетам, беглецы должны были уже сидеть в машине. Он обогнул песчаный холм и на задних дворах, у начинавшихся городских построек увидел рефрижератор.

Черт побери, что они тянут? Варгин подошел к машине. Внутри никого не было. Он пошел по глиняной каше к тому месту, где, по рассказу Фарбера, «кишка» выходила наружу. Вскоре он увидел Шарма и Фарбера. Ему сразу стало холодно. Он почувствовал только сейчас, что вся его одежда промокла до нитки, а в башмаках хлюпает вода.

Когда подошел к дыре, наверху стоял один Шарм.

— Что случилось? — спросил Варгин.

— А-а, — Шарм махнул рукой, — кишка тонка оказалась.

— Что?

— Проход долговязый по себе мерил, а там, видно, ребята пошире, — пояснил Шарм и добавил: — Полез внутрь, разгребать.

Варгин посмотрел на часы, оставалось двадцать минут до отлета. Через несколько минут появился Фарбер, весь перемазанный в глине.

— Мистер Игор, — виновато пряча глаза, сказал он, — немножко нужно разгрести и все будет нормально. Серый застрял.

— Сколько понадобится времени? — спросил Варгин.

— Немного, минут пятнадцать.

— Совсем немного, — с горечью сказал Варгин.

Фарбер опять нырнул в нору.

— Ты не жди, — сказал Шарм, — мы тут сами управимся, не волнуйся. Иди, иди.

— Пожалуй, я пойду, — сказал Варгин. — Спасибо вам. Не успел я рассказать ничего. Но эти люди, — Варгин показал на нору, — все знают. Прощай, Шарм.

Варгин пожал ему руку, и в этот момент со стороны прачечной донесся пронзительный вой сирены. Шарм вопросительно посмотрел на Варгина. Тот пожал плечами. Послышались хлопки, как будто стучали по пустой железной бочке. Из норы появилась голова экс-физика.

— Все, ползут.

Услышав вой сирены и выстрелы, Фарбер побледнел. Из норы по очереди выползли четверо дикарей.

— Карлик, Карлик, — радостно кричал Серый, — значит, это и есть Варгин?

— Некогда знакомиться, — оборвал его Шарм. — Быстро в машину. Слышите, какую музыку заиграли. За мной, глиняные люди.

Варгин подхватил Желудя и они пошли как можно быстрее. Вокруг них, словно из гейзеров, полетели брызги грязи. Стреляли по ним из башен. Когда они подбежали к рефрижератору, ворота прачечной открылись и из них выехал фургон без боковых окон.

— Полезайте быстрее, — крикнул Шарм, открывая заднюю дверь рефрижератора. — Не волнуйтесь, холодильник отключу.

Он закрыл дверь и замазал номер глиной. Только Варгин попытался скрыться в закоулок, как на дороге появился фургон из прачечной. Они с Шармом прыгнули в кабину. Грузовик медленно набирал скорость.

Шарм виртуозно управлял огромным трейлером, петляя по улочкам города. Вскоре они вырвались за кольцевую дорогу. Преследовавший их фургон заметно отстал, но все же находился в зоне прямой видимости.

— На равнине им не догнать нас, — сказал Шарм.

Варгин посмотрел на часы. Было пять минут восьмого. Поезд ушел — пронеслась мысль. Он начал себя оправдывать неизвестно перед кем. Ему казалось, что он все сделал правильно. Виновата «кишка». Если бы не «кишка», Унитер не успел бы поднять тревогу. Ему хотелось, чтобы было именно так. В боковое зеркало Варгин следил за преследователями. Те потихоньку отставали. Он почему-то вспомнил о Ремо, потом о Феликсе и наконец о Кэтрин. Ну и семейка.

Через час на горизонте появилась горная гряда.

— Шаршава, — показывая рукой, сказал Шарм.

Варгин вспомнил Изолятор. Что это было? Зачем?

Дорога пошла вверх, и рефрижератор стал терять скорость. Фургон медленно, но неуклонно приближался. Дорога стала петлять, и следить за ним теперь было труднее.

— Догоняют, черт! — Шарм ударил рукой по баранке.

Когда рефрижератор выскочил на прямой участок дороги, стало ясно, что преследователи вот-вот настигнут беглецов. Дизель надорванно рычал, как медведь, затравленный собаками. Сквозь грохот послышались щелчки выстрелов. Дорога стала еще круче, скорость падала катастрофически.

Наконец машина свернула за очередной поворот, и фургон исчез из поля зрения. Варгин крикнул в ухо Шарму: «Жми дальше!», открыл дверцу и выпрыгнул из кабины. Он перевернулся несколько раз и, прежде чем из-за поворота появился фургон, поднялся на ноги и выхватил пистолет. Ну, супермен, не промахнись, — подбодрил он себя, целясь по переднему колесу фургона. С третьего раза он попал. Фургон накренился, завилял, съехал на обочину, усеянную валунами, и неуклюже опрокинулся набок.

Варгин кинулся вверх по крутому склону. Зеленые и фиолетовые камни выскакивали из-под ног, падали вниз. Главное — иметь три точки опоры, вспомнил Варгин когда-то услышанную инструкцию для горных туристов. Вот-вот, горный, а не научный я турист.

Добравшись до скалы, торчавшей из горы словно указательный палец, он оглянулся вниз. Из фургона выбирались охранники в униформе. Один из них что-то крикнул, показывая вверх на Варгина. После этого кричавший начал целиться в беглеца из карабина, а остальные полезли в гору. Варгин обогнул скалу и, скрываясь за ней, полез выше. Вскоре он очутился на небольшом плато, откуда открылась новая, еще более высокая вершина. Послышались выстрелы. Он хлопнул себя по карману — пистолета не было. Он ясно представил себе, как тяжелый металлический предмет, подскакивая на камнях и выбивая искры, катится по склону вниз.

Проклиная все на свете, он полез выше. В начале восхождения при взгляде вниз от непривычки у него кружилась голова. Теперь же страх высоты пропал. Пропал от усталости. Голова гудела, словно потревоженное осиное гнездо. Все, что он сейчас делал, происходило как бы помимо его воли. Он был словно автомат, запрограммированный только одной командой: «вверх». Автоматически прятался между скал, ощущая на спине прищуренный взгляд погони.

В голове пронеслась какая-то странная мысль. Мысль эта была не простая, не односложная. Вначале ему стало безумно жалко тех, внизу. Он представил, как они карабкаются вверх, обдирая до крови руки, повинуясь чьей-то воле, он представил себе, как они чертыхаются, вынужденные тащить тяжелые карабины: и без них-то не сладко. Он безумно их усложнял, ведь в сущности это были охотники, и в их погоне было не больше смысла, чем в обычной охотничьей погоне за дичью. Он считал их обманутыми, заблудшими существами, которых непременно нужно и, главное, вполне возможно научить. Ему казалось, достаточно подсказать им: бросьте свои тяжелые карабины и вам легче будет идти вверх до самых высот. Будто охотники могут бросить свою охотничью снасть. Он забыл, что без оружия они сразу остановятся. Собственно, по его мнению эти существа давно уже остановились, словно твердые шарики в густой маслянистой жидкости, именуемой смешным словосочетанием — нетривиальный прогресс.

Потом ему показалось, что там, внизу, промелькнула новая фигура. Где-то он ее видел? В полумраке старинного зала, украшенного гобеленами, на которых мерцали красные сполохи камина. Вот он, главный свидетель своих собственных преступлений, любитель практических действий, стратег и новатор с бычьим лбом. Такой лоб, и без рогов, — пожалел Варгин.

Но жизнь идет вперед, а возможно, и вверх. Он увидел, или ему показалось, что кто-то обогнал его, действительно бросил карабин и обогнал, резво так побежал, как на тренировке. Эй, парень, — хотел крикнуть Варгин, — ты куда, я здесь. Но тот, не обращая внимания, вскарабкался на скалу и ну тебе, давай спихивать огромный валун с нее вниз. И все примеривается, прицеливается в бычий лоб. Все рассчитал правильно, но сам не закрепился, не подстраховался и вместе с этой самой гранитной чушкой полетел на голову преследователям. Варгин даже дернул головой, будто отворачиваясь от неприглядной картины, возникшей там, внизу. Все же краем глаза заметил и словно обжегся: в неудобной позе застыл, как на фотографии, Ремо Гвалта. Поздно, поздно, — промелькнуло в голове Варгина, бычьи лбы нужно метить рогами, обязательно, чтобы никто не сомневался, идиот это или так просто, отдыхающий. А лоб-то крепкий оказался, огромный валун словно теннисный мячик отскочил от него в сторону. Тот только и знай, что пятак ко лбу приложил, над лежащим наклонился и шепчет: «Ну что, браток, допрыгался, чего тебе все не хватало? Спасибо, — шепчет, научил глупых, неразумных, наставил на путь истинный, гуляй во поле теперь, наблюдай сверху, только к нам чего суешься, поправляешь, на некоторые недостатки указываешь».

Вдруг Варгин совсем от жалости затрепетал: посреди каменного хлама появилась Кэтрин, мечется из стороны в сторону, руку у сердца держит, головой качает. «Сам он виноват, — говорит который с шишкой, — все точно описал, нелинейные эффекты учел, на машине просчитал. И то правда, как жили? Во мраке. Куда шли, чего хотели? Не понимали, глупенькие, сами себе врагами были, правда, ничего об этом не знали. Спасибо ему, такую хорошую философию сотворил — до сих пор никто разобраться не может, понять никто не может, как она работает. А ведь худо-бедно работает.»

Варгин незаметно для себя вскарабкался на очередную вершину и побежал, покачиваясь, по гребню. Сейчас он почувствовал жжение в правом плече. Посмотрел — пулевая рана. По-видимому, он потерял много крови, отчего кружилась голова. Преследователи замешкались где-то внизу. Гребень каким-то непонятным образом переходил в долину, а та простиралась до самого подножья высокой сверкающей двугорбой вершины. На перевале, между вершинами, он заметил мачту.

Перед глазами поплыли разноцветные круги. Снова затенькало в висках. Явился откуда-то старый Гриол, стал выспрашивать серебряный на квас. Варгин запустил руку в карман, загреб мелочь и швырнул ее куда-то в сторону. Потом резко навалились благодушие и радость: вдали он увидел уходящий вверх по серпантину серебристый рефрижератор.

Как только он расслабился, возник Унитер. Он гоготал, прыгал на месте, размахивая рубашкой Хлыща. К удивлению Варгина, рубашка была совершенно целой. Унитер заорал: «Я же специалист по морским узлам, интел-лигенция!» Унитер весь задрожал и начал постепенно раздваиваться, а точнее, удваиваться. Вскоре возникли два Унитера, но они никак не могли отлепиться друг от друга: что-то мешало. Варгин пригляделся — двойники срослись посредством одного общего бокового кармана. «Да пусти же, — кричал истинный Унитер своему новоявленному братцу, — развели здесь демагогов, таким палец в рот не клади, такие с пальцем и карман норовят оттяпать.» Второй же был настроен совершенно по-приятельски. Он стал предлагать поговорить на общие темы, поспорить о пользе стерилизации подрастающего поколения, об отсутствии критики и самокритики и, наконец, об использовании энергии ветра в мирных целях. Он стал оспаривать тезис о единогосударствии Санатория. Говорил, что будь в южном полушарии еще одна какая-нибудь, хотя бы и второсортная страна, туго пришлось бы новоявленным эпигонам. Он так и сказал — эпигонам, без всякого продолжения.

Варгину был не по душе весь этот треп. И без него тяжело бежать. Двугорбая гора медленно приближалась. Он с надеждой думал о перевале. Главное — уйти за перевал. Там должно быть все иначе, туда ушел рефрижератор.

Но двое Унитеров не отставали. Пра-Унитер начал сильно дергать сросшийся пиджак и в конце концов раздался страшный треск, после чего выяснилось, что карман вместе с куском подкладки перешел к новенькому. Новенький засмеялся и заорал: «Хороши бы мы были, найдись еще одна страна, да еще во главе с какими-нибудь консерваторами. Хотя, с другой стороны, мы бы смогли выполнить семилетний план по туризму.» Здесь выяснилось, что этот новенький вовсе никакой не Унитер, а собственной персоной министр от туризма Альфред Глоб. «Не пора ли, — кричал Глоб, — объявить какой-нибудь месячник, например, месячник благоденствия? Хоть месячишку, а поживем!» Унитер на это сделал страшные глаза и предал того анафеме посредством удара в челюсть.

Варгин встряхнул головой, видения исчезли. Сейчас же у подножия горы он разглядел еще одну мачту, похожую на ту, которая стояла вверху на перевале. Канатная дорога, мелькнуло в мозгу. Он оглянулся. Преследователи выбирались на гребень. Варгин побежал вперед, мечтая только об одном: скорее уйти за перевал.

Загудела земля под ногами. Свалился сраженный кулаком Унитера министр. «Я тебе покажу месячник», — сказал Унитер. К министру подбежала горничная Лиза, почему-то в белом халате и в белой шапочке с красным крестом. Достала из сумочки бинт и принялась перевязывать Глобу окровавленную челюсть. Она плакала и причитала, а министр, словно огромная рыба, сошедшая с картины, открывал и закрывал рот. Унитер махнул рукой и посмотрел на Варгина. «Все отлажено и работает, — сказал он. — Рукопись прочли?» Варгин вспомнил рукопись статьи Ремо. «Все исследовал, все подсчитал, — продолжал Унитер. — Ответ получил — ужаснулся. В журналы не стал посылать, тесемкой обвязал и спрятал. Испугался плодов своего труда, решил, что не пришло время обнародовать. А ведь на нобелевскую тянет, а? Мильен в чистой валюте получить мог. Ан нет, не захотел хлебов, совесть проснулась, когда сам в свое учение поверил. Ведь до того не верил, потому и не боялся. Думал, так, побесятся, поэкспериментируют и, глядишь, обратно на старую проторенную дорожку и встанут. Ну что нам, если кого не досчитаемся? Наука требует жертв. Хотя, конечно, тут не про кого-то речь пошла, тут пальцев у всего Санаториума не хватит, чтобы всех пересчитать, кого в расход пришлось пустить. Но никак не ожидал он, что в ответе получится такая дрянь. Неприятно даже говорить об этом, до того все устойчиво оказалось. На вечные времена теперь. Теперь на скрижалях напишут, что пришел гений Ремо Гвалта, удумал счастье установить навсегда и, помимо сего, росчерком пера одного даже постулаты свои взял и доказал. Живи, народ, и радуйся, ничем порядок вещей не изменить. Счастье обеспечено. А скорее всего, не то напишут на скрижалях. Нету никакого Ремо Гвалты, филисофа, чудака, а напишут имя прагматика с бычьим лбом, егойного сродственника, Феликса Жижина.

Варгин улыбнулся. Совсем близко была гора. Он вспомнил статью и одну деталь, так сильно поразившую его. Он рассмеялся. Он мысленно перечитывал строчки, всматривался в таинственные закорючки, он видел, как дрожали руки у Ремо, еще до конца не осознавшего весь ужас своего открытия. Наполовину он уже понял фатализм происходящего. Другую половину он прочувствовал потом, когда шел домой прятать рукопись. Ремо доказал полную необратимость нетривиального прогресса. Схема оказалась поразительно устойчивой. И все же он начал борьбу с ней, не надеясь почти ни на что.

Тогда в отеле, читая рукопись, Варгин заметил ошибку в его расчетах. И сейчас, убегая от погони, выбиваясь из последних сил, обжигая ноги об острые камни и желая только одного — уйти наконец за перевал, он безумно радовался несовершенству человеческого мозга, способного хоть изредка ошибаться, лишая надежды на победу тех, кто хотел бы воплотить в реальность самые изощренные идеи, легкомысленно рожденные чистой игрой ума.

1985–1986 гг.