Саоми

Глава 1

Цок-цок-цок… Устало кивая пятнистой головой, пегая лошадка тянула небольшой закрытый фургончик по вымощенной булыжником улице. Правил молодой мужчина с красивым лицом и веселыми карими глазами. Его темные волосы были гладко зачесаны назад надо лбом и у висков, и спускались блестящими прядями по спине. Приподняв полог, из-за его плеч выглядывали две девушки, с любопытством рассматривая все вокруг. Девушки были чем-то похожи, можно было подумать даже, что они сестры. Та, что выглядела помладше: курносая, розовощекая, глаза ее блестели синевой, в шоколадного цвета волосах играли солнечные блики. Вторая имела менее яркую внешность — глаза серые, волосы темно-русые, разделены прямым пробором и собраны в «ракушку» на затылке.

Фургончик не поехал мощеной дорогой в центр, а свернул на боковую улицу, неширокую, темную от близко стоящих домов. Но кое-где встречались просветы, в которые сквозь лысые ветви деревьев в палисадниках светило солнце. Эта улица была похожа на сотни и тысячи подобных улиц в иных городах, одна из девушек разочарованно вздохнула:

— Столица ничем не отличается от других городов.

— Инга, — улыбнулся мужчина, — мы ведь на окраине! Вот выберемся к главной площади, тогда сможешь посмотреть на императорский дворец.

— Больно надо, — буркнула Инга, однако вторая девушка пришла в восторг от такого предложения.

— Я бы с удовольствием посмотрела на дворец, — сказала она, — но… боюсь. Наверное, нам лучше не появляться в центре города.

— Ничего страшного. Думаю, стоит сходить, разведать обстановку, посмотреть, что и как. Да, Айлан, — Инга понизила голос, — ты бы волосы заплел, а-то так ты слишком похож на саоми.

— Что значит — похож? — улыбнулся мужчина. — Я и есть саоми. Но ты, пожалуй, права… Нэли, подержи-ка поводья.

Айлан нырнул под полог.

Ярат сидел в полутьме, угрюмо глядя в неширокий просвет над головой Айлана. Он слышал, как Инга посоветовала брату Нэлии заплести волосы, потом ткань качнулась, впустив мужчину внутрь. Айлан присел напротив Ярата и, разделив пальцами волосы на три части, принялся плести косу.

— Как будто все спокойно, — сказал он. — Как думаешь, Ярат, император ждет, что ты появишься здесь?

Ярат пожал плечами, провел руками по волосам, не ставшим длиннее за восемь дней путешествия. Что ж, по крайней мере ему не надо будет маскироваться, только шапку надеть.

Тем временем Айлан доплел косу и, сложив ее пополам, подвязал шнурком у основания. Весело подмигнув Ярату, он вернулся на свое место, забрал поводья из рук сестры. А Ярат остался на месте. Ему было неинтересно смотреть на улицы стольного града, но и сидеть здесь оказалось скучно и немного обидно. Он почувствовал, как повозка повернула еще раз и тут же затряслась на ухабах, потом качать перестало, дорога стала ровной, а вскоре Айлан натянул поводья, и фургончик остановился.

Перед ними был небольшой домик с широким, ухоженным подворьем и кузницей, что виднелась за углом.

— Сидите здесь, — сказал Айлан девушкам и, спрыгнув на землю, подошел к калитке. Цепной пес бешено залаял, учуяв незнакомца.

— Эй, хозяева! — позвал мужчина.

На крыльцо выглянула девчушка с пышными светлыми волосами, но тут же спряталась, уступив место взрослой женщине. Вытирая руки о передник, она подошла к калитке.

— Здравствуйте, уважаемая, — вежливо поприветствовал ее Айлан. — Скажите, пожалуйста, где мы сможем найти господина Саймора Эльриана.

— Это отец моего мужа, — женщина улыбнулась. — Они оба в кузнице. Подождите немного, я позову.

Айлан согласно кивнул и остался у калитки. Женщина направилась к кузнице, но, остановившись на полдороги, оглянулась и прикрикнула на цепного пса, который все еще лаял, поднимая шум на всю округу.

Саймор Эльриан оказался мужчиной довольно мощного телосложения и высокого роста. Широкоплечий, с пышными светлыми усами, в которых редкими проблесками виднелась седина, он подошел к калитке, вполне приветливо оглядел гостя.

— Это вы меня спрашивали?

— Саймор Эльриан?

— Да. Это я.

— Один из учеников господина Эрхата? — этот вопрос был задан уже шепотом.

Саймор не стал озираться, проверяя, не слышал ли кто. Лишь прищурился лукаво.

— А говорили, что Ярат — последний из саоми, — так же шепотом сказал он. — Видать, неправда.

Айлан замер настороженно, удивление промелькнуло на его лице, уступив место подозрительности, но кузнец вдруг заулыбался.

— Я бывал у вас еще в юности, так что могу узнать саоми, если увижу. Ты один из них, — и поглядел через плечо Айлана на стоящий у обочины дороги фургончик. — Уж не Ярат ли там прячется?

Воспользовавшись любезным приглашением хозяина, все вчетвером вошли в калитку и направились к крыльцу. Чуть прищурив светлые глаза, Саймор ждал, пока выбравшийся из-под полога Ярат поравняется с ним, и поприветствовал его сдержанной улыбкой.

— Вы меня знаете? — спросил Ярат.

— А как же, — Саймор усмехнулся в усы. — Я же не мог оставить без внимания то обстоятельство, что какой-то юнец приехал в столицу, расспрашивал обо мне, а когда выяснилось, что этот парень — воспитанник моего Учителя, мне стало вдвойне любопытно. Так что я узнал о тебе еще года четыре назад. Ты это… — он посерьезнел, — ты знай, я достаточно зарабатываю сам и не торгую чужими головами.

— Хотелось бы верить, — мрачно пробормотал Ярат, чем развеселил усатого Саймора. Тот хохотнул и хлопнул саоми по спине, не рассчитав силы. Ярат покачнулся от удара, недовольно поморщился, а Саймор пошел вперед, пряча усмешку.

— Агнета, дочка, — крикнул кузнец, заходя в дом. — Накрывай на стол, ставь кашу. Наши дорогие гости, небось, проголодались с дороги.

Его невестка без спешки и суеты быстро расставила чашки, тарелки, и гости не стали отказываться, хотя и были несколько смущены столь простым и теплым приемом. Их усадили на широкие скамьи, и девушки, с любопытством оглядываясь по сторонам, приметили, что из боковых дверей, ведущих в соседние комнаты, выглядывают светловолосые ребятишки, видимо, внуки хозяина.

— Эй, малышня, чего в доме крутитесь? — строго, но с улыбкой спросил Саймор. — А-ну давайте бегом на улицу! Нечего по углам прятаться.

Ребятня его послушалась. Трое мальчишек и две девочки-близняшки, весело улыбаясь и заговорщицки поглядывая на гостей, прошмыгнули мимо стола и выбежали на двор. Их мать, проводив детей ласковым взглядом, поставила в печь горшочек с кашей — разогреться. Минуту спустя входная дверь снова открылась, вошел молодой мужчина — высокий, широкий в плечах, над губами — золотистые усы, пока не такие пышные, как у Саймора.

— Это Фраен, мой сын, — сказал хозяин дома. — А это, — он широким жестом показал на четверых человек, усевшихся на лавках, — это мои старые знакомые. Прошу любить и жаловать.

Айлан первым пожал руку Фраена и представил ему девушек и Ярата. Тем временем в глиняном горшке разогрелась каша. Вынув его из печи, Агнета принялась угощать гостей. Саймор наблюдал с улыбкой, а когда женщина взяла миску Ярата, пробасил:

— Ты ему побольше сыпь, а-то вон какой хилый. Небось, в ненастный день и ветром сдувает.

Ярат не долго думал — обижаться ему или нет, потому как и Айлан, и Инга с Нэлией внезапно захихикали. Пришлось бы обижаться и на них, чего уж никак не хотелось. Поэтому Ярат улыбнулся, принимая из рук Агнеты полную миску.

После того, как гости были сытно накормлены, Фраен с Агнетой вышли, и Саймор без обиняков и предисловий сразу перешел к делу:

— Ну, рассказывайте, с чем пожаловали?

— Мы ищем того, кто сможет победить императора, — так же прямо ответил Ярат.

— Вот так? — не похоже было, что Саймор удивлен — он явно ожидал чего-то похожего. — А почему вы ищете того, кто сможет победить императора, а не того, кто поможет победить вам?

И Айлан, и Нэли, и Инга — все обернулись к Ярату.

— Скорее, это мы будем ему помогать, — Ярат задумчиво нахмурился. — Незадолго до своей смерти Учитель сказал, что у него есть ученик, который сможет победить императора.

— В одиночку? — наигранно удивился Саймор.

— В честном поединке, как я понимаю, да. Но до правителя сложно добраться, поэтому мы соберем людей. Его задача — руководство и, если представится возможность, поединок с императором.

— Сам ты на эту роль не претендуешь? — кузнец усмехнулся. — Надеешься найти кого-то, кто возьмет на себя всю ответственность и провозгласится избранным? Кого будут чествовать в случае успеха и судить за неудачи?

Ярат не ответил.

— У нас есть надежные союзники, — прервал затянувшееся молчание Айлан. — Волошцы поддержат нас, да и аранты, скорее всего, тоже. После того, что император сделал с саоми, все опасаются, что их постигнет та же участь. Волошцев уже сейчас притесняют всячески, а леса арантов постепенно вырубают и жгут. Арен, глава волошской общины, ручается, что за ним пойдет немало простого люду. Наверняка недовольные найдутся везде, даже в столице.

— Полностью согласен, найдется и немало, — подтвердил Саймор. — Но нужен лидер, один общий лидер, а его вы, как я понимаю, так и не нашли.

— Учитель сказал, такой человек есть среди его учеников, — тихо проговорил Ярат.

Саймор покачал головой.

— Многие из нас погибли, многие пошли на службу к императору. Кто знает, возможно, того человека уже нет в живых.

— Около четырех лет назад он был жив, — ответил Ярат. — Тогда я и начал разыскивать бывших учеников…

— Это было неосторожно с твоей стороны, — перебил его Саймор. — Да и сейчас и ты, и твои спутники подвергаетесь огромной опасности. Вы же не знаете, может быть, мой сын уже побежал к местному начальнику императорских внутренних войск или прямо к многоуважаемому Самриту Шану, главе тайной полиции?

Нэлия вздрогнула, прикрыла ладошкой рот. Заметив ее испуг, Саймор вздохнул:

— Не бойся, девочка, Ярат всегда сможет выторговать ваши жизни в обмен на собственную голову. Ну, или почти всегда, если его не застанут врасплох. Так что вам лучше держаться вместе. Либо сразу же оставить его и уехать как можно дальше от столицы.

— Мы этого не сделаем, — спокойно произнес Айлан. — Ярату нужна наша помощь.

— И давно вы с ним путешествуете? Без году неделя? Или нет… дайте-ка вспомнить… в любом случае не больше полугода.

Айлан сузил темные глаза.

— Вы чересчур осведомлены.

— Просто я умею не только слушать, но и слышать, и понимать. — Саймор откинулся на высокую спинку своего стула, стоящего в торце. — У тебя хорошие друзья, Ярат. Ты не обижайся, я предпочитаю говорить то, что думаю, и не люблю, когда опасность преуменьшают даже на словах. Ты ищешь лучшего ученика, так ведь? Но как ты узнаешь, что нашел его?

— Пока не знаю, — признался Ярат. — Сейчас я всего лишь пытаюсь разыскать тех, кто сможет помочь.

— Верный подход, — согласился Саймор. — Хотя рисковый. Скажи, ты успел побывать у многих?

— Нет. Только у Тино Лина в Орхане.

— Да ну? И что теперь с уважаемым господином Лином?

— Мертв.

Саймор Эльриан хотел что-то сказать, но внезапно губы под пышными усами разъехались в широкой улыбке, а спустя секунду кузнец громко хохотал. Нэлия обернулась к брату в недоумении, что веселого мог найти хозяин дома в столь мрачном известии, но Айлан и сам не знал ответа на этот вопрос. Инга настороженно замерла, ее рука скользнула к рукояти висящего у пояса ножа, хотя она-то ничего не смогла бы противопоставить здоровяку-кузнецу, даже будучи вооруженной.

— Говоришь, мертв? Ну-ну, хорошо же вы с ним пообщались! Или ты решил искать лучшего ученика, вызывая всех на поединок? А что, вполне остроумно, я поддерживаю.

Саймор перевел дыхание, успокаиваясь.

— Признаться, я этого ожидал. Лин был человеком скользким, ненадежным. Наверняка пытался донести на тебя властям, так ведь? Так что он получил по заслугам. Ты знаешь, в Орхане раньше жил еще один человек… Реймис Арви.

Ярат молча кивнул. Говорить ему расхотелось, а предположение о том, что он собирается вызывать на поединок всех бывших учеников своего Учителя, почему-то обидело.

— Он погиб два года назад, и я лично подозревал, что Тино Лин как-то замешан во всем этом… — заметив еще один кивок Ярата, Саймор умолк, прокашлялся, обвел внимательным взглядом своих гостей.

— На меня можете рассчитывать, — сказал он. — Как я понимаю, Ярат, ты собираешься навестить еще одного человека.

— Двух.

— Да ну? Если второй — это Рион Манн, то не советую: от него давно уже никаких известий, а ехать далеко.

— Я поеду, — сказал Ярат.

— Твое дело, — кузнец пожал плечами. — Ну, для начала съезди к Даену в Болоченку.

— Я так и сделаю.

— Последнее время я пытался не выпускать его из виду. Человек это довольно скрытный, но в особых связях со слугами императора замечен не был. Хотя осторожность, конечно же, не помешает.

Саймор задумался ненадолго, потом продолжил:

— Я узнавал о нем. Приехал в столицу из небольшой деревеньки, той самой Болоченки, жил здесь, учился, работал, потом был какой-то скандал: он вроде собрался жениться, но то ли невеста отказалась, то ли он передумал, но пришлось уехать из столицы.

— А разве он не к больной матери поехал? — подала голос Инга, вспомнив рассказ Ярата.

— Ну да, его мать жила в Болоченке. Насколько я знаю, она и вправду сильно болела, отчего и умерла. Но в столицу Даен Вонг больше не…

— Вонг? — хором переспросили Ярат и Инга.

— Вонг, — кивнул Саймор. — Это имя вам знакомо, не так ли?

Молодой Фраен отвел фургончик на двор к брату скончавшейся год назад жены Саймора. Там и лошадь, и повозка не бросались в глаза случайным прохожим.

— Лучше пешком пройдете, так незаметнее. Да и недалеко совсем — вон, на соседней улице. У него своя гостиница, часто появляются новые люди, да свояк и не откажется выделить вам пару комнатушек. Нет-нет, платить не надо, — поспешно добавил Саймор. — Я с ним договорюсь… Эх, я бы вас оставил у себя, все же спокойней как-то, но видите сами — дом небольшой, а набит битком. Да ко мне часто заходят и соседи, и проезжие, быстренько вас заприметят, еще и впрямь скажут кому не надо. Так что поживете у Кристана. Если что — меня всегда можно в кузнице найти или где на подворье. Только вы по улице ходите не все сразу, а по двое.

Саймор и правда обо всем договорился с братом покойной жены — с новых постояльцев не взяли денег, а комнатки предложили вовсе неплохие: две, по соседству — одна для Инги с Нэлией, вторая — для мужчин. Уже перед тем, как проститься на пороге гостиницы, Саймор положил тяжелую руку на плечо Ярата и негромко сказал:

— Ты знаешь, у меня давно случая не было поразмяться как следует, с хорошим противником силой помериться. Так что завтра мы посмотрим, каков ты боец.

Все четверо ощущали необходимость обсудить сегодняшнюю встречу с Саймором, и собрались для этого в «мужской» комнате. Нэлия села на узкую койку, на самый краешек, но место рядом с ней так и осталось пустовать: Ярат опустился напротив, Айлан прислонился к стене у окна, а Инга, нетерпеливо теребя пальцами края рукавов своей теплой кофты, встала неподалеку и то и дело принималась мерить комнату шагами поперек.

Так как Ярат хранил молчание, разговор начал Айлан.

— Ярат, скажи, ты доверяешь ему?

— Я мало кому доверяю.

— Но зачем тогда ты все рассказал?

— Большую часть он или уже знал, или мог догадаться, — заметил Ярат. — К тому же, если он такой же предатель, как и Тино Лин, он убедится, что мы ему доверяем, и, возможно, будет менее осторожен. Если же Саймор Эльриан на нашей стороне, то…

— Мне он не нравится, — тихонько откликнулась Нэлия, и все повернулись к ней. — Вроде бы человек приветливый, добродушный, а вещи говорит странные. Вон чуть угрожать не начал: откуда, мол, знаете, что Фраен не к властям пошел о вашем приезде сообщать. И хочет завтра драться с Яратом!

— Да он просто испытать его хочет, — усмехнулся брат. — Ведь вы же не всерьез будете, а?

Он посмотрел на друга, тот пожал плечами. И в этот момент Инга не выдержала.

— Ярат! — она быстро подошла, встала напротив, — это он!

— Кто он?

— Лучший ученик.

— Саймор? — будто бы с надеждой спросил Ярат.

— Даен. Даен Вонг.

Ярат не ответил, и Инга не могла понять, согласен ли он с ней.

— Ну, сам посуди, — проговорила она, — зачем бы Учитель стал давать тебе его фамилию? Наверняка это что-нибудь да значило. Может, он хотел таким образом сохранить память о своем лучшем ученике или… или что-то вроде того.

— Фамилию? — Айлан подошел ближе. — Какую фамилию, кому?

Инга обернулась к брату Нэлии:

— Когда я училась в школе, мы называли Ярата "Учитель Вонг".

— Вот оно как! Ну, тогда все возможно…

— Будем надеяться, что так и есть, — Ярат украдкой глянул на встревоженную разговором Нэлию. — В любом случае, я съезжу в Болоченку и только тогда смогу сказать хоть что-то определенное.

— Ты собираешься ехать туда сам? — спросила Нэли.

Ярат кивнул, и тут же заметил ехидную усмешку на лице Инги.

— Нетушки! Я тоже поеду в Болоченку.

— Зачем, Инга?

— Потому что, — Инга наклонилась и прошептала так, чтобы ее не расслышала хотя бы Нэлия, сидевшая напротив, — потому что я слышу слишком много уныния в твоем голосе, я не знаю, что от тебя ждать, и в случае чего хочу быть рядом. Кто знает, вдруг ты внезапно разочаруешься в жизни, и некому будет напомнить тебе о долге. А твоя жизнь стоила мне слишком дорого, Ярат, не забывай об этом.

Ночью похолодало, выпал снег, и поутру земля была покрыта тонкой полупрозрачной шалью, на которой уже красовались узоры следов. Особенно изящно смотрелись отпечатки птичьих лапок, извивающиеся ажурными цепочками.

Вышло солнце, снег подтаял, и было б его чуточку больше — превратился бы в грязь. Но погода стояла ясная, земля быстро подсохла, лишь чернели влагой ямки да выбоины на дороге.

Мы вышли на широкий двор за кузницей. Поглазеть на поединок собралась ребятня — внуки Саймора, да и Фраен с Агнетой стояли в сторонке, обнявшись. Нэлия выглядела испуганной, она жалась к брату, серо-синие глаза широко раскрыты. Сегодня Нэли не улыбалась. А я, оказывается, так привыкла к ее улыбке…

Я до сих пор не могла понять — зачем Ярат на это согласился. Да, он хорошо дерется, я видела, что может сделать он один против нескольких вооруженных людей, но кузнец выглядел чересчур внушительно: широкоплечий, здоровый, отчего кажется даже выше ростом, чем Ярат, хотя и тот не низенький. А если учесть, что его обучал наш Учитель, то становится немного не по себе. Да ведь этот Саймор попросту раздавит Ярата — и не заметит! А тот ему и спасибо скажет, ведь ходит уже который день словно в воду опущенный, разве только в присутствии Нэли немного оживает, и то ненадолго.

Ярат, как всегда, совершенно равнодушен к происходящему, или только вид делает. Стоит себе, морщится на ярком солнышке, сутулится… Стукнуть, что ли, между лопаток?

Несмотря на холод, Саймор разделся, оставшись в рубашке да простых штанах, заправленных в мягкие ботинки без каблуков. Ярат тоже не стал разуваться, но кофту снял, положил на лавочку. Зябнет теперь небось: кожа да кости ведь, греться нечем.

Кузнец несколько раз взмахнул руками, разминаясь, улыбнулся в усы. Радуется, видно, что погода хорошая… На Ярата посмотрел будто с жалостью, чем окончательно напугал Нэлию. Я слышала, как девушка прошептала:

— Осторожней, пожалуйста…

К кому это относилось — я так и не поняла. Расслышал ли Ярат, что она сказала — неизвестно, но повернулся, посмотрел в ее сторону. Улыбка появилась на его лице будто против воли. Влюбился таки? Что ж, я давно догадывалась. А ведь хорошая будет пара, оба саоми…

— Ну, начнем? — спросил Саймор, и Ярат кивнул в ответ.

Сперва они словно приглядывались друг к другу: несколько шагов вправо, несколько влево, но расстояние между противниками не сокращалось, а потом вдруг Саймор бросился вперед… нет, не бросился — он как-то почти мгновенно оказался возле Ярата, как раз на расстоянии удара. Ярат нырнул под его руку, но Саймор успел обернуться прежде, чем саоми смог что-либо сделать. Снова ударил. Ярат и на этот раз увернулся, почему-то не отвечая атакой. Он что, так и будет убегать и уклонятся? Или понимает, что все равно не сможет сбить кузнеца с ног? Я вздохнула, но постаралась, чтобы моего разочарования никто не заметил. В лицах противников не было злости, казалось, что бой таки понарошку, что болезненных ударов все равно не будет, а потому можно не волноваться.

Они продолжали в том же духе, и это больше походило на танец, чем на драку, на очень странный, причудливый танец. В какой-то момент Ярат перестал просто уклоняться и попытался перехватить запястье противника. Теперь их руки мелькали, встречаясь, соприкасаясь на миг, а Ярат и Саймор ни секунды не задерживались на месте, то двигаясь по кругу, то резко меняясь местами. И вдруг мгновенное касание рук перешло в новое прикосновение, противники оказались бок к боку, Ярат чуть пригнулся, и Саймор, перелетев через него, кувыркнулся по земле. Рванулся и замер. Саоми остановил свою ладонь в полупальце от горла кузнеца, не завершив удара. С легким удивлением Саймор посмотрел сначала на эту ладонь, потом на противника.

— Неплохо, — пробасил он, и прежде, чем Ярат отступил назад, попытался перехватить его руку.

Хотя кузнец явно был сильнее, в скорости саоми его превосходил, и намного. Ярат успел убрать руку, увернуться от ног Саймора. Но, когда противник поднялся и бросился на него, опять каким-то образом нырнул, изогнулся, и на этот раз здоровяк не только упал, но и оказался обездвижен из-за сильно вывернутой за спину руки. В следующий миг Ярат отпустил его, соскочил со спины кузнеца и оказался на расстоянии нескольких шагов. Казалось, и поединок, и даже неоспоримая победа не принесли ему удовольствия, хотя проигравший кузнец улыбался вовсю.

— Ну, силен, силен, — Саймор подошел к Ярату, протянул ему руку, и наверняка достаточно сильно сжал ладонь, испытующе глядя в глаза саоми. Потом жестом пригласил нас в дом. Ярат отошел к лавке, поднял аккуратно сложенную кофту, но надевать не стал. Саймор подождал его в дверях, и я слышала, как кузнец сказал негромко:

— Вот видишь, по крайней мере я — точно не тот, кого ты ищешь. Нет, нет, Ярат, не подумай, я не поддавался. Думаешь не стыдно здоровому дядьке, когда его такой мальчишка по земле валяет?

Залитая солнцем главная площадь столицы поражала приезжих великолепием окружающих ее белокаменных зданий с золотом барельефов, мраморными статуями у парадных входов и на пристенных бордюрах — тиграми, львами, змеями. Под ногами зевак — отполированные временем плиты серого камня, который в солнечные дни блестит гладкими гранями, как и сейчас — выпавший ночью снег убрали еще до рассвета.

Городской суд, местное управление, посольский дом — их окна, двери над высокими ступенями и подъездные арки, оскалившиеся морды статуй и лица медальонов смотрят на главную достопримечательность столицы, гордость всей империи — императорский дворец. Укрепленные ворота днем открыты, оставляя возможность любопытным заглянуть туда, за высокую стену, где через ухоженный сад уходит вверх по холму подъездная аллея. По обе стороны от нее — ряды аккуратно подстриженного кустарника, застывшего фигурной стеной, статуи на высоких постаментах, напоминающие о временах, когда с завоеванных земель свозили в столицу все самое лучшее, в том числе и культурное наследие подкоренных народов.

Статуи изображают женщин, не похожих на тех, которые могли жить за стенами императорского дворца, мужчин — высоких, с вьющимися волосами, что не укладывали на затылке замысловатой прической, а обрезали над плечами или короче, оставляя на свободе непослушные вихры вокруг лица. У многих тела едва прикрывала спадающая вольными складками ткань, лишь подчеркивая совершенство сложения, красоту застывших в мраморе линий.

Позолоченную крышу дворца можно разглядеть и от ворот, но все великолепие открывалось взору лишь тогда, когда благородные гости или же простые слуги оказывались на вершине холма, перед величественным зданием, чьи балконы украшены пурпурными знаменами, на которых угрожающе изгибаются золотые змеи.

Дворец встречал каскадом сбегающей по золоченым ступеням воды, фонтанами, чьи струи переливались, ловя отражение солнечных лучей в полированных боках застывших в различных позах фигур — все те же тигры, львы и змеи. Сильные и страшные звери, которые издревле считались символами власти, тотемами правителей империи.

Гости подъезжали в карете к самому крыльцу с высокой мраморной лестницей. Слуги же не пачкали своей обувью застилавшую ступени дорожку — они шли мимо всего этого великолепия, а часто даже не подходили близко к центральному подъезду, заранее сворачивая на боковые аллеи. Там было спокойнее, и не так часто встречались другие слуги, которые, если были хоть немного выше рангом, при случае не преминули бы об этом напомнить.

По боковой аллее через парк шел молодой светловолосый мужчина. По лицу он очень напоминал аранта, из тех, что живут в густых лесах на северо-востоке империи. В последние годы многие аранты покинули родные места — лесов становилось все меньше, и хотя аранты старались защитить свой дом, потому что не представляли себе, как смогут жить без густого сплетения ветвей над головами, без таинственного журчания чистых ручейков, запаха росы, которым пропитан влажный подлесок… империи требовалась древесина. Вырастали новые постройки, открывались фабрики, заводы, а кромка леса постепенно отодвигалась все дальше и дальше, угрожающе приближаясь к границе страны. Взамен — покрытые невысокими пенечками холмы и равнины, на которых вскоре появлялись поселки переселенцев из центральных областей, где слишком много народу ютилось на небольших клаптиках земли, да и налоги были непомерно велики для бедного крестьянина.

У аранта и глаза были очень светлые, неяркие, словно едва подкрашенные отражением неба льдинки, бледное, ничего не выражающее лицо. Одет он был просто, но не дешево: высокие сапоги, бежевые, заправленные под голенище брюки, того же цвета куртка на светло-сером меху саомитской кошки. Представители правящих династий и аристократии так не одевались, предпочитая просторные многослойные одежды, блещущие золотом, пурпуром, драгоценными камнями, шуршащие парчой и шелком. Но арант не принадлежал к коренному народу тамойцев и аристократом не был — просто слугой, пусть и обеспеченным, и даже получившим право носить у пояса меч — недлинный, около двух локтей, с изогнутой гардой. Бледным пальцам молодого человека нравилось касаться рукояти, чувствовать ее приятную прохладу. Однако не меч у пояса являлся запорукой той спокойной уверенности в собственных силах, что чувствовалась в молодом человеке: арант по имени Стиг был лучшим учеником господина Шана, начальника тайной полиции императора.

Великолепие, встречавшее гостей дворца просторным холлом с гербами правителя империи, анфиладой золоченых проемов — все это было не для слуг. К тронному залу, к господским комнатам они пробирались боковыми лестницами и коридорами, которые словно бы прятались в широких дворцовых стенах, находясь отдельно от роскоши, окружающей правителя.

Стиг быстро прошел коридором и, нырнув в узкий дверной проем, оказался в холле не самого богатого убранства. Двое солдат в пурпурно-фиолетовом стояли на карауле. Молодой человек беспрепятственно прошел мимо, и в следующем помещении его встретили двое пареньков, одетых просто, добротно, хоть и не так дорого, как сам арант — младшие ученики господина Шана. Этот караул тоже узнал Стига и пропустил дальше.

Еще один коридор, тяжелая дверь с позолоченной резьбой, за ней — скромное помещение. Книжные шкафы, полки, секретер, широкий письменный стол. Тяжелый бронзовый подсвечник, пламя свечей слабо покачивается. На стене картина: среди расцвеченных закатным солнцем волн — военный бриг с неубранными еще парусами.

В массивном деревянном кресле, обитом темной тканью, сидел человек — немолодой, далеко за сорок. Темные волосы собраны на затылке, уложены «шишечкой», как это принято у тамойских мужчин, небольшая аккуратная бородка скрывает широкий волевой подбородок, глаза черные, как маслины, смотрят пристально и кажутся больше, чем есть на самом деле.

Молодой человек вышел на середину комнаты и, поклонившись, замер. Казалось, даже губы его не шевельнулись, когда Стиг произнес:

— Здравствуйте, Учитель.

— Здравствуй, — Самрит Шан, начальник тайной полиции императора, чуть наклонил голову, внимательно вглядываясь в лицо своего ученика. — Новости?

— Слухи о том, что беглец направляется к западным границам, ложны. После того случая с господином Лином, его видели в Блаире. Это восточнее.

— Стало быть, он не собирается сбежать? — на бородатом лице появилась усмешка, выражавшая скорее разочарование. — А слухи, скорее всего, распространяют волошцы. Стоит показать им, что игры в партизанщину могут быть небезопасны.

Он поднялся с кресла, послышался шорох ткани, золотая оторочка дорогого фиолетового кафтана ярко вспыхнула в пламенных отсветах. Самрит Шан медленно прошелся по кабинету и остановился напротив картины, задумчиво глядя, как в остановившемся по мановению кисти художника мгновении борется с волнами парусник. Команда успеет свернуть паруса до того, как начнется настоящий шторм, а пока военный бриг под знаменем империи победно несется сквозь бушующее море.

— Даен Вонг, — медленно и очень четко произнес Шан. — Наведайся к нему. Возможно, наш беглец захочет узнать, чью фамилию дал ему Учитель Эрхат.

Мы еще долго сидели у Саймора. Его невестка готовила очень вкусно, и ей как будто доставляло радость потчевать ватагу проголодавшихся ребят, да и нас заодно. Дети смотрели на Ярата, как на героя-воина из сказки — знали, наверное, что их деда не так-то легко повалить. Но потом соседские позвали их на улицу играть, и в горнице остались мы вчетвером, да Саймор с Фраеном и Агнетой. Невестка кузнеца быстро нашла общий язык с Нэлией, они негромко переговаривались, потом женщина принесла из комнаты мандолу, вручила ее мужу.

— Я пытаюсь уговорить Нэлию спеть, — сообщила Агнета всей честной компании. Щеки Нэли смущенно заалели.

— А правда, Нэли, спой! — поддержал просьбу Айлан. Ярат молчал. Почему-то мне казалось, что перспективой слушать пение сестры Айлана он смущен больше, чем сама девушка. Но в итоге Нэлия сдалась на уговоры, Фраен заиграл…

Если б у меня был такой голос, как у Нэли, я бы не стала отказываться, даже из скромности. Она пела негромко, словно все еще стесняясь, но так мелодично, чисто! Песня была грустной, про любовь… Я сейчас не припомню ни слов, ни сюжета, но, слушая Нэлию, хотелось то плакать, то улыбаться сквозь слезы. И почему-то вспомнилась сестра Вилена… Нет, ее история, так и не окончившаяся замужеством, не имела ничего общего с любовью, да и я сама никогда не испытывала тех чувств, о которых говорилось в песне, но мне стало нестерпимо жаль, что это нечто, называемое любовью, прошло стороной, не зацепив, не заставив обернуться ни разу за все мои двадцать лет. Двадцать… кто-то скажет, что это всего лишь самое начало жизни, расцвет юности, но я почему-то чувствовала себя старой. Казалось, что жизнь окончена, и что теперь впереди только месть, а после… возможно, что-то и будет после, но только не жизнь. И, наверное, не любовь.

Нэлия умолкла. Саймор, шумно вздохнув, словно отгоняя печальный осадок, оставленный песней, хлопнул в ладоши несколько раз. Нэли смущенно улыбнулась, и тогда Фраен заиграл снова, но на этот раз музыка была веселой, и к Нэли присоединилась Агнета.

Айлан слушал их пение с улыбкой, подперев рукой подбородок. Его профиль отчетливо выделялся на фоне окна, темные волосы мягкой волной накрывали спину… Красивый у Нэлии брат, действительно, как сказал Ярат, настоящий саоми.

Я вспомнила, что Ярат сидит рядом со мной, и обернулась. Облокотившись о столешницу, он опустил голову на скрещенные руки и смотрел туда, где сидели певуньи… смотрел на Нэлию. На губах — улыбка, но не обычная — та, которую не показывают, прячут ото всех, потому что человек с такой улыбкой беззащитен, а часто и смешон. В поблескивающих разноцветных глазах — мечта, и тоже из тех, о которых не рассказывают, разве только друзьям, самым лучшим, самым проверенным.

Кроме меня на него никто не смотрел, да и мне созерцание этого бесконечно счастливого лица не доставило удовольствия. Я отвернулась, подняла руки, спрятала лицо. Фраен играл, Нэли и Агнета пели, Саймор, Ярат и Айлан слушали. И всем было хорошо и уютно. А мне вдруг очень захотелось заплакать громко и навзрыд, чтобы песня смолкла на полуслове, на несыгранном аккорде, чтобы все стали спрашивать, что случилось, утешать, и кто-нибудь догадался погладить меня по голове, как ребенка…

Но песня не смолкала, потому что я сидела молча, закусив губу и плотно закрыв ладонями лицо, потом, заметив сквозь неплотно сомкнутые пальцы, что на меня встревожено смотрит Айлан, я глубоко вздохнула, опустила руки и заставила себя спокойно улыбнуться.

Снег пошел крупными хлопьями. Он искрился, переливался, освещая ночь. Ярат о чем-то разговаривал с Нэли, улыбался, девушка тоже выглядела веселой. Не желая мешать их разговору, Айлан позволил Ярату проводить сестру до гостиницы Кристана, а сам пошел со мной. Я чувствовала себя словно "не в своей тарелке", но все еще сильно ощущалась обида на друзей за то, что мне было плохо, а они не заметили, и эта обида помогла побороть неловкость.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу? — спросила я.

— По какому?

— По поводу Ярата и Нэли.

Дом Саймора уже остался позади, но Айлан все же оглянулся, словно надеясь увидеть свою сестру и Ярата, и тепло улыбнулся.

— А что с ними?

— Ну, ты же не слепой, наверняка и сам видишь.

— Вижу, — согласился Айлан.

— И? Как ты ко всему этому относишься?

Айлан помолчал, будто задумавшись, потом сказал:

— Знаешь, Инга, Ярат — хороший человек. Несмотря на все, через что ему пришлось пройти за эти годы, он все-таки остался самим собой. Хотя сам он может с этим не согласиться, и все же… Я буду рад, если Нэли выберет его. Действительно рад.

Глава 2

А снег все сыпался и сыпался. Сугробы намело такие, что, выходя на двор, можно было едва ли не по колено утопнуть в пушистой белоснежной перине, которую поутру истоптали лишь на тропинке, а потом работники расчистили, разгребли, освобождая подход к крыльцу.

Хотелось поскорее туда, на улицу, вдоволь насладиться волшебством зимней сказки. Я размышляла, как бы предложить прогулку, но Айлан опередил меня:

— Пойдемте на улицу. Там снег валит, людей немного, все по домам прячутся.

Его предложение было воспринято с энтузиазмом, и вот мы вчетвером, одетые слишком легко для зимнего путешествия, но вполне неплохо для короткой прогулки, вышли на задний двор гостиницы и, шмыгнув через калитку, оказались в переулке. Там неподалеку находился яблоневый садик — маленький, с четырьмя поломанными лавочками. Ярат первым получил снежок в спину и удивленно оглянулся на широко улыбающегося Айлана. Тот наклонился за новой порцией снега, а Ярат, сообразив, что его собираются обстрелять, юркнул за дерево, и уже оттуда запустил в Айлана наскоро слепленным снарядом. В нас с Нэлией пока никто не бросал, но мы кинулись врассыпную и стали очень активно прятаться, с тем, чтобы, наконец, мужчины задумались, почему мы до сих пор не обстреляны и не обваляны в снегу с ног до головы.

Долго думать им не пришлось. Вскоре Айлан со смехом повалил сестру в сугроб, а потом один за другим запустил в меня целых четыре снежка. Ярат замешкался, и потому ему досталось больше всех, когда мы втроем, объединившись, самым бессовестным образом буквально искупали его в снегу, а после повалили, дружной гурьбой попадав сверху. Когда мы, наконец, освободили его, Ярат поднялся, подобрал упавшую шапку, отряхнул волосы и наконец-то решил ответить нам контратакой.

Усталые, мокрые, раскрасневшиеся и невероятно довольные мы заявились к Саймору. В целях конспирации первыми пришли Айлан с Нэлией, потом мы с Яратом. Агнета встретила нас в дверях, с угрожающим видом перебрасывая из руки в руку свежий веник из тонких ивовых прутьев.

— Нас, кажется, выгоняют, — пробормотал Айлан, изо всех сил стараясь не засмеяться при виде строгого лица молодой женщины.

— Выгонишь вас, — усмехнулась Агнета. — А ну-ка поворачивайтесь, сейчас мы вас обметем немножко, чтобы снега не натрусили.

Долго сидеть в доме не получилось. На просторном дворе у кузнеца можно было спрятаться от посторонних глаз и порезвиться вдоволь, и мы, как дети, соскучившиеся по настоящему веселью, хохотали, валялись в сугробах, забрасывали друг друга снежками. Ребятишки Фраена и Агнеты присоединились к нам и помогали мне с Нэли "вести военные действия" против Ярата и Айлана, потом Агнета позвала обедать. Мне стало чуточку стыдно, что мы вот так запросто идем за стол, но я прогнала это ощущение — не сегодня. Не время и не место. Как-нибудь попозже я, может, и позволю угрызениям совести помучить меня, но… только не сегодня.

Ярат не отходил от Нэли, не спускал с нее глаз. Девушка светилась ясным весенним солнышком, улыбалась ему, мне, брату, хозяевам дома, их малышам, и нам было тепло и хорошо. Как будто не растопленная печь прогрела воздух в горнице, а Нэлина открытая улыбка, ее сияющие глаза… По правде говоря, сегодня погода такая, что у всех глаза сияют, светятся. Эх, еще бы хоть несколько дней насладиться зимой, а там можно и к делам возвращаться.

Метель и снегопады продолжались еще два дня. За это время мы четверо отдохнули по-настоящему, душой. Как-то не вспоминались опасности, поиски, — мы просто жили. А потом непогода улеглась, и рано утром, по примерзшему, поскрипывающему снегу мы с Яратом отправились в путь. Лошадей взяли на конюшне Кристана, у него же справились, где можно будет попроситься на ночлег по дороге. Нэли с Айланом вышли проводить нас, девушка долго махала рукой… а я все оглядывалась, пока не повернула дорога, и двое саоми у ворот гостиницы скрылись из виду.

Несмотря на то, что утеплили меня основательно, я вскоре подмерзла, а после начала уставать. Все-таки не привычная была к целодневной верховой езде. То и дело поглядывала на Ярата, пытаясь определить — не устал ли он, не предложить ли ему небольшой привал, но саоми будто не обращал внимания ни на холод, ни на долгую тряску в седле. Он выглядел довольным… подозрительно довольным, если учесть, что подобное выражение лица было ему несвойственно.

На ночь мы остановились у одного из знакомых Кристана. Нас отвели в сарайчик, довольно теплый, если спать не раздеваясь, дали одеяла — закутаться, принесли хлеба и молока. Наевшись и окончательно согревшись, я улеглась на свою подстилку. Сарайчик был небольшой, поэтому Ярат находился рядом. Я достаточно хорошо видела его — смотрит мечтательно в потолок, улыбается своим мыслям…

— Ярат!

Он обернулся, я некоторое время придирчиво изучала выражение его лица, потом подытожила наблюдения:

— Ты на себя не похож.

Он ничего не ответил — хмыкнул и перевернулся на другой бок.

Болоченка и впрямь стояла недалеко от самого настоящего болота — неровные кочки, припорошенные подтаивающим снегом, имели самый неприятный вид. Зато по другую сторону от деревни — луга на пологих холмах и небольшая рощица.

Дом Даена Вонга мы нашли благодаря объяснениям Саймора, так как люди на улице почти не встречались. Дорожка от калитки расчищена не была, но снега выпало не так-то много, и можно было не опасаться промочить обувь.

Ярат меня в калитку не пустил — он встал у забора, издалека разглядывая дом. Взгляд его остановился на пустующей собачьей конуре, потом саоми обернулся ко мне. Я, наконец, поняла, что его беспокоит — пусто, дом словно нежилой.

— Может мы не туда пришли? — рискнула высказать предположение.

Он задумчиво подергал себя за кончики волос, торчащих над воротником теплой меховой куртки, и пошел к соседнему дому. Сделав два шага, остановился, обернулся, проверяя — иду ли я следом.

Ярат долго-долго стучал в дверь, стоя на ветхом крыльце, потом услышал шаркающие шаги внутри дома и опустил руку. На пороге показалась старушка — маленькая, сморщенная, как высохшая вишня. Она посмотрела на моего спутника снизу вверх, стараясь заглянуть под шапку подслеповатыми глазами, потом вздохнула тяжело и прошелестела:

— Вы верно ошиблись…

— Мы хотели бы узнать, — начал Ярат.

— А-а-а-а, — разочарование отчетливо прозвучало в голосе старой женщины, как будто она все же надеялась, что мы пришли именно к ней.

— Скажите пожалуйста, чей это дом по-соседству?

— Тот, что ли? — старушка слабо кивнула в сторону пустующего здания. — Это дом Сайны Вонг.

— Нам нужен Даен Вонг. Он ведь там живет?

— Живет… Сайна умерла, а Даен — ее сын. Живет…

Ее голос шуршал опавшими листьями в ненастный осенний день, и меня не покидало странное ощущение, что мы не на крыльце, а на пороге склепа. Старинного, заброшенного, позабытого.

— А он постоянно там живет? — Ярат закашлялся, попытался заглянуть в пыльную полутьму этого печального дома.

Видно, старушка не поняла вопроса. Она покачалась, переступила с ноги на ногу и все так же равнодушно смотрела на Ярата. Он решил спросить конкретнее:

— Даен Вонг там или уехал?

— Уехал, уехал…

— А давно?

— Уехал… Уехал вот. Его ищут, а он уехал.

Мой спутник тут же насторожился:

— Кто ищет?

— Ищут… разные люди ищут.

Старушка вздохнула, из-под шерстяной шали, укрывавшей ее дряхлое тело едва ли не до пяток, высунулась рука — малюсенькая, худенькая, одни кости и видно, словно ниточками перевитые да кое-как прикрытые желтоватой кожей. Эта рука нащупала стену и уперлась в нее — наверное, нелегко было стоять на ослабевших ногах.

Я отступила от двери, но неприятное ощущение не ушло. Напротив — теперь, когда меня не скрывала сухая паутина винограда, оплетавшего крыльцо, казалось, будто множество злых глаз смотрит на меня, такую пугающе заметную на фоне голого сада, запорошенного снегом.

Наконец не выдержал и Ярат — быстро поблагодарил старушку и, пятясь, спустился с крыльца. Облегченно вздохнул, словно скинул с плеч тяжелый мешок. Я почувствовала себя немного уверенней, когда он оказался рядом.

— Что, Инга? — спросил Ярат, и я призналась:

— Тревожно как-то.

Бояться вроде было нечего, но что-то внутри сжималось и холодило душу.

— Говорит, искали его, — пробормотал Ярат. — Зайдем к кому-нибудь еще, спросим.

— Нет! — быстро возразила я. — Не надо. Пойдем отсюда!..

Ярат нагнулся, удивленно заглянул мне в лицо.

— Инга, ты чего?

Я и сама не знала — чего, просто хотелось как можно скорее унести отсюда ноги. Лошадки ждали нас у калитки, и было бы так хорошо сейчас же в седло и прочь, прочь и от опустевшего жилища Даена Вонга, и от этого дома-склепа с его ветхой хозяйкой. Но я понимала, что Ярат прав, и потому смирилась, поплелась вместе с ним расспрашивать других соседей.

В доме напротив нам не открыли, лишь наорали из-за двери, зато в следующем повезло. Лысенький приземистый мужичок сказал, что Даен Вонг уже не появлялся здесь около трех недель, а искали его буквально наутро после отъезда. Кто и зачем — мужичок не знал, и даже описать их не смог — сказал, что самые обычные, одеты как городские, больше ничего не добавил.

— Придется осмотреть дом, — Ярат вновь остановился у злосчастной калитки. — Ты стой здесь. Что бы ни случилось — кричи. Тень какая померещится, звук подозрительный, плохо вдруг станет… Даже если просто кто из деревенских на улицу выйдет. Понятно?

Я кивнула и, пройдя в калитку следом за Яратом, прижалась к забору, то и дело оглядываясь на наших лошадок. Серая и вороная — они изредка фыркали, переступая копытами. Им будто было скучно и совсем не страшно. Осторожно, как кошка, Ярат подошел к крыльцу, отворил поддавшуюся дверь и, замерев на несколько секунд перед открывшимся проемом, нырнул внутрь.

Жилище Даена Вонга оказалось самым обычным — коридор от входа через весь дом, выбеленная печь, массивный стол и табуреты в просторной столовой, неширокие кровати в спальнях, комоды, полочки… легкий налет пыли. Кое-где можно заметить полотенца, салфетки с искусной вышивкой. Видимо, еще мать Даена рукодельничала, потому как в остальном очень бросалось в глаза, что дом почти не помнил женской руки.

Ярат заглянул во вторую спальню и замер, прислушиваясь. Тихо, но чутье подсказывает, что в доме он не один. Кто-то еще притаился там, наверху…

Он поставил ногу на первую ступеньку, потом на вторую… третья скрипнула негромко, но если наверху действительно ждали — они не могли не услышать. Теперь можно было не медлить — в несколько прыжков Ярат взлетел по лестнице и оказался на втором этаже. Небольшая комнатка, окна выходят на задний двор, впереди — двери, за ними — таинственный кто-то, который знает, что Ярат уже здесь, близко, и готов его встретить.

Дверей было три. Недолго раздумывая, саоми выбрал крайнюю справа и прыгнул вперед. Перекатился клубочком по полу, и, уже стоя на ногах в пустом помещении, услышал, как громко ударилась дверь о стену. И одновременно с этим звуком с улицы донесся отголосок испуганного крика.

Комната, лестница, коридор… Ярат пролетел их в несколько секунд и вырвался из душного полумрака на крыльцо. Инга так и стояла у забора, на уровне поясницы справа светлым мотыльком подрагивало оперение стрелы.

— Инга!

Девушка подняла руки, словно боялась, что Ярат с разбегу не успеет остановиться и врежется в нее. На курточке, вокруг торчащей из небольшой, аккуратной дырочки стрелы пока не видно было крови.

— Тихо, не двигайся, — пробормотал Ярат сквозь зубы, быстро оглянулся на окна второго этажа — странно, ведь такая удобная мишень, почему не стреляют? И в Ингу — ее могли убить, но предпочли ранить — зачем? Сейчас об этом думать было некогда. Ярат наклонился, попытался расстегнуть нижнюю пуговицу ее курточки, но Инга вдруг оттолкнула его.

— Н-не надо, — слегка заикаясь проговорила она. — Все в п-порядке, я не ранена.

В доказательство своих слов она немного подвинулась в сторону — куртка натянулась, проткнутая пригвоздившей ее к забору стрелой, а Инга поморщилась:

— Царапнуло только… чуточку.

Мгновение понадобилось для осознания того факта, что с Ингой действительно все в порядке: жива, здорова. Ярат провел рукой по лицу, потом наклонился, сломал стрелу, отцепил куртку девушки от обломка, быстро вытащил Ингу за калитку, заставил пригнуться, спрятаться под прикрытие деревянного забора.

— Видела, кто стрелял?

— Нет, — и вдруг вскрикнула: — смотри!

Но он и сам уже видел, что от соседнего дома, где жила маленькая старушка, шел человек — невысокий, темноволосый, в меховой одежде, с поднятым арбалетом в правой руке. Ярат выпрямился, закрывая Ингу, которая норовила выглянуть из-за его плеча.

— Кто ты? — крикнул он, надеясь, что этот человек окажется тем, ради кого они приехали в Болоченку.

Вместо ответа — выстрел. Ярат отскочил, увлекая Ингу за собой, потом скомандовал ей:

— В седло, живо!

Инга взлетела на свою серую лошадку, но удирать не спешила — ждала Ярата. Человек с арбалетом оставался на расстоянии. Он снова целился, но почему-то в девушку. Когда Ярат это понял, ему стало не по себе — сам-то он от одинокого стрелка без труда уйдет, а вот Инга…

Раздумывать было некогда — Ярат заскочил в седло позади девушки. Тело уже приготовилось к боли, но человек с арбалетом почему-то не выстрелил. Ярат ударил лошадь пятками в бока, и та рванула с места, переходя в галоп.

Несмотря на двойную ношу, серая лошадка не подвела — долгое время неслась, не выказывая усталости, не сбавляя темпа. В седле вдвоем было неудобно, и Ярат едва держался, а потому, когда счел, что отъехали уже достаточно далеко, сам натянул поводья и сполз с лошадиного крупа на землю.

Инга осталась в седле.

— И что теперь? — спросила она, сжимая повод озябшими пальцами.

Ярат нахмурился. Нет, надо было, надо перед отъездом в Болоченку связать девушку и оставить в городе под присмотром Нэли и Айлана! Тогда не пришлось бы позорно бежать из деревни от двух стрелков — одного на дороге, второго — притаившегося в доме. Хотя вполне вероятно, что неподалеку прятались еще люди, но…

— Ничего теперь, — ответил он, — поедем обратно в город. Только придется сделать крюк, тогда, может, и не выследят.

— Крюк? — Инга наклонила голову набок, — на одной-то лошади? Так мы далеко не уедем.

— Придется, — повторил Ярат, пресекая дальнейшие пререкания, но при мысли об оставленной в Болоченке вороной почувствовал, что еще немного — и начнет ругать вслух самого себя: лошадь, одолженная у Кристана, стоила денег и очень больших. Последнее время они существовали на сбережения Айлана, понемногу расходуя их на еду — охотой в зимнее время прокормиться не удавалось, учитывая скудность дичи в поредевших лесах. Еще было несколько монет, что остались в почти насильно врученном им рыжим Ареном мешочке. И все. Чтобы заплатить за лошадь, этого не хватит.

— Поедем дальше, — сказал он.

— Куда?

— Тут недалеко еще одна маленькая деревенька. Может, там пустят на ночь. Вот-вот темнеть начнет.

Надежды наши не оправдались — почему-то никто не захотел пустить даже в сарай. Озябшие и усталые, мы прошли по единственной улочке, стучась в каждый дом. Одна хозяйка посоветовала переночевать в пустующей хижине на краю деревни. Это был небольшой домишко с прохудившейся крышей. Мебель отсутствовала вовсе — наверняка местные растащили по хатам, и даже пристройку разобрали по дощечке.

Внутри было холодно, дымоход забит, и печь растопить не удалось. Да и не нашлось чем.

Лошадка послушно вошла вслед за нами в горницу — темно, пыльно…

— Ну что ж, останемся здесь, — Ярат закрыл дверь, поискал — чем бы ее подпереть, так как замка не осталось, потом снова вышел на улицу, нашел небольшой чурбачок, который и поставил под дверь. Наверняка от непрошенных гостей, чтоб не вломились без предупреждения.

Видимо когда-то пол был застелен досками, но большую часть их растаскали, и только в уголочке осталось несколько обломков, на которых я вполне смогла уместиться — все же лучше на подгнившем дереве, чем на холодной земле. За выбитым окном выл ветер, и этот вой приближался, пока вьюга не заплакала под стенами дома. Дохнуло морозом, сыпануло снегом, который влетал облачками, оседая неравномерной кучкой на утоптанном земляном полу.

Я устала за день, и честно пыталась заснуть, но события сегодняшнего дня отдельными картинками мелькали перед мысленным взором, всплывали обрывками эмоций, ощущений… Я ведь до смерти перепугалась, увидев торчащую из курточки стрелу — не сразу поняла, что кожу едва задело. Умышленно ли стрелок промахнулся?

Снег за окном искрился, отражая свет, но в соседних помещения стояла сплошная мгла. Я лишь раз глянула в сторону дверного проема — и быстро отвела глаза: все казалось, что вот-вот на пороге пустой комнаты появится та ветхая старушка, до пят укутанная шерстяной шалью, посмотрит блеклыми глазами с морщинистого лица, протянет ко мне тонкую, как веточка, неживую руку.

Чтобы не вспоминать старушку из Болоченки, я решила думать о чем-то хорошем: об Айлане и Нэлии, о вкусном обеде, которым нас обязательно угостит Агнета, когда мы придем к Саймору с новостями, о тепле и запахе свежего хлеба… Желудок отозвался на эти воспоминания. Ярат вынул из сумки буханку, разломил пополам, протянул мне здоровый кусок. Еще одну булку целиком отдал лошади — больше нечего было ей предложить. Интересно, что случилось с вороной, которая осталась в Болоченке?

— Ярат, а как мы заплатим за лошадь? — поинтересовалась я вслух. Мой спутник как раз доел свою порцию хлеба и устраивался в противоположном углу.

— Пока не знаю, — ответил он и вздохнул. — Таких денег у нас нет, придется отработать.

Мои мысли сразу потекли в заданном направлении. А все не так страшно! Нэлия может петь — у нее это получается лучше, чем у многих артистов, что поют за деньги в трактирах и корчмах. Я наймусь к кому-нибудь в дом посудомойкой или уборщицей, а если повезет, буду давать уроки грамоты — зря, что ли, в школе училась? Айлан и Ярат тоже найдут себе подработку — сильные мужские руки везде пригодятся. Хотя… если Айлан производит впечатление здорового, способного к тяжелой работе человека, то Ярат — вряд ли. Я-то знаю, что внешность моего спутника обманчива, но сомневаюсь, что он вызовет доверие хозяев, если будет по-прежнему греметь костями на ходу и прятать глаза под полями шляпы.

— Тебе, наверное, придется искать работу у Кристана, чтобы по чужим домам не ходить, — озвучила я собственные выводы. — Правда у него и так рабочих полно, есть кому и дрова нарубить, и возы разгрузить. Но можно что-нибудь придумать… Вот скажи, что ты умеешь?

— Убивать, — Ярат усмехнулся, и мне на миг стало страшно, будто очутилась в клетке хищного зверя. — А еще убегать.

— Не густо, — пробормотала я единственно для того, чтобы нарушить тишину, показавшуюся зловещей после сказанных им слов.

Ветер выл тоскливо-тоскливо, и чьи-то шаги чудились мне за окном. Но Ярат оставался спокоен, а значит, опасности нет, можно спать. Да разве заснешь тут?

Внезапно Ярат поднялся. Я этого не услышала — просто, когда обернулась зачем-то, он уже убрал чурбан от двери, намереваясь выйти. Поглядел на меня, глаза блеснули зеленью, и я не стала задавать вопросов.

К счастью, опасения не подтвердились. Всего лишь местный головорез, надумавший ограбить беззащитных на вид путников. Несколько раз приземлившись на обе лопатки, а после, когда безболезненное вразумление не подействовало, услышав хруст собственных ломающихся пальцев, бандит понял, что чем раньше он уберется, тем целее будет. Ярат проводил его взглядом и пошел обратно. Уже прикрывая за собой дверь, подумал, что сбежавший грабитель вполне вероятно приведет своих дружков, дабы расправиться с обидчиком, но это будет не скоро, несколько спокойных часов есть в запасе.

Ругать себя за то, что не догадался оглушить, было бессмысленно. Ярат снова привалил дверь чурбачком и забрался в свой угол. Удостоверившись, что он вернулся, Инга отвернулась к стене, так ничего и не спросив. Ну, оно и к лучшему, не стоит ее беспокоить. Пускай отдохнет.

Ярат устал за сегодня не меньше девушки, но сон не шел. Мысли о заработке не давали покоя, особенно после вопроса Инги, когда он вдруг со всей ясностью осознал, что в свои двадцать три года, считаясь одним из лучших мастеров рукопашного боя во всей империи, не умеет ничего, что могло бы пригодиться для жизни, а не для игры в прятки со смертью. Обучаясь у знаменитейшего Учителя, великого человека, допущенного даже к правителю и известного далеко за пределами империи, Ярат не освоил ни одного ремесла, вместо того посвящая время различным наукам, и все полученные знания теперь казались ненужными, бесполезными. Работая в школе, где его величали "Учитель Вонг", преподавая науки детям, которые зачастую были не намного младше него самого, Ярат не задумывался над этим — он считал, что, как и Учитель, будет и дальше заниматься преподаванием, изучением сложных математических законов, которыми ученые описывали происходящие в природе процессы, работать с историческими документами, восстанавливая ход событий, произошедших задолго до его рождения…

И единственное, что пригодилось — уроки, проходившие на площадке в яблоневом саду. Искусство, позволявшее обезвредить противника и самому уйти от смертельного удара.

Ворох мелкой снежной крупы влетел в окошко и вдруг затанцевал над полом, мерцая, как далекие звезды в ясную ночь. Ярат улыбнулся, вспомнив запорошенный снегом вечер два дня назад, тающие блестки в шоколадных волосах Нэлии, ее яркие, ласковые глаза.

Нэли была самой лучшей, самой необыкновенной. Хрупкая и нежная, как первый весенний цветок, всегда такая искренняя, заботливая… На нее хотелось смотреть, не отводя глаз, находиться рядом, отогреваясь в лучах ее солнечной улыбки, осторожно и будто бы невзначай касаться тоненьких пальцев, то надеясь, что она не заметит, то отчаянно желая, чтобы наоборот — и заметила, и поняла, и позволила дотронуться еще раз, не украдкой, словно нечаянно, а взять за руку, провести по волосам, обнять…

В тот вечер они играли в снежки на дворе Саймора. Нэли, утомившись от шуточной борьбы, отошла в сторонку, отряхнула одежду, весело наблюдая, как ее брат и Инга сражаются с детьми Фраена и Агнеты. Ярат, улучив минутку, подошел к ней будто бы тоже передохнуть. И они стояли рядом, смотрели сначала на играющих, потом, когда снежный бой закончился, — на звезды. Брат Нэли и Инга вместе с сорванцами долго отряхивались, потому что успели изрядно изваляться и промокнуть, а Ярат незаметно придвинулся чуть ближе к девушке и теперь даже сквозь теплые одежды ощущал прикосновение ее плеча. То ли Нэлия не возражала, то ли просто не заметила. Она обернулась не сразу, тепло улыбнулась Ярату и, запрокинув голову, смотрела в ясное зимнее небо.

А Ярат все хотел сказать ей что-нибудь хорошее, рассказать, как много она для него значит… но отчего-то не смог произнести даже ее имя.

После, тем же вечером, лежа на узкой кровати в гостинице Кристана, он решил, что раз уж с красноречивым признанием у него проблемы, надо как-нибудь иначе объяснить все Нэли, может, сделать ей подарок… В кармане лежали две мелкие монеты — по две граны каждая. Что можно купить за такие гроши? Обычно саоми дарят любимым женщинам бусы, браслеты и пояса. Можно обувку новую — туфельки, сапожки… Ярат нахмурился, вспоминая, что же еще, но все выходило дорого, на четыре граны не купишь. Были, правда, в нагрудном кармане две золотые монеты — цары — Айлан дал в дорогу из своих сбережений на всякий случай, но, хотя деньги решили считать общими, расходовать запас нельзя, тем более что деньги эти не им, Яратом, заработанные.

Запустив руку в карман, он нащупал серебряные монетки, повертел их в пальцах, словно надеялся, что их вдруг станет больше. Но нет, с подарком придется повременить, и, наверное, не меньше месяца, когда и за лошадь заплатить смогут, и на дальнейшее пропитание заработают. Только вот целый месяц в столице оставаться совсем нежелательно, особенно после сегодняшнего: раз уж враг так открыто проявил себя — жди беды.

И — как заработать? Подсобным рабочим не выйдет: увидеть могут, потом неприятностей не оберешься, а рисковать — не один ведь.

Инга что-то прошептала во сне, Ярат отвлекся от собственных размышлений, прислушался, но слов не разобрал. Уже смирившись с тем, что скоро не уснет, поднялся, неслышно прошелся по комнате, поднял кусок деревяшки с пола, снова сел в свой угол.

Дома у него было много игрушек — маленьких деревянных зверюшек. Их вырезал отец, и не раз позволял сыну, крепко сжимая ножик в маленьких пальцах, пытаться повторить действия старшего. Ярат не помнил, получалось у него что-то или нет, но очень захотелось попробовать. Света было предостаточно, особенно для глаз саоми. Ярат вынул ножик и задумался ненадолго… Перед мысленным взором предстала грациозная саомитская кошка с шоколадного цвета гладкой, шелковистой шерстью, переливающейся в лучах заката.

К огромному удивлению, у него получилось. Нечто угловатое, напоминающее кошку разве что остренькими настороженными ушками и изящно выгнутой спинкой. Ярату не понравилось, и он вертел фигурку в руках, разглядывая, обдумывая, как бы придать ей более привлекательный вид, но внезапно чутье подсказало — близко враг, и, спрятав недоделанную деревянную фигурку в сумку, Ярат поднялся на ноги.

В тишине дома вдруг раздалось негромкое, но отчаянное "Нет!" и Ярат, вздрогнув, обернулся.

— Мама, мамочка… — Инга плакала, сжавшись в комочек, жалобно-жалобно.

Захотелось разбудить ее, но Ярат не знал, что будет происходить здесь через минуту, а потому решил, что пусть уж лучше спит.

Девушка вскоре умолкла, но продолжала тихо плакать, а Ярат вполне отчетливо услышал шаги снаружи. Кто-то подбирался к окну, причем не в одиночку: человек пять-шесть. "Если местные хулиганы — ничего страшного" — решил Ярат и прислонился к стене неподалеку от окна.

Сначала увидел тень на полу от заслонившего рассеянный свет с улицы чьего-то торса. "Зря все-таки Ингу не разбудил. Проснется, увидит, испугается"…

Один отошел к двери — караулить, еще кто-то обходил дом с другой стороны. Наверное, собрались влезть через темные комнаты, застать врасплох. Что ж… Физиономия бандита больше не торчала в окне — опасаясь спугнуть, тот спрятался, притаился. Ярат снял курточку, опустил ее на спящую Ингу, а сам прошмыгнул в соседнее помещение. Тьма поглотила его, сделав невидимкой, и Ярат спокойно стоял, ожидая, пока четверо вооруженных ножами хулиганов проберутся в неширокое отверстие окна.

Тот, кто шел первым, заметил нечеткий силуэт, но закричать не успел и упал на земляной пол, схватившись за горло. Он громко хрипел и задыхался, остальные испуганно попятились было назад, но передумали удирать, и кто-то крикнул:

— Эй, а-ну выходи!

Ярат снова позволил им увидеть себя. Еще один бандит попытался ударить его, но отлетел, кувыркнувшись, в сторону. Оставшиеся двое попятились к окну. Ярат «помог» им выбраться наружу, те же, что находились в помещении, сперва благоразумно решили вылезти сами, опасливо косясь на маячивший в темноте силуэт, но потом рассудили, что, верно, на руку незнакомцу сыграла неожиданность, а теперь есть все шансы показать ему, кто сильнее.

— Куда вы, эй! — крикнул один из них. — А-ну давай все сюда, сейчас мы его как…

Уловив негромкий звук, Ярат метнулся обратно, туда, где спала Инга, втащил уже почти пролезшего в окно бандита. Тот с испугу не сопротивлялся, и это спасло ему жизнь. Привычно надавив нужные точки у основания шеи, Ярат уложил обездвиженное тело на пол и послушав, на месте ли тот, у входной двери, вернулся в соседнее помещение. Все произошло так быстро, что четверо головорезов едва успели подойти к дверному проему и были мгновенно от него отброшены. На этот раз Ярат предпочел сразу действовать убедительно, потому как хулиганы не прислушивались к здравому смыслу и не отступили, пока не поняли, что их действительно могут убить.

Инга поднялась на ноги и, крепко сжимая ворот Яратовой куртки, вслушивалась в доносящиеся из соседней комнаты звуки, но при этом не отводила взгляда от неподвижного тела на полу. Вскоре шум стих, а потом вернулся Ярат. Не говоря ни слова, он подцепил за шиворот лежащего без сознания бандита и потащил к двери. Откатил чурбачок, выволок тело на крыльцо, закрыл дверь.

— Что там? — спросила девушка.

— Да ничего, уже все ушли.

— Ушли? — переспросила Инга и, не удержавшись от сарказма, добавила: — Сами?

На губах Ярата появилась усмешка.

— Кто сам, кому помогли. Спи лучше. Сегодня уже не потревожат.

— Верю, — отозвалась девушка. — На, забери свою куртку.

— Спасибо.

Поблагодарив Ингу неизвестно за что, Ярат снова лег и на этот раз сразу провалился в сон.

Ветхая сморщенная старушка, пошатываясь, стояла перед распахнутой дверью. Двое невысоких парней о чем-то расспрашивали ее, но явно безуспешно. Светловолосый арант в куртке на меху саомитской кошки смотрел издалека, не приближаясь к домику, крыльцо которого паутиной опутал виноград. Казалось там, в полумраке, что живет своей жизнью, дышит, едва заметно шевеля края шерстяной шали, в которую была завернута хозяйка, притаилось что-то отвратительно неживое, а сам дом истлел настолько, что стоит сказать громкое слово на пороге — рассыплется, погребет под грудой серого праха тех, кто неосторожно окажется поблизости. Люди пугались этого ощущения, и потому не слишком рьяно допрашивали старую женщину, мысля об одном — поскорее уйти подальше и от дома, и от его хозяйки, но опасались проявить трусость или суеверную глупость перед молодым командиром.

На бледном лице аранта появилась усмешка. Стиг не верил во зло из иных миров — слишком часто оно проявлялось в его родном мире, порой сменяя маску добродетели на звериный оскал, а нередко принимая вид столь устрашающий, что демоны подземных пещер могли бы ужаснуться, встретившись с ним лицом к лицу.

Зло было многоликим: оно ходило с факелами и топорами по родному лесу, оно встречало арбалетными болтами путников на дорогах, стальными когтями рвало и резало припозднившихся прохожих на улицах столицы, пело дикие, завораживающие песни, после которых нормальные миролюбивые люди сходили с ума, хватались за оружие и могли поднять руку на отца, на брата…

"Пусть его будет хоть немного меньше, этого зла" — так говорил старший брат Стига, когда уходил на императорскую службу. Он смог перевезти семью из родного леса, поредевшего за последние годы, на окраину столицы. Здесь мальчишка по имени Стиг чудом — иначе и не скажешь — попался на глаза господину Самриту Шану, тогда новому начальнику императорской тайной полиции, и стал его учеником. Сначала он мало выделялся среди сверстников, но со временем учитель стал все пристальнее присматриваться к молодому аранту, все чаще проводить отдельные уроки, обучая теперь не только искусству боя, но и многим наукам. А еще были беседы… увлекательные разговоры по вечерам, и Стиг далеко не сразу понял — это тоже обучение, причем очень важная его часть.

Тем временем зло гуляло по империи, умножаясь, совершенствуясь в хитрости, изворотливости, слишком часто оставаясь безнаказанным. Не всех преступивших закон предавали смерти — темницы и подземелья императорской тюрьмы никогда не пустовали, и запертое в каменных лабиринтах зло стерегли простые люди, такие, как брат Стига. Но и оттуда зло находило путь на свободу.

Стиг оставил четырех человек в пустом доме Вонга, остальным приказал возвращаться в столицу. Ночь была светлая, лунная, дорогу хорошо видно. Молодой арант ехал впереди, на его бледном лице лишь промелькнуло выражение недовольства, но тут же исчезло. Подчиненные не могли узнать, насколько раздосадован командир сегодняшней неудачей.

Они опоздали всего на пару часов, но в таком деле и минута может сыграть решающую роль. Беглеца спугнули, скорее всего, люди Вонга — точно неизвестно, однако Стиг был уверен в правильности собственной догадки. Почему Даен Вонг предпочел лишь напугать беглеца, но не связаться с ним? Возможно, на этот вопрос ответит Учитель Шан. Но, как бы то ни было, чудовище снова сбежало, и хотя в этот раз не оставило после себя множество бездыханных тел, Стиг был уверен, что это затишье — временное.

В памяти всплыл солнечный день конца весны — чуть меньше двух лет тому назад. Тогда Учитель Шан отменил урок, что делал только в исключительных случаях, и вместе с несколькими учениками, среди которых был и арант, отправился к императорской тюрьме, откуда пришло известие о побеге особо опасного заключенного.

На тюремном дворе ученики господина Шана увидели тела двух часовых, но, когда вошли в сырой, пахнущий плесенью коридор — трупов стало больше. Они лежали в разнообразных позах в коридорах и на лестницах, отмечая путь, по которому неслось наверх, к весеннему солнцу и пахнущему цветами воздуху вырвавшееся из самых глубоких подвалов зло.

В одном из охранников, словно прилегшем отдохнуть на грязных каменных ступенях, Стиг узнал своего брата.

Ветер дохнул в лицо снежной крошкой, Стиг обернулся.

— Аел, — позвал он, и один из следовавших за ним приблизился к командиру, — как прибудете — найдешь меня у господина Шана. Я поскачу вперед.

Пришпорив коня, светловолосый всадник понесся навстречу метели.

Глава 3

Город встретил нас оттепелью и грязью. Вот удивительно — как столица может быть такой некрасивой, особенно на въезде, где с нею впервые знакомятся многие путники. По дороге попался небольшой базарчик, кроме продуктовых лотков еще несколько прилавков с разной мишурой — бусики там, серьги, браслетики и прочая бесполезная дребедень. Хотя пестрота и блеск украшений все же радовали глаз, но я предпочла не смотреть — глупо, но какой же девчонке не захочется перебрать да перемерить хоть часть этих безделушек? Нет, лучше и вовсе не обращать на них внимания.

Ярат вел нашу единственную лошадку, но вместо того, чтобы смотреть себе под ноги, поглядывал из-под шапки по сторонам. Мы уже прошли базар, когда он вдруг спросил:

— Инга, скажи, а какому подарку ты бы обрадовалась?

— Я?

— Ну, не ты, а вообще…

— Как это: «вообще»?

— Я хотел спросить, что может понравиться Нэлии…

Ах, Нэлии… Мы едва сбежали из Болоченки, потеряли лошадь, а он думает о подарках для Нэлии!

— У нас нет денег на подарки!

— Да знаю, — виноватый взгляд, опускает голову. — Я просто спросил.

Дальше идем молча, Ярат больше не смотрит по сторонам. Наверное, зря я с ним так — говорят, влюбленные все немного ненормальные, думают о всяких глупостях, обижаются и переживают, как дети. Вот и Ярат: обиделся, нет — непонятно, но что расстроился — так это видно сразу.

Я тоже опустила голову, глядя на покрытые грязью камни, и вдруг в этой грязи что-то заманчиво блеснуло. Наклонившись, я подняла серебряную монетку в десять гран, повертела в пальцах, протирая от грязи. Мелочь, а приятно, можно будет разок перекусить или…

— Возьми, — я протянула монетку Ярату.

— Зачем?

Пожимаю плечами.

— Легко пришло — легко и ушло. Возьми, авось и хватит на какую-нибудь мелочь: бусики там… или еще что-нибудь.

Ярат посмотрел на монетку, потом на меня. Покачал головой.

— Нет, Инга. Спасибо, но не надо.

— Как знаешь.

Монетка оказалась в моем кармане. И правильно, не время сейчас для подарков.

Мы сразу пошли не в гостинцу, а к Саймору. Кузнец оставил работу, отправил Фраена за Айланом и Нэли и потребовал от Ярата немедленно начать рассказ. Пришлось сперва рассказать все Саймору, потом пересказать для Айлана и его сестры. Когда Ярат замолчал, некоторое время все обдумывали его слова, потом Саймор сказал:

— Надо вам побыстрее из города уезжать да спрятаться где-нибудь, у надежных людей. Есть у вас такое местечко на примете?

— Есть, — ответил Айлан и повернулся к Ярату. — Утром Эрвин приехал… Арена сын, волошец, наш хороший друг. У него поручение от отца, но завтра к вечеру можно будет покинуть столицу.

— Завтра — это поздно. Вам надо уехать раньше, — сказал Ярат.

— Нам? — удивился брат Нэлии.

— Да. Я поеду на юг.

— Это не лучшая идея, Ярат, — Саймор задумчиво покрутил светлый ус. — Сейчас зима, лучше подождать оттепели.

— Долго…

— Ничего, подождешь.

— И без меня они, — Ярат кивнул на брата с сестрой, — будут в большей безопасности.

— Ну, это еще неизвестно.

Поблагодарив невестку, разливавшую в чашки горячий малиновый отвар, Саймор облокотился о столешницу и чуть подался вперед, внимательно глядя на Ярата.

— Пока неясно, кто и почему устроил засаду в доме Даена Вонга, и куда делся сам Даен, лучше не совершать опрометчивых поступков и держаться в тени. Я постараюсь узнать что-нибудь, но подумай сам, Ярат, разве ты не допускаешь возможности, что враг заинтересуется остальными учениками, в том числе и Манном, если тот жив. Так что на юге ты вполне можешь сразу попасть в расставленную ловушку.

Ярат прищурился:

— А как же вы? У вас ведь семья, дети, внуки, — он понизил голос, чтобы не услышала покинувшая горницу Агнета. — Что если и сюда придут?

Откинувшись на спинку стула, Саймор долго молчал, задумчиво разглядывая своего собеседника.

— Если ко мне и придут, то в самую последнюю очередь, — сказал он наконец. — Я — человек видный, меня многие знают, и пока враг осмелеет настолько, чтобы явиться в мой дом, я успею обезопасить семью. Поверь, я давно думал об этом и предусмотрел не одну возможность… Сперва будут ловить тебя.

Ярат хотел возразить, но Саймор поднял руку, требуя тишины, а потом обвел взглядом всех сидящих за столом, вгляделся в разноцветные глаза Ярата.

— Пойдем-ка, выйдем. Поговорить надо.

И они вышли, но очень скоро в дверь кто-то постучал. Фраен поднялся со скамьи и пошел открывать. На пороге появился парень — высокий, рыжий, кареглазый, с поблекшими к зиме веснушками на носу. Он кивнул всем собравшимся, тряхнув разлохмаченной шевелюрой. Айлан поднялся ему навстречу, быстро пожал руку, повернулся к нам.

— Эрвин, сын Арена, — представил он незнакомца.

Эрвин оказался приятным человеком — улыбчивым, простым в общении. Пока Саймор и Ярат отсутствовали, он успел передать нам приветы и приглашение от Арена и Норы, а услышав, что нам нужны деньги, чтобы заплатить за лошадь, предложил свою помощь.

— Ничего-ничего, отец не будет против, — уверял он, когда мы с Айланом принялись возражать против такого одолжения. — И торг у нас в этом году прошел удачно, так что не отказывайтесь. К тому же вам не надо будет ехать в столицу, чтобы вернуть долг мне или отцу, — он улыбнулся Айлану и Нэлии, — мы ведь и так часто видимся.

Когда Ярат вернулся, Айлан познакомил их с Эрвином и сообщил о предложении рыжего волошца одолжить денег. Я видела, что Ярату тяжело далось согласие, но уезжать надо быстро, а оставаться должным Кристану, который и так бесплатно выделил нам комнаты в своей гостинице, не хотелось. Мужчины договорились, по какой дороге поедут, потому что Эрвин должен был задержаться в городе еще ненадолго.

Сборы не заняли у нас много времени. Приняв от Эрвина мешочек с монетами, Ярат передал деньги хозяину гостиницы, а потом забрался в фургон. Мы с Нэлией сидели впереди, рядом с Айланом. Брат и сестра помахали волошцу на прощанье, и фургончик неторопливо покатил по дороге прочь из столицы, а я только сейчас вспомнила, что даже не посмотрела на императорский дворец, на главную площадь, где казнили моего Учителя. Вообще не увидела ничего того, чем славится наша столица. Было немного обидно, однако времени на осмотр достопримечательностей не осталось, и мы снова, попрощавшись с гостеприимным Саймором Эльрианом и его семьей, отправились в путь.

— Они покинули столицу? — Самрит Шан, как обычно, выслушивал новости в своем рабочем кабинете. Его пальцы касались широкой столешницы, словно опираясь, на безымянном таинственно мерцал круглый аметист в золотой оправе.

— Да, Учитель, — легкий наклон головы, и вот снова голубоватые льдинки глаз молодого аранта смотрят прямо и совершенно спокойно, но Шан знает точно — Стиг воспринял эту неудачу как личную ошибку, именно он больше всех раздосадован и даже разозлен тем фактом, что преступник-саоми сбежал буквально у него из-под носа.

— Эльриан?

— Да. Они останавливались у его шурина.

В полутемном помещении с массивной мебелью, дорогим зеленым ковром, бронзовыми тиграми — в виде статуэток, на подсвечнике, дверной ручке, — светловолосый арант казался пришельцем из другого мира, в котором была зима — морозная и снежная. Настоящая. Потому что заснеженный парк за окном казался картиной не слишком талантливого художника, наполовину скрытой тяжелой тканью портьер.

— Возможно, тебе придется заглянуть к волошцам, но позже, — аметист в кольце блеснул, ловя отсвет пламени. Самрит Шан вынул из шкафа карту, свернутую трубочкой, разложил ее на столе, придавив норовивший скрутиться край бронзовой статуэткой, изображающей оскалившегося тигра. Жестом подозвал ученика. — У меня есть другое задание для тебя.

Было холодное серое утро. Мы ехали, практически не останавливаясь, но лошадке необходим был отдых, и пришлось свернуть в рощицу у дороги. Нэли пока спала, осторожно, чтобы не разбудить ее, я выбралась из-под одеяла.

Отодвинув полог, вдохнула морозный воздух и принялась застегивать курточку. Сменив Нэлиного брата, Ярат сидел на облучке, сосредоточенно вырезая что-то из подобранной где-то деревяшки. Лезвие слабо поблескивало в сером утреннем свете.

— Что это?

Я сама не узнала свой охрипший со сна голос, прокашлялась. Ярат нехотя показал мне результат своих трудов — кошка сидела на его ладони, заинтересованно подавшись вперед, будто принюхиваясь. Хвостик колечком обнимает мягкие подушечки лапок, но его кончик настороженно приподнят. По бокам кошки — золотисто-коричневые переливы древесины.

— Красиво, — я хотела протянуть руку, потрогать фигурку, но передумала. Вот и подарок для Нэлии… — Ее бы шкуркой немного потереть, чтобы гладенькая была.

Ярат улыбнулся, довольный, что я похвалила его работу, но внезапно услышал что-то и спрятал фигурку в карман курточки. Минуты не прошло, как из-под полога выглянула Нэлия и пожелала всем доброго утра.

Мы оставили Ярата ненадолго, а когда вернулись, Нэли села возле него и завернулась в одеяло. Было холодно, ночью землю подморозило, укрыло инеем, и теперь из застилающих небо скучных серых туч то и дело порывался падать снег.

Нэли улыбнулась, и стало теплее — будто солнышко весеннее выглянуло, освещая и согревая все вокруг. Я погладила по морде лошадку, ткнувшуюся мне носом в плечо… Вдруг Ярат спрыгнул с воза и побежал в сторону дороги, оставив нас недоуменно и немного испуганно смотреть ему вслед.

Вернулся он не один — рядом ехал на белом коне Эрвин, которому наконец удалось нас догнать. Он громко поздоровался, Нэли приветливо ответила ему и засветилась еще ярче.

Кошка была маленькая, и едва оттопыривала карман Яратовой куртки. Я заметила, что у кошки появились глаза — широкие, миндалевидные. Ярат навел тонкую линию их контуров, не прорисовывая зрачков, но деревянная кошка будто ожила. Дальше у кисы появились усики, а потом пришлось снова прятать ее в карман — Ярат не хотел, чтобы кто-то кроме меня видел его поделку.

Несмотря на холод, Нэли больше не пряталась под полог — она сидела рядом с братом, слушала их оживленный разговор с Эрвином, чья белая лошадь скакала возле фургона. Я тоже прислушивалась, потому как интересно было узнать немного о нашем новом спутнике. Оказалось, рыжий волошец несколько лет жил у своей тетушки в деревеньке возле северных гор, куда брат с сестрой часто спускались продать дичь или обменять на необходимые в хозяйстве вещи и разные продукты. Нэли говорила мне, что Эрвин не раз выручал их с братом, особенно в тяжелые годы, когда в лесу мало оставалось дичи после пожаров и облав.

А еще Эрвин знал тайну выживших саоми — в этом я убедилась, когда однажды утром увидела двух больших саомитских кошек — одну пятнистую черно-белую, вторую с шерстью шоколадного цвета — резвящихся в снегу. Молодой волошец с улыбкой наблюдал за ними, не выражая удивления. Ярат тоже стоял рядом и смотрел как завороженный. Но когда пятнистый кот подошел к нему, словно приглашая присоединиться к веселью, торопливо отказался.

— А зря! Кот из тебя получается куда симпатичнее, чем человек! — я вспомнила пушистого серебристо-черного зверя на красном ковре у ног Учителя… Кроме того раза я больше не видела Ярата в кошачьем облике, и стало любопытно — изменился ли он хоть сколь-нибудь?

— Ну давай, Ярат! Если тебе надо раздеться — мы все отвернемся!

Растерянный и немного испуганный взгляд саоми заставил меня усомниться в рассказах Учителя о том, что жители северных гор с огромным удовольствием перевоплощаются в кошек и для охоты, и для игры. Так и не сдавшись на уговоры, Ярат ушел, а вечером я услышала, как Айлан сказал сестре:

— Полтора года в тюрьме — это много для саоми. Кошки не выживают в неволе.

Зима больше не желала отступать и, запорошив снегом всю округу, не сдавала позиций. Нарядный, будто сказочный лес встретил нас недалеко от Орханы. Фургончик свернул на просеку. Мороз был не сильный, и мы с Нэлией больше не прятались, а выглядывали по обе стороны от Ярата, правившего лошадью.

Эрвин ехал рядом, стараясь не обгонять нашу повозку намного. Разговор не клеился. Между Яратом и рыжим волошцем словно кошка пробежала, и я даже догадывалась — какая именно.

Вскоре к нашей компании присоединился заспанный Айлан, стало немного веселее, а потом Эрвин засвистел по-птичьи, заранее оповещая соплеменников о своем приезде.

Волошцы встретили нас на дороге, среди них я с удивлением узнала и Нору — дочь Арена. Она была одета так же, как и большинство мужчин — в теплые штаны, курточку, полностью вооружена. Карие глаза весело смотрели из-под светлой меховой оторочки шапки, рыжая коса на спине извивалась змеей в такт энергичным шагам девушки.

— Ну, здравствуйте, здравствуйте! Рада вас видеть! — Нора хлопнула меня по плечу, махнула рукой Нэлии, окинула Айлана оценивающим взглядом, потом обратилась к Ярату. — В Орхане только и разговоров о том, что тебя вот-вот поймают, а я смотрю — живы, здоровы, и… хвост, надеюсь, не привели?

Последний вопрос был адресован Эрвину. Нора строго прищурилась и погрозила брату пальцем:

— Смотри мне!

Эрвин выглядел смущенным. Он оглянулся на Нэлию, что его сестра заметила сразу же. Нора широко улыбнулась и, крикнув "Идите за мной!", быстрыми шагами направилась неширокой дорожкой вглубь леса.

— Вы идите, — сказал нам Эрвин. — Фургон мы обходной дорогой прикатим, не беспокойтесь.

Рыжий Арен встретил нас радушно, как давних друзей. Видимо, не слишком и обижался на Ярата за проявленное ранее недоверие. Когда узнал, что мы приехали не на несколько дней, а — ни много, ни мало — на всю зиму, ни капельки не удивился, и даже обрадовался еще больше.

— Я же говорил, что помощь Арена вам еще пригодится! — звучал его густой бас, когда, фамильярно обхватив Ярата за плечи, он буквально поволок его в сторону небольшого домика на краю поселения. — Эй, Риханна, принимай гостей!

Я поспешила следом, и потому, когда дверь дома отворилась, смогла разглядеть маленькую старушку на пороге и даже успела испугаться, вспомнив Болоченку. Но Риханна оказалась совсем не дряхлой, ее светлые голубые глаза смотрели весело и немного лукаво.

— Ну заходите! — раздался звонкий, по-девичьи тонкий голос. — Заходите, дом покажу. Надолго к нам?

Ярат с Ареном приняли приглашение, я нерешительно потопталась у крыльца и последовала за ними.

Похоже, волошцы совершенно не опасались слуг правителя. Я была невероятно поражена, как люди, скрывающие у себя разыскиваемых по всей империи беглецов, могут так беззаботно и шумно веселиться. Уже потом я узнала, что вокруг поселения, на всех дорогах и тропках постоянно дежурят часовые, но в тот вечер устроенный в честь нашего приезда праздник показался мне безумством.

В общем доме, возведенном точно в центре поселка волошцев, собралось столько народу, что, казалось, яблоку негде упасть, но когда заиграла скрипка — место для танцев сразу же нашлось. Нора быстро вытащила на освободившееся пространство какого-то парня, что стоял рядом с Яратом, и я с удивлением увидела, как "Учитель Вонг" осторожно пятится, стараясь оказаться как можно дальше от переднего ряда, откуда девушки то и дело выводили парней, чтобы тут же пустится в пляс. Сначала меня повеселило поведение моего спутника, но, когда парни начали приглашать девушек, я последовала его примеру.

Я сидела за одним из дальних столиков, Ярат там же, но у другого края. Он меня не заметил, и вообще вряд ли сейчас замечал кого-либо, кроме танцующей Нэлии. Девушка смеялась, кружилась, пламя вспыхивало в ее распущенных волосах. Нэли танцевала с Эрвином.

На лавке между нами никого не было, я подвинулась ближе и окликнула его:

— Ярат!

Не сразу, но он обернулся, а я успела заметить, как потухли в его глазах зеленые огоньки, правый снова стал голубым, как обычно. В душе шевельнулась тревога, но я отмахнулась от неприятного ощущения.

— Ну, чего ты здесь прячешься? Иди! Иди туда!

Ярат перевел взгляд на танцующих и продолжал следить за ними исподлобья, пряча от меня лицо за завесой черных волос.

Нэли с Эрвином и братом скоро сами отыскали нас.

— Чего здесь сидите? — удивился Айлан, но улыбка на его губах застыла и медленно растаяла. — Ярат? Что-то случилось?

— Нет, ничего, — Ярат поднял голову, демонстрируя подошедшим совершенно спокойное, но неестественно бледное лицо. — Просто задумался.

Айлан опустился на скамью напротив, придвинул ближе миску сушеных дичек-абрикос, вопросительно глянул на меня. Невинно улыбнувшись, я постаралась своим видом дать понять, что все в порядке, и, кажется, Айлан мне поверил. Нэли осталась стоять. Ярат долго пытался не поднимать взгляда выше лица Айлана, но не удержался. Не знаю, что увидела Нэлия в его глазах, но она вдруг перестала улыбаться, и выглядела теперь испуганной и растерянной.

Видимо Эрвин почувствовал перемену в ее настроении, он взял Нэли за руку и увел от столика. Айлан успел только оглянуться, но в этот момент к нему подошел приземистый, бородатый волошец.

— Айлан? Охотник из северного леса?

— Да, — ответил Нэлин брат.

Волошец радостно улыбнулся и махнул рукой сидящим за соседним столом таким же бородатым мужчинам.

— Эй, это он! Тот самый, про которого Эрвин говорил! — потом обратился к Айлану. — Не пройдешь ли к нам, мужики вон наслышаны, расспросить хотят.

Еще раз встревожено глянув в сторону танцующих, Айлан наконец-то нашел взглядом Нэлию, и только тогда согласился принять приглашение. Ярат все так же сидел, не меняя позы, потом, словно очнувшись, принялся рассеянно оглядываться по сторонам. Взрыв хохота привлек его внимание — несколько молодых мужчин смеялись над рассказанной одним из них историей, потом дружно подняли кружки с хмельным пивом. Ярат отвернулся.

Прямо передо мной стояла почти полная бутыль молодого вина из предместий известной своими винными заводами Алессы. Взгляд разноцветных глаз остановился на ней, и я тут же отодвинула бутыль подальше, как потенциально опасную вещь — откуда мне знать, как на саоми, да еще в таком состоянии, подействует выпивка?

Он мрачно усмехнулся и уставился в столешницу, потом медленно поднялся. В это время я заметила, что через толпу к нам пробивается сын Арена. Ярат тоже увидел его и остался на месте, ожидая, пока тот подойдет.

Наконец Эрвин оказался перед нашим столиком.

— Нам нужно поговорить, — сказал он, саоми кивнул и, следуя приглашающему жесту волошца, первым пошел к выходу.

Входную дверь оставили приоткрытой, дабы дать приток свежему воздуху, и я прошмыгнула следом, осторожно выглянула, проследила, как скрылись за углом дома две мужские фигуры, прокралась вдоль стены.

Пригнувшись, я спряталась за стоящими на улице пустыми бочками и прикрытой мешковиной деревянной тачанкой.

Они оба стояли вполоборота ко мне, но лицо Ярата я видела лучше, и оставалось только надеяться, что саоми не заметит меня. Как будто обошлось, Ярат смотрел в глаза Эрвину, чуть прищурившись. Волошец расправил плечи, положил правую руку на пояс, у которого висел в кожаных ножнах кинжал.

— Нэли, наверное, не понимает, что происходит, но я вижу, как ты смотришь на нее, — проговорил Эрвин строго, чеканя каждое слово. — Мы с Нэлией любим друг друга, поэтому прошу тебя впредь вести себя сдержаннее.

На губах Ярата появилась кривая усмешка.

— Надеюсь, ты примешь к сведению мои слова, — закончил Эрвин.

— Я буду делать то, что сочту нужным сам, — негромко ответил Ярат.

Пальцы волошца прошлись по рукояти кинжала, но Ярат был безоружен, поэтому Эрвин опустил руку.

— В отношении Нэлии ты будешь делать только то, что позволит тебе ее брат или я.

— Ты? — брови Ярата чуть приподнялись.

— Да. Этой весной мы с ней поженимся, — сказал волошец. — Ты не должен больше подходить к Нэлии.

— Ты собираешься мне это запретить?

Со стороны могло показаться, что этот разговор Ярата забавляет, не больше, но я-то знала, что случается, когда глаза саоми вот так меняют цвет. Жаль только, что Эрвин этого не знает.

— Собираюсь.

— И как? — вкрадчиво поинтересовался Ярат.

— Если ты еще раз к ней подойдешь, я вызову тебя на поединок.

— А ты не жди следующего раза, — посоветовал саоми. Кошачьи глаза, бирюзово-зеленые, смотрели на Эрвина с легким прищуром, в их глубине вспыхивали и гасли синие звездочки. Ярат явно провоцировал волошца на нападение и к моему ужасу парень поддался на провокацию. Демонстративно отстегнув ножны, он положил оружие на землю и шагнул к Ярату.

"Что ты умеешь? — Убивать. А еще убегать".

Надо было закричать, остановить это безумие, но я почему-то не стала этого делать, и даже зажала ладонью рот. Ярат не шелохнулся, не сдвинулся с места до того момента, пока Эрвин не попытался ударить его, а в следующий миг волошец упал на землю, врезавшись в пустые бочки совсем близко от меня. Он поднялся быстро. Удостоверившись, что при падении Эрвин не пострадал, я позволила себе перевести дыхание, но расслабляться было рановато — волошец снова упрямо двинулся к Ярату.

Саоми ждал его на том же месте. Он уже не улыбался, только позеленевшие глаза горели обещанием смерти. Но… внезапно Ярат опустил голову и, резко отвернувшись, пошел прочь. Эрвин застыл в недоумении, потом крикнул: "Стой!" и хотел последовать за ним, но я, будто опомнившись, выскочила из своего укрытия и схватила парня за руку.

— Не надо, — посоветовала я серьезно, глядя в удивленные карие глаза.

Эрвин растеряно поглядел вслед удаляющемуся Ярату, потом перевел взгляд на меня, попытался высвободить руку, но не успел. Помощь пришла неожиданно в лице Айлана, который вдруг вышел из-за угла дома и громко поинтересовался, что мы здесь делаем. Потом рядом с ним появилась Нэли. Я отпустила Эрвина, уверенная, что теперь-то он не последует за Яратом. Волошец подошел к Айлану, виновато склонив рыжую голову.

— Айлан, ты понимаешь, тут такое…

— Нам надо поговорить, — сказала Нэлия, и я тут же почувствовала себя лишней.

Снег едва слышно поскрипывал под ногами. Ярат медленно брел, не разбирая дороги, мимо аккуратных домиков поселения волошцев, мимо небольших огородиков, равномерно белых, мимо, мимо… Лес, казалось, расступился, пропуская его внутрь, и Ярат шел, пока не стихли звуки поселка, а тогда остановился. Комочек снега упал с ветки ему за воротник, и только теперь стало холодно, но не потому, что и куртка, и шапка остались в общем доме, там, где было жарко и весело, просто что-то мерзло внутри, ледяным инеем расползаясь по всему телу. И Ярат мерз, не желая возвращаться, но потом все же повернулся и медленно пошел по собственным следам.

Хорошо, что домик, отведенный гостям, стоял на краю. Старенькая хозяйка, наверное, уже спала, но дверь оставила открытой. Неслышно обтрусив обувь, Ярат пересек чистенькое помещение и, войдя в комнату, притворил дверь.

Айлана не было. Значит, еще не вернулись…

Пусто, пусто…

Сжал кулак, размахнулся, но так и не ударил — старушка услышит, проснется. Нехорошо. И так вон чего учудил — с сыном Арена драться хотел. Драться? Нет, дракой это не назовешь, да и поединка не получилось бы, потому что Эрвин слабо представлял, с кем имеет дело, а Ярату просто хотелось ударить сильно-сильно, и все равно кого, как и за что. Но — нельзя. Ведь это свои, ведь волошцы — на их стороне, и он сам и его друзья во многом им обязаны. Да он еще и должен этому Эрвину!

Ярат забрался на топчан с ногами, чуть откинулся назад, прислонившись спиной к стене.

А ведь он уже почти поверил собственной выдумке. Казалось, что именно ему Нэлия улыбается как-то по-особенному, что смотрит не так, как на остальных… Может, он принял дружескую симпатию за нечто большее? И вел себя как последний дурак, раз не только Инга это заметила.

Запрокинув голову, Ярат закрыл глаза.

Он снова и снова видел Нэли, с теплой улыбкой отворяющую дверь лесного дома… их дома. Он построит еще один дом, научится и построит, такой же крепкий, уютный, как у Айлана, и будет жить. Будет учиться жить, выполнять какую-то повседневную работу, дышать сладким воздухом родного леса, греться у домашнего очага. И Нэли… Нэлия всегда будет рядом.

Все это казалось сказкой, но представлялось так ярко и четко, и даже иногда снилось по ночам.

Дверь скрипнула. Заглянула Инга, спросила с деланной веселостью:

— Есть кто живой?

Как всегда, в точку.

Нет. Никого нет. И не было.

Не дождавшись ответа, я вошла, положила на стул куртку Ярата и села сверху. Ярат не соизволил даже посмотреть в мою сторону — его лицо казалось спокойным и неподвижным, словно у мертвеца.

Надо было сказать что-нибудь, потому как нельзя же так просто сидеть, смотреть на человека, которому плохо, и не попытаться сделать хоть что-то, чтобы ему стало немножечко легче.

— Ярат! — Он медленно повернул голову, открыл глаза — зеленые, слишком яркие на бледном лице. От удивления и легкого испуга я растеряла слова и предпочла промолчать.

Что-то твердое в кармане его куртки мешало сидеть. Немного пошарив там рукой, я вынула деревянную кошку. Видно, Ярат раздобыл таки шкурку, потому что кошка была теперь гладкой и удивительно теплой. Но я не стала ее рассматривать, так как нащупала в кармане что-то еще.

Маленькие деревянные шарики. Чуть больше десятка уже нанизаны на грубую нитку, еще с пяток лежат отдельно, в них пока не проделаны дырки.

Бусики.

Ярат смотрел на деревянные шарики в моих ладонях, потом поднялся с топчана, шагнул ко мне, протянул руки.

— Дай.

Я пересыпала шарики ему. Ярат разорвал нитку, вынул ее, освобождая бусинки, потом подошел к окошку, отодвинул щеколду…

Быть может весной кто-нибудь и найдет в саду старенькой Риханны деревянные бусины, почерневшие от сырости и грязи, но теперь, нырнув в мягкий, высокий снег, бусинки потерялись, и собрать их казалось уже невозможным.

Ярат снова забрался с ногами на топчан. Я держала в руках деревянную кошку, которую теперь опасалась возвращать хозяину.

— Нравится? — зачем-то спросил Ярат. Я кивнула, и он улыбнулся грустно и тепло. — Забери себе.

Кошка вдруг стала мне отвратительна.

— Мне не нужны чужие подарки!

Вскочив со стула, я подошла, положила фигурку на топчан, рядом с Яратом. На крыльце послышались шаги. Мне не хотелось, чтобы Айлан застал меня здесь, да и разговаривать с Нэли тоже желания не было. Уже приоткрыв дверь, я все-таки оглянулась.

— Ты не расстраивайся так. Может, она еще передумает.

Едва шаги приблизились к порогу, Ярат быстро спрятал кошку и лег, отвернувшись к стене. Айлан вошел тихо и долго приглядывался — спит ли его друг, потом быстро разделся, положил на широкий табурет свои вещи и лег на кушетку у противоположной стены.

Ярат слышал его дыхание и понимал, что Айлан не спит. Знал ли он о планах сестры и… почему не сказал, ведь видел же, все видели. Все, кроме Нэлии. А может, нет никаких планов, может, Эрвин солгал?

— Это правда? — тихо спросил он.

Айлан вздохнул, потом ответил:

— Да.

Подтянув колени к груди, Ярат свернулся клубочком. Было больно, как от неожиданного удара прямо в солнечное сплетение.

— Ты знал?

— Нет. Они только сегодня мне сказали. Ярат, ты…

Айлан осекся, замолчал. Теперь он смотрел Ярату в спину, и от этого взгляда очень хотелось спрятаться.

Очень сложно решиться, но надо, потому как другой случай может вскоре и не представиться, а Инга как раз вышла куда-то, и Нэли сейчас одна… Ярат поднял руку, но опустил и стоял под дверью, пытаясь собраться с мыслями. Он знал, что должен прийти к Нэлии, поговорить с ней, но совершенно не представлял, что скажет и какими словами.

Внезапно Нэлия сама распахнула дверь и тихо охнула, увидев его на пороге.

— Можно?

— Да-да, конечно, — Нэли посторонилась, пропуская неожиданного визитера в небольшую, уютно обставленную деревянной мебелью комнатку. Вид у девушки был слегка растерянный и как будто виноватый.

Несколько шагов, дверь закрылась за спиной. Нэли обошла его, встала у столика под окном. Смотреть ей в глаза Ярату было трудно, поэтому он наблюдал, как легонько покачивается подол ее длинной юбки.

— Ярат? — негромко позвала Нэли.

Он поднял взгляд… и долго не мог отвести его от наполненных волнением синих глаз.

— Нэли…

Она готова была выслушать, но Ярат не смог ничего больше сказать — быстро опустил голову, сердясь на самого себя за нерешительность. Но кто ж знал, что каких-то несколько слов так сложно произнести?

За окном сыпал снег — крупный, пушистый. В комнате было тепло и уютно, подрагивало пламя свечи, разливая желтоватые блики по стенам.

— Эрвин сказал, что вы… что ты… — Ярат снова замолчал, но Нэли поняла, что он имел в виду.

— Что мы собираемся пожениться весной? Да, это так.

Быстрый, полный отчаяния взгляд — и Ярат снова уставился в пол.

— Значит, ты правда любишь его? — глухо спросил он.

— Да.

Девушка подошла ближе, попыталась заглянуть ему в лицо. Нэли была значительно ниже ростом, поэтому у нее получилось, но взгляд Ярата заставил ее щеки вспыхнуть румянцем.

— Прости меня, — девушка отступила назад, вздохнула. — Наверное, я как-то неправильно себя вела, но я не знаю, как надо… Мы с Айланом полюбили тебя. С тех пор, как вы с Ингой пришли к нам, ты стал для меня вторым братом. И я люблю тебя, как брата. Поверь, я не хотела тебя обидеть или…

Нэлия замолчала. Ее пальцы беспокойно теребили поясок.

— Нет, Нэли, это ты прости меня. Я просто… — Ярат неловко пожал плечами. — Он, наверное, хороший человек… Эрвин.

Все. Слов больше не было. Да и не о чем говорить. Что еще он мог сказать, после того, как Нэлия назвала его братом?

Деревянная кошка пряталась в кармане, ждала… Поколебавшись немного, Ярат вынул ее, и кошка уселась на его ладони.

— Возьми ее, — Ярат протянул фигурку Нэлии и, опасаясь, что она откажется, добавил: — Пожалуйста.

Осторожно, даже не коснувшись пальцами его руки, Нэли взяла фигурку, тепло улыбнулась:

— Спасибо.

Ярат невольно ответил на ее улыбку.

"Завтра ты уже не увидишь меня. Будешь ли скучать? Будешь волноваться: где я, что со мной, живой ли?.. Какая теперь разница… Я люблю тебя, Нэлия. Прощай".

Молча смотрел Ярат на деревянную кошку в Нэлиных руках, потом встретил взгляд синих глаз и долго всматривался в них, пытаясь увидеть что-то, ранее не замеченное. Но девушка смущенно опустила лицо, пламя качнулось в ее длинных волосах… Ярат развернулся и быстро вышел из комнаты.

Он уехал на рассвете. Небо голубело, гостеприимный поселок волошцев оставался позади. Серая лошадь с черным пятнышком на лбу уносила всадника все дальше и дальше по дороге, и вскоре за лесом показались дома соседнего селения.

По улицам Ярат ехал без спешки, не желая привлекать излишнего внимания, и хотя здесь тоже жили волошцы, он не смотрел по сторонам, надвинул шапку на лоб, чтобы нельзя было рассмотреть разноцветные глаза. За поселком широким изгибом прорезала долину река, петляя меж холмов и реденьких рощ. Дорога шла по берегу. Ярат сперва подгонял лошадь, но, задумавшись, позволил ей трусить неторопливо вдоль присыпанных снегом деревьев с одной стороны и поблескивающей на утреннем солнце ледяной ленты — с другой.

"Ты стал для меня вторым братом. И я люблю тебя, как брата"…

Торопливый перестук копыт позади заставил Ярата встрепенуться. Он точно знал, что это — за ним. Но кто? Может… Безумная, неосуществимая надежда вспыхнула и погасла. На вылетевшем из-за поворота дороги гнедом сидела Инга. Она явно гнала скакуна от самого поселка. Шапка едва держалась на голове девушки, выбившиеся волосы растрепались. Заметив Ярата, Инга натянула поводья. Ее серые глаза смотрели с упреком.

— Решил сбежать? — в голосе девушки сквозила обида.

— Я еду на юг. И еду один.

— Ах, вот как? Ну, тогда понятно, почему ты выехал в такую рань. Решил сбежать и от меня в том числе, — Инга самодовольно усмехнулась. — Хорошо, что я собралась заранее, так что…

— Нет, Инга. Я еду один.

Девушка покачала головой:

— А вот и нет!

— Да. Поезжай обратно.

— Не хочу!

— А я не хочу, чтобы ты ехала со мной!

Девушка растеряно умолкла, потом губы ее скривились в неприятной усмешке:

— И все-таки ты убегаешь. Бежишь, как последний трус, и все потому, что Нэлия, как оказалось, собирается замуж за Эрвина. Но только до свадьбы еще есть время, ты мог бы попытаться что-то изменить, заставить Нэлию передумать, доказать ей, что ты лучше, что она ошиблась, выбрав Эрвина. Сейчас не убегать надо, а бороться!

— Бороться?

— Да. Бороться. Вот Эрвин часто помогал им с братом, они с Айланом вместе уводили охотников и от лесного домика, и от логова саомитских кошек. А еще он дарит Нэлии цветы и разные безделушки и рассказывает ей интересные истории. А скажи, что ты сделал такого, чтобы Нэли тебя полюбила? Ничего!

Да, действительно… Единственное, что он сделал — маленькая деревянная кошка, не считая бусин, выкинутых в глубокий снег. Прикусив губу, Ярат смотрел на собственные пальцы, сжимающие уздечку. Инга права, он не совершил ничего особенного, а почему-то считал, что Нэлия должна была полюбить его. Просто так, без всякой на то причины. Но теперь он — только брат, еще один брат Нэлии, как Айлан, потому что — свой, потому что тоже саоми.

Молчание затянулось, Инга решилась прервать его, позвав негромко:

— Ярат?

Он поднял голову.

— Уезжай. Возвращайся к волошцам. Со мной тебе ехать незачем!

— Это ты так считаешь! — девушка упрямо вздернула подбородок. — Я сказала, что поеду — и поеду! Потому что ты…

Ярат прищурился, из-под пушистых ресниц блеснули зеленоватые огоньки.

— Потому что я в долгу перед тобой? Это я уже слышал. Ты слишком часто напоминаешь об этом, чтобы я мог забыть. Но я не бросаю слов на ветер и собираюсь довести дело до конца. Ты ведь об этом беспокоишься, не так ли? Можешь не волноваться, я сделаю все от меня зависящее. И для этого мне не нужен ни провожатый, ни конвоир.

Возмущенная его словами, девушка открыла рот, но не нашлась с ответом и только потрясенно переспросила:

— Конвоир?

— А разве нет? — Ярат усмехнулся. — Все, что мне удалось сделать за свою жизнь — это сбежать из тюрьмы, поставив на уши всю тайную полицию. Еще бы — ведь это последний саоми, мститель, который обязательно заставит императора заплатить за уничтожение народа. А заодно и за все остальные злодеяния. Так, Инга? Но я пока мало представляю, что смогу противопоставить императору со всей его армией. Честно говоря — не представляю вообще. — Он пожал плечами. Глаза — один голубой, другой бирюзово-зеленый — теперь смотрели прямо на Ингу. — Я не хочу быть героем легенд об отважных бойцах, восставших против жестокого правителя, но, оказывается, только в этой роли я хотя бы кому-нибудь нужен. Поэтому даю слово, что не передумаю, не сбегу и не попытаюсь свести счеты с жизнью. Можешь передать это всем, кто спросит. А теперь мне надо ехать дальше. До свидания!

Серая лошадка с черным пятном на лбу неторопливо развернулась, послушавшись легкого движения поводьев. Он чувствовал взгляд Инги, и потому не спешил уезжать — ждал, когда девушка погонит гнедого скакуна по дороге назад, к поселению волошцев.

— Я вижу, тебе очень нравится жалеть самого себя, — Инга смотрела ему в спину, а когда Ярат медленно обернулся, чуть наклонила голову набок, разглядывая его с легким оттенком презрения. — Только ты почему-то считаешь, что с тобой судьба обошлась особенно несправедливо. Думаешь, всем остальным было легче? Да? А вот я так не считаю. Подумаешь, полтора года в тюрьме и еще два в бегах! Кто-то сидит в темнице всю жизнь или всю жизнь скрывается в лесах от имперской гвардии и тайной полиции, да еще вынужден беспокоиться о родных, которые могут пострадать из-за единственного бунтаря, попавшего в немилость. Подумаешь, семью потерял! Спроси у Айлана: он расскажет тебе очень похожую историю! Только вот он не просит, чтобы его пожалели, потому что мальчишкой остался без родителей, совершенно один с маленькой сестренкой на руках! Спроси у старой Риханны, почему она живет совершенно одна? Спроси у Норы — где ее мать? Спроси, и тогда, возможно, выяснится, что тебе вообще незаслуженно повезло!

Инга перевела дыхание, удобнее перехватила повод.

— А Нэли я передам, что она сделала правильный выбор!

Гнедой сорвался с места, быстро унося всадницу по направлению к волошскому поселку. Ярат некоторое время смотрел, как темной птицей мелькает силуэт сквозь укрытые снегом деревья, потом, словно очнувшись, пустил свою лошадь в галоп, стремясь поскорей оказаться как можно дальше от Инги… от сказанных ею слов.

С того дня, как последний саоми сбежал из императорской тюрьмы, прошла всего неделя, а слуги правителя по всей империи были оповещены, потеряли покой и сон. Император сразу же пообещал награду, и готов был увеличить ее в пять раз, если беглеца доставят во дворец живым.

Осыпающиеся на сильном ветру лепестки цветущих абрикос были похожи на снег, только нежно-розовый, ароматный, приятно теплый. В тот вечер разыгралась гроза, гремело и сверкало так, что суеверные крестьяне боялись лишний раз подойти к окну. И только один человек, затаившийся в прозрачной роще, был рад этому буйству стихии — в такую погоду императорские ищейки тоже прячутся по домам, не решаясь высунуть нос наружу.

Сегодня ему удалось украсть хлеб — целую булку, свежую, с хрустящей корочкой. Ради подобного пиршества стоило рискнуть, потому что на траве и корешках нормальный человек долго не протянет.

На беглеце по-прежнему были только штаны, слишком широкие, туго перетянутые пояском, распущенные по плечам и спине угольно-черные волосы заменяли и плащ, и накидку. Он умостился на дереве, где пышное цветение хоть немного скрыло бы его от любопытных глаз, и с жадностью принялся за еду. Только когда от булки остался лишь небольшой кусочек, он сообразил, что хорошо бы припрятать его — на завтра. Вдруг не получится больше ничего раздобыть?

"Украсть, — ехидно поправила его совесть, и добавила: — Ворюга!"

Поморщившись, Ярат все-таки спрятал остатки хлеба в карман штанов, снятых с убитого тюремщика. Дождь так и не пошел — лишь покапало немного, но ветер бушевал в ветвях, раскачивая деревья. От свежего, чистого воздуха до сих пор немного кружилась голова.

"Может, теперь получится?"

Ярат прикрыл глаза, которые после последней неудачной попытки превратиться почему-то стали разноцветными. Но тогда он был слишком слаб, его окружал мертвый, сырой камень, в легкие поступал затхлый, воняющий плесенью воздух. А еще он очень замерз и хотел погреться, спрятавшись под теплой, кошачьей шерстью.

Сейчас же он чувствовал себя намного лучше, был почти сыт, дышал сладковатым воздухом цветущей рощи, размешанным с принесенной грозой свежестью. Все должно было получиться, обязательно! Ярат переменил позу, удобней устроившись на ветках, вцепившись пальцами в шершавую кору, но ветер успокаивался, а на цветущей абрикосе по-прежнему сидел не серебристо-черный саомитский кот, а человек, самый обыкновенный человек.

Наверное, пояс мешает, — решил Ярат. Слез, внимательно огляделся, прислушался и разделся, аккуратно положив единственный свой предмет одежды на молодую траву. Опустился рядом на колени, наклонив голову. Длинные волосу скрыли почти все его тело, черными лентами вились вокруг задетые дыханием ветра пряди. Но прошло немного времени, Ярат поднялся, оделся, снова залез на абрикосу и, лежа на ветвях, долго смотрел неподвижным взглядом в проясняющееся небо.