Сбежавший вампир

Плечи Мэри поникли. — Неужели нет никакого способа…

— Нет, — серьезно оборвал он ее. — Каждый бессмертный может обратить только одного. И если ты расскажешь своей семье без намерения их повернуть… — Он сделал паузу, его рот укрепляющий, — ну, это было бы напрасной тратой времени. Люциан пошлет группу силовиков, чтобы твои слова были стерты из памяти. А потом он запер бы тебя в камере в том здании, которое ты, вероятно, заметила в задней части дома стражей порядка, пока тебя не осудил бы Совет.

— Осудили? — слабым голосом спросила она. — Что бы они сделали?

Данте пожал плечами. — Точно не знаю. Я подозреваю, что они бы порылись в твоих мыслях, чтобы узнать, не станешь ли ты в будущем угрозой для сохранения нашего присутствия в мире в тайне. Если нет, они могли бы просто держать тебя взаперти некоторое время.

— А если бы они так подумали? — спросила она, нахмурившись.

— Тогда они могли бы просто выполнить «три на одного» и стереть твою семью и прошлое из твоей памяти, или…

— Или? — подсказала Мэри, когда он замолчал.

— Или они могли бы прикончить тебя, — со вздохом признал Данте, а затем добавил: — Я, конечно, попытался бы остановить их и, без сомнения, был бы убит в попытке, так что мы оба были бы мертвы.

Мэри изумленно уставилась на него, а потом они оба посмотрели на дверь, в которую кто-то постучал.

Вздохнув, Данте отпустил Мэри и повернулся, чтобы ответить на звонок. Его глаза расширились от удивления, затем настороженно сузились, когда он увидел в холле Люциана. Если человек прочитал его мысли и узнал, что они обсуждали, он прервал …

— В своем отчете Рассел упомянул, что Мэри потеряла свой трейлер и все свое имущество во время взрыва, — внезапно сказал Люциан.

— Si. Она потеряла все, кроме одежды, которая была на ней, и она тоже были сильно повреждена, — признался Данте. — Мы собирались взять ее с собой, чтобы купить одежду, но потом похитители забрали ее… — пожал плечами он.

Люциан кивнул. — Бастьен позаботится о новом удостоверении личности и банковских счетах для нее. Он внесет сумму, чтобы покрыть все, что она потеряла, но ему нужно знать, какое имя поставить на удостоверение личности и счета, и какую дату рождения хочет Мэри. Она больше не может использовать свою первоначальную дату рождения или фамилию Уинслоу, — отметил он.

— Верно, — сказал Данте, нахмурившись. — Мне придется поговорить с ней об этом.

Люциан кивнул. — Сделай это. А пока ей понадобится одежда. Мы должны отвезти ее за покупками. Ты бы предпочел сделать это первым делом утром перед сном? Или днем после пробуждения?

— Мы? — перепросил Данте сдавленным от удивления голосом. Люциан был не из тех, кто любит покупать женскую одежду.

Но Люциан кивнул. — Ты и Мэри, Рассел, Фрэнсис и я.

— О, — сказал он слабым голосом.

Люциан терпеливо ждал, но когда Данте просто продолжал смотреть на него, его разум был в смятении, когда Люциан сказал: — Тогда ближе к вечеру, — и повернулся, чтобы уйти, оставив Данте смотреть ему вслед.

Мэри уставилась на спину Данте. Она не могла видеть, кто был за дверью — широкая спина Данте закрывала ей обзор, но ей было все равно. Она даже не прислушивалась к тому, что говорилось, и, без сомнения, услышала бы с ее супер-пупер новым слухом, но ее это не беспокоило. В голове крутилось все, что она потеряла.

Она думала, что потеря мужа в прошлом году была большим ударом, но потерять детей и внуков, всю оставшуюся семью и всех друзей за один раз? И если причиной ее потери было обращение, то это произошло в том же районе Техаса, где она потеряла мужа в прошлом году, поняла она, заметив иронию.

Но Данте обратил ее, чтобы спасти жизнь, тихо напомнила себе Мэри. Если бы он этого не сделал, она была бы мертва, что в любом случае лишило бы ее всего, и более того, навсегда. Но теперь у нее была своя жизнь, хотя и немного другая, включающая потребность в крови. И у нее был Данте. И она все еще могла видеть своих детей и внуков издалека, и проверять их аккаунты в Facebook и Twitter, чтобы узнать, как они. Она просто не могла говорить с ними или снова держать их в своих объятиях, утешать их, когда они терпели жизненные неудачи или потери, или поощрять их, когда…

Резко повернувшись к окну, Мэри смахнула с глаз слезы и глубоко вздохнула. Она была глупой, неблагодарной старой дурой. Она получила здесь такой подарок, за который большинство убило бы. У нее снова было молодое и здоровое тело без болей, без ухудшающегося зрения, без таблеток от давления или холестерина.

У нее также был сильный, красивый мужчина, с которым она занималась умопомрачительным сексом, буквально, и который видел в ней Святой Грааль женщин. Мужчина, который хотел ее как свою половинку и только что признался, что умрет за нее.

«И она могла бы иметь с ним детей с этим новым улучшенным телом», — напомнила себе Мэри. Но даже это не облегчало бы боль от потери детей и внуков, которые у нее уже были, и она знала, что этого никогда не будет. Хотя она любила каждую собаку, которая у нее была в жизни, ни одна не заменила ту, которую она имела и потеряла до этого.

«Но они немного облегчили боль», — внезапно подумала Мэри. Возможно, отвлечение ребенком поможет ей, не имеющей возможности видеть своих детей и внуков, кроме как через их сообщения в Facebook.

Психолог в Мэри сразу понял, что это плохая идея, что это не поможет облегчить ее потерю, а на самом деле просто добавит ей стресса, как это обычно делают новорожденные. Но Мэри была, прежде всего, женщиной и не хотела слушать более разумную и образованную часть своего мозга. Ей вдруг захотелось взять на руки ребенка, который родился бессмертным и не будет отнят у нее.

— Мэри? — тихо сказал Данте, и она обернулась, чтобы увидеть, что дверь закрыта, и он пересек комнату, чтобы снова присоединиться к ней.

Мэри даже не подумала, она просто спустила бретельки ночной рубашки с плеч и позволила ей упасть к ее ногам. — Давай сделаем ребенка.

Данте остановился и моргнул. — Что?

Переступив через ночную рубашку, Мэри подошла к нему и обняла за плечи, пытаясь притянуть его голову для поцелуя. Когда он начал сопротивляться, нахмурившись, она схватила его за руку, протащила несколько шагов к одному из стульев у окна и быстро встала на сиденье, чтобы дотянуться до его рта.

— Мэри, — сказал он со смехом, стараясь избегать ее губ, когда она пыталась поцеловать его. — Что?

— Я хочу ребенка, — сказала она почти отчаянно. — Пожалуйста, Данте.

— Но, Мэри, ты сказала… — Он замолчал и ахнул, когда она оставила попытки поцеловать его, а вместо этого наклонилась, чтобы найти и сжать его через плотную ткань джинсов. Покачав головой, он беспомощно застонал: — Но у меня есть презервативы.

— Они нам не нужны, — заверила она его, расстегивая свободной рукой джинсы и молнию ни них. — Я хочу ребенка.

— Но Мэри, ты… я… — его попытки заговорить внезапно прекратились, когда она расстегнула его джинсы, освобождая быстро растущую эрекцию. Когда она поймала его в руку и нежно сжала, он перестал спорить и зарычал и накрыл ее рот своим.

Выдохнув с облегчением в его рот, Мэри ответила на поцелуй и продолжила ласкать его, ее собственное тело отвечало на прикосновение и говорило ей, как сильно надавить, с какой скоростью чувствовать себя лучше. Это был замечательный трюк, позволивший ей быстро довести их обоих до грани. Но когда Мэри поняла, что вот-вот доведет их обоих до оргазма, хотя он даже не был в ней, она быстро отпустила его и прервала поцелуй.

Не обращая внимания на разочарованный стон Данте, Мэри заставила его отступить на шаг и встала на пол перед ним. Затем она тут же повернулась и наклонилась вперед, опираясь на подлокотники кресла и упираясь спиной в его эрекцию.

— Поторопись, Данте, — попросила она. — Дай мне ребенка.

Данте сжал ее бедра, и она ждала, готовясь к его толчку, но он так и не пришел. Он просто держал ее. Мэри оглянулась через плечо и нахмурилась, увидев, как он нахмурился. Он думал, когда ему следует это сделать.

— Данте, — нетерпеливо сказала она. — Мы не можем сделать ребенка таким образом.

Его взгляд переместился на нее, а затем что-то похожее на решимость появилось на его лице, и он переместил руки, чтобы схватить ее за талию.

Почувствовав облегчение, Мэри снова повернулась к нему, но тут же ахнула от удивления, когда он, вместо того чтобы войти в нее, просто взял ее на руки и поставил на стул спиной к себе. Она нахмурилась и огляделась. Данте был намного выше ее, и она предположила, что ему было бы неудобно, если бы они оба стояли на полу. И все же это, несомненно, поднимало ее слишком высоко.

Мэри едва успела подумать об этом, как он раздвинул ее ноги и поставил их на самый краешек стула. Она подумала, что он пытается расположить ее так, чтобы она была на нужной высоте для проникновения, но он испугал ее, сжимая свою широкую грудь под и между ее ног, чтобы сесть в кресло напротив нее.

— Что? — начала она смущенно, прежде чем ахнула, когда он схватил ее за ягодицы обеими руками и потянул вперед. Мэри вскрикнула от неожиданности и схватилась за стену, затем вскрикнула снова, когда его рот внезапно оказался между ее раздвинутых ног, его язык проник туда, где она хотела его эрекцию.

— Нет! — воскликнула Мэри с тревогой, которая быстро сменилась потребностью. — О Боже, да… нет… да… О Данте! — воскликнула она, упираясь одной рукой в стену за стулом, а другой запутываясь в его волосах, когда он начал лизать и сосать ее возбуждение.

Очевидно, разделенное удовольствие помогло ему точно знать, что делать, чтобы столкнуть их через край, к которому они приближались, прежде чем она тоже остановилась. Данте не остановился, он просто двигался дальше, пока они оба не переехали через водопад и не упали в темные воды, ожидающие внизу.

Мэри лежала на коленях у Данте на стуле, ее ноги были по обе стороны от него, а голова на его плече, когда она очнулась от их постнекоитальной встречи. Он уже проснулся, и она поняла это из того факта, что он успокаивающе поглаживал ее спину. Мэри лежала неподвижно, наслаждаясь лаской и избегая смотреть ему в лицо. Но, похоже, она его не обманула. Данте знал, что она проснулась, и она поняла это, когда его руки замерли и он заговорил.

— Не хочешь объяснить, что только что произошло?

Мэри неохотно села, но сделала вид, что не понимает о чем он. — Обычно это называют оральным сексом. Хотя одна из моих пациентов сказал, что сейчас это называется «ланч в коробке», или «бикини-бургер», или «вишневый флип», — она сделала паузу и поморщилась, прежде чем признаться: — У него есть пунктик для поиска таких слов в интернете, и он всегда приходил на свои встречи со списком рискованных жаргонных терминов.

— Его фамилия — Брикер? — спросил Данте, сузив глаза.

— Нет, — ответила она и нахмурилась. — Я не могу назвать тебе имена моих пациентов, Данте, даже если они больше не мои пациенты. Это было бы неэтично…

— Неважно, — перебил Данте. — Конечно, это был не он. Ты из Виннипега, а он там даже не был, насколько мне известно.

Она с любопытством наклонила голову, гадая, кто этот Брикер, о котором он говорит.

— В любом случае, — сказал он, — я не это имел в виду, когда просил тебя объяснить. Я знаю, что это был оральный секс, Мэри, — сухо добавил он, — я имел в виду, почему ты вдруг захотела ребенка, когда меньше часа назад решила, что у нас не должно быть ребенка, и заставила меня пойти и найти презервативы?

Мэри улыбнулась, услышав жалобу в его голосе, вздохнула и выпрямилась.

— Я просто передумала, — ответила она. — Я хочу ребенка прямо сейчас.

— Почему? — сразу спросил он.

Мэри пожала плечами и с несчастным видом отвернулась.

— Они не заменят тех детей, которые у тебя уже есть, — сказал он торжественно.

Ее нижняя губа задрожала, она прикусила ее и опустила голову. — Знаю, но…

— Tesoro, — перебил Данте. Поймав ее за подбородок, он повернул ее лицом к себе, прежде чем сказать: — Я был бы счастлив, подарить тебе ребенка, если ты хочешь.

— Ты сделаешь это? — неуверенно спросила она.

Он торжественно кивнул. — Теперь ты — моя жизнь. Мое будущее. Моя любовь. Я дам тебе все, что ты захочешь, если это в моих силах.

Мэри уставилась на него, его слова кружились у нее в голове. «Моя любовь» действительно привлекла ее внимание, но даже этого было недостаточно, чтобы отвлечь ее от желания ребенка, и она жалобно спросила: — Тогда почему ты не…

— Потому что я не сделаю этого, пока не буду уверен, что ты действительно этого хочешь…

— Но я…, — нетерпеливо перебила она.

— И, — мрачно продолжал он, — что это внезапное желание — не просто эмоциональная реакция на осознание того, что ты больше не можешь быть активной частью жизни детей, которые у тебя уже есть.

Когда она смотрела на него с разочарованием, Данте мягко сказал: — Это не правильный повод, чтобы привести ребенка в этот мир, Мэри. И я не хочу, чтобы мои дети думали, что они заменяют твоих смертных детей.

Мэри вздрогнула при этих словах и со вздохом закрыла глаза. — Ты прав. Я тоже не хочу этого, — печально согласилась она.

Минуту они оба молчали, а потом она соскользнула с его колен для того чтобы взять с пола ночную рубашку. Наклонившись, чтобы поднять ее, Мэри решила сменить тему, чтобы отвлечься от предыдущего печального разговора, и спросила: — Что означает tesoro?

— Сокровище, — ответил Данте, вставая, чтобы поправить джинсы.

— Неужели? — спросила Мэри, и выражение ее лица смягчилось.

— Si. Его чаще всего используют, как дорогая, — пробормотал он, возвращая стул. — Но ты — мое сокровище, Мэри.

Она почувствовала, что краснеет, и посмотрела на свою ночную рубашку. Быстро натянув ее через голову, Мэри спросила: — Чья это ночная рубашка?

— Теперь твоя, — сказал Данте, наблюдая, как она надевает платье. Когда она просунула голову через шею и вопросительно посмотрела на него, он объяснил, — они держат здесь много вещей для гостей, которые могут неожиданно остановиться в доме силовиков. Есть пижамы, ночные рубашки, джинсы и футболки… — пожал он плечами, — я выбрал эту ночную рубашку, но не был уверен в твоем размере, поэтому тебе придется выбрать джинсы и топы. Я принес тебе бритву, расческу, зубную пасту и зубную щетку из кладовки.

— Спасибо, — прошептала Мэри, удивленная его задумчивостью.

Он пожал плечами и похлопал себя по ноге. Когда она вернулась к нему, он усадил ее к себе на колени, а потом торжественно сказал: — Совет согласился купить тебе новый гардероб. Они также намерены вернуть деньги за RV и все, что ты потеряла. Они положат их на банковский счет и организуют ID для тебя, как только ты скажете им, какое имя и дату рождения хочешь, чтобы они использовали.

Мэри неуверенно посмотрела на него. — Я не могу использовать свое имя?

— Ты можешь использовать свое имя и, возможно, второе имя, если оно у тебя есть. Что касается фамилии… Большинство стараются избегать имени и фамилии, под которыми были известны в своей земной жизни. Или они включают их, но чередуют.

— Что ты имеешь в виду? — неуверенно спросила она. — Как Windy Mary (Ветреная Мэри) или что-то в этом роде вместо Мэри Уинслоу (Mary Winslow)?

— Нет, — сказал он со смехом. — Например, Фрэнсис — Фрэнсис Ренарт и Рассел — Рассел Аржено-Джонс. Аржено — девичья фамилия матери Рассела. Она сохранила ее как часть своего имени, когда вышла замуж и взяла фамилию Джонс, так что стала Аржено-Джонс. Но нам, как правило, приходится менять имена каждые десять лет, когда мы меняем личности, и она и ее муж чередуют между Джонс и Аржено. Рассел и Фрэнсис считают себя Ренар Аржено Джонс, но чередуют их на своих ID, когда меняют его.

— О, — сказала она, нахмурившись. — Я могла бы быть Мэри Уинслоу Бонер (Mary Winslow Bonher).

— Boner? Стояк? — спросил Данте немного сдавленным голосом.

— Bon-her, — сухо произнесла Мэри, прежде чем объяснить, — это моя девичья фамилия.

— Ага, — кивнул он. — Ну да, конечно, ты могла бы использовать Бонер. Что касается Уинслоу… — Данте откашлялся, — я подумал, что, может быть лучше, Нотте.

Мэри замерла, встретившись с ним взглядом.

— В конце концов, это все равно будет Нотте, — тихо сказал он. — Когда ты будешь готова сделать это.

Покраснев, она кивнула и посмотрела вниз, затем подняла голову и спросила: — Как насчет моего дня рождения? Они хотят другой год рождения, конечно?

Он кивнул. — Некоторые сохраняют свой первоначальный день и месяц и просто меняют год, но другие меняют день и месяц на день, когда они были обращены.

— Хм, — пробормотала она, думая об этом. Должна ли она иметь совершенно новую дату рождения для новой жизни? Или она должна довольствоваться только новым годом рождения?

— У тебя есть немного времени, чтобы подумать об этом, — успокаивающе сказал Данте, проводя рукой по ее спине.

— Сколько? — спросила Мэри.

— Я бы сказал, что ты должна решить к тому времени, когда мы пойдем завтра по магазинам, — предложил он. — Когда Люциан потребует ответа.

— Люциан? — удивленно спросила она. — Он пойдет с нами по магазинам?

— Si, Совет оплачивает одежду, которую ты потеряла, поэтому завтра он пойдет с нами, чтобы купить тебе гардероб, подходящий для теплого климата.

— О, — пробормотала Мэри, настолько встревоженная мыслью о том, что придется идти за покупками с Люцианом, что потребовалось время, чтобы до нее дошли остальные слова. Когда это произошло, она резко взглянула на него. — Теплый климат?

Данте кивнул, и Мэри в замешательстве уставилась на него. Была еще зима и холодно. «Но ведь все еще лежит снег», — подумала она, и ее глаза расширились, когда ей в голову пришла еще одна мысль. — Венесуэла?

Он снова кивнул, ироничная улыбка расползлась по его губам.

— Но я думала, Люциан настаивал, чтобы ты остался здесь? — спросила Мэри.

— Да, но он смягчился. Он думает, что твое присутствие смягчит мою натуру и помешает мне сделать какую-нибудь глупость, — криво усмехнулся Данте, а затем признал, — и он прав. Я не сделаю ничего, что поставит под угрозу мое будущее с тобой, — подняв руки, он обхватил ее лицо ладонями и сказал: — Tu sei un dono del cielo. Con te voglio passare la ma vita.

— Я не знаю, что это значит, но если это твой способ залезть мне под ночную рубашку, то он работает.

Данте усмехнулся ее искренности и поцеловал в нос. — Я сказал, что ты — дар небес. Он поцеловал ее в губы и добавил, — и с тобой я хочу провести всю свою жизнь.

— О, — выдохнула Мэри. — Ого, Вы, итальянцы, знаете, как ухаживать за девушкой.

Данте со смехом покачал головой и прижался лбом к ее лбу. — С тобой, amore mio, легко.

— Очевидно, да, — сухо согласилась она и серьезно добавила: — Для тебя.

Данте сделал паузу, выражение его лица тоже стало серьезным.

Мэри откашлялась и сжала его руку, затем предложила: — Если мы идем за покупками утром, то нам, вероятно, нужно поспать. Может, покажешь мне, что ты купил?

Его брови поднялись в замешательстве, глаза расширились от волнения, и он быстро вскочил на ноги.

Мэри испуганно вскрикнула, уверенная, что сейчас упадет на пол, но он подхватил ее на грудь и быстро понес к кровати. Поставив ее рядом, Данте повернулся, чтобы взять коричневый пакет, с которым вернулся ранее.

— Ты не поверишь, что я нашел, — взволнованно сказал он, открывая сумку. — Я не знал, что у них так много разновидностей презервативов. Ты знаешь, что они бывают пунктирными, ребристыми, шипованными и ароматизированными? Правда, ароматизированные, — заверил он ее, когда Мэри слегка приподняла брови.

— Они сделали это для того, чтобы мужчины и женщины получили удовольствие, — продолжил Данте, переворачивая сумку на краю кровати рядом с Бейли. — Джастин сказал, что они по-разному формируются, чтобы доставить ему удовольствие. Хотя некоторые можно использовать для совместного удовольствия, а затем они предложили некоторые со смазкой, которая нагревается или остывает или что-то в этом роде.

Мэри с изумлением уставилась на груду коробок на кровати и ахнула: — Господи, Данте, сколько ты купил?

— Всякие, по одной коробке каждого вида, — заверил он ее.

— По одной коробке каждого вида, — пробормотала она, а затем указала: — В каждой коробке, по крайней мере, десять или двенадцать, а здесь, по крайней мере, дюжина коробок.

— Да, но мы можем купить еще, когда пойдем завтра по магазинам, — заверил он ее.

Мэри изумленно уставилась на него. Сколько презервативов он думал, им нужны, ради бога?

Очевидно, много, решила она, когда Данте сделал паузу и нахмурился, прежде чем спросить: — Думаешь, в Венесуэле трудно найти презервативы? Возможно, мне стоит посмотреть, продают ли они их оптом где-нибудь, чтобы мы могли взять достаточное количество для нашего пребывания там.

— В самолете хватит места для них? — сухо спросила Мэри.

К ее удивлению, Данте принял ее слова всерьез и отмахнулся, наклонившись, чтобы посмотреть на коробки с презервативами. — О, это не проблема. Мы можем отправить их на грузовом самолете.

— Данте, — тихо сказала Мэри.

— Si? — рассеянно спросил он.

— Прекрати играть со своими презервативами и поцелуй меня.

Остановившись, он бросил коробки и выпрямился, чтобы подхватить ее на руки и поставить на кровать рядом с небольшой горой презервативов. Он не поцеловал ее, но поймал ее ночную рубашку и начал медленно поднимать ее вверх, бормоча: — Ты хочешь меня.

— Si, — просто сказала она, используя его слово и задыхаясь, когда его пальцы коснулись ее кожи, двигаясь вверх.

— Ты находишь меня неотразимым.

— Да, — призналась она, поднимая руки, когда он снял с нее через голову ночную рубашку. Как только ее руки освободились, Мэри потянулась к его футболке и начала тянуть ее вверх.

Отбросив ночную рубашку в сторону, Данте помог ей снять футболку, затем быстро снял джинсы, прежде чем указал на кучу коробок с презервативами. — Какой мне надеть для тебя в первую очередь?

Мэри никогда не думала, что мужчина будет так увлечен презервативами. Сопротивляясь желанию закатить глаза, она наклонилась и схватила первую коробку, к которой прикоснулась рукой, а затем протянула ему.

— О-о-о-о, светятся в темноте. Хороший выбор, — сказал Данте с волнением и внезапно бросился прочь.

Мэри с изумлением смотрела ему вслед, потом расслабилась, когда поняла, что он выключает свет. Чтобы она могла лучше оценить его сияние пениса в темноте, когда он наденет презерватив. Мужчине было больше ста лет, но дайте ему свечение в темном презервативе и он превратится в двенадцатилетнего. «Честно говоря», — подумала она с раздражением, а затем ахнула от удивления, когда ее внезапно прижали к кровати.

— Будь осторожен с Бейли, — взвизгнула она, пытаясь найти собаку.

— Я передвинул ее после того, как выключил свет, — успокаивающе сказал Данте, взбираясь по ее телу. — Я подозреваю, что на кровати будет интересно, и не хочу, чтобы она пострадала.

— О, — выдохнула Мэри, а затем, когда его руки начали двигаться, произнесла: — Ох-х-х, — ее последней мыслью, прежде чем он лишил ее способности думать о чем угодно, кроме него, было то, что в постели с Данте Нотте всегда интересно… светится в темноте пенис или нет.

Глава 17

— Как насчет этого платья? — спросил Фрэнсис, держа в руках темно-красное платье до колен. — Тебе может понадобиться что-нибудь нарядное для вечера, если ты сможешь вытащить Данте из постели достаточно надолго, чтобы он мог пригласить тебя на ужин.

Мэри посмотрела на платье и чуть не поморщилась. Цвет был слишком близок к цвету запекшейся крови, чтобы она захотела его носить. Достаточно того, что ей пришлось пить эту гадость, она не хотела одеваться в нее. К счастью, ей не пришлось говорить об этом. Фрэнсис, должно быть, прочитал ее мысли, потому что внезапно опустил вешалку с платьем и поморщился.

— Да, я вижу, что это не годится.

Мэри слабо улыбнулась и сказала: — Я думаю, что мне хватит, Фрэнсис.

— Слава Богу, — сухо сказал Люциан.

Мэри с удивлением посмотрела на троих мужчин, вставших со стульев у примерочной. Данте, Рассел и Люциан сидели там с тех пор, как они вошли в последний магазин больше часа назад, и все трое держали свое мнение и комментарии при себе, пока Фрэнсис помогал ей выбирать одежду. Так было до сих пор.

— Не совсем, — возразил Фрэнсис. — у нас есть все, кроме белья.

Люциан застонал и снова сел. Рассел тоже. Данте, однако, подошел ближе, чтобы предложить: — Я помогу тебе с этим.

— О нет, ты не сделаешь этого, — рассмеялась Мэри. — Люциан снова вытащит тебя из примерочной кабинки, как в прошлом магазине.

Это был уже третий магазин, куда Фрэнсис притащил их с тех пор, как утром они вышли из дома. В первом, похоже, не было одежды, подходящей для теплой погоды. Второй они покинули в спешке после того, как Данте решил «помочь» ей переодеться и шокировал почти всех в магазине стонами, вздохами и криками, которые он вытянул из Мэри, помогая себе, а не просто «помогая» ей раздеться в крошечной кабинке. Если бы Люциан не прервал их и не вытащил Данте, они, вероятно, только сейчас очнулись бы от бессознательного состояния на полу кабинки. Или в тюрьме за что-то неприличное.

Когда они вошли в третий магазин, Люциан настоял, чтобы Данте сел рядом с ним и Расселом и оставил Фрэнсиса одного, чтобы помочь ей.

— Мэри права, — сразу же сказал Фрэнсис, становясь между Данте и Мэри. — От тебя не будет никакой помощи. Иди, присядь.

Она слабо улыбнулась, когда разочарование сразу же заполнило лицо Данте, и он повернулся, чтобы занять свое место, а затем повернулся к Фрэнсису. — На самом деле, хотя я и ценю твою помощь сегодня, Фрэнсис, Я не думаю, что хочу, чтобы ты помогал мне выбирать интимную одежду. Это вроде того… что ж… интимно, — сухо ответила она.

— Он все понимает, — сказал Люциан, снова вставая. — Мы оставим вас и пойдем, выпьем чего-нибудь в ресторанный дворик, пока вы не купите то, что тебе нужно.

Данте удивился словам Люциана и встал, нахмурившись. — Я не хочу оставлять ее одну. Если что-то случится?

— Мы не в Техасе, — резонно заметил Рассел. — Она в полной безопасности здесь, в Торонто, Данте.

— Рассел прав, — объявил Люциан и начал собирать одежду, которую Фрэнсис положил на последний стул. — Мы заплатим за все это сейчас, чтобы тебе не пришлось следить за всем этим, пока ты выбираешь интимную одежду. Рассел, Фрэнсис и Данте отнесут пакеты в машину и присоединятся ко мне в ресторанном дворике, чтобы выпить, — добавил он, раздавая вещи каждому мужчине, пока вся одежда не была собрана, но он сам ничего не держал в руках. — Я оставлю свою кредитную карточку у кассира. Попроси ее помочь оплатить все, что тебе нужно, и забери мою кредитку, когда она закончит, а потом присоединяйся к нам в ресторанном дворике.

Отвернувшись, Люциан направился к выходу из магазина. Рассел и Фрэнсис немедленно последовали за ней, но Данте остановился и быстро поцеловал ее в лоб. — Кричи, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы. Я услышу и прибегу.

— Со мной все будет в порядке, — весело сказала она. — Я уже делала покупки, Данте.

— Я знаю, Tesoro. Но ты — моя жизнь. Я волнуюсь.

— Ты такой милый, — пробормотала Мэри и поцеловала его в щеку. — Теперь идти. Меня ждут скудные шелковистые кусочки, чтобы соблазнить тебя.

Как она и ожидала, его темные глаза немедленно засветились серебром, и он двинулся к ней, рыча под горлом.

Рассмеявшись, Мэри увернулась от его руки и махнула в сторону магазина. — Мне нужно идти.

— Данте! — раздался голос Люциана. — Тащи сюда свою задницу. У нас мало времени.

Вздохнув, Данте бросил на нее горящий взгляд, а затем повернулся, чтобы отнести свою часть ее одежды в переднюю часть магазина.

Мэри с удивлением посмотрела ему вслед и направилась в отдел интимной одежды. Без суеты Фрэнсиса она гораздо быстрее выбирала вещи. Несколько белых трусиков и лифчиков, несколько телесного цвета, пара без бретелек, а затем некоторые сексуальные наборы исключительно для оценки Данте. Мэри даже взяла чулки в сеточку, только для спальни. Она не собиралась выносить их из кондиционированного гостиничного номера. Она была уверена, что в Венесуэле слишком жарко для этого.

Прихватив все, что, по ее мнению, могло ей понадобиться, Мэри направилась к выходу из магазина, с удивлением увидев, что мужчины как раз уходят с дюжиной набитых мешков с ее одеждой. Она почти набрала скорость и позвала их, но потом спохватилась и замедлилась, убедившись, что они вышли из магазина, прежде чем она приблизилась к входу.

Кассирша была очень дружелюбна и услужлива, когда Мэри положила свои покупки на прилавок и упомянула, что Люциан Аржено оставил свою кредитную карту для нее. Она тут же подозвала вторую женщину, чтобы та могла сложить и упаковать каждый предмет. Мэри выскочила так быстро, что подумала, что догонит мужчин, если будет двигаться достаточно быстро.

Мэри не хотела догонять мужчин. Она хотела сделать то, что, как она знала, никто из них не одобрил бы, и не хотела вмешательства. Выскользнув из магазина, она посмотрела в ту сторону, куда направились мужчины. Убедившись, что никто из них не смотрит в ее сторону, она направилась в противоположную сторону, в поисках ближайшего выхода.

— Я все еще думаю, что должен был остаться с Мэри, — проворчал Данте, когда они направились к выходу, ближайшему к гаражу, где они оставили внедорожник.

— С ней все будет хорошо, Данте, — мрачно сказал Люциан. — Пусть… — он замолчал и вздохнул, когда заиграла музыка.

Данте поднял брови, узнав мелодию, которая, казалось, играла довольно часто в течение некоторого времени. Он думал, что это называется «Счастлив», но вместо того, чтобы петь «потому что я счастлив», задний карман Люциана пел «потому что я липкий».

— Это Странный Эл Янкович, а не Фаррелл Уильямс, — сказал Фрэнсис Данте, как будто это все объясняло.

— Ли снова на тебя сердится? — весело спросил Рассел.

— Очевидно, — прорычал Люциан, доставая телефон из кармана.

— Жена Люциана, Ли, ставит довольно интересные мелодии на его телефон, когда она раздражена им, — объяснил Фрэнсис Данте, его губы подергивались от удовольствия, когда телефон напевал: — Потому что я липкий, ношу пояс с подтяжками и сандалии с носками.

— Полагаю, — сказал Рассел, когда Люциан, не отвечая, уставился на телефонную трубку, — ее раздражает то, что вы не позволяете ей поехать с вами в Венесуэлу?

— Да, — отрезал он. — Хотя для меня ее гнев совершенно не обоснован. Она должна радоваться, что я не хочу, чтобы она и близнецы были рядом с ублюдками, похищающими бессмертных.

— Потому что я вульгарен, — снова заговорил телефон, и он нетерпеливо ответил: — Я перезвоню тебе, Дерби.

Он так быстро повесил трубку, а потом повернулся к мужчинам и сказал: — Отнеси сумку к машине. Мне нужно кое-что сделать. Встретимся в ресторанном дворике.

Не дожидаясь согласия, Люциан повернулся к ним спиной и начал набирать номер телефона.

— Почему бы ему просто не сменить мелодию? — с любопытством спросил Данте, когда они смотрели, как Люциан прижимает телефон к уху.

— Потому что он не умеет, — весело ответил Френсис.

— Он знает как, — уверенно сказал Рассел.

— Неужели? — удивленно спросил Френсис.

— О да, — заверил его Рассел. — Я ему показал.

— Но тогда почему он не меняет его? — недоверчиво спросил Фрэнсис.

— По той же причине, по которой я иногда ношу футболки лососевого цвета, — сухо ответил Рассел. — Потому что он любит свою половинку.

Данте сдержал улыбку, увидев выражение лица Фрэнсиса. Мужчина выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок.

— Пойдем, — ласково сказал Рассел. — Я хочу пить, и чем скорее мы погрузим все это в машину, тем скорее доберемся до закусочной и что-нибудь выпьем.

Они начали двигаться снова, но уже через пару шагов, Франциск сказал: — Интересно, что задумал Люциан?

— Что ты имеешь в виду? — рассеянно спросил Данте, пока они обсуждали покупателей.

— Ну, он велел двум новичкам, Дерби и Халкбою, следовать за нами в город на внедорожнике. Они следовали за нами по Итон-центру, пока мы делали покупки.

— Ты уверен? — спросил Рассел, замедляя шаг и оглядываясь на напарника.

— Да. Я видел, как они слонялись возле магазинов, в которых мы были, — заверил его Фрэнсис и, когда Рассел начал оглядываться, сказал: — О, они остались возле магазина, когда мы оставили там Мэри.

Данте замедлился, оглядываясь назад, как они пришли.

— Это объясняет, почему Люциан не беспокоился о Мэри, — тихо сказал Рассел. — За ней присматривают няни.

— Да, но почему? — мрачно спросил Данте.

Когда оба мужчины замолчали, он пошел обратно тем же путем, каким они пришли.

— Данте, подожди! — крикнул Рассел, спеша за ним, и, когда он даже не замедлил шага, добавил: — По крайней мере, дай мне эти чертовы сумки, чтобы мы с Фрэнсисом могли положить их в машину.

Данте сделал достаточно долгую паузу, чтобы передать сумки, которые он нес, и пробормотать «Спасибо», прежде чем снова побежать. Ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до магазина, где они оставили Мэри. Поспешив внутрь, он заметил кассиршу, которая обслуживала Мэри, и даже не стал задавать вопросов, а просто проскользнул в ее сознание, чтобы узнать, что Мэри уже вышла.

Выругавшись, он развернулся и выбежал из магазина, но внезапно остановился перед ним, поняв, что понятия не имеет, где ее искать.

Мэри остановилась у банка, нервно поправила волосы, глубоко вздохнула и вошла. Это было большое открытое пространство с кассирами за стойкой вдоль правой стороны и рядом офисов вдоль левой. Прямо перед ней находилась стойка администратора, Мэри подошла к ней и робко улыбнулась женщине, ожидавшей ее.

— Привет. Чем могу помочь? — спросила секретарша, возвращая ей улыбку.

— Да, я надеялась увидеть одного из ваших кредитных офицеров, — нервно сказала Мэри и добавила: — Джейн Уинслоу Маллинс. — Ее дочь Джейни, выйдя замуж, сохранила девичью фамилию, добавив к ней фамилию мужа.

— Ваше имя? — спросила секретарша.

Мэри колебалась. Она не могла сказать Мэри Уинслоу. Хотя она и хотела поговорить с дочерью, ей нужно было быть осторожной. Наконец она сказала: — Элис Бонер.

У нее была тетя по имени Элис. Бонер, конечно, была ее девичьей фамилией, и в тот момент, когда она это сказала, она испугалась, что, возможно, не должна была.

— У вас назначена встреча? — спросила секретарша, записывая ее имя на клочке бумаги.

Мэри нахмурилась. Она не рассматривала эту проблему. Закусив губу, она посмотрела в сторону кабинетов вдоль стены, а затем снова посмотрела на женщину. После некоторого колебания, в течение которого она обдумывала, не попробовать ли на этой женщине что-нибудь из управления разумом, Мэри вздохнула и покачала головой. Она понятия не имела, как управлять разумом, так что толку было мало. — Нет. Я не договаривалась.

— Я посмотрю, свободна ли она, — вежливо сказала женщина и начала набирать номера на своем телефоне, когда спросила: — Это насчет займа?

— Да, — солгала Мэри и просто ждала, ее взгляд снова скользил по кабинетам в надежде увидеть дочь. Она почти изголодалась по этому зрелищу. Ее маленькая девочка. Калейдоскоп воспоминаний пронесся в ее голове. Джейни в младенчестве, малышка, делает свои первые шаги. Теперь она взрослая женщина, ей за тридцать, у нее две дочери и муж, но она всегда будет ребенком для Мэри.

— У нее есть несколько минут.

Услышав это заявление, Мэри повернулась к секретарше и увидела, что та встала и жестом пригласила ее следовать за собой, а сама вышла из-за стойки и направилась в один из кабинетов. Мэри быстро последовала за ней, невероятно нервничая при мысли о встрече с Джейн… что было нелепо. Она была ее матерью.

— Вот, пожалуйста, — сказала секретарша, ведя ее в маленький, но опрятный кабинет. Девушка протянула Джейн листок бумаги и вышла из комнаты.

Мэри заметила, что оставила дверь открытой, и подумала, не закрыть ли ее, но потом повернулась и посмотрела на дочь. Она была хорошенькой девушкой, ее темные волосы обрамляли круглое лицо с ярко-зелеными глазами. Они совсем не походили друг на друга, но для Мэри это никогда не имело значения.

Джейни вежливо улыбнулась ей и указала на один из двух стульев перед столом… Она остановилась, чтобы взглянуть на листок бумаги, который дала ей секретарша, и улыбка исчезла с лица Мэри. Джейни, конечно, не узнала ее. Но потом она напомнила себе, что выглядит совсем по-другому. И все же она надеялась…

«Что? — сухо спросила себя Мэри. Ты думала, что дочь узнает в двадцатипятилетней девушке свою шестидесятидвухлетнюю мать? Мечтай. И что ты вообще здесь делаешь?» — спросила себя Мэри. Она не могла обратить свою дочь, не могла рассказать о нанотехнологиях, бессмертных и прочем. Что она надеялась получить, приехав сюда повидаться с ней?

— Элис Бонер.

Мэри подняла глаза и увидела, что Джейн читает имя на клочке бумаги, который дала ей секретарша.

Джейн криво улыбнулась. — Это девичья фамилия моей матери. Маленький мир, да? — прокомментировала она с улыбкой, заняв свое место.

Мэри слегка наклонила голову. — Это девичья фамилия вашей матери?

— Да. Она умерла на прошлой неделе, когда ее трейлер разбился и взорвался.

Мэри моргнула, услышав это откровенное заявление, и, поняв, что должна ответить, пробормотала: — Мне жаль.

Но она ничего не видела. Ну, она видела немного. Очевидно, Люциан или кто-то из его людей сделал какую-то глупость и заставил всех поверить, что она погибла в RV, что было удобно и даже разумно. Что она не понимала, как дочь могла говорить о ее смерти, практически не волнуясь. Не было ни горя, ни чувства потери. Она говорила тем же тоном, каким Мэри сказала бы, что навещала друзей на прошлой неделе.

Она нахмурилась и начала расстраиваться, когда ей пришло в голову, что это тоже работа Люциана. Могли ли они что-то сделать с Джейни, чтобы заставить ее с большей готовностью принять ее смерть?

Мэри взглянула на дочь и, заметив ее вопросительный взгляд, откашлялась и спросила: — Похороны прошли хорошо?

— О, похорон не было. Тела не было. Она сгорела в огне. Они даже не могли отделить ее пепел от пепла трейлера. Мы подумываем о покупке участка, установке надгробия и проведении похоронной церемонии, но это подождет, пока я не поеду в Виннипег в следующем месяце.

— В следующем месяце? — с тревогой спросила Мэри.

— Ну, не было смысла спешить с этим. У нас нет тела, и церемония только для меня, моего брата и наших семей.

— И это все? — в ужасе спросила Мэри. — А как насчет ее друзей? Конечно, они захотят присутствовать?

— Да, но все они бросили ее, когда умер отец. Я думаю, другие женщины нервничали из-за того, что рядом с их мужьями была недавно овдовевшая женщина. Мама была красивой женщиной, молодой для своего возраста и остроумной.

— О, — Мэри откинулась на спинку стула и слегка улыбнулась. Она никогда не видела себя такой. Приятно было знать, что ее дочь так считала.

— Наверное, лучше, что она умерла.

Мэри моргнула и в ужасе уставилась на нее. — Что? Почему?

— Потому что папа был всей ее жизнью. Она была ужасно одинока, когда он умер. Не хотелось бы думать, что она сидит одна и несчастна в какой-то маленькой квартирке в Виннипеге без друзей или чего-то в этом роде.

Поскольку это было будущее, которое она предвидела для себя, Мэри не должна была расстраиваться из-за того, что ее дочь тоже представляла себе это, но она была расстроена. — Может быть, она завела бы новых друзей или нашла себе мужчину.

— Ни в коем случае, — решительно сказала Джейн, а затем поморщилась и сказала: — У меня есть подруга, чья мать сделала это. Начала встречаться и вести себя нелепо после смерти мужа. Она носит слишком молодую для нее одежду: узкие джинсы и блузки с глубоким вырезом.

Мэри посмотрела на джинсы и футболку, которые выбрала в кладовке. Джинсы были немного облегающими, а вырез н футболке — глубоким. Она потянула за вырез, чтобы прикрыть лифчик, выглядывавший из-под него.

— И она встречается с мужчинами на десять, а то и на двадцать лет моложе ее. Женщина ведет себя как подросток, измученный гормонами, а не как бабушка.

Мэри прикусила губу, в ее сознании возник образ Данте. На вид ему было не больше двадцати пяти. И термин «пронизанные гормонами», вероятно, был хорошим описанием того, как они оба вели себя еще до того, как он обратил ее.

— Она даже покупает презервативы и занимается сексом с этими мужчинами, — с отвращением сказала Джейн, — в шестьдесят! Можешь себе представить? Я имею в виду, что приходит время, когда тебе просто нужно повесить свои танцевальные туфли, понимаешь?

— Хм, — пробормотала Мэри, удивляясь, почему ее дочь стала такой ханжой. «Люди старше шестидесяти имеют полное право заниматься сексом. Черт, по крайней мере, им не нужно беспокоиться о контроле над рождаемостью… обычно», — мрачно добавила она.

— Моя мама была слишком благоразумна, чтобы заниматься такой ерундой.

Мэри заерзала на стуле.

— Джейн? Дрездены пришли на встречу.

Мэри резко повернулась, чтобы посмотреть на говорившую, но женщина уже уходила. Она молча смотрела ей вслед, и внезапно ее мысли наполнились воспоминаниями.

— Мне очень жаль. Я забыла о Дрезденах, — нахмурилась Джейн, взглянув на часы. — Мы могли бы договориться о встрече на потом. У меня открытие через час.

Мэри молча смотрела на нее, раздумывая, не вернуться ли позже, но зачем беспокоиться? Она не могла сказать ей, кто она. Джейн не поверила бы. И она не могла объяснить, что такое нано или бессмертные, и не могла обратить ее. Ей вообще не следовало приходить сюда.

— Нет, — сказала она, наконец, поднимаясь на ноги. — Кажется, я передумала.

— О, — Джейн слегка нахмурилась, но тоже встала. — Если вы уверены?

— Да, — серьезно ответила Мэри. — Примите мои соболезнования.

— Спасибо, — пробормотала Джейн, но на ее лице появилось странное выражение, когда она увидела, как женщина выскользнула из-за стола, и Мэри быстро отвернулась, боясь, что дочь все-таки узнает ее.

Эта тревога мучила ее, Мэри быстро вышла из кабинета дочери и врезалась прямо в широкую грудь.

— Извините, — пробормотала Мэри, подняв глаза, и замерла, узнав Люциана Аржено. Глядя на него широко раскрытыми глазами, она виновато сглотнула. — Я не…

— Я знаю, — просто сказал Люциан, затем шагнул в сторону и жестом показал ей дорогу. Когда она пошла, он сразу же пошел рядом с ней.

— Спасибо, — сказал он, когда они направились к выходу.

Мэри остановилась, удивленно посмотрела на него и осторожно спросила: — За что?

— За то, что не заставила меня стереть память твоей дочери и разбить сердце Данте, убив тебя.

Мэри напряглась, оттолкнула его и вышла на тротуар, чувствуя, что он идет за ней по пятам. В голове у нее вдруг зазвенело, сначала от вопросов, потом от ответов. Итон-центр в Торонто. Дом силовиков находился за пределами Торонто. Это была адская поездка, чтобы добраться сюда, и она была удивлена, что они беспокоились, когда было так много торговых центров ближе к дому. Теперь ей казалось, что она поняла.

— Ты выбрал торговый центр, — мрачно предположила она.

— Да, — признался Люциан.

— Ты каким-то образом узнал, где работает моя дочь, и специально выбрал этот торговый центр, потому что он был рядом.

— Да.

— Ты сделал это намеренно, чтобы испытать меня, — горько сказала она.

— Да.

Мэри резко остановилась и нахмурилась. — Это был дешевый трюк.

— Да, — повторил он, нисколько не извиняясь.

Она сердито посмотрел на него, а потом склонила голову и пробормотала: — Мне жаль, что я провалила тест.

— Ты не подвела меня. Ты ей ничего не сказала, — заметил он.

Мэри выдохнула, а затем подняла голову. Глядя на него с любопытством, она спросила: — Ты бы убил меня, если бы я ей рассказала о вас?

— Да.

Мэри медленно кивнула и повернулась, чтобы идти дальше, но, сделав несколько шагов, заметила: — Это должно быть тяжело.

— Что? — спросил он с легким интересом, не отставая от нее.

— Быть мудаком, который застрял с дерьмовой работой, чтобы защитить своих людей, — сказала она торжественно и отметила, что он наклонил голову, как будто признавая, что он был тем еще мудаком.

— Кто-то должен это делать, — просто сказал он.

— И этот кто-то — ты.

— Да.

Мэри молча кивнула. Делать и говорить было больше нечего.

Они вошли в Итон-центр через те же двери, из которых она вышла ранее, и быстрым шагом направились к ресторанному дворику. Они были еще далеко, когда Мэри услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Притормозив, она огляделась, а затем остановилась, увидев, что Данте бежит к ним.

— С тобой все в порядке? — спросил он, взяв ее за плечи, как настиг их. Его взгляд скользнул по ней, словно ища зияющие раны.

Выдавив улыбку, Мэри кивнула. — Да, конечно. Я в порядке, — прошептала она, а потом подался вверх, чтобы поцеловать его нежно в щеку.

— Где ты была? — спросил Данте, когда она снова опустилась на ноги. — Я проверил магазин, где мы тебя оставили, но тебя там уже не было, а потом я везде тебя искал, но…

— Она заблудилась, — вежливо перебил его Люциан.

— О, — Данте на мгновение уставился на Люциана, а затем перевел взгляд на Мэри, и она знала, что он не верит Люциану, но все, что он сказал, было: — Я волновался.

— Да, да, — нетерпеливо сказал Люциан. — Она потерялась, ты волновался, теперь она нашлась, и все хорошо. А теперь иди и поцелуй ее, чтобы мы могли выбраться из этого проклятого торгового центра.

Мэри наклонила голову к Данте и улыбнулась. — Ты слышал этого человека. Поцелуй меня.

Данте тихо усмехнулся, а затем опустил голову, чтобы сделать это. Но это был не «привет, я счастлив, видеть тебя», это был полный, «Бог я так счастлив, видеть тебя и просто хочу, чтобы ты была голой и распростертой на полу».

— Господи, спаси меня от новых спутников жизни, — пробормотал Люциан с отвращением, а затем выругался, когда где-то рядом заиграл «Вульгарен» Странного Эла Янковича. Почему-то это рассмешило Данте, заметила Мэри, когда он прервал поцелуй. Мгновение она смотрела на него в замешательстве, а затем, поняв, что Люциан уходит, позвала: — Люциан?

Помедлив, он обернулся с телефоном в руке.

— Что? — коротко спросил он, когда «Вульгарен» продолжил играть.

— Человек, которого ты хотел найти в Венесуэле, — это доктор Дресслер.

Данте замер рядом с ней. — Что?

Мэри повернулась к нему и виновато поморщилась. — Я слышала, как кто-то упоминал фамилию Дрезден, когда я была там… — Она заколебалась, не желая объяснять, что она делала прямо там, в торговом центре, затем покачала головой и сказала: — Дело в том, что это заставило меня вспомнить имя Дресслер.

— В фургоне мужчины говорили о том, как доктор Дресслер будет рад новому повороту в эксперименте. — Мэри повернулась к Люциану и добавила: — Так что, полагаю, этого Дресслера вам и следует искать в Венесуэле.

Люциан сжал губы. Набрав номер в телефоне, он отвернулся и рявкнул: — Пошли.

— Грубиян, — пробормотала Мэри, глядя ему вслед.

— Я люблю тебя.

Мэри повернулась и посмотрела на Данте.

— Что? — слабым голосом спросила она.

— Я люблю тебя, — повторил он и поспешил продолжить: — Мэри, Я знаю, ты подумаешь, что мне еще рано это говорить, но на самом деле это не так. Ты красива, и я не имею в виду внешность, хотя ты красива и в этом смысле, — быстро добавил Данте. — Но красота, о которой я говорю, здесь, — он накрыл рукой ее сердце. — У тебя столько сердца, и ты такая храбрая и сильная, и ты ни от кого не берешь дерьма. Ты — моя идеальная женщина, и я люблю тебя.

Мэри открыла рот, чтобы сказать ему, что тоже любит его, и выпалила: — Я пошла к дочери.

Данте поднял брови, откашлялся, и сказал: — Я знаю.

Мэри поморщилась, зная, что это не те слова, которые он хотел услышать, но продолжила: — Банк, где она работает, находится совсем рядом, и когда я это поняла, то сразу захотела… Я просто должна была увидеть ее, — сказала она извиняющимся тоном. — Я хотела рассказать ей все и почти рассказала, но…

— Но? — тихо спросил он.

— Но тогда ее память была бы стерта, и я все равно не смогла бы обратить ее, поэтому я этого не сделала.

Данте кивнул, и затем уперся лбом о ее лоб, и сказал: — Когда я увидел, что ты жива и здорова, я знал, что ты не ничего не сказала дочери, но спасибо, что рассказала об этом мне.

Мэри отстранился, чтобы хмуро посмотреть на него. — Ты знал?

— Я подозревал, — поправил он. — После того, как Люциан исчез и Фрэнсис упомянул, что двое новых охотников последовали за нами в город, и он видел, как они слонялись возле магазина… — он сжал губы, — я вспомнил, что читал в одном из отчетов, что твоя дочь работает в банке неподалеку отсюда, и немедленно помчался обратно в магазин, чтобы найти тебя, но…

— Есть отчеты обо мне? — воскликнула Мэри, прерывая его.

— Да, — признался он, но просто продолжил: — И когда я пришел в магазин, и ты ушла, я испугался, что ты ускользнула, чтобы увидеть свою дочь, и что Люциан последовал за тобой. Я позвонил Мортимеру, чтобы узнать название банка, когда увидел, как ты с Люцианом входишь в торговый центр.

— Мне очень жаль, что ты не смогла ничего сказать своей дочери, Мэри. И мне жаль, что ты потеряла все из-за меня.

— Я не все потеряла, — быстро сказала Мэри, пытаясь облегчить его очевидную вину. — Ну, хорошо, я много потеряла, но это не твоя вина, и я много выиграла.

— И все же… — начал он с несчастным видом.

— Данте, — мягко перебила она. — Я была в преклонном возрасте. Возможно, я прожила бы еще пару десятилетий как смертная, и это было бы, вероятно, в какой-то квартире с одной спальней, с детьми и внуками слишком далекими или просто слишком занятыми, чтобы навещать меня. Я была бы одинокой старой кошатницей… Только в моем случае с собакой, — добавила она иронично, потом улыбнулась и продолжила: — Теперь же у меня совершенно новая жизнь. Я здорова и сильна. — Она покачала головой. — Сила просто удивительная. С каждым годом я, казалось, теряла все больше своих сил, и не могла уже выполнять ряд поставленных задач. Теперь мне все подвластно, — улыбнулась Мэри, — ты вернул мне мою жизнь, Данте, и ты дал мне свою любовь. Ты дал мне все, — сказала она торжественно, а затем иронично улыбнулась и сказала: — Кроме того, я могу следить за детьми и внуками. Они все большие, и есть Facebook и Twitter. Я смогу наблюдать за их жизнью. Я просто буду скучать по их ежегодным визитам, — добавила она с усмешкой.

— Боже, женщина, как я люблю тебя, — простонал Данте, крепко обнимая ее.

— Это хорошо, потому что теперь ты застрял со мной, — сухо сообщила она ему, а затем отстранилась, чтобы серьезно посмотреть на него, и добавила, — потому что, хотя еще слишком рано об этом говорить, я тоже люблю тебя.

— О, Мэри, — выдохнул он и накрыл ее рот своим.

— Эй! Голубки?

Мэри и Данте оторвались друг от друга и, оглянувшись, увидели, что Люциан вернулся и хмуро смотрит на них.

— Шевелите задницами, — прорычал он. — Мы вылетаем в Венесуэлу, как только доберемся до аэропорта.

— Я думал, мы не уедем до завтра, — нахмурился Данте.

— Это было до того, как мы точно узнали, кого ищем. Теперь, когда мы это сделали, я хочу двигаться дальше, — отрезал Люциан и повернулся, чтобы снова направиться к двери.

— А как же Бейли? — спросила Мэри, нахмурившись, когда они пошли за Люцианом.

— Мортимер сказал, что она может остаться в доме стражей порядка, и они присмотрят за ней, — сказал он успокаивающе. — Лучше бы не таскать ее за собой со сломанной ногой.

— Да, — согласилась Мэри и, заметив беспокойство на его лице, ободряюще сжала его руку. — Мы собираемся вернуть Томаззо.

Он сглотнул, а затем предложил ей слабой улыбкой. — Да, вернем, и все благодаря тебе. Подарок, который почти так же хорош, как дар твоей любви, — заверил он ее.

Мэри вдруг захотелось снова поцеловать его, но они уже почти бежали, пытаясь догнать Люциана.

Позже, сказала она себе, улыбаясь ему в ответ. Спешить было некуда. Теперь у них было все время мира. Теперь у нее было все время мира… благодаря сильному, сексуальному и милому мужчине, бегущему рядом с ней. Он мог думать, что ее любовь — это дар, но она думала, что и его любовь тоже, и Мэри намеревалась наслаждаться каждой минутой.