Санкция «Айгер». Две мертвые китаянки.

— Вам следовало бы устроить порядочную головомойку, — нахмурившись, проговорил я. — Мало того, что у вас полно других проблем, так вы еще якшаетесь с шайкой бандитов. Вы видели Сурка?

— Там наверху был какой-то человек, но я не знаю, как его зовут.

Я порылся в карманах, нашел снимок, сделанный в тюрьме, и показал ей.

— Это он, — подтвердила она.

— Хорошенького вы себе нашли партнера! — взорвался я. — Неужели вы думаете, что его обещание чего-нибудь стоит?

— Мне обещал не он, а Чан Ли Чин.

— Это немногим лучше. Они сообщники. О чем шла речь?

Она снова окаменела, внутренне сжалась и гордо вскинула подбородок, глядя прямо мне в глаза. Поскольку ее наряд китайской принцессы увеличивал дистанцию между нами, я разозлился не на шутку.

— Не будьте ребенком! — резко произнес я. — Вам кажется, что вы совершили выгодную сделку, а на самом деле вас просто надули! Как вы думаете, зачем им понадобился ваш дом?

Она попыталась остановить меня суровым взглядом. Тогда я атаковал ее с другой стороны:

— Послушайте, что я вам скажу! Если вам все равно, с кем заключать сделки, то попробуйте заключить ее со мной. Я все же лучше, чем Сурок, у меня нет за спиной судебного приговора. Уж если вы верите его слову, то моему должны верить и подавно. Расскажите мне, в чем суть вашей договоренности. Если это хотя бы наполовину честная сделка, обещаю вам уползти отсюда на четвереньках и позабыть обо всей этой истории. Если же вы мне не скажете, я высунусь в ближайшее окно, которое мне удастся разыскать, и расстреляю все патроны в револьвере. Вы удивитесь, когда увидите, сколько полиции привлечет один-единственный выстрел в этой части города и как быстро они приедут.

Услышав эту угрозу, она слегка побледнела:

— Если я вам скажу, вы обещаете ничего не предпринимать?

— Вы забыли, что я сказал? — спросил я. — Молчать я буду только в том случае, если дело хотя бы наполовину чистое.

Она закусила губу, сплела пальцы и начала рассказывать:

— Чан Ли Чин — один из тех, кто противостоит японской экспансии в Китае. Со времени смерти Сунь Вэня, или Сунь Ятсена, как его называют в Южном Китае и здесь, японский нажим на китайское правительство все возрастает. Теперь дело обстоит хуже, чем было некогда. Чан Ли Чин и его друзья продолжают дело Сунь Вэня. Против них выступает их собственное правительство, поэтому им приходится своими силами вооружать патриотов, чтобы противостоять японской агрессии, когда настанет время. Мой дом служит этой цели. Там хранятся карабины и боеприпасы, которые затем погружают на лодки и доставляют на корабли, стоящие в открытом море. Человек, которого вы называете Сурком, владелец судов, на которых оружие доставляют в Китай.

— А как объяснить смерть служанок?

— Ван Лан была шпионкой китайского правительства. Думаю, что смерть Ван Ма была случайной, хотя ее также подозревали в шпионаже. Для патриотов расправа с изменниками является суровой необходимостью. Надеюсь, вы сами это понимаете. Ваши соотечественники поступают так же, когда родина находится в опасности.

— Гартхорн болтал что-то о контрабанде спиртного. Что вы скажете на это?

— Он верил в то, что ему говорят, — ответила она, слегка улыбнувшись в сторону лаза, в котором исчез Гартхорн. — Ему так сказали, потому что слишком мало его знали, чтобы доверять. Поэтому и не разрешили присутствовать при погрузке. — Она положила руку мне на плечо. — Вы уйдете и будете молчать, хорошо? — попросила она. — Такого рода деятельность входит в противоречие с законами вашей страны, но разве не нарушают чужие законы, чтобы спасти собственную отчизну? Четыреста миллионов людей имеют право защищаться от напора чуждой расы, не так ли? С давних пор моя родина сделалась игрушкой в руках более агрессивных народов. Китайские патриоты готовы заплатить любую цену за то, чтобы годы позора наконец закончились. Неужели вы встанете на пути к свободе моего народа?

— Я надеюсь, что ваш народ победит, — сказал я. — Но вас обманули. Единственное оружие, которое прошло через ваш дом, это то, что находится в моем кармане!

Потребовался бы по меньшей мере год, чтобы таким способом перенаправить груз целого корабля. Возможно, Чан и в самом деле отправляет оружие в Китай. Это выглядит правдоподобно. Но не через ваш дом. В ту ночь, когда я там был, я наткнулся на кули, но они пришли со стороны залива и уехали на машинах. Может быть, Сурок и впрямь занимается доставкой оружия для Чана и одновременно доставкой кули. За каждого из них он может получить от тысячи долларов и выше. Это то, что касается технической стороны дела. Сурок отправляет Чану оружие и привозит товар для себя — этих самых кули и вдобавок наверняка немного опиума. И очень недурно на этом зарабатывает. Одна доставка оружия не принесла бы ему такого дохода. А грузят оружие совершенно открыто, на побережье, под видом чего-то другого. Ваш дом служит для обратного этапа. Чан может быть связан или не связан с торговлей кули и опиумом, но одно не подлежит сомнению: он готов позволить Сурку делать что угодно, лишь бы тот отправлял оружие в Китай. Теперь вы сами видите, что вас провели.

— Но…

— Никаких «но»! Помогая Чану, вы принимаете участие в торговле живым товаром. Кроме того, обеих служанок убили, скорее всего, не из-за того, что они шпионили, а из-за того, что они не хотели вас предавать.

Она страшно побледнела и покачнулась.

Я не дал ей времени прийти в себя:

— Как вам кажется, Чан доверяет Сурку? Сложилось ли у вас впечатление, что они друзья?

— Пожалуй, нет, — медленно проговорила она. — Они что-то говорили о нехватке одной лодки.

Это хорошо.

— Они там еще вместе?

— Да.

— Как туда пройти?

— Вниз по этой лестнице, через подвал и снова вверх. Они в комнате, расположенной справа от лестницы.

Слава Богу, наконец-то у меня есть какие-то реальные указания!

Я вскочил на стол и постучал в потолок.

— Спускайтесь, Гартхорн, и прихватите свою спутницу. И ни шагу отсюда до моего возвращения, — приказал я юнцу и Лилиан Шан, когда мы все снова оказались вместе. — Я забираю Сиу Сиу с собой. Пойдем, сестричка, я хочу, чтобы ты поговорила с каждым злым человеком, который нам встретится. Мы пойдем повидаться с Чан Ли Чином, понимаешь? — Я сделал грозную мину: — Но если ты хотя бы пискнешь, то я… — Тут я взял ее пальцами за шею и слегка сжал.

Она хихикнула, и это немного испортило эффект.

— К Чану! — скомандовал я и, придерживая ее за руку, подтолкнул к двери.

Мы спустились в темный подвал, пересекли его, нашли лестницу, ведущую вверх, и начали подниматься. Двигались мы медленно, осторожно. Перевязанные ступни девушки не способствовали быстрой ходьбе.

На лестнице горел слабый огонек. Мы были как раз на этой площадке, когда неожиданно услышали позади шаги. Четверо китайцев в мятых плащах прошли по нижнему коридору, миновали лестницу и, не глядя в нашу сторону, пошли дальше.

Сиу Сиу раскрыла пунцовый цветок своих уст и издала вопль, который можно было услышать в Окленде.

Я выругался, отпустил ее и взбежал по лестнице. Те четверо помчались за мной. В этот момент на верхней площадке Лестницы показался один из двух гигантов Чана с тридцатипятисантиметровым куском трубы в могучей руке. Я оглянулся.

Сиу Сиу, задрав голову, сидела у подножия лестницы и вопила, как ненормальная, с выражением удовольствия на кукольном личике. Один из гнавшихся за мной китайцев снимал пистолет с предохранителя.

Ноги сами понесли меня вверх, к людоеду, стоявшему на вершине лестницы.

Увидев его голову, наклонившуюся ко мне, я выстрелил. Пуля пробила ему горло.

Когда он повалился рядом со мной, я похлопал его стволом по лицу.

В этот момент чья-то рука схватила меня за лодыжку. Держась за лестничные перила, я выдернул ногу.

Когда я побежал к двери с правой стороны, чей-то выстрел отбил кусок штукатурки на потолке.

Толкнув дверь, я оказался внутри.

И тут меня схватил второй людоед, поймавший мое тело весом более девяноста килограммов с той же легкостью, с какой ребенок ловит мяч.

Чан Ли Чин пробежал пухлыми пальцами по своей редкой бороденке и ласково улыбнулся мне. Сидевший рядом с ним мужчина, о котором я знал, что это Сурок, с искаженным лицом сорвался со стула.

— Приветствую короля охотников, — произнес Чан и прибавил несколько слов по-китайски, обращаясь к державшему меня людоеду.

Тот поставил меня на ноги и отвернулся, чтобы закрыть дверь и остановить моих преследователей.

Сурок снова уселся и не сводил с меня хитрых налитых кровью глаз. Его жирное лицо не выражало особой радости.

Прежде чем двинуться через комнату, я сунул револьвер в карман. По дороге я обратил внимание на одну деталь: бархатная портьера за стулом Сурка немного оттопырилась, но не настолько, чтобы это мог заметить непосвященный человек. Так значит, Чан не доверял своему партнеру!

— Мне бы хотелось, чтобы вы увидели то, что у меня тут, — обратился я к старому китайцу, очутившись перед ним, вернее, перед столом, за которым он сидел.

— Воистину благословенны глаза, которые могут созерцать все, что приносит отец мстителей.

— Я слышал, что то, что отправляется в Китай, вовсе не попадает туда, — заявил я, засовывая руку в карман.

Сурок вскочил с мерзкой гримасой на побагровевшем лице. Чан Ли Чин взглянул на него, и он снова опустился на стул.

Я вытащил из кармана фотографию стоявшего в группе японцев Сурка с орденом Восходящего Солнца на груди. Я надеялся, что Чан не слышал о подделке ордена.

Сурок выгибал шею, чтобы рассмотреть брошенную на стол фотографию, но ничего не мог увидеть.

Чан Ли Чин долго разглядывал фотоснимок, взор его оставался таким же ласковым, руки были так же сложены на животе, а глаза не изменили своего выражения.

Ногти его правой руки медленно прочертили красную линию поверх левой ладони.

— Воистину, — тихо произнес он, — в обществе мудрого человека и сам набираешься мудрости.

Затем он протянул снимок толстяку. Сурок поспешно схватил фотографию. Лицо его посерело, глаза чуть не вылезли из орбит.

— Но ведь это… это… — начал было он, умолк, опустил снимок на колени и весь сжался, словно в предчувствии неминуемого поражения.

Это удивило меня. Я готовился к шумному спору и уверениям, что орден поддельный, ведь на самом деле он таковым и являлся.

Можете просить за это все, чего пожелаете, — обратился ко мне Чан Ли Чин.

— Я хочу, чтобы у Лилиан Шан и Гартхорна кончились наконец неприятности, хочу выдачи этого толстяка, который здесь сидит, и всех тех, кто замешан в убийстве тех двух китаянок.

Глаза Чана на мгновение закрылись — первый признак усталости, который я заметил на его круглом лице.

— Вы можете это иметь, — помолчав, проговорил он.

— Разумеется, договор, заключенный вами с мисс Шан, теряет силу, — многозначительно заметил я. — А что касается этого голубчика… — я указал рукой на Сурка, — что касается его, то мне пригодились бы несколько улик, чтобы отправить его на виселицу.

Чан грустно усмехнулся:

— Боюсь, что это невозможно.

— Почему?…

Бархатная портьера за спиной Сурка теперь свисала гладко. Одна из ножек стула, на котором он сидел, поблескивала, а внизу расплывалась лужа крови. Не было надобности видеть его спину, чтобы понять, что его уже не повесят.

— Если так, дело другое, — сказал я и ногой придвинул к столу стул. — А теперь поговорим о делах.

Двумя днями позже все было объяснено, к полному удовольствию полиции, прессы и общественности. Сурка обнаружили на одной из темных улочек мертвым. По всей вероятности, он погиб в одной из драк нелегальных торговцев спиртным. Арестовали Ху Луна. Арестовали и китайца с золотыми зубами, открывшего Лилиан Шан дверь в ее собственном доме. Арестовали еще пятерых. В результате вся эта семерка вместе с шофером Ин Хуном получила пожизненное. Это были люди Сурка, и Чан пожертвовал ими, не моргнув глазом. Против Чана у полиции было столько же доказательств, сколько и у меня, поэтому его привлечь не смогли, хотя и знали, что большинство улик против арестованных представил мне Чан. Кроме Лилиан, Чана и меня, никто не знал о роли Гартхорна, поэтому парень вышел сухим из воды, получив разрешение пребывать в доме Лилиан Шан столько времени, сколько сам захочет.

Я не мог выдвинуть против Чана никаких обвинений, поскольку у меня не было доказательств. Я не особенно верил в его патриотизм и позволил бы отсечь себе руку, только бы засадить старика в тюрьму. Было бы о чем писать домой. Однако у меня не было ни малейших шансов поймать его на месте преступления, поэтому пришлось удовольствоваться нашим негласным договором: он сдал мне всех, кроме самого себя и своих друзей.

Не знаю, что сталось с Сиу Сиу, той писклявой невольницей. Хотелось бы, чтобы она благополучно отделалась Я чуть не пошел к Чану, чтобы узнать о ее судьбе, но в конце концов отказался от своего намерения. Чан дознался, что орден на фотографии был поддельным, и я получил от него записку:

«Мой привет и слова большой любви открывателю тайн!

Тот, кого патриотический запал и врожденная глупость сумели ослепить до такой степени, что он уничтожил полезное орудие, выражает надежду, что никакие превратности судьбы не заставят его скрестить силу своего жалкого разума с несгибаемой волей и великолепным умом повелителя тех, кто решает загадки».

Можете понимать это, как хотите. Однако я знаю человека, написавшего эти слова, и не боюсь признаться в том, что перестал обедать в китайских ресторанах, а если у меня никогда не возникнет надобности снова посетить Китайский квартал, это будет пределом моих желаний.

СОДЕРЖАНИЕ

Тревейниан Санкция «Айгер» 5

Дэшил Хэммет Две мертвые китаянки 277

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно её удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам