Всё о море и кораблях. Книги 1-10

Все началось с Колумба...

Возьмите карту Западного полушария. От Монреаля на юго-восток проведите прямую линию до мыса Кабу-Фриу, расположенного на восточной оконечности Южной Америки. Затем соедините Кабу-Фриу с островом Кокос в Тихом океане, близ Панамы, и проведите еще одну линию — от Кокоса до Монреаля. На карте появится треугольник.

Зарубежные археологи и историки называют его "Золотым треугольником" или "Треугольником сокровищ". Рассказ о нем лучше всего начать с исторического экскурса во времена открытия Нового Света.

В 1492 году Христофор Колумб открыл неизвестные земли — Багамские острова, Кубу и Эспаньолу, названную позже Санто-Доминго и затем переименованную в Гаити.

Вдохновенные рассказы Колумба и его спутников об изобилии золота и жемчуга в открытых ими странах воспламенили воображение разорившихся испанских дворян, купцов и разного рода искателей приключений. Многие из них подались в конкистадоры. В 1495 году испанское правительство нарушило договор с Колумбом и разрешило всем кастильским подданным переселяться в заморские земли с обязательством неукоснительно пополнять королевскую казну двумя третями добытых сокровищ.

Испанские конкистадоры Эрнан Кортес, Франсиско Писарро, Диего де Альмагро, Педро де Вальдивия, Франсиско де Орельяна и многие другие авантюристы

устремились в глубь открытого материка на поиски легендарной страны золота — Эльдорадо. Закованные в латы, изрыгающие огонь из кремниевых ружей, восседающие на лошадях, дотоле неведомых в Новом Свете, испанцы внушали панический ужас аборигенам, нещадно грабили коренных жителей Америки, истребляя их десятками и сотнями тысяч.

На американском материке — в Мексике, Панаме, Перу и Чили — завоеватели обнаружили баснословно богатые залежи золота и серебра. Здесь взорам нищих идальго явились такие сокровища, которые им даже и не снились. Например, когда Кортес в 1519 году высадился в Веракрусе, индейцы, помимо множества золотых и серебряных украшений, преподнесли ему в дар два золотых блюда величиной с колесо телеги...

Страсть к наживе заставила испанцев преодолеть неприступные горы, непроходимые джунгли и болота Южной Америки. Они не останавливались ни перед чем. По своим масштабам эта золотая лихорадка превзошла все последующие — калифорнийскую лихорадку 1849 года, австралийскую — 1852-го, трансваальскую — 1885-го и клондайкскую — 1896 года.

С начала XVI века на протяжении почти трехсот лет сокровища Нового Света полноводной рекой текли в Испанию. Вот некоторые цифры.

Только с 1521 по 1530 год, когда Кортес завоевал Мексику, испанцы вывезли в свою метрополию около пяти тысяч килограммов золота. В следующее десятилетие, когда Писарро покорил империю инков, в Испанию было отправлено более 14 тонн золота и 86 тонн серебра. Прошло еще десять лет, Вальдивия покорил Чили — и золотой запас испанского двора увеличился на 25 тонн, а серебряный — на 178. Очередное десятилетие

настоящий апофеоз в кровавом ограблении целого материка: за это время из Нового Света уплыло в "старую добрую Европу" почти 43 тонны золота и более 300 тонн серебра!

Основным местом добычи серебра были копи горы Потоси (Боливия). За каких-нибудь пятьдесят лет эти поистине "золотые" серебряные рудники дали Испании 7175 тонн высокосортного серебра.

А как же перевозились награбленные ценности из Америки в Европу?

Армады "серебряные" и "золотые"

Выкачивая несметные богатства из американских недр, испанцы одновременно ввели строжайшую монополию на торговлю с Новым Светом. Право на торговые сношения с американскими колонизаторами имел всего один испанский порт — Севилья. В "Новой Испании" этой привилегией пользовались лишь две гавани — Веракрус в Мексике и Портобело на атлантическом побережье Панамского перешейка. Сложился своеобразный ритуал ежегодного ограбления американского материка.

На протяжении двух столетий, с 1550 по 1750 год, каждую весну из Испании в Новый Свет отправлялось две флотилии. Они состояли из нескольких десятков галеонов, охраняемых многопушечными боевыми кораблями. Галеоны были загружены продовольствием и товарами для продажи в колониях.

Первая флотилия, носившая официальное название "Серебряный флот", совершив трансатлантический переход, шла вдоль цепочки Больших Антильских островов, оставляя к северу Пуэрто-Рико, Эспаньолу и Кубу. Портом ее назначения был Веракрус. Здесь галеоны, разгрузившись, принимали в свои трюмы серебро и медь рудников Мексики, табак, индиго, кошениль и сахар.

Вторая флотилия, именовавшаяся "Золотым флотом пройдя Малые Антильские острова и обогнув остров Гре нада, шла вдоль северного берега Южной Америки на за пад, в Картахену, расположенную на побережье нынешней Колумбии.

Когда "Золотой флот" появлялся в пределах видимости порта Риоача у подножия горы Маракайбо, в Перу тут же снаряжали гонцов. Драгоценный металл знамениты перуанских копей доставлялся по суше в порт Кальяо, оттуда морем на тихоокеанский берег Панамы. Здесь золото выгружали на берег, пересчитывали, регистрировали и грузили на мулов. Вьючные обозы, преодолев трудный Панамский перешеек, доставляли ценности в атлантический порт Панамы — Портобело. Вся эта сложна процедура занимала два месяца. Тем временем корабли разгружались в Картахене и шли в Портобело. Погрузка ценностей занимала еще один месяц. Помимо золота серебра, трюмы галеонов набивали табаком, индиго, сахаром. Выйдя из Портобело, флотилия иногда заходил еще раз в Картахену, чтобы принять дополнительны груз — золото и изумруды из копей острова Гренада. За тем эскадра следовала в Гавану, где должна была встретиться с "Серебряным флотом", прибывшим на Кубу и Веракруса.

Начиналось самое главное и самое трудное в этой еже годной "золотой" и "серебряной" эпопее — обратный путь к берегам Испании. В назначенный губернатором острова день обе флотилии снимались с якоря и выходили в от крытый океан: либо через Наветренный пролив (между Кубой и островом Эспаньола), либо через опасный свои многочисленными рифами Флоридский пролив. Далее, попав в поток Гольфстрима, галеоны шли на север вдоль восточного берега Северной Америки и на широте мыса Гаттерас брали курс на Севилью.

Увы, далеко не всем галеонам удавалось благополучно достичь обетованных берегов родной Испании. Более того, не всем суждено было выйти из Карибского моря на просторы Атлантики. Очень часто суда становились жертвами знаменитых вест-индских ураганов. Да, в Карибском море испанцам пришлось не раз познать ужас кораблекрушения! И не только стихии властвовали над мореплавателями. В те далекие времена даже опытные мореходы допускали при управлении кораблями грубые, а порой непоправимые ошибки. Особенно трудно было точно измерить время. Без этого невозможно сколько-нибудь сносно определять долготу места и, следовательно, свое местоположение в океане. Компас, астролябия, таблица склонения солнца и очень неточная карта были единственными навигационными средствами судоводителя XVI века. Без хронометров, без какого-либо точного навигационного оборудования утлые суденышки то дрейфовали "без руля и ветрил", то носились по вздыбленным громадам волн.

О сомнительной достоверности морских карт того времени говорить не приходится. Сейчас они вызывают у нас просто недоумение.

Не сразу испанцы постигли премудрость господствующих в водах Нового Света течений, не сразу нанесли на свои карты опасные рифы, банки и отмели Карибского моря. Изучение района плавания досталось им слишком дорогой ценой. Ведь галеоны "Золотого флота" были самыми "дорогими" судами, когда-либо бороздившими моря и океаны. Как ни парадоксально, но они были и самыми немореходными кораблями в истории мирового судостроения!

Известно, что безопасность плавания судна во многом зависит от его формы и мореходных качеств, определяющих его способность находиться в любую погоду в открытом море. К ним относятся плавучесть, остойчивость, непотопляемость, ходкость и маневренность. Испанские галеоны были громоздкими, неуклюжими и малоостойчивыми. В основном они плавали с попутными ветрами. При этом волны ударялись в корму, так что ее приходилось делать очень высокой. Но с увеличением размеров кормовой надстройки снижалась остойчивость.

Водоизмещение галеонов обычно не превышало 700 тонн. При этом длина киля составляла 30 метров, длина же всего судна над водой равнялась 50 метрам, ширина — 5, высота борта от киля до поручней — около 10 метров.Главная из трех мачт возвышалась над палубой на 37 метров, а ее нижний рей имел длину 32 метра. Помимо трех, а иногда четырех сплошных палуб, галеоны имели две платформы в кормовой надстройке.

Со временем размеры галеонов увеличивались. В 1762 году испанцы построили гигантский галеон "Сантиссима Тринидад" водоизмещением 2000 тонн и осадкой 10 метров — как у современного морского судна.

Теперь несколько слов о тех, от кого прежде всего зависит успех любого плавания, — о капитанах. Если даже опытные морские волки не всегда могли одолеть ревущую стихию, то что же говорить о высокородных "донах", которые становились капитанами лишь в силу благородного происхождения и чаще всею ни аза не смыслили в морском деле? Вельможе королевских кровей или отпрыску богатой придворной семьи, не желавшему отправляться за океан в должности рядового офицера, ничего не стоило испросить у королевского двора почетное звание капитана галеона. Бездарность такого рода командиров обходилась испанской короне в весьма круглую сумму.

Обычно уже на подходе к экваториальным водам состояние многих галеонов, изрядно потрепанных штормами, было весьма плачевным. А в тропиках корпуса кораблей постоянно разъедал грозный teredo navalis -— корабельный червь-древоточец. Не было ничего удивительного в том, что "золотые" и "серебряные" корабли тонули каждый год.

В испанских архивах сохранились документы так называемого "Торгового дома в Севилье". Помимо записей о количестве вывезенного из Нового Света в метрополию золота и серебра, в них есть названия сотен не дошедших до Севильи кораблей.

Сейчас достоверно известно, что подлинными кладбищами испанских галеонов в Карибском море являются берега Багамских островов, Восточные рифы Флорида-Кис, Восточные барьерные рифы Бермудских островов, отмели мыса Фир и мыса Гаттерас. Кстати, в зыбучих песках мыса Гаттерас покоятся не только галеоны, но и множество современных океанских судов.

Пират Ее Королевского Величества

Впрочем, тропические ураганы и коварные рифы Карибского моря — далеко не главные препятствия на путях галеонов. Был более опасный враг, и он не оставлял в покое "Золотой флот" ни на единое мгновение, вселяя ужас в сердца мореплавателей. Пираты — вот кто сотрясал основы могущества испанского королевства.

Слухи о фантастических богатствах, которые потекли в Европу из Нового Света, возбудили зависть многих монархов Европы. Первым не выдержал французский король Франциск I. С его ведома и при его покровительстве в Карибское море вторглись французские пираты. Они совершили несколько смелых налетов на гавани Эспаньолы, Ямайки и Кубы.

Пират-флорентиец на французской службе Джованни да Веррадзано был хорошо известен своими грабежами испанцам. Они назвали его Хуаном Флорином. Это он перехватил первые два галеона с золотом и другими сокровищами, отнятые Кортесом у последних вождей ацтеков и инков — Монтесумы и Куатемока. "Это был груз, — пишет один французский историк, — превосходивший по своей ценности все, что до того времени перевозилось по воде... Пираты захватили изумруд величиной с кулак, ограненный в виде правильной пирамиды, золотые маски, украшенные золотом облачения жрецов, огромную серебряную змею, одежды из разноцветных птичьих перьев столь искусной работы, что казалось, будто они скроены из тончайшего шелка, тысячи золотых пластин и множество предметов огромной художественной ценности".

Между тем не дремала и Англия. Могущественную морскую державу уже не устраивала открытая контрабандная торговля с колониями Испании. "Королевские пираты" начали совершать отчаянно смелые налеты на испанские гавани и форты, разбросанные вдоль побережья Центральной и Южной Америки. Несколько галеонов, нагруженных ценностями, стали добычей английских "джентльменов удачи". К середине XVI века пиратство в Карибском море достигло таких масштабов, что испанцы вынуждены были конвоировать не только караваны "золотого" и "серебряного" флотов, но и защищать гавани и форты. Английские пиратские экспедиции наносили Испании громадный ущерб, исчислявшийся ежегодной суммой до трех миллионов золотых дукатов.

Основателем этого романтического промысла был пират Фрэнсис Дрейк — фигура, ставшая в Англии легендарной. Он был сыном бедного деревенского священника, имевшего приход в графстве Девоншир. Отец Фрэнсиса, обремененный многодетной семьей, вынужден был избрать для своего отпрыска морскую профессию и определил его юнгой на небольшой корабль, который совершал торговые рейсы из Англии в Голландию.

Настойчивый и расчетливый Дрейк быстро приобрел необходимые для моряка теоретические и практические знания по навигации и астрономии. Хозяин корабля, на котором плавал Дрейк, настолько полюбил молодого способного матроса, что, умирая, завещал ему свое судно. Выгодно продав посудину и добавив свои сбережения, Дрейк купил большой корабль и предпринял несколько прибыльных рейсов в Гвинею. Однажды на него напали испанцы и отняли корабль. Дрейк был разорен и поклялся отомстить им.

Боевое крещение Фрэнсис Дрейк получил в 1568 году, командуя небольшим боевым кораблем в эскадре известного английского адмирала, работорговца и "королевского пирата" Джона Хаукинса. Адмирал командовал экспедицией по захвату испанских городов в Центральной Америке, чтобы беспошлинно вести торговлю неграми с испанскими же плантаторами. Набег этот кончился плачевно: пять кораблей попали в руки испанцев, и лишь корабль, которым командовал Дрейк, вернулся в Англию.

Начиная с 1572 года Дрейк совершил несколько плаваний к берегам Южной Америки, ограбил города Веракрус и Номбре-де-Диос, захватив большую добычу. Смелые пиратские набеги на города, абордажные схватки с хорошо вооруженными испанскими кораблями, подавление восстания в Ирландии — все эти деяния создали ему в Англии такую славу, что он удостоился милости быть представленным самой королеве Елизавете. Фрэнсис Дрейк изложил Ее Королевскому Величеству свой план грабежа западных берегов Южной Америки. Королева отнеслась к задуманному предприятию благосклонно. После аудиенции Дрейк был произведен в адмиралы и получил пять кораблей с экипажами из отборных матросов.

15 ноября 1577 года началось беспримерное плавание "королевско-пиратской экспедиции". Поскольку пайщиками разбойного дела были сама королева и знатные вельможи английского двора, от Дрейка потребовали, чтобы пират хранил в тайне их имена в случае, если дело кончится провалом.

Основной целью новоявленного адмирала был грабеж тихоокеанских городов Южной Америки. С этой задачей он справился блестяще, хотя и потерял в бесчисленных баталиях четыре корабля. Более того, помимо всемирной славы "железного пирата", Фрэнсис Дрейк получил признание как великий мореплаватель. Он совершил второе после Магеллана кругосветное плавание, впервые обогнул Огненную Землю, открыл группу островов у мыса Горн, на месте предполагаемого материка. На оставшемся корабле "Голден Хайнд" ("Золотая Лань") пиратский капитан проделал путь, который тщетно искал Колумб и который за семьдесят лет до этого стал роковым для Магеллана.

Появление "Голден Хайнд" у беззащитных гаваней тихоокеанского побережья испанской Америки можно сравнить с вторжением лисы в открытый курятник. Ограбив Вальпараисо, Дрейк обогнул мыс Горн и поплыл на север вдоль западного берега Южной Америки. Здесь его молодчики разорили порт Арику, что расположен на нынешней границе между Перу и Чили. Рассказывают, что, когда предприимчивый пират появился близ Кальяо, он увидел на рейде целых тридцать испанских судов. И все же Дрейк рискнул: его корабль вошел в гавань и простоял среди врагов всю ночь. Испанские моряки громко рассуждали о "золотых галеонах", недавно ушедших с ценным грузом в сторону Панамского перешейка. Среди них был королевский галеон "Карафуэго", по словам испанских моряков, буквально "перегруженный сокровищами". Все остальное происходило, как в современном "пиратском" фильме. Дрейк немедленно снялся с якоря и устремился в погоню. Быстрая на ходу "Золотая Лань" догнала галеон у берегов Эквадора. "Карафуэго" был взят на абордаж. Когда изумленный шкипер робко спросил, объявлена ли война между Англией и Испанией, Дрейк без смущения ответил, что в свое время испанцы отняли у него корабль и что он-де теперь возмещает убытки.

"На следующее утро начался осмотр и подсчет, длившийся шесть дней... Мы нашли здесь драгоценные камни, тринадцать ящиков серебряной монеты, восемьдесят фунтов золота, двадцать шесть бочек нечеканенного серебра... В исходе шестого дня мы простились и расстались с хозяином судна: он, несколько облегченный, — пишет один из спутников Дрейка, — поспешил в Панаму, а мы — в открытое море".

Но "Золотая Лань", которой предстояло еще очень длинное плавание, была перегружена ценным металлом, и это хорошо знал расчетливый Дрейк. Здравый смысл взял верх сорок пять тонн нечеканенного серебра полетело за борт. Это произошло близ острова, который Дрейк назвал в честь ценного металла Ла-Плата.

Фрэнсис Дрейк совершил еще несколько более или менее удачных набегов на побережье Мексики. Наконец ему стало известно, что испанцы готовят против него карательную экспедицию. Не дожидаясь встречи с противником, он почел за благо вернуться в Англию. В конце сентября 1580 года "Золотая Лань", пройдя Тихий и Индийский океаны, обогнув мыс Доброй Надежды, подошла к берегам туманного Альбиона. У Плимута Дрейк остановил рыбацкое судно и спросил у капитана: "Королева жива и здравствует?" Получив утвердительный ответ, пират ввел "Золотую Лань" на плимутский рейд. Дрейк отлично понимал, что, сменись в Англии за время его плавания власть, болтаться ему на рее военного корабля в "Доке казней". Испанцы уже давно требовали у Англии его голову. Ведь эти две страны в то время находились в состоянии мира, и деятельность Дрейка нельзя было расценивать иначе, как обыкновенное пиратство.

Через некоторое время в Плимут из Лондона явился королевский гонец и приказал Дрейку прибыть со своим кораблем в устье Темзы — в Дартфорд. Королева изволила собственнолично подняться на борт "Золотой Лани", с жадностью выслушала подробный отчет о плавании, а затем устроила на корабле грандиозный "банкет" для команды и в торжественной обстановке возвела пирата в звание рыцаря.

Между тем испанский посланник в Лондоне требовал справедливого наказания Дрейка и возмещения убытков за учиненный им грабеж городов и галеонов. Но Елизавета приказала ответить испанцу, что все ценности будут храниться в королевской сокровищнице до тех пор, пока Англия и Испания не произведут "расчет по взаимным претензиям". А для описи и опечатания награбленного "рыцарем" имущества королева послала чиновника с наказом, чтобы он дал Дрейку возможность "привести все порядок". Пират, по его собственному заявлению, "Видел желание Ее Величества, чтобы точные цифры не были известны ни одной живой душе". Вот почему до сих по никто не может точно сказать, каковы были действительные размеры добычи. Некоторые английские историю полагают, что стоимость сокровищ, "подаренных" Дрейком королеве, составляет один миллион фунтов стерлингов по современному курсу. Достоверно известно одно испанское золото никогда не вернулось в руки испанцев Часть сокровищ и поныне выставлена на обозрение в лондонском замке-музее Тауэр. Среди них хранится королевская корона с крупным бриллиантом, который Дрейк пре поднес королеве Елизавете на борту своего корабля.

Флибустьеры острова Черепахи

Пиратский рейд Дрейка открыл для английских кораблей морские пути, известные ранее только испанцам и португальцам. К тихоокеанским берегам Южной Амери ки потянулись другие "королевские пираты" — Томас Кэвендиш, Уолтер Рейли, Уильям Дампир и другие. После гибели "Непобедимой армады" морское могущество Испании было окончательно подорвано. Англия, Франция Голландия обосновались у "золотых ворот" испанской Америки. Они захватили ряд островов в Малом Антильском архипелаге. В 40-х годах XVII века Испания по теряла Эспаньолу, которая оказалась под властью французов; в 1655 году — Ямайку, завоеванную англичанами, и несколько позже — остров Кюрасао, где поселились голландцы.

Но Испания по-прежнему продолжала вывозить из своих колоний золото, серебро и драгоценные камни. По-прежнему "Золотой флот" доставлял в Севилью богатства Нового Света, которые из королевских сокровищниц уходили за границу в обмен на предметы роскоши, рассеиваясь по всей Европе. Теперь уже на смену "королевским пиратам" вроде Дрейка пришли буканиры и флибустьеры в Карибском море.

История мореплавания знает грабителей морских дорог разного рода: корсаров, каперов, буканиров и флибустьеров. В принципе всех их можно назвать пиратами. Однако между ними есть разница.

Корсарами называли жителей Берберийского берега Африки — турок, арабов и мавров, которые занимались грабежом европейских судов со времен средневековья до начала XIX века. Свои набеги они совершали обычно в тихие, безветренные ночи или неожиданно выскакивая из-за мысов и островов на своих парусно-гребных судах, которые именовались бригантинами (от французского слова "brigand" — разбойник). Маленькие низкобортные бригантины корсаров не следует путать с теми безвесельными парусниками, которые появились позже и представляли собой небольшие бриги (в этом случае "бригантина" — уменьшительное от слова "бриг").

Корсары в отличие от других европейских пиратов были менее кровожадными и не убивали людей, а брали их в плен и продавали на невольничьих рынках Египта, Туниса, Алжира и Турции.

Каперы, или приватиры, — это частные судовладельцы, которые получали во время войны от своих правительств патенты на право уничтожения и захвата торговых кораблей противника. Возникнув в средние века, каперство достигло особого развития в XVII—XVIII столетиях, когда создались целые объединения для эксплуатации этого выгодного промысла. Каперы нападали и на нейтральные суда, и суда своей нации, а когда оканчивались войны, они нередко превращались в обычных пиратов. Недаром многие командиры военных кораблей не признавали никаких каперских патентов и вешали пленных приватиров на ноках реев так же, как и пиратов.

Как уже было сказано, в Карибском море на смену "королевским пиратам" пришли буканиры и флибустьеры. История происхождения этих морских разбойников весьма любопытна.

Коренные жители Эспаньолы — индейцы — к началу XVII века не в силах были вынести жестокий гнет испанского владычества. Бесчеловечное отношение и беспощадная эксплуатация привели к тому, что почти все индейцы покинули остров и разбрелись по разным уголкам Центральной Америки. Они бросили свои жилища и скот — коров и свиней. Оставшиеся без присмотра животные одичали и расплодились в великом множестве.

Вскоре на Эспаньолу, как на землю обетованную, стали стекаться со всех концов Нового и Старого Света гонимые и отверженные — беглые матросы, преступники, жертвы религиозных гонений, потерпевшие кораблекрушения. Основным занятием этих пришлых людей стало скотоводство. У оставшихся на острове индейцев они научились заготавливать впрок мясо крупного рогатого скота без применения соли — продукта в те времена редкого и дорогого. Мясо разрезали на узкие длинные куски и коптили над огнем, в который бросали кости и шкуры убитых животных. Очаг, на котором таким способом коптили мясо, индейцы называли "букан", и вскоре заселившие остров охотники стали величать себя "буканирами".

Испанские законы, запрещавшие какую-либо торговлю с иностранцами на территории колоний Нового Света и даже торговлю между самими колониями, породили в Карибском море оживленную контрабанду. Ее развитию на Больших Антильских островах способствовали буканиры: они снабжали "неофициальных купцов" отличным копченым мясом, за которое получали ножи, ружья, свинец и порох. Торговля с буканирами была выгодна противникам Испании. Испанцы неоднократно пытались выселить с Эспаньолы незваных пришельцев, подрывавших монополию их торговли. После посещений в 1639 году острова одним карательным отрядом испанцев буканиры покинули Эспаньолу, перебравшись на соседний остров Тортуга.

Тортуга по-испански означает "черепаха". Этот небольшой остров длиной восемь и шириной всего две мили расположен к северу от Гаити со стороны Наветренного пролива. Говорят, что если на Тортугу смотреть с берега Гаити, то она кажется гигантской морской черепахой, выплывшей отдохнуть на поверхность океана. За это сходство испанцы и назвали остров таким странным именем. Со стороны открытого моря берега Тортуги скалисты и круты, а со стороны узкого пролива, отделяющего остров от Гаити, есть одна небольшая, но очень удобная бухта.

Для угнетенного и обездоленного люда, которому был ненавистен колониальный режим, Тортуга стала символом свободы и надежд. Сюда продолжали стекаться беглые английские, французские и голландские матросы, рабы с вест-индских сахарных и табачных плантаций. Среди колонистов острова не существовало ни расового, ни религиозного различия — все были равны. Ненависть к поработителям сплотила их в крепкий единый союз. Чтобы защитить свою независимость, колонисты Тортуги создали свое войско, флот и казну. Островом управлял совет старейшин из опытных мастеров пиратского промысла, нашедших на Тортуге надежное укрытие.

Вскоре маленькое государство охотников и скотоводов превратилось в вотчину морских разбойников. Основным занятием буканиров стало не скотоводство и охота на Эспаньоле, которая с ее богатыми пастбищами все еще оставалась их главной продовольственной базой, а грабеж "Золотого флота" Испании.

Со временем обитатели Тортуги все чаще стали величать себя флибустьерами. Это название произошло от голландского слова "vrilpuiter", что означает "пират". Английская часть населения Тортуги уловила в его звучании слова "free" — свободный и "booter" — грабитель. Образовалось новое английское слово "freebooter" — фрибутер — "свободный грабитель". Колонисты — выходцы из Франции переделали "фрибутер" в "флибустьер", и в таком виде слово дожило до наших дней.

Вообще свободолюбивые и гордые жители Тортуги не считали себя пиратами в обычном понимании этого слова и всячески старались это подчеркнуть. Пиратами они были только по отношению к ненавистным им испанцам. Ангия, Франция и Голландия неизменно оказывали вожакам Тортуги свое покровительство. Корабли флибустьеров всегда могли найти в случае неудачи спасительное убежище в гаванях британских Ямайки и Багам, французской Мартиники или западной части Эспаньолы (она стала французской с 1640 года). Флибустьеры гордились правом называться союзниками врагов Испании. И англичанам, и французам, и голландцам такой союз был весьма выгоден: помимо того, что им перепадала часть барышей от налетов на вражеские галеоны, они чужими руками наносили чувствительные удары испанской короне.

Географическое положение Тортуги облегчало флибустьерам атаки на "Золотой флот". Наветренный пролив — океанские ворота Кубы в Атлантику. Огромные морские караваны испанцев растягивались в пути на многие мили, флибустьеры этим пользовались и нападали на отставшие от конвоя корабли на своих быстроходных бригантинах, корветах и барках.

Их бригантины представляли собой небольшие двухмачтовые суда с прямыми, как у брига, парусами на первой мачте и косыми, как у шхуны, — на второй. В отличие от обычных корветов англичан, французов и голландцев корветы флибустьеров несли вместо трех две мачты с прямыми парусами. Барки — одномачтовые суда с косым парусом — были самыми малыми кораблями морских разбойников Тортуги и не имели ничего общего с тем, что понимают под этим названием моряки теперь.

Тяжелые многопушечные громадины галеонов были почти беспомощны в бою с легкими и маневренными бригантинами, корветами и барками. Больше четырнадцати пушек флибустьеры на свои корабли никогда не ставили: в основном расчет делался на мушкеты и искусство абордажного боя.

Самыми выдающимися вожаками флибустьеров Тортуги были Легран, Эдвард Мэнсфилд, Олоннэ, Генри Морган, Джон Коксон, Джон Кук и Эдвард Дэвис. Под их руководством организовывались систематические нападения на испанские галеоны, форты и гавани испанских колоний в Новом Свете. Наибольший ущерб нанес Испании Генри Морган, избранный вожаком в 1667 году. Его деяния по своей дерзости и масштабам превосходили все предприятия его предшественников. Мелкие грабежи были ему не по сердцу — он вел крупную и почти всегда беспроигрышную игру. В отличие от своих собратьев по разбою Морган в качестве опорной базы избрал не Тортугу, а Ямайку.

В 1668 году он буквально разорил гавани Портобело и Маракайбо. В 1671 году Генри Морган по примеру Фрэнсиса Дрейка высадился на восточном берегу Панамского перешейка, добрался до Панамы, сжег этот город и с грузом награбленного золота возвратился на корабли. За шесть лет он ограбил двадцать два города, двадцать пять селений и двести пятьдесят судов!

Морган был смел, решителен, обладал железной во- лей и огромной выдержкой. Но вместе с тем это был самый жестокий, самый бесчеловечный вожак в истории флибустьеров. О нем рассказывается в книге "Буканиры Америки", изданной в Амстердаме в 1679 году. Ее автором был Эксквемелин — фламандский врач, который несколько лет служил у Моргана хирургом. По словам Экск-вемелина, Генри Морган — "самый жестокий тиран и вероломный человек, который когда-либо был рожден женшиной". За свои воровские подвиги король флибустьеров получил от английского короля дворянское звание и пост вице-губернатора Ямайки.

Но дни республики флибустьеров были сочтены. Англия наконец поняла, что такой союзник, как "вольница Тортуги", ей невыгоден. Ходили слухи, что рабы на английских плантациях тайно получают от флибустьеров оружие. Опасность восстаний на Барбадосе и Ямайке превысила те выгоды, которые получали британские наместники за выдачу патентов жителям Тортуги на право действий против испанцев в открытом море. Да и сельское хозяйство английских колоний в Карибском море начало приходить в упадок: на островах процветали лишь таверны, притоны и игорные дома, где в пьяном угаре флибустьеры спускали отнятое у испанцев золото.

В 1697 году флибустьеры приняли участие во французской военной экспедиции в Картахену. Во время дележа добычи их доля показалась им недостаточной: подняв мятеж против командования экспедиции, они самовольно вернулись в разоренный город и учинили новый грабеж. После этого Франция объявила флибустьеров вне закона. Вскоре то же самое сделала и Англия. Флибустьеры превратились в обычных пиратов, покинули острова Тортугу, Эспаньолу и Ямайку, разбились на группы и стали грабить уже не только испанские корабли, но и нападать без разбора на любые купеческие суда — английские, французские, голландские, датские и немецкие. Вплоть до середины XIX столетия потомки бывших охотников и скотоводов оставались бичом торгового мореплавания в Карибском море. Их корабли нередко выходили на просторы Атлантики, появлялись даже у берегов Европы, Африки и Азии.

Вот какие исторические события со времен Колумба до конца XVII века происходили в Карибском море — центре "Золотого треугольника".

Как судовой плотник стал королевским губернатором

Конечно, это была не первая находка сокровищ в Карибском море. В 70-х годах XVII века американский моряк, судовой плотник Уильям Фиппс услышал от одного флоридского рыбака рассказ об испанском галеоне, затонувшем с сокровищами у острова Багама. Вскоре он раздобыл у флибустьеров подробную карту места гибели корабля и кое-какие записи, относящиеся к трагическому происшествию. Сначала Фиппс не мог разобраться в этих записках, поскольку не умел читать. Но жажда обогащения и стремление завладеть подводным кладом заставили Фиппса научиться грамоте.

Четыре года собирал он сведения о погибшем галеоне. Они были весьма подробными, и Фиппс настолько поверил в их подлинность, что в 1684 году приехал в Англию и обратился к герцогу Альбермарлийскому, дабы заручиться его помощью в подъеме ценностей. Герцог представил Фипнса английскому королю Чарльзу III, на которого рассказ о Багамских сокровищах произвел сильное впечатление. Король решил снарядить в Карибское море экспедицию и назначил Фиппса командиром фрегата "Алджиер Роуз".

Экспедиция закончилась полным провалом: несколько месяцев Фиппс искал галеон, но так и не смог ничего найти. Тем временем на корабле кончился провиант, к тому же многие матросы были серьезно больны. Экипаж "Алджиер Роуз", решив заняться пиратским промыслом, угрожал своему командиру мятежом. Все же Фиппсу удалось привести фрегат обратно в Англию. Прибыв туда, плотник узнал, что король Чарльз III умер. Фиппс решил вторично обратиться за помощью к герцогу Альбермарлийскому. На этот раз американец явился к нему не один: с ним был его матрос Джон Смит — житель острова Багама. Смит поклялся перед герцогом, что еще несколько лет назад своими глазами видел со шлюпки лежащий на дне среди кораллов разбитый галеон и даже блеск золота и серебра в трюме судна...

Герцог не потерял веру в Фиппса и уговорил "Компанию джентльменов — искателей приключений" собрать 800 фунтов стерлингов на новую экспедицию. Король Англии Джеймс II выдал Фиппсу новое разрешение, и он отбыл в Карибское море. На сей раз в распоряжении Фип-пса были две шхуны — "Генри" и "Джеймс и Мэри". Оба судна были нагружены товарами для контрабандной торговли с флибустьерами Ямайки. Матрос Джон Смит стал лоцманом экспедиции.

Прибыв на Багамские острова, Фиппс на индейском каноэ начал поиски среди коралловых рифов. Ныряльщики-индейцы время от времени спускались под воду, ища следы затонувшего корабля. Джон Смит по памяти направлял пироги индейцев то к одной, то к другой гряде рифов. Но проходили дни, недели, месяцы. Прошел целый год, а затонувший галеон найти не удавалось. Дело стало казаться безнадежным, и Фиппс, наконец, решил признать себя побежденным. Он созвал совещание офицеров экспедиции, чтобы сообщить им о намерении прекратить поиски. И тут его взгляд случайно упал на кусок коралла, который незадолго до этого принес в каюту один из ныряльщиков-индейцев. Коралл имел удивительно правильную форму, и в душу Фиппса закралось подозрение... Когда коралл раскололи, внутри оказался небольшой деревянный ящичек. Фипис вскрыл его — на пол посыпались золотые и серебряные монеты. Ныряльщика немедленно послали под воду в том месте, где он добыл свою последнюю находку. На третий раз он вынырнул, держа в руке слиток серебра, покрытый толстым налетом. Индеец сообщил, что видел на дне пушки, обросшие кораллами, и куски дерева.

Участников экспедиции охватило невероятное возбуждение. Фиппс решил спуститься под воду сам. Бывший плотник соорудил себе из дерева и свинца водолазный колокол, в котором можно было находиться под водой пятнадцать минут. Фиппс работал лихорадочно, не теряя ни одного дня: он боялся, что о сокровищах пронюхают флибустьеры. С помощью этого простого сооружения за три месяца было поднято огромное количество золотых и серебряных монет. Немало ценностей извлекли на поверхность и индейские ныряльщики. Общая стоимость добытых сокровищ составила 300 тысяч фунтов стерлингов (по современному курсу это более миллиона фунтов).

В сентябре 1687 года шхуна "Джеймс и Мэри" прибыла в Лондон. Англия была потрясена успехом предприимчивого американца. Фиппсу устроили триумфальную встречу. Конечно, львиная доля добычи досталась герцогу Альбермарлийскому и "Компании джентльменов — искателей приключений". Сам Фиппс получил "всего" 75 тысяч фунтов стерлингов. Правда, его возвели в звание рыцаря и дали пост королевского губернатора Новой Англии. Лоцман же экспедиции Джон Смит, который навел Фиппса на правильное место гибели галеона, не получил ни пенни. И лишь после того, как он обратился с жалобой к королю, герцог Альбермарлийский вынужден был выделить ему несколько сотен фунтов стерлингов. Весь довольный, Смит вернулся к себе домой на Багамские острова.

Аферисты дурачат романтиков

Спешный подъем Фиппсом испанских сокровищ вызвал эпидемию "золотой лихорадки" в Карибском море. В Англии стали создавать всевозможные компании по поиску затонувших галеонов, распродавать "золотые" аи для организации новых экспедиций. Некоторые члены "Компании джентльменов — искателей приключений отправились к флибустьерам на Эспаньолу, Ямайку и Тортугу. Смельчаки рассчитывали выгодно выменять на мушкеты и порох старинные испанские карты, где могли быть нанесены места погибших галеонов "Золотого флота".

Сногсшибательный успех ставшего легендой Фиппса положил начало новому способу накопления богатств — выкачиванию денег из романтических легковеров, одержимых мечтой найти затонувший клад. Фантастические по своему замыслу проекты подъема испанских сокровищ, как магнит, притягивали к себе британцев. В те годы из Англии в Америку стали частенько отбывать организаторы некоторых подобных экспедиций. Собрав приличный капитал и одурачив публику, они тайно покидали берега туманного Альбиона и, прибыв на острова Карибского моря, находили приют у гостеприимных флибустьеров.

Ажиотаж вокруг испанских сокровищ привел к тому, что Карибское море стало бурлящим "Клондайком" кладоискателей. Особого накала эта "золотая лихорадка" достигла в наше время. Рассказы о невероятных находках, искаженные, как всегда, до неузнаваемости, привели к тому, что ежедневно с берегов Флориды в лазурные воды Карибского моря отправляется очередная группа охотников за затонувшими сокровищами.

"Золото в морской воде не портится" — эта мысль воспламеняет фантазию многих простых американцев, отчаявшихся обрести в жизни счастье. Трагическая судьба сотен галеонов "Золотого флота" и призрачный блеск желтого металла, опьяняя воображение, заставляет людей самых разных профессий и возрастов пускаться на чудовищные авантюры. Нередко эти люди, ставшие жертвой эпидемии кладоискательства, тратят все, что с трудом нажили за многие годы тяжелой работы.

Не так давно пятидесятилетний американец Эдди Лeкон из Оклахома-Сити, услышав о находках в Карибском море, захотел посвятить остаток дней своих подводному кладоискательству. Но поскольку здоровье не позволяло ему нырять с аквалангом, он решил построить подводную лодку. Нужны были деньги — 20 тысяч долларов. Лекон убедил семерых своих старых друзей передать ему их сбережения. Собрав деньги, он начал строить мини-субмарину из пластмассы. После года напряженного труда лодка была готова. Конструктор-любитель назвал ее загадочным именем "RX-101". Хотя лодка имела специальную аппаратуру для подъема кладов, достать Лекону со дна та ничего и не удалось. Наверное, до сих пор семеро американцев ждут, пока их друг-кладоискатель вернет им долг..

"А какова вообще вероятность успеха, на которую могут рассчитывать искатели сокровищ? Удается ли в концов найти ценности?" — возможно, спросит читатель

Начнем с неудач. Основная причина неудач современых охотников за сокровищами кроется в сомнительности сведений о месте затонувшего корабля. Дошедшие из глубины веков легенды о погибших ценностях на девянсто девять процентов дезориентируют подводных "золотоискателей".

Современному охотнику за сокровищами приходит прежде чем надеть акваланг, решить четыре вопроса, правильности ответов на которые зависит успех подводной экспедиции: были ли ценности на корабле? погиб: этот корабль на самом деле? где он затонул? когда он затонул?

Поиски затонувшего корабля сначала ведутся в "книжных морях". Из библиотек и архивов извлекаются документы, изучаются и проверяются по другим материала На это нередко уходит немало времени. Часто оказывается что на корабле, ставшем объектом исследования, действительно был ценный груз, но этот корабль никогда не терпел крушения. Или крушение потерпел корабль, название которого было сходным с тем, на котором были ценности. Бывает и так, что историческая достоверность факта гибели "золотого" галеона неоспорима, а вот место кораблекрушения известно лишь приблизительно. При таких обстоятельствах охота за кладом напоминает поиски иголки в стоге сена. Зачастую в руки жаждущих разбогатеть попадают карты, где указано крестиком место гибели корабля сокровищ. И именно здесь-то их и подстерегает первый "подводный риф". Далеко не всякий начинающий исследователь, не будучи профессиональным историком или географом, может определить подлинность попавшей ему в руки старинной карты.

Большая часть карт, ставших достоянием современных кладоискателей, не что иное, как подделки, причем подделки, выполненные с блеском, на уровне последних достижений полиграфии и компьютерной графики.

За последние годы в США ловкие дельцы-авантюристы хорошо изучили психологию людей, страдающих манией кладоискательства. Изготовление "старинных" морских карт, древних рейсовых донесений, коносаментов, пиратских грамот и других документов стало "большим бизнесом" в Соединенных Штатах. Теперь уже далеко не всякий специалист-картограф или историк может отличить старинный подлинник от беззастенчивой "липы". На фальшивых картах погорела не одна хорошо продуманная, прекрасно организованная и отлично оснащенная экспедиция. Поддельные карты разорили сотни честных людей, которые вложили в поиски затонувшего золота свои последние Деньги.

Сокровищный бизнес

В 1952 году нью-йоркский бизнесмен Ф. Л. Коффман попытался "поставить заслон" на пути кустарей-любителей, зарабатывающих на изготовлении фальшивых старинных географических карт, и монополизировать рынок по предоставлению "услуг" доверчивым кладоискателям. С этой целью, основав в Нью-Йорке "Поисковую ассоциацию", он издал объемистое пособие для кладоискателей — "Атлас сокровищ".

На суперобложке атласа предприимчивый издатель жирным шрифтом напечатал воззвание ко всем будущим потенциальным счастливчикам:

"Вы тоже мечтаете найти клад? Никаких проблем! Прежде всего вы должны обзавестись картами. Купи "Атлас сокровищ"! Всего 10 долларов! На картах этого атласа указано местонахождение 3047 затонувших судов с кладами. Любой из них может стать вашим! Возможно одна из карт окажется для вас счастливой. Только 10 долларов — рискните!"

В первые же дни, когда "Атлас сокровищ" появился на

прилавках книжных магазинов Америки, он стал бестселлером. Книгу расхватали. Хитрый Коффман знал психологию обывателя и бил наверняка. Его расчет оправдался: открыв атлас, люди видели настоящие современные морские карты с грифомгидрографического управления военно-морского флота США. "Сорок настоящих морских карт с кораблями сокровищ!" — думал про себя обалдевший покупатель и начинал читать предисловие к атлас А в нем был запрятан второй хорошо продуманный рекламный ход Коффмана:

"Раньше карты сокровищ были редкими и дорогими Теперь они доступны каждому по умеренной цене. Имейте в виду, что если карты этого атласа покупать врозь, на это уйдет не меньше 100 долларов".

Чтобы ни у кого не возникло сомнений в достоверности наличия и местонахождения затонувших кладов, автор сделал в предисловии следующую оговорку:

"В моем распоряжении были записи, хранящиеся в библиотеке Конгресса США, Национальном архиве, Департаменте торговли, Управлении береговой охраны США, Бюро погоды, Канадского департамента транспорта..."

В 1957 году Коффман выбросил на книжный рынок США второе, расширенное издание атласа, где вместо прежних 3047 кладов были обозначены ровно 3500. Кроме того, "Поисковая ассоциация" этого предпринимателя распродала по цене два доллара за штуку 300 тысяч карт.

Что можно сказать об атласе Коффмана?

Если проделки флоридских "подводных гидов" и "пиратский путеводитель" Ральфа Одама — мелкое жульничество и халтура, то "Атлас сокровищ" — жульничество высшего класса. И вот почему.

Коффман утверждал, что, прежде чем приступить к изданию, он долгих восемнадцать лет изучал подробности великого множества кораблекрушений. Но ведь сам он на поиски затонувших кораблей не отправлялся и ни одно из указанных им мест нахождения подводных кладов лично не проверял. Указывая "точные" места гибели кораблей с сокровищами, автор, как он сам пишет, основывался на сохранившихся записях, большая часть которых относится ко временам конкистадоров, то есть имеет многовековую давность. За этот период берега Америки сильно изменились: в одних местах море отступило, в других суша ушла под воду. Карты же в атласе современные.

Невольно возникает такой вопрос: а на всех ли 3500 кораблях были сокровища?

Без тени сомнения можно сказать: нет, далеко не на всех. Вот пример. На карте района мысов Гаттерас и Лукаут, расположенных на восточном побережье Северной Америки, Коффман умудрился нанести место гибели советского грузового парохода "Ашхабад", который был торпедирован в здешних водах фашистской подводной лодкой 29 апреля 1942 года... Американец преподносит своим читателям-кладоискателям это судно как "корабль сокровищ". Явный обман, поскольку достоверно известно что в момент гибели "Ашхабада" на его борту вообще не было никакого груза: судно должно было загрузиться в американских портах и подошло к мысу Лукаут в балласте.

Автору этой книги довелось встретиться с капитаном дальнего плавания Алексеем Павловичем Яскевичем — бывшим капитаном "Ашхабада". Выяснилось, что дата гибели "Ашхабада" и координаты, где он затонул, указаны в "Атласе сокровищ" с ошибкой. Никаких "сокровищ" на борту корабля не было.

Если Коффман допускает такие "неточности" в совсем недавней истории кораблекрушений, то что можно ждать от него, когда речь идет о кораблях, затонувших несколько веков назад?

Перечисляя многочисленные прибрежные клады, Коффман зачастую пишет так: "Неизвестное затонувшее судно, широта 36 градусов 33 минуты 00 секунд, долгота 75 градусов 40 минут 00 секунд". Тут, естественно, возникает недоумение: если человек не знает даже названия погибшего судна, то откуда ему известен факт, что на нем есть сокровища? Атлас пестрит подобными записями.

Места, где, по мнению Коффмана, лежат затонувшие "золотые" суда, обозначены кружками и, кроме их координат, никаких других ориентиров нет. Координаты же в атласе даны с точностью только до одной минуты, а значение секунд во всех случаях без исключения приводится в нулях, то есть секунд не знает и сам Коффман. Для непосвященных заметим, что площадь "одноминутного" морского квадрата — квадратная миля. Спрашивается, как же на такой обширной территории морского дна кладоискателю удастся найти занесенный многометровым слоем ила или песка корпус древнего галеона? Во всяком случае, с момента выхода в свет первого издания "Атласа сокровищ" по сегодняшний день пресса и радио Америки ни разу не объявили, что с помощью руководства Коффмана кому-то посчастливилось поднять затонувший клад. За последние годы в водах Карибского моря были сделаны сенсационные находки ценностей. О некоторых редких и блестящих успехах современных кладоискателей мы еще расскажем. Но заметим: ни одна из них не была сделана по "Атласу сокровищ". Никто из американцев, воспользовавшихся услугами Коффмана, не превратился в миллионера. Им стал сам Коффман. Триста тысяч распроданных сомнительных карт, несколько изданий пресловутого атласа и книги "1001 забытый клад" — вот что помогло сколотить капитал предприимчивому бизнесмену.

Окрыленный таким успехом "сокровищного бизнеса", Коффман пошел дальше. Им был создан специальный судоподъемный флот, оснащенный подводными роботами и другими хитроумными приспособлениями, который за немалые деньги могли арендовать все желающие попытать счастья в поисках затонувших сокровищ. При этом "напрокат" можно было взять также экспертов и специалистов. "Поисковая ассоциация" развернула успешную торговлю не только книгами и атласами, но и техническим оборудованием для кладоискательства — аквалангами, подводными часами, компасами, магнитно-электронными металлоискателями и подводными телевизионными камерами. Словом, Коффман выполнил поставленную задачу, с легкостью победив аферистов-кустарей и став монополистом на рынке услуг для искателей подводных кладов.

Вот почему всего лишь жалким дельцом в "сокровищном бизнесе" выглядит некий Джон Поттер, выпустивший недавно в издательстве "Даблдэй" свой "Справочник для искателей морских сокровищ". И хотя Поттер привел около пяти тысяч местонахождений затонувших кладов в обоих полушариях Земли и к тому же его "руководство" стоило на полдоллара дешевле "пособия" Коффмана, распродать тираж книги он так и не сумел: покупатель уже был научен горьким опытом с "Атласом сокровищ".

Но поиски одержимых мечтой мгновенно разбогатеть продолжаются: на смену отчаявшимся и ушедшим со сцены приходят другие. По-прежнему бурлит "золотая лихорадка" в водах и на суше знаменитого "Треугольника сокровищ". И когда случается редкая удача, по страницам газет и журналов проносится сенсация: опять найдено: лото!

Кто же эти счастливцы? Как им удается найти ценности?

Кладоискатели-профессионалы

Совершим мысленное путешествие по карте "Золото го треугольника". Наиболее оживленная деятельность охотников за сокровищами отмечается в его центральной части— в Карибском море. Кладоискателям известны места у побережья, где покоятся останки примерно ста галеонов. Приблизительно столько же галеонов разбилось у юго-восточной оконечности Флориды. Багамские и Бермудские острова — кладбище около семидесяти испанских кораблей. И наконец, примерно такое же число "золотых" судов лежит на дне Мексиканского залива.

В последние годы внимание исследователей глубин привлекают мели Сильвер-Бэнкс, где в 1643 году свирепый ураган поглотил сразу шестнадцать галеонов "Золотого флота". Исторические материалы, сохранившиеся в архивах Испании, свидетельствуют, что общая стоимость груза этих кораблей составляет 65 миллионов современных американских долларов. За истекшие двадцать лет здесь поднято золота и серебра на два с половиной миллиона долларов.

Аквалангистов заинтересовали подводные рифы Байя-Ки, где после сильных ураганов море нередко вымывает на берег старинные золотые монеты. Их находят и близ Ки-Уэста на мелях Бамбу-Бэнкс. Предполагают, что когда-то в этих местах погибло сразу четырнадцать галеонов "Золотого флота".

Несколько лет назад американский рыбак Гарри Джилберт на берегу острова Мотекумбэ-Ки собрал после шторма семьдесят золотых монет. Единый год их чеканки красноречиво свидетельствовал о том, что эти монеты не что иное, как часть груза одного из галеонов "Золотого флота". К сожалению, самого галеона найти не удалось до сих пор. Вероятно, в свое время он был выброшен ураганом на рифы, а обломки корабля, перекатываемые зыбью на мелководье, быстро рассеялись.

Летом 1595 года испанский галеон "Санта-Маргари-та", входивший в состав эскадры "Серебряного флота", из-за ошибки капитана погиб у юго-восточной оконечности Флориды. Вот уже несколько десятилетий легионы флоридских кладоискателей ищут "Санта-Маргариту" среди нагромождения подводных скал. Пока результаты неутешительные: два-три слитка серебра — это все, что удается иногда обнаружить в коралловых зарослях. Впрочем, не исключена возможность, что сокровища "Санта-Мар-гариты" (их приблизительная оценка — более 8 миллионов долларов!) со временем принесут кому-нибудь счастье.

Невероятный ажиотаж начался не так давно вокруг поисков золота галеона "Санта-Роса" на рифах к югу от Ки-Уэста. Американцы считают, что "Санта-Роса" унес ла с собой на морское дно ценности из дворца Монтесумы. Можно не сомневаться: эти сокровища, которые оцениваются в 35 миллионов долларов, еще долго не будут давать покоя кладоискателям.

В 1950 году, когда Куба еще была местом увеселения и отдыха богатых американцев, такой же ажиотаж вспыхнул на острове Пинос. Свое неофициальное название "Остров сокровищ" он вполне заслужил. Достоверно известно, что у его берегов лежат три испанских галеона — погибшая 12 августа 1679 года "Санта-Паула", груз которой оценивается более чем в 4 миллиона долларов, "Дон Кар-лос III", разбившийся 19 июня 1698 года, и "Сан-Домин-го", затонувший 21 апреля 1715 года. С первого галеона подняли несколько увесистых серебряных слитков, из второго извлекли десяток бронзовых пушек, три якоря и множество золотых монет. Экспедиции, работавшей на третьем галеоне, найти что-либо ценное не удалось. Пятнадцать миллионов долларов — вот как оценивают сокровища, лежащие в морских глубинах близ Пиноса.

А вокруг самого острова Свободы достоверно известны места кораблекрушений примерно двадцати испанских галеонов. Один из них, "Сантиссима Консепсьон", погибший у восточной оконечности Кубы во время урагана 1775 года, затонул на сравнительно небольшой глубине и сохранился лучше других. В 1998 году одна из канадских спасательных компаний получила разрешение правительства Кубы на исследование океанского дна в поисках испанских кораблей. До 2003 года канадцы рассчитывают обнаружить останки шести галеонов, в числе которых "Росарио", потопленный в 1519 году английским пиратом Кристофером Ньютоном, и "Сантиссима Тринидад", груз которого оценивается примерно в 400 миллионов долларов.

Самый большой успех выпадает обычно на долю искателей-профессионалов. Это, как правило, в прошлом водолазы или специалисты в области судоподъема. Они годами занимаются поисками и обследованием затонувших судов, они лучше других знают, что искать и где искать. И конечно, в своих исследованиях они вряд ли рискнут воспользоваться такими "пособиями", как пресловутый "Атлас сокровищ" Коффмана. Морское дно в "Золотом треугольнике" для них раскрытая книга, и они уверенно переворачивают ее страницы.

Типичный подводный кладоискатель-профессионал — американец Гарри Ризберг. Окончив службу водолазного специалиста в военно-морском флоте США, он начал заниматься обследованием старинных погибших судов, организовал несколько подводных археологических экспедиций. По его инициативе ученые обследовали Порт-Рой-ал — город на острове Ямайка, который ушел под воду после сильного землетрясения в 1692 году. Ризберг первый из американцев, кто отважился опуститься в "подводном роботе" на глубину 500 метров. Отличное знание дела обеспечило этому профессионалу успех.

В 1948 году у Багамских островов близ Горда-Ки он обнаружил среди рифов разбитый испанский галеон "Эль Капитан", погибший 4 декабря 1717 года. С этого корабля Ризберг поднял окованный железом сундук, в котором находилось пятьдесят слитков золота, одиннадцать старинных золотых статуэток и несколько сотен пиастров.

Гарри Ризберг известен на Западе и как писатель-маринист. Его перу принадлежат около сотни интересных статей о подводной археологии и две любопытные книги — "Я ныряю за сокровищами" и "Море сокровищ".

Другой не менее признанный авторитет в области подводного кладоискательства — Билл Мартелл.

На одной из тихих окраинных улиц американского порта Глостер есть магазин морских сувениров. В нем можно приобрести самые удивительные реликвии морской старины: нераспечатанную бутылку с запиской, брошенную в море с неизвестного корабля, колокол с древнего испанского галеона, штурвал знаменитого чайного клипера, старинную саблю, принадлежавшую известному пирату, чугунные ядра и т. д. Владелец этой любопытнейшей лавки древностей — Билл Мартелл, в прошлом видный специалист и мастер-водолаз Военно-морского флота США. Помимо огромной коллекции реликвий моря, он хранит подробную картотеку кораблей, затонувших близ восточного побережья Северной Америки. Эту картотеку он составил сам. Ему известны места гибели многих судов, унесших на морское дно ценный груз.

Мак-Ки находит слитки серебра

Огромный риск, опасности и приключения, с которыми сталкивались охотники за затонувшими сокровищами всегда окружали их деятельность романтикой и таинственностью. А творчество целой плеяды представителей приключенческого жанра — Мариетта, Купера, Стивенсона, Сабатини и многих других — будоражило идеями кладоискательства даже самые трезвые умы.

Но не так-то легко было покорить океанские глубины. Известно, что изучение подводного мира началось еще в античной древности. Жители Средиземноморья, особенно египтяне и греки, были прекрасными ныряльщиками, и их опыт передавался из поколения в поколение. Некоторые из них могли пробыть под водой более четырех минут. Однако в течение длительного времени, вплоть до середины XVII столетия, техника подводных погружений не совершенствовалась. В основном это было так называемое свободное ныряние, и лишь в редких случаях использовали аппарат в виде колокола, открытого снизу. Применение для подводных погружений водолазных шлемов и костюмов с подачей водолазу воздуха с палубы судна через шланг относится к первой половине XIX века. Именно тогда человеку удалось проникнуть под воду на каких-нибудь 50 метров. Поэтому все сокровища, которые покоились на большей глубине, оказывались для него практически недоступными.

Настоящий переворот в подводных исследованиях принес XX век, когда в 1943 году французский морской офицер Жак Ив Кусто изобрел акваланг. Стало возможным производить автономное погружение на глубину до 100 метров, быстро передвигаться и маневрировать под водой. Этот удобный надежный аппарат обусловил вспышку очередной "золотой лихорадки" — на этот раз в глубинах моря. За последние десятилетия выросла и продолжает непрерывно пополняться многотысячная армия искателей удачи. Каждый, кто знает, как пользоваться аквалангом, без особого труда может освоить глубину 10—20 метров.

Хорошо тренированный ныряльщик свободно достигает глубины 40—50 метров, а отдельные аквалангисты-профессионалы уже оставили позади стометровую глубину. Час-полтора невесомости в мире чудес — вряд ли найдется человек, который откажется от подобного удовольствия. И вот тут-то и энтузиасты подводных прогулок, и кинолюбители, и охотники с подводным ружьем вспомнили, что на дне океанов и морей лежат не только морские звезды и кораллы. Началась эпоха непрерывных находок. Сначала обнаруживали древние якоря, пушки, балластные камни, останки старинных судов и даже целые, хорошо сохранившиеся корпуса древних кораблей. Потом было сделано, причем совершенно случайно, несколько находок ценного металла в виде монет и слитков. Самые интересные находки выпали на долю "Золотого треугольника".

Так, например, в мае 1949 года американец Мак-Ки, проводя свой отпуск на побережье Флориды, занимался подводной киносъемкой близ рифов Ки-Ларго. Плавая с аквалангом, он на глубине двадцати метров обнаружил обломки старинного корабля. Среди груды лежащих на дне балластных камней, которые покоились между обросшими кораллами бортами затонувших судов, он нашел восемнадцать пушек, якорь и три тяжелых продолговатых бруска. Найденные бруски оказались слитками чистого серебра, покрытыми толстым налетом. На каждом бруске стояло клеймо "NATA". Любитель-аквалангист привез свою находку в Вашингтон, в Национальный музей Смитсоновского института. Специалисты определили, что "NATA" — это клеймо одного древнего серебряного рудника в Панаме, а найденный Мак-Ки корабль — старинный испанский галеон. Слитки были оценены в 2200 долларов. Один слиток, наиболее хорошо сохранившийся музей купил у Мак-Ки для экспозиции.

Американские историки высказали мнение о том, что Мак-Ки нашел останки одного из четырнадцати галеонов "Золотого флота", которые погибли во время чудовищного урагана весной 1715 года. Тогда гибель этого каравана с сокровищами была настолько ощутима для королевской казны Филиппа V, что испанцы снарядили специальный отряд для подъема ценностей. Отправившаяся из Гаваны экспедиция нашла на рифах Ки-Ларго место кораблекрушения "Золотого флота" и смогла поднять несколько тонн сокровищ —золотые и серебряные слитки, бочонки с пиастрами. Но флибустьеры Тортуги не дремали: каким-то образом узнав о водолазных работах, они напали на экспедицию в момент завершения этой успешной операции. Пираты отняли у испанцев все до последнего пиастра. В истории кладоискательства и пиратства эти две операции являются выдающимися: первая — одна из самых удачных в истории подъема ценных грузов с помощью подводного колокола, вторая — по масштабу ограбления.

"Настоящая восьмерка"

Кип Вагнер по специальности был строителем домов в городке Себастьян в штате Флорида. Как и многие другие жители побережья, он знал, что в этих местах на дне моря покоятся десятки затонувших старинных судов. Иногда в песке находили различные предметы с этих кораблей — обломки дерева, ядра, якоря и даже золотые монеты. Это случалось, как правило, после шторма.

В конце 40-х годов Вагнер в свободное от работы время начал заниматься поисками золотых монет в песке пляжа. За двенадцать лет он нашел сотни монет. Это превратило его в настоящего кладоискателя.

...В начале 1715 года в Гаване собралась испанская флотилия в составе четырнадцати галеонов. На борту этих кораблей находились сокровища, собранные испанцами за несколько лет войны за свое наследство с Англией и Голандией в Веракрусе и Картахене. Тогда война за испанс, кое наследство уже кончилась, и ценности, доставленные в эти порты с Филиппин через Тихий океан и Мексику, вместе с грузами Востока испанцы решили перевезти морем в Испанию. Они уже не опасались кораблей противника, но ураган, промчавшийся тогда над мысом Канаверал, привел к гибели эскадры. Вагнер, ознакомившись в местной библиотеке с этим печальным для Испании эпизодом истории, раздобыл копию "Истории Флориды", написанную Бернардом Романсом в 1775 году, где нашел карту, показывающую местонахождение погибшей эскадры. Эти сведения, а также полученные из испанских архивов микрофильмы убедили Вагнера в том, что корабли испанцев погибли "буквально напротив его дома". Он начал искать место, где разбили лагерь 1500 спасшихся моряков и спасатели, которые впоследствии поднимали ценности с погибших галеонов.

В течение долгих месяцев Вагнер, вооруженный примитивным миноискателем, купленным за пятнадцать долларов, прочесывал пляж. Чего только ему не попадалось! В его "коллекции" были и ржавая автомобильная рессора, и детское металлическое ведерко, и железная кофемолка, и многочисленные консервные банки, и потерянные кем-то ключи, и современные монеты. Но в один прекрасный день он наконец нашел нечто стоящее — большой кованый гвоздь и пушечное ядро. Вагнер понял, что обнаружил место разбитого испанцами лагеря. На протяжении многих дней он копал песок на площади в пол-акра, но ему удалось найти лишь битые черепки, ядра, две ржавые сабли и несколько небольших слитков серебра.

И вот однажды терпение кладоискателя было вознаграждено: он увидел то, о чем так долго мечтал, — золото. Это было кольцо с грубо обработанным алмазом весом около трех каратов. Стало ясно, что где-то здесь у берега под водой лежит затонувший корабль, а возможно, и не один. Пеликаны, пролетавшие над головой, натолкнули Вагнера на мысль осмотреть морское дно с воздуха. Дождавшись полного штиля, он нанял небольшой самолет и начал облет того участка моря, где, по его предположениям, мог находиться .затонувший галеон. Идея оказалась удачной. Сквозь толщу воды он увидел балластные камни и стволы пушек. На следующий день он погрузился под воду с маской и ластами. На дне лежали только обросшие кораллами пушки и балластные камни — дерево было уничтожено временем и червем-древоточцем...

Поняв, что одному с поисками не справиться, Вагнер решил создать корпорацию. Он купил старый военно-морской катер, который назвал "Сампан", и набрал людей разных профессий, готовых пожертвовать ради поисков клада своим временем и деньгами. Компаньонами Вагнера стали его семейный врач, два полковника с ближайшей воздушной военной базы, бывший подрывник-водолаз, два яхтсмена и банкир, который должен был консультировать компанию по финансовым вопросам. Корпорация Вагнера придумала себе название — "Настоящая восьмерка". Позже к ним присоединились еще два водолаза военно-морского флота. Правительство штата Флорида выдало компании официальное разрешение на производство подводных работ у побережья.

В апреле 1960 года "Настоящая восьмерка" начала обследовать морское дно близ того места, где некогда находился испанский лагерь. Поначалу поиски были не слишком успешными — работе мешали сильная зыбь и подводные течения. В августе один из компаньонов Вагнера, Гарри Кэннон, нашел, как ему показалось на первый, взгляд, камень удивительно правильной формы — в виде клина. Им оказался шестифунтовый кусок серебра. Впоследствии были обнаружены еще девять таких «клиньев». (Один из них сейчас экспонируется в Национальном музее Смитсоновского института.) В XVII—XVIII веках слитки имели клинообразную форму, которая, видимо, была наиболее удобной для перевозки слитков на мулах — "клинья" укладывали в виде круга, наподобие разрезанного на куски пирога.

Однажды погожим январским днем 1961 года кладоискатели увидели на дне целую россыпь серебряных монет. Их собрали в корзину. Все монеты были отчеканены не позднее 1715 года, что являлось косвенным подтверждением того, что найдены следы корабля, погибшего именно во время урагана 1715 года. Потом погода испортилась, и работы отложили до весны. В апреле нашли еще несколько золотых монет, блюдо, чашки и другие предметы.

На следующий год в месте проведения работ отмечалось очень сильное течение, и поиски пришлось временно прекратить. Чтобы не терять времени зря, Вагнер предложил продолжить поиски в песке пляжа. Здесь их ждала удивительная находка. На краю разбитого ими лагеря племянник Вагнера нашел великолепную золотую цепь. Она имела длину три с половиной метра и состояла из 2176 звеньев, каждое из которых украшал диск в виде цветка. В качестве брелока к цепи был прикреплен золотой дракон, как полагают, изготовленный китайскими ювелирами в начале XVII века. В глазницы дракона были вставлены рубины. Сам дракон представлял собой свисток, а из его спины поднимался шип, который служил зубочисткой. Такие цепи, обвив их несколько раз вокруг шеи, носили испанские гранды. Это была одна из самых ценных находок, попавших в руки кладоискателей.

Сезон 1963 года оказался тоже довольно успешным. Продолжив обследовать место, где погиб испанский корабль, Вагнер и его коллеги нашли первые золотые монеты — десять дублонов, отчеканенных испанским двором в Мехико. Были также найдены золотые и серебряные украшения. В конце лета из-за ураганов, которые обрушились на побережье Флориды, место подводных раскопок оказалось занесенным песком.

В следующем сезоне к группе Вагнера присоединился еще один искатель — Мэл Фишер, бывший владелец птицефермы. В его распоряжении имелось хорошо оснащенное судно с опытной командой. Но главное — у Фишера был новейший протонный магнитометр. Группа перешла на новое место поисков, где ранее школьный учитель Фрэнк Эллен нашел золотые монеты. Здесь, как предполагалось, погибло несколько испанских галеонов. С помощью гидромонитора размыли песок на дне моря, но ничего не нашли. В мае искателелей ждала удача: они наткнулись на россыпь золотых монет — их было более тысячи! Монеты, видимо, высыпались из сундука, находившегося на борту одного из погибших кораблей, и представляли значительный интерес, так как были отчеканены разными монетными дворами — Лимы, Мехико и Боготы.

Общая стоимость найденных Вагнером и его командой сокровищ составила шесть с половиной миллионов долларов. Четверть этой суммы пошла в казну штата, часть получил Мэл Фишер, остальное было распределено между компаньонами "Настоящей восьмерки".

4 февраля 1967 года в нью-йоркском выставочном зале "Парк-Берне" удар молотка возвестил об открытии необычного аукциона. Он привлек внимание не только нумизматов, ценителей антикварной старины, но и любителей географии, исторических открытий и путешествий. На стендах были выставлены сокровища, поднятые с четырех найденных галеонов. С молотка было продано немало драгоценных предметов: старинные золотые и серебряные монеты, слитки золота и серебра, посуда, украшения, в том числе и та самая золотая цепь с драконом.

Около полумиллиона долларов, полученных от распродажи ценностей, пошло на поправку финансовых средств компании "Настоящая восьмерка". Большая часть находок сегодня экспонируется в созданном этой компанией Музее затонувших сокровищ на мысе Канаверал, который приносит неплохой доход.

Остается добавить, что Мэл Фишер, принимавший участие в поисках этих сокровищ, попал на страницы Книги рекордов Гиннесса. 20 июля 1985 года участникам возглавляемой им экспедиции в результате многолетних поисков близ Ки-Уэста удалось обнаружить сокровища испанского галеона "Нуэстра Сеньора де Аточа", затонувшего в 1622 году. На поверхность было поднято свыше 3 тысяч изумрудов, 150 тысяч серебряных монет и тысяча слитков серебра. По самым скромным подсчетам, эта уникальная находка оценивается в настоящее время в 400 миллионов долларов и по стоимости не имеет себе равных среди подводных кладов. Сам же удачливый кладоискатель недавно скончался в своем доме во Флориде в возрасте 78 лет.

История "Сан-Педро де Алькантара"

Одна из любопытных историй, относящихся к сокровищам "Золотого треугольника", связана с заливом Кумана на побережье Венесуэлы.

Как известно, в сентябре 1810 года в Южной Америке началась национально-освободительная война, охватившая в скором времени весь континент от Венесуэлы до Аргентины и Чили. Ее возглавляли патриоты Симон Боливар, Хосе де Сан-Мартин, Хосе Мигель Каррера, Бернардо О'Хиггинс и другие выходцы из креольской аристократии, чьи интересы резко противоречили интересам испанской короны на Американском континенте.

В июне 1815 года генерал Боливар, потерпев в боях с испанской армией поражение, собирал в Венесуэле новое войско. В это время роялисты получили из Европы сильное подкрепление — на рейд залива Кумана прибыл испанский трехпалубный линейный корабль "Сан-Педро де Алькантара". Он доставил роялистам 1200 отборных солдат, оружие и порох. Судно отдало якорь напротив небольшого острова Маргарита, в двенадцати милях от побережья Венесуэлы.

В маленькую деревушку Кумана, которая сейчас превратилась в красивый цветущий город, съехалось около двухсот богатейших испанских семейств — бывших владельцев латифундий. Изгнанные армией Боливара из своих поместий, они с нетерпением ожидали отправки в Испанию на "Сан-Педро де Алькантара".

Приняв на борт знатных пассажиров, капитан корабля приказал сниматься с якоря. В тот же день "Сан-Педро де Алькантара" подошел к кораблям испанской эскадры, стоявшим на рейде между островами Кубагуа и Коче. Испанцы намеревались организовать мощный конвой и отправить его в Европу. Задержка была за тремя фрегатами, которые застряли у берегов Каракаса. Их ждали, и это сыграло свою роковую роль.

Темной июньской ночью над побережьем Венесуэлы, островами Маргарита, Кубагуа и Коче пронеслось многократное эхо взрыва огромной силы. Воды залива Кумана озарились багровым пламенем. "Сан-Педро де Алькан-тара" — гордость испанского королевского флота — лежал на дне залива. Его взорвали патриоты Венесуэлы, боровшиеся с испанскими захватчиками...

Не прошло и года, как о "Сан-Педро де Алькантара заговорили охотники за подводными кладами. Было известно, что корабль был взорван до того, как с него на берег собирались выгрузить деньги — жалованье испанским солдатам в Венесуэле. На борту находилось золото в слитках, драгоценные камни. Историки начала XIX века оценили сокровища, лежащие на дне залива Кумана, в 5 миллионов долларов по курсу того времени. Сейчас эта стоимость возросла в десять раз.

Первым в Куману прибыл американский капитан Гудрич. С помощью деревянного подводного колокола собственной конструкции он за несколько дней поднял ценностей на сумму 30 тысяч долларов. Потом к сокровищам "Сан-Педро де Алькантара" потянулись кладоискатели из Балтимора, но их подводная техника оказалась менее совершенной, нежели у капитана-изобретателя. Им ничего не удалось достать со дна залива.

В начале 50-х годов XIX века в Нью-Йорке возникла компания "Провиденс", задачей которой было поднятие ценностей с затонувшего корабля. Однако прежде нужно было его найти. Водолаз Дэвид Эгню полтора месяца работал в заливе Кумана. В результате он составил подробную карту места гибели "Сан-Педро де Алькантара" с точно нанесенными глубинами. Получив обещанные деньги, Эгню исчез. Никто не знает, поднял ли он что-нибудь или просто провел обследование затонувшего судна. Судя по оставленной им карте, корабль находился на дне, в 12 милях от берега Венесуэлы, немного восточнее острова Ла-Гуайра.

Удалось ли поднять сокровища компании "Провиденс"? В американской прессе того времени об этом не упоминается. Карта, составленная Дэвидом Эгню, переходила из рук в руки. Следующим ее владельцем в 1869 году стала "Америкэн сабмарин компани" в Нью-Йорке. План глубоководных поисковых работ фирма поручила составить инженеру Джорджу Фуллеру — изобретателю подводного аппарата. Техническое оснащение экспедиции было тщательно продумано. Оборудование обошлось американцам в кругленькую сумму.

Летом 1871 года бриги "Нелли Грэй" и "Мэри Гэйдж" с участниками поисков сокровищ на борту вошли в залив Кумана. Оборудование выгрузили на острове Ла-Гуайра. Водолазы внимательно обследовали корпус затонувшего корабля, который был сильно разрушен взрывом. Ахтерштевень вместе с семиметровым куском киля обнаружили в 65 метрах от корпуса. На поверхность были подняты якоря, пушки, ядра, мушкеты. Корабль тщательно обследовали, но сокровищ не нашли. Тогда Джордж Фуллер решил применить землесос.

Вскоре участники экспедиции обнаружили золотые испанские дублоны. Теперь все поняли, что мощный взрыв, разрушив кормовую надстройку "Сан-Педро де Алькантара", где хранились сокровища, разметал их по дну моря вокруг корабля. Водолазы нашли несколько дублонов на киле — они были буквально вбиты в него взрывом.

Поиски продолжались целый год. Результаты оказались весьма скромными — всего несколько десятков монет, оцененных в 1200 долларов. "Америкэн сабмарин компани" потерпела крах. Печальный опыт ее экспедиции отбил желание у прочих охотников за затонувшими сокровищами. Почти столетие "Сан-Педро де Алькантара" лежал в тиши глубин залива Кумана. Только после окончания Второй мировой войны вновь заговорили об этом корабле.

Американец Гарри Ризберг и здесь решил попытать счастья. Он прибыл на своей яхте к берегам Венесуэлы, определил по копии с карты Дэвида Эгню место, где лежал корабль, и приступил к поискам. Останки "Сан-Пед-ро де Алькантара" сильно обросли кораллами. Сначала Ризберг нашел медный нагель, затем два пистолета, несколько пригоршней золотых и серебряных монет — дублонов и пиастров.

Прошло пять дней... Искатель сокровищ неожиданно исчез из залива Кумана. В США он продал найденные монеты за 21 тысячу долларов. С этого момента аквалангисты время от времени посещают затонувшее судно у берегов Венесуэлы и находят среди кораллов одну-две золотые монеты. Правда, крупных находок, увы, пока не случалось.

Что ищут в «Золотом треугольнике»?

Любопытное обстоятельство: большая часть находок в "Золотом треугольнике" сделана совершенно случайно. Иной раз баловень судьбы даже не сразу понимал, что богатство лежит под руками... Так было с одним флоридским рыбаком в 1939 году. С небольшой глубины он поднял несколько тяжелых продолговатых камней. Они нужны ему были для балласта лодки. Потом он спокойно бросил их за борт. Случайно остался один камень, на котором старик молотком выпрямлял гвозди. Прошло два года. От частых ударов камень стал почему-то мягким и начал блестеть. Рыбак с изумлением понял, что его "наковальня" никакой не камень, а слиток чистейшего серебра! Он едва не зарыдал от досады. Еще бы! Ведь там, где он поднял свое сокровище, таких "камней" была целая груда... Разве могла ему тогда прийти в голову мысль, что это серебро со старинного галеона? Рыбак вспомнил, что находка была сделана где-то среди рифов к юго-востоку от острова Пиджен-Кейс. Он вернулся туда, избороздил все бухты вдоль и поперек, но время стерло в памяти ту ничем не примечательную гряду рифов, где он достал со дна свои балластные камни-слитки...

Лет тридцать назад в штате Нью-Джерси в живописном загородном парке "Эсбари" на берегу Атлантического океана рабочие рыли котлован под плавательный бассейн. Неожиданно ковш грейфера зацепил и поднял какой-то плотный тяжелый предмет и повредил его оболочку. И тогда изумленные рабочие увидели, как из странного предмета золотым дождем посыпались монеты. Оказалось, что это большой кожаный мешок, туго набитый старинными золотыми монетами Франции, Англии и Испании. Так случайно был найден один из пиратских кладов, зарытых на территории "Треугольника сокровищ".

Несколькими годами ранее в том же штате Нью-Джерси рыбак Уильям Коттрелл прогуливался летним утром по пустынному пляжу в местечке Хайлендз под Нью-Йорком. Неожиданно в песке блеснула золотая монета. Это был испанский дублон чеканки 1713 года. В тот же день приятель Коттрелла нашел еще один дублон, но уже другого года чеканки. В последующие пять дней жители Хайлендза, побродив по пляжу, отыскали еще пять золотых дублонов. О находке пронюхали газетчики. Этого оказалось достаточно, чтобы тихий дачный поселок на берегу залива Санди-Хук превратился в место паломничества кладоискателей из Нью-Йорка. Сначала они приезжали сотнями, потом повалили тысячами. Пляж оказался перекопанным, как у рачительного хозяина огород. Кто-то пустил слух о том, что уже найдены несколько слитков золота. И тогда началось...

Поезда, автомобили и автобусы доставляли на пляж Санди-Хука все новые и новые толпы кладоискателей. Те, кто успел "застолбить" участки пляжа, не подпускали пришельцев к своей территории. Повсеместно вспыхивали жестокие драки. Полиция штата была вынуждена выслать на берег залива патрули. Любопытно, что многие охотники за кладами приехали с собаками. Животные, должно быть, искренне изумленные поведением своих хозяев, принимались за работу. Все: и люди и собаки — рыли в исступлении песок, жадно вгрызались в землю. Целых полторы недели "хайлендзская золотая лихорадка" трясла ньюйоркцев. Всего они нашли двадцать три золотых дублона, заплатив при этом владельцам скобяных лавок несколько сотен тысяч долларов. Бойкие торговцы шанцевым инструментом перевезли на пляжи целые склады лопат, кирок, граблей. Эти огородные орудия на "месте производства" стоили в десять раз дороже. Спрос на них был огромен.

Как же попали испанские дублоны на пляж тихого залива? Сотрудники Национального исторического музея Нью-Йорка предположили, что, поскольку этот залив издавна посещался "джентльменами удачи", найденные монеты не что иное, как зарытый в песке и размытый прибоем пиратский клад.

Впрочем, возможно и другое объяснение. Представьте себе, что те же торговцы кирками и лопатами, осененные гениальной идеей, в одно прекрасное утро разбросали по пляжу старинные дублоны. Остальное довершила алчность...

Распространение в США электронно-магнитных металлоискателей значительно пополнило ряды охотников за сокровищами, промышляющих на суше. Настоящей "меккой" охотников за зарытыми кладами стала Амелия — крошечный островок у северо-восточного побережья Флориды. Здесь знаменитый Эдвард Тич, известный в истории пиратства под прозвищем Черная Борода, ремонтировал свои корабли, устраивал дикие оргии и зарывал свои сокровища. Американцы считают, что на Амелии Тич зарыл не менее тридцати кладов.

Как повествуют хроники, делал он это весьма циничным способом. Вернувшись с моря на остров, Тич уходил с одним из матросов в глубь острова. Вожак пиратов нес две переметных сумы с драгоценными камнями (они были его слабостью), а матрос тащил более тяжелый мешок с золотом и лопату. Черная Борода выбирал подходящее место и приказывал матросу копать яму. Матрос брался за дело, а Тич, устроившись поблизости, раскуривал трубку. Когда матрос, закончив работу, вылезал из ямы, головорез стрелял ему в затылок из пистолета. Бросив в яму драгоценную ношу, он сталкивал туда же и труп несчастного. Закопав яму, пират замечал место клада но особым ориентирам и возвращался на корабль. Когда его осторожно спрашивали, куда делся его спутник, вожак не моргнув глазом отвечал, что тот либо завяз в болоте, либо сорвался в море с утесов.

Смерть настигла Эдварда Тича в ноябре 1718 года близ мыса Гаттерас. Бриг Черной Бороды оказался запертым в заливе Памликс английским королевским фрегатом. Во время жестокой абордажной схватки Черная Борода вышел на поединок с командиром карательной экспедиции Джорджем Мейнардом. Тичу не повезло: пистолет пирата дал осечку, а сабля его сломалась. Лейтенант Мейнард одолел Тича и повесил его голову под бушпритом своего фрегата.

Кстати, совсем недавно у побережья плата Северная Каролина был обнаружен 40-пушечный флагманский корабль Эдварда Тича — корабль "Куин Эннз Ривендж", затонувший в 1718 году. По крайней мере такое предположение высказал нашедший его американский археолог Стив Клэгетт. Как показал радиоуглеродный анализ поднятых на поверхность деревянных останков корабля, находка относится к тому же периоду, что и "Куин Эннз Ривендж". В месте гибели судна под толстым слоем песка также обнаружены 18 пушек, три из которых подняты на поверхность, золотой самородок, часть мушкета и другие предметы. Клэгетт считает, что, несмотря на косвенные доказательства, окончательно идентифицировать останки судна будет непросто, так как на дне у берегов штата покоятся пять тысяч затонувших кораблей. Это удастся сделать лишь в том случае, если будут найдены такие предметы, как, например, судовой колокол с выгравированным на нем названием корабля.

После Эдварда Тича на острове основали свою базу французские пираты братья Жан и Пьер Лаффиты. Они грабили в Карибском море американских работорговцев. Захватив груз "черной кости", братья выгодно сбывали его плантаторам на побережье Мексиканского залива. Вырученное за HeipoB золото Лаффиты, по свидетельству современников, прятали в глубине острова.

В английских архивах сохранились записи о судьбе корабля Жана Лаффита. В них говорится, что в 1809 английский фрегат настиг пиратское судно у северного берега Мексиканского залива. Оказавшись в ловушке, Лаффит-старший затопил свой корабль в озере Миллер близ селения Вэллейсвилл. Это произошло в тот момент, когда, пираты собирались начать выгрузку на берег награбленных ценностей, но не успели.

В 1949 году для поиска этого корабля в Америке была создана "Кирджер энд Бин эксплорейшн компани". Работы велись двумя мощными землесосами. Однако поиски ни к чему не привели. По всей вероятности, корпус корабля со временем очень глубоко засосало в ил озера.

Помимо братьев Лаффит на острове частенько пировали и другие, менее известные "рыцари черепа и костей": Бартоломео Роберте, Якоб де Сорес, Монбарс и другие. К началу XIX века остров стал "второй Тортугой". Грабеж в водах Флориды принял такие масштабы, что Британское адмиралтейство направило на разгром пиратской вотчины эскадру фрегатов. Выход в море подобной армады не мог пройти незамеченным. Одна пиратская бригантина оказалась быстрее английских кораблей: она примчалась к берегам Амелии ровно на сутки раньше королевских фрегатов. Когда эскадра ворвалась в бухту Фернандина, там уже никого не было — пираты на своих кораблях скрылись в открытом море.

Вот почему кладоискатели, промышляющие на острове, успокаивают себя мыслью, что грабители не могли унести свои сокровища далеко в глубь острова, что у них для этого не оставалось времени. Они ищут клады даже под корнями прибрежных пальм. Хотя американская печать официально не сообщала о находках на Амелии, жители острова иногда проговариваются, что "кое-что найдено".

Вошел в "антологию золотых островов" Карибского моря и остров Мона, расположенный между Гаити и Пуэрто-Рико. В 1939 году американская экспедиция нашла на острове клад, спрятанный английским пиратом Уильямом Дженнингсом. Около миллиона долларов было выручено на аукционе в Чикаго от продажи золотых монет и драгоценных камней.

Особый интерес у "золотых бизнесменов" вызывают так называемые священные озера древних жителей Центральной и Южной Америки, куда во время жертвоприношений бросали золотые изделия, золотой песок и изумруды. Одно из таких святилищ — озеро Титикака в Перу.

Вот уже более трех веков в "Золотом треугольнике" идет охота за сокровищами одного из последних вождей шжов — Атауальпы. В 1532 году его вероломно пленил Франсиско Писарро. Как гласит предание, на стене темницы, куда конкистадор заточил простодушного вождя инков, Атауальна провел черту на уровне вытянутой вверх руки. По эту отметку вождь обещал наполнить золотом темницу взамен на свое освобождение. Писарро принял предложение, и Атауальпа разослал но всей стране гонцов собирать золотые сосуды, статуэтки и другие храмовые украшения. К середине 1533 года инки свезли к темнице 1руды золота, но это был еще далеко не весь выкуп. Воины Писарро, "помогая" инкам собирать золото, разграбили в городе Пачакамаке храм Солнца и храм Создателя Вселенной. Почти все художественные изделия были переплавлены в слитки. Общая стоимость собранных сокровищ (за вычетом пятой части в пользу испанского короля) составила более миллиона песо — такого огромного выкупа не платил до того времени ни один монарх. Тем временем Писарро, потеряв терпение ждать оставшуюся часть выкупа, вероломно умертвил Атауальпу. Жрецы, узнав об обмане, спрятали оставшиеся сокровища. Золото исчезло. Исчезла и знаменитая золотая цепь, которую, по преданию, могли поднять разом лишь двести человек! Полагают, что инки либо бросили ее в озеро Пискобамба, либо зарыли в землю. Как бы то ни было, уникальная цепь не найдена и поныне.

У читателя может сложиться впечатление, что в "Золотом треугольнике" ищут только перуанское золото, испанские галеоны с ценностями и клады пиратов. Вовсе нет. Здесь есть и другие корабли, погибшие с ценным грузом на борту в более поздние времена.

Вот атлантическое побережье Америки — восточная сторона "треугольника". Чем могут привлечь золотоискателя здешние воды? Ну, например, сокровищами английского военного транспорта "Гуссар", который затонул в 1780 году в проливе Хелл-Гейт, на территории нынешнего Нью-Йорка (между полуостровом Манхэттен и островом Лонг-Айленд). Достоверно известно, что на борту этого корабля в момент его гибели находилось золото для выплаты жалованья английским солдатам, сражавшимся против американской революции. Время от времени в песке пролива Хелл-Гейт находят золотые соверены. И каждый раз это подстегивает тех, кто не потерял надежды стать обладателем клада на полтора миллиона фунтов стерлингов.

Еще одна заманчивая, хотя и не менее призрачная добыча — золото французского каперского корабля "Де Браак", затонувшего 25 мая 1798 года в устье реки Делавэр. Как свидетельствуют документы, судно пошло на дно вскоре после ограбления нескольких испанских галеонов — на его борту находилось золото на сумму 5 миллионов фунтов стерлингов. Издавна местные жители после шторма находят в песке мыса Хенлопен золотые монеты. Охотникам за погибшим золотом пока еще не удалось здесь что-либо найти.

То же самое, что и о "Де Брааке", можно сказать и об американском каперском корабле "Дефенс", который в 1799 году погиб у Стонингтона в штате Коннектикут. Здесь тоже ведутся работы и тоже изредка находят золотые монеты, отнятые у испанцев.

Немало попыток предприняли искатели сокровищ достать ценности и с американского колесного парохода "Лексингтон", трагически погибшего при пожаре 13 января 1840 года на пути из Нью-Йорка в Стонингтон. Во время этой страшной катастрофы из 163 находившихся на борту человек спастись удалось всего четверым. В архивах Нью-Йорка имеются документы, свидетельствующие о том, что на "Лексингтоне" перевозили сундук с золотом, которое оценивается в наши дни в полтора миллиона долларов.

Весной 1966 года удача улыбнулась двум молодым водолазам из канадского города Луисбург на полуострове Новая Шотландия. В результате трехлетних поисков, которым предшествовала работа в архивах Парижа, Алексу Сторму и Дейву Мак-Ичерну удалось обнаружить останки казначейского корабля XVIII века "Ле Шамбо", который 26 августа 1745 года вышел в Квебек, имея на борту большое количество золотых и серебряных монет. У мыса Бретон, в 15 милях от нынешнего Луисбурга, судно налетело на подводные скалы и, получив пробоину, затонуло на глубине 22 метра. В течение трех недель водолазы работали не покладая рук, поднимая монеты на поверхность корзинами. Им приходилось преодолевать приливнотливные течения, достигающие в этих местах большой силы. В результате им удалось поднять около восьми тысяч серебряных и около тысячи золотых монет, стоимость которых составляет более миллиона долларов.

Район мыса Гаттерас — сплошное кладбище погибших кораблей. Здесь покоятся не только десятки испанских галеонов, но и многие другие корабли. Уже давно на дне близ этого страшного мыса аквалангисты ищут разбитый штормами и занесенный песком корпус американского парусно-колесного парохода "Сентрал Америка". В сентябре 1857 года это судно, направляясь из Гаваны в Нью-Йорк, было застигнуто жестоким штормом близ мыса Гаттерас. Пароход затонул, и при этом погибли 423 пассажира и многомиллионный груз золота.

Казалось бы, вся история поисков сокровищ "Золотого треугольника" должна была действовать отрезвляюще на одержимых страстью кладоискательства. С тех лор как первые пиастры вывалились из трюма первого затонувшего в водах "Золотого треугольника" галеона, прошло более пятисот лет. Около трех веков ищут эти пиастры. Их было много (тысячи!), морских кладоискателей. Но лишь единицы — и то случайно — нашли клады там, где на карте стоял крестик. И на каждого счастливчика, по самым общим подсчетам, приходится более десятка могил.

Но недаром в одной книге о кладоискателях было сказано: "Над кладами словно тяготеет проклятие, которое убивает душу и тело. Оно, конечно, ничего общего не имеет с проклятиями, которые пираты якобы произносили над своими кладами: "Пусть тот, кто дотронется до моего золота, спрятанного здесь, помнит, что обратный путь его не длиннее лезвия ножа". Проклятие алчности — вот что тяготеет над кладами. Проклятие, которое убивает..."

И когда время от времени появляются сенсационные сообщения о случайно найденных сокровищах, когда подсчитываются доллары и фунты, попавшие в руки счастливчиков, никто не вспоминает о почерневших деревянных крестах, которые стоят там, где на карте были маленькие крестики...

По следам "Хироны"

Впереди буруны! — раздался крик. Под натиском седых волн огромный корабль раскачивался с борта на борт в кромешном мраке ночи. Вооруженный топором матрос бросился на бак, быстро перерубил тали, и якорь полетел за борг. Но было слишком поздно. Впередсмотрящие, обезумев от ужаса, видели с мачты, как на корабль надвигалась черная, в белом ожерелье пены скала. Галеас вынесло на прибрежные камни, раздался оглушительный треск, и с палубы, как горох, посыпались в воду люди. Могучие волны слизнули пушки, ядра, ящики с провизией и сокровищами. За бортом оказалось 1300 изможденных болезнями и голодом испанцев.

Наверное, последняя мысль молодого испанского гранда перед тем, как он в последний раз глотнул холодной соленой воды, была об Испании и его возлюбленной, с которой он провел ночь перед выходом в море. Рано утром, когда он уходил на корабль, чтобы отправиться покорять Англию, она надела на палец его левой руки золотое кольцо.

Тело гранда, избитое прибоем среди прибрежных скал, уже давно было съедено крабами и угрями, кольцо соскользнуло с костлявой руки и упало на дно моря. Потомего занесло песком, устричными раковинами и камнями...

Спустя четыре века в пыли архивов я смог восстановить историю галеаса "Хирона", а вскоре на глубине тридцати футов вместе с четырьмя коллегами я нашел место его гибели и обшарил там морское дно до последнего камня. Мы взломали прочный слой грунтовых отложений, созданный природой, подняли огромные валуны и перелопатили груды песка. И я нашел кольцо, которое было спаяно с золотой монетой в два эскудо из Толедо и несколькими пиастрами.

Это был последний подарок молодому гранду от его возлюбленной. Мы подняли его наверх, и оно мягко заблестело в лучах тусклого ирландского солнца. Из всех сокровищ "Непобедимой армады" это самая красивая и самая трогательная находка. Видимо, испанская красавица заказала кольцо лучшим ювелирам. Маленькая кисть держит сердце и открытую пряжку ремня. Надпись гласит: "No tengo mas que dare te" ("Мне нечего тебе больше дать").

Так известный бельгийский водолаз Робер Стенюи начинает свой рассказ о подъеме ценностей с галеаса "Хирона", одного из кораблей "Непобедимой армады".

В течение почти двадцати лет Стенюи искал в архивах Англии, Испании, Франции и Голландии материалы по "Непобедимой армаде". Он хорошо изучил историю того времени 28 февраля 1587 года в лондонском Тауэре покатилась с плахи окровавленная голова шотландской королевы Марии Стюарт. Католический заговор против королевы Елизаветы был раскрыт. Тогда римский папа Сикст V призвал католиков к открытой войне с Англией. Испания, поста вив своей целью сохранить монопольное положение на море, стала готовиться к вторжению на Британские острова. Филипп II, "король-паук", опутавший своей паутиной тогдашний мир, король Арагона, Кастилии, Леона Португалии, обеих Сицилии, всех Испании и Индий, граф Миланский, Бургонский и Брабантский, князь Фландрии король Иерусалима, начал снаряжать громадный по тому времени флот — "Непобедимую армаду". В нее входило сто восемьдесят кораблей: шестьдесят пять галеонов и классных торговых судов, вооруженных для боя, двадцать пять барж с лошадьми, артиллерией и провизией, девятнадцать куттеров, тринадцать судов прибрежного плавания, четыре галеры и столько же галеасов (которые были больше и тяжелее галер), включая "Хирону". Вооружение всех кораблей состояло почти из трех тысяч орудий. Войско "Непобедимой армады" насчитывало более тридцати тысяч человек, включая восемь тысяч матросов и пушкаей, около двух тысяч галерных рабов и каторжников, а также солдат, мушкетеров, аркебузаров и пикщиков. В "Армаду" влились более полутора тысяч добровольцев — искателей приключений.

После долгих приготовлений в пятницу 22 июля 1588 года "Непобедимая армада" вышла из гавани Ла-Корунья. Флотом командовал дон Алонсо Перес де Гусман эль Буэно — герцог Медина Сидония. В его жилах текла самая что ни на есть голубая кровь в Испании. Его флагманским кораблем был "Сан-Мартин". Согласно секретному приказу короля в случае гибели Сидонии командование переходило в руки дона Алонсо Мартинеса де Лейвы, рыцаря Сантьяго — самого смелого и уважаемого в то время в Испании капитана. Де Лейва был национальным героем и любимцем Филиппа II. Сорок из числа самых знатных испанских семейств отдали под его командование своих сыновей, которые погрузились на корабль "Ла Рата Санта-Мария Энкоронада".

В Дюнкерке "Армада" должна была соединиться с войсками, возглавляемыми наместником испанского короля в Нидерландах герцогом Пармы Александром Фарнезе, и обеспечить переправу через Ла-Манш барж в Англию. Однако, когда "Армада" достигла пролива, Медина Сидония получил неутешительные вести из Фландрии: армия Фарнезе не была готова. Более того, английский флот сумел оказаться на ветре и атаковать испанцев своими тяжелыми дальнобойными пушками. После ряда поединков между английскими и испанскими кораблями Сидония поставил "Армаду" у Кале, чтобы здесь дождаться герцога Пармы. Англичане пустили восемь брандеров, которые нагнали такой страх на испанцев, что строй их кораблей распался. Шторм отогнал корабли "Непобедимой армады" к берегам Голландии, затем в Северное море.

Медина Сидония собирал один военный совет за другим, но в конце концов признал свое поражение. 9 августа он приказал отступать. Сильные встречные ветры не позволяли оставшимся кораблям "Армады" следовать Ла-Маншем. Поэтому к родным берегам пришлось идти, следуя вокруг Англии, Шотландии и Ирландии. Жестокий шторм у Оркнейских островов довершил разгром "Непобедимой армады". На западном побережье Ирландии погибло более двадцати испанских кораблей было взято в плен более пяти тысяч испанских солдат. Из всей "Армады" в Испанию вернулось только шестьдесят восемь судов.

Вместе с другими кораблями уходила и "Ла Рата" — с пробитыми бортами, треснутой мачтой, израненным экипажем. За островами шторм разметал отряд де Лейвы. Его корабль имел течь, и команда выбивалась из сил, откачивая воду. Заметив берег, де Лейва посадил корабль на мель в заливе Блэксод-Бэй. Он выгрузил с корабля раненых, малые пушки и сокровища. Потом испанцы сожгли "Ла Рату" и отправились вдоль берега в замок Фэхи, где окопались. К счастью, в это время в залив вошел галеон "Ла Дукеса Санта-Ана", и де Лейва посадил своих людей на борт. В море корабль попал в юго-западный шторм и его отнесло на север. Испанцы нашли убежище в заливе Лакросс-Мор на северо-западном побережье. Якоря не удержали корабль, и он сел на мель.

Несмотря на полученное ранение шпилем, де Лейва снова сумел высадить всю команду на берег и спасти сокровища, а также флаги обоих кораблей. От своих лазутчиков де Лейва узнал, что в заливе Мак-Свини видели паруса. Капитана положили на носилки, и его многочисленный отряд двинулся по горным тропам через полуостров. Добравшись до залива, испанцы нашли стоявший на якоре галеас "Хирона", который зашел туда для ремонта и пополнения запасов провизии. Совместными усилиями сделали временный руль. На галеас погрузились 1300 человек — экипажи с пяти погибших кораблей.

Де Лейва намеревался идти в Шотландию, где молодой король Джеймс VI, сын католички Марии Стюарт, мог дать его людям убежище до весны. "Хирона" прошла острова Аран, Торн и мыс Малин-Хед, когда в ночь с 26 на 27 октября налетевший шторм сорвал временный руль: корабль не смог удержаться на курсе и разбился о прибрежные скалы...

Робер Стенюи с 18 лет начал составлять картотеку затонувших кораблей, имевших на борту ценности. "Хирона" числилась в его личных архивах с 1956 года. Он знал, что на ней находились сокровища с пяти испанских кораблей. Стенюи было известно, что 5 ноября 1588 года первые вести об этом кораблекрушении достигли вице-короля Ирландии. Один из осведомителей сообщал о том, что галеас, который отплыл из Киллибегса с большим числом испанцев на борту и направился вдоль берега к внешним островам Шотландии, наскочил на скалу у Банбойса и погиб вместе с людьми; спаслись только пять человек, которые едва добрались до берега... В донесении говорилось также, что скала эта находится рядом с замком Сорли Боя Макдоннелла. Этот шотландский сквайр люто ненавидел англичан — за тринадцать лет до этого герцог Эссекский вырезал его семью, в живых остался лишь сын Макдоннелла Джеймс.

Вице-король Ирландии не замедлил переправить в Лондон сведения о разбившемся у Банбойса корабле, а позже сообщил и о том, что слышал о "трех добрых бронзовых пушках, которые лежат на виду между скал в Бан-бойсе, где утонул дон Алонсо". 1 августа 1589 года он приказал капитану Торнтону, который командовал кораблем "Попинджей", найти и поднять испанские пушки. Но время, видимо, было уже упущено. Во всяком случае, вице-губернатор сэр Джон Чичестер сообщал о том, что у Мак-доннеллов имеются три пушки с испанских кораблей и что на его требование отдать эти орудия он получил решительный отказ. Вице-губернатор сообщал также, что Макдон-нелл доставил в замок Данлас три сундука с драгоценностями с "Хироны".

Робер Стенюи знал, что все предыдущие охотники за сокровищами искали "Хирону" у скал Банбойс. Он раздобыл карты XVI века, на которых единственными пунктами между Потрашем и островом Ратлин были обозначены замок Данлас и река Бойс (сейчас она зовется Буш), о которых и шла речь в донесении вице-королю. Интуитивно Стенюи чувствовал, что ошибка как историков XIX века, так и охотников за сокровищами состояла в том, что они излишне доверяли имеющимся в их распоряжении старинным картам и сохранившимся историческим документам. Понимая их буквально, искатели кладов безуспешно ныряли у замка Данлас и в устье реки Буш.

Изучая крупномасштабную карту этих мест, выпущенную в 1904 году, Стенюи обратил внимание на некоторые обозначенные на ней названия: "Испанская скала", "Испанская пещера", "Испанский порт" и между двумя последними — "мыс Лакада". Последнее было явно неирландского происхождения. К моменту составления карты все эти названия существовали уже на протяжении пятнадцати поколений, и Стенюи пришел к выводу, что "Хирону" следует искать именно в этом месте.

В июне 1967 года Стенюи в сопровождении своего друга, тоже бельгийца, Марка Ясински прибыл на побережье Атлантики, в "Испанский порт". Оказалось, что это гигантский полукруг из почти отвесных черных скал трехсотметровой высоты. Мрачную картину довершали огромные волны, яростно обрушивающиеся на мыс Лакада.

Дождавшись хорошей погоды, они вышли в море на надувной лодке и бросили якорь у внешних рифов "Испанского порта". Стенюи спустился под воду и направился на юго-восток, в сторону мыса Лакада, тщательно осматривая морское дно. Вскоре задул ветер и видимость упала до двух-трех метров. Добравшись до самого края подводной части мыса, он неожиданно увидел оловянную чушку в форме ромба длиной в метр. И тут он внезапно вспомнил строки одного из архивных документов. В нем говорилось о человеке по имени Бойл, который в конце XVIII века нашел у побережья залива Донегол затонувший корабль "Непобедимой армады". Помимо нескольких золотых монет и бронзовых пушек (которые он впоследствии перелил на металл и "продал три телеги по четыре с половиной пенса за фунт", Бойл обнаружил и кусок олова длиной в ярд, сужавшийся к концам и расширявшийся к середине, который, вероятно, использовался для балласта. Описание совпадало с находкой. Перевернув чушку, Стенюи увидел пять иерусалимских крестов — характерное испанское клеймо того периода. Это могло означать лишь одно: он наконец-то нашел "Хирону"!

Вне себя от радости, Стенюи продолжил поиски и вскоре наткнулся на наполовину засыпанную галькой бронзовую пушку длиной, превышающей размах рук, с диаметром ствола в четыре пальца. Вот это удача! Стенюи знал, что ни в одном музее мира нет не только пушки с корабля "Непобедимой армады" — нет даже ядра или гвоздя. В этом месте морское дно резко уходило на глубину, и Стенюи предположил, что если "Хирона" погибла здесь, то все содержимое ее трюмов должно было скатиться вниз по откосу, который заканчивался подводной пещерой.

Кладоискатель двинулся дальше, по направлению к пещере, и вскоре нашел вторую пушку, уже меньших размеров, заряжавшуюся с казенной части. На ней был испанский герб. Рядом с пушкой он нашел орудийные замки, но большего калибра. Кругом были разбросаны чушки и ядра. Таковы были находки первого дня.

Из-за непогоды они смогли возобновить поиски только через три дня. Пока Ясински фотографировал пушки, Стенюи нашел, как ему сперва показалось, небольшой круглый плоский камень-голыш. Он осторожно поскреб его ножом и увидел, что это монета — пиастр с почти стершимся от времени иерусалимским крестом.

Через несколько дней Марку Ясински посчастливилось найти якорь, а Стенюи — еще несколько монет с испанским гербом. И вот тут-то его ждала настоящая удача: неожиданно между камней вспыхнула золотая искорка — это было кольцо, то самое, с руки молодого испанского гранда. Так на двенадцатый год упорных поисков он, наконец, нашел под водой золото. Следующей ценной находкой стал брелок в виде яйца с обрывком золотой цепи из шести звеньев, каждое из которых имело форму восьмерки.

Было решено спрятать найденные сокровища в подводной пещере и вернуться на мыс Лакада на следующий год. Необходимо было подумать о водолазной базе и жилье. Руководство фирмы "Оушн системе", в которой работал Стенюи, согласилось дать ему отпуск на это время, а один приятель одолжил грузовик со всем необходимым оборудованием.

В апреле 1968 года Стенюи вернулся на место поисков с тремя новыми компаньонами: Морисом Видалем, бывшим военным водолазом, Луи Горсом, бывшим минером водолазом, и Франсуа Дюмоном, студентом-архитектором, который должен был обеспечивать съемку местности и делать зарисовки. Марк Ясински, помимо фотографирования, взял на себя обязанности по химической обработке находок (он имел ученую степень в этой области).

В начале мая Луи и Морис впервые подняли золотые монеты: две по четыре эскудо севильской чеканки с гербом Арагона. Вскоре их находки пополнились золотыми пуговицами с узорами, серебряными вилками и десятками серебряных и медных монет. За час Стенюи смог наполнить ими несколько банок из-под джема, горчицы и маринованных огурцов, которые оказались в лодке. Монетами пришлось набить даже одну из перчаток от водолазного костюма.

Работать под водой было очень трудно. Холод сковывал движения, приходилось надевать тройной комплект шерстяного белья. Лучше всего защищал от холода новый изотермический костюм Стенюи, состоявший из ячеек, надуваемых воздухом.

Все предметы, обнаруженные на дне, были спаяны между собой донными известняковыми отложениями, и, чтобы не повредить находки, искатели разбивали каменную массу на отдельные куски и с помощью стропа поднимали на поверхность, где потом осторожно отбивали наросты известняка молотком. Таким образом из камня появлялись на свет пиастры, реалы, эскудо и дукаты, медные пряжки, золотые цепи, куски фарфора, мушкетные пули, куски кожи, обломки сабель, ножи, ложки и вилки.

Вскоре оказалось, что большая часть груза "Хироны" находится в пещере, хотя от самого галеаса практически ничего не осталось. В центре свод пещеры поддерживали несколько "колонн" — спаянных между собой камней, а ближе ко входу его подпирали две глыбы. Кладоискателям пришлось вытащить эти глыбы, чтобы можно было извлечь из пещеры огромный кусок окаменевшей массы. У основания одной из "колонн" они увидели серебряный подсвечник. После долгих сомнений Стенюи все же решил попытаться его вытащить. Предпочитая не думать о том, что свод пещеры может обрушиться, он подсунул под камни ломик и через минуту уже держал подсвечник в руках. Таким же рискованным образом Стенюи удалось заполучить и другие ценные находки — еще один серебряный подсвечник, множество монет, несколько сосудов из серебра, золотую цепь и кольцо с драгоценным камнем...

Наступила вторая половина мая. Погода наладилась, вода стала теплее, и можно было работать на дне по шесть часов в день. Когда стало ясно, что в верхнем сыпучем слое донных отложений ничего кроме ядер нет, было решено убрать их с помощью мощного насоса. Идея оказалась удачной, и вскоре на дне заблестела целая россыпь золотых монет.

Вскоре работы Стенюи и его команды были "рассекречены". Это произошло, когда они решили поднять на поверхность две пушки, мешавшие добраться до других сокровищ. Когда искатели грузили пушки в грузовик, жители ближайшего поселка Боллинтрей бросились к утесам — кто бегом, кто на велосипедах, кто на машинах. "А где золото? Где скелеты прикованных к веслам рабов?" — наперебой спрашивали они.

По округе поползли слухи, один невероятнее другого. Одни говорили, что Стенюи уже переправил в Форт-Ново двести золотых слитков, другие твердили об отлитых из золота пушках и серебряных сервизах. Кладоискателей одолевали полчища туристов и добровольных помощников. Два раза к ним с самыми серьезными намерениями наведывались "пираты", отбиться от которых Стенюи стоило немалых трудов. Пришлось даже обратиться в верховный суд Белфаста, который подтвердил монопольное право команды Стенюи на поиски сокровищ.

С началом лета работы были продолжены, а весной следующего года Стенюи вернулся на место гибели "Хироны" уже с группой из семи человек. Теперь в распоряжении кладоискателей были домкраты, восьмитонные гидроподъемники и другое мощное оборудование. Хотя зона поисков значительно расширилась, удача не оставляла их и на этот раз. За это время Стенюи и его команде удалось обнаружить: две золотые цепи (одна 8 футов длиной, другая — 20 дюймов), хрустальный пузырек с серебряной крышкой для благовоний, несколько золотых медальонов без камней (позже был найден один из камней с изображением римского императора), фрагменты мальтийского креста с белой эмалью, множество монет (в общей сложности было найдено триста золотых и шестьсот серебряных монет, отчеканенных в Испании, Португалии, Мексике и Неаполе).

Так завершилась эпопея поисков сокровищ "Хироны". Что обеспечило экспедиции Робера Стенюи столь грандиозный успех? Прежде всего завидное упорство в достижении своей цели, тщательное изучение исторических материалов (достаточно сказать, что поиски следов "Хироны" в архивных "морях" заняли у него 600 часов), умение анализировать факты, делать правильные предположения и, наконец, блестящая техника подводного плавания.

"Тоберморский галеон"

Один из самых больших кораблей "Непобедимой армады", получивший у историков название "Тоберморский галеон", взорвался и затонул почти со всем экипажем в заливе Тобермори у острова Малл. Этот корабль, точное название которого до сих пор остается загадкой, стал знаменитым уже после своей гибели.

В Англии и Шотландии существует несколько вариантов легенды о "Тоберморском галеоне". В самом распространенном из них события выглядят так.

Уходя от преследования англичан, битком набитый сокровищами казначейский корабль "Непобедимой армады" "Флоренция" попал в сильный шторм и нашел убежище в заливе Тобермори.

В это время в Шотландии шла кровопролитная война между кланами Макдональдов и Маклинов. Занятые местными распрями шотландцы (перед этим, как правило, жестоко расправлявшиеся с экипажами кораблей "Армады") на сей раз не тронули испанский корабль.

Капитан "Флоренции" Перейра послал предводителю Макдональдов довольно грубое письмо, требуя снабдить его экипаж водой и провизией. Назвав испанца "наглым нищим", Макдональд отказал Перейре в его просьбе и, более того, оскорбленный наглым тоном письма, вызвал капитана "Флоренции" на поединок. Но получить удовлетворения от Перейры Макдональду так и не пришлось...

Предводитель рода Маклинов Лохлан Мор оказался хитрее своего врага. Узнав о нужде моряков в продовольствии, он снабдил экипаж "Флоренции" пресной водой и бараниной, а за это попросил у Перейры на несколько дней сотню солдат. Пополнив свое войско вооруженными испанцами, Лохлан Мор наголову разбил Макдональдов.

Наступила осень. Матросы и солдаты "Флоренции", не привыкшие к такому суровому климату, стали замерзать. Они предпочли бы еще раз сразиться в море с Дрейком, чем провести зиму у берегов угрюмой Шотландии. На корабле стали готовиться к отплытию.

Однако перед самым выходом в море Лохлан Мор узнал, что на "Флоренции" находятся несметные богатства. Предприимчивый победитель начал требовать у испанцев золото. Отпустив на корабль взятых "взаймы" солдат, он в качестве заложников оставил у себя в замке трех испанских офицеров и потребовал за них выкуп. За ним он послал на "Флоренцию" своего родственника Дэвида Гласа Маклина. Возмущенные испанцы схватили его и заперли в трюме. "Флоренция", подняв паруса, направилась к выходу в море. Далее легенда гласит, что Маклину разрешили в последний раз взглянуть с палубы корабля на родную землю. Затем, вернувшись в трюм, он поджег пороховой погреб. После взрыва "Флоренция" переломилась надвое и затонула. Погибло около пятисот испанцев. Два человека, которым удалось спастись, были убиты шотландцами на берегу. Вместе с кораблем погибли и сокровища, которые оценивались в 30 миллионов золотых дукатов.

До сих пор никому из историков не удалось установить подлинное название "Тоберморского галеона" — список кораблей, входивших в "Непобедимую армаду", не дошел до наших дней. Разные источники называют этот корабль по-разному: "Флоренция", "Дюк Флоренции", "Адмирал Флоренции", "Флорида". Никто не знает и точного имени капитана корабля. Согласно одним историческим записям, его звали Перейра, согласно другим — Фе-рейра, впрочем, такое различие в написании не очень существенно. Спорным остается вопрос и о самих сокровищах, погибших с кораблем в заливе Тобермори.

Некоторые историки предполагают, что именно этот корабль был казначейским судном "Непобедимой армады" и что вместе с золотом на дно пошла корона, осыпанная бриллиантами, которой в случае победы Испании должен был короноваться на английский престол Филипп II.

Испанские исследователи до сих пор утверждают, что "Флоренция" не могла быть казначейским кораблем "Армады": при Филиппе II каждое испанское судно еще имело собственную казну.

Те, кто не сомневается, что на "Тоберморском галеоне" действительно были сокровища, ссылаются обычно на письмо английского посла в Шотландии лорду Франциску Уолсингхаму. В этом послании от 6 ноября 1588 года из Эдинбурга в Лондон упоминается о большом испанском корабле, погибшем с ценным грузом в заливе Тобермори у острова Малл.

Как бы то ни было, целых пятнадцать поколений шотландцев и англичан непрерывно враждовали, оспаривая друг у друга свое право на призрачное золото галеона.

Сначала сокровищами погибшего корабля заинтересовался король Англии Чарльз I. По его приказу адмиралтейство в 1641 году обязало потомка шотландского рода Маклинов герцога Арджилла заняться поисками золота в заливе Тобермори. Однако найти ничего не удалось.

В 1665 году Арджиллы заключили с английским мастером по изготовлению водолазных колоколов Джеймсом Молдом договор на три года, по которому мастер имел право заниматься поисками золота, оставляя себе пятую часть найденного. Но водолазный колокол Молда работал плохо, и его часто приходилось ремонтировать. За три месяца удалось поднять лишь три бронзовые пушки. Молд расторгнул договор, намереваясь позднее тайно заняться подъемом сокровищ. Тогда Арджиллы сами соорудили водолазный колокол и стали продолжать поиски. Им удалось поднять еще шесть пушек и несколько деревянных обломков корабля...

В 1676 году Арджиллы заключили с другим водолазным мастером, Джоном Клером, трехлетний договор, по которому тот обязан был отдавать две трети поднятого с корабля золота. Прошло два месяца, и этот договор также был расторгнут. Арджиллы пригласили шведских подводных мастеров. Но и они ничего не добились.

Именитые хозяева "Тоберморского галеона" проводили поисковые работы под охраной своих солдат: то и дело приходилось отбивать вооруженные нападения отрядов из соседних графств, старавшихся доказать свое право на владение затонувшим кораблем. Арджиллы вынуждены были даже построить на берегу залива укрепленный форт, остатки которого сохранились и поныне. В 1680 году в заливе Тобермори появился Арчибальд Миллер, известный специалист по подводным работам.

Арджиллы платили ему сорок фунтов стерлингов в месяц. В отчетах по обследованию "Тоберморского галеона" Миллер писал, что видел большое количество металлических пластин, большой испанский герб и корону. Но — странное дело — если верить документам, ни крупицы золота с "Флоренции" Арчибальд Миллер так и не поднял...

В 1730 году с "Тоберморского галеона" впервые подняли несколько золотых и серебряных монет и большую бронзовую пушку, на которой были выбиты герб Филиппа II и дата "1584". (Теперь эта пушка стоит в одном из шотландских замков.)

Услышав о найденном золоте, герцог Йоркский, адмирал всей Англии и Шотландии, решил завладеть "Тоберморским галеоном". Он заявил, что, согласно королевскому указу, все погибшие у берегов Великобритании суда принадлежат ему. Арджиллы через королевский суд сумели доказать свое право на полное владение этим кораблем, сославшись на то, что все суда, затонувшие до 1707 года (год объединения парламентов Англии и Шотландии. — Л.С.) у берегов Шотландии, принадлежат навечно шотландцам, а суда, погибшие позже, — герцогу Йоркскому. Таким образом, "Тоберморский галеон" остался у рода Маклинов.

В 1889 году один из отпрысков этого рода написал книгу "История клана Маклинов", где давались подробные сведения о фамильном подводном кладе. В конце XIX столетия другой представитель рода Маклинов — маркиз Лори — в своих семейных архивах нашел старую карту, на которой было обозначено место затонувшего корабля.

Маркизу также захотелось попытать счастья, и он нанял на работу водолаза. Спустившись на дно в месте, обозначенном на карте, водолаз уже не мог найти корпуса галеона — почти все дерево сгнило. Но вскоре ему посчастливилось поднять несколько серебряных монет и большой медный брус.

С тех пор "Тоберморский галеон", который теперь чаще стали называть "Флоренцией", еще не раз привлекал к себе внимание кладоискателей. В 1902 году с него подняли еще одну пушку, старинную шпагу и около пятидесяти золотых дукатов.

В 1903 году в городе Глазго был создан специальный синдикат по подъему сокровищ "Флоренции". Собрав большую сумму денег и получив у Арджиллов на довольно льготных условиях согласие на проведение водолазных работ, синдикат приступил к осуществлению своего грандиозного плана.

После того как паровой землесос "Силайт" прорыл траншею, водолазы извлекли на поверхность (помимо ржавых железных обломков, каменных балластин и чугунных ядер) два циркуля, золотые кольца и несколько монет. Все это распродали с аукциона в Глазго.

Спустя три года тот же синдикат, получив более мощный земснаряд "Бреймар", поднял с "Флоренции" пушки, большой серебряный подсвечник, несколько старинных ружей и около сотни золотых дукатов.

В 1912 году испанскими сокровищами заинтересовался английский полковник Фосс, которому посчастливилось поднять пару золотых пиастров и несколько металлических продолговатых пластин, о которых еще в 1860 году сообщал Миллер. Оказалось, что это чистое олово.Вскоре Первая мировая война прервала работы...

Кладоискатели вернулись к "Флоренции" лишь в 1922 году. На этот раз галеон привлек внимание английского капитана Джона Айрона, под чьим руководством после окончания войны было поднято двести сорок судов.

Когда земснаряд отрыл траншею, среди останков окончательно развалившегося корпуса "Флоренции" водолазы не нашли ничего, кроме балластных камней. Сейчас эти камни экспонируются в Британском музее. Решили сделать еще одну попытку найти клад с помощью землесоса с подрезным устройством. На этот раз обнаружили самое ценное — изогнутый кусок золотой пластины с несколькими небольшими углублениями. Археологи высказали предположение, что это часть той самой легендарной короны, в которой испанский король Филипп II должен был взойти на английский престол, а углубления в пластине — гнезда от выпавших бриллиантов.

Подсчитали, что экспедиция капитана Айрона — пятидесятая попытка добраться до сокровищ "Тоберморского галеона" и что за минувшие столетия поднято ценностей всего лишь на... тысячу фунтов стерлингов.

Прошло тридцать лет. Залив Тобермори, видавший на своем веку тысячи кладоискателей с их хитроумной техникой, увидел еще одного золотодобытчика. Пятидесятитрехлетний Иан Дуглас Кэмпбелл, отпрыск одиннадцатого колена рода Маклинов, решил, дабы не нарушать традиции рода, внести свое имя в список кладоискателей "Флоренции".

Руководителем подводных работ был назначен английский капитан Лайонел Крэбб, один из самых известных водолазов Англии. Вскоре в залив Тобермори прибыла специально переоборудованная для углубления дна самоходная баржа. После тщательного промера глубин и исследования грунта определили место, где когда-то покоился корпус "Флоренции". Теперь оно находилось всего в пятидесяти метрах от городской набережной. Траншею рыли при помощи 33-тонного крана с грейферным захватом. После каждого подъема грунт промывался мощной струей воды, тщательно осматривался и лишь затем сбрасывался бульдозером в шаланду.

За несколько недель такой кропотливой работы обнаружили... чугунное ядро да несколько листов олова. После этого Кэмпбелл свернул свое предприятие.

Трудно сказать, во сколько обошлась организация всех подводных экспедиций на "Флоренцию", но, во всяком случае, издержки кладоискателей наверняка перекрывают стоимость мифического клада "Тоберморского галеона".

Затонувшие галеоны бухты Виго

После того как в Мадриде королем Испании был провозглашен Филипп V, его дед, французский король Людовик XIV, в 1701 году объявил Австрии войну за испанское наследство. Война продолжалась двенадцать лет. В конце концов Франция оказалась побежденной. На стороне Австрии выступили Англия, Голландия, германские княжества и королевства.

Для ведения этой изнурительной войны Людовику XIV, одному из самых расточительных монархов в истории, требовались деньги. Самой богатой страной в те времена была Испания. Деньги Испанского королевства — это золотые и серебряные рудники ее колоний — Перу, Мексики, Чили.

Опасаясь за судьбу награбленных за годы этой войны в Америке сокровищ, испанцы после долгих колебаний наконец решили перевезти их в Европу.

Летом 1702 года на девятнадцать испанских галеонов было погружено большое количество золота, драгоценных камней, серебра, жемчуга, амбры, индиго, красного и бальсового дерева, ЕЭНИЛИ, какао, имбиря, сахара, кошенили и прочего, всего на сумму более 13 миллионов золотых пиастров.

11 июня 1702 года испанский караван под командованием Мануэля де Веласко вышел из Веракруса. В море он встретился с французской военной эскадрой, состоящей из двадцати трех кораблей, вооруженных почти тысячью пушек. Этой эскадре была поручена охрана каравана.Французы, опасаясь нападения англо-голландского флота, поручили командование всем конвоем знаменитому тогда адмиралу Шато-Рено, который не раз за время своей долголетней службы одерживал победы и над голландцами, и над англичанами.

Конвой должен был идти в Кадис, но, узнав через разведку, что этот порт блокирован английским флотом, Шато-Рено направился на северо-запад Испании в бухту Виго.

Имея полную возможность сгрузить сокровища на берег под охрану французских войск, которых в это время в Испании было достаточно, нерешительный Мануэль де Веласко стал, однако, дожидаться из Мадрида распоряжения, куда следовать дальше.

Весть о том, что в бухте Виго стоят галеоны, на борту которых находится неслыханное богатство, облетела берега Испании и дошла до англичан. Ответ из Мадрида пришел только через месяц. В тот момент, когда Мануэль де Веласко распечатывал в своей каюте секретный пакет, доставленный гонцом в ночь на 21 октября, в бухту Виго ворвалась англо-голландская эскадра из сотни кораблей под командованием адмирала Джорджа Рука.

Тридцать часов продолжались ожесточенные абордажные бои. Испанцы успели поджечь часть своих судов, чтобы они не достались неприятелю. Англичане, потеряв свой флагманский корабль и шестьсот человек, вместе с голландцами захватили и потопили несколько французских военных кораблей. Шато-Рено удалось прорваться через блокаду и уйти в море. В бухте затонуло двадцать четыре корабля.

Один из самых больших испанских галеонов англичане захватили как военный трофей и отправили его в Англию под командованием адмирала Шовелла. Но, выходя из залива, галеон ударился о камни одного из многочисленных островов и затонул с ценным грузом на глубине 34 метров.

Какова же судьба сокровищ, которые во время боя находились на борту испанских кораблей? В течение почти трех столетий этот вопрос остается без ответа. Бухта же Виго превратилась в своего рода международную арену кладоискателей. О ней написано множество отчетов водолазных экспедиций, статей, очерков и даже романов. О сокровищах бухты Виго упоминает и Жюль Верн в романе "Двадцать тысяч лье под водой". Исторические сведения о судьбе сокровищ весьма противоречивы. По некоторым источникам, англичанам удалось захватить драгоценности на сумму 5 миллионов фунтов стерлингов.

Успели испанцы выгрузить сокровища на берег или нет? Записи в испанских архивах свидетельствуют о том, что значительная их часть была выгружена еще до боя. Другие исторические источники свидетельствуют, что все ценности пошли на дно бухты вместе с кораблями. Французы предполагают, что Шато-Рено по приходе эскадры в Виго выгрузил все ценности на берег и через французские войска переправил их своему правительству. Иначе за что же Людовик XIV после этих событий дал ему чин маршала вместе с чином полного адмирала, ведь не за то, что он потопил порученный ему конвой?

До сих пор неясно, сколько испанских галеонов затонуло в бухте. Одни историки утверждают, что на пути из Веракруса в Кадис на судах вспыхнула эпидемия желтой лихорадки, в результате чего шесть кораблей отделились и направились в другой порт. Некоторые заявляют, что из девятнадцати испанских галеонов англичане и голландцы захватили одиннадцать.

Никаких документов о погрузке ценностей на испанские суда в Веракрусе не сохранилось, поэтому точной

цифры стоимости сокровищ никто не знает. По современному курсу валюты англичане оценивают ее в 24 миллиона фунтов стерлингов, американцы — в 60 миллионов долларов.

Некоторые историки считают, что подъем затонувших сокровищ в бухте Виго начался еще до того, как окончилось сражение. Якобы английские матросы ныряли за золотом под обстрелом испанских пушек.

После окончания войны за испанское наследство бухта Виго сразу же привлекла к себе внимание. Сделав несколько неудачных попыток поднять со дна бухты сокровища, испанское правительство объявило всем частным предпринимателям о свободном доступе в бухту Виго и всеобщем праве подъема ценностей при условии, что девяносто процентов найденного должно перейти в казначейство испанского короля.

Ни одна из предпринятых после данного заявления попыток не дала ожидаемых результатов.

В июле 1738 года в бухту Виго прибыла французская судоподъемная экспедиция, возглавляемая Александром Губертом. После тщательных промеров бухты были определены места нахождения нескольких затонувших кораблей.

Особое внимание привлек корабль, лежавший на глубине шести метров во время отлива. Судно поднимали с помощью стропов, деревянных понтонов, шпилей и двадцати двух толстых пеньковых канатов. Наконец, в феврале 1742 года в результате огромных усилий судно настолько близко сумели подвести к берегу, что при малой воде его трюм был совершенно сух. Это оказался испанский галеон "Тохо" водоизмещением около 1200 тонн, на котором, кроме 600 тонн каменного балласта, двенадцати чугунных пушек, нескольких сотен ядер, десятка мешков ржавых гвоздей и пустых глиняных горшков, ничего не нашли.

Французы, истратив на экспедицию более 2 миллионов франков, вынуждены были покинуть неприветливую бухту.

После них здесь появились англичане. Одному из них — Уильяму Эвансу — посчастливилось поднять серебряные слитки, оцененные в несколько сотен фунтов стерлингов. Возможно, что ему удалось бы обнаружить и другие ценности, но Испания неожиданно запретила искать сокровища в испанских водах представителям нации, потопившей ее галеоны.

В 1748 году испанцы сами попытались обнаружить сокровища, но безуспешно. Далее почти на протяжении трех четвертей века, исключая, может быть, отдельные попытки местных жителей, водолазные работы в бухте не проводились.

В 1825 году в бухту Виго неожиданно прибыл английский бриг "Энтерпрайз". На его борту находился подводный колокол новой конструкции. Капитану брига Диксону пришлось работать под охраной вооруженных испанцев, которые надеялись получить львиную долю добычи. Через несколько недель бриг исчез из бухты. Ходили слухи, что англичанам удалось поднять с помощью колокола значительное количество золота, после чего, напоив охрану, они подняли паруса и ушли из бухты восвояси.

Через десять лет провалилась еще одна попытка испанцев добраться до сокровищ.

В 1858 году правительство Испании продало право на поиски французскому дельцу Давиду Лэнглэнду, который перепродал это право, конечно, не без выгоды, парижскому банкиру Сикарду. Но на организацию водолазной экспедиции денег у Сикарда не было, и он обратился за помощью к преуспевающему банкиру Ипполиту Магену. Тот, тщательно проверив рассказ Сикарда по данным старых испанских архивов, согласился финансировать это предприятие.

Во время организации экспедиции Маген столкнулся с конкурентом в лице известного в то время в Англии специалиста водолазных работ капитана Гоуэна. Оказалось, что Лэнглэнд право на подъем сокровищ умудрился продать и Гоуэну, который, в свою очередь, уже успел распродать в Лондоне большую часть акций своего предприятия.

В январе 1870 года Маген приступил к обследованию затонувших галеонов. Старый испанский рыбак, который еще в 1825 году принимал участие в работе экспедиции капитана Диксона на бриге "Энтернрайз", за приличное вознаграждение показал ему место пяти лежащих на дне галеонов.

Чтобы получить точные сведения и сохранить тайну о затонувших кораблях, Маген приказал завинчивать смотровое стекло шлема готовившегося к спуску водолаза в тот момент, когда шлем только что поднявшегося на палубу судна водолаза еще не был снят. Таким образом, ни один из водолазов не мог услышать, что рассказывали после выхода из воды его товарищи. За двенадцать дней удалось обнаружить на дне десять судов.

Скоро из Франции начало прибывать подводное оборудование и снаряжение. В него даже входил подводный электрический фонарь весом девятьсот фунтов и подводная наблюдательная камера, которая могла вместить двух человек.

Первой находкой оказалась старинная железная пушка, ее дуло было забито пробкой, за которой еще имелся воздух, сохранявшийся в дуле почти сто семьдесят лет!

После этого водолазами были извлечены двести ядер, медный сосуд, топор для абордажного боя, рукоятка от кортика, серебряный бокал, футляр от трубки, мешок бразильских орехов. Все эти предметы нашли среди останков галеона, который местные жители почему-то называли "Мадерой".

Наступившие осенние штормы заставили водолазов прекратить работы на этом судне и перейти на галеон "Ла Лигура", который затонул в глубине бухты. Здесь они смогли добраться до судового лазарета, где обнаружили несколько медных тазов и различные сосуды. Когда галеон взорвали, то к числу этих находок прибавились компас и железная чаша. Золота и серебра по-прежнему не было. Средства Магена кончались, и всему предприятию грозил крах. Было решено попытать счастья на галеоне "Тампор", который лежал на глубине двенадцати метров. Приходилось спешить, работы проводились даже в ночное время, но и здесь ничего не оказалось.

С галеона "Алмиранте" извлекли пятнадцать ящиков с краской индиго. После этого на глубине десять метров водолазы нашли флагманский корабль адмирала Шато-Рено. Сокровищ на нем искать, конечно, не стали.

Пока проводились работы на "Алмиранте", водолазы нашли галеон "Эспихо", лежащий на глубине семнадцати метров. С него удалось поднять немного краски индиго и кошенили.

Средства экспедиции уже совсем подходили к концу, когда неожиданно был найден первый слиток серебра, а вскоре вес поднятого серебра составлял сто тридцать фунтов. В приподнятом настроении Маген выехал в Париж, чтобы добыть дополнительные средства. Ему удалось быстро распродать акции и собрать приличную сумму денег. В Париже была взята проба с темного куска металла, доставленного из бухты Виго. Водолазы, как правило, не поднимали их со дна, а в тех редких случаях, когда они попадали на палубу водолазного бота, обычно бросали в воду. К радостному изумлению Магена, этот темный, невзрачный на вид кусок металла оказался чистым серебром!

В это время в Европе началась франко-прусская война и Париж, где находился руководитель экспедиции, был окружен войсками неприятеля. В последнем, полученном им из Испании письме сообщалось, что почти все водолазы парализованы и работать может только один. Условия работы водолазов в бухте Виго были действительно ужасны, ни о какой декомпрессии в то время не было и речи. Несмотря на сравнительно небольшую глубину, кессонная болезнь сильно отражалась на здоровье водолазов. Да и сам Маген был прикован к постели.

Но французы не хотели прекращать свои поиски в бухте Виго и возглавить экспедицию назначили молодого инженера Этьена. Не дожидаясь окончания франко-прусской войны, он попытался добраться до территории Испании. Перелетев через прусские военные позиции на воздушном шаре, Этьен был схвачен пруссаками в одной из деревень и обвинен в шпионаже. Средства, выделенные французским правительством на возобновление работ в бухте Виго, которые находились при Этьене, были конфискованы.

Водолазные работы в Виго возобновились лишь через два года. Французам удалось обнаружить еще пять затонувших судов погибшей эскадры. Но золота по-прежнему не находили. В ноябре 1872 года средства иссякли и работы прекратились. У экспедиции не осталось денег даже на то, чтобы вывезти из бухты свое водолазное оборудование.

В 1873 году неудачливый руководитель французской экспедиции Ипполит Маген издал в Париже книгу "Галеоны Виго", где в виде увлекательного повествования рассказал историю испанских сокровищ и высказал свои соображения по поводу их подъема. После появления книги испанцы засекретили все исторические материалы, относящиеся к бухте Виго. Еще до Магена об испанских сокровищах писал англичанин Роджер Фентон, но его книга была менее подробной. Оба издания сыграли значительную роль в сборе средств для последующих водолазных экспедиций за сокровищами.

После неудачных поисков французов в конце XIX века было предпринято еще несколько попыток овладеть кладом. Наиболее серьезной из них была попытка американской "Компании по сокровищам бухты Виго", которая существовала почти пятьдесят лет. Американцам также пришлось работать под вооруженной охраной испанцев. Однажды американцам удалось вытащить из воды один хорошо сохранившийся галеон, но при переноске его краном на берег судно переломилось, и обе половины корпуса затонули.

В 1904 году по следам американцев пошли испанцы Иберти и Пино, которые на одном из двух затонувших кораблей нашли несколько золотых статуэток и серебряных слитков весом по восемьдесят фунтов каждый.

В 1934 году испанцы опять заинтересовались своими сокровищами. По инициативе морского министерства Испании на восемь лет была создана концессия. Однако и в этот раз хозяев бухты постигла неудача.

Казалось бы, эта попытка навсегда отобьет охоту у искателей подводных кладов заниматься, возможно, даже и не существующими сокровищами на дне бухты Виго. Ведь перед этим работало двенадцать больших водолазных экспедиций! Среди затонувших в 1702 году судов, пожалуй, невозможно найти такое, которое люди не пытались бы поднять или осмотреть. За два с половиной века бухта Вито стала синонимом несбывшейся мечты.

Однако, как это ни странно, в ноябре 1955 года английская фирма "Венчер" купила у испанского правительства право на проведение водолазных работ в Виго.

Внимание англичан было направлено на галеон "Сан-Педро", на который еще никто не смог проникнуть. По некоторым историческим документам было известно, что на этом судне в самом начале сражения испанцы пытались перевезти сокровища на берег. Галеон был расстрелян английскими кораблями и затонул в сравнительно мелком месте, а местные рыбаки, чтобы золото не досталось врагу, забросали галеон большими камнями. От времени камни между собой спаялись, образовав надежный панцирь, который закрыл судно от кладоискателей.

Однако поиски ни к чему не привели. Это была тринадцатая по счету в истории бухты Виго попытка найти один из самых сомнительных подводных кладов.

Сокровища "Гровенора"

13 июня 1782 года трехмачтовый фрегат "Грове-нор" — один из лучших парусников Ост-Индской компании —- вышел из цейлонского порта Тринкомали в Англию. Помимо прочего груза, в трюмах фрегата находились и сокровища. Англичане везли в Лондон драгоценные камни, похищенные из дворца короля Индии в Дели: алмазы, рубины, изумруды и сапфиры были уложены в девятнадцати ящиках, их стоимость составляла 517 тысяч фунтов стерлингов. На "Гровеноре" было также 720 слитков золота стоимостью 420 тысяч фунтов стерлингов, несколько ящиков золотых монет на сумму 717 тысяч фунтов

стерлингов и 1450 слитков серебра. Эти сокровища вместе с ценностями, принадлежавшими пассажирам, оценивались в сумму более двух миллионов фунтов стерлингов.

Прошло несколько недель длительного и трудного плавания через Индийский океан. "Гровенор" приближался к мысу Доброй Надежды. 4 aei-уста капитан Коксон, считая, что "Гровенор" находится в 250 милях от берега и не имея из-за плохой видимости возможности определить точное местонахождение судна, оказался в непосредственной близости от африканского берега. Когда с мачты раздался крик матроса: "Впереди буруны!", капитан просто ему не поверил. "Гровенор" продолжал под всеми парусами идти тем же курсом. Ошибка в счислении была понята Коксоном слишком поздно и оказалась роковой. Поворот перед самой грядой рифов не удался, и "Гровенор" на полном ходу налетел на камни. Океанский прибой быстро разбил деревянный корпус фрегата, и он вскоре пошел ко дну. Из 162 человек, находившихся на фрегате, до берега добрались лишь 135, из которых всего четверым — трем матросам и юнге — чудом удалось достичь Кейптауна. Остальные члены экипажа и пассажиры, не вынеся лишений, умерли в прибрежных зарослях африканского побережья.

Когда весть о кораблекрушении долетела до Кейптауна и оттуда — до Европы, к погибшему фрегату потянулись охотники за сокровищами. Но разбитый корпус фрегата, казалось, исчез бесследно. В течение первых десяти лет было предпринято несколько попыток найти "Гровенор", но тщетно. Однако время от времени после сильных штормов среди многочисленных прибрежных скал удавалось найти золотые монеты. Это побудило Британское адмиралтейство снарядить в 1842 году для поисков исчезнувших сокровищ специальную экспедицию.

Вскоре после начала работ между двумя подводными рифами под толстым слоем песка был обнаружен корпус погибшего фрегата. Малайские ныряльщики за жемчугом, входившие в состав этой экспедиции, без особого труда преодолели глубину шесть метров. Но попасть внутрь затонувшего корабля было не так-то просто. Даже тогда, когда, раскопав песок, ныряльщики нашли место, где находились грузовые люки, открыть их оказалось невозможно — крышки не поддавались никаким усилиям. Попасть внутрь фрегата через разбитые борта также не представлялось ныряльщикам возможным — все помещения были плотно забиты песком. Экспедиция не имела каких-либо специальных водолазных средств и вынуждена была убраться восвояси.

До начала XX столетия затонувшим кладом никто не интересовался. Лишь в 1905 году в Йоханнесбурге был образован так называемый "Синдикат по поискам "Гровенора". Первое препятствие, с которым пришлось столкнуться вновь испеченным кладоискателям, —- это незнание точного места гибели судна. Архивов предыдущих экспедиций не сохранилось, и синдикату пришлось все начинать с начала. Местные жители, которые от своих дедов слышали о гибели английского корабля, сообщали самые разные сведения о его местонахождении. Тогда к работе приступили водолазы, нанятые синдикатом в Англии. Целыми днями они обследовали дно в поисках фрегата. Иногда поиски приходилось прерывать из-за сильных штормов, хотя даже небольшое волнение сильно затрудняло работу водолазных ботов. Прошло несколько месяцев, и водолазы собрали все свои случайные находки. Чего здесь только не было! И куски деревянной обшивки, и ядра, и серебряная брошь, и осколки фарфора, и пряжка от матросского башмака и даже около трехсот золотых монет.

А вскоре удалось обнаружить и сам "Гровенор". Его уже сильно разрушенный временем корпус был занесен трехметровым слоем песка. Приостановив работу, руководитель экспедиции отправился в Йоханнесбург добывать дополнительные средства для подъема клада. Тем временем водолазы подняли со дна тринадцать железных пушек, обнаруженных среди подводных скал поблизости от корабля.

Получив от государства значительную сумму, синдикат приобрел большую землечерпалку. Однако слишком малые глубины на подходах к месту, где лежал фрегат, не позволили применить ее. Землечерпалку продали и купили кран, с помощью которого предполагали расчистить затонувший корабль. Но море снова и снова заносило свою жертву песком, с которым кран никак не мог справиться. Скоро опять начались шторма, делавшие невозможной работу водолазов. Но работы пришлось прекратить еще и по другой причине: средства "Синдиката по поискам "Гро-венора" иссякли.

Впрочем, это не обескуражило других предпринимателей Йоханнесбурга. Мечта о быстром обогащении не давала многим спокойно спать, ведь всего лишь в тридцати метрах от берега, на глубине шести метров лежало два миллиона фунтов стерлингов! Казалось, еще одно, последнее усилие — и сокровища "Гровенора" засверкают на солнце...

Прошло еще несколько лет, и новая фирма с еще более внушительным названием — "Синдикат по добыче сокровищ "Гровенора" развернула свою деятельность. Учтя печальный опыт своих предшественников, руководство синдиката длительное время занималось изучением возможных способов подъема клада. Рассмотрев десятки различных проектов, синдикат остановил свой выбор на предложении инженера Вебстера, считавшего, что наиболее реальным было проникнуть внутрь "Гровенора" не с воды, а снизу через тоннель, прорытый с берега.

Одним из наиболее серьезных затруднений при осуществлении этого проекта являлось отсутствие в районе намечавшихся работ железной дороги. Она проходила в стороне, в 130 милях от берега, а ближайший населенный пункт Сент-Джонс находился в 25 милях от места, где погибло судно. Тем не менее через три месяца к лагерю экспедиции синдиката были доставлены необходимое оборудование и взрывчатка. Строительство тоннеля началось. На первом этапе предполагалось прорыть в сторону моря шахту длиной около сорока метров под углом сорок пять градусов к поверхности суши. После того как была достигнута отметка, находившаяся на несколько метров ниже уровня морского дна, тоннель начали копать горизонтально, ведя его строго в направлении затонувшего судна. Работы проводились с помощью взрывных работ и последующей выемки грунта. Каждый взрыв приближал кладоискателей к заветной цели. Когда до "Гровенора" осталось десять метров, были сооружены две водонепроницаемые камеры, через которые водолазы должны были проникнуть на затонувший корабль снизу. Двери первой и второй камер должны были открываться попеременно, чтобы вода не затопила тоннель. Откачку попавшей в него воды предполагалось производить мощными насосами. Когда обе камеры были готовы, оставалось точно определить положение судна на дне и взорвать оставшиеся десять метров скального грунта.

План этот, конечно, был смел и оригинален. Ведь водолазам предоставлялся редчайший в истории судоподъемных работ шанс "подняться на морское дно". Газеты Йоханнесбурга захлебывались от восторга. Ожидалась великая сенсация. И она не замедлила произойти: "Синдикат по добыче сокровищ "Гровенора"... неожиданно лопнул. Последние метры подводного тоннеля так и остались невзорванными.

Однако все это совсем не означало, что сокровища "Гровенора" перестали привлекать кладоискателей. Отнюдь нет! Попытки завладеть легендарным кладом предпринимались и в дальнейшем. Подсчитано, что с 1842 года поисками этого затонувшего клада занималось более двадцати экспедиций. А небольшой залив, на дне которого покоятся останки фрегата, получил название "залив Гровенора".

Клад фрегата "Лютин"

В одном из залов английского страхового общества "Ллойд" стоит красивое деревянное резное кресло. К спинке прибита медная дощечка с надписью: "Это кресло сделано из деревянного руля фрегата Его Королевского Величества "Ля Лютин", который утром 9 октября 1799 года отплыл с ярмутского рейда, имея на борту большое количество золота, и погиб той же ночью у острова Влиланд. Все находившиеся на судне люди, кроме одного человека, погибли. Руль был поднят с затонувшего судна в 1859 году, после того как пролежал под водой шестьдесят лет".

За этой бесстрастной надписью скрывается один из самых драматических эпизодов в истории английского мореплавания. В Англии трудно найти моряка, который бы не знал историю "Лютина".

Когда-то этот 32-пушечный фрегат считался одним из самых красивых и быстроходных судов французского военного флота. В одном из сражений он был захвачен эскадрой английского адмирала Дункана и приведен в Лондон. С этих пор на фрегате стал развеваться британский флаг и английские моряки стали называть его не "Ля Лю-тин", а просто "Лютин", опуская французский артикль.

Ранним пасмурным утром 9 октября 1799 года "Лютин" под командованием капитана Ланселота Скиннера снялся с якоря и вышел из Ярмута к берегам континента. Спустя восемнадцать часов, когда корабль находился у входа в залив Зейдер-Зе, начался сильный шторм. Стараясь избежать грозившей судну опасности быть выброшенным на прибрежные отмели голландского берега, капитан Скиннер решил штормовать в открытом море. Но все попытки отойти от берега были напрасны —- поворот не удался, и фрегат сел на мель между островами Тершеллинг и Влиланд. Северо-восточный шторм ураганной силы быстро опрокинул судно, и оно затонуло на небольшой глубине.

Из двухсот человек экипажа до берега добрался один раненый матрос, который умер на пути в Англию.

Сообщение об этом кораблекрушении произвело в Англии сенсацию. Ведь "Лютин" вез в Гамбург золото — собственность группы лондонских купцов. Золотые гинеи, пиастры, луидоры и слитки из благородного металла оценивались в 1 миллион 175 тысяч фунтов стерлингов!

Гибель такого фрегата — тяжелый удар для страховщиков "Ллойда". Вскоре им пришлось выплатить страховое возмещение 900 тысяч фунтов стерлингов.

Пока в Англии обсуждались планы подъема сокровищ погибшего фрегата, слухи о затонувшем кладе распространились по всему побережью Голландии. Воспользовавшись тем, что Англия и Голландия находятся в состоянии войны, король последней объявил "Лютин" своей собственностью.

Во время сильных отливов борт судна был виден над водой и проникнуть в его трюм не представляло особенного труда. Полтора года местные жители и рыбаки Зейдер-Зе собирали золотой урожай. Поощряя "золотодобытчиков", правительство Голландии разрешило им оставлять у себя одну треть найденных сокровищ.

За восемнадцать месяцев с "Лютина" было поднято золота на сумму свыше 70 тысяч фунтов стерлингов.

Но с каждым месяцем проникать в этот золотой кладезь становилось все труднее: "Лютин" оседал в мягкий грунт, а сильное течение непрерывно заносило его корпус песком. Вскоре жители островов Тершеллинг и Влиланд перестали искать здесь золото.

О фрегате вспомнили лишь через пятнадцать лет, когда в Европе утих пожар наполеоновских войн. В 1821 году король Нидерландов Вильгельм I утвердил концессию, по которой жители острова Тершеллинг могли заниматься поисками и подъемом золота "Лютина", оставляя себе половину найденного. Остальное они должны были сдавать государству. Спустя два года Вильгельм подарил концессию английскому королю Георгу, который в дальнейшем передал ее "Ллойду". С этого момента поисками клада в основном занимались англичане. Они предприняли ряд серьезных попыток завладеть золотом и за пять лет, с 1855 по 1861 год, подняли около 40 тысяч фунтов стерлингов.

В 1859 году, помимо золотых монет и слитков, были найдены судовой колокол "Лютина" и руль. Страховщики "Ллойда" решили увековечить память фрегата: из досок дубового руля сделали стол и кресло для председателя общества. Позже, в 1896 году, колокол, который долгое время стоял под столом, подвесили в центральном зале. С этого момента в главном зале "Ллойда" появилась весьма оригинальная традиция: бой колокола "Лютина". В 1886 году с "Лютина" подняли большую железную пушку, которую "Ллойд" подарил муниципалитету Лондона. До начала XX века было предпринято еще несколько попыток найти золото "Лютина".

Организовывались все новые и новые экспедиции, строились грандиозные планы, создавались акционерные общества, тратились огромные состояния. Вряд ли какой-нибудь из видов водолазного оборудования, появлявшегося в конце прошлого века, не применялся для поисков этого клада. Использовались всевозможные кессоны, водолазный колокол, землечерпалки, землесосы и прочее снаряжение. Часто бывало так, что после месяцев упорного труда наконец удавалось откопать уже совсем развалившийся корпус фрегата, но тут течение буквально за несколько часов снова заносило его песком.

В 1895 году англичане, чтобы предотвратить заносы "Лютина", пытались возвести вокруг него стену. Для этой цели на дно уложили более семи тысяч десятипудовых мешков с песком! И все же усилия оказались напрасными. За сорок лет (вплоть до начала XX века) морские "старатели" смогли вырвать у моря, поглотившего фрегат, всего... тысячу фунтов стерлингов.

Следующая попытка поднять затонувший клад предпринималась в конце 1900 года. Однако и она не увенчалась успехом —- водолазы не смогли найти даже самого фрегата. Предполагали, что сильное течение, господствующее у берегов Голландии, оттащило "Лютин" в море. В мае 1911 года близ острова Влиланд появилось судно "Лайонс" под командованием английского капитана Гарднера, хорошо изучившего местные подводные течения. Через некоторое время с помощью мощных насосов под толстым слоем песка был обнаружен остов "Лютина".После долгой и упорной борьбы с песчаными заносами водолазы смогли приступить к поискам. Работать было очень трудно из-за сильного подводного течения. Каждое погружение приносило что-нибудь новое: то ржавую пушку, то ядро, то обломок шпангоута. К концу лета корпус "Лютина" полностью очистили от песка, водолазы обнаружили, что время сохранило пороховой погреб, где хранилось золото. Сотни железных ядер, спаянные ржавчиной, образовали толстую корку. Это был огромный сейф, созданный самой природой. Капитану Гарднеру удалось взорвать образовавшуюся броню. Но к этому времени наступившие осенние штормы заставили экспедицию прекратить работу, "Лайонс" пошел на зимовку в Амстердам.

За зиму "Лютин" опять занесло песком. Возобновить работы капитану Гарднеру не пришлось: деньги, отпущенные экспедиции кончились. Всего было поднято несколько золотых и около трехсот серебряных монет. Однако на этом история "Лютина" не заканчивается. И после капитана Гарднера многие пытались овладеть кладом. До начала Второй мировой войны поисками золота занимались голландцы. С помощью мощного землесоса "Каримата" им "посчастливилось" найти всего лишь десяток золотых монет.

Подсчитано, что всего было предпринято более десяти серьезных попыток овладеть сокровищами "Лютина". Руководитель экспедиции 1957 года голландский инженер Ван Вейнен перед началом работ заявил, что это будет последняя попытка поднять знаменитый клад. Но и она закончилась неудачей.

До сих пор в зале "Ллойда" слышатся гулкие удары колокола "Лютина", оповещающие англичан о новых жертвах, а у берегов Голландии, вблизи острова Влиланд, высится высокая железная конструкция, так называемая "Башня Бекера", сооруженная одним из пытавшихся овладеть кладом. Это тоже своего рода памятник знаменитому фрегату и неудачам кладоискателей.

Драма острова Кокос

Кокос уже давно бытует в литературе под такими романтическими названиями, как "Остров сокровищ", "Пиратский сейф" и "Мекка кладоискателей".

Удивительный остров! Его история насыщена приключениями. Вот уже полтора века этот крошечный, покрытый непроходимыми зарослями клочок суши, затерявшийся в Тихом океане, приковывает к себе внимание кладоискателей всех рангов и сословий. Подсчитано, что за это время на нем побывало более пятисот экспедиций, участники которых вложили в поиски кладов миллионные

состояния. Здесь сотнями гибли люди, здесь вдребезги разбивались иллюзии, здесь отрекались от Бога, здесь сходили с ума...

С моря Кокос кажется неприступной темно-зеленой скалой, выросшей со дна океана. Он похож на старинную крепость. Мрачные двухсотметровые скалы круто обрываются в бушующее море. Длина острова четыре с половиной мили, ширина — две. В середине Кокоса высится гора высотой почти 700 метров. Гора, как и весь остров, поросла густыми непроходимыми зарослями, в которых кишат сотни тысяч ядовитых змей, ящериц, пауков, крылатых муравьев. Влажный удушливый тропический воздух наполнен тучами москитов.

С севера обрывистые скалистые берега образуют две небольшие бухты — Чатам и Уэйфер — излюбленное обиталище кровожадных тигровых акул. Огромные волны тихоокеанской зыби с глухим грохотом разбиваются о неприступные скалы. Кокос принадлежит Коста-Рике. Он считается необитаемым островом — человеку невыносимо жить в таких условиях. Поселившиеся здесь когда-то предки перуанцев инки вскоре покинули его, не выдержав соседства со змеями и москитами.

Впрочем, остров не так уж и необитаем. Хотя постоянных жителей на Кокосе нет, люди появляются здесь довольно часто. Это кладоискатели — охотники за легендарными сокровищами Кокоса. Они приезжают сюда найти один из трех крупнейших в истории человечества кладов. Об усердии нескольких поколений кладоискателей красноречиво говорят тысячи выкопанных ям, канав, рвов. А о финале поисков счастья повествуют заросшие причудливыми тропическими травами могильные кресты. Не многим удалось вырваться из этого ада. На протяжении долгих лет джунгли Кокоса были и остаются немыми свидетелями сотен человеческих драм, тяжких преступлений, совершенных ради сокровищ. Скалы Кокоса могли бы поведать о печальной участи тех, кто погиб среди прибрежных седых бурунов, так и не добравшись до суши. Не всякий опытный моряк осмелится высадиться на опасные берега этого неприветливого клочка земли, затерявшегося в океане... К острову причалить можно лишь в двух крошечных бухтах, к тому же только в тихую погоду.

Мир заговорил о Кокосе в 1841 году, когда Америку и Европу облетела весть, что именно здесь зарыты так называемые "сокровища Лимы".

Летом 1841 года капитан английского брига Джон Киттинг, готовясь к плаванию из Ньюфаундленда в Вест-Индию, познакомился с американцем по фамилии Томпсон. Тот просил взять его на борт пассажиром. Во время рейса английский капитан и американец подружились. Томпсон поведал Киттишу историю своей жизни. Он рассказал, что в молодости тоже был морским капитаном и командовал шхуной под названием "Мэри Диэр".

В сентябре 1820 года Томпсон со своим судном оказался у западного берега Южной Америки и по чистой случайности, в поисках груза, зашел в перуанский порт Кальяо. В это время в Перу шла война за независимость. Войска генерала Хосе де Сан-Мартина подступили к столице испанского вице-королевства — Лиме. Высшая знать и католическое духовенство, покинув свои замки, бросились в Кальяо. Они бежали от возмездия патриотов, прихватив с собой все ценности, которые награбили и нажили за долгие годы испанского господства в этой богатой стране. Из Лимы обозы мулов доставили на причал порта огромную груду ценностей. Чего здесь только не было! И золотые слитки, и распятия, усыпанные бриллиантами, и сабли, эфесы которых переливались драгоценными

камнями, и жемчужные ожерелья, и тяжелые платиновые браслеты с рубинами и изумрудами. Рядом стояли огромные золотые сосуды и прочая утварь многочисленных католических храмов Лимы. Среди этих невообразимых богатств особо выделялась отлитая из чистого золота почти двухметровая статуя Пресвятой Девы Марии с младенцем на руках... Всю эту сверкающую и переливающуюся на солнце груду сокровищ лимская знать собиралась погрузить на какой-нибудь корабль и переправить в Испанию. Но — увы! — ни одного корабля в порту не было. Между тем армия Сан-Мартина неотвратимо приближалась к Кальяо...

Случайно вошедшая в гавань "Мэри Диэр" была для испанской знати последним шансом спасти от повстанцев ценности. Начались переговоры. За огромное вознаграждение капитан Томпсон согласился переправить сокровища через океан в Барселону. Когда золото погрузили на шхуну, Томпсону было приказано ждать окончательного решения испанского вице-короля. Видимо, владельцы бесценного груза боялись выпускать "Мэри Диэр" в море без конвоя и ждали, что в порт войдет какой-нибудь корабль роялистов.

Наступила ночь 7 сентября 1820 года. Томпсон не смог устоять перед искушением. Его матросы перебили у трюма часовых и, обрубив якорный канат и швартовы, подняли паруса. "Мэри Диэр" выскользнула из гавани в море. И все-таки беглецов заметили. На берегу началась паника. В это время в порт входил перуанский фрегат. Немедленно с берега к нему устремилась шлюпка. Один из сидящих в ней офицеров что-то прокричал капитану фрегата, и корабль, развернувшись на внешнем рейде, понесся за шхуной вероломного американца. Началась погоня. Однако легкая на ходу "Мэри Диэр" без труда ушла от преследования и вскоре скрылась за горизонтом.

Куда спрятать сокровища?" — в сотый раз спрашивал себя Томпсон. Бросив взгляд на карту, он в трехстах милях к северо-востоку от Галапагосских островов увидел Кокос. Томпсон никогда не был там, но слышал, что на острове обитают лишь ядовитые змеи и москиты. Лучшего места для сокрытия лимских сокровищ нельзя было и придумать. Шхуна взяла курс на Кокос. На четвертый день плавания, когда за кормой осталось 900 миль и ценности были поделены между капитаном и командой, "Мэри Диэр" подошла к Кокосу. Долго кружила шхуна вокруг острова, пока Томпсон искал место для выгрузки. Из двух бухт он выбрал ту, которая называлась Чатам. Три дня ушло на то, чтобы переправить со шхуны на берег десятки тонн золота и спрятать его на острове. Когда все, наконец, было надежно укрыто и Томпсон отдал команду выбирать якорь, в бухту ворвался фрегат роялистов. Тот самый, который начал погоню за шхуной с рейда Кальяо. Его командир догадался, что самым подходящим местом, куда могла направиться "Мэри Диэр", был стоящий в стороне от морских дорог Кокос. Расчет оправдался — преступники были схвачены. Испанцы не стали тратить время на суд — команда "Мэри Диэр" была вздернута на но-ках реев фрегата. Повесили всех, кроме капитана и его старшего штурмана. Этих двоих оставили в живых с расчетом на то, что под пытками они выдадут место, где зарыли сокровища. Фрегат снялся с якоря и направился в Панаму. Там укрылись бежавшие от повстанцев правители вице-королевства. Во время плавания Томпсона и его старшего штурмана заковали в кандалы и бросили в канатный ящик. При подходе к Панаме штурман, заболевший на Кокосе желтой лихорадкой, умер. А Томпсону удалось в Панаме каким-то чудом бежать. Впоследствии он поселился на Ньюфаундленде, где прожил двадцать лет.

За это время он неоднократно пытался вернуться на Кокос и откопать клад. Но средств для этого у Томпсона не было.

Подружившись с Джоном Киттингом, престарелый американец понял, что с капитаном можно сговориться и вывезти на его бриге сокровища с далекого острова. Англичанин согласился, и они ударили по рукам. Договорились после выгрузки в Веракрусе подготовить бриг к плаванию, заменить трех не вполне надежных матросов и идти вокруг мыса Горн на Кокос. Но в мексиканском порту Томпсон тяжело заболел и слег. На смертном одре Томпсон передал Киттингу карту острова, где крестом было обозначено место зарытых сокровищ, а также указал направление и расстояние от последнего ориентира до потайного входа в "золотую" пещеру.

Киттинг не замедлил отправиться на Кокос. На этот раз его компаньоном стал капитан Боуг. После длительного и трудного плавания вокруг мыса Горн судно Киттинга подошло к острову. Капитаны решили не посвящать команду брига в свою тайну и вышли на берег под видом охоты. По карте они быстро отыскали потайной вход и оказались в пещере среди несметных богатств Лимы. Набив карманы драгоценностями, Киттинг и Боуг вернулись на корабль. На "охоту" они стали ездить каждый день. Но шила в мешке не утаишь! Команда брига поняла истинную цель захода на Кокос и решила тайно проследить путь капитанов в глубь острова. Киттинг с Боугом заметили слежку и изменили маршрут. Тогда на следующий день матросы показали своему капитану мешок с бриллиантами, который они обнаружили в его каюте. Команда требовала дележа добычи и предложила капитану открыть тайну клада. На размышление Киттингу и Боугу дали десять часов. Ночью капитанам удалось бежать: они отвязали шлюпку, доплыли до берега и укрылись в джунглях. Поиски беглецов и клада продолжались неделю. Но ни пещеру, ни Киттинга с Боугом не нашли.

Тогда команда вернулась на корабль, поделила между собой изъятые из капитанской каюты бриллианты, подняла паруса и ушла от острова прочь...

Через месяц к Кокосу подошло американское китобойное судно. Моряки отправились на остров пополнить запасы пресной воды и набрать кокосов. На берегу их встретил истощенный бородатый человек с безумным блеском в глазах. Это был Киттинг. Он рассказал, что его команда, подняв мятеж, захватила бриг, а его высадила на берег. О Боуге Киттинг не упоминал. Предполагают, что он убил Боуга в пещере при дележе клада.

С китобоями Киттинг вернулся на Ньюфаундленд. Говорят, ему удалось тайно провезти всего лишь горсть драгоценных камней. Впрочем, их хватило Киттингу на целых семь лет, до конца его жизни. Перед смертью он открыл тайну клада своему другу Фицджеральду. Но тот, не имея средств, не сумел организовать экспедицию за сокровищами. Примерно в эти годы тайна острова Кокос получила в Америке огласку и сокровища Лимы стали будоражить умы кладоискателей. К Кокосу потянулись охотники за золотом.

Теперь уже трудно сказать, что заставило Фицджераль-да обнародовать историю Киттинга. Достоверно известно одно: подлинная карта, вычерченная самим Томпсоном, сменив нескольких владельцев, попала в 1926 году в руки знаменитого британского автомобильного гонщика Малкольма Кэмпбелла. Но о нем несколько позже.

Все, кто после Киттинга искали пещеру, уезжали с Кокоса ни с чем: карта Томпсона стала почему-то неверна. Кто знает, может быть, Киттинг перед смертью раскаялся в убийстве Боуга и изменил карту с целью запутать будущих претендентов на клад? Ведь "сокровища Лимы", приведшие к гибели экипажа "Мэри Диэр", не принесли большого счастья и ему. Пусть же все другие избегнут соблазнов и преступлений — так или примерно так мог рассуждать Киттинг.

К середине XIX века в Америке развелось великое множество карт Томпсона. Ловкие люди нажили капиталы на их продаже. Известно, что за некоторые копии этой карты кладоискатели платили по 20 тысяч долларов!

На одних картах-копиях место пещеры было обозначено в глубине острова, у подножия горы, на других — на самом берегу, среди отвесных скал. Карты, сделанные после смерти Фицджеральда, показывали почему-то место клада не в пещере, а под землей. Одним словом, ни по основной карте Томпсона, ни тем более по ее "копиям" сокровища не были найдены. Со временем происшествие с "Мэри Диэр", а также история Томпсона, Киттинга и Боуга превратились в легенду со множеством вариаций. Капитана Томпсона стали путать со Шкотом Томпсоном — известным английским пиратом, а "Мэри Диэр" превратилась в "Мэри Рид".

В 1853 году в Америке распространились слухи, что на Кокосе есть еще один клад — сокровища, зарытые знаменитым пиратом Бенито Бонито, вошедшим в историю под прозвищем Кровавый Меч. Основанием для слухов стал приезд в Сан-Франциско из Австралии некоего Джонса Уэлча с женой. В высшем обществе города пошла молва, что жена Уэлча — бывшая подруга Кровавого Меча. Мэри Уэлч не скрывала своего романтического прошлого и даже охотно дала репортерам скандальной хроники пространное интервью. Она заявила, что тридцать три года назад, когда ей было восемнадцать лет, в Панаме ее похитил Бенито Бонито — пират, чье имя вселяло ужас в сердца всех, кто обитал "в тех страшных местах". Причем Бенито Бонито, по ее словам, вовсе не испанец и не португалец, как думают все, а "истый английский джентльмен удачи" и настоящее имя его Александр Грэхэм. Да, именно тот самый Александр Грэхэм, который при Трафальгаре командовал бригом "Девоншир" и отличился в сражении, принесшем адмиралу Нельсону вечную славу. Но по неизвестным причинам вскоре после триумфа Нельсона Грэхэм вышел на своем корабле к берегам Панамы. В открытом море он объявил своей команде, что решил стать пиратом. Большая часть экипажа встала на его сторону, а тех, кто отказался изменить короне, высадили на берег Панамы. Близ мексиканского порта Акапулько Грэхэм, который уже величал себя не иначе как Бенито Бонито, встретил пять испанских кораблей. Три из них были боевыми судами, а два — галеонами. Кровавый Меч смело бросился на испанцев и, хотя перевес был на их стороне, разбил точным огнем пушек "Девоншира" три вражеских корабля. Сражение закончилось жестокой абордажной схваткой в пользу англичан. Правда, их корабль получил множество пробоин и должен был вот-вот затонуть. Тогда Бенито Бонито со своим экипажем перебрался на галеон "Релампаго", предварительно перебив всю команду галеона. Добыча пирата была огромной. "Релампаго" взял курс на остров Кокос. Там в бухте Уэйфер сокровища выгрузили на берег. Грэхэм—Бонито приказал матросам прорыть в утесах бухты шахту, со дна которой коридор длиной около десяти метров вел в подземную пещеру. Именно в этой пещере и было спрятано золото, отнятое у испанцев.

Четырнадцать человек из шайки Бонито, получившие ранения в сражении с испанцами, остались на Кокосе под присмотром судового врача и Мэри. Сам Бенито вышел в море к берегам Панамы на очередную охоту. И опять ему сопутствовала удача. Через шесть месяцев он вернулся на остров с добычей, которая была не меньше первой. Все ценности сложили в той же пещере, а вход в нее завалили огромным камнем. Третий пиратский рейд Бонито, в котором уже участвовали выздоровевшие матросы, судовой врач и Мэри, оказался последним. Британское адмиралтейство давно охотилось за преступником. Два королевских фрегата настигли пиратов у берегов Коста-Рики. Они загнали корабль Кровавого Меча на отмель. Пираты были схвачены. Зная, что его ждет, Грэхэм передал Мэри карту и план спрятанного на Кокосе клада. Вслед за тем прямо на глазах красавицы Мэри жестокие королевские эмиссары повесили Бонито вместе с его двадцатью тремя сообщниками. Тех из числа его шайки, кто раскаялся (включая врача и Мэри), привезли в Лондон. Королевский суд заменил им смертную казнь каторгой. Мэри сослали в Австралию, на остров Тасмания. Здесь-то она и вышла замуж за Джона Уэлча, который, отбыв срок наказания, стал старателем и после золотой австралийской лихорадки 1852 года приехал в Сан-Франциско далеко не с пустыми руками. Такова была рассказанная Мэри Уэлч история. В нее поверили, и несколько богатых промышленников американского Запада согласились финансировать экспедицию на остров Кокос. В Сан-Франциско была создана корпорация кладоискателей. Уже в начале 1854 года из бухты Золотые Ворота вышел за золотом Кокоса пароход "Фрэнсис Л. Стал". На его борту в составе экспедиции находилась со своими картами Мэри Уэлч.

Высадившись на Кокосе и осмотрев берег, она заявила, что не может найти ориентира, так как за прошедшие годы береговая линия острова сильно изменилась. Тогда начали искать клад по предполагаемым ориентирам. Прорыли более десятка тоннелей, но так ничего и не нашли. Экспедиция, израсходовав весь запас провизии, вынуждена была возвратиться в Сан-Франциско. Синдикат лопнул, а бывшая подруга пирата, продав карты, продолжала спокойно доживать свой век на берегу бухты Золотые Ворота.

Начавшийся вокруг клада Лимы и сокровищ Кровавого Меча ажиотаж всколыхнул не только Америку, но и Европу. В 1894 году немец Август Гисслер подписал с/правительством Коста-Рики контракт на колонизацию ортрова Кокос. Гисслер заявил, что намерен найти третий, дотоле никому еще не известный клад — сокровища инков. По его предположениям, древние жители Перу, коша их страну нещадно грабил Франсиско Писарро, перевезли сюда часть храмовых сокровищ, которые им удалось укрыть от алчных конкистадоров. В случае успеха предприятия Гисслера половина найденных сокровищ переходила в казну Коста-Рики.

Немец прибыл на Кокос вместе со своей женой. Сначала он построил дом, развел огороды, наладил рыболовство. Подробно изучив остров, Гисслер приступил к поиску клада инков. Копал он по заранее намеченному плану в ста различных местах, пока его заступ не упирался в скалу. Человек он был настойчивый, о чем свидетельствует хотя бы то, что непрестанными поисками он занимался... двадцать лет. Да, целых двадцать лет!

На двадцать первом году добровольного труда каторжанина Гисслер все же нашел золото — в траве блеснул испанский дублон чеканки 1788 года. С этого момента немец перестал копать, ибо пришел к выводу, что никаких кладов в земле острова нет и что найденная им золотая монета могла вывалиться из кармана одного из его предшественников.

Это был удар, которого не вынесла жена кладоискателя. Она умерла, и Гисслер, засыпав одну из выкопанных им ям, в конце 1914 года покинул Кокос. С острова неудачливый кладоискатель возвращался в цивилизованный мир на американском пароходе, который доставил на берег этой "мекки" очередную партию паломников. Перед отплытием немец продал им свое налаженное за долгие годы! хозяйство. Он искренне старался убедить прибывших охотников за кладами не тратить зря сил и времени. Гисслер рассказал американцам, что за двадцать лет перерыл весь Кокос, что время от времени его одиночество нарушали другие энтузиасты золотого промысла, но они тоже уезжали ни с чем. Он поведал о неудаче крупной англо-французской экспедиции, которая прибыла на Кокос в 1906 году на пароходе "Хета", после чего лопнуло акционерное общество с капиталом в полтора миллиона франков. Но американцы не вняли доброму совету старожила и остались на острове.

Прошло несколько месяцев, и они покинули остров Кокос разочарованные.

В 1926 году на острове появился знаменитый автомобильный гонщик Малкольм Кэмпбелл с верой в успех и с картой Томпсона в кармане. Надеясь добраться до "сокровищ Лимы", Кэмпбелл вложил в экспедицию 40 тысяч фунтов стерлингов. Но, хотя экспедиция была неплохо организована, на острове^она пробыла всего несколько недель. Причина прекращения поисков клада — страх, который вселился среди непролазных джунглей Кокоса в душу отважного гонщика. Однажды, когда Кэмпбелл расположился в своей палатке на ночлег, он услышал, как его пес, зарычав и ощетинясь, выскочил в темноту. Малкольм выглянул из палатки. Неподалеку, поджав хвост, жалобно скулила его собака. Готовому в любую секунду разрядить пистолет Кэмпбеллу стало страшно. Он почувствовал, что из зарослей за ним зорко следят чьи-то глаза. Где-то совсем рядом с лагерем раздался отвратительный странный вой, постепенно переходящий в свист. Так продолжалось каждую ночь. Англичане решили, что это боевой клич индейцев, готовых напасть на лагерь, перебить кладоискателей и завладеть имуществом экспедиции. Кэмпфелл вспомнил о старом предании, которое гласило, что еще в начале XVI века несколько инков, спасаясь от беспощадных испанских конкистадоров, нашли убежище на этом острове. Более того, побывавшие здесь за три года до Кэмпбелла кладоискатели рассказывали ему об индейцах, которые якобы живут на Кокосе и при приближении корабля тушат свои костры и поднимаются на гору, заросшую непроходимыми джунглями... Кэмпбелл покинул Кокос, так и не найдя "сокровищ Лимы".

В 1934 году в одном лондонском клубе искателей кладов бельгиец Петер Бергам сделал заявление о том, что, высадившись после кораблекрушения на Кокос, он прожил там несколько недель. За это время он обследовал остров и обнаружил следы клада. Доказательства бельгийца были столь логичны и убедительны, что члены клуба не замедлили организовать на Кокос экспедицию. По пути к острову Бергам говоривший, что получит четвертую часть добытых сокровищ, почему-то бежал в Панаму. Экспедиция вынуждена была вернуться в Англию. Но странное совпадение! Спустя несколько месяцев американские газеты сообщили, что один бельгиец продал в Нью-Йорке старинные сокровища на полмиллиона долларов. Кто знает, может быть, Петер Бергам добрался до клада самостоятельно.

Некоторые кладоискатели побывали на Кокосе по нескольку раз. Так, американец Форбс, фермер-цитрусовод из Калифорнии, предпринял пять попыток отыскать "сокровища Лимы". По документам своей родословной он установил, что Томпсон приходится ему прадедом. Достоверность хранившейся в семье Форбсов карты острова с пометкой о зарытом кладе не вызывала у фермера никаких сомнений. Пятая и последняя экспедиция Форбса на Кокос в 1950 году еще раз убедила цитрусовода в том, что он сделал непоправимую глупость, продав свой участок земли в Калифорнии.

Англичанин Альберт Эдварде, побывав безрезультатно на Кокосе дважды, не смог удержаться, чтобы не организовать третью экспедицию. В 1953 году он приобрел старую рыбопромысловую шхуну "Хитер Глен" и переделал ее в экспедиционное судно. Выйдя из Плимута, он благополучно достиг "Мекки кладоискателей", высадился на остров, долго искал сокровище, но, как и все его предшественники, отбыл восвояси ни с чем. "Я рад и этому, — заявил Эдварде газетчикам, — ведь не всем довелось благополучно вернуться домой с этого проклятого острова. Одних настигала смерть в бурунах при попытке высадиться на его берег, другие пали от руки убийц, третьи умирали от укусов ядовитых змей или стали жертвой тропической лихорадки".

Не будем продолжать этот перечень неудачных экспедиций на Кокос. К трагедиям многочисленных паломников "Мекки кладоискателей", к истраченным впустую состояниям не могли отнестись равнодушно историки. Если охотники за сокровищами успокаивали себя мыслью о том, что причина их неудачи крылась в изменившейся топографии острова в результате действия океанского прибоя, эрозии почвы, оползней и обвалов, то историки рассуждали иначе. "Не миф ли все это? Не игра ли больного воображения Уильяма Томпсона и Мэри Уэлч?" — подумали историки и решили проверить.

Одним из первых, кто усомнился в достоверности рассказа капитана "Мэри Диэр" и интервью "подруги" Кровавого Меча, был уже упомянутый нами американец Гарри Ризберг. Вместе с историками Перу он последовательно и весьма тщательно изучил ряд событий, связанных с освобождением генералом Хосе де Сан-Мартином Аргентины, Чили и Перу от испанского владычества. Оказалось, что ни в одном из архивов Американского континента нет письменных источников, упоминающих о вывозе ценностей из городского собора Лимы и погрузке их на какое-либо судно в порту Кальяо. Действительно, в момент наступления армии повстанцев столичная знать и представители высшего духовенства бросились бежать из Лимы к морю, но историки не нашли каких-либо сведений о погрузке ценностей на корабль. Более того, Гарри Ризберг лично посетил Лиму. В городском соборе, в нише над алтарем, он обнаружил золотую статую Пресвятой Девы Марии... Целая и невредимая стояла она с младенцем Христом на руках в окружении двенадцати золотых апостолов. Один из самых старых служителей собора заверил Ризберга, что с момента основания храма статуя никогда из него не выносилась и что армия Сан-Мартина ее не тронула.

Не менее тщательное исследование по истории "сокровищ Лимы" провел британский вице-консул в столице Перу Стенли Фордхэм. По его просьбе местные историки и краеведы собрали подробный материал, который свидетельствовал о том, что между Лимой и островом Кокос нет никакой связи. С таким же заявлением выступил и директор Национальной исторической библиотеки Перу.

Что же касается легенды о кладе, зарытом пиратом Бенито Бонито, то это тоже всего-навсего легенда — красивый вымысел Мэри Уэлч. Можно полагать, что Уэлч дала свое сногсшибательное интервью газетчикам ради саморекламы. Во всяком случае, английские историки до сих пор не могут найти в британских архивах судебного дела по процессу "подруги" Кровавого Меча и доставленных в Лондон других членов экипажа "Девоншира". Более того, ни в одном документе, относящемся к делу пирата Александра Грэхэма, имя Мэри не упоминается.

Казалось бы, что проделанная историками работа, должна была утихомирить страсти кладоискателей, мечтающих о мифических сокровищах Кокоса, если не совсем отбить у них охоту думать об этом злополучном острове. Но нет. Кладоискатели не хотят расставаться с красивыми легендами. И Кокос неотвратимо продолжает манить к себе охотников за кладами.

"Ладно, — рассуждают те, кто больше склонен верить легендам, чем скрупулезным выкладкам историков, — пусть "сокровища Лимы" и "клад Кровавого Меча" —легенды. Но ведь на Кокосе зарыли свои сокровища флибустьеры Тортуги — Уильям Дампир, Эдвард Дэвис, Генри Морган". И снова в поисках затерявшихся следов сокровищ на Кокос прибывают все новые и новые экспедиции. И опять большинство из них покидает остров ни с чем. Некоторые из экспедиций заканчиваются трагично. Вот одна из сравнительно недавних драм.

Летом 1962 года сейнер под флагом Коста-Рики, вышедший в Тихий океан на лов тунца, заметил над Кокосом дым. Это был сигнал. Капитан остановил судно. От острова отделилась надувная лодка. В ней находился человек, отчаянно взывавший о помощи. Едва рыбаки успели поднять его на палубу, он потерял сознание. Когда его привели в чувство, он пробормотал: "Они погибли". Это был француз Робер Верн, известный спелеолог, не раз ходивший в опасные экспедиции с группой знаменитого

исследователя вулканов Гаруна Тазиева. Что же произошло?

Три месяца до этого он со своими друзьями — журналистом Жаном Портелем и писателем Клодом Шарлье, широко разрекламировав свои планы поиска пиратского золота, прибыл на Кокос.

Вот некоторые записи из дневника Робера Верна.

"...В ту пятницу мы плыли в бухту Чатам осмотреть выходящий в море грот. Море было серое и унылое, волны с силой разбивались о рифы. Клод сказал: "Может, лучше подождем, пока успокоится?"

Лодка была нагружена доверху. Все же мы благополучно вышли из бухты и стали огибать мыс, держась подальше от берега, чтобы нас не бросило на рифы. Не знаю почему, но я посмотрел на мыс и сказал: "Если что-нибудь случится, надо плыть туда".

Нас здорово болтало. Вдруг мотор чихнул и заглох. Я закричал: "Быстрей за весла!" Весла оказались придавленными палаткой. Накатившая сбоку волна опрокинула лодку. Я закричал, услышал чей-то крик. Следующая волна подхватила меня и с размаху швырнула о риф. Я цепляюсь за скользкую поверхность и ползу, ползу... Вылезаю и оглядываюсь: "Жан! Клод!" Ничего не слышно, только грохот волн. Мне страшно. Особенно я беспокоюсь за Жана: он ведь едва-едва держится на воде. Снова кричу им — никакого ответа. Большая волна чуть не смывает меня обратно. Нашу лодчонку выбросило чуть подальше, метрах в пятидесяти. Может, они с другой стороны мыса? Лезу наверх. Ноги у меня избиты до крови, рубашки нет, утонули все вещи. На берегу никого нет. Туча крылатых муравьев облепила меня со всех сторон. Помню, я долго кричал, плакал. Несколько раз срывался с камней. В лагерь добрался глубокой ночью. Лагерь пуст. Я вытащил бутылку со спиртом, пил, потом лил на искусанное тело. Все было кончено. Они погибли".

Берн оказался один. Два месяца каждый день он до рези в глазах вглядывался в горизонт. Корабль он видел два раза, но прежде чем он успевал зажечь облитую бензином резиновую покрышку, судно скрывалось за горизонтом... На грани безумия прошли последние дни Верна на острове.

Экспедиция трех французов на Кокос была организована из рук вон плохо. Кладоискатели взяли с собой лопаты, дюжину детективных романов, пишущую машинку, магнитофон, оружие, но второпях забыли сигареты, сахар, рацию, спасательные нагрудники и баллоны с кислородом для аквалангов. Путешественники надеялись, что в случае, если они и не найдут сокровищ на острове, то, возвратившись во Францию, издадут книгу о своих приключениях и выступят с серией рассказов по радио и телевидению. В конце концов это тоже обещало надежный заработок... Но все обернулось трагедией, одной из многих трагедий, связанных с золотыми миражами Кокоса.

Железный ящик и морская черепаха

В группе островов Кука, расположенных примерно в 900 милях к северо-западу от Таити, есть небольшой коралловый атолл, названный именем нашего славного генералиссимуса Александра Васильевича Суворова. Он был открыт в 1814 году лейтенантом Михаилом Петровичем Лазаревым, выдающимся российским мореплавателем. Англичане называют его "Сувароу" или "Соуворофф".

С 1889 года, когда к атоллу подошел английский корабль "Рапид", эта территория была аннексирована Великобританией и перешла под управление губернатора Новой Зеландии.

Пожалуй, среди всех островов Тихого океана этот крошечный атолл самый романтичный. Это остров сокровищ в полном смысле слова. Здесь в разных местах острова три раза находили клады. Как они сюда попали и кто их закопал — осталось тайной. Атолл расположен значительно южнее маршрута манильских галеонов, плававших когда-то между Филиппинами и Мексикой. Возможно, что один из кораблей был отнесен сюда штормом и погиб. Может быть, история этих кладов связана с пиратами или мятежом на каком-нибудь судне.

На острове до сих пор сохранились останки жилья — стены из прочного материала, похожего на цемент, состоящего из смеси известняка и кораллов.

Атолл Суворова имеет форму полумесяца и состоит из нескольких островков, наибольший из которых Якорный. Общая площадь атолла около 150 гектаров. Островки окружают лагуну длиной девять и шириной семь миль. В ней имеется всего лишь один судовой проход. Растительность — пальмы, дерево баньян.

Первый клад на атолле Суворова нашли в 1850 году. Перед этим здесь потерпел крушение американский китобоец "Джем". Из Таити пришло судно, чтобы спасти его груз — ворвань. Помощник этого таитянского судна заявил, что под одной из пальм он найдет клад. Он не сообщил, откуда ему это известно, но уговорил своего капитана отпустить его на берег с несколькими туземцами для поисков сокровищ. На корабль помощник вернулся с железным сундуком, который был полон золотых и серебряных монет. Это были американские доллары, их сумма превышала 15 тысяч.

Позже сокровища на атолле стал искать некий торговец с островов Океании. О кладе он узнал случайно и сна чала не верил в успех предприятия. На Таити один

пьяный бродяга сказал ему, что знает, где на атолле Суворова можно найти клад, и укажет место за вознаграждение в двадцать английских фунтов. Пересчитав деньги, бродяга начертил на песке схему и указал место, где зарыты два сундука якобы с золотом. Один закопан под наклонившимся деревом, другой — на острове Якорный, в небольшом заливчике около острова Мотуто.

Прибыв на атолл, торговец без труда нашел наклонившееся дерево в том месте, где ему показал бродяга, и начал копать вокруг. На глубине четырех футов его заступ ударился обо что-то твердое. Это оказался металлический ящик, полный мексиканских серебряных пиастров и испанских дублонов. Их стоимость составляла в то время 24 тысячи долларов. Несмотря на тщательные поиски, второго сундука найти не удалось.

В 1860 году англичане Чарлтон и Ракстон подняли со шхуны, которая погибла у атолла Фенуа-Ура в группе островов Общества, золотые монеты на сумму 6 тысяч фунтов стерлингов. Деньги они разделили поровну. Ракстон покинул остров, а Чарлтон, как гласит предание, зарыл свою долю на одном из островов Кука Манихики или Хамфри. После этого он вместе с группой островитян отправился на пироге в Ракахангу. Пирога попала в шторм и была выброшена на атолл Суворова, где в это время помимо туземцев жили два европейца — Джо Бирд и Джулиус Тайрел. Из-за жен туземцев однажды случилась драка. Туземцы убили всех трех европейцев. Доля Чарлтона так и осталась где-то на атолле Суворова.

В 1875 году сюда прибыл английский предприниматель по имени Хардли Стерндейл. Он поселился здесь со своей женой, надеясь наладить дело по поиску жемчужных раковин в лагуне и сбору кокосовых орехов. Новозеландская фирма "Хендерсон и Махфарлэйн" поставила ему необходимое оборудование. Стерндейл построил причал, дом и небольшой форт на острове Якорный. Дело и вправду оказалось прибыльным. Однажды между приказчиком фирмы и Стерндейлом возник спор о дележе прибыли. Последний справедливо требовал своей доли. Но приказчик заявил, что он работает по найму и его доля должна быть значительно меньшей. Ему было приказано вернуться на остров Окленд. Стерндейл отказался. Ему стали угрожать, что применят силу.

Когда сам Хендерсон на своей яхте прибыл на атолл, Стерндейл с женой заперся в доме и забил изнутри досками дверь. Но у супругов было мало продуктов и воды. Провизия хранилась рядом, в сарае. Для самозащиты у Стерндейла имелся револьвер. Один из членов экипажа яхты Генри Мэйр был его другом. Ночью он тайно доставил ему карабин и патроны. Осада дома продолжалась более двух недель. Хендерсон прострелил бак с питьевой водой, чтобы Стерндейл не мог пополнять запасы воды и сдался. Генри Мэйру было запрещено покидать яхту. Но через две недели он все же решил совершить побег. Стараясь не думать о кишевших у острова акулах, он ночью прыгнул в воду и поплыл к берегу. На море была сильная зыбь, и он совсем выбился из сил. Добравшись до берега, Мэйр в изнеможении упал на песок. В это время произошел один из самых удивительных случаев в истории кладоискательства. Из воды выползла большая морская черепаха, проползла мимо застывшего на песке Мэйра и начала ластами рыть яму, чтобы отложить яйца. Внезапно его привлек какой-то странный звук: было похоже, что ласты животного скребут по металлу. Заинтригованный, Мэйр поднялся и, подойдя ближе, при свете луны разглядел под черепашьими ластами ровную металлическую поверхность. Мэйр принялся раскапывать песок, и спустя некоторое время извлек из него небольшой железный ящик. Открыв его, Мэйр замер в изумлении: ящик был полон золотых монет и колец, украшенных драгоценными камнями! Опасаясь, что у него отнимут эти сокровища, он зарыл свою находку тут же недалеко под пальмой. С собой он взял лишь шесть колец и несколько монет.

Осада дома Стерндейла закончилась без жертв на семнадцатый день. Порешили, что все вернутся на Новую Зеландию и через суд решат, кому какая доля причитается. В Окленде фирма "Хендерсон и Макфарлэйн" возбудила против Стерндейла судебное дело. Суд отказался рассматривать заявление, сославшись на то, что события происходили на атолле, который не являлся территорией Новой Зеландии. Дело было предано забвению.

После этого Мэйр несколько лет терпеливо ждал подходящего случая, чтобы вернуться на атолл и откопать клад. Но его замыслам не суждено было сбыться: в 1880 году Мэйр был убит в стычке с туземцами. А зарытый им клад так и остался под пальмой.

В 1938 году на атолл Суворова в надежде отыскать клад прибыл новозеландец Уэрей. Его сопровождали четверо, составлявших экипаж его яхты "Нгатаки". Однако найти им ничего не удалось.

В наше время на атолле Суворова постоянно никто не живет. В 1961 году газеты писали, что на атолле в течение двух с половиной лет жил новозеландец Том Ниал. Интервью он дать отказался, но можно предположить, что он тоже прибыл на острова в поисках клада. Однако каких-либо сведений о его удаче пресса не сообщала.

В наши дни на атолле Суворова время от времени все еще появляются кладоискатели, но никто из них пока еще не разбогател.

Где сокровища "Черного Принца"?

Принц-регент ", громадный корабль английского флота, вез из Англии значительное количество серебряной монеты и 200 000 фунтов стерлингов золотом для уплаты жалованья английским войскам в Крыму... Деньги, отправленные на этом корабле, были упакованы в бочки, почему и должны сохраниться в неприкосновенности..."

"Русское судоходство ", 1897 г.

Тень легендарного "Черного Принца" уже не раз вставала со страниц отечественной литературы. О нем писали А. И. Куприн, С. П. Сергеев-Ценский, М. М. Зощенко, Е. В. Тарле и многие другие писатели. До сих пор и в зарубежной приключенческой литературе нет-нет да и мелькнет статья либо заметка о "загадочном исчезновении" бочонков с золотыми монетами.

...К началу Крымской войны английское правительство зафрахтовало для перевозки войск и амуниции в Крым более двухсот торговых судов, принадлежащих частным компаниям. Среди них был парусно-винтовой фрегат "Принц". 8 ноября 1854 года вместе с другими английскими кораблями он прибыл на внешний балаклавский рейд. Через пять дней над Крымским полуостровом пронесся юго-восточный ураган невиданной силы. На прибрежных скалах Балаклавской бухты погибло тридцать четыре корабля. Эта участь постигла и "Принца".

Еще не закончилась война, а по всему миру уже расползлись слухи, будто у берегов Крыма погиб английский паровой фрегат "Черный Принц" с грузом золота, предназначавшегося для выплаты жалованья войскам. Корабль, о котором идет речь, никогда не назывался "Черным Принцем". Название этого судна с момента, когда его спустили на воду на реке Темзе в Блэкуолле в 1853 году, было "Принц". Почему корабль стали называть "Черным Принцем", сказать трудно. Может быть, в романтическом эпитете "черный" повинны неутомимые охотники за его золотом или английские солдаты, не получившие очередного денежного довольствия?

Почти сразу же после заключения мира начались поиски останков "Черного Принца". Корабль искали одинаково безуспешно итальянцы, американцы, норвежцы, немцы. Но примитивная водолазная техника тех времен не позволяла опуститься достаточно глубоко.

В 1875 году, когда уже был создан водолазный скафандр, во Франции учредили крупное акционерное общество с большим капиталом. Французские водолазы обшарили дно Балаклавской бухты и все подходы к ней. Нашли более десяти затонувших кораблей, но "Черного Принца" среди них не оказалось. Работы велись на огромной для конца прошлого века глубине — почти 40 саженей. Но даже самые сильные и выносливые водолазы могли находиться под водой лишь несколько минут...

Постепенно вокруг "Черного Принца" начали распространяться легенды. Стоимость затонувшего с кораблем золота возросла до 60 миллионов франков. В 1896 году поисками занялся русский изобретатель Пластунов. Но и ему не повезло.

Самыми терпеливыми оказались итальянцы. Изобретатель глубоководного скафандра Джузеппе Рестуччи возглавлял экспедицию в 1901 году. Через несколько недель после начала работ ему удалось найти железный корпус большого корабля. Итальянские водолазы подняли со дна металлический ящик со свинцовыми пулями, подзорную трубу, винтовку, якорь, куски железа и дерева. Но... никаких следов золота. Весной 1903 года итальянцы покинули Балаклаву, с тем чтобы через два года снова прибыть на место поисков. На этот раз, уже совсем в другом месте, они обнаружили еще один железный корабль. Никто до сих пор не знает, был ли это "Черный Принц" или какой-либо другой корабль. Золота опять не нашли.

Однако мысль о сказочном кладе не давала покоя многим изобретателям, водолазам, инженерам. Министра торговли и промышленности России завалили письмами с предложениями поднять золото "Черного Принца". И снова ныряли итальянские водолазы на балаклавском рейде, и снова безрезультатно. В конце концов правительство царской России стало отказывать и своим, и иностранным "золотодобытчикам", формально ссылаясь на то, что работы близ бухты стесняют деятельность Черноморской эскадры в районе Севастополя. Вскоре Первая мировая война прекратила ажиотаж вокруг "Черного Принца".

В 1922 году один ныряльщик-любитель из Балаклавы достал со дна моря у входа в бухту несколько золотых монет. Так мир снова заинтересовался "Черным Принцем". Посыпались предложения одно другого фантастичнее. Один изобретатель из Феодосии утверждал, что "Черный Принц" наверняка лежит на дне в самой бухте. А раз так, надо вход в бухту немедля перекрыть плотиной, воду откачать, после чего золото на корабле хоть лопатой греби.

В 1923 году флотский инженер В. С. Языков пришел в ОГПУ и сообщил, что с 1908 года он самым подробным образом изучал обстоятельства гибели английской эскадры в шторм 14 ноября 1854 года и что он готов тотчас же начать работы по поднятию драгоценностей. Свой энтузиазм он подкреплял толстой папкой документов по "Черному Принцу". В марте того же года было решено организовать экспедицию. Она получила название ЭПРОН — Экспедиция подводных работ особого назначения. Через несколько недель ЭПРОН приступил к подготовительным работам. Советский инженер Е. Г. Даниленко создал глубоководный аппарат, который позволял осматривать морское дно на глубине 80 саженей. Аппарат имел "механическую руку" и был оборудован прожектором, телефоном и системой аварийного подъема в случае обрыва троса. Экипаж аппарата состоял из трех человек, воздух подавался по гибкому шлангу.

Пока строился глубоководный аппарат, Е. Г. Даниленко, специалисты ЭПРОНа разыскали и тщательно опросили старожилов Балаклавы — немногочисленных очевидцев шторма 14 ноября 1854 года. Но никто из них не мог указать точного места гибели "Принца". Как обычно, их показания оказались крайне противоречивыми.

Наконец тральщики провели промеры глубин, и весь предполагаемый район гибели "Принца" был разбит вехами на квадраты. В первых числах сентября 1923 года начали осмотр западных от входа в бухту подводных скал. Каждый день небольшой катерок типа "болиндер" спускал аппарат Даниленко для обследования очередного квадрата. Было обнаружено множество обломков деревянных кораблей: мачты, реи, куски шпангоутов, бимсов и бортов, сильно источенные морским червем, обросшие ракушками. Думали, что разыскать "Принца" среди этих обломков не особенно трудно: в исследовании инженера В. С. Языкова значилось, что "Принц" —? единственный железный корабль из числа погибших.

Прошли весна, лето и осень 1924 года. Но "Принц" так и не был найден.

В октябре 1924 года врач ЭПРОНа К. А. Павловский проводил с молодыми водолазами учебные спуски близ старых Генуэзских башен к востоку от входа в бухту. Молодые эпроновцы, тренируясь, поднимали с восьмисаженной глубины камни, раковины, обломки дерева.

Утром 17 октября один из учеников Павловского обнаружил на морском дне недалеко от берега торчавший из грунта железный ящик странной формы. Он попробовал подвести под него строп, но безуспешно. Заинтересовавшись находкой, Павловский пригласил опытных водолазов. Вскоре подняли ящик на поверхность: это был весь изъеденный ржавчиной допотопный паровой котел кубической формы с чугунными дверцами и горловинами. Необычная находка заставила эпроновцев тщательно обследовать этот район. Под обломками скал, обрушившихся с береговых утесов, водолазы нашли разбросанные по всему дну останки большого железного корабля, наполовину занесенные песком.

За два месяца работ водолазы подняли со дна десятки кусков железа различной формы и величины, часть обшивки борта с тремя иллюминаторами, ручную гранату, медицинскую ступку из белого фарфора, несколько неразорвавшихся бомб, медные обручи от бочек, железный рукомойник, части паровой машины, почти сгнившую пачку госпитальных туфель, свинцовые пули. И опять — ни намека на золото... Перед Новым годом в районе Балаклавы начались жестокие штормы, работы пришлось прекратить.

К этому времени поиски "неуловимого корабля" обошлись ЭПРОНу почти в 100 тысяч рублей. Как быть дальше: стоит ли продолжать работы? Мнения специалистов разделились. ЭПРОН не мог найти достоверных документов, подтверждавших наличие золота на "Принце". Запросили советское полпредство в Лондоне. Однако Британское адмиралтейство, ссылаясь на давность события, а также на законы, ограничивающие допуск иностранцев к архивам, ничего конкретного сообщить не смогло. ЭПРОН признал проведение дальнейших работ нецелесообразным.

Именно в это время советское правительство получило предложение японской водолазной фирмы "Синкай Когиоссио Лимитед" поднять золото с "Принца".

В те годы эта фирма считалась одной из самых известных и удачливых. Последним в ее "послужном списке" значился один английский корабль, затонувший в Средиземном море. Тогда японским водолазам удалось с сорокаметровой глубины достать сокровища на 2 миллиона рублей.

"Синкай Когиоссио Лимитед" предлагала ЭПРОНу 110 тысяч рублей за предварительные работы по розыску и обследованию "Принца", а также принимала на себя все дальнейшие расходы. Заключили договор. Поднятое золото должно было делиться между ЭПРОНом и фирмой в соотношении 60 и 40 процентов. Кроме того, японцы должны были ознакомить советских водолазов со своей глубоководной техникой и после окончания работ передать ЭПРОНу по одному экземпляру технического оборудования.

Летом 1927 года японцы (они рассчитывали без особого труда получить 800 тысяч рублей золотом!) приступили к работе. Каждые сутки японские водолазы поднимали не менее двадцати каменных глыб весом по 500 пудов. Тысячепудовые куски скал оттаскивались в сторону с помощью паровых лебедок, установленных на баржах. Каждый день, сменяясь, работали семь водолазов и пять ныряльщиков.

5 сентября водолаз Ямомато нашел прилипшую к камню золотую монету — английский соверен чеканки 1821 года. После этого за два месяца ежедневного изнурительного труда водолазы обнаружили всего лишь четыре золотые монеты: английскую, французскую и две турецкие.

Поскольку к середине ноября 1927 года разбитый корабль был полностью "перемыт" и обследован, фирма прекратила работы в Балаклаве. Вот небезынтересные результаты ее подводных работ на "Принце": две вилки и ложка белого металла, кусок саперной лопаты, втулка от колеса, подковы, лошадиные кости, офицерская сабля, лопаточка для пирожных, замок, галоша с датой 1848 года, несколько кожаных подметок, огромное количество свинцовых пуль и т.д.

Перед отъездом из Балаклавы представители фирмы заявили, что корабль, на котором они проводили работы, по их мнению, был "Принцем". Однако, несмотря на самые тщательные поиски, им не удалось найти среднюю часть корабля. Оставшиеся части корпуса были сильно разрушены, причем разрушения носили явно искусственный характер. Это обстоятельство привело их к убеждению, что англичане, которые оставались в Балаклаве в течение восьми месяцев после кораблекрушения, подняли бочонки с золотом еще до окончания Крымской войны.

В заключение потерпевшие фиаско кладоискатели повторяли версию В. С. Языкова, согласно которой "Принц" — единственное железное судно из всех кораблей, ставших жертвой урагана 1854 года.

Но так ли это? Обратимся к первоисточникам.

Вот что сообщает английский историк Вудз в своей книге "Последняя кампания", изданной в Лондоне в 1860 году: "Принц", паровой корабль, прибыл в Балаклаву утром 8 ноября. Он отдал один якорь, который вместе с канатом весь ушел в воду. Когда отдали другой якорь, то этот также ушел; оба якоря с канатами были потеряны на глубине 35 саженей в воде, очевидно, что ни один из канатов не был соответственно закреплен... После этого "Принц" стал в море на значительной дистанции и,

возвратившись, удерживался за кормой корабля "Язон" на швартове, пока другой якорь с канатом не были приготовлены".

Что это за корабль "Язон"? В английском журнале "Прэктикл Мекэникс" за 1854 год находим то, что не было известно ни Языкову, ни эпроновцам, ни японцам: "...В "Блэкуолле... были выстроены три однотипных корабля, соответственно названные "Голден Флис", "Язон" и "Принц". Далее приведены самые подробные размеры и характеристики каждого корабля.

Отсюда можно сделать следующие выводы. Во-первых, перед штормом на балаклавском рейде стояло два однотипных парохода — "Принц" и "Язон". Во-вторых, если бы журнал "Прэктикл Мекэникс" попался бы на глаза эпроновцам или японцам в момент подъема частей корпуса, то по точной спецификации, приводимой журналом, без особого труда можно было бы установить, является ли обследуемое судно "Принцем" или нет. К сожалению, никто этого не сделал.

Кстати, "Принц" и "Язон" вовсе не были единственными паровыми судами, погибшими на балаклавском рейде. Доказательства? Приведу две цитаты.

"В Балаклаве англичане имели чувствительные потери: девять великолепных транспортов, из которых несколько паровых, и среди них "Принц" — один из лучших пароходов английского флота" (французский журнал "Иллю-страсьон Журналь Универсаль", 23 декабря 1854 года).

"После двух ударов "Резолют" разбит в куски, после чего американское судно "Вандерер" тоже разбито в куски. Судно "Кенсильворт" разбито на одном месте с "Резолют" и "Вандерер" (В. М. Аничков, "Военно-исторические очерки").

Вряд ли японцы с такой уверенностью стали бы утверждать, что они вели работы именно на "Принце", если бы им было известно о письме командира одного из английских кораблей, застигнутых бурей у Балаклавы. Вот выдержка из него: "Агамемнон" с адмиралом Лайонсом, предвидевшим ураган, ушел в море 13-го вечером; остались на якоре пароходы "Мельбурн", "Язон", "Сити оф Лондон", "Принц", "Хоуп" и транспорты "Уайлд Уэйв", "Мерция", "Рип-Ван-Винкль" и др.".

Как видим, вовсе не исключено, что найденный эпроновцами и обследованный японцами корабль мог быть и "Принцем", и однотипным с ним "Язоном", и "Хоупом", и "Сити оф Лондон", и "Резолютом". Судя по описаниям современников, пароход "Мельбурн" сумел перед ураганом выйти в открытое море. Место гибели парохода "Язон" осталось неизвестным. Может быть, он тоже затонул у восточного мыса при входе в Балаклавскую бухту? Ответить на все вопросы, связанные с "Черным Принцем", не так-то просто. Не зря по поводу этой проблемы высказывалось столько противоречивых мнений. Но, как ни странно, мало кто из исследователей задумался: а было ли вообще золото на "Принце"?

На этот вопрос в своей статье "Легенда о золотом миллионе", опубликованной в 1966 году в журнале "Техника — молодежи", исчерпывающе ответил Иван Степанович Исаков, адмирал флота Советского Союза, член-корреспондент Академии наук СССР:

"...Да, действительно, найденный эпроновцами затонувший корабль мог быть и "Принцем", и "Язоном", и "Хоупом", и "Резолютом". До сих пор нет достоверных сведений, что пять золотых монет, поднятых японцами, были из тех бочонков, которые вез "Принц" для выплаты жалованья солдатам.

Историки, пытавшиеся восстановить подлинную картину катастрофы "Принца", забыли или не сочли достойным внимания один примечательный факт.

Ни одна шинель, телогрейка, пара сапог, ни один соверен не могли попасть в Балаклаву без санкции суперинтенданта британских экспедиционных сил, действовавших в Крыму. Суперинтендант был подчинен непосредственно финансовым органам Вестминстера в Лондоне, а его контора во время Крымской войны находилась в Константинополе.

Доставленные "Принцем" в Истамбульский порт обмундирование, амуниция, продовольственные запасы и золото должны были быть направлены в Балаклаву по списку, представлявшемуся из Крыма главнокомандующим. Списки людей, погибших в боях, от болезней и эпидемий, с дьявольской последовательностью каждый день расходились с фактическими потерями, а "разница" оставалась в руках разбитных клерков (конечно, не без ведома их начальника — суперинтенданта).

Прибыльность таких манипуляций с золотом и снаряжением очевидна. Вот почему наиболее достоверной версией надо считать ту, которая утверждает, что бочонки с золотом были перегружены в Истамбульском порту на какой-то другой корабль и после этого "Принц" ушел в Балаклаву.

А вот другое веское свидетельство того, что на "Принце" не было золота. В эпопее "Принца" жестоко пострадали многие страны, кроме Англии. Так, Франция на поиски клада истратила полмиллиона, Италия — двести тысяч, Япония — почти четверть миллиона рублей золотом, в то время как Англия даже ни разу не предпринимала попыток получить лицензию на право работ для извлечения погибшего корабля флота Его Величества. Бросается в глаза еще один факт. Почти все исторические материалы, относящиеся к периоду Крымской войны, не упоминают, что на борту "Принца" к тому времени, когда он прибыл на балаклавский рейд, было золото. О бочонках с золотом говорят источники более позднего времени, когда широкая молва сделала "Принца" "Черным"..."

Как видим, мнение И. С. Исакова вполне обоснованно и категорично. И все же хочется верить, что в истории "Черного Принца" поставлены не все точки над "i". Кто знает, не откроет ли со временем Балаклавская бухта одну из своих самых романтических тайн?

Чарльз Диккенс свидетельствует...

Жесточайший ураган, обрушившийся на западное побережье Англии в октябре 1859 года, вошел в историю метеорологии как шторм "Ройял Чартера". И именно погибший "Ройял Чартер" явился толчком к организации регулярной метеорологической службы прогноза погоды в Великобритании.

"Ройял Чартер" ("Королевская хартия") построили в 1854 году в Уэльсе, на верфи близ Честера в графстве Флинтшир. По тем временам это было большое трехмачтовое железное судно с полной оснасткой и паровой машиной. Изящный корпус корабля длиной 326 футов был разделен на шесть водонепроницаемых отсеков, ширина судна составляла 41 фут и 6 дюймов, глубина трюма — 22 фута 5 дюймов. Валовая вместимость "Ройял Чартера" равнялась 2719 регистровым тоннам. Судно строили по специальному заказу "Ливерпульско-Австралийской пароходной компании" для перевозки срочных грузов и пассажиров между Англией и Австралией. В трех классах корабля могло разместиться 500 пассажиров, экипаж состоял из 85 человек. Еще на стапеле корабль купила фирма "Гиббс, Брайт и компания".

В январе 1856 года "Ройял Чартер" вышел из Ливерпуля в свой первый рейс на Австралию. Капитан Тейлор привел корабль в Мельбурн на шестидесятый день плавания, что равнялось рекорду лучших клиперов мира. После этого "Ройял Чартер", совершив еще несколько быстрых переходов на дальний континент, завоевал репутацию самого быстроходного и комфортабельного судна на линии Ливерпуль—Мельбурн.

Последний, роковой рейс "Ройял Чартера" выпал на 26 августа 1859 года, когда он вышел из Мельбурна в Англию. На его борту находилось 412 пассажиров и 112 членов экипажа.Напомним читателю, что в 1859 году еще не утихла австралийская "золотая лихорадка", начавшаяся семь лет назад, и пассажиры "Ройял Чартера" возвращались в Европу, как говорится, не с пустыми руками. У каждого, кто сел на борт этого корабля, имелось золото. По официальным сведениям, которые позже были опубликованы в британской прессе, "Ройял Чартер" имел в трюме 68 398 унций золотой россыпи и 48 тысяч золотых соверенов — всего на сумму 800 тысяч фунтов стерлингов. Это золото принадлежало британской короне. Что касается прочего груза, то известно, что трюмы корабля были забиты кипами овечьей шерсти.

Ветры благоприятствовали плаванию "Ройял Чартера", и он опять совершил очень быстрый по тем временам переход, пройдя 12 тысяч миль менее чем за два месяца. На пятьдесят пятый день плавания, утром 24 октября 1859 года корабль отдал якорь в ирландском порту Куин-стаун (гавань Корк). Здесь на берег сошли 13 пассажиров и 11 рабочих-такелажников, которые по контракту отработали свой срок в Австралии.

Капитан корабля Тейлор по телеграфу оповестил владельцев компании о благополучном завершении плавания, доложил, что на борту все в порядке и он снимается через час на Ливерпуль. В свою очередь, владельцы судна поздравили своего лучшего капитана с установлением нового рекорда по времени перехода — 55 дней.

Вероятно, катастрофа миновала бы капитана Тейлора и его судно, если бы не его излишняя любезность... "Ройял Чартер" должен был прибыть в Ливерпуль вечером 25 октября. Но пассажиры попросили Тейлора показать им "чудо века" — знаменитое детище "маленького гиганта Англии" И. К. Бруннеля — пароход "Грейт Истерн". Это исполинское по тем временам судно длиной более 100 метров, с шестью мачтами, гребными колесами диаметром 17 метров и гребным винтом, стояло в гавани у острова Холихед. "Ройял Чартеру" следовало при выходе из гавани Куинстауна пройти на север проливом Святого Георга, который разделяет Англию и Ирландию, обойти северную часть острова Англси, повернуть на восток и войти в устье реки Мерси. Маленький островок Холихед, где в бухте на якоре стояло "чудо века", расположен к западу от острова Англси. Заход в эту гавань занимал не менее трех часов. Тейлор не смог отказать своим пассажирам. Именно эти три часа, потребовавшиеся на экскурсию в Холихед, и решили судьбу корабля и более полутысячи человеческих жизней...

В проливе Святого Георга стояла обычная для того времени года погода, дул легкий юго-восточный ветер. "Ройял Чартер" шел под парами семиузловым ходом, не неся никаких парусов. В 16 часов 30 минут он подошел к острову Холихед и вошел в гавань, где на якоре стоял знаменитый левиафан — "Грейт Истерн". Своими размерами он удивлял даже самых бывалых, просоленных всеми

ветрами моряков. Этот гигант мог принять на борт 6 тысяч пассажиров и 6 тысяч тонн груза, причем угля ему хватало, чтобы совершить плавание из Европы в Австралию. Достаточно сказать, что в течение последней половины XIX столетия ни одна морская держава не построила судна таких размеров, по тоннажу и длине корпуса его превзошла лишь "Лузитания".

Как только "Ройял Чартер" обогнул северную оконечность Англии, ветер, дувший до этого с юго-востока, неожиданно повернул к северо-востоку и задул с силой 10 баллов по шкале Бофорта. Его сила возрастала с каждой минутой. Команде с большим трудом удалось поставить штормовые паруса. С правого борта от корабля находился опасный скалистый берег. Судно плохо слушалось руля, паровая машина мощностью всего 200 лошадиных сил не могла противоборствовать разыгравшейся стихии. "Ройял Чартер" сносило к подветренному берегу мыса Ли-нас... Все попытки капитана Тейлора сделать поворот и переменить галс ни к чему не привели. Корабль раскачивался на мутных крутых волнах, сильное течение в устье могучей реки не позволяло ему продвигаться вперед, ветер, сила которого достигала уже 12 баллов, начинал сносить его к берегу.

На борту "Ройял Чартера" было два 18-фунтовых орудия и две сигнальные пушки. Надеясь на помощь паровых буксиров из Ливерпуля, до которых оставалось час ходу при нормальной погоде, Тейлор приказал стрелять из пушек и пускать в небо красные ракеты. Но ни буксиры, ни лоцманы Мерси, известные своим опытом и отвагой, в этот день не вышли из порта. Уже после катастрофы выяснилось, что в тот день Ливерпульская обсерватория зарегистрировала давление ветра, равное 28 фунтам на квадратный фут, что по скорости соответствует 84 милям в час. Оказалось, что "Ройял Чартер" попал в шторм, сила которого в 28 раз превышала умеренный бриз. Капитан Тейлор не раз попадал в шторм, не раз испытал силу дальневосточных тайфунов и вест-индских ураганов, но здесь, буквально у порога родного дома, такого ветра он еще не встречал...

Среди пассажиров "Ройял Чартера" были два профессиональных моряка — Уитерс и Адаме, оба капитаны дальнего плавания. Они не замедлили прийти на помощь своему коллеге. Собрался совет трех опытных капитанов. Что предпринять? Корабль, несмотря на работающую машину и положенный на борт руль, сносит к скалистому берегу. На помощь буксиров рассчитывать было бесполезно. Судно не может сделать поворот, чтобы выйти штормовать в открытое море... Решили отдать оба якоря и попытаться отстояться до окончания урагана или хотя бы до заметного ослабления ветра. Паровая машина "Ройял Чартера" работала на предельных оборотах.

Корабль походил на сказочного коня, пытавшегося оборвать узду. Каждые полминуты судно содрогалось всем корпусом, его нос то зарывался в волны, то снова под углом 30 градусов поднимался над бушующим морем. Корпус издавал скрипучие неистовые звуки — людям казалось, что корабль стонет в предсмертной агонии. Время от времени до слуха пассажиров доносился резкий пронзительный звук — это со свистом вылетали срезанные от перенапряжения в наборе корпуса железные заклепки. На верхнюю палубу нельзя было выйти.

Море ревело... Часть парусов, которые с большим трудом удалось поставить, унесло ветром. Положение "Ройял Чартера" было отчаянным — это понимали три капитана, офицеры и команда. Теперь все зависело от надежности якорей и цепей. Время от времени порывы ветра ослабевали, и судно под действием вращения винта бросалось рывком вперед, но очередной удар шквала снова отбрасывал его назад, и тогда цепи натягивались, как струны. Каждые пять минут стреляла сигнальная пушка корабля, и с его кормы взмывала в темную мглу красная ракета.

Ни пассажирам первого класса, которые небольшими группами собрались в салоне, ни обитателям твиндеков, с тревогой коротавшим время на своих нарах, не было известно положение вещей. Все беспокоились и ждали, когда же прекратятся эти адская качка и шум. Капитан Тейлор уже не раз заходил в салон, говорил пассажирам о шторме, который, "по его расчетам, должен был вот-вот кончиться", и всячески всех успокаивал. В полночь, спустившись с верхней палубы в салон, он приказал старшему стюарду приготовить для всех кофе. Это в какойто мере взбодрило пассажиров, они немного успокоились, кто-то открыл крышку пианино и заиграл бравурный марш, кто-то метал банк... Капитан оставил салон и пошел к себе в каюту. Время тянулось медленно. Судно по-прежнему рыскало и вздымалось на каждом несущемся к берегу валу.

В 1 час 30 минут ночи 25 октября лопнула левая якорь-цепь у клюза — судно осталось на одном якоре. Не прошло и получаса, как оборвалась и правая цепь, корабль стал медленно дрейфовать кормой к берегу. Машина "Рой-ял Чартера" по-прежнему работала на полный передний ход. Чтобы хоть немного уменьшить площадь сопротивления ветру, капитан приказал рубить мачты. Матросы, едва удерживаясь на ногах от неистовых порывов ветра, быстро перерубили ванты — грот-мачта рухнула за борт, разбив часть правого фальшборта и проломив крайние доски верхней палубы. Вслед за ней, лишившись крепления, за борт упала фок-мачта.

Удары при падении мачт привели обитателей твиндеков и салонов в неописуемый ужас. Среди пассажиров возникла паника, чего больше, чем шторма, боялся капитан. Тейлор приказал закрыть все двери салонов и люки твиндеков и сам встал за штурвал. Казалось, что паровая машина справится со штормом. Две огромные мачты, рухнув за борт, намного облегчили судно, и у капитана появилась надежда, что он сможет спасти корабль и людей. Примерно 30—40 минут судно оставалось на месте. Сейчас все зависело от машины и гребного винта. Рухнувшие за борт мачты увлекли за собой и паутину снастей бегучего такелажа — шкоты, брасы и оттяжки. Плававшие теперь на воде мачты ветром стало относить к корме, и одна из снастей намоталась на гребной винт. "Ройял Чартер" оказался полностью во власти стихии... Его тут же понесло ветром на берег. О том, чтобы вывалить за борт спасательные шлюпки, не могло быть и речи. Ветер сбивал матросов с ног. Тейлор, поняв, что судно через несколько минут будет выброшено среди бурунов на берег, не забыл открыть пассажирам выходы на верхнюю палубу.

Корабль несло к берегу носом вперед. Примерно в 3 часа 30 минут, как вспоминали позже уцелевшие свидетели катастрофы, "Ройял Чартер" ударился днищем носовой части корпуса о песок, и его тут же развернуло лагом к волне. От правого борта корабля до береговых скал было метров пятнадцать-двадцать. Случилось так, что носовая часть корабля оказалась на песке, а средняя часть и корма — на скалах. У левого борта у кормы глубина составляла четыре сажени.

Ураган не утихал. Семиметровые валы с дьявольской последовательностью каждые 20 секунд яростно ударялись в левый борт судна. Они быстро смыли с палубы шлюпки, разрушили надстройки. Через образовавшиеся в палубе щели вода начала заливать внутренние помещения корабля. Теряя самообладание от охватившего их ужаса, пассажиры в панике выбирались через открытые люки и сходные трапы на верхнюю палубу. Здесь их тут же с головой накрывал налетавший вал и уносил за борт на скалы. Те, кому удавалось за что-нибудь уцепиться, снова искали убежища в твиндеках корабля. Священник Кодж читал молитвы, его голос заглушали страшные удары волн, корпус корабля то и дело вздрагивал, издавая скрип и скрежет.

Как уже говорилось, до берега было не более 20 метров. Казалось, что спасение рядом. Но достаточно было бросить взгляд на гряду острых темно-серых скал, омываемых белой пеной валов, как становилось ясно, что любой, даже самый опытный, пловец будет изуродован, попав в эти "жернова"...

Спустя два месяца место гибели "Ройял Чартера" посетил классик английской литературы Чарльз Диккенс. В начале 1860 года он задумал создать цикл публицистических очерков, которые под названием "Путешественник не по торговым делам" стали систематически печататься в журнале "Круглый год". В том же году первые 17 очерков вышли в Лондоне отдельным изданием. Во второй главе этого цикла под названием "Кораблекрушение" Диккенс пишет:

"Немного выше темных острых скал, на вершинах береговых утесов стояли люди — жители окрестных поселков. Так знай же, читатель, коль скоро ты надумал под звук завывающего в камине ветра полистать эти страницы, — предмет, едва различимый в воде, был обломком погибшего на пути в Англию австралийского грузопассажирского судна "Ройял Чартер", которое в то ужасное утро 26 октября минувшего года развалилось на три части и навсегда ушло под воду, унеся с собою сокровище по меньшей мере в пятьсот человеческих жизней.

Теперь уже никому не узнать, с какого места понесло его к берегу и с какой стороны прошло оно маленький остров в заливе, который отныне и во веки веков останется в нескольких ярдах от него, — ответ на эти вопросы похоронен во мраке ночи и во мраке смерти.

...Ветер, грозивший на рассвете сорвать крышу с дома, поднял с постели человека, жившего на ближайшем холме, и он, взобравшись с соседом на лестницу, чтобы закрепить кое-как стропила и не остаться без крова над головой, бросил взгляд на залив и заметил совсем близко от берега какую-то темную беспокойную массу. Они с соседом спустились к заливу и увидели, что море яростно бьет израненный корабль, и тогда они вскарабкались вверх по каменистым, похожим на лестницы без ступеней тропам, на которых, словно плоды на ветках, лепятся гроздья хижин, и подали сигнал тревоги".

Но помочь погибающим жители поселка ничем не могли. Была лишь одна возможность спасти людей —- протянуть над бушующей бездной между кораблем и утесами надежный канат. Его можно было бы закрепить за марсовую площадку оставшейся бизань-мачты и вытянуть на берег. Но как протянуть с погибающего корабля такой канат? Ведь сначала необходимо передать людям на утесах прочный легкий конец, потом к нему привязать толстый трос и натянуть его втугую над бурлящей водой.

Среди экипажа корабля нашелся один отважный человек, матрос первого класса, который, не считаясь с опасностью, с риском для жизни решил помочь всем. Звали его Джозеф Роджерсон. Одни историки флота сообщают, что по происхождению он был португальцем, другие утверждают, что он был уроженцем острова Мальта. Джозеф понимал, что идет на верную смерть, но решил испытать судьбу. Вокруг груди матрос завязал конец прочного лотлиня беседочным узлом, выждал момент и бросился в кипящую воду. Откатом волны Роджерсона трижды относило от скал к борту корабля, но он снова и снова плыл в белой пене среди обломков и перепутавшихся снастей к скалам. С четвертой попытки ему удалось достичь берега и уцепиться за камни. Стоявшие на утесах жители спустились к нему и взяли конец лотлиня, а окровавленного, с поломанными ребрами героя отнесли в поселок. Потом они вытянули лотлинь с привязанным к другому его концу манильским канатом.

Таким образом была создана своего рода "воздушная дорога", которую моряки называют "боцманским креслом" или "подвесной беседкой". По ней на берег с корабля переправили десять матросов "Ройял Чартера" и двух пассажиров. Спрашивается, почему капитан Тейлор в первую очередь спас своих матросов, а не женщин и детей? Он решил сделать еще одну "подвесную беседку" и надежнее закрепить на берегу первую. Жители поселка не знали, как это делается...

Казалось, что спасение близко, что все смогут перебраться на берег... Шло время. Уже забрезжил хмурый рассвет. Ураган не унимался. Корабль продолжало бить о подводные скалы. Корпус "Ройял Чартера" не смог выдержать столь яростных ударов моря. Около семи часов утра он разломился на три части. Больше ста человек, находившихся в твиндеках судна, оказались в воде, среди бурунов, между берегом и бортом. Никто из них не уцелел. Человек двадцать выбросило волнами на уступы утесов. Рыбаки и каменотесы, пришедшие на помощь, смогли вернуть к жизни лишь троих. В носовой части корабля осталось около ста пассажиров и членов экипажа. Когда судно разломилось на части, вода залила внутренние помещения, и всем, кто в них находился, пришлось искать

спасения на верхней палубе, а здесь валы доделали свое дело — выбросили людей на острые скалы. Части корпуса "Ройял Чартера" были превращены в груды обломков железа и дерева буквально за час. В том же "Путешественнике не по торговым делам" Диккенса мы находим:

"Такой неистовой силы преисполнено было море, когда оно разбило корабль, что большой золотой слиток оказался вколоченным в массивную железную балку, и несколько золотых соверенов, которые он увлек за собой, засели в ней так же прочно, словно проникли в расплавленный металл. Осматривая выброшенные на берег тела, врачи заметили, что смерть в некоторых случаях последовала от сильного удара, а не от удушья. В известном смысле смерть была милосердна и пришла легко — это подтвердила и картина наружных изменений, и исследование внутренних органов".

Уцелеть посчастливилось немногим. Из пассажиров не спаслись ни одна женщина и ни один ребенок, из экипажа — ни один офицер. Погиб и капитан Тейлор (с двумя своими коллегами — капитанами-пассажирами). Очевидцы видели его плывущим к скалам, он, возможно, спасся бы, но его оглушило шлюпкой, которую подхватил набежавший вал. Из 500 человек, находившихся на борту "Ройял Чартера", спаслось всего 34 человека: 16 пассажиров и 18 членов экипажа.

В первые дни после урагана англичанам было не до катастрофы. Обрушившись на страну, он нанес ущерб во многих районах Британских островов. Разбушевавшаяся стихия не унималась до 9 ноября. По данным, опубликованным в газете "Тайме", с 24 по 31 октября 1859 года, помимо "Ройял Чартера", погибло 248 судов, а число жертв составило 686 человек. 1 ноября шторм, который начал стихать, усилился снова. В тот день погибло 38 судов. Всего с 25 октября по 10 ноября погибло 325 судов и 784 человека.

Управление торговли Великобритании не замедлило назначить комиссию по расследованию причин гибели "Ройял Чартера". Ее председателем стал член парламента сэр О'Дауд. Причина гибели судна интересовала всю Англию. Почему корабль не смог отстояться на двух якорях и погиб на скалах, если огромный пароход "Грейт Истерн" при том же вире рядом у острова Холихед благополучно переждал ураган на одном якоре?

Входившие в комиссию по расследованию причин гибели "Ройял Чартера" чиновники адмиралтейства, известные своим непонятным предубеждением к железным судам, заявили, что деревянное судно не было бы разбито штормом так быстро. Они утверждали, что железо, из которого изготовили корабль, имело дефект. Железные листы подвергли пробе. Оказалось, что качество железа выше среднего, никаких дефектов в обшивке обнаружено не было. Анализ проекта "Ройял Чартера" показал, что корпус корабля имел достаточный запас прочности, соответствующий нормам того времени. Комиссия не вынесла каких-либо обвинений в адрес погибших капитана Тейлора и его помощников, в ее отчете говорилось, что они выполнили свой долг до конца и, по ее мнению, причина катастрофы — непреодолимая сила стихии.

Хочется высказать одно предположение. Что было бы, если бы капитан Тейлор приказал срубить мачты корабля одновременно с отдачей якорей? Думается, что в этом случае спасение было бы возможно. Но это только предположение.

Из описаний урагана 1859 года, опубликованных в английской печати, известно, что охотники за затонувшими кладами устремились к разбитому корпусу "Ройял Чартеpa"

сразу же, как только стих шторм. Чтобы прекратить грабеж королевской собственности, правительство вынуждено было выставить в заливе Ред-Уорф-Бей отряд вооруженных солдат. Известно, что около одной четвертой части ценного груза было поднято со дна залива в течение трех месяцев после катастрофы. Следующая попытка отнять у Нептуна сокровища корабля была предпринята уже в 1954 году. Поднятое тогда со дна моря золото оценивалось в несколько сотен тысяч фунтов стерлингов.

В декабре 1959 года некий Питер Смолл, один из создателей Британского клуба аквалангистов, организовал подводную экспедицию на место гибели "Ройял Чартера". Вместе с другим "подводным асом" Великобритании, Майклом Тейлором, они рассчитывал найти судовой сейф, в котором, по их предположениям, должны были находиться золотые монеты. Это им удалось, но... к этому времени непрерывное действие прибоя довершило свое дело — огромный сейф оказался разбитым, и никакого золота им обнаружить не удалось. Так что большая часть драгоценного груза "Ройял Чартера" так и осталась на дне...

Пленник подводной пещеры

Происшествие с американским кораблем "Генерал Грант" в истории кораблекрушений справедливо можно назвать уникальным. Это американское судно по типу парусного вооружения было трехмачтовым барком, имевшим водоизмещение 1200 тонн.

4 мая 1866 года "Генерал Грант" под командованием капитана Лухлина вышел из Мельбурна в Лондон с грузом шерсти, провизии и золота. "Желтый металл" имелся и у пассажиров, которые возвращались в Англию после работы на богатых приисках Австралии.

13 мая "Генерал Грант" подошел к острову Окленд, расположенному в 350 милях к югу от Новой Зеландии. Была темная мглистая ночь. Капитан Лухлин надеялся пройти между островами Разочарований и Окленд — главным в группе одноименных островов. Ветер неожиданно стих, и судно было подхвачено сильным течением, которое несло его прямо к утесам острова Окленд. Пытались стать на якорь, но дно было каменистым и якорь не забирал. В половине двенадцатого ночи судно ударилось о камни —руль был разбит. Течение потащило парусник ко входу в гигантскую пещеру в отвесном утесе острова, где корабль застрял. Капитан решил не оставлять судно и дождаться рассвета. Когда стало светать, на воду спустили две шлюпки. С отливом "Генерала Гранта" все больше затягивало в пещеру, его мачты уже касались верхнего свода — сверху на палубу посыпались камни. Люди в панике стали метаться под каменным дождем. Грот-мачта уперлась в свод пещеры, и когда начался прилив, ее шпор продавил днище корабля. Вода стала затапливать обреченное судно. Люди прыгали за борт, пытаясь вплавь добраться до шлюпок, стоявших у входа в пещеру. Около сорока человек сели в большую спасательную шлюпку, когда "Генерал Грант" стал погружаться, но на море была большая зыбь — шлюпку скоро залило водой, и почти все находившиеся в ней погибли. Лишь троим удалось вплавь достичь двух других шлюпок. Капитан Лохлин не захотел расстаться с обреченным кораблем и погиб вместе с ним. В шлюпках видели, как он, держась за поручни, махал белым платком.

В двух шлюпках находилось пятнадцать человек, среди них одна женщина. Некоторое время в обеих шлюпках ждали, что из пещеры выплывет еще кто-нибудь, но тщетно...

Высадиться на неприступные утесы Окленда при сильном волнении было нельзя, и шлюпки направились к другому острову — Разочарований. В течение двух суток они ожидали, пока море успокоится и можно будет найти подходящее место для высадки. Одна из шлюпок при подходе к берегу перевернулась, но, к счастью, никто не погиб.

У людей почти не было запасов провизии и воды. Все, что у них имелось, — это банки с супом и единственная спичка. Им удалось разжечь костер, который должны были постоянно поддерживать. Обследовав остров, люди, к своей великой радости, обнаружили полуразвалившуюся хижину, построенную еще в те времена, когда остров посещали китобои. Она сильно обветшала, крыша обрушилась, но все же это было какое-никакое укрытие от пронизывающего ветра, который дует на этих островах почти постоянно. Хижину починили и соорудили новую крышу из шкур тюленей, которые обитали здесь во множестве. Рядом случайно обнаружили несколько весьма полезных предметов: два старых напильника, кусок кремня — этого было достаточно, чтобы добывать огонь. На острове потерпевшие кораблекрушение нашли несколько заброшенных лагерей охотников на тюленей, где обнаружили два топора, гвозди, куски железа и два ржавых котла. Тогда робинзоны еще не знали, что на острове есть источники, и пили воду, оставшуюся после дождя в расселинах скал. Помимо тюленей, чьим мясом они питались и из шкур которых шили себе примитивную одежду и обувь, на острове водились кабаны и козы. Охотились на них очень просто: догоняли и убивали ножом. Но бегать со временем стало тяжело — ноги у всех опухли от ревматизма. Придумали другой способ: железный крюк привязывали к веревке и кидали, как лассо, — это отчасти напоминало рыбную ловлю.

...Прошло несколько месяцев. Ни один корабль к острову не подошел. Его обитатели решили прибегнуть к почте Нептуна. Поскольку бутылок у них не было, они сделали из дерева несколько корабликов с килями из железа, вооружили их парусами и пустили в море. На палубе каждого из них они написали название "Генерал Грант" и свое местонахождение. Но ни один из "почтальонов", видимо, не доплыл до Новой Зеландии...

В декабре 1866 года четверо из "островитян" решили попытаться добраться до Новой Зеландии на шлюпке. Эту группу возглавил первый штурман "Генерала Гранта" Бартоломео Браун. Шлюпка была тщательно отремонтирована, закрыта тюленьими шкурами. Паруса сшили из кусков парусины, найденных в хижине. Питьевой водой наполнили бурдюк, сделанный из тюленьей шкуры. Четверых снабдили последними банками с супом, которые все это время хранили как неприкосновенный запас, несколькими дюжинами птичьих яиц, копченым тюленьим и козьим мясом.

22 января 1867 года шлюпка вышла в море. На борту не было ни карт, ни мореходных инструментов, ни даже компаса...

Оставшиеся на острове с нетерпением ждали известий. Время тянулось нестерпимо медленно. Наконец — это произошло уже 6 октября — увидели парус. Люди разожгли сигнальные костры и вышли в море на шлюпке. Казалось, что не заметить их сигналы было нельзя: море было спокойным, видимость — превосходной. Но судно прошло мимо, не обратив на них внимания, всего в нескольких милях от острова. Люди жгли костры всю ночь, но никто так и не появился.

После этого потерпевшие кораблекрушение решили перебраться на другой остров — Эндерби, откуда было удобнее наблюдать за морем. Там они построили две хижины и приготовили дерево для сигнальных костров. Наблюдение за морем велось круглосуточно. Вскоре после тяжелой болезни умер один из обитателей острова — Дэвид Мак-Леллан.

19 ноября увидели в море парус. Но, к несчастью, шлюпка в это время была в море на рыбной ловле. Судно прошло мимо, не заметив костров. Через два дня на горизонте появилось еще одно судно. На этот раз робинзонам повезло — их шлюпку заметили у восточной оконечности острова Эндерби. Судном оказался китобоец "Амхерст". После 18-месячного пребывания на острове десять человек с "Генерала Гранта", оставшихся в живых, были взяты на борт этого корабля.

В январе 1868 года робинзоны прибыли в Данидин на Новой Зеландии. Они лишились всего, что смогли нажить на золотых приисках Австралии. Жители города объявили для них денежный сбор. Трагедия "Генерала Гранта" произвела на общественность страны столь сильное впечатление, что народ обратился к правительству острова с требованием создать на всех островах Окленд базы для потерпевших кораблекрушение. Специальный пароход должен был раз в год совершать рейс между островами, а всем другим судам было предписано заходить на острова при следовании мимо.

Китобоец "Амхерст" отправился на остров Кэмпбелла в надежде найти четверых моряков, которые ушли с Окленда на шлюпке. Но там их не оказалось, и их судьба так и осталась неизвестной...

Первая попытка добраться до золота "Генерала Гранта" была предпринята капитаном колесного буксира "Са-утлэнд". На его борту находился очевидец катастрофы Джеймс Тир. Грот удалось найти, но сильное волнение не позволило буксиру войти в него. Стали дожидаться благоприятной погоды. Между членами команды возникли споры, которые закончились тем, что попытка достать золото так и осталась попыткой.

Вторая экспедиция на шхуне "Дафния" прибыла в Порт-Росс, расположенный на главном острове группы островов Окленда, в 1870 году. Капитан с пятью матросами отправились на шлюпке за северо-западный мыс острова искать пещеру. На шхуне остались кок и юнга. Они долго ждали возвращения ушедших на поиски, но те все не появлялись. В конце концов, совсем отчаявшись, кок с юнгой спустили на воду ялик и отправились на поиски пропавших вдоль северного берега острова. Вскоре они наткнулись на весло и обломки шлюпки, но не смогли определить, принадлежат ли они вельботу, на котором вышел капитан. С большим трудом им удалось привести шхуну в Новую Зеландию, там они собрали команду добровольцев и опять отправились на острова Окленд. Британский военный корабль "Бланш", который в это время проводил топографическую съемку островов, также принял участие в поисках исчезнувшего вельбота. Но его следов найти так и не удалось.

В 1877 году на поиски золота "Генерала Гранта" отправился пароход "Газель". На его борту находился другой очевидец крушения — Корнелиус Дрю. Пещеру нашли, но водолаз не смог опуститься на дно из-за сильного волнения. Вернувшись на Новую Зеландию, члены экспедиции рассказали, что видели у самого выхода из пещеры под водой какой-то темный силуэт. Было сделано предположение, что это корпус затонувшего судна.

В 1911 году капитан Н. Соренсен объявил, что организует синдикат для подъема ценностей с "Генерала Гранта". Этот американец раньше служил водолазом в Управлении порта Окленда. Его план отличался оригинальностью и получил широкую огласку в прессе. Соренсен заявил, что неудача предыдущих экспедиций заключалась в том, что они пытались подойти к затонувшему кораблю со стороны моря и целиком зависели от стихии. Его же проект предусматривал высадку на остров с восточной стороны, устройство базы и строительство дороги к западному берегу. Здесь, в 25 футах от края утеса, он намеревался соорудить кронштейн, от которого вниз предполагалось протянуть два троса к якорям, положенным на дне у входа в грот. По этим канатам должен был опускаться своеобразный лифт. Это, по мнению Соренсена, позволяло опускать водолаза безо всякого риска в любую погоду.

Синдикат получил название "Соренсен салвэйд компани". Фирма купила старый пароход "Уаироа" и заказала в Англии оборудование. На подготовительные работы ушло почти полгода, а все предприятие требовало немалых затрат.

Когда все приготовления наконец были закончены, синдикат объявил, что намерен приступить к работе 13 мая 1912 года. В этот день на причале собралась большая толпа местных жителей. Участникам желали всяческих успехов и удачи, но отход парохода почему-то задерживался. Оказалось, что кредиторы прибили к мачте "Уаироа" бумагу с требованием заплатить за ремонт парохода. Выяснилось, что денег на это у синдиката нет, и очередная попытка поднять золото "Генерала Г ранта" провалилась.

Вскоре после этого один из членов синдиката, Мэй, отправился в Америку, где ему удалось раздобыть достаточную сумму для воплощения в жизнь планов синдиката. "Америкэн дип си эксплоринг компани" (так с этого момента стал называться синдикат) вынуждена была получить у правительства Новой Зеландии разрешение на подъем золота. В начале 1914 года компания получила извещение, что, если в ближайшие месяцы она не приступит к работе, разрешение потеряет силу. Мэй, ставший фактически главой фирмы, попросил власти об отсрочке, и в результате был назначен последний срок — октябрь 1914 года. Но за несколько месяцев до этого приобретенный "Америкэн дип си эксплоринг компани" пароход "Роберт Генри" погиб у берегов Америки, и все предприятие рухнуло.

Следующим искателем сокровищ "Генерала Гранта" оказался капитан П. Катлинг. Купив 20-тонный кеч "Энтерпрайз", в конце февраля 1916 года он вышел из Данидина с четырьмя матросами на остров Окленд. На борту судна имелись лодка с мотором в 4 лошадиные силы, водолазное оборудование, подводные лампы и продукты на шесть месяцев. Прибыв на остров, Катлинг основал в гавани на южной оконечности острова базу. 16 марта он отправился на моторной лодке к гроту, но из-за начавшегося шторма вынужден был вернуться. В течение шести недель в районе острова сильно штормило. Не желая терять времени попусту, Катлинг отправился к западному берегу острова, чтобы добраться до грота по суше. Когда команда возвратилась на кеч, все были крайне измучены этим путешествием — скалистый остров был труднопроходимым. Через некоторое время установилась хорошая погода и Катлинг предпринял попытку подойти к пещере со стороны моря. Однако, когда лодка подошла почти к самому гроту, снова начался шторм, и Катлинг едва не погиб.

Наконец удалось поставить кеч на якорь перед входом в пещеру. На следующий день Катлинг совершил несколько погружений, но найти корабль ему не удалось. В полдень снова задул ветер — пришлось искать укрытия в Западной гавани. Шторм свирепствовал с небольшими перерывами целый месяц. Кладоискатели перенесли свой лагерь на северную оконечность острова.

Наконец, терпение Катлинга было вознаграждено — в районе островов Окленда установилась отличная погода. Кеч смог без риска войти прямо в грот. Во время первого погружения капитан обследовал дно у входа в грот с южной стороны, там, где экспедиция 1877 года видела под водой якобы корпус "Генерала Гранта". Но, увы, это оказалась подводная скала. Погода позволила Катлингу осмотреть все дно пещеры. Оно было ровным, каменистым, с правой стороны имелись острые выступы скал, которые, как считал Катлинг, не позволяли корпусу затонувшего корабля "выскользнуть" из подводного плена. Он пришел к уверенности, что корабль все еще находится в пещере. Однако единственное, что он смог найти, были два куска дерева, зажатые между подводных скал. Ни самого кораля, ни золота... Между тем Катлинг точно знал, что золото на "Генерале Гранте" было в слитках и его не могло вымыть из пещеры в открытое море. Его отсутствие можно было объяснить лишь тем, что его, очевидно, нашла одна из предыдущих экспедиций — возможно, люди с "Дафнии", которых считали пропавшими без вести. "Может быть, им удалось поднять золото, но они погибли на вельботе, а золото лежит на дне где-то между гротом и Порт-Россом? А корпус "Генерала Гранта" разбило волнами и по частям вымыло из грота?" — терялся в догадках Катлинг. Капитан "Энтерпрайза" был уверен в том, что это та самая пещера, где погиб "Генерал Грант", — другой подобной рядом не было. Сюда судно могло войти полностью: у входа глубина 10 метров, у самого дальнего конца пещеры — 7, а высота свода — около 20 метров. Итак, тщательные поиски ни к чему не привели, и вскоре Катлинг отказался от дальнейших попыток найти затонувшее золото.

Однако интерес к "Генералу Гранту" не пропал. И даже наоборот.

В 1934 году австралиец Юджин Шихи получил у правительства Новой Зеландии право на подъем золота "Генерала Гранта". У него имелись значительные сбережения для этой цели. Шихи написал около тысячи писем, пытаясь навести справки о том, кто является владельцем золота погибшего судна. Однако от идеи искать золото самому Шихи, человеку уже преклонного возраста, пришлось отказаться, и он продал право на подъем ценностей другому австралийцу — Биллу Хэвенсу, которому он передал и все и документы о "Генерале Гранте".

Среди этих бумаг были записки некоего Уильяма Сэнгвилли — очевидца катастрофы, члена экипажа "Генерала Гранта", который ведал грузом. Он писал, что по указанию капитана Лохлина занес золото в грузовой журнал как цинк в чушках, чтобы ввести в заблуждение пиратов, которые, возможно, находились на борту под видом пассажиров или членов экипажа. Однако в коносаменте было указано, что на судне было 2576 унций золота. С учетом золота, имевшегося у пассажиров, стоимость драгоценного металла, который перевозил "Генерал Грант", составляла, по мнению Хэвенса, примерно 2 миллиона фунтов стерлингов.

Свое частное расследование Хэвенс закончил поездкой в США, в Бостон, где строился "Генерал Грант". Дополнительно наведя справки, он пришел к выводу, что, если ему повезет поднять клад, в Америке не найдется человека, который бы смог претендовать на него. Золото было застраховано "Ллойдом", и Хэвенс выяснил, что со стороны страховщиков не будет попыток претендовать на поднятый клад. Как и со стороны владельца груза — Банка Нового Южного Уэльса, ибо в правлении этого банка не сохранилось записей об отправке ценного груза на "Генерале Гранте". Хэвенс подсчитал, что в случае успеха правительство Новой Зеландии потребует с него уплаты налога в размере 10 шиллингов с каждого фунта стерлингов, как с промышленного предприятия. Таким образом, в его собственности останется ровно половина стоимости золота. Правда, по закону оно должно будет в течение года находиться в руках государства — на случай, если объявится владелец, но после этого золото будет передано Хэвенсу.

Воодушевленный столь радужной перспективой, австралиец отправился в Англию и купил там рыбопромысловое судно для организации экспедиции. Он назвал его "Эб-сит Омен" ("Хорошее предзнаменование"), но по иронии судьбы судно погибло на пути из Англии в Новую Зеландию — в Красном море у берегов Судана, наскочив на подводный риф (как впоследствии показало расследование, на адмиралтейских картах, которыми пользовался Хэвенс, риф был нанесен с ошибкой в 4 мили). Хэвенс и его команда были спасены местными пастухами. Неудачливый кладоискатель вернулся на разбитое судно, чтобы забрать необходимое оборудование, но оказалось, что местные жители уже успели растащить корабль буквально по кускам. Кораблекрушение обошлось Хэвенсу в 7 тысяч фунтов стерлингов.

Однако неудача не смогла заставить Хэвенса бросить свою затею. Вскоре он купил второе судно, на этот раз бывший корабль Британского адмиралтейства, имевший водоизмещение 76 тонн. Но судьба распорядилась так, что австралиец и в этот раз не достиг берегов Новой Зеландии.

В 1959 году Хэвенс вел в Англии переговоры о покупке бывшего тральщика, но денег на это приобретение у него не хватило. 31 декабря 1959 года право Хэвенса на подъем золота утратило силу, и правительство Новой Зеландии отказалось продлить его. Из всех искателей золота "Генерала Гранта" Билл Хэвенс оказался самым несчастливым. Вложив в свое предприятие уйму сил и средств, он даже ни разу не побывал в пещере, где погиб этот корабль.

В 1962 году Морской департамент Новой Зеландии объявил о том, что состояние береговых утесов острова стало угрожающим — море подмыло их, и хотя многие после Хэвенса пытались получить разрешение на поиски золота "Генерала Гранта", им было отказано.

Катастрофа у Золотых Ворот

Нет особой необходимости подробно описывать одну из удобнейших для судоходства гаваней мира — залив Сан-Франциско. Напомним лишь, что эта великолепная бухта простирается на 65 миль при ширине от 4 до 10 миль, с глубиной от 5,5 до 24 метров, имеет акваторию для безопасной якорной стоянки площадью почти 200 квадратных километров. В этот залив можно войти через пролив Золотые Ворота шириной 1—1,8 мили и глубиной до 43 метров. Гавань прекрасно защищена от самых сильных штормов Тихого океана.

Морякам хорошо известно, что на подходах к Сан-Франциско их ожидают многочисленные опасности: частые туманы, сильные течения и подводные скалы и мели близ мысов Бонито, Лобос, Форт, Дьябло, Рейс и др.

Первыми европейцами, узнавшими о существовании этого большого залива на западном побережье США, были испанские моряки. В 1595 году капитан из Барселоны Себастьян Сарменон, возвращаясь с Филиппин домой, привел свой галеон "Святой Августин" к открывшемуся его взору проливу, ведущему в большую бухту. Ему как испанскому капитану было предписано королем Кастилии наносить на карту все гавани на пути домой. Часть экипажа съехала на шлюпке с корабля и начала делать промеры глубин. Из-за неожиданно налетевшего юго-западного шторма моряки не смогли вернуться на свое судно. Галеон сорвало с якоря и выбросило на скалы у мыса, который сегодня называется Рейс. Сарменон приказал оставшимся в живых матросам построить из обломков галеона большую шлюпку. Из истории мы знаем, что нескольким матросам "Святого Августина" удалось добраться до Мексики и позже вернуться в Испанию, где они рассказали об открытой ими огромной гавани, которая "может вместить весь флот мира". Сарменон, следуя на сооруженной его матросами шлюпке на юг, не зашел внутрь бухты и дал этому заливу имя Святого Франциска.

Знакомство европейцев с заливом состоялось значительно позже, лишь во второй половине XVIII века. Два небольших острова, расположенных в 10 милях от входа в залив, отпугивали мореплавателей, моряки не решались приблизиться к ним, считая что между этими островами и берегом сплошные подводные скалы. Первые попытки смельчаков проникнуть в бухту в большинстве случаев оканчивались печально, и подходы к ней вскоре превратились в кладбище погибших кораблей.

По иронии судьбы название первого американского корабля, который здесь погиб, было "Сан-Франциско". Этот корабль на 106-й день плавания 8 февраля 1854 года подошел к Золотым Воротам и, несмо!ря на то, что на его борту находился лоцман, во время тумана выскочил на подводные скалы у мыса Бонито и был разбит зыбью...

Как известно, порт стал быстро развиваться благодаря калифорнийской "золотой лихорадке", вспыхнувшей в январе 1848 года, за несколько дней до того, как мексиканская Калифорния перешла во владение США. Некий Джеймс Маршалл, сооружая водяную мельницу, случайно обнаружил золотой песок. Тут же в долины Сьерра-Невады хлынули колонисты, и до 1859 года ежегодная добыча золота составляла в среднем 61 миллион долларов. После этого наступило определенное истощение запасов ценного металла. До 1875 года среднегодовая добыча не превышала 23,5 миллиона долларов. Но тем не менее, если в 1850 году население Калифорнии составляло 93 тысячи человек, то к 1880 году оно увеличилось до" 560 тысяч. Таким образом, из небольшого мексиканского городка с населением 500 человек благодаря "золотой лихорадке" Сан-Франциско быстро превратился в огромный город. Золото вывозилось исключительно из Сан-Франциско, из-за чего пролив, ведущий в его гавань, получил название Золотые Ворота.

Бурное развитие судоходства в этом весьма опасном для мореплавания районе связано с многочисленными кораблекрушениями. Но самым драматичным из них была гибель парохода "Сити оф Рио-де-Жанейро".

Американский грузопассажирский пароход "Сити оф Рио-де-Жанейро" построили в 1878 году по заказу фирмы "Пасифик мейл стимшип". Это было по тем временам большое трехпалубное судно регистровой вместимостью 3548 тонн. Помимо парусов на мачтах судно имело паровую машину. Пароход мог' принять на борт 100 каютных и 200 палубных пассажиров.

В начале 1901 года "Сити оф Рио-де-Жанейро" совершил плавание из Сан-Франциско на Филиппины, куда доставил 2 тысячи американских солдат. После этого пароход, приняв в Иокогаме около 200 пассажиров и генеральный груз, отправился в обратный рейс.

Ночью 22 февраля 1901 года на подходе к Сан-Франциско судно попало в туман и стало на якорь к югу от мыса Форт. Наступил рассвет, но туман не рассеялся. Капитан парохода Уильям Уорд приказал выбирать якорь и следовать в залив Сан-Франциско, несмотря на предупреждение лоцмана об опасности плавания. Судно не прошло и мили, как ударилось о подводную скалу Майл-Рок близ мыса Форт. Капитана в этот момент на мостике не было: он спустился к себе в каюту, чтобы надеть пальто. Вахтенный штурман передал в машинное отделение команду: "Полный назад". Ему было невдомек, что в днище парохода огромная пробоина. Судно начало погружаться носом, кренясь на правый борт. Охваченные страхом пассажиры выбежали на верхнюю палубу. Команда стала спускать на воду спасательные шлюпки. Первая шлюпка была разрезана пополам упавшим на нее гиком бизань-мачты. На верхней палубе парохода началась паника. Крики женщин и плач детей заглушали команды офицеров, которые тщетно пытались навести среди пассажиров порядок и спустить шлюпки, оказавшиеся перегруженными. Мужчины отталкивали и сбивали с ног женщин. Спасательных жилетов всем не хватило, и из-за них началась драка. Не прошло и десяти минут, как вода хлынула на верхнюю палубу. Чтобы привлечь внимание береговой спасательной станции мыса Форт, капитан Уорд приказал подавать непрерывный гудок. Но помощь пришла слишком поздно. Окутанное паром судно с шипением погрузилось в холодные воды Тихого океана. Спастись удалось 81 человеку. Вместе с пароходом на дно ушел ценный груз — золото стоимостью 3 миллиона долларов.

Корпус "Сити оф Рио-де-Жанейро" нашли лишь в 1937 году, причем совершенно случайно. Часть золота стала добычей удачливых водолазов.

Жертва Трех Королей

Если вы когда-нибудь окажетесь в Новой Зеландии или Австралии и вам доведется сесть за карточный стол с кем-либо из здешних старожилов, возможно, вы услышите странное слово "Элингамайт". Так местные картежники иногда называют карточную комбинацию "три короля". Это своего рода дань памяти пароходу, погибшему сто лет назад у островов Три-Кингс —Три Короля. Однако слово "Элингамайт" вспоминают не только любители покера, но и охотники за затонувшими сокровищами...

В 5 часов вечера 5 ноября 1902 года австралийский пароход "Элингамайт". имея на борту около 200 пассажиров и членов экипажа, вышел из Сиднея в новозеландский порт Веллингтон. Это было надежное стальное судно водоизмещением около 4 тысяч тонн, построенное в Глазго в 1887 году по заказу судоходной компании Хаддарта Паркера. Оно было занесено в состав резервного военно-морского флота Великобритании: палубы были укреплены на случай установки на них пушек. Уже несколько лет "Элин гамайт" благополучно плавал вдоль берегов Австралии, перевозя пассажиров, почту и срочные хрузы. В последнем рейсе пароход вез в своих трюмах ценный груз — деньги, принадлежавшие банку Нового Южного Уэльса. Сумма золотых и серебряных монет, по некоторым сведениям, составляла более 170 тысяч фунтов стерлингов.

8 ноября на подходе к северной оконечности Новой Зеландии судно попало в густой туман. Капитан Эттвуд приказал уменьшить ход судна до 5 узлов и выставить на бак впередсмотрящих. Не прошло и часа, как раздался отчаянный крик матроса: "Прямо по носу буруны!" Машинный телеграф был мгновенно переведен на "полный задний ход". Но было слишком поздно — спустя две минуты "Элингамайт" выскочил на гряду подводных рифов острова Уэст-Кинг.

Несмотря на то что пароход затонул уже через двадцать минут, люди успели сесть в шлюпки. Посадка в них проходила без паники, в полном соответствии с морской традицией: сначала место заняли женщины и дети, а потом мужчины. На "Элингамайте" было шесть спасательных вельботов и два деревянных плота. Все их удалось благополучно спустить на воду, и лишь одна шлюпка была опрокинута волнами. Оказавшихся в воде пассажиров спасли с других шлюпок. Капитан Эттвуд покинул тонущий пароход последним — его подобрал один из вельботов.

Видимость у берега была плохая, и шлюпки, державшиеся некоторое время рядом, вскоре рассеялись. Один из вельботов, в котором находилось 45 человек, волнами ударило о крупный обломок парохода, в результате чего в борту образовалась течь. Матросы, управлявшие этой шлюпкой, сняли с себя рубахи и кое-как заткнули пробоину. Хотя течь уменьшилась, удержать вельбот на плаву можно было, только непрерывно вычерпывая воду. С трудом удалось догрести до берега. Волны прибоя подняли шлюпку и швырнули ее о скалы — все, кто в ней находился, очутились в воде. С ссадинами и ушибами люди выбрались на прибрежные скалы.

Другую шлюпку выбросило на берег у небольшого каменного выступа, под которым возвышалась высокая скала. Двое матросов попытались вскарабкаться на ее вершину, чтобы разжечь там сигнальный костер, который привлек бы внимание какого-нибудь проходящего мимо судна, но это им не удалось — скала была слишком отвесной.

Спасательные плоты были очень неуклюжи, рулей у них не имелось, а управлять ими с помощью весел очень непросто. Судовой казначей, который командовал одним из вельботов, приказал людям, находившимся на плотах, удерживать их рядом. На одном из них находилось одиннадцать человек, на другом, который был немного больше, — шестнадцать.

Вскоре плоты потеряли друг друга из виду в тумане. На малом плоту решили грести к берегу, хотя никто точно не знал, в каком направлении он находится. Люди гребли, сменяя друг друга на веслах. Когда туман рассеялся, они поняли, что гребли в противоположную сторону: остров Уэст-Кинг теперь находился от них гораздо дальше, чем прежде. Плот повернули. Но туман снова начал сгущаться, и опять им пришлось двигаться вслепую. Когда через несколько часов туман рассеялся, оказалось, что остров, к которому они плыли, и на этот раз остался в стороне.

Примерно в 200 метрах люди увидели крошечный каменистый островок, и, поскольку все были измучены, было решено на него высадиться. Но как ни старались гребцы, как ни выбивались из сил, сильный ветер и встречное течение не давали плоту хода. После часа тщетных усилий первоначальный план пришлось изменить: они решили добраться до острова Грейт-Кинг, который виднелся в полумиле. Спустя два часа едва живые от усталости обитатели плота наконец достигли берега. На плоту они написали: "Пароход "Элингамайт" разбился у Трех Королей. Пришлите помощь" и пустили его по течению в надежде, что его заметят с какого-нибудь проходящего мимо судна.

Проведя на острове холодную, мучительную ночь, потерпевшие кораблекрушение отправились на поиски пищи. Единственное, что им удалось раздобыть, это водоросли и крабы. В Шубине острова люди нашли лужу со стоячей водой и утолили жажду. Спички, которые у них были, оказались промокшими. Когда их удалось просушить, люди наконец смогли обогреться у костра.

Одному из пассажиров пришлось перенести болезненную мучительную операцию. Во время спуска шлюпок с "Элингамайта" его рука попала между релингом и бортом шлюпки — три пальца были раздроблены. Чтобы не допустить гангрены, один палец отрезали перочинным ножом...

А тем временем весть о гибели "Элингамайта" достигла Новой Зеландии — в половине первого дня 10 ноября шлюпка, которой командовал старший штурман Л. Беркетт, прибыла в городок Хохоура, расположенный на восточном берегу острова Северный, примерно в 210 милях от Окленда. В этой шлюпке находилось тридцать семь пассажиров и пятнадцать членов экипажа. Шлюпка доставила труп одной пассажирки, которая умерла по пути от сердечного приступа.

На поиски терпящих бедствие незамедлительно отправилось несколько судов: "Клансман", "Омапере", "Грей-хаунд" и военный корабль "Пингвин". Пароход "Зеландия", который незадолго до этого вышел из Окленда в Сидней, был остановлен на пути и тоже послан на поиски. 11 ноября этот пароход спас в районе катастрофы восемьдесят девять человек. Спасенными оказались обитатели трех шлюпок и малого плота. Ненайденными оставались шлюпка, в которой должны были находиться тридцать человек, и второй плот.

Поиски продолжались трое суток. Лишь 13 ноября, когда почти пропала надежда отыскать людей, с "Пингвина" заметили плот. Из шестнадцати человек на нем осталось всего восемь. Их состояние было крайне тяжелым: кожа была обожжена солнцем и разъедена морской водой, они настолько ослабели, что едва могли говорить. Собравшиеся на причале с недоумением разглядывали выгруженный с "Пингвина" деревянный плот, не веря, что эти спасенные провели на нем среди волн целых пять дней. Действительно, это было весьма ненадежное сооружение длиной 12 и шириной 7 футов, состоявшее из двух поплавков, соединенных между собой тонкими досками.

За время плавания на "Пингвине" лишь один из спасенных, Стивен Нейл, смог более или менее прийти в себя и рассказать ожидавшим их репортерам о случившемся. Вот что он поведал.

"Наш плот был сильно перегружен и глубоко сидел в воде. У нас не было никакого укрытия ни от холодного ветра, ни от волн, ни от палящего солнца. Мы едва могли держаться на мокрых досках, и через плот все время перекатывались волны. Нас мучали голод и жажда — на нашем суденышке не оказалось никаких запасов воды и провианта. На второй день мы выловили из воды два яблока — Бог его знает, откуда они там взялись! Одно мы поделили на шестнадцать частей и сразу съели. На рассвете третьего дня, во вторник, умерли трое. Их тела пришлось столкнуть в воду, и их тут же растерзали акулы, которые то и дело кружили вокруг плота.

Течения и волны играли нашим плотом как игрушкой. Один раз его принесло к одному из островов Три Короля, и мы уже решили, что спасены. Но, увы, хотя до него оставалось каких-нибудь двести метров, из-за сильного течения и ветра подойти к острову было невозможно.

Некоторые, не вынеся мучительной жажды, начали пить морскую воду. Я и еще некоторые пытались их предостеречь, но они ничего не хотели слышать. Один из пассажиров, не внявший нашим советам, вскоре потерял рассудок и бросился в воду. Мы ничего не могли поделать...

В ночь на среду у нас снова появилась надежда на спасение — не так далеко мы увидели огни парохода! Мы стали кричать изо всех сил. Но пароход прошел мимо. В отчаянии один из пассажиров бросился в воду. Он сказал, что лучше умереть сразу, чем в таких мучениях. А на рассвете заметили, что скончался еще один человек. Нас осталось десятеро.

Утром мы на всех разделили второе яблоко. Но проку от такого крошечного кусочка было мало — чувство голода стало просто непереносимым. А вскоре еще один пассажир, который тоже пил морскую воду, помутился рассудком и кинулся в море. Мы бросили несчастному спасательный круг, но он его оттолкнул и поплыл прочь, распевая песни. А потом его голова скрылась в волнах... Следующей умерла стюардесса с "Элингамамта" — она была единственной женщиной на плоту. Она тоже пила морскую воду. Ночью в среду она потеряла сознание и через несколько часов скончалась.

В четверг днем мы увидели на горизонте дым парохода. Но нам снова не повезло: судно повернуло в другую сторону и скрылось из виду. После этого мы совсем уже отчаялись, но вскоре нас, к счастью, заметили с "Пингвина". Если бы не подоспевшая вовремя помощь, нас бы ждала верная смерть..." Что касается последней шлюпки, несмотря на самые тщательные поиски, ее так и не нашли...

Через несколько дней в Сиднее началось расследование причин гибели "Элингамайта". Специальная комиссия, разбиравшая дело, сделала вывод: "Виновным в кораблекрушении следует считать капитана парохода Джона Гарольда Эттвуда, который, управляя судном близ островов Три-Кингс, не учел магнитное склонение и не придал значения действию прибрежных течений". Однако, приняв во внимание проявленный капитаном Эттвудом при спасении людей личный героизм, суд смягчил приговор. Эттвуду присудили штраф в размере 50 фунтов и лишили его капитанского диплома. Однако спустя восемь лет выяснилось, что причиной гибели "Элингамайта" на самом деле стала гидрографическая ошибка. Было установлено, что в 70-х годах XIX века гидрографы судна "Пандора" нанесли на карту острова Три Короля с ошибкой в... три мили. Оказалось, что "Элингамайт" шел правильным курсом согласно счислению. Верховный суд Австралии пересмотрел дело, и в результате с капитана Эттвуда были сняты все обвинения... посмертно. Капитан не вынес несправедливого обвинения и умер через три года после катастрофы. Он оставил письмо, в котором доказывал свою невиновность...

Вскоре после катастрофы несколько различных экспедиций предпринимали попытки поднять затонувшие вместе с пароходом ценности. Первыми попытались вернуть золото "Элингамайта" страховщики английского "Ллойда", однако из-за сильных штормов им это не удалось. Дважды его поисками занимался новозеландец из Веллингтона А. М. Гоу. В сентябре 1905 года его поисковая группа прибыла к островам Три Короля на шхуне "Эмма Симе". Семь недель кружила шхуна на месте гибели парохода, но из-за штормов водолаз не смог спуститься на дно. Однажды, во время небольшого затишья, шхуна оказалась над самым силуэтом парохода, но водолаз не был готов к спуску. Начавшаяся вскоре зыбь не дала возможности обследовать затонувший пароход. Однако Гоу не терял надежды и в феврале 1906 года снова возглавил экспедицию с целью поднять ценный груз "Элингамайта". В этот раз затонувшее судно было найдено сразу и водолаз Лейт, совершив пять погружений, рассказал, что пароход разломился на две части. Его спросили о деревянных ящиках с деньгами, которые должны были находиться в железной кладовой. К великому разочарованию остальных участников поисков, Лейт ответил, что ни денег, ни самой кладовой он не обнаружил: "Я обшарил все обломки, и ни одной монеты! Наверное, эта чертова кладовая скатилась по откосу вниз на большую глубину..."

Впрочем, эта неудача не отбила охоту у других кладоискателей продолжать поиски, и через несколько недель образованный в Австралии синдикат сделал очередную попытку найти деньги "Элингамайта". Но из-за плохой погоды новоявленные кладоискатели не сумели даже спустить водолаза на затонувшее судно.

Следующую экспедицию предпринял капитан Джордж Маккензи из Окленда. Его поисковая группа, в составе которой был представитель "Ллойда" капитан Уиллис, прибыла на острова Три Короля в начале января 1907 года на моторной шхуне "Хайя". Если предыдущая экспедиция работала на условиях, что получит три четверти поднятых денег, то на этот раз страховщики, учитывая, что уже было предпринято несколько неудачных попыток найти ценности, согласились на то, чтобы отдать Маккензи 80 процентов найденного. Уже 4 января нашли затонувший пароход. Водолаз Харпер обнаружил часть его корпуса на глубине 17 саженей и сообщил, что она лежит на откосе и сильно повреждена. Через два дня он достал со дна множество медных монет, которые, но его словам, были рассыпаны на обломках судна и вокруг'. Никаких ящиков Хар-иер не видел. Монеты были сильно испорчены морской водой и как бы спаялись между собой столбиками. Во время второго по1ружения водолаз поднял на поверхность несколько золотых и серебряных монет. Однако, оказавшись на палубе шхуны, он почувствовал страшную боль в спине и упал без сознания. Через несколько дней ему стало лучше и он попросил разрешения возобновить работы. Капитан Маккензи взял с Харпера обещание, что тот будет оставаться на дне не более пятнадцати минут. Но все вышло иначе. Во время последующих погружений Харпер находился на грунте дольше, чем обещал. С каждым погружением он находил все больше и больше монет, и это заставило его забыть об осторожности. Поднявшись на поверхность после третьего спуска, водолаз потерял сознание и вскоре умер. Его тело переправили на шхуне в Окленд. И хотя врачи констатировали смерть в результате длительного пребывания под водой, причиной его гибели на самом деле, вероятно, стала кессонная болезнь — из воды Харпера поднимали без декомпрессии.

Тем не менее со дна удалось извлечь в общей сложности 2500 фунтов стерлингов, и Маккензи не сомневался, что и остальные деньги удастся спасти. Он заявил, что намерен возобновить работы, как только найдет другого водолаза. Но его намерения так и остались невыполненными — зная об опасности работы на подобной глубине, никто из местных ныряльщиков не захотел рисковать своей жизнью...

В течение полувека никто не тревожил покоящийся на дне "Элингамайт". И лишь в марте 1957 года охотники за подводными кладами снова начали поиски серебра и золота. Аквалангист из Окленда Л. Зубрицки опустился на дно в месте катастрофы и в течение двадцати минут обследовал затонувший пароход. Позже он писал, что фрагменты судна разбросаны на много метров вокруг места его гибели и сильно деформированы, гребной вал толщиной 9 дюймов сломан и изогнут словно обычная проволока. На память об этом погружении водолаз взял медный барашек с иллюминатора. Всплыв на поверхность, Зубрицки обнаружил, что его отнесло на 400 метров от места, где он погрузился. Сильное течение понесло его на острые камни, где он наверняка бы погиб, если бы его вовремя не заметили с катера, с которого он нырял.

Вероятно, и сегодня золото погибшего у островов Три Короля парохода продолжает будоражить воображение кладоискателей, но океан все еще надежно хранит тайну "Элингамайта". И кто знает, быть может, партия в покер, сыгранная на досуге, натолкнет кого-нибудь на мысль снова попытать счастья в поисках затонувшего золота...

Загадка королевы Шарлотты

Недавно зарубежная морская печать вновь заговорила о поисках и подъеме со дна Северной Атлантики ценностей на сумму 250 миллионов долларов. Речь идет о грузе, погибшем в 1911 году вместе с американским пассажирским пароходом "Мерайда". Последняя попытка поднять подводный клад была предпринята летом 1975 года. Известно, что и она окончилась неудачно: ценности поднять не смогли, и при этом погибли два водолаза.

Рассказ об .этом легендарном подводном кладе, вошедшем в историю под названием "сокровища королевы Шарлотты", следует начать с 1851 года, когда германский авантюрист Ганс Герман ночью тайно пробрался в один из индийских храмов и, убив служителя, похитил несколько десятков рубинов, которые в течение многих столетий украшали священную статую Будды. Вернувшись в Европу, преступник за огромную сумму сбыл рубины семейству Габсбургов — правящей династии Австро-Венгерской монархии. Сам Герман не успел воспользоваться вырученными деньгами: его зарезали родственники убитого им в индийском храме служителя.

Из-за драгоценных камней в роду Габсбургов начались жестокие распри, в результате чего рубины попали в руки эрцгерцога Максимиллиана — младшего брата императора Австро-Венгрии Франца Иосифа I.

Из истории мы знаем, что в 1862 году войска французского императора Наполеона III вторглись в Мексику, где создали марионеточную "Мексиканскую империю", которая управлялась из Парижа. Императорскую корону французские интервенты решили возложить на голову младшего брата императора Австро-Венгрии.

В это время 25-летний эрцгерцог Максимиллиан, закончив "службу" в Австро-Венгерском флоте в звании контр-адмирала, занимал пост генерального губернатора Ломбардо-Венецианского королевства. И вот в мае 1864 года молодой эрцгерцог-адмирал, будущий император Мексики, взяв с собой жену Шарлотту, дочь короля Бельгии Леопольда I, отплыл на крейсере в Мексику. Венценосная чета захватила с собой в Америку родовые фамильные ценности, бриллианты, изумруды, золото. Среди них было золотое колье, усыпанное изумительными по красоте рубинами из индийского храма...

После коронации 10 июня 1864 года в главном городском соборе Мехико чета заняла дворец Чепультапека. Но созданная искусственно империя оказалась недолговечной.

Армия бывшего президента Мексики Бенито Хуареса стала теснить французские войска, на которые опиралась власть вновь испеченного императора австрийских кровей. В июле 1866 года Шарлоата отправилась на корабле в Европу просить помощи у Наполеона III. Но ни он, ни даже Папа Римский не рискнули вмешаться в эту авантюру. В помощи Максимиллиану было отказано.

15 мая ] 867 года гарнизон Максимиллиана был окружен мексиканскими повстанцами в Куэретаро, и сам император вместе со своими двумя генералами попал в плен. 18 июня 1867 года ему объявили смертный приговор и на следующее утро расстреляли на Холме Колоколов в Куэретаро. Шарлотта, не вынеся смерти мужа, сошла с ума (она пережила Максимиллиана на 60 лет, но рассудок к ней так и не вернулся до самой смерти в январе 1927 года). Мексиканцы конфисковали все ценности, принадлежавшие ей и ее мужу, включая ее рубиновое ожерелье. Тело Максимиллиана было погружено на австро-венгерский фрегат "Новара" и доставлено в Триест, откуда перевезено в Вену и похоронено в фамильном склепе.

Только лишь в 1911 году правительство Мексики согласилось вернуть наследникам Максимиллиана и Шарлотты ценности. В начале мая того же года сокровища погрузили в порту Веракрус на борт американского пассажирского парохода "Мерайда", который должен был доставить их в Нью-Йорк. Но этого не случилось. Судьбе было угодно распорядиться иначе...

12 мая 1911 года "Мерайда" столкнулась в тумане с американским военным кораблем "Адмирал Фаррагат". В результате мощного удара форштевнем в левом борту "Мерайды" ниже ватерлинии образовалась большая пробоина. И хотя были включены все насосы, воду откачать было невозможно. Капитан, поняв, что его судно обречено, приказал спустить на воду шлюпки, чтобы спасти людей. Виновник столкновения — "Адмирал Фаррагат", не оказав тонущему судну помощи, скрылся в тумане. Радиостанции на борту "Мерайды" не было, и, чтобы привлечь к себе внимание, моряки парохода пускали в небо красные ракеты и жгли фальшфейеры. Только благодаря быстрым и умелым действиям команды парохода все пассажиры успели пересесть в шлюпки. Через час их спас американский линкор "Айова" и доставил в Нью-Йорк. Что касается "Мерайды", то спустя десять минут она уже лежала на дне океана, в 50 милях к востоку от мыса Чарльз, недалеко от входа в Чесапикский залив.

Хотя эта катастрофа обошлась без человеческих жертв, она сделалась сенсацией номер один как в Америке, так и в Европе. Дело в том, что многим было известно о грузе, который погрузили на борт "Мерайды" в Веракрусе. Морские хроники и пресса того времени свидетельствуют, что помимо ценностей, принадлежавших Шарлотте, в судовом сейфе хранились и другие драгоценности — соб-ственность богатых пассажиров, эмигрировавших из Мексики в США. В основном это были драгоценные камни и золотые украшения. Кроме этого в специальной кладовой на нижней палубе находилось золото в слитках, принадлежавшее правительству Мексики. Но основное место печать уделяла "сокровищам королевы Шарлотты", в частности, ее колье из индийских рубинов. Большинство зарубежных историков сходится во мнении, что стоимость всех ценностей, погибших вместе с "Мерайдой", по современному курсу составляет 250 миллионов долларов.

О "Мерайде" говорили все. В Америке и Европе начали разрабатываться проекты по подъему затонувшего корабля, образовывались различные синдикаты, компании и акционерные общества для проведения экспедиций на погибший корабль. Казалось, мир стал одержим страстью похитить у Нептуна отнятые им "сокровища Шарлотты". И только катастрофа "Титаника" в апреле 1912 года, унесшая более полутора тысяч человеческих жизней, отвлекла внимание человечества от затонувших ценностей. А после убийства в Сараеве в июне 1914 года эрцгерцога Фердинанда, повлекшего за собой пожар Первой мировой войны, людям уже стало не до "сокровищ Шарлотты". Однако те, у кого гибель несметных богатств произошла буквально на глазах, и те, кто узнал точные координаты, где на дне лежит пароход, не хотели ждать окончания войны. И вот в 1915 году бывший старший помощник капитана "Мерайды" Брайан Хоррод на свои личные сбережения организовал экспедицию и, не спрашивая разрешения правительства, начал поиски погибшего корабля. Зная точные координаты гибели парохода, он без особого труда нашел его. "Мерайда" лежала на грунте на глубине 70 метров на левом борту, в котором "Адмирал Феррагат" сделал пробоину. Нанятые Хорродом водолазы сумели спуститься на затонувший корабль, но не смогли проникнусь в его помещения и добраться до сейфа. Владельцы судб-ходной компании «Уорлд лайн», которой принадлежала "Мерайда", подали властям протест, и бывшему старпому пришлось свернуть свое предприятие.

В 1924 году группа нью-йоркских предпринимателей образовала синдикат по подъему "сокровищ Шарлотты". Собрав с акционеров приличную сумму, они купили специальное водолазное судно, технику и наняли на службу самых опытных водолазов. Однако синдикат не знал точного места, где затонул пароход, и поиски его методом траления заняли две недели. Наконец "Мерайда" была обнаружена. Оказалось, что ее корпус со временем течение занесло песком и илом. У синдиката не было приспособлений, чтобы расчистить корпус судна от наносов. Требовался мощный подводный монитор, но средств не хватило. Водолазы не смогли и на этот раз проникнуть во внутренние помещения "Мерайды". Работы были прекращены.

Следующая попытка добраться до сокровищ у мыса Чарльз была предпринята в 1932 году американским изобретателем капитаном Хэрролом Боудоином. В историю глубоководных работ он вошел как создатель оригинальной гидросферы, снабженной механическим манипулятором. Боудоин подписал на поиски "сокровищ королевы Шарлотты" весьма выгодный для себя контракт с неким Брайуэлло — прямым наследником Максимиллиана. Поскольку ни тому ни другому координаты "Мерайды" известны не были, ее поиски заняли целых полгода. Когда корпус судна удалось расчистить от ила и песка, в ход пустили гидросферу Боудоина. Казалось, что успех близок. Но на месте производства подводных работ появились другие "спасатели". Это были хорошо вооруженные гангстеры Нью-Йорка, члены мафии. Они угрожали Боудоину и его команде, требуя свою долю. В дело вмешалась полиция, прибывшая на катере Береговой охраны. Наследник Максимиллиана отказался платить полиции за охрану спасателя "Сэлвор" и гидросферы, а изобретатель не захотел рисковать — в результате предприятие закончилось ничем.

Очередные попытки поднять ценности с «Мерайды» относятся к 1934 и 1936 годам. Они также завершились неудачей. Хотя борт парохода удалось взорвать с помощью динамита в точно рассчитанном месте и водолазам был открыт путь в помещение, где находились сейф с ценностями и слитки золота, сокровищ не подняли. Начавшиеся в Атлантике осенние штормы не позволили водолазам опуститься на затонувшее судно, и экспедиция 1934 года вынуждена была прекратить работы. Когда спустя два года снова приступили к работам, то корпус "Мерайды" был уже занесен песком на четыре метра, к тому же он плотным слоем занес и все внутренние помещения парохода.

В 1938 году водолазы итальянской экспедиции на "Мерайду" были, пожалуй, ближе всех к цели. Им удалось проникнуть на нижнюю палубу судна — именно там находилась "золотая кладовая" — и расчистить песок. Судя по чертежам и планам погибшего парохода, они были всего в пяти метрах от этой кладовой. Однако и на этот раз очередной шторм прервал работы и, когда они возобновились, все пришлось начинать сначала...

Следует отметить, что район, где погибла "Мерайда", находится немного севернее знаменитого «Кладбища кораблей Северной Атлантики» — мыса Гаттерас. А это место на карте земного шара моряки считают одним из самых гиблых. Помимо опасных берегов, сильных течений и ураганных ветров, этот район коварен своими туманами. Весной они стоят здесь неделями, осложняя и без того трудные условия работы водолазов. Но самое главное —-это изобилие акул, сильные штормы и мощные подводг ные течения, что в значительной степени затрудняет доступ во внутренние помещения "Мерайды", которую то и дело заносит песком и илом.

Единственная удачная попытка добраться до подводного клада у мыса Чарльз имела место в 1949 году. Американские водолазы нашли корпус "Мерайды", до начала штормов очистили его от песка и, разрезав борт, наконец добрались до клада. Правда, сейф им найти не удалось, но часть золотых слитков была поднята (число и вес их пресса не сообщала). Об этом пишет в своей книге "Захороненные сокровища", изданной в 1950 году в Нью-Йорке, американский исследователь Кен Кринпен (число слитков он также не сообщает).

За последние десятилетия техника глубоководных работ шагнула далеко вперед и глубина погружения в 70 метров уже не считается трудной. Ее без особого труда и риска для жизни преодолевают даже аквалангисты-любители. Можно полагать, что, несмотря на неудачную попытку 1975 года с использованием новейшего по тем временам землесосного снаряда, корпус "Мерайды" все же когда-нибудь будет расчищен и аквалангисты наконец вырвут у Нептуна "сокровища королевы Шарлотты".

Были ли сокровища на "Лузитании"?

Весна 1915 года. Европа охвачена пламенем мировой войны. Две империалистические группировки — Антанта и центральные державы — в смертельной схватке.

В это время за тысячи миль от полей сражения, в Нью-Йорке, у одного из пирсов английской компании "Кунард лайн" стоит трансатлантический лайнер "Лузитания". Это четырехтрубное судно водоизмещением 38 тысяч тонн, длиной 240 метров получило в 1907 году право называться самым быстрым пароходом в мире. Корабль пересек Атлантический океан за 4 дня, 19 часов и 52 минуты, получив "Голубую ленту Атлантики" — приз за скорость. Паровые турбины лайнера мощностью 68 тысяч лошадиных сил сообщали ему скорость более 24 узлов.

..."Лузитания" готовится к отплытию. Заканчивается погрузка почты и багажа. Последние пассажиры поднимаются на палубу и в сопровождении вежливых боев расходятся по каютам. Неожиданно на пирсе появляются репортеры и полиция, возникает оживление. Толпа затихает, видя поднимающегося по трапу высокого человека средних лет, затянутого в черный сюртук. Это Альфред Вандербилы — один из богатейших людей Америки и мира. Он отправляется в Лондон на международную выставку скаковых лошадей. При входе в центральный салон парохода рассыльный подает Вандербильту конверт на подносе. Сейчас один из "сильных мира сего" прочитает телеграмму, содержание которой будет помещено на первых полосах утренних газет Нью-Йорка. Миллиардер читает: "Из определенных источников стало известно, что "Лузитания" будет торпедирована. Точка. Немедленно отложите плавание". Подписи нет.

Но Вандербильт не сошел с парохода на берег. Может быть, он действительно страстно любил лошадей или был твердо убежден, что "Лузитании" не грозит никакая опасность.

Возможно, ему был известен случай, когда в августе 1914 года, вскоре после убийства в Сараево наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда, немецкий крейсер передал "Лузитании" сигнал: "Вы захвачены", а лайнер, развив ход в 27 узлов, спокойно скрылся в тумане...

Одним словом, Вандербильт остался на борту, и вечером 1 мая 1915 года "Лузитания" вышла из Нью-Йорка, взяв курс на английский порт Ливерпуль. На корабле находилось 1257 пассажиров и 702 члена экипажа, всего 1959 человек. Судном командовал один из опытнейших капитанов компании "Кунард лайн" Уильям Тэрнер.

Капитан знал, что во время плавания в Атлантике опасность судну не грозит. К тому времени кайзеровские подводные лодки еще не выходили в Атлантику, и так называемая "неограниченная подводная война" еще не началась.

Первые шесть дней плавания через океан прошли нормально...

Утром 7 мая "Лузитания" находилась на подходе к юго-западной оконечности Ирландии. Капитан приказал усилить наблюдение за морем, задраить двери водонепроницаемых переборок и заглушки иллюминаторов во всех каютах, подготовить шлюпки обоих бортов к спуску на воду. Главный механик получил приказание держать максимальное давление пара в котлах и привести все механизмы в полную готовность.

"Лузитания" шла со скоростью 20 узлов, меняя каждые пять минут курс, уходя на 10 градусов то влево, то вправо. Тэрнер знал, что такие зигзаги в случае атаки подводной лодки помешают ей произвести прицельный залп. Знал он также, что ни одна лодка, находясь под водой, не сможет догнать лайнер.

Море было спокойным, дул легкий бриз. К двум часам дня пассажиры начали расходиться по каютам. Было 14 часов 10 минут.

Пассажиры не знали, что в эту минуту матрос Томас Куин, наблюдавший за морем из "вороньего гнезда" фокмачты, крикнул в телефонную трубку капитану: "С правого борта торпеда, сэр!" Капитан Тэрнер, бросив трубку, отдал рулевому приказание: "Лево на борт!" Выбежав на крыло ходового мостика, капитан увидел отливавшее металлом узкое тело, со страшной быстротой приближавшееся навстречу лайнеру с правой стороны...

Ранним туманным утром 15 апреля 1915 года из базы германского флота в Боркуме вышла в море немецкая средняя подводная лодка "U-20". Ею командовал 32-летний капитан-лейтенант Вальтер Швигер. В полученном им приказе говорилось: "Патрулировать район к югу от побережья Ирландии, обеспечивая подводную блокаду Англии, топить без предупреждения любое судно противника, появившееся в обозначенном районе".

Густой туман не благоприятствовал "охоте" — первая цель была обнаружена лишь 5 мая. Ею оказался английский каботажный парусник "Эрл оф Латам", затонувший через семь минут после попадания одной торпедой. К вечеру того же дня "U-20" торпедировала английский грузовой пароход "Кандидат".

Топливо было на исходе, и Швигер взял курс на Вильгельмсхафен — главную базу немецкого флота. В торпедных аппаратах оставалось всего две торпеды из девяти.

7 мая утром, когда лодка находилась у входа в Ла-Манш, гидроакустики "U-20" услышали шум винтов. После всплытия немцы увидели в перископ английский миноносец, шедший на большой скорости. Через некоторое время лодка обнаружила тяжелый английский крейсер. Опустившийся на море туман и большая скорость замеченного корабля помешали атаке. Чертыхаясь, что упустил такую возможность, Швигер впился в перископ. И вдруг... Впрочем, вот выдержка из вахтенного журнала "U-20":

"13.20. Перед нами четыре трубы и мачты большого парохода, который следует перпендикулярным к нам курсом. Он идет с юго-запада в направлении мыса Гэлли-Хед. Похоже, что это пассажирский пароход.

13.35. Пароход делает поворот и ложится на курс на Куинстаун. Это дает возможность догнать его и произвести прицельный залп. Идем на предельной скорости, чтобы занять нужную позицию".

Некоторое время "U-20" шла параллельным с "Лузи-танией" курсом, однако догнать ее не могла. Вдруг произошло непредвиденное: "Лузитания", совершив очередной зигзаг, сама приблизилась к "U-20" на целых две мили. Швигер вызвал к перископу для консультации своего старшего штурмана — бывшего капитана торгового судна. В эту минуту командир лодки заметил, что пароход опять изменяет курс. На этот раз "Лузитания" шла прямо на "U-20".

Штурман не успел взглянуть в перископ, как Швигер скомандовал: "Залп! Срочное погружение!" Торпеда была выпущена с расстояния 400 метров. В перископ был отчетливо виден всплеск взрыва торпеды, которая попала в правый борт лайнера между третьей и четвертой трубой. Швигер дал перископ штурману. Через несколько секунд тот воскликнул: "Боже! Так это же "Лузитания"!

Эхо страшного взрыва пронеслось на многие мили над морем, когда торпеда ударилась о борт судна. Вспененная вода, обломки металла и дерева гигантским языком взметнулись вдоль правого борта до клотиков мачт. Ошеломленные пассажиры сквозь кромешный грохот услышали в то же мгновение второй, еще более сильный взрыв, который потряс исполинский корпус лайнера. Все находившиеся на борту были уверены, что в борт попало почти одновременно две торпеды.

Последствия взрывов были ужасными. В борту, чуть ниже ватерлинии, образовалась пробоина, куда свободно мог пройти паровоз. Сотни тонн воды устремились яростным потоком внутрь судна. Несколько мгновений после взрыва в машинном отделении "Лузитании" стоял неимоверный грохот: получившая сильные разрушения паровая турбина не была вовремя остановлена. Эти звуки заглушались свистом и шипением вырвавшегося на волю пара (главная паровая магистраль была перебита). "Лузитания" потеряла ход и уже не управлялась. Тэрнер, который рассчитывал выбросить судно на отмель близ мыса Кинсэйл, видневшегося в десяти милях к северо-востоку, понял, что "Лузитания" обречена. Но, зная превосходную конструкцию и прекрасные мореходные качества лайнера, он не хотел думать, что судно затонет. Тэрнеру казалось, что судно, рассчитанное на одновременное затопление двух отсеков, продержится на плаву не менее часа, что позволит спустить на воду шлюпки и спасти людей. Но в действительности дело обстояло хуже. Сразу же после взрыва судно начало крениться на правый борт и уходить носом под воду.

"Все шлюпки спустить на воду! Сначала женщины и дети!" — раздалась в наступившей тишине его громкая команда.

Судовой радист Роберт Лейт, не дожидаясь приказания капитана, бросился бегом в радиорубку и начал передавать в эфир сигналы бедствия: "SOS SOS SOS MSU (позывные "Лузитании". —Л. С). Идите немедленно. Сильный крен. 10 миль югу мыса Кинсэйл". Этот сигнал был передан в эфир всего четыре раза — с остановкой динамо-машины подача электроэнергии в рубку прекратилась...

В суматохе при спуске первых двух шлюпок офицеры допустили непоправимую ошибку. Они не учли, что судно еще продолжает двигаться вперед по инерции, и как только шлюпки коснулись воды, их развернуло, с силой ударило о стальной борт лайнера и опрокинуло. Большая часть людей, находившихся в них, оказалась в воде...

Крен быстро увеличивался. Через семь минут после попадания торпеды он достиг 30 фадусов. Из-за этого шлюпки левого борта завалились на палубу и их невозможно было передвинуть и опустить на шлюпбалках на воду. Посадка с нижних палуб в шлюпки правого борта практически была исключена: шлюпки висели на талях отвесно, а с увеличивающимся креном нижняя часть правого борта уходила от них все дальше и дальше...

Спуск двадцати оставшихся шлюпок на воду был невозможен. Двадцать шесть складных шлюпок оказались также бесполезными — на их подготовку к спуску требовалось не менее получаса. Спасательных деревянных плотов, которые можно было бы просто сбросить в воду, на "Лузитании" не было. Из 2400 спасательных нагрудников пассажирам было роздано не более пятисот, команда сама толком не знала, где они хранились. Все это не могло не вызвать паники среди почти двух тысяч человек, находившихся на борту "Лузитании" в момент ее гибели. Вот что писал в своем отчете о последних минутах этого парохода сам командир "U-20" Швигер:

"На палубе царила страшная паника. Перегруженные шлюпки, срываясь со шлюпбалок, падали в воду. Потерявшие надежду люди бегали вверх и вниз по трапам парохода. Мужчины и женщины прыгали за борт и пытались вплавь добраться до перевернутых вверх килем шлюпок. Это была самая страшная картина, которую мне приходилось видеть..."

Прошло ровно восемнадцать минут. "Лузитания" стала быстро крениться на правый борт. Сотни людей, как горох, посыпались с ее палуб в воду. Сверху на них одна за другой стали рушиться двадцатиметровые трубы. Носовая часть корпуса наполовину скрылась в воде. Гигантское судно вздрогнуло последний раз, перевернулось вверх блестящим черным килем, задрало на 70 метров вверх корму и через несколько секунд скрылось в свинцовых водах Атлантики. На поверхности моря осталось несколько переполненных людьми шлюпок, деревянные обломки и те, кто умел плавать или кому достался спасательный нагрудник...

Переданный в эфир "SOS" был принят радиостанциями на побережье Ирландии и судами, находившимися поблизости. На помощь пошли американский танкер "Нар-рагансетт", находившийся в 35 милях к югу, английские пароходы "Этониан" и "Сити оф Эксетер", крейсер "Джуно", которым командовал английский адмирал Худ. Но всем этим судам не пришлось достичь места, указанного в сигнале бедствия: появились немецкие подводные лодки, и спасатели вынуждены были уйти. Более крепкие нервы оказались у капитана греческого грузового парохода "Катарина", который, не обращая внимания на видневшиеся из воды перископы, спас людей с нескольких шлюпок "Лузитании". Настоящими спасателями явились рыбаки с побережья Ирландии и несколько буксиров. Траулеры "Ин-диан Эмпайр" и "Кок"' спасли 200 человек, буксир "Сторм-кок" — 160, буксир "Флайинг Фиш" — 100, мотобот "Элизабет" — 79 человек. Остальные были сняты со шлюпок рыболовными ботами.

Капитан "Лузитании" Уильям Тэрнер находился на своем посту до момента, когда судно опрокинулось на борт. Капитан оказался хорошим пловцом: он держался на плаву без нагрудника несколько часов. Своим спасением он был обязан капитанским нашивкам на рукаве кителя. Когда силы покинули Тэрнера и он стал тонуть, один из рыбаков с мотобота заметил блеск капитанских нашивок...

Спасенных доставили в Куинстаун. Их было почти в полтора раза меньше, чем погибших. В списках погибших были известный американский писатель Форман, английский режиссер Фрохман, драматург Клейн, английский океанограф Стэкхауз. В числе погибших оказался и Альфред Вандербильт.

Число жертв этой катастрофы составило 1198 человек, включая почти 300 женщин и около 100 детей. После гибели "Титаника" в апреле 1912 года это была самая страшная катастрофа на море.

Сейчас, когда с момента катастрофы прошло более восьмидесяти пяти лет, остается неразрешенным один вопрос: сколько торпед выпустил командир "U-20" — одну или две?

В своем отчете Швигер писал, что он торпедировал "Лузитанию", не имея специального на это задания. Он утверждает, что выпустил только одну торпеду из оставшихся двух: "Я не мог пустить вторую торпеду в толпу пассажиров, пытавшихся спастись".

По возвращении "U-20" на базу Швигер получил поздравление от командования флотом за потопление одного из самых больших торговых судов противника. Но когда миру стало известно число жертв и дело приняло характер сенсации, командир лодки получил личный выговор от самого кайзера.

Немцы объясняли причину второго взрыва и быстрое затопление "Лузитании" детонацией взрывчатых веществ, которые якобы находились в ее трюме. Англичане утверждали, что Швигер не мог не соблазниться и не выпустить вторую торпеду по такому "лакомому куску", как "Лу-зитания". По их мнению, причиной гибели "Лузитании" явилась именно вторая торпеда.

Этот спор не разрешен и поныне.

Не прошло и недели после гибели лайнера, как мир заговорил о сокровищах, якобы погибших вместе с кораблем. Ажиотаж начался в США.

Некий Бенджамин Ливитт, бывший водолаз, проходимец и ловкий делец, призывал американцев пожертвовать деньги на организацию так называемой "Компании Ливит-та по подъему золота с "Лузитании". Он, как сказочный герой морских глубин, появлялся в своем старом водолазном костюме перед обывателями разных американских городов, читал незамысловатые лекции о затонувших кладах, рассказывал всяческие небылицы о водолазах, давал сеансы погружения на глубину двух-трех метров и по пяти долларов за штуку успешно распродавал свои акции.

Помощники Ливитта с усердием занимались распространением брошюр вновь испеченной фирмы. В них говорилось: "Мы поднимаем золото с "Лузитании". В кладовой судна 5 миллионов долларов чистого золота. Нами установлено, что, помимо этой суммы, в сейфе судового казначея хранится миллион долларов в виде бумажных денег и бриллиантов. Учитывая, что среди пассажиров находилось много миллионеров и богачей, эта цифра даже занижена. Известно, что у мадам Дераде было золото на сумму в 100 тысяч долларов, а Альфред Вандербильт передал на хранение судовому казначею 75 тысяч долларов. Помимо этого на затонувшем судне имеется на 5 миллионов долларов меди и других цветных металлов. С нашим водолазным костюмом поднять золото очень легко. Средняя прибыль вкладчиков составит 20:1. Присоединяйтесь к нам, и ваше имя войдет в анналы истории как человека, кто помог поднять сокровища "Лузитании"!"

Когда этот проходимец появился в Нью-Йорке, газета "Нью-Йорк Тайме" захлебывалась от восторга, называя его "скромным водолазом из города Толедо и величайшим кладоискателем века, которому известны места двенадцати затонувших кладов общей стоимостью в 127 миллионов долларов".

В это время в витрине одного бруклинского универмага демонстрировался его скафандр. Американские газеты почему-то умалчивали о том, что Ливитту за всю жизнь удалось поднять всего лишь 350 тонн медной руды с парохода, затонувшего на озере Мичиган на незначительной глубине, и что в полужестком скафандре его конструкции нельзя было опуститься на глубину, где лежала "Лузитания".

Ливитт наделал в Америке столько шума, что задел самолюбие своих заокеанских коллег в Англии. Последние не смогли больше молчать. Руководитель одной английской судоподъемной фирмы Чарльз Ленди пошел дальше американского пройдохи, заявив в газетах, что имеет в своем распоряжении новый глубоководный скафандр и намеревается поднять "Лузитанию" летом 1916 года. Представители других судоподъемных фирм Англии не поверили своему собрату, когда он официально заявил, что уже поднял линкор "Кинг Альфред" водоизмещением 14 тысяч тонн, торпедированный у Белфаста. Однако Чарльза Ленди быстро разоблачили — он поднял со дна моря пароход "Альфред" водоизмещением всего 4 тысячи тонн. Таким образом, планы Ленди заработать на "Лузитании" провалились.

Тем временем Ливитт, которого уже начинали одолевать пайщики его компании, стараясь придать делу солидный вид, зафрахтовал старую деревянную шхуну "Блейк-ли". Ее капитану он обещал заплатить 10 тысяч долларов, но из суммы, поднятой с "Лузитании". Пайщикам Ливитт объявил, что ему необходимы дополнительное время для разработки сложнейших планов подъема сокровищ и средства, которые он собирается достать, занявшись подъемом более легких кладов на дне Средиземного моря. Но поисками этих кладов он, конечно, не занялся, так как сам выдумал их существование.

К лету 1922 года зафрахтованная Ливиттом шхуна "Блейкли" все еще продолжала стоять на рейде в Филадельфии. К этому времени глава компании уже сорвал с одураченной американской публики солидный куш. Делом о сокровищах, погибших на "Лузитании", заинтересовалась редакция американской газеты "Крисчиэн Сайенс Монитор". Тщательная проверка фактов показала, что никакого золота, кроме бумажных денег, принадлежавших пассажирам, на судне не было, а владельцы "Лузитании" — компания "Кунард лайн" —давно получили страховое возмещение.

Поисками затонувшего лайнера серьезно занялась в 1935 году английская судоподъемная фирма "Тритония". Этому предшествовал тщательный анализ данных о месте катастрофы. Были собраны показания командира "U-20", четвертого помощника капитана "Лузитании" Бестика и других очевидцев. Поисковое судно "Орфир", оборудованное эхолотом, пересекло несколько раз район гибели лайнера. На ленте эхолота непрерывно отмечалась линия морского дна. Вдруг глубина резко уменьшилась и эхолот нарисовал профиль крупного затонувшего корабля. Это было в 11,6 мили к юго-западу от мыса Кинсэйл, на глубине 112 метров. Спустившийся позже на судно водолаз Джаррет подтвердил, что найденный корабль — "Лузитания". Лайнер лежал на грунте на правом борту. Количество пробоин нельзя было определить. Твердый скафандр не позволил водолазу проникнуть внутрь лайнера, чтобы поднять судовые документы или установить характер повреждений.

К тому времени морская вода уже сделала свое дело — корпус "Лузитании" был сильно разъеден ржавчиной. Поэтому судно решили не поднимать.

Прошло более тридцати лет, и о "Лузитании" заговорили снова, заговорили опять американцы. Летом 1967 года некий Джон Лайт, бывший водолаз военно-морского флота США, прилетел в Англию. В Лондоне, на Лайм-стрит он явился в страховую корпорацию "Ллойд" и изъявил желание купить покоящийся на глубине 112 метров в Ирландском море лайнер. Известно, что после того как в 1915 году агент "Ллойда" выплатил компании "Кунард лайн" страховое возмещение, погибший корабль стал их собственностью. Англичане не стали долго торговаться с Лайтом. Учитывая глубину, на которой затонула "Лузитания", и время, прошедшее с момента ее гибели, они уступили ее за тысячу фунтов стерлингов. После оформления сделки американец заявил репортерам лондонских газет, что его план включает подъем четырех гребных винтов корабля, отлитых из бронзы и весящих по 15 тонн, и других частей судна, выполненных из цветных металлов, общим весом около 600 тонн. Однако, как оказалось, Лайт поторопился с обещаниями. Тщательно взвесив все "за" и "против", он пришел к выводу, что организация судоподъемных работ, учитывая глубину, на которой лежит "Лузи-тания", и неблагоприятные погодные условия в этой части Ирландского моря, потребует немалых средств и вряд ли окупит себя. Смелый план предприимчивого американца так и остался на бумаге....

Пятьсот слитков "Ниагары"

Не рифы, не скалы, не своеволие разъяренной стихии—кораблю, везущему сокровища, больше всего угрожают войны.

В 1916 году подорвался на немецкой мине и затонул у берегов Ирландии английский лайнер "Лаурентик". Более трех тысяч золотых слитков оказались погребенными в морской пучине. Понадобилось целых семь лет настойчивых поисков, чтобы почти все это золото опять стало достоянием английской казны.

1917 год. В Ла-Манше торпедирован голландский транспорт "Ренате Леонхарт". Четыре миллиона фунтов стерлингов легли на морское дно недалеко от берега. О транспорте вспомнили... через сорок лет. Для поисков золота "Ренате Леонхарт" голландский инженер Пьер Вис-сер соорудил гигантский кессон, оборудованный мощными гидромониторами для расчистки ила под корпусом затонувшего судна. Но за долгие годы пароход развалился на части, которые засосало глубоко в ил, и никакие хитроумные инженерные приспособления не помогли Виссеру разбогатеть.

С тем же печальным результатом окончились попытки голландских спасателей найти золотые слитки на сумму 2 миллиона фунтов стерлингов среди останков лайнера "Тубантия", который, совершая рейс из Амстердама в Буэнос-Айрес, был торпедирован в Северном море немецкой подводной лодкой.

Напуганные призраком континентальной блокады, англичане втайне начинают переправлять золото в Канаду и Америку. Его вывозят не только с Британских островов, но и из колоний, доминионов, протекторатов и подопечных территорий. Зачастую для этих секретных операций используются не только быстроходные и хорошо вооруженные корабли, но и обычные грузовые суда. Именно в это тревожное время англичане успешно перевезли морем из Кейптауна в Нью-Йорк самую крупную партию золота XX века — 30 миллионов фунтов стерлингов.

Тем печальнее на фоне подобных удач выглядит статистика "золотых" потерь. Одна только Англия рассталась с 5 миллионами фунтов стерлингов. Половина этой суммы отправилась на дно вместе с лайнером "Ниагара".

Почтовый пароход "Ниагара", построенный в Глазго в 1913 году и принадлежавший Новозеландской судоходной компании, считался одним из лучших и самых больших судов на линии Австралия — Северная Америка. Это было красивое двухтрубное судно, развивавшее скорость до 18 узлов.

Еще в Первую мировую войну этот роскошный лайнер представлял большой соблазн для немецких подводных лодок, которые усиленно за ним охотились. Но им так и не удалось торпедировать "Ниагару", и она благополучно продолжала обслуживать австралийско-американскую линию до начала Второй мировой войны.

Рано утром 19 июня 1940 года "Ниагара", следуя из Новой Зеландии на остров Ванкувер, подорвалась на мине в 30 милях от гавани Уангароа, расположенной на северо-востоке от новозеландского острова Северный. Получив большую пробоину ниже ватерлинии, пароход начал быстро погружаться в воду. К счастью, пассажирам и экипажу вовремя удалось спустить шлюпки и отойти от тонущего судна.

Прошло несколько минут, и лайнер исчез с поверхности воды.

Одному лишь капитану "Ниагары" и некоторым военным представителям в Веллингтоне было известно, что вместе с пароходом на дно пошел ценный груз — 590 золотых слитков, которые "Ниагара" должна была доставить в Канаду для уплаты счетов США за выполнение военных заказов.

Гибель быстроходного лайнера и золота, которое не было застраховано, явилось серьезным ударом для англичан. Тогда еще не было известно, что судно подорвалось на одной из 228 контактных мин, поставленных немецким рейдером "Орион" — единственным судном, действовавшим в начале войны в Тихом океане.

Через несколько дней после гибели "Ниагары" в Веллингтоне был создан судоподъемный синдикат, работы которого проводились тайно. Руководство синдикатом поручили австралийскому капитану Уильямсу. Он должен был найти затонувшее судно и во что бы то ни стало поднять его. Начали спешно переоборудовать небольшой теплоход "Клэймор", который стоял на приколе в Окленде. В декабре 1940 года "Клэймор" направился в район гибели "Ниагары". На борту спасателя находилась специально сконструированная одним австралийским инженером глубоководная камера, в которой должны были работать два лучших водолаза Австралии — братья Джон и Вильям Джонстон.

Участок моря в 16 квадратных миль оградили буями, и теплоход начал тралить дно, следуя параллельными курсами. В полдень следующего дня трал судна за что-то зацепился. Место отметили буем, однако продолжать работы не пришлось: начался шторм, и поисковая партия укрылась в гавани Уангароа.

Когда шторм утих, под воду в наблюдательной камере опустился водолаз. Оказалось, что трал судна зацепился за камень. При подъеме водолаз услышал странный скрежет о стенки камеры и сквозь один из семи иллюминаторов заметил стальной, обросший водорослями трос... "Наверное, это якорный канат "Клэймора", — решил он и продолжал подъем.

Когда судно начало выбирать якорь, неожиданно в двух метрах от клюза заметили мину, которая запуталась в якорном канате "Клэймора". Если бы одному из матросов не удалось вовремя остановить брашпиль, судно бы взлетело на воздух.

Вскоре прибывший к месту происшествия военный тральщик обезвредил мину и "Клэймор" смог продолжить поиски затонувшего парохода.

На рассвете 31 января 1941 года трал "Клэймора" снова за что-то зацепился. Когда подняли брошенный на дно ручной лот, то увидели на нем свежие следы краски. Теперь никто не сомневался: это было судно.

Вскоре один из водолазов, посланный в наблюдательной камере на дно, убедился воочию, что перед ним с креном в 70 градусов на левый борт лежала "Ниагара". Лот показал глубину 133,5 метра.

Всем находившимся на борту "Клэймора" не терпелось как можно скорее приступить к подъему золота. Но погода не позволяла спускаться водолазам на дно.

Спустя несколько дней, когда зыбь на море улеглась, "Ниагару" тщательно обследовали и на картонном макете воспроизвели ее положение на грунте. Оставалось только решить, каким способом можно проникнуть в каюту с золотом. Чтобы добраться туда, следовало взорвать борт и две палубы судна.

И вот настал день, когда мощный взрыв потряс корпус "Ниагары". У борта "Клэймора" всплыли оглушенная акула и куски деревянной облицовки ходового мостика судна. В борту затонувшего парохода образовалась пробоина в 20 квадратных метров. Еще несколько взрывов — и водолаз в камере смог, наконец, приблизиться к "золотой" кладовой. Увы, она была надежно закрыта толстой стальной дверью.

Встала проблема: сильный взрыв мог выбить дверь, раскидать 295 ящиков с золотыми слитками по всему помещению и похоронить золото под корпусом судна, слабый же взрыв просто повалил бы огромную стальную дверь на ящики и, таким образом, заблокировал бы единственный вход в бронированную кладовую "Ниагары". Это, пожалуй, был один из самых ответственных моментов во всей операции. Но все же взрыв произвели, и 5 октября 1941 года под ликующие крики экипажа глубоководный захват доставил стальную дверь на палубу "Клэймора". Позднее капитан Уильяме в память о подводной экспедиции установил эту дверь в своем кабинете в Мельбурне.

13 октября, забыв про суеверия, моряки подняли первый ящик с золотыми слитками. Работа закипела.

За 39 дней было найдено 552 слитка, их сложили на полу каюты капитана "Клэймора".

Дальнейшие поиски не дали никаких результатов. Гдето на дне, на глубине 133 метров, остались лежать последние 38 слитков золота... То и дело в камере менялись наблюдатели. Каждому хотелось самому обнаружить недостающую часть сокровищ. Когда окончательно износились тросы лебедок

И капитан Уильяме смирился с мыслью о том, что поиски бесполезны, один из братьев Джонстон вдруг извлек со дна золотой слиток. Это был последний успешный спуск глубоководного захвата. Вскоре руководителю экспедиции пришлось объявить об окончании работ.

"Клэймор" взял курс на гавань Уангароа. Вот здесь-то и произошел едва ли не самый драматический эпизод в истории судоподъемного дела. Когда до базы оставалось несколько миль, старший механик доложил капитану Уильямсу, что в машинное отделение поступает вода. Старенький "Клэймор", который еще до этого плавания собирались сдать на слом, не выдержал длительного пребывания в море — его обшивка пропускала воду. Судно стало тонуть. И могло случиться так, что сокровища опять оказались бы в морских глубинах, откуда их с таким трудом достали...

На "Клэйморе" включили все водоотливные насосы. Кое-как капитану Уильямсу удалось привести судно в гавань. Едва успели выгрузить на берег 10 тонн золота, как стоявший у причала "Клэймор" сел днищем на грунт.

Так закончилась эта эпопея.

Прошло более десяти лет. Над тем, как достать оставшиеся на океанском дне 37 золотых слитков "Ниагары", ломали голову многие водолазные специалисты. Ведь точное место "Ниагары" известно, рассуждали они, значит, проблема легко решается с помощью хорошей глубоководной камеры и совершенного грейферного захвата. И вот в 1953 году английский спасательный корабль "Фор-мост-17", совершив длительный океанский переход, прибыл в район гавани Уангароа. За несколько недель спасатели вырвали у Нетуна еще 30 слитков золота. Блистательный успех! Остальные слитки так и остались на дне, погребенные под грудой исковерканного металла. На этот раз, возможно, навсегда.

Золото "Лаурентика"

Пожалуй, ни одно судно в истории кораблекрушений не ушло на дно, имея на борту такое количество золота.

Английский лайнер "Лаурентик" был построен на верфи "Харланд энд Вулф" по заказу судоходной компании "Уайт Стар". Это пятипалубное судно регистровой вместимостью 14 892 тонн имело длину 550, ширину 67 футов и глубину трюма 41 фут. Лайнер был оборудован паровой турбиной и двумя паровыми машинами тройного расширения. Общая мощность этих силовых установок, вращавших три гребных винта, составляла 11 тысяч лошадиных сил, что обеспечивало скорость хода лайнера 18 узлов.

В начале Первой мировой войны "Лаурентик" переоборудовали во вспомогательный крейсер. Обладая достаточной скоростью, чтобы уходить от германских подводных лодок, он исправно нес службу в Атлантике. В январе 1917 года на него погрузили 3211 слитков золота общим весом 43 тонны, которые были помещены в 890 ящиков весом 125 фунтов каждый. Это золото предназначалось США и Канаде в качестве уплаты за военные поставки: пшеницу, хлопок, сталь и порох. 24 января 1917 года "Лаурентик" под командованием капитана Р. Нортона вышел в море в сопровождении двух эсминцев. В связи с тем что незадолго до этого германская подводная лодка атаковала английский траулер, капитану Нортону было приказано отдать якорь в Лох-Свилли и дожидаться ночи. Командование Британскими ВМС не знало в это время, что немецкий подводный минный заградитель "U-80" в ночь на 24 января поставил при выходе из Лох-Свилли три мины.

25 января в 17.00 "Лаурентик" снялся с якоря и направился в открытое море. Не прошло и пяти минут, как чудовищной силы взрыв потряс корпус лайнера, а через 20 екунд раздался второй, не менее сильный взрыв. Суднопотеряло ход, погас свет, и вышла из строя радиосвязь.Капитан Нортон видел, что часы "Лаурентика" сочтены.Ничто уже не могло спасти его. Вода вливалась в пробоину в борту. Судно все больше и больше кренилось. Спустяполчаса "Лаурентик" уже лежал на дне. Половине экипажа удалось сесть в шлюпки, но из-за сильного холода многие погибли: в одной шлюпке из 44 человек в живых осталось четверо, в другой из 35 человек умерло 30, в третьей погибли все 27 человек... Когда после катастрофы была сделана перекличка, оказалось, что из 475 членов экипажа 354 погибли.

Гибель людей и корабля — это были невосполнимые потери. Что же касается золота, то оно находилось на дне у ирландских берегов, открытых штормам, и спасение его было под большим вопросом. На эту операцию были брошены лучшие специалисты водолазного дела британского флота. Хотя все понимали, что придется столкнуться с немалыми трудностями, никто не подозревал, насколько напряженной окажется эта борьба.

Первое спасательное судно отправилось в залив Донегол и протралило то место, где погиб "Лаурентик". Пароход нашли и узнали, что только 50 метров отделяют спасательный отряд от затонувших ценностей. Это внушало надежду на успех операции. Однако оптимисты не приняли в расчет неприятеля.

Немцы каким-то образом ухитрились узнать, где затонул "Лаурентик", и их подводные лодки выжидали удобного случая, чтобы помешать подъему золота. Одна подлодка, неотступно державшаяся поблизости, осторожно скрылась при приближении британского миноносца. Через два дня и миноносец был срочно отозван в другое место. За это время не было никаких признаков присутствия подводных лодок, и, чувствуя себя в достаточной безопасности, спасательный отряд решил продолжить операцию.

Водолаз надел скафандр, привинтили шлем, и заработали насосы. Пробыв под водой совсем недолго, он почувствовал, что дергают за сигнальный конец. Потом еще и еще. Он попытался встать на ноги, но вдруг какая-то сила увлекла его наверх — его тащили словно рыбу на крючке! Он пытался сопротивляться, но тщетно. В голове у него помутилось, стало трудно дышать. Но, собравшись с силами, он все же сумел сделать то, чего требовали обстоятельства — закрыть клапан, через который уходил воздух из шлема. И вот он уже на поверхности. Его продолжают тащить с большой скоростью — сердце гулко бьется, в ушах шум, и он из всех сил старается не потерять сознания... Вдруг он чувствует, что его выдергивают из воды. Последнее, что он помнит, это палуба спасательного судна и прохладный воздух, ударивший ему в лицо...

Когда водолаз пришел в себя, ему рассказали, что, пока он находился под водой, судно спасателей атаковала незаметно подошедшая германская подводная лодка и им пришлось спасаться бегством. Нападение было столь неожиданным, что времени поднимать водолаза по всем правилам уже не оставалось — на это ушло бы полчаса. Пришлось волей-неволей тащить его "на буксире" и поднимать на борт уже на ходу. Лишь чудо спасло его от пагубных последствий столь быстрого подъема с глубины...

После этого случая было решено отложить операцию по подъему золота до более спокойного времени. Она возобновилась уже после окончания войны.

Поскольку "Лаурентик" лежал на открытом штормам месте, добрых полгода водолазы не могли приступить к работе из-за непогоды. Даже в тихую погоду приходилось бороться с течениями. И их сила временами была невероятной. Течения перемещали лежащие на дне огромные глыбы, точно это был обычный гравий. Водолаза просто сносило с затонувшего корабля, на котором он работал. И хотя в полном снаряжении он весил немало —около 100 килограммов, преодолеть силу подводных течений было невозможно. Зачастую приходилось бросать работу и возвращаться на поверхность.

Два года пребывания "Лаурентика" на дне океана сделали свое дело. Корпус некогда великолепного парохода разрушился, обшивка была изъедена ржавчиной. В его темном чреве хозяйничали рыбы... Несмотря на такое плачевное состояние корабля, водолазам в конце концов удалось найти то, чего они так долго искали.

В один прекрасный день помощник на спасательном судне услышал зуммер телефона связи с водолазами. "Алло! Мы нашли золото!" — произнес голос на другом конце провода. Не теряя времени, спустили стропы и один за другим начали поднимать драгоценные слитки на поверхность. За тот сезон их было поднято на сумму 800 тысяч фунтов стерлингов. Условия работы под водой были настолько тяжелыми, что поначалу водолазы могли совершать в день лишь по два пятнадцатиминутных погружения.

Зимние штормы произвели новые опустошения в обломках парохода, и следующей весной водолазы обнаружили, что оставшееся золото затерялось под грудой искореженной обшивки и шпангоутов. Единственное, что можно было теперь предпринять, — расчистить путь к нему с помощью взрывчатки. Для того чтобы заложить подрывные патроны в нужных местах, потребовалось немало усилий. После серии взрывов доступ к ценностям наконец был открыт, и водолазы снова начали отправлять наверх слиток за слитком. По расчетам спасателей, в этот раз они должны были поднять все золото без остатка. Однако судьба распорядилась иначе и работы были прерваны начавшимся штормом.

Когда водолазы, дождавшись хорошей погоды, вновь спустились на "Лаурентик", они обнаружили, что "золотую" кладовую опять завалило листами обшивки — будто специально для того, чтобы помешать им поднять золото на поверхность. В довершение к этому начавшиеся осенние штормы положили конец работам в этот сезон.

Следующий сезон выдался особенно неудачным. Погода точно издевалась над водолазами. По целым неделям они не могли приступить к работам. Не успевал стихнуть один шторм, как начинался другой. Призвав все свое терпение, спасатели выжидали удобного случая, чтобы спуститься на дно. И наконец такой случай им представился.

Как перевернули все последние штормы! Останки "Лаурентика" потеряли всякое подобие корабля, превратившись в груду искореженного металла, занесенную песком и илом. Куски обшивки и всевозможные обломки усеивали морское дно во всех направлениях. Снова пришлось расчищать путь к золотым слиткам с помощью взрывчатки. Когда, наконец, они добрались до "золотой" кладовой, выяснилось, что слитки погребены под несколькими футами песка и ила. В результате неимоверных усилий на поверхность за тот сезон было поднято золота на сумму 10 тысяч фунтов стерлингов — гораздо меньше, чем рассчитывали спасатели.

Однако это нимало не обескуражило кладоискателей и следующей весной они снова решили попытать счастья. Прошедшие зимние штормы сорвали с "Лаурентика" огромные листы обшивки и отбросили их на несколько метров в сторону. Вокруг судна валялись многочисленные обломки исковерканного ржавого металла. Найти иголку в стоге сена, казалось, проще, нежели отыскать золото в этом хаосе!

В результате долгих поисков водолазам все-таки удалось обнаружить место, которое когда-то было "золотой" кладовой. Над ним громоздились огромные искореженные металлические листы. Чтобы добраться до золота, пришлось снова проводить подрывные операции и затем расчищать ил и песок при помощи мощного насоса. Однако усилия спасателей не пропали даром: к концу августа 1922 года они подняли золота на сумму 150 тысяч фунтов стерлингов. Работы продолжались и весь сезон 1923 года — слиток за слитком отдавало море сокровища "Лаурентика".

...Однажды ранним утром на рейде Ливерпуля появилось военное судно "Рестлер". После того как оно ошвартовалось у причала, с него начали выгружать деревянные ящики и укладывать на грузовой автомобиль. Эти 12 ящиков были наполнены золотом с "Лаурентика". В течение семи сезонов люди боролись со стихией за груз стоимостью 5 миллионов фунтов стерлингов, и их героическими усилиями удалось вернуть большую его часть — на сумму 4 миллиона 750 тысяч фунтов стерлингов. Учитывая глубину, на которой пришлось работать спасателям, и огромные трудности, с которыми им довелось столкнуться, а также тот факт, что за время работ не произошло ни одного несчастного случая, операцию по подъему золота с "Лаурентика" можно считать поистине уникальной.

А совсем недавно в британской прессе появилось сенсационное сообщение о том, что наконец обнаружен последний ящик с золотом "Лаурентика". Это удалось сделать бывшему водолазу Британского флота Рэю Коссэму, посвятившему более тридцати лет своей жизни исследованию погибшего судна. Удачливый водолаз рассчитывает получить значительную часть стоимости находки, поскольку еще в 1969 году он приобрел право на спасение затонувшего судна.

Сто тысяч за труды

Эта история началась в мае 1922 года, когда капитана грузопассажирского парохода "Египет" Андрю Коллиера срочно вызвали в Лондон по важному и секретному делу. Через три дня после этого "Египет", самый старый из всех пароходов компании "Пи энд Оу" ("Пенинсьюлар энд Ори-ент компани"), встал под погрузку в английском порту Тилбери. Ночью 19 мая, когда судно приняло в свои трюмы около 4 тысяч тонн генерального груза и почту, к причалу подкатило несколько крытых автофургонов, и тут же в порту засуетились полицейские.

"Груз особого назначения, — определили докеры и матросы, — опять нагнали полиции!"

А груз оказался тяжелыми, хорошо сколоченными ящиками. Капитан сам руководил их погрузкой в особый почтовый трюм. Через час все бьшо закончено и, отдав швартовы, судно отошло от причала. Выйдя в открытое море, "Египет" взял курс на Марсель. На этот раз пассажиров было немного ?— 44 человека. Это были колониальные чиновники, проводившие свои отпуска в "старой доброй Англии", их жены, несколько коммерсантов и офицеры. В первый же день пассажиры перезнакомились друг с другом. Вскоре мужчины засели в салоне за традиционный бридж и покер, в то время как их жены чинно прогуливались со своими чадами по прогулочной палубе. Молодежь собралась у рояля.

Пассажирам не было никакого дела до того, что где-то там внизу, в котельном отделении, среди адского шума обливались потом кочегары-индийцы. "Египет" был старым пароходом, постройки 1897 года, и его огромные топки, словно ненасытные пасти огнедышащих драконов, пожирали десятки тонн угля. Пароходная компания "Пиэнд Оу" охотно нанимала на свои суда индийцев: они были незаменимы в тропиках, когда жара в машинном отделении доходила до 70 градусов, работали на совесть, а платить им можно было гроши.

Прошло два дня. На третьи сутки "Египет" миновал неприветливый Бискайский залив. В этот раз море было на редкость спокойным. К вечеру легкий ветер со стороны океана принес серый сырой туман, окутавший пароход неприятной тяжелой пеленой. Вскоре видимость упала до 20 метров. Пришлось сбавить ход и выставить на баках впередсмотрящих. Глухими ударами отдавалась работа мощных поршней машины, каждые три минуты над ходовым мостиком раздавался бас сирены, где-то впереди слышалось журчание воды, которому туман придавал какую-то таинственную гулкость. Прошел час. "Египет" медленно приближался к испанскому мысу Финистерре, но из-за тумана нельзя было различить огонь его берегового маяка.

"Проклятые берега... Этот туман опять заставит нас идти по счислению до самого Гибралтара!" — чертыхался капитан, которому пришлось прервать сон и выйти на мостик.

Было почти семь часов вечера, когда где-то с левого борта, совсем близко раздался звук сирены другого парохода. "Сэр, похоже, кто-то идет нам наперерез", — тихо промолвил рулевой, дожидаясь команды капитана, который в это время высунулся по грудь из рулевой рубки и напряженно вглядывался в туман. Лицо его выражало тревогу и негодование. Вдруг он откинулся назад и быстро крикнул рулевому: "Право на борт! Живее!" Через мгновение, когда он бросил ручки машинного телеграфа на "полный вперед", влажная зеленоватая пелена раздвинулась в стороны, и перед "Египтом", словно призрак, возник темный нос судна, тащивший за собой клочья тумана. Все произошло с непостижимой быстротой: острый нос появившегося судна, как топор гигантского лесоруба, на пять метров вошел в борт "Египта" . Послышался скрежет ломающегося металла и оглушительный треск. Пароход, сильно вздрогнув всем корпусом, накренился на правый борт. Погас свет. Раздались крики. Удар пришелся точно в середину корпуса между дымовыми трубами. Вода, с яростью смывая все на своем пути, мощным потоком начала заливать котельное отделение. Лишь единицам из кочегаров удалось выскочить наверх...

Пассажиры и команда, сбивая друг друга с ног, опрометью бросились на верхнюю палубу к шлюпкам. Всем было ясно, что "Египет" вот-вот пойдет ко дну. У шлюпки, которую первой начали готовить к спуску, началась драка — многие знали, что спасательных жилетов и кругов на пароходе не было. Первая шлюпка оказалась перегруженной, тали заклинило, и она повисла у борта. Наконец, когда ее удалось спустить почти до самой воды, сверху на нее рухнула огромная спаренная шлюггбалка. На другой шлюпке тоже заело тали, и ее пришлось бросить. В начавшейся суматохе удалось благополучно спустить всего пять шлюпок, которые отвалили от борта, даже не взяв оставшихся на палубе пассажиров. "Египет" быстро погружался в воду, с каждой минутой крен на левый борт все увеличивался. О девяти шлюпках правого борта думать уже не приходилось — они завалились на палубу, и спустить их было невозможно. Оставшиеся на палубе люди в панике метались между тремя оставшимися у левого борта шлюпками. Команда парохода была набрана недавно, и никто толком не знал, как обращаться с секторными шлюпбалками. К тому же теперь было не до шлюпок — вода уже заливала прогулочную палубу, каждую минуту "Египет" мог опрокинуться вверх килем. Многие начали прыгать за борт, другие, уже барахтаясь в ледяной воде, кричали, чтобы их подняли обратно на борт.

На гибнущем "Египте" только один человек сохранял спокойствие — капитан Коллиер. Сразу же после столкновения он отдал приказ погасить топки и спустить в котлах пар. Потом он передал старшему помощнику судовые документы и пошел в свою каюту, чтобы в последний раз взглянуть на фотографию жены и детей. Нет, капитан не думал покидать свой старый "Египет". Только ему одному было известно, какой груз был в тех ящиках, погрузкой которых он сам руководил. Там, внизу, в уже залитом водой трюме находилось почти 5 тонн чистого золота и 10 тонн серебра, которые оценивались в 1 миллион 54 тысячи фунтов стерлингов... Да, за последние пять лет это была самая крупная отправка драгоценного металла морем из Англии. Но разве можно думать в этом аду о спасении ценного груза, когда из 338 вверенных ему людей на тонущем судне оставалось больше сотни. Хотя на сигнал бедствия откликнулись три судна и ближайшее находилось всего в 9 милях от "Египта", ждать помощи было бесполезно. Теперь жизнь парохода исчислялась минутами...

Ровно через 19 минут после столкновения "Египет", обнажив на несколько секунд свой скользкий черный правый борт, стал быстро погружаться в воду. Когда над окутанным туманом морем затихли отчаянные крики оставшихся на пароходе людей, все было кончено. На поверхности воды остались только плавающие обломки и десяток цеплявшихся за них людей. Среди них не было ни капитана Коллиера, ни судового радиста Грайве, который до последней секунды посылал но аварийному передатчику призыв о помощи.

Через несколько минут над местом катастрофы печально прозвучал хриплый бас сирены, послышались унылые, напоминающие похоронный звон удары колокола. Это виновник трагедии французский пароход "Сена" напрасно искал в тумане "Египет". "Сена" был небольшим грузовым судном, направлявшимся из Марселя в Гавр. Нос парохода был усилен для плавания во льдах северных широт. Капитан "Сены" Ле Барзик, войдя в туман, не позаботился о том, чтобы сбавить скорость. Теперь же, стараясь хоть как-то искупить свою вину, он спустил на воду все шлюпки и лично руководил поисками пострадавших. Он подобрал нескольких плававших в воде и онемевших от холода людей и взял на борт тех, кто находился в пяти шлюпках, которые успели спустить с ушедшего на дно "Египта".

...Шло время. Слова "Египет", "золото" и "мыс Финистерре" не сходили с первых полос европейских газет. Лежавший на морском дне ценный груз вызвал гораздо большую сенсацию, чем 96 человеческих жертв этого столкновения. В одном из лондонских кафе, где обычно собирались страховщики и судовладельцы, шли бесконечные разговоры о затонувшем золоте, обсуждались все возможные способы его подъема. Оказалось, что "Египет" затонул на чудовищной по тем временам для водолазов глубине —120 метров. Английский "Ллойд", выплатив владельцам судна и груза страховые премии, даже не помышлял о спасении ценного металла. К тому же никому не было известно точное место, где затонул "Египет". Единственными данными о его местонахождении были координаты, переданные с гибнущего парохода радистом. Но они не могли считаться точными, так как значительно отличались от координат места столкновения, которые были записаны в вахтенном журнале "Сены".

Прошло три года, но ни одна из судоподъемных и спасательных фирм Европы не взялась за поиски и подъем затонувшего золота. Тем не менее страховое общество "Ллойд" получило десятки предложений от отдельных изобретателей, которые предлагали свои (подчас фантастические) способы подъема ценного груза "Египта". При этом, в частности, было предложено использовать специально сконструированную глубоководную камеру и жесткие глубоководные скафандры двух конструкций: Нью-фельдта и Кунке — без воздушного шланга и более легкий глубоководный скафандр Сандберга.

Первая попытка обнаружить "Египет" была предпринята в 1925 году некой шведской судоподъемной фирмой. Однако несколько месяцев тщательных поисков не дали никаких результатов. Вслед за шведами решили попытать счастья французы, норвежцы, англичане и голландцы. Применялись различные, в некоторых случаях довольнооригинальные, способы найти погибший пароход. Но суровый океан продолжать хранить свою тайну. В те годы эхолот еще не был изобретен и обнаружить на морском дне затонувшее судно было далеко не легким делом. Прошло семь лет, а место, где погиб пароход, оставалось неизвестным.

В 1928 году поисками "Египта" занялась итальянская спасательная фирма "Сорима". В течение всего лета ее суда "Артильо" и "Ростро" бороздили море в районе мыса Финистерре. Итальянские специалисты учли ошибки своих предшественников, зря тративших время на обследование подводных скал и судов, затонувших в этом районе ранее. Они применили специальный трал, устройство которого заключалось в том, что он не тащился по дну, а двигался над ним в десяти метрах. Поскольку высота борта и ширина "Египта" были более десяти метров, рассудили инженеры "Соримы", трал наверняка должен зацепиться только за него или в крайнем случае за судно не меньших габаритов. С юга на север, с запада на восток, по всем направлениям прошли "Артильо" и "Ростро", но безрезультатно. "Да где же этот проклятый "Египет"? — недоумевали итальянцы. — Может быть, он затонул вовсе не здесь?" Но находившийся на борту "Артильо" капитан "Сены" Ле Барзик, которого нанял специально для поисков руководитель фирмы Джованни Куалья, утверждал, что, судя по его записям, он потопил "Египет" именно в этом месте.

Кончилось лето, в Бискае начались знаменитые октябрьские штормы, и работы пришлось прекратить. Фирма оказалась перед выбором: либо продолжить поиски, либо расторгнуть договор. Но средства, уже вложенные в это дело, были велики, и поэтому "Сорима" решила все же попытаться в мае следующего года довести дело до конца.

Пока бушевали жестокие бискайские штормы, команда "Артильо" занималась обследованием бельгийского судна "Элизабетвилл", затонувшего в более спокойном, нежели Бискай, районе. Когда погиб этот пароход, прошел слух, что на нем в капитанском сейфе остался небольшой ящичек с алмазами. Но опустившиеся на глубину 80 метров итальянские водолазы обнаружили, что капитанский сейф уже кем-то вскрыт. Пришлось утешиться тем, что на "бельгийце" помимо мифических алмазов было 8 тонн слоновой кости.

Наступила весна 1930 года. Снова "Артильо" бороздит море во всех направлениях. Никаких результатов. И вот уже заканчивается лето. Нудная работа злит водолазов, неудачи действуют угнетающе. Совершенно неожиданно утром 29 августа на корме "Артильо" раздается резкий звонок... Зацепился трал. Поднятый лот показывает точную глубину — 121 метр. Находящийся на борту корреспондент английской газеты "Тайме" сломя голову бросается разыскивать судового радиста: в Лондоне давно ждут сенсационного материала с борта "Артильо".

Но "Египет" ли это? Может, это какое-нибудь другое судно? За борт "Артильо" выносят стрелу со специальным храповым захватом. Несколько минут работают судовые лебедки. Судно немного кренится и, разом выпрямившись, поднимает на поверхность тяжелую шлюпбалку. Тут же на палубе раскладываются чертежи "Египта", где изображены все детали судна. Конструкция и размеры шлюпбалки совпадают! А через час с глубины раздается взволнованный голос водолаза Альберто Бардзиеллини, находящегося на дне в глубоководной камере: "Это "Египет"! Он лежит на ровном киле носом на юг".

Итак, "программа минимум" выполнена — "Египет" найден. Но по сравнению с этой задачей, на разрешение которой ушло почти восемь лет, вторая — подъем ценного груза на поверхность — казалась невыполнимой. Дело в том, что золото было уложено в специальном бронированном помещении — почтовом трюме на нижней палубе, под средней надстройкой. План заключался в следующем: поскольку водолаз не мог самостоятельно передвигаться под водой в наблюдательной камере и, следовательно, не мог проникнуть внутрь судна, сначала было нужно взорвать среднюю надстройку и две палубы и обеспечить, таким образом, доступ кранам и храповым захватам.

В сентябре 1930 года итальянцам удалось с помощью мощного крана сорвать крышу штурманской рубки и поднять капитанский сейф, в котором находились судовые документы и бумажные деньги, сильно попорченные морской водой.

С наступлением октября погода опять сильно испортилась и работы пришлось отложить до следующего лета. Объектом работ "Артильо" в зимний период послужил американский военный транспорт "Флоренс", в 1917 году следовавший в Европу с грузом артиллерийских снарядов и подорвавшийся на мине. И тут произошла трагедия. При проведении подводных работ на этом судне пролежавшие под водой тринадцать лет и не взорвавшиеся при столкновении с миной снаряды на этот раз погубили спасателей и их судно. Только шестерым из команды "Артильо" удалось спастись.

Но все же, несмотря на гибель своих лучших специалистов, летом 1931 года фирма "Сорима" возобновила работы на "Египте". Для этой цели было снаряжено другое спасательное судно — "Артильо-2". Водолаз, находившийся в стальной наблюдательной камере, руководил работами на затонувшем судне по телефону. По его указаниям размещались заряды взрывчатки, спускались храповые захваты, удалявшие части судового корпуса, метр за метром приближаясь к ящикам с золотом. Когда, наконец, добрались до бронированного помещения почтового трюма, работы пришлось прекратить. Осенний Бискай уже давал о себе знать, и "Артильо-2" пошел на зимовку в Брест.

Работы по поднятию золота был возобновлены, как только установилась хорошая погода. Был успешно произведен взрыв бронированного помещения, и заработали лебедки крана. В течение нескольких недель непрерывно опускали и поднимали захват, который приносил на палубу груды ржавого железа, обломки каких-то металлических конструкций, рулоны шелка и сукна, винтовки, обоймы с патронами, пистолеты — из Марселя "Египет" должен был направиться в порты африканских колоний, где англичане не могли обойтись без оружия. Из этого "почтового арсенала" удалось поднять и немало бумажных денег.

Наконец, для водолазов наступил исторический день. Ранним утром 22 июня 1932 года среди поднятого захватом на палубу металлического лома в ярких лучах восходящего солнца заблестела золотая монета. Это был соверен чеканки 1901 года. Клад найден! Работа закипела. На палубу выскочили даже кочегары. Всем казалось, что барабан лебедки крана вращается слишком медленно. Второй подъем захвата принес на палубу "Артильо-2" два золотых слитка. А уже к концу следующего дня с "Египта" было поднято золота на сумму 60 тысяч фунтов стерлингов! Один раз храп захватил сразу 17 слитков стоимостью 250 фунтов стерлингов каждый и несколько десятков золотых соверенов. Когда сумма поднятого золота составила 180 тысяч фунтов стерлингов, глава "Соримы" Джо-ванни Куалья не выдержал и, снявшись с якоря, направился в Плимут, чтобы побыстрее сбыть найденное золото. Он постоянно следил за колебаниями курса золота на британской бирже и отлично знал, что с 1922 года оно повысилось в цене на целых 33 процента. Как видно, он был не только отличным специалистом водолазного дела, но и неплохим коммерсантом.

14 августа "Артильо-2" доставил в Плимут 26 ящиков, наполненных золотыми слитками, 53 слитка серебра и великое множество золотых соверенов. Работы на затонувшем "Египте" продолжались почти до конца 1933 года. Всего итальянцам удалось поднять золота и серебра на сумму 625 тысяч фунтов стерлингов. Доля фирмы "Сори-ма", согласно договору со страховщиками Ллойда, составляла 62,5 процента.

Однако дорого обошлась находка итальянцам, рассчитывавшим на изрядный куш: из полученной ими суммы 160 тысяч фунтов стерлингов ушло на покрытие расходов, связанных с поисками и подъемом клада, значительную часть денег итальянцы должны были заплатить изобретателю глубоководной камеры и из оставшейся суммы. выплатить своему государству налог. В результате вознаграждение за труды составило менее 100 тысяч фунтов стерлингов. Стоило ли идти на такие жертвы ради этих денег?

Удача Робера Стенюи

В ряду кладоискателей нашего времени бельгийский гидроархеолог Робер Стенюи занимает особое место: он известен не только своими подводными открытиями, но и многочисленными публикациями о них.

Безусловно, его можно назвать весьма удачливым искателем сокровищ, однако его везение представляется вполне закономерным. Читая его книги и статьи, нельзя не обратить внимание на характерный "почерк" в работе этого подводного аса. Как правило, каждому погружению на морское дно предшествуют кропотливая работа в архивах и библиотеках, знакомство с лоциями и старинными морскими картами. Руководствуясь "шерлок-холмсов-ской" дедукцией, Стенюи почти всегда точно выходит на цель.

Судьба этого человека необычна и романтична. В одной из своих статей о поиске затонувших кораблей Стенюи писал: "Любопытно, что мои поиски затонувших сокровищ начались в небольшом книжном магазине. Это было более двадцати лет назад в Брюсселе, на улице Рейнской галереи, когда мне было девятнадцать лет и я учился в университете. В магазине я увидел дешевую книжку, на обложке которой были изображены водолазы, извлекающие сундук с золотом из корпуса затонувшего корабля. Я взял эту книжку и перелистал все ее страницы, где описывались затонувшие испанские галеоны, золотые дублоны и серебряные пиастры..."

Молодой Стенюи, решив сделаться искателем затонувших сокровищ, бросил учебу в бельгийской высшей дипломатической школе. Он писал о себе: "Окружающие дружным хором убеждали меня в неразумности принятого решения, в необходимости "делать карьеру", стать "кем-то". Но я видел, к чему ведет их опыт так называемой реальной жизни — он напрочь скрывал единственную живую реальность — море. Вместе с глотком воздуха, доходившим до меня с поверхности, я жадно вкушал на дне свободу, возможность жить без железной узды..."

Вскоре Стенюи с приятелем отправились в Испанию, в бухту Виго, о которой в купленной им книжке рассказывалось как о "мекке" кладоискателей. Он нашел три занесенных толстым слоем ила корпуса старинных кораблей. Однако золота там не было, его трофеями стали обломки глиняной посуды, ржавые кортики, пушечные ядра.

В 1963 году Стенюи вместе с американцем — подводным кладоискателем Эдвином Линком вели в Средиземном море близ Корсики поиски так называемых "сокровищ Роммеля" — шести покрытых свинцом ящиков с золотом и драгоценными камнями, захваченными гитлеровцами в странах оккупированной Европы. Поиски на этот раз ни к чему не привели...

Как аквалангист, Стенюи участвовал в разведке нефтяных месторождений в Северном море, возглавлял несколько поисковых подводных археологических экспедиций в Атлантике, Средиземном и Карибском морях. Постепенно Стенюи стал превращаться из кладоискателя в археолога.

О найденных Робером Стенюи в 1967 году сокровищах испанского галеаса "Хирона", принесших ему известность, уже рассказывалось в одной из предыдущих глав, однако он нашел не только "Хирону" — на его "боевом" счету десятки обследованных кораблей. Один из них — корабль голландской Ост-Индской компании "Ластдрагер", погибший с грузом золота в середине XVII века на скалах у Шетландских островов. В Амстердамском архиве Стенюи наткнулся на рукопись об этом кораблекрушении, датированную 1653 годом. Это были записки одного из очевидцев гибели корабля Иоганна Камфуйиса. Тот писал: "Меня бросило на скалы. Я карабкался и полз. Добрался до вершины скалы. Голый, окровавленный, покрытый снегом, я пошел... Неожиданно я угодил в колодец, который был столь глубоким, что я в нем чуть не утонул... Я снова пошел. В небе я увидел искры. Идя на них, я приблизился к каменному дому с кузницей. Это было спасение..."

В 1971 году Стенюи со своим другом Марком Ясински приехали в Шотландию, в то место, где, по их предположениям, погиб "Ластдрагер". Недалеко от обрывистого берега они действительно увидели останки каменного дома, кузницу и колодец. Руководствуясь описанием Иоганна Камфуйиса, они проделали путь от дома до колодца и от него — к утесу. Маршрут точно совпадал с описанием. На следующий день, совершив погружение, на сравнительно небольшой глубине среди водорослей аквалангисты увидели бронзовые пушки. Сам корабль от времени уже разрушился.

Из других архивных материалов Стенюи было известно, что в момент гибели на борту "Ластдрагера" находилось 25 тысяч золотых гульденов и что вскоре после катастрофы шотландцы подняли с корабля два сундука с монетами, а профессиональный кладоискатель Уильям Ирвин чуть позже нашел на дне шесть серебряных монет, золотую медаль и два якоря. Зная теперь точное место, где разбился корабль, Стенюи без особого труда обнаружил на каменистом дне несколько сотен гульденов и серебряных испанских пиастров. Дальнейшие поиски привели к не менее интересным находкам: куски медных котлов, пряжки от ботинок, сотня медных циркулей-измерителей, медные солнечные часы, рассчитанные на широту Индонезии, — всего около 3000 предметов.

Удачно прошла экспедиция Робера Стенюи и в 1972 году на датский торговый корабль "Вендела", который погиб у берегов Шотландии в октябре 1737 года. И на этот раз погружению на морское дно предшествовала большая исследовательская работа в архивах. Стенюи знал не только точное место, где затонул корабль, но и судьбу ценного груза, отправившегося на дно вместе с судном. Из воспоминаний того же Уильяма Ирвина, который описал гибель "Венделы", Стенюи узнал, что кладоискатель не поспел тогда со своей "глубоководной машиной" к месту происшествия и часть груза досталась местным крестьянам. Они сетями и крючьями выловили бульшую часть серебряных слитков и мешков с серебряными монетами. Тем не менее бельгийскому аквалангисту тогда удалось найти 44 золотые и 673 серебряные монеты...

"Золотой Дракон" и таинственный круг

4 октября 1655 года 16-пушечный корабль "Фергульде Драек" ("Золотой Дракон") вышел из Голландии в Батавию (нынешняя Джакарта), где он должен был взять партию товаров для своих владельцев—голландской Ост-Индской компании. На борту корабля, экипаж которого насчитывал 193 человека, находилось 40 тысяч пиастров и реалов в восьми сундуках, а также балластные кирпичи, предназначавшиеся для строительства в Батавии.

"Золотой Дракон" шел через Индийский океан в районе "ревущих сороковых". Этим маршрутом обычно следовали английские и голландские купеческие суда. Иногда они слишком далеко заходили на восток и неизбежно оказывались на рифах Южной Земли, как тогда именовали Австралию. Эта же участь постигла и "Золотого Дракона": в 4 часа утра 28 апреля 1656 года он наскочил на рифы в 60 милях к северу от нынешнего порта Перт. Во время кораблекрушения погибла большая часть команды — это были в основном те, кто пытался спастись вплавь. К рассвету до берега добрались лишь 69 человек.

Оказавшийся в числе спасшихся капитан "Золотого Дракона" Питер Альбертц послал в Батавию за помощью второго штурмана на уцелевшей семиметровой шлюпке. Штурман выполнил свою миссию, но, когда к месту трагедии прибыла помощь, спасшихся с "Золотого Дракона" найти не удалось. Вот что говорится в письме генерал-губернатора Голландских Ост-Индий управляющему Ост-Индской компании: "Июня числа 7-го года 1656-го сюда прибыла из Южной Земли шлюпка корабля "Фергульде Драек" с семью людьми, которые, к нашему великому сожалению, сообщили, что означенный корабль сел на мель на упомянутой Земле на широте примерно 30 градусов 28 апреля и что помимо потери груза, из которого ничего не удалось спасти, погибло 118 человек экипажа корабля и что те, которым удалось добраться до берега, еще находятся там. В целях спасения этих людей и для попытки вернуть с помощью ныряльщиков или какими-либо другими средствами деньги и товары, мы направили для этого июня числа 8-го сего года флейт "Витте Фальк" вместе с кораблем "Годе Хооп", который после некоторого нахождения там из-за сильных штормов вынужден был вернуться, ничего не предприняв и не увидев следов кораблекрушения..." Известно, что во время этих поисков погибло 11 человек. Трое из них забрели слишком далеко в заросли и пропали. На их поиски была послана шлюпка с восемью моряками, но все они, видимо, утонули — позже на берегу нашли обломки шлюпки.

Тем не менее поиски "Золотого Дракона" продолжались. В 1658 году голландские корабли "Васкенде Бой" и "Эмерлоорт" совместно обследовали побережье, высаживая поисковые отряды. Людей не нашли, но видели мачту и деревянные обломки, которые, вероятно, принадлежали погибшему судну.

Во время этих поисков снова произошла трагедия. Начался шторм, и шлюпка корабля "Васкенде Бой" потерялась. В ней находилось четырнадцать моряков под командованием Абрахама Лимана. Когда прошли сутки и шлюпка не вернулась, капитан "Васкенде Бой" решил, что она, вероятно, разбилась о рифы близ утесов. После безрезультатных поисков он вернулся в Батавию. А тем временем люди отряда Лимана, поняв, что их сочли погибшими, отправились в шлюпке на Яву. Однако только четверым удалось добраться до места — по пути трое умерли от жажды, а семеро были убиты аборигенами или заблудились в зарослях островов, на которые они высаживались в поисках пищи и воды.

Лиман, который оказался одним из четырех спасшихся, оставил интересную запись о поисках "Золотого Дракона". 20 марта 1658 года он писал: "Мы искали вдоль берега и нашли куски досок, ящиков, обручи от бочек и бочонки с маслом. Жара стояла настолько нестерпимая, что один из нас потерял сознание. Сильное волнение не позволило нам вернуться на корабль, и мы вынуждены были плыть вдоль утесов, подвергаясь большой

опасности. Морские птицы и котики помогли нам не умереть от голода, и нам приходилось пить морскую воду... Мы видели дым от костров дикарей и их самих, одетых в шкуры и вооруженных каменными топорами..."

Вахтенный журнал корабля "Васкенде Бой" сообщает, что во время поисков был послан отряд на берег острова, расположенного на широте примерно 31 градус 19 минут (возможно, это был остров Ланселин). Здесь нашли обломок мачты и куски обшивки, которые могли принадлежать "Золотому Дракону".

Многие годы тайна гибели "Золотого Дракона" оставалась преданной забвению. Но в 1875 году во время проведения гидрографических работ на западном побережье Австралии было сделано неожиданное открытие, которое, как полагали, имело непосредственную связь с погибшим кораблем. Английские гидрографы Барт и Осборн ставили реперные точки на побережье близ Донгара у реки Эрроусмит. Им приходилось пробиваться сквозь непроходимые заросли, и, чтобы расчистить себе путь, они решили поджечь кустарник. Огонь разгорелся настолько сильно, что англичанам пришлось искать спасения на ближайшем холме. Когда пожар стих, гидрографы продолжили путь вдоль берега. И тут они натолкнулись на расчищенное место в форме правильного круга, огражденное большими камнями. Было очевидно, что камни принесены сюда человеком, и исследователи решили, что это сделали местные аборигены. Спустя некоторое время Барту на глаза попалась книга, рассказывающая о гибели "Золотого Дракона", и он заподозрил, что между тем самым кругом из камней и голландским кораблем есть связь. Он решил, что круг выложили моряки с "Золотого Дракона", которые остались ждать помощи из Батавии. "Если так, — думал он, — может, голландцам все же удалось выгрузить на берег ценности и закопать их, а огороженным камнями кругом отмечено место клада?" После этого Барт предпринял две попытки найти круг, но так и умер, не увидя его более.

Многие искатели кладов устремились на поиски каменного круга. Его пытались найти в течение многих лет. Но камни как в землю провалились. Решили, что круг засыпали зыбучие пески или его никогда вообще не существовало. Но однажды некий Джек Хейс из Донгара, обследовавший местность в сопровождении бушмена Габриеля Пеннея, натолкнулся на эти камни. Диаметр круга составлял около трех метров, а самым большим камнем был отмечен север. От круга шли две линии, также выложенные камнями — одна из них имела длину около 15, вторая — около 4 метров. Хейс и его компаньон сделали в нескольких местах близ круга раскопы, но ничего не нашли.

Этот таинственный круг находится в 100 милях от места крушения "Золотого Дракона". Некоторые историки считают, что он не имеет какой-либо связи с погибшим кораблем. Представляется маловероятным, чтобы голландские моряки сумели тогда выгрузить ценности с "Золотого Дракона" и закопать их. Вахтенный журнал "Золотого Дракона", который сейчас хранится в Королевском архиве в Гааге, содержит следующую запись: "Золотой Дракон" потерпел крушение очень неожиданно 28 апреля, ночью, перед началом первой собачьей вахты (около часа ночи. —Л.С.) на побережье Южной Земли, на рифе, простирающемся в море примерно на милю с половиной, на широте 30 2/3 градуса... Корабль быстро наполнился водой и тут же затонул, и с него ничего не удалось спасти, кроме небольшого количества провианта, который волны вынесли на берег..."

И лишь в начале 70-х годов XX века "Золотой Дракон" наконец, был найден. В конце 1972 года Музей Западной Австралии во Фримантле организовал экспедицию по поискам голландского корабля. Ее возглавил 30-летний аспирант Оксфордского университета Джереми Грин, который до этого занимался исследованием затонувших кораблей "Непобедимой Армады", Древней Греции и Древнего Рима. В месте гибели "Золотого Дракона" были обнаружены несколько пушек, 7500 серебряных монет —пиастров и реалов, отчеканенных в Мексике, 15 тонн балластных кирпичей, бутылка зеленого стекла (она оказалась самой старой из всех, которые когда-либо находили в Австралии), дюжина глиняных трубок, большая часть из которых уцелела, несколько фаянсовых чашек, медное ведро, сковороды, ночной горшок, костяные гребни и рыболовные крючки. Так закончились поиски, продолжавшиеся более трех столетий.

"Изумрудный" галеон и другие "корабли сокровищ"

4 января 1654 года, возвращаясь в Испанию с Кубы, потерпел крушение галеон "Нуэстра Сеньора де лас Маравильяс". Как свидетельствуют сохранившиеся до наших дней записи католического священника дона Диего де Риваденейра, который находился на его борту, корабль был отремонтирован в Гаване, после чего его до предела нагрузили серебром, золотом и изумрудами. Спустя три дня после выхода из Гаваны галеон оказался на отмелях острова Большая Багама. Ночью на него налетел другой галеон, и "Нуэстра Сеньора де лас Маравильяс" пошел ко дну. Из 650 человек пассажиров и команды спаслось только 45, в том числе и Риваденейра.

Испанцы не раз пытались добраться до сокровищ "изумрудного" галеона, но под действием штормов и течений корпус корабля разрушился и ценности оказались разбросанными по дну. Многочисленные попытки ни к чему не привели. И только в 1986 году "Морская археологическая поисковая компания", возглавляемая капитаном Гербертом Хамфри, приступила к обследованию места, где погибла "Нуэстра Сеньора де лас Маравильяс". 23 мая 1988 года исследовательскому судну "Бикон" удалось обнаружить затонувший галеон. Водолазы подняли на поверхность много ценностей: изумруды, серебряные слитки, золотые монеты, а также ювелирные украшения, принадлежавшие пассажирам. Это была одна из самых крупных ценных находок на дне моря.

Как показывает история кладоискательства, провести вполне успешную операцию по подъему золота с затонувшего судна можно и с помощью достаточно примитивных технических средств, как это удалось сделать английскому капитану Томасу Дикинсону...

4 декабря 1830 года британский 46-пушечный фрегат "Тэтис" вышел из Рио-де-Жанейро и взял курс к берегам Англии. На его борту находилось 300 человек экипажа и груз золота на сумму 810 тысяч фунтов стерлингов. Вечером на второй день плавания, когда судно шло под всеми парусами вблизи утесов мыса Кабу-Фриу, неожиданно раздался оглушительный треск, и вниз рухнула одна из мачт. Команда выбежала на палубу, не понимая, что произошло. Судно было прижато бортом к утесам. Увидев, что дело плохо, часть команды сумела перебраться на скалы. Затем течение оторвало фрегат от утесов и, протащив его около 600 метров, затянуло в подводную пещеру, где он вскоре затонул.

Когда стало известно о катастрофе, на место трагедии был незамедлительно выслан шлюп "Лайтнинг" под командованием капитана Томаса Дикинсона. Казалось, что о спасении ценного груза "Тэтиса" не могло быть и речи — возле пещеры были обрывистые скалистые берега, значительная глубина и сильное течение. Кроме того, в этом районе свирепствовали постоянные шторма.

Однако Дикинсон, тщательно изучив обстановку, пришел к выводу, что золото поднять все же можно, но для этого необходим подводный колокол. Дабы не терять рагоценного времени, капитан решил соорудить его сам. Военный корабль "Уорспайт" доставил ему железные танки, из которых и был вскоре изготовлен водолазный колокол.

Однако из-за сильного течения и ветра шлюп не мог стать на якорь, чтобы спустить колокол, и у Дикинсона возникла блестящая идея — построить на краю утеса прочную стрелу длиной примерно 160 футов. Одновременно с постройкой стрелы был сооружен еще один колокол, меньших размеров, который можно было спускать с борта небольшого судна.

Когда наконец все было готово, водолазы приступили к поискам ценного груза "Тэтиса", корпус которого, как оказалось, разломился на две части. Потянулись дни напряженных поисков, которые то и дело приходилось прерывать из-за непогоды... И вот однажды, когда колокол в очередной раз подняли на поверхность, все увидели, что шапки водолазов полны золотых монет! С этого момента работы по поднятию ценного груза погибшего фрегата пошли полным ходом, и вскоре в Англию было отправлено золота на 130 тысяч фунтов стерлингов. Но через некоторое время Дикинсона постигла неудача: налетевший шторм разрушил стрелу, и пришлось начинать все сначала. Несмотря на все трудности, через 14 месяцев Дикин-сону удалось отправить в Англию золота еще на 600 тысяч фунтов стерлингов...

Операцию по подъему золота с американского парохода "Голден Гейт" можно считать удачной лишь отчасти, поскольку большая его часть так и осталась на дне.

Для своего времени колесный пароход "Голден Гейт" считался гигантом: регистровая вместимость приближалась к 3 тысячам тонн, длина— около 100 метров, диаметр гребных колес — 10 метров. Судно могло принять на борт 1200 пассажиров. Построенный в 1851 году, "Гол-ден Гейт" оказался неудачным судном. В 1854 году он сел на мель возле Сан-Диего, а спустя три года у него переломился вал гребных колес, и он с трудом вернулся в Сан-Франциско на одном колесе.

В июле 1862 года "Голден Гейт" совершал "золотой" рейс из Сан-Франциско в Панаму. На его борту, помимо 337 человек пассажиров и экипажа, находился груз золота стоимостью 1 миллион 400 тысяч долларов. 27 июля, когда пароход находился вблизи мексиканского порта Ман-санильо, на борту неожиданно вспыхнул пожар. До побережья было около трех с половиной миль, и капитан решил выбросить охваченное пламенем судно на берег. Но маневр не удался — "Голден Гейт" сел на рифы в трех милях от берега. Вскоре обрушилась верхняя надстройка парохода, задавив много людей. Находившиеся на борту стали прыгать за борт, чтобы вплавь добраться до берега, но спаслись лишь 80 человек.

С момента гибели судна стали предприниматься попытки спасти затонувшее золото. В 1863 году капитан Д. Джонсон из Бруклина, который организовал экспедицию на место катастрофы, сумел обнаружить сгоревший пароход и под метровым слоем песка найти несколько ящиков с золотом. Но дальнейшие поиски пришлось прекратить сначала из-за начавшихся штормов, а затем и окончательно— американская компания, застраховавшая "Голден Гейт", подала на него в суд. Страховщики сами решили найти золото, но их попытки не увенчались успехом — корпус все глубже и глубже уходил в песок.

Через несколько лет затонувшими ценностями заинтересовался младший брат капитана Д. Джонсона, К.Джонсон. С помощью мощных мониторов он сумел размыть толстый слой песка, но добыча составила всего 400 золотых монет.

Позже предпринимались и другие попытки добраться до золота "Голден Гейта", но все они, насколько известно автору этой книги, ни к чему не привели.

Более успешной оказалась операция по подъему ценностей с британского пассажирского лайнера "Оушенна".

Это судно, принадлежавшее компании "Пи энд Оу", было построено в 1888 году на верфи "Харланд энд Вулф". Оно имело регистровую вместимость около 7 тысяч тонн, длину 160 метров. Машина тройного расширения мощностью 7000 лошадиных сил обеспечивала скорость 16 узлов.

15 марта 1912 года лайнер, на борту которого находились 210 членов экипажа, пассажиры и ценный груз, вышел из Лондона в Бомбей. На следующее утро, имея на борту лоцмана, лайнер столкнулся у мыса Бичи-Хед с германским четырехмачтовым барком "Писаква" регистровой вместимостью 2800 тонн, который следовал с грузом селитры из Южной Америки в Гамбург. Форштевень барка пропорол борт лайнера: образовалась пробоина длиной 15 метров. Хотя капитан "Оушенны" Хайд отдал команду задраить все водонепроницаемые переборки, судно стало погружаться в воду. В панике пассажиры и несколько матросов самовольно спустили шлюпку, но так как лайнер еще имел значительный ход, она перевернулась. При этом погибло девять человек. Благодаря хорошей погоде удалось благополучно спустить остальные шлюпки и спасти всех людей, которых позже взял на борт английский пароход "Сассекс".

Тем временем подошедший на помощь буксир из Нью-Хейвена "Алерт" начал буксировку тонущего лайнера в Дувр. Через несколько часов "Оушенна" сильно накренилась и буксиры пришлось обрубить. Лайнер затонул к югу от Истборна на глубине 30 метров. Мачты и верхушки труб торчали из воды. На его борту остались золото и серебро на сумму более 770 тысяч фунтов стерлингов, предназначавшихся для банков Порт-Саида и Бомбея. Не прошло и десяти дней, как Ливерпульская спасательная ассоциация приступила к подъему ценного груза. В капитанской каюте водолазы нашли ключи от бронированной кладовой и открыли ими три замка из пяти, остальные два сбили ломами. Всего удалось поднять ценностей на сумму 680 фунтов стерлингов.

Стоит упомянуть и о некоторых других затонувших судах, подъем ценного груза которых так или иначе увенчался успехом.

В августе 1680 года у мыса Санта-Елена, у берегов Колумбии, затонул испанский галеон "Санта-Крус" с золотом на сумму более 16 миллионов долларов. В 70-х годах часть груза была поднята американским кладоискателем Гарри Ризбергом.

В 1968 году в центральной части островов Флорида-Кис участники экспедиции, организованной американцем Томом Гарром, обнаружили останки испанского галеона "Сан-Хосе", погибшего в 1733 году. В месте его гибели были найдены золотые кольца, монеты, множество предметов из керамики, стекла, оружие и личные вещи моряков. К 1973 году группа Гарра подняла с "Сан-Хосе" ценностей на несколько тысяч долларов.

В 1792 году испанский галеон "Эль Пресиадо", едва начав свое плавание, был потоплен пиратами Ла-Плата. Вместе с ним на дно пошел драгоценный груз — огромное количество золота и серебра, а также двухметровая позолоченная статуя Девы Марии. В 1991 году аргентинский океанограф Рубен Колладо с группой водолазов подняли 997 золотых монет, отчеканенных в Сантьяго-де-Чили в 1749—1760 годах, восемь слитков золота и несколько серебряных монет.

В августе 1901 года у берегов Аляски затонул английский пароход "Айлендер", на борту которого находилось золото на сумму 300 тысяч фунтов стерлингов. Часть ценного груза удалось поднять.

А вот и совсем недавние находки.

В 1999 году в заливе Ферт-оф-Форт обнаружена баржа "Блессинг оф Бернт Айленд", которая принадлежала королю Англии, Шотландии и Ирландии Чарльзу I и затонула в 1633 году в полумиле от берега на глубине 30 метров. Документы свидетельствуют, что вместе с судном погибли 35 человек. В момент гибели на корабле длиной всего 18 и шириной 3,6 метра помимо предметов королевского гардероба и кухонной утвари находились ювелирные украшения и серебряный обеденный сервиз на 280 персон, изготовленный по заказу короля Генриха VIII. Убытки Чарльза I тогда составили более тысячи фунтов стерлингов — весьма внушительная по тем временам сумма. Благодаря тому, что корабль покоится на дне под толстым слоем ила, его груз, в том числе изделия из ткани и кожи, сохранились достаточно хорошо.

Не так давно в Бискайском заливе были обнаружены останки погибшего в 1890 году голландского пассажирского лайнера "Принц Фредерик". Направляясь из Европы в Джакарту, лайнер столкнулся с английским торговым судном "Марпесса" и, получив сильные повреждения вскоре затонул. На его борту находилось огромное количество голландских монет, стоимость которых в настоящее время оценивается в 20 миллионов фунтов стерлингов. Британские спасатели, которые тщательно обследовали корпус затонувшего судна, считают подъем со дна его ценного груза делом вполне возможным...

Мыс Бурь

Мыс Бурь невозможно отыскать даже на самых подробных современных географических картах. Такого названия теперь не существует. Мыс, о котором пойдет речь, называется мысом Доброй Надежды. Как известно, он расположен на южной оконечности Африки и представляет собой выступ вдающегося в море скалистого полуострова, у основания которого находится крупный африканский порт Кейптаун.

Мыс Доброй Надежды был открыт в 1488 году португальским мореплавателем Бартоломеу Диашем. Направляясь на открытие новых земель, португальцы обогнули этот мыс во время сильного шторма. На обратном пути к берегам Португалии они в память о пережитом шторме назвали его мысом Бурь. Спустя некоторое время португальский король Хуан II переименовал его в мыс Доброй Надежды, так как это открытие давало португальцам надежду достичь морским путем Индии. Если бы это название не было изменено, то оно как нельзя лучше характеризовало бы один из опасных для мореплавания районов на земном шаре. Бури у этого мыса — не случайное явление. Западное побережье Южной Африки открыто сильным ветрам Атлантического океана, нередко переходящим в длительные и сильные штормы. В этом районе теплое Игольное течение встречается с холодным Поперечным, в результате чего здесь образуются туманы, которые скрывают в своей пелене опасные для мореплавания скалистые берега южной оконечности Африки.

Со времени Диаша до появления паровых судов район мыса Доброй Надежды считался исключительно опасным для мореплавания районом. Со временем он превратился в настоящую "кладовую Чертушки Джонса", как английские моряки называют кладбище кораблей. На протяжении более пяти столетий величавый скалистый мыс Бурь не раз был немым свидетелем страшных трагедий. Трудно представить, сколько здесь за это время погибло людей и судов.

Не менее опасными являются и другие мысы южной оконечности Африки — Игольный, Куойн, Дэнджер. Во времена парусного флота здесь почти ежегодно в районе одного из этих трех мысов погибало крупное судно и с ним десятки и сотни людей.

Одним из самых драматичных кораблекрушений в этих водах является гибель в 1852 году английского парусно-парового фрегата "Биркенхед". Построенный в 1845 году, это был один из первых английских железных пароходов, который затем был переделан в военный транспорт.

26 февраля 1852 года "Биркенхед" совершал очередной рейс в Индию. На его борту находились 638 человек. Большей частью это были солдаты отборных колониальных войск Англии, некоторые из них были с семьями. Близ мыса Дэнджер судно налетело на не обозначенный на карте подводный риф. Капитан Сэлмонд поспешил передать в машинное отделение команду "задний ход", и судно, сойдя с рифа, обнажило огромную пробоину. Вода начала быстро заливать не имевший водонепроницаемых переборок пароход. Неожиданно "Биркенхед" переломался на две части и начал быстро тонуть. Поняв, что судно неизбежно погибнет, Сэлмонд распорядился, чтобы спустили шлюпки и скомандовал: "Сначала спасаются женщины и дети!" Любопытно, что подобная команда была отдана впервые в истории мореплавания, и с тех пор это правило непреложно соблюдается моряками всех стран. В шести шлюпках, которые удалось опустить на воду, спаслось лишь 184 человека, в том числе все женщины и дети.

Вместе с судном погиб и ценный груз стоимостью 715 тысяч фунтов стерлингов.

Другая крупная авария у мыса Куойн произошла 9 ноября 1946 года, когда на камни сел английский грузовой пароход "Сити оф Линкольн". Затонувший груз этого судна оценивался в полтора миллиона фунтов стерлингов.

В 1977 году у берегов Южной Африки была обнаружена любопытная находка. Международная группа подводных археологов нашла здесь останки английского торгового корабля "Доддингтон", затонувшего во время сильного шторма в июле 1755 года на пути из Англии в Индию. В результате этой катастрофы погибли 247 человек, спастись удалось лишь двадцати трем. В грузовом манифесте погибшего судна числился сундук с золотыми монетами, вес которых составлял около 19 килограммов. Золото принадлежало администратору Ост-Индской компании Роберту Клайву, который по счастливой случайности отплыл в Индию на другом корабле в апреле того же года. В месте гибели "Доддингтона" были найдены пушки, медные слитки, серебряные монеты, однако золота среди находок не оказалось. Его судьба оставалась неизвестной до 1996 года, когда археологи, снова исследуя этот район, наткнулись на останки небольшого 30-пушечного корабля, очевидно, каперского. Здесь были обнаружены 1400 золотых монет, весивших примерно столько, сколько и те, которые принадлежали Роберту Клайву. Вероятно, пираты ограбили "Доддингтон", но, застигнутые штормом, не успели далеко уйти.

Принято считать, что наибольшую опасность для судоходства представляют скалистые, выступающие далеко в море мысы и скалы. Именно на них чаще всего заканчивают свой путь суда, заблудившиеся в тумане. Сильный океанский прибой или зыбь быстро решают судьбу попавшего в цепкие объятия подводных рифов судна. Но как ни странно, в районе мыса Доброй Надежды большую опасность для судов издавна представляли не многочисленные мысы, усеянные подводными рифами, а открытый северо-западным штормам Столовый залив. Его по праву можно назвать кладбищем кораблей. Специалистам судоподъемного дела ЮАР удалось установить, что на дне Столового залива к настоящему времени, не считая бесчисленных обломков, сохранилось более 300 деревянных корпусов парусных судов.

Останки кораблекрушений... Их немало покоится на дне этого залива, и у всех своя история, полная драматизма.

Так, 12 марта 1648 года во время шторма с якорей был сорван и погиб у берега голландский фрегат "Гарлем". Вместе с судном целиком погиб его экипаж и груз золота, оценивающийся в 875 миллионов франков. Сейчас корпус этого судна придавлен тяжелой громадой английского парохода "Тайвенген", который погиб на этом же месте в конце XIX века.

Нередко случались дни, когда в Столовом заливе гибло одновременно несколько судов. Например, в 1716 году во время сильного шторма в заливе погибло 42 голландских фрегата, которые перед этим нашли здесь убежище. Вместе с этими голландскими фрегатами погиб ценный груз, который оценивался в огромную сумму — почти 40 миллиардов франков.

Небезынтересно отметить, что, по мнению некоторых зарубежных морских историков, на дне Столового залива покоятся останки знаменитого чайного клипера "Фермопилы". Во времена парусного флота этот клипер, как и известный всему миру чайный клипер "Катти Сарк", являлся шедевром парусного судостроения.

Если говорить о стоимости груза, погибшего вместе с судами в Столовом заливе, то, по данным английских архивов, он оценивается в сумму, превышающую 30 миллионов фунтов стерлингов. Однако удачных попыток поднять со дна залива погибшее золото пока не отмечалось.

Тасмания — остров погибших кораблей

Тасманию невозможно не заметить даже на мелкомасштабной карте. Она похожа на медальон — сердце, подвешенное на невидимой цепи под австралийским материком.

Европейцы узнали о существовании этого острова в 1642 году. Тогда он еще не назывался Тасманией, а носил имя Земли Ван-Димена, данное ему в честь голландского генерал-губернатора Ост-Индии, пославшего Абеля Тасмана на открытие новых земель в южной части Индийского и Тихого океанов.

Угрюмы и суровы скалистые берега Тасмании. Огромные океанские валы с неистовой яростью разбиваются о неприступные скалы. Их удары гулким эхом ритмично оглашают пустынные берега. Остров расположен в зоне действия постоянных западных ветров Южного полушария, сила которых нередко достигает штормовой. Когда-то в "старое доброе время деревянных кораблей и железных людей" эти ветры англичане окрестили "бравыми вестами", а область их распространения — между 39 градусом и 43 градусом южных широт — "ревущими сороковыми". А поскольку Тасмания расположена в этих широтах, там одну треть года господствуют ветры силой семь—девять баллов, приносящие с океана проливные дожди. Их потоки, смешиваясь с мириадами брызг океанского прибоя, на многие дни, а иногда и недели завешивают скалистые берега острова непроницаемой мглой от взора мореплавателей. Временами "бравые весты" приносят с собой туман: густой серо-зеленоватой пеленой окутывает он и море и берег на много миль вокруг. Таких дней, когда бывает туман — местные жители называют его "гороховым супом", — здесь насчитывается не менее шестидесяти в году.

Берега Тасмании, беспрестанно окатываемые неистовыми валами с принесенными "бравыми вестами" с океана обломками айсбергов и туманами, издавна являлись бичом мореплавателей.

От Австралии остров Тасмания отделен Бассовым проливом. Так его назвали в честь открывшего его английского капитана Джорджа Басса. Но название это почему-то не привилось среди моряков. Они по-прежнему именуют его проливом Опасности. Хотя его ширина составляет 130 миль, а глубина 500—600 метров, он причислен мореплавателями к кладбищам кораблей. Опасность заключается в многочисленных островах и скалах, подводных рифах и сильных переменных течениях, не говоря уже о туманах и штормовых ветрах. На пути судов, идущих проливом с запада на восток, встают острова Кинг, Хантер, Три-Хаммок и Роббинс.

Берега этих островов и проходы между ними усеяны подводными рифами и корпусами затонувших кораблей. В начале нашего века австралийский капитан Дэвис, который всю свою жизнь плавал в этих водах, занялся исследованием кораблекрушений на острове Кинг. Оказалось, что на прибрежных скалах острова, длина которого около 50 и ширина 15 миль, погибло более полусотни судов. Дэвису удалось определить названия, тоннаж и дату гибели 36 кораблей, разбившихся у острова за период с 1835 по 1905 год. К своему перечню исследователь приложил ряд ценных сведений о течениях, проливах, подводных рифах и отмелях. Эти данные позже были использованы гидрографами для составления подробных морских карт Тасмании.

Но не подводные скалы и сильные течения погубили большую часть этих кораблей!

Морские хроники Тасмании свидетельствуют, что причиной их гибели чаще всего были пираты. Они появились в Бассовом проливе в самом конце XVIII века и начали грабить промышлявших здесь китобоев и охотников на морского бобра и морского слона (говорят, что когда-то эти звери водились здесь в великом множестве). "Выкурив" охотников и китобоев, они перешли на грабеж торговых судов. И поскольку у пиратов не было хорошо вооруженных кораблей и абордажные схватки им были не по душе, они начали ставить на островах Бассова пролива ложные маяки. Обманутые капитаны меняли курс, ведя свои суда на острые рифы. Островитянам-грабителям оставалось лишь переправить груз погибшего корабля на берег.

Особой жестокостью по отношению к потерпевшим кораблекрушение отличались пираты Стейлис Монро и Дэвид Хоуп. В середине XIX века их называли "некоронованными королями Бассова пролива". Первый был хозяином восточной части пролива и контролировал острова Флиндерс, Кейп-Баррен, Суон, Гуз, Презервейшн и другие. Монро царствовал в этих водах ровно тридцать лет. Дэвид Хоуп основал свою резиденцию на острове Роббин-са, где прожил в грабежах и насилии до 1854 года. Оба вожака носили в ухе золотую серьгу, кафтаны из шкур кенгуру и шапки из морского котика. Каждый из вожаков имел огромный винный погреб, где хранились захваченные ими запасы рома и джина.

Большинство кораблей, обозначенных на карте Дэвиса, погибло в районе Бассова пролива из-за фальшивых маяков Монро и Хоупа. Многие из этих преднамеренных кораблекрушений связаны с тяжелыми человеческими жертвами. Так, например, на ложный маяк Хоупа в августе 1845 года вышел английский корвет "Катаракк". Судно разбилось на рифах и затонуло, унеся жизни более трехсот переселенцев из Англии. Таким же образом на рифах Кинга погибли в 1853 году корвет "Сити оф Мельбурн", в 1854 году барк "Уотерунг" и шхуна "Брэтен".

Сколько же всего кораблей погибло у берегов Тасмании? На этот вопрос попытался ответить несколько лет назад австралийский историк Гарри О'Мэй. В течение десяти лет он самым тщательным образом изучал архивные дела, относящиеся к вопросам аварийности морского транспорта Австралии и Тасмании. Ему удалось установить названия 603 судов, которые погибли в районе острова с 1797 по 1950 год. Около двухсот кораблей в списке О'Мэя остались безымянными, хотя места их крушения ему известны. Австралийский историк полагает, что с момента открытия по наши дни вокруг Тасмании погибло более тысячи кораблей, не считая рыбацких судов.

Несколько десятков кораблей из злополучной тысячи унесли на морское дно ценный груз, в частности золото...

Опубликованные О'Мэйем сведения о погибших кораблях вызвали среди искателей приключений Тасмании и Австралии ажиотаж. Но не так-то просто оказалось добраться до этих подводных кладов! Острые рифы, беспрестанно окатываемые прибоем или океанской зыбью, надежно охраняют лежащие у берега корабли. Но, несмотря на опасности, аквалангисты продолжают поиски.

Особый интерес у подводных "золотоискателей" вызывает американский клипер "Уотер Уитч", погибший на рифах острова Кинг 13 августа 1855 года. Достоверно известно, что на его борту в момент гибели находилось золото в слитках, которое в настоящее время оценивается более чем в 5 миллионов долларов. Кто знает, может быть, фортуна и осчастливит своей улыбкой одного из аквалангистов с острова кораблекрушений?