Алеша

Они бежали в гору сквозь разросшийся кустарник ежевики, сдирая оголенные руки в кровь. Б-19 безнадежно отставал. Луч парализатора хоть и вскользь, но задел его и теперь его мышцы постоянно сводило судорогой. У-234 остановился и, дождавшись пока девятнадцатый доковыляет до него, забросил его руку себе за шею и подхватив того за широкий пояс потянул вслед за удалившимися товарищами.

Вскоре, на радость беглецам, колючий кустарник кончился и перед ними открылась поляна, поросшая высокой травой.

— Все привал, — скомандовал Т-7 и сам первым свалился в траву.

Двести тридцать четвертый аккуратно опустил девятнадцатого и упал сам, переводя сбившиеся в хрип дыхание.

— Как думаешь, нас быстро найдут? — спросил Б-19, растирая онемевшие ноги.

У-234 пожал плечами и, поднеся руку к виску, нажал кнопку «конектора». Привычный виртуальный мир развернулся перед ним, как всегда принося с собой ощущения легкости и всесилия.

Он огляделся и не торопясь пролетел вдоль решетки, похожей на переплетение сиреневых молний, которая блокировала сканирующие модули системы. Убедившись, что все в порядке он подлетел поближе и с тоской посмотрел на кипящий жизнью мир, что находился за прутьями и тяжело вздохнул.

Нет. В конце концов, он сам выбрал эту изоляцию, хотя мог бы и оставаться в этом виртуальном единстве со всем миром, так нет, захотел ведь почувствовать себя личностью. И что? Теперь он с горсткой таких же изгоев вынужден жить вне цивилизации. Тайком подключаться к «источникам», чтобы дозарядить свой «конектор», тайком воровать пищу делая врезки в податочные трубопроводы.

А ведь раньше так было хорошо. Личная комната-капсула с автономным «источником» и податчиком пищи. Подключился и пари себе в виртуальных мирах, создавай, разрушай, властвуй. Так нет, какое-то внутреннее чувство заставило его отказаться от всего этого, чувство, что пришло из того, старого времени. Времени, когда еще не пришли Корректоры.


В конце 21-го века человечество оставалось все так же разделенным на вечно воюющие государства и войны даже участились. Три сверхдержавы были на гране полномасштабной войны за природные ресурсы, неукоснительно накапливая свою военную мощь бешеными темпами.

В это время и появились Корректоры. Инопланетная цивилизация, даже объединение нескольких цивилизаций из центра галактики. Их представители, предложили землянам решить разразившийся на планете энергетический и политический кризисы и войти в состав их содружества.

Часть государств согласилось. Пришельцы, внешне, кстати, очень похожие на людей, если не считать отличием наличие третьего глаза, быстро принялись за дело. Вступившие в их Содружество государства получили новые технологии позволявшие обходиться без дефицитных природных ресурсов. Кроме того каждый житель прошел специальную обработку позволившую продлить жизнь каждому до тысячи лет. Точно по мановению волшебной палочки в присоединившихся странах исчезали нужда, голод и болезни. Оставшиеся независимыми страны потихоньку, под давлением своих граждан, тоже начали вступать в ряды Содружества. Вскоре вся Земля вошла в его состав.

Примерно через десять лет после данного события Корректоры принялись внедрять на Земле Систему Единого Информационного Поля (СЕИП). Всем желающим людям были вживлены «конекторы» позволяющие получать доступ к данной сети. Виртуальный мир открыл для людей невиданную свободу, взамен человек был обязан отдать часть своей памяти для нужд виртуального мира. Потихоньку Земля «пустела», все больше людей уходило в виртуальную реальность, возвращаясь лишь на краткие мгновения для еды и продолжения рода, хотя последнее стало не обязательным. Люди теперь жили долго, к тому же не присоединившиеся к СЕИПу стали умирать без видимых причин, но это уже было никому не интересно, как и то, что люди стали забывать свое прошлое. Да, в своих виртуальных мирах они были богами, им было доступно все и вся. В обычном же мире их хрупкие тела, лежащие в комнатах-капсулах, представляли жалкое зрелище. Спустя триста лет, после вступления в Содружество, все человечество, девяносто процентов своего времени проводило в виртуальном мире.


Корректор третьего уровня стоял около огромного панорамного окна открывающего вид на город. Огромные башни домов, похожие своим видом на гигантские кукурузины, взметнулись ввысь на десятки километров. Корректор вздохнул, его дела на этой планете заканчивались, а значит, он вскоре сможет раствориться в СЕИП-Г — сети галактического уровня. Это была высшая из доступных наград, до сих пор он жил в СЕИП-МС, который связывал несколько планетарных систем. Долго, слишком долго он пробыл на этой планете, кто бы знал, что эти гуманоиды будут так цепляться за свою индивидуальность. Пришлось ведь даже организовывать отбраковку. Корректор поморщился.

Пронзительно пискнул сигнал «конектора» и он, опустившись в капсулу, с облегчением погрузился в СЕИП, отринувшись от опостылевшего тела.

— Счастливого единения, — произнесло появившееся из глубин темноты, светящееся существо.

— Счастливого единения Сборщик, — пробормотал Корректор, нежась в энергии исходящей от существа.

Светящееся создание, похожее на облако, состоящее из мириадов сияющих неоном огоньков, стало сжиматься и вскоре превратилось в человека, правда, на месте головы был шар, состоящий из тех же огоньков.

— В чем дело Корректор? — мягко спросил существо. — Сколько можно ждать? Мы не можем замкнуть звено галактического СЕИПА.

— Виноват, — Корректор сделал жест крайней вины. — Но эти гуманоиды слишком большие индивидуалисты.

— Были.

— Да, были, хотя… — Корректор смущенно замолк.

— Хотя что?

— До сих пор существуют группы так называемых «отсоединенных», они отключились от сети и научились блокировать наш сигнал, но ничего страшного, — поспешил он уверить, видя как увеличивается сияние головы Сборщика, что говорило о крайнем раздражении последнего. — Ничего серьезного, поверьте это всего около сотни особей на всю планету, к тому же многие не выдерживают индивидуальности и возвращаются.

— Однако это вносит дестабилизацию в систему.

— Вносит, — вздохнул Корректор. — Однако они не получают эликсир, а значит вскоре начнут стареть и их буду одолевать местные болезни, иммунитета у них ведь нет.

— Сколько на это надо времени?

— Лет десять, пятнадцать по местному летоисчислению.

— Что!!? — Сборщик неожиданно взорвался, вновь превратившись в облако. — Это неприемлемо. Приказываю подготовить два десятка тел для вселения программ зачистки. Выполняй.


У-234 разглядывал плазер, выпавший из рук одного из Чистильщиков, так удачно оказавшегося на пути автоматического транспортника, везущего строительный мусор. Этих существ, похожих на четырехруких людей двухметрового роста, покрытых металлической чешуей, он видал только в СЕИПе, когда они брали очередного нарушителя, но в реальности!!?

Тем более никогда за «отсоединенными» не устраивали такой охоты. Да, их считали изгоями, но воспринимали как чудиков, а если честно, вообще никак не воспринимали, человечеству до них не было никакого дела. А автоматическая система охраны и ремонта СЕИПа вела с ними вялую борьбу, которая в основном заключалась в ограничении доступа к «источникам» и вырабатываемой пище.

— Бросил бы ты его, — сказал Б-19, жуя травинку.

— Может пригодиться.

— Зачем, — девятнадцатый откинулся на спину, уставившись на проносившие по небу облака. — Ты же не думаешь тягаться с Чистильщиками? Да и пользоваться им не умеешь.

— А что тут пользоваться, — двести тридцать четвертый, усмехнулся. — Нажимаешь эту кнопочку, видишь, загорелась красная полоска, как станет зеленой — стреляешь.

— Ты точно сумасшедший, — Б-19 покачал головой. — Если применишь, тебя ведь так накажут, как З7, а тот всего лишь ударил Корректора пятнадцатого уровня.

— Да знаю, — отмахнулся У-234. — Его мозг вынули и подключили к системе жизнеобеспечения, теперь он замкнут в себе и потихоньку сходи сума. Кошмар конечно.

— Вот-вот.

— У-234 и Б-19 идите сюда, — раздался голос К-67.

Они нехотя поднялись. Болело все тело, а исцарапанные руки при каждом движении вспыхивали огнем. Все семеро собрались в круг. Т-7 с унылым видом оглядел оставшихся от их группы людей.

— Надо принять решение, — начал он. — Не сегодня, завтра Чистильщики до нас доберутся, блокировка связи с СЕИПом не помогают, похоже у них другие системы поиска.

— Что же нам делать? — всхлипнула К-98.

— Не знаю, — Т-7 покачал головой. — Мне точно уже поздно возвращаться, я уже долго отключен от СЕИПа, да и сделал много чего нехорошего для Корректоров. А вам… впрочем, решайте сами, впереди ночь, так что до утра время подумать есть.

Он поднялся и пошел по поляне, на ходу срывая верхушки травы. Двести тридцать четвертый с удивлением посмотрел ему в след, еще никогда он не видел Т-7 таким подавленным, к тому же в первый раз он заметил, что седьмой стар. Еще не сильно, но уже морщины избороздили его лицо, а в волосах начала пробиваться седина. Значит, правду говорят, что «отсоединившиеся» лишаются долголетия и молодости, он задумался.


Ночь была теплой и спать в густой, ароматной траве было бы одно удовольствие, если бы не назойливые насекомые, буквально атаковавшие двести тридцать четвертого. Он вздохнул и, прихлопнув очередного кровопийцу, поднялся. Все спали. К-98 свернулась клубочком, прижавшись к Б-19.

— Древние инстинкты, — пробормотал У-234 усмехнувшись.

Спать не хотелось. Подхватив плазер, он побрел в сторону, куда ушел седьмой. Луна светила так, точно пыталась походить на маленькое солнышко, вокруг видно было почти так же отчетливо как днем. Побродив по поляне и не найдя седьмого он неожиданно наткнулся на каменные ступени. Практически утонувшие в земле они были едва видны в густых зарослях травы. Заинтересовавшись, У-234 направился по ним вверх по горе. Идти пришлось около получаса. Ступени часто терялись в зарослях кустарника, и ему приходилось продираться сквозь них, невзирая на горящие огнем руки.

Неожиданно заросли кончились, он вышел на открытое пространство и замер. Перед ним возвышался огромный человек, высеченный из камня. Двести тридцать четвертый несколько минут рассматривал странное изваяние, чувствуя что-то непонятное внутри. Заныла голова и точно сотни маленьких молоточков застучали в висках. Он опустился на землю и сел, прислонившись спиной к нагретому за день камню, поставив рядом плазер. Небо вдруг заволокло тучами, подул сильный ветер.

— Эй, малой, ты кто? И где это я? — раздалось неожиданно из темноты.

У-234 нехотя повернул голову на голос, та заболела еще сильнее. Из темноты выступила фигура одетая в странную мешковатую одежду.

— Ты кто? — повторил свой вопрос незнакомец.

— Я У-234.

— Кто? — человек, казалось, не понял. — Черт, куда это меня занесло, вроде отошел недалеко.

Он огляделся и задрав голову непонимающе уставился на изваяние.

— Вот ведь как, — пробормотал он, опускаясь рядом с двести тридцать четвертым.

— Странно все это парень, не находишь? — он снял с головы странную металлическую шапку и покосившись на плазер примостил рядом странную штуковину похожую на длинную палку.

Голова у двести тридцать четвертого буквально раскалывалась, молоточки барабанили все сильнее, а внутри начала звучать какая-то незнакомая мелодия.

— Курить будешь? — спросил незнакомец.

У-234 не понял вопроса, но на всякий случай отрицательно мотнул головой.

Человек кивнул и достав что-то из кармана несколько минут возился в темноте, вдруг вспыхнул небольшой огонек на мгновение осветив усталое лицо незнакомца. А ветер тем временем усиливался, У-234 мог об этом судить по клонящимся веткам деревьев. К счастью, за широкой каменной стеной, на которой стояло изваяние его совсем не чувствовалось, зато чувствовался неприятный запах который принес дым идущий со стороны незнакомца.

— А ты братишка откуда?

— Из города.

— А… — потянул человек. — А из какого?

У-234 не ответил, голова уже не просто болела, она взрывалась мириадами бомбочек и мелодия уже звучала вовсю заполняя его сознание.

— Что с тобой? — незнакомец встал и, подойдя к скорчившемуся двести тридцать четвертому, присел перед ним.

— Голова, — простонал он.

Неожиданно отпустило. У-234 вздохнул и разогнувшись сел обессилено оперевшись спиной о теплый камень и вдруг стал рассказывать, рассказывать все, что произошло с ним за последние месяцы. Незнакомец не перебивал, лишь иногда зажигал маленький огонек и подносил его ко рту.

— Вот значит как, — пробормотал он, едва У-234 закончил свой рассказ. — Значит и вас тоже зажали в угол.

— В угол?

— Ну да, — человек вздохнул. — Нас ведь тоже заперли на той высоте. Фрицы обложили со всех сторон и давят и давят.

— Вы тоже хотите сдаться?

— Сдаться? — в голосе незнакомца послышалось удивление. — Нет, не хотим. Родина-то у нас одна и если мы все будем сдаваться, что-же тогда останется? Нет, мы вгрыземся в эту высоту и фрицы еще пожалеют о том, что полезли на нас.

У-234 непонимающе посмотрел на говорившего. Голова вдруг взорвалась вспышкой новой боли, бросив его на колени.

— Но вас всех уничтожат, — пошипел он сквозь зубы, корчась от боли.

— Я знаю, — раздался голос незнакомца. — Но если не мы, то кто?

Двести тридцать четвертый слезящимися от боли глазами посмотрел на незнакомца, чья фигура вдруг особенно четко обрисовалась в темноте и вдруг поплыла сизым туманом и растаяла.

У-234 почувствовал, что теряет сознание и автоматически нажал на кнопку соединения «конектора».

Все так же сияла сетка защитной решетки, за которой светящимися потоками текла информация. Вспыхивали и гасли прекрасные миры создаваемые другими подключенными. Он перевел дух. Говорят, если тело умрет в том мире, он навсегда останется здесь, освободившись от бремени плоти. Может оно и к лучшему.

Его виртуальное тело содрогнулось.

«Не может быть, — подумал он. — Я в СЕИПе, а значит, не могу чувствовать боли»

Но он чувствовал. Боль вернулась и вернулась музыка. Она вихрем врывалась в его сознание, пронзала его насквозь, носилась по защитной клетке. И слова, он вдруг понял, что слышит слова и понимает их и помнит их…

Белеет ли в поле пороша,

Пороша, пороша.

Белеет ли в поле пороша

Иль гулкие ливни шумят,

Стоит над горою Алёша,

Алеша, Алеша,

Стоит над горою Алёша,

В Болгарии русский солдат.

Влад выпрямился и посмотрел на защитную сеть. У-234 тающий внутри его сознания попробовал легко возразить, но вздохнув — испарился, превратившись в легкую дымку памяти. Мановением руки он смел защитную сеть, выпуская песню наружу. Музыка, крутанувшись серебристым вихрем, унеслась в виртуальный мир.

И песня рванулась, сметая все преграды. Неожиданно привычная виртуальная реальность померкла перед его глазами, и он очутился на пыльной дороге, по которой шли люди. Влад в изумлении отступил на обочину. В пыльных гимнастерках и потертых шинелях и без них, в выцветших от солнца афганках и прожженных камуфляжах шли солдаты, четко печатая шаг, сквозь прошедшие века. Не сдавшиеся, не побежденные, выстоявшие в горниле тех далеких войн. Они пели, и та песня летела, руша все преграды на своем пути.

Влад не понимал, почему именно эту песню пели эти люди.

Вдруг один из солдат оглянулся и помахал ему рукой, а затем, сказав что-то впереди идущему, подбежал к замершему в изумлении Владу.

— Привет, дружище.

Влад непонимающе посмотрел на подошедшего к нему парня. Молодой, загорелый с шапкой выцветших от солнца русых волос, он был одет в изодранную гимнастерку. Поправив сползший ремень трехлинейки, он дружелюбно улыбнулся ничего непонимающему Владу.

— Не узнаешь? — спросил он. — А я вот тебя сразу узнал, хотя в ту ночь перед боем, ненароком подумал, что совсем с катушек съехал, когда тебя увидел.

— Вы, ты тот с кем мы встретились у памятника?

— Точно.

— И как, как там?

— Там? — солдат грустно усмехнулся. — Там война. Но знаешь, мы выстояли, слышишь, выстояли. Фрицы так и не взяли эту высоту.

Мир вновь дрогнул перед его глазами, потонув в новом приступе боли.

Влад замотал головой, пытаясь разогнать розовый туман перед глазами и дрожащими руками нащупал кнопку отключения.

— Слышишь, парень, передай всем, что мы выстояли, — донесся, неведомо откуда, голос солдата.

Влад замер, а затем обернулся и несколько минут смотрел на величественный памятник. Годы, как ни странно, пощадили каменного солдата и он, как и сотни лет назад, стоит на этой высоте точно зная, что отступать некуда, ведь Родина одна.

Медленно, точно боясь, он прислонился рукой к теплому камню и склонил голову, затем решительно наклонился и подхватил стоящий у подножия монумента плазер.

— Передам, конечно, передам Солдат, — прошептал он. — Но нам придется вспомнить, нам придется вспомнить многое.

Программа СЕИПа сбоила. Тысячи людей по всему миру отключались от сети и непонимающими глазами смотрели друг на друга.

Корректировщик бессильно опустил руки и подавленно смотрел на поступающие на экран строчки сообщений.

А песня все летела, врываясь в виртуальные мирки людей забывших кто они. Рушила искусственно созданные преграды и сметала пытавшиеся блокировать ее программы. Несокрушимый СЕИП умирал. А песня все звучала, звучала голосами миллионов солдат, тех, кто не сдался, не отступил, тех, кто в те далекие года подарил нам надежду. И шли по дороге солдаты, привычно меся сапогами пыль дорог. Шли как всегда за Родину, за любимых и родных, за детей, внуков, за тот маленький домик, что стоит у реки, за любимую березку, где впервые поцеловался с девушкой. И точно гимн звучал «Алеша» — гимн человеческой стойкости, храбрости, отваги и не было ему преград.

И сердцу по-прежнему горько,

По-прежнему горько.

И сердцу по-прежнему горько,

Что после свинцовой пурги

Из камня его гимнастёрка,

Его гимнастёрка,

Из камня его гимнастёрка,

Из камня его сапоги.

Загрузка...