Сбежавшая королева

ПАРИЖ Июнь 1791 года

Летом по утрам в Париже витал запах, который очень любил Магнус. И это удивительно, потому что летом по утрам в Париже пахло пролежавшим целый день на солнце сыром, рыбой и менее приятными ее частями. Пахло людьми и всем тем, что люди производили (это не относится к культуре или искусству, а к тем противным вещам, которые в корзинах выбрасывали из окон). Но все это перемежалось с другими ароматами, которые быстро перемещались с улицы на улицу, от здания к зданию. Этот опьяняющий легкий запах пекарни мог сопровождаться неожиданным цветением гардений в саду, которое уступало богатой железом вони со скотобойни. Париж был в высшей степени живым: Сена пульсировала как огромная артерия, сосудами являлись более широкие улицы, сужающиеся до крошечных аллей… и каждый дюйм всего этого, обладал запахом.

Все вокруг пахло жизнью — жизнью в ее любой форме и степени.

Однако сегодняшний запах был немного сильнее. Магнус прогуливался неизвестным маршрутом, который вел его через довольно трудный участок Парижа. Дорога здесь была не ровной. Внутри его кабриолета, который трясся всю дорогу, было невыносимо жарко. Магнус оживил один из своих великолепных китайских вееров, и тот безрезультатно размахивал в его сторону, едва вызывая ветерок. Если быть абсолютно честным с самим с собой (чего ему не хотелось), то было немного жарко для этого нового сине-розового пиджака из тафты и атласа и жилета из шелкового фая, расшитого птицами и херувимами. Воротник-стойка, парик, шелковые бриджи, замечательные новые перчатки самого изысканного цвета желтого лимона… во всем этом было немного тепло.

Тем не менее. Тот, кто мог выглядеть так потрясающе, имел своего рода обязательства. Либо ты носишь все, либо — ничего.

Он откинулся на спинку своего сиденья и с гордостью принял свой пот, радуясь, что жил по своим принципам — принципам, которые широко приняли в Париже. Люди здесь всегда одевались по последней моде. Парики с миниатюрными корабликами в них, задевающие потолки, броские шелка, белая пудра и сильно нарумяненные щеки у мужчин и женщин, декоративные мушки, фасоны, цвета… В Париже можно было иметь кошачьи глаза (как у него) и говорить всем, что это хитрость моды.

В таком мире, как этот, для предприимчивого колдуна имелось много работы. Аристократии очень нравилось немного магии, и они были готовы платить за нее. Они платили за удачу за столом в игру «фараон». Платили за то, чтобы их обезьяны говорили, птицы пели любимые арии из опер, а бриллианты переливались всеми цветами. Им хотелось, чтобы на щеках спонтанно появлялись мушки в форме сердечек, бокалов для шампанского и звезд. Им хотелось поражать своих гостей взрывами из фонтанов, а потом их же развлекать гуляющими по комнате кушетками. А их список просьб для спальни… ну, их-то он тщательно записывал. Они были невероятно оригинальными.

Одним словом, жители Парижа и соседнего королевского города Версаля были самыми декадентскими людьми, которых когда-либо встречал Магнус, и за это он глубоко их уважал.

Конечно, некоторых из них испортила революция. Магнусу каждый день напоминали об этом факте — даже сейчас, когда он раздвинул шелковые синие занавески в своем экипаже. Он ощутил на себе несколько пристальных взглядов санкюлотов[1], толкающих тележки или продающих кошачье мясо. Магнус жил в апартаментах в квартале Маре, на улице Барбет, совсем недалеко от отеля Субиз, дома его старого (и недавно умершего) друга Принца Субиз. Магнус имел неограниченный доступ к прогулкам в садах и мог развлекать себя там в любое удобное для него время. На самом деле, он мог войти в любое количество великих домов в Париже, и его там сердечно примут. Его аристократичные друзья были глупыми, но в основном безвредными. Но теперь же было довольно проблематично появляться в их компании. Было вообще проблематично появляться. Считалось не очень хорошим быть очень богатым или иметь хорошие связи. Францию захватили немытые массы, источающие вонь и переворачивающие все на своем немытом пути.

Его отношение к революции было неоднозначным. Люди были голодны. Цена на хлеб по-прежнему оставалась очень высокой. Даже не помогло то, что, когда королеве Марии-Антуанетте сказали, что люди не могут позволить себе хлеб, она предложила им вместо него есть торт. Колдун считал разумным, что люди должны требовать и получать еду, дрова и все базовые потребности для жизни. Магнус всегда сочувствовал бедным и несчастным. Но в то же время не существовало столь замечательного общества, как во Франции, с его головокружительными высотами и излишествами. Наряду с тем, что ему нравилось волнение, ему также нравилось иметь представление о том, что происходит, а это ощущение было в дефиците. Никто точно не знал, кто возглавлял страну. Революционеры все время ссорились. Конституция постоянно переписывалась. Король и королева были живы и вроде обладали какой-то властью, но находились под контролем у революционеров. Периодически возникали убийства, пожары или нападения — и все во имя освобождения. Жизнь в Париже походила на жизнь на пороховой бочке, которая стояла на еще нескольких бочках с порохом, располагающихся на корабле, который вслепую болтался в море. Все время было ощущение, что в один прекрасный день люди — какие-то непонятные люди — могут решить просто убить всех, кто мог позволить себе шляпу.

Магнус вздохнул и откинулся назад, подальше от любопытных глаз, приложив к носу платок с ароматом жасмина. Хватит вони и беспокойств. Он направлялся посмотреть на воздушный шар.

Конечно, Магнус и раньше летал. Он оживлял ковры и располагался на спинах мигрирующих стай птиц. Но он никогда не летал, благодаря человеческой руке. Вся эта история с воздушными шарами для него была новой и, честно говоря, немного тревожной. Простое парение в воздухе в потрясающем пестром творении, когда весь Париж глядит на тебя…

Вот почему он должен был это попробовать.

Сильное увлечение воздушными шарами в значительной степени прошло мимо него, когда оно впервые стало модным в Париже почти десять лет назад. Но буквально на днях, когда Магнус выпил, возможно, слишком много вина, он поднял глаза и увидел проплывающее мимо небесно-голубое шарообразное чудо с золотистыми рисунками знаков зодиака и лилиями, и его тут же охватило желание забраться в эту корзину и прокатиться по всему городу. Это был каприз, а Магнус ничему так не придавал значения, как капризам. В тот же день ему удалось разыскать одного из братьев Монгольфье и заплатить слишком много луидоров за индивидуальный полет.

А теперь этим жарким днем, когда Магнус направлялся на обещанную поездку, он размышлял о том, сколько нужно было в тот день выпить вина, чтобы все это затеять.

Видимо, довольно много.

В конце концов, его экипаж остановился возле Шато де ла Мюетт, когда-то красивого небольшого дворца, а теперь развалин. Магнус ступил в вязкий воздух и отправился в парк. В воздухе ощущалась гнетущая тяжесть, отчего чудесные вещи Магнуса висели на нем грузом. Он прошел по дорожке, пока не дошел до места встречи, где его ждали воздушный шар и экипаж. Спущенный воздушный шар лежал на траве — шелк такой же прекрасный, но общий эффект не столь впечатляющий, на который он надеялся. Если уж на то пошло, у него халат и тот лучше.

К нему бросился один из братьев Монгольфье (Магнус не помнил, кого из них он нанял) с разрумянившимся лицом.

— Месье Бейн! Jesuisdésolé, monsieur, извините, месье, но погода… сегодня она не хочет сотрудничать. Это самое досадное. Вдалеке я видел вспышку молнии.

Конечно же, как только эти слова были произнесены, вдалеке послышался раскат. А небо приняло зеленоватый оттенок.

— Полет сегодня невозможен. Может, завтра. Ален! Воздушный шар! Сейчас же убери его!

И с этими словами воздушный шар скрутили и оттащили к небольшой беседке.

Встревоженный Магнус решил обогнуть парк, пока погода не испортилась. Там можно было увидеть гуляющих самых прелестных дам и господ, и казалось, что в это место люди приходят тогда, когда чувствуют себя… влюбленными. Больше не являясь частной лесистой местностью и парком, Болонский лес теперь был открыт для людей, которые использовали чудесные земли для выращивания картошки. Они также носили хлопок и гордо называли себя санкюлотами, что означало «без бридж до колен». Они носили длинные штаны как у рабочих, и бросали долгие осуждающие взгляды на собственные изысканные бриджи Магнуса, которые подходили к розовой полоске на пиджаке и светло-серебристым чулкам. Быть прекрасным действительно становилось трудно.

Кроме того, казалось, что в парке странным образом не хватало красивых влюбленных людей. Кругом были длинные брюки, долгие взгляды и люди, бормочущие о последнем революционном увлечении. Более благородные типажи казались нервными и бросали взгляды на дорожку каждый раз, когда проходил член третьего сословия.

Но Магнус увидел кое-кого знакомого и не очень этому обрадовался. На высокой скорости к нему направлялся Анри де Полиньяк, одетый во все черное и серебристое. Анри был дарклингом Марселя Сен-Клу, который был главой самого мощного клана вампиров в Париже. Анри также был ужасным занудой. Вообще большинство подчиненных были именно такими. Довольно трудно было вести разговор с кем-то, кто все время говорил: «Хозяин говорит это» и «Хозяин говорит то». Постоянное раболепство. Постоянная неторопливость и ожидание быть укушенным. Магнусу пришлось гадать, что Анри делал днем в парке — ответ, конечно же, был не очень хорошим. Охотился. Вербовал. А теперь еще и беспокоил Магнуса.

— Месье, Бейн, — с коротким поклоном сказал он.

— Анри.

— Прошло много времени с момента нашей последней встречи.

— О, — беззаботно произнес Магнус. — Я был очень занят. Дела, знаете ли. Революция.

— Конечно. Но Хозяин только говорил, что долго вас не видел. Он все интересовался, не исчезли ли вы с лица земли.

— Нет, нет, — сказал Магнус. — Просто был занят.

— Как и Хозяин, — с кривой улыбкой произнес Анри. — Вы действительно должны зайти к нам. В понедельник вечером Хозяин устраивает вечеринку. Он очень рассердится на меня, если я не приглашу вас.

— Правда? — спросил Магнус, сглатывая слегка горьковатый привкус, образовавшийся во рту.

— Чистая правда.

Никто не отклонял приглашений Сен-Клу. По крайней мере, тот, кто собирался продолжать спокойно жить в Париже. Вампиры так легко обижались, а хуже всего — парижские вампиры.

— Конечно, — сказал Магнус, аккуратно снимая одну из своих лимонно-желтых перчаток с руки, просто от нечего делать. — Конечно. Я был бы рад. Очень рад.

— Я скажу Хозяину о вашем присутствии, — ответил Анри.

Тут начали падать первые капли дождя, тяжело оседая на тонком пиджаке Магнуса. По крайней мере, это позволило ему быстро попрощаться. Торопливо шагая по траве, Магнус поднял руку. Между пальцами переплелись голубые искры, и тут же дождь перестал капать на него. Он скатывался по невидимому навесу, который колдун сотворил у себя над головой.

Париж. Иногда он был проблемным. Таким политичным. (Ах, его туфли… его туфли! Ну, зачем он сегодня надел эти шелковые с загнутыми носами? Он же знал, что будет в парке. Но они такие новые и красивые и от Жака с улицы десБалаис, им нельзя было сопротивляться). Возможно, в нынешних условиях, было бы лучше отправиться куда-то в более простое место. Лондон всегда был хорошим уединением. Не такой модный, но не без очарования. Или он мог бы отправиться в Альпы… Да, ему действительно нравился чистый, свежий воздух. Он мог бы резвиться в эдельвейсах и наслаждаться горячими ваннами Шинцнах-Бада. Или подальше от дома. Вообще-то он так давно не был в Индии. И он никогда не сможет удержаться от радостей в Перу…

Возможно, лучше всего остаться в Париже.

Только он забрался в кабриолет, как небеса действительно разверзлись, и дождь забарабанил по крыше так сильно, что он больше не мог слышать свои мысли. Помощники изготовителя воздушного шара поспешно свернули свои дела, и люди поспешили в укрытие под деревья. В плеске дождя цветы казались ярче, и Магнус сделал большой, глубокий вздох парижского воздуха, который он так любил.

Когда они отъезжали, в боковую стенку экипажа влетела картофелина.

Следующий день, в буквальном смысле, можно было назвать банным. Для этого имелась лишь одна вещь — долгая прохладная ванна с чашечкой горячего лапсангсушонга[2]. Он будет мыться возле окна, попивать дымный чай и наблюдать за проливным дождем в Париже. Потом он будет сидеть откинувшись и несколько часов читать роман «Ножка Фаншетты» и Шекспира. А затем немного фиолетового шампанского и час-два на переодевание в оперу.

— Мари! — войдя в дом, прокричал Магнус. — Ванну!

Из прислуги он содержал пожилую пару, Мари и Клода. Они невероятно хорошо выполняли свою работу, и годы прислуживания в Париже приучили их абсолютно ничему не удивляться.

Из тех многих мест, где довелось жить Магнусу, свой дом в Париже он считал одним из самых приятных жилищ. Конечно, имелись места с большей природной красотой, но Париж обладал неестественной красотой, что было, возможно, и лучше. Все в доме доставляло ему удовольствие. Шелковые обои желтого, розового, серебристого и голубого цветов, столы из золоченой бронзы и позолоченные деревянные кресла, часы, зеркала, фарфор… С каждым шагом углубляясь в дом, в свою главную гостиную, все напоминало ему о благоприятном месте.

Многие жители Нижнего мира держались подальше от Парижа. В стране, конечно, было много оборотней, и в каждой лесистой лощине жила своя фея. Но оказалось, что Париж являлся территорией вампиров. Во многих отношениях это имело смысл. Вампиры были аристократичными созданиями. Бледными и элегантными. Они наслаждались темнотой и удовольствиями. Их гипнотизирующие взгляды — энканто — очаровали множество дворян. И не было ничего более приятного, декадентского и опасного, чем позволить вампиру выпить твою кровь.

Однако во время помешательства вампирами в 1787 году все немного вышло из-под контроля. Когда начались кровавые вечеринки. Когда стали без вести пропадать дети, а некоторые молодые люди впервые возвращались домой бледные и с отсутствующим взглядом подчинения. Как Анри и его сестра Бриджит. Они были племянниками герцога де Полиньяка. Когда-то любимые члены одной из великих семей Франции, теперь они жили у Сен-Клу и выполняли его приказы. А приказы Сен-Клу могли быть очень странными. Магнус не имел ничего против небольшого декаданса, но Сен-Клу был злом. Классическое откровенное зло самого старомодного типа. Сумеречные охотники из Парижского Университета, казалось, мало влияли на происходящее, потому что в Париже, возможно, имелось много мест, где можно было спрятаться. Под землей тянулись мили катакомб, и было чрезвычайно легко схватить кого-нибудь на улице и утащить вниз. У Сен-Клу имелись друзья как внизу, так и наверху, и было очень трудно проследить за ним.

Магнус делал все возможное, чтобы избегать парижских вампиров и вампиров, которые появлялись на границах двора в Версале. Ничего хорошего не выходило из этих встреч.

Но довольно об этом. Пришло время для ванной, которую Мари уже наполняла. В главной гостиной Магнуса, прямо у окна, стояла большая ванная, так что он мог во время купания наблюдать за улицей внизу. Когда вода была готова, он погрузился в нее и приступил к чтению. Спустя час или около того он бросил книгу сбоку от ванной и стал наблюдать, как над головой проплывали облака, при этом рассеянно размышляя об истории Клеопатры, растворившей бесценную жемчужину в бокале вина. В дверь комнаты постучали, и вошел Клод.

— Вас хочет видеть один господин, месье Бейн.

Клод понимал, что в делах Магнуса не обязательно называть имена.

— Хорошо, — со вздохом произнес Магнус. — Пусть войдет.

— Месье будет принимать гостя в ванной?

— Месье обдумывает этот вопрос, — с еще более глубоким вздохом сказал Магнус. Это раздражало, но нужно было соблюдать профессиональные правила. Он вылез из ванной, капая на пол, и надел шелковый халат, украшенный на спине изображением петуха. Он раздраженно опустился в кресло у окна.

— Клод! — прокричал он. — Сейчас же! Пригласи его!

Мгновения спустя дверь снова отворилась, и вошел очень привлекательный мужчина с черными волосами и голубыми глазами. Он носил одежду, очевидно, прекрасного качества. Пошив был абсолютно превосходным. Магнусу хотелось, чтобы подобные вещи происходили чаще. Какой щедрой могла бы быть Вселенная, если захочет! Отказав ему в полете на воздушном шаре и устроив такую неприятную встречу с Анри.

— Вы месье Бейн, — с уверенностью сказал мужчина. Магнуса редко можно было спутать. Высокие мужчины с золотистой кожей и кошачьими глазами были редкостью.

— Да, это я, — ответил Магнус.

Многие дворяне, которых встречал колдун, обладали отсутствующим выражением лица, будто им никогда не нужно беспокоиться ни о чем важном. Но этот человек был другим. Он держался прямо и смотрел целенаправленно. Также он говорил по-французски с легким акцентом, но чьим Магнус не мог определить сразу.

— Я пришел поговорить с вами об одном важном деле. Обычно я не… я…

Магнусу было хорошо знакомо такое замешательство. В присутствии колдунов некоторые люди нервничали.

— Вам неудобно, месье, — с улыбкой промолвил Магнус. — Позвольте мне помочь вам расслабиться. У меня большой талант в таких делах. Пожалуйста, присядьте. Выпейте шампанского.

— Я предпочитаю стоять, месье.

— Как пожелаете. Но доставьте мне удовольствие узнать ваше имя, — спросил Магнус.

— Меня зовут граф Аксель фон Ферсен.

Граф! По имени Аксель! Военный! С черными волосами и голубыми глазами! В затруднительном положении! О, Вселенная просто превзошла саму себя. Надо бы ей послать цветы.

— Месье Бейн, я наслышан о ваших талантах. Не могу сказать, что верю тому, что слышал, но здравомыслящие умные люди клянутся, что вы способны на удивительные вещи за пределами моего понимания.

В ложной скромности Магнус развел руками.

— Все это правда, — сказал он. — Пока что все было замечательно.

— Говорят, что вы можете изменить внешность человека при помощи какого-то… фокуса.

Это оскорбление Магнус пропустил мимо ушей.

— Месье, — сказал фон Ферсен, — каково ваше отношение к революции?

— Революция произойдет, независимо от моего к ней отношения, — холодно произнес Магнус. — Я не родной сын Франции, поэтому не обязан иметь мнение по поводу того, как ведет себя страна.

— Я тоже не отношусь к сыновьям Франции. Я из Швеции. Но переживаю, очень сильно переживаю…

Магнусу понравилось, когда фон Ферсен сказал о том, как сильно он переживает. Очень понравилось.

— Я пришел сюда, потому что должен был, и потому что вы единственный человек, который может помочь. Придя сегодня сюда и рассказав все то, что я собираюсь сказать вам, я отдаю свою жизнь в ваши руки. А также рискую жизнями, более ценными, чем моя собственная. Но делаю я это не слепо. Я много узнал вас, месье Бейн. Я знаю, что у вас есть много друзей в аристократии. Знаю, что вы живете в Париже шесть лет, вас любят и хорошо знают. И вы, как говорят, человек слова. Месье, вы человек слова?

— На самом деле, это зависит от самого слова, — сказал Магнус. — Существует так много прекрасных слов…

Магнус молча отругал себя за бедное знание шведского языка. Он мог бы добавить еще остроумных строк. Он пытался выучить различные фразы соблазнения на всех языках, но единственное, что ему пригодилось на шведском, так это фразы: «Вы подаете еще что-нибудь кроме соленой рыбы?» и «Если ты завернешь меня в меха, то я притворюсь твоим маленьким пушистым мишкой».

Фон Ферсен заметно успокаивал себя прежде, чем снова заговорить:

— Мне нужно, чтобы вы спасли короля и королеву. Нужно, чтобы вы защитили королевскую семью Франции.

Что ж. Это был, конечно, неожиданный поворот. Будто в ответ небо снова потемнело, и раздался еще один раскат грома.

— Понимаю, — мгновение спустя ответил Магнус.

— Что вы думаете об этом заявлении, месье?

— То же, что и всегда, — ответил Магнус, убедившись, что он сохраняет спокойствие. — Положа руку на сердце.

Но он совершенно не чувствовал себя спокойным. Во дворец Версаля ворвались крестьянки и вышвырнули короля с королевой, которые сейчас жили в Тюильри, том разваливающемся старом дворце в самом центре Парижа. Народ начал писать памфлеты, где детально описывались предполагаемые преступления королевской семьи. Особо они сосредоточились на королеве Марии-Антуанетте, обвиняя ее в самых страшных вещах — чаще всего, сексуального характера. (Она бы ни за что не смогла совершить все то, что утверждали памфлетисты. Преступления были слишком грубыми, слишком безнравственными и слишком сложными физически. Магнус сам никогда не пробовал и половины из них).

Все, что относилось к королевской семье, знать было плохо и опасно.

Что делало это столь же привлекательным, сколь и пугающим.

— Очевидно, месье, я сейчас подвергся большому риску, рассказав вам так много.

— Я понимаю, — сказал Магнус. — Но спасти королевскую семью? Им же никто не причинил вреда.

— Это лишь вопрос времени, — сказал фон Ферсен. От переполнявших его эмоций его щеки покраснели, заставив сердце Магнуса слегка затрепетать. — Они заключенные. Королей и королев, находящихся в заключении, как правило, не освобождают для дальнейшего правления. Нет… нет. Это лишь вопрос времени прежде, чем ситуация станет еще ужаснее. Уже невыносимы те условия, в которых они вынуждены жить. Дворец грязный. Слуги жестокие и насмешливые. Каждый день их владения и естественные права ограничиваются. Я уверен… Я абсолютно уверен… если их не освободить, то они не выживут. А я не могу жить с этим знанием. Когда их забирали из Версаля, я продал все и последовал за ними в Париж. Я последую за ними куда угодно.

— И чего вы от меня хотите? — спросил Магнус.

— Мне сказали, что вы можете изменить внешность человека при помощи… своего рода… чуда.

Магнус был рад получить такое описание своих талантов.

— Какую бы цену вы не назвали, она будет уплачена. Королевской семье Швеции также сообщат о ваших великих заслугах.

— При всем уважении, месье, — сказал Магнус, — я живу не в Швеции. А здесь. А если я сделаю это…

— Если вы сделаете это, то окажете величайшую услугу Франции. А когда семья будет возвращена на свое законное место, вас будут чтить как великого героя.

Опять же это не помогло. Но помог сам фон Ферсен. Его голубые глаза и темные волосы, страсть и очевидное мужество. То, как он стоял, высокий и сильный…

— Месье, вы с нами? У нас есть ваше слово, месье?

Это также было плохой идеей.

Ужасной идеей.

Самой худшей идеей, которую он когда-либо слышал.

Это было непреодолимо.

— Ваше слово, месье, — снова повторил Аксель.

— У вас оно есть, — сказал Магнус.

— Тогда я снова приду завтра вечером и изложу вам наш план, — сказал фон Ферсен. — Я покажу вам, что должно произойти.

— А я настаиваю на том, чтобы мы вместе поужинали, — сказал Магнус. — Если мы хотим предпринять это великое приключение вместе.

Повисла короткая пауза, а потом Аксель резко кивнул головой.

— Да, — сказал он. — Да, я согласен. Мы поужинаем вместе.

Когда фон Ферсен ушел, Магнус долгое время смотрел на себя в зеркало, выискивая признаки безумия. Фактически волшебство было очень простым. Он мог с легкостью войти во дворец и выйти из него и набросить простые чары. Никто и не узнает.

Он покачал головой. Это же Париж. Здесь все каким-то образом все знали.

Он сделал большой глоток уже теплого фиолетового шампанского и шумно прополоскал им рот. Все логические сомнения потонули в биении его сердца. Он так давно не испытывал острых ощущений. В его голове сейчас существовал только фон Ферсен.

На следующий вечер любезно предоставили ужин от шеф-повара отеля Субиз. Друзья Магнуса разрешали ему воспользоваться работниками кухни и их отличными продуктами питания, когда ему понадобится сервировать особенно превосходный стол. Сегодня вечером у него были нежный суп из голубя, тюрбо, руанский утенок с апельсинами, телятина на вертеле, зеленая фасоль в собственном соку, артишоки и стол, полный слоек с кремом, фруктов и крошечных пирожных. Приготовить еду было достаточно просто, а вот одеться — нет. Абсолютно ничего не подходило. Ему нужно было что-то кокетливое и привлекательное, но в то же время деловое и серьезное. И сначала показалось, что лимонно-желтый пиджак и бриджи с пурпурным жилетом в точности отвечают всем требованиям, но от них он отказался в пользу жилета цвета лайма и фиолетовых бридж. А решился он все-таки на комплект простого лазурного цвета, но не раньше, чем вынул все содержимое своего гардероба.

Ожидание для него было восхитительным мучением. Магнус мог только мерить комнату шагами, выглядывая в окно в ожидании появления экипажа фон Ферсена. Он бесчисленное количество раз подошел к зеркалу, а потом к столу, который так осторожно накрыли Клод и Мари прежде, чем он отослал их на вечер. Аксель настоял на уединении, а Магнус был счастлив подчиниться.

Ровно в восемь перед дверью Магнуса остановился экипаж, и вышел он. Аксель. Он даже посмотрел наверх, будто знал, что колдун в ожидании будет его высматривать. Он приветственно улыбнулся, и Магнус ощутил приятное головокружение, панику…

Он поспешил вниз по ступенькам, чтобы самому впустить Акселя.

— Я отослал на вечер свой персонал, как вы и просили, — сказал он, пытаясь взять себя в руки. — Входите же. Наш ужин готов. Вы же простите мне отсутствие формальностей.

— Конечно, месье, — сказал Аксель.

Но Аксель не задержался с едой, не позволил себе удовольствия посмаковать вино и поддаться чарам Магнуса. Он сразу приступил к делу. У него с собой даже были карты, которые он развернул на диване.

— План побега разрабатывался в течение нескольких месяцев, — сказал он, беря с серебряной тарелки артишок. — Мной, преданными друзьями и самой королевой.

— А король? — спросил Магнус.

— Его Величество… почему-то отстранился от всей этой ситуации. Он очень подавлен состоянием дел. Ее Величество взяла на себя большую ответственность.

— Вы, кажется, очень… любите Ее Величество, — осторожно заметил Магнус.

— Ею можно восхищаться, — сказал Аксель, вытирая губы салфеткой.

— И ясно, что она вам доверяет. Должно быть, вы очень близки.

— Она любезно оказала мне доверие.

Магнус мог читать между строк. Аксель не целовал и не говорил, что делало его еще более привлекательным.

— Побег должен состояться в воскресенье, — продолжил Аксель. — План прост, но увлекателен. Мы разработали его таким образом, чтобы стражники видели определенных людей, выходящих из определенных выходов в определенное время. В ночь побега для этих людей мы заменим семьи. Детей разбудят в десять тридцать. Дофина оденут как молодую девушку. Его с сестрой выведет из дворца королевская гувернантка, маркиза де Турзель, и приведет ко мне на встречу у Большой карусели. Я буду за рулем колесного лафета. Потом мы дождемся мадам Элизабет, сестру короля. Она выйдет через ту же дверь, что и дети. Когда Его Величество закончит свои приготовления ко сну и останется один, он также уйдет, переодевшись в шевалье де Куаньи. Ее Величество… сбежит последней.

— Мария-Антуанетта уйдет последней?

— Это было ее решением, — быстро произнес фон Ферсен. — Она очень мужественная. И она потребовала уйти последней. Если обнаружат отсутствие других, она желает принести себя в жертву, дабы помочь в их побеге.

В его голосе снова прозвучала та дрожь страсти. Но на этот раз, когда Аксель смотрел на Магнуса, то на какое-то время задержал свой взгляд на кошачьих зрачках.

— Так почему вы хотите зачаровать только королеву?

— Частично это связано со временем, — сказал Аксель. — Порядок, в котором должны видеть приходящих и уходящих людей. Его Величество будет находиться в окружении людей вплоть до своего отхода ко сну, и он уйдет сразу после этого. Только Ее Величество какое-то время будет находиться во дворце одна. А также она более узнаваема.

— Чем король?

— Ну, конечно! Его Величество… не красивый мужчина. Взгляды не задерживаются на его лице. Люди узнают лишь его одежды и экипаж — все внешние атрибуты его королевского статуса. Но Ее Величество… ее лицо знакомо. Ее лицо изучено, нарисовано и написано. Ее стиль копируют. Она красива, и ее лицо у многих в памяти.

— Понимаю, — сказал Магнус, желая поскорее уйти от темы королевской красоты. — А что будет с вами?

— А я отвезу экипаж как можно дальше в Бонди, — сказал он, все еще удерживая взгляд на Магнусе. Он продолжил перечислять детали: передвижения группы людей, остановки для смены лошадей и все в этом духе. Магнусу были не интересны все эти подробности. Они не могли завладеть его вниманием так, как это сделал элегантный гофрированный воротничок рубашки, касающийся подбородка Акселя, когда тот говорил. Тяжелая округлость его нижней губы. Ни король, ни королева, ни дворец, ни произведения искусства не могли сравниться с этой нижней губой.

— Что касается вашей платы…

Эти слова снова вернули Магнуса на землю.

— Вопрос оплаты довольно прост, — сказал Магнус. — Я не требую денег…

— Месье, — сказал Аксель, наклоняясь вперед, — вы поступаете как истинный патриот Франции!

— Я поступаю так, — спокойно продолжил Магнус, — чтобы развить нашу дружбу. Я прошу лишь снова увидеться с вами, когда все закончится.

— Увидеться со мной?

— Увидеться с вами, месье.

Плечи Акселя слегка дернулись назад, и он посмотрел на свою тарелку. На мгновение Магнус подумал, что все зря, что он сделал неверный шаг. Но потом Аксель снова поднял взгляд, и свет от свечи блеснул в его голубых глазах.

— Месье, — сказал он, беря через стол руку Магнуса, — мы навсегда станем самыми близкими друзьями.

Именно это и хотелось услышать Магнусу.

В воскресенье утром, в день побега, Магнус проснулся под обычный звон церковных колоколов, раздававшийся по всему Парижу. Его голова была немного тяжелой и затуманенной из-за долгого вечера с графом де… и группой актеров из Театра итальянской комедии. Кажется, что этой ночью он также приобрел обезьянку. Она сидела у основания кровати, счастливо поедая утренний хлеб Магнуса. Она уже опрокинула чайник с чаем, который принес Клод, а посреди пола валялась кучка размочаленных страусовых перьев.

— Привет, — сказал Магнус обезьянке.

Та не ответила.

— Я буду звать тебя Рагнором, — добавил Магнус, мягко откидываясь на подушки. — Клод!

Открылась дверь, и вошел Клод. Кажется, он совсем не удивился присутствию Рагнора. Он просто немедленно занялся уборкой пролитого чая.

— Мне нужно, чтобы ты достал поводок для моей обезьяны, Клод, а также шляпу.

— Конечно, месье.

— Как думаешь, ему нужен маленький пиджак?

— Возможно, не в такую погоду, месье.

— Ты прав, — со вздохом произнес Магнус. — Сделай ему простой халат, как у меня.

— Какой именно, месье?

— Тот, что с розовым и серебристым.

— Отличный выбор, месье, — сказал Клод, принимаясь за перья.

— И еще, отнеси его на кухню и подай ему надлежащий завтрак, хорошо? Ему понадобятся фрукты и вода и, может, прохладная ванна.

К этому моменту Рагнор уже спрыгнул с кровати и направлялся прямо к изысканной севрской фарфоровой вазе, когда Клод поймал его, будто всю свою жизнь ловил обезьян.

— Ах, да, — добавил Клод, убирая руку внутрь своего пиджака, — этим утром вам прислали записку.

Он тихо вышел с обезьяной. Магнус разорвал конверт. Записка гласила:

«Возникла проблема. Приходится отложить до завтра. Аксель».

Что ж, это рушило все планы на вечер.

Завтра состоится вечеринка у Сен-Клу. Необходимо выполнить два эти обязательства. Но это можно сделать. Он отправит свой экипаж к краю дворца Тюильри, займется делом королевы, вернется к своему экипажу и поедет на вечеринку. Ему предстоят напряженные ночи.

Но Аксель того стоил.

Большую часть следующего дня и вечера Магнус беспокоился о вечеринке Сен-Клу, чем о деле с королевской семьей. Сотворить чары будет просто. Вечеринка же, вероятно, будет удручающей и неуютной. Все, что ему нужно, так это появиться, улыбаться и немного болтать, а потом он мог отправляться по своим делам. Но он почему-то не мог избавиться от ощущения, что этот вечер пойдет не так.

Но сначала надо решить небольшой вопрос королевы.

После ужина Магнус принял ванну и оделся, а потом в девять тихо покинул апартаменты, поручив водителю отвезти его в окрестности сада Тюильри и вернуться в полночь. Эта поездка была довольно знакома. Многие люди отправлялись в сад для «случайных встреч» среди подстриженных деревьев. Какое-то время он походил вокруг, пробираясь через затененный сад и прислушиваясь к сопениям влюбленных в кустах, которые изредка выглядывали из-за листьев, чтобы посмотреть.

В десять тридцать он направился, следуя карте Акселя, за пределы апартаментов надолго уехавшего герцога де Вилькье. Если все пойдет по плану, то скоро молодая принцесса и дофин под видом маленькой девочки выйдут сквозь те неохраняемые двери. Если они не выйдут, то план уже будет сорван.

Но на несколько минут позже, чем ожидалось, вышли дети со своими нянями, все переодетые. Магнус тихо проследовал за ними, когда они прошли через смотрящий на север внутренний двор, далее по улице Эшель и к Большой карусели. И там, в простой повозке сидел Аксель. Одет он был как неотесанный парижский кучер. Он даже курил трубку и откалывал шуточки, и все с идеальным низким парижским акцентом, все следы принадлежности к шведам исчезли. Аксель в лунном свете, поднимающий детей в повозку — на мгновение Магнус лишился дара речи. Храбрость Акселя, его талант и доброта… они тронули сердце Магнуса каким-то неведомым ему образом, и в этом случае было трудно оставаться циничным.

Он смотрел, как они уезжают, а потом вернулся к своему заданию. Он войдет в ту же дверь. Несмотря на то, что она не охранялась, Магнусу понадобились его чары для защиты, чтобы, обернувшись, все видели большого кота, пробирающегося во дворец через дверь, которую, кажется, открыло ветром.

Из-за тысячи людей, входящих и выходящих, и без королевской прислуги из сотен уборщиков полы дворца были грязными с кусками засохшей грязи и следами ног. В воздухе витал заплесневелый запах, смесь влажности, дыма, плесени и нескольких не вылитых ночных горшков, некоторые из которых стояли в коридорах. Света не было, кроме того, что отражалось от окон, зеркал, и слегка усиленного хрустальными люстрами, покрытыми толстым слоем паутин и тусклыми от сажи.

Аксель дал Магнусу нарисованную от руки карту с очень четкими указаниями того, как пробраться через бесконечную череду арок и совершенно огромных пустых комнат, позолоченная мебель в них тоже отсутствовала или ее невежливо присвоили себе стражники. В панельной обшивке прятались несколько секретных дверей, через которые Магнус бесшумно прошел. Чем дальше во дворец, тем комнаты становились немного чище, а наличие свечей — чаще. Ощущались запахи готовящейся еды, дыма трубок и еще большего количества проходящих мимо людей.

А потом он оказался в королевских покоях. У двери ему было сказано войти, рядом, сложа руки, лениво посвистывая и качаясь на стуле, сидел стражник. В угол комнаты Магнус отправил небольшую искру, и стражник встал, чтобы рассмотреть ее. Сунув ключ в замок, Магнус вошел. В этих комнатах царила ровная тишина, которая казалась неестественной и неуютной. Он ощутил запах недавно потушенной свечи. Королевская власть на Магнуса не наводила страха, но его сердце стало биться быстрее, когда он потянулся ко второму ключу, который дал ему Аксель. У него был ключ от покоев королевы. Этот факт был волнующим и в то же время тревожным.

А вот и она — королева Мария-Антуанетта. Он много раз видел ее образ, но прямо сейчас она была перед ним и при этом являлась абсолютным человеком. Такое потрясение. Королева в своей ночной рубашке была человеком. В ней чувствовалось очарование. Частично оно, без сомнения, было отработано: царственная осанка и небольшие шажки. Картины никогда не отдавали должного ее глазам, большим и светящимися. Ее волосы были аккуратно уложены в облако светлых кудрей, поверх которых она надела тонкий льняной чепец. Магнус оставался в тени и наблюдал за тем, как она мерила шагами комнату, от кровати к окну и обратно к кровати, очевидно, боясь за судьбу своей семьи.

— Вы ничего не замечаете, мадам, — тихо произнес он. Стоило ему это сказать, как королева обернулась и в замешательстве посмотрела в угол комнаты, а потом снова начала ходить. Придвинувшись ближе, Магнус увидел, что произошедшие в этой женщине изменения сделали свое дело. Волосы, тонкие и светлые, стали серыми и ломкими на концах. И все же в ее лице оставалось пылкое решительное сияние, которое восхитило Магнуса. Теперь он понял, почему Аксель так переживал за нее — в ней была такая сила, которой он никак не ожидал бы от нее.

Он пошевелил пальцами, и между ними заискрилось голубое пламя. Королева снова в растерянности обернулась. Магнус провел рукой у ее лица, изменяя ее облик со знакомого и королевского на знакомый и обычный. Ее глаза уменьшились в размере и стали темнее, щеки стали пухлее и покрылись сильным румянцем, нос увеличился, а подбородок стал скошенным. Волосы были более мягкими и потемнели до каштанового. Он зашел немного дальше, чем это было необходимо, даже слегка изменил скулы и уши, пока больше никто не смог бы признать в женщине перед ним королеву. Она выглядела так, как и полагалось — как русская дворянка другого возраста и в целом другой жизни.

Возле окна он издал шум, чтобы привлечь ее внимание, а когда она повернулась к нему спиной, он вышел. Он покинул дворец через сильно переполненный выход за королевскими покоями, где королева держала ворота открытыми для ночных входов и выходов Акселя.

Оказалось совсем просто и элегантно, отличная работа на ночь. Магнус улыбнулся себе, посмотрел вверх на луну, висящую над Парижем, и подумал об Акселе, разъезжающем в своей карете. Потом он подумал об Акселе, занимающемся другими делами. А затем заторопился. Еще предстояла встреча с вампирами.

Ему повезло, что вечеринки вампиров все время начинались так поздно. Экипаж Магнуса подъехал к дверям Сен-Клу после полуночи. Лакеи, все вампиры, помогли ему выбраться из экипажа, а возле двери его приветствовал Анри.

— Месье Бейн, — с жуткой улыбочкой сказал он. — Хозяину так будет приятно.

— Я так рад, — ответил Магнус, едва скрывая свой сарказм.

Брови Анри совсем немного приподнялись вверх. Затем он повернулся и протянул руку девушке того же возраста и внешности: очень красивая блондинка со стеклянными глазами и тупым выражением лица.

— Вы знакомы с моей сестрой Брижит?

— Конечно. Мы несколько раз встречались, мадемуазель, в вашей… прошлой жизни.

— Моей прошлой жизни, — с легким звенящим смехом повторила Брижит. — Моей прошлой жизни.

Мысль о прошлой жизни продолжала веселить Брижит, когда она хихикала и улыбалась сама себе. Анри обнял ее совсем не по-братски.

— Хозяин очень великодушно позволил нам оставить свои имена, — сказал он. — И я был очень рад, когда он разрешил мне вернуться в мой бывший дом и привезти свою сестру сюда. В этом Хозяин самый щедрый, в принципе, как и во всех отношениях.

Эти слова вызвали у Брижит очередной приступ смеха. Анри игриво шлепнул ее по попе.

— У меня совсем пересохло во рту, — сказал Магнус. — Пойду, поищу шампанское.

В отличие от тоскливого и плохо освещенного Тюильри, дом Сен-Клу был впечатляющим. С точки зрения размера, его нельзя было в полной мере назвать дворцом, но он обладал таким богатством декора. Он представлял из себя настоящие джунгли узоров с развешанными рама к раме картинами до самого потолка. И все люстры Сен-Клу сверкали и были заполнены черными свечами, с которых на пол капал черный воск. Позже расплавленный парафин мгновенно соскребался небольшой армией дарклингов. Большинство смертных прихлебателей оккупировали мебель, многие держали бокалы или бутылки. Они передвигались, выставив шеи, просто ожидая, умоляя, чтобы их укусили. Вампиры оставались на своей половине комнаты, смеясь между собой и показывая пальцами, будто выбирали еду на столе, уставленном деликатесами.

В смертном парижском обществе большие напудренные парики недавно вышли из моды в пользу более естественных стилей. В вампирском же обществе парики были больше, чем когда-либо. На одной вампирше был надет парик высотой не меньше шести футов, припудренный светло-розовым и поддерживаемой изящной сеткой из, как показалось Магнусу, детских костей. В уголке рта виднелись капли крови, и Магнус не мог понять, были ли красные полосы на щеках кровью или сильными разводами от румян. (Помимо париков парижские вампиры обожали слегка устаревший макияж: четкие пятна румян на щеках, которые, возможно, являлись своего рода насмешкой над людьми).

Он миновал бледнолицего арфиста, который, как мрачно отметил Магнус, был прикован к полу за лодыжку. Если он будет играть хорошо, то его, может, оставят еще на какое-то время в живых, чтобы он снова сыграл. Или он послужит ночной закуской. У Магнуса уже возникло искушение разорвать цепь арфиста, как в этот момент сверху раздался чей-то голос:

— Магнус! Магнус Бейн, где же ты был?

Через перила свешивался Марсель Сен-Клу и махал рукой. Стоящая вокруг него группа вампиров тоже взглянула на Магнуса поверх своих вееров из перьев, зубов и костей.

Как бы больно Магнусу ни было это признавать, но Сен-Клу был поразительно красив. Все пожилые обладали невероятно особой наружностью — лоск, который приходит с возрастом. А Сен-Клу был стар, наверно, один из первых вампиров при дворе Влада. Он не был так высок, как Магнус, но превосходно худощав, с выступающими скулами и длинными пальцами. Глаза у него были совершенно черными, но ловили свет, как зеркальное стекло. А наряды… ну, он пользовался услугами того же портного, что и Магнус, поэтому, конечно же, они были превосходны.

— Все время занят, — ответил Магнус, выдавливая из себя улыбку, когда Сен-Клу и его группа последователей спустились по лестнице. Они следовали за ним по пятам, меняя свой темп, чтобы соответствовать его шагам. Подхалимы.

— Ты только что пропустил де Сада.

— Какой позор, — ответил Магнус. Бесспорно, маркиз де Сад был жутким представителем смертных, обладающий самым извращенным воображением из всех, с которыми только сталкивался Магнус со времен испанской инквизиции.

— Я бы хотел кое-что тебе показать! — сказал Сен-Клу, обвивая холодной рукой Магнуса за плечи. — Кое-что абсолютно изумительное!

Единственное, что объединяло Сен-Клу и Магнуса, — высокое признание моды смертных, мебели и искусства. Как правило, Магнус покупал у него или получал их в качестве платы. Марсель торговал с революционерами или людьми с улицы, которые совершали налеты на большие дома и выносили оттуда красивые вещи. Или дарклинги передавали свои владения. Или вещи сами прибывали в его дом. Лучше всего было не задавать слишком много вопросов, а просто восхищаться и восхищаться громко. Марсель обидится, если Магнус не похвалит каждый предмет.

Внезапно с внутреннего двора Сен-Клу стал звать хор голосов.

— Кажется, что-то происходит, — сказал Марсель. — Наверно, нам нужно посмотреть.

Голоса были высокими, возбужденными и легкомысленными — все те интонации, что Магнус не желал слышать на вечеринке вампиров. Эти интонации означали что-то очень плохое.

— Что такое, мои друзья? — спросил Марсель, выходя в переднюю.

У подножия крыльца между вампирами творился какой-то беспорядок, с Анри во главе. Некоторые из них держали борющуюся фигуру. Из ее рта вырывались приглушенные пронзительные крики, хотя в толпе ее было невозможно разглядеть.

— Хозяин… — Глаза Анри были широко распахнуты. — Хозяин, мы нашли… Вы не поверите, Хозяин…

— Покажите мне. Выведите вперед. Что там?

Вампиры немного отошли и в освободившееся место на земле бросили человека. Магнус пытался не издавать звуков тревоги и вообще никаких звуков.

Это была Мария-Антуанетта.

Конечно, чары, которые он наложил, не могли повлиять на вампиров. Королеву разоблачили, ее лицо побелело от потрясения.

— Вы… — произнесла она, дрожащим голосом обращаясь к толпе, — то, что вы сделали… Вы…

Призывая к тишине, Марсель поднял руку, и, к удивлению Магнуса, королева замолчала.

— Кто ее привел? — спросил он. — Как это произошло?

— Это был я, месье, — произнес голос. Вперед вышел элегантный вампир по имени Кассель. — Я шел сюда по улице дю Бак и совершенно не мог поверить своим глазам. Она, должно быть, выбралась из Тюильри. В панике и потерянная она стояла на улице.

Ну, конечно. Королева не привыкла находиться на улице сама по себе. И в темноте было легко пойти не в ту сторону. Она свернула не туда и каким-то образом пересекла Сену.

— Мадам, — сказал Марсель, спускаясь по лестнице. — Или я должен сказать «Ваше Величество»? Я имею удовольствие обращаться к нашей любимой и самой… знаменитой королеве?

По комнате разнесся низкий смешок, но кроме него больше никаких звуков.

— Да, это я, — сказала королева, поднимаясь на ноги. — И я требую…

Марсель снова поднял руку, требуя тишины. Он спустился по оставшимся ступеням, подошел к королеве, встал перед ней и внимательно изучил ее. Потом слегка поклонился.

— Ваше Величество, — сказал он, — я невыразимо рад, что вы смогли посетить мою вечеринку. Мы все невыразимо рады, ведь так, мои друзья?

К этому времени уже все вампиры, кто смог поместиться, столпились в дверном проеме. Все же остальные высовывались из окон. Виднелись кивки и улыбки, но ответов не было. Молчание было ужасным. За стенами двора Марселя, казалось, будто даже сам Париж затих.

— Мой дорогой Марсель, — произнес Магнус, сдерживая смех. — Мне бы очень не хотелось разочаровывать тебя, но это не королева. Это любовница одного из моих клиентов. Ее зовут Жозетт.

Так как это заявление казалось явно и откровенно ложным, Марсель со всеми остальными продолжал молчать, ожидая дальнейших объяснений. Магнус спустился по ступеням, пытаясь сохранять вид, будто он удивлен таким поворотом событий.

— Она очень хороша, не так ли? — сказал он. — Я учитываю все вкусы, как и вы. И мне попался клиент, который пожелал сделать с королевой все то, что она делала с французским народом на протяжении многих лет. Меня наняли провести полную трансформацию. И должен сказать, рискуя показаться нескромным, я проделал великолепную работу.

— Никогда не думал, что ты скромен, — без тени улыбки произнес Марсель.

— Это переоцененное качество, — пожав плечами, ответил Магнус.

— Тогда как ты объяснишь тот факт, что эта женщина, по сути, утверждает, что она королева Мария-Антуанетта?

— Я королева, чудовище! — теперь истерически прокричала она. — Я королева. Я королева!

У Магнуса сложилось впечатление, что она говорила это не для того, чтобы удивить своих похитителей, а чтобы убедить себя в своей личности и здравомыслии. Он спокойно встал перед ней и щелкнул пальцами перед ее лицом. Она тут же упала без сознания, мягко упав в его объятия.

— Для чего, — сказал он, спокойно поворачиваясь к Марселю, — стала бы королева Франции разгуливать по улице без присмотра посреди ночи?

— Резонный вопрос.

— Потому что это не она. Это Жозетт. Она должна быть совершенной во всех отношениях. Сначала мой клиент хотел, чтобы она только выглядела как королева, но потом настоял на полном сходстве. Внешность, личность и все остальное. Жозетт абсолютно уверена, что она Мария-Антуанетта. На самом деле, я работал над ней в этом отношении, когда она испугалась и сбежала из моих апартаментов. Должно быть, она последовала сюда за мной. Порой мои таланты берут надо мной верх.

Он мягко опустил королеву на землю.

— Кажется, на ней наложены небольшие чары, — добавил Марсель.

— Для обычных людей, — сказал Магнус. — Невозможно, чтобы женщина, выглядящая в точности как королева, разгуливала по улицам. Чары довольно легкие, как летняя шаль. Она не должна была покидать дом. Я все еще работал над ней.

Марсель присел на корточки и взял в ладонь лицо королевы, поворачивая его из стороны в сторону, иногда поглядывая на само лицо, а иногда — на шею. Прошла долгая минута или две, в течение которых вся собравшаяся группа ожидала его следующего заявления.

— Что ж, — вставая, наконец, произнес Марсель. — Должен тебя поздравить с отличной работой.

Магнусу пришлось обхватить себя руками, чтобы его вздох облегчения не был заметен.

— Вся моя работа отлична, но я принимаю ваше поздравление, — сказал он, небрежно взмахивая рукой в сторону Марселя.

— Такое чудо, как это, будет успехом на одной из моих встреч. Поэтому я действительно должен настоять на том, чтобы ты продал ее мне.

— Продал ее? — переспросил Магнус.

— Да. — Марсель наклонился и провел пальцем по линии скулы королевы. — Да, должен. Сколько бы ни заплатил тебе твой клиент, я удваиваю эту сумму. Но она должна быть моей. Совершенно потрясающе. Сколько ни попросишь, я заплачу.

— Но, Марсель…

— Сейчас, сейчас же, Магнус. — Марсель медленно пошевелил пальцем. — У нас у всех есть слабости, и в них нельзя себе отказывать, если хочешь преуспеть. Она будет моей.

Не нужно объяснять, что этот выдуманный клиент имеет больше значения, чем Марсель.

Думать. Ему нужно подумать. И он знал, что Марсель наблюдает за его раздумьями.

— Если вы настаиваете, — ответил Магнус. — Но как я и сказал, я все еще работаю. Мне осталось сделать несколько завершающих штрихов. У нее еще остались из прошлой жизни неудачные привычки. Вся эта версальская манерность, их так много, их все нужно соединить в превосходную вышивку. И еще я не подписал свою работу. Я люблю подписывать свои работы.

— Сколько это займет времени?

— О, совсем немного. Я мог бы привести ее завтра…

— Я бы предпочел, чтобы она осталась здесь. В целом, сколько времени тебе понадобится, чтобы подписать свою работу? — с легкой улыбкой спросил Марсель.

— На это уйдет время, — сказал Магнус, отвечая ему своей собственной знающей улыбкой. — У меня изящная подпись.

— Раз уж я торгую хорошими товарами, то предпочитаю их в нетронутом состоянии. Не затягивай с этим. Анри, Чарльз… отведите мадам наверх и разместите в голубой комнате. Позвольте месье Бейну закончить его подпись. Мы с нетерпением ждем скорейшего конечного результата.

— Конечно, — сказал Магнус.

Он медленно последовал обратно внутрь за дарклингами, несущими королеву без сознания.

После того, как Анри и Чарльз положили королеву на кровать, Магнус запер дверь и заблокировал ее большим шкафом. Потом он распахнул ставни. Голубая комната располагалась на третьем этаже, и чтобы оказаться во внутреннем дворе для приема, придется падать вниз. Это был единственный выход.

Магнус позволил себе несколько минут выругаться, а потом встряхнул головой и попытался еще раз оценить ситуацию. Сам он мог, вероятно, выбраться отсюда, но чтобы выбраться еще и с королевой… и вернуть ее Акселю…

Он снова выглянул в окно на землю под ним. Большинство вампиров вернулись внутрь. Однако несколько слуг и дарклингов остались встречать экипажи. Вниз может не сработать, но вверх…

Вверх на воздушном шаре, например.

Магнус был уверен в одном — работка будет очень сложной. Шар сам по себе находился на другом конце Парижа. Он мысленно дотянулся до него и нашел то, что искал. Он по-прежнему лежал свернутый в беседке в Болонском саду. Он вытащил его на траву, заставил надуться, чарами сделал невидимым, а потом поднял с земли. Он ощутил, как тот поднялся, и направил его над деревьями парка, над домами и улицами, аккуратно избегая шпилей церквей и соборов, через реку. Шар был очень подвижным, и его легко сносило ветром. Он хотел улететь прямо в небо, но Магнус держал его.

В какой-то момент у него иссякнут силы, и он потеряет сознание. Он мог только надеяться, что это произойдет гораздо позже, но утверждать было нельзя. Когда шар приближался, он делал все, чтобы полностью наложить на него чары и сделать его невидимым для вампиров внизу. Он видел, как тот подлетает к окну и, насколько возможно, осторожно приблизил его вплотную. Он высунулся как можно дальше и поймал его. В корзине имелась небольшая дверца, которую ему удалось открыть.

Когда кто-то крадет летающий шар и заставляет его лететь над Парижем, он должен в идеале иметь хотя бы представление о том, как обычно шар работает. Магнус же никогда не интересовался механизмом шара, его единственным интересом было то, что смертные теперь могли летать на цветастом куске шелка. Поэтому, обнаружив в корзине огонь, онвесьма встревожился.

Кроме того, сама королева была не очень тяжелой, но ее платье или все то, что она скрыла или вшила в него для побега, определенно было таким, а у Магнуса не находилось сэкономленных сил. Он щелкнул пальцами, и королева проснулась. Он как раз вовремя прижал к ее губам палец, чтобы предупредить крик, готовый сорваться с ее губ.

— Ваше Величество, — от истощения его голос был слаб. — Нет времени объяснять, и нет времени для предисловия. Мне лишь нужно, чтобы вы, как можно быстрее, вышли из этого окна. Вы ничего не увидите, но там кое-что вас поймает. Мы должны торопиться.

Королева открыла рот и, обнаружив, что не может говорить, начала бегать по комнате, хватая различные предметы и швыряя их в Магнуса. Тот съежился, когда рядом с ним в стену ударилась ваза. Ему удалось подтянуть к окну с занавеской шар и схватить королеву. Та начала колотить Магнуса. У нее были маленькие кулачки, и она явно не привыкла к таким действиям, но ее удары не были столь уж неэффективными. У него осталось совсем мало сил, и она, казалось, была наполнена такой яростью, которая буквально струилась по ее венам.

— Ваше Величество, — прошипел он. — Вы должны остановиться. Вы должны меня послушать. Аксель…

При слове «Аксель» она замерла. Это все, что ему было нужно. Он вытолкнул ее из окна. От этой силы шар дернулся назад и отскочил от окна на фут или около того, поэтому она приземлилась в него наполовину, другая ее часть свешивалась наружу. Так она и висела, напуганная, хватаясь за то, что могла почувствовать, но не видеть, ее ноги в туфлях брыкались в воздухе и ударялисьо стену дома. Магнусу пришлось предпринять несколько быстрых ударов в грудь и лицо прежде, чем он смог перекинуть ее в корзину. Ее юбки запутались над головой, и королева Франции уменьшилась до размеров кучи ткани и двух брыкающихся ног. Магнус сам запрыгнул в корзину, закрыл дверцу и с облегченным вздохом выпустил корзину. Шар взлетел прямо вверх, промчавшись над крышами. Королеве удалось перевернуться и встать на карачки. С широко распахнутыми глазами и детским удивлением она дотронулась до корзины. Она медленно подтянулась вверх и заглянула за край корзины, один раз взглянула на открывающийся под нимивид и лишилась чувств.

— Когда-нибудь, — произнес Магнус, глядя на свернувшуюся у его ног королевскую особу, — я должен написать мемуары.

Магнус надеялся не на такой полет на воздушном шаре.

Для начала шар летел низко, двигался самоубийственно медленно и, казалось, вот-вот внезапно упадет на крыши и трубы. На дне корзины ползала и стонала королева, заставляя ее раскачиваться взад и вперед и вызывая тошноту. Вдруг налетела сова. И потемнело небо, так потемнело, что Магнус уже не имел представления, куда они направляются. Королева слега простонала и подняла голову.

— Кто ты? — слабо спросила она.

— Друг друга, — ответил Магнус.

— Что мы…

— Лучше, если вы не будете спрашивать, Ваше Величество. Вам не захочется знать ответ. И я думаю, что нас сносит на юг, в абсолютно неправильном направлении.

— Аксель…

— Да. — Магнус наклонился и попытался рассмотреть улицы внизу. — Да, Аксель… но у меня вопрос… Если бы вы попытались найти, скажем, Сену, куда бы вы смотрели?

Королева снова опустила голову.

Он сумел найти в себе силы, чтобы восстановить чары на воздушном шаре, делая его невидимым для смертных. Но у него не хватило энергии, чтобы наложить их полностью на себя, поэтому некоторые люди стали свидетелями верхней половины Магнуса, проплывающей в темноте мимо их окон на третьем этаже. А некоторые не потушили свечи, и он раз или два наблюдал очень интересные картины.

В конце концов, ему на глаза попался магазин, который он знал. Он потащил шар дальше по улице, пока тот не стал казаться еще более и более знакомым, а потом он увидел Нотр-Дам.

Теперь же был вопрос… где опустить шар? Нельзя же было просто так приземлиться на шаре посреди Парижа. Даже на невидимом. Просто Париж был слишком… шипастым.

Имелся лишь один единственный вариант, и Магнусу он уже не нравился.

— Ваше Величество, — сказал он, подталкивая королеву ногой. — Ваше Величество, просыпайтесь.

Королева снова зашевелилась.

— А теперь, — сказал Магнус, — вам не понравится то, что я собираюсь сказать, но поверьте мне, когда я скажу, что это лучший из тех нескольких ужасных вариантов…

— Аксель…

— Да. А теперь через минуту мы приземлимся в Сену…

— Что?

— И было бы неплохо, если бы вы, может, зажали нос. И полагаю, что ваше платье все в драгоценностях, поэтому…

Воздушный шар быстро падал, а вода приближалась. Магнус аккуратно провел их в пространство между двумя мостами.

— Вы можете получить…

Воздушный шар просто свалился как камень. Погас огонь, и шелк тут же накрыл Магнуса с королевой. Колдун пребывал почти без сил, но умудрился найти достаточно сил, чтобы разорвать ткань на две части, дабы они не запутались в ней. Плыл он к берегу, благодаря своей собственной силе, таща королеву под рукой. Он надеялся, что они уже довольно близко к Тюильри и его пристани. Он вытащил ее на ступени и опустил на землю.

— Оставайтесь здесь, — весь мокрый и тяжело дыша, сказал он ей.

Но королева снова была без сознания. Магнус ей позавидовал.

Он поплелся вверх по ступеням и вернулся на улицы Парижа. Возможно, Аксель кружил где-то в этом районе. Они договорились, что если что-то пойдет не так, Магнус выпустит в небо голубую вспышку, как фейерверк. Он так и сделал. А потом опустился на землю и стал ждать.

Спустя пятнадцать минут подъехал экипаж — не простой и неприглядный, как раньше, а большой, черно-зелено-желтого цвета. Такой с легкостью смог бы в течение нескольких дней возить десяток или более людей, самая величайшая из всех возможных моделей. С водительского места спрыгнул Аксель и бросился к Магнусу.

— Где она? Почему вы мокрый? Что случилось?

— Она в порядке, — поднимая руку, произнес Магнус. — Это экипаж? Берлин де Вояж[3]?

— Да, — сказал фон Ферсен. — Их Величества настояли. И для них было бы как-то неприлично поехать на чем-то менее великом.

— И такое невозможно не заметить!

Впервые фон Ферсен выглядел смущенным. Ему явно не нравилась эта идея, и он боролся с ней.

— Да, ну… это экипаж. Но…

— Она на ступенях. Нам пришлось приземлиться в реку.

— Приземлиться?

— Долгая история, — пробормотал Магнус. — Скажем так, все осложнилось. Но она жива.

Аксель опустился на колени перед Магнусом.

— Вас никогда не забудут, — низким голосом произнес Аксель. — Франция будет помнить. Швеция будет помнить.

— Меня не волнует, будут ли Франция или Швеция помнить. Меня волнует, будете ли помнить вы.

Магнус был искренне потрясен, когда именно Аксель выступил инициатором поцелуя: такого неожиданного, страстного, на весь Париж, — и все вампиры, Сена, воздушный шар и все на свете ушли на второй план, и на мгновение остались лишь они вдвоем. На одно прекрасное мгновение.

И именно Магнус нарушил его.

— Иди, — прошептал он. — Мне нужно, чтобы ты был в безопасности. Иди.

Аксель кивнул, выглядя немного потрясенным своим собственным поступком, и побежал к ступеням причала. Магнус встал и, бросив последний взгляд, направился прочь.

Возвращаться домой не имело смысла. Вампиры Сен-Клу, должно быть, сейчас находятся в его апартаментах. Ему нужно где-то побыть до рассвета. Поэтому ночь он провел в небольшом домике мадам…, одной из его недавних возлюбленных. А на рассвете он вернулся к себе домой. Входная дверь была приоткрыта. Он осторожно вошел внутрь.

— Клод! — позвал он, осторожно ступая в лужу солнечного света у двери. — Мари! Рагнор!

— Их здесь нет, месье, — произнес голос.

Анри. Ну, конечно. Он сидел на лестнице.

— Вы сделали им больно?

— Мы забрали тех по имени Клод и Мари. Кто такой Рагнор, я не знаю.

— Вы сделали им больно? — повторил Магнус.

— Теперь им не страшна боль. Мой хозяин просил меня передать его почтение. Он сказал, что они послужили отличным пиром.

Магнуса затошнило. Мари и Клод были так к нему добры, а теперь…

— Хозяин очень хотел бы вас видеть, — сказал Анри. — Почему бы нам сейчас не отправиться туда вместе, и вы могли бы поговорить, когда он вечером проснется.

— Думаю, я отклоню приглашение, — сказал Магнус.

— Если вы так сделаете, то Париж станет для вас самым негостеприимным местом. А кто этот ваш новый джентльмен? В конце концов, мы узнаем его имя. Вы понимаете?

Анри встал и попытался выглядеть угрожающе, но он был всего лишь человеком, дарклингом семнадцати лет.

— Знаешь, что я думаю, маленький дарклинг, — сказал Магнус, подходя ближе, — что ты не знаешь, с кем связался.

Магнус выпустил несколько голубых искр между пальцами. Анри отступил на шаг.

— Отправляйся домой и скажи своему хозяину, что я получил послание. Я нанес оскорбление, хотя и не хотел. Я немедленно покину Париж. Вопрос можно считать закрытым. Я принимаю свое наказание.

Он отошел от двери и протянул руку, давая понять, что Анри следует уйти.

Как он и ожидал, в квартире царил беспорядок: мебель перевернута, следы ожогов на стене, картины отсутствуют, книги разорваны. В его спальне на кровать и вещи было разлито вино… По крайней мере, он надеялся, что это вино.

Магнусу не потребовалось много времени, чтобы пробраться сквозь обломки. Щелчком пальцев мраморный камин отъехал от стены. Он достал мешок, полный луидоров, толстый рулон ассигнаций, коллекцию замечательных колец с цитринами, жадеитами и рубинами и один великолепный синий топаз.

Это был его страховой полис, надо было революционерам нападать на его дом. Вампиры, революционеры… теперь это одно и то же. Кольца отправились на пальцы, ассигнации — в пиджак, а луидоры — в красивую кожаную сумку, которая как раз для этой цели хранилась в стене. Он снова порылся в отверстии и достал последний предмет — «Серая книга» в зеленом бархатном переплете. Ее он тоже аккуратно поместил в сумку.

Вдруг позади себя он услышал тихие звуки, и из-под кровати выбрался Рагнор.

— Мой маленький друг, — сказал Магнус, беря на руки испуганную обезьянку. — По крайней мере, ты жив. Отлично. Мы уедем вместе.

О новостях Магнус узнал, будучи высоко в Альпах, отдыхая у ручья, разминая большим пальцем эдельвейс. Все эти недели Магнус старался избегать различные французские вещи: французов, французскую кухню, французские новости. Он полностью посвятил себя свинине и отбивной телятине, горячим ваннам и чтению. Большую часть этих дней он провел в одиночестве, с маленьким Рагнором, и тишине. Но как раз эти утром в гостиницу, где жил Магнус, пришел сбежавший из Дижона дворянин. Он выглядел как человек, любящий говорить со всеми подробностями, а Магнус был не в настроении для такой компании, поэтому ушел посидеть у ручья. Он не удивился, когда мужчина последовал за ним.

— Вы! Месье! — кричал он Магнусу, пыхтя и фыркая, когда забирался вверх по склону.

Колдун сбросил с ногтя эдельвейс.

— Да?

— Хозяин гостиницы говорит, что вы недавно прибыли из Парижа, месье! Вы мой земляк?

В гостинице Магнус носил небольшие чары, чтобы он мог сойти за случайного дворянина-беженца из Франции, одного из сотен пересекающих границу.

— Я приехал из Парижа, — неопределенно ответил Магнус.

— И у вас есть обезьянка?

Вокруг бегал Рагнор. Он отлично освоился в Альпах.

— Ах, месье, я так рад найти вас! Уже несколько недель я не говорил ни с кем из своей страны. — Он заломил руки. — Все эти дни я даже не знал, что думать или делать. Какие страшные времена! Столько ужаса! Вы, без сомнения, слышали о короле с королевой?

— А что с ними? — с бесстрастным лицом спросил Магнус.

— Их Величества, Боже храни их! Они пытались бежать из Парижа! Им это удалось, пока в Варене почтовый работник не узнал короля. Их схватили и отправили обратно в Париж. О, страшные времена!

Не говоря ни слова, Магнус встал, поймал Рагнора и вернулся в гостиницу.

Ему не хотелось обо всем этом думать. По его мнению, Аксель и семья были в безопасности. Так все и должно было быть. Но теперь.

Он расхаживал по комнате и, наконец, на адрес Акселя в Париже написал письмо. И стал ждать ответа.

Прошло три недели, и ответ, написанный незнакомым почерком, пришел из Швеции:

«Месье!

Аксель хочет, чтобы вы знали, что с ним все хорошо, и отвечает вам той же силой чувств. Как вам известно, король с королевой в настоящее время находятся в заключении в Париже. Аксель переехал в Вену, чтобы ходатайствовать по их делу императору, но боюсь, что он с риском для своей жизни намерен вернуться в Париж. Месье, поскольку вы пользуетесь у него большим уважением, не могли бы вы написать ему и отговорить его от этого предприятия? Он мой любимый брат, и я непрестанно волнуюсь за него».

В письме указывался адрес в Вене, а простая подпись гласила «Софи».

Аксель вернется в Париж. Магнус был в этом уверен.

Вампиры, феи, оборотни, Сумеречные охотники и демоны — все они имели значение для колдуна. Но мир смертных — казалось, он не имел системы, формы. Быстрая политика. Короткие жизни…

Магнус еще раз подумал о голубоглазом мужчине, стоящем в его гостиной. А потом зажег спичку и сжег записку.