Сапфировый перстень

Он потирал ладони, с удовольствием оглядывая Конана.

— Повиси пока здесь, сын безмозглого барана. Ха-ха, надо же, вздумал перехитрить Лиаренуса! Пожалуй, я превращу тебя в растение, так от тебя будет даже больше пользы…

— Сын верблюда! — отпарировал Конан, пытаясь хотя бы повернуться в стягивающих его сетях. Ему это не удалось, но он, слегка повернув голову, изловчился и плюнул в мага, на редкость удачно попав тому прямо в глаз. Умирать, так хоть с удовольствием!

— Ну, подожди, дикий выродок, — завизжал Лиаренус, обтирая лицо шелковым платком, — утром я тобой займусь!

Он хлопнул в ладоши, явился, протирая глаза спросонья, мальчишка и непонимающе уставился на хозяина.

— Когда рассветет, сбегаешь и пришлешь ко мне Карбана! А я еще посплю, пожалуй, завтра у меня много дел. Ну, а ты повиси здесь, хе-хе, — взглянув на Конана, мерзко хихикнул Горбун и ушел, закрыв за собой дверь. Он редко позволял делам отбирать свой сон.

«Кром, что же делать?.. — стучало в голове у варвара. — Проклятый колдун…»

Джилес, спрятавшись в кустах вместе с оцепеневшим от происходящего Карбаном, видел вспышку света в распахнутом окне и слышал смех колдуна, от которого его самого прошиб холодный пот.

«Киммериец попался, — подумал он, — теперь, наверное, придет моя очередь».

Конан между тем, вися под потолком в кромешной темноте, не прекращал попыток пошевелить хотя бы пальцем, чтобы как-то выпутаться из сети. Не в его правилах было ждать, как бык на бойне. Однако, чем больше он шевелился, тем туже стягивалась колдовская сеть. Положение становилось почти безвыходным. Варвар попробовал последнее средство, которое у него осталось: он зубами схватил нить, которая врезалась ему в лицо и попытался перекусить ее. Отрывая кусочек за кусочком от мерзкой, пахнущей колесным маслом веревки, он с трудом выталкивал их изо рта, рискуя подавиться этой дрянью — тогда конец. По легкому сжатию сети он понял, что попытка удалась — одно звено разошлось. Тогда варвар напряг шею и попытался головой расширить отверстие.

Он старался изо всех сил, пытаясь лбом преодолеть сопротивление сжимавшей его сети. Веревки врезались в кожу до крови. Еще усилие, еще и еще… Конан, напрягая последние силы, теряя сознание от боли, сделал отчаянный рывок всем телом, и — благодарение пресветлому Митре! — лопнула еще одна нить. Варвар просунул голову в образовавшийся разрыв, теперь он уже мог согнуть тело. Дальше пошло быстрее: высвободив правую руку, он вытащил кинжал и перерезал проклятые путы. Теперь он висел — свободный! — схватившись двумя руками за остатки сети и не решаясь спрыгнуть вниз. Он понял, что как только окажется на площадке перед дверью, ведущей в покои Лиаренуса, ему непременно помешает еще какая-нибудь колдовская штучка.

«Кром, не висеть же мне так до утра, пока возьмут тепленьким, — размышлял Конан. — Еще темно, ничего не видно, как в брюхе у Нергала».

Как всегда, хорошая мысль пришла неожиданно. Киммериец вцепился зубами в остатки сети и повис, словно осиное гнездо на ветке дерева. Отрезая куски веревок, он нарастил один из концов и стал раскачиваться на нем, стараясь приблизиться к окну. Прыжок его был настолько мощен, что он улетел далеко от дома, прямо в кусты, где спрятался Джилес. Рядом с ним лежал связанный Колченогий.

— Что будем делать? — спросил варвар, поднимаясь с земли и прислушиваясь, не всполошил ли шум его падения стражу.

Было тихо. Киммериец огляделся вокруг, на востоке узкая полоска более светлого неба напомнила ему, что медлить нельзя.

— Надо убрать стражников, а когда колдун выползет из своих покоев, напасть на него, — отозвался пастух.

— Когда эта вонючка появится, то сразу увидит, что меня нет, — ответил киммериец, — а против его колдовских штучек мы ничего сделать не сможем. Надо нападать врасплох и прямо сейчас, клянусь Кромом, иначе нам несдобровать.

— Тогда делать нечего, пойдем к главному входу, — согласился Джилес.

— Сколько там стражников? — тряхнул Конан Колченогого.

Тот в ответ замычал что-то нечленораздельное.

— Подожди. — Джилес вытащил изо рта Карбана кляп. — А теперь говори!

— Что вы со мной сделаете? — жалобно проблеял Карбан. — Вы не убьете меня?

— Кому ты нужен? — усмехнулся Конан. — Но если хочешь умереть своей смертью, говори, шакалий хвост, да побыстрее, у нас мало времени.

Запинаясь и выплевывая остатки кляпа, Карбан рассказал о числе стражников и где они находятся.

— Если обманул, — Конан выразительно чиркнул пальцем себе по шее, — вряд ли тебе помогут даже боги. Заткни ему рот, — кивнул он Джилесу, — и вперед.

Ночь уже отступала, становилось светлее с каждым мгновением — надо было торопиться. Конан с Джилесом решили, что на тихие действия у них времени нет, и, не скрываясь, бросились прямо к входу в дом. Варвар, увидев, что дверь не закрыта на решетку, с разбегу обрушился на нее всем телом. Запор не выдержал, обе створки с грохотом обрушились внутрь. Сладок предутренний сон — стражники очумело повскакивали на ноги, с трудом понимая, что происходит.

— Не спать на службе, ослиные задницы! — гаркнул Конан, двумя взмахами своего меча снеся пару ближайших голов.

Джилес ловко проткнул третьего, тот, хрипя и захлебываясь собственной кровью, повалился на пол. Видимо, услышав шум, сверху уже бежала, бряцая оружием, подмога. Конан огромными прыжками помчался по лестнице, чтобы встретить их у дверей. Это ему удалось, он очутился наверху в тот момент, когда створка наполовину распахнулась и в проеме показалась голова первого из бегущих охранников. Удар ноги, сдавленный крик. Варвар рванул дверь на себя, тело охранника упало на площадку. Конан отпрянул, острие алебарды следующего стража промелькнуло рядом с ним. Он схватил продолжавшего двигаться по инерции охранника и сбросил его вниз, под ноги Джилесу. Офирец походя рубанул бедолагу мечом по шее и мигом очутился рядом с варваром. Вдвоем они быстро расправились с двумя оставшимися в живых противниками и поспешили к покоям колдуна.

Промчавшись по длинному коридору, Конан ударом ноги распахнул дверь и очутился на площадке второй лестницы. Свисавшие с потолка обрывки веревок показали ему, что он не ошибся. Помня о том, как он провисел почти всю ночь на этом месте, варвар остановился, не решаясь двинуться дальше. Вдруг ему послышались какие-то звуки в помещении рядом. Он рванулся туда и увидел какого-то человека, видимо слугу, который тщетно пытался спрятаться, закутываясь в кипу развернутых тканей.

— Не бойся, тебе я ничего не сделаю, — киммериец схватил его за воротник. — Давай пройдись-ка по этому месту!

С этими словами варвар вытолкнул слугу на площадку лестницы. Ничего, однако, не произошло: не было ни вспышек пламени, ни падения новых веревок, ни каких-либо других каверз.

— А, чтоб тебя! — взревел Конан и одним прыжком перемахнул площадку.

Он вышиб дверь и бросился в покои колдуна. Там было пусто. Он обежал все три комнаты, переворачивая сундуки и диваны. Никого!

— Проклятый Горбун! Сбежал, выродок!

Киммериец был вне себя от ярости — столько усилий, и все напрасно. Он сорвал со стены изящный, отделанный перламутром и самоцветами арбалет колдуна и замахнулся, чтобы вдребезги разнести его о стену…

— Конан! — вдруг услышал он сдавленный крик Джилеса.

Он бросился на голос — офирец стоял у открытого окна и указывал рукой на поле, лежавшее между садом Лиаренуса и той частью поместья, где они были сегодня ночью. Казалось, что ветер шевелит ряды какой то высокой темно-зеленой травы, и она волнами накатывается на сад и дом колдуна. Приглядевшись, Конан понял, что это и есть монстры Лиаренуса. На них с неумолимостью лавы, текущей из жерла вулкана, двигались сотни плоскоголовых, чудовищно мускулистых, невысоких созданий. Сзади на вороном жеребце ехал проклятый Горбун и наигрывал на дудочке какую-то дурацкую мелодию из трех нот.

— Немного времени у нас еще есть. Если придется биться мечом, руби по суставам, — сказал киммериец, вспомнив наставления Нинуса, — но пока возьми вот это. — Он протянул Джилесу арбалет. — Полезай на крышу. Ты говорил, что хорошо стреляешь — попытайся выбить у него дудку. Убить его стрелой ты не сможешь — он наверняка заколдован, но постарайся попасть в эту демонскую свирель. Он управляет с ее помощью этими чудовищами. Там в комнате, на стене, колчан, несколько стрел у тебя будет. А я постараюсь задержать их внизу. Ну, великий Кром, хоть ты и равнодушен к своим детям, но твоя помощь мне бы сейчас совсем не помешала!

Они обменялись рукопожатием — кто знает, может, следующая их встреча будет уже на Серых Равнинах, — и каждый направился на свое место.

Конан встретил лавину монстров у ворот в сад. Солнце уже показалось из-за вершин Кезанкийских гор, и его лучи заиграли на блестящем лезвии меча киммерийца.

— Ну, давай, недоносок! — крикнул Конан колдуну, становясь спиной к каменному столбу ограды и готовясь дорого продать свою жизнь, если уж так решат боги.

Первый ряд монстров, отделившись от остальных, бросился на него. Подпрыгивая, словно мячики, резвые зеленые байраги накатывались стеной. Но киммерийца не так-то легко было взять голыми руками — даже такими, как у этих чудовищ! Меч сверкал, словно молния; головы, руки, ноги монстров разлетались вокруг, как искры под молотом кузнеца. Скоро вокруг варвара выросла гора обрубков, истекавших зловонной бурой жижей. Но байрагов было слишком много. Некоторым удавалось увертываться от ударов меча, и они вцеплялись в Конана — только мощным ударом кулака их удавалось отбрасывать на землю.

Гора трупов уже мешала варвару работать мечом, и под натиском сотен чудовищ ему приходилось отступать все дальше и дальше в сад. Вот он уже уперся спиной в стену дома…

В этот момент слева от него послышались какой-то хруст и чавканье. Великий Кром! Несколько байрагов, обнаружив лежавшего под кустом Карбана, набросились на него и в мгновение ока разорвали на части. Вся шеренга, оставив киммерийца, ринулась на запах крови. Конан перевел дух и взглянул на Лиаренуса. Мерзкий Горбун гордо восседал в седле.

— Ха-ха, и тебя скоро тоже распотрошат, как куренка, глупый варвар!

Раздался свист стрелы — она летела прямо в мерзкую харю Лиаренуса. Еще миг, и она пробьет его голову! Но, будто наткнувшись на невидимое препятствие, стрела изменила свой полет. Колдун, злорадно ухмыльнувшись, взглянул на киммерийца и погрозил ему пальцем, в ярких лучах поднявшегося солнца яростным блеском играл Синий Сапфир. Конан скрипнул зубами.

— Подожди, Нергалов выродок, я все равно доберусь до тебя! — Он вновь взмахнул мечом, отражая очередную атаку четырехглазых монстров.

«Конечно же, колдун оградил себя. В коня надо стрелять, в коня! — подумал он. — Но как сказать об этом офирцу?..»

И Джилес словно услышал его: следующая стрела, радостно прозвенев в воздухе, вонзилась в грудь коня. Тот взвился на дыбы в последнем усилии и рухнул на колени. Лиаренус, возможно, был неплохим магом, но всадником никудышным: он зашатался в седле, выронил свирель, а потом перевалился через голову коня прямо в гущу своих бойцов. Проклятая дудка умолкла, строй зеленых чудовищ развалился: некоторые из них толпой бросились пожирать трупы своих собратьев, кое-кто продолжал атаковать киммерийца, а последние ряды ринулись на коня и истошно вопившего Лиаренуса, который, запутавшись в стременах, барахтался среди плоских четырехглазых голов.

— Мой перстень! — взревел Конан, бросаясь в гущу байрагов. — Эти тупоголовые гниды сожрут его! Джилес! Джилес!

Офирец, увидев, насколько успешными оказались последствия его удачного выстрела, уже мчался ему на помощь, размахивая мечом и колошматя байрагов направо и налево.

Они прорубались сквозь толпу чудовищ, как косари на покосе. Зеленая жижа из порубленных байрагов хлестала ручьями, но их окружали все новые и новые полчища. Конан стремился как можно скорее достичь того места, где в груде зеленых тел, словно утопающий в волнах моря, то появлялся, то исчезал Лиаренус. Если он не успеет, то монстры сожрут своего родителя вместе с горбом — туда ему и дорога, но перстень пропадет в их внутренностях, а этого допустить было никак нельзя.

Помощь пришла совершенно неожиданно: сбоку на толпу налетели какие-то всадники и принялись узкими кривыми клинками крошить нападавших на них байрагов, крича при этом:

— Хозяин! Держись, мы идем на помощь!

«Туранцы из охраны, — догадался варвар, — ну что ж, пусть тоже поработают — это нам не помешает, клянусь Кромом!»

Вместе с подмогой они довольно быстро управились с остатками колдовского войска. Сотни обезглавленных трупов байрагов валялись по всему саду и около въездных ворот. Правда, люди тоже понесли потери: двоих туранцев монстры успели разорвать на части вместе с лошадьми, да и остальные получили множество рваных кровоточащих ран.

Лиаренусу не помогло даже вмешательство туранцев — наверное, боги наказали его за гордыню: когда варвар добрался до него, то Горбуна уже, собственно говоря, и не было, чудовища рвали на части то, что осталось от их бывшего повелителя. Конан едва успел снести голову одному из них, который схватил вожделенную для варвара правую руку. Киммериец подхватил обрубок и, сорвав кольцо, успел надеть себе на мизинец, тут же отбив нападение следующего монстра.

Несколько байрагов еще бегали по саду, но поодиночке они были не так страшны: с ними покончили быстро.

— На колдовство надейся, а с хорошим мечом все-таки спокойнее, — довольно усмехнулся Конан, который всегда недолюбливал всяческую магию. Он оглядел поле битвы, заваленное зелеными обрубками. — Надо же, столько старался, и вот тебе, проклятый Горбун! Чего-то недодумал! Нергалово племя!

Киммериец, отирая пот со лба, оглянулся в поисках Джилеса. Тот стоял, разговаривая с туранцем, видимо предводителем всадников, пришедших им на помощь.

— Так это тебя мы должны были поймать? — крикнул он Конану.

— Наверное, — рассеянно подтвердил киммериец. После испытаний последних суток он вдруг почувствовал волчий аппетит, да и немудрено — последний раз нормально ели они еще в караван-сарае.

— Послушай, — обратился он к туранцу, — как здесь насчет кувшинчика вина и чего-нибудь пожевать?

Через несколько часов довольно-таки длинный караван вытянулся вдоль наезженной степной тропы: более трех десятков верблюдов, навьюченных тюками и сундуками, туранские всадники на своих легконогих горячих конях, цепочка ишаков с поклажей, несколько запряженных круторогими быками заморийских повозок на огромных скрипучих колесах, в которых, тесно прижавшись друг к другу, сидели, еще не отошедшие от событий последних дней, стройные стигийские невольницы, — словом, всякого добра было полным-полно.

Конана это изобилие трогало мало, его оставляла равнодушным даже плата за работу, которую он получит в Шадизаре, — целых пять чаш серебра! Не это, совсем не это омывало струями блаженства его сердце. Самое дорогое сокровище было на его пальце! Он иногда останавливал коня и любовался камнем — блеск Синего Сапфира согревал его душу. Великий Кром! Действительно, внутри становилось теплее! А может быть, это действовал большой кувшин доброго вина, выпитого за обедом? Боги знают…

Конан поудобнее устроился в седле и, слегка насвистывая, тронул поводья своего скакуна — караван змеей заползал в лощину между двух пологих холмов, прямо на диск клонившегося к западу солнца. Впереди лежал путь на Шадизар.

WWW.CIMMERIA.RU