Саймон Трегарт: Паутина колдовского мира (часть 2)

ГЛАВА 19. СКРЕСТИТЕ САБЛИ… ВВЕРХ ЩИТЫ!

— Чтобы вытряхнуть их оттуда, лорд, вам потребуется больше, чем один флот. Такие стены не сокрушить так просто, одним усилием воли…

Сигрод лежал на животе на скалистом пике рядом с Саймоном, рассматривая таинственную крепость колдеров — тайну за семью печатями.

Внизу чувствовалось оживление. Очевидно, те, кто прошел через Врата, собрались перед этими непробиваемыми, не поддающимися даже измерению, стенами, готовые ждать столько, сколько потребуется. Саймон считал, что в случае осады все преимущества будут на стороне колдеров. Осаждающие не имели никаких припасов, а вокруг них была пустынная земля. Быть может, они рассчитывали в случае неудачи вернуться обратно? Сколько времени им потребуется, чтобы выяснить, что отступление невозможно?

Сокрушить стены усилием воли — эти слова Сигрода гвоздем засели в мозгу Саймона. За все время, что он провел здесь, он видел всего-навсего четырех колдеров — двоих в крепости, двоих в вездеходе, проникшем за стену. А те двое — мертвы. Сейчас Саймон думал о том колдере в металлическом шлеме, с которым он вступил в единоборство и победил. Его он мог бы сейчас использовать, чтобы осуществить задуманное. Если, конечно, этот колдер еще жив…

Саймон дал сигнал Сигроду, что пора возвращаться туда, где их ждут Лойз и Джелит. Он изложил свой план, когда они снова были вместе.

— Эти, в металлических шлемах, они что — контролируют остальных, руководят ими? — спросил Сигрод.

— По крайней мере, они отдают приказы и управляют всеми установками, я в этом совершенно уверен. Пришельцы привели с собой одного такого колдера, они воспользовались им, чтобы пройти через Врата.

— Но они не смогли с его помощью попасть в крепость, — сказала Джелит.

— Иначе, они сейчас не толпились бы у стен.

— Быть может, его убили во время нападения на лагерь? — высказала предположение Лойз.

— Значит, ты считаешь, что смог бы воздействовать на волю того колдера, с которым уже однажды сражался? — спросила Джелит.

— Мы вдвоем смогли бы, — поправил ее Саймон.

— Значит, открыть ворота этим демонам, — сказал Сигрод. — Но ведь если даже они и проникнут внутрь, то все равно орешек для нас останется не расколотым, а они ведь той же породы, что и колдеры, не так ли? Так не получится ли, что мы сменим одних колдеров на других?

— Вот для этого нам и нужен флот. И поэтому будем надеяться, что Инглину удастся привести нам помощь. Подождем.

Саймон привык к такому ожиданию: ведь жизнь каждого военного полна вечного «поспешай не торопясь». Он перевернулся на спину, глядя в темное ночное небо.

— Я покараулю первым, лорд, — сказал Сигрод, спускаясь по склону. Саймон пробормотал слова благодарности и продолжал обдумывать свой план.

Больше всего ему не нравилось то, что многое в плане зависело от случая — как и большая часть того, что произошло с ним после выезда из Южного Форта. Можно ли причинить кому-то вред, если сильно пожелаешь? Мысли его потекли в другом направлении. Правдивы ли были старинные волшебные сказки его родного мира, в которых рассказывалось, что обратить зло против своего заклятого врага не труднее, чем выпустить стрелу?

Он почувствовал, как прохладная рука коснулась его горячего лба, нежно погладила мокрые от пота пряди волос, прилипшие ко лбу.

— Саймон… — Она всегда произносила его имя так, словно в нем была музыка. — Саймон, только это… больше ничего.

Он поймал рукой прохладные пальцы, прижал к пересохшему рту. Им теперь не нужны были слова. Любовь их всегда была нелегкой. Но теперь Саймон считал, что от этого она становилась только сильнее. А теперь рухнул и последний барьер, разделявший их. Он понял, что временами ей просто необходимо уйти в себя, отгородиться от всех молчанием, и что от этого он ничуть не становиться ей менее дорог. Значит, это было частью ее, и Саймон был готов принять все как есть. Ведь не бывает так, чтобы один человек занимал абсолютно все мысли и чувства другого. И в нем есть что-то, что будет навсегда закрыто от нее. Но принимать безо всяких вопросов и сомнений все, что она может дать, и возвращать ей свое чувство, без вопросов и ревности — вот это и был их настоящий и прочный союз.

— Отдохни.

Ее рука снова легла ему на лоб. Саймон знал, что она вторит его мыслям слово в слово. Глаза его закрылись, и он уснул.

Утром перед ними была все та же твердыня колдеров, столь же недоступная, что и Айль. С высоты им было видно только, что привидения из другого мира по-прежнему стоят у стен крепости.

— Они не воспользовались своим огненным лучом, — сказал Сигрод.

— Вероятно, не осмеливаются в такой близости от собственных стен, — возразил Саймон.

— Или же он иссяк…

— На это мы не можем рассчитывать.

— Они потеряли слишком много одержимых. Возможно, поэтому они не пытаются отбить атаку. Интересно, сколько эти еще будут выжидать?

Саймон пожал плечами. Очень может быть, что колдеры в состоянии долгое время находиться без пищи и воды, неделями стоять у вражеских стен…

— Саймон? — Лицо Джелит было обращено к нему, когда он оглянулся.

— Сообщение, Саймон. Наши приближаются!

Он бросил взгляд на море, но там не было парусов. Джелит стояла лицом к южному берегу моря, высоко подняв голову. Лойз смотрела на нее, как на олицетворение надежды.

— Сигрод!

— Да, лорд?

— Отправляйтесь к югу, чтобы встретить тех, кто идет. Пусть они обойдут кругом и присоединятся к нам, только пусть подойдут сзади, вот так… — Саймон пояснил свою мысль жестом.

— Слушаюсь.

Салкар исчез за скалой.

Лойз вцепилась в рукав кольчуги Джелит.

— Корис? — Она едва выдохнула это имя.

— Этого я не могу сказать наверняка, сестренка. Топор Кориса еще не раз поднимется, чтобы защитить тебя. Но будет ли это именно здесь — не могу сказать.

И снова ожидание. Они выпили немного воды, поделили между собой горсточку сухого порошка, который был все же пищей, а тем временем день разгорался. Солнце было закрыто облаками. Саймон не покидал наблюдательного поста, но внизу все оставалось по-прежнему: крепость молчала, осаждающие терпеливо ждали.

Сигрод появился только к полудню, ведя с собой группу воинов. Главным образом, это были салкары, но среди них виднелись крылатые шлемы сокольничьих, и еще несколько человек со смуглой кожей, сразу же подбежавших к Саймону. Это были его пограничники.

— Лорд! — Ингвальд отсалютовал ему саблей. — На этой местности нам будет удобно драться.

— Будем надеяться, — сказал Саймон.

Они провели военный совет: четверо капитанов салкаров, старшие офицеры их команд, командиры отрядов пограничников и сокольничьих, которые чувствовали себя среди этих скал, словно в родных горах. И Саймон изложил им тот единственный план, который, как он считал, может открыть перед ними ворота твердыни Колдера.

— И это можно сделать? — спросил капитан Стимкр, но в его голосе не было сомнений. Салкар слишком много знал о могуществе волшебниц Эсткарпа. Только фальконеры держались настороже, не слишком доверяя волшебству. Они считали, что власть женщин не может привести ни к чему хорошему, так как в крови у них было непреодолимое брезгливое отношение к слабому полу.

— Мы можем попытаться, — сказал Саймон и посмотрел на Джелит, которая ответила ему едва заметным кивком.

Из-за спин воинов появилась еще одна фигура в стальной кольчуге и шлеме, как все остальные. Но поверх кольчуги был накинут серый плащ, на котором переливался и сиял волшебный камень — знак волшебницы Эсткарпа.

Она вышла вперед и пытливо оглядела Саймона и Джелит.

— Вы считаете, что сможете это сделать? — сомнение прозвучало в ее тоне.

— Мы можем это сделать! — голос Джелит зазвенел. — Мы сделали намного больше за последние дни, сестра!

Волшебница нахмурилась. Было видно, что ей пришлось не по душе сообщение Джелит. Но она была готова ждать и увидеть, как они потерпят неудачу, подумалось Саймону. Такое отношение вызвало у него в душе такой же протест и возмущение, которое слышалось и в тоне Джелит. Может быть, именно это возмущение даст им новые силы при этой попытке.

Он вызвал в своем воображении картину той комнаты в крепости, в которой разговаривал с двумя колдерами… Потом сосредоточился только на колдере в металлическом шлеме. И воля его стала могучей, неодолимой. Он собрал ее в кулак, нацелив туда, куда хотел! И сразу же убедился, что страх его был напрасен. Колдер в шлеме был жив. Жив, но от него уже осталась только пустая оболочка, ибо разум покинул его тело. Но и пустую оболочку можно использовать в планах Саймона! Воля Саймона влилась в тело колдера, и сразу же Саймон ощутил, что возможности его становятся все больше, что воля его крепнет, силы растут — это пришла на помощь Джелит.

Саймон больше не замечал ни скал, ни людей, столпившихся вокруг него, ни презрительного лица волшебницы, ни даже Джелит. Сейчас для него существовало только одно: войти вместе с Джелит в тело колдера, превратить его в послушное орудие — сделать его таким же «одержимым», как те многие десятки пленных, которых колдеры захватили в набегах на Горм и Карс, на корабли салкаров.

Где-то в глубине крепости колдер уже задвигался, повинуясь мысленным приказам Саймона. Отвори ворота… Впусти в крепость осаждающих… И это было очень просто — колдер больше не был колдером, он был одержимым и он повиновался.

Перед мысленным взором Саймона мелькали залы и переходы, лестницы и комнаты — колдер спешил выполнить приказ. Кто-то ему попался на пути, попытался удержать его и тут же упал замертво.

И вот наконец Саймон увидел пульт со множеством кнопок с мерцающими сигнальными огоньками. Руки колдера торопливо двигались, нажимали кнопки, прикасались к рычагам. И, подчинясь этим движениям, защита крепости нарушилась и… исчезла совсем.

И сразу же на Саймона навалилась холодная тьма и пустота, а когда он пришел в себя, над ним было облачное небо, они с Джелит держались за руки, и оба еще не оправились от ужаса погружения в небытие.

— Он мертв. — Это сказала не Джелит, а волшебница. На лице ее тоже отразился ужас. Но она медленно подняла руку, приветствуя их. — Вы сделали то, что обещали.

Саймон едва шевельнул сухими губами.

— Этого было достаточно?

— Сал! — раздался крик с наблюдательного пункта. — Демоны зашевелились!

Они и впрямь зашевелились, ибо в стене крепости теперь зияло отверстие. И в этот проход один за другим ныряли живые скелеты, пришедшие из-за Врат. Они не издали ни звука, просто молча двинулись вперед. Но прошло внутрь меньше половины — вдруг сверху на брешь стала спускаться стальная завеса, придавив тех, кто оказался под ней. Но не успела завеса коснуться земли, как те привидения, у которых были ружья, принялись стрелять в нее. И стальная заслонка задрожала и рассыпалась в прах. А остальные демоны продолжили свой путь внутрь твердыни.

— Вниз и в крепость! — это крикнул один из капитанов-салкаров. — Сал! Сал!

И, подхватив его клич, лавина эсткарпских воинов хлынула вниз.

Трудной и отчаянной была эта битва в стенах крепости, похожая больше на охоту. Неведомое и страшное оружие равно поражало и привидения, и настоящих людей. А потом вдруг все прекратилось, словно крепость колдеров сдалась, словно сердцу крепости не хватило энергии.

А когда Саймон во главе своих пограничников вместе с отрядом фальконеров-сокольничих ворвался в центральный зал, сердце крепости уже замерло. Ибо в зале сидели шесть колдеров в металлических шлемах, подключенных к пульту. И все они сразу умерли, а вместе с ними умерло и сердце крепости.

И тогда началась новая битва, ибо привидения из-за Врат обратили всю свою ярость на воинов Эсткарпа. Воины умирали в муках, но их стрелы и мечи разили без промаха.

Снаружи, за стенами крепости, бушевал шторм, а в стенах ее бушевала не меньшая буря. Мужчины, уставшие разить и убивать, мужчины, которые в эти часы потеряли многих из тех, с кем были в родстве и боевой дружбе, мужчины, которые сами не верили, что уничтожили твердыню колдеров с помощью мечей, стрел и топоров — собрались наконец в центральном зале.

— Колдеры мертвы! — Саймон высоко вскинул свой топор и восторженно потряс им. Позади него воины сделали то же самое, ибо они понимали, что свершилось в этот великий день, несмотря на тяжелые потери.

— Колдеры мертвы! — эхом откликнулась Джелит. Она вошла вместе с волшебницей и Лойз в зал вслед за воинами. — Но зло, которое они посеяли, все еще живо. И вот это… — Она кивнула на пульт. — Возможно, придут другие и воспользуются этим.

— Нет, — волшебница сняла с шеи камень и поднесла его к панели управления. — Это не так, сестра. Мы с тобой позаботимся об этом!

Обычно бледные щеки Джелит порозовели, она подошла к волшебнице, встала рядом с ней, плечом к плечу. Вместе они устремили пристальный взгляд на волшебный камень. Свет в зале начал постепенно тускнеть, и вскоре стало полутемно.

На пульте управления вдруг вспыхнули крохотные огоньки, в тишине раздались негромкие хлопки взрывов. Искры побежали по всему пульту, вызывая все новые и новые взрывы. В комнате запахло горелой изоляцией, металлические детали стали плавиться на глазах. Энергия, вызванная обеими женщинами, быстро уничтожала созданное колдерами сооружение, разрушая пульт и все, что было к нему подключено. И возможно, эта разрушительная энергия достигла большего, уничтожая ту паутину, что колдеры сплели за морями.

Саймон так и сказал, когда вместе с Ингвальдом и капитанами выслушал рапорты тех, кто осматривал самые дальние щели и переходы крепости, удостоверяясь, что никто из врагов не остался в живых.

— Паутина останется, — волшебница сидела немного поодаль, лицо ее было усталым, а глаза ввалились — напряжение оказалось огромным. — Ведь, хотя соткали ее колдеры, но то, из чего она соткана — ненависть и зависть — все это было в нашем мире прежде, чем колдеры воспользовались всем этим, чтобы соткать свою сеть против нас. Карстен охвачен смятением… Некоторое время этот хаос был нам на пользу, ибо великие лорды в тех краях заняты Карстеном и отвратили от нас свои взоры. Но это не может продолжаться вечно.

Саймон кивнул:

— Да, не может. Из такого хаоса непременно появится какой-то более могущественный вожак, который вполне может объединить всех остальных лордов против Эсткарпа. А возможно и другое: остальные лорды будут так заняты постоянной войной с ним, что им будет не до нас.

Джелит и волшебница согласно кивнули.

— А Ализон? — впервые за все это время подала голос Лойз. — Как идет война с Ализоном?

— Сенешаль сражается, словно лев. И дела у него идут лучше, чем мы могли ожидать. Но все же мы не сможем усмирить Ализон, равно как и Карстен — слишком велика там ненависть к нам. Но нам, Эсткарпу, это вовсе не нужно — пусть только оставят нас в покое мирно доживать свой вечер. Ибо мы знаем, что для нас наступает вечер, который постепенно перейдет в ночь, а после нее не будет нового утра. Но ни одно живое существо не захочет добровольно расстаться с жизнью — велик инстинкт самосохранения, он заложен в нас с рождения от природы. И поэтому наш вечер может стать вечером огней и пожарищ, мучений и смерти. И если нам предстоит ночь, полная сражений… — Она торжественно подняла руку. — Что ж, мы будем драться до конца.

— Так не должно быть! — сама натура Саймона противилась столь мрачной картине будущего.

Волшебница посмотрела на него, потом перевела взгляд на Джелит, с нее — на капитанов и Ингвальда и улыбнулась:

— Я вижу, все в вас противится этому… Что ж, хотя мы сейчас и пробудили в нашем мире неведомые ранее силы, но все равно — настало время великих перемен. И, может быть, из посеянных нами семян, вырастут новые могучие плоды. Во всяком случае, скажу вам, товарищи по оружию: то, что вы сделали сегодня, это великий подвиг, и барды станут прославлять его, и на многие тысячелетия будут славны ваши имена! Нелегко достаются нам победы, и мы гордимся ими! А потому не будем думать о возможных будущих поражениях!

— И все же, колдерам конец! — воскликнул Ингвальд.

— Колдерам конец! — согласился Саймон. — У нас впереди еще немало битв, как сказала Мудрая, но и побед будет тоже немало!

Он протянул руку, и Джелит сделала движение навстречу ему. В этот час Саймон не мог ни о чем думать и не видел ничего — ни возможного поражения Эсткарпа, ни его заката. Ибо сейчас во всей Вселенной для него было только одно — то, что принадлежало только ему одному…