Сборник "Соломон Кейн"

В сгущающихся сумерках по лесной тропе медленной рысцой, тихо напевая в такт перестуку копыт своего коня, ехал всадник. Он был высок, мускулист, широк в плечах, с мощной грудной клеткой и с живыми бойкими глазами, которые, казалось, насмехались надо всем и бросали вызов всему на свете.

— Эй! — путешественник натянул поводья, придерживая жеребца, внезапно заметив у обочины сидящего на большом камне человека, и с любопытством принялся рассматривать его. Незнакомец неторопливо поднялся, оказавшись высоким (выше самого всадника), худощавым человеком в простом темном одеянии, с мрачным выражением смуглого, но бледного лица.

— Англичанин? И, судя по покрою одежды, пуританин? — спросил всадник. — Я рад встретить в чужих краях соотечественника. Даже столь меланхоличного с виду парня, как ты. Я Джон Тихий, еду в Геную.

— Соломон Кейн, — произнес незнакомец низким спокойным голосом. — Я путешествую по дорогам земли, не имея определенного направления.

Джон Тихий нахмурился, удивившись подобному времяпровождению. Всаднику почудилась скрытая насмешка в ответе Кейна, но взгляд холодных глаз пуританина оставался спокойным и невозмутимым.

— Именем дьявола, путник, неужели ты не знаешь, куда направляешься в данную минуту?

— Меня ведет мой дух, — ответил Кейн. — В своих странствиях я добрался до этой дикой пустынной страны, без сомнения, с какой-то целью, мне пока не известной.

Тихий, вздохнув, покачал головой.

— Садись позади меня, человек, и мы поищем какую-нибудь таверну, где по крайней мере можно переночевать.

— Не хочу перегружать твоего коня, дорогой господин. Если позволишь, я просто пойду рядом, и мы будем беседовать, уже много месяцев я не слышал хорошей английской речи.

Они медленно двинулись по тропе, а Джон Тихий все посматривал на Кейна, отмечая и широкий шаг, и, несмотря на высокий рост, кошачью мягкость походки пуританина. Заметил он и длинную рапиру, висящую на бедре его спутника. Инстинктивно рука Тихого нащупала изогнутый кинжал на собственном поясе.

— Значит, ты путешествуешь по разным странам, не заботясь о том, где можешь оказаться в следующее мгновение?

— Сэр, какая разница, где находишься, если исполняешь предначертанное богом?

— Клянусь Иовом, — воскликнул Джон Тихий, — ты своенравней меня, хотя я и брожу по миру, подобно тебе, но всегда имею пред собой четкую цель. Сейчас, например, командование направило меня в Геную, где я сяду на корабль, отплывающий громить турецких корсаров. Идем со мной, друг, и научишься плавать по морям.

— Я достаточно поплавал в свое время и нахожу это занятие малопривлекательным для себя. И понял одно: многие из тех, кто называет себя честными купцами, — на самом деле настоящие кровавые пираты.

Джон Тихий незаметно усмехнулся и перевел разговор на другую тему.

— Так значит, твой дух заставил тебя пересечь эти земли. Скажи, что-нибудь здесь тебе понравилось?

— Нет, дорогой господин, я мало увидел хорошего: всюду умирающие от голода крестьяне, жестокие хозяева и беззаконие. Однако мне удалось сделать доброе дело. Всего несколько часов назад я наткнулся на несчастного, который болтался на виселице, и успел перерезать веревку прежде, чем тот испустил дух.

Джон Тихий чуть не свалился с коня:

— Что?! Ты вынул человека из петли, затянутой на его горле бароном фон Сталером? Именем дьявола! Теперь обе наши шеи могут близко познакомиться с веревкой!

— Не поминай дьявола так часто, — спокойно произнес Кейн. — Я не знаю этого барона фон Сталера, но, мне кажется, он повесил человека несправедливо. Его жертвой был всего лишь мальчик.

— И разумеется, необходимо рисковать нашими жизнями, спасая одну, ничего не стоящую жизнь, которая все равно обречена, — сердито проговорил Джон Тихий.

— А что еще можно было сделать? — спросил Кейн с нетерпеливым жестом. — Прошу, не досаждай мне пустыми домыслами, а лучше скажи, чей это замок виднеется впереди из-за деревьев?

— Замок принадлежит тому, с кем непременно придется познакомиться, если не поспешим отсюда, — мрачно заметил Тихий. — Мы во владениях барона фон Сталера — самого могущественного землевладельца в Черном лесу. Вот тропа, что вверх по горе ведет к самым воротам его замка, а вот дорога, ведущая прочь за пределы досягаемости барона.

— Думается, что это именно тот замок, о котором я слышал недавно от крестьян, — спокойно произнес Кейн. — Они называли его плохим именем — Замок дьявола. Пойдем посмотрим, в чем там дело.

— Ты собираешься идти в замок? — воскликнул пораженный Тихий.

— Да, сэр. Едва ли барон откажет в приюте двум усталым путникам. Хочу посмотреть на господина, вешающего детей.

— А если он тебе не понравится? — саркастически спросил Тихий.

Кейн вздохнул:

— Во время моих странствий по миру на меня возложена миссия: освобождать различных злых людей от земного существования. Предчувствую, что так придется поступить и с бароном.

— Именем двух дьяволов! — изумленно воскликнул Тихий. — Ты говоришь, словно судья перед скамьей подсудимых, один из которых связанный барон фон Сталер. Будто не знаешь, как обстоит дело на самом деле: ты с одной рапирой и барон, окруженный кровожадными, вооруженными до зубов приспешниками.

— На моей стороне правда, — мрачно произнес Кейн. — А правда могущественнее тысячи воинов. К чему весь этот разговор? Кто я такой, чтобы выносить приговор, не видя и не зная человека? Возможно, барон — справедливейший из смертных.

Тихий удивленно покачал головой:

— Ты или вдохновенный глупец, или храбрейший из смертных на земле! — рассмеялся Тихий. — Ну что ж, веди! Похоже, эта дикая авантюра закончится нашей смертью, но мне по душе твое безрассудство, и никто не посмеет сказать, что Джон Тихий показывает спину, когда кто-то другой идет навстречу опасности.

— Твоя речь неразумна и безбожна, — сказал Кейн, — но ты начинаешь мне нравиться.

Кейн и Тихий двинулись вверх по тропе к замку. Копыта коня постукивали по обломкам гранита, покрывавшим тропу, и, когда жеребец начал спотыкаться каждую минуту, всадник спешился и пошел пешком.

Тропа все время петляла. Из-за огромных папоротников в лесу было сумрачно и веяло чем-то первобытным. Порой казалось, что замок уже рядом, но он по-прежнему возвышался над деревьями, словно бесконечно тянулся ввысь в безумном стремлении возвыситься над всем миром. Бесчисленные пихты стегали мужчин ветвями по плечам и головам. Деревья негромко поскрипывали и постанывали, будто толпа плакальщиц. Тишина вокруг стояла необычайная, и шаги путников звучали слишком громко и грубо среди лесного безмолвия.

Наконец, когда даже Кейн стал запинаться и сбиваться с легкого упругого шага, замок показался из-за деревьев. Подъем путников на гору закончился, как и день. Но скала была все еще хорошо освещена. Гранитные башни и бойницы на ее вершине мрачно вырисовывались на фоне темнеющего неба.

Но Кейн в эту минуту смотрел не на замок, а на странного коня, тихо стоящего среди пихт неподалеку от тропы. Что-то необычное было в этом коне, а что именно, Кейн не смог определить для себя. Жеребец Тихого вдруг заупрямился, и всаднику пришлось провести его в поводу и привязать к дереву.

— Мне кажется, замок и впрямь соответствует своему названию — Замок дьявола, — прошептал Кейн, не отводя взгляда от неподвижного коня. Он был мертв и уже давно разложился, но цепи, которыми его приковали к дереву, держали труп в стоячем положении. Разложение не скрыло то, что глаза коня жестоко вырезали, прежде чем бросили умирать здесь.

Тихий с силой схватил Кейна за руку и гневно прошептал:

— Клянусь костями святых! Что за чудовище так истязало несчастное животное?!

Внезапно Кейн обнаружил, что они здесь не одни: несколько человек, безмолвных, как привидения, окружили путников. Возникшие ниоткуда воины мгновенно приставили мечи к шеям англичан, а их самих разоружили.

Воины были такие же высокие, как и англичане. Тот, что забрал оружие у Кейна и Тихого, не имел доспехов, а его одежда была простой и довольно грязной. Густые седые волосы воина спадали на морщинистое лицо, застывшее, как гранит на дороге. Глаза таили скорее печальную суровость, а не угрозу.

— Что за дело у вас в землях барона фон Сталера? — спросил он низким надтреснутым голосом.

— А что такого? — ответил Тихий, опередив гневные слова, готовые слететь с губ Кейна. — Мы англичане, забрели в Черный лес и, увидев вдали замок барона, решили, что хозяин не откажется приютить двух усталых путешественников.

Старый воин пристально вгляделся в лицо Тихого.

— Возможно, так оно и есть, — сказал он наконец. — Ты должен рассказать это моему хозяину.

Воины (Кейн насчитал их двенадцать) бесшумно вложили мечи в ножны и, не возвращая оружия англичанам, повели их, как пленников, в замок.

— Возьми коня англичанина, — приказал старик молодому широкоплечему воину. — Не бойся, — сказал старик Тихому, заметив его беспокойство, — твоему скакуну не причинят вреда.

Когда они вошли во внутренний двор, Кейн увидел, что замок очень древний и местами полуразрушен. Казалось, он готов превратиться в руины, слившись со скалой, на которой стоит. Кейна охватила мелкая дрожь не только от холода гранитных стен, но и от веющего отовсюду духа разрушения, распада и смерти.

Когда все вошли в замок, Кейн заметил, что огромные ворота закрылись совершенно беззвучно.

— Пожалуйста, разуйтесь, — сказал старик.

«Восточный обычай», — подумал Кейн, но старик объяснил:

— Мой хозяин требует тишины. Не повышайте голоса, иначе поплатитесь жизнью.

В замке было темно, лишь несколько факелов боролись с мраком огромной высокой галереи, сырой и мрачной, как пещера. Тихий шел за Кейном, озираясь по сторонам, словно пойманный зверь.

Наконец они оказались в главном зале. Здесь было светлее и теплее, в огромном очаге пылал огонь. На стенах повсюду висело оружие и охотничьи трофеи. Свет от очага плясал на блестящей поверхности мечей, сабель и на зубах в оскаленных пастях убитых зверей.

У очага стоял человек в черном. Повернувшись к вошедшим, он тяжело шагнул им навстречу, словно обремененный ношей Атлант. Барон оказался мужчиной крупным, выше Кейна, с очень бледным лицом, лоб его сливался с массивным голым черепом — хозяин замка был абсолютно лыс.

— С тобой два незнакомца, Курт, — почти прошептал он.

— Два англичанина, господин барон, — сказал старик.

— Англичане, — барон протяжно проговорил это слово, как будто оно означало что-то необыкновенное. — И как твое имя, англичанин, двигающийся как большая кошка? — он повернулся к пуританину.

Что-то в бароне вызвало неприязнь. Хотя он вел себя с достоинством и со спокойной величавостью, но казалось, безупречные манеры лишь прикрывают извращенную жестокость и злобность натуры хозяина.

— Мое имя Соломон Кейн, — проговорил пуританин, стараясь сдерживать звук голоса.

— В твоем имени слышится гордость, что должна быть и в самом человеке. — А как зовут тебя, наездник?

— Джон Тихий, — негромко ответил Джон.

— В самом деле? Что ж, если ваши имена соответствуют вашей сути, вы будете здесь желанными гостями. Но какая цель… тсс! — барон неожиданно замер, вытянув руку в знак молчания.

Кейн не слышал ничего, кроме потрескивания огня в очаге. Люди барона застыли не дыша.

— Она зовет, Курт, — сказал барон.

Старик поспешил в другой конец зала к широкой лестнице, ведущей наверх. Барон чуть выпрямился — он напоминал накренившееся дерево, чьи корни вырвало ветром из земли. Люди барона расслабились, но по-прежнему зорко следили за англичанами.

— Ты говорил о цели, приведшей тебя сюда, — сказал барон Кейну, словно пуританин прервал свой рассказ.

— У меня только одна цель, повсюду, куда провидение посылает меня, — тихо, но твердо и невозмутимо сказал Кейн, — искать зло и избавлять от него мир.

— Я много лет не слышал здесь человека, говорящего столь откровенно, — произнес он. — Ты говоришь, как человек чести, англичанин. И твои поиски в моих землях были успешны?

Тихий незаметно дотронулся до Кейна, предостерегая от неосторожности. Барон, не глядя на него, произнес:

— Следи за собой, мой тихий друг. Я уверен, что твой товарищ не умеет лгать.

Барон не ошибся в Кейне, который ответил:

— Я нашел в лесу задыхающегося на виселице мальчика. Он слишком молод для такого наказания, и я его освободил.

Странный взгляд барона не изменился, и его безразличие рассердило Кейна:

— Если то, что мальчишка выжил, так ничтожно мало волнует вас, то зачем вы так жестоко с ним поступили?

— Это мои владения. Здесь не обсуждаются мои решения! — зловещий шепот барона походил на шипение змеи. — И не думай, что так легко можно пренебречь моими законами.

Барон повернулся к темному проему, из которого появился Курт. Кейн не слышал, как тот вернулся.

— Сегодня я обедаю со своими гостями, — объявил барон Курту.

Затем, резко отпрыгнув в сторону, что навело Кейна на мысль о безумии барона, фон Сталер спросил:

— Так ты пришел в поисках зла, да? Никакой другой цели у тебя нет? Только эта? — его голос звучал угрожающе и вместе с тем очень печально.

— Только эта, — тихо ответил Кейн.

— Я тебе верю. Вы переночуете в замке фон Сталер, — сказал он не допускающим отказа тоном.

Курт повел англичан наверх. Из зала поднимались две лестницы. Одна, совершенно темная, другая, по которой они шли, была слабо освещена. Спутники оказались в коридоре с несколькими дверьми, расположенными друг напротив друга. Над дверьми комнат горели, укрепленные в массивные кольца, факелы. Курт показал им комнаты и исчез.

Комната Кейна была такой огромной, что казалась пустой, несмотря на большое количество мебели. От полога громадной кровати шел запах сырости. Гобелены, висящие на стенах, потемнели от пыли и пятен. Два вооруженных воина принесли дрова и развели огонь в очаге. Тепло огня не могло избавить комнату от пропитавшего ее и весь замок духа распада. Тихий пришел в комнату Кейна.

— Клянусь святыми, Кейн, — пробормотал он, — здесь нечисто. Тебе не кажется, что он держит взаперти какую-то девушку?

— Возможно. Или она больна и не выходит из своей комнаты.

Тихий покачал головой и выругался:

— Чтоб его разорвало, я уже боюсь высказать вслух свои мысли! Мне кажется, он слышит даже сквозь эту толстую деревянную дверь!

Они задумчиво смотрели в огонь, и Кейн размышлял над тем, что предпринять, когда Курт сообщил, что барон ждет их.

В зале на длинном массивном столе и тяжелых резных стульях дрожали отблески огня. Кейн сосчитал приготовленные стулья: их хватало только для самого барона, для Кейна с Тихим и для двенадцати воинов. Значит, больше к обеду никого не ждут.

Хозяин жестом пригласил гостей усаживаться по обе стороны от себя. Глаза его нервно блестели. По приказу барона и по знаку Курта в зал вошли несколько воинов, держа перед собой блюдо с целиком зажаренным вепрем. Кейну вновь стало не по себе от бесшумности и отрешенности воинов; казалось, их присутствие не более ощутимо, чем присутствие бесплотных привидений.

Барон попробовал мясо и выразил одобрение.

— Неплохо приготовлено, Курт.

Гостям барон пояснил:

— У нас здесь нет слуг. Они слишком шумны и любопытны.

Курт наполнил тарелку лучшими кусками мяса и понес наверх.

— Друзья мои, вы сгораете от любопытства разрешить эту тайну обитателей замка, — сказал барон, улыбаясь. — Быть посему. Курт отнес тарелку баронессе, которая не выходит из своей комнаты.

— Она нездорова? — спросил Кейн.

— Ни в коем случае. Баронесса чувствует себя превосходно. Но никто не может видеть ее.

Лысая голова повернулась к Кейну, затем к Тихому.

— Те, кто осмеливается приблизиться к замку, поступают так, стремясь увидеть ее красоту, — пробормотал барон. — Однако я верю, что вы пришли сюда не за этим. Ведь тот, кто посмеет взглянуть на нее, умрет. Вы видели юношу на виселице, который получил урок.

Кейн молча размышлял над услышанным. Тихий спросил:

— Но почему вы скрываете такое совершенство, барон, от всех глаз, кроме своих собственных?

— Мои собственные глаза, мой друг, — горько улыбнулся барон, прикоснувшись к глазам, — вообще ничего не видят.

Весь обед Кейн с трудом выносил на себе взгляд пустых странных глаз, казалось, лишенных жизни так же, как и весь замок. Барон развлекал гостей беседой, а после обеда поведал о своих охотничьих подвигах, хотя и с горькой усмешкой. Но Кейн все время ощущал, что барон чутко прислушивается к чему-то происходящему в замке.

Наконец барон велел Курту проводить гостей в их комнаты. А сам встал у очага, протянув руки к огню, словно ожидая, что яркое пламя каким-то волшебным образом вернет ему зрение. Курт остановился в коридоре у дверей комнат гостей.

— Не судите строго моего хозяина, — прошептал он едва слышно.

Казалось, он хочет что-то объяснить. Кейн пригласил его в комнату и осторожно закрыл дверь. Они бросили несколько поленьев в очаг, пытаясь разогнать сырость и холод.

— Расскажи нам, что за бес овладел бароном? — тихо попросил Кейн.

— Он не всегда был таким, как сейчас. Когда-то барон считался великим охотником. Однажды, когда он гнал вепря, любимый конь сбросил его на землю. Падение лишило барона зрения. И это переродило его. Вы видели, что он сделал с лошадью.

Кейн вспомнил ослепленного коня, и лицо его запылало от гнева.

— Но барон никогда не обращался плохо с нами, — поспешно добавил Курт. — До несчастья, происшедшего с ним, это был самый благородный из господ Черного леса. Когда другие землевладельцы преследовали крестьян за их веру, мой хозяин предложил людям убежище в своих землях, вне зависимости от убеждений, и защищал их. Мы, кто терпим к нему, и есть те крестьяне или их сыновья. Остальные или восхищаются бароном, или боятся его. Они ничего не знают о его слепоте.

— А кто та женщина, которую он прячет? — спросил Тихий. — Она тоже здесь по своему выбору, как и вы?

На мгновение блеск честных глаз Курта потух.

— Ей не причиняют никакого вреда, — кратко произнес он и исчез.

— Именем дьявола, Кейн, — зашептал Тихий, — в замке есть пленница, которую надо освободить, и я не усну, пока не сделаю этого. Ты рискнешь мне помочь?

— Да, — ответил Кейн. — Но мы должны быть незаметнее, чем тени.

— Я ходил следом за дикарями через джунгли, ничем не обнаружив себя, — произнес Джон с тихим смешком.

Они приоткрыли дверь и проскользнули вниз по лестнице. Заглянув в зал, они увидели барона, сидящего в одиночестве перед очагом. Кажется, он спал.

Тихий снял со стены факел и исследовал темную лестницу, пока Кейн осматривал коридор, где находились их комнаты. Босые ноги пуританина уже привыкли к холоду каменных плит пола. Отовсюду веяло сыростью. Двери остальных комнат оказались насквозь прогнившими. Внутри комнат висели черные от грязи картины в рамах, мебель сгнила и покрылась грибками. Здесь царил дух смерти, и Кейн рад был, не обнаружив ничего, вернуться в свою комнату.

Тихий стоял у огня почти вплотную. Его бледное лицо было искажено, глаза тревожно блестели.

— Клянусь богом, я слышал ее, — прошептал он. — Она там, в комнате в конце темного коридора, к которому ведет вторая лестница. Она что-то напевала. Никогда не слышал ничего прекраснее и печальнее.

Пуританин видел, что Тихий очень взволнован. Но теперь, когда Кейн вернулся, англичанин овладел собой.

— Молю бога, чтобы ее дверь была не заперта. Я не осмелился проверить это, боясь разбудить слепого. Думаешь, нам удастся освободить ее и увести отсюда?

— Думаю, нет, — раздался из-за двери голос барона.

Его шепот проник в комнату, как холодный туман. Кейн зарычал и прыгнул к двери, но тут же отпрянул назад, потому что перед ним возникло десять человек с обнаженными мечами. Барон стоял окруженный своими людьми. Он криво улыбался, глаза его были пусты.

— Ты преподнес мне урок, Соломон Кейн, — тихо сказал он. — Я думал, ты человек чести, а не обыкновенный вор, воспользовавшийся гостеприимством хозяина.

Кейн дернулся вперед, готовый помериться силами с бароном, если тот захочет, но мечи воинов заставили его отступить.

— Пожалуйста, подойди к окну, — улыбнулся барон. — Я приготовил для тебя спектакль.

Окно выходило во внутренний двор замка.

Кейн увидел виселицу и болтающуюся петлю на ней. Барон подошел к другому окну и, усмехаясь, взмахнул платком, как фокусник. Два воина притащили юношу — спасенного Кейном мальчика.

— Разве я не говорил, что нельзя пренебрегать моими законами? — произнес барон. — Мальчишку привезли обратно ко мне еще до вашего прибытия в замок.

Кейна охватила ярость. Барон приказал начинать. Воины немедленно повиновались. Мальчик кричал и вырывался, но петля быстро затянулась вокруг его шеи. Палач дернул за веревку. Юноша повис в воздухе, хрипя и дергаясь в судорогах из стороны в сторону.

— Смотри, как он развлекает хозяина. Поет и танцует для меня, — барон приставил ладонь к уху, чтобы лучше слышать предсмертный хрип несчастного. — Но ваше преступление страшнее, — прошипел он, указывая прямо на англичан. — Вы потеряете глаза, прежде чем вас повесят. Но сначала мы должны убедиться, что ни один благородный рыцарь уже не освободит этого преступника, — сказал барон и велел несколько раз дернуть жертву за ноги, прежде чем тот умер.

Барон направился в коридор, и Кейн понял, что у них нет времени на раздумья.

— Быстро, — шепнул он Тихому, схватил из огня полено за необожженный конец и обрушил полено на стоящих в дверях людей.

Воины бросились на англичанина с мечами, но узкий дверной проем не позволял всем сразу ввалиться в комнату, и это помогло Кейну. Оба воина, стоявшие у дверей, схватились за обожженные лица и волосы, бросив свои мечи.

Кейн схватил один меч, Тихий — второй, но удар третьего воина задел Кейна и ранил в левое плечо. Пуританин вонзил меч в грудь нападавшего, и тот сполз по стене на пол, пытаясь закрыть руками зияющую рану.

Кейн прокладывал мечом путь к лестнице, но два меча противника одновременно ударили в пуританина, и Кейн спасся лишь тем, что успел ловко упасть на пол и развернувшись пронзил мечом правую руку нападавшего, а пока тот заносил левую руку с мечом, ударил врага в пах. Воин выпустил оружие и рухнул на пол, Кейн левой рукой подхватил его меч. Рука болела, но действовала.

Тихий уже достиг коридора. Один из его врагов схватился за проколотое насквозь горло, а Джон, рубясь двумя мечами, раскроил череп другому.

— Кейн! — закричал Тихий, предупреждая пуританина об ударе сзади. Кейн увернулся и опустил меч на шею противника, словно топор на древесный ствол.

Отбросив второй меч, так как раненая рука не могла его удержать, Кейн продолжал биться. Пол стал скользким от крови. Пуританина поражало безмолвие дерущихся воинов. Кроме вскрикнувшего от боли юноши, никто из них не произнес ни слова. Стены отражали лишь звон мечей. Внезапно Кейну показалось, что барон может неслышно подкрасться к ним сзади. Он обернулся и увидел, что Курт бежит вниз по лестнице, вероятно, чтобы защитить своего хозяина. Последний из десяти воинов захлебнулся кровью, проколотый мечом Тихого.

— Теперь к нашей цели, — угрюмо проговорил Тихий.

Они бросились вниз по лестнице. Оказывается, Курт спешил не к хозяину, а на охрану второй лестницу, ведущей в комнату баронессы. Пуританин налетел на него, надеясь, что тот отступит: ему не хотелось убивать старика, единственным грехом которого была чрезмерная преданность хозяину.

Снизу раздался голос барона:

— Даже такие неукротимые воины, как вы, не смогут ворваться в ее комнату. Единственный ключ у меня.

Барон стоял у очага. Свет пламени дрожал на ключе, который он держал в руке. Губы его изгибались в усмешке, но глаза не выражали ничего.

Он стоял непоколебимый, как статуя героя. Барон снял со стены саблю и взмахнул ею в воздухе.

— Если ты не отдашь ключ сам, — сказал Кейн, — я заберу его силой.

Барон снова угрожающе поднял саблю. Кейн начал спускаться по ступеням. Внезапно двое из оставшихся воинов бросились на пуританина. Одного поразил Тихий, другого обезглавил Кейн, и последний защитник барона скатился по лестнице.

Барон фон Сталер продолжал размахивать саблей. Пуританин считал бесчестным бросать вызов слепому. Может быть, удастся разоружить его. Он подкрался ближе к барону, но тут же отскочил, потому что хозяин замка точным ударом ранил Кейна в правую руку.

Разумеется, у барона был превосходный слух, но не настолько же, чтобы так метко наносить удары. Сабля слепого столкнулась с мечом Кейна столь неистово, что пуританин слегка подался назад, и новый удар барона задел шею Соломона. Он постарался перейти в наступление, но ему удавалось лишь парировать удары барона. Ложные выпады оказались бесполезны, слепец не реагировал на подобные хитрости и действовал с необычайной точностью, словно увечье развило в нем шестое чувство, делавшее его атаки безошибочными.

Рука Кейна нестерпимо болела. Он снова вынужден был отступить: сабля барона задела его грудь, чуть не пронзив сердце. Сквозь пот, заливавший глаза, Кейн видел искаженное от напряжения лицо слепого, однако удары барона не ослабевали.

Отступая, Кейн преследовал определенную цель. У лестницы стоял Тихий, приготовив меч. Курт сверху не мог его заметить и предупредить хозяина. И пуританин отступал, постепенно приближаясь к товарищу. Сабля слепого промелькнула в дюйме от глаз Кейна, и слабеющему пуританину стало не до размышлений о допустимости подобной хитрости. Тихий стоял не дыша, боясь выдать свое присутствие врагу. И уже изготовился, чтобы обрушить клинок на голову барона, но слепец опередил его — сабля барона столкнулась с мечом англичанина, и фон Сталер с недюжинной силой отбросил противника назад. Тихий скатился по ступеням, потеряв сознание.

Лицо слепого сморщилось, словно он проглотил яд. Его сабля вновь неистово взметнулась над Кейном. Пуританин оступился и упал, выронив меч из рук. Барон занес над ним клинок для последнего удара.

Внезапно Кейн вспомнил, где слабое место у барона. Ловко увернувшись, он вздохнул поглубже и дико заревел, во всю мощь своих легких, издавая звук, подобный реву раненого зверя.

Барон со стоном схватился за уши, покачнулся, зацепился ногой за стул и сильно ударился лицом о стол. Кейн кинулся к врагу, подхватив выпавшую из рук барона саблю, но Курт, стоявший на ступенях, закричал:

— Нет, ради Бога, нет!

Кейн заколебался, фон Сталер пытался встать на ноги, как-то странно озираясь вокруг. Сильный удар головой о столешницу сказался необычным образом — к барону вернулось зрение. Он видел, плохо, но видел.

Фон Сталер неуклюже заковылял по лестнице, похожий на пьяного или ребенка, не обращая внимания ни на Кейна, ни на лежащее на полу оружие. Пуританин посторонился, дав ему пройти, и склонился над потерявшим сознание Тихим.

Курт, затаив дыхание, смотрел на прозревшего барона.

— Нет, господин, — бормотал он, умоляя о чем-то. — Теперь вам надо отдохнуть. Вы должны снова привыкнуть к зрению.

— Отойди, дурак! — барон отшвырнул слугу и двинулся дальше. Кейн понял, что старик упрашивал хозяина не входить к баронессе. Барон застучал каблуками по ступеням лестницы, и послышался звук отпирающего замок ключа.

Воцарилась тишина. Внезапно загремел надтреснутый воющий голос барона:

— Предатели! Вы украли ее!

Раздался женский крик, сразу оборвавшийся. Старик, рыдая без слез, вскочил на ноги. Оружие у него не было, барон забрал его меч. Курт взбежал по лестнице и через мгновение появился на ступенях, зажимая рукой рану у горла.

Барон навис над ним, холодно всматриваясь в лицо слуги.

— Я думал, что по крайней мере ты не предашь меня, — прошептал фон Сталер, — но ты забрал ее для себя, а на место баронессы подсунул ту дрянь.

Курт беспомощно тряс головой, не произнося ни звука даже тогда, когда меч прошел сквозь его ребра. Курт схватил барона за плечи, они закачались, балансируя на ступеньке, и, держась друг за друга, скатились в зал. Два тела лежали, обнявшись, неподвижно.

Кейн схватил факел и побежал наверх. Дверь в конце темного коридора была открыта. Тусклый свет дрожал внутри. Кейн вошел и замер пораженный.

Стены в комнате были увешаны вышитыми гобеленами, искусно сплетенные кружева украшали мебель, но всюду белела пыль. На большой кровати с причудливо расшитым пологом лежала женщина. Широкое пятно крови покрывало ее грудь, как распустившийся цветок.

Очень бледная, с ненормально огромным бюстом и чудовищными бедрами, она походила на шмеля. Наверное, передвигаться ей приходилось с большим трудом. Заплывшее жиром лицо было старым и морщинистым. Ключ на цепочке почти утонул меж массивных грудей. Лишь руки ее оказались маленькими и изящными.

Запах и дух смерти сильней всего ощущались в этой комнате. Кейн с отвращением выбежал из комнаты в зал.

Барон умер от перелома позвоночника, но Курт еще дышал, хотя глаза его уже начали тускнеть.

— Что еще я мог сделать? — запинаясь бормотал он. — Это моя сестра, незадолго до несчастья с бароном она овдовела. Когда барон расшибся, я привел ее в замок ухаживать за ним. Он влюбился без памяти в ее голос и нежные руки. Для него она стала прекраснейшей из женщин. Когда он стал вставать, то настоял, чтоб сестра осталась. Конечно, это была честь для нас, но, запертая к своей комнате, она превратилась в то, что вы видели. Ее разум помутился, а тело заплыло жиром. Но как мог я сказать барону об этом? Что еще мог я сделать? — казалось, он молил о прощении.

Кейн грустно покачал головой, а старик тяжело вздохнул и умер.

Тихий зарычал, приходя в сознание, и схватил меч. Кейн рассказал ему все, что произошло, но тот сам захотел все посмотреть. Печаль и растерянность читались на лице англичанина, когда он покинул комнату женщины.

Потом они отыскали в конюшне скакуна Тихого и взяли коня для Кейна, остальных лошадей выпустили на свободу.

Так Кейн и Тихий покинули замок, где пахло смертью и кровью. Меж пихт показалось встающее солнце. За спиной всадников мрачной громадой темнел замок. Казалось, что теперь, когда там не осталось никого живого, дух разрушения немедленно примется за работу и вскоре сравняет гранитные башни и стены со скалой, на которой стоял Замок дьявола. Путники были несказанно рады вновь очутиться на лесной дороге. Какое-то время они проскачут вместе, пока Тихий не свернет к морю, а Кейн — на какую-нибудь новую дорогу, в своих нескончаемых поисках зла, которое нужно уничтожить.