Санкт-Петербург

Глава 15

Через два дня беспробудной пьянки гостей, понятно дело, не молодоженов же, небольшая экспедиция Дмитрия отправилась из Санкт-Петербурга в его работающие рудники. Таково было их молодежное путешествие. Ведь молодая жена наотрез отказалась оставаться одна в городе, в их большом доме только среди слуг! Как будто это не люди. Хотя по большому счету Дмитрий понимал, что молоденькой женщине одной без мужа просто скучно.

Зачем тогда вся эта свадебная тягомотина, важный муж. Нет, разумеется, он богатый и теперь вот знатный, спасибо ее папе, но Даше-то он нужен в первую очередь не для этого. Женщина, что поделать! Впрочем, тут и мужчины не остаются в стороне.

Обнял Дашу крепко, но целомудренно, все же на людях, пусть и муж. Посмотрел с ней на реку. Недавно построенный пароход подтягивался к нескольким таким же свежепостроенным баржам, которые вскоре должны встать грязно-рудными, но пока еще оставались чистыми. Хотя грузы были на них и сейчас — продовольствие на зиму для рабочих и служащих (подьячих) рудника, немного железа в слитках и инструменты туда же.

Такой приличный срок поездки был вызван не сложностью со здоровьем Петра, который буквально навязался в собеседники (точнее даже собутыльники, ха!), а необходимостью налаживания технической базы. Дмитрию даже несколько сдерживать энтузиазм царя и тем самым выдерживать его неудовольствие. А знаете, какой он грозный царь, если серьезно недовольный? Посмотрите на картины с Иоанном IV!

Наконец, все было готово и пароход, выпустив длинный столб черного дыма и обозначив свой ход громким протяжным гудком, потянул баржи по реке.

В отличие от Петра, Даша первоначально запланирована не была, что вызвало у нее большое неудовольствие.

— Я понимаю, ты не мог взять меня на любое судно, когда я не была твоей женой. В конце концов, у нас есть общественная мораль перед Богом и Государем. Но сейчас-то, когда я стала формальной твоей женой перед Богом и тобой, я и сын обязаны быть на этом, как его, пароходе, — то, что она не вспомнила сразу название судна, еще больше обозлило ее, — или мы должны сидеть дома в одиночестве, как непутевая баба с дитятей?

— Какая ты была милая невеста, — тяжко на публику ответил Дмитрий, — и какой стала стервозной женой. Хочешь, чтобы я тебя разлюбил?

Он сделал горестное лицо, повернувшись к Даше. Та счастливо засмеялась, понимая, что перед ней всего лишь обычные рецидивы бывшего холостого мужчины. И никуда он от нее не денется. Весело предложила:

— Ах ты мой маленький, мой родименький! Сейчас я тебя накормлю вкусненько!

Дмитрий пропустил это обещание мимо ушей, зная, что на самом деле готовит тут кухарка мужского пола. И зря. Ведь любую пищу надо не только приготовить, но и нормально подать.

Даша начала с того, что настелила скатерку на стол, а повара заставила надеть чистое белое одеяние. Появилась изысканная посуда, а прислуживали за обедом княгине две юные девы — крепостные. Служанки были прелестницы, и как бы муж не имел в виду продолжение общения в постели. Но Даша не стала их менять. Каждая ночь у них самих были амурные сражения, какие уж там девицы. И если царь то и дело пускал руки в ход, между делом тиская различные девичьи пухлости, то Дмитрий смотрел равнодушно. Точнее, сказать он на них вообще не смотрел, глядя на Дашу.

Сам обед перешел от стадии водки с закуской к вкусной и питательно трапезе с небольшой порции спиртного. Не только Дмитрий, Петр тоже увидел и оценил:

— Хорошая у тебя женка появилась. Красивая, княжеский титул принесла, да и хозяйственная какая! А ты лаешься, что она плывет. Радуйся, дурак!

— Да я радуюсь, — уныло произнес Дмитрий, который никак не остаться с мыслью, что останется на пароходе. В ответ двух сторон ему раздался смех. А Даша взъерошила ему волосы и смачно чмокнула в щеку, как бы вручила реальную компенсацию. Женщина!

После долгого обеда он на всякий случай проконтролировал пароход. Вроде бы экипаж хороший, а механизмы новые, проверенные недавно на заводе, но все же.

К сожалению, его подозрения обрели опасную реальность. Сначала это была паровая машина, а потом само судно. Первая явно готовилась потихоньку сломаться, второе же — быстренько пойти ко дну. И ничего, что сравнительно небольшая река это не море, и пассажиры не только не утонут, а, скорее всего, даже не промокнут, отойдут на лодках к недалекому берегу. Но ведь сором какой будет в присутствии царя!

Пришлось не только отругать работных людей и моряков из команды, но и самому ремонтировать, или, что полегче, заставить отремонтировать команду. Остановили ненадолго караван, выключили паровую машину. А как быть иначе?

И проблемы были, как понимал попаданец, небольшие и минутно отремонтируемые. Просто мучались еще аборигены XVIII века с совсем новой техникой, а ведь большинство из них вообще никогда не имели дела и с техникой и с самим кораблем, происходя из крестьян лесных деревушек.

Все бы в общем хорошо, но всюду за ним таскались два таких здоровеньких хвостика. И стояло ему к чему-то присмотреться, тут же появились две любопытные рожицы. К сожалению, ни к Петру, ни к Даше у него властных санкций не было и не могло быть. Приходилось мучительно терпеть, лишь поставив четое условие не мешать ему.

Все вторую половину дня он ремонтировал, а по сути модифицировал машину, поломки были, как уже говорились, небольшие. И ведь оба товарища никуда не ушли. И ладно бы еще любопытный к любой новинке Петр, но Даша!

Ей, видимо, следовало, обозначить позицию — баба, гм, женщина, должна ограничиться тремя К — церковью, кухней, детьми. По-немецки Кирхе, Кюхе, Киндер. Однако, Даша ничего этого не знала, или не хотела знать. Гадский тесть Александр Никитич после смерти сыновей так воспитал единственную дочь. Едва Дмитрий лишь намекнул на социальную роль женщины в российском обществе с православными традициями, как Даша выпрямилась, а она тоже была немаленькая,смотря строго в глаза, жесткосказала, что она не просто обычная баба, а княгиня Хилкова и пусть он даже не надеется, что его жена уйдет от своего мужа!

И ведь самое противное, что царь Петр внимательно следил за этой практически семейной сценой и одобрительно хмыкнул на слова Даши. Он явно был на стороне его жены и Дмитрий понимал почему. Всю свою жизнь и, особенно на первом периоде правления, он стремился поднять роль женщины в обществе. Или, хотя бы дворянской женщины в высшем свете.

Не надо, конечно, преувеличивать радикализм Петра в этом вопросе, но, по крайней мере, он хотел бы видеть в женщине не только замкнутую в семье домохозяйку, но и соратницу и помощницу мужу в его тяжелых делах и заботах.

Даша в этом отношении была идеальным примером. Не зря царь так внимательно смотрит за ней. Да она очень красива и, скажем так, любвеобильна к мужу, что постоянно подчеркивалось в их отношениях. И первое, а теперь с появлением Марфы, и второе, Петр видел постоянно. А вот ее самостоятельность и любознательность ко всему новому он видел не у всех. Ну и прямо говоря, эти любимые у женщин черты он пока видел лишь у Даши Хилковы.

Марфа Скавронская, пока еще его метреска, тоже была новая женщина в чувствах и в поведении. Но она была все же простонародная представительница, в то время, как княгиня Хилкова — именитая дворянка и полномочная хозяйка вотчины, пусть и с разрешения вначале отца, а теперь вот мужа. Но все равно, с ней можно было говорить при хозяйство, и даже больше, чем с мужем Дмитрием, и даже про государственное устройство, про священные права монарха и обязанности его поданных.

И ведь Петр видел — эта женщина при помощи супруга очень много учится и много понимает, в отличие от его Марфы. И даже дитяти ей не мешает, более того, она понимает свой благородный долг перед Богом и государством и даже желает еще детей. Ведь ни он, высокий и вельможный царь, ни супруг и отец, как они не умны и сильны, этого не могут.

Царь этим был очень доволен и рад Дашей, даже слышать не хотел ни о каких ее ограничениях. Дмитрий понимал, как он сделает плохо себе же — заворчать на жену из-за ее вольготного поведения. Мигом полетит воеводой или губернатором. Вот и приходилось бедному мужу терпеть своевольную супругу.

Впрочем, перед собой попаданец был честен. Такое поведение Даши ему скорее нравилось, чем оскорбляло, и он сам ее поощрял — словом ли, взглядом ли, даже жестом. Так, вроде бы он был холоден к ней и совсем ее не замечал, но едва только на прелестный носик попала капля масла, тут же остановил и влюблено вытер.

Какая женщина не выдержит такого внимания? Вот и Даша, покраснев от удовольствия, с новыми силами принялась помогать ему (или, скорее, немного мешать), при этом время от времени присматривая за сыном.

Царь Петр же только стоял и смотрел, как она возится с деталями, подавать винтики и шурупы, запасные детали, различные инструменты. Казалось бы, он равнодушен ко всему этому, но, присмотревшись, можно заметить, как он завистливо щуриться. Он, похоже, тоже бы принялся помогать в работе хозяина.

К вечеру пароход был исправлен, частично модернизирован и продолжил тащить довольно тяжелые баржи.Команда частично работала, частично отдыхала, в общем, все, как положено. А они поужинали обильно и с водкой опять в обширной каюте. Потом мужчины, отдыхая сели на палубе. Точнее сказать, они лишь вышли на палубу, но Даша тут же приказала выставить им стол с графином водки, удобные стулья. Разве тут не сядешь?

Подсел вездесущий Никита Логинов. Узнав об окончательной свадьбе, он прилетел (приплыл на лодке) с подчиненного ему рудника. Дмитрий не возражал. Единственный друг с юности в XVIIIвеке!

И после этого Никита все дни пьянствовал. На пароход его принесли в дупель пьяного и он весь день он отходил, лишь к вечеру начал что-то понимать.

Смотрели на красивые вечерние виды речных берегов, курили, пили в стаканчиках водку. Только натретью или четвертую порцию Дмитрий обнаружил, что стаканчики-то знакомые, украшенные знакомыми горгульями. Как они сюда проникли или это дубликаты? Решил, что завтра надо будет повнимательнее посмотреть. А сегодня — отдыхаем!

Ага, отдохни… Жена его несравненная Дарья м-м Александровна, так кажется, ее отчество, если отец Александр Никитович? Так вот она девка, пардон уже женщина, просто поволокла его по палубе в семейную спальню — каюту, что также существовала на пароходе, но уже в трюме, где-то в носу.

Швырнула Дмитрия на кровать — вот силища у дамочки, положила у стенки (сложила, ха-ха, как поленницу в сарае), строго велела: «Спи, мясо»!

Конечно, Дмитрий обиделся, но, поскольку по пьянее буйным не был, так и уснул. Проснулся, кстати, тоже обиженный, а еще голодный.

Осторожно, перевалился через женскую тушку — жена все-таки милая и прелестная. А что вчера вечером грубила, так пьян был. А какая жена не любит пьяного мужа? Правильно, никакая. А мы вчера здорово выпили. Ну местные-то понятно, что царь Петр Алексеевич, что дружок его Никита Логинов, этот всегда пить не умел. Но ты-то как сумел… или не сумел?

Как Дмитрий не старался, но совсем тихо не получилось. Он уже стоял около двери, когда Даша негромко, но отчетливо проговорила:

— Ми-итя, ты куда?

Вот ведь… женщина, всюду нос свой сует.

Но вслух покорно ответил:

— Да, дорогая, пойду, пройдусь по палубе, посмотрю, как государь.

Он говорил вроде бы спокойно и мило, но жена вдруг забеспокоилась, сбросила теплое лебяжье одеяло — а что мужа стеснятся, мужа можно только соблазнять. Попросила таким воркующим и соблазнительным голосом, что у Дмитрия кожа местами охладела, местами защекотала:

— Подожди, милый, я только оденусь, и мы пойдем по кораблю вместе.

Однако, по мнению попаданца, сейчас в семье решается, кто будет главным в этой первичной ячейке социалистического, тьфу! Буржуазного, да что ты будешь делать! Вот, передового для начала XVIII века феодального общества! Твоя дивизия, софистика чистой воды, хоть плачь, хоть смейся! А выглядит красиво, впрочем, как и любая софистика.

Они наверняка бы рассорились в это несчастливое утро. Он не хотел отступать по праву сильного и передового. Как никак мужчина и попаданец с трехвековым стажем. Она — на правах… тоже сильного в семье, хм-хм. Привыкла, понимаешь, что ее слабохарактерный попаша постоянно уступает. А она не хухры — мухры, а княгиня рюриковой крови.

Подумаешь… он тоже теплокровный, и кровь такая же красная. И вообще, будем циничны. В сексе по христианскому обычаю мужчина всегда сверху, женщина снизу. Именно так и дети получаются. Так что молчи, Даша!

Его женщина (жена!) действительно пока замолчала, но взгляды были такого напряжения и такой температуры, что в пору было боятся за почти деревянный пароход. Сгорит еще нечаянно в пылу любовной ссоры. И ведь крайним, наверняка, будет мужчина, то есть он!

Но в это время по коридору послышались тяжелые шаги. Так мог иди только хозяин — без страха, уверенно и громко. а поскольку настоящий хозяин был здесь, в каюте, а тестя Александра Никитича на пароходе не было, то попаданец Дмитрий на девять из десяти шансов уверился, что это сам царь, помазанник так сказать божий, Хозяин России! Проснулся, понимаешь, и сам всех будит.

Даша, кстати, тоже пришла к такому же мнению. Его властный взгляд незаметно потух, трансформировавшись в лукавый взор веселой девчонки, каковой она, собственно, и была. Девчонки имеется, а не веселой. Впрочем, при Петре можно было заставить себя быть и веселой. Монарх начала XVIII столетия если и был человеколюбивым, то уж не с точки зрения жителя XXI века точно. И даже женщина того времени его боялась. Хотя правителя государства, если ты не круглый дурак, следовало боятся всегда. Нормальный ведь правитель всегда беспокоится, прежде всего, об интересах государства, а об отдельных личностях ему сугубо равнодушно. Сломает так нечаянно, да еще ругнется, мол, ходят тут сякие нечаянно, а у меня тем временем татары разбойничают на Муравьином тракте. И ведь не возразишь, самого стопчут!

— Дмитрий! — раздался уверенный и до мурашек в пятках знакомый голос царя. Он, видимо, здесь в полутьме немного заплутал и теперь громко стучал почему-то в дверь соседней каюты. Да еще требовал: — входи, бл… сын, мне не с кем выпить!

— Я пошел, ты можешь вообще не выходить, — негромко, почти шепотом сказал Дмитрий Даше, и уже во весь голос ответил: — я здесь, государь, уже иду!

В подтверждении этого, он вышел в полутемный коридор. Электрических лампочек еще не было, серый полумрак едва освещал свет одного окна, или, как говорят моряки, иллюминатора.

Петр, увидев, что хозяин выходит из соседней двери, недоуменно посмотрел на свою дверь, в которую он только что барабанил тяжелыми кулаками. Но комментировать не стал. И без того голова болела с похмелья. Вместо этого царь потребовал:

— Иди со мной на палубу, на свежий воздух. А то мой собутыльник спит мертвецким сном, не разбудишь его никак. Я уж и по щекам его стучал и по спине долбил. Знай, лишь храпит, а мне скучно!

Делать нечего, царь зовет! Дмитрий послушно пошел следом, с ужасом полагая, какой пьяный кошмар ему опять предстоит сегодняшним днем. Ну и здоровье у россиян начала XVIII века!

К счастью у Петра было на ближайшее время более обширный план действий, чем просто пьянка. То есть гданьскую водку местного (попаданца Дмитрия) разлива они все равно будут пить. Но государь тем и отличается от простого пьяницы, что может не просто пить, а даже употребляя, делать свое царское дело.

Сегодня, между прочим, они прибудут к угольной шахте. Поначалу она была открытого типа, но потом Дмитрий с местными мастерами — угольщиками пришел к выводу, что выгоднее будет вести обычную шахту закрытого характера. А то ведь сколько пустой породы надо выбрасывать.

А уголек здесь неплохой. Не антрацит, правда, но черный и довольно горюч и чист. Плыли они вообще-то не сюда, в рудники, но и здесь можно побывать и царя познакомить, а то он интересуется.

Именно поэтому Петр сам назначил всем дозу, в том числе проспавшемуся Никите Логинову. А потом в приказном порядке перешел на «чай» — травяной напиток, только что взваренный. В основе его лежал смородиновый лист. И хотя сахара не было, но и с медком и с пирогами было очень даже хорошо!