Счастливая встреча

Глава 15

Сначала Джуди показалось, что сон продолжается. После кошмара, где она опять оказалась во власти отца, это было похоже на чудо — почувствовать себя в безопасности в объятиях Буна.

— Все в порядке, — шептал он ей на ухо. — Тебя больше никто не обидит.

Да, он защитит ее от обид.

— Мне приснился папа, — сказала она. — Он гнался за мной и тут увидел, как мне на помощь спешит, размахивая ручонками, Кристофер. И сладострастно улыбнулся, словно предвкушая, как он изобьет мальчика до полусмерти. А когда я увидела винтовку, я уже могла думать только об одном — я не дам ему издеваться над Кристофером, ни за что!

— И ты убила собственного отца?

Джуди почувствовала, как Бун точно окаменел. Сейчас он отодвинется от нее и скажет, что она такая же полоумная, как ее отец и дядя Анри. Ее охватила дрожь, которую она не могла побороть, — так всегда случалось после этих кошмаров.

— Нет, я всего лишь ранила его в ногу, — проговорила она. — Но это было ошибкой. Рана его не остановила, только еще больше озлобила.

К ее облегчению, Бун не выпустил ее из объятий, а вместо этого успокаивающе погладил по спине.

Дядя Анри сказал бы, что такую, как она, не стоит успокаивать. Пусть снова и снова переживает свою вину.

— Умом я знаю, что все это осталось в прошлом, — сказала она Такеру. — Но боюсь, что из моего сердца никогда не уйдет ненависть к отцу, который так грубо над нами надругался.

Бун обхватил ладонями ее лицо и повернул к себе.

— Зная тебя, я уверен, что твой отец заслужил ненависть. Но подумай, кому ты причиняешь больше всего страданий, — самой себе. У тебя впереди еще целая жизнь — нельзя, чтобы ее погубила ненависть. Если ты не освободишься от нее, получится, что победил он, что твои лучшие молодые годы пропали зря.

— Как твои? Он хмуро кивнул.

— Ненависть — страшная вещь. Если ей позволить, она тебя поработит. И тогда тебе не будет спасения.

Глядя ему в глаза, Джуди физически ощутила его одиночество и жгучее желание помочь ему. Она больше не могла и не хотела бороться с притягательной силой этого человека.

— Тогда давай спасем друг друга, — сказала она и, обняв его за шею, притянула к себе.

Он застонал, как утопающий, который знает, что ему пришел конец. И прильнул к ее губам.

Джуди захлестнула волна ледяного жара. Бун прижал ее к груди, и она потеряла ощущение действительности. Едва слышный внутренний голос говорил ей, что она совершает опасную глупость, что благовоспитанная и здравомыслящая девица на ее месте пустилась бы наутек. Но ее тело требовало ласки, ее сердце напоминало ей, что другого случая у нее не будет, а посему она решила, что за близость с этим человеком не раздумывая заплатит самую дорогую цену.

Бун больше не сопротивлялся своим порывам. Он раздвинул языком ее губы и проник в рот. Джуди тонула в сладостных ощущениях и совсем забыла, что делает что-то запретное. Природа взяла свое. Джуди теперь подчинялась только инстинктам. Она жила лишь этим мгновением и ощущала лишь руки Буна, умело ласкающие ее тело.

Ей вдруг стала мешать ее тонкая рубашка. Она почему-то начала давить на ее отвердевшие груди. Скользнув руками по груди Буна, она почувствовала тугие мышцы и жесткие волосы. Новая волна желания, темная и неотвратимая сила, накатила на нее от сознания, что она лежит в постели с этим человеком, позволяя ему такое, что еще вчера вызывало у нее ужас. И оказывается, она хочет близости с ним больше всего на свете.

Джуди выгнула спину, молча предлагая ему себя. Его теплая рука накрыла ее грудь, заставив ее трепетать от наслаждения. Он оторвал свои губы от ее, нагнулся и поцеловал ее грудь через тонкий батист рубашки. Какое блаженство! Выполняя ее невысказанную просьбу, он принялся играть языком с соском, пока рубашка не промокла в этом месте, потом занялся другой грудью.

У Джуди кружилась голова от упоения. Бун приподнялся, с улыбкой посмотрел на нее и опять припал к ее губам. Скинув так мешавшее им одеяло, он вытянулся рядом с ней, прижался к ней своей горячей обнаженной грудью и вновь завладел ее губами. Жаркая волна страсти прокатилась по Джуди. Еще! Еще! — безмолвно кричала она.

Она жалась к нему со сладостными стонами, гладила его, исследуя это большое мускулистое тело, на которое ей так долго приходилось смотреть издалека. Каждое прикосновение — к густым русым волосам, к могучей груди, сильным рукам, жесткой ткани брюк — доставляло ей острое наслаждение.

В ответ Бун просунул руку под ее рубашку, погладил ее по животу и ниже, потом стянул с нее рубашку через голову и бросил ее на пол. Привстав, он смотрел на ее обнаженное тело. Странно, это нисколько ее не смущало. И откуда взялась эта смелость, это бесстыдство! Но он глядел на нее горящим взглядом, нежно улыбался, с благоговением касался ее тела, и Джуди чувствовала, что желаннее ее для него нет ничего на свете. Он не произнес слов: «Как ты красива!», но его взгляд горел восхищением.

Продолжая улыбаться, он наклонился к ее груди. Если даже его поцелуи через рубашку привели ее в возбуждение, то ощущение его горячего языка на обнаженных сосках чуть не свело ее с ума.

Руки Буна скользили по всему ее телу, пропускали через пальцы ее волосы, забирались между ног, трогая самое сокровенное местечко, лишая ее всякой воли. С каждым его прикосновением в ней все жарче разгоралось внутреннее пламя, все сильнее нарастало желание. Ей и в голову больше не иходило, что она может ему отказать. Издавая сладострастные стоны, целуя его солоноватую от пота кожу — как сладка она на вкус! — она вся напряглась, устремляясь к какой-то цели, хотя ее затуманенный страстью мозг и не осознавал, что это за цель.

И вот уже, успев каким-то образом скинуть брюки, он стоит перед ней на коленях во всей своей великолепной наготе. Раздвинув ей ноги, он опять посмотрел ей в лицо.

— Ты уверена? — спросил он осипшим от напряжения голосом. — Милая, мне так не хочется, чтобы мы об этом пожалели!

Ну к чему эти вопросы? Она хотела только одного — ощутить его в себе.

— Не надо разговаривать, — сказала Джуди, притягивая к себе его голову. — Лучше поцелуй меня еще раз.

И он стал целовать ее, и все сомнения отступили перед приливом страсти. Ненасытно целуя ее, он обхватил ее ягодицы и медленно вошел в нее, глядя ей в глаза. А она улыбалась ему, упиваясь каждым толчком, поражаясь тому, как это прекрасно, как естественно: слиться с ним воедино.

Она двигалась в такт его движениям. Темп все нарастал, ее пальцы судорожно вцепились ему в плечи, каждый толчок словно пробуждал в ней какие-то новые ощущения, которым она не знала названия. Она могла лишь чувствовать, и эти чувства были необыкновенно прекрасны.

Он заставлял ее взмыть все выше и выше, изгоняя из ее тела всех демонов, которыми она еще так недавно была одержима, и каждая новая волна страсти очищала и возвышала ее, пока в самых ее недрах не произошел колоссальной силы взрыв, после чего Джуди впервые в жизни ощутила себя цельным, здоровым человеком.

Она крепко держалась за Буна, тело которого тоже содрогалось в сладостных конвульсиях, радуясь, что смогла подарить ему это, и мечтая подарить много больше. После стольких лет страданий и сомнений этот человек доказал ей, что она — полноценная женщина, что она способна ощущать это огромное наслаждение. Его прикосновения, его взгляды убеждали ее, что пришла пора очиститься от ненависти и простить самой себе свое прошлое. Сам не зная о том, Такер Бун даровал ей спасение.

И потому что он не мог этого знать, она не прошептала ему слов, которые переполняли ей сердце, вообще не сказала ни слова, опасаясь обрушить на Буна неудержимый поток благодарности. И даже когда он сказал: «Это было потрясающе» — и вытянулся рядом с ней, она только улыбнулась и тихо ответила: «Да, потрясающе».

Молча лежа около него, Джуди подавляла в себе желание вновь прильнуть к нему, потребовать, чтобы он любил ее еще и еще, до тех пор пока утро не заставит их оторваться друг от друга. Но она знала, что Бун не терпит назойливых женщин, и не питала иллюзий, будто то, что между ними произошло, изменило его характер. Если она хочет вознаградить этого человека за те чувства, которые он ей подарил, она должна сделать так, как он просил, — отпустить его завтра на свободу. Не жалуясь и ни за что его не упрекая.

Вдруг он вздохнул, и Джуди вся напряглась, ожидая, что сейчас он сам об этом заговорит. Но вместо этого он спросил:

— Отец тебя изнасиловал?

Джуди была потрясена его проницательностью. Никто ни разу не догадался ее об этом спросить, даже братья.

Нет, не он, а человек, которому он проиграл меня в карты — объяснила она, сама удивляясь своему спокойствию.

Бун был первым, кому она об этом рассказала, но она хотела быть с ним откровенной, чтобы исцелиться окончательно.

Бун повернулся на бок и вперился в нее ошеломленным взглядом:

— Он заплатил карточный долг родным ребенком?

Джуди кивнула.

— Помнишь тот кошмар, про который я тебе говорила: мне снилось, как он избивает меня за то, что я убежала из дома после… после того, что сделал со мной тот жуткий человек… — Джуди умолкла: оставались вещи, о которых она все еще не могла говорить спокойно. — А потом выяснилось, что ему и не надо было платить долг. Этого садиста, которому он меня отдал, уличили в шулерстве, и какой-то другой прощелыга пустил пулю в его черное сердце.

— А где же был твой отец? Твои братья? За то, что он с тобой сделал, я избил бы его до полусмерти.

Его негодование согрело Джуди душу. Но пришлось продолжить объяснения:

— Никто об этом не узнал. Этот человек умер тем же вечером, никому ничего не сказав. А мне было стыдно в этом признаваться. Кроме того, папа не знал, что я девочка, он считал меня, как и другие, мальчиком.

Красивое лицо Буна озадаченно нахмурилось.

— Твой родной отец не знал, что ты девочка?

— Мне было только одиннадцать лет, и ему не приходило в голову как следует ко мне присмотреться.

Как страшно звучали эти слова, но такова была их жизнь с Жаком Морто.

— Сначала мама побоялась открыться, что родила девочку, — он бы ее за это избил. А потом она продолжала поддерживать эту ложь, чтобы защитить меня. Папа презирал женщин. Считал, что они слабые, бесполезные создания. Если бы я призналась ему, что сделал со мной тот человек, он только сказал бы, что я сама в этом виновата — не надо обманывать отца. Нет, я затолкала этот позорный эпизод на задворки своей памяти, иначе отец поносил бы меня до конца моих дней.

Бун взял в ладони ее лицо.

— И ты никогда никому об этом не говорила?

— Тебе первому сказала. — Улыбаясь, Джуди потрогала пальцем его губы. — Как странно: мне больше не стыдно. Ты… ты вылечил меня, Бун. Мне было так хорошо.

Бун нежно обнял ее.

— Мир бывает страшен, Джуди, — тихо сказал он, целуя ее волосы. — Как же ты сумела вырасти такой красавицей?

У нее на глазах выступили слезы. Но может быть, она его неправильно поняла? Он не захочет от нее никаких излияний.

— Устраивайся поудобнее, — сказал Бун, поворачивая ее к себе спиной и обнимая за талию. — Если тебе опять приснится кошмар — не пугайся: я рядом.

И действительно, в, коконе его объятия она чувствовала себя в полной безопасности. Они тесно прижались друг к другу. Джуди слушала его тихое дыхание и была благодарна судьбе за то, что ей выпало счастье провести с ним ночь. Почему не притвориться перед самой собой, что они настоящие любовники, что он навсегда останется с ней? Скоро наступит утро, и придется спуститься с небес на землю. Бун должен будет уехать, а она должна будет его отпустить. Так что надо радоваться настоящему.

Джуди схватила обнимающую ее руку и почувствовала, как в горле опять поднимается горький ком.

— Идиоты!

Ланс Бафорд скомкал телеграмму и швырнул ее в угол почтового отделения. Ну почему ни на кого нельзя положиться?

Когда он велел своему лейтенанту следить за новым следопытом и девушкой, он вовсе не хотел, чтобы его слова восприняли буквально. Какого черта Кокран увязался за ними? Ланс пока ничего не знает об этом таинственном Буне, которого он нанял через Билли. Но он вовсе не был склонен недооценивать Джуди Латур. Его партнер Жак Морто недооценил хитрость своей дочери и поплатился за это жизнью.

Наверное, пора отозвать Кокрана, думал Ланс, выходя с почты, и пустить по следу этой парочки кого-нибудь другого. Хорнера, например, или Ла Салля — эти парни по крайней мере осмотрительны.

Но, к сожалению, они редко достигают таких поразительных результатов, как Билли, который иногда идет на сумасшедший риск.

«А может быть, не стоит особенно волноваться?» — сказал себе Ланс, шагая по пыльной улице Салвейшена. В конце концов, у него задействован не один Билли Кокран: со дня на день он ждал сообщения от Анри Морто.

Почему тот, кстати, молчит? Ланс думал, что старый хитрец с восторгом ухватится за возможность отомстить за брата. Однако с тех пор, как он дал им деньги на захват поезда, Анри словно в воду канул.

Ланс пожал плечами: ерунда, рано или поздно Морто даст о себе знать, а если нет, у Ланса наготове и другие варианты. Так или иначе — все равно как, — он найдет Рафа Латура и сделает его красотку женушку вдовой.

Жаль только, что поиски отняли много времени и стоили таких денег.

Ланс не терпел, чтобы его планы срывались. Господь Бог предопределил ему быть богатым плантатором. Те, кто этому мешал, вызывали у него злобное раздражение, которое ему надо было на ком-то выместить.

Завидев деревянное здание в конце улицы и вспомнив вчерашнюю ночь, Ланс улыбнулся. Пожалуй, салун Лилы — это то самое, что ему нужно, чтобы остыть. Виски, карты, женщины — все это ему полагается по праву, и все это есть в салуне Лилы.

Решив искать утешения в вине и прочих предлагаемых Лилой развлечениях, он толкнул дверь бара с таким видом, точно был здесь хозяином. Навстречу ему пошла сама хозяйка, прелести которой едва умещались в вишневом атласном платье. Ланс питал слабость к пышногрудым женщинам.

— Чего это ты такой скучный, дружочек? — замурлыкала Лила, взяла его за руку и посадила на самое лучшее место. — Немного посиди, и Лила быстро разгонит твою хандру.

Проведя всю предыдущую ночь в ее постели, Ланс не сомневался в ее талантах. Чувственная, раскованная, она даже любила грубый секс. Некоторые женщины притворялись, что получают наслаждение, ему в угоду, но Лила была ненасытна: что бы он ни вытворял в постели, ей все было мало. Так что Ланс не без удовольствия предвкушал еще одну ночь с этой тигрицей.

Он обнял ее за талию и посадил к себе на колени.

— Разгони-разгони, милашка, — сказал он, куснул ее за ухо и, сунув руку в вырез платья, ущипнул ее за сосок. — Приголубь старого солдата.

Лила ерзала у него на коленях, разжигая в нем вожделение. Но хоть Лила и была опытной соблазнительницей, Ланс, спавший с множеством женщин, безошибочно видел, что он для Лилы — не один из многих, что она жаждет того, что только он может ей дать, и эта мысль дарила ему чувство власти. Если он поведет себя с ней правильно, если он не допустит, чтобы у нее наступило пресыщение, Лила будет на все, что он от нее потребует.

Не забывал он и о том, что Лила может быть ему очень полезна в случае, если придется искать замену Анри. У Лилы большая власть в городе, и она очень богата. И ее деньги сделают его непобедимым.

Однако благодарности она от него не дождется. Пусть думает, что они партнеры, но Ланс никогда ничем не делился с женщиной. Что бы он там ни говорил Кокрану и его приспешникам, Ланса меньше всего интересовало дело южан. Идеалы Конфедерации и преданные ей люди были нужны ему лишь для осуществления его собственных планов. Он всегда мечтал о богатстве, о привольной жизни, считая, что имеет на них полное право. Он хотел войти в тот мир, где жили Гинни Макклауд и ее муж. А этот долг жизнь ему еще не выплатила.

И он не успокоится, пока не добьется своего.